Инфо: прочитай!
PDA-версия
Новости
Колонка редактора
Сказочники
Сказки про Г.Поттера
Сказки обо всем
Сказочные рисунки
Сказочное видео
Сказочные пaры
Сказочный поиск
Бета-сервис
Одну простую Сказку
Сказочные рецензии
В гостях у "Сказок.."
ТОП 10
Стонарики/драбблы
Конкурсы/вызовы
Канон: факты
Все о фиках
В помощь автору
Анекдоты [RSS]
Перловка
Ссылки и Партнеры
События фэндома
"Зеленый форум"
"Сказочное Кафе"
"Mythomania"
"Лаборатория..."
Хочешь добавить новый фик?

Улыбнись!

Волдеморт:
- Какая прекрасная золотая статуэтка! Пожалуй, я сделаю из нее новый хоркрукс...
Джим Броадбент (исполнитель роли Слизнорта):
- Мистер Файнс, вы слишком вжились в роль. Отдайте мне, пожалуйста, мой Оскар!

Список фандомов

Гарри Поттер[18573]
Оригинальные произведения[1254]
Шерлок Холмс[723]
Сверхъестественное[460]
Блич[260]
Звездный Путь[254]
Мерлин[226]
Доктор Кто?[221]
Робин Гуд[218]
Произведения Дж. Р. Р. Толкина[189]
Место преступления[186]
Учитель-мафиози Реборн![184]
Белый крест[177]
Место преступления: Майами[156]
Звездные войны[141]
Звездные врата: Атлантида[120]
Нелюбимый[119]
Темный дворецкий[115]
Произведения А. и Б. Стругацких[109]



Список вызовов и конкурсов

Фандомная Битва - 2019[1]
Фандомная Битва - 2018[4]
Британский флаг - 11[1]
Десять лет волшебства[0]
Winter Temporary Fandom Combat 2019[4]
Winter Temporary Fandom Combat 2018[0]
Фандомная Битва - 2017[8]
Winter Temporary Fandom Combat 2017[27]
Фандомная Битва - 2016[24]
Winter Temporary Fandom Combat 2016[42]
Фандомный Гамак - 2015[4]



Немного статистики

На сайте:
- 12832 авторов
- 26120 фиков
- 8741 анекдотов
- 17717 перлов
- 704 драбблов

с 1.01.2004




Сказки...

<< Глава 1 К оглавлениюГлава 3 >>


  Последний выстрел

   Глава 2
***

Гокудера шел первым, следом Цуна, Ямамото прикрывал их сзади. Взять укрепленную, отлично охраняемую базу втроем, нахрапом — безумие, граничащее с абсурдом, но именно абсурдно безумные идеи в стычках с Мильфиоре работали лучше всего. К тому же они ведь не захватывать Мелоне собирались, а всего лишь добраться до двух ключевых точек. Это добавляло шансов.

Но почему-то с самого начала все пошло слишком легко. Конечно, играло роль то, что основные силы врага оттянул на себя Хибари, но база не должна была оставаться совсем уж без охраны. А они три этажа прошли, никого не встретив, ни разу не задержавшись, как будто для них нарочно включили «зеленую улицу».

— Что-то тут не так, — Гокудера обернулся к Цуне. — Тебе не кажется, что мы идем в ловушку?

— Я уверен. — Цуна ободряюще сжал плечо Гокудеры. — Ничего. Главное, что идем в нужном направлении.

— Десятый…

— Было бы сложней прорываться туда с боем, верно? Нас ждут на месте, прекрасно, не будем заставлять себя ждать. Вперед, Хаято.

Но, похоже, в ту ночь Мильфиоре решили перенять у Вонголы тактику бреда и абсурда. Командный центр почти не охранялся: обычный пост из двух солдат у дверей, Гокудера смел их одним выстрелом, даже не замедлив бега. Следующий выстрел выжег дверь, Гокудера ворвался внутрь, развернулся, описывая пламенем широкую дугу. Разлетелись осколками мониторы и широкие экраны на стенах, задымили, треща, спутанные провода. Дежурный оператор откатился под ненадежное прикрытие упавшего кресла и затих; Гокудера не стал тратить на него заряды, две Червелло были более соблазнительной целью.

— Моски на подлете, — выкрикнул перекрывший двери Ямамото, — у нас две минуты!

— Мне хватит, — спокойно ответил Цуна.

Ему нужно было всего с десяток секунд: сконцентрировать пламя для решающего удара. «Так мы еще и уйдем все вместе», — Гокудера почти поверил в эту нелепую мысль, и только в следующий миг до него дошел весь абсурд ситуации.

Ирие Шоичи стоял, опустив руки, даже не думая ни нападать, ни защищаться. Он улыбался усталой, слегка растерянной улыбкой человека, который долго чего-то ждал, наконец дождался и теперь не может поверить в удачу. Бился в такт биению сердца желтый свет солнечного кольца, в стеклах очков отражались блики начавшегося пожара, а мгновением позже — ослепительная вспышка пламени Десятого. Но он так и не поднял рук и не перестал улыбаться.

— Черт, — не выдержал Гокудера, — что не так? Чего я не понял?

— Кажется, я в нем ошибся, — прошептал Цуна. Закрыл глаза на несколько мгновений, тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли: — Ладно, теперь поздно гадать. Первая цель взята, мы живы. Осталась машина. Веди, Хаято.

И снова мелькнула та же предательски расслабляющая мысль: «Так мы еще и уйдем все вместе!» — но в этот момент коридоры заполнились гулом моторов, и поставленная Ямамото защита прогнулась и рассыпалась брызгами под выстрелами Страу Моска.

Единственный выход был перекрыт, за спиной разгорался пожар.

— Сейчас я его… — Ямамото оскалился, Гокудера вспомнил о «шокирующем» ударе, который тот перенял у Сквало. Правда, этот Моска совсем ненамного опередил остальных, все равно придется принять бой…

— Такеши. — Гокудера вздрогнул: голос Десятого был тусклым, ломким и сухим, как прошлогодняя трава. — Оставь его мне, прикрой Гокудеру. Хаято…

Гокудера обернулся, уже зная: не сбылось. Не уйдут они вместе. Все пойдет по плану — по тому самому, первоначальному плану, который он так не хотел показывать Десятому.

