Дамблдор спрашивает Поттера:
- Гарри, кем ты видишь себя в жизни, лет этак через семдесят?
- Конечно директором Хогвартса!
- Это здорово... Только вот зачем нам будет нужно два директора?
Гарри Поттеру снятся сны. В этом нет ничего нового. Ему всю жизнь снятся сны. Если верить умным людям, то сны видят все. Только вот не у всех хватает воображения, чтобы вспомнить свой сон после пробуждения. Но у Гарри Поттера с воображением все в порядке. Можно сказать, воображение - основная движущая сила его жизни. Ну, и еще отсутствие мозгов, как неоднократно отмечал профессор Северус Снейп. Но данный фактор не имеет никакого отношения к снам.
У Гарри Поттера довольно внушительная коллекция снов: просто сны, всякая бессмысленная ерунда, которую не жалко подарить на рассвете утреннему ветру; кошмары имени Тома Р. - и просто кошмары на любой, самый взыскательный вкус; волшебные драконьи сны о полетах; сны о Северусе (под грифом «Хранить вечно»); сны, вышедшие из лаборатории «Умников Уизли» и потому, если вдуматься, вовсе не сны. Но с недавних пор…
- Привет!
- Привет. Ты чья?
- Я папина.
Девочка лет четырех сидит на привратном валуне, болтая ногами, и смотрит лукаво, одним глазом из-под косой, небрежно подрезанной черной челки.
Гарри готов поклясться, что никогда ее раньше не видел, и в то же время ему отчего-то мерещится в ней нечто до боли знакомое.
- А кто твой папа?
- Ты совсем глупый, да? – девочка откидывает челку со лба и жалостливо смотрит на Поттера своими дерзкими глазами. Черными глазами. Цвета беззвездной ночи.
Гарри становится смешно.
- Ну, вообще-то некоторые именно так и считают.
– Ты - мой папа. Мой первый папа.
Гарри вздрагивает. По правде сказать, он знает только одного ребенка, который может похвастаться двумя папами – и полным отсутствием мамы. И этот ребенок – дракон.
Между тем, девочка на камне – обычный человеческий ребенок: маленькая, худенькая, подвижная, немного отстраненная, как и все дети при первой встрече с незнакомым взрослым.
- Ты – Аннабель?
- Ну, конечно! Кто же еще?
Гарри внезапно чувствует, что ноги отказываются его держать, и очень аккуратно опускается на землю возле камня. Маленькая босая ножка в царапинах и пыли оказывается совсем рядом с его щекой. Гарри пытается ее погладить – очень осторожно, как не привыкшего к чужим рукам котенка. Ножка отдергивается.
- Эй! – доносится сверху. – Щекотно!
Остается утешать себя, что это только сон. Потому что в противном случае придется признать, что мир вокруг Поттера опять перевернулся вверх тормашками и замер в этом неудобном положении.
- Скажи, - пытается он все-таки внести в ситуацию хоть какую-то ясность. – Это… просто сон? Или мы разговариваем на самом деле?
(Туго у тебя нынче с формулировками, Поттер! Северус бы поиздевался вволю. Только вот тут нет никакого Северуса. А есть…)
- Па-а-ап! – насмешливо и чуть снисходительно. Вот ведь малолетняя зараза! – Сон, явь – нет никакой разницы. Разве ты не знаешь? Просто мир. Все в одном. Как… - она задумчиво теребит подол своего сарафанчика, сшитого из какой-то невообразимой линялой тряпки, в которой Гарри с изумлением опознает ткань, пошедшую в свое время на его собственный аврорский спальник. – Как… Ну вот, смотри. Как здесь, на моем платье. Одна сторона – другая сторона, и все сделано из одних и тех же ниток. И если двигаться по одной ниточке, то… Это же так просто!
Конечно, просто. Если ты – волшебное дитя-дракон, а не обыкновенный человек, лишенный, к тому же, магии и речи.
Гарри чувствует себя совершенным дураком. «Если двигаться по одной ниточке». Вот так просто. На самом деле – просто. А ты тут… «Сон, явь». Ниточки. Надо рассказать Северусу.
- А твой второй папа… Северус… Он знает, что ты можешь… вот так?
Аннабель отворачивается, завешивая лицо черными прядями волос и, кажется, отчетливо хлюпает носом. Гарри дает себе мысленный подзатыльник. Расстроил ребенка, мерзавец! Еще бы понять, чем…
- Он меня не слышит. Совсем не слышит. У него внутри – такой большой-большой дом: много комнат, много дверей, много башен…
«Замок», - понимает Гарри.
- И все двери заперты, а на окнах – решетки. И он там, внутри. Я стучусь, а он не слышит. Зову, а он говорит: «Уходи. Тебя нет».
Северус – вечный пленник своего собственного неприступного замка. Как предсказуемо!
- Почему он меня не слышит? Он меня не любит?
Она снова хлюпает носом.
- Ну что ты, маленькая! Конечно, он тебя любит! Как же можно не любить такую чудесную девочку!
Он тебя любит. Он себя не любит. Бедный Северус… Бедная Аннабель….
Потому что волшебная девочка из сна уже всерьез рыдает оттого, что ее не любит один из двух пап. Конечно, ужасно обидно. У всех нормальных людей и драконов есть мама, а у тебя нет. А из двух пап – только один… Гарри решительно поднимается, берет ребенка на руки и снова садится на землю. Ну и наплевать, что они еще не очень хорошо знают друг друга! Когда человек плачет, ему нужно плечо, в которое можно спрятать лицо. И плевать, что плачет совершенно волшебная девочка-дракон! Слезы – они всегда слезы.
Рубашка мгновенно становится мокрой от слез, а ребенок на руках начинает сонно посапывать, проваливаясь в сон.
- Папа… Я, кажется, сейчас уйду. У меня пока не получается остаться тут надолго. Я еще совсем маленькая…
Гарри гладит ее по волосам. По спутанным черным волосам, так похожим на волосы Северуса, только без пепла седины.
- Ничего, родная. Ты ведь еще придешь? Я буду ждать.
- Конечно, приду. Только ты помни, что там, днем, это тоже я…
«Нужно будет к следующему разу сообразить ребенку нормальное платье!» - успевает подумать Гарри, прежде, чем проснуться.
…«Поттер! Тебе бы приключенческие романы писать! Или любовные, - такой предсказуемый Северус. – У тебя совершенно фантастическое воображение. Денег бы заработал немерено. Жили бы припеваючи…»
«Северус, не будь идиотом».
«Кажется, это моя реплика, Поттер».
«Оформи патент».
«Сто баллов с Гриффиндора, Поттер!»
«Мерлина ради!»
Проснувшаяся Аннабель смотрит встревоженными глазами на их первую серьезную ссору. И хотя разговор идет, как всегда, в абсолютной тишине, Гарри не поручится, что его содержание остается тайной для их странного волшебного ребенка. Да и воздух в пещере слегка искрит, словно во время грозы. Даже Лион поднял голову со своей лежанки и настороженно озирается по сторонам.
«Северус! Это был не сон».
«То есть явь?»
«Нет, не явь. Но и не совсем сон. Знаешь, ты иногда бываешь просто невыносим! Включи уже наконец свои гениальные мозги и попытайся понять! Сил моих нет снова уговаривать и доказывать!»
«Намекаешь на развод, Поттер? Судьбы – врозь, ребенка – об пол? Или как там говорят твои любимые магглы?»
«Северус!!!»
Гарри от отчаяния хочется выть. И это только утро. Самое начало дня. Сварить, что ли, кофе? И покрепче. Во всяком случае, будет, чем занять руки и голову. Да и мозги, глядишь, прочистятся.
«Какой, нахрен, развод, Северус! Я же совсем не о том!»
«Уходи, Поттер. Если тебя все достало, уходи. В конце концов, среди нас ты - единственный человек. Тебе тяжело, это понятно. Последний год был… Только не придумывай благообразный предлог, чтобы уйти. Потому что его нет - и быть не может».
Ничего, Поттер. Это замок. Проклятый замок с решетками и намертво замурованными дверями. Внутри которого прячется до смерти перепуганный усталый дракон. Ты же у нас рыцарь, Поттер? Спасать драконов – твоя святая обязанность.
«Северус! Почему ты меня не слышишь?»
«Потому что чудес не бывает, Поттер».
«Гарри! Просто скажи: Гарри».
«Гарри… - обреченным выдохом. – Но чудес все равно не бывает. Дракон – это дракон. Все остальное – сон и буйное воображение».
«Северус! Ты же сам – волшебник. Как ты можешь не верить в чудеса? Да весь последний год был – сплошное чудо. Разве нет?»
«И чем закончилось… Гарри?»
На Гарри обрушивается пустота. Как-то вот так, вдруг. Сразу. Ну, нет у него больше сил тащить все это одному! Драконы, ушедшая магия, таинственный убийца, бесконечная зима, непонятные сны… Не он ли всю свою жизнь на каждом углу кричал, что вовсе никакой не герой? Не герой, слышите?!! И идите вы все…
Хорошо быть Северусом Снейпом. Удобно. Не ждешь от жизни ничего хорошего и, соответственно, не разочаровываешься. Вот. Кажется, он, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Блестящая черная чешуя, сильные крылья, родные глаза. Слова… Те самые, от которых душа превращается в выжженную пустыню… (Ты же умеешь по-другому, Северус! Я знаю).
Гарри тянется к знакомой горбинке драконьего носа – погладить. Дракон решительно отводит голову. Правильно, какие могут быть нежности, когда речь идет о разводе!
Похоже, утренний кофе отменяется. Сейчас один из них привычно рванет куда-то в метель, а вечером придется упорно делать вид, что ничего страшного не случилось и что этого разговора никогда не было. Все, как всегда.
Когда-то, целую вечность назад, в этой самой пещере, чтобы достучаться до Северуса, он раздевался догола и танцевал стриптиз. Тогда у него получилось. Почему-то кажется, что если он сейчас медленно-медленно снимет с себя свою собственную авадостойкую шкурку, то это ровным счетом ничего не изменит.
Почему сильнее всех нас ранят наши самые любимые люди? Хороший вопрос, Поттер! Ответь на него – и ты станешь властелином мира.
«Знаешь, Северус, иногда мне кажется, я знаю, что такое счастье. Счастье – это когда тебе просто верят, без всяких доказательств».
Дракон привычно молчит. Лежит в углу, крепко закрыв глаза, и делает вид, что спит. Хорошо хоть на улицу не бежит. Там нынче, несмотря на календарную близость весны, совершенно омерзительная погода: резкий, порывистый ветер и мокрый снег. Короче говоря, погода совсем не летная. В такую погоду гораздо спокойнее, когда вся семья дома. Только вот что делать с тишиной? Иногда ее становится слишком много.
Нежный драконий язычок касается его щеки жестом, который у этих существ заменяет человеческий поцелуй. Аннабель подошла близко-близко и смотрит почти в упор. И Гарри отчетливо слышит (совсем не так, как слышит Северуса, где-то в самой глубине грудной клетки):
«Не переживай, папа! Мы что-нибудь придумаем».
И впервые за это бесконечное утро Поттеру хочется верить, что все когда-нибудь действительно будет хорошо. А Аннабель кивает его мыслям и улыбается своей загадочной драконьей улыбкой.
На следующий день снегопад, наконец, прекращается, и сквозь прорехи туч начинает отчетливо мерещиться голубое небо. А вот Лондон встречает своего Героя, как родного: слякотью, туманом, кислыми физиономиями спешащих по делам магов и полным отсутствием драконов в радиусе нескольких сот миль. Зато в магазине мадам Малкин по-прежнему тепло и уютно, и пахнет кофе и горячим шоколадом. Да и сама мадам ни капельки не изменилась с тех самых пор, как счастливый Герой заказывал у нее самую лучшую парадную мантию для торжественного бракосочетания с самой лучшей девушкой на свете.
- Мистер Поттер! Сколько лет сколько зим! Давно вас не видно в наших краях!
Гарри вежливо улыбается и достает «спикер».
- Мне нужно платье для девочки. Самое-самое красивое, какое только найдется.
Нет, все-таки хозяйка солидного модного магазина – это не бизнес, это призвание! Мадам Малкин даже не вздрагивает при звуках поттеровского голоса, раздающегося из непонятной серебристой коробочки. Как будто только так и изъясняются нынче потерявшие голос бывшие Герои.
- Хотите сделать подарок дочурке? Лили была у нас с мадам Поттер недели две назад: купили малышке очаровательную зеленую бархатную мантию из последней детской коллекции.
У Гарри сводит скулы. