Еще три утра

Глядя на то, как Малфой сонно пытается соорудить себе бутерброд из поджаренного хлеба, масла, джема и ветчины, Гарри хотелось ему почти посочувствовать. Почти, потому что Поттер чувствовал себя не намного бодрее, все-таки четырехчасовой сон никак этой самой бодрости не способствовал. Обоим было не до разговоров, но после второй чашки крепкого чая в глазах у Драко появилась осмысленность, и он прервал молчание:
- Ты помнишь, что сегодня приезжает Скорпиус? Ты приглашен к нам на ужин, буду вас знакомить.

Знакомиться с сыном Малфоя было как-то, не то что боязно, скорее неловко. Хотя Скорпиуса в детали плана по возвращению в Англию не посвящали, Драко тогда просто попросил у него документы на время, все равно встречаться с прототипом своего «идеального любовника» Гарри не очень стремился. Но отказать Малфою в его просьбе Поттер не мог, их отношения были сейчас и так довольно зыбкими, к тому же Драко очень болезненно воспринимал все, что касается сына.

После того памятного утра, когда Поттер, сам того не ведая, проснулся в одной постели со школьным врагом прошло больше полугода. И легкими они не были. Уже на следующий день министр собрал у себя экстренное совещание из таких же пострадавших от шантажа, как и Поттер. Чем и кого из собравшихся шантажировали, сразу было не ясно, хотя потом Малфой все Гарри рассказал. Министр рвал и метал, причем именно от этого становилось очевидно, что он выполнит все, что требуют изгнанные из Англии маги, ну или почти все. Начался откровенный торг. И как ни странно Малфой сделал немало, чтобы успокоить своих сторонников и прийти к компромиссу.

Ни о какой неожиданной амнистии не объявлялось, пару месяцев ушло на подготовку общественного мнения. Потом было обнародовано, что министерство решило предложить изгнанникам великую милость – возможность посетить свои поместья, под присмотром сотрудников Аврората, разумеется. Когда эта инициатива не встретила отторжения в массах, опальным магам было разрешено периодическое посещение Англии. Прибыть они могли не больше, чем на сутки за один раз, с предварительным оповещением лично министра о цели своего визита.

Вот тут уж Малфой оторвался. Он двадцать раз на дню перемещался из Франции в Англию и обратно, при этом добросовестно посылал сову министру с сообщением о причине своего визита. Среди целей значились: посещение любимого ресторана в магической части Лондона, катание на катере по Темзе, полив свежепосаженных роз в Малфой-мэноре, запуск малька рыб в пруды того же мэнора, а потом и кормление этих рыбешек по часам. Министр дня четыре не мог нормально работать – только и читал сообщения. Ближе к выходным сообщения стали реже, и мистер Крамер уже было расслабился. Это оказалось преждевременно. Потому что в выходные все остальные изгнанники воспылали желанием что-то посадить или кого-то покормить в своих английских поместьях. В понедельник министр велел, чтобы оповещали не его лично, а специально назначенного сотрудника, и поток корреспонденции иссяк до одного-двух сообщений в день.

Полные права на недвижимость тоже вернули не сразу, сначала все поместья проверялись и перепроверялись Авроратом, министерством и даже члены Визенгамота в этом поучаствовали.
После всех проверок наследникам Упивающихся выдали разрешение на временное пребывание в Англии, они могли проводить здесь не более четырех месяцев в год. Следующим этапом должно стать полное восстановление в правах.
Гарри опасался, что Малфой или кто-то из опальных магов сочтет такие условия унизительными, но Драко сдержался и удержал от скандалов остальных.

И если дела обсуждать с Малфоем было легко, вспоминать совместно проведенную ночь и совместно же проведенное утро оба старательно избегали. Общались подчеркнуто вежливо, наедине даже позволяли иронию и шутливый тон, только ощущение неловкости не оставляло.

Гарри эта неопределенность очень злила, и через пару недель он пригласил Малфоя к себе на площадь Гриммо. Визит проходил в прохладной, почти официальной обстановке. Ровно до того момента как Критчер подал свой чудесный кофе. Что для Драко стало неожиданностью – вкус или температура напитка, Поттер так потом и не выяснил. Только облился и обжегся Малфой основательно. В процессе извлечения его из одежды и излечения от ожога лед был сломан. И Гарри смог, наконец, задать ему вопрос, который давно крутился в голове:
- Малфой, мне показалось, или ты тоже тогда в отеле был не против продолжить такие отношения?

Конечно, Драко не ответил сразу четко и по-человечески, а начал уточнять, какие «такие» и с каких это пор Поттер путает секс и отношения? Гарри был совсем не в настроении ссориться, поэтому он прервал поток вопросов поцелуем. А Малфой отстранился и… извинился. Это было для Гарри совсем неожиданно. Причем извинялся Драко сразу за все – и за шантаж, и за неопределенность последних дней и за свою язвительность. Гарри и не думал, что увидит когда-либо такую редкость, как признающий свои ошибки Малфой.