— Туда, Хаято. — Цуна успел прожечь дыру в полу, и теперь у них был ход на этаж ниже, почти прямо к лаборатории. — Здесь я справлюсь один.

— Босс! Цуна! Ты не можешь, — голос предательски сорвался, Гокудера сжал кулаки. — Ты не должен!..

«Ты не должен отсылать меня из боя! Не можешь оплачивать шанс для меня собственной жизнью! Так нечестно, Десятый!»

Конечно, Цуна понял несказанное. Он всегда понимал.

— Так надо, Хаято. Твоя цель дальше, — он шагнул к Гокудере и обнял, порывисто, крепко. Гокудера даже не услышал, а угадал его тихий, задавленный вздох. Последнее, что они разделили на двоих… — Прощай, Хаято. Такеши…

На то, как босс прощается с Ямамото, Гокудера уже не глядел. Он слишком хорошо знал характеристики мильфиоровских роботов, чтобы понимать: даже ценой жизни Цуна купит не так уж много времени. Каждая потерянная секунда обесценивала его жертву, а этого Гокудера допустить не мог.

Он принял решение Цуны, как принимал всегда: потому что это был Десятый, босс, и «надо» босса перевешивало любые доводы Гокудеры. «Мы знали, что так будет, — напомнил он себе, — для того и шли». Но никогда прежде все эти «надо» и «знали» не казались ему до такой степени бессмысленными.

Он просто не думал, что прощаться навсегда окажется настолько больно.

***

Ночь проходит без сна: разрешить себе вспомнить оказывается проще, чем перестать вспоминать. Утром Гокудеру тошнит от голода и сигарет, а заодно от бесплодного, но неотвязного «можно ли было иначе?». Он помнит свои расчеты, помнит, сколько раз проверял и перепроверял, помнит уверенное «все отлично» Цуны, и все равно сомневается. С этим, наверное, ничего уже не поделаешь.

Холодный душ проясняет мозги и заставляет вспомнить о желудке. Гокудера выходит из дома раньше, чтобы успеть поесть где-нибудь по дороге. В магазине на углу он покупает сладкие булочки и апельсиновый сок на завтрак и бенто на обед и обещает себе вечером, после школы, запастись нормальной едой.

Ямамото уже привык, что к перекрестку Гокудера приходит с сигаретой в зубах, и при виде булочек и сока смешно поднимает брови. Реборн смотрит пристально, бросает:

— Неважно выглядишь, Гокудера.

— Может, тебе стоило остаться дома, Гокудера-кун? — неловко спрашивает Цуна.

Он тоже жует, в руке бутерброд, вид сонный и встрепанный, пиджак расстегнут, рубашка в брюки заправлена криво. Надо будет перед школой напомнить привести себя в порядок, а то прилетит ему от Хибари за такой неподобающий вид.

— Все со мной хорошо, — бодро отвечает Гокудера, — просто позавтракать не успел.

На первом уроке он вырубается. Просто опускает голову на руки, на минуточку — и проваливается в сон настолько глубокий, что даже привычные уже кошмары не могут его там достать. Ямамото расталкивает его, когда в классе остаются только дежурные:

— Пора домой, Гокудера!

Цуна, хмурясь, стоит рядом; сейчас он настолько похож на себя взрослого, что Гокудера не может вдохнуть — как будто под дых с маху ударило. Но тут в класс заглядывает Хибари, и мгновение схожести проходит.

— Уроки закончились, что вы здесь делаете?

— Мы ничего! Мы уже, уже уходим, Хибари-сан!

— Прости, Хибари, они меня ждали. — Гокудера встает, сгребает в сумку вещи. — Я заболел сегодня, они проводят меня домой.

Голова тяжелая: Гокудера не привык спать днем, да и вообще школьная парта — не лучшая в мире подушка. Вид у него, наверное, вполне тянет на больной, потому что Хибари молча уходит.

— Давай мы в самом деле тебя проводим, — тихо говорит Цуна, и снова в его лице неуловимой тенью проскальзывает тот, родной Десятый.

Гокудера не может отказаться.

Всю дорогу он смотрит на Цуну. Наверное, слишком пристально, неправильно — но, стоит только спохватиться, что так нельзя, и начать глядеть по сторонам, как взгляд сам возвращается к Десятому. Гокудеру тревожит эта неясная перемена, хотя, наверное, должна бы радовать. В Никчемном Цуне уже пробуждается будущий Вонгола Дечимо.

— С тобой все в порядке, Гокудера-кун?

— Прости, Десятый, — Гокудера поспешно отворачивается — и натыкается взглядом на Бьянки.

«Надо же было настолько утратить бдительность!» — успевает он подумать; но тут живот скручивает болью, к горлу подступает тошнота, и становится не до мыслей, не до естественного сейчас вопроса «Как ты сюда попала?» — остается только желание не опозориться перед Десятым. Ну что за невезение, второй день с Гокудерой Хаято сплошные неприятности!

— Сестра… — выдавливает он из последних сил. Прежний Хаято ничего не знал о приезде Бьянки, нужно соответствовать. И, наверное, надо радоваться, что рефлекс этого тела на Бьянки остался прежним.

Гокудера приходит в себя дома, вокруг — вся толпа, кроме Бьянки. Первый вопрос, который волнует его, наверное, кажется странным:

— Вы пустили ее на мою кухню?

— Почему это меня должны были не пустить? — Бьянки появляется с пиццей; Гокудера наметанным глазом видит едва заметный фиолетовый дымок над кусочками салями и оливок.

— Реборн-сан, прошу вас, уведите ее, — шипит Гокудера.

— Бьянки, у нас есть тема для приватного разговора, — Реборн вспрыгивает Бьянки на руки, пицца летит на пол, прожигает в ламинате неровные черные дыры. Цуна смотрит с ужасом.

— Десятый, Ямамото, — шепчет Хаято, когда за Реборном и Бьянки закрывается дверь, — я должен вас предупредить. Никогда не берите угощения у моей сестры.

Перед тем, как начать рассказывать об отравленной кулинарии, он просит Ямамото принести воды. Такеши заодно убирает с пола пиццу и распахивает окно, впуская в комнату свежий ветер и звуки вечерней улицы.

«Второй сумасшедший день подряд, — думает Гокудера. — Но, если вспомнить, так оно и было. Это и помогло нам стать Семьей».

***

На следующий день Гокудера почти решает прогулять школу, но в последний момент вспоминает о Бьянки. Скорее всего, Реборн обо всем с ней договорился, но все равно за Цуной лучше присмотреть.

Бьянки не появляется, но день приносит другую неожиданность.

— От нашего класса направляются два ученика на соревнования по математике в среднюю школу Юмей, — объявляет учитель. — Гокудера Хаято и Савада Цунаёши.

Минута потрясенного молчания сменяется хохотом, свистом и шуточками разной степени злобности:

— Что?! Савада будет выступать за всю школу по математике? Шутка года! Эй, Никчемный Цуна, сколько будет дважды два?

Цуна с громким стоном роняет голову на скрещенные руки. Одноклассники гогочут все громче, прежний Гокудера уже выхватил бы динамит и полез в драку. «А почему бы и нет», — решает Гокудера. Динамит сейчас, конечно, ни к чему, но влепить пару раз в морду особо шумным — не повредит.

Учитель останавливает драку, стучит по столу кулаком:

— Класс, тихо! Кто здесь собирается оспаривать решения директора? — И добавляет, когда в классе устанавливается относительная тишина: — Участники были выбраны случайным образом. Таково условие соревнований.

— Не верю я в такие случайности, — бормочет себе под нос Цуна.

— Ничего, Десятый, все будет отлично! — Гокудера засовывает в сумку тетради, ждет, пока соберет вещи Цуна. Он уверен, что случайностью здесь и не пахнет. Метод обучения Реборна — встряска за встряской.

— Я провалюсь, — паникует Цуна по дороге. — С математикой мне ничто не поможет, даже пули Реборна!

— Некоторым помогает учиться, глупый Цуна, — Реборн вспрыгивает ему на голову, бросает на Гокудеру предостерегающий взгляд: — И не вздумай подсказывать ему, Гокудера Хаято! Иначе вылетите оттуда оба.

Подсказывать не получилось бы в любом случае: учеников из одной школы рассаживают по разным сторонам класса. Но главная новость в другом. За соседним с Цуной столом сидит Ирие Шоичи.

Гокудера узнаёт его сразу, шестым чувством, наитием. При первом же взгляде на рыжую макушку в крови вскипает запертое без кольца пламя, а руки нашаривают динамит.

— Гокудера, спокойно, — со стороны, наверное, кажется, что Реборн просто вспрыгнул на его плечо, но рука немеет от точного удара в болевую точку. — Это он?

Рыжий мальчишка в форме школы Юмей поворачивает голову, в стеклах очков отражается солнце, а Гокудере чудятся отблески пламени и растерянный шепот: «Кажется, я в нем ошибся».

Он кивает, не в силах выдавить из себя даже короткое «да».

— Отлично. Теперь займись задачами, Гокудера Хаято. Если ты решишь на сто баллов, вашего общего результата хватит, чтобы у школы не было неприятностей.

Как будто у Гокудеры получится думать о школьных неприятностях, глядя на Ирие Шоичи!

Ничего сложного в заданиях нет, Гокудера тщательно, строго в отведенных клеточках, пишет ответы, поглядывая на Десятого; правда, взгляд не совсем его слушается, останавливается не на Цуне, а на рыжей макушке Ирие Шоичи. Тот пишет спокойно — ну еще бы, уж он-то должен шарить в математике никак не хуже Гокудеры. А у Десятого, конечно, все плохо: вцепился пальцами в волосы, только что лбом об стол не бьется. Гокудера готов спорить, что Реборн добивался и этого тоже, отправляя их сюда. Две, а то и три цели одним выстрелом — вполне в его духе.

Ирие сдает работу первым. Гокудера уже написал свою; он идет следом, но учитель мешкает: перебирает списки школ, ищет в них Гокудеру Хаято, переспрашивает фамилию… Когда Гокудера выскакивает за дверь, коридор пуст.

— Черт!

— А что бы ты сказал ему? — Реборн возникает рядом словно из ниоткуда. — Твоя задача была — проверить. Предоставим действовать Цуне, это кандидат в его Семью.

— Но…

Гокудера замолкает, но Реборн понимает, что он хотел сказать.

— Намимори — маленький город. Два школьника здесь всегда могут встретиться. Верде очень доволен, что Вонгола теперь финансирует его исследования.

Резкий переход означает, что прежняя тема закрыта, но, по крайней мере, информация радует.

— А другие двое?

— Верде им написал. Ждем.

Тишину разрывает звонок, время соревнований вышло. Коридор наполняется школьниками, и разговор приходится прекратить.

Расстроенный Десятый выходит последним.

— С сегодняшнего дня будешь дополнительно заниматься математикой по часу каждый вечер, — сообщает ему Реборн.

— Ты ради этого вытащил меня сюда? — Цуна страдальчески морщится. — Мог бы сразу сказать.

— Это была разведка боем, — Реборн привычно вспрыгивает Цуне на голову. — Идем домой. И на твоем месте я позвал бы Гокудеру.

— А можно?! — Цуна вспыхивает такой яркой улыбкой, что плохое настроение Гокудеры тут же улетучивается.

— Конечно, я помогу, Десятый!

Вечером, объясняя Цуне задачи с соревнования, Гокудера ловит себя на странной мысли: он больше не пытается разглядеть в мальчишке черты взрослого Десятого. Он просто их видит — еще не выраженными явно, не отточенными Реборном, жизнью и боями. Не нужно сравнивать этого Цуну и того, незачем сравнивать. Он тот же самый. Годы не изменят его, только проявят все лучшее.

