Глава тридцать восьмая

За четырнадцать часов до известия об исчезновении…

Поужинав вместе со всеми в Большом Зале, Луна подмигнула Гарри и Акэ-Атлю, и те стянули для нее со стола по несколько овсяных печений. Вернее, не для нее, а для Фиренца, но нести-то предстояло ей. Мальчишкам кентавр не доверял, а при первой встрече с Гарри – это было пару недель назад, когда раны и переломы были еще совсем свежими – начал паниковать, и Хагриду пришлось отправить ребят восвояси, чтобы конечеловек не нанес сам себе вреда в попытке вскочить и взбрыкнуть. С тех пор в секретный загон, где лесничий выхаживал своего неожиданного питомца, повадилась только девочка Лавгуд, да еще иногда к ней присоединялась Гермиона, которую Фиренц тоже худо-бедно терпел возле себя.

Что случилось с волшебным созданием, ни оно само, ни коне-человеко-любивый Хагрид не рассказывали. Полувеликан обмолвился только, что в табуне тот давно стал изгоем неведомо за какие прегрешения, и отныне, если он даже случайно встречается на пути у кого-нибудь из прежних собратьев, они вольны побить его камнями. А зная силищу этого народа, можно представить себе размер тех камней и их убойную силу в броске, так что достроить картину трагедии не стоило большого труда: скорее всего, лесник нашел Фиренца бездыханным в какой-нибудь роще у тропы к водопою, выволок оттуда и притащил к своей избушке. Наверняка – втайне от руководства Хогвартса, потому что уход за раненым обставлял секретностью и очень просил посетителей не слишком-то распространяться в замке о том, чем он сейчас занимается. Кентавры считались крайне опасными существами… после мантикор, акромантулов, гиппогрифов – и кто там еще водился в Темном лесу? Сложнее перечесть неопасных, да и считать, пожалуй, теперь некого: тех давно уже съели или разорвали агрессивные соседи. Именно поэтому лес и называли Запретным. Мальчишки и сами догадались бы молчать, сопя в две дырочки, ведь бегать к Хагриду им разрешалось только на отработки, причем в этих случаях лесник обязан был встречать провинившихся на ступеньках школы, а затем провожать ровно до этих же ступенек. Проболтаются, так лишатся и этих прогулок.

Луна потом тайком спросила у кентавра, за что он так невзлюбил Гарри, но Фиренц лишь сверкнул прозрачными аквамариновыми глазами, фыркнул и принялся дальше обстругивать свой лук взамен старому сломанному. Но девочка не слишком удивилась: в последнее время Поттер вел себя вызывающе высокомерно почти со всеми, кроме самых близких приятелей. Поначалу его поведение впечатлило слизеринцев-однокурсников. Драко Малфой решил, что Гарри взялся за ум и понял, кто чего стоит, а значит, готов перейти на их сторону. Однако «местная знаменитость» не делала различий между детками аристократов и маглорожденными. Малфоя и его телохранителей неоправданная заносчивость Поттера обозлила. Однажды они снова сцепились в коридоре – у того самого фонтана, где год назад рыжие близнецы превращали всех желающих в дяденек и тетенек, – но пропорхнувший мимо Локхарт быстро их разнял и погнал в дуэльный клуб «набивать руку». По дороге забияки остыли, обменялись колкостями, на подиуме лениво пошвырялись друг в друга элементарными проклятиями и пошли каждый по своим делам.

– Эх, Гарри, Гарри! Второй год в Когтевране доучиваешься, а нашим духом так и не проникся! – попенял ему красавчик-профессор, выводя в воздухе какие-то замысловатые кульбиты своей палочкой с бантиком. – Когда тебя вынуждают на шахматную партию, а ты не хочешь, то всё равно соглашайся. Но играй при этом в снукер!

Глядя ему вслед, Гарри чуть было не покрутил у виска, а вот Луна с Локхартом согласилась полностью: это именно то, чему папа и мама учили ее всю жизнь.

Вот поэтому не было ничего странного в том, что кентавр не желал общаться с таким мальчишкой. Полумне и самой были неприятны многие изменения в приятеле, но она не хотела вмешиваться в ход событий, и они с Акэ-Атлем договорились понаблюдать, чтобы разобраться, что происходит с Поттером. Джинни – та сразу же отвернулась, пылая праведным гневом: «Меня и так все однокурсники спрашивают, что я забыла в компании с этим коллаборационистом, а теперь и подавно станут пальцем тыкать! Вот посмотришь, Лавгуд, он еще снюхается с этим гадом-Малфоем!» Рон хмурился, но, будучи постарше и поумнее, преждевременных выводов пока не делал. Корнер с Голдстейном немного отстранились от Гарри, однако всерьез на его заскоки не обижались, только насмешничали за спиной. А у самого Поттера появились какие-то секреты с Гермионой. С нею они зачастили в библиотеку, с ней постоянно шушукались и спорили громким шепотом, надсаживая связки так, что потом сипели и хрипели на все лады. Но Гермиона его не выдавала, только признавалась Луне, что год назад взяла бы биту и погоняла кое-кого по всем коридорам замка вместе с его глупой вороной. Лавгуд казалось, что всё происходящее было как-то связано с той их вылазкой в туалет Миртл. Именно после их встречи Гарри начал заметно меняться в дурную сторону. Как иначе можно толковать его новую привычку задерживаться у зеркал и «отрабатывать» позы, взгляды, повороты головы? Сомнительно, что его кумиром стал профессор Локхарт, ведь тот искал всего-навсего выгодный ракурс для своей колдокамеры, тогда как Гарри репетировал царственную осанку и пренебрежительную мимику в принципе, для всех. На Луну Лавгуд, которая незаметно подглядывала за ним, делая вид, будто занимается своими делами, он не обращал никакого внимания. Джинни Уизли сказала бы, что это позирование – мерзко, ее брат, скорее всего, стал бы делать вид, словно его тошнит, и дразниться нехорошими словами. Мальчишки-когтевранцы подняли бы на смех. А Полумна просто наблюдала и пока не делала никаких выводов. Она чувствовала, что так должно быть и что это должно прийти к логическому завершению, но само по себе, без ее вмешательства. Гарри упрям, и если его будут вынуждать отказаться от чего бы то ни было, то с вероятностью девяносто девять против одного он уцепится за свой порок еще крепче. Так сказал и папочка, которому она написала, по секрету рассказав о приятеле. «Дорогая, твоя помощь понадобится мне к выходу первого летнего номера журнала! – значилось в приписке. – Люблю тебя, милая, постарайся сдать экзамены успешно! Папа».

