- Подымайся, увалень, - явившись на следующий день вечером, буркнула Яриния, - приехали за тобой. Мальца, вон, ужо чихвостят.
Я не сразу сообразил, о чём идёт речь, а, когда понял, поспешил на улицу. Вряд ли, конечно, Коэна бьют, но чтобы отчитывали одного за все наши прегрешения, тоже не дело.
В Свелеснице нас с пасынком приняли радушно. Не знаю, что именно сказала своим Ильвэйн, но даже недоверчивый Озган проникся и согласился ненадолго стать нашим экскурсоводом. За почти два дня пребывания у Серых рысей мы успели осмотреть весь остров, правда, пока только с высоты древесных домов, и побывать в основных нежилых залах вроде библиотеки и предназначенной для официальных приёмов. Глядя на паркет, украшенные резным узором стены и высокий потолок с изображениями северных богов, я всё время ловил себя на мысли, что с трудом представляю, как можно построить нечто подобное не на земле. С другой стороны, горный замок в Белогорье поражает воображение ничуть не меньше. Саму светлую ярну после нашей беседы я видел всего дважды. Днём всё её время поглощали дела клана, но зато ужин и ранний завтрак она предпочла разделить со мной.
Когда я добрался до озёрного моста, Коэн уже чуть не плакал, крепко сжимая отцовскую руку. Элисар в экзекуции не участвовал, однако и вступаться за сына не спешил.
- Это ж надо было такое отчебучить! – гремел праведным гневом голос Лешего. – Да в этакую-то страсть! Я ж едва не поседел, пока вас разыскивал! Следопыт тоже мне! Всё, больше я с тобой, остолопом, в лес не пойду, раз старших не слушаешь! Да ладно б, один попёрся, так ещё и Габриэля за собой поволок!
- Никто меня никуда не волок, - надо было срочно вмешаться, а то ведь, и правда, до слёз дело дойдёт.
- Ага, ещё один путешественник, - прозвучало уже куда спокойнее, - с тобой пущай муж разговоры разговаривает.
- И поговорю, - согласился Элисар, внимательно меня осматривая, - только дома.
- А когда мы домой поедем? - осмелился спросить притихший Коэн.
- Сейчас. Только официальную благодарность от Белых соболей Бордею Яростному выразим.
- Будет лучше, если вы подождёте до рассвета, - посоветовала появившаяся на балконе над нами Ильвэйн.
Величественная, отстранённая и властная, только внешне напоминающая ту женщину, с которой я недавно виделся в уютном кабинете. Удивительное преображение. И ещё большой вопрос, какая же она на самом деле. Может, для меня у неё просто особая маска? Данное допущение было неприятным, хоть и оправданным. Лицедейство при её положении - мастерство не последнее.
- Здравствуй, светлая ярна, - почтительно опустил голову муж, - благодарим за приглашение, но, думаю, не стоит нам злоупотреблять гостеприимством Серых рысей.
- Провести ночь не в тёмном сыром лесу, а в тёплой постели – это не значит злоупотребить гостеприимством. В особенности, если я сама предлагаю.
- И в самом деле, давай с отъездом до завтра повременим, - подключился я к уговорам, - за одну ночь ведь ничего не изменится.
В конечном итоге, пусть и с явной неохотой, Элисар согласился. Вскоре нас пригласили на ужин. Позже, за чашкой крепкого отвара, как и принято, велись незатейливые светские беседы о погоде и предстоящих осенних праздниках. Более серьёзных тем никто не касался, во-первых, это был неофициальный визит, во-вторых, такое не обсуждают за столом, и, в-третьих, чувствовалось, что до полного доверия и взаимопонимания собравшимся ещё очень далеко. Я, скорее всего, у Ильвэйн уже не вызывал опасений, чего не скажешь о моём супруге.
Когда мы расходились, уже окончательно стемнело. Вернувшись в свою комнату, я обнаружил, что за время моего отсутствия Коэна уже успели куда-то переселить, а кровати сдвинуть.
- Что ж, - закрывая за нами дверь, сказал Элисар, - теперь самое время спросить, зачем тебя в такую даль понесло?
- Коэна понесло, а я просто побоялся его одного отпускать. Он у тебя упёртый, если бы я не согласился, один бы пошёл… плохо могло закончиться.
Только бы меня сейчас не начали, как ребёнка отчитывать. Не по возрасту, да и выхода у меня тогда другого не было. Вдруг вспомнилось, как бесстрашно мальчишка к болоту устремился, и вдоль позвоночника лизнуло ледяной волной.
- А сейчас, ты считаешь, закончилось хорошо? – выразительно глянул на мои забинтованные конечности муж.
- Мы оба живы и относительно здоровы - это главное. Кстати, ты почему не заступился, когда Яким твоему сыну публичную выволочку устроил?
- Вдвоём не нападают – это раз. Своим глупым поступком он заслужил не просто выговор, а полноценную порку, так что, считай, легко отделался – это два. Главным в вашем походе был Яким, поэтому с него и спрос, и право наказать провинившегося – это три, - один за другим привёл он свои, надо заметить, весьма убедительные доводы.
- Я виноват не меньше, и из детского возраста вышел уже давно.
- Но тебе же сейчас ни порку, ни выволочку не устроишь, поэтому и обсуждать здесь нечего. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - ложь далась мне легко, только бы теперь не морщиться от боли.
