— Следующие несколько лет прошли для меня и моей новой семьи хоть и очень интересно, но спокойно. Родители занимались нами и работали, мы с братьями учились в маггловской школе, и я впервые позволил себе побыть просто ребенком. Ну, во всяком случае, гораздо больше ребенком, чем когда бы то ни было до того. Полностью жить той жизнью, которой живут обычные дети у меня не получилось, но часть того, чего я был лишен в прошлом, с помощью приемных родителей, все-таки удалось восполнить. Я смог позволить себе творить обычные детские шалости, быть немножко разгильдяем, беззаботно играть… За долгие годы рядом со мной вновь появились люди, которым я научился доверять. Притом, не как боевым товарищам и друзьям, а как старшим, — я улыбнулся, вспоминая те ощущения, которые испытывал, находясь рядом с отцом и матушкой. — Впервые я чувствовал себя частью семьи. Защищенно. Надежно. Тепло и уютно. Меня любили. Обо мне заботились. Меня журили. И даже то, что периодически меня отчитывали, ничуть не портило картины: я понимал, что родители правы и ругают не из-за того, что боятся меня или хотят меня обидеть, а потому, что действительно переволновались из-за очередной моей проказы.
Родители никак не показывали своего беспокойства, но я знал, что они очень переживают по поводу того дня, в который мне предстояло отправиться в Хогвартс. И чем ближе становился этот день, тем сложнее было им скрывать свои чувства.
Письмо из школы пришло совой. Технически, я мог на него ответить: любая из малфойских сов запросто доставила бы мой ответ, вот только по роли, которую я играл, этого нельзя было делать. Вследствие этого, через три дня после прихода письма, в доме на Тисовой улице появился профессор Снейп.
Исходно, Дамблдор собирался послать за мной Хагрида, но Северус сумел очень ненавязчиво, и не вызывая подозрений, намекнуть, что тот бы еще кошку Филча послал за учеником, являющимся по совместительству героем магического мира. Директор подумал-подумал и, видимо, решив, что инициатива наказуема, послал за мной Снейпа.
Мы с ним прогулялись по Косой Аллее, закупая все необходимое к школе. Он, играя привычную для всех окружающих роль, шипел и периодически плевался ядом. Я, в свою очередь, играя роль, вертел головой, громко восхищался и старался как можно убедительнее изображать, что впервые в жизни вижу такие чудеса. К Олливандеру мы зашли в самую последнюю очередь и тот, после того, как я перебрал с полсотни волшебных палочек, ни одна из которых мне не подошла, продал мне волшебную палочку из остролиста, с сердцевиной из пера феникса, весьма недвусмысленно поведав, что она является как бы близнецом палочки Того-Кого-Нельзя-Называть. Вид у старого мастера был при этом такой, будто он доверяет мне страшную тайну и одновременно с этим мне показалось, что этой таинственностью Олливандер пытается замаскировать вину.
Не знаю, чего было больше: мнительности или наблюдательности, но то, что эта проданная мне палочка, подходила не идеально — было фактом, как и то, что именно ее мне и продали, как будто не увидев, что она не совсем та, что нужна. В общем, повинуясь смутным ощущениям, первым, что мы с Северусом сделали оказавшись дома, была проверка приобретения на предмет наложенных на него чар.
Разочарованными мы не остались: помимо штатной и обычной министерской следилки за колдовством несовершеннолетних, на остролистовой палочке было столько чар, что мы даже удивились. Просто выжечь все это “богатство” было невозможно: тот, кто его наложил, узнал бы об этом и наверняка предпринял бы меры. Вот только какие — было непонятно. Поэтому, мы сложили артефакт в коробочку и отправились в Германию к тому мастеру, у которого покупали для меня незарегистрированную палочку. Тот поцокал языком, выслушал задачу и принялся колдовать над нашей покупкой. В итоге, он снял с нее все лишние чары, перевесив их на деревяшку без сердцевины, а потом создал вокруг палочки, предназначенной для героя, сеть иллюзорных чар, изображающих те, что были на нее наложены. Таким образом, если бы кто-то не особо пристально всмотрелся в обезвреженную палочку, он не понял бы, что видит иллюзорные плетения заклинаний, а вовсе не настоящие.
