Майя

Кроны деревьев сплетались над головой так плотно, что не было видно неба, а кусты тянули свои шипастые ветви прямо на дорогу, словно лапы с острыми когтями, впиваясь, пытаясь удержать, остановить, но лишь раздирая одежду и кожу. Веревка колючей шершавостью жгла запястья, и он шел вперед, повинуясь ее рывкам. Он так устал, что перед глазами плавал туман, и он не мог различить даже лица человека, который тащил его за собой. Очередной рывок заставил его упасть на колени, обдирая их об острые края устилающей дорогу щебенки. Где он?
Еще один рывок и повелительный окрик заставили Горацио подняться и вновь идти за мрачной тенью. «Даже если я пойду долиной смертной тени…», - мелькнуло в голове. Где он? Что происходит? Горацио попытался сфокусировать зрение, но ветка хлестнула его по лицу, ноги подкосились, и он снова упал, с ужасом ощущая, что сил подняться у него уже нет. Веревку несколько раз дернули, но он лишь перекатился на бок, ловя воздух пересохшим ртом. Воздух был несвежим, застоявшимся, будто в давно непроветриваемом помещении. Где он?
Убедившись, что сам он не встанет, человек, который вел его, грубо ухватил за шиворот и поволок. Это было очень больно, и Горацио напряг все силы, пытаясь подняться. В этот момент лес расступился, и он замер, скрючившись, опираясь локтями на колени и пытаясь рассмотреть сквозь кровавый туман в глазах то странное место, где очутился.
«Мы больше не в Канзасе, Элли», - выдало сознание очередной перл. Это не могло быть Майами. Это вообще не могло быть привычным ему миром. Мрачный густой лес обступал темный уродливый городишко, кособокий и грязный. Низкие свинцовые тучи, почти не пропускающие свет, придавливали город сверху тяжелой вогнутой крышкой. Новый рывок веревки заставил его двинуться вперед, и Горацио вновь поплелся за своим поводырем. Люди, заполнявшие улицы города, расступались перед ними, и в их взглядах Горацио читал бессильную ненависть. Это било его не хуже камней.
«Что я вам сделал?» - хотел спросить он, но люди отворачивались от его растерянного взгляда, не позволяя ему рассмотреть их лиц. Горацио видел лишь наполненные ненавистью глаза, повсюду. Бессильная ярость захлестывала город, и Горацио холодел от ужаса, ощущая, что это именно он вызывает эти ярость и ненависть, но не понимая, почему.
Ноги вновь отказали ему в тот самый момент, когда они вошли на площадь. Горацио рухнул лицом вниз, и тут же ощутил, как в него вцепилось множество рук, он забился, чувствуя в них страстное желание разодрать его на куски и втоптать эти куски в грязь под ногами. Но толпа не стала рвать и топтать, вместо этого его протащили к центру площади, кинув спиной на отесанный каменный столб, возвышающийся среди наваленных куч хвороста. Горацио обессиленно сполз вниз, скользя спиной по гладкому, прохладному камню, прикосновение к которому принесло кратковременное облегчение. Его снова вздернули на ноги, петля захлестнула горло, веревка колючей змеей обвила тело, прижимая его к столбу.
- За что? Что я вам сделал? – сумел прохрипеть он.
Слова были еле слышны, но толпа расслышала и дрогнула внезапно пробежавшей по лицам радостной надеждой.
- Готов ли ты искупить свою вину?
Горацио вглядывался в лица, но так и не понял, кто его спросил. Казалось, голос исходит ото всех разом. Туман перед глазами слегка рассеялся, и Горацио теперь видел лица. Некоторые казались ему смутно знакомыми, но, стоило всмотреться пристальнее, как узнаваемость пропадала.
- Что я должен сделать? – спросил он.
Недоверчивый, изумленный вздох пробежал по толпе.
- Верни нам солнце и небо.
- Что? – Горацио не поверил собственным ушам.
- Верни нам солнце и небо, - повторил голос.
- Но как? – Горацио качнул головой. – Я не могу этого сделать…
Ропот всколыхнулся в толпе, лица потемнели.
- Если ты не желаешь искупить свою вину, ты умрешь.
- Подождите, - запротестовал Горацио. Поднял взгляд на застилающие небо тучи. – Подождите, причем тут я?
- Семнадцать тысяч и две сотни дней и ночей мы живем вот так, - теперь все взгляды устремились вверх. – Семнадцать тысяч и две сотни дней и ночей, с тех самых пор, как родился ты, человек с глазами цвета неба и волосами цвета солнца.
Горацио вздрогнул и окинул взглядом площадь. Светлые, темные, русые, каштановые, черные, седые…
- Ты забрал у нас небо, ты забрал у нас солнце, - обвиняюще продолжил голос. – Теперь верни их или умри.
