А ещё, благодаря Т.Бёртону, мы узнали, что анимагическая форма стакана - белый гриб. Откуси от одной стороны, и он станет наполовину полный, откуси с другой - наполовину пустой.
— Да ладно… Ого, сколько наклеек! Ты что, путешествовал как магл?
— Если вы лопнете от любопытства, мистер Поттер, я вас реставрировать не понесу, так и знайте.
— Ты первый лопнешь. От своих шпионских секретов.
Северус вскочил и оглянулся в поисках пледа.
— Не надо, — взмолился Гарри. — Я буду молчать. Просто смотреть на тебя.
Северус подошел почти вплотную к картине и облокотился на тумбочку.
— Ну и зачем тебе смотреть на старого урода? — спросил он и провел рукой по тому месту, где видел щеку Гарри и где на ощупь была безжизненная краска. — Это я буду смотреть на тебя. Раз уж живой герой мне не достался, придется довольствоваться тем, что есть.
Вместе с болью в желудке Северуса-Эверетта снедало чувство вины. Зачем было мстить ни в чем неповинному мальчику с портрета? Извиняться он не собирался, но на душе было противно. Ему вдруг страстно захотелось обнять мальчишку, прижать к груди, погладить забавные растрепанные волосы.
Глупая блажь. Он тихо вздохнул и потер ноющий висок.
Гарри прижал ладони и нос к невидимой перегородке, как заключенный в тюрьме за стеклом, которому дали свидание. Северус видел подобные стекла в магловских фильмах, которых в избытке насмотрелся в больнице. Глупости, в Азкабане бы посмеялись.
— Ты себя не любишь, Севви-Эви, — тихо сказал Гарри-«заключенный», глядя ему в глаза. — Если бы любил, давно имел бы всё, что хотел. И меня в том числе.
Нос Гарри смешно расплющился, прижатый к «стеклу».
— Вы сейчас похожи на поросенка, мистер Поттер, — Северус ткнул пальцем в то место, где был нос мальчишки. — Поросенок-философ. Мудрый, знающий жизнь поросеночек, — он невесело улыбнулся. — По твоей логике, если взять тот факт, что сейчас у тебя есть всё, что душа пожелает, выходит, ты любил себя взахлеб. Вот только одно непонятно, как при такой пламенной любви к себе ты согласился стать «свиньей на убой», сражаясь с Темным Лордом?
Гарри отлепился от невидимой преграды и задумчиво почесал нос.
— Значит, не так уж и любил… Или других любил больше… А с чего ты взял, что у меня есть всё, что душа желает? — удивился он.
— Неужели у вас чего-то нет, мистер Поттер? — Северус сделал «испуганные» глаза. — Мерлин и Моргана! Срочно исправить положение! У героя магической Британии закончились взбитые сливки из птичьего молока? — он театрально схватился за голову. — Уже везут! — сказал он другим голосом. — Не готов лавровый венок гоблинской работы? — Северус сдвинул брови к переносице и тут же умоляюще сцепил руки в замок: — Доделываем! — клятвенно заверил он. — Упал естественный прирост фанатов? — Северус в ужасе закрыл лицо рукой. — Привезем свежих! — воскликнул он. — Не назначили на пост министра магии? — Северус пошатнулся и схватился за сердце. — Какое упущение! Сейчас-сейчас, вот только старого на пенсию отправим!
Гарри расхохотался и почти сполз по картине.
— Видел бы ты себя! — простонал он. — Тебе бы в театре работать!
— А я где работал, по-твоему? — проворчал Северус, перестав паясничать. — Театр Дамблдора, цирк Риддла.
Он посмотрел на Гарри, валяющегося на полу в развязавшемся халате, и вздохнул.
— Ну и чего у тебя нет?
Гарри сел на корточки и уставился на него своими зелеными глазищами.
— У меня нет тебя.
***
Ребе Эви постарел лет на двадцать. Спина его согнулась дугой, ноги едва волочились, шаркая по асфальту, он тяжело опирался на трость. Приковыляв к зеркалу, стоящему прямо на улице рядом с шляпным стендом, достопочтенный раввин погладил седую благообразную бороду, поправил перекосившиеся пейсы и недовольно вздохнул.
«Мерлин знает что!» — подумал он.