К Хагриду она снаряжалась быстро, расталкивая большие печенья по карманам мантии: пять своих, шесть Поттера, четыре Шамана. Чуя запах Гарри, Фиренц всегда хмурился, но любовь к вкусному брала верх над недовольством, и он подъедал всё до крошки.

– Попроси Хагрида вырезать мне еще одну такую же свистульку, ладно? – попросил Куатемок, сбирая ее, как в долгий военный поход. – Старую у меня кто-то попятил. Не школа, а сборище клептоманов, блин…

– Вы не ждите меня, я у него уроки доучу, – сгребая книги и свитки в свою расшитую бисером и мулине кельтскую торбу, сказала Луна. – Он меня проводит. А то нас Филч скоро выследит, я слышала, как он вчера давал кошке указания.

Дождавшись ее, Хагрид приделал к двери избушки кусок пергамента, на котором почерком восьмилетнего двоечника было выведено: «Убыл в лес для проверки ловушек». Клык вертелся под ногами и все-таки выпросил одно из предназначенных кентавру угощений.

– А ну цыть! – гаркнул на пса лесничий. – И так вон до чего разжирел, совсем совести нету!

– Вы умеете ругаться на него? – удивленно пропела девочка, хлопая ресницами. – Никогда не слышала!

Хагрид застыдился и поскреб в отрастающей бороде. Треск раздался такой, как будто в жилище маглов перегорела электропроводка.

– Право слово, Луна, он ить себе же хужее делает. Ух, обжора старый!

Клык и ухом не повел, обошел хозяина и неторопливо потрусил вперед по едва заметной тропинке. Луна тем временем обдумывала, как бы подступиться к суровому Фиренцу, чтобы тот согласился поговорить на одну весьма для него щекотливую тему. Девочка хорошо знала, что кентавры избегают людей, но если уж им приходится общаться, стараются не беседовать с ними о сверхъестественных вещах, объяснить которые не в состоянии даже книги волшебников. Во всяком случае, то, что практиковали Луна с Шаманом и его дедом, являлось областью, не изученной европейскими магами.

Дело в том, что с недавних пор Лавгуд время от времени встречала в «третьем» состоянии чью-то незнакомую сущность. Это был несомненно человек, то есть его сознание, и находилось оно в пограничной зоне сумерек. Сущность казалась не то чтобы напуганной, но «не в себе», причем как в буквальном, так и в переносном смыслах. Поначалу она и вовсе пугалась Луны, мгновенно исчезая, а когда та была не одна, даже не показывалась. Склонная повсюду искать погибшую маму, девочка загорелась надеждой, что это она: незнакомое существо определялось ею как женщина, а не как мужчина, и Лавгуд даже не отдавала себе отчета, почему так. Акэ-Атль не понял, о чем ему толкует подруга, поскольку своими глазами ни разу не видел того, что видела она. И Полумна решила, что кентавр, принадлежащий к племени волхвов-звездочетов, мог бы подсказать ей что-нибудь дельное. Например, как расположить к себе пугливый призрак или кем там была таинственная незнакомка, чье появление и исчезновение всегда сопровождалось легкой огненной вспышкой.

Поговорить, однако, не удалось. Хагрид постоянно торчал поблизости, и едва Луна изготовилась задать вопрос, сообщил, де, уже совсем стемнело и пора по домам. Фиренц казался уже совсем здоровым, но разговорчивей от этого не стал ни на йоту.

– Ты бы к директору подался, парень. Глядишь, и помог бы чем Альбус наш Персиваль…

– Я подумаю, – уклончиво откликнулся кентавр, и Луне стало понятно, что он ни мгновения не держал в мыслях последовать этому совету.

Он еще долго стоял у ограды своего стойла, провожая их взглядом прозрачно-голубых глаз, как будто хотел что-то сказать на прощание девчонке, но только не в присутствии лесника.

По дороге Хагрид завернул еще и на поляну фестралов. Сами животные, если верить его словам, обитали в Долине Павших далеко к северу отсюда, но, прикормленные полувеликаном, иногда слетались и эти места поживиться свежеприпасенным мясцом. В основном это были самки с жеребятами. Когда-то Луна спросила его, из-за какого события он начал видеть лошадей-мумий, но лесник горестно отмахнулся: «Лучше тебе того и не знать, девочка! К чему оно – лишние слезы?» И лезть в душу она не стала.

А потом они посидели в избушке и попили липового чаю. Полумна уже начала было прощаться, как в дверь постучались.

– Кто бы это мог быть? – пробормотал лесник и дал гостье знак не высовываться из-за буфета: «А то вдруг Филч!» – было написано на его широкой физиономии.

Но это был не Филч. Это к ним каким-то ветром надуло вездесущего учителя ЗОТИ. Локхарт многозначительно показал хозяину избушки большую синюю бутыль с красивым орнаментом на запыленном стекле и еще более многозначительно поиграл бровями. Только потом он заметил Лавгуд.

– О, первокурсники вне Хогвартса в десятом часу вечера? Хм! Как говорит один небезызвестный ворон – инфернальненько!

– Да я провожу ее до замка, маста Локхарт! – поспешно заверил Хагрид, гладя девочку по белокурой макушке своей лопатной ладонью. – За это, значит, не сумлевайтесь!

– Я-то ничего, только смотрите, чтобы с другими проблем не было. Сами знаете, профессор Снейп нынче звереет не на шутку.

– Слыхали уж, что какая-то вожжа ему под хвост опять попала.

– Просто экзамены на носу, сварить себе желчегонное нет времени…

– Эх-х-х! Авось да проскочим, маста!

