7.
На будильнике было какое-то совершенно несусветное время. Пятый час утра. За окном сыпал сухой, похожий на манную крупу снег. Фонарь возле школы мотало на ветру, оранжевые пятна света расплывались по сугробам, как заварка по газете. В доме напротив горело два тусклых квадратика. Сигналки на машинах мерцали малиновым и голубым, совсем как лампочки на мобилах или как окошко на каком-то дурацком аппарате.
Когда он вчера навещал Вальку, на тумбочке как раз гудела эта дрянь. И алые росчерки неслись по экрану. Тальберг был уже не такой прозрачный, как во вторник, но все равно слабый. Как будто придавленный чем-то. Сказал, что пробовал вставать, а мама перепугалась. И что жутко хочется домой, а выпишут не скоро.
Потом в палату заглянула медсестра, и Вальку просто перекорежило. То ли он до сих пор боялся уколов, то ли стеснялся Шурика. Можно подумать, что Шурик чего-то там не видел. Хотя нет. Самое дурацкое, что даже такой Тальберг -- растерявший всю свою самоуверенность, краснеющий от беспомощности, бесцветный, будто нарисованный карандашом на бумаге, все равно заставлял Шурика запинаться и отводить глаза. И не думать -- не думать -- не думать...
Это было так нечестно. Но при этом почему-то не противно, а совсем наоборот. Он пару раз обнимал Вальку, но как-то неловко и совсем непривычно. Будто согреть хотел. И Тальберг это понимал. Закрывал глаза и ни о чем не спрашивал. Только в ухо дышал. Совсем как раньше.
Тогда при виде медсестры Валька еле заметно покраснел. Может быть, из-за того, что в палате была целая толпа народу. Но всем все было до лампочки, даже санитарке, которая притащила кому-то утку.
-- Я в коридоре подожду, -- быстро бормотнул Шурик. И, уже закрывая за собой дверь палаты, услышал равнодушную скороговорку медсестры, которая, по виду, была их старше лет на пять.
-- Давай, Валечка, поворачивайся, сейчас мы с тобой все быстренько сделаем...
Честно говоря, он сам никогда бы в жизни не смог назвать так Тальберга. Даже мысленно. Хотя хотелось, конечно. Просто, это тоже было очень неправильно. Как-то неудобно, совсем как подсматривать сквозь стеклянную дверь, что именно сейчас делают с Валькой.
Медсестра не выходила довольно долго. Наверное, занималась другими больными. Шурик добрел до выхода на лестничную площадку. И услышал знакомый голос. Слегка похожий на валькин, с такой же неправильной "Ш". Только очень спокойный, даже слегка удивленный:
-- А это не разговор. Игорь Шалвович, не мочь и не хотеть вы будете дома у тещи. Хорошо. Так и пишите "я не могу". На заявлении об уходе. Оставьте у Маши на столе, я приеду и подпишу. Значит, ненормированный. Считайте, что у нас, вообще, вахтовый метод. Готовьте бумаги, я приеду к девяти, будем решать. У меня тоже семья и дети...
На последнем слове валькина мать сбилась, стукнула сигаретой о кромку железной банки из-под кофе. На облупленном боку проступали желтые буквы. "Нескафе. Выиграй... на двоих или стильную кофеварку..."
До Шурика только в тот момент дошло, почему он почти никогда не сталкивается в палате с валькиными родителями. Видимо, Тальберг попросил их ему не мешать. Оно и понятно -- там и без того не протолкнешься.
Сейчас после этого воспоминания возникло дикое желание покурить. Шурик нащупал в шкафу свитер. Натянул его на голое тело, вжикнул молнией стареньких джинсов. Потом, стараясь не хлопать тапками и не греметь замками, выскочил на площадку. Щелкнул зажигалкой. И почти сразу же замер.
Внизу скрежетал дверной замок и слегка поскуливал Блэк. Валькина мать снова с кем-то говорила. Голос был тот же. Равно, как сигаретный запах, и неправильное "Ш". А вот интонации...
-- Да, Блэки, уже идем... Сейчас мы с тобой к метро сходим, водочки купим. Мама выпьет -- и уснет. Не дергайся, видишь, уже лифт едет. Сейчас мама все выпьет, а вечером поедет в больницу, к Валечке. Скучаешь по нему? Да, Блэки?
Лифт давно уехал вниз, а Шурик все еще стоял на площадке. Правда, почему-то, он отчаянно держался за мутно-зеленую стенку.
Если бы Вальке удалось сделать то, что он задумал, у его матери оставалась хотя бы собака. А у него... вообще...
8.
--- Сань, слушай, а у Тальберга, что, реально передоз был? – Юрчик Матросов с тоской поглядел на историчку, которая шуршала стопкой собранных тетрадей, а потом на восседавшую в одиночестве Коробейникову. Что-то там у них опять не заладилось с утра пораньше.
--- Ты… с чего это взял?
--- Да ладно тебе, об этом даже наша Надежда давно знает. Тоже мне, "аллергия на лекарства". Это вы на его день рождения так оттянулись?
--- Да нет…. – Шурик растерянно водил глазами по классу. Толян Нечаев что-то судорожно бубнил у доски, народ осторожно шелестел "органической химией", под потолком мигал плафон.
--- Аааа… А ты к нему серьезно каждый день ездишь?
--- А чего?
--- Слушай, может нам тоже, а то как-то неудобно. – Юрка говорил абсолютно серьезно, даже виновато слегка. Другое дело, что Тальберг точно не пришел бы в буйный восторг при виде всей компании с "решеток". Он же у нас независимый и гордый…. Шурик скривился.
--- Да я сам ненадолго, там ведь родители все время, и вообще народу много.
--- Ну… может, мы под окнами тогда постоим, покричим... Или… Во! – Матросов оживился, -- Вовка с Нелькой слабают чего-нить. Прикинь, Рудзиевской родаки гитару подогнали, они с Вовчиком на ВДНХа вместе выбирать ездили. Хорошая. Завтра у тебя обмоем.
--- Чего?
--- Елизарыч, ну ты совсем тупой? Мы у тебя на днюхе завтра гуляем или где?
Шурик слегка скривился. Еще вчера он бы честно сообщил, что никаких днюх, потому что он к Вальке поедет. И вообще, можно вечером на "решетках" посидеть. А теперь, из-за дурацкого решения все планы летели к черту. Блин, наверное, в прошлую пятницу Валька точно так же сидел и морочился – делать, не делать, забить на все или выполнить, раз он решил.
--- Гуляем-гуляем… Ты тогда сам всем скажи, а то мне некогда будет. К трем подгребайте.
