Вопреки всем задержкам, последняя ночёвка перед Арнольдом пришлась в точности на запланированное время. Днём раньше дивизия наконец-то выбралась из леса и теперь стояла лагерем у самого подножия величественной горной гряды — на каменистых пустошах, покрытых скудной жесткой растительностью. Тракт, их верный спутник в этом походе, уходил дальше — к узкому и глубокому ущелью, на другом конце которого много лет назад мазоку возвели свой восточный форпост. «Словно какой-то великан разрубил гору гигантским мечом», — от вида предстоящей дороги Юури становилось не по себе. Ему отчего-то ясно представлялось, как дивизия целиком исчезает между каменными стенами, а потом гора захлопывает свою жадную пасть. «Это просто переутомление, — решил он. — Марш без днёвки всё-таки очень тяжёлая штука. Надеюсь, хоть в Арнольде у нас будет время отдышаться».
Из-за усталости или по какой-то другой причине, но нервное настроение охватило почти весь отряд. Голоса людей стали громче, шутки — резче. Лошади беспокойно переступали копытами, испуганно косили огромными влажными глазами. Даже огонь в походных кострах горел неохотно, то и дело сердито плюясь колючими искрами.
Конрад вновь был смертельно занят. Не успело войско стать лагерем, как вернулись посланные к Арнольду разведчики. Юури безумно хотелось узнать, какие известия они принесли, но пришлось довольствоваться только мрачными выражениями лиц командиров подразделений, когда они поздно вечером расходились после военного совета. Конрад тоже не остался сидеть на месте: через несколько минут он вышел из шатра главнокомандующего, вскочил на коня и отправился на объезд лагеря. Юури, организовавший неподалёку своё спальное место, хотел было его дождаться и попробовать поговорить, но быстро уснул, вымотанный дорогой. Последним, что он видел, засыпая, было тревожное багровое зарево над ущельем, отражённое от тяжёлых туч, цепляющихся подбрюшьем за острые пики гор.
Утром был дан приказ становиться боевым построением.
— Плохо дело, — качали головой ветераны. — Как пить дать, с марша прямиком в бой пойдём.
От таких рассуждений у Юури напрочь пропал аппетит. Застёгивая негнущимися пальцами доспехи, он понял, что боится до дрожи в коленях. «Ладно, лучше уж перетрястись сейчас, чем струсить в бою», — успокаивал себя новобранец, взбираясь на лошадь с грацией мешка картошки.
Горн заиграл команду к началу движения. Юури завертел головой, отыскивая взглядом своих спутников. В боевом облачении все они выглядели иначе — сориентироваться получилось только по знакомой огненно-рыжей шевелюре. Юури привычно разместился сбоку и чуть позади Йозака.
Раньше ему не доводилось видеть Конрада в тяжёлом доспехе, только слышать восторженные отзывы. Зрелище, надо признать, и впрямь было внушительное: словно бессмертный бог войны сошёл на землю, чтобы вести армию обречённых в почти безнадёжный бой. Но лично Юури больше нравился его обычный, мирный вид.
Ущелье оказалось на редкость мрачным местом. Отвесные скалы хищно нависали над дорогой, а вверху клубились тёмные плотные тучи, словно крышкой накрывая неширокий каменный разлом. Войско двигалось почти в полном молчании, придавленное гнетущей атмосферой. Поэтому приближающийся дробный перестук копыт в авангарде услышали задолго до того, как из-за очередного поворота показался одинокий всадник на взмыленной лошади. Стрелки молниеносно натянули луки, ожидая только знака, чтобы сделать из незнакомца ежа. Команды не последовало, и всаднику дали возможность осадить коня всего в ста метрах перед отрядом.
— Арнольд пал! — крикнул он. — Сегодня на рассвете войска Великого Шимарона вошли в город!
«Началось, — Юури на мгновение прикрыл глаза. Весь его утренний мандраж словно рукой сняло: осталась только спокойная ясная сосредоточенность. — Мне надо видеть сверху, но как забраться на скалы?»
— Форсируем марш! — распоряжался тем временем Конрад. — Дать сигнал боевой тревоги!
Чистый глубокий звук горна звонким эхом отразился от скал.
