Гермиона еле успевала идти по коридору следом за Снейпом, чувствуя себя как первогодка: на каждый его широкий шаг ей приходилось делать несколько коротких. Он не смотрел на неё и даже не думал убедиться, что она идёт вслед за ним. Хотя она с огорчением понимала, что и не посмела бы от него отстать.
Там, в кабинете, его лицо претерпело несколько метаморфоз: раздражение на нем сменилось яростью, а ярость… сомнением? Сейчас его лицо вновь закаменело, как обычно вселяя страх в окружающих; несколько студентов, которые попались им по дороге в Большой зал, поспешили убраться с его пути как можно скорее.
— Пять баллов с Рейвенкло, мистер Тиллен, за прыжки в коридорах, — поддел он второкурсника, который буквально шарахнулся от надвигающегося на него чёрной тучей профессора.
Они подошли к каменной горгулье, охранявшей вход в кабинет директора. Снейп остановился так внезапно, что Гермиона, которая, завидев дверь кабинета, старалась держаться к нему как можно ближе, натолкнулась на его спину.
— Фуф, — она восстановила равновесие, ткнувшись ладонями в его колючую шерстяную мантию, но поспешила тут же убрать руки, словно ожегшись. Снейп через плечо посмотрел на неё с непроницаемым выражением.
— Будьте поосторожнее, — обронил он, отвернулся к каменной горгулье, не дожидаясь извинений, и рявкнул: — Кэдбери!
Удивленно моргнув — Дамблдор знал толк ещё и в магловских сладостях? — Гермиона собралась последовать за Снейпом вверх по каменной лестнице, но он жестом остановил её.
— Ждите здесь, мисс Грейнджер. Я должен переговорить с директором с глазу на глаз, — нахмурился он, резко скривив сероватое лицо. — Стойте, где стоите, и не вздумайте ни с кем говорить, пока я не вернусь. Вам понятно?
— Да, профессор.
Бросив в её сторону еще один суровый взгляд, он взошел на первую ступеньку, и, с тяжелым скрежетом камня о камень, лестница начала двигаться.
Гермиона раньше слышала от Гарри о кабинете директора, но никогда не видела его сама. Она не поддалась искушению вытянуть шею, чтобы увидеть, куда вела винтовая лестница. Вместо этого прислонилась к стене, сложив руки на животе. Было около семи; в животе вдруг заурчало, и она сконфуженно надавила на него. По крайней мере, здесь не было Снейпа, который, услышав это, не преминул бы сделать ехидное замечание.
Нервозность, охватившая её ночью, не отступила, а лишь усилилась, особенно после того, как она совершила оплошность, придя в старый кабинет Снейпа. То, что он теперь преподавал защиту, нагоняло на нее страх. И, хотя он никогда не относился к ней одобрительно на зельях, она всегда получала хорошие оценки. Разумеется, Снейп никогда никого не хвалил, за исключением своих слизеринцев. Несмотря на это, Гермиона знала, что в отличие от Гарри, у неё не было таланта к защите. Она почувствовала, как холодок ужаса пробежал по спине, стоило представить занятия со Снейпом, где у нее не было ни единого шанса отличиться. Если он согласится учить ее окклюменции, она будет проводить с ним много времени вне класса, давая ему повод отчитывать ее за плохие результаты. И, если было в этом мире что-либо, чего Гермиона Грейнджер боялась не меньше Волдеморта, так это, пожалуй, небрежно выполненная работа. Особенно в присутствии умного и язвительного Снейпа.
Она нахмурилась и уставилась на свои потёртые полуботинки. Несмотря на всю свою неуверенность по поводу защиты, она точно знала, что способна обучиться окклюменции; как бы её ни раздражала склонность Снейпа к критике, она признавала — (хотя её одноклассники, определённо, придерживались иного мнения), — что он был грамотным наставником. Так же она без ложной скромности признавала, схватывала новое на лету, хотя отношениям с окружающими это скорее вредило. Но обучать Гарри… Он был довольно неглуп и быстро учился, когда хотел, но в нём настолько укоренилась ненависть ко всему, связанному со Снейпом, что она опасалась, что он отвергнет её предложение. Она вздохнула. Вчера, когда они с Роном вернулись, проводив первогодок до их комнат, они нашли Гарри, сидящего в стороне от остальных гриффиндорцев и хмуро глядящего в камин. Растрепанные чёрные волосы падали ему на глаза. Он игнорировал попытки друзей завязать с ним разговор, отказался играть во взрыв-кусачку, когда Джинни и Дин предложили к ним присоединиться, и под конец в гневе быстро, перескакивая через одну ступеньку, поднялся по лестнице, которая вела в спальню мальчиков.
