На работе Лён, в отличие от своего партнёра, появлялся не по расписанию, а когда считал нужным. К этому все привыкли, однако сегодня, пока он шёл по коридору, вежливо здороваясь с встреченными сотрудниками, вслед ему летел явно нехороший шепоток. Что, естественно, не добавляло благодушия не похмелённому, плохо спавшему очередную ночь Лёну, и в директорский кабинет он вошёл злой, как оса.
— Допрыгался, Скайуокер? — с места в карьер начал Оби-Ван. — Говорил я тебе, что головой, а не головкой думать надо?
— А я тебе отвечал, чтобы ты прежде за своей головкой следил? — огрызнулся Лён.
— Не я с женой из-за ВИЧа развожусь.
— О да, ты всего лишь тихо злорадствуешь по этому поводу.
Демонстративно возмущённый Оби-Ван в который раз попытался пересмотреть Лёна и в который раз проиграл.
— Иди на хер, Скайуокер, — сердито буркнул он, отводя глаза. — Катя просила передать, чтоб ты явился в ЗАГС завтра к десяти. И забрал свои вещи, сумки у меня в машине.
— А что, сжечь их рука не поднимается? — насмешливо изогнул бровь Лён.
— Включи телефон и сам у неё спроси. Что за дебильная привычка бухать с отключенным сотовым?
— Что за дебильная привычка читать нотации взрослому человеку?
На секунду Лёну показалось, что сейчас ему в голову полетит тяжёлая медная пепельница. Интересно, с чего бы это Оби-Ван так сильно на взводе? Какую-то гадость приготовил, не иначе.
— Ладно, Скайуокер, — Оби-Ван сделал над собой усилие и первым перестал собачиться. — Вот документ, — он бросил на стол для совещаний несколько подшитых листов. — Читай.
Лён презрительно сощурился — вот же трус, брезгует из рук в руки передавать — и небрежно подцепил бумажки. Заскользил глазами по отпечатанным строчкам, и чем дальше, тем шире становилась его ухмылка.
— Ублюдок, — ласково сказал Лён Оби-Вану, закончив чтение. — Не боишься в окно за такие фокусы вылететь?
Оби-Ван посерел.
— Ты этого не сделаешь.
— Уверен? Не забывай, мне теперь терять нечего.
Лён искренне наслаждался выражением ужаса на лице друга детства. Как же он ненавидел сейчас их всех — Оби-Вана, Катю, безымянную стриптизёршу со дня рождения, ректора Раневского с его секрешлюшкой, подчинённых, готовых плюнуть шефу в спину только за то, что услышали о нём грязный слушок. Понятно, кстати, от кого услышали.
— Лён, брось, — на всякий случай Оби-Ван поднялся с кресла. — Это хороший вариант, я старался тебя не обидеть. Цена за твою долю на десять процентов выше её реальной стоимости; при разумной экономии на эти деньги ты сможешь вполне нормально жить несколько лет...
— ...пока не сдохнешь, — подхватил Лён. — Впрочем, шутки в сторону. Открывай свою писульку на компе, я хочу исправить несколько моментов.
— Каких, например? — напрягся Оби-Ван, однако вернулся за компьютер и защёлкал мышкой.
— Не размер выкупа, не волнуйся. Я собираюсь оставить за собой право на свои изобретения плюс прописать за них роялти.
— Что?! — возмутился Оби-Ван.
— Что слышал.
— Скайуокер...
— Это моё последнее слово.
— Ты понимаешь, что если ты останешься, то это будет означать крах фирмы? Кто захочет иметь с тобой дело... теперь? Да от нас уже завтра все сотрудники разбегутся!
— Ваня.
Оби-Ван заткнулся. Лён не часто называл его настоящим именем.
— Это моё последнее слово.
— Тебе плевать на фирму?
Лёну стало смешно от настолько наивной попытки его усовестить: — А сам-то как думаешь?
Мрачный, словно грозовая туча, Оби-Ван уткнулся в монитор.
— Самолюбивая сволочь. Диктуй, что исправлять.

