На уроке зельеварения. Снейп:
- Ну как это можно не знать? Да если бы ты был моим сыном, я бы спрыгнул с астрономической башни!
Гарри:
- Профессор Снейп, а может вы меня усыновите?
Мейс Винду переводил взгляд с одного Скайуокера на другого и отчаянно хотел очутиться где угодно, только не здесь.
Ситхом Скайуокер раздражал ещё сильнее — хотя, казалось бы, куда уж больше.
— Да плевать мне, — сказал Вейдер, глядя на него своими коробящими жёлтыми глазами. — Сперва голокрон, а уж потом — информация, которая вам нужна. — Стоящий рядом Бен Кеноби осматривался со странно отсутствующим выражением лица. Помощи от него можно было не ждать.
Мейс посмотрел на их собственную пару Кеноби-Скайуокер. Оби-Ван едва заметно покачал головой; ему явно не удалось вразумить Вейдера. Скайуокер лишь прожигал того взглядом.
— На такое пойти не можем мы, — сказал Йода, глядя на Вейдера. — Нет гарантии, что скажешь правду ты, Лорд Вейдер, когда получишь голокрон.
Вейдер усмехнулся.
— А где мои гарантии, что вы отдадите мне голокрон, когда узнаете всё, что вам нужно?
— Мы ведь уже знаем, что Палпатин Лорд Ситхов, — ответил Мейс как можно спокойнее. Конкретно от этой новости, рассказанной Оби-Ваном, рука по-прежнему так и тянулась к световому мечу. Судя по растревоженным лицам других членов Совета, сообщение и у них никак не укладывалось в голове. — Этого хватит, чтобы остановить его. Нам не нужны твои сведения, Скайуокер, — в отличие от Йоды, Мейс наотрез отказался называть Скайуокера его ситхским именем.
Вейдер смерил его гневным взглядом.
— Ты бредишь, если и правда так думаешь. Из-за высокомерия дальше носа своего не видишь.
Мейс чуть не фыркнул. Это Скайуокер-то назвал его высокомерным?
— Сидиус подстраховался на случай смерти или ареста, — бросил Вейдер, и губы его презрительно скривились. — Весь ваш Орден забьют, как скот, если не получите важные сведения, которыми я располагаю.
Не обратив внимания на укол тревоги, Мейс открыл было рот, чтобы отмахнуться от этого в высшей степени нелепого заявления, когда тихий голос вдруг произнёс:
— Он говорит правду.
Мейс взглянул на другого Оби-Вана, по-прежнему обеспокоенный выражением его глаз, когда тот озирался вокруг. Судя по виду, Бен точно на призраков смотрел.
— Вам бы прислушаться к нему, — устало продолжил он. — Иначе все в этой комнате станут частью Силы в не столь отдалённом будущем.
В зале Совета зашептались.
— Информацией этой владеешь ты тоже, — сказал Йода, вглядываясь в Бена. — Поведать её тебе следует.
Бен печально улыбнулся и покачал головой.
— Я и так уже сказал вам больше, чем следовало. Я старый человек, учитель. Дома у меня юнлинги, которым я нужен. Слиться с Силой я ещё не готов.
Мейс подался вперёд.
— Так значит, это правда? Голокрон ему нужен, чтобы спасти твою жизнь, Оби-Ван?
Бен кивнул, и по залу вновь прокатилась волна шёпота.
Мейс нахмурился. Пожалуй, не стоило так уж удивляться. Неподобающая привязанность Скайуокера к учителю всегда бросалась в глаза, и с падением, как видно, ничего не изменилось.
— Так и быть, — сказал Йода, задумчиво глядя не на Вейдера или Бена, но на Скайуокера. Наконец он посмотрел на Вейдера. — Голокрон отдадим мы. Но бывшего твоего учителя в Храме оставим мы. На всякий случай.
Вейдер сузил золотые глаза.
— Нет. Кеноби не отойдёт от меня ни на шаг. Разлучить нас я не позволю.