--- А предки?
--- У отца дежурство, а мама вроде в гости уедет. Только не как в том году, ладно?
--- А чего в том году? Санек, ты сам, между прочим, больше всех ужрался.
--- Я ужрался? Я закусывал!
--- Саша! Юра! Вы на уроке или где? Совесть есть? --- историчка прицельно глянула на них из-под толстых очков.
--- Они ее на ластик в третьем классе променяли… -- прокомментировал Драников, косясь на Нельку.
--- Володя… Подискутировать не терпится? Пожалуйста. Я с тобой с удовольствием побеседую… И про реформы Керенского, и про "Апрельские тезисы".
--- А чего там дискутировать, -- лениво протянул Вовчик. --- Страна в развале, Ленин – в Разливе.
--- А товарисч Наденька с Джерзинским в Смольном, -- добавил Пашка Тарханов.
Историчка нахмурилась. Мама говорила, что когда-то раньше эта тетка преподавала основы какого-то марксизма-ленинизма, а потом пошла переучиваться.
--- Тарханов! Рот закрыл, дневник на стол.
--- За что дневник-то?
--- За Дзержинского. Феликса Эдмундовича. Автослесарь в колледже и то лучше тебя такие вещи знает. Как ты вообще в десятый перешел, объясни мне?
--- Уй, началось, -- выдохнул Юрчик. – Сань, ну так чего, мы с собой бухло приносить не станем, потом в магаз сбегаем. Деньги-то есть?
--- Отец стольник обещал. А может и два.
--- Уууу… гуляем.
--- Юр, я после алгебры уйду, наверное. Прикроешь?
--- Да не вопрос. Ты к Тальбергу поедешь, да?
--- Угу.
--- Привет тогда ему передавай. Слушай, а может и, правда, под окна? "Доктор едет-едет, сквозь снежную равнину, порошок целебный людям он везеееет"
--- Не… Он же еще не встает толком. А там окна заклеены.
--- Блин… Вот так послушаешь и скажешь "Нет – наркотикам".
--- Матросов! Совсем совесть потерял! Ты бы еще сплясать решил у меня на уроке!
До этого Шурик еще никогда в жизни не ездил в метро так часто. И если в сторону центра было еще ничего, то обратно приходилось возвращаться в "час пик", в такой давке, что даже учебник из рюкзака не вытащишь. После ВДНХа, правда, становилось малость посвободнее, но все равно это выматывало. Валькины родители однажды предложили подкинуть его до дома, но он отказался. Да и по словам отца в восьмом часу на Северянинском мосту такая пробка, что легче сразу удавиться.
На выходе из метро Шурик привычно отошел к ларькам. Перебрал кнопки мобилы – "Валь, я подхожу". Знал, что Валька после этого усядется на кровати и начнет всматриваться в болотную муть скверика – совсем серого, из-за фольги, которой заклеили окна.
В НИИ в любое время суток горел свет. Синевато-лиловый в "тяжелых" палатах, ослепительный в операционных, мутно-белый в коридорах. В холле возле лифтов топтался низенький дедок из валькиной палаты, выковыривал из полиэтилена карточку для телефона-автомата. От дедка во все стороны несло какой-то жутко вонючей мазью.
Тальберг валялся под очередной капельницей. Трепался с кем-то по телефону, но негромко и как-то виновато. Хорошо хоть, что в банке этой дряни осталось максимум минут на десять --- Шурик слегка научился разбираться в таких вещах. Крючконосый мужик справа читал Корецкого и время от времени чесал желтой пяткой ступню. Ногти у него были нестриженые. Наверное, в НИИ не было отдельных палат.
Тальберг свернул разговор, привычно передал Шурику мобильный.
--- Нонна звонила. Полчаса рассказывала мне, какой я придурок.
--- Ну и как? Убедила?
--- Частично. Сказала, что, как только перестанет блевать, приедет в Москву и оторвет мне голову. Саша, ты чего такой?
--- Слушай, ты вроде говорил, что вставать уже можешь…
--- Ну… До туалета и обратно. А то достало все, -- Валька привычно покусывал заусенец. Зеленка с губ давно сошла.
--- Тебе сейчас эту фигню снимут и пойдем.
--- Саша, ты с ума сошел? Там дверь не запирается.
Наверное, Тальберг подумал, что Шурик будет к нему приставать. Ни за что. Вот.
Между раковиной и унитазом почему-то стоял стул с дерматиновой обивкой. На бачке громоздились шесть рулонов туалетной бумаги – все разные и все начатые.
--- Валь, а на фига здесь стул?
--- Ну… стоя зубы чистить сложно. Голова закружиться может.
Тальберг ухватился пальцами за спинку.
--- Может, ты сядешь? А то…
--- Саш, давай быстрей, а то вдруг кто войдет.
Валька улыбался. Даже губу слегка закусил.
--- Ты мне можешь объяснить, на хуя ты травился, полудурок?
--- Саша…
--- Чего "Саша"… Ты же реально сдохнуть мог, ты что, не понимаешь?
--- Это мое личное дело. --- Валька выпрямился и попробовал глянуть на Шурика с вызовом. Ни фига не получилось.
--- Ни хера себе "личное". Я себя вообще каким-то уродом чувствую.
--- А ты-то… --- Тальберг осекся, потом как-то очень спокойно и словно заучено ответил. --- А потому что мне дальше – неинтересно, понимаешь… Знаешь, как заебало. Я же себя все время чувствую так, будто они меня усыновили.
--- Кто "они"?
--- То отец с Нонкой, то мать с Андреем. Я же не собака, чтобы меня вот так из дома в дом таскать. Надоело.
Месяц назад…. Даже не месяц, а неделю, Шурик бы точно повелся на этот расклад. А сейчас он только поморщился.
--- Не отмазывайся, я не об этом. Валь, ты хоть понимаешь, что… что я бы всю жизнь себя винил?
--- Да какое твое дело. Что ты вообще ко мне прицепился?
--- Потому что я за тебя отвечаю.
--- Пфы… Думаешь, если ты меня один раз трахнул, то тебе уже все можно? --- Валька сказал это очень быстро и с какой-то странно знакомой интонацией. Ну да, когда Людка ссорилась с Матросовым или родители орали друг на друга на кухне, у них был очень похожий тон. А мама потом курила в форточку. Отцовские сигареты, синий ЛМ. На подоконнике лежит блок. Можно будет увести пачку. Можно… будет…
Шурик отчаянно цеплялся за какую-то ерунду – просто, чтобы не соображать, не слышать, не верить.
--- Саша… Саш, я же не про это.
--- Тальберг, я тебе что, блядь по вызову?