«И в тебе, и во всех нас, в тех, кто был с тобой рядом», — Гокудера достает сигареты, вертит пачку в пальцах и убирает. Сигареты не помогают справиться с тоской, вообще ничему не помогают, только отвлечься ненадолго.

— Что-то не так, Гокудера? — взгляд Реборна тяжелый, пристальный, словно хочет вскрыть череп и порыться там, в мыслях.

Цуна тут же поднимает голову от тетради:

— Ты точно в порядке, Гокудера-кун? Э-э, может, давай перекусим? Я попрошу маму что-нибудь…

Синьору Саваду не надо просить о таких вещах. Гокудера совсем не удивляется, когда она заглядывает в комнату, прерывая Цуну на полуслове, и зовет всех ужинать. Вот только проблема: снизу доносится голос Бьянки…

Реборн тоже его слышит.

— Маман, — говорит он, — пусть ребята поедят здесь. Внизу шумно, незачем отвлекаться на игры. Им еще много решать.

— Я помогу принести, — вскакивает Цуна.

Кажется, ему просто нужно отвлечься от уравнений. Слишком много математики для одного дня.

Для Гокудеры тоже слишком много, только он сам не может понять, чего именно. Он до краев полон особенной, тяжелой и мутной усталостью, совсем не такой, какая бывает после занятий или тренировок. Что-то похожее он ощущал разве что в последние месяцы войны.

Реборн задерживается в дверях. Бросает:

— Не ищи его.

«Будто я собирался», — мог бы ответить Гокудера, но он совсем не уверен, что это было бы правдой. Ирие Шоичи не идет из головы. Мелкий шкет, даже мельче Цуны. Типичный зачморенный со всех сторон заучка. Гений, чтоб его. Реборн прав, от Гокудеры такой шарахнется и, встретив снова, постарается обойти десятой дорогой. Но пускать все на самотек не в привычках Гокудеры Хаято, тем более, когда на кону так много.

— Верь в Цуну, — припечатывает Реборн. Аргумент весом в тысячу тонн.

К моменту, когда Цуна приносит поднос с ужином, Гокудера берет себя в руки. Отвечает улыбкой на вопросительный взгляд:

— Все в порядке, Десятый.

— Там Бьянки о тебе беспокоится, — Цуна виновато улыбается. — Я ей сказал, что все хорошо и мы занимаемся, но, по-моему, она хочет с тобой поговорить.

— Ох, — живот сводит судорогой от одного предчувствия. Хотя Гокудера и сам бы хотел поговорить с Бьянки. Если бы не рефлекс этого тела на появление сестрицы! В будущем Гокудера с этим справился, и откат назад раздражает.

— Надеюсь, Реборн ее удержит. Э-э… Гокудера-кун?

— Что, Десятый?

Цуна смущенно краснеет и выпаливает, как будто всю дорогу из кухни собирался с духом только для этой фразы:

— Будешь заниматься со мной каждый вечер? Ты здорово объясняешь, лучше, чем Реборн.

— Конечно! Я буду рад помочь!

Гокудера знает, что на самом деле он не так уж хорош в объяснениях. Но он, со своей памятью о десяти годах рядом с Цуной, прекрасно понимает, что тот сейчас волнуется совсем не о математике. Первый раз в жизни он делает уроки вместе с кем-то, кого может назвать другом.

***

На следующий день Гокудера заходит в спортивный магазин и покупает для Бьянки очки, такие же, какие она носила в его первом прошлом. Одной проблемой меньше.

Дом Савады все больше напоминает Гокудере их прежние деньки. Новые лица появляются внезапно и остаются так естественно, будто были здесь всегда. Заниматься становится сложнее: в комнате Цуны уже нельзя закрыться, детвора носится с шумом, визгом, воплями и взрывами. Взрывы — дело рук Ламбо, разумеется. К счастью, пока в ход идут всего лишь гранаты. Синьора Савада, святая женщина, принимает весь этот бедлам как должное.

Ламбо раздражает. «Он не виноват», — напоминает себе Гокудера по сто раз на дню. Он даже почти не срывается — не больше, чем срывался прежний Гокудера.

Но тупой теленок достает базуку, как только его доводят до слез, а довести его может любая мелочь. Например, попавший в лицо мячик — сегодня И-пин и Ламбо играют с Ямамото.

— Разве тебе не запретили пользоваться базукой без необходимости? — орет Гокудера. — Какого черта ты размахиваешь направо и налево секретным оружием?!

— Ламбо-сан без тебя все знает, — визжит в ответ маленькая дрянь. — Не лезь, Глуподера!

— Гокудера-кун! Это же ребенок! — Цуна хватает его за руки, и Гокудера только теперь замечает, что уже достал динамит и даже поджег фитили.

— Какие идиоты доверяют тупому ребенку такое ору… — взрыв базуки прерывает его на полуслове, и снова — клубы розового дыма и перемещение.

Теперь Гокудера уже не гадает, бред это или не бред. Он смотрит на переливы розового тумана, застывшего красивыми слоями между ним и раскуроченной машиной Ирие, и вспоминает слова Арии: «тот мир замер». Пытается ощутить остановившееся время, представить, что случится здесь, если в прошлом ход истории все же сдвинется в нужную для них сторону. Собственные ощущения никак не могут подсказать ответа: боль все та же, такая же, какую он помнит по прошлому перемещению, так же от попытки вдохнуть мутится сознание и так же ватным тараном бьет в уши тишина. Длинное, застывшее, как древняя смола, мгновение.

За те пять минут, что оно длится, успевает произойти слишком многое. Когда Гокудера приходит в себя — снова в прошлом, снова в теле четырнадцатилетнего Хаято, — он лежит, скрючившись, перед носом усыпанная комьями земли трава, пахнет гарью, и тишина. Не мертвая, обычные городские звуки на месте, где-то едут машины, играет радио. Но вокруг — как будто ни одной живой души. «Динамит!» — вспоминает Гокудера. Страх пронизывает ледяным ознобом. Неужели из-за него…

На то, чтобы оттолкнуться от земли и сесть, уходит катастрофически много сил. На то, чтобы поднять голову и оглядеться — последние крохи. Сначала ударяет счастливым: все живы! Потом до сознания доходят детали.