— Ничего страшного, Анакин, — тихо сказал Бен. — Вред мне здесь не причинят.
Мейс задумчиво поджал губы, когда увидел, что Вейдер к нему прислушался.
Занятно.
— Ладно, — бросил Вейдер. — Давайте голокрон и поговорим.
Мейс обменялся взглядом с Йодой, который только кивнул.
Вздохнув, Мейс вытащил голокрон из кармана туники. Они заранее его извлекли, не желая оставлять в том же месте, ведь ситх знал, в каком хранилище находится артефакт.
Вейдер жадно уставился на него, а потом щёлкнул пальцами и выхватил артефакт из руки Мейса в собственную. От такого вопиющего злоупотребления Силой Мейс едва удержался от едкой отповеди.
Голокрон засветился и открылся в тот самый миг, когда прикоснулся к коже Вейдера, — без сомнения, распознал в нём приверженца Тёмной Стороны. Проступил голотекст, но оказался полнейшей бессмыслицей. Однако Вейдер, похоже, понял, что там говорилось. Он прокрутил текст вниз, жёлтые глаза жадно всматривались в строчки. Наконец Вейдер улыбнулся и закрыл голокрон.
Мейс хмуро огляделся, но, как видно, никто из Совета так и не понял, что показал голокрон. Возможно, ситхские артефакты и впрямь открывали свои секреты только апологетам Тёмной Стороны.
— Ну? — сказал Мейс.
Вейдер пожал плечами и, призвав Силовую молнию, уничтожил голокрон.
Мейса передёрнуло.
— Мы так не договаривались, Скайуокер, — процедил он сквозь стиснутые зубы, жалея, что они сняли блокирующий Силу ошейник, когда Вейдер вошёл в зал Совета.
Вейдер ожёг его злым взглядом.
— Меня зовут не так, джедай.
— Ты же только что позволил Кеноби назвать себя Анакином.
Вейдер одарил его ещё одним неприязненным взглядом и посмотрел на остатки артефакта.
— Этот голокрон слишком опасно оставлять в Храме. Если Сидиус до него доберётся…
— Он прав, — задумчиво произнёс Оби-Ван. — Только ситхи его понимают, так что нам бы он всё равно не пригодился.
— Что в нём говорилось? — спросил Скайуокер, глядя на Вейдера. Мейс заметил его нездоровый интерес.
Не успел Вейдер объяснить, как в разговор вклинился Йода.
— Получил ты то, что хотел. Теперь рассказать всё, что знаешь, должен ты.
Вейдер будто раздумывал, не пойти ли ему на попятный. Мейс положил руку на меч.
— Анакин, — тихо произнёс Бен и тронул его за руку.
Вейдер бросил на него досадливый взгляд, стиснул зубы. Как интересно. У Мейса возникло странное чувство, будто Вейдеру и претило, и нравилось, когда его звали прежним именем.
— Дело в клонах, — выдавил Вейдер с по-прежнему раздосадованным видом. — В генетический код у них встроены органические чипы, подчиняющие их Сидиусу. Тот воспользовался Приказом 66, чтобы армия набросилась на джедаев. Клоны утратили свободу воли и напали на собственных генералов.
Внутри у Мейса всё перевернулось. Оби-Ван и Скайуокер побледнели, как и другие члены Совета.
— Когда это случится? — сумел выговорить Мейс. — После каких событий? — В голове возникла непрошеная мысль, что даже сейчас рядом с Храмом размещены тысячи клонов.
— В нашем мире это случилось, когда мне было двадцать два, — ответил Вейдер.
Через два года только. Мейс немного расслабился, но от следующих слов вновь напрягся.
— Конечно, предсказать начало атаки в этом измерении нет никакой возможности, — пожал плечами Вейдер. — Спасибо тому головидео, наше появление не прошло мимо Сидиуса. Наверняка он заволновался, как бы мы не открыли вам чего-нибудь. Только дурак — а это явно не про него — не увидел бы тут причин для тревоги.