Надвинутая на лоб шляпа проблемы не решала. В сочетании с седым париком темно-карие, почти черные глаза выглядели странно, слишком молодо и живо, и притягивали внимание даже больше, чем обычно. На линзы Северус-Эверетт раскошеливаться не собирался. Велика важность — разок глянуть, как поживает мальчишка Поттер.
Постукивая тросточкой, ребе Эви потащился к другому стенду, где поблескивали темными и цветными стеклами солнечные очки. Он взял первые попавшиеся, вытянутой формы, нацепил на нос и, обнаружив в зеркале престарелого мафиози, вернул очки на место. Вторые, круглые и маленькие, превратили его в юродивого слепца, что было совсем некстати — ребе меньше всего хотел, чтобы все кому не лень переводили его через дорогу. Третьи очки сделали из него старого матерого рокера, что не сочеталось с образом раввина. Скрипнув зубами, Северус-Эверетт сдернул с крючка еще одну модель, но вдруг, случайно глянув в зеркало не на себя, а на то, что за спиной, замер на месте.
Велосипед он узнал мгновенно. Черный «Гермес» когда-то принадлежал сыну его знакомого Пожирателя. Сидя в Азкабане, любящий отец разработал оригинальную конструкцию. «И удовольствие, и польза, — объяснял изобретатель. — И покататься, и маглам нагадить».
Сейчас Северуса удивило другое. За рулем «Гермеса» сидел не кто иной, как бравый гриффиндорец Рон Уизли. Ребе Эви быстро нацепил очки, которые держал в руках, и пригнулся пониже, навалившись на трость.
Не слезая с велосипеда, опершись ногой на асфальт, отпрыск Уизли принялся пересматривать магловские футболки, развешанные на соседнем стенде. Пока рыжий олух выбирал и перебирал, из-под сиденья выскочила рука-клешня, надергала футболок, стянула ковбойскую шляпу, несколько кепок, детскую мочалку и табличку «Касса в зале», после чего Уизли едва успел ухватиться за руль, как «Гермес» рванул с места и исчез с глаз, оставив после себя облако пыли.
Северус из любопытства подождал немного, рассчитывая, что честный гриффиндорец вернется. Через четверть часа он понял, что ждать бессмысленно. Ухмыльнувшись, он согнул спину колесом и поковылял по дорожке, медленно, но верно приближаясь к цели — дому Гарри Поттера. И только милю спустя ребе вспомнил, что не заплатил за очки.
***
— Мне вот что интересно, Дориан, портреты могут колдовать? Или как-то воздействовать на людей?
Гарри сидел в сарае, расположившись прямо на дощатом полу и глядя на D-399 снизу вверх.
Дориан отрицательно покачал головой.
— Нет. Единственное, что мы можем — передавать мысли. И то не слишком навязчиво. Вот, к примеру, вы выполнили мое желание, приняв его за собственное, — он с улыбкой кивнул на белую розу в напольной вазе, трансфигурированной из садовой лейки.
— Я просто вспомнил наш разговор, — Гарри слегка смутился. Поначалу он зачем-то наложил на розу чары сохранности — не хотелось, чтобы ее источил червь, напал тлен и прочая гадость, о которой говорил Дориан, но сообразив, что он, оказывается, ничем не лучше Бэзила, снял чары и попросту сунул цветок в воду.
«Почему тогда Эверетт не передает мне никаких мыслей? — задумался он над словами Дориана. — Может, не надо ставить барьер на ночь?»
Единственный раз за последнее время, когда ему снилось что-то хорошее, был тот самый, когда он небрежно наложил заклинание.
Гарри посмотрел на одинокую розу. Вроде бы пока свежая, червь еще не подобрался. Надо почаще менять воду, дольше продержится.
— Вам тут не скучно? — спросил он.
— Портретам не бывает скучно, — ответил D-399. — Нам есть, чем занять разум.
— А вы не придумали, как освободить Бэзила? — с надеждой спросил Гарри.
Дориан отвел взгляд.
— Нельзя освободить того, кто не хочет быть свободным, — хмуро сказал он. — Пока Бэзил в плену своих заблуждений, в рабстве у идеалов, окруженный химерами, которыми населил свой мир, — он не выйдет из порочного круга, как не может выйти из собственного дома.
