1997 год. Двенадцатое сентября. Площадь Гриммо, 12
Камин кухни дома номер двенадцать на площади Гриммо взорвался зеленым пламенем, впуская в помещение высокого мужчину, неизменно одетого во все черное.
— Приветствую, — Снейп смахнул с плеча остатки пепла и шагнул в комнату. — Опять?
— Опять, — звучно выдохнув, Дамблдор поднял с пола покрытые трещинами очки-половинки и принялся ощупывать бесчисленные карманы своей мантии в поисках палочки. — Надо бы подумать, как сделать твои визиты не такими спонтанными для меня, иначе когда-нибудь это закончится не разбитыми очками, а инфарктом, — бывший директор Хогвартса беззвучно засмеялся в густую бороду.
— Репаро.
— Спасибо, Северус.
— Могу вернуть, — Снейп достал из внутреннего кармана мантии золотые часы Альбуса. — Но тогда будет сложнее…
— Нет, что ты.
— Интересная вещица. Я бы ее разобрал.
— Думаю, не стоит. Сингулярность нестабильна, — беспечно ответил Дамблдор, пожимая плечами. — Запечатай, пожалуйста, дверь. Я как раз собирался пить чай.
— Так стабилизируйте, — парировал Снейп, убирая часы обратно в карман. — Договариваться о встречах заранее слишком рискованно. Могут перехватить. Если Темный Лорд узнает, что вы живы, то откинется раньше времени. В мои планы это не входит. Я хочу, чтобы он еще помучился, — взмахнув палочкой в сторону двери, мастер зелий устало опустился на стул. — Чай буду.
На столе материализовался фамильный сервиз Блэков, и смолистый запах ароматного чая тут же распространился по всей кухне.
— Боюсь, будет проще помирить Тома с Гарри, — Дамблдор усмехнулся, закрывая тему с часами. — Я так понимаю, речь пойдет об Элизабет?
Снейп молча кивнул, наблюдая за тем, как Альбус разливает по чашкам чай.
— Где вы ее откопали?
— Нашел, Северус, нашел. В Министерстве.
— А получше там ничего не было?
— Северус.
— Как эта серая мышь сможет помочь Ордену и школе? — сделав пару небольших глотков, Снейп откинулся на спинку стула. — Она чуть в обморок не рухнула, когда я с ней… знакомился, — его голос, лишенный таких типичных для него ноток сарказма, теперь звучал тихо и безжизненно.
— Зная твою манеру, кхм, «знакомиться»… — Дамблдор мягко улыбнулся, рассчитывая, что собеседник оценит намек на шутку.
— Альбус, если она на меня так реагирует, то неделька в обществе Кэрроу — и эту вашу, как там ее, вообще вынесут из Хогвартса вперед ногами. Если, конечно, от нее еще что-то останется.
— Не делай поспешных выводов. Элизабет — хорошая волшебница.
Дамблдор как никто знал человека, сидящего рядом. Знал, как сложно будет убедить его в том, что в этом мире, кроме самого Северуса Снейпа и Альбуса Дамблдора, остались еще честные и порядочные люди.
— Я не искал бойца. Мне нужен был человек, который сможет принести нам пользу за спиной врага. Как ты сам делал это многие годы. Когда всё начнется, нам понадобится много восстанавливающих и целебных зелий. У тебя на это сейчас нет времени, а она подготовит их и спрячет, не вызывая подозрений. Элизабет — очень талантливый зельевар, ты в этом убедишься. Уверен, Гораций будет счастлив разделить с ней свое расписание.
— Это мы еще посмотрим, — Северус сжал переносицу большим и указательным пальцами.
— А насчет Кэрроу не беспокойся. Поселим ее в твоих подземельях, они туда не… дослушай.
Считав негодование, внезапно исказившее лицо Снейпа, Альбус поспешил прервать поток возмущения, готовый обрушиться на него с неистовой силой.
«За живое задел».
— Я говорю именно о твоих подземельях, потому что никто не посмеет без твоего разрешения там хозяйничать. Да и класс твой примыкает к лаборатории и личным комнатам. Так обезопасим мисс Льюис на уроках и объясним ее редкое появление на верхних этажах.
Снейп напряженно выдохнул, но ничего не ответил.
— Она не должна вызывать подозрений, — вновь заговорил он, выдержав паузу.
— В учительской ей появляться не обязательно.