- Но это неправда, - умоляюще взглянул на них Горацио. – Это просто совпадение.
Шум толпы был похож на отдаленные раскаты грома. Ненависть вновь штормовыми волнами захлестывала площадь.
- Я этого не делал. Я не виноват…
Горацио почувствовал, как и его оставляет надежда. Они его не слышали. Ненависть достигла такого накала, что сам собой вспыхнул наваленный вокруг него хворост. Огонь взметнулся вокруг, и больно было так, что он даже не мог кричать. Даже небо, казалось, сжалилось, но и слезы неба были бессильны против пожирающего его огня, страшного огня человеческой ненависти, слепой и безжалостной.
Горацио снова обвел взглядом площадь, пытаясь найти хоть что-то кроме ненависти – если не прощение, то хоть жалость. И вот тогда он увидел ребенка. В первый момент Горацио испугался – совсем еще малыш, с такими же рыжими волосами и синими глазами, как и у него, в этой безумной, темной, переполненной ненавистью толпе был обречен. Потом Горацио понял, что ребенка видит только он.
«Ты ангел?» - говорить Горацио не мог, но сил подумать у него хватило.
Малыш помотал головой.
«Ты – это я?» - Горацио показалось, что он догадался, ведь говорят, что перед смертью вся жизнь проходит перед глазами.
Но малыш снова качнул головой.
Горацио уже не мог даже думать, глаза застилал туман, но он изо всех сил старался не упустить малыша из виду. Ему хотелось, чтобы последним, что он видел, был этот рыжий и синеглазый ребенок, в глазах которого Горацио виделись сочувствие и любовь.
«Неважно. Спасибо, что ты пришел», - мысли были медленные, гаснущие, будто дымной струйкой написанные в воздухе. – «Я не виноват. Я этого не делал».
- Я знаю. Знаю. Все будет хорошо, - неожиданно услышал Горацио голос малыша, только голос его вдруг оказался мелодичным женским голосом, более того, знакомым голосом…
Но понять, чей он, Горацио не успел. Пламя взвилось, закрывая от него весь мир. Жар, боль. Темнота…


- Мы бы хотели побеседовать с тем охранником, который вез лейтенанта Кейна, - ослепительно улыбаясь, проговорила блондиночка.
И Джимми купился на эту ее улыбку, как последний болван. Да кто ж мог знать, что она такая щучка?!
- Мы с напарником отвозили заключенного, - с мрачной скорбью заявил он, демонстративно трогая пластырь на лбу.
- Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы побеседовать? – сочувственно спросила блондинка.
- Разумеется, долг прежде всего, - патетично кивнул Джимми.
Приехавший вместе с блондинкой смуглый лопоухий парень снова мрачно взглянул на Бартона, но Джимми лишь усмехнулся про себя. Криминалисты! Ну, идите, докажите чего-то, когда тут слово Джимми против слова беглого зека, а если точнее – против молчания дохлого беглого зека.
- Итак, офицер Бартон, - медовым голоском начала блондинка. – Первым делом мы хотели бы взглянуть на предписание о доставке заключенного в Майами.
- А… - сделал вид, что растерялся, Джимми. – Оно у напарника осталось.
- Очень жаль, - качнула головой блондинка, и Джимми подозрительно взглянул в ее светлые глаза. Что-то она не особенно расстроилась, кажется.
- Вы не забрали с собой тело напарника? – вступил в разговор парень.
- Увы, - снова скроил скорбную мину Джимми.
- Вы не могли бы рассказать, как это случилось? – быстро спросила блондинка, кинув предостерегающий взгляд на напарника.
- Да все просто, - пожал плечами Джимми. – Заключенный как-то сумел освободиться от цепей. Мы забуксовали, и Дэн вышел, чтобы подтолкнуть машину. Тут заключенный вышиб решетку, оглушил меня, застрелил Дэна и дал деру. Я очухался, но, видно, не совсем, в голове туман. Приехал обратно, а потом уже вспомнил, как дело-то было. Да теперь уже поздно, ураган…
- А это не ваше оружие? – невинно поинтересовалась блондинка, указывая на кобуру на боку Джимми.
- Мое, разумеется, - кивнул Джимми. – Он его протер и бросил в машину.
Парень недоверчиво хмыкнул, но Джимми лишь вызывающе взглянул на него. Хмыкай – не хмыкай, а как он скажет, так все и будет.
- Офицер Бартон, - снова улыбнулась блондинка. – Мы хотели бы исследовать ваше оружие, машину, на которой перевозили заключенного, а также обследовать место преступления.