— Но он хочет быть свободным! — с жаром воскликнул Гарри. — Быть с вами, Дориан!
В глазах D-399 блеснула насмешка.
— Я поверю в это, когда Бэзил уничтожит их всех, красивых и фальшивых. Всех до единого, — жестко сказал он.
Гарри почесал вихрастый затылок.
— Многовато у вас соперников, — пошутил он.
— Шестьсот шестьдесят шесть, — мрачно сказал D-399. — Я не в счет как бракованный.
С улицы раздался сигнал «Гермеса».
— Ох, Рон приехал! — Гарри вскочил. — Мне пора.
— Я бы на вашем месте уничтожил эту машину, — вскользь сказал Дориан, разглядывая собственные ногти.
— Разве он вам мешает? — нахмурился Гарри. — В сарае полно места.
— Не в том дело, — сухо сказал Дориан. — Он мешает вам.
— Мне? С чего вы взяли? — удивился Гарри. — «Гермес» классный! Ну, я пошел.
Он махнул рукой портрету и выскочил в сад.
***
Где носился «Гермес» со своим седоком, неизвестно, но к тому моменту, когда ребе Эви дошаркал до сада за забором из живой изгороди, велосипед опять появился в поле зрения. Ребе успел заметить, как честный гриффиндорец Уизли уменьшил содержимое багажника с помощью палочки, рассовал мелочевку по карманам и с чистой совестью направился по садовой дорожке, придерживая ворюгу за рогатый руль.
— Гарри! — крикнул Уизли, направляясь к какому-то деревянному строению. — Ты тут?
Рассыпаясь от дряхлости, Ребе Эви подтащился поближе и внезапно распрямился, как отпущенная тетива. С его губ сорвалось беззвучное ругательство, руки сжались в кулаки.
«Идиот безмозглый, Поттер! — Северус обнаружил, что глупый мальчишка и не подумал наложить на сад защитные чары. — Чудо, что ты еще жив!»
Защита имелась только на доме. Более-менее сносная, но он, Северус, сделал бы покрепче и понадежнее. Если бы мог.
Вспомнив поговорку про летающих свиней*, он опять сгорбился и, доковыляв до камня под деревом, умостился на нем с видом присевшего отдохнуть путника. К его удивлению, поттеровское жилище оказалось в безлюдном месте на опушке леса, вокруг простирались пустынные холмы, и только далеко на горизонте маячил еще чей-то коттедж.
«Не лучшее место для знаменитого героя», — Северус задумчиво посмотрел на малюсенький домик, похожий на охотничью хибару, затерявшуюся среди деревьев.
Раздался хлопок двери, и ребе насторожился.
— Зачем ты его в сарай пристроил? — услышал он бурчанье Рона Уизли.
— А куда я его дену? — голос Гарри заставил Северуса вздрогнуть. — У меня не так много места.
Одно дело, болтающий языком портрет, но совсем другое — живой, настоящий, несносный противный мальчишка, по которому он так соску…
«Мерлиновы яйца!» — рассердился на себя Северус. Слежка за объектом запрещала эмоциональную оценку ситуации.
— А может и правильно, что в сарай… Не обижайся, Гарри, но мне он не нравится, — сказал Уизли. — Слишком красивый и слишком заумный. Еще и смотрел на меня как-то странно.
— Да ну, тебе показалось, — ответил Гарри. — Он просто не очень счастливый.
— Ага. Проблемный тип. Унылый и депрессивный, — пробурчал Рон. — Называй вещи своими именами.
— Не умничай, — резко оборвал Гарри. — Он мой друг, ясно? Нравится он тебе или нет. Знал бы, не знакомил.
— Хорош друг… А роза зачем? Только не говори, что ты ему цветочки покупаешь, — хохотнул рыжий.
— А если и так? — с вызовом сказал Гарри.
Ребе Эви осторожно выглянул из-за дерева и обнаружил, что старые друзья стоят у крыльца дома и смотрят друг на друга отнюдь не дружелюбно, застыв в напряженных позах, будто вот-вот выхватят палочки и устроят дуэль.
