Никакой жасмин под окном не пах.
Ни один в садах соловей не пел.
Паче страсти жаждала ты вражды.
Я любил тебя, я сказал - изволь.
М. Щербаков.
Во время первого же чтения материалов по неймодианцам в глаза бросалась одна любопытная вещь. Впрочем, «любопытная» - слишком нейтральное слово. Дело в том, что все до одного эксперты превозносили высокую скорость и точность стрельбы неймодианских боевых дроидов. Непонятно, каким образом удалось уцелеть хотя бы кому-то из гунганов на болотах Лианорм… да и наши собственные отряды полегли бы целиком еще на подступах ко дворцу. Такое ощущение, что дроидов кто-то перепрограммировал. То ли синекожий мерзавец Гунрай подстраховался на случай возможного поражения в войне – в таком случае он совершил лучшую покупку в своей жизни, - то ли тайную игру повел кто-то из его советников, которые были слишком запуганы безымянным «союзником», чтобы возражать открыто, но побаивались и нас.
На роль такого советника, к слову, очень подходил Даултай, отстраненный наместником перед самым вторжением на Набу и отвечавший за орбитальную станцию управления дроидами.
К сожалению, Даултай погиб при взрыве реактора.
Я понимала, что правды от Гунрая мы никогда не добьемся, - хотя, будь это его инициатива, он бы давно уже о ней заявил. Но, с другой стороны, сейчас он настолько трясся за свою жизнь, что боялся рисковать даже по мелочи. Например, вслух признаться, что он нарушил распоряжение своего «союзника» о массовом уничтожении набуан. «Союзник», учитель-ситх, был куда страшнее нас и явно мог дотянуться до Гунрая в любой тюрьме. Если не в нашей, то в особой сенатской на Корусканте – наверняка. Хотя за нашу я бы тоже не поручилась…
Неймодианцы были исключительно трусливыми и жадными созданиями, но особой кровожадностью не отличались никогда. В каком-то смысле, это смягчило удар от их оккупации: вместо казней они прибегли к тому оружию, которое сами считали наиболее ужасным. К угрозе голодом. Каждый из них проходил в своем развитии стадию личинки, - причем личинки разумной, - которую вынуждали конкурировать за пищу и прочие ресурсы с другими такими же личинками. Выжившие становились полноценными гражданами и на всю жизнь усваивали урок: ты никому не нужен, тебя никому не жалко, твоя единственная защита от опасного и враждебного мира – хитрость, жадность и те вещественные блага, которые ты сумеешь под себя подгрести. Кстати, поэтому же они не склонны проявлять никакого милосердия к детям прочих рас, так что снижение пищевого рациона для детей не было каким-то особым зверством, а просто закономерным следствием их мировоззрения.
И тот, кто их на нас натравил, наверняка знал обо всем этом.
Я заставила себя успокоиться и сделать несколько глубоких вдохов-выдохов. То, другое расследование мне пока не по зубам. Хотя и не оставляет дурное предчувствие, что неведомая тварь неизвестной расы не просто пробовала силу – что ей зачем-то понадобилась именно наша планета. Но пока мы не будем об этом думать, мы начнем с локальных задач, хотя бы с этого мирного соглашения…
Оби-Ван деликатно постучал в полуоткрытую дверь .
- Добрый день, Сэйб. Вот продукты, которые вы вчера велели купить.
- Привет. У тебя сегодня свободный день?
- Да, капитан Панака настоял, чтобы я время от времени отдыхал. «Чтобы глаз не замыливался», - как он говорит. А учитель Квай-Гон велел, чтобы я помог вам по хозяйству.
- Ну… ладно. А сам он где?
- Занимается… со своим Избранным, - раздраженно буркнул Оби-Ван и посмотрел в сторону. Туда, где на обзорном экране виднелось изображение комнаты и крепко спящего ситха. Я раскладывала на кухонном столе еду, размышляя, что лучше приготовить. Пластиковых упаковок на местном рынке не встретишь, только традиционные, они экологически безопасны. Рыба завернута в широкие плотные листья, заколотые щепочками, зелень и фрукты – в травяных корзинках, креветки слоями уложены в огромной пустой скорлупе гунганского ореха и перестелены пряными водорослями…
- Набуанцы так трясутся над своей свободой… - довольно-таки враждебным тоном заметил падаван, - а напихать жучков и скрытых телекамер во все комнаты общежития не постеснялись…
- Учитывая, что это прежде всего не общежитие, а лаборатория… - тон я решила проигнорировать.
- То есть?
- Здесь изучают галлюциногенные вещества, их действие на поведение. Здесь четырнадцать парных комнат, для испытателя и его подстраховки, герметичные двери в жилых и технических помещениях и очень нестандартная система защиты вентиляции. И экраны во всех возможных точках.
- Ничего себе. Так это военная лаборатория? А я думал, вы пацифисты.
- Пацифисты… в целом… Речь о природных соединениях. Даже обычные медовые мхи во время массового цветения могут вызвать легкие галлюцинации, а родственный красный мох и вовсе отключает сознание… Я уж не говорю о некоторых цветах. Но вообще-то проект создавался под исследование мухи камаш. Камаш-лихорадка – это был бич всех наших поселений в зоне влажных лесов. В начале заражения там как раз галлюцинации, вспышки немотивированной агрессии и паранойи, причем руки-ноги работают нормально. Человек таких дел может наворотить…
Оби-Ван задумался.
- А «камаш» - это что-то значит?
- Ну… ты когда-нибудь классическое право изучал? Помнишь, там такие условные персонажи, Авл Агерий и Нумерий Негидий, истец и ответчик. А у нас в школьном учебнике логики тоже есть такая дама, Макирэ Камаш. В главах, которые посвящены нечестным приемам спора. По ней и назвали, при камаш-лихорадке логика очень своеобразно искажается…
- И… в итоге вы с этой болезнью справились?
- В общем, да. Установили переносчиков, нашли возбудителя, сделали вакцину… Вам же ее кололи, перед возвращением на Набу. Но с тех пор у нас обязательный практический спецкурс – как себя ведет и что чувствует человек, если на него действует что-то… хммм… незапланированное. Очень поучительный опыт. А то человек склонен изрядно преувеличивать собственную волю и самоконтроль… Погоди, а у вас на учебе разве не было ничего подобного?
- Да нет. Мне учитель Квай-Гон как-то разрешил напиться алкогольсодержащего напитка. В своем присутствии. Чтобы я, как он сказал, понял, на что способен в опьянении. Ничего такого… ну, плохо было, это да. Но как нас потом мастер Винду ругал – ух! Кричал, что джедаям не нужно сомнительных экспериментов, что джедай не пьянеет, потому что не станет напиваться, и все такое.
- Ну мало ли, - сказала я. – Могут напоить насильно или вообще в вену вколоть, так оно еще сильнее действует. У нас еще на подводных шахтах случай был, там водолазов завалило, и им на подмогу направили еще одного. А скафандр новенький принесли, только-только со склада, и как раз спиртом шланги промыли. Он пока спускался, пока завал искал, парами надышался. Воздушная смесь-то под давлением подается, а через легкие и слизистую этанол тоже всасывается будь здоров. Так что на выручку он явился пьяный вдребезги, песни в переговорник орал, даже ударил кого-то… Во все учебники попало, как пример нештатной ситуации. Так что учитель Квай-Гон был прав, в жизни всякое случается.
Учителя упоминать не стоило, падаван опять помрачнел, зеленовато-голубые глаза запали и потемнели, и было похоже, что отвлекать его от этой внутренней болячки нельзя.
- Я когда-то… ну не то что завидовал, зависть ведет на темную сторону, но… знаете, просто так для интереса себе представлял, будто живу как обычный мальчик. С папой и мамой. Дети такие глупости себе придумывают… А вот вырос, и думаю – ну и что такого хорошего в семье? Тоже, родится другой ребенок, и родители вокруг него прыгают, а тебе как ни обидно, а ты только и должен улыбаться, - Оби-Ван показал, как именно улыбаться, - и делать вид, как у вас все замечательно. Хотя тебе эту мелкую гниду прибить хочется.
- Это от родителей зависит. Если умные попадутся, они такого и не допустят… Но вообще, семейная жизнь учит как-то договариваться. И не только тогда, когда все друг друга любят, но и тогда, когда на всех злишься и именно что хочется прибить.
Он пожал плечами, явно не очень поверив, и вернулся к тому, что его мучило.