Усевшись за стол, они перемыли косточки сначала нелюбимым зельевару и завхозу, затем любимым директору и его заместительнице, а потом перешли к более интересным темам. Казалось, тихо потягивающая чай с медом Луна нисколько их не стесняет, хотя и выпили-то они из синей бутылки всего ничего – от силы пару рюмашек. Как бы между прочим вспомнив о неком своем старом обещании, профессор полез в карман и достал оттуда красиво инкрустированное яйцо из благородного змеевика. Хагрид аж затрясся от предвкушения, черные глаза загорелись страстью.

– Но, как договорились, Рубеус: спрячь его в подполе!

– Дак я могила! – не отрывая взгляда от вожделенного предмета, поклялся лесник, а Локхарт возьми да и подмигни с заговорщицким видом Полумне.

– А отдашь тому, кто фразу ключевую молвит, – веско проговорил он и с упором на каждое слово продиктовал, будто на уроке: – «Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!»

Хагрид повторил, зазубривая наизусть. Профессор внезапно насторожился:

– Ты ждешь еще гостей, Рубеус?

– Да не собирался, вроде, никто… Может, из-за дождика… Ну-ка, Луна, встань обратно за буфет, я погляжу.

Локхарт остался сидеть за столом. Дверь со скрипом старых петель впустила в сени шум летнего ливня.

Когда хозяин и гостья вернулись на свои места (за дверью не оказалось ни души, и профессор ЗОТИ признал, что это, видимо, у него профессиональная паранойя), Луна обнаружила, что ее остывший чай стал как будто ароматнее и вкуснее. Осушая свою рюмку, Хагрид тоже оценивающе причмокнул. Потом вдруг комната поехала куда-то вбок, в окно заглянула загадочная огненная незнакомка, ногам и рукам стало тепло и уютно, а по всему телу разлилась мягкая лень. Луна моргнула, открыла глаза, и вот рыжая незнакомка – или это Гермиона? – уже рядом, протягивает ей руку, увлекает за собой в Запретный лес…

* * *

Оставив детину, прикорнувшего прямо за столом, сидеть где сидел, Гилдерой левитировал девочку на топчан в темной соседней комнатушке и даже укрыл ее старым одеялом из шерсти, чтобы не продрогла дождливой ночью и не проснулась раньше времени от холода. Пес, задумчиво помахивая хвостом, разглядывал визитера и отрывисто пыхтел через вываленный розовый язык. Лаять и протестовать горе-охранник не собирался.

Потом Локхарт отодвинул половичок с крышки лаза в подпол. Подаренный Хагриду «Фаберже» так же плавно и по воздуху, как минуту назад Полумна, переместился в темный зев, открывшийся под столом. Там ювелирная безделушка, идеально имитирующая форму и расцветку настоящего яйца валлийского дракона, очень удачно встала на одной из грубо отесанных полок, между банками с консервированными закусками. Спускаться туда Локхарт не стал, но специальным набором лично изобретенных заклинаний визуализировал внутренность подвала прямо перед собой. На это его в свое время подвигли манипуляции с колдокамерой, тогда он и решил, что это очень удобно – сначала проверить, во что собираешься залезть, а потом уже влезать. Или не влезать. Большим ударом по его самолюбию стало известие об аналогичном ноу-хау в мире маглов: на досуге профессор любил полистать их научные журналы. Но распространять свое изобретение и уж тем более заявлять о своем авторстве молодой человек по понятным причинам так и так не собирался. Поэтому сплагиатившие его находку маглы с этими ползающими по пирамиде Хеопса роботами <1> могли гордиться собой до нискончания веков, Гилдерою было на это наплевать и растереть. Он всё равно был круче и прекрасно об этом знал. Между прочим, секрет пирамиды в Чолуле <2> разгадал тоже непревзойденный путешественник Локхарт и планировал когда-нибудь своим открытием воспользоваться на практике. Когда-нибудь потом. Может, на пенсии.

Тем временем грозовой ливень перешел в благопристойный дождик и уже не так барабанил в оконные стекла и жестяной навес над крыльцом.

Убедившись, что все, кому надо спать, спят, а кому не надо – бодрствуют, профессор вышел из домика лесничего, наложил на дверь несложное запирающее заклинание и, напевая «Singing in the rain», легкой танцующей походкой направился к замку.

* * *

За пять часов до известия об исчезновении…

Оставшись без присмотра, Витчбрюм полез (или полезла – с половой принадлежностью зверя так и не разобрались) исследовать окрестности в поисках съестного, но наткнулся на поилку ворона и тут же был пленен.

– Будешь знать, как шуровать по чужим кормушкам! – грозно заявил мимир.

Витя жалобно захныкал, и мальчишки его покормили.

– Как думаешь, где Луна? – шепнул Куатемок, стараясь, чтобы их никто не услышал.

– У Хагрида засиделась, и он ее в грозу не повел, – уверенно ответил Гарри, тем более Лавгуд славилась ночными прогулками.

Однако не появилась девочка и на первом уроке. Поттер и Шаман слегка встревожились, но всё-таки бывали случаи, когда первокурсница после своего снохождения утром впадала в полулетаргическое состояние, и ее оставляли в покое. Как правило, выспавшись, она прибегала на вторую-третью пару и наверстывала упущенное из прошлогодних конспектов Гермионы.

Кстати, о Гермионе. В последнее время Грейнджер неотступной тенью следовала за Гарри, куда бы тот ни пошел. В библиотеку читать об Основателях Хогвартса – так в библиотеку, на стадион смотреть квиддичный матч – так на стадион; и на состязания плюй-камнистов, и к Хагриду, и в дуэльный клуб Стинкхорна… Иногда какая-то часть внутри него раздражалась: вот пристала, и чего надо этой «невыносимой всезнайке»?! Они спорили с пеной у рта. Поттер отчаянно искал повсюду упоминания о легендарном «взгляде Аваддона» – ведь не может быть, чтобы о таком замечательном свойстве не было никаких заметок в магической литературе! Но их не было. С одной стороны, Гарри это немного огорчало, поскольку он не знал, как этим пользоваться, как приводить в действие по желанию. С другой – радовало. Потому что он такой – один. Уникальный. Непобедимый. Судия, можно сказать! И это было круто для мальчишки, которому еще только стукнет тринадцать. А вот занудная гриффиндорка постоянно ныла, что всё это какой-то обман, что у нее пока нет доказательств этого обмана, но она чувствует подвох. И что интуиция ей подсказывает искать в другой области. И кормила его всякими сказками и полусказками – то о василисках, то о Тайной комнате Слизерина. В общем, надоела хуже горчичника на пояснице.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Когда все ждут от ребенка слишком многого, это может его сломать как личность! Я недавно об этом читала в одной магловской книге! – авторитетно заявила однажды Ржавая Ге, намекая на пресловутую избранность когтевранского друга. – И поэтому ты в большой опасности, Гарри. Даже когда на тебя орут твои родственники и шипит профессор Снейп, для твоей психики это не настолько разрушительно, как…

– Я не ребенок! – сразу огрызнулся Гарри.