«Надо же, как мелкий негодник вырос, — Северус залюбовался мальчишкой. Он снял темные очки, чтобы лучше видеть объект. Объект выглядел встрепанным, сердитым и чертовски привлекательным. Странно, но живой Гарри казался старше своего портрета, детской непосредственности и ласковости не было и духу. Этот Гарри был почти чужой. Больше не его ученик. Давно не ребенок. Молодой и красивый аврор. Чем дальше, тем стремительней он будет отдаляться, как тающая мечта. Что может их связывать?
В сердце что-то противно закололо.
«Надо продать портрет, — отстраненно подумал Северус. — Он только мешает всё забыть».
— Твой Дориан похож на Малфоя, — сказал Уизли и сплюнул. — Если хорька накрутить на бигуди.
Рыжий балбес вырос и раздался в плечах. Рядом с ним Гарри выглядел тоненьким и даже хрупким, хотя Северус знал, что это только кажется — Гарри был сильным и одновременно грациозным и гибким, напоминая Северусу молодого льва.
«Лев и кабан», — подумал он.
— Да неужели? Иди домой, остряк, — жестко сказал Гарри.
«Дружок не одобрил любовника», — Северус впервые ощутил солидарность с мистером Уизли.
— Вас с Герми никто не проклял? — спросил Уизли-кабан. — Вы оба какие-то странные в последнее время.
— Бывает, — буркнул Гарри. — Всё, пока.
Он распахнул дверь своей хибары, на мгновение задержавшись взглядом на своем рыжем приятеле, и, наконец, исчез внутри.
Услышав хруст гравия, ребе Эви спрятал нос за дерево — Рон направился к прорехе в изгороди, очевидно, намереваясь аппарировать с дороги.
Что подтолкнуло Северуса на дальнейшие действия, он и сам не знал, во всяком случае, в эту секунду. Переметнувшись за куст прыжком гепарда, он выскочил на дорогу, вновь скрючился стариком и умудрился возникнуть перед мистером Уизли так внезапно, как если бы сделал это с помощью заклинания.
Рон вздрогнул от неожиданности и схватился за карман, нащупывая палочку, но тут же расслабился — перед ним был ветхий служитель синагоги.
— Шалом, — хриплым дребезжащим голосом сказал ребе.
Старец оказался сумасшедшим. Он вдруг ухватил аврора Уизли за мантию, крепко вцепившись в нее рукой в истертой перчатке, и понес околесицу:
— Было мне видение из горящего тернового куста, — захрипел он. — Вышел из огня Господь Бог Израилев, меча молнии гнева. И сказал Яхве Саваоф голосом грома: «Выйдешь ты в путь, сын Мой, и встретишь вора и разбойника. Полны карманы его награбленным, у честных людей украденным».
Рон молча выкатил глаза.
— И сказал Яхве Всемогущий и грозный, — продолжил хрипло каркать старик: — «Не будет сему юноше пощады от Меня, спалю его проклятием Моим, и детей его до седьмого колена, если не вернет награбленное и будет грешить впредь». Так сказал Господь, мир Ему, Барух Ашем.
С этими словами раввин затряс седой головой, отцепился от мантии Рона и поволокся по дороге, с трудом передвигая ноги.
Аврор Уизли застыл, как жена Лота, тупо глядя вслед старику.
«Вот хуйня, — подумал он, тщетно пытаясь отогнать накативший страх. — Так, который час? Слава Мерлину, там еще не закрыто».
«А очочки у психа нехилые, фунтов на сто потянут», — успел подумать он перед тем, как аппарировал на место преступления.
* Поговорка о летающих свиньях, «If pigs had wings, they would be angels» — «Будь у свиней крылья, стали бы ангелами» — аналог русской, «Если бы, да кабы, во рту выросли грибы».
***
На зеленые холмы спустились сумерки, лес затих и потемнел. Прошло не меньше часа с момента исчезновения мистера Уизли. Северус-Эверетт, вернувшийся на наблюдательный пункт под деревом, давно замерз и продрог. Какое-то время он сидел, рассеянно перескакивая мыслями с одного на другое, не способный сосредоточиться, что с ним в последнее время случалось все чаще. Некстати вспомнился ребе Овадия, старичок, лежавший с ним в одной палате. Рав Овадия и не думал пугать окружающих гневом Бога Израилева, а только нудно болтал про гольф и скачки, надоедая всей палате. Откуда взялся образ грозного раввина, Северус толком не знал, только смутно помнил, что в детстве его напугал какой-то злой старик у синагоги.