***
Если Саша ночевал у Лёна и утром никуда не опаздывал, то после завтрака он некоторое время посвящал одному из своих любимых занятий: переплетению Лёновой косицы. Процесс был небыстрым, поскольку сноровки у Саши ещё не хватало, и из пальцев постоянно выскальзывала то одна, то другая прядь. Чему, впрочем, никто не огорчался: Саша терпеливо расплетал косу и начинал заново, а Лён просто ловил нехитрый кайф. Обычно на третьем-четвёртом заходе Лёновы волосы всё-таки фиксировала резинка, но не сегодня. Магнитные бури были тому причиной, фаза Луны или бурная ночь — косица упорно не заплеталась, и это грозило закончиться совсем не так, как предполагал незадачливый парикмахер.
— Ещё немного, и ты опоздаешь, — честно предупредил боком сидевший на кресле-кровати Лён.
— Почему? — не понял Саша. — У меня десять минут в запасе точно есть.
— Потому что десяти минут, — Лён развернулся к нему всем телом, — нам однозначно не хватит.
Если у Саши и были контраргументы, привести он их не смог — во время поцелуя вообще сложно разговаривать. А когда возможность говорить наконец появилась, то Саша выдохнул: — Вот никогда бы не подумал, что волосы настолько эрогенная зона, — и в подтверждение запустил пальцы в растрёпанную Лёнову шевелюру. Лён зашипел от удовольствия — стонать он по-прежнему полагал для себя неприличным — и айкидошным приёмом опрокинул Сашу на спину. Разложенное кресло-кровать возмущенно хрустнуло, однако осталось стоять.
— Всё, доигрался, — констатировал Лён, нависая над Сашей.
— Десять минут! — заартачился тот.
— Пятнадцать, — Пуговицы на отглаженной Сашиной рубашке расстёгивались будто сами собой, — и я тебя довезу, чтобы быть спокойным.
— А если менты?..
Оседлавший Сашу Лён довольно огладил его обнажённый торс.
— Я позавчера восстановил права.
— А вписать в страховку? — Саша на миг задохнулся, получив чувствительный щипок за тёмную горошину соска.
— Там штраф копеечный.
И чтобы больше не тратить драгоценное время на всякую ерунду, Лён расстегнул ширинку на Сашиных брюках.
— Эй, эй, погоди! — всполошился Саша. — Так неправильно, ты всё ещё одет!
— Трындеть меньше надо, — усмехнулся Лён, спускаясь ниже.
Он знал, что делает минет объективно хуже большей части своих прежних подруг, и спасает его только Сашина неискушённость в этом деле. Ему совершенно точно не нравился вкус семени, но нравилось слышать, как у Саши обрывалось дыхание, стоило лишь провести по головке языком. Ему вообще нравился Сашин член, чисто эстетически. Длинный, прямой, с рельефной веной и пропорциональной головкой — настоящий эталон для порно-индустрии.
— Чертовски красивый, — сообщил Лён, прерывая ласку. Обхватил предмет обсуждения рукой и медленно передёрнул вверх-вниз: — Я говорил?
— Н-нет, — взгляд приподнявшегося на локтях Саши был абсолютно чёрен.
— Так вот, — Лён продолжил движение, — у тебя чертовски красивый член. Завидую белой завистью.
— И мстишь таким оригинальным образом? — Саша прогнулся в пояснице, подавая бёдра вперёд. — Холера, Лён, быстре-йе.
— Терпение, — строго сказал Лён и снова взялся работать ртом. Какое-то время у него получалось игнорировать собственное желание, но когда Саша начал подмахивать в такт, напряжение в паху стало совсем уж нестерпимым. Пришлось немного отвлечься, наконец расстегнуть брюки и постараться одновременно уделять внимание и Саше, и себе.
— Давай, ну, давай же!
Не внять этой мольбе Лён просто не мог. Плюнув на самоудовлетворение, он опять полностью сосредоточился на минете — и очень скоро рот его наполнился горьким и горячим.
— О-о-о-х! — в отличие от Лёна, Саша не считал стон во время оргазма чем-то зазорным.
Лён поспешно сглотнул, привстал и жадно окинул взглядом расхристанного Сашу. Глаза зажмурены от наслаждения, грудная клетка бурно вздымается, ноги раздвинуты самым бесстыдным образом — от такой картины Лёну хватило буквально пары движений рукой, чтобы довести себя до финала.
Оргазм был огненным, пришлось даже опереться о стену, пережидая, пока затихнут сладостные спазмы. В досправочные времена такое с Лёном случалось всего-то один или два раза, а теперь что ни секс, то фейерверк удовольствий. Непонятно, но чрезвычайно приятно.
— Так и не заплели тебе косу.
Кресло-кровать заскрипело, и Лён нехотя открыл глаза, возвращаясь в реальность. Встретился взглядом с Сашей, тот чуть виновато улыбнулся: — Да ещё и обивку запачкали.
— Ерунда, — Лён кашлянул, прочищая горло. — Давай-ка собираться, пока совсем из графика не выбились.
Судя по выражению Сашиного лица, сейчас он меньше всего хотел куда-то ехать. Однако работа — не универ, просто так не прогуляешь.
— Хорошо, — он быстро коснулся губами Лёновой щеки и поднялся на ноги. — Иди в ванную.

Лён привёз Сашу к офису ровно за пять минут до начала рабочего дня. Высадил у входа в бизнес-центр, потом запарковал машину на стоянке и тоже вошёл в здание — надо было отдать ключи. Здесь пришлось подождать, пока у Саши закончится оперативка, и порядком помозолить глаза охранникам. Их, естественно, заинтересовал странный посетитель, одетый, на зависть любому пролетарию, в ватник и сто лет нечищеные берцы. Впрочем, выгнать они его не выгнали, и Лён благополучно вернул освободившемуся Саше ключи от «форда». По заведённому ритуалу спросил: — Вечером тебя ждать? — и получил ритуальный же ответ: — Если я тебе не надоел.
— Тогда жду.
— Хорошо. Я напишу, если придётся задержаться.
Они кивнули друг другу и разошлись: один направился через проходную к лифтам, второй вышел на улицу, где только-только начало светать.

Вернувшись на автобусе домой, Лён не стал подниматься в квартиру, а занялся дворницкими делами. Который день стояла ясная, морозная погода, поэтому достаточно было просто проверить, что все дорожки посыпаны песком, повытряхивать мусор из урн да подрегулировать доводчик на двери в третий подъезд. Потом Лён заглянул в ТСЖ — напомнить, что снеговая лопата на ладан дышит — и с чувством выполненного долга ушёл домой. Немного прибрался, привёл в порядок кресло-кровать и после перекуса уселся собирать макетный образец датчика. Работал он сосредоточенно, однако в какой-то момент заметил, что за окнами уже порядком стемнело. Тогда Лён отложил паяльник, потянулся и принялся аккуратно сворачивать рабочее место. Проверил телефон — никаких сообщений, а значит, пора заниматься ужином.

Звонок в дверь раздался, когда борщ в кастрюле начал тихонько побулькивать. Лён нахмурился — Саша бы просто вошёл в незапертую квартиру. Значит, гость незваный, и стоит ли ему тогда открывать? В дверь снова позвонили — нервной, прерывистой трелью. Лён хмыкнул, убавил огонь под кастрюлей до минимума и пошёл выяснять, кому же это он настолько понадобился.

При виде стоящего на пороге человека первым его порывом было немедленно захлопнуть дверь. Вторым — как следует двинуть гостю в челюсть. Но вместо всего этого Лён беззаботно улыбнулся и почти весело сказал: — Привет, Оби-Ван. Давненько не виделись.
— Давненько, — эхом повторил друг детства, всматриваясь в Лёна так пристально, будто не до конца верил своим глазам. — Ты постарел.
— Кто бы говорил, — фыркнул Лён, бесцеремонно изучая залысины в когда-то густой тускло-рыжей шевелюре Оби-Вана. — Чем обязан?
— Что, даже не спросишь, как я тебя нашёл?
Лён пожал плечами: — Какая разница? Могу предположить, что через знакомых в ментовке — я у них в базе недавно засветился. Или ты теперь трахаешь медсестричку из «Центра СПИДа»?
— Хамло ты, Скайуокер, — вздохнул друг детства. — Был, есть и, видимо, останешься.
— Чем обязан, Оби-Ван? — с нажимом повторил Лён. Саша должен был прийти с минуты на минуту, а встречаться с ним Оби-Вану не следовало.
— Это важный разговор. Может, позволишь войти?
— Не позволю. Для важных разговоров я сейчас занят. Если хочешь что-то обсудить, то у меня тот же номер — звони и договаривайся о встрече.
На щеках Оби-Вана вспыхнул гневный румянец: — Слушай, это уже ни в какие ворота!..
— Ты ко мне пришёл, а не я к тебе, — оборвал его Лён. — Мне с тобой разговаривать не о чем.
Оби-Ван сжал кулаки, словно собирался ударить — вернее, попытаться ударить, поскольку реакция у Лёна всегда была лучше.
— Ладно, Скайуокер, — прорычал он. — Я позвоню. Нравится тебе или нет, но этот разговор в наших общих интересах.
— Пока, Оби-Ван. Неприятно было тебя видеть, — и Лён с огромным удовольствием хлопнул дверью. Общие интересы — ха! Даже Катя больше не их общий интерес, а про остальное и думать нечего. Хотя — тут между бровями Лёна залегла глубокая складка — если дело касается Кати, то отказать он не сможет, как бы ни хотел. От дальнейших размышлений его отвлёк телефонный звонок — Оби-Ван сегодня не отличался терпением.
— Надо встретиться, — без предисловий сообщил он, стоило Лёну принять вызов.
— Завтра, в три, в баре на Плющеева, — Лён тоже больше не видел смысла в словесной эквилибристике.
— Блядь, Скайуокер, ты нарочно?! — Оби-Ван осёкся, обуздывая гнев. — Хорошо. Завтра, в три, на Плющеева, — и бросил трубку.
Где-то у него реально подгорает, сделал вывод Лён. Любопытно. Но только бы не с Катей. Он привычно положил телефон на подоконник, и в этот момент открылась входная дверь.

Вид у вернувшегося с работы Саши был встревоженный.
— Слушай, — спросил он вышедшего в прихожую Лёна, — у меня глюки, или я только что столкнулся на лестнице с твоим Оби-Ваном?
Встретились-таки.
— У тебя не глюки. Более того, у тебя прекрасная зрительная память.
— Спасибо, — Сашина тревога росла прямо на глазах. — И что он хотел?
— Поговорить.
— О чём?
— Понятия не имею. Я сказал, что сегодня занят, и назначил встречу на завтра.
— Здесь?
— Нет, конечно. На нейтральной территории.
— Ясно, — Саша наконец начал раздеваться. — А откуда он знает адрес?
— Скорее всего, от ментов, — И в ответ на недоумённый Сашин взгляд Лён пояснил: — У него там пара операционисток, э-э, прикормленных. Ещё с начала двухтысячных. Ну, и соответственно, есть доступ к базе.
— Фигасе у вас связи, — округлил глаза разувавшийся Саша.
— Не у нас. У него. Он, видишь ли, был по администраторской части, а я — по изобретательской.
— Разделение труда по Адаму Смиту?
— Что-то вроде. Идёшь ужинать?
— Да, — Саша взъерошил волосы. — Тебе завтра нужна будет группа поддержки в кустах?
Лёну ярко вспомнилась давняя встреча с Оби-Ваном и Катей. Тогда звонкий Сашин оклик стал рукой помощи, протянутой готовому сорваться в пропасть альпинисту, но тогда и сам Лён был гораздо уязвимее, пусть даже себе в этом не признавался.
— Обойдусь. Встреча в три, не стоит тебя с работы дёргать.
Естественно, для Саши этот аргумент не весил ровным счётом ничего.
— Стоит, не стоит — ты всё-таки подумай до завтра, хорошо?
— Хорошо, — Лён только сейчас почувствовал, в каком напряжении у него спина и плечи. И то потому, что после обещания поддержки они стали постепенно расслабляться. — Спасибо.
— На здоровье, — серьёзно кивнул Саша, и больше в тот вечер они Оби-Вана не обсуждали.