— Иллюзия заклинаний? — удивленно переспросил Скорпиус. — Я, кажется, где-то читал, что такое теоретически возможно, но тебе, похоже, повезло встретить мастера в этой области?
— Я знаком с мастером Хагемейром еще с тех времен, как был Томом Реддлом. Тогда я продал ему некоторое количество довольно редких ингредиентов, годных для создания палочек, он тоже кое-что для меня сделал, ну, в общем, знакомство из шапочного постепенно стало довольно близким, хотя и осталось в рамках деловых отношений. Но их оказалось достаточно, чтобы он согласился проделать то, что он сотворил с проданной мне волшебной палочкой, и сохранить эти манипуляции в тайне, — ответил я. — К счастью, остролистовая палочка оказалась единственным сомнительным предметом и, после того, как она прекратила представлять из себя угрозу мне и нашим планам, я посчитал, что полностью готов к поездке в школу.
Я ненадолго прикрыл глаза, вспоминая ту свою поездку в Хогвартс. Она была весьма и весьма интересной, и очень отличалась от всех других, как до, так и после того.
— Как попасть на платформу девять и три четверти мне объяснять было не нужно, поэтому, попрощавшись с довезшими меня до вокзала родителями, я без труда преодолел разделяющий барьер и оказался на платформе, постепенно заполняющейся отъезжающими детьми и провожающими их родителями. Студенты шумно приветствовали друг друга, а первачки, особенно магглокровки, смотрели на все большими круглыми глазами. Я же… я пытался навскидку определить будущих врагов и друзей, с одной стороны, а с другой старался быть как можно незаметнее, чтобы иметь возможность наблюдать за всем со стороны, а не стать эпицентром чего-нибудь. Плюс мне нужно было держаться в роли, которую я представлял довольно смутно: воспитан магглами, по косвенным данным — в довольно суровых условиях. Ничего не знаю, ни с кем не знаком, всему удивляюсь и все в таком духе.
Мы долго вычисляли тот образ, которому мне предстояло соответствовать, используя в качестве источника информации прессу и немногочисленные обмолвки Дамблдора. Цельной картины у нас не получалось, вот хоть убейся, но я решил быть тихим и скромным. Во всяком случае, поначалу. Оделся я по-маггловски. Не богато, но чистенько, а главное — удобно. Мой школьный сундук был вполне обычным. В целом, я выглядел как вполне обыкновенный первокурсник, ну, разве что, был несколько лохматее всех прочих, но не более того.
Когда объявили погрузку, я втащил свой сундук в вагон, занял первое попавшееся свободное купе и, усевшись около окна, достал книжку и приготовился ждать. Честно сказать, чего именно жду, я тогда не знал, но интуиция мне подсказывала - что-то должно произойти уже на пути в школу. Она меня не подвела: в мое купе ввалился рыжий растрепанный мальчишка, одетый в какие-то обноски. С первого взгляда было видно, чей это сын, а обладая этим знанием, нетрудно было догадаться, что может принести такое соседство. Впрочем, явного повода выставить его из купе у меня не было, поэтому, я уткнулся в книгу, сделав вид, что полностью поглощен чтением.
Мой сосед, как и ожидалось, оказался довольно беспокойным. Он ерзал, вздыхал, пыхтел, покашливал и всячески старался привлечь мое внимание к своей персоне. Ему было скучно и он надеялся, что я его развлеку, а я вовсе не желал становиться для него лекарством от безделья и упорно продолжал читать. Наконец, он не выдержал, и, поднявшись со своего места, вышел из купе, куда-то отправившись и дав мне таким образом перевести дух. Оказалось, что все его попытки обратить на себя внимание, меня безумно раздражают и сдерживаться было очень непросто.