Парень развернул перед ним карту. Джимми лихорадочно размышлял. Если указать не то место, и это обнаружат, это навлечет подозрения. Кроме того, без тела Дэна лейтенант не будет считаться убийцей полицейского и тогда денег не видать, как своих ушей.
- Довольно далеко от дороги, ведущей в Майами, - двинул желваками парень, когда Джимми указал точку на карте.
- Что-то у меня голова разболелась, - с вызовом взглянув на него, сказал Джимми. – Пойду прилягу.
Пусть хоть все болото носом перевернут, после урагана там мало что осталось.


- Келли, ты что, не видишь, что он врет?! – Эрик яростно хлопнул дверцей, выходя из машины. – Я не знаю, что эта гнида сделала с Эйчем, но я это выясню и…
- Эрик, остынь, - ледяным тоном сказала Келли, выходя из машины и осматриваясь. – Разумеется, я ни на секунду не верю этому охраннику. Это противоречит элементарной логике: если Горацио удалось освободиться от наручников, он мог вести машину. Я не знаю, что эти двое с ним делали, - Келли на секунду умолкла, пережидая миг слепящей ярости. – Возможно, у него не осталось другого выбора, кроме как убить. Но дальше только идиот бросил бы оружие и побежал через болото во время урагана. Горацио выкинул бы второго охранника и уехал.
Эрик мрачно кивнул. После ранения эмоции с трудом поддавались контролю, а уж в этом деле и подавно.
- Что ты хочешь тут найти? – спросил он. – Нам не позволяют шагу шагнуть в этом деле даже теперь, когда вина Горацио под большим сомнением.
- Раз мы первые на месте преступления, нужно использовать этот шанс, - пожала плечами Келли. – Мы не будем ничего трогать, просто осмотримся. Нужно хотя бы понять, что случилось на самом деле, что вынудило Горацио решиться бежать.
Эрик снова кивнул.
- Смотри, - указал он. – Кажется, здесь буксовала машина.
- Значит, тело охранника должно быть неподалеку, - Келли пристально вглядывалась в канаву.
- Не обязательно, - скептически покачал головой Эрик. – Тут был ураган.
- Ну, может, нам все же наконец повезет в этом деле, - Келли решительно спускалась к груде поломанных веток.


Джейк Беркли приехал через полчаса.
- И обязательно было тащиться в такую даль? – недовольно спросил он.
- А где коронер? – вместо приветствия буркнул Эрик. Как Келли не старалась, а ее лицо заметно менялось при виде Джейка.
- Скоро будет, - прищурился Джейк. – Вообще-то вас двоих здесь быть не должно, мало ли чего вы можете подкинуть.
Эрик шевельнул желваками, но сдержался. Вместо него ответила Келли.
- Ну, вряд ли мы могли подкинуть тело охранника, - ее тон был примиряющим.
- И где оно?
- Вот, - указала Келли. – Ураган отнес его почти на сотню метров.
- Ну и что нам это даст? – поморщился Джейк. – Ураган уничтожил все улики.
- Ну, можешь поискать у него предписание, пока ждешь коронера, - предложил Эрик. – Бартон сказал, что оно осталось у напарника, но думаю, он не рассчитывал, что мы найдем его тело после урагана.
- А вы куда? – удивился Джейк, видя, что и Келли садится вместе с Эриком в машину.
- В лабораторию, - пояснила Келли. – Посмотрим, что можно выжать из машины, в которой везли Горацио.
Джейк подозрительно взглянул на заднее сиденье «хаммера», где рядышком стояли два криминалистических чемоданчика, но высказывать мелькнувшую у него мысль о том, что криминалисты могли припрятать улику против босса, не стал. В отношениях с Келли и так возникла напряженность. Почему-то она ждала, что Джейк будет переносить свои чувства к ней на дело Кейна. Но Джейк не мог позволить себе подобного непрофессионализма. И сейчас небольшое охлаждение в отношениях с Келли волновало его куда меньше, чем то, что громкое дело рассыпалось у него в руках, и не без ее помощи. Преданность Келли боссу оказалась куда больше, чем Джейк себе представлял.
Как они мысленно посмеивались над ней на пару с Купером, когда Келли попросилась присутствовать при просмотре пленки, на которой строилось обвинение, предвкушая ее конфуз. Хотели даже было, чтобы не вгонять ее в краску, промотать все пикантные моменты и посмотреть лишь момент убийства, но Келли не согласилась. И ничем не выдала своих чувств, рассматривая интимные подробности жизни босса, зато заметила, как изменилось освещение перед моментом убийства и, заставив Купера сравнить соотношение пропорций тела мужчины в момент убийства и в момент начала постельной сцены, выбила ключевую улику обвинения из дела. Пленка оказалась искусной подделкой. Купер сумел выделить наложенный фрагмент, который, видимо, был снят отдельно. Отчет патологоанатома окончательно развалил версию об убийстве в ходе любовных игр. Убийство имело место минут через 10-15 после окончания полового акта, а обнаруженные на запястьях девушки синяки указывали на то, что убийц было двое – один душил, второй удерживал руки, чтобы жертва не могла поцарапать нападающего. Все это вместе не могло быть истолковано иначе, как ложное обвинение, причем тщательно подготовленное, что подтверждало еще и таинственное исчезновение вызвавшего полицию и предоставившего якобы снятую им собственноручно пленку соседа.