— Не знаю, что и делать, — сказала она Рону, когда они остались вдвоём. — Ему всё хуже и хуже с начала лета.
— Он всё время, что провёл у нас, был таким, — сказал Рон. Он взъерошил рукой волосы и недовольно скривил широкий рот. — Постоянные перемены настроения. Я уже не знал, как с ним и говорить…
— Знаю, — Гермиона потёрла ладонями лицо. — Я никогда не теряла… ну, Сириус ведь действительно единственная семья, которую Гарри знал, не беря в расчёт этих жалких маглов. Был единственной семьей… О боже. Я даже не могу представить, что ему пришлось пережить. И… просто не представляю, что делать. И как ему помочь.
Рон обнял её за плечи и начал растирать их, помогая ей согреться.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он с несвойственной ему рассудительностью. — Ну, в смысле, мы же всегда находили выход?
Она повернулась, чтобы подбодрить его слабой улыбкой, и обнаружила его веснушчатое лицо в невероятной близости от своего. Они мгновение смотрели друг на друга, прежде чем он густо покраснел; она почувствовала, что её щёки тоже горят. Рон тут же спрятал руки подальше, смущённо попрощался и поспешил вверх по лестнице до того, как она осознала, что он смотрел не в её глаза, а на её губы.
От этого воспоминания ей стало немного теплее, в желудке ощущалось лёгкое трепетание, не имеющее никакого отношения к чувству голода. Мысленно встряхнувшись, Гермиона взглянула на каменных горгулий, охранявших вход в кабинет Дамблдора. Игнорируя враждебные и любопытные взгляды младшекурсников Слизерина и Рейвенкло, направляющихся в Большой зал, она уселась на пол. Покопавшись в сумке, она нашла перо и пергамент и начала конспектировать первую главу учебника по защите. Нельзя давать Снейпу повода отказать ей (он мог спокойно придраться к её неготовности к первому же уроку).
* * *
Северус оставил девушку недоуменно смотреть ему вслед, а сам поднялся по каменной лестнице в кабинет Дамблдора. Дверь была закрыта, но он не сомневался, что директор ждёт его.
Он забарабанил в дверь.
— Входите, — отозвался Дамблдор.
Когда Северус открыл дверь, то слегка поморщился, увидев Дамблдора, сидящего за столом. Перед директором в воздухе парил чайник, разрисованный розами ядовито-салатного цвета. На краю стола стояла тарелка с невыносимо сладким даже на вид печеньем, уже наполовину опустошённая.
— Мне нужно обсудить с вами… кое-что важное, директор, — начал Северус.
Дамблдор указал на обитый ситцем стул, который находился напротив стола, за которым он сидел.
— Конечно, Северус. Хотите чаю? Или, может быть, печенья? Мне кажется, что я привык просыпаться слишком рано. И часто вынужден перекусить чем-нибудь, прежде чем начнётся школьный завтрак.
— Нет, спасибо, — отказался Северус, неучтиво скривившись.
— Хорошо, — Дамблдор наколдовал салфетку и промокнул ею губы. — Что вы хотели, мой мальчик?
Северус внутренне содрогнулся от подобного ласкового обращения, но промолчал. Вместо того чтобы сесть, он прошёл к окну позади Дамблдора, тем самым заставив старого волшебника обернуться и поднять голову. Затем он заложил руки за спину.
— У меня имеется… просьба от студента, которая, как я думаю, заслуживает рассмотрения, — осторожно произнёс Северус. — Гермиона Грейнджер думает, что было бы целесообразно, чтобы её обучили окклюменции.
