Огромное пылающее солнце медленно выплыло из-за холма, знаменуя начало нового дня. Небо было бездонно-синим и безоблачным, только вершину Встречной горы скрывала, будто случайно заблудившаяся, большая туча. Вчера поздно вечером на ярмарку прибыл Бархорим, поэтому Элисар ушёл из нашего шатра рано утром без особой надежды на скорое возвращение. Але, как и Якиму, ясно дело, было не до меня - сегодня ведь невестам венки плести полагалось. Сражаться за иноземную целительницу, естественно, не будут. Леший сразу сказал, что сестру только по своим обычаям отдаст, а значит, женихам придётся сватов засылать, чтобы те их как следует расхвалили. А я на весь день оказался предоставлен самому себе.

Бывать на северной ярмарке мне ещё ни разу не доводилось. На самом деле, то, что происходило здесь, достаточно сильно отличалось от всего виденного мной ранее. В Дайвире или, скажем, в Лавири. Я привык к большим широким торговым рядам с разложенными на прилавках товарами, цыганам с медведями, баянистам и балалаечникам, веселящим народ незатейливой музыкой. А тут кругом одни шатры, плотно лепившиеся друг к другу. Оно и понятно, на севере не торговали, а совершали взаимовыгодный обмен.

На поляне, недалеко от ярмарочного городка, мужчины варили пиво и ещё какой-то напиток, с приятным ароматом яблок, складывали ветки и поленья для ночных костров, расставляли столы. Замужние женщины несли угощенье: всевозможные пироги, пирожки и булочки, большие караваи хлеба, сыры, колбасы, мёд, варенье и копчёную рыбу. Юные невесты робко вывешивали рядом с шатрами своё рукоделье, и особые собственноручно приготовленные вкусные дары для женихов, чтобы показать мастерство будущей жены и хозяйки. Отовсюду доносился разноголосый гомон и смех. Где-то сговаривались по обмену, где-то уже и сватались. Я не раз видел, как затягивалась в узел на запястье заветная лента.

Видел я и жрицу под чёрным покровом, которая не за мужем, за новой Цхайловой служительницей на светлый долгожданный праздник пожаловала. Смотрели на неё с недоверием, разговор завести не пытались, а то и вовсе десятой дорогой обходили, будто она не дар в себе несла, а страшную заразную болезнь. Боялись люди иных, так всегда было и так всегда будет. Я бы и сам, наверно, боялся, если бы, волею той самой Цхайлы не был одним из них.

А между тем, приближался полдень и главное событие ярмарки. То там, то здесь из шатров появлялись девушки в нарядных платьях, шли они за своими венками неторопливо, чтобы видели все девичью красу. Многие радостно улыбались в предвкушении праздника, скорой свадьбы и непременно последующего за этим счастья.

Заметил я среди них и Алю. На самом деле её трудно было не заметить. Простенькое льняное платье она сменила на шёлковое алое, расшитое бисером. Толстые косы, как и полагалось в такой день, распустила. И платье, и густые длинные локоны словно превращали её в живое пламя. Увы, у Али уже не было юности, зато у неё была цветущая женственность, плавная походка и необыкновенная красота. Мужчины оборачивались ей в след, а некоторые так и вовсе, позабыв про свои дела, шагали за ней точно привязанные.

Стеша всё в том же наряде, в котором её сюда привезли, опустив глаза, следовала за остальными. Уж она-то точно знала, на чью голову возложит брачный венец, потому как присмотренный отчимом жених с козой вчера от неё отказался, а новых претендентов, помимо Лешего, так пока и не нашлось. Якима она… испугалась, я думаю. Мало того, что человек чужой, незнакомый, так ещё и иноземец. Ну да ничего, у них ещё будет вся жизнь впереди, чтобы узнать друг друга и, чем боги не шутят, надеюсь, полюбить. Без любви в браке жить можно, мне ли этого не знать, но с ней, наверно, всё-таки лучше. А уж, сколько счастья эта любовь отмеряет - день, месяц, год, всю жизнь – это уж как получится.


- Ну, чем ты недовольна, глупая? Гляди, у тебя в корзине лент почти не осталось, а ты ещё и венец не принесла. И ведь все женихи, как на подбор, молодые да ладные. Иди, иди, давай, милая, – услышал я добродушные увещевания.

Из шатра рядом показались девушка и старушка. Невеста была прекрасна, но печальна и смутно знакома.

- Ты ведь знаешь, бабушка, лучше него для меня в целом свете никого нет, - опустив глаза, промолвила она.
- Чу, да брось, ты, девонька, нашла по ком убиваться. Вдовец с довеском, а нынче чужой муж. И дитё у них недавно народилось. Забудь. Мы тебе во стократ лучше сыщем. Зачем тебе тот, кто на власть польстился и ради неё тебя на иноземную невидаль сменял?

Иноземная невидаль? Это она про меня что ли? Конечно, про меня. Про кого же ещё. Скорее всего, именно этим я для неё и являюсь. Не удивляюсь и не обижаюсь. Уже давно. При дворе меня и похуже называли. А властолюбец – это, следовательно, про моего мужа.

И тут я вспомнил, где и когда видел девушку. И даже её имя. Диадора – невеста Элисара, которая из-за меня так и не стала ему женой. А вообще, права была Велия, недаром у этой красавицы почти все ленты разобрали. Васильковое платье, белая кожа и волосы в солнечных лучах точно золото. Надеюсь, что ей повезёт и на турнире победит не просто тот, кто будет сильнее, а тот, кто действительно понравится. Всё-таки в чём-то, пусть и невольно я перед ней виноват. Хотя, кто знает, как у Элисара с Диадорой всё сложилось бы. Он ведь сам сказал, что до сих пор свою покойную жену любит, и то, что в данный момент своеобразной заменой являюсь я, всё же лучше, чем влюблённая девушка… С живым человеком соперничать легче, чем с призраком. Я же просто ни с кем соперничать не собирался. К счастью, у нас не те отношения, потому что в противном случае мне было бы больно. Или…

«Никого третьего в нашей кровати никогда не будет» - так сказал Элисар, когда мы скрепляли брак. И всё же кто-то всегда будет между нами. От этой простой очевидной мысли в груди почему-то неприятно екнуло и сжалось. Нет, лучше об этом не думать. Всё-таки слишком зыбкая почва, как те Гремучие болота, куда нас не так давно с Коэном занесло. Всё ведь хорошо, лучше и быть не может. Пусть тогда так и остаётся.

Приняв решение, я с головой окунулся в царившую вокруг праздничную суету. Обошёл весь городок, понаблюдал, как осматривают невестины дары юноши, побывал на алмеевом лугу, посмотрел, как плетут венки девушки, послушал, как сговариваются об обмене. Столько людей, все из одного края, но из разных кланов. Это кстати на удивление сильно чувствовалось: немного отличался говор, наблюдались некоторые отличия в одежде и в украшениях, да и в манере держать себя тоже кое-что разнилось. Например, девушкам из клана Пепельных волков явно не хватало женственности, а мужчины Чёрных ласок казались слишком надменными, будто все без исключения принадлежали к сливкам здешнего общества.

- Призванный! - вдруг окликнули меня высоким мелодичным голосом.

Я обернулся и снова увидел чёрную жрицу. Она стояла в стороне, под большим дубом, с ног до головы закутанная в свою бесформенную хламиду, под которой ни лица, ни фигуры толком было не рассмотреть. Одни глаза. Большие и тёмные. Скорее всего, только мне, да выбранным для зачатия одноночным женихам довелось узнать, насколько красивы эти затворницы.

- Здравствуй, - направляясь к ней, поприветствовал я.
- Рада видеть тебя в добром здравии, - сказала жрица. – Внимать голосу Великой Матери большая честь, но и большая опасность. Особенно для тех, кто рождается с копьём. Многие из моих сестёр были недовольны решением Цхайлы призвать тебя, но твои обереги защитили наших детей от хворобы и мы все благодарны тебе за это.
- Мои обереги? Но я не приносил никаких оберегов. Только игрушки и специи.
- Твои игрушки – обереги. Разве ты не знал об этом?

Откуда бы мне? Хотя Аля однажды упоминала, что-то про умирающего мальчика в деревне, который получив моего деревянного мишку, неожиданно начал выздоравливать.

- Вериссана сказала, что дар защищать от хворобы детей у тебя от той, что дала начало твоему роду, и открылся он в тебе, когда ты привёл в этот мир новую жизнь. И ещё одно. Она велела передать, чтобы ты провёл эту ночь в лесу.
- В лесу? – удивился я. – Но зачем?
- Этого она мне не открыла, Призванный.

И, попрощавшись, моя собеседница нырнула в толпу, тут же в ней растворяясь.

Солнце уже почти село, все невесты вернулись, бережно прижимая к груди свои алые сокровища. На поляне вспыхнули костры, грянули барабаны, и люди потянулись туда, повинуясь сиянию и завораживающему ритму.

Это был особенный вечер и особенная ночь, а насколько, мне ещё предстояло выяснить.