--- Почему по вызову?
Валька, как всегда, пытался оставить за собой последнее слово. А вот хрен тебе.
Шурику много раз приходилось вот так вот слегка нагибаться. Так же быстро, но при этом нежно.
Удар получился какой-то слабый. Целился в скулу, а вышло в глаз.
--- Бллллядь. – Валька не сопротивлялся. Он просто отлетел к стенке и заморгал.
--- Валюха, вы там чего, курите что ли? Нашли место. Вылезайте на хрен, я ссать хочу. – В дверь долбился тот самый бритый наголо парень.
Шурик словно проснулся. И спокойно-спокойно толкнул дверь. А потом вторую.
И только около метро сообразил, что до сих пор идет в бахилах. Кажется, прохожим было по фиг.
9.
--- Теть Юль, с новорожденным… -- Вовчик Драников с Рудзиевской появились чуть раньше назначенного срока. Мама стояла в прихожей и копалась в кармашке сумки – искала помаду.
--- Ой, ну вы прямо как эти… рок-группа. – К вовкиной косухе и покоцанной гитаре мама давно привыкла, а вот Рудзиевскую видела первый раз. Да и сам Шурик слегка удивился. Он как-то привык, что на подобные тусовки Нелька заявлялась в короткой юбке и на каблуках. А тут – драные джинсы, бандана и вторая гитара. С блестящей "металликой", прицепленной к чехлу. Оставалось только порадоваться за Вовчика.
--- Держи, именинник. – Вовка выудил из кармана пустышку на голубой ленточке. Традиция, блин… -- Не боись, она свежая, специально в аптеке покупали.
--- На нас там все косились, -- гордо заметила Нелька, расшнуровывая скрипучие мартинсы.
--- Ну, как красная комиссарша в кожанке, -- мама, наконец, нашла помаду. – Будет кому курицу погреть. А то я вас знаю, вы ж про нее забудете.
--- Не забудем, теть Юль.
Шурик только пожал плечами – как будто все происходящее не имело к нему никакого отношения.
Тальберг за эти сутки звонил три раза – и на мобилу, и на городской. "Сашша…". Шурик медленно-медленно нажимал на красную кнопку. Как будто под воду уходил.
--- Мариш, тебе шампуня подлить? – Тарханов придвинул к себе обе официально разрешенные бутылки – с кагором и полусладкой "Надеждой". Спивак механически кивнула. И наверняка в очередной раз пожалела, что пришла.
Видимо, надо было что-то сделать. Хотя бы улыбнуться ей, что ли… Шурик поднялся и пошел на кухню. За стенкой раздавался осторожный скрип, заглушить который невозможно было даже орущим на всю катушку Шевчуком, – Матросов, удостоверившись, что шуркина комната закрывается изнутри на задвижку, пошел туда мириться с Коробейниковой.
--- Пацаны, а где Каховский-то? --- Вовчик размешивал вилкой томатный сок, подливал туда принесенную из ближайшего ларька водку.
--- Так у него же этот, шолом… -- Тарханов вернул в центр стола пустую бутылку.
--- Шаббат… -- поправила Нелька, возвращаясь с балкона. – У нас бабушка тоже соблюдает.
--- Так мы чего, без него что ли? Сань, мы Женьку будем ждать или как?
--- Да чего его ждать, сейчас давайте… Мариш, твое здоровье, -- отозвался Пашка.
Спивак размазывала кулаком потекшую розовую помаду.
Томатный сок был не соленым. По поверхности стакана плавала какая-то фигня – наверное, Вовчик взял селедочную вилку.
--- Сейчас, эти придут… Блин, надо было им там будильник под дверь подсунуть, -- Тарханов положил руку Маринке на плечо. Она вздрогнула и выпрямилась, но отодвигаться не стала.
--- Ладно, давай мы пока так скажем, а потом уже и курнем. В общем, Сань… -- Вовка встал из-за стола и даже слегка откашлялся…
--- Дорогой Сан Сергеич….
--- Солнце русской поэзии, – привычно добавил Пашка. Спивак начала разглядывать маникюр.
--- Короче, у нас для тебя есть подарок. А ими надо делиться…
-- Как у Толкиена. – Нелька подтянула струну.
--- А тут как раз на всех.
В коробке от чая лежал целофанновый кулечек.
--- Бонус от фирмы, -- Тарханов выложил на стол пачку "Примы". – Извини, "Беломора" не было.
--- Наверное, конкуренты расхватали.
--- Санек, тебе чего, не понравилось?
Шурик равнодушно пожал плечами.
--- Солнце светит и растет трава,
Но тебе она не нужнаааа…
Все не то, и все не так… --- Рудзиевская осторожно заправила за ухо выпадающую сигарету.
--- Вот что с человеком делает окаянный возраст, -- Вовка приподнял стакан с "кровавой мэри". Посолил, а потом снова поднял. --- Елизарыч, твое здоровье! Ты у нас теперь самый старший.
--- Саша, у тебя мобильник звонит, -- Маринка наклонила бокал, шампанское полилось в салат.
Надо было уйти на кухню и только потом сбросить вызов. Но народ уже тянулся к Шурику со стаканами и рюмками.
--- Давай, отвечай… Водка стынет!
--- Алло…
--- С днем рождения… -- Валькин голос звучал очень приглушенно. Наверное, у них там кто-то дрых после обеда, и он говорил из-под одеяла. Тальберг иногда так звонил вечером. Когда за стеной родители, в ящике --- десятичасовые новости, за окнами гремят машины. А там отбой, и крючконосый сосед храпит на всю палату ,– Шурик это слышал через мобильник. "Сашша… Да нет, просто спать не хочу, днем выспался. Ты завтра во сколько приедешь?"
--- Саша, алло… Не клади трубку, пожалуйста… Саша.
--- Спасибо за поздравления, Валь. – Сейчас он нажмет на красную кнопку. Только послушает еще секундочку. Как тогда, у Вальки в комнате. Когда жутко хочется поцеловать Тальберга в шею, а знаешь, что нельзя – он боится щекотки. И просто прижимаешься. И стараешься дышать осторожно-осторожно, чтобы не заглушить Валькин шепот.
--- Саша, я не хотел… Я же не знал, что…
--- Сань, это кто?
Шурик вздрогнул. И начал выбираться из-за стола. Споткнулся, врезался в сидящую слева Маринку. Кажется, забрызгал ее водкой и соком.
--- Саша, ну куда ты руки… Осторожнее… -- голос у Маринки почему-то был дико радостный.
--- Это у тебя Спивак там, да? --- Валька задышал в трубку еще сильнее.