- Это очень плохо, что я вам тут говорю, такие вещи вообще думать нельзя, но… что же делать, если оно само думается? Знаете, как я его умолял, чтобы он взял меня в падаваны, знаете? На коленях стоял, чуть не плакал… Мне четыре недели до тринадцати лет оставалось, еще чуть-чуть – и все, только в Сельскохозяйственный корпус, это совсем для тупиц и ни на что не годных. Брук Чан меня все время этим дразнил, издевался, я бы не выдержал, наверное, если бы… Да нет, это я вру. Выдержал же. Он меня и подставил, Брук. Как раз перед приездом Квай-Гона, это был мой последний шанс стать падаваном. А Брук меня спровоцировал на драку, я повелся, как последний дурак… ну, синяков друг другу наставили, одежду мечами тренировочными прожгли. Я ничего, пошел перевязки себе делать, а Брук пожаловался целителям, что я на него напал и покалечил. Наутро меня вызывают и говорят – мы высылаем тебя из Храма, едешь на Бендомир, в Сельскохозяйственный корпус… Как, отвечаю, у меня же еще есть шанс, целых четыре недели, а она, Досент Вант, улыбается и говорит – не переживай, крестьяне Республике тоже нужны, упаковывай вещи…
- Погоди, так что, старшие не попытались разобраться?
- А чего разбираться, синяки-то у Брука настоящие были, в этом он не врал…
- Нет, не понимаю. Он же к целителям обратился на осмотр. Есть же разница между «синяки» и «покалечил», целители должны видеть такие вещи. Тебя не позвали, не выслушали? Не осмотрели?
- Ну, потом магистр Йода разобрался. Робота-рефери вызвали, узнали, что мы говорили друг другу… Это я потом уже узнал, как он за меня перед другими магистрами заступался. А мне же еще и стыдно перед ним было, как… он меня всегда учил, чтобы я не поддавался гневу. А я поддался.
- И когда ты узнал, что они убедились в твоей невиновности?
- На другой день, - охотно ответил Оби-Ван. – Как раз Квай-Гон приехал, и магистр Йода разрешил нам с Бруком… ну, показать себя перед ним в учебном поединке.
- А перед тобой извинился кто-нибудь? – тихо уточнила я.
- За что?! – несказанно изумился падаван.
- Ну, за подозрения. Они же незнамо что на тебя подумали – напал, покалечил… Да и день, наверное, у тебя не из легких был, когда все считали, что ты невесть какой преступник, а этот, наверное, и злорадствовал тихонько, что тебя выгоняют…
- Тихонько? – горько усмехнулся он. – Он и его компания на всю столовую гоготали, как ловко меня подставили и что меня, как последнего неудачника, теперь фермером сделают. Если бы не магистр Йода – так бы и было, но в общем… Короче, стали мы биться перед мастером Квай-Гоном, и я так хотел ему понравиться, показать, что я не увалень, не ничтожный, не неспособный, что я… ну, победил я Брука. Он вообще-то очень ловкий, но уж тут я выложился, как мог, и еще немного сверху… А мастер Квай-Гон сказал мне, что я должен смирять свой гнев в будущих схватках, и что он не возьмет на себя ответственность за ребенка, в котором так сильна ярость. Понимаете, у него до этого был ученик, который перешел на темную сторону, и он, учитель, очень этим мучился…
- Я читала про Ксанатоса Телосиса, - кивнула я. Удивительно, но голос у меня был нормальный, человеческий. А я думала, какой-нибудь рык получится…и пламя из ноздрей... Ах ты пусечка бородатая. Нежная фиалка. Мучился он из-за своих ошибок. Стррррадал, холера болотная. А что у тринадцатилетнего ребенка, и так особо не избалованного вниманием и хорошим отношением, рушится все под ногами, мир, жизнь… представления о справедливости – это вот такая ерунда, да? Что парня свели в бою с самым страшным подлецом, какого он в жизни видел, и велели сражаться за свою мечту – а потом приговорили, что он, видите ли, слишком сильно злился?