— Но он же знает, что ты ситх, — сказал Оби-Ван, глядя на Вейдера. — Вряд ли он ждёт, что ситх расскажет что-нибудь джедаю.
— Да, наверное, поэтому он ещё ничего не предпринял, — отозвался Вейдер. — Но было бы глупо его недооценивать.
— Поможешь нам одолеть его? — спросил Мейс, буравя Вейдера взглядом. Хоть он и не сомневался в собственных умениях, зная, что возьмёт верх даже над самым искушённым ситхом, нужно было выяснить, на чьей Вейдер всё-таки стороне. Против двух Лордов Ситхов им уже не выстоять, особенно против такого могущественного, как Скайуокер.
К его удивлению, Вейдер тотчас кивнул.
— Помогу.
Заподозрив неладное, Мейс вгляделся в него, но не почувствовал в заявлении ни капли фальши.
— Предоставь отчёт мастеру Че и расскажи ей всё, что знаешь про чипы у клонов, — велел Мейс. — Мы с тобой свяжемся, когда придумаем, как вывести Сидиуса из игры.
У Вейдера гневно раздулись ноздри, ярость его можно было пощупать руками. Ему явно не понравилось, что с ним обращаются, как с подчинённым — как с джедаем. Рука его дёрнулась к кроваво-красному мечу. На секунду Мейсу показалось, что ситх вот-вот на него набросится — и почти хотел этого, чтобы проверить, насколько тот хорош — но Бен снова тронул Вейдера за плечо и что-то тихо ему сказал, отчего тот немного расслабился. Окинув Мейса сердитым взглядом, Вейдер схватил Бена за руку и с гордым видом покинул зал Совета, а следом за ними — три стража Храма.
Без Вейдера, без Тьмы, что льнула к нему точно вторая кожа, в зале дышалось гораздо свободнее.
На мгновение Мейс задумался, разумно ли позволять Лорду Ситхов свободно разгуливать по Храму, но Сила на этот счёт, как ни странно, помалкивала. И настаивала, что Вейдер не собирался причинять джедаям вред. Что-то в этом измерении по-прежнему интересовало Вейдера, это точно, но зла он не замышлял.
Или, возможно, дурачил их всех.
В любом случае Мейс черпал странную уверенность в том, что Бен Кеноби не позволит бывшему ученику навредить джедаям. Хоть и верховодил в этих странных отношениях Вейдер, его жестокость Бен явно контролировал — по крайней мере, до определённой степени.
— Нам тоже можно идти? — спросил Скайуокер.
Вот ведь нахал.
— Нет, — проговорил Йода, задумчиво глядя на Скайуокера. — Когда увидел двойника-ситха, что ощутил ты?
Скайуокер моргнул, а потом коротко рассмеялся.
— Вы серьёзно? У нас во главе Республики Лорд Ситхов, а мы будем обсуждать мои чувства?
А ведь он прав. Есть куда более срочные дела.
— Ответишь мне ты, — явно не согласился с Мейсом Йода.
Мейс снова невольно отметил про себя сходство между двумя парами. Как видно, в любой вселенной Кеноби оставался голосом разума, к которому прислушивался Скайуокер. Мысль принесла бы утешение, если бы не вопила о привязанности.
Скайуокер помрачнел.
— Со всем уважением, магистр, — сказал он, глядя на Йоду, — но как бы вы себя чувствовали, объявись тут ваш злой двойник?
— Поразмыслил о своих слабостях и недостатках бы я, — задумчиво изучая его, ответил Йода. — На Тёмную Сторону привести могут они.
Скайуокер пожал плечами.
— Я и так уже примерно знаю, что случилось. Палпатин явно настроил Вейдера против учителя, как-то внушил ему, что Бен и джедаи его враги. Тут этого не случится. Я никогда не предам наставления учителя.
Йода покачал головой.
— Понимания так и нет у тебя, — сказал он. — Не понимаешь Кодекс ты. Не научил падавана своего ничему ты, Оби-Ван?
Тот опустил глаза, плечи от стыда поникли.
— Не надо винить учителя в недостатках, которые у меня якобы есть, — вспылил Скайуокер и шагнул вперёд, словно хотел защитить Оби-Вана от Йоды.
От дерзости нахального мальчишки у Мейса на секунду даже язык отнялся.
Но только он собрался осадить Скайуокера, как Йода поднял руку.
— Превратил тебя в прекрасного воина учитель твой, — сказал он. — Сравниться с тобой во владении мечом может мало кто. Но чтобы стать истинным джедаем мало воинской доблести. Не понял ты этого ещё пока. — Он печально покачал головой. — На поводу у чувств и привязанностей по-прежнему идёшь ты.
— Магистр Йода, поверьте, это не так, — отозвался Скайуокер подозрительно спокойным, почтительным тоном.
Перемена в Скайуокере произошла так быстро, что Мейс озадаченно глянул на него.
Йода подался вперёд, дёргая ушами.
— И всё же женат ты!
Скайуокер побледнел.
Интересно, он что же, думал, мастер Кеноби не расскажет об этом в своём докладе? Или надеялся, что во всей этой неразберихе вокруг Палпатина про его проступок забудут?
Скайуокер опустил глаза.
— Да, магистр, — тихо откликнулся он. — Я знаю, что нарушил Кодекс, но я был молод и глуп, когда женился на ней, — даже ещё не рыцарь. Я уверяю, что не позволю браку мешать мне служить Республике и Ордену.
Йода фыркнул.
— Пообещать такое нельзя. Ради сенатора Амидалы уже подставил весь мир под угрозу Дарт Вейдер.
— Я не он, — сказал Скайуокер. — Мне кажется… нелогично обвинять меня в преступлениях, которых я не совершал.
И всё же самообладание Скайуокера несколько удивляло. Пару дней назад он бы кричал, как всё «несправедливо», а не отстаивал благоразумно свою точку зрения. Внезапная перемена ставила в тупик. Если не считать ту вспышку гнева, когда Оби-Вана обвинили в том, что он не состоялся как учитель, Скайуокер на удивление хорошо себя вёл. Появилась в нём некая безмятежность, которой не было всего лишь несколько дней назад, словно он наконец нашёл своё место во вселенной.
Невероятно.
— Отказаться от привязанности к жене сможешь ли? — спросил Йода, не отрывая от Скайуокера внимательного взгляда.
Мейс заметил, как вздрогнул Оби-Ван, точно готовился к очередному приступу гнева.
Которого так и не последовало.
Скайуокер снова опустил глаза, будто на полном серьёзе об этом задумался.
— Смогу, — решительно сказал он.
У Оби-Вана округлились глаза.
— Гм, — видно, Йоду, как и Мейса, переполняли сомнения. — Развестись с ней готов ли?
На этой раз ответ последовал не сразу. Скайуокер взглянул на Оби-Вана. И наконец кивнул.
— Если считаете, что такова воля Силы, то готов.
Оби-Ван отвернулся, кашлянул в ладонь.
Мейс смотрел во все глаза на спокойное лицо Скайуокера, гадая, уж не очутились ли они в параллельной вселенной.
Хотелось уличить Скайуокера в очевидной лжи, но если он станет бросаться беспочвенными обвинениями, то сам покажется незрелым юнцом.
— На том и порешим, — с натянутой улыбкой заключил Мейс. — Ты незамедлительно подашь на развод.
Наконец слова встретили ожидаемый отклик: Скайуокер стиснул зубы, ноздри его раздулись от гнева. Но он посмотрел на Оби-Вана и снова взял себя в руки. Можно подумать, тот его принуждает, вот только, судя по мастеру Кеноби, того озадачило поведение бывшего падавана так же, как и Мейса.
— Конечно, магистр, — Скайуокер отвесил официальный поклон.
Мейс смерил его гневным взглядом.
— Что же, юный Скайуокер, — сказал Йода, и в глазах его сверкнуло нечто похожее на веселье. — Жену если оставишь, прощён будет проступок твой. Джедаем можешь остаться ты.
