- Что общего у Василиска и Нагайны?
- Обе змеи и обе повиновались Наследнику Слизерину.
- А какая между ними разница?
- Первый пошел на туфли для Дижнии, вторая - на туфли для Гермионы.
В дверь громко постучали, и та распахнулась мгновенно, будто ждала этого стука весь вечер.
— Тобиас, я зайду на минутку? — бодро спросил профессор Лавгуд, быстрыми шагами преодолевая расстояние до стола. — Мы с Луной придумали новую систему, я теперь не буду беспокоиться, где она, — вот, смотри!
Он забрал из рук у Тобиаса бумаги и сунул ему под нос свой телефон.
— Разве я приглашал тебя зайти? — тихо спросил Тобиас.
Лавгуд смерил его недоверчивым взглядом, вернул бумаги на стол и виновато вздохнул.
— Нет, не приглашал, — так же тихо продолжил Тобиас. — Потому что у меня абсолютно нет времени на разговоры.
— Как всегда, — пожал плечами Ксенофилиус.
— Прошу тебя, я сейчас очень занят, — Тобиас старательно сдерживал тон. — Позже.
— Бумажная волокита. У меня тоже целая пачка на столе, и что же мне, всё бросить и сесть заполнять бланки?
— Вся отчётность должна быть готова к понедельнику. У меня много дел.
— У меня столько же, да ещё и три гранта, не думай, что ты один завален работой, — фыркнул Ксенофилиус, удобно усаживаясь на один из стульев.
Тобиас замолчал, сверля взглядом телефон, который всё ещё лежал перед ним на столе.
Заставка приложения погасла, и на экране серым на фоне чёрного высветилось время: 21:07.
— Луна обещала зайти после кино, чтобы мы поехали домой вместе, — Лавгуд вздохнул. — Не выношу одиночества.
Тобиас хмыкнул.
— Но ты-то чего сидишь? Ник снова на дежурстве?
— Ник собирает вещи, — сухо ответил Тобиас.
— Он куда-то уезжает?
— Можно и так сказать, — Тобиас закрыл крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла.
— Куда же? — любезно поинтересовался Ксенофилиус.
В кабинете повисло молчание. Густое, как кленовый сироп, оно медленно и тягуче перетекало от Тобиаса к профессору Лавгуду, который задумчиво смотрел в узкое окно. Вежливая улыбка выцветала с его губ.
— Ночью будет гроза.
В бледных глазах Ксенофилиуса жёлтым бликом отражался круг света от настольной лампы. Тобиас потянулся к выключателю и погасил свет — погас и жёлтый блик.
— Снова, — отозвался он.
— Ночные грозы — это жуть, — вздохнул Ксенофилиус. — Жуть как темно, и небо грохочет, и за окнами полыхает, как в последний день на земле. Страшно, когда гроза, а ты совсем один. Ты не боишься остаться совсем один?
— Нет, — Тобиас из последних сил боролся с желанием подняться и начать расхаживать по своему тесному кабинету, заложив руки за спину, и заставлял себя сидеть спокойно. Спокойно выслушивать все нотации Ксенофилиуса.
Но тот только покачал головой, одарил мрачным взглядом узкое окно и убрал наконец свой телефон в карман.
— Идём, нужно выпить, — решительно заявил Ксенофилиус.
— Пожалуй, я склонен отказаться.
— Мне нужно выпить, — поправил себя Ксенофилиус, деловито равняя стопку распечатанных отчётов. — Пока ты будешь рассказывать, что случилось. Так что идём, ты должен успеть до прихода Луны.
Тобиас пожал плечами и поплёлся вслед за Ксенофилиусом на первый этаж.
* * *
Как минимум три стопки книг, которые громоздились на полу между стеллажами, бесследно исчезли, и в кабинете Лавгуда стало заметно просторнее. На смену пузатой бутылке из нижнего ящика пришла высокая с узким горлом, которая в этот ящик не помещалась.
— Я бы прикупил флягу, — сказал Ксенофилиус. — Да всё думаю — последняя.
Он плеснул немного в стакан и сделал пару глотков.
— Так Ник сам ушёл?
Тобиас поморщился — больше от поползшего по кабинету запаха, чем от бестактного вопроса.
— Значит, ты прогнал, — кивнул на его молчание Ксенофилиус. — И зачем? Что он такого сделал?
«Он привёл в дом постороннего. В мой дом. После моего очевидного запрета. Пренебрегая моим мнением. Не осознавая, что делает что-то не так».
— Или просто надоел?
«Тотально безголовый. Легкомысленный. И руки всегда ледяные».
— Он хороший парень, — Ксенофилиус поднял стакан. — Улыбчивый, приветливый. Мы неплохо поладили.
— Что ж, он как раз сейчас абсолютно свободен, — хмыкнул Тобиас, с удовольствием наблюдая, как Ксенофилиус замирает на середине глотка и натужно кашляет, поперхнувшись.
* * *
В открытые окна влетал воздух — сырой, прохладный, остро пахнущий дождём и мокрой землёй. За окнами шумел ветер, бушевал в чёрной мгле, пропитанной погасшими фонарями. Потоки дождя ослабли, будто кто-то сжал небесное горло в тиски, и оттуда едва просачивались мелкие нервные брызги.
Тобиас сидел на коридорном табурете, сосредоточенно рассматривая огромный чёрный мешок у порога. Он был очень спокоен, но мысли в голове отказывались подчиняться его спокойствию, отказывались быть упорядоченными и все как одна метались в панике.
В доме было холодно — так холодно, что, казалось, если бы стало хоть чуть холоднее, от мороза закололо бы щёки. Всё, что оставил после отъезда Ник, поместилось в один чёрный мусорный пакет. Если он оставил что-то нужное, у него не будет повода вернуться. Если он оставил что-то намеренно, оно не попадётся Тобиасу на глаза. Чёрный пакет отправится утром на помойку и решит разом оба вопроса, избавит от всех опасений.
Лучший способ решить конфликт — устранить его первичную причину. Не следствие, не одно из многих вытекающих, как море из ракушки, явлений, а один первоисточник. Можно сколько угодно осушать лужи, но чтобы не было воды, придётся остановить дождь.
Время тянулось медленно, тянуло за собой хаотичные мысли — Тобиас не фокусировался ни на одной из них, позволяя себе минутные слабости.
Гроза гремела в стороне, и он слышал лишь только слабые и далёкие отголоски грома, а ветвистых молний не было совсем.
Мысли были как камни на дне реки — громоздкие, твёрдые, тяжёлые. И пусть медленно, но всё же они текли прочь.
* * *
Бегать по утрам — нелепая затея! Нет, поначалу она казалась отличной — ранний безлюдный час, наушники в уши, польза для здоровья и самочувствия. Гарри пару раз пытался подняться пораньше перед учёбой, но каждый раз утренний звонок будильника, заведённого на час раньше, казался ему громом среди ясного неба, и в конечном итоге он передвинул первую пробежку на выходные. Ведь лучше бегать по выходным, чем не бегать вовсе, так он считал. Было бы намного легче начать бегать, когда на улице ясно и солнечно, но так, быть может, пришлось бы откладывать до бесконечности.
Пасмурное субботнее небо недружелюбно серело в окне и не дарило ни бодрости, ни приятного предвкушения долгожданной пробежки. Гарри подавил зевок и погрузился в недра рюкзака в поисках наушников.
Утро пахло мокрым асфальтом. Наушники выпадали из ушей, под ногами плескались лужи, было неловко перед редкими прохожими. Намного с большим удовольствием Гарри поплавал бы в бассейне, но после столкновения с профессором Снейпом он не решался там появляться.
Профессор сказал, что Северус в городе. Причём сказал это так, будто ожидал, что Северус свяжется с ним, но Гарри за неделю не получил ни единого сообщения — вообще ничего. Он даже не выключил телефон на лекции профессора Боунс, хотя та строго-настрого запрещала пользоваться мобильной связью на занятии, и всех ослушавшихся ждала суровая расправа: внеочередной доклад по правоведению, оформленный по всем стандартам, включая сноски и библиографию.
Гарри злился на себя бессильной злобой, потому что знал — желание получить сообщение от Северуса намного сильнее чувства гордости и собственного достоинства. И не выходило убедить себя в обратном, поэтому даже сейчас телефон лежал в поясной сумке для бега. Утешением было лишь то, что на нём была музыка и установлен шагомер, вот только Гарри не помнил, запустил он его или нет.
Шлёп-шлёп-шлёп, удары кроссовок о мокрый асфальт — вот что можно услышать, если окончательно сдаться и вытащить наушники. Только из упрямства Гарри пробежал ещё один круг мимо корпуса и уже собирался вернуться в свою комнату, как вдруг услышал, что телефон тихо пикнул новым принятым сообщением.
