Ты никак не можешь привыкнуть, что Саша тебе всегда радуется. Это даже слегка неудобно, потому что сам так не умеешь. Иногда жутко хочется сказать ему что-то такое. Но молчишь. Боишься, что потом Саше перестанет быть с тобой интересно.
Ты умудряешься думать про них с Андреем одновременно. Это легко получается. Будто они -- две прямые, а ты -- точка пересечения. Все просто. Как основы геометрии. Жаль только, что Андрей тебя не хочет. Совсем. Иногда из-за этого на тебя накатывает тоска и раздражение. Тем более, что Саша умеет быть только нежным и осторожным, сколько его не доводи и не провоцируй. Понятно, что если Сашу как следует попросить, он все сделает. Но это будет неинтересно. Надо, чтобы он сам догадался.
Саша не догадывается о другом. О том, что ты видишь перед глазами, когда он до тебя дотрагивается. И не только дотрагивается, но и сжимает, трется, проникает, выскальзывает. Что-то осторожно шепчет, когда думает, что ты не слышишь. А потом слегка приобнимает, чтобы ты не упал с дивана. Подушка и белье пахнут им всю ночь. Это отвлекает.
Ты как можно небрежнее узнаешь, что на время следующей маминой командировки Андрей останется с тобой. Ну да, конечно. За тобой ведь надо присматривать. Ты изо всех сил стараешься этому не радоваться. И несколько раз говоришь, что уедешь к Саше на дачу. Мама начинает трындеть про свежий воздух, а Андрей молчит.
Весь вечер ты стараешься ни о чем не думать. Как тогда, с таблетками. Сбрасываешь Сашины звонки и бродишь между балконом и входной дверью. Почти как Блэк. Андрей не удивляется, когда пробует открыть дверь своим ключом. Прежде, чем лязгнуть задвижкой, ты в очередной раз смотришь на себя в зеркало и снимаешь очки. Как будто...
--- Валь, ждешь кого-то?
Наверное, ты зря переодевался. А может, ты слишком внимательно разглядываешь Андрея.
--- Давай я к себе уеду, если так... -- Андрей думает, что у тебя сегодня свидание.
--- Нет. Не надо. Не жду.
Андрей только пожимает плечами и уходит в комнату. Наверное, будет смотреть телевизор и прихлебывать из стакана что-нибудь совсем крепкое. Когда вы с Сашей пробовали в первый раз, то пили коньяк. Теперь ты на него смотреть не можешь. Саша сказал, что он тоже.
Блэк спокойно позволяет закрыть себя в комнате. Ты и раньше так делал, потому что Саша, кажется, до сих пор его побаивается. Ну и зря...
Андрей, действительно, лежит на кровати и щелкает пультом. Ты приближаешься к нему очень медленно. Как будто боишься спугнуть.
Наверное, надо его о чем-то спросить, но ты сам не знаешь, о чем.
И Андрей тоже не знает. Только садится поудобнее, освобождает для тебя место. Вот сейчас, прямо в эту секунду, еще можно затормозить. Рассказать какую-нибудь ерунду или попросить, чтобы он отвез тебя на дачу к Саше, потому что на электричке ехать лень. Или просто ничего не делать. И все будет хорошо.
А ты вместо этого забираешься на диван с ногами и кладешь ладонь Андрею на плечо. И облизываешь губы -- так сильно и тщательно, будто хочешь стереть с них невидимые следы. Так наводят генеральную уборку перед приездом важных гостей.
--- Валя, ты чего? -- он не поворачивает голову, давит на кнопки, пытается выбрать между боевиком и новостями. Потом выключает телевизор вообще и продолжает смотреть на черный экран.
--- Что случилось? Давай, рассказывай, не копайся...
Ты тянешься к его уху. И обхватываешь губами мочку.
--- Вот дурной...
Андрей не успевает сказать слово целиком. Потому что ты запускаешь руку за ворот его старой футболки. Проводишь пальцами по волоскам на груди. Отсюда не видно, но они все седые.