Скайуокер поклонился.
— Спасибо, магистр.
Йода фыркнул.
— Свободен можешь быть. Поговорить с Оби-Ваном наедине нам хотелось бы.
Слегка нахмурившись, Скайуокер поклонился членам Совета и направился к двери.
Мейс сузил глаза, переводя взгляд со Скайуокера на Кеноби и обратно. Сила между ними пульсировала, словно они переговаривались.
— Ты разве не разорвал ученическую связь? — спросил Мейс, стоило Скайуокеру уйти.
Мастер Кеноби опустил глаза, а потом спокойно встретил его взгляд.
— Нет. Мы на войне. Наша связь на поле боя приносит пользу. С ней мы лучше чувствуем друг друга.
— Гм, — произнёс Йода прежде, чем Мейс приказал тотчас же разорвать эти узы. — Глубже она, чем ученическая связь. Ощущаю я силу её. Но не вижу вреда. Успокаивает она его.
Тут уж Мейс не стерпел.
— Простите меня, магистр, — выдавил он. — Но такая связь могла сформироваться только из глубокой привязанности.
Лицо Оби-Вана тронул румянец.
Йода кивнул.
— Прав ты. Но мудрость следует проявить. Отобрать все привязанности Скайуокера разом не можем мы. Переполняют чувства его. Утратит почву под ногами он.
Престарелый магистр задумчиво посмотрел на Оби-Вана.
— Сильнее стала связь их, чем была до задания. Подуспокоился юный Скайуокер. Пользу от связи вижу я. Против Кодекса она, возможно, но… — Йода вздохнул и вдруг стал очень старым и уставшим на вид. — Кодекс и ошибаться может. Джедаи ошибаться могут.
Члены Совета поражённо зашептались.
Мейс изумлённо смотрел на Йоду. Он понимал, откуда берутся у того сомнения. Да и как тут не засомневаться в свете последних открытий. От состояния Силы, уже долгое время затуманенной и разбалансированной, тоже невольно призадумаешься. Виновными считались ситхи, но разве один из них может вывести из равновесия всю Силу? Ситхи — симптом, не сама болезнь.
Не ошиблись ли они? Не сбились ли с пути и закоснели в своих убеждениях? Не джедаи ли вывели Силу из равновесия? Так зациклились на том, как опасны привязанности, что, быть может, и не задумались как следует над тем, как опасна отчуждённость. Не отмахнись, а прислушайся они в том другом мире к страхам и сомнениям Скайуокера, Орден Джедаев бы уцелел. В какой-то степени Вейдер и впрямь стал тем Избранным из пророчества и привёл Силу в равновесие, уничтожив и джедаев, и ситхов.
Мейс сглотнул и отложил мысль на потом, чтобы помедитировать над ней после.
— Магистр, если у вас есть сомнения, — осторожно сказал Оби-Ван, — тогда зачем вы заставили Анакина отказаться от привязанности к… жене?
Нахмурившись, Мейс отметил про себя, как сложно было Оби-Вану произнести слово «жена».
— Извращена привязанность эта, — сказал Йода. — Эгоистичная и жадная, не чистая. Не понимает этого он. Одинаково опасны не все привязанности. — Йода окинул Оби-Вана проницательным взглядом. — Не заставлял его я. Выбор был у него. И выбор свой сделал он.
Оби-Ван отвёл взгляд в сторону и кивнул.
Любопытно.
***
Анакин одарил Сабе мимолётной улыбкой, когда его впустили в квартиру Падме.
— Эни! — воскликнула та, вставая.
Он обнял её и крепко поцеловал, а потом посмотрел с тревожной улыбкой на красивое, доброе лицо.
— Привет.
— Не ожидала увидеть тебя так скоро, — отстранившись, сказала она и испытующе посмотрела на него. — Что-то случилось?
Анакин скривился.
— Вообще-то, да, — отозвался он. — Совет узнал о нашем браке.
Падме побледнела.
— Ох. Тебя исключат из Ордена?