Вспомнив, что предусмотрительно прихватил с собой чизбургер, Северус-Эверетт в три укуса расправился с оным и осторожно выдвинул нос из-за дерева.
В домике Гарри одиноко светилось окошко. Разглядеть, что за окном, мешали чары. Северус подозревал, что маглы и вовсе не способны увидеть обитель героя. Возможно, их глазам предстал бы только сад, запущенный и дикий, и деревянная постройка, которую Северус определил для себя как сарай.
За час бдительного дежурства никто не входил и не выходил, в сарае было темно, что показалось Северусу странным — из подслушанного разговора он понял, что Гарри поселил там любовника, поскольку в доме мало места.
Бросив взгляд на часы (электронная магловская дешевка), он понял, что если будет медлить, то опоздает на последний поезд. Билет туда и назад обошелся в сто двадцать фунтов, и терять их Северус-Эверетт не собирался ни в коем случае.
Убедившись, что вокруг все тихо, бывший шпион направился к сараю мягкими шагами кота.
Сарай был беспечно заперт на металлическую щеколду. Задержав дыхание, Северус профессионально и без звука отодвинул засов. Помедлив на пороге, он шагнул внутрь и очутился в полумраке и полной тишине.
Почти мгновенно он понял, что внутри никого нет, и испытал странное чувство облегчения и разочарования.
Нос уловил запах роз. Глаза освоились с темнотой, и Северус-Эверетт разглядел источник благоухания.
«Странный набор для героя, — подумал он, оглядываясь по сторонам. — Велосипед, метла и роза… — он поднял голову и озадаченно уставился на стену. — И портрет престарелого Локхарта».
Портрет шевельнулся, прикрытые глаза распахнулись и ожили.
— Я Дориан, — спокойно сообщил мужчина на картине и сладко зевнул.
— Рассказывай, старик, — фыркнул Северус, вглядевшись в портрет. — Где он?
— Это я.
— Ты не Дориан, — раздраженно сказал Северус и еще раз нервно осмотрелся по сторонам, но понял, что в пустом сарае спрятаться негде. Не было никаких признаков того, что тут кто-либо обитает, — ни кровати, ни матраса.
— Если ты грабитель, бери велосипед и уходи, — человек на портрете опять зевнул, прикрыв рот ладонью.
— Это мысль, — пробормотал Северус, бросив взгляд на «Гермес».
Он положил руку на руль, похожий на козлиный рог.
— Кто ты такой? — спросил он, напряженно всматриваясь в черты лица, явно не молодого, изборожденного морщинами, усталого и сонного.
«Моего возраста мудак, — определил он. — Или чуть моложе».
— Я Дориан, — бесстрастно повторил портрет.
— Мантикора тебя дери, — рассердился Северус, вновь глянул на часы и ужаснулся — последний поезд на Ливерпуль отходил через пятнадцать минут.
— Сказать ему, что ты приходил? — до странности спокойным голосом спросил незнакомец с портрета.
Северус ощутил непонятную магию, исходящую от холста, и вздрогнул, будто от холода. Впрочем, он и в самом деле замерз.
— Скажи, пришел вор, украл велосипед, — пробормотал он. — Больше ничего не говори.
— Хорошо, — мягко сказал незнакомец. — Пусть будет по-твоему.
Охваченный странным чувством чего-то непонятого и недосказанного, Северус-Эверетт бросил последний быстрый взгляд на портрет, и, не попрощавшись, тихо и бесшумно вывел велосипед из сарая.
Ровно через десять минут «Гермес» сверкнул в воздухе блестящей черной рамой, пролетел двадцать футов от перил моста до свинцовой глади воды и, взметнув фонтан серебряных брызг, нырнул в холодные объятья Рейвенсборна*, плавно уходя на дно.
Северус-Эверетт задумчиво проследил, как тает пена, и разглаживаются круги на воде.
— С вами невозможно играть! — обиженно сказал Гарри и вдруг замер, настороженно прислушиваясь.
— Что? — поднял бровь Эверетт, вальяжно развалившийся на оттоманке.
— Не знаю, — тревожно пробормотал Гарри. Внезапно он вскочил, отшвырнул карты и выбежал из комнаты.