— Только бы добраться до горловины ущелья, — Йозак говорил будто сам с собой, но Юури слышал его очень хорошо. — Если сумеем там окопаться, то пусть хоть весь Шимарон на нас бросят — отобьёмся.
Им не хватило малости, чтобы это пожелание сбылось. Каменные стены уже стали расходиться вширь последним прямым участком, когда впереди появились золотые знамёна вражеского войска.
— Стрелки к бою!
— Если они успели подтащить хоть одну катапульту, то нам хана, — дальше слушать Йозаковы рассуждения Юури не стал — он наконец-то заприметил узкую козью тропку, взбирающуюся вверх по скалам. Пора было начинать действовать.
Войско Великого Шимарона явно не ожидало внезапно нарваться на подкрепление неприятеля. В его передних рядах произошла короткая заминка, которой грех было не воспользоваться.
— Авангард в атаку!
Каменная крошка брызнула из-под копыт лошадей, в воздух взвился смертоносный рой стрел, но прежде, чем хотя бы одна из них успела долететь до врага, с низко нависшего над ущельем неба рухнула вниз стена воды, разделив противоборствующие армии.
— Битвы не будет! Поворачивайте назад! — загремело над скалами. Яростно взвыл ветер, подтверждая эти слова, налетел на человеческих букашек, заставляя их замереть, словно мух в куске янтаря. Где-то с оглушительным треском рушились камни, лихорадило саму землю под ногами.
— Что за чертовщина?! — прокричал Йозак в редкий момент относительного затишья. — Капитан? Где ты? Конрад?!
Очередной шквальный порыв швырнул песка в лицо словоохотливому человеку, заставляя заткнуться и ещё ниже пригнуться к лошадиной шее.

***
Никогда прежде Конрад Веллер не сталкивался со столь мощным проявлением марёку. Больше всего происходящее сейчас в ущелье напоминало старые легенды об Истинном Короле. Только навряд ли это Шин-О вздумал вступиться за своих обречённых подданных. Сила встречного ветра ненадолго уменьшилась, так что командующему Руттенбергской дивизии удалось коротко осмотреться. В пределах видимости никаких могучих колдунов не наблюдалось, а вот водяная стена оказалась от авангарда шин-макокской армии дальше, чем в момент их остановленной атаки. Опомнившись, ветер снова усилил напор так, что даже дышать стало трудно. Ладно, если визуально прояснить ситуацию не выходит, то остаётся только мыслить логически. Управлять буйством стихий проще всего находясь на возвышенности, над ущельем. Конрад хорошо помнил донесения разведчиков о том, что где-то на этом участке должна быть наблюдательная площадка арнольдского гарнизона. Кажется, они даже проезжали мимо полузаброшенной тропинки, уходящей по скалам куда-то верх. Но сейчас добраться до её начала было задачей не просто нетривиальной — почти невозможной. Впрочем, попытаться ему никто не мешал, и при очередном намёке на затишье Конрад спешился. Хорошо, что пришлось возвращаться — встречный ветер сослужил добрую службу, уверенно толкая человека в спину. Конрад старался идти чуть наискось, чтобы не тратить лишние силы на борьбу с воздушным течением и при этом как можно быстрее добраться до каменной стены ущелья. Вскоре ему стало казаться, будто ураган стихает. Ещё одно подтверждение магической природы феномена: сильный поток воздуха дул строго вдоль дороги. Большая удача, как ни крути.
Возле начала горной тропинки уже можно было свободно идти в полный рост, не опасаясь, что тебя собьёт с ног или унесёт вдаль, как пожухлый осенний лист. Тем не менее, лазить по скалам в броне — занятие опасное при любых погодных условиях. На выцарапывание из доспехов пришлось потратить ещё несколько драгоценных минут. Потом Конрад в последний раз оглянулся на замерший в почти различимом глазом воздушном потоке отряд и начал восхождение.
В целом, добраться до наблюдательной площадки оказалось не сложнее среднестатистического тренировочного задания на полевых учениях. Да, пришлось пару раз поболтаться на руках, когда казавшиеся незыблемыми камни предательски выскальзывали из-под ног, и даже получить болезненный удар в предплечье обломком скальной породы. Но это были так, привычные мелочи.
Наблюдательный пункт располагался на самой вершине скалы — плоской, словно во время оно неведомый великан снёс залихватским ударом меча один из острых каменных пиков. Вид отсюда был по-настоящему захватывающим: глубокий разлом ущелья упирался своим восточным концом в город, намертво вросший в тело горы. Строения и улицы Арнольда неправильными полукольцами расходились от неприступных скал. Увеличиваясь в диаметре, они застывшей каменной пеной сбегали на широкую равнину с богатой и щедрой почвой. В мирные времена восточный форпост мазоку производил неизгладимое впечатление на каждого, кто впервые видел его. Но сейчас зрелище заметно портили клубы жирного, чёрного дыма, поднимающиеся из разных районов города. Внешние крепостные стены были проломлены в сразу в нескольких местах, а изумрудная зелень степи — вытоптана до самой почвы многотысячным войском, уже несколько месяцев осаждавшим упрямую твердыню. И над всем этим воронкой закручивались тяжёлые мрачные тучи, чью плоть то и дело вспарывали холодные вспышки молний.
Тот, кому беспрекословно подчинились силы природы, стоял на самом краю площадки, повернувшись лицом к городу, на восток. Яркое сияние его марёку толком не давало разглядеть, кто это, — только высокий силуэт, окутанный белым слепящим пламенем. Попытавшегося приблизиться к загадочной фигуре Конрада отшвырнуло в сторону, как нашкодившего котёнка. Выбора не было: оставалось только ждать, пока неизвестный не достигнет своей цели и успокоит ветер и воду.
Извергавшийся с тёмных небес поток уже почти дошёл до конца ущелья, выметая из него армию захватчиков, как хорошая хозяйка сметает тряпкой крошки со стола. Неповоротливые тучи над Арнольдом, чёрные от напитавшей их влаги, наконец-то пролились живительным дождём, гася пожары, а в лагере осаждающих во всю буйствовали смерчи, круша всё, что попадалось им на пути.
Войско Великого Шимарона, ещё несколько часов назад победоносно маршировавшее по улицам покорённого города, сейчас разбегалось в панике. Арнольд был отбит без единого выстрела, без единого взмаха меча. Случилось чудо, о котором ни один из его защитников даже помыслить не мог.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Водяная стена рассыпалась мелкими дождевыми каплями, смывая копоть с мостовой и стен каменных домов города. Без следа развеялись смерчи, творившие бесчинства на равнине, а ураганный ветер взмыл вверх, разрывая в бессильной злобе плотное полотно туч. В прорехах засияло синевой чистое небо, кажущееся нереальным после разгула стихий, и солнце впервые за последние дни обратило свой светлый лик к полю битвы.
Яростное сияние, окружавшее сотворившего чудесное спасение города, становилось всё бледнее и наконец исчезло совсем. На краю наблюдательной площадки стоял, покачиваясь от упадка сил, полуседой мальчишка в доспехах шин-макокской армии.
— Получилось, — услышал ли Конрад это тихое, как выдох, слово или ему почудилось? Новобранец стал мягко оседать вниз, но его успели подхватить почти у самой земли.
— У меня получилось, — чтобы расслышать Конраду пришлось наклониться совсем близко к бескровным губам говорящего. — Всё будет хорошо теперь.
Командир особого отряда только недоверчиво покачал головой.
— Не переживай за меня, — продолжил парнишка. — Поваляюсь в отключке пару часов — ерунда. Ты же знаешь, мне такие фокусы, как два пальца… — тут он вдруг наморщился: — Хотя нет, откуда тебе-здешнему знать…
Тебе-здешнему? Но спаситель Арнольда уже провалился в блаженную темноту беспамятства.

***
Обещанная пара часов обернулась двумя сутками. Конрад распорядился, чтобы ему немедленно доложили, как только новобранец придёт в себя. Однако, время шло, а известие всё не приходило. Командир Руттенбергской дивизии без роздыху мотался по всему городу: надо было оценить нанесённый осадой ущерб, организовать хоть какое-то подобие обороны, решить вопросы снабжения водой, продовольствием и медикаментами. Но несмотря на это он то и дело умудрялся выкраивать время, чтобы заглянуть в лазарет, где в глубокой коме лежал странный мальчишка. Единственным признаком ещё теплившейся в его неподвижном теле жизни было потеющее от лёгкого дыхания зеркало, подносимое к бескровным губам.