– Ребенок-ребенок, уж я-то знаю!

– Тоже мне! Нашлась… старушка!

– Постарше кое-кого из «избранных», у которых уже начал развиваться комплекс мессии!

– Что же ты тогда не промываешь мозги своему Уизли, если это так? Он ведь тоже в Когтевран хотел, а все старшие чаяли его видеть в вашем львятнике, вот он туда и загремел.

– Не поэтому. Его туда Шляпа закинула. И меня тоже. Думаешь, я сильно в Гриффиндор хотела? В поезде ребята как один думали, что мне самое место – в Когтевране. Но не все же, прости, на распределении больше были заняты мыслями о том, чтобы «пос-с-скорее пос-с-с-смотреть, как с-с-с-самолеты с-с-садятся»!

Это была их самая ходовая подколка: Поттеру никак не могли забыть и простить его не к месту возникшую физиологическую потребность, из-за которой важность и торжественность процедуры тогда отступили на второй или даже третий план.

– Ну, и что еще придумаешь?

– А то, что кроме испытания огнем и водой, есть еще проверка медными трубами. И, кажется, ты очень падок на лесть, звездный мальчик!

Он поморщился:

– Я, конечно, понимаю, что ты ходячая энциклопедия и на каждую «эй» и тебя обязательно найдется свое «би», «си» и даже «ди», но во имя Мерлина, прекрати уже искать проблемы там, где их нет!

– Есть.

– Нет!

– Есть, и эта проблема подкралась к тебе, откуда не ждали. Ты погляди, погляди на себя в зеркало! Как ты на днях обозвал Драко? Надменный индюк?

– Надменный павлин, – хохотнул Поттер. – Ты, кстати, знаешь, что хвост павлинов – это вообще не хвост? А хвосты у них обычные, куцые! Как у несушек!

– Так вот больше всего мы ненавидим в других те самые черты, которые преобладают в нас самих, понял?

– Ох, простите, с кем имею честь? Миссис Фрейд?

– Думай как хочешь, но вы с этим павлином – просто братья-близнецы…

* * *

За сорок пять минут до известия об исчезновении…

…И вот, о близнецах. По окончании большой перемены, когда у них началась сдвоенная с гриффами Трансфигурация, в класс вломился бледный и трясущийся Филч. Мисс Норрис у него на руках злобно шипела и жалась к хозяину.

– Профессор… Профессор МакГонагалл… Там эти самые… Уизли… близнецы, в общем! Скорей.

Рон с грохотом вскочил со своего места. А поскольку к концу второго курса он уже вымахал с каланчу, да и в силе прибавил немало, парта отлетела и перевернулась, точно пустая картонная коробка. Но теперь даже профессору не было дела до нарушений дисциплины.

– Всем оставаться на местах! – гаркнула она, как полковник на плацу, и, вызвав по громкой связи старост от Когтеврана и Гриффиндора – Пенелопу и Перси, – распорядилась: – Мисс Кристал, вы останетесь присмотреть за младшими учениками. Мистер Уизли, вы со мной.

– Перси, там Фред и Джордж! – успел выкрикнуть Рон ему вслед. Перси вздрогнул и затравленно покосился на декана, но профессор МакГонагалл, нахмурившись, поджала губы, не в состоянии его утешить.

Старшие ушли. Не обращая внимания на приказы Кристал сесть на свои места, друзья из Гриффиндора и Когтеврана плотно столпились возле Уизли-младшего. Несмотря на разлад, Гарри первым успокаивающе похлопал Рона по спине, и тот молча ему кивнул, принимая сочувствие.

– Может, всё обойдется, – сказал Невилл. – Мы же не знаем, что там.

– Только бы были живы… – сквозь стиснутые зубы выдавил понурившийся Уизли.

– Живы, Рон, живы, – Гермиона придвинула стул и, усевшись с ним рядом, обняла приятеля за широкие плечи, обычно легко и красиво развернутые, но сейчас поджатые чуть ли не к самым ушам. Из-за этого он выглядел нахохлившимся, как большая птица в клетке.

Когтевранцы молчали, но не расходились, сбившись вокруг его парты. Остальные бросали испуганные взгляды со своих мест – даже те, кто по инерции недолюбливал Уизли-младшего за отвязность близнецов и педантство Перси. Вскоре гриффиндорский староста вернулся с дрожащими губами и передал Пенни решение: она должна отвести своих в когтевранское общежитие, он своих – в гриффиндорское. Дальше все будут ждать развития событий. Говорить с братом он поначалу отказывался, но Рон с приятелями так насели на него, отказываясь повиноваться им с Пенелопой, что Перси пришлось сказать о страшной находке в туалете Рыдающей Миртл. Кристал перевела дух, да и остальным стало легче: всё-таки паралич – не смерть, и сама Пенни тому свидетельством. И всё-таки Рональд знал брата получше.

– Ты не всё сказал, – сразу вычислил он.

Второкурсники зажали старосту в углу. Перси плюнул и, потребовав у слушателей взамен на информацию обещание подчиняться приказу замдиректора, рассказал о кровавой надписи у барельефа с василиском.