Минут через пять он вернулся, растерянный и подавленный.
— Всё в порядке? — нахмурился Эверетт, вглядываясь в побледневшее лицо партнера по покеру.
Порядка не было и духу. Гарри сел на кровать и нервно вцепился ногтями в шевелюру.
— Я схожу с ума, — прошептал он. — Это бред.
— Да что такое? — Эверетт свесил ноги с оттоманки, покинул уютное ложе и подошел к самому краю полотна, чего не делал ни разу, кроме памятного случая с Гермионой.
Гарри поднял голову и вздрогнул — казалось, Эверетт стоит совсем рядом, как живой.
— Я не могу это объяснить, — тихо сказал он. — Всё равно вы не поймете.
— Давайте попробуем, — с неожиданной мягкостью сказал Эверетт. — Вы попытаетесь объяснить, я постараюсь понять… А вдруг?..
Гарри ответил не сразу. Перестав теребить волосы, он переключился на уничтожение ногтя.
— Я всё время думаю о нем, — с отчаянием сказал он. — Мне кажется, он где-то рядом. И я знаю, чувствую, уверен, что он жив! — Гарри вдруг попытался схватить Эверетта за руку, настолько тот казался реальным.
Пальцы скользнули по сухому холсту. Эверетт вздрогнул, но ничего не сказал. Его густые черные брови нахмурились, глаза стали непривычно серьезными.
— Мне показалось, что он здесь, — прошептал Гарри, глядя на Эверетта так, будто ожидал от портрета поддержки. — Не могу объяснить, просто как ударило что-то… — он прижал стиснутый кулак к груди. — Я сумасшедший, да? Вышел в сад, побежал на дорогу, а там никого…
— Успокойтесь, Гарри, — мягко сказал Эверетт. — Вы не сумасшедший. Быть может, он и в самом деле приходил.
— Это невозможно, — растерянно пробормотал Гарри. — Я для него никто и ничто. Пустое место. Не мог он сюда прийти!
— Вы так уверены? — дернул бровью Эверетт. — Вы сами сказали, ваш профессор много лет охранял вас, учил чему-то… Думаю, вы значили для него намного больше, чем вам кажется. Быть может, он старался, как умел, пытался научить вас чему-то, хотел сделать вас сильнее. Пусть он был плохим учителем, но…
— Он был хорошим учителем! — едва не плача, перебил Гарри. — Я этого не понимал, дурак!
Он закрыл лицо руками и затих, вздрагивая.
— Гарри, — после паузы окликнул его Эверетт.
— Что? — Гарри неохотно поднял покрасневшее несчастное лицо.
— Что вы сделаете, когда найдете его?
Обычно насмешливые глаза Стоуна были серьезными. Гарри сглотнул комок в горле.
— Не знаю, — прошептал он. — Нет, я не принесу ему цветочки и рубашку. Я просто приду и скажу, что вот он я… Пришел. И я вас люблю… Сто лет как люблю… О Мерлин, нет, я не смогу.
Он спрятал нос между коленей, обнял себя руками за щиколотки и притих, сжавшись в комок.
В наступившей тишине мерно тикали настенные часы.
— Мне кажется, он будет счастлив, если у вас хватит смелости сказать ему об этом, — после продолжительного молчания сказал Эверетт.
Гарри поднял голову.
— Вы шутите, — пробормотал он. — Я ничего о нем не знаю, даже не знаю, любит ли… — он замялся, стыдясь договорить фразу.
— Любит ли он мужчин? — озвучил мысль Эверетт. По его губам скользнула улыбка. — Не верю, что вы не догадались за все годы в школе. А то зачем бы он так возился с вами, — усмехнулся он.
Гарри вскочил с кровати и глупейшим образом обнял портрет, ухватившись за раму.
— Эверетт, — пробормотал он. — Не сердитесь, вы так на него похожи, что я… Мерлин! Я чувствую себя сволочью, будто изменяю ему… Не могу объяснить, — он прижался щекой к полотну. — Я не должен вас любить.
От картины хлынуло странное обволакивающее тепло. Гарри ощутил мягкий жар, будто прилег лицом на теплую печку.
— Найдите его, — прошептал Эверетт ему в ухо.
— Я ищу, — почти неслышно ответил Гарри.
