Life is... Strange

Даже сквозь веки свет воспринимать больно. Человеческий организм вообще ужасно приспособлен к жизни.

Пожалуй, стоит начать с того, что он ни разу в жизни не напивался до такого состояния. До того, чтобы просыпаться бог знает где разбитым как морально, так и физически — локоть саднит, скорее всего, там обнаружится как минимум синяк, — и вообще не помнить, как он здесь оказался. Ещё и во рту не пойми что на вкус, у Шерлока для этого есть восхитительное выражение… что-то там про трупы… Вспомнить не получается, и Стивен безо всякого сожаления отбрасывает эту затею. Черт с ними, с трупами. А вот от жидкости, которую можно пить без фатальных последствий, он бы сейчас ни за какие деньги не отказался. Слово «кофе», конечно, звучит как лучшие райские арфы, но и вода бы сошла. И откуда у него в голове эта ересь про арфы?..

Да хоть скрипки. Какая, к чертям собачьим, разница.

Если только на них не написано, где конкретно он проснулся и почему именно здесь.

Разгуливать по чужому дому неловко, но не так уж и страшно. Встать в поисках воды, тем не менее, Стив не успевает. Потому что дверь в комнату, подозрительно большую и светлую, распахивается без стука. Снова. Теперь, правда, Джим имеет полное право так обращаться с дверьми — это его дом, если Стивен хоть что-то в происходящем понимает. Но на дверь сейчас плевать: важнее то, что в руках у Джима кружка, исходящая паром. Это настолько своевременная помощь, что Стив, с трудом сдерживая ухмылку, про себя шутит: женился бы прямо сегодня, жаль только, общество не слишком тактично в этом плане.

— Неплохо тебя вчера срубило, — будто между прочим говорит Джеймс, пока Стив, обжигаясь, большими глотками всасывает кофе. — Да ты не торопись так, я же не отниму. Сначала в любви признаёшься, а потом не только одежду мне не доверяешь, но даже кружку… И то мою, кстати говоря…

Ага. Вот же чёрт. Только сейчас Стивен понимает, что никакой одежды на нём вообще нет. Хорошо хоть лёгкое, но плотное и тёплое одеяло скрывает всё ниже пояса, иначе в самом деле пришлось бы краснеть. А так вроде и ничего непристойного. Правда, щеки всё равно начинают гореть от мысли, что это Джим его вчера — или уже сегодня? — раздел. Твою мать. С одной стороны, можно было бы отбросить минусы и просто подумать о том, как это происходило, будь он тогда в сознании. С другой… Далеко не то, что хотелось бы оставить в качестве репутации для человека, который тебе нравится. И хотя эта ситуация в начале повторяла прошлый их случай с баром, в этот раз они, во-первых, поменялись ролями. И, во-вторых, всё зашло слишком далеко.

Надо было заранее сказать Шерлоку… Впрочем, откуда он вчера мог знать, чем закончится тупое желание забыться. Наверное, даже хорошо, что это был не Шерлок. Есть шанс, что брата тоже не было дома всю ночь, поэтому беспокоиться он не будет. Если вообще собирался. Блин, надо бы ему рассказать. Сразу по возвращении — точно. Это и называется семьёй.

— Я не преследовал никаких целей, если ты из-за этого так смущён. Просто подумал, что спать в насквозь мокрой одежде — перспектива весьма сомнительная.

— Почему я здесь? — глупо спрашивает Стив. — Я вроде домой собирался вернуться.

— Потому что ты настолько подробно и обстоятельно рассказывал, как скучал по мне, что я решил дослушать, — совершенно серьёзно поясняет Джим, хотя в уголке его губ всё равно угадывается смешинка. — А поскольку мне самому уже пора было возвращаться, иного варианта, кроме как взять тебя с собой, в голову не пришло. А ты что, против?

Если смотреть вот так, при дневном свете и с возможностью разглядеть все подробности, становится понятно, что Джеймс чертовски красив. И даже это слово толком не подходит, просто других у Стива в голове сейчас нет. Подбор синонимов — не то, чем можно заниматься, глядя, как этот человек отточенным жестом достаёт часы, а затем убирает их обратно в карман; поправляет галстук; чуть морщится, бросая взгляд за окно. За ним можно наблюдать вечно и не узнать ничего, даже Шерлок вряд ли смог бы. Впрочем, можно просто смотреть и наслаждаться тем, как выглядит эта уверенность — ни единого лишнего движения. Рядом с Джимом Стив отчего-то чувствует себя подростком, ещё толком не умеющим управлять своим телом.

