Было почти три часа ночи, когда я натянул джинсы и футболку и на цыпочках вышел из комнаты. Я надеялся, что Северус уже лег спать, и мне удастся незамеченным проскочить на кухню – ужасно хотелось пить.

Я стал спускаться по лестнице и только тогда заметил, что в гостиной еще горит свет. Северус сидел на диване с бокалом вина в руках, на полу у его ног стояла бутылка. Я подумывал о том, чтобы повернуть назад, когда услышал:

– Гарри? – мне пришлось спуститься. – Почему ты не спишь?

– Эммм… А вы?

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – он отпил из бокала. В бутылке оставалось меньше половины. – Я, как видишь, пытаюсь создать эффект прекрасно проведенного вечера. Хотя стоит кому-то из соседей проболтаться, что вместо Элис ко мне приходил ты – и все мои старания коту под хвост. Старые сплетницы.

Было странно видеть его таким. Северус был совсем не похож на одного из тех, кто напивается в одиночку по вечерам, но, тем не менее, очевидно, именно этим он и занимался прошедшие три часа. Я спросил:

– У вас из-за меня будут проблемы?

Он усмехнулся.

– Мои проблемы, Гарри, начались еще до того, как ты появился на свет. Ты не имеешь к ним никакого отношения. Я очень надеюсь, что и не будешь, – он пристально смотрел на меня, так, что я не мог ничего сказать, не мог даже пошевелиться. Мне казалось, что я чувствую его взгляд на своем лице, на щеках, на губах, на подбородке. Наконец он опустил глаза и сказал:

– Садись? – я уже начинал бояться, что не устою на ногах и почти рухнул на противоположный край дивана. Он допил содержимое бокала и потянулся за бутылкой. – Выпьешь? Хотя нет, пожалуй, не стоит. Могу предложить сок, апельсиновый подойдет?

Я не сразу понял, что он что-то спрашивает. Он наклонился ко мне, и я, как в первый раз, удивился его таким темным, почти черным глазам. И заметил, что вокруг глаз у него мелкие морщинки, и кожа бледная, почти прозрачная. И его волосы пахли какими-то травами.

– Гарри? – я смотрел, как шевелятся его губы, складывая мое имя. Он говорил еще что-то, но я не смог заставить себя прислушаться. И вдруг я перестал чувствовать травяной запах, и понял, что Северуса уже нет в комнате. Я закрыл глаза, и попытался прийти в себя и понять, что такое странное со мной творится. И решил, что во всем виновата бессонная ночь.

Вскоре он вернулся, со стаканом апельсинового сока в руке. Я взял у него стакан и сделал несколько жадных глотков.

– Спасибо, – я уже успел забыть, зачем вообще спустился.

– Не за что, – Северус тем временем снова устроился на диване и наполнил свой бокал. Мы сидели молча. А потом он вдруг спросил:

– Гарри, ты действительно сам вызвался работать в праздник?

– Ну да, – сказал я. То есть почти. Перси предложил, и я не стал отказываться. А что?

–Просто мне казалось, что есть много других, куда более привлекательных способов провести время в канун Рождества.

– Угу, – я вертел в руках стакан, разглядывая свое вытянутое отражение. Я не решался поднять на Северуса глаза. – Например, напиваться одному среди ночи.

Он усмехнулся.

– Один из вариантов. Хорошее вино расслабляет. Но я имел в виду другое: провести время с семьей или с друзьями. Или в компании какой-нибудь очаровательной юной особы.

– Семьи у меня нет, родители давно умерли.

– Прости, – сказал он тихо, почти шепотом.

– Ничего. Мне еще и года тогда не было, я их даже не помню. Есть родственники, в Литтл Уининге, я с ними раньше жил. Но, признаться, я не очень-то хочу их видеть, и они вряд ли были бы счастливы, заявись я к ним под Рождество. Друзей у меня тут не слишком много, я не так давно переехал – в основном, ребята из магазина. Но у всех были свои планы, я не хотел бы навязываться в любом случае. А девушкам я никогда особенно не нравился.

Краем глаза я видел, как Северус поднес к губам бокал. Я вдруг пожалел, что рассказал – картина вышла довольно жалкая. А еще я чувствовал, что он за мной наблюдает, и мне было не по себе, и щеки горели, и я боялся встретиться с ним взглядом. Я спросил:

– А вы? Почему?

Он молчал. А потом осушил бокал одним глотком и сказал:

– Тебе не кажется, что уже поздно? И нам обоим давно пора спать.

– Наверное, – вообще-то мне стало немного обидно. Но, в конце концов, кто я такой, чтобы он со мной откровенничал? Я и так слишком навязывался. Поэтому я встал и сказал:

– Спокойной ночи.

И пошел обратно в комнату.

Я только начал подниматься по полутемной лестнице, когда Северус погасил свет в гостиной, и стало совсем темно. Я остановился – подождать, пока глаза привыкнут к темноте, но услышал за собой его шаги, и продолжил подниматься наощупь. На самой последней ступеньке я споткнулся.

Я почувствовал, как его руки обвиваются вокруг меня, и, вместо того, чтобы уткнуться носом в пол, я оказался вдруг прижатым к Северусу. Несколько капель из стакана, который я случайно забрал с собой, упали мне на футболку. Запах апельсинового сока смешивался с травяным запахом его волос и с запахом красного вина, который слетел с его губ, когда он прошептал мне почти в самое ухо: "Осторожно". И я вздрогнул, и подумал, что на вкус эти губы тоже должны быть совсем как красное вино. Я высвободился, игнорируя внезапное желание это проверить, и пробормотал что-то нечленораздельное. И только оказавшись за закрытой дверью, смог перевести дыхание.