Фадж читает лекцию об оптимизме современности, Дамблдор командирует на лекцию Снейпа. Тот отказывается:
- Зачем мне эта чушь?
- Вы не представляете, как она вам полезна!
-?
- Можно пару вопросов? Фадж молод?
- Он ваш ровесник, Альбус.
- Он талантлив?
- Извините, он бездарь!
- Он успешный министр?
- Он полный неудачник. Но к чему эти вопросы?
- Смотрите, Северус: Фадж старый, неудачливый и бездарный, и он оптимист. А вы молодой, талантливый и успешный, и вы пессимист...
- Надо же, как быстро исчезли твои шрамы, - заметил Элисар, поглаживая едва заметные белые линии. - Если бы я точно не знал, где они были, ни за что бы не нашёл.
Я лишь улыбнулся, не открывая глаз. Моё тело было ещё очень чувствительным, и даже самые лёгкие прикосновения ощущались необычайно остро. У Элисара просто невероятные руки – достаточно сильные, чтобы без труда держать меня, но и достаточно нежные, чтобы не причинять мне боли. И шрамов у него много. На бедре, на спине, на плече и даже один совсем маленький у виска. Когда-нибудь я обязательно расспрошу его, откуда они взялись. И расскажу ему о своих то, чего он не знает. Всё ему расскажу. Обязательно.
От камина шло тепло, комнату наполнял яркий свет. Интересно сколько прошло времени и почему нас всё ещё не хватились? Нам ведь следовало сейчас находиться рядом с ярамом на площади, а мы были здесь. Всё это время мы занимались любовью, спали и снова занимались любовью. Будто в мире никого и ничего за пределами нашей комнаты не существовало, и нам не надо было никуда идти. Хотя, в кои-то веки там, снаружи, могли спокойно обойтись и без нас.
Сегодня утром, Элисар сказал, что живёт ради меня и детей. Это прозвучало так, будто мы настоящая семья, а не пара вынужденных прибиться друг к другу людей, коими мы ещё совсем недавно являлись. Семья… пожалуй, мне будет не так и сложно привыкнуть к этой мысли. У нас уже был общий дом, общая постель, Велия и дети. Надо только ещё немного времени, чтобы эти пока разрозненные части соединились в единое целое.
- Знаешь… я очень боялся, что ты не примешь свою дочь, - тихо поделился муж.
- Я был уверен, что не смогу, - честно признался я. - Пока она не родилась я совсем ничего к ней не чувствовал, а потом… мне кажется, я почти ненавидел её.
- Я знаю. И понимаю. Я очень люблю Коэна, но даже представить не могу, что было бы, если бы меня заставили его выносить и родить. Это слишком противоестественно. Так что, на мой взгляд, ты совершил настоящий подвиг.
- Да уж, мне есть, чем гордиться.
- А разве нет?
Сложный вопрос. Нет, я больше не жалел о том, что когда-то принял решение дать жизнь ребёнку. На самом деле никогда не жалел. И Мирэль я люблю, пусть мне и понадобилось на принятие и осознание достаточно много времени. И, если совсем уж честно, мне всё ещё сложно ассоциировать крошечную живую девочку с тем существом, которое несколько месяцев росло внутри моего тела. Всё же это действительно было тяжёлым испытанием, и я вовсе не уверен, что выдержал его с честью - я ведь едва не отказался от дочери. Элисар догадывался и относился с пониманием. Он не давил, не укорял, не обливал презрением, не возмущался, мол, как такое возможно, и как это недостойно – он дал мне время и свою заботу. То, в чём я больше всего тогда нуждался. За это, как и за многое другое я ему бесконечно благодарен. И всё же, полагаю, он заслуживает полноценное объяснение.
- Для меня всё это было унизительно, потому что ощущалось очень неправильным, делало меня неполноценным, ущербным. Я видел, как менялось, искажалось, разрушалось моё тело. И ещё я очень боялся смерти. Разумеется, все боятся, даже те, кто, вроде бы, к ней готов, но я ведь был практически уверен, что то существо, которое внутри, убьёт меня. Другие, такие же, как я, относятся к этому проще, но и меняют их для этого гораздо раньше.
- Сколько тебе тогда было?
- Тринадцать. Слишком поздно, чтобы суметь добиться идеального эффекта. Обычно изменённые гораздо привлекательнее.
- Привлекательнее? – у Элисара был такой удивлённый голос, что я всё-таки открыл глаза и посмотрел на него.
Не показалось. Это не было похоже на флирт, игру или попытку польстить, это действительно было удивление. Только пока не очень понятно, что его вызвало.
- Конечно, - подтвердил я. – Более изящные и миловидные. Некоторые очень похожи на девушек, чего алхимики в идеале и добивались.
- Ты совсем не похож на девушку, но это ничего не меняет - ты очень красивый, Габриэль. Надо быть слепым, чтобы этого не заметить. Или ты, правда, думаешь, что Винсент захотел тебя только из-за твоей необычности.
- Разве нет? Будь я обычным мужчиной, вряд ли бы его заинтересовал. Впрочем, возможно, его привлекло ещё и то, что я принадлежу тебе.
- То, что ты принадлежишь мне, могло помочь ему заполучить тебя себе на законных основаниях. Только и всего. Но изначально ты ему просто понравился. Видишь ли, Диадора говорила правду - Бурые придерживаются гораздо более широких взглядов, нежели представители других кланов. По крайней мере, те, кто может себе это позволить. И ещё, знаешь ли, до тебя на мужчин я никогда не засматривался.
