Дик спокойно шел по коридору и никого не трогал, когда его толкнули в спину.
— Перкинс, у тебя вся спина белая! — раздался торжествующий вопль, и сзади радостным чертиком выпрыгнул Джим Поттер, демонстрируя изгвазданную мелом пятерню.
— Ты чего?! — ошалел Дик. — Псих?
Мантия совсем новая, а ее стирать теперь? Черный с него голову снимет!
Поттер радостно взвизгнул и хотел уже что-то сказать, когда над ними нависла грозная тень.
— Что здесь происходит? — резко спросил Черный. Дик с Джимом попятились в разные стороны. — Продолжаете семейные традиции, Поттер? Десять баллов с... — он поморщился, — со Слизерина.
— Но сэр, я же...
— Молчать! Еще два балла за дерзость и пререкания с учителем.
— Но...
— Достаточно. Ступайте.
Джим обиженно пожал плечами и двинулся в сторону Большого зала. Оказавшись у Черного за спиной, он обернулся к Дику, скорчил рожу, очень похожую на гримасу Черного, и покрутил пальцем у виска.
Дик вздохнул.
— Я пойду... сэр? — Черного теперь полагалось звать «сэр» или «профессор».
— Задержись.
Темные глаза сверлили стену где-то у Дика над головой.
— Поттерам нельзя доверять.
— Но... почему?
— Сам поймешь. А пока — запомни.
Дик снова вздохнул и поплелся на обед. На полдороге он вспомнил про мантию, снял ее и рассмотрел. Спина была чистая. Старая школьная шутка: намазать мелом одну руку, а хлопнуть другой. Развели на понты, как маленького...
Слова Черного еще не раз всплывали у него в голове в тот день: и за обедом, и на травологии, и на истории. Доверять Поттерам. Ну, с Джимом-то, положим, он сам разберется, а вот с его отцом... Они летали уже третью неделю, а толку — чуть. То есть, толк, конечно, был: Дик еще побаивался высоты, но метлой управлял уверенно. Но дело-то не в метле! Поттер смотрел по-доброму, на ошибки не ругался, терпеливо объяснял одно и то же по сто раз, временами даже расспрашивал о школьных делах, но о главном — о главном молчал. Порой — на уроках и в Большом зале — Дик ловил на себе заинтересованный взгляд из-под очков, но этим дело и ограничивалось. Никаких рассказов, никаких воспоминаний: пара баек из школьных времен — вот и весь улов. Однажды Дик сам отважился завести разговор о войне и Волдеморте, но ничего, кроме общих фраз, не услышал. Поттер отшутился и быстро перевел разговор на другое, Дик успел только заметить мимолетную гримасу — как будто задели за больное...
Может, и впрямь не стоит ему доверять? Может, он из этих, пустоцветов? Решил чужую славу прикарманить? Но тогда вроде как ему бы, наоборот, о своих подвигах на каждом углу трубить... В общем, мутное это дело, и кому тут верить — непонятно.
~ * ~
Вообще-то я Джима сразу предупредил, чтобы жаловаться по пустякам ко мне не бегал. Нечего. И так всю жизнь у матери с бабкой под крылом — пусть самостоятельность вырабатывает. Другой вопрос, что поговорить я всегда готов. В этот раз, судя по насупленному виду, Джим пришел именно жаловаться. И, возможно, даже не по пустякам.
— Пап, ты меня, конечно, извини, — Джим берет быка за рога, — но этот твой Снейп, по-моему, псих.
— Профессор Снейп, Джим, — поправляю я в лучших традициях Дамблдора.
— Да хоть академик! — мрачно отзывается мое чадо. — Чего он придирается?! Содрал с меня двенадцать баллов ни за что ни про что!
Ну вот, началось. Что-то долго он раскачивался...