Следующим событием стали рыжие и одинаковые с лица старшекурсники, носившиеся по вагону и громко вещавшие о том, что они — гриффиндорцы, а их факультет — самый крутой факультет в школе. Их действия настолько напоминали агрессивную рекламу, что было даже удивительно: неужели на такие простые трюки кто-то всерьез может купиться?! Впрочем, подумав, я осознал, что да. Может. Притом, довольно легко. Просто для этого нужны определенные обстоятельства. Например, выбитость из колеи малышни — вполне подходящая почва для того, чтобы они действительно захотели попасть именно на гриффиндор, а не на какой-либо другой факультет. Это у меня было представление о том, куда бы я хотел распределиться и немалый жизненный опыт, а каково настоящим маленьким детям, если к их общей растерянности подмешать еще и такой метод давления?
Рыжие носились по вагону довольно долго, но все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и их импровизированное шоу, сменившись относительной тишиной. Мой беспокойный рыжий сосед, к счастью, все еще где-то пропадал, что дало мне возможность собраться с мыслями, а потом я погрузился в чтение книги, которую все еще держал в руках. Это занятие настолько увлекло меня, что я не услышал звука открывающейся двери купе.
— Привет. А что ты читаешь? — звонкий девичий голос раздался столь неожиданно, что я вздрогнул и чуть не выронил книгу. Молча я поднял взгляд на девочку, задавшую мне вопрос.
Небольшого роста, чуть вздернутый носик, красивого орехового оттенка глаза, в которых прямо-таки плескалось любопытство. Она смотрела не сколько на меня, сколько на мою книгу, а я разглядывал ее, отметив почему-то взлохмаченные не хуже, чем у меня самого волосы и мучительно пытался понять какой именно ответ будет правильным. Ссориться с кем бы то ни было, даже не доехав до Хогвартса, не входило в мои планы. Поэтому, отшивать в резкой форме любопытную девчонку было неправильным ходом, хотя ее бесцеремонность именно это желание и вызвала. Она явно собралась спросить что-то еще, но я молча показал ей обложку тома от которого она меня отвлекла и в следующий миг уже наслаждался выражением ее лица.
— Толкиен? — удивленно воскликнула она. — Но это ведь не магическая книга!
— И что? — поинтересовался я. — Можно подумать, что если я волшебник, так я должен читать только магические книги.
— Но ведь там столько интересного! — похоже, моя собеседница была действительно уверена в том, что все волшебники должны читать сугубо магические книжки.
— Властелин колец тоже интересное произведение, — пожал плечами я. — Неужели ты всерьез думаешь, что хорошие книги пишут только колдуны?
— Нет, но… — девочка смутилась и явно попыталась найти какие-нибудь аргументы в пользу чтения именно магической литературы.
— Ну, а раз так, то нет причин читать исключительно волшебные книжки, — высказался я.
— Толкиена можно почитать и дома, — наконец нашлась девочка.
— Верно, — согласился я. Моя собеседница явно была магглорожденной и, судя по тому, как она заинтересовалась моим чтивом, с большим уважением относилась к печатному слову. — Но есть одна проблема: у меня нет волшебных книг, за исключением учебников. А их я уже прочел, — терпеливо объяснил я.
— О! — с восторгом и некоторым удивлением в голосе, воскликнула моя собеседница. — Я тоже прочла все учебники, а еще… — и девочка принялась перечислять названия книг, которые прочитала. Их оказалось довольно много, что заставило меня несколько серьезнее отнестись к этой девчонке. Настолько серьезнее, что я даже решил несколько сократить дистанцию между нами.
— Меня зовут Гарольд Поттер. А тебя? — поинтересовался я и через несколько секунд был буквально ошарашен реакцией на мое имя.
— Поттер? — переспросила она растерянно. Потом лицо девочки приобрело настолько ошарашенное выражение, что мне показалось, что она рискует задохнуться.
— Поттер, — как можно спокойнее подтвердил я, откладывая в сторону томик Толкиена. — И что в моей фамилии тебя столь поразило?
— Ты ведь… Ты Мальчик-Который-Выжил?! — выпалила так до сих пор не представившаяся девочка, вытаращившись на меня.
— Ну, я совершенно определенно жив, — пожалуй, подобная реакция была первым, что выбило меня из колеи за многие годы. Я просто не знал что ей ответить. Да, формально я являлся тем самым мальчиком, о котором она говорила, но в то же время — я им совершенно не был.
— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — видимо, вспомнив о воспитании, сообщила свое имя моя новая знакомая и ее щеки покрылись румянцем. — Извини, что я так… Это… — она мучительно подбирала слова, а я думал, что она первая, но далеко не последняя, кто так среагирует на мое имя, и идея поездки в Хогвартс стала вдруг куда менее привлекательной, чем казалась, пока я находился дома или у Малфоев. — Это просто очень неожиданно! Я читала о тебе в книгах и… Как-то не думала, что могу встретиться лично с человеком, о котором в них написано.
— Очень приятно, — ответил я ей. — Видимо, ты очень любишь читать? — спросил я просто для того, чтобы не молчать.
— Да! Очень! — с жаром отозвалась Гермиона, явно обрадовавшись предложенной теме.
Постепенно возникшая неловкость прошла и оказалось, что мне может быть даже интересно со сверстницей. До этого большая часть моих ровесников казалась мне непроходимыми тупицами. Исключение составляли только мои сводные братья и, пожалуй, Драко Малфой, но они были своими. Другие же дети вызывали у меня лишь раздражение. С ними постоянно приходилось напоминать себе, что я выгляжу ребенком и вести себя должен соответственно. С Гермионой можно было чуть-чуть расслабиться и позволить себе минимум привычного театра.
— На какой факультет ты хочешь попасть? — в какой-то момент поинтересовался я, решив проверить свою мысль о навязчивой рекламе имени семейства Уизли.
— На Гриффиндор, — ни секунды не задумавшись, ответила Гермиона и попыталась рассказать мне о том, какой это замечательный выбор.
— Но почему именно туда? — прервал я ее.
— А куда еще? — непонимающе переспросила она. — В Слизерине учатся все темные маги…
— В Хогвартсе целых четыре факультета, — возразил я. — Да и в истории магической Британии известны Темные Лорды — выходцы с Гриффиндора. Так что это — не аргумент.
Гермиона задумалась, а я сидел и с интересом разглядывал как по мере размышлений меняется выражение ее лица.
— Разве у учащихся есть выбор куда попасть? — наконец, спросила она.
— Говорят, что шляпу можно попросить… Я бы на твоем месте стремился в Райвенкло. Ты настолько любишь учиться, что, на мой вкус, тебе там самое место.
Нашу беседу прервал звук открывающейся двери купе. Я напрягся, думая, что это вернулся Уизли, но, увидев на пороге Драко Малфоя, выдохнул с облегчением.
— Общаетесь? — поинтересовался тот, входя в купе. — Гарольд, представишь меня своей спутнице?
— Конечно, — улыбнувшись, ответил я и, встав со своего места, церемонно произнес: — Гермиона, позволь представить: Драко Малфой, наследник рода Малфой.
Драко вежливо наклонил голову, а Гермиона смутилась и с беспокойством поглядела на меня, словно бы ожидая подсказки.
— Драко, — продолжил я, — Это — Гермиона Грейнджер, прошу любить и жаловать.
— Очень приятно, мисс Грейнджер, — произнес Малфой, в свою очередь, поглядев на меня. В его взгляде читался вопрос: что я нашел в этой девчонке?
— Мы разговаривали о распределении на факультеты, — сообщил я, плюхнувшись обратно на свое место.
За то время, что я провел, общаясь с Гермионой, я понял: эта девочка мне интересна. Настолько упорядоченный разум в столь юном возрасте — довольно редкое явление, а умные люди мне всегда нравились. Конечно, знания у девочки были весьма поверхностными и разрозненными, но она обладала практически фотографической памятью, любопытством и уже была способна анализировать ту информацию, которую получила. Поэтому, я твердо решил, что продолжу с ней знакомство и лучше будет, если они с Драко найдут общий язык.
— Я буду учиться на Слизерине, — уверенно заявил Малфой и расположился напротив Гермионы. — Там учились мои родители.
— Мои родители учились в университете королевы Марии* на врачей. Они не волшебники, — сообщила ему девочка. — Я хотела в Гриффиндор, но Гарольд утверждает, что мое место в Райвенкло.
— В этом университете есть и магическое отделение. На нем училась моя мама, когда закончила Хогвартс. У нее дар снимать самые сложные и темные проклятья и, хоть она и не ходит каждый день на работу, довольно часто консультирует пациентов волшебных больниц, — поделился Драко. Информация о семье была довольно личной, но делясь ею Малфой дал мне понять, что уловил мое желание и готов сотрудничать с нашей новой знакомой, несмотря на ее статус и кровь.
За те годы, что я регулярно появлялся в доме родителей Драко, мы успели с ним довольно коротко сойтись. Да, он был ребенком, но… Воспитание давало о себе знать. Он понимал, что такое субординация и четко ее соблюдал, а в этой иерархической лестнице я, будучи даже чуть младше него, стоял выше его отца — лорда и главы рода. Сам Драко был всего лишь наследником, что автоматически делало его моим подчиненным(Странно. Даже если при Драко старший Малфой называл Гарри Лордом Поттером, едва ли это говорило о том, что Люциус является вассалом - обычное формальное общение равных по статусу Тем более это не давало повода Драко отождествлять Поттера с Риддлом)). Я не пользовался своей властью и привилегиями, но специфически воспринимающий мир и свое положение в нем Малфой, и без специальных команд понимал: если высший по положению заинтересовался кем-то то это, скорее всего, не блажь и к этому человеку стоит присмотреться внимательнее.
— А почему Гарольд подумал, что ваше место в Райвенкло? — вежливо, но очень дружелюбным тоном поинтересовался Драко. Он разглядывал Гермиону очень внимательно, хотя и старался это делать как можно незаметнее и непринужденнее.
— Мне нравится учиться, — пожала плечами девочка. — Я очень люблю читать…
— Еще у Гермионы отличная память и мне показалось, что она способна анализировать и систематизировать то, что узнала, — вклинился в разговор я, с одной стороны делая комплимент своей новой знакомой, а с другой объясняя Малфою что именно в этой девочке привлекло мое внимание.
— Если так, Гарольд прав, — кивнул Драко, выслушав ее и меня. — Шляпа распределяет на факультет Ровены тех, кто может стать исследователем и ученым, а люди с такими умениями, как у вас, мисс Грейнджер, не часто встречаются.
Гермиона опять смутилась, вот только было непонятно почему: то ли столь официальное обращение из уст сверстника сыграло свою роль, то ли то, что Малфой столь недвусмысленно поддержал меня, то ли от того, что ей сделали очередной комплимент. В любом случае, теперь у меня была некоторая надежда на то, что таланты этой девочки получат шанс развиться максимально. Декан Райвенкло — профессор Флитвик — очень заботился о развитии способностей своих подопечных, о чем не раз и не два рассказывал Северус.
Некоторое время разговор вращался вокруг темы распределения на факультеты в частности, и устройстве магического образования в целом. Мы с Гермионой задавали Драко вопросы, а тот чинно и обстоятельно отвечал. От меня вопросов было не много и задавал я их лишь проформы ради, но Гермионе было действительно интересно и она впитывала получаемую информацию словно губка. А я все ждал когда всплывет вопрос о том, где и как мы познакомились с Малфоем и радовался, что придумал ответ на него заранее. Постепенно обстановка в купе стала непринужденной, Гермиона попросила Драко обращаться к ней менее официально и тот спокойно перешел к неформальному обращению, что стало для меня своего рода сигналом: Малфой оценил мою находку по достоинству и признал ее потенциальную полезность.
В какой-то момент вопрос, которого я ожидал, был задан и я совершенно спокойно ответил:
— В магазине мадам Малкин, когда покупал мантии для школы. Ты ведь представляешь себе мои ощущения от попадания в магический мир? А тут Драко… Вежливый, приветливый и не пытающийся со мной подружиться, увидев знаменитый шрам на моем лбу.
— Шрам? — удивилась Гермиона. Раз она читала обо мне в книгах, то уж о чем, о чем, а об этой эпической отметине должна была знать.
— Ну, да, — кивнул я. — В виде молнии. Мне не понравилось, как на меня все пялятся и я попросил декана Слизерина, который сопровождал меня в Косой Аллее, помочь его как-нибудь, если не убрать, то хотя бы замаскировать. Профессор Снейп, через несколько дней после нашего похода, принес баночку с какой-то мазью. Она маскирует эту отметину и теперь каждый встречный не пытается пожимать мне руку, не лезет обниматься и не рассказывает какой я великий герой.