Если бы это было болезнью, то первые симптомы Стивен вполне мог бы определить как идиотскую улыбку в ответ на любую шутку, фразу, взгляд или жест. И даже сейчас, в максимально некомфортной для него ситуации, сдержаться невероятно тяжело. А о том, что когда-то на дух Джима не переносил, он уже даже не думает. С ума можно сойти.

А кофе, кстати, невероятно вкусный. Не серо-коричневая гадость из пакетика, которой иногда приходится будить по утрам собственное тело, а ароматный крепкий напиток из настоящих зёрен. Тошнота медленно отступает, в голове проясняется; правда, это как раз минус, потому что формальное неудобство ситуации сменяется желанием уйти прямо сейчас как есть и больше никогда никому на глаза не показываться. Несмотря даже на то, что Джим его за возлияния ни намёком не осудил.

— Ты чего? — звучит в пространстве, и Стив понимает, что всё это время смотрел, не моргая, Джиму в подбородок. Блин, совсем уже крыша едет. — Тебе плохо, что ли? Давай, может, я…

Хорошо. Очень хорошо. Стив мотает головой, и от этого комната вокруг него плывёт бесконечным светлым потоком. Хорошо хоть падать, сидя на кровати, особенно некуда. Чьи-то руки осторожно, но настойчиво забирают у него чашку и помогают принять горизонтальное положение, поддерживая за плечи. Контраст ледяных пальцев с собственной тёплой кожей ощущается почти как удар молнии. Это тоже зеркало ситуации, которая уже случалась. Даже забавно немного.

— Всё нормально, — быстро говорит он, едва получается в пятнах и полосах различить знакомое лицо. — Такое бывает. Я в порядке и помощь мне не нужна.

Забота — это очень приятно. Особенно если она выражается в том, как Джим полулежит рядом на кровати, так близко, что можно услышать запах его зубной пасты, и руку от плеча Стива всё ещё не убирает. И если учесть это, ничего, что Стив, как кисейная барышня, чуть не отключился из-за дурацкой необходимости организма вовремя получать пищу. А у него ладонь всё ещё холодная… правда, это неважно, потому что самому Стиву от этого прикосновения становится жарко до одури, и ужасно хочется откинуть довольно тёплое одеяло. Интересно, Джим выгнал бы его сразу или дал бы шанс объясниться? Можно проверить.

— Хорошо. А то я волновался.

— По поводу?

Слова вылетают изо рта сами собой. Сейчас язык и мозг вообще не связаны, да и если бы были — думать о чем-то отвлечённом плохо получается. Потому что Джеймс, явно не в самой удобной позе находящийся рядом с ним, тянется второй рукой к воротнику своей рубашки, ослабляет галстук — ходячий мешок с пафосом, не иначе — и расстегивает верхние пуговицы, чтобы ткань не так сильно давила. И тогда очень хочется ему помочь и расстегнуть остальные. И с ремнем тоже помочь… Стив судорожно облизывает пересохшие губы, очень надеясь, что на его лице это всё не читается. Секс — не та вещь, которая интересовала бы его достаточно сильно хоть раз в жизни, но сейчас и здесь это правило не работает.

Что. Нахрен. Происходит.

У него наверняка сейчас пульс как у потомственного сердечника.

Джим что-то коротко отвечает, едва заметно качнув головой. И от этого каким-то непонятным образом становится ещё ближе. Это только кажется совсем простым и безобидным — протянуть руку и поцеловать его, ничего такого, это будет даже не впервые и потому никаких последствий не несёт. Если учесть, как Джим расслаблен, он подобного даже не ожидает. Или просто не показывает. Поучиться у него этой выдержке, конечно, стоит.

Или медленно протянуть руку. И расстегнуть самую нижнюю пуговицу на его рубашке — тоже очень медленно, то ли чтобы Джеймс не оттолкнул рефлекторно, то ли в немом вопросе, давая шанс остановить. И потом ещё две. И случайно опустить взгляд, разрывая зрительный контакт, чтобы — почти с удивлением — увидеть, что он тоже возбуждён. Теперь уже всё равно, что будет потом, а пока руки действуют будто сами собой.

— Ты чего делаешь… Стивен! Стив. Подожди, я хоть дверь закрою…

Это не значит «нет». Но Стив прикрывает глаза и до боли закусывает губу, потому что для него сейчас это «нет». Какая там разница, дверь это или…

Или чужой язык на его губах. Короткие прикосновения, от которых Стив окончательно перестаёт соображать. И одеяло куда-то делось, но куда и в какой момент, он понятия не имеет… Какие-то слова. Трудно сосредоточиться, но он изо всех сил вслушивается. Честное слово.

— Ты не пожалеешь?

Укоризненный взгляд — единственный внятный ответ, который Стив сейчас может дать. Впрочем, вопрос, кажется, был риторическим.

***

Такси, к счастью, останавливается идеально напротив двери — так, чтобы за два шага не было ни малейшего шанса сильно промокнуть. Ключ находится в третьем по счёту кармане, почему-то в брюках; впрочем, чёрт бы с ним, главное, что на месте. Первое, что Стив делает после того, как закрывает дверь — это разворачивается к лестнице и изо всех сил врезается в Шерлока, почти невидимого в полумраке.

Заметил бы, если бы голова не была забита другим. Но мысли закрутились в торнадо, и выкинуть из потока даже одну не представляется возможным.

Твою же мать…

Нет, он не жалеет. Но чувствует себя так, будто нырнул, задержав дыхание, и всё ещё находится на глубине, в мутной воде, безо всяких ориентиров. Без единой подсказки о том, что делать дальше.

— И тебе добрый день.

Не ирония и тем более не попытка оттолкнуть. Просто поговорить сейчас при всём желании не получится.

Брат молча отступает на шаг, включает свет и вглядывается в лицо Стива так, будто на нём в самом деле буквами написано, где он был и что делал. Стивен собирается было отмахнуться от беспокойства по этому поводу. Правда, собирается: расслабленные жесты, легкая улыбка, буквально всё, только бы показать, что ничего не произошло. Вот только от улыбки саднят многократно прокушенные губы, и он замирает, как вспугнутый кролик. Шерлок точно догадается. Это не проблема, просто… А вот что именно «просто», Стив даже сформулировать не может.

Он не может читать мысли. Но он отлично умеет читать всё остальное.

Хорошо хоть ключицы закрыты и одежда выглядит более-менее прилично. Но блуждающий затуманенный взгляд одеждой не скрыть, а если не смотреть ему в глаза, станет только хуже.

Сейчас всё сломается. Может, походы по барам не были серьёзной причиной, но теперь… Вдох. Выдох. Если Шерлок сейчас скажет, что ненавидит его за это, будет очень больно. Даже хуже, чем ситуация, после которой они оба ушли из дома. Просто потому что тогда думал, что с семьёй не повезло, а сейчас всё совсем по-другому.

Чувствовать себя нашкодившим щенком Стиву ранее никогда не приходилось, кстати. Или даже не щенком… Словом, как будто он нарушил что-то, что никогда не было чётко сформулировано.

Да давай уже. Не тяни. И я пойду собирать вещи.

— Знаешь, — наконец говорит Шерлок, переставая сверлить его взглядом. — Я бы мог сейчас назвать тебе цифры по статистике СПИДа, но, думается, ты мне за это врежешь. Так что просто надеюсь, что твой…

Кажется, отчётливо слышно грохот, с которым с души Стива падает здоровенный камень. Или это просто с грохотом шумит дождь, барабаня по железной крыше кафе.

— Да замолчи уже, — закатывает глаза Стив, с трудом сдерживая улыбку. — Я думал, ты осуждать будешь или вроде того, а ты опять со своими штучками.

— А я должен? — серьёзно переспрашивает брат. — Или ты просто боишься реакции окружающих, потому что сам себя толком принять не можешь? Подумай об этом.

— Да я просто…

— Всё хорошо. Но будь добр, сообщай, хотя бы примерно, куда ты направляешься. Я доверяю тебе, но…

Несмотря на общее состояние, Стив делает стойку. Но?

— Брук — известная фамилия в Лондоне. Можешь сказать, что я излишне недоверчив, но я полагал, что он просто решил развлечься. Будь осторожен.

Фамилия повисает в воздухе пустым словом. С одной стороны, Шерлок действительно прав. Но с другой — хорошо, что он даже не догадывается о реальном положении вещей, потому что объяснить рациональному до ужаса брату необходимость влезать в это болото со змеями Стив бы не смог.

— Всё в порядке, — легко кивает он в ответ. — Если что-то случится, ты всё равно узнаешь об этом первый. А сейчас, если ты не против, я бы энное количество часов поспал, а то день сегодня странный.

— Ну да, — вежливо соглашается Шерлок, поднимаясь по лестнице. — Ты, предположительно, о нормальном значении слова «спать» слегка подзабыл…

Вслед брату хочется кинуть что-нибудь тяжелое — к примеру, ботинок. Но на сегодня физической активности достаточно, да и миссис Хадсон не будет рада испачканным обоям. Поэтому Стив молча вешает плащ и идёт в свою комнату.