Ухо у Андрея соленое. Ты дотрагиваешься до него языком.
А еще через секунду ты лежишь на полу.
Неправда, что боль не чувствуется сразу. Очень даже наоборот.
--- И собаку успел закрыть. Вот молодец, -- Андрей на секунду выглядывает в коридор. А ты смотришь в потолок, а точнее -- на люстру, увешанную зелеными пластинами. Потом люстру больше не видно -- после первого же удара ты закрываешь лицо ладонью.
--- Башкой хоть иногда думать надо...
Ты никак не можешь понять, что у него в руках. Может быть потому, что тебя никто никогда не бил. Ни ремнем, ни вообще. Только Нонна пару раз звезданула по шее после какого-то родительского собрания, но это такая фигня.
--- Был бы хоть обкурившийся...
Ты не сопротивляешься, только продолжаешь закрывать лицо. Зря ты думал, что такие вещи могут возбуждать. И уж точно зря решил, что без белья -- оно сексуальнее. Оказывается, что больнее. Ты единственный раз произносишь "Андрей, не надо". И тут же жалеешь об этом. Потому что одежда слегка смягчала удары. А теперь и ее нет.
Ты приоткрываешь глаза только на секунду -- когда он перекидывает тебя на кровать. И пытаешься вжаться в покрывало, прикрыться. Да ни хрена. Он тебя разворачивает, упирается кулаком куда-то между лопаток. И уже ничего не говорит, просто хлещет по всему подряд. Рука, плечо, ягодицы. Еще раз, и еще. Оказывается, под коленкой -- это тоже больно. Оно вообще больно.
В какую-то секунду ты слишком сильно дергаешься и задеваешь спрятавшийся в складках покрывала пульт от телевизора. Обхватываешь его поудобнее, чтобы швырнуть им в Андрея, но вместо этого просто врубаешь ящик.
По ТВ-6 идет рекламная заставка какого-то шоу. От громкой музыки вздрагиваете вы оба. Андрей отпускает тебя и садится на пол, поворачивается спиной. И дышит так тяжело, будто это его сейчас избили. А ты пытаешься закутаться в плед и никак не можешь разжать пальцы с пультом. Так и лежишь -- под прикрытием пледа и оглушающим звуком -- как под огнем.
Андрей встает, выдергивает шнур из розетки, опускается обратно. В тишине слышно, как Блэк поскуливает и скребется в твоей комнате.
--- И кому бы ты стучать пошел -- матери или сразу мусорам?
Такое ощущение, что Андрей вообще никогда в жизни ничему не удивляется. Зато удивляешься ты.
--- Зачем стучать?
--- А на хера тебе этот цирк сдался? От большой любви ко мне?
Четверть часа назад ты бы именно так и ответил. А сейчас ты молчишь и пытаешься улечься поудобнее.
--- Ты зачем ко мне полез, уебок?
--- Захотел и полез. Захотел тебя и .... -- ты заглатываешь воздух вместе с пылью, которой пропитался плед. В доме такая жара, а плед теплый, зимний. Кажется, именно он лежал на кровати в тот вечер, когда вы с Сашей пришли сюда после школьного Нового Года. Сейчас ты думаешь о Саше не с привычным раздражением, а с нежностью. Только как он тебя успокоит, если ты ему никогда ни о чем не расскажешь?
--- Тебе одного Сашки мало, что ли?
--- Уже нет, -- ты снова закрываешь глаза.
Андрей молчит так долго, что ты успеваешь слегка задремать. Видимо думает, как вам теперь жить дальше.
--- А ты от мамы не уйдешь?
Если теперь его очередь тебя ненавидеть, то он запросто может это сделать.
--- Я через год поступлю куда-нибудь, и в общежитие... Или вы мне квартиру снимите.
--- Ерунды не городи.
Где-то в коридоре начинает подвывать труба. Саша ждет. Вставать лень. Не нет сил, а именно лень.