— Здорово! — восхитилась девочка, а я мысленно выдохнул. Очередной узкий момент был благополучно преодолен и, похоже, мой ответ полностью удовлетворил въедливую Гермиону.
Драко посидел еще какое-то время, а потом ушел, впрочем, пообещав вернуться и пообедать с нами. Мы с Гермионой спокойно болтали, легко находя общие темы, но вскорости идиллия была нарушена явлением Уизли, о котором я как-то даже подзабыл.
— Я обошел весь поезд, — сообщил он, плюхаясь на свободное место, — но его так и не нашел!
— Кого? — спросила Гермиона, на наличие в купе которой, похоже, рыжий даже не обратил внимание.
— Гарри Поттера! — ответил Уизли. — Мама говорила, что он поедет в Хогвартс в этом году, и мы с ним подружимся, а его нигде нет.
Услышав это я нахмурился: выходило, что это рыжее недоразумение готовили в друзья национальному герою. Очень мило. Вот только меня это совершенно не устраивало. Я достаточно знал о семействе Уизли, чтобы держаться от них как можно дальше. Мало того, что Уизли были предателями крови, так еще и все старшее поколение этой семьи, включая двоих старших сыновей, были ярыми сторонниками Дамблдора.
Гермиона растерянно поглядела на меня, но, увидев выражение моего лица, догадалась, что я не больно-то спешу раскрыть инкогнито, промолчала. Рыжий же, решив, что обрел благодарную слушательницу, принялся вещать о том, что он всю свою жизнь мечтал познакомиться с Гарри Поттером и жаждет стать его лучшим другом. Из этого потока сознания мне удалось вычленить несколько основных моментов: во-первых, всю жизнь, сколько Рон себя помнил, ему внушали, что он станет другом национального героя и это внушение таки дало плоды — мальчишка искренне считал эту идею своей и действительно жаждал ее воплотить в жизнь. Во-вторых, стало совершенно очевидно, что этот Уизли рос, если не как трава в поле, то как-то очень близко к тому. К одиннадцати годам, у него не проявилось каких-либо особых талантов, он не магической силой, его мало что интересовало, кроме еды, квиддича и, каким-то загадочным образом затесавшихся в этот незатейливый список — шахмат. В общем, слушая его, я понимал, что как бы не распланировал жизнь Гарри Поттера великий Светлый — Рон Уизли ни при каких условиях не войдет в круг моего общения. Ну, разве что, в качестве подопытного кролика или боксерской груши. Терпеть рядом с собой настолько неприятную личность было выше моих сил, даже несмотря на понимание того, что это может нарушить планы Дамблдора и, как следствие, не позволит мне что-то полезное разузнать.
Прикидывая, чем может обернуться мой отказ дружить с Уизли, я настолько погрузился в себя, что попросту не слышал большей части его нытья, а вернуться к реальности меня заставила Гермиона.
— Тут привезли сладости, — сообщила она, прикоснувшись к моему плечу. — Ты что-нибудь хочешь купить?
Я кивнул и, вынув из кармана несколько монет, вышел из купе. Волшебные сладости не были мне в новинку и поэтому я спокойно купил несколько видов конфет и пирожных, ориентируясь на свой вкус и памятуя о том, что больше всего нравится Драко. Гермиона с интересом оглядывала содержимое тележки, но вид некоторых вкусностей вызывал в ней скорее опасения, чем желание попробовать, но, видя, что я приобрел пирожные, которые нетерпеливо подпрыгивали в коробке и меняли свой цвет, девочка решилась и достала кошелек.
Мы вернулись в купе и выгрузили все наши покупки на стол. Оказалось, что их столько, что они едва там поместились. Рон, сидевший демонстративно уставившись в окно, делал вид, что ему все фиолетово, но когда Гермиона предложила ему угощаться, набросился на сладкое так, словно ничего слаще морковки ему от роду не перепадало.
Рон… хм… ел, а мы с Гермионой, иногда переглядываясь, молча сидели напротив него. Я прикидывал, что будет, если Уизли сожрет все, что мы купили? А девочка из хорошей семьи, походу, просто впала в ступор, наблюдая полное отсутствие манер.