У Ямамото земля в волосах, ссадина на лбу, из носа частыми крупными каплями сочится кровь, разбивается кляксами о белую рубашку. Ламбо и И-пин таращатся на Цуну с одинаково потрясенным выражением. У того волосы дыбом — больше, чем обычно, — слезы в глазах и дрожащая улыбка.

— Гокудера-кун… Слава богу, ты очнулся…

Он совсем рядом, Гокудера видит ожоги на пальцах и ладонях. Дыхание перехватывает от ясного, беспощадного понимания: пока он валялся в отключке, любуясь на розовый туман и гадая о природе времени, Десятый снова, как тогда, голыми руками тушил фитили на его шашках. Сам, без Реборна и его пуль: Реборн с утра куда-то запропал, Цуна даже порадовался, что на сегодня приключений не предвидится.

— Десятый, — шепчет Гокудера. — Десятый, прости!

Его трясет от стыда, ужаса, раскаяния. Взрослый же, даром что в теле мальчишки! Должен же думать, а не идти на поводу у рефлексов! Пальцы бессильно комкают прожженную ткань школьных брюк, Гокудера опускает голову, повторяет:

— Прости. Из-за меня мы все могли погибнуть…

Цуна мотает головой и вдруг обнимает Гокудеру, прижимает к себе, как ребенка, головой к груди. Гокудера слышит, как бьется его сердце.

— Перестань, пожалуйста. Мы все за тебя испугались. Почему базука так на тебя действует? Ни на кого больше…

— Ламбо не винова-ат!

Ну вот, думает Гокудера, все приходит в норму, тупой теленок снова ревет.

— Конечно, Ламбо, ты не виноват, — Ямамото берет его на руки, — посиди тихо, а потом поиграем еще, договорились?

Гокудера незаметно переводит дух: Ямамото последит за Ламбо, хотя бы в ближайшее время повторения можно не опасаться.

— Что со мной было?

Цуна опускает руки, но остается сидеть рядом, совсем близко. Как будто готов подхватить в случае чего. Гокудеру все еще трясет, он сжимает кулаки, пытаясь если не успокоиться, то хотя бы выглядеть спокойным.

— В прошлый раз ты закричал и потерял сознание. А сейчас просто молча упал, как будто…

— Будто выключили, — без улыбки подсказывает Ямамото.

— Мне показалось, что ты умер, — виновато шепчет Цуна. — Но я…

Он смотрит на свои руки и тут же прячет ладони, и Гокудеру снова прошибает острой, беспощадной виной. Десятый испугался за Гокудеру Хаято, но сначала должен был сделать все, чтобы остальные не пострадали. Босс…

— А потом ты говорил, — быстро продолжает Цуна. — Бредил, наверное. Ты смотрел на меня, но у тебя был такой взгляд…

— Что я сказал? — Гокудера боится спрашивать, как глядел на Цуну Хаято, застрявший в будущем. И так все хреново, дальше некуда.

Цуна чуть заметно пожимает плечами:

— «Хорошо, что не оба». «Я сам виноват».

— И что-то еще, да, Цуна? — от вопроса Реборна оба дергаются: тот появился, как всегда, незаметно, даже непонятно, сколько всего он слышал — а может, и видел. — Говори все, Цуна.

— Ну… «Если бы я не умер, я пошел бы за тобой всюду». А потом ты снова отключился, и…

— И ты решил, что он умер?

Реборн спрашивает у Цуны, но смотрит на Гокудеру, как будто взглядом тоже хочет что-то спросить. Но Гокудере сейчас не до вопросов, не до загадок и разгадок. Ему просто больно — потому что больно Цуне, и потому что Цуна не знает всего, а если бы знал…

О «если бы знал» Гокудере думать страшно.

***

— И все же, почему? — спрашивает Цуна. Они с Ямамото довели Гокудеру до дома, и тот зазвал их на кофе, или чай, или просто посидеть: не хотелось сразу оставаться одному.

Гокудера сцепляет руки в замок, стискивает до боли. Полуправда — все равно, что ложь.

— Напрашивается только одно объяснение. Со мной что-то не так в будущем.

— Два раза подряд?

— Не совсем подряд, — педантично поправляет Ямамото. — Первый раз был когда — неделю назад, больше?

— Будь осторожней через десять лет, Гокудера Хаято, — Реборн вспрыгивает на стол. — И налей мне кофе!

Чайник как раз вскипел. Гокудера наливает кофе Реборну, заваривает чай для Цуны и Ямамото. Слушает краем уха, как Реборн обещает на завтра отдых в парке развлечений, как Цуна переспрашивает:

— Очередная экстремальная тренировка?

Ямамото смеется, Реборн смотрит с нехорошим обещанием: «Завтра узнаете».

Гокудера ловит себя на мысли, что слишком привык к этому времени, к мальчишкам Цуне и Ямамото, к самому себе в четырнадцатилетнем теле. Это неправильно. Он завис между будущим и прошлым, сегодня — особенно «между». Умереть сразу было бы легче. Но, в конце концов, безумные шансы никогда не даются легко.

— Эй, Гокудера!

— Ты ведь не пойдешь, Гокудера-кун?

Оказывается, он прослушал предложение Реборна оставаться дома и спать.

— Вот еще! Конечно, пойду! Я вас не брошу!

— Ну, как хочешь, — ухмылочка Реборна не сулит ничего хорошего. — Тогда выспись хотя бы ночью.

«Хорошее предложение», — думает Гокудера. Выспаться ему не удалось ни разу за все время в прошлом.

— Я буду единственным в истории парка посетителем, который заснет на русских горках.

Ребята смеются. Ну и отлично. Реборн отодвигает чашку и надевает шляпу.

— Цуна, Ямамото, подождите меня внизу. У меня секретный разговор с Гокудерой.

— Пока, Гокудера. Выспись!

— До завтра, Гокудера-кун.

Ребята ему улыбаются, и Гокудера улыбается в ответ: по-настоящему, от души.