Гарри испытал такое впервые в жизни. Всего лишь пара слов – а как будто колом заточенное бревно с размаху врезалось в поддых. Все мгновения, проведенные в компании Луны Лавгуд с начала знакомства до вчерашнего вечера, каким-то хороводом промчались в памяти и отдались дикой болью в солнечном сплетении. Сердце там уже не билось, и дышать стало нечем. Если бы он не ухватился за плечо Акэ-Атля, то подкосившиеся ноги не выдержали бы его веса. Куатемок довел его, как раненого, до призрака Серой Дамы у входа в гостиную факультета. Будь на месте Хелены Когтевран портрет Толстой Леди Гриффиндора, та прослезилась бы и, может быть, даже не стала требовать у старосты пароль. Однако на месте Хелены Когтевран была Хелена Когтевран. Она лишь холодно взглянула на поникшего Гарри и загадала им очень странную загадку:

– Отчего математик, глядя на толпу выходящих из паба пьяных посетителей и одного трезвого, указал своему другу на машину дорожных полицейских и объяснил, что сейчас тот увидит пример ошибки первого и ошибки второго рода. Что увидел друг и в чем были ошибки?

– О, господи… – простонал Гарри, закрывая лицо рукой. – Я сейчас убью ее. Еще раз.

Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы понять мотивы Кровавого Барона.

Тем временем Бут, Голдстейн, Куатемок и Корнер, собравшись кружком и обнявшись, быстро что-то обсудили. Майкл поднял руку первым:

– Хей, у нас есть решение! Друг математика увидел, как полицейские дружно кинулись в погоню за трезвым, который сел за руль и прикинулся пьяным. Это была ошибка первого рода, потому что в его крови алкоголя не нашли и отпустили. А пока они гонялись за трезвым, его пьяные друзья успели разъехаться, и их никто не задержал. Это была ошибка второго рода как типичное следствие ошибки первого рода.

Дверь распахнулась. Встревоженные второкурсники поспешили внутрь.

– А круто, что ты жил среди маглов и знаешь, как там у них всё заведено! – признал Корнер, толкая в бок Шамана. – Я бы сам не догадался!

– Это ты просто не видел пьяных венгерских метлогонщиков, – откликнулся Голдстейн. – Душераздирающее зрелище!

– Кажется, я представил себе наших патрульных авроров, которые на ступах с мигалками преследуют пьяных венгерских метлогонщиков… – с ужасом проморгался Куатемок и подергал Поттера за рукав мантии: – Ты как?

– Я знаю, где она, – тихо и глухо ответил Гарри. В голове у него вдруг стало ясно-ясно, и путь открылся, как бы подсвеченный Люмосом.

Акэ-Атль сгреб его за шиворот и затащил в ванную:

– Где?

– Она в Тайной комнате. И там живет василиск.

– Какой василиск? С чего ты это взял? Откуда здесь василиски?

– Не «василиски», а один василиск. Такой, как на той картине в коридоре. Мы с Ржавой давно это заподозрили, только не думали, что он снова вылезет. Вообще по описанию в книгах, его взгляд должен убивать. Но, может, он просто старый, и их всех только парализует?

– Вот всё и встало на свои места… – ухмыльнулся Шаман.

– Что?

– Нет, ничего. Шутница эта твоя Миртл. Сразу видно, что когтевранка. Я бы сказал даже – когтеврушка.

– Думаешь, она знает про василиска?

– Если он вообще существует. Но если существует, Миртл не могла о нем не узнать за столько лет: она же там шатается повсюду. А откуда, по-твоему, он здесь взялся, василиск?

– Это не «по-моему». В очень старых книгах об Основателях есть неизмененное предание, будто бы, когда строился Хогвартс, Салазар Слизерин создал для своих нужд подземное помещение с тайным проходом в замок. Где этот проход, никому не известно. А потом Салазар и Годрик поссорились, Пуффендуй заняла сторону Гриффиндора, Когтевран объявила о нейтралитете, и Слизерин решил покинуть школу. В сердцах он заявил, что некая магическая змея будет охранять честь чистокровных волшебников и однажды покарает самозванцев. Но это вроде бы только легенда… Ее потом сильно изменили для учебников, там нет слова «грязнокровки»… и еще много чего неудобного нет. Но что в той комнате на самом деле, не было написано нигде ни раньше, ни потом.

– А ты думаешь, там находится тысячелетний подслеповатый василиск?

– Я не знаю, связан этот василиск со Слизерином или нет, но Пенни и Фреда с Джорджем парализовал взглядом именно он. Всё сходится с описанием. Теперь еще эта надпись на стене, и…

– Если всё сходится с описанием, почему это первым делом не поняли взрослые?

– Ты что, плохо знаешь взрослых? – Гарри удивленно вскинул брови. – Когда это они думали о том, о чем на самом деле надо думать?

– Э-э-э… ну да, бывает… Так по-твоему, василиск похитил Луну? А чем он на стене писал – хвостом?

– Знаешь, если бы в прошлом году меня самого не похищало нечто змееподобное, способное и хвостом писать, и на древнеегипетском выражаться, я бы тоже хихикал, как ты сейчас!

– Я не хихикаю. Просто пытаюсь исключить нулевую гипотезу. Но, знаешь, сопоставляя всё, я склонен с тобой согласиться. И всё-таки надо сначала проверить еще одну версию. Я поищу Луну нашим с нею методом, а потом, по результатам, будем думать.

Гарри мотнул головой в сторону спален мальчиков-второкурсников.

– Знаешь, – сказал он по пути Шаману, – я когда змейку на кране увидел – ту, что в сортире Миртл, – еще подумал: что-то здесь не так. Она слишком выбивается из общего фона и, кажется, двигается. Но проверить не успел.

– Змейка сторожит вход в Тайную комнату? Если всё так просто, почему этот вход не нашли раньше?

– Потому что парселтанг. Ладно, потом объясню. Давай!

Куатемок лег на спину и расслабленно вытянулся на своей кровати. Гарри наложил над ними купол непроницаемости, чтобы никто не мешал. После разговора с другом стало полегче, чувствительность в ногах и руках восстановилась, да и ступор почти прошел. Но теперь, глядя на погруженного в сон без сна Акэ-Атля, мальчик считал свои вздохи и выдохи, только чтобы отвлечься и не замирать каждый миг в ожидании услышать ужасную весть. Когда Шаман пошевелился, приходя в себя, Гарри подскочил, как ошпаренный:

– Ну?!