Позади него он слышал стук ложки, которой Дамблдор размешивал кусочки сахара в своём чае.
— И что вы сказали ей? — спросил он. Шутливые нотки вмиг исчезли из его голоса.
Северус развернулся.
— Ничего, — кратко ответил он. — Лишь то, что я должен поговорить с вами, — он сузил глаза и произнес следующие слова, словно выплёвывая: — Уважаемый директор, вы действительно думаете, что я мог принять решение по такому важному вопросу, предварительно не обсудив его в первую очередь с вами?
— Мой долгий жизненный опыт говорит, что я не должен исключать такой возможности, — проговорил Дамблдор. — Я не упрекаю вас в неверности. Учитывая это, разрешите спросить: каковы ваши соображения по поводу просьбы мисс Грейнджер?
Северус шумно выдохнул.
— Она желает обучать Поттера, — ответил он, подавляя усилием воли презрение в голосе.— Она считает, что ее дружеских чувств достаточно, чтобы восполнить дефицит дисциплины и концентрации у Поттера.
— А, — тень лёгкого удовлетворения скользнула по лицу Дамблдора. — Я долгое время прикидывал в уме, как натаскать Гарри в этой области, — его глаза заблестели.
— У вас не получится ни поддразнить, ни оскорбить меня, — сухо сказал Северус. — Не в этом случае. Это слишком важно.
— Разумеется. А мисс Грейнджер в самом деле уверена, что она сможет обучить Гарри?
— При условии, что она сама осилит этот предмет, — Северус показался слишком пессимистичным даже самому себе.
— Как вы думаете, у нее получится? — Дамблдор, сидя в кресле, слегка наклонился вперед, уложив на коленях почерневшую руку поверх здоровой. Северус отвел взгляд.
— Она не… не бездарна, — снисходительно признался он. — И она может быть… настойчива в своей погоне за знаниями, — он посмотрел в окно и увидел, что солнце уже взошло, озаряя золотыми отблесками территорию школы.
— Такая же, каким были и вы, если я правильно помню.
Северус холодно взглянул на Дамблдора.
— Естественно, я заметил это несколько лет назад, — проговорил он бесстрастно. — Всё-таки мисс Грейнджер имеет некое представление о ценности этой науки, — он кивнул, его черные волосы закрыли на миг его лицо. Это был обычный трюк, который он применял с детства, когда его существование зачастую не замечалось родителями. Так что его волосы отрастали длиннее, чем принято. Тогда, как и сейчас, занавес из грязных прядей обеспечивал испытанное средство для скрытия его мыслей и эмоций, поэтому он оставил длинные волосы, когда стал старше; на его счастье, в волшебном мире такая причёска не была чем-то из ряда вон выходящим. — Да, — сказал он, не глядя на директора, — я полагаю ее способной к обучению.
— Тогда вы должны обучать ее, — оживился Дамблдор.
— Я не жажду ничему обучать маленьких друзей Поттера сверх тех знаний, что даю в классе, — рассердился Северус. — Подытоживая результаты тех уроков, думаю, вы поймете мой отказ.
Дамблдор снисходительно наблюдал на него сквозь очки-половинки.
— Вы сами сказали, что это важно, Северус. Жизненно важно. Неспособность Гарри закрыть сознание от вторжений Волдеморта может стать фатальным для нас. Я разрешил прекратить уроки в прошлом году, рассчитывая, что сам смогу обучать его в будущем… — он поднял свою поврежденную руку. — Теперь мне нужно научить Гарри другим вещам, а мое время на исходе, — он встретился взглядом с Северусом.
Северус сглотнул — он неожиданно почувствовал, как ему сдавило горло.
— Да, — сказал он, хотя понимал, что вопроса ему не было задано. Он помедлил, разглядывая жужжащий прибор на столе и собираясь с мыслями. — Мне понадобится ваш омут памяти, — отрывисто выговорил он, ощущая, как утихает его гнев.
Дамблдор встал и направился к выходу из кабинета.
— Что ж, боюсь, я не смогу вам помочь, — с искренним сожалением проговорил он.
— Что?