--- Сань, да кто звонит-то? Тальберг, что ли? – Вовчик перегнулся через стол, заорал на всю комнату:
--- Валек! Ты там живой?
--- Сашша… ты почему молчишь?
--- Сань, дай телефон… --- Нелька обошла стол сбоку, а потом притянула ладонь Шурика к своему уху. И сразу же перестала быть томной и хард-роковой. – Валечка, ты там как? Бедненький… А тебя скоро выпишут?
--- Пацаны, у вас тут что-нить осталось? – в комнату из коридора ввалился взмокший Юрка Матросов.
--- Давай за Саньку, -- Тарханов выудил из-под стола бутылку.
--- Ой, а он трубку положил, -- Нелька пристроила мобильник между салатницами. --- Вов, мне тоже плесни, разбавлять не надо. Ну, все.. Рок-н-ролл жив!
от 8 901 "Саша, ты придешь?"
Вы действительно хотите удалить это сообщение? Назад.
"Пошел ты н" -- отмена.
"Извини меня, пожалуйст" -- отмена
"Перестань мне зво" -- отмена
"Как ты?" -- отмена
"Ненавиж" -- отмена
Вы действительно хотите удалить это сообщение? Назад
"У меня все ОК" -- отмена
"Я тебя" -- отмена
от 8 903 57 "Саша, расписание на завтра изменили. Перезвони. Марина"
от 8 901 "Позвони, пожалуйста"
-- Сашка, ты чего не спишь? Я тебя завтра опять не добужусь. Да Бог с ним, с молоком. Что случилось-то, Саш? Поругался что ли с кем-то?
-- Мам, мне точно сегодня никто не звонил?
-- Да точно, точно... Позвонит она еще тебе, иди ложись...
-- Ма...
-- Чего "ма"? А то я не вижу... Ты с этого дня рождения как больной ходишь. Всю квартиру прокурили, я до сих пор выветрить не могу... И девчонкам своим скажи, чтобы эту гадость больше не дарили. Мне на работе сказали, что в Индии такие свечки над покойниками зажигают. Ну куда ты дверью-то... Тьфу.
от 8 901 "Завтра я уже буду дома"
--- Ты хоть соображаешь, который час? Ты почему телефон отключил? Я уже и Драниковым звонила, и Женьке на телефон.. Ты где был?
-- В метро катался.
-- Где? Ну как маленький, честное слово. Тебя твой Валька обыскался, и звонил, и заходил. Ну куда ты, а? Первый час ночи.
-- Да никуда. Мам, если он позвонит, ты... меня не зови, ладно?
-- Ну как в первом классе. Ой, как поругаетесь, так и помиритесь... или вы с ним из-за девушки, Саш?
-- Ма...
-- Знаешь что... Вальке твоему себе невесту надо искать среди пятиклассниц. Он же всем вашим девчонкам до плеча не достает.
-- Ма...
-- А хоть из-за кого? Из-за этой, кудрявой? Как ее? Галя?
-- Неля. Нет, не из-за нее...
-- Саш... О, Господи, усы уже растут, а ты...
10.
В левом верхнем углу можно было различить синие и желтые чешуйки – следы от давно облупившейся переводной картинки. Из другого угла поглядывал напечатанный на календарике Николай-угодник. В щель между зеркалом и рамой забилось несколько важных бумажек – счета за телефон и рецепт на мамины очки.
Шурик привычно поморщился, сдул со щеки прядку, потом опять глянул в зеркало. Волосы заколебали уже давно, но ползти в парикмахерскую не хотелось…
Кажется, на побледневшей физиономии начали проступать стершиеся за зиму веснушки. Ну и хрен с ними.
Он попробовал усмехнуться – чуть презрительно и задумчиво, так, как это умел делать Тальберг. Не получилось. Растерянность никуда не делась. Казалось, что она просто въелась в лицо, впиталась в рыжеватые ресницы, в еле заметную, но все равно настоящую щетину на выступающем подбородке, в складку между бровями. Вот подстава.
Шурик тоскливо понадеялся на то, что сейчас неожиданно позвонит телефон, и можно будет задержаться. Или в дверь забарабанит старушка с десятого этажа с пронзительным визгом "Вы меня опять заливаете". И тогда придется вызывать сантехника, звонить маме на работу, искать плоскогубцы и ненужные тряпки. И оставаться дома, не ходить никуда, не видеть, как Валька с некоторым недоумением слушает учительские объяснения или что-то отрывисто рассказывает обступившим его девчонкам. А потом Рудзиевская почему-то рассмеялась, чуть наклонилась и стремительно чмокнула Вальку в щеку. Все офигели, а он начал медленно-медленно стирать со щеки след от ее черной помады. Будто ему по лицу мазнули губкой для обуви.
Три минуты до первого урока, две… Теперь можно идти. Медленно, надеясь на то, что в вестибюле дежурит седой и ворчливый охранник, тот, что ровно в восемь тридцать цепляет на входную дверь железную скобку. И потом остается только топтаться в крошечном предбаннике вместе с такими же сонными тетерями, разглядывая пожелтевшие плакаты про "Правила эвакуации" и "Ваш ребенок пошел в первый класс". А потом по кафелю зацокает каблуками завуч Анита Борисовна с ее вечными "Это не оправдание", "А голову ты дома не забыл вместе с дневником?". Ну и черт с ней.
Вчера на первом уроке он не выдержал, и привычно шепнул "Валь". И услышал в ответ краткое и довольно громкое "Отъ-е-бись". В глаз получить и то не так больно.
С охранником не повезло. Сегодня в дверях дежурил пузатый Валерь-Иваныч, на котором форменная куртка сходилась с трудом. "За сменкой, что ли, бегал? Иди давай, пока никто не видит…"
Он честно пытался вслушаться в объяснения химозы. И даже что-то там ответил, сам не понял, что именно. Главным было – не смотреть налево, не поворачивать голову, не пытаться случайно задеть Тальберга локтем или ногой.
--- Вы чего, в спячку залегли? Сейчас на физру опоздаем, Борисыч развопится. – Тарханов умудрился трясти за плечи их обоих одновременно. Валька недоуменно привстал, сбросил с себя чужую руку.
--- А у меня справка до конца года.
Блин… хорошо или плохо? Шурик два с лишним месяца трясся от того, что Валька переодевается перед физкультурой. При всех, абсолютно спокойно, даже перекидываясь с кем-то шуточками. Как будто в том, что он стоит в одной майке, а на него пялятся двенадцать человек, нет ничего особенного. Хотя на самом деле, никто толком и не смотрел. Кроме самого Шурика. Теперь и этого не будет.
--- Везет же… Сань, подъем! В раздевалке выспишься. Валька, а ты куда сейчас? В зале будешь сидеть?
--- Хрен тебе. У Надежды геометрию писать. Она меня вчера предупредила.
--- Е-мое… Мы тут без тебя с этой геометрией по полной вляпались. Прикинь, Рудзиевская вовкин вариант решила, а свой не смогла.
Тальберг кивнул и спокойно вышел из кабинета, лавируя между ввалившимися восьмиклассниками. Кстати сказать, кое-кто из них был даже повыше Вальки.
У физкультурника Александра Борисовича иногда случался внеочередной приступ добродушия. А может – были какие-то дела на стороне. В общем, через пятнадцать минут после начала урока он вынул из кармана треников мобильник, сурово глянул на десятиклассников и поинтересовался:
--- По школе бродить не будете?
Все, разумеется, пообещали, что станут сидеть в раздевалке как мыши.
Они и правда сидели. Каховский торопливо дописывал упражнение по английскому, кто-то пристроился у него за спиной и судорожно скатывал. Матросов выгреб из рюкзачного кармана семечки и теперь аккуратно выделял всем желающим по три-четыре зернышка. Тарханов, влезая в хомут перекошенного черного галстука, ни с того ни с сего начал рассуждать об отмазках в военкомате.
--- Ну а чего? Серега у нас по зрению пролетает, ты, Жендос, по обрезанию…
-- А ты его видел, что ли? – крайне спокойно поинтересовался Каховский под всеобщий ржач.
--- А мне-то что? Пусть его прапор видит… Так, ну че…Тальберг на комиссию под кайфом заявится, его за психа примут, Матросова просто не возьмут…
--- Это почему?
--- Многодетных отцов не берут.
--- А чей-то я многодетный…
--- Юрок, ты головой подумай. Тебе чего лучше – пятнадцать минут с Людкой или два года с сержантами?
--- С сержантами два года, а с тещей всю жизнь… --- отозвался многомудрый Толян Нечаев, ставший в том году после свадьбы брата "дядей Толиком" и мотавшийся перед школой на молочную кухню.
--- Ну, от тещи тоже дембельнешься… Как двадцать семь исполнится – так на развод. С чем там у нас не берут? С плоскостопием?
--- С энурезом. Или если восьми зубов нет.
--- Не, на фиг, лучше плоскостопие.
--- Еще по ориентации не берут, -- изрек Драников, убирая в пакет не пригодившиеся толком кроссовки.
--- В смысле – "я мирный хоббит, мне религия запрещает подлых орков убивать"?
--- В смысле -- "уйди, пративный", -- Вовка сплюнул.
--- Не, пацаны, по мне, так лучше энурез… Сань, ты как?
Последние полторы минуты Шурик с преувеличенным вниманием разглядывал выцарапанную кем-то на стене надпись " В 5 "Б" – одни гандоны". Надпись делали давно, и она проступала сквозь тонкий слой краски.
--- Ты о чем?
--- Ну, у нас все варианты разобрали… Либо пидором, либо кирпичом в зубы.
--- А с кем ему пидором-то быть? --- вмешался Матросов. --- С тобой, что ли?
--- Не, я занят, у меня энурез… Сань, ну так чего?
--- А меня и так не возьмут, у отца полвоенкомата знакомых…Он же служил.
--- И молчал! Вот скотина… Так, Санек, сегодня я иду к твоим предкам, пускай и меня усыновляют…
--- Угу…
Шурик поднялся со скамейки…
--- Сань, ты куда?
--- Ну, мало ли…
--- Много ли… я, может, тоже курить хочу.
Блин, все-таки хорошо, что он так и не добрался до парикмахерской. Под отросшими волосами не так видно, как у него заполыхали уши.
11.
Он был на площадке между вторым и третьим, когда услышал привычный скрип двери и голос Надежды Петровны:
--- Хорошо, зайдешь после пятого урока, у меня будет "окно", я как раз проверю… Семенецкий, я, между прочим, в классе и все вижу… Тогда что… Остается самостоятельная по алгебре. Валя, ты ее когда будешь писать?
--- Могу завтра…
--- Завтра у меня педсовет, может быть, в пятницу?
--- Хорошо…
--- Если что-то непонятное – подойдешь, спросишь, но материал там знакомый… Ну, хорошо… Семенецкий, ты думаешь, если я спиной стою, то я слепая? – голос Надежды уплыл дальше, к сидящим в кабинете шестиклассникам. А Тальберг, судя по всему, остался стоять в коридоре.
Шурик замер. Он сам не знал, чего больше хочет – чтобы Валька выглянул на лестницу, или свалил куда-то еще. Ведь опять пошлет и будет прав. Или не прав? Или что?
По всей вероятности, Тальберг двинулся к их родному курительному туалету. Ну и… Между прочим, он сам туда направлялся. Шурик поправил рюкзак и начал подниматься дальше.
Дверь была знакомая. Равно как и рыже-белый кафель, и грязно-сиреневые стены. И…
Валька не курил. Он стоял у раковины и ждал, когда из крана перестанет течь ржавая вода. И абсолютно спокойно вертел в пальцах серебристую пластинку с таблетками.
"Я могу и анальгин выпить"
" сам… из аптечки…"
"а у него чего, реально передоз был?"
В кино в таких случаях начинает звучать нервная и очень громкая музыка. И герой обязательно выбивает дверь ногой, а потом наваливается на противника, заламывает ему руки и начинает впечатывать его мордой в стену. Ничего такого не произошло.
Шурик просто шагнул внутрь. А потом потянул на себя валькину руку. Даже не сжимал особенно, просто обхватил запястье. И прижал Тальберга к себе. А только потом выдохнул.
И словно со стороны услышал удивленный голос:
--- Ты в рюкзаке кирпичи таскаешь? Мало мне одного синяка. Саша… Саш, да не смотри ты так, это антидепрессанты.
От Вальки наконец-то перестало пахнуть лекарствами. Даже не лекарствами, а чем-то другим, больничным и горьким. И губы были… Блин, сложно было понять, какие они. Это было все равно, что вернуться домой и понять, что за время твоего отсутствия родители успели помириться. И не только помириться, что и притащить из магазина чего-нибудь вкусное. Это просто, как вернуться.
"Сейчас войдет кто-нибудь…"
--- Саш… Сашша…
Он почти отскочил. Воровато оглянулся на прикрытую дверь.
Из крана текла абсолютно чистая вода.
Валька осторожно подставил под нее ладони. Потом быстро поднес их к лицу. Капли скользнули по шее, по распахнутому пиджаку, по рубашке….