Стиснув зубы, Анакин провёл рукой по волосам.
— Мне разрешат остаться, если я…
— Если ты что, Эни? — нахмурилась она.
— Если я докажу, что не привязан к тебе и разведусь с тобой.
Падме вздохнула.
— О, Эни, мне так жаль. Я знаю, ты всегда мечтал стать джедаем.
Анакин отвёл взгляд в сторону.
— Я не сказал им «нет».
Молчание.
— Что? — переспросила Падме.
Анакин быстро заговорил:
— Конечно, всё будет не по-настоящему! Мы разведёмся на бумаге, но продолжим быть мужем и женой, а потом, когда они от меня отстанут, снова поженимся!
— Эни, ты это серьёзно? — еле слышно прошептала Падме.
Анакин кивнул, пристально глядя на неё.
— Нам же не нужна бумажка, чтобы любить друг друга, правда?
Её красивые глаза только долго смотрели на него.
— Дело не в бумажке,— сказала она наконец. — А в том, что ты выбрал остаться джедаем, а не моим мужем.
Качая головой, Анакин обхватил её за плечи.
— Да нет же! Развод совсем ничего не изменит — я останусь твоим мужем во всех остальных отношениях…
— В каких отношениях? — усмехнулась Падме. — Эни, я скрываю наш брак от собственной семьи, мы не можем никуда пойти, не можем иметь детей, и я постоянно лгу ради тебя! А теперь ты вдруг хочешь со мной развестись, чтобы остаться джедаем? Серьёзно?
Анакин поморщился. Почему у него в голове идея звучала гораздо лучше?
— Хочешь, чтобы я оставил ради тебя Орден? Я не могу.
— А что так? — тихо спросила она. — Я знаю, ты с детства мечтал стать джедаем, но тебе не обязательно им оставаться, чтобы путешествовать по галактике и помогать людям. Можешь стать телохранителем. Да с твоими навыками механика, ты легко найдёшь себе хорошую работу и здесь, на Корусанте. Мы могли бы открыто выражать свою любовь и были бы счастливы!
Анакин помотал головой.
— Я хочу остаться в Ордене. Во что бы то ни стало.
— Почему?
— Ну не могу я оставаться тут на Корусанте, пока учитель на передовой без меня, — выдавил Анакин, донельзя раздосадованный. Он-то думал, она проявит больше понимания.
Падме прикрыла на секунду глаза.
— Ясно, — бесстрастно ответила она и отвернулась.
Анакин сдвинул брови.
— И как это понимать?
Падме подошла к окну и, держа спину очень прямо, вперила взгляд в небосклон Корусанта.
— Ты не путь джедая выбрал вместо брака. А предпочёл учителя жене.
Анакин рассмеялся.
— Не говори ерунды…
— Я, может, и упрощаю, но суть всё та же, — произнесла она ровным тоном. — Вот к чему свёлся твой выбор: Оби-Ван или я. И ты выбрал не меня.
— Да нет же! — Анакин подошёл к Падме и обнял её со спины. — Я люблю тебя, ты же знаешь. То, что я хочу спасти учителя от неминуемой смерти, мои чувства не меняет!
Падме застыла изваянием в его объятиях.
— На меня покушались множество раз, — сказала она. — Однако тебе вовсе не хочется неотлучно при мне находиться, чтобы защитить.
— У тебя телохранители!
— А у мастера Кеноби целая армия. Не говоря уж о том, что он один из самых умелых воинов в Ордене — и может защитить себя гораздо лучше меня.
Анакин фыркнул. Он сдержал порыв рассказать ей, что этой самой армии безопасность Оби-Вана доверять ни в коем случае нельзя, и ответил:
— У тебя нет его дурацкого самопожертвования. Оби-Ван считает, что его здоровье — это последнее, о чём стоит волноваться. Зовёт меня сумасбродом, а сам из окон выпрыгивает ради задания! И месяца не пройдёт, как учитель погибнет там без меня. — Он зарылся лицом ей в волосы. — Я люблю тебя, ангел. Пожалуйста, поверь мне.