— До завтра, Десятый, Ямамото!

Наедине с Реборном улыбка пропадает. Гокудера как-то очень резко вспоминает о том, что ему на самом деле давно уже не четырнадцать, и он здесь не на русских горках должен кататься.

— Что-то новое? — спрашивает он.

— Пока ничего. — Реборн идет обратно на кухню, вспрыгивает на стол. — Сядь, Гокудера.

Дожидается, пока Гокудера сядет напротив.

— Ты ведь понял, что значил тот твой бред? Ты-мелкий решил, что Цуна не успел загасить все шашки. Тогда, в первую встречу. Что он умирает, потому что неудачно подорвался.

Гокудера достает сигарету, щелкает зажигалкой. Руки дрожат.

— Я понял.

Реборн неопределенно хмыкает. Его взгляд снова напоминает два черных дула. Возможно, он ждет, что Гокудера смутится. Или спросит, к чему был вопрос. Но Гокудеру волнует не это.

— Когда все закончится, то есть, когда здесь все получится, как надо, мы с ним поменяемся обратно?

— Ты этого хочешь? Ты ведь не навсегда в детском теле, Гокудера Хаято. Ты вырастешь с ними вместе.

Гокудера докуривает одной долгой затяжкой, гасит сигарету о блюдце.

— Все время помнить, что живу вместо другого? Сравнивать Цуну с другим?

— Этот будет не хуже.

— Не хуже. Может, даже лучше. Но мой Десятый остался там. — Гокудера наклоняется к Реборну, уже не в силах сдерживать злость. — Я слышал, как он погиб, понимаешь ты это? Слышал его последние слова.

Молчание между ними натягивается, как тонкая струна удавки.

— Да, — говорит Реборн, — я понимаю. Но иногда нам дают вторую жизнь, не спросив нашего согласия. До завтра, Гокудера.

Струна лопается, и оба они живы, хотя обоих задело не слабо.

— Может, поменяетесь, а может, нет, — бросает Реборн, уходя. — Никто не знает.

***

Ночью Гокудера снова не спит. Похоже, у него и правда есть все шансы заснуть на русских горках: днем, рядом с Цуной, намного легче и дышится, и спится.

Утром он проверяет запасы динамита, складывает в рюкзак еду, термос с чаем и аптечку. «Отдых в парке развлечений» вполне может обернуться развлечениями в стиле Реборна, то есть очередной тренировкой на выживание. Зная, что метод себя оправдал, Гокудера не спорит, но собирается подстраховать Цуну по максимуму.

Однако почти до самого обеда все идет на удивление мирно. Ламбо не швыряется гранатами и не размахивает базукой, звери сидят по своим клеткам, гигантские роботы в «тоннеле ужасов» не нападают на посетителей, купленный в киоске пломбир не оборачивается ядовитой кулинарией Бьянки.

— Знаешь, Гокудера-кун, я все больше жду подвоха, — шепчет Цуна.

— Я тоже, — признается Гокудера. — А теперь — тем более.

— Почему?

Ответить Гокудера не успевает. Как будто Реборн специально ждал признания Цуны! Не может же быть, чтобы в парке развлечений, между вольерой с мартышками и прудом с выдрами, тюленями и лебедями, на компанию Савады Цунаёши совершенно случайно наткнулась толпа каратистов, обиженных поражением в соревновании с Рёхеем? Гокудера Хаято в такие совпадения точно не верит!

— Мы этого, — тянет громила-поперек-себя-шире, имени которого Гокудера не помнит, да и не хочет помнить, — реванша хотим.

— Ага, — подхватывает второй, сверкая широкой улыбкой с выбитым левым резцом. — Мы вас побьем, и Сасагава Кёко станет нашим менеджером.

— Побили такие, аж десять раз, — Гокудера выхватывает динамит. Школьные разборки настолько смешны по сравнению с памятью о будущем, что их трудно воспринимать всерьез. Приходится напоминать себе, что для сегодняшнего Цуны и этого — выше головы.

Реборн категорически не признает утверждения «выше головы не прыгнешь». Поэтому Савада Цунаёши только и делает, что прыгает — выше, и выше, и еще выше, проламывая головой потолки, бетонные стены и собственную привычную никчемность.

Гокудера ловит предостерегающий взгляд Реборна, кивает: он помнит, что должен сдерживаться. Он намного сдержанней того себя, который должен быть здесь сейчас. Динамит не задевает всерьез никого из противников, только отпугивает случайных свидетелей и вызывает громкую панику среди птичьего населения пруда. Верещат мартышки, каратисты тоже, на взгляд Гокудеры, именно верещат, Ламбо счастливо орет и расшвыривает во все стороны гранаты, а уж от визга Хару просто уши закладывает.

В этом столкновении, вполне серьезном по школьным меркам, Гокудера слишком остро чувствует разницу между настоящим собой и остальными. Даже не в силе, а в опыте. Он слишком легко угадывает атаки противника, отслеживает полную картину боя. Поэтому просто не мешает своим друзьям побеждать, только прикрывает от ударов, которые те не сумели бы отразить. Несколько раз успевает отшвырнуть подальше гранаты Ламбо, чтобы никто на них не подорвался. И, главное, не забывает сам держаться от тупого теленка в стороне: хватит с него базуки.

Честь сразить предводителя каратистов достается Цуне. Громила валится прямо на Гокудеру, тот едва успевает отпрыгнуть, кричит:

— Молодец, Десятый!

— Ой, — ошарашенно говорит Цуна. — Я это сделал?

— Разминка перед обедом, — Реборн довольно усмехается.

А Гокудера замечает вдруг в конце аллеи знакомого, которого никак не ждал здесь увидеть. Хотя, если вспомнить, в прошлом — то есть, в прошлом Гокудеры — он приезжал к Цуне, и даже не раз.

— Реборн-сан, — негромко зовет Гокудера, — а что, Дробящий Мустанг тоже решил полюбоваться на драку? Или он прикрывал нас от полиции?

Реборн оборачивается так резко, что сразу становится ясно: в этот раз Каваллоне сюда не звали. Леон перетекает со шляпы в руку, взблескивает вороненым металлом пистолетного дула.