Однако прежде чем успели подать новое ходатайство об изменении меры пресечения, пришло извещение о побеге Горацио и новом, более тяжком преступлении.


- Келли, мне нужна твоя помощь, - сказал Эрик, заставив ее резко обернуться и замереть.
Он стоял в дверях комнаты в одних плавках, и Келли, против воли скользнув взглядом по его подтянутой фигуре, вдруг испытала странное чувство. Что-то похожее было однажды, когда Эрику пришлось нырять в бассейн в поисках улик на глазах у публики, и какие-то молоденькие девицы спросили у Келли, не занят ли ее друг. Келли ответила шуткой, но мысль, что ей позавидовали, сочтя Эрика ее парнем, вдруг оказалась приятной. То мимолетное ощущение быстро забылось, а вот сейчас что-то схожее вспыхнуло вновь и с новой силой.
Келли вдруг смутилась от того, что Эрик стоит рядом полуобнаженный, будто это было впервые. В каком-то смысле это и было впервые, потому что на первый план неожиданно вышло определение «мужчина», а не «коллега» или «друг». Скорее всего, это происходило из-за того, что изменилось отношение Эрика к ней. Теперь он видел в ней в первую очередь женщину, и какие-то флюиды передавались и Келли. Все изменилось, нравилось ей это или нет.
- Все в порядке, - по-своему истолковал ее замешательство Эрик. – Я не могу раздеть его, цепи мешают, а ключи не подходят.
- Конечно, - кивнула Келли, оглядываясь в поисках подходящих инструментов, которые можно было бы использовать в качестве отмычки. Вряд ли в квартире Эрика можно рассчитывать найти шпильки или маникюрные ножницы.
Горацио лежал на полу душевой кабины, и у Келли стиснуло сердце, как и в тот миг, когда они нашли его в той куче поломанных веток, принесенных ураганом. Цепь от наручников, запутавшаяся среди веток, привлекла внимание Келли, самого Горацио, перемазанного грязью до неузнаваемости, они разглядели, лишь спустившись в канаву.
- Освободился, говоришь, - дрожа от ярости, выдохнул Эрик, и Келли порадовалась, что Бартон не поехал с ними. Вряд ли она смогла бы удержать Эрика от расправы.
Горацио был жив, но в сознание не приходил. Келли не нравилась идея везти его в город в багажнике, но пришлось смириться. Цепи были явным свидетельством лжи Бартона, Горацио снова подставляли, объявлять о том, что он нашелся, было слишком опасно. Неизвестно, что придумают на этот раз. Они сделали снимки, как свидетельство того, в каком виде нашли беглеца, завернули Горацио в одеяла и уложили в просторный багажник «хаммера». Заметив, как Джейк скользнул взглядом по заднему сиденью, Келли убедилась, что они приняли верное решение.
- Вот так, - кивнула она, когда замок наручников щелкнул. – Он так долго не приходит в себя, - ее обеспокоенный взгляд снова устремился на лицо Горацио.
- Может еще долго так пролежать, - нахмурился Эрик. – Оказаться в ураган на болотах… Ему повезло, что он вообще остался жив. Кел, он поправится, - торопливо добавил он, видя, как вытянулось лицо Келли.
- Еще помощь нужна? – спросила Келли, когда замки браслетов на ногах тоже капитулировали.
- Дальше я сам, - качнул головой Эрик.
Через десять минут он вынес Горацио из душа и уложил на кровать. Келли с трудом проглотила улыбку.
- Ему не идет гавайский стиль, - сказала она, поправляя задравшийся рукав незастегнутой рубашки.
- Ну, извини, - пожал плечами Эрик. – Взял первое, что подвернулось под руку.
- Прости, - кивнула Келли. – Я просто от растерянности. Что теперь делать?
Эрик нахмурился. В больницу – опасно. Им нужно вернуться в лабораторию, но нельзя же оставить Горацио без присмотра…
- Кажется, у него жар, - добавила Келли, потрогав лоб Горацио. – Он не бледный, хотя должен бы.
Эрик поморщился – этого только не хватало. Хотя этого стоило ожидать.
- Знаешь что, - неожиданно сказала Келли. – У меня есть идея.