— В Большом зале — придется. Если она будет все время прятаться, Кэрроу это заметят.
Несколько минут они молча пили чай.
— Мисс Грейнджер тоже отправится в Хогвартс.
Рука Снейпа дрогнула, и чашка со звоном опустилась на стол, расплескав остатки чая.
— Вы в своем уме?
— Спокойнее, Северус.
— Я совершенно спокоен. Мне на нее наплевать. А вот что станет с КПД вашего ненаглядного Поттера, когда он узнает, что прямиком из Хогвартса его магглорожденную подружку отправили на вечеринку к дементорам? В наручниках.
— Мисс Грейнджер отправится в Хогвартс тайно. Она поселится вместе с Элизабет в подземельях и будет ей помогать. Минерва обеспечит ее всем необходимым по программе седьмого курса.
— Ну конечно же… Мисс Всезнайка.
— Перестань. Ты знаешь, что учеба для нее очень важна.
— Мне все равно. Но вы не о том думаете, Альбус.
— Я думаю о том, мой дорогой Северус, как нам побыстрее покончить со всем этим кошмаром и вернуться к прежней жизни. И мисс Грейнджер — яркий пример того, что даже в самые сложные времена мы должны оставаться верными себе и бороться за то, что любим, — он помолчал некоторое время. — Их присутствие будет для тебя незаметным. Минерва станет передавать Элизабет мои поручения, а мисс Грейнджер и вовсе не будет выходить из подземелий.
— Как вам будет угодно, — тихо произнес Снейп, сжимая пальцами пульсирующие болью виски. — Но если кого-то из них поймают… Больше не просите меня никого убивать. Как оказалось, крестражи нынче сами собой образуются. А я «сюда» возвращаться не собираюсь.
Дамблдор тихо засмеялся, потому что лишь он мог распознать в потоке горького сарказма Снейпа признаки шутки.
— Уверен, пока ты рядом, им ничто не угрожает.
— Увольте, Альбус. Шесть лет в няньках у вашего драгоценного Поттера сделали из меня неврастеника. Еще немного, и аллергия на детей станет самой безобидной в моем неврологическом букете. Перестаньте смеяться! Я не шучу!
— Как мальчик? Надеюсь, Том не причинил ему вреда? — отсмеявшись, вновь заговорил Дамблдор.
— Драко в порядке. Чего не скажешь о его отце.
— Люциус — единственный, кто виноват в собственных бедах и бедах своей семьи. — Взмахом палочки Дамблдор вновь наполнил чайник и принялся разливать по чашкам свежую заварку. — Это он убил Аластора?
— Не могу точно сказать. Я был занят вашим подопечным — оглушил пару наших: они чуть Хагрида насмерть не уходили. Потом Темный Лорд разглядел настоящего… — Снейп сжал губы и так и не произнес имени гриффиндорца. — Пришлось переключиться, но Моуди я уже не видел.
Дамблдор вдруг стал очень серьезным, чем заслужил угрожающий взгляд угольно-черных глаз.
— Что?
— Я очень обязан тебе, Северус. Ты столько делаешь для меня и для Ордена и ничего не просишь взамен, несмотря на…
Альбус снова это сделал: вмиг съежился и высох под тяжестью гнетущего чувства вины, коснулся бледного лица несчастным, умоляющим о прощении взглядом.
— Я не желаю больше это слушать.
— Хорошо… Извини… К тому же я уже придумал, как отблагодарю тебя.
Пристальный холодный взгляд глубоких черных глаз скользнул по морщинистому лицу старика и застыл на перемычке очков-полумесяцев.
— Мне ничего не нужно. Достаточно того, что вы живы. Пусть так и остается.
Мягкая, даже нежная улыбка тронула тонкие губы Альбуса. Он слишком хорошо знал своего собеседника: то, что он сейчас услышал, можно было расценить как признание в любви.
— Во многом — благодаря тебе.
— По-вашему, это смешно? — Снейп невольно усмехнулся.
— Пожалуй, все-таки смешно. — Альбус засмеялся в голос, наблюдая за тем, как Снейп потирает лицо ладонями, скрывая под ними широкую улыбку.
— Но популярности я вам точно прибавил. Теперь вы — второй человек в Великобритании, переживший свидание с авадой. Хотел бы я видеть лицо Темного Лорда…
Кричер загрохотал дверцей старой духовки, и спустя минуту на столе появился поднос с румяными круассанами, обильно политыми горячим шоколадом и посыпанными маленькими кусочками засахаренных ананасов.