– Не нашел… – убитым голосом ответил Куатемок и растер плечи и руки. – На зов не откликается, а к Хагриду в избушку я заглянуть не смог. Он куда-то ушел, на двери висит записка. Я отсюда не сумел ее прочитать, там помехи идут. И, похоже, он как-то заклял дом: туда из «третьего» не войти. Если бы они были внутри, Луна меня услышала бы.

– Она в Тайной комнате… – пробормотал Гарри, чувствуя, как кровь отливает от лица и перед глазами начинают порхать сверкающие мушки. То, что она в Тайной комнате, еще не самое страшное. Вот живая ли?

– …и если вход в нее действительно в туалете истерички Миртл, то меня и туда в «третьем» не пустит. Ты вот что… объясни про парселтанг, и не трясись, как этот… не знаю кто. Самому хреново…

– Тайную комнату может открыть змееуст. Когда я говорил на парселтанге тут, – Поттер ткнул себя указательным пальцем в висок, – змейка на кране готова была ожить. Я не сразу это понял. Тогда решил, что мне кажется.

– Смотри, – Шаман указал на засуетившихся однокурсников, которые вдруг в едином порыве двинулись к дверям.

Гарри убрал звуконепроницаемость, и сразу стали слышны голоса. «Перекличка, перекличка», – среди общего шума слышались отдельные выкрики, и все стремились в общую гостиную. Поттер и Куатемок присоединились к остальным.

* * *

После переклички прошли еще томительные полчаса неизвестности. Старосты и дежурные караулили выход, никого не подпуская к нему на пушечный выстрел. Наконец в общежитие вернулась ассистентка профессора Флитвика. Сначала она ничего не хотела рассказывать, но после нападения целой толпы студентов от одиннадцати до восемнадцати лет бедняга была вынуждена сдаться. «Искать Лавгуд пойдет профессор Локхарт!» – пробежал ропот по комнате, старшие передавали весть тем, кто стоял за ними и не расслышал тихий голос преподавателя.

Гарри и Шаман недоуменно переглянулись.

– Они ничего получше придумать не могли? – процедил Акэ-Атль. – Этот идиот и палочку-то держать не умеет как надо!

С недавнего времени Поттер начал думать о Локхарте иначе. Однако он был уверен, что при всей сообразительности и пронырливости без знания парселтанга красавчик-Стинки в Тайную комнату не попадет.

– Ты мог бы отвлечь их, чтобы я вышел отсюда? – снова оттаскивая Шамана в сторонку, шепнул Гарри.

– Вы чего там всё время шушукаетесь? – рано или поздно, но секретничанье этой парочки должно было показаться кому-то подозрительным; и первым заметившим их оказался Тони Голдстейн. – Задумали чего?

Пришлось втянуть в заговор и Энтони. Поначалу тот был убежден, что во всё это необходимо посвятить взрослых, но Поттер и Куатемок сходу отмели такой вариант. Будь времени побольше и не окажись Лавгуд в заложниках, то можно было бы связаться с этими тугодумами. Но не сейчас. Сейчас «разведут тут нездоровый кипеш» (Акэ-Атль) и «пока мы тут булки мнем, Луну там убьют» (Гарри). Голдстейн почесал блондинистую макушку и со скрипом согласился.

Оба мальчишки хотели отправиться вместе с Гарри, но тот сказал, что если их поймают, то всё пропало, а одному проскочить проще. Да и Шаман окажется куда полезнее, оставаясь в просоночном состоянии в спальне и приглядывая издалека за передвижениями Гарри (а заодно снова и снова пытаясь найти Полумну). Тони не соглашался, аргументируя это тем, что одна палочка хорошо, а три – лучше, и что аниформа Акэ-Атля могла бы очень помочь в бою, если он случится.

– Только вот взгляд василиска одинаково опасен как для людей, так и для животных. Поэтому разницы не будет, – парировал Поттер.

В спальнях они вывернули всё из своих сундуков (Куатемок – из рюкзака с эмблемой орла и змеи). Гарри косился на пустующий насест Мертвяка, надеясь, что того не принесет нелегкая раньше времени, иначе проскользнуть в коридор незамеченным после воплей ворона будет невозможно. Осиротевшее Витчбрюм жалось к их ногам и грустно попискивало.

– На, – Акэ-Атль сунул в руки Гарри странную повязку: по форме она напоминала громадные очки мотоциклиста, вырезанные из плотной, но мягкой синей ткани, а вместо дужек у нее была резинка. – Это пассажирам в самолете выдают, чтобы свет не мешал спать. Пригодится.

– И еще держи, – Энтони протянул Поттеру ножны со стилетом. – Изловчишься – выткни ему глаза. И вот перчатки еще – они из драконьей кожи. Стоп! Еще вот: антидот от змеиного яда.

– Хорошо же ты к урокам нашей анаконды готовишься! – хмыкнул Куатемок. – Правда, если верить сказкам, от яда василиска нет противоядия.

– Точно, – подтвердил Гарри. – Написано, что ни магического противоядия, ни магловской сыворотки не изобретено. Поэтому лучше не зевать.

– Переоденься в спортивную форму, – посоветовал Голдстейн. – Там защиты побольше и двигаться удобнее. Я на тебя инвиз кину, у меня он лучше получается, чем у вас обоих. Но старайся не палиться. Если колданешь под нею – слетит еще до Финиты.

Поттер торопливо переоделся. Мальчишки пошептались-пошептались и, кажется, что-то придумали. Гарри бросил недоверчивый взгляд на свою палочку. Сейчас, перед такой опасной вылазкой, в памяти снова всплыли былые события: как из нее убил себя Квиррелл, как она отказывалась корректно работать в спаррингах с зельеваром, зато та, которую подсунул взамен Локхарт, наглядно показала, что с волшебной силой у Поттера всё в порядке и дело именно в странностях оружия. Идти с такой палочкой в Тайную комнату было страшно, но выбирать было не из чего: палочки друзей ему не подходили категорически. Придется обходиться ею. Ну и рассчитывать на свою особенную возможность. Козырь в рукаве, шах и мат, Герми! Недаром же Грейнджер так завидует ему и всё норовит разубедить: привыкла во всём быть первой.

– Теперь держись рядом, – наколдовывая невидимость, сказал Голдстейн Гарри. – Когда услышишь словцо «деревенщина» – бегом к выходу.

Сделав всего шаг через порог спальни в общие помещения, Тони и Акэ-Атль затеяли потасовку. Бранясь и мутузя друг друга кулаками, они собрали вокруг себя аншлаг.

– Задолбал уже под ногами бросать свои плебейские шмотки, деревенщина неотесанная! – заорал наконец Голдстейн, и Гарри, увидев, что путь к дверям свободен, кинулся в гостиную.

– Успокойтесь, вы оба! – пытались разнять их старосты Хиллард и Кристал. – Совсем с головами не дружите, в такое время цапаться?!

Что было дальше, Поттер уже не видел и не слышал. Оставалось только проскочить мимо портрета мрачного Гэбриела Принца, и мальчик заметил, что средневековый вельможа в своей раме не один. Если верить рассказам Луны и Шамана о том, что у слизеринцев тоже есть портрет Хелены Когтевран, то именно оттуда эта леди и пожаловала в своем изумрудном убранстве. Давно умершие супруги стояли возле нарисованного окна и обернулись при появлении Гарри, но тут же сильно заинтересовались чем-то на горизонте пейзажа за стеклом, снова продемонстрировав мальчику капюшоны и орнамент оторочки на своих плащах. Значит, то, что портреты и привидения могут узнать тебя через дезиллюминационные чары, на самом деле всего лишь ученическая выдумка. А вот еще говорят: «Преподаватели видят студентов насквозь!» Куда уж им! Эти взрослые – хоть призраки, хоть живые – дальше своего носа не видят, даже такого длинного, как у… Гарри невольно хмыкнул, выскальзывая в коридор. Так, не время отвлекаться, время бежать в учительскую: возможно, там получится что-нибудь подслушать.

Хвала богам, хотя бы основные кабинеты в этом здании не меняли своего местоположения, как лестничные пролеты! Поттер не выдержал бы, не окажись он через пару минут там, куда планировал попасть. «Что творится по-с-с-следнее время в твоей голове, маленький маленький принц?! Неужели я в тринадцать лет был таким придурком?» – «Да заткнись, без тебя тошно!» – «И долго еще ты намерен тупить?» – «Закройся!» Спрятавшись на всякий случай в небольшой гардеробной, ругаясь про себя на щелкающие шестеренки дурацких часов и запах, как в квиддичной раздевалке, он, чуть раздвинув вешалки с мантиями, заглянул в учительскую комнату.

– Ты ведь не думаешь, что Гилдерой способен что-то тут поделать? – вопрошала профессор Вектор. Ее было видно отсюда, а того, к кому она обращалась – нет.

– Это последнее, что меня занимает, – ответили ей голосом Снейпа, стоявшего где-то в стороне.

Нумеролог тоже пропала из поля зрения, подойдя, видимо, к зельевару. Потом они показались уже вдвоем, и Снейп то и дело заглядывал во всякие шкафчики, выдвигал ящики столов, обследовал пол под мебелью.

– Северус, что ты ищешь? – не выдержала Септима Вектор, когда он в очередной раз выпрямился, отряхивая руки и края мантии.

– Если бы я знал, как эта штука называется, давно бы призвал ее. Может, ты видела утром – он с нею игрался, потом бросил на подоконнике и вроде забыл…

– Зачем она тебе?

– Хотел проверить одну версию. Нет, похоже, он ее забрал. И забрал только что. Когда я заходил за журналом, она всё еще там же и валялась…

– Почему тогда ты ее сразу не взял?

Зельевар остановился и окинул ее своим фирменным взглядом:

– Не до того было. Септима, хватит задавать дурацкие вопросы. Если хочешь помочь, обследуйте с Авророй вашу верхотуру.

– А ты?

– А я полезу в свои подземелья и тоже посмотрю. У меня нет ни малейшего представления, где это может находиться.

– Ты считаешь, что это вроде Выручайки? Блуждающая?

– Да черт ее знает, что она такое!

– Ладно. Пойду пожелаю ему ни пуха, ни пера – и, действительно, пойдем осмотрим с Синистрой вентиляционные шахты башен…

Гарри прилепился к нумерологу и вместе с нею домчал до жилища Локхарта рядом с кабинетом ЗОТИ. Раньше тут обитал Квиррелл, и при входе в комнаты мальчику стало не по себе, но он успел проскочить вслед за профессором Вектор, пока взрослые маги обменивались любезностями у порога. Стинкхорн выглядел на редкость невозмутимым и оптимистичным, и в глазах Септимы появилось выражение еще большего недоверия, чем до их встречи: она и без того не считала златовласку Хогвартса адекватным человеком. Но свои намерения профессор нумерологии исполнила: пожелала Локхарту удачи и вымелась прочь.

– Я уже думал, что ты не придешь, – отвернувшись к разложенным на кровати вещам и не скрывая улыбки в голосе, сказал мужчина. – Хоть кто-то из вас научился сносно накладывать чары невидимости! Надеюсь всё-таки, что это сделал ты сам.

Гарри снял инвиз и шагнул к учителю, который до последнего так и продолжал стоять к нему спиной и повернулся, лишь когда студент подошел вплотную.

– Сэрмыдолжныпойтивместе! – выпалил мальчик на едином дыхании, чтобы не позволить вклиниться ни слову возражения, хотя, кажется, профессор и не пытался его перебивать, а лишь стоял и с любопытством рассматривал лучезарным взглядом. – Не выдавайте меня, возьмите с собой, я вам пригожусь! Там сидит василиск. А я змееуст. И я знаю, где вход в Тайную комнату! И еще…

– Т-ш-ш! Меньше слов. Покажи свою экипировку.

Гарри подошел и вывалил на покрывало кровати снаряжение, которым снабдили его друзья. Локхарт слегка пощелкал языком:

– По всем правилам, я сейчас должен был бы поставить тебе «неуд» по своему предмету и выпроводить восвояси. Если уж ты так заинтересовался опасным магическим животным, то будь любезен узнать о нем всё. Незнание хотя бы одного нюанса в итоге может стоить тебе жизни. Вспомни второе название василиска в древних писаниях.