Минуту спустя он осознал, что обнимает портрет, почувствовал себя дураком и отстранился.
На кровати валялись разбросанные карты.
— Похоже, я проиграл, — он сгреб расклад и небрежно бросил на малфоевскую тумбочку.
— Пока рано говорить, — Эверетт ушел вглубь полотна и аккуратно спрятал свои карты под бюстик Софокла на камине. — Игра не закончена. У вас есть шанс, как мне кажется.
***
— Где ты был так долго? — Гарри нервно бегал взад-вперед по картине. — Я уже с ума сошел!
Не отвечая и не глядя на портрет, Северус-Эверетт молча прошествовал к шкафу, аккуратно повесил на вешалку плащ и положил на полку раввинскую шляпу. Медленно закрыв ладонью дверцы, зачем-то постоял, прислонившись к шкафу лбом. Через пару секунд, очнувшись и отклеившись от шкафа, он подошел к окну, задумчиво потыкал пальцем землю в цветочном горшке, после чего вернулся к дивану, вытащил коробку с голубем, насыпал ему горстку зерен из бумажного пакета, ткнул в уголок рта сигарету и застыл, глядя на суетящуюся в коробке птицу.
— Кто виноват, что ты Мерлин знает где живешь, — наконец нарушил он молчание. — Два часа поездом, час пешком.
— Ты был у меня? — Гарри опрометью бросился к границе. — Что я тебе сказал?
— Сказал, чтобы проваливал к чертям, — пробурчал Северус. Сунув голубя на место, он разлегся на кровати, закинув ноги на чемодан, и щелкнул зажигалкой. Вспыхнувший огонек на мгновение осветил желтым теплом его бледное и усталое лицо.
— Не ври! — Гарри заметался по картине. — Не мог я такого сказать!
— Ну не мог… — Северус флегматично выдохнул в потолок облако дыма. — Просто потому, что не видел меня.
— Как так, не видел? — остолбенел Гарри. — Какого тогда черта ты ко мне ездил?!
Северус приподнялся на подушке, только сейчас позволив себе посмотреть на мальчишку.
«Продать? — мелькнуло в голове. — Чтобы маленький ласковый нахал достался другому? Чтобы какая-то сволочь на него дрочила? Нет уж, пусть возвращается к Холлуорду».
Он пристроил заваленную окурками пепельницу себе на живот.
— Хотел посмотреть на твоего Дориана.
— Дориан — не человек! Это портрет! Я же тебе сказал! — Гарри рассерженно стукнул кулаком по невидимой стене. — Ты должен, должен мне верить!
Лежащий в клубах дыма Северус прищурил глаз.
— Я никому не верю, — спокойно сказал он. — И тебе не советую. Возьми, к примеру, своего Холлуорда, хочешь сказать, он не материален? Хорош призрак! Один обман. Его произведения наверняка такие же материальные.
— Да, Бэзил странный, не спорю, — согласился Гарри. — Иногда его можно потрогать, иногда нет… У творческих людей всё от настроения зависит. Но это не значит, что он обманщик! Дориан не материальный, Дориан — это Идея! Ты его видел?
— Не видел, — буркнул Северус. — Я не могу проникнуть в твой дом без магии, — он раздраженно затушил недокуренную сигарету, поломав ее в пепельнице.
Гарри уселся на ковер, скрестив ноги.
— Почему ты не пользуешься магией? — спросил он, сверля Северуса требовательным взглядом. — Почему уехал? Ты не можешь не знать, что тебя оправдали! «Посмертно» дали орден Мерлина! Какого черта ты смылся, а?
Северус небрежно отряхнул пепел с рубашки, сел на диване, раскрыл чемодан и принялся сосредоточенно рыться в каких-то вещах.
— Предлагаешь, чтобы я вернулся и принялся работать на нового хозяина? — пробормотал он.
Вытащив флакон с каким-то желтым зельем, он внимательно осмотрел его на свет, откупорил, понюхал и поморщился. Флакон полетел в пакет от вчерашнего вина.
— Хватит с меня хозяев.
— Разве тебе обязательно надо на кого-то работать? — удивился Гарри.
Северус насмешливо фыркнул.