На следующее утро, за завтраком Саша снова повторил свой вопрос о группе поддержки, и Лён снова отказался.
— Всё будет в порядке, — успокоил он помрачневшего Сашу. — Praemonitus, praemunitus.
— Надеюсь, — проворчал тот и принялся намазывать маслом очередной кусок белого хлеба. — Слушай, можно нескромный вопрос?
— Можно любой вопрос.
— Понимаешь, я просто никак не разберусь. С одной стороны, ты говорил, что Оби-Ван Кате только цветы дарил и сонеты писал — то есть такой, э-э, возвышенный образ получается. С другой, я уже не раз слышу, что у него то с одной женщиной, м-м, постельные отношения, то с другой. Разве тут нет противоречия?
— Нет, — Лён допил свой чай и поднялся, чтобы поставить кружку в раковину. — Секс — это секс, ничего личного. Оби-Ван трахал и, полагаю, трахает тех, кого выгодно. А Катю он любил.
Лён обернулся к Саше и встретил его абсолютно непроницаемый взгляд.
— А кого трахал ты?
— Тех, кого хотел. Поэтому и обошёл его на повороте.
— Ясно, — И Саша вернулся к своему бутерброду. На лице у него было написано такое полное безразличие, что о скрытых за ним чувствах не догадался бы только дурак. А Лён, какими бы эпитетами он не награждал себя порой, дураком не был.
— Ты что, ревнуешь? — неподдельно изумился он. — К моим бывшим женщинам?
Саша шумно отставил кружку и с вызовом посмотрел на него: — Да, ревную. И что?
— Ох, — Как же ему объяснить? — Саша, поверь, тот мудак, каким я был тогда, не заслуживает твоей ревности. Нет, погоди, я договорю. Проблема в том, что ты меряешь прошлое по мне сегодняшнему, а это неправильно. Я и Лён Скайуокер — два диаметрально разных человека; по факту, ты можешь взять любое моё качество, поставить перед ним противоположный знак — и получить меня-прошлого.
Саша по-прежнему смотрел на него с крайним недоверием, так что пришлось продолжать.
— Конечно, такая перемена произошла не по щелчку пальцев. От справки до нашей встречи на крыше прошло семьдесят восемь дней беспросветного ада, за которые меня выжгло почти дотла. До пустой оболочки, автомата, непонятно зачем существующего и выполняющего какие-то бессмысленные действия. Когда я оттаскивал тебя от края, то впервые за многие недели чувствовал хоть что-то вместо обычной пустоты. Да, это были страх и злость, но всё равно это было как... ну, не знаю, пошевелить парализованной рукой? Я понял, что до сих пор жив, понял не умом, а нутром, я...
Лён запнулся, собираясь с мыслями. Он никогда не думал, что будет говорить об этом, только раз уж начал, то справедливо будет довести рассказ до конца.
— Словом, постепенно я стал выходить из душевной и эмоциональной комы. Говорят, без медикаментозного лечения на такой стадии это почти невозможно, но я же сраный удачник. К тому же я снова встретил тебя, и внезапно выяснилось, что справка — не приговор. Что даже такой, я могу быть полезным. Что даже зная обо мне правду, со мной можно по-человечески общаться и, страшно подумать, дружить. Я словно вдруг вышел из длинного, тёмного, сырого туннеля на свежий воздух, под синее небо и ласковое солнышко. Однако вышел — к чему, собственно, была вся эта долгая преамбула — другим человеком. Я абсолютно непредвзято говорю: узнай ты меня до справки — ты бы очень скоро даже здороваться со мной перестал. Так в чём смысл ревновать того мудилу?
— Может, и нет смысла, — Саша поднялся из-за стола. Сейчас в его глазах было столько любви, сколько Лён — хоть прошлый, хоть нынешний — вряд ли заслуживал. — Только сдаётся мне, если бы ты был только мудаком, то никакая справка тебя бы не изменила. Как там, от осинки не родятся апельсинки?
— Вроде бы да.
— Ну вот. А по поводу сегодняшней встречи — учти, если после неё вид у тебя будет, как в прошлый раз, то я найду твоего Оби-Вана и собственноручно набью ему морду. За всё хорошее.
Было видно, что Саша не шутит, и Лёну вдруг страшно захотелось его обнять. Однако вместо этого он сказал: — Можешь не волноваться, в одиночку мой сволочизм ему больше не пробить. Но всё равно спасибо.
— Пока не за что, — А вот Саша не стал стесняться непонятно чего и крепко обнял Лёна. — Удачи тебе.
Лён закрыл глаза, вдыхая запах его волос.
— Теперь она всегда со мной.

Если о чём он и волновался, так это о том, что за семь лет бар на Плющеева мог благополучно исчезнуть. Поэтому заметив знакомую неоновую вывеску Лён не удержал тёплую улыбку. Много чего хорошего было связано с этим местом, и в том, что оно не поддалось течению реки времени, хотелось видеть добрый знак. Он толкнул высокую дубовую дверь и спустя девять поскрипывающих ступенек вниз оказался в прошлом. Тот же пахнущий сигаретным дымом полумрак, те же деревянные столы и стулья, тот же блеск отполированной барной стойки. Только бармен был другим, незнакомым, отчего вместо «Лёша, как обычно» пришлось объяснять «Чивас, дабл шот».
— Не изменяешь себе, да, Скайуокер? — хмыкнул сидевший перед стойкой Оби-Ван. Лён бросил короткий взгляд на его полупустой бокал. Ну, естественно, «Куба либре».
— Как и ты. Идём за столик.
Оби-Ван хмыкнул во второй раз, однако взял свой коктейль, подхватил лежавшие на соседнем стуле пальто и кожаный портфель и перебрался за самый дальний от чужих ушей стол.
— Экстравагантный у тебя наряд, — отметил он старый Лёнов ватник.
— Я, видишь ли, теперь дворником работаю. Не до кашемира.
— Ну-ну, — Оби-Ван достал из портфеля какой-то документ. — Собственно, зачем я хотел встретиться. Надо, чтобы ты передал мне права на свои патенты.
— Кому надо? — Лён даже не пошевелился, чтобы взять бумагу, и Оби-Ван положил подшитые листы перед ним на столешницу.
— Фирме.
— Ты что-то путаешь, у меня нет никакой фирмы. Я, если ты не в курсе, продал свою долю лет этак восемь назад.
— Вот только не делай вид, будто тебе плевать. Мы оба слишком много в неё вложили.
Лён устало прикрыл глаза: воистину, ничего не меняется. Наворотил дел Ваня, а разгребать, как всегда, Лёне.
— Рассказывай.

История была банальна до оскомины. Семь тучных лет сменились семью худыми: один кризис, потом второй. Упущенные заказы, переманенный конкурентами ведущий специалист — в этом месте Лён злорадно ухмыльнулся, — практически отсутствующие новые разработки — ухмылка Лёна стала ещё шире — привели к необходимости брать кредиты. Которые требовалось отдавать, а тяжёлые времена никак не заканчивались. Оби-Ван крутился и выкручивался, но в итоге его всё равно загнали в угол.
— И ты пообещал им мои патенты в обмен на снятие долговых обязательств.
— Да.
— Любопытно, — Лён покрутил так и не начатый виски. — Неужели ты рассчитывал, что я уже благополучно скопытился, и тебе осталось просто переоформить всё на себя?
Оби-Ван поморщился.
— Не делай из меня расчётливую сволочь. Я хотел всего лишь потянуть время, но на всякий случай обратился к Нонне и Зое.
Зоя, насколько помнил Лён, работала в ЗАГСе, в отделе регистрации смертей.
— Что, одновременно? И они согласились на тройничок?
— Какая тебе разница?
— Не напрягайся, вопрос исключительно для поддержания разговора. Я, как ты знаешь, не фанат групповушек.
— Лён, хватит, — Оби-Ван был не в настроении припираться. — Что ты ответишь?
Лён сделал неопределённый жест. Он совершенно точно не хотел терять права на свои изобретения, но послать друга детства в лес за ёлками тоже отчего-то не мог.
— Сколько ты должен?
Оби-Ван вынул из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку и молча написал двузначное число с шестью нулями. Лён цокнул языком: — Хорошие у тебя аппетиты.
— Вообще-то, я старался брать по минимуму. Лён, я жду.
— Я подумаю, — Лён поднялся со стула и бросил на стол тысячную купюру. — Угощаю, Оби-Ван. У тебя же нынче каждая копейка на счету.
Оби-Ван тоже встал.
— Сколько будешь думать?
— Сколько тебе дали времени?
— До конца следующей недели.
— Не беспокойся, к тому моменту ты уже точно будешь знать ответ, — Лён накинул ватник. — Я позвоню, Кате привет. Как она, кстати?
— Не знаю, — огрызнулся сердитый неопределённостью Оби-Ван. — Мы почти не общаемся.
Однако, новости.
— Странная семья.
— Мы не семья и никогда ей не были.
Лён почувствовал, как у него каменеют желваки.
— Вы не были женаты?
— Нет, — Оби-Ван явно жалел о том, что сболтнул лишнее. Ну, хотя бы врать не решался.
— То есть, — медленно начал Лён, — ты сделал ей ребёнка и не соизволил позвать замуж? Н-ну, ублю-юдок.
И тут Оби-Вана прорвало
— Ублюдок? — зашипел он. — Да что ты понимаешь? Можно подумать, ты знаешь каково это — когда тебя мысленно сравнивают с другим, постоянно, во всех мелочах. Когда даже, блядь, в постели такое ощущение, будто вас трое? Поставь себя на моё место, Скайуокер. Ты бы женился?
Лён смерил друга детства инистым взглядом.
— Я бы предохранялся, — отрезал он.
— О да, — желчно усмехнулся Оби-Ван. — Ты же у нас известный предохраняльщик.
Несколько ударов сердца они с ненавистью смотрели друг на друга, а потом Лён ровно сообщил: — Я очень надеюсь, что в следующий раз лицом к лицу мы с тобой встретимся уже в аду. До тех пор я согласен исключительно на телефонные переговоры.
— Взаимно, Скайуокер, — выплюнул Оби-Ван. Тогда Лён сухо ему кивнул и не прощаясь вышел из бара.

Как бы он ни был зол, он помнил, что после встречи обещал написать Саше. По волнам сотовой сети полетело короткое «Закончилось», а сам Лён отправился бродить по городу. Растревоженная память требовала продолжить прогулку по тихому центру: посмотреть на дом, в котором они с Катей жили, покружить по району их излюбленными маршрутами, погреться в кафешке, куда ходили ужинать, когда обоим было лень готовить. Может, даже дойти до офиса его бывшей фирмы и безошибочно найти на фасаде серого бетонного здания памятный оконный ряд. Однако Лён не поддался ностальгии и зашагал прочь от ловчей ямы прошлого — к шумному проспекту и вдоль него дальше, к городской окраине. Очень скоро к злости на Оби-Вана за Катю стало примешиваться застарелое чувство вины — не было хороших в той истории, и каждый получил своё. Кто — неизлечимую болезнь, кто — крах единственного настоящего чувства, а потом и дела всей жизни. Лён знал — для Оби-Вана их фирма была любимым детищем, и то, что ради неё он пошёл на контакт с злейшим другом Скайуокером, только подтверждало это знание. Лён тоже не хотел банкротства, сколько бы ни прошло лет со дня продажи его доли, вот почему он сейчас напряжённо искал третий путь и, кажется, находил.