— Он необходим мне для уроков с Гарри, и по мере того, как приближаются определённые события, мне приходится пользоваться им всё чаще и чаще, чтобы разобраться в собственных мыслях.
Северус с растущим ужасом взглянул на него.
— Вы не можете поручить мне учить её без омута, — произнёс он. — Вы знаете, что если Поттер расскажет ей об использовании защитных чар, блокирующих мою легилименцию, то она может увидеть… всё.
Дамблдор встряхнул головой.
— Мальчик мой, я понимаю ваше желание сохранить свою личную жизнь и мысли в тайне. Но ради этого я не могу пожертвовать своими занятиями.
— Меня волнуют не только мои тайны, Альбус! Как насчёт непреложного обета? А Драко? Что… — он взмахнул рукой, пытаясь обрисовать в пространстве всё, что свалилось на него в последние несколько месяцев, начиная от проклятия, поразившего Дамблдора, до не покидавшего Снейпа панического страха. — Она узнает обо всём, что вы утаивали от Поттера. И я, знаете ли, уверен, что даже если Поттер сам не разболтает ей всё, то она найдёт способ выудить информацию при помощи заклинания. И это знание приведёт её к ещё большей опасности.
— Мисс Грейнджер доказывала уже не раз, что она умная волшебница, — ответил Дамблдор, чей голос стал задумчивым. — Но она молода и является маглорождённой. Если она что-то и узнает о непреложном обете, то, как я думаю, нет никаких гарантий, что она правильно поймёт все тонкости.
Северус считал, что Дамблдор был в последние годы полностью поглощён мыслями о Поттере и явно недооценивал раздражающее упорство девушки.
— А что если поймёт? — спросил он.
Дамблдор задумался.
— Если так, — заключил он, — тогда она вряд ли окажется в большей опасности, чем сейчас. Вы же понимаете, Северус, что в силу ее дружбы с Гарри мисс Грейнджер уже знает о вещах, в которые не посвящены ни вы, ни другие члены Ордена Феникса, как и нам с вами известно об обстоятельствах, о которых никто больше не знает. И если вы обучите ее, она должна быть способна в полной мере спрятать все свои знания от Тома и его последователей. И это значит… — он остановился, его губы над белой бородой слегка изогнулись. — Это именно то, что нам нужно для подстраховки, чтобы Гарри сделал всё правильно, когда меня не станет, — он сделал вид, что не услышал тревожное ворчание Снейпа.
— Альбус, — прервал его Северус, только малозаметное понижение голоса выдавало его беспокойство, — что бы там Поттеру ни нужно знать, всё равно, несомненно, есть другие, более лёгкие пути, чем этот.
«Как, например, открыть свой грёбаный рот и просто СКАЗАТЬ ему», — подумал он, но не стал произносить это вслух. В голове пульсировало. Игры Дамблдора были и в самом деле утомительны.
— Окклюменция — это неточное искусство, — произнёс он взамен своих мыслей, пытаясь говорить ровным голосом. — Всегда есть шанс, что она будет видеть только часть правды, и тогда Поттер просто собьётся с пути. Или, скорее, что я буду узнавать то, что вы хотите скрыть от меня, — эта мысль заставила его вздрогнуть — настолько он чувствовал отвращение от махинаций Дамблдора. Он допускал, что знал уже довольно много о планах Ордена, и если Тёмный Лорд окончательно сломает защиту его сознания, то результат будет катастрофичен. Перспектива знать ещё больше пугала его.
Дамблдор протянул к нему открытые ладони, умоляя, но за кого или за что — Северус не мог представить.
— Я готов рискнуть. Я верю, что мы наконец близки к развязке. Гарри должен научиться этому, и мисс Грейнджер любезно предложила нам вариант того, как это можно сделать. Будет ли она использовать защитные чары — это другой вопрос, — он открыл рот, будто хотел сказать что-то ещё, но потом вновь сомкнул губы, погрузившись в раздумья. Северусу показалось, что он хочет напомнить про то, что Поттер увидел некое воспоминание не с помощью защитных чар, а используя омут.