- Ну вот, и не взял в тот раз. Так что меня все равно на Бендомир отправили, на радость Бруку Чану и его прихвостням – я только тем и утешался, что победил его напоследок. А там оказалось, что у учителя Квай-Гона тоже миссия на Бендомире – там много чего еще было, так что в итоге я все-таки его умолил. Еще и магистр Йода за меня словечко сказал, а учитель всегда к его советам прислушивался. В общем, я… чувствовал, конечно, что учитель меня не так сильно любит, как прежних учеников, и… и… ну и было за что, я еще потом подвел его, сильно, я даже говорить не буду. Вы не подумайте, он самый добрый и самый лучший, я знаю, как мне в конце концов повезло. Но все-таки обидно немного, я, было время, за одну такую улыбку наизнанку бы вывернулся, неделями ждал, а этому… ну, этому с Татуина… оно все сразу и задаром. И возится он с ним, как никогда со мной не… я бы и мечтать не посмел, чтобы учитель со мной… поиграл или поговорил просто так… я понимаю, не на плечах таскать, мне-то уже тринадцать было тогда, а я… ну… не худенький. Тяжелый. Да и потом, у него мидихлорий по самые… а я так, чуть выше среднего. Никакое там себе не чудо. Госпожа Сэйб, ну не молчите так осуждающе, я понимаю, что я просто завидую, и что это недостойно джедая, но как, как с этим справиться?
- Да нет, - сказала я. – Я не про тебя так сердито молчу. Просто подумала, что нам, набуанцам, так сложно понять джедаев – у нас настолько разная логика. Ну и… даже как-то приуныла. Кстати, а что потом с этим Бруком стало, его выгнали за то, что он тебя подставить хотел?
- Нет, - удивился Оби-Ван. – А зачем? Дело же было не в нем, а во мне, в моем неумении разобраться со своими чувствами. Тут же неважно, какой опыт извне мы получаем – важно, как мы сами в себе его перерабатываем. Если чужая несправедливость не может дать джедаю никакого полезного урока, то это неправильный джедай. Не зря же у нас говорят «Не печалься о своей правде». А вы… разве не так рассудили бы?
- Нет, не так. Понимаешь, мы думаем, человека надо сначала научить, что такое справедливость. И не в теории, а показать, как она работает. Чтобы взрослые, которым он доверяет – хоть родители, хоть учителя, хоть еще кто, - сами обходились с ним справедливо. И поддерживали его, когда он прав. И вообще, ребенок должен видеть, что его старшим на самом деле не все равно, хорошо он поступил или плохо.
- Ну так отругать, если провинился, и все он поймет, - предложил внимательно слушавший Оби-Ван.
- Одобрение гораздо важнее. А то он так и будет дергаться – вот сейчас он уже провинился, или еще нет, вот сейчас его хлестнут, или попозже … Я не про настоящее битье, конечно, словами тоже можно, да еще как больно… Это уж потом, когда он вырастет, научится думать самостоятельно, научится решать, как на чужое зло реагировать… Только несправедливость – это всегда несправедливость. Даже если ты и извлек из нее что-то полезное. Она объективное зло, понимаешь? А потом, я и про Брука тоже подумала. Если ему такая хладнокровная подлость сошла с рук… он же примерно твой ровесник, да? … каким человеком он потом вырос, даже предполагать не хочется.
- Никаким, - хмуро ответил падаван, и его лицо сделалось жестким и взрослым. – В смысле, не вырос. Он погиб. Это… это я в его смерти виноват. Он… ну… он как раз с тем самым Ксанатосом как-то сошелся, они вместе хотели Храм взорвать. Мою подругу Бент в заложники взяли, а я ее спасти хотел. Мы с ним, с Бруком, дрались, а там водопад был. В общем, он упал, а я его не успел удержать, он головой об камни…
- Ты не виноват.
- Но вас же там не было, вы не видели…
- А это неважно. С его стороны была цепочка поступков, и каждый он совершал по собственному выбору. По своей воле и под своим контролем. Не опоил же его этот Ксанатос дурман-грибом? Вот если только угрожал чем…
- Расследовали потом – вроде добровольно было…
- Ну вот. А с твоей стороны было отсутствие технической возможности. Ты же время, расстояние и силу тяжести контролировать не обязан?
Падаван помотал головой. Ни в чем, конечно, я его не убедила, но хоть немного задумается… Стоп. Как я понимаю, излишне задумываться ему тоже не стоит, опять какую-нибудь свою вину выкопает. Или хуже того, поймет, как эти умные-справедливые джедаи ему на самом деле жизнь испортили. Ой, кажется, натворила я дел… Как же выкручиваться теперь?
Для начала я достала из стеклянной хлебницы свежий мягкий хлеб с хрустящей корочкой и отрезала от него два больших ломтя. Намазала толстым слоем крилевой пасты, покапала пряным соусом и, протянув один ломоть Оби-Вану, вгрызлась во второй сама.
- Вот, вроде хорошее сочетание нашла для приправы, как тебе?