В городском гомоне Лён едва не пропустил Сашин звонок. Снимая трубку, мазнул взглядом по противоположной стороне проспекта и заметил горящие на электронных часах цифры «17:01».
— Ты где? — перво-наперво спросил Саша.
— Гуляю. Сейчас рядом с, — Лён огляделся внимательнее, — главпочтамтом.
— Не против компании? Мне от офиса туда десять минут хода.
По-хорошему, конечно, надо было не шляться по морозу, а ехать домой, в тепло.
— Не против. Давай встретимся у памятника дружбе народов — он как раз примерно на середине пути.
— Хорошо, — и Саша дал отбой.

В ледяных зимних сумерках памятник казался нарисованным чёрной тушью на бледном холсте ясного неба. Сразу за ним начиналась присыпанная снегом еловая аллея, по которой встретившиеся Саша и Лён отправились гулять дальше.
— Как всё прошло? — полюбопытствовал Саша.
— В пределах естественного безобразия.
Лён не кривил душой: насколько он помнил, после свадьбы редкая их с Оби-Ваном встреча обходилась без ругани.
— Что от тебя хотели?
— Прав на патенты. Оби-Ван пообещал их кредиторам.
— Через твою голову?
— Ну, он говорит, что хотел просто потянуть время.
В наступившем молчании отчётливо слышалось Сашино неодобрение.
— И что ты ответил? — наконец спросил он.
— Что подумаю.
Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием снега под ногами да дальним шумом проспекта.
— Почему? — Саша постарался задать вопрос максимально нейтральным тоном, однако Лён чувствовал, что он сердит.
— Потому что больше полусотни человек персонала не виноваты в том, что их начальники мудаки.
— Но ведь ты, вроде бы, больше не начальник?
— Да, однако основателем фирмы я по-прежнему остаюсь. Видишь ли, — Лён очень хотел, чтобы Саша понял, — это был слишком важный кусок моей жизни. Что бы там Оби-Ван обо мне не думал, свою долю я ему продал исключительно потому, что не увидел другого способа уберечь наше дело. И теперь тоже: грызня грызнёй, а банкам я фирму не отдам.
Саша нахмурился: — А что тогда отдашь? Патенты?
— Нет. Деньги и обещание скорых прибылей.
Они дошли до видовой площадки в конце аллеи и остановились у поручня. Внизу под ними город уже зажёг фонари, и небо торопилось следом, загораясь первыми звёздами. Мороз крепчал, нещадно щипая за щёки, но уходить не хотелось.
— Если будет не хватать, обращайся, — тихо сказал Саша. — У меня тоже есть кое-какие сбережения.
Лён заглянул ему в лицо — нет, это не вежливость, не чувство долга, это действительно желание помочь — и почувствовал, как сердцу становится тесна его клетка из рёбер.
— Хорошо. Спасибо.
Хотелось обнять Сашу — пусть и на виду у всего города — однако Лён только взял его за руку.
— Э, да ты совсем замёрз. Поехали домой, пока не простыл.
— Тебе мои ОРЗ... — Саша не удержался и чихнул на середине фразы, — ...без надобности?
— Тебе они без надобности ещё больше, — забив на конспирацию, Лён принялся деловито растирать ему заледеневшие пальцы. — Машина далеко?
— На стоянке у офиса. Да ты не волнуйся, у меня иммунитет — а-апчхи!
— А-апчхи — это прекрасно, — без сарказма сказал Лён, отпуская его руки. — Идём к стоянке.
— Ну, ладно, — Саша в последний раз посмотрел на вечерний город. — Красиво, да? Надо будет ещё сюда приехать, когда потеплеет.
Уже далеко не прогулочным шагом они направились обратно к памятнику.
— Где сегодня ночуешь? — буднично спросил Лён.
— Ну, вообще, — почему-то этот вопрос всегда заставлял Сашу смущаться, — хотелось бы у тебя, но с другой стороны, надо квартиру проверить — почти неделю пустая стоит.
— Проверишь завтра, в чём проблема?
— Так завтра же суббота.
— И что?
— Не хочу тратить наше время попусту.
Наше. Сердце Лёна выполнило совсем уж невероятный кульбит.
— Ну, так переезжай ко мне.
Они остановились и долго посмотрели друг на друга.
— Сегодня?
— Сегодня.
И тогда Саша солнечно улыбнулся: — А почему бы, собственно, и нет?

Решить было просто, осуществить — куда сложнее.
— Пожар, потоп и переезд, — пробормотал Саша, стоя в прихожей своей съёмной квартиры в окружении сумок и пакетов. — Блин горелый, откуда у меня столько вещей?
— Ерунда, — Лён опытным глазомером прикинул суммарный объём багажа. — Ничего крупногабаритного у тебя нет, а это мы увезём за один раз, в крайнем случае, за два.
— Уверен? «Фокус» всё-таки не «газель».
— Поэтому я и сказал про крупногабаритку. Ну что, потащили вниз?
Саша страдальчески вздохнул.
— Потащили.