Вылив видимо все, что терзало его в последнее время, Драко вновь вернулся к уверенности и ироничности, переходящей в язвительность. Но Поттеру это даже понравилось. Вечер определенно получился интересным. И обещал стать не последним. Об этом они тоже договорились. Малфой сразу же оговорил условие – полная конфиденциальность.
- Сам подумай, Поттер, - убеждал он, - если сейчас кто-то узнает о нашей связи, то скажут, что ты лично наше возвращение инициировал, и не по доброте душевной, а ради любовника, то есть меня. Тебе это нужно? Вся карьера может полететь к Мордреду. Ну, попрячемся немного, пусть хоть год пройдет. А когда мне все права вернут, тогда и посмотрим. Если, конечно, будет о чем заботиться, может, мы завтра переругаемся?

Завтра они не переругались, и послезавтра тоже. Первая крупная ссора случилась где-то через месяц после выяснения отношений. До этого у них просто не было времени ругаться, они встречались урывками. А тут пару дней решили провести вместе, сначала в мэноре, благо защиту Драко обновил, и вряд ли кто-то мог узнать о присутствии там Поттера, а потом в доме Гарри на площади Гриммо, жилище главного аврора тоже было защищено от любопытствующих.

- Поттер, а ты не думал о возможности занять пост министра? – светским тоном поинтересовался Драко за ужином, попутно оценивая очередной кулинарный шедевр Критчера.
- В смысле? – не понял Гарри.
- Крамера нужно менять – это очевидно, - ответил Малфой, - сначала мы думали, что придется его убрать, чтобы вернуться, но теперь получается еще лучше. Крамер исправит свои ошибки и уйдет на покой, нам нужен будет новый, незапятнанный министр. Почему не ты?
Кто это «мы» Гарри даже не спрашивал, только он был уверен, что все интриги остались в прошлом, опальные маги почти вернулись и могли вести спокойную жизнь. Могли, но судя по словам Драко, не очень-то хотели.
- Малфой, ты в своем уме? Тебе мало проблем, ты хочешь в новые ввязаться?
- Я в проблемы шесть лет назад не ввязывался! – разозлился Драко. - А мой сын тем более! Это не помешало меня выгнать, а Скорпиуса запереть. Я не собираюсь больше зависть от какого-то идиота, которому срочно понадобилось одобрение избирателей.
- А я, значит, не идиот, ну спасибо, Малфой, за признание моих талантов! Или ты видишь меня чем-то вроде своей марионетки? – Гарри тоже перешел на повышенный тон. – И ты не можешь просто так менять министров, только потому, что тебе так удобнее.
- Поттер, тебе доказать, что могу? Не в одиночку, конечно, но могу. Я не говорю, что это будет легко и дешево, - усмехнулся Драко.

Эта-та усмешка и выбила Гарри из колеи, он вытащил Малфоя из-за стола, чтобы встряхнуть как следует, потому что подозревал, что словами не убедит. Драко взялся за палочку, Гарри сделал то же самое, и к реальности они вернулись, только когда осколок очередной разбитой вазы рассек Малфою щеку, и оба одновременно вспомнили схватку на шестом курсе. Вид разгромленной гостиной отрезвил быстро.
- Мерлин с тобой, Поттер, - Малфой недовольно скривился, - пока я ничего не буду против Крамера предпринимать. Но мы к этому еще вернемся.

Гарри было очень стыдно за срыв, причем даже не перед Драко, а перед Критчером. Чтобы меньше расстраивать домовика, который явно будет переживать из-за каждой вазы, статуэтки и даже тарелки, принадлежавшей Блэкам и не подлежащей восстановлению, он предложил Малфою совместно навести хотя бы видимость порядка. Драко несколько мгновений не мог понять, что от него хотят. Убираться самостоятельно при наличии домовика он явно считал нелогичным, но все же поддался на уговоры Поттера.

Ссоры вспыхивали иногда на совершенно ровном месте, сказывалась разница в воспитании, вкусах, жизненном опыте. Правда, от разрушений они теперь воздерживались. Одной из немногих тем, к которой оба относились деликатно, хотя по разным причинам, был Скорпиус. Драко мало о нем говорил, а Гарри сначала не мог понять почему, но все же сложил из недомолвок целостную картину. Малфой чувствовал себя виноватым перед сыном, за то, что был причиной его шестилетнего заключения в школе и за то, что ничего не смог сделать, чтобы вытащить Скорпиуса оттуда. Теперь он, наконец, мог вернуть наследника в фамильный особняк и хотел разделить эту радость с Гарри. Это было приятно, и это обязывало. Только вот попасть на ужин с Малфоями сегодня Гарри никак не мог.

- Драко, - они редко обращались друг к другу по имени, обходясь фамилиями, но иногда это получалось само собой, - я не смогу быть на ужине, прости, ты же знаешь, завтра международный матч по квиддичу, мне с вечера придется участвовать в осмотре места соревнований, да и своих не мешает еще раз проинструктировать, чтобы никаких проколов с охраной не было. Давай я с вами позавтракаю?
- Ты, может, еще лично во время матча охраной займешься?
- Нет, - вздохнул Поттер, - у меня достаточно людей, но проконтролировать я их должен.
- Ладно, приходи завтра утром, хотя это и странное время для визитов.
- Ну что ты, Малфой, утром люди добрее, так что ходить в гости по утрам, не странно, а даже мудро. Значит завтра в семь?
- Поттер, завтра суббота, дай мне, наконец, выспаться. В девять тебя устроит?