Он начал в ярости ходить по кабинету. Конечно, омут памяти не был надёжным способом хранения воспоминаний, но он выучил уже свой урок и, конечно же, не держал омут там, где мисс Грейнджер или любой другой из компании Поттера мог бы погрузиться в него, когда им вздумается. «Давайте-ка глянем, что скрывает наш старый Нюнчик», — представились ему слова Поттера. Стыдно стало лишь от одной мысли, что он это всё видел, от осознания, что он, должно быть, радостно делился этими новостями со всеми своими дружками в Гриффиндоре… или даже если только с Грейнджер и Уизли. Гад ползучий. Паршивец.
— Альбус, пожалуйста, — произнёс он отчаянно, но Дамблдор только вздохнул.
— Это абсолютно невозможно, — произнёс он, подняв здоровую руку, тем самым предотвращая любые возражения. — И сейчас, Северус, думаю, пора отпустить мисс Грейнджер на завтрак. Идти на первый урок с пустым желудком точно не пойдёт ей на пользу, — он взглянул на Северуса. — Я надеюсь, что вы сможете подобрать время для занятий, которое будет удобно и вам, и мисс Грейнджер.
— Да, директор, — ответил Северус сквозь зубы.
— Превосходно. А сейчас надо поспешить. Судя по вашему виду, вам тоже не помешает позавтракать, мой мальчик, — Дамблдор улыбнулся и открыл дверь кабинета.
Снейп вышел. Его желудок был словно наполнен свинцом, а от мыслей о завтраке подташнивало. Он коротко кивнул, перед тем как развернуться и позволить каменной спиральной лестнице начать медленно спускаться вниз.
* * *
Гермиона подпрыгнула от неожиданности, когда каменная горгулья отодвинулась в сторону, позволяя профессору Снейпу выйти в коридор.
Прижимая учебник по защите к груди, она с опаской смотрела на профессора, пытаясь увидеть хоть какие-либо знаки, указывающие на итог разговора с директором. Снейп был взбешён. Она с тревогой отметила, как его губы были плотно сжаты, а глаза горели. Он повернулся к ней спиной и уставился в стену, стоя какое-то время абсолютно неподвижно и то сжимая, то разжимая кулаки. Он вообще не смотрел в её сторону.
— Профессор? — нерешительно обратилась она, когда он так и не повернулся к ней. — Сэр… Вы в порядке?
— Да, мисс Грейнджер, — с трудом произнёс он. Она услышала, как он вздохнул. После чего он повернулся к ней, его лицо было абсолютно непроницаемым.
— Директор попросил, чтобы вы сейчас же пошли на завтрак, как прилежная ученица Гриффиндора, — язвительно произнёс он. — Но прежде, чем вы пойдёте в Большой зал, мне нужно назначить время для наших занятий, — его голос стал более тихим, а взглядом он быстро окинул холл. — Для наших… дополнительных занятий по защите, — его глаза сузились, не допуская никаких возражений.
— Да, конечно, — произнесла она, желая, чтобы сердце перестало стучать, словно молот, каждый раз, когда он сердился на неё. Если он имел в виду то, о чём она думала, то тогда её сердцу придётся несладко. Он ни разу не удостоил её взглядом, лишённым недовольства. Она почувствовала, как жар пошёл вверх по её шее, к щекам. Они оба знали, она была в этом уверена, что новость о том, что она дополнительно занимается зельеварением, вызовет подозрения. Но вот в том, что она взяла дополнительные занятия со Снейпом по защите, никто сомневаться не будет. По крайней мере, он не использует слово «исправительные», от которого она сгорела бы от стыда.
— Я свободен завтра вечером после ужина, — произнёс Снейп. — Приходите ко мне в кабинет.
Он так стремительно понёсся по коридору, что его мантия и неопрятные волосы вздымались от встречного потока воздуха.
Она вздохнула. Было бы наивно надеяться на то, что он спросит, какое время подходит ей. Гермиона ещё сильнее прижала к себе книгу и ухмыльнулась: она собиралась учиться окклюменции.
Решив не обращать внимания на остатки не ушедшей до конца тревоги, Гермиона взяла свою школьную сумку и торопливо пошла в сторону Большого зала, где её ждали тарелка с тостами и чашечка очень-очень крепкого чая.