Андрей прислушивается к "Рамштайну" и прикуривает. Потом бросает пачку через плечо, тебе. Тем же жестом ты бросаешь Блэку палку. Апорт.
Телефон замолкает.
--- Вроде ты на дачу собирался? Давай звони Саше, уточняй, как к ним ехать.
Теперь тебе в лицо летит телефон. Ты все равно лежишь. Ждешь ответа на свой вопрос. И думаешь одновременно про двух людей -- про маму и про Сашу. И про то, что ты только и умеешь, что делать глупости.
Андрей поднимается и выходит в коридор. На секунду задерживается в дверях.
--- Одевайся.
Потом смотрит на тебя, в упор. Полосует глазами.
--- Еще один такой фокус, и я тебе просто зубы выбью.
Значит, он не уйдет.
Когда ты собираешь с пола одежду, тебе под ноги попадается собачий поводок.
Coda
--- Ну что, насмотрелся? Или тебе еще показать? -- Тальберг, так и не повернувшись к нему лицом, стягивал джинсы.
Шурик поморщился. Сильно, будто ему самому сейчас так врезали.
--- Валь...
--- Давай, смотри! Можешь еще добавить, если хочешь... -- Валька почти орал, но как-то беззвучно, шепотом. Сейчас на нем вообще ничего не было. Только пронзительная полоса татуировки и длинные розовые следы, похожие на порванную велосипедную цепь.
Блэк метался по комнате, наступал лапами на упавшие с раскладушки простыни. С террасы доносился приторно-гнусавый голос какого-то пародиста.
--- Тихо ты... -- Шурик сам не понял, как он сгреб Тальберга в охапку. Просто прижал к себе и не отпускал, ощущая, как валькино сердце стучит где-то у него в ребрах. Или в затылке. --- Валь... это он... из-за чего?
--- Просто поругались, -- Тальберг не вырывался, но и не прижимался. Стоял и дышал Шурику в плечо.
Ну ни хрена себе. Шурик чуть сдвинулся, нашарил ладонью магнитофон. Не свой оставшийся дома "Панасоник", а какое-то непонятное старье, которое когда-то подарили родителям на свадьбу. Кассеты этот динозавр жевал только так, зато радио ловил нормально.
"... ну что ты шаришь глазами,
и как зверушка когтями
скребешь по стеклу..."
--- Валь, а из-за чего? -- Шурик вернул ладонь на то же место.
Тальберг вздрогнул. А потом очень спокойно ответил:
--- Не скажу. Саша, я правда не скажу, можешь обижаться. Можешь даже меня сейчас... Ты только скажи, как на станцию идти.
Вот дурак.
--- Валь... Ну ты чего? Ты только ... Он к тебе полез, да? -- кажется, Шурик слишком сильно вцепился пальцами в валькины плечи. Но Тальберг не дергался.
--- Нет. Вообще ни разу.
--- А чего тогда?
--- Ну я же сказал, что не скажу, -- Тальберг отступил к столу и начал натягивать на себя майку. Переступал босыми ногами по полу. Потом стал подбирать рассыпанное белье.
--- Сашша... ну, это не из-за нас с тобой, честное слово. Просто... ну, я сам виноват, короче.
Фраза была непривычная. Совершенно.
--- Ты давай на диван тогда ложись, а я на раскладушку, -- Шурик так и не сдвинулся с места.
--- Так там же Блэк. Его оттуда хрен сгонишь. Пошли вместе, а?
--- А...
Вальке и без того будет неудобно спать. А диван узкий.
--- А ты меня обнимешь покрепче и все...
Какая-то пружина и правда слегка впивается под ребра. Но это ничего, можно терпеть.
Где-то наверху, над чердаком, стучат по шиферу крупные теплые капли. Саша дышит слишком ровно для спящего. И ты тоже. Ты слегка поворачиваешь голову и утыкаешься губами в сашину щеку.