— Я всё думаю о шоколадных лягушках…
— А что с ними? — с интересом спросил Дамблдор, протягивая тощую руку к подносу.
— Ваш портрет. Тот, что в директорском кабинете, я накрыл и запретил всем ходить к вам в гости. Но эти используют если не аналогичную, то очень похожую магию. Старую, не ту, что печатные издания. Если Темный Лорд увидит…
— Он их ест? — застыв с нависшей над круассанами рукой, Альбус перевел удивленный взгляд на Снейпа.
Тот лишь молча пожал плечами.
— Что ж… я подумаю над этим. Кстати, спасибо за палочку. Кому она принадлежала?
— Кому-то, кто не дожил до этого дня. У него их куча на столе лежит. Взял ту, что подлиннее.
— Хорошая палочка.
— Иногда мне кажется, что она вообще вам не нужна.
* * *
— Альбус, мне показалось, что…
— Что?
— Нет. Ничего.
* * *
Несколькими часами ранее.
Лили остановилась у входа. Прикрыв глаза, запрокинула голову и сделала глубокий медленный вдох.
Хогвартс был историей. Одной большой историей длиной в несколько поколений и тысячами маленьких историй каждого из тех, кто когда-либо его посещал. Хогвартс пах эмоциями, впечатлениями, событиями. Магией.
Она пила этот запах, утопала в нем, растворялась до самой последней клеточки. И не было в этом мире другого места, куда бы она стремилась так сильно и с такой любовью. Она снова стала его частью.
Лили двинулась вперед, оставляя за собой мягкий шлейф из ласковых теплых воспоминаний: вот здесь она рассыпала книги, столкнувшись с кучкой слизеринцев, а за этими доспехами Джеймс целовал ее в перерыве между трансфигурацией и арифмантикой, а вот на этой скамье Северус помогал ей…
Северус.
Он занимал все ее мысли. Ее почти убедили в том, что человека, которого она знала, больше нет. Что вместо безобидного хмурого молчуна, влюбленного в науку, не способного причинить вред никому, кроме, разве что, подопытного паука, ей придется встретиться с сильнейшим темным волшебником, предателем, убийцей, ближайшим приспешником Темного Лорда, одержимого целью уничтожить ее собственного сына.
План Дамблдора был продуманным и мудрым. Но, как гриффиндорка до мозга костей, она не могла согласиться со своей ролью в нем — ролью невидимки, серой мыши, тихо ждущей своего часа, которой строго-настрого запрещено приближаться к Снейпу, заговаривать с ним о чем-либо, кроме как о школьной программе и снабжении кладовой ингредиентами для зелий. Она ненавидела все то, что говорили о нем Гарри, Альбус, другие. Но не самого Северуса. Ее большое доброе сердце не могло смириться с участью, которая постигла человека, некогда любившего ее.
Конечно, она была не слепа. Еще в школьные годы Лили решила, что именно симпатия Снейпа к ней станет ее оружием в борьбе с его фанатичным увлечением Темными искусствами. Но его «маленькая грязнокровка», выплюнутое в гневе, отношения с Джеймсом, насыщенный выпускной год — все это изменило ее планы на Северуса. И в том, чем это обернулось, она винила в большей степени себя.
Но как ни в чем она была уверена, что второй шанс, подаренный ей судьбой и Дамблдором, она получила не для того, чтобы тихо варить зелья в хогвартских подземельях.
— Димикандум.
Каменная горгулья лениво зашевелилась, словно пробужденная от глубокого сна, и, окинув гостью холодным равнодушным взглядом, отступила в сторону. Лили вскочила на ступеньку за спиной статуи как раз в тот момент, когда круговая каменная лестница медленно поползла вверх.
Дверь в директорский кабинет была приоткрыта, что не могло не удивить ее. Снейпу стоило лучше заботиться о собственной безопасности, учитывая, что добрая половина школы, включая большинство преподавателей, ненавидит его за убийство Дамблдора. Слухи по Хогвартсу всегда расходятся очень быстро.
Дрожащими от волнения руками Лили поправила редкие бесцветные волосы, собранные в уродливую гульку на самой макушке, пригладила серую шерстяную юбку, не имеющую никакого отношения к женственности, и шагнула внутрь.