— Придется с ним поговорить, — в голосе Реборна досада мешается с разочарованием. Дино ведь тоже его ученик, вспоминает Гокудера.

— Реборн-сан, — окликает он, но аркобалено уже исчезает.

Ребята не замечают этого короткого разговора, они слишком заняты победой. Ямамото видит подходящую лужайку и предлагает перекусить, девчонки радостно соглашаются, Ламбо орет, что сам съест все такояки, Цуна растерянно оглядывается. Короче, все как всегда.

— Десятый? — спрашивает Гокудера.

— Куда делся Реборн?

— Кажется, увидел знакомого. Пойдемте поедим, Десятый. Уверен, он скоро вернется.

«Скоро» затягивается. Но Гокудера надеется, что встреча с клубом каратистов была единственным запланированным на сегодня экстримом, а значит, можно расслабиться. Волноваться о Дино Каваллоне ему и в голову не приходит.

Ямамото притащил с собой огромную коробку суши — на всех. Гокудера сам не ожидал, что вкус фирменных суши Ямамото Цуеши такой горечью ляжет на сердце. Он слишком хорошо помнит похороны, каменное лицо Такеши, плачущих девочек, готового к внезапному нападению Цуну. Тишину на кладбище — совсем не мирную, дергающую за нервы, готовую в любой миг обернуться перестрелкой.

— Вкусно, — говорит Гокудера. — Спасибо, Ямамото.

Ложится на траву и смотрит в небо. Если очень постараться, можно ни о чем не думать, не тревожиться. Раствориться в синеве, в плывущих по ветру облаках, в теплом солнце. Медитация, чтоб ее. Небо все ближе, голоса все дальше…

Глаза закрываются, Гокудера уже в полусне поворачивается набок, притягивает под голову что-то мягкое и отключается.

***

Последний раз они гуляли в этом парке вскоре после начала войны, казавшейся тогда всего лишь мелкими досадными неприятностями. Они втроем только вернулись из Италии, не стали брать машину, а поехали из аэропорта электричкой. Ямамото вышел у дома, сказал:

— Приходите к нам обедать, мой старик будет рад.

А Гокудера с Цуной доехали до парка. Им некуда было спешить, родители Десятого отдыхали в Италии, Гокудеру тоже никто в Намимори не ждал. Поездка выдалась шумной, но тишина пустого дома — не то, что требовалось для отдыха.

Они тогда долго валялись на травке, расслабляясь после перелета. Там же, на травке, умяли большую коробку суши на двоих. Бродили молча, иногда улыбались, переглядываясь: воспоминаний здесь хватало. Купили по мороженому и сели в кабинку колеса обозрения. Медленно поплыли вверх, над легким заборчиком ограждения, над лавочками, пестрой толпой и пышной зеленью.

— Намимори отсюда как на ладони, — тихо сказал Цуна. — Знаешь, Хаято, мы слишком уязвимы. Нас ждут опасные времена.

— Мы справимся, Десятый, — тогда Гокудера был убежден в этом так же твердо, как в том, что солнце встает на востоке.

Позже он понял разницу между убеждением и верой: даже когда новое солнце взошло на западе и тысяча цветов обернулась не райским садом, а адским пеклом, когда Вонгола очевидно перестала быть сильнейшей, Гокудера все равно верил. В Вонголу, в Десятого. До самого конца.

Но это было потом. А тогда открытая кабинка колеса обозрения покачивалась над Намимори: легкая мишень, но они еще не опасались вражеских снайперов. Солнце грело, ветер ерошил волосы, у Цуны челка смешно растрепалась и лезла в глаза. В соседней кабинке девчонка лет восьми закричала:

— Мама, я вижу наш дом, вон там, гляди!

Они замерли на несколько мгновений в верхней точке круга и поплыли вниз.

— Больше всего я рад, что ты со мной, — сказал вдруг Цуна. Он глядел куда-то вдаль, на улицы Намимори — похоже, на их школу. — Знаешь, Хаято, я и представить себе не мог, что у меня будет в жизни такой друг, как ты.

Гокудера молча взял его за руку, переплел пальцы с пальцами. Любые слова прозвучали бы тогда не так, дешево, глупо и пошло; но Десятый понимал его и без слов.

Когда их кабинка почти опустилась к земле, в кармане Цуны зазвонил мобильник.

— Орегано, — сказал он, бросив взгляд на экран. — Да, я слушаю. Что?..

Гокудере пришлось подтолкнуть Цуну к выходу из кабинки и поддержать, когда он споткнулся. Он словно не заметил, слушал, и лицо менялось, теряя всю радость солнечного дня.

Именно тот звонок стал для них рубежом, границей между досадными неприятностями и настоящей войной. Объявление войны и тут же первые жертвы: Савада Емицу и его жена похищены из собственного номера в охраняемом отеле.

***

Мобильник звонит над самым ухом — под ухом, если уж точно. Гокудера открывает глаза и трясет головой, выдираясь из сна в сон — тот же парк, тот же звонок, ажурная тень от колеса обозрения на зеленом газоне…

Цуна из прошлого сидит рядом, в кармане его ветровки надрывается мобильник, а ветровка, безобразно скомканная, под головой Гокудеры.

— Ох, черт… Десятый…

— Зато ты поспал, — улыбается Цуна. Достает мобильник, и сердце Гокудеры замирает во внезапной иррациональной панике. Но повторения не происходит. Цуна улыбается, говорит в трубку:

— Да, сейчас, мы уже идем.

Объясняет:

— Реборн хочет с кем-то нас познакомить.

«Я даже знаю, с кем, — думает Гокудера. — За каким хреном Каваллоне сюда приперся?»

Его гложет нехорошее подозрение, что этот хрен — именно он, Гокудера Хаято.

Возле колеса обозрения они встречаются с ребятами и дальше идут веселой галдящей толпой. Гокудера не вслушивается. Девочки наперебой рассказывают что-то Цуне, Ямамото смеется, Ламбо требует конфету и мороженого, а он отстал на несколько шагов и привычно, почти автоматически отслеживает ситуацию вокруг. И считает людей Каваллоне — пристрастие к строгим черным костюмам в жаркий летний день делает их смешными и, что хуже, демаскирует.