Падме не шелохнулась в его руках.
— Порой я спрашивала себя… Уж не источник ли я для тебя беззаветной любви и поддержки, которых не найти у Оби-Вана. Но теперь, когда он наконец признал, что ты для него… дороже всех на свете, выходит, что я уже не столь важна.
Анакин застыл, слова Вейдера эхом отозвались у него в голове:
«Скайуокер так на ней помешался, потому что она беззаветно его любила и поддерживала там, где не подставил бы плечо Оби-Ван. Стоило ей сказать, что поддержки больше не будет, Скайуокер обезумел от ярости и задушил её, беременную, Силой. Какая нежная, глубокая любовь, правда?»
— Нет, — прошептал Анакин. — Это неправда.
У неё вырвался безрадостный смешок.
— Может, да, а может, и нет. Разницы, по сути, никакой. Даже если ты и впрямь меня любишь, его ты любишь больше.
Анакин застонал от досады и отстранился от неё.
— Вы же не соревнуетесь, карк меня раздери! Ты моя жена, а он мой учитель! Почему мне нельзя любить вас обоих одинаково?
Падме повернулась к нему, сцепила руки за спиной.
— Отчего же, можно, — сказала она с грустной, невыразимо печальной улыбкой. — Но у тебя так не получается. В этом-то и беда.
Анакин покачал головой и открыл было рот, когда Падме его перебила.
— Давай дадим волю воображению? — предложила она. — Представь, что мне к горлу приставили меч. А другой — к горлу мастера Кеноби. И спасти ты успеешь только одного. Другой умрёт. Кого ты выберешь?
— Я спасу вас обоих.
В глазах Падме промелькнула печаль.
— Не получится. Спасти можно только одного из нас.
Анакин сглотнул.
Ему хотелось сказать, что он спасёт Падме. Она для него обожаемый ангел, единственная, кто любит его беззаветно.
Но.
Как позволить учителю погибнуть? Мир без Оби-Вана… и представить себе невозможно.
Падме кивнула с вымученной улыбкой.
— Возможно, это и к лучшему, — прошептала она. — Мне не нравится, кем я стала ради тебя — всё лгу и оправдываю, и палец о палец не ударю, чтобы остановить несправедливость, если её творишь ты. Я всегда презирала таких политиков, но благодаря нашему браку стала одним из них. Надо было сообщить кому-нибудь про таскенов, надо было сказать тебе, что нельзя убивать невинных женщин и детей, но я смолчала. — Она покачала головой, глаза её наполнились слезами. — Я всё ещё люблю тебя, Эни, но мне кажется… вместе мы проявляем наши худшие стороны. Без тебя я становлюсь лучше. Наверное, нам вообще не стоило жениться.
— Не говори так, — с трудом выдавил Анакин.
— Но ведь так и есть, — продолжила она. — Любовь не должна быть токсичной. Не должна разрушать личность человека. С любимым ты должен проявлять свои лучшие качества, не худшие. — Она грустно улыбнулась. — Я видела тебя с мастером Кеноби. С ним ты становишься лучше. Стараешься ради него. Я же видела, но закрыла на это глаза. Любовь и правда ослепляет.
Анакин стиснул зубы.
— Велю адвокату приготовить нужные документы, — тихо сказала Падме и прошла к себе в спальню с высоко поднятой головой.
Когда Анакин попытался проследовать за ней, две её служанки преградили ему путь, сверля его гневными взглядами.
С тяжёлым сердцем Анакин развернулся и вышел из квартиры.
Слова Падме — и Вейдера — так и стучали у него в голове, снова, и снова, и снова.
Может, они правы? Может, он и впрямь такой эгоист, что пользовался Падме, как источником безусловной любви и одобрения? Потому что он нуждался в любви, а она единственная его любила?
Ну конечно нет. Так ведь?
Ноги сами привели его к Храму, где связь, что пульсировала на задворках сознания, обещала тепло и нежность.
