Название: Вне барьеров Пейринг: Чакотай/Тувок Жанр: драма Рейтинг: R Примечание: 1. Действие происходит в таймлайне серии «Искажённый» (Twisted).
2. Написано на ФБ 2014.
— Коммандер, я хочу обратить ваше внимание на то, что капитан Джейнвей склонна соглашаться с моими рекомендациями, — спокойно замечает Тувок.
— Я хочу обратить ваше внимание на то, — отрезает Чакотай жестким металлическим тоном, — что капитан Джейнвей сейчас недееспособна, лейтенант, — он выделяет обращение голосом. — Она не может принять какое-либо решение. А в ее отсутствие кораблем командую я.
Тувок ждет окончания: «Вам ясно?» Он хорошо знает Чакотая и почти видит, как эти слова формируются в его сознании и мозг посылает горящие импульсы голосовым связкам. Но в последний момент глаза Чакотая темнеют, он весь напрягается, зачем-то сдерживая себя, и чуть не скрипит зубами от этого напряжения. И привычная для землян фраза остается непроизнесенной.
Тувок, не сдержавшись, приподнимает бровь. Чакотай криво усмехается: наверняка записал очевидное удивление собеседника на свой счет, решил, что правильно сомневался в готовности главы службы безопасности подчиняться его приказам. Но удивление Тувока не имеет ничего общего с дисциплиной, субординацией и полуофициальным статусом первого офицера «Вояджера».
Тувок хорошо знает Чакотая. Все проведенное с маки́ время он скрупулезно изучал этого человека. Обычная логика: лидер ячейки и должен стать основным объектом внимания агента. Но Чакотай своим поведением и своим образом мыслей отвергал любые логические рамки. Эмоциональный, разумеется, — но удивительно рассудительный, и его эмоции не конфликтуют, а шлифуют, обрамляют разум, словно грани обработанного алмаза, чуть ли не самого твердого минерала в природе, вспыхивают под лучами четко направленного света. Мягкий, порой даже чересчур мягкий для командира корабля — но никто из маки́ и помыслить не мог ослушаться его приказа. Уверенный, твердый — прямая спина, открытый взгляд — и откровенно сомневающийся в миссии террористов. Такие взгляды в Пустошах не высказывают вслух — но Чакотаю нет дела до писаных и неписаных правил.
Тувок, получив доступ к бортовому компьютеру «Вояджера», внимательно изучил данные на всех людей Чакотая, даром что полгода провел в их компании, но в досье на лидера даже не заглянул. Он и так знал, что там написано. Как будто видел своими глазами: споры с адмиралами, открытые высказывания в поддержку террористов — коммандер не мог не осуждать методы, но точно так же он не мог не поддержать цель — и открытое же осуждение соглашения с Кардассией. И, вопреки всякой логике, покинув Звездный флот и присоединившись к маки́, Чакотай остался все тем же — монолитная скала, идеальный сплав разума и эмоций, словно его не раздирают противоречия, словно ему не пришлось делать выбор между рассуждением и чувством.
Вернувшись во флот — пусть даже на полуофициальной основе, — Чакотай снова остался все тем же. Сколько бы Тувок ни напоминал ему в первые дни: «Вы больше не член маки́», — подчеркивая таким образом неподобающую для первого офицера лояльность к нарушающим протокол подчиненным, тот только усмехался знакомо и сжимал губы, удерживая на привязи не столько жесткие слова, сколько привычку объяснять вулканцу тонкости взаимоотношений людей и представителей тех рас, которые «лишены роскоши безэмоционального отношения к происходящему». Тувок не сразу вспомнил о тех давних беседах в Пустошах. И только поймав взгляд Чакотая — знакомый, вопрошающий и обжигающий, — понял смысл этих усмешек, так часто появлявшихся на лице коммандера в первые недели путешествия по дельта-квадранту. А заодно и со смятением понял, что ему не доставало и этого взгляда, и тех давних бесед.
Сейчас по «Вояджеру» гуляет подпространственное искажение, грозящее раздавить корабль, а они с Чакотаем снова играют в гляделки. Известие о том, что Тувок был шпионом, выбило у этого уравновешенного, спокойного человека почву из-под ног, и он больше не верит тому, что видит, не может не видеть в его глазах, жестах, позах. В каждом движении Тувока Чакотай теперь подсознательно ищет скрытый смысл. Но он снова на него смотрит, безмолвно спрашивая совета, как будто монолитный сплав разума и эмоций постепенно перевешивает даже такие мучительные для человека сомнения. И Тувок почти с ужасом ловит себя на мысли, что готов на все, дабы окончательно излечить эту рану. Чего вы хотите, коммандер? Чему вы теперь поверите? Вы игнорируете то, что видите в жестах, вы ищите скрытый смысл в словах, вы закрываете разум. Так чему вы поверите? Есть азбука, которая не оставляет места сомнениям. По крайней мере, для вулканцев, но для землян физическое слияние тоже может стать лишь дополнением к слиянию сознаний. Тувок внутренне усмехается, поняв, что не только готов, но и хочет пойти до конца. Если это поможет. Если помогут прикосновения к обнаженной коже, вскипающая кровь, запах страсти, губы, обхватывающие налитый кровью член, пальцы, пробегающиеся по стволу к головке и обратно, и судорожные движения навстречу друг другу. Возможно там, за пределами всех барьеров, Чакотай, наконец, не просто поймет, но и окончательно поверит: в случившемся не было ничего личного. Несколько парадоксальная мысль, но Чакотай своим поведением и своим образом мыслей отвергает любые логические рамки.
Когда Чакотай, исчерпав все варианты борьбы с аномалией, наконец следует совету Тувока, тот подходит к нему и осторожно замечает:
— Коммандер, я хотел поблагодарить вас за то, что вы приняли мои рекомендации.
Чакотай удивленно распахивает глаза — что бы ни произошло, он по-прежнему знает, что голосу Тувока не свойственная такая осторожность, — а потом задумчиво склоняет голову, будто вслушиваясь во что-то неведомое, и через несколько секунд чуть поводит подбородком, словно отвергая — не благодарность, а именно мелькнувшее в сознании Тувока парадоксальное предложение.