Реборн и Каваллоне ждут на укромной лужайке, окруженной сакурой. Невдалеке Гокудера замечает Ромарио, еще чья-то обтянутая черным пиджаком спина мелькает у лотка с мороженым.

— Все еще бесполезный Дино, — представляет его Реборн. — Мой бывший ученик.

Каваллоне можно поздравить — он потрепан, но жив. Значит, разговор сложился в его пользу, и, наверное, можно успокоиться: Гокудера прекрасно знает степень паранойи Реборна.

— Значит, ты и будешь Десятым Вонголой? Привет, братишка.

Дино улыбается, и у Гокудеры сразу же начинают чесаться кулаки. Он знает наперечет все улыбки Каваллоне; эта — для случаев, когда позарез нужно вызвать в собеседнике доверие и теплоту. Наверное, у Гокудеры на лбу сейчас написано: «Ну и скользкий же ты тип, Дино Каваллоне!» Они сталкиваются взглядами и тут же отводят глаза — оба; и Гокудера окончательно убеждается, что на этот раз «братец Дино» примчался в Намимори совсем не ради Десятого Вонголы.

«Сколько информации вы упустили, Реборн? — хочет он спросить. — Кого еще мне ждать в гости?»

В следующее мгновение он замечает на пальце Каваллоне кольцо Неба. Сердце дает перебой, кажется, что мир, качнувшись, ухнул в пропасть. Такого в их прошлом точно не было. К счастью или на беду, но ситуация вышла из-под контроля. «Этого следовало ожидать», — Гокудера стискивает зубы. В конце концов, если тайну знают трое, ее довольно скоро будут знать все. Информация такого уровня — как лавина в горах, стронуть с места легко, но остановить невозможно.

Он достает сигарету, щелкает зажигалкой. Пальцы дрожат. Цуна смотрит непонимающе, почти испуганно, а Реборн бросает убийственно предостерегающий взгляд. Гокудера отворачивается. В общем, если подумать, незачем мешать обаяшке-Дино втираться в друзья к Десятому. В конце концов, Каваллоне останутся союзниками Вонголы до конца.

Ни о чем серьезном здесь не поговоришь. Дино угощает Ламбо леденцом, улыбается девочкам и умудряется напугать Цуну черепашкой. К концу дня он завоевывает общие симпатии. Только Цуна временами смотрит тревожно и вопросительно — то на него, то на Гокудеру. Будто чувствует повисшее между ними напряжение. Гокудера пытается смеяться со всеми, но получается не слишком убедительно. Он думает о мелком Хаято, застрявшем в будущем. О том, что мир уже точно сдвинулся с прежней колеи, но для них двоих все осталось по-прежнему. Значит ли это, что им при любом исходе не поменяться обратно?

Или на самом деле ничего еще не решено? Сейчас Гокудера готов сам влезть в чертову базуку, лишь бы избавиться от грызущей сердце неопределенности. Мысль о том, что от него все равно ничего не зависит, совсем не помогает успокоиться.

просмотреть/оставить комментарии [1]
<< Глава 1 К оглавлениюГлава 3 >>
март 2024  

февраль 2024  

...календарь 2004-2024...
...события фэндома...
...дни рождения...

Запретная секция
Ник:
Пароль:



...регистрация...
...напомнить пароль...

Продолжения
2024.03.26 20:25:08
Наследники Гекаты [18] (Гарри Поттер)


2024.03.26 14:18:44
Как карта ляжет [4] (Гарри Поттер)


2024.03.26 10:28:40
Наши встречи [5] (Неуловимые мстители)


2024.03.22 06:54:44
Слишком много Поттеров [49] (Гарри Поттер)


2024.03.15 12:21:42
О кофе и о любви [0] (Неуловимые мстители)


2024.03.14 10:19:13
Однострочники? О боже..... [1] (Доктор Кто?, Торчвуд)


2024.03.08 19:47:33
Смерть придёт, у неё будут твои глаза [1] (Гарри Поттер)


2024.03.07 20:37:49
Ноль Овна: Дела семейные [0] (Оригинальные произведения)


2024.02.23 14:04:11
Поезд в Средиземье [8] (Произведения Дж. Р. Р. Толкина)


2024.02.20 13:52:41
Танец Чёрной Луны [9] (Гарри Поттер)


2024.02.16 23:12:33
Не все так просто [0] (Оригинальные произведения)


2024.02.12 14:41:23
Иногда они возвращаются [3] ()


2024.02.03 22:36:45
Однажды в галактике Пегас..... [1] (Звездные Врата: SG-1, Звездные врата: Атлантида)


2024.01.27 23:21:16
И двадцать пятый — джокер [0] (Голодные игры)


2024.01.27 13:19:54
Змеиные кожи [1] (Гарри Поттер)


2024.01.20 12:41:41
Республика метеоров [0] (Благие знамения)


2024.01.17 18:44:12
Отвергнутый рай [45] (Произведения Дж. Р. Р. Толкина)


2024.01.16 00:22:48
Маги, магглы и сквибы [10] (Гарри Поттер)


2023.12.24 16:26:20
Nos Célébrations [0] (Благие знамения)


2023.12.03 16:14:39
Книга о настоящем [0] (Оригинальные произведения)


2023.12.02 20:57:00
Гарри Снейп и Алекс Поттер: решающая битва. [0] (Гарри Поттер)


2023.11.17 17:55:35
Семейный паноптикум Малфоев [13] (Гарри Поттер)


2023.11.16 20:51:47
Шахматный порядок [6] (Гарри Поттер)


2023.11.16 11:38:59
Прощай, Северус. Здравствуй, Северус. [1] (Гарри Поттер)


2023.11.12 14:48:00
Wingardium Leviosa! [7] (Гарри Поттер)


HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2001 and J.K.Rowling.
SNAPETALES © v 9.0 2004-2024, by KAGERO ©.