Спонтанный переезд отнял столько сил и времени, что после того, как перевезённые вещи были более-менее распиханы по местам, Лён с Сашей поужинали остатками вчерашнего супа и завалились спать. Саша уснул практически мгновенно, Лён — давний клиент бессонницы — сопротивлялся Морфею не намного дольше. Зато проснулся он как всегда первым, когда даже зимнее солнце только-только задумалось о подъёме. Лён позволил себе поваляться, обнимая Сашу и слушая его сонное дыхание, до тех пор, пока воздух в комнате не начал сереть. Тогда он бесшумно встал, без необходимости поправил на спящем одеяло и выглянул в окно. С небосклона уже сбежали почти все звёзды, от оконного стекла шёл холод — мороз на улице стоял нешуточный. Лён мысленно порадовался, что сегодня можно выйти во двор попозже, и, взяв с подоконника ноутбук и телефон, перебрался на кухню. В выходные Саша любил поспать до победы, а значит, было время проверить цифрами вчерашнюю идею по спасению фирмы.
Прежде всего Лён зашёл в личные кабинеты на сайтах банков, в которых держал свои накопления. Пощёлкал калькулятором, прикидывая итоговую сумму, потом, принципиально не глядя на часы, набрал номер Оби-Вана. И что характерно, получил ответ всего через три гудка.
— Да? — голос друга детства звучал вполне бодро.
— Сколько у тебя в кубышке? — Лён не посчитал нужным тратить время на вежливые реверансы.
Оби-Ван помолчал и назвал примерно половину от требуемой банком суммы. Не врёт, уверенно подсказала Лёну интуиция.
— Хорошо, ещё треть переведу я — скинь реквизиты, почта прежняя. Твоей задачей будет уговорить банкиров простить остаток.
— Скайуокер, ты издеваешься? — устало спросил Оби-Ван. — С какого перепугу им мне что-то прощать?
— Ну, не простить, а отложить выплату на неопределённый срок, если тебе так хочется придираться к словам. В честь будущих прибылей от нового изделия.
— Какого такого изделия? — тут же насторожился Оби-Ван. Как гончая, учуявшая давно потерянный след. Лён довольно усмехнулся, вспомнив старые добрые времена.
— Спецификацию и расчёты к нему я вышлю сегодня на директорский ящик. Красивое оформление на тебе.
— Скайуокер, кроме шуток, оно прибыльное?
— Не прибыльное не изобретаю, Оби-Ван. Но патент и роялти мои, так что губу не раскатывай.
— Кто бы сомневался, — буркнул друг детства. — Ладно, через десять минут жди реквизиты.
— А ты жди документы.
Отбой они дали почти одновременно, и это тоже была старая игра в «кто кого». Кажется, сегодня я был быстрее, подумал Лён, открывая на ноутбуке папку с проектом. Необходимые бумажки ещё следовало подготовить.

Письмо Оби-Вану улетело незадолго до того, как на залитую солнцем кухню вошёл потягивающийся Саша.
— Доброе утро, — улыбнулся он. — Уже вовсю мир спасаешь?
— Доброе, — Лён ответил улыбкой на улыбку и вновь уткнулся в экран. — Не мир, а всего лишь одну отдельно взятую фирму. Пара минут, и я закончу.
— Если из-за меня, то не торопись, — Саша долил в чайник воды и поставил его на огонь. — Чем будем завтракать?
— Я задумывал омлет, — Лён перепроверил номер счёта и нажал «Перевести». — Можешь пока порезать кубиками хлеб и ветчину.
— Угу.
Под стук ножа по разделочной доске Лён повторил перевод, но уже из другого банка.
— Всё, — он захлопнул крышку ноута. — Я сделал, что мог, пусть другие сделают лучше.
— Когда узнаешь результаты? — Саша вытащил из нижнего ящика стола сковородку.
— В следующий понедельник точно. Но думаю, дело выгорит — во всём, что касается работы, Оби-Вану можно доверять, — Лён переложил ноутбук на подоконник. — Ладно, уступай место, дальше кашеварить буду я.