А вот теперь глаза Элисар явно смеялись, хотя общее выражение лица было предельно серьёзным. И что на это скажешь? Не начинать же переубеждать в самом-то деле. Я не привык думать о себе так – никогда не считал себя писаным красавцем. Но Элисар целовал меня так много, так долго, так сладко и желал меня всегда так сильно, что я чувствовал себя особенным. Это сложно было назвать просто приятным, просто приятно мне было с Анри, сейчас всё было острее, глубже, откровеннее… и больнее… Больнее, потому что открываться кому-то вот так тяжело и страшно. Сейчас я не просто спал с кем-то, доверяя исключительно своё тело, сейчас я вверял другому человеку – своё прошлое, свои сомнения, свои мысли и желания. Я разговаривал с Элисаром о том, о чём никогда ни с кем говорить бы не решился. И он не просто слушал – он слышал, понимая гораздо больше того, что я мог выразить словами.
У всего есть своя причина и своё следствие. И я знал, следствием чего было отношение мужа ко мне. Теперь знал, и очень сильно ошибался раньше, когда считал его в первую очередь охотником за троном. Элисар не так много о себе рассказывал. По большому счёту, за это утро я услышал о его прошлом больше, чем за прошедшие несколько месяцев. И дело не в том, что он мне не доверял, скорее, что-то, по его мнению, было не слишком интересным, а что-то причиняло боль. Ну да, похоронить практически всю семью и не сойти с ума от горя не так-то просто. Что до наших с ним отношений, то здесь всё было ясно с самого начала, меня никто не обманывал, но получил я гораздо больше, чем ожидал и заслуживал. Элисару нужен был ориентир и якорь после того, как он практически всё потерял. Он понимал, что полюбить больше не сможет и не хотел заставлять кого-то страдать, однако ему, как и любому другому человеческому существу, необходимо было тепло. И тут появился я - такой же раненный и одинокий. Трудно не догадаться, что у ненаследного принца проблемы, если ему необходимо как можно скорее исчезнуть из родного дворца, чтобы прикрыть внебрачную беременность. Так и получилось – я уцепился за него, он за меня. Закономерно.
А ещё Элисар считал меня красивым. Я уже выяснил, что красота сама по себе не приносит счастья обладателю. И всё же мне очень хотелось быть красивым для него, чтобы ему было со мной так же хорошо, как и мне с ним.
- Нам, наверно, всё-таки стоит сегодня показаться на площади, - выныривая из своих размышлений, напомнил я.
- Стоит, - согласился Элисар, но вместо того, чтобы встать, наконец, с кровати притянул меня к себе, осыпая плечи и шею лёгкими, почти невесомыми поцелуями.
То, как я мгновенно обмяк и растерял разом все мысли, было пугающим, но всё равно прекрасным.
И всё же на площадь мы выбрались. Правда, уже под вечер. Оказывается, я практически всё пропустил, пока помогал душе Ольны обрести свободу - сегодня последний день турнира. На завтра была назначена торжественная церемония закрытия и большой праздник. Последний в этом году. Дальше нас ждала холодная, уходящая в длинную, тёмную ночь зима.
Последние бои за самых завидных невест клана были наиболее зрелищными и ожесточёнными. Среди этих счастливиц оказалась и Диадора. Она сидела ровно, смотрела на всё происходящее безучастно, казалось, ей абсолютно всё равно, кто одержит победу и получит её в супруги. Последний противник упал, из его рассечённой руки хлынула кровь, и воин-победитель торжествующе вскинул вверх руки. К Диадоре поспешила бабка, чтобы накинуть на завоёванную невесту покров и потихоньку утереть покатившиеся по её щекам слёзы.
- Балей хороший человек, он позаботится о ней, - глядя уходящей девушке вслед, тихо произнёс Элисар.
- Ты его знаешь? – спросил я.
- Да, мы встречались с ним на границе. Он из клана Алых ястребов.
Мне стало спокойнее оттого, что Диадора выйдет замуж за хорошего человека и ещё оттого, что она покинет наш клан. Не думаю, что она желала моему мужу зла, когда говорила о смерти, но всё же видеть её мне больше не хотелось.
В заключении на середину площади вышли те девушки, сражаться за которых особо никто не пожелал. Таких оказалось совсем немного. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, потупившись, будто были в чём-то виноваты. Среди них была и Стеша. Маленькая, худая, очень-очень бледная, почти прозрачная. У девочки сильно дрожали руки и губы, и, когда на неё опустилась тяжёлая ткань покрова, она вся съёжилась, точно ожидая удара. И всё же другие подруги по несчастью смотрели на происходящее с затаённой завистью, потому что Стеша была единственной, кого забрали с площади настоящей невестой. Ни для кого не секрет, что шансов выйти замуж у этих бедняжек с каждым годом всё меньше, да и за Якима, как мне кажется, любая бы пошла.
Не обращая ни на кого внимание, Элисар взял меня за руку и как-то по-особенному тепло улыбнулся, будто почувствовав мою грусть. И я просто не мог не улыбнуться в ответ.
Дома нас уже, наверняка, ждал вкусный ужин, а завтра торжественная речь ярама и праздничное веселье. И у меня впереди ещё было много лет, чтобы всё увидеть и в полной мере насладиться атмосферой Турнира. Так что мне не о чем было жалеть.