Кабинет был пуст. В привычном полумраке царила мертвая тишина. Ничто не тикало, не вращалось, не выпускало клубы блестящего дыма, как это было при Дамблдоре.
Остальное, казалось, осталось неизменным. Перед потухшим камином стояло знакомое потертое кожаное кресло, в котором счастливая Лили когда-то сидела в обнимку с огромным фолиантом по углубленным зельям, выпрошенным Слагхорном у Дамблдора специально для нее.
Серебряный поднос под жердочкой, на которой некогда дремал великолепный огненно-рыжий феникс, был чист и отливал тусклым холодным светом. Она провела кончиками пальцев по металлической поверхности, гадая, куда делся пепел.
На директорском столе царил абсолютный беспорядок: куча раскрытых фолиантов, свитков, с дюжину выпусков «Ежедневного пророка» и прочая канцелярия. О том, что Снейп не готовился к встрече с ней, свидетельствовал и бокал с недопитым огневиски, одиноко стоящий на стопке старых потрепанных книг.
Странным казалось и то, что многочисленные портреты бывших директоров и директрис Хогвартса, почти полностью покрывавшие стены кабинета, были абсолютно пусты. Кроме двух. Финеас Найджелус, тихо посапывая, неподвижно дремал в своей раме. Второй же портрет был полностью скрыт под плотной черной тканью.
«Дамблдор, — догадалась Лили и почувствовала, как сердце забилось быстрее. Видимо, Снейп хотел его снять, но не смог. — Наверное, то же заклинание, которое наложено на портрет матери Сириуса на площади Гриммо, — подумала она. — Спрятал, чтобы не смотреть в глаза?»
Она читала что-то о магии, которая создает портреты умерших волшебников, но не припоминала, чтобы было хоть что-то о том, что становится с таким портретом, если волшебник возвращается к жизни. Так что же там? Лили протянула пухленькую ручку к портрету, но тут же застыла, скованная пристальным взглядом нарисованных глаз. Все это время Финеас Найджелус украдкой наблюдал за ней, притворяясь спящим, но теперь обнажил белозубый оскал и, подмигнув, перевел насмешливый взгляд на что-то или… кого-то за ее спиной.
— Наверное, было бы очень обидно вылететь из Хогвартса до начала собеседования, — низкий звучный и совершенно незнакомый голос прозвучал совсем близко.
Сердце Лили сорвалось на галоп и, резко замерев, рухнуло куда-то в низ живота. От волнения замутило. Во рту стало так сухо, что очередной вдох, казалось, оцарапал горло.
Медленно развернувшись на ватных ногах, Лили подняла взгляд и задохнулась, словно на полном ходу врезалась в холодную каменную стену.
Конечно же, он изменился. По бледному напряженному лицу невозможно было определить, сколько на самом деле ему лет — тридцать, сорок, а может, все пятьдесят? Глаза. Они мгновенно завладели ее вниманием: холодные, такие глубокие, что в их бездне, казалось, можно было разглядеть его черную душу; и огонь, в котором он сжег все человеческое, когда-либо жившее в нем. Последний раз эти глаза смотрели на нее на платформе 9 ¾ в день, когда они навсегда — как они тогда думали — покидали Хогвартс. Эти ли? Осторожно взглядом Лили коснулась глубокой бороздки, затаившейся меж густыми бровями и растворяющейся на высоко посаженной переносице.
«Хмурится? Или это его привычное выражение лица?»
Далее — вниз по выдающемуся орлиному носу к бледным плотно сжатым губам, сдерживающим яд мыслей, рвущихся наружу. Носогубные заломы — такие глубокие, что по неведению можно было решить — Снейп только и делал, что улыбался. Но правда заключалась в том, что именно так выглядел человек, разучившийся улыбаться.
Глядя свысока, он изучал ее со спокойным ледяным презрением, просачивающимся из-под маски наигранного пренебрежения. Поздоровался безразличным молчанием, растянув губы в токсичной ухмылке. Спрятался, настоящий, за десятком замков-пуговиц своего идеально сидящего сюртука. Скрыл под прядями угольно-черных волос страшную правду, затаившуюся в паутине мимических морщин в уголках глаз.
Казалось, от него веет холодом.
Бровь дернулась вверх — сигнал, что его терпение на исходе, и Лили пора бы уже подать признаки жизни.