— Он почти исчерпал свою марёку, — печально разводил руками военный врач гарнизона Арнольда. — Мы ничего не можем сделать — только ждать и надеяться, что молодой организм сумеет перебороть потерю.
Ждать и надеяться. Впервые за последние безумные дни у Конрада выдалось несколько свободных часов. По-хорошему, их необходимо было потратить на нормальный обед и отдых, но вместо этого он сидел рядом с бессознательным новобранцем и терпеливо ждал, сам не зная чего. В голове гудело от недостатка сна и еды, и, наверное, именно этот шум отпугивал любые мысли о том, чтобы встать и уйти. Только по самому краешку уставшего сознания бродило удивление: как могло получиться, что встреченный меньше недели назад человек стал настолько дорог давно растерявшему пустые мечты и иллюзии Конраду Веллеру?
Впрочем, положив руку на сердце, такое уже бывало: в тот день, когда мать пригласила его высказать своё суждение о тканях для свадебного платья наследницы рода фон Винкотт. Находящемуся сейчас в несколько бредовом состоянии сознания Конраду Сюзанна-Джулия виделась Луной — божественно прекрасной, но бесконечно далёкой. Луна — госпожа ночи, но приходит рассвет, и яркое золото Солнца заставляет поблекнуть её таинственное сияние. Солнечное тепло согревает каждую клеточку озябшего тела, дарит надежду, что в жизни есть иной, более правильный смысл, чем война и политика. «Солнце, не уходи, слышишь? Не оставляй меня снова одного в темноте, только не сейчас, прошу…» Конрада резко выдернуло из вязкого полутранса. Он растерянно заморгал, не понимая причины, а потом догадался обернуться к больничной койке. В ту же секунду пребывавший без сознания Юури открыл глаза.

***
Мир был светом, искрящейся туманной дымкой, в которой не существовало ни времени, ни направления. Мир был теплом и покоем, в нём не было места отчаянью или страху. Юури думал, что хотел бы задержаться здесь подольше, взять тайм-аут на одну-две вечности.
Потом мир изменился. Он стал подобен абсолютно плоской равнине из гладкого белоснежного камня, которую куполом накрывало чёрное, усыпанное звёздными алмазами небо. Яростное, огромное солнце сияло в самом зените. «Как в космосе», — вспомнил Юури учебный фильм, который им когда-то (тысячу? две тысячи лет назад?) показывали в школе. Ему всё ещё было спокойно и бесстрашно.
Мир изменился во второй раз. Звёзды сложились новым узором, солнце выпустило два невероятных протуберанца, и над равниной повис циферблат гигантских часов. Маленькая стрелка стояла почти на двенадцати, большая неторопливо приближалась к ней. «Это моё время, — понял Юури. — Словно в детской сказке: когда пробьёт полночь, карета превратится в тыкву, а я исчезну». Тогда в мир пришло отчаянье, раздробив покой на мириады острых осколков.
«Нет! — у Юури саднило горло, как от громкого крика, но он не слышал ни звука. — Нет, пожалуйста! Я не всё успел, прошу, умоляю, ещё немного времени!» Большая стрелка в часах замедлила ход, словно раздумывая.
«Пожалуйста!»
Стрелки замерли на без пяти двенадцать. «Спаси…» — Юури не успел договорить. Его с огромной силой вдавило в саму ткань этой странной реальности, выталкивая прочь, наружу. В глазах потемнело, лёгкие разрывались от недостатка кислорода. Путешественник между мирами вынырнул из небытия, как из морской пучины: с бешено колотящимся сердцем, жадно глотая ртом живительный воздух.
— Наконец-то! Как ты себя чувствуешь?
Сколько беспокойства в этом голосе! Над Юури склонилось знакомое до последней чёрточки лицо, в выражении которого равно мешались тревога и облегчение.