--- Ты чего?
--- У тебя рюкзак с собой?
--- Ну да… --- Шурик почувствовал привычное удивление. Как всегда.
--- Тогда заткнись и ничему не удивляйся. --- Тальберг распускал узел галстука.
Он что, прямо здесь решил?
Самое смешное, что Шурик был не против. То есть, трусил, конечно, и вообще… Но все равно. Блин, почему-то самые непонятные вещи происходили с ним именно в сортирах. Тьфу.
--- Ты мне по морде можешь въехать?
--- Валь… Валя, мне за тот раз… В общем, ты извини, я же не…
--- Потом поговорим. --- Тальберг закусил губу. А потом еще раз и еще. Завел руки за голову и неожиданно растрепал себе волосы. Сейчас они были не серо-тусклыми, а привычными, легкими… -- Пошли. Только молча.
Шурик автоматически подхватил оба рюкзака.
Возле кабинета алгебры Валька резко затормозил. Потом медленно подошел к стене. Прислонился к ней – как спецназовец из сериала. И постучал в дверь, из-за которой слышался диалог Надежды с неким "вконец охамевшим" Семенецким.
--- В чем дело? – сурово вопросила классная, выглядывая в коридор.
Если бы не приказ "молчи ", Шурик бы тоже ахнул.
Потому как в валькином голосе сейчас чувствовалась знакомая больничная усталость…
--- Извините… Надежда … Петровна… а можно я… а то голова кружится… и дышать…
Математичка немедленно растеряла всю свою строгость.
--- Да, конечно… Валя, тебе домой надо, да? Может быть, ты посидишь? Давай я тебя в учительскую отведу. Там диван есть. Ты к медсестре ходил?
--- А она в садике… наверное…
Медсестра у них была одна – и на школу, и на соседские ясли-сад.
--- Ну, конечно. Ты как… Сам сможешь дойти? Может быть, врача вызвать?
--- Меня Саша проводит… мы в одном доме…
--- Елизаров? Ну, хорошо… Ты охраннику скажи, что я вас отпустила. Валя, может, тебе валидол нужен? У Аниты Борисовны есть, ты к ней постучись…
--- Нет, спасибо…
--- Если опять что-то… пусть тогда папа позвонит или мама…
--- Да…
--- Саша! Ты справишься? Ты тогда держи его покрепче, а то вдруг упадет.
Шурик кивнул. А Тальберг вполне натурально схватил его за руку. Даже сжал изо всех сил.
Надежда смотрела им вслед до тех пор, пока они не начали спускаться по лестнице.
-- Валь…
-- Ты меня обнимать будешь или нет? Тебе, между прочим, классная велела.
12.
Блэк смотрел на Шурика так внимательно, будто собирался вставить слово в диалог. Тальберг присел на корточки, притянул пса к себе, запустил пальцы в пушистую бело-черную шерсть.
--- Слушай, а я ведь сам чуть не повелся. Думал, ты сейчас реально в обморок сыграешь.
--- Не, в обморок – вряд ли. А это -- за нефиг делать. Я же знаю, как я выгляжу, когда меня сильно плющит. Как раз тогда и запомнил. Просыпаюсь вечером – глаза припухшие, на пол-лица фингал.
--- Блин, извини… Валь, я сам не знаю, как оно получилось.
--- Да нормально все. Андрей, кстати, когда увидел, то заржал. Типа, раз я уже дерусь, то на выписку пора. А потом велел передать, что с него бутылка.
--- Он у тебя что, совсем больной? Ему-то какое дело? Валь, ты понимаешь, я чего психанул… То есть получалось, что я тебе был нужен .. ну просто как для ритуала, что ли… Я же это и правда на всю жизнь запомнил. И вообще. А тебе, наверное, просто хотелось, чтобы красиво.
--- Дурак ты, боцман… -- Валька растянулся на ковре и прижался к Блэку поудобнее. – Я к тебе привязаться боялся. Думаешь, я не знаю, как это – когда веришь, что навсегда, а потом тебя за дверь. А ты уже привык, что у тебя все хорошо…
Кажется, Тальберг опять говорил про родителей. А может, и не только... Шурик кивнул. Хотел спросить, наладилось у Вальки с предками или нет. Но почему-то постеснялся. А Тальберг словно мысли прочитал.
--- Саша, а ты думаешь, мне от них не досталось? То есть не так. Знаешь, я, когда после больницы домой приехал, в первую ночь уснуть никак не мог. Все время казалось, что если я глаза закрою, то сразу умру. Ну, потолок-то знакомый... Я же на него смотрел тогда, сразу после таблеток. В общем – полная дурь. Начинаю засыпать, потом вздрагиваю и ору. Маму разбудил. А она пришла и говорит – "Давай я тебя за руку держать буду, а ты уснуть попробуешь…" Странно так. Мы же с ней почти не разговаривали, если не по делу. А тут часа два протрепались. Просто... Ну, как с отцом или с Нонкой.
--- Ругалась?
--- Не нет. Наоборот. Она вроде спокойная была, а потом расплакалась. Думала, что я сплю. А я не спал, просто тогда глаза открыть сил не было.
--- Валь, так они жениться будут или нет?
--- Будут, конечно. Она же… В общем, я ей так и не сказал, из-за чего все это. Тем более, что Андрей записку спрятал.
--- Какую записку?
--- Ну, какую… Я же ей письмо оставил…А Андрей его убрал. Сразу, когда еще санитарам платил, чтобы они меня в дурку не забрали. Ну, что это типа несчастный случай, а не суицид. Он мне его сам вчера отдал, вместе с газетой.
--- С какой газетой? --- Шурик окончательно запутался. А Валька заговорил незнакомым тоном, слегка похожим на тот, что был у Андрея Андреевича.
--- В общем, кто-то из бригады слил информацию журналистам. Потому что у Андрея должность и все такое. У него бы потом такие трабблы начались. Хорошо, что там главный редактор – его знакомый. Тоже бабок ушло черти сколько.
Тальберг поднялся с пола, шагнул к письменному столу. Вытянул ящик – полупустой, без всякой привычной ерунды, которая накапливается в столе за несколько лет. Вытащил сложенный пополам большой лист белой бумаги и какую-то дурацкую открытку с розочками и витиеватой надписью "С днем рождения". Открытку оставил себе, лист протянул Шурику.
-- Вот, смотри. Только это не газета.
-- Я знаю. Это полоса на паспорт.
-- Чего?
-- У меня мама такие верстает. Только не эту, а женские журналы. Там сложнее, потому что они в цвете делаются.
-- А ты не рассказывал никогда.