— Хорошие агенты на дороге не валяются, — второй пузырек отправился вслед за первым. — Думаешь, зачем меня ищут? Ты, аврор безголовый, получал распоряжение сверху заняться моими поисками? Скажи, получал?
— Ну да… — пробормотал Гарри. — Я возглавлял оперативную группу по розыску Северуса Сне… По поиску тебя. И сейчас, наверное, этим занимаюсь.
Третья выброшенная склянка с зельем жалобно звякнула.
— Вот-вот, — буркнул Северус, продолжая ревизию: некоторые ингредиенты предсказуемо пришли в негодность. — Кому-то я сильно нужен. Как известно, бывших шпионов не бывает.
— Мне ты нужен! — крикнул Гарри. — Мне! Плевать на остальных! А ты даже не поговорил со мной! Не хочешь жить там — не надо! Забери меня оттуда! Я буду там, где ты, пойду туда, куда ты пойдешь! Я хочу быть с тобой! Здесь! Сейчас! Северус! Севви-Эви!
Северус бросил чемодан, вскочил и ринулся к взбесившемуся портрету.
На мгновение Северусу показалось, еще секунда — и мальчишка пробьет «стену» и запрыгнет в комнату.
Быть может, ему просто этого безумно захотелось.
Чуда не случилось.
— Выпусти! — в зеленых глазах дрожали слезы. Гарри сполз по барьеру, вяло шлепая ладонью по преграде.
Северус уткнулся лбом в картину.
— Если бы я мог, — тихо прошептал он, поглаживая ладонью шершавый холст. — Если бы мог…
— Поцелуй меня, — по-детски всхлипнул Гарри и прилепился ртом к «стеклу», забавно расплющив губы.
Северус придвинулся ближе и коснулся губами границы. От портрета шло осязаемое живое тепло.
— Это всё чушь, — пробормотал, устало привалившись к картине. — Какое право я имею мечтать о тебе, хотеть тебя… любить… — он помолчал, глядя в залитые слезами глаза мальчишки. — Любить, — повторил он и усмехнулся.
Настоящий Гарри никогда не услышит от него этого слова. Настоящий Гарри никогда не узнает, что он думает и чувствует. Настоящий Гарри забудет о его существовании, будет жить своей жизнью, в которой нет места старым озабоченным козлам. У Гарри впереди широкая дорога до горизонта. Он не собирается попадаться ему на пути, как антикварный раздолбанный автомобиль, мешающий движению на скоростной магистрали.
Гарри, с тихим отчаянием в глазах, пытался погладить его через «стену».
— Северус! Ты больной, — он шмыгнул носом. — Я знаю, они не вылечили тебя! Почему ты ничего не сделаешь? У тебя палочка в чемодане, я видел! Кто тебе мешает себе помочь?
— Будто ты не знаешь, — пробурчал Северус. — Одно заклинание, и через минуту здесь будет группа авроров. Нет уж, спасибо, обойдусь. Само пройдет. Маглы ведь как-то выздоравливают.
— Ты же можешь прийти ко мне, — Гарри умоляюще посмотрел в его темные безрадостные глаза. — Я тебя вылечу. Я тебя не сдам! Почему ты не пришел? Гордый, да?
Северус-Эверетт покачал головой.
— Не в гордости дело, — он приложил свою руку к ладони Гарри, прижатой к «стеклу». — Мне нечего тебе предложить, мой маленький, — серьезно сказал он. — Пойми это.
Гарри как-то странно всхлипнул.
— Не надо мне ничего предлагать, — он торопливо вытер глаза кулаком. — Просто забери меня. Я тебя почти два года ждал, — прошептал он. — А может, всю жизнь.
— Глупый ты, — мягко и необидно сказал Северус. — Я отнесу тебя назад к Холлуорду, хорошо?
Он виновато погладил раму.
— Что? — вскочил Гарри. — Ты охренел?
Дверная ручка знакомо задергалась — Лиззи никак не могла наловчиться с легкостью открывать дверь соседа.
— Потом поговорим, — буркнул Северус.
Борьба с замком завершилась, и на пороге возникло краснощекое создание с радостно сияющими глазами и парой белобрысых растрепанных косичек.
— Эви! У меня аллергия! — не здороваясь, сообщила Лиз и широко улыбнулась. В улыбчивом комплекте не хватало двух недавно выпавших молочных зубов.