Очень скоро чай был заварен, а омлет с обжаренным хлебом, ветчиной и тёртым сыром разложен по тарелкам.
— Пиршество богов, — объявил Саша, усаживаясь за стол.
— Богов-холостяков, — уточнил Лён его характеристику. — Женатым супруги готовят нектар и амброзию.
— Пф! — Саша отправил в рот вилку с омлетом и не особенно внятно продолжил: — Много они понимают в колбасных обрезках.
Лён спрятал мягкую полуулыбку. Для себя он давно сделал вывод, что компания за столом важнее содержимого тарелок, и с этой точки зрения сегодняшний завтрак уж точно был идеальным.
Очень долго кухню наполняли только звяканье посуды да ворчание холодильника. Но когда в раковине зашумела вода, Лён, подавая Саше заварочный чайник, нарушил уютное молчание.
— Кстати, я тут вспомнил, — обыденным тоном начал он. — Ты ведь обещал мне рассказать про свой второй сон, да так и не собрался.
Чайник как живой выскользнул из Сашиных пальцев и со звоном приземлился в мойку.
— Блин горелый! — Саша поднял вёрткую посудину и внимательно осмотрел: — Вроде бы цел.
— Да даже если б разбился — ничего страшного, — теперь Лёну по-настоящему захотелось выяснить, о чём же был тот сон. — Так как, расскажешь?
Повисла долгая пауза. Саша сосредоточенно намывал посуду, Лён ждал.
— Это было в начале сентября, — наконец заговорил Саша. — Меня через соцсети нашла наша бывшая староста, сказала, что собирает группу для встречи. Я отговорился работой, но память тот диалог всё равно расшевелил. Особенно живо, по понятным причинам, вспомнился первый курс, ну и в результате ночью мне приснилось лето — то, когда я жил у тебя. Будто на улице адская жара, я пришёл с экзамена, а дома никого нет. Ну, я и решил сходить в душ, а заодно, к-хм, подрочить. Дверь в ванную запирать не стал, просто прикрыл. Залез под воду, э-э, работаю. И вдруг чувствую спиной сквозняк. Поворачиваюсь — ты стоишь на пороге и смотришь. На меня. И я понимаю, что надо остановиться, но не могу уже, а у тебя такой взгляд... — Саша сглотнул и порывистым движением закрыл кран. — Короче, меня буквально снесло оргазмом, даром, что спал.
Воображение живо нарисовало Лёну картинку, которую увидел его двойник из сна. Обнажённый, ласкающий себя Саша — капли воды на коже, короткие рыжеватые волосы потемнели от влаги, глаза непроницаемо черны. И как только Лён сам до такого не додумался? Впрочем, сначала нужно прояснить финал истории.
— А когда проснулся, что было?
— Мокрая постель и полчаса до будильника, — невесело усмехнулся Саша. — Ну, и я в шоке, конечно, был: пока до работы добирался, чуть в аварию не попал, и весь день думал — к чему, почему? Вечером, представляешь, засыпать боялся — три банки пива выпил, чтобы успокоиться.
— И получил весёленькую ночь, — хмыкнул Лён.
— Ага, зато гарантированно без снов, — впервые с начала разговора Саша посмотрел ему в лицо. — Конечно, я себя убедил, что это всё чушь и хронический недотрах, тем более, больше мне ничего такого не снилось.
— Даже после нашей встречи?
— Даже после. Сон про Самое Безопасное Место снился, а этот нет. Чему я несказанно рад.
— И я тоже, — кивнул Лён. — Тогда он был бы весьма некстати, зато теперь... Скажи, как ты относишься к тому, чтобы воплотить его в реальность?
Сашины зрачки расширились во всю радужку: — Сейчас?
— Да, — от предвкушения у Лёна сладко повело низ живота. — Сейчас и здесь.
Он отступил к окну, не отрывая от Саши напряжённого взгляда. прислонился к подоконнику и сделал приглашающий жест.
— Ну что, покажешь мне, как ты делаешь это сам?
Саша закусил губу, принимая вызов, и стянул футболку. Не глядя уронил её на пол, упёрся задом в край мойки и неторопливо расстегнул джинсы. Лён откровенно пожирал его глазами, что наверняка добавляло твёрдости освобождённому Сашиному члену. Дразня их обоих, Саша легко огладил ствол кончиками пальцев. Конечно, он видел, что брюки Лёну уже откровенно тесны, и, конечно, специально медлил, поудобнее устраивая член в ладони. Но вот наконец он начал движение: вверх-вниз, головка то исчезает под крайней плотью, то вновь появляется, вверх-вниз, больше амплитуда, вверх-вниз, быстрее темп. Мускусный запах близкого оргазма пропитывал кухню, как сироп горячий бисквит, однако у самой грани Саша остановился.
— Хочешь, чтобы я кончил? — хрипло спросил он.
— Хочу, — Лён с трудом узнал собственный голос.
— Тогда раздевайся.
Лён довольно усмехнулся — ох, уж это Сашино чувство справедливости!— и расстегнул первую пуговицу рубашки.
Каждый раз это было, как сдача крепости, бастион за бастионом. Как декларация «Я тебе доверяю», которая для Лёна приравнивалась к признанию в любви, и он подозревал, что Саша тоже об этом знает.
Но вот рубашка упала штандартом капитулировавшей армии. Лён расстегнул брюки и зеркально отразил Сашину позу. Поглаживая себя, спросил: — На скорость? — однако Саша отрицательно мотнул головой: — Нет, на синхронность.
— Как скажешь.
Лён всегда любил нетривиальные задачи, а что может быть нетривиальнее, чем подстраивать своё возбуждение под возбуждение человека в двух метрах напротив? Он ласкал себя, не сводя глаз с налитого кровью Сашиного члена, и постепенно терял понимание, кто кому сейчас доставляет такое острое удовольствие.
— Япочти, — слитно выдохнул Саша, на что окончательно запутавшийся в ощущениях Лён с силой сжал член: — Давай!
Саша низко зарычал, будто это и в самом деле его Лён уверенно вёл к финишу быстрыми, почти грубыми движениями.
— А-а-ах!
Каждый толчок семени отдавался дополнительным микрооргазмом, и за то, что Лён оставался стоять, следовало благодарить подоконник под его задницей, а отнюдь не дрожащие ноги.
— Офигенно! — Саша оказался более крепким, он даже сумел без спотыканий преодолеть отделявшее его от Лёна расстояние. — Просто офигенно, никогда такого кайфа не испытывал!
Более-менее пришедший в себя Лён аккуратно обнял его за талию чистой рукой.
— Я тоже, — признался он. — Я люблю тебя.
Саша улыбнулся смущённым подростком: — И я тебя. Только теперь кухню отмывать придётся и вещи в стирку отправлять.
— И отмоем, и отправим, — Лён ласково поцеловал его в нос. — Знаешь, никак не могу понять, чем я тебя заслужил.
— Аналогично, — кивнул Саша. — Тем не менее предлагаю оставить этот вопрос без ответа.
— Почему?
— Потому что даже если здесь ошибка небесной канцелярии, то я всё равно собираюсь жить с тобой долго и счастливо, — тут Саша как-то по особенному серьёзно посмотрел Лёну в глаза. — Если, конечно, ты согласен.
У Лёна ёкнуло в груди.
— Это предложение? — попытался пошутить он, однако Саша без улыбки подтвердил: — Да.
Несколько долгих секунд Лён мучительно соображал, как правильнее ответить, но в итоге эгоистично и неразумно сказал правду.
— Я согласен, пока согласен ты.
Такого счастливого Сашу он видел, пожалуй, только в новогоднюю ночь.
— Вот и отлично! Ну что, пойдём в ванную?
— Пойдём.
И, противореча собственным словам, Лён крепко его поцеловал. Ведь по законам жанра именно так должно заканчиваться предложение долгой, счастливой и совместной жизни. Не так ли?