-- Да я сам недавно узнал, когда к ней приходил реферат распечатывать. Ладно, где читать?
-- Вот. Типа некролог, бля.
По серо-черному логитипу рубрики расплывалось жирное пятно. "Пульс города". Бредятина какая-то. От мамы Шурик знал, что маленькие новостные заметки выстраивают особым способом, это называется "подвал". И иногда в этом "подвале" печатают всякие смешные вещи. Или страшные, но все равно короткие. "Пудель спас престарелую хозяйку от посягательств грабителя", "На Химкинском водохранилище рыбаки ушли под лед", "Лужков накормит студентов бесплатными обедами", "Пасынок банкира пытался покончить с собой после изнасилования".
Шурика затрясло. Хуже, чем во время гриппа или беседы в кабинете завуча.
"Третье транспортное кольцо пройдет через Сущевский вал".
"Как стало известно нашему корреспонденту, жертвой преступления стал шестнадцатилетний пасынок ведущего топ-менеджера одного из крупнейших столичных банков Андрея К.. Трагедия разыгралась в минувшую пятницу, в день рождения подростка... мать мальчика, главный бухгалтер этого же банка Ольга Т. в это время находилась в заграничной командировке... предположительно... напоил приемного сына спиртным... следы побоев... половой акт в извращенной форме... не исключено, что он намеренно оставил лекарственные препараты в квартире своей сожительницы... К счастью... не удалось рассчитать дозу... Насильник сам вызвал бригаду "Скорой помощи"... На момент подписания номера... в палате интенсивной терапии... Медики оценивают состояние подростка как стабильное. Читайте подробности в одном из ближайших номеров нашей газеты".
Пиз-дец.
--- В общем, это из номера в последний момент сняли.
--- Валь, ну тут же бред какой-то напечатан.
--- Конечно, бред… Только, все равно. Если бы это вышло, на Андрея бы стопудово коситься начали.
Шурик промолчал. Все это как-то совсем не укладывалось в голове. Тальберг продолжал вертеть в руках пеструю открытку.
--- Валь, а там чего?
--- А это я маме оставил. Если хочешь – читай.
Валька сунул картонку ему в руки, а сам отошел к окну. Уставился в одну точку и замер.
Шурик почему-то думал, что текст будет большим. Но там оказалось всего две строчки. "Дорогая мама, поздравляю тебя с днем моего рождения. Желаю счастья в личной жизни. В". Почерк был очень аккуратный и мало похожий на тальберговский. Видимо, Валька старался писать как можно медленнее, чтобы растянуть время.
--- Ну ни хрена себе…
--- Ага. Хорошо, что она это не увидела.
--- Хорошо, что ты вообще живой остался. Валь… ну это же… нечестно как-то.
--- Мне Андрей вчера тоже говорил, что это не метод. Как раз, когда из морга возвращались. – Тальберг продолжал разглядывать окна соседнего дома.
--- Откуда??
--- В общем, он вчера с работы приехал пораньше. Заходит ко мне и говорит – "Собирайся". А куда, чего – не объяснил. Я еще подумал, что он меня сейчас на вокзал повезет. Время-то позднее, как раз поезда отходят. Знаешь, даже обидно не было. Просто, пусто. А потом про тебя подумал. Ну… в общем. Решил, что может, оно так лучше будет. Сели, поехали. Только не на вокзал, а в какой-то госпиталь что ли. Или в больницу. А он молчит. Ну все, думаю…Сейчас он меня в дурку сдаст. А в голове так пусто-пусто. Только пить очень хочется.
Шурик не выдержал. Подошел к подоконнику, осторожно обхватил Тальберга за плечи. Тот чуть обмяк, но голову так и не повернул.
--- А там на территории – дом. Ну, как котельная или, я не знаю, подсобка. Я даже не понял, что это. А оказывается – морг. Коридор такой, совсем обычный. Только пахнет … Как будто яблоками или воском, но по другому. Вот тогда страшно стало. И, в общем, там в зале… Столы, а там гробы… и крышки отдельно стоят. Я даже смотреть не стал, просто глаза зажмурил. А он меня обхватил – ну, как ты сейчас, и говорит – "Домой поедем или тебе еще показать?". Там еще одно помещение, прозекторская. Ну, где просто трупы, без ничего.
--- И как, показал? – казалось, что вчерашний валькин страх просто вошел в него, целиком и полностью. Бежал по венам вместо крови и подступал к горлу вместе с тошнотой.
--- Нет. Наверное, надо было согласиться. В общем, я почти отключился. Даже не помню, как до машины дошли. Я у него, наверное, целую пачку выкурил, а может и две. Мы где-то на МКАДе остановились, сперва – потому что мне плохо стало, а потом просто разговаривали.
--- Ругались?
--- Да нет. Просто… Он мне такую вещь сказал. Я тогда запомнил, а сейчас не повторю. В общем, что.. такое.. ну, суицид, это типа самый последний аргумент. И что вроде как ситуация того не стоила. Что я должен был с ним просто поговорить, ну, как тогда, в декабре. Он бы понял.
--- И ушел бы?
--- Да откуда я знаю… В общем, получилось, что я опять полный придурок. А тут еще ты трубку не берешь.
--- А я-то… -- из окна была очень хорошо видна школа. И выбежавшие на крыльцо первоклассники. И суетливая толпа мам и бабушек. Чья-то мама была с коляской, а на поводке у нее бегал серый пудель. Совсем крошечный, если смотреть из окна.
--- Саш… Ну… -- Валька запнулся, а потом опять начал рассказывать. --- В общем, я ему пообещал, что больше никогда... Даже если совсем кирдык. А он слушал-слушал, а потом вдруг говорит – "Водки хочешь?" У него бутылка была с собой.
--- Так он же за рулем.
--- Ну, немножко-то можно. Я глоток сделал. Трясти вроде перестало. Даже задремал. Потом уже возле дома просыпаюсь. Наверх поднимаемся, а там мама. Саша, я как ее увидел… Представил, что бы с ней там было, в этом морге. Если бы….
--- Валь… шшшш… ну все уже.. ну, блин…
---Да нормально. Она тоже разревелась. А потом у Андрея спрашивает, где мы шлялись. А он на меня смотрит и говорит – "Да вот, с Валькой водку пить ездили". -- Тальберг неожиданно хихикнул. – А я по стенке сползаю и говорю – "А у нас типа мальчишник был, перед твоей свадьбой". Саш, там такое началось… И что мне из-за таблеток нельзя, и что Андрей совсем спятил, и что она за такого идиота точно замуж не пойдет. В общем, все нормально было. А Андрей мне потом конверт отдал со всем этим… Вроде как на память.
--- Твой Андрей, наверное, совсем ебнулся. У тебя же крыша съехать могла.
--- Да не… Наоборот, как будто он меня простил. А то я себя до этого такой сволочью чувствовал. И перед ними, и перед тобой…
Шурик понял, что он сейчас тоже разревется. Вот ведь, а…
--- Валь, а ты чего с этим делать будешь? Слушай, может, сожжем на фиг.
--- А давай… Только я не знаю, где. В ванной?
--- На балконе. В ванной фигово будет. Я в третьем классе дневник сжечь пробовал. В кастрюле для варенья.
--- Ну и как?
--- Там дыму столько было. Мама с работы пришла, и все…
--- Зато ты теперь опытный.
--- Ага. Слушай, мне пацаны на день рождения травы подогнали. Мы ее прямо дома и дунули. А там же запах. В общем, оказывается, мне Спивак специально для этого каких-то свечек ароматических подарила. Мы их потом жгли весь вечер. Мама вернулась – так ее чуть ли не на пороге тошнить начало.
--- Конспираторы. Саша…
--- Да не было у меня с ней ничего. И не будет. И вообще, пошли на балкон. Только ты куртку надень, а то там холодно.
Тальберг кивнул. А потом еще крепче прижался к Шурику.
13. Сложенная гармошкой газетная полоса загорелась очень легко. Полыхнула оранжевым факелом и превратилась в горстку черных чешуек, слегка похожих на обрывки копировальной бумаги. С открыткой пришлось повозиться подольше. Глянцевые розочки и бабочки неохотно исчезали под раскаленной кромкой огня. Но потом все-таки уступили, рассыпались в прах на дурацком керамическом подносе, который неизвестно почему стоял на пластиковом садовом столике.
Застекленный балкон больше всего напоминал террасу. Только не дачную, а пляжно-курортную, как в доме отдыха. Никаких коробок с елочными игрушками, старых шин и веревок для белья. Светлое дерево и два плетеных кресла. В них они сейчас и сидели.
Валька подтянул ноги к подбородку, закутался в куртку и с каким-то недоверием разглядывал улетающий в форточку синеватый дымок. Слегка морщился и молчал. Ну, а правда, дым-то был немножко едкий. Шурик на всякий случай отвернулся.
-- Валь...
-- Да нормально все. Спасибо.
Шурику было слегка неловко и совершенно непонятно, что делать дальше.
В валькином кармане привычно загудел мобильник.
--- Мам? Да все в порядке, успокойся. Просто голова немножко закружилась, там душно было. Нет. Мам, ну я же тебе обещал. Ну точно, точно... Да брось ты. Пойду с Блэком гулять -- и все пройдет. Ма, ну какой врач. Ну я уже в норме. Ну зачем, ты же сама говорила, что дел выше крыши. Ничего не один, я с Сашей. Ладно. Саш, тебе от мамы привет.
Шурик недоуменно кивнул.
--- Да помню я.. Ты же мне сама список писала. Одну до еды, две после. Хорошо. Честное слово. Ну какое спать, я же не инвалид. Хо-ро-шо. Все. Я тебя тоже.
Тальберг осторожно улыбнулся и убрал мобилу обратно.
--- Волнуется?
--- Ага. Ты прикинь, ей Надежда позвонила на работу. Типа я чуть ли не при смерти.
--- Ну ты попал.
--- Да брось ты. У нее скоро конец первого квартала начнется... Как раз на весенние каникулы. Можно будет к отцу свалить. Поедешь со мной, ладно?
Шурик поперхнулся. А Тальберг, по видимому, принял это за сомнение.
-- Деньги на билеты есть, не вопрос. Правда спать придется на раскладушке. Ты как?
-- Не знаю, не пробовал.
-- Да брось ты, я тебя научу. Это не больно, -- Валька снова засмеялся, а потом охнул и потер виски. -- Наколдовал, блин. Вжился в образ. Башка теперь реально болит. От дыма, наверное.
Шурик немедленно дернулся. И почему-то ощутил неизвестно откуда взявшуюся уверенность. Почти спокойствие. Потому что сейчас все стало на свои места, и о Тальберге надо было срочно заботиться.
--- Валь, давай ты правда полежишь?
--- А я давно собирался. Только вместе, ладно?
Валька чуть склонил голову и дунул на поднос с пеплом.
--- Тьфу. Блин, Валь... Я теперь как трубочист буду.
--- Как Золушка. Она тоже все время в саже была.
--- Сам ты.... -- Шурик запнулся и понял, что сейчас брякнет что-нибудь нежное и совсем нелепое. Поэтому он просто поднялся.
--- Саша... Саша, ты куда?
--- Умываться. Мне эта дрянь в нос забилась. Или даже в уши. Валь, что? Тебе хуже стало?
--- Я решил, что ты обиделся и сейчас уйдешь, -- Тальберг сбросил на пол мешающую куртку. Потом соскочил с кресла и приблизился к Шурику вплотную.
--- Саша... в общем, если ты решишь... Ты мне скажи сразу, не увиливай. Ты не думай, я нормально. Я же умею расставаться, честное слово.
Шурик сглотнул. Так сильно, что у него даже за ушами затрещало.
--- Тальберг, ну ты даешь. Слушай, если ты еще раз такую глупость скажешь... Я... я не знаю. Я тебе рот зеленкой намажу, как в первом классе.
--- Ладно, -- Валька виновато ткнулся носом куда-то в шуркин галстук. Оказывается, на балконе было холодно. Или у Тальберга оказалось очень горячее дыхание. И пальцы тоже горячие. Особенно, когда они проскользнули между пуговицами рубашки. Шурик осторожно прислонился к косяку. Даже слегка сполз по нему, чтобы Вальке было удобнее. Тальберг сосредоточенно возился с молнией брюк. Слегка выгнулся, так, чтобы Шурик мог погладить его по спине, будто котенка.
"Ни фига себе котеночек. Самый настоящий мартовский кот. Кошак ты, Валечка..."
Хорошо, что Тальберг не умел читать мысли. Потому как он, прежде, чем потереться щекой о шуркино бедро, неожиданно заявил:
--- А на счет зеленки, это ты зря. У нас в первом классе учительница нормальная была, не то, что ваша Светлана психанутая. Как в столовке на ваш стол посмотришь, так все, кранты. Все с зелеными мордами, просто, как я не знаю... Сразу понятно, что в "Б" -- одни придурки.
ДО ВЫПУСКНОГО ВЕЧЕРА ОСТАВАЛСЯ ОДИН ГОД, ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА И ДВА ДНЯ