- Мы хотели Алю с собой взять, но, когда голубь принёс из Свелесницы послание, она была в деревне у тяжёлобольного сына старосты, и могла задержаться. Мы решили, что будет разумнее как можно быстрее вернуть вас в родной клан.
Обратная дорога, наверно, займёт не так много времени. Хотелось бы, уже завтра оказаться в Белогорье. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.
Спать я, как обычно, удобно устроился у стены, прислушиваясь к спокойному дыханию Элисара рядом, и вдруг с удивлением понял, что скучал по нему. Оказывается, присутствие мужа меня беспокоило гораздо меньше, чем его отсутствие. Странно. И когда только это могло произойти? Да ещё так, что я этого даже не заметил.
А на следующий день рано утром мы уже собирались в дорогу. В клане Серых рысей ещё почти все спали, когда Яким деловито осматривал и седлал лошадей.
- Элисар, если хочешь поблагодарить, - тихо произнёс я, дожидаясь пока все приготовятся, - поблагодари Ильвэйн. Отныне Белые соболи в случае необходимости будут иметь дело непосредственно с ней.
- Не с ярамом? – больше утвердительно, чем вопросительно уточнил муж.
- Нет.
- Бархориму не следует об этом знать?
- Не следует.
- Хорошо.
Я знал, что светлая ярна непременно придёт попрощаться, и она не обманула моих ожиданий, как и Элисар, выразивший ей свою искреннюю признательность. Я не имел права раскрывать тайну этой женщины, но не намекнуть хоть кому-то об истинном положении дел, тоже не мог. Она хотела союзника – она его получила, и обижаться ей не на что.
Озган, как и обещал, вызвался нас проводить, правда, только до границы своего клана. Так что вскоре на широкой утоптанной тропе остались только мы в сопровождении небольшого отряда воинов Белых соболей. Небо было серым и неприветливым, ветер холодным, но, спасибо, обошлось хотя бы без дождя.
Первые часа два я еще старался сохранять прямую спину, но потом не выдержал и тяжело привалился к сидящему позади мужу. Он сразу крепче прижал меня к себе, умудряясь при этом всё так же уверенно держаться в седле. Весь оставшийся путь запомнился мне плохо. Мы долго ехали, кажется, несколько раз ненадолго останавливались и я, чтобы никого не беспокоить, даже что-то съел.
До Белогорья добрались на закате. Элисар помог мне спуститься на землю, и на сей раз, я принял его помощь без всяких возражений.
- Я сейчас Алюшку кликну. Воротилась уж, поди, от болезного, - сообщил Яким.
- Она ведь устала. Зачем её на ночь глядя беспокоить? – возразил я. – Пусть отдохнёт, а завтра утром меня осмотрит. Я просто устал. Немного посплю, и всё.
С этим и отправил Лешего домой. И так от меня беспокойства много. Лучше мне не стало, конечно, но ничего страшного, до утра потерпеть можно.
Велия приготовила ужин, к которому я не притронулся. Она сердилась и что-то говорила, но я не уловил ни слова. Потом, едва умывшись, отправился в кровать.
А ночью пришла боль. Её было много, она скручивала, выламывала, накатывала волнами, мучила, терзала и мешала дышать.
- Габриэль… - звал меня кто-то по имени, - Габриэль, что?.. болит?.. Велия, разбуди Коэна… надо послать… Аля…
Перед глазами то двоилось, то темнело. Мир вокруг кружился и раскачивался. Я судорожно сжимал сбившуюся простынь, пытаясь хоть так остановить непрерывное мельтешение, пока меня не сдёрнули с кровати и куда-то не понесли.
- Давай на стол, - велели коротко, и меня опустили на ровную твёрдую поверхность, - …нагреть воды… прокипятить инструменты… Элисар, открой ему рот…
Чужие руки заставили разжаться стиснутые зубы, и в горло сразу же потекло что-то тёплое и горькое.
Боль начала медленно отступать. Вместо неё наползало оцепенение.
- Он скоро заснёт, - отчётливо услышал я голос Али. – Совсем плохо. Видать то, в чём дитя зрело, перевернуло, вот кровь нутром и пошла.
- Что ты собираешься делать? – встревожилась Велия.
- Ребёночка принять. Я знала, что до конца срока ему не доносить, но надеялась, что ещё хоть немного походит.
- Он же вон застывший совсем, как же родить сможет?
- Никак не сможет, нет у него ничего, что бабам для этого иметь положено. Потому самим справляться придётся. Элисар, инструменты доставай и бражницу неси. А ты, Коэн, ступай, тебе здесь делать нечего.
Ребёнок... Ещё ведь рано. Слишком рано. Не верилось, что время пришло и назад уже не повернуть. Я лежал неподвижно, совсем не чувствуя себя, будто моё тело больше мне не принадлежало. Неумолимо тянуло в сон, но засыпать было страшно. Я ведь мог больше никогда не проснуться. Как Микаэль. Хотелось ещё хоть раз открыть глаза, чтобы не умирать в непроницаемой густой темноте, только сил не осталось даже на это простое лёгкое движение.
Все звуки стихли. Ничего не осталось. Я был за пределом. Ещё один шаг… вздох… удар сердца… и всё будет позади…