— А на какой факультет ты хочешь попасть? — в какой-то момент поинтересовалась Гермиона у активно жующего Рона.
— На Гриффиндор! — ничуть не заботясь о том, что из его набитого рта выпадают кусочки пищи, ответил тот. Девочка умудрилась не поморщиться, наблюдая эту картину, но быстро глянула на меня, а я постарался изобразить на своем лице все, что я думаю о манерах Уизли. — Это самый лучший факультет! — продолжил Рон, дожевав очередное пирожное и хватаясь за новое. Далее последовала пространная лекция на тему того, чем же именно Гриффиндор так хорош.
Судя по выражению лица Гермионы, она была не рада, что задала рыжему вопрос, а я тихо радовался: моя новая знакомая умна. Во всяком случае, у нее хватит мозгов прикинуть, что если она попадет на один факультет с Уизли, то ей семь следующих лет придется наблюдать пожирания еды в его исполнении. Был бы я ею, одного этого мне хватило бы, чтобы жаждать распределения куда угодно, только не на тот факультет, куда попадет Уизли.
Рон, рассказывая о прелестях львиного факультета, пошел по третьему кругу и это заставило меня задуматься. Что-то в его поведении было не так. Непонятно что. Но… Интуиция, которой я привык доверять, подсказывала мне, что тут не все так просто, как кажется на первый взгляд. Да, бывают совершенно невоспитанные люди. Да, бывают полные идиоты. В конце-концов — у всех свои недостатки, но все-таки в Роне было нечто, кажущееся искусственным. Проверить свою догадку сразу я не мог: и легенда не позволяла, и не настолько филигранно я еще мог контролировать свою магию, чтобы затевать такие эксперименты, поэтому поставил себе заметочку — попросить Северуса проверить рыжего. Вдруг, что-то этакое найдется и, возможно, даже окажется небезынтересным.
Мое терпение было уже на исходе, когда дверь нашего купе отворилась и на пороге появился Драко. Он, как и обещал, собирался отобедать с нами и вернулся, держа в руках корзинку с провизией, собранной заботливыми домовиками наследнику рода в дальнюю дорогу.
— А этот что тут забыл?! — взвыл все еще продолжавший жрать Рон, окатывая не ожидавшего ничего подобного Малфоя прямо-таки фонтаном недопережеванных сладостей. — Это же будущий слизень!
Следующие несколько минут были, пожалуй, были одними из самых шумных в моей жизни. Рон вопил как потерпевший, а Драко взирал на него со спокойствием олимпийского божества, чем, естественно, распалял оппонента все больше и больше. Уизли стал ярко красного цвета, в глазах полыхала настоящая ненависть и то, что он, исчерпав довольно убогий список ругательств, полезет драться — было очевидно, впрочем, как и то, что я не позволю ему причинить вред никому из присутствующих. Малфоя я должен был защищать, вследствие своего статуса, Гермиону не дал бы в обиду просто потому, что она девочка и вообще не при делах, ну и на все это наложилось накопившееся желание хорошенько дать по голове рыжему недоразумению. Не долго думая, я обезвредил Уизли, наложив на него пару заклинаний, а потом мы с Драко, найдя свободное купе, перетащили обездвиженного, и наконец-то молчащего Рона, туда.
— Ты все еще жаждешь попасть на Гриффиндор? — не без ехидства поинтересовался я у Гермионы, когда мы с Малфоем вернулись в наше купе. Девочка отрицательно помотала головой.
— А с ним ничего плохого не случится? — спросила Гермиона, а потом ее глаза сделались совсем круглыми: — И… что ты с ним сделал? Тебе за это ничего не будет?
— С ним — не случится, — спокойно ответил я. — Я просто обездвижил его и наложил заглушку, чтобы не орал словно баньши. Это совсем не сложные заклинания и освоить их может даже первокурсник. И нет, мне за это ничего не будет: формально — я не нарушил никаких правил.
— Но ведь колдовать несовершеннолетним волшебникам вне Хогвартса нельзя, — возразила девочка, явно уделившая внимание разнообразным правилам, которыми регламентируется жизнь ученика школы чародейства и волшебства.
— Нельзя колдовать, во-первых, студентам Хогвартса. Я таковым еще не являюсь. Во-вторых, на каникулах. Так как я еще даже не учусь в школе, речи о каникулах не идет. В-третьих, в присутствии магглов. Ты тут хоть одного видишь? — Гермиона замотала головой, а я ухмыльнулся.
— Во всем есть границы применимости и нюансы, — подал голос Драко. — Гарольд просто воспользовался правилом: что не запрещено — разрешено, и не более того.
Гермиона задумалась, а Малфой, потеснив недоеденные Уизли сладости и избавившись от раскиданных им оберток, водрузил на стол принесенную корзину с обедом.
— Мисс Грейнджер, побудьте хозяйкой, — вежливо обратился он к девочке. — Накормите мужчин обедом.
— О! — воскликнула Гермиона и, вскочив со своего места, ринулась к выходу из купе. — Мне мама напекла в дорогу пирожков и купила сок. Я сейчас вернусь! — пообещала она, убегая.
— Вот они! Женщины! — патетически воскликнул Малфой, падая на сидение и закатывая глаза.
— Да ладно тебе, — пробурчал я. — Хорошая девочка. Воспитанная. Достаточно разумная. По-моему, из нее выйдет толк.
— Так и скажи: она мне нравится, — ехидно прищурившись, предложил Драко.
— Ну и скажу, — ничуть не смущаясь, ответил я.
Мы могли бы довольно долго подкалывать друг друга, но вернулась Гермиона, ведя за собой нескладного полноватого мальчишку, который при виде Малфоя побледнел и попытался вырвать свою руку из цепких пальчиков девочки.
— Это Невилл, — сообщила Гермиона. — Он потерял свою жабу, и я пообещала помочь ему, как только мы поедим. А еще он забыл дома то, что приготовила ему в дорогу бабушка, поэтому, если вы не против то, я пригласила его отобедать с нами.
— Невилл Лонгботтом, — чуть заикаясь, и не зная куда деваться, представился мальчик.
Мы с Драко поднялись со своих мест.
— Гарольд, наследник рода Поттеров, — представился я. — Буду рад, если вы разделите с нами трапезу.
Глаза у Невилла слегка округлились, когда он услышал мое имя.
— Драко, наследник рода Малфоев, — церемонно представился Драко, — рад познакомиться с наследником славного и уважаемого рода.
Гермиона же, не обращая внимание на наши расшаркивания, хлопотала вокруг стола, доставая еду из малфоевской корзинки и своего пакета.
— Мальчики, заканчивайте церемонии, — подала она голос, закончив сервировку. — Давайте уже поедим.
— А потом мы с удовольствием поможем найти вашу жабу, наследник Лонгботтом, — предложил я, делая приглашающий жест.
Невилл, окончательно смутившись, уселся на краешек сидения.
Лонгботтомы… Готовясь к отправке в Хогвартс, я тщательно изучил список как преподавателей, так и студентов и представлял с кем именно мне предстоит учиться. При том, изучил не только своих ровесников, но и старших студентов. Про Невиллову родню я знал не много: родители в первой магической войне выступали на стороне Дамблдора и пострадали от действий Лестрейнджей, воспитывался мальчик своей бабушкой, супруг которой умер при неясных обстоятельствах. Отношение Августы Лонгботом к директору Хогвартса и его ордену было неизвестным. Родовыми талантами являлись гербология и магозоология. Отец Невилла, как это ни странно для этого рода, был боевым магом и служил в Аврорате. В общем, ничего особенного, но род был древним и уважаемым, а наследник вполне мог получить характерные для Лонгботомов дары. Знакомый же герболог или магозоолог — полезный в хозяйстве специалист, поэтому я поставил себе пометку к Невиллу приглядеться, а Гермиона обеспечила отличный повод это сделать.
— Можно просто Невилл, — промямлил наследник Лонгботтом, принимая из рук Гермионы сандвич.
_______________________________
*Queen Mary, University of London — государственный исследовательский университет и один из учредительных колледжей федерального Лондонского университета. Это один из крупнейших и престижнейших вузов Великобритании.