— Нормально, — горло будто ободрали наждачной бумагой, отчего вместо обычного голоса получился надрывный хрип.
— Воды?
Юури согласно кивнул. Ему помогли приподняться на больничной койке и подали жестяную кружку с водой. Больной принял её и тут же расплескал половину — так тряслись руки.
— Тихо, тихо. Давай помогу.
Твёрдая горячая ладонь бережно легла поверх его собственных судорожно сжимавших металл пальцев. И от этого прикосновения мир вдруг потерял чёткость, в носу предательски защипало, а по бледным запавшим щекам потекли жгучие солёные капли. Это было просто ужас, как стыдно. Юури низко наклонил голову и отвернулся, изо всех сил стараясь дышать ровно и не шмыгать носом. Конрад мягко забрал у него из рук полупустую кружку и деликатно отодвинулся в сторону.
— Ты извини, я странно себя веду… — на более длинную фразу Юури не хватило воздуха — в горле встал комок.
— Ничего страшного, — господи-ты-боже-мой, он ведь и не надеялся, не мечтал снова когда-нибудь услышать эту ласковую интонацию!
— Я объясню!.. — неважно в каком мире, но Конрад заслуживал честности.
— Конечно-конечно, только попозже, хорошо? Торопиться нам теперь некуда, так что сначала приди в себя.
Юури судорожно кивнул. И правда, у него ещё есть время, стрелки пока не сошлись. Сейчас надо успокоиться, а то что это такое — разнылся, как девчонка! Разумеется, от этой мысли проклятые слёзы потекли ещё сильнее.
Больничная койка негромко скрипнула под увеличившимся весом. Аккуратно, будто сапёр на задании, Конрад приобнял мальчишку за острое плечо и мягко привлёк к груди. Устав от бессмысленной борьбы с собой, Юури уткнулся носом в жесткое сукно военного мундира и от души разрыдался.
Он не плакал в тот день, когда Гвендаль принёс своё печальное известие. Не было слёз и позже, будто их напрочь высушила бесплодная пустыня, в которую в одночасье превратилась жизнь обычного семнадцатилетнего подростка. И сейчас горячая солёная влага смывала с усталой души корку из боли, беспросветного отчаянья и одиночества, оставляя её пустой и чистой, как стёклышко после грозы. У Юури было такое чувство, будто сегодня случилось его второе рождение.
— Спасибо, — пробормотал он, чуть отстраняясь. Конрад только кивнул и снова подал кружку с водой. В этот раз всё прошло хорошо — руки перестали дрожать.
— Спасибо, — ещё раз повторил Юури, возвращая ёмкость. Он осмелился снова посмотреть в лицо своему Защитнику и только сейчас заметил, какие тёмные тени лежат у того под глазами на сером, осунувшемся лице. — Ты сам-то как? Сколько не спишь уже? Сколько вообще времени прошло?
— Два с половиной дня, — Конрад предпочёл ответить только на последний вопрос. — Мы сейчас в Арнольде, если тебе интересно. Неприятель на голову разбит волшебной стихией.
Юури было плевать на всё войско Великого Шимарона вместе взятое.
— Ты всё это время не спишь, что ли? И почти не ешь, да?
— Всё-то ты знаешь, — легко улыбнулся Конрад.
— Так, — Юури решительно высвободился из объятий и максимально выпрямился, пытаясь придать себе более внушительный вид. — Ну-ка, шагом марш отдыхать! Ничего страшного с городом и войсками за несколько часов не случится, а на тебя смотреть страшно.
— Вот и я ему о том же толдычу, — как обычно, Йозак подошёл совершенно незаметно. — Капитан, у тебя совесть есть вообще? Хочешь свалить все дела на меня, а сам по-тихому концы отдать? Нет уж, и не рассчитывай!
— Всё, всё, уже ухожу, — поднял руки Конрад в шутливом защитном жесте. — С вами обоими мне не совладать. Йозак, на два слова.
Они пошли к выходу из лазарета, а Юури обессилено сполз на койку. «Восстанавливаюсь до утра, — дал он себе установку. — А потом дела делать надо, и так слишком надолго из реальности выпал». Закрыл глаза и уснул крепким сном молодого выздоравливающего организма.