С замирающим сердцем Гарри расстегнул молнию на кармане. Это мог быть кто угодно. Вероятнее всего, просто напоминание, что заканчиваются деньги на счету. Или Рон проснулся пораньше и обнаружил пропажу соседа…
Сообщение было от Луны. «Спишь?»
Гарри устало выдохнул, и по пальцам, набирающим ответ, прошла колючая волна разочарования.
«Приезжай», — Луна, как всегда, была немногословна в сообщениях.
Пожав плечами, Гарри счёл утреннюю пробежку завершённой.
* * *
— Доброе утро, мистер Поттер, — дверь, разрисованная фиолетовыми зигзагами, открылась, демонстрируя Гарри одетого в серо-коричневую пижаму профессора Лавгуда, который протягивал ему руку. — Идите прямо, последняя дверь направо, и никуда не сворачивайте. И не поверните налево, там уборная! И не заходите на кухню, прошу вас!
Чувствуя себя ужасно неудобно и стараясь не смотреть на всклоченные белые волосы профессора, торчащие в разные стороны, Гарри прошмыгнул в комнату Луны.
— А вот и ты, — в отличие от отца, Луна была одета и причёсана. — Дело секретное, так что садись и слушай.
Глаза Луны светились азартом, и это было ужасно непривычно.
— Секретное по отношению к кому? — на всякий случай уточнил Гарри.
— К профессору Снейпу, конечно, — рассмеялась Луна. — Я не могла тебе написать сразу, вдруг ты рассказал бы ему раньше, чем нужно.
— Рассказал что? — Гарри почувствовал знакомый неприятный холодок по затылку.
Луна вздохнула и покачала головой.
— Что Северус приехал. Вернее, это ему известно, а вот зачем он приехал — нет. Понимаю, ты чувствуешь себя немного неудобно с того вашего случая на конференции, но постарайся просто не думать об этом, — терпеливо поясняла Луна. — Северус должен кое-что рассказать тебе о той твоей работе.
Гарри фыркнул и отвернулся к телескопу, который возвышался на широком подоконнике. Наверняка где-то в комнате была складная стремянка, чтобы залезть на неё и смотреть.
— Гарри, — Луна подсела ближе. — Может быть, тебе не очень хочется сейчас говорить с Северусом… Но он утверждает, что это важно.
— Почему утверждает он, а говоришь мне это ты? — тихо спросил Гарри.
— Всего лишь хочу убедиться, что ты не развернёшься и не уйдёшь.
— Где он? — упавшим голосом спросил Гарри.
— В соседней комнате.
— Твой отец сказал, там уборная.
— Не вини его, ему и так пришлось тяжело — всю неделю скрывать от профессора Снейпа его собственного сына...
— Он жил у вас всю неделю?
— А где же ему ещё жить?
Гарри вдохнул, понимая, что Луна не обязана была говорить ему. Хотя лучше бы она сказала.
— Дверь напротив? — уточнил он, поднимаясь, но Луна положила ему руку на плечо, усаживая обратно.
— Подожди, — её голос стал тише и печальнее. — Я скажу тебе на всякий случай… С единственным условием — не говорить профессору Снейпу.
— Да не скажу я ему ничего, — вспыхнул Гарри. — Мы не лучшие друзья и не беседуем каждый день за ланчем!
— И всё же, если он спросит тебя, не говори, — Луна помолчала пару секунд, будто снова всё взвешивая. — Северус приезжал за документами. Свидетельством о рождении и ещё чем, что не взял с собой сразу. Для себя и для Лили тоже.
Гарри непонимающе посмотрел на Луну.
— Они собираются пожениться, — та улыбнулась, и Гарри почувствовал, как всё замирает внутри. — И Северус не хочет слышать от отца ни одобрения, ни осуждения. Вот почему приехал тайно.
Хотелось рассмеяться. Громко и фатально, как в старых фильмах, но Гарри сидел молча и старался держать лицо.
Он чувствовал, что внутри всё замирает, но только на мгновение, а после — ураган и буря, немеют руки и бьются стеклянные вещи. Беззвучно бьются, летят и летят вниз, на самое внутреннее дно к прочему хламу, а затем ураган переворачивает всё вверх дном и заливает вязкой липкой горечью, которой здесь совсем не место. Не время и не место.
Луна делала вид, что затянувшейся паузы не существует, и, подняв голову, рассматривала потолок — он был разрисован созвездиями южного полушария, которые никогда не появляются в северном.
— Замечательно, — наконец сказал Гарри. — Пойду его поздравлю.