— Так-таки ни за что, говоришь? Ты спокойно шел себе по коридору, и тут он налетел и снял с тебя баллы? — уточняю я. Пусть все Снейпы идут лесом, мне ребенка воспитывать надо. Чтоб моих ошибок не повторял.
— Рассказывай, как дело было...
... Вот оно, значит, как, профессор? Гриффиндорцев защищаем? Неужели только ради того, чтобы очередному Поттеру на хвост наступить?
Давешняя дурацкая мысль выпрыгивает из дальнего угла и начинает плясать в голове, демонстрируя одну непристойную позу за другой. Мальчонка бледный, худой, чернявый... Росточком не вышел — ну так что ж вы хотите от позднего ребенка. С кем это вы согрешили, профессор, на старости лет? Неужто магглой не побрезговали? Или бастарда на воспитание в чужой мир с глаз долой?
И ведь как все сходится-то! Десять лет варил себе профессор свои микстурки — горя не знал. И вдруг — срывается с насиженного места, меняет выгодный бизнес на ненавистное ярмо школьного халдея... Ради чего? Любовь к искусству? Не смешите мою метлу! Деньги? Ну да, ставка преподавателя без деканской надбавки супротив дохода от того же волчьего зелья — ха-ха три раза. И — вот ведь совпадение! — в тот же год в школу поступает мальчишка. Темная лошадка по имени Дик Перкинс. И профессор над ребенком — как орлица над орленком. Опекает как наседка, коршуном обидчиков высматривает... Могу себе представить, каково ему было, когда Перкинса в Гриффиндор распределили. Это плоть от плоти-то! Ну Снейп, ну силен...
— Вот что, — говорю я Джиму, который уже истомился по моему праведному гневу. — Баллы с тебя сняли, считай, заслуженно... Стоп! Дай договорить. Ты хотел в Слизерин — так и получай. Где твоя слизеринская хитрость была, когда ты к Снейпу нарывался?
— Я не нарывался, я ж пошутил просто!
— Просто — это у гриффиндорцев! — строго говорю я. — Вот тебе задачка на слизеринистость. Снейп против тебя лично ничего не имеет. Пока, по крайней мере. У него просто аллергия на фамилию «Поттер» — бывает, у меня тоже на пару имен аллергия. Так вот. Сумеешь прокрутиться так, чтоб профессор носа не подточил, чтоб ему придраться было не к чему, — значит, ты у меня настоящий слизеринец. А нет — попрошу у директора Шляпу и перераспределим тебя в Гриффиндор, понял?
Джим поднимает глаза к потолку, что-то прикидывает, ухмыляется и кивает.
— А к Перкинсу не лезь. Чего вы с ним не поделили?
— Да я ж говорю, пошутил. Он нормальный, правда.
— Правда? Тогда иди.
Джим исчезает за дверью, но через пять секунд выглядывает из-за нее.
— Пап, а мы завтра полетаем?
— Полетаем, полетаем, я же обещал. Не проспи только.
— Угу.
Дверь закрывается и тут же открывается снова.
— Пап!
— Что еще?
— А надо говорить не «Снейп», а «профессор Снейп»!
Поднимаю руки.
— Сдаюсь! Уел! Все, брысь отсюда!
Джим фыркает, и удаляющийся топот молодого жеребца свидетельствует о том, что меня оставили наконец в покое.
А жаль, если честно.
~ * ~
На урок Дик опоздал. Минут на десять, ничего особенного, но я успел поизводиться: а ну как обиделся на Джима и теперь не придет.
Пришел. Взлетаем.
Первые полчаса занимаемся почти молча — отрабатываем развороты. Дик, как выяснилось, успел накататься на велосипеде и метлу теперь воспринимает как велосипед на воздушной подушке, которому для разворота нужно футов шесть как минимум. Метла же разворачивается на точке — вокруг оси седока. В результате на каждом развороте Дик ненадолго превращается в юлу... Наконец основной принцип усвоен, и мы начинаем следующее упражнение: «Волны». Для начала небольшие: на подъеме ручка метлы слегка задирается, на спуске — опускается. Основной способ набора высоты, которому учат на первом занятии — вертикальный взлет на горизонтальной метле. Он самый простой, но медленный, а при сильном ветре так вообще не взлетишь — снесет. «Волны» на самом деле — это основа всех свечек и пике. Упражнение кажется легким на первый взгляд, но только пока тангаж у метлы не зашкалит за 45 градусов. Впрочем, до этого пока далеко. Мы кружим с Диком по площадке, плавно поднимаясь и опускаясь. Он помалкивает и явно чем-то озабочен. Пытаюсь начать разговор сам.
— Что-то не ладится, Дик? Может, помочь чем?
— Да нет... — он отворачивается и краснеет.
Непонятный ребенок.
— Джим утром... сглупил. Он не хотел тебя обидеть, просто дурацкая шутка...
— Да ничего! — забывшись, Дик машет рукой, отрываясь от древка, метла тут же виляет, и он судорожно выправляет позицию. Сам. Молодец.
— Ничего, я ж сам нарвался... — он шумно вздыхает. — Ч... мистер Снейп зря его это самое... наказал так сильно.
Отмечаю про себя «мистера Снейпа». Весь школьный персонал, исключая эльфов, нас с Филчем и Хагрида вне уроков, ходит в «профессорах», и ближе к октябрю на «мистеров» первокурсники сбиваются редко. Разве что многолетняя привычка...
— А тебя он не трогает? Профессор Снейп, я хочу сказать. Как у тебя с зельями?
Оценки у него средние: «удовлетворительно», временами «хорошо». Для гриффиндорца в Снейповом классе это блеск, выше были разве что у Гермионы.
— Нормально, — пожимает плечами Дик. — Там сейчас все просто, я такое умею варить.
Ого! А на вид — маггл магглом. Все любопытственней и любопытственней...
— Профессор к тебе не придирается? Помню, когда я учился, гриффиндорцам от него житья не было.
— А вы у него учились? — удивляется Дик.
— Он тут работал... после Первой войны.
Причину ухода я деликатно обхожу, стараясь не скрипеть зубами.
— А... — Дик кивает, снижается и осторожно отпускает правую руку.
Я показываю большой палец.
— Отлично, только держи рукоять свободнее. Расслабь предплечье и локоть опусти.
— Ага, — Дик снова берется за метлу двумя руками и взлетает. По науке: «горкой».
— Он не придирается, — говорит Дик наконец. — Он... ну, следит за мной, типа. Он нам с мамой давно помогает.
— Вам с мамой... — машинально повторяю я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Дик снова краснеет и смотрит вниз.
— Папа... он умер, когда меня еще на свете не было... — он резко разворачивается ко мне. — Его на войне убили.
— Прости, Дик...
Мне неловко под взглядом мальчишки — неожиданно тяжелым, как в первый день.
— Ничего...
Дик не то раздосадован, не то рассержен, он дергает метлу и лепит одну ошибку за другой. Я отпускаю его раньше обычного.
Итак, отец умер невесть когда, а Снейп опекает ребенка и его мать невесть почему... Удобная байка, чтобы скрыть настоящего папашу? Что ж вы врете-то мальчику, а? Мистер Снейп?
<:3~
Дурак, дурак, дурак... — клял себя Дик по дороге в Башню. — Чуть не проговорился...
— Пароль... — зевнула Полная Дама.
— Дурак... — по инерции ляпнул Дик. — Ой... Извините. «Мирмикус».
— Хм... — Дама поджала губы. — А не сказать ли мне профессору Люпину, какие слова употребляют его питомцы? Иди и вымой рот! — она снова зевнула. — С мылом...
Когда дверь закрылась, Дик показал тыльной стороне портрета язык.
«А может, стоило все рассказать?» — подумалось вдруг ему.