— Простите, кхм… Дверь была открыта, — слова, произнесенные чужим, непривычно высоким голосом, застревали в пересохшем горле, — и я подумала…
— Что? — раздраженно прервал он.
— Что вы меня ожидаете, кхм. Я — Элизабет, кхм, Льюис. Из Министерства.
Смерив ее долгим презрительным взглядом, Снейп развернулся и поплыл к директорскому креслу.
Она же осталась стоять, не в силах оторвать взгляд от его прямой как струна спины — еще одной приобретенной особенности, так отличающей его от того человека, которого помнила и теперь с надеждой пыталась разглядеть в нем Лили.
— В Хогвартсе уже есть преподаватель зельеварения.
Она внутренне обмерла.
— Но есть те, кто считают, что этого недостаточно, — огибая угол стола, он взмахнул рукой, под которой тут же материализовалось небольшое кресло, совершенно не вписывающееся своей мрачно-готической вычурностью в здешний интерьер. — Сядьте, — тихо приказал он, и Лили безоговорочно подчинилась.
Перед ней на столе материализовался серебряный поднос с графином, наполненным прозрачной жидкостью, и одним-единственным стаканом. Снейп выученным до совершенства движением наполнил стакан и протянул его Лили.
Та послушно приняла его и застыла, не решаясь сделать глоток.
Снейп опустился в директорское кресло. В его тяжелом проникающем взгляде то и дело вспыхивала едва уловимая искра замешательства. Он никак не мог понять, зачем Дамблдору понадобилась в Хогвартсе эта мелкая невзрачная мышка, сливающаяся в полумраке кабинета с окружающей обстановкой. И если бы не особое внимание Альбуса к «этой Льюис», Северус, возможно, не тратил бы свое драгоценное время, зная, что решение за него все равно уже принято. Отправил бы к Макгонагалл. От греха подальше.
Но Дамблдор сам спровоцировал его. По крайней мере, так мастер зелий оправдывал свое участие в этом «собеседовании», глядя на нелепое подобие женщины, сидящее напротив.
Ее напряжение было осязаемым. Оно стирало с лица девушки любые подсказки и намеки, которые могли бы помочь Снейпу найти ответы на незаданные вопросы. Она молчала. Чем раздражала еще больше. И он не удержался, скользнул в ее разум — зачем церемониться? — как проделывал это десятки раз с ее же сыном. Хотя Альбус строго-настрого запретил ему это делать.
«Дамблдор все равно ничего не узнает. А если и узнает, то что?»
К счастью для Лили, как и любой аврор, она владела основами окклюменции. Ей хватило трех секунд, чтобы распознать несанкционированное вторжение и вытолкнуть из своего разума незваного гостя. Трех бесконечно долгих секунд.
Осознав, что только что произошло, она уставилась на Снейпа огромными перепуганными глазами, пораженная подобной вседозволенностью.
— Вы не пьете. Думаете, я хочу вас отравить? — тихо спросил он, продолжая сверлить ее внимательным взглядом, словно ничего и не произошло.
«Он ничего не увидел, — волна облегчения прокатилась по телу Лили. — Иначе его реакция не заставила бы себя долго ждать».
Страх начал растворяться, уступая место чему-то иному, спрятанному глубоко внутри, свойственному Лили настоящей — умной, гордой и безрассудной гриффиндорке.
— И как вы догадались? — она выпрямилась на стуле, собирая пальцами ткань юбки на бедре. — Это именно то, о чем я думаю.
Лили поднесла стакан к лицу и сделала несколько коротких вдохов.
— Только у вас ничего не получится — это не яд. Кхм.
— Сыворотка правды? — Снейп незамедлительно ответил на вызов, принимая ее дерзость как данность.
Лили взглянула в стакан в надежде, что не увидит там едва различимого перламутрово-белого отблеска, придаваемого сывороткой правды любой жидкости.
— Нет.
— Тогда, может быть, — он изобразил гримасу сложного мыслительного процесса, отчего количество морщин на его лице, казалось, удвоилось, — жидкий аналог фините инкантатум?
Она почувствовала, как леденеет затылок и кожа покрывается мурашками.
Снейп не просто так задал этот вопрос. Лили поняла это, потому что знала — сыворотку, нейтрализующую действие оборотного зелья, можно назвать какой угодно, только не прозрачной. И она не сомневалась в том, что он, мастер зелий, об этом знает.
Каков шанс, что его вопрос — очередное испытание на компетентность?