- Как-то вроде нехорошо, что не за обедом.
- Так я пока не решила, можно это на обед делать, или мы что другое придумаем. Я имею в виду криль, конечно. С каким-нибудь легким гарниром.
- Ммммм! А вкусно как! А давайте правда это сделаем, ну… если это не очень сложно и не очень дорого…
- Нет, это как раз очень простое блюдо. А нам с Квай-Гоном оно еще и полезно, кровь восстанавливает. Значит, решено: готовим на четве… то есть, на пятерых. То есть ты готовишь, а я тобой поруковожу.
- А не испорчу? А то я вообще-то готовить не очень…
- Вот увидишь, все хорошо выйдет. И знаешь что? Наверно, я вроде как не имею права тебе этого говорить, но… я чувствую, сейчас Квай-Гон тебя очень любит и целиком тебе доверяет.
Падаван едва не подавился остатком бутерброда. Я осторожно похлопала его по спине.
- Почему вы решили? – прохрипел он.
- Я же говорю, чувствую, как всякий акцепт-эмпат.
- А почему он мне этого никогда не говорит?
- Сам потому что не умеет, - в сердцах бросила я. – С маленьким ребенком у него получается… думаю, и со всяким зверьем тоже, тискать-теребить-за ушком чесать, - падаван молча кивнул, - а со взрослыми… ну, вроде как не принято. Но в любом случае, хоть и непросто вам с ним пришлось – ты же не жалеешь об этом? Стоит твое падаванство всех этих мучений?
- Не вопрос. Да и какие там мучения, смех один… Спасибо, Сэйб, вы мне вроде как… сначала взболтали все в голове, а теперь оно как-то получше улеглось, чем раньше лежало… Магистр Йода бы тоже, наверное, что-нибудь такое сказал. Ну и как эту вкусную вещь готовить положено, командуйте.
- Начнем с соуса, он дольше делается. Значит так: вот эти кудрявые листья промой в большой миске, чтобы только на них песка не попалось, порежь вот такими полосками и потом в этой деревянной штуке отожми сок. Вот тут, видишь, крышка притертая, а в ней винт торчит? Начинай пока мыть и резать, а я приду через пять минут.
Потому что мне было срочно нужно поплакать от злости и умыться. Йода сказал! Ох, что бы я ему сказала – он бы у меня волдырями покрылся от ушей до пяток! Ну, джедаи, защитники мира и справедливости! Ну, Квай, светило галактической педагогики!..
Впрочем, Оби-Ван тоже любит его не за мудрость…
У Оби-Вана действительно не оказалось особых кулинарных талантов. Склад характера немного другой, больше подходящий для проникновения во внутреннюю логику вещей, в скрытые связи и отношения, - а для готовки нужно обитать на этой стороне мироздания и хорошо чувствовать житейские мелочи. Но с другой стороны, если браться за проверенные и не слишком сложные блюда и не стыдиться лишний раз заглянуть в рецепт, то и без особого дара все получится вполне приемлемо. Мы с ним даже испекли к вечернему чаю ягодный пирог. Для падавана было некоторым шоком, что сырое тесто выглядит именно так, как выглядит, но я безжалостно вручила ему пару стерильных латексных перчаток и велела вымешивать помянутое до нужной консистенции. Через некоторое время Оби-Ван заметно успокоился и даже одобрил древнее занятие. Похоже, будущие джедаи никогда не лепят куличики из мокрого песка – из-за того, что эта игра бездуховна, бессмысленна и не возносит ум к вершинам мирового света…
Да и какой уж там на Корусканте песок.
Зато вечером мы вернулись к разговору о справедливости, но на сей раз в компании джедая. Естественно, Оби-Ван сформулировал вопрос отвлеченно, не напоминая о собственной ситуации, но Квай-Гон отреагировал живейшим образом и долго громил мои позиции, называя их инфантилизмом, духовной незрелостью, нежеланием человека отвечать за собственную жизнь и виртуозным оправданием трусости и бездействия. Падаван пытался его затормозить, потому что боялся, что я обижусь, но я спокойно слушала, кивала и загибала пальцы.
А когда Квай-Гон иссяк, нехорошо улыбнулась верхними клыками и сказала:
- Да, я знаю разумных существ, принципы которых отдаленно напоминают то, о чем ты говоришь.
- Вот как?
- Ну, суди сам. Никто никому ничего не должен. Каждый сам отвечает за свою жизнь и за то, какой ее сделает. Бессмысленно жаловаться на несправедливость: на тех, кто признает себя жертвой, сваливаются худшие беды. Не слушай неудачника: его опыт поражений ничему тебя не научит. Не помогай неудачнику: он не сумел реализовать свой шанс, а теперь погубит и твой. Не трать на зависть те ресурсы, которые следует употребить на выживание. Если ты упустишь возможности – вини только себя. Справедливость каждый понимает по-своему: никто не будет тратить свою жизнь, чтобы воплотить твои идеалы. Твой ум и твой труд – единственный залог твоего успеха…
- Хм. И они действительно по ним живут?
- О да.
- Очень привлекательно звучит, - признал он. – Конечно, у тебя на лице написано, что это какой-то крупный подвох, но вот конкретно в этих поучениях я не вижу ничего плохого. Сдаюсь, откуда ты взяла эти правила?
- Из неймодианских наставлений для молоди, пережившей стадию личинки, - сказала я нежнейшим голосом и почувствовала себя полностью отомщенной.
- Ну что? – мрачно сказал Квай-Гон, выходя на террасу. – Обезболивание нам сегодня не положено? Или с тебя все еще искры сыплются?
- Вот будешь до меня докапываться, точно всю бороду пинцетом выщипаю! – пригрозила я.
- О. Наконец-то я слышу нормальные женские аргументы, - усмехнулся он и сел рядом.
- Это не аргументы, это инструкция по технике безопасности. Мой любимый литературный жанр.
- Угу.
Мы помолчали. В кустах перекликались лунные цикады. Сегодня было полнолуние Тасии, и хотя луна еще не показалась из-за плато, на разлапистых ветвях полночницы раскрылись призрачно-бледные поникающие колокольчики, похожие на гирлянды жемчужных капель. Мимо перил проплыла бесшумная тень, похожая на лоскут прозрачной ткани: тианги-охотница отправилась за добычей.
Хочу в лес. Побродить по мягкой земле без тропинок, послушать тех птиц, которые никогда не подлетают к человеческому жилью, посидеть у костра, встретить туманно-золотистый рассвет среди гигантских деревьев, подышать утренним ветром, который несет ароматы болотных мхов, и пряной коры, и цветущих древесных крон… Вот стану посвободнее, может, удастся денек выкроить.
- Какое-то время после больницы я думал, что буду бояться темноты. Как ребенок, - неожиданно сказал Квай-Гон.
- А ты в детстве боялся?
- Не помню. Кажется, да… иногда, когда мерещилось что-то страшное. Но я тогда был совсем маленьким, года полтора…
- И страх… вернулся?
Я думала, что он не ответит, но он все же заговорил, тяжело, неохотно и отвернувшись в сторону.
- Мы все верим, что после смерти джедай становится частью Силы. Я тоже… я понимал, что умираю, и не боялся, только хотел увидеть… ждал, когда же появится этот свет, на который нужно будет пойти – ну, или как-то иначе… А там было пусто, понимаешь? Серый туман, холод, и никаких следов тех, кто ушел прежде. Словно ты возвращаешься в свой дом после долгого пути – а там никого, и ни огонька в окнах, да и дома самого как ни бывало…
- Поэтому ты был сам не свой, когда пришел в себя?
- Да. Наступает момент, когда проверяешь свою веру на прочность – и это всегда непросто.
Сказать было нечего. Я только прижалась к нему покрепче – поделиться своим теплом.
- Ну а сейчас ночь – опять просто ночь, - произнес он со вздохом. – Даже если в ней таятся какие-то опасности… Набу странный мир, немного нереальный, как сон – и в то же время более яркий и вещественный, чем все другие планеты, которые я видел…
Он с силой потер лицо и выпрямился.
- Сэйб, я тебя хотел попросить… Не порть мне падавана, ладно? Я знаю, я… не лучший отец в Силе, и к тому же сам сейчас в подвешенном состоянии, у меня сложились довольно странные отношения с Орденом… Но дай нам самим разобраться. Я не понял еще, как совместить твою правоту со своей, а у него тем более нет для этого нужного опыта. Боюсь, мы с тобой порвем его на части.
- В какой-то мере ты прав, - признала я. – Извини. Но только учти, он растет и меняется, и это не отложишь до более удобного времени… Будь с ним повнимательнее, хорошо?
- Договорились, - усмехнулся он.