Черт, а ведь Грейнджер, кажется, говорила… И слово какое-то смешное… Гнилородный аспид? Зомбовидный ящер? Блин, нет… Вспоминай же, ну!

– Гноедышащий дракон – для тебя это пустой звук? Эх, Гарри, Гарри. Василиск ведь убивает не только взглядом и ядом. Дыхание его оскверняет воздух настолько, что способно отравить всё живое в радиусе нескольких десятков футов. Причем даже в небольшой концентрации. Поэтому… держи, – и Гилдерой протянул студенту почти не видимую в его руке алхимическую маску-респиратор. – Хотя счастливое наличие у меня этой маски нисколько не оправдывает твоего легкомыслия.

Да уж, после стольких лет в канализации и безобидный уж сделался бы оружием массового химического поражения… Тут взгляд Гарри упал на вырезанную Хагридом свистульку Шамана. Приделанная к цепочке из неразрывного магического сплава, та валялась среди других приготовленных вещей на парчовом покрывале.

– Так вот она где! – воскликнул мальчик, радуясь, что даже после такой оплошности с респиратором профессор его не прогнал и, вроде бы, всерьез собирается взять в компаньоны. – А зачем она вам, сэр?

– Потом узнаешь. Не вздумай только дунуть в нее раньше времени! – Локхарт повесил свистульку ему на шею.

Как сказал бы Куатемок, «а я бы, пожалуй, дунул сейчас»… Гарри недоуменно пожал плечами, но возражать своему экстравагантному учителю не стал. И маску, как при работе с опасными зельями, тоже надел.

Чтобы беспрепятственно добраться до второго этажа, Локхарт наколдовал на них обоих какие-то хитрые дезиллюминационные чары, которые попутно еще и не выпускали никаких звуков из-под этого купола невидимости, но при этом сами зачарованные могли видеть друг друга. Сам профессор всё время заглядывал в какой-то пергамент, и Гарри показалось, что там начерчен план коридоров, по которым они петляли.

– Сэр, а можно вопрос?

– Да-да? – на секунду отвлекся от своей карты преподаватель.

– Вы ведь потрясный маг, и если бы об этом узнали в школе, то… – Гарри замялся, поскольку тут и сам понял, что сморозил: конец его фразы должен был прозвучать как «над вами перестали бы смеяться».

Тем не менее Локхарт прекрасно его понял и ничуть не обиделся, скорее – развеселился еще больше.

– Ах, Гарри, Гарри! Я просто даю людям то, чего они ждут от меня более всего. И взамен получаю то, что мне нужно от них, когда они об этом даже не догадываются, – привычным жестом он отгреб со лба чуб золотистых волос и небрежно отбросил его наверх.

– Но вы ведь всё умеете лучше многих наших профессоров, сэр! Ну или не хуже – точно! Вы учились в Когтевране, а тут разве мог оказаться глупец?

Это была не лесть, тем не менее Гилдерой и ухом не повел даже в ответ на заслуженный комплимент:

– Коверный в магловском цирке тоже умеет всё, что с того?

– Клоун?

– Угу. Шут. Джокер. Так, не отвлекайся, вон на подходе наша лестница, – и когда они перебрались на движущиеся ступеньки, которые понесли их к пролету второго этажа, спросил: – А ты знаешь, Гарри, кто занимался сантехникой в туалете Рыдающей Миртл?

– Нет, сэр. А кто?

– Корвин Гонт, да-а-альний потомок Кадма Певерелла…

Гарри тут же вспомнил сказку, которую как-то рассказал ему Ксенофилиус Лавгуд, задумчиво вертевший в пальцах свою треугольную подвеску и глядевший на колдографию жены.

– Среднего брата, который пытался воскресить свою любимую?

– Верно. Что-то у всей ветви Среднего не ладилось с возлюбленными… Так вот, именно Ворон Гонт, поговаривают, тоже был змееустом и тоже знал о входе в Тайную комнату Салазара. Он же и замаскировал люк в умывальне под комплексом раковин. Ах да, ты же, наверное, не знаешь главного. Корвин Гонт, которого прозвали Вороном <3>, худой такой дядька – он есть на одном портрете времен барокко, недалеко от кабинета зельеделий. Да ты наверняка его там видел! И вот этот самый Гонт был прямым предком того-кого-нельзя-называть.

– Вол…

– Ну да, ну да, его самого, – засмеялся Локхарт. – Поэтому насчет парселтанга – это ты ловко в цель попал. Неплохо соображаешь – весь в своего отца.

– Вы знали моего отца, сэр?! – удивился и обрадовался Гарри.

Тем временем лестница ткнулась в нужные пазы платформы на втором этаже и на несколько секунд замерла. Пользуясь моментом, профессор легко выпрыгнул на неподвижную поверхность левого крыла и повлек студента за собой:

– Об этом мы обстоятельно поговорим с тобой. Но только позже. Не отставай, иначе инвиз слетит.

Сердце Гарри больно кольнуло в напоминание о том, что Луна сейчас в смертельной опасности, и они могут не успеть… Нет, нельзя поддаваться отчаянию! Они успеют.

При входе в туалет Миртл у него перехватило дыхание, и ужасом сковало ноги. Оттянуть, хоть ненадолго оттянуть миг, когда их может встретить смертоносный взгляд невиданного гада.

– Можно напоследок один вопрос, профессор Локхарт? – прошептал он. – Как вы догадались, что приду именно я?

– Волшебную дицентру просто так в День влюбленных не дарят, уж поверь!

Точно! Луна ведь с первого урока у профессора Стебль выкроила себе уголок в теплице, где до самого 14 февраля растила и лелеяла светящиеся рубином цветки лиры, которые потом тайком подарила Гарри, посаженные в старый резиновый сапожок. Мальчик улыбнулся и, поглядев на бронзовую змейку, обвившую кран, прошипел:

– Отворис-с-с-сь!
_______________________________________
^<1> _{Имеется в виду созданный инженером Рудольфом Гантенбринком робот «Упуат», который в 1993 году исследовал вентиляционные шахты внутри пирамиды Хеопса.}
^<2> _{О пирамиде в Чолуле: http://drugie-berega.com/cholula-mexico/}
^<3> _{От лат. corvus, что означает «ворон».}