Исключено. Таких совпадений не бывает.
Так что же он увидел?
— Нет, — одними губами повторила она, стараясь сдержать нарастающую внутри панику.
— Вы уверены?
Лили уже ни в чем не была уверена. Все ее планы относительно Снейпа рухнули в ту минуту, когда он бесцеремонно ворвался в ее голову, тем самым разуверив ее в том, что она способна тягаться с ним.
Она мысленно ругала себя за свою излишнюю самонадеянность. За то, что не подготовилась лучше к встрече с ним. За то, что не задала Дамблдору больше вопросов.
Человек, сидящий напротив, был ей незнаком. Ее об этом предупреждали.
А она отправилась на войну безоружной.
«Глупая».
И что теперь? Оглушить и сбежать?
Но ведь гриффиндорцы не сдаются. К тому же нет никаких гарантий, что Снейп не окажется быстрее. И из его палочки ей в грудь полетит точно не оглушающее заклятие.
Тогда сказать правду? Всю? Надеясь на что?
Это еще опаснее. И в данном случае не только для нее. Кто знает, как поведет себя Снейп, узнав, что Дамблдор жив?
Оставалось только одно — делать вид, что ничего не случилось. Как научил ее этому сам Снейп. Несколько минут назад.
Бросив на него короткий взгляд, Лили залпом осушила стакан и вернула его на поднос.
— Спасибо.
Ничего не произошло. Она так и осталась маленькой плотной ведьмой с неприметными чертами лица, в уродливых коричневых туфельках на толстом каблуке. Он безразлично переводил усталый взгляд с нее на пустой стакан. И молчал.
Вода подействовала на Лили как плацебо, растворив остатки страха и напрасные, как оказалось, опасения.
Решив не дожидаться очередного испытания, она взяла инициативу в свои руки. По крайней мере, так ей показалось.
— Вот направление из Министерства, — она торопливо выудила из потрепанной кожаной сумки времен, наверное, самого Салазара Слизерина папку с бумагами и с видом серьезно настроенного оппонента положила ее на стол перед собой, — здесь еще рекомендации и характеристика, подписанная заместителем…
— Мне это неинтересно.
Его лицо исказилось напряжением, а на лбу, словно маленькие змеи, вздулись две жилки.
— Я думала, для собесед…
— Вы получите эту должность независимо от того, хочу я этого или нет, — вновь отрезал Снейп, сжимая губы в презрительную горькую ухмылку, словно сама эта тема причиняла ему ужасный внутренний дискомфорт.
— Но тогда…
— Почему я трачу свое время впустую?
Лили нахмурилась.
— Хочу понять, что в вас такого особенного.
— Простите?
Напряженно выдохнув, он поднялся из своего кресла и, медленно обойдя директорский стол, остановился в паре шагов от нее.
— Вы не просто так оказались здесь и сейчас. Не так ли? — Снейп брезгливо вытащил из папки, принесенной Лили, свиток пергамента, исписанного мелким почерком Перси Уизли. — Для чего все это? — скользнув пустым взглядом по тексту, он бросил свиток обратно на стол. — Что вы забыли в Хогвартсе?
Он задавал правильные вопросы, на которые у Лили не было ответов. Подходящих для его ушей.
— Я сдала С.О.В. по зельеварению на «Превосходно», — не придумав ничего лучше, ответила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
Но под его тяжелым строгим взглядом было очень сложно сосредоточиться на лжи, при том, что ей постоянно приходилось держать барьер на случай, если он вновь захочет залезть к ней в голову.
— Дальше.
— И не только по зельеварению…
— Что еще? — нетерпеливо выплюнул он, теряя терпение.
Логичнее всего было бы сослаться на уровень дохода, но зарплаты в школе волшебства явно уступали зарплатам сотрудников Отдела тайн, из ведомства которого и была переведена в Хогвартс «Элизабет Джин Льюис, руководитель проекта экспериментального зельеварения».
А может, акцентировать внимание на направлении? Хороший вариант. Пока Северус не решит его проверить через своих темных «товарищей», которыми кишит Министерство Магии. И что будет, когда он узнает, что направление, подписанное Пием Тикнессом, Пий Тикнесс никогда не подписывал?
— Я всегда мечтала преподавать в Хогвартсе…
«Какая же дура».
Преподавать в Хогвартсе? Сейчас? Когда должность директора занимает Упивающийся Смертью, убийца Альбуса Дамблдора? Когда к студентам в качестве наказания применяются непростительные заклятья?
Такая версия делала ее идеальным кандидатом в жены Аргуса Филча, но не в преподаватели по призванию.
— …И мой отец использовал свои связи в Мин…
— Миссис Льюис…
— Мисс.
— Плевать, — резко оборвал Снейп и сделал шаг вперед, нависая над ней, словно грозовая туча. — Я не могу оспорить приказ Министерства о вашем назначении, но я могу сделать ваше пребывание здесь невыносимым. Мы могли бы сэкономить время, мисс, если бы вы позволили мне самому… посмотреть. Но вы не позволили. Поэтому вы не выйдете из этого кабинета, пока я не получу ответы на свои вопросы.
Лили совершенно растерялась. Среди лихорадочного потока мыслей она не могла найти ничего, что спасло бы ее от его неумолимого обжигающего гнева.
— Вы пугаете меня, — тихо и честно сказала она, опуская взгляд на кончик собственной палочки, направленной Снейпу в грудь.
«И когда успела достать?!»
Он даже не шелохнулся. Его губы медленно растянулись в улыбке, словно он ждал чего-то подобного.
— Вы крепко спите, мисс Льюис? — Снейп стал медленно наклоняться. — Вы знаете, что для директора в Хогвартсе нет закрытых дверей?
Он замер, когда между их лицами оставалось не больше десяти дюймов. Теперь Лили сидела, плотно вжавшись в спинку кресла, в ловушке его рук, которыми он опирался о подлокотники, и смотрела на отражение своего бледного лица в его черных, как угли, зрачках. Ее палочка теперь касалась его подбородка.
— Что собираетесь с этим делать? — он едва заметно кивнул на палочку.
Конечно же, Северус знал, что она — человек Дамблдора. Минерва была весьма пунктуальна по части передачи ему посланий Альбуса: тщательно зашифровывала их в скучных школьных программах, канцелярских списках и даже проектах школьных меню и стояла над душой до того момента, когда раздраженный и зевающий Снейп возвращал ей документ, кивая в знак того, что сообщение Дамблдора в нем обнаружено, расшифровано, понято и выучено наизусть. А затем с чувством выполненного долга она гордо удалялась — как надеялся Снейп — туда, куда он ее мысленно посылал.
Так к чему тогда устраивать шоу?
К тому: «Работала в Министерстве… Хорошая знакомая Кингсли… Им же завербована… Разбирается в зельях…» Альбус явно рассказал не все. Точнее — не рассказал ничего. И, скорее всего, еще и наврал с три короба. И это крайне задевало Снейпа, считавшего себя — после всего, что он сделал для Дамблдора — первым в очереди за правдой.
«Еще один надежный человек в Хогвартсе…»
Один…
Да если Темный Лорд решит устроить «вечеринку» в Хогвартсе, Элизабет Льюис — не более, чем еще один потенциальный труп.
Снейп размышлял об этом всю ночь накануне «собеседования». Не найдя ни одного хоть сколь-нибудь достойного обоснования необходимости в новом преподавателе, он уснул лишь под утро, преисполненный желания убить Дамблдора. Еще раз.
Или два.
Но Альбус далеко. До него не дотянешься.
Зато до нее рукой подать. Сидит, трясется — мелкая, серая, убогая. С этой жуткой гулькой… Совершенно бесполезное создание, обиженное природой. Всё, как любит Дамблдор.
— Вы здесь, чтобы следить за мной? — вновь спросил Снейп, так и не дождавшись ответов на предыдущие вопросы.
«Почему бы и нет?»
Альбус теперь не мог находиться рядом и контролировать каждый шаг, как это было раньше. Война есть война. Сегодня — друг, завтра — враг. Чем черт не шутит?
— Нет, — тихо выдохнула она, не рискуя пошевелиться.
— Убить? — он слегка отстранился и кивнул на палочку.
— Сэр, — она вздрогнула и засуетилась, опуская руку, — простите. Я не знаю, как это получилось… Наверное, защитная реакция. — Ограниченная в движениях, Лили не нашла ничего лучше, чем сунуть палочку в лежащую на полу сумку. — Я правда не понимаю, о чем вы говорите.
Она безбожно врала. И он это понимал.
А еще он как никто понимал, что ни один парфюмер не станет добавлять в свои духи особый вид водорослей, горький, ни с чем не сравнимый запах которых погубил бы любой аромат. Водорослей, используемых при варке оборотного зелья.
Мастер зелий замер. Что-то в его взгляде переменилось. И Лили это совсем не понравилось.
Уж лучше был он злился — читаемая, вполне ясная эмоция. Но этот огонек, вспыхнувший где-то там, на самом дне зрачка…
«Опять?»
«Нет, не мог…»
Ее разум надежно защищен.
Снейп впился сосредоточенным взглядом в ее губы и теперь был похож на кота, охотящегося на пикси, за мгновение до рокового прыжка.
А потом он улыбнулся.
— Развлекаетесь, господин директор?
Лили и Снейп синхронно повернули головы.
В дверях, опираясь плечом о косяк, стояла низенькая коренастая ведьма, внешне очень похожая на ту, в чьем образе сейчас пребывала Лили.
— Зайти попозже? — ведьма фыркнула, расплываясь в гаденькой улыбочке.
Если это вообще можно было назвать улыбкой.
— Проходите, Алекто, я ждал вас, — ответил Снейп, выпрямляясь. — У меня есть поручение.
Воспользовавшись моментом, Лили сделала несколько глубоких вдохов. Лишь сейчас, когда он отстранился, она поняла, что все время, которое он находился в ее личном пространстве, практически не дышала.
Пока Снейп, по локоть зарывшись в бумажный хаос на своем столе, искал то самое поручение, Алекто вальяжно прошла в кабинет. Скрестив руки на груди, она остановилась напротив Лили.
Когда Снейп назвал ведьму по имени, Лили сразу поняла, кто она такая. Дамблдор предупредил о ней и о ее брате Амикусе как о жестоких и беспринципных сторонниках Волдеморта, чья рука не дрогнет, даже если перед ними окажется ребенок. Лили должна была «держаться от них подальше».
Алекто Кэрроу. Если бы не обстоятельства, Лили, наверное, смогла бы ее пожалеть. На некрасивом бесцветном лице ведьмы было ясно написано: по какой-то причине она решила навсегда отказаться от своей природы, спрятав все, что ассоциировало ее с женщиной, под тремя слоями темной бесформенной одежды и железной маской высокомерия.
— Будешь преподавать зелья?
Казалось, она намеренно искажает свой голос, чтобы он звучал низко и грубо.
— Мисс Кэрроу, вопросы здесь задаю я, — продолжая рыться в бумагах, раздраженно процедил директор, избавив Лили от необходимости отвечать на вопрос.
— А со стариком что будем делать? — проигнорировав замечание, добавила Алекто, обращаясь к спине Снейпа.
— Не. Вашего. Ума. Дело, — отчеканил тот, поворачиваясь к Кэрроу и протягивая ей небольшой свиток пергамента. — Мне нужно всё, что здесь перечислено. Отправляйтесь немедленно.
— А если чего-то не найду? — Алекто сосредоточенно сдвинула брови и уткнулась носом в желтоватый листок, исписанный мелким почерком.
— Можете не возвращаться.
— Директор, — в пороге появилась встревоженная Макгонагалл. — Мне доложили, что кандидат из Министерства прибыл.
Не спросив разрешения войти и не дождавшись комментария, она направилась прямиком к Лили.
— Вы — Льюис?
Лили кивнула, впившись в Минерву взывающим о спасении взглядом.
— Минерва Макгонагалл, заместитель директора, декан факультета Гриффиндор, — представилась та и повернулась к Снейпу. — Вы закончили? Я бы хотела отвести ее к Горацию, пока у него есть «окно» между занятиями.
Снейп усмехнулся, догадавшись, кто был тот «докладчик» и почему Минерва так нервничает: она должна была присутствовать на собеседовании — таков был план Дамблдора? — но опоздала. Судя по выражению и цвету лица, за прошедшие полчаса Лили, говоря на языке Макгонагалл, оставила в этом кабинете восемь из девяти жизней.
— Я узнал все, что нужно, — ответил он на удивление спокойно, возвращая Минерве многозначительный взгляд.
Это заметила Лили, но не Макгонагалл. Та явно торопилась исправить свою ошибку и покинуть директорскую башню вместе с ней.
— Пойдемте, дорогая. Какая вы бледная, — сказала Минерва, помогая Лили запихнуть в сумку папку с бумагами. — Давайте по пути заглянем в Больничное крыло.
