На самом деле Волдеморт и Дамблдор просто играли в обычный маггловский теннис. Гарри Поттер - мячик, Упивающиеся Смертью - ракетка Волдеморта, Орден Феникса - ракетка Дамблдора.
А Снейп кто? А он зритель. Головой - туда-сюда, туда-сюда...
Глава 155. Дуврский берег. Очень вольный перевод )
Мэтью Арнольд
Берег Дувра
Спокойно ночью море.
Сейчас прилив, луна льёт свет,
Наполнив им пролив.
С той стороны Ла-Манша яркий блеск
Уже погас. У скал английских тихий плеск,
Мерцает отсвет, выцветает, из бухты исчезает.
Пойди к окну. Как сладок воздух ночью.
Но там, вдали, за линией прибоя,
Где море сходится с олуненной землёю…
Прислушайся… Бьёт с рокотом и воем
Та галька, что швыряет гневно море.
Сюда, обратно, на скалистый берег,
И снова. И опять… Где тремоло прилива,
На свете нет печальнее мотива.
Века назад Софокл
С эгейских берегов внимая,
Что там ревёт волна, в прилив, печалию полна,
Решил, что вверх и вниз летят людские судьбы,
Гонимы морем безрассудным.
И, сходной думой полны,
Мы наблюдаем северные волны.
Когда-то Море Веры
Как чудный пояс, обнимало мир:
Так полноводно, ярко оно было.
А нынче я отливу грустно внемлю,
Тоскливый гром разносится вдали,
Где бурная волна, там небо без светила,
И кости, обнажающие землю.
Любовь моя! Пребудем же верны
Друг другу. Потому что мир,
Который создан нами,
Наполненный мечтаньями и снами,
Не настоящий. Он отлит жестоко,
Лишён любви, и света, и восторга.
Покоя нет, сочувствия страданьям…
И мы с тобою… Тяжко испытанье:
В темнеющей дали возня… Нет, смертный бой!
Зачем в него мы брошены Судьбой?
Matthew Arnold
Dover Beach
The sea is calm to-night.
The tide is full, the moon lies fair
Upon the straits; - on the French coast the light
Gleams and is gone; the cliffs of England stand,
Glimmering and vast, out in the tranquil bay.
Come to the window, sweet is the night air!
Only, from the long line of spray
Where the sea meets the moon-blanch'd land,
Listen! you hear the grating roar
Of pebbles which the waves draw back, and fling,
At their return, up the high strand,
Begin, and cease, and then again begin,
With tremulous cadence slow, and bring
The eternal note of sadness in.
Sophocles long ago
Heard it on the Aegean, and it brought
Into his mind the turbid ebb and flow
Of human misery; we
Find also in the sound a thought,
Hearing it by this distant northern sea.
The Sea of Faith
Was once, too, at the full, and round earth's shore
Lay like the folds of a bright girdle furl'd.
But now I only hear
Its melancholy, long, withdrawing roar,
Retreating, to the breath
Of the night-wind, down the vast edges drear
And naked shingles of the world.
Ah, love, let us be true
To one another! for the world, which seems
To lie before us like a land of dreams,
So various, so beautiful, so new,
Hath really neither joy, nor love, nor light,
Nor certitude, nor peace, nor help for pain;
And we are here as on a darkling plain
Swept with confused alarms of struggle and flight,
Where ignorant armies clash by night.
