Хан опасливо огляделся.
Ему так надоело, что каждый раз, когда он пытался раздеться и просто принять душ после Кроноса, ему кто-то мешал.
Может, он и не был против приличной компании, например, мистер Холмс, элегантно появившись прямо в камере, с вежливой полуулыбкой порекомендовал хорошего массажиста от боли в шее и плечах, второй мистер Холмс, младший брат первого, появившись в грохоте разбитого стекла, в обнимку с микроскопом и весь в пыли, сказал, что убийца - рыжий одноногий карлик-каннибал-гей-инопланетянин, пристально взглянул на Хана, сказал, что впервые видит индуса с лицом типичного европейца, после чего пропал так же внезапно, как и появился; нахально развалившийся Локи – бог из несуществующей страны какого-то многомирья, изобразив из себя Чеширского Кота и появившись по частям, долго отплевывался от своей же крови, когда Хан, тогда еще ничего про богов Валгаллы не зная, порвал его на индийский флаг; или Тор, очередной бог того же многомирья, поразмахивал перед Ханом молотом, прогрохотал что-то о войне, славе, пиве и женщинах, после чего исчез; или Артур Дэнт, тихий, уставший и какой-то флегматичный землянин, долго нудевший двум белым мышам на своих плечах о том, что в приличном космосе нет приличного чая, а в неприличном космосе чая нет вообще никакого; дракон – создание абсолютно тупое, безобразное, хотя и говорящее, пытающееся расплавить стекло огнем из пасти; или три доктора, один из которых был военным хирургом, второй нейрохирургом, а третий психиатром-хирургом, решившие собрать полный анамнез потенциального клиента, который все равно никуда бы из камеры не делся; или же кудрявый недорослик с курительной трубкой и высокий мужчина с интересным макияжем глаз, наперебой обсуждающие какого-то Дормамму, всех белых, серых, еще каких-то цветных магов, Саурона и Джона Харта, устроившего оргию со всеми упомянутыми магами и Дормамму, и, наконец, сам Джон Харт, появившийся в душе, куда Хан хотел войти, голым, возбужденным и сразу предложившим заняться сексом.
Хан не был гомофобом, в какой-то степени даже любил людей, Землю, магов и секс, но в конкретно данный момент он всего лишь хотел принять душ без посторонних глаз, без толпы народа, без советов, вопросов, ответов, осмотра, диагнозов, присутствия доисторических сказочных тварей с острыми зубами и скверным характером, клептомана всего блестящего, и без одежды, потому что каждый прибывший как будто считал своим долгом заметить отличное телосложение сверхчеловека, его мышцы, привлекательность… и все это здорово злило.
Хан прислушался и даже принюхался к окружающей среде.
Среда была тихой, представляла собой замкнутое помещение, за которым были коридоры и прочие составные части звездолета, в среде было достаточно тепло, среда не мельтешила камерами слежения внутри и снаружи и присутствием землян и инопланетян.
И этого хватит, решил Хан, стянув, наконец, с себя водолазку и будто бы даже различив в тишине придушенный стон.
Хан повертел головой и навострил уши.
Окружающая среда хранила молчание.
Хан сбросил с ног сапоги и снова прислушался.
Кажется, в среде происходило какое-то волнение, маскирующееся под работу кондиционеров воздуха.
Хан покосился на единственное стекло, отделяющее камеру от остального пространства корабля, и расстегнул брюки.
- Это просто пытка какая-то, - пробубнил кто-то сверху.
- Заткнись, - порекомендовал второй голос.
- Давай, красавчик, - промурлыкал третий голос. – Снимай штанишки и покажи себя.
Хан даже прикрыл себя руками, решив, что либо у него галлюцинации, либо этот мальчишка Кирк спятил, либо все гости самого Хана в этот самый момент беззастенчиво пялятся на него, думая, что сам Хан думает, что он не под наблюдением.
- По-моему, слишком много нагромождений выводов, - в голосе Хан узнал одного из докторов, кажется, нейрохирурга, и мысленно пожелал тому умереть страшной смерть. – И, кажется, налицо явная потребность в курсах по управлению гневом.
- Я могу его съесть, - предложил другой голос, в котором Хан узнал второго доктора, специалиста по мозгам во всех видах, включая гриль на серебряной тарелке.
- Можно, я проведу на нем опыт? – Хан готов был поклясться, что голос принадлежал ему самому. – Я немного. Джон, не смотри на меня так осуждающе.
- Братец мой, - Хан даже похолодел, узнав голос того милого политика, мистера Холмса-старшего, - я не рискну отпустить тебя играть с мистером Ханом.
- Я пойду с ним! – прогремел рык дракона.
- А я тогда посмотрю на это извращение отсюда, - протянул наглый голос такого же наглого тощего бога Валгаллы.
- А зачем к нему идти? – спросил второй бог оттуда же.
- Как вы все мне надоели, - заявил очередной голос крайне уставшего человека, нуждающегося в чашке чая. – Вы хоть понимаете, что если мы все здесь, то тот, от кого мы прячемся, тоже может быть здесь, если узнает о том, что мы все здесь?
Хан даже проморгался.
Постановка вопроса была настолько заковыристой и ничего не говорившей о том, от кого там все эти люди, боги и существа прятались, что у Хана заболела голова.
- И не он один, - поддакнул один из богов, кажется, тощий.
- О-о-о! – раздался громкий стон всех собравшихся и наступила тишина.
Хан подождал еще немного, прислушиваясь к каждому шороху, но поскольку таковых не было, все-таки снял с себя брюки, нижнее белье и зашел в душ, намокая под водой в самых мрачных думах о том, кем был, как выглядел и что мог сделать тот, кого так испугались вуайеристы где-то на корабле.
Бедный сверхчеловек не знал, что пока его визитеры обсуждали свои дела, тот, кого они так хотели избежать, явился, очаровал всех и каждого феромонами пятьдесят первого века, перенес всю компанию на какую-то симпатичную планетку, создал для пленника одной камеры иллюзию нахождения на звездолете, подключил все камеры в этой стеклянной клетке к внешним огромным мониторам, вывел изображение на них, после чего устроил дикую оргию на время пребывания Хана в душе.
Хан даже не узнал, что, несмотря на дикое желание пригласить присоединиться и самого Хана, виновник бурных оргазмов многочисленной и разношерстной компании питал нежные чувства к какому-то старинному земному сериалу, где Хан еще был сам собой и даже индусом, и только это не позволило свершиться надругательству над сексуальным телом уже не индуса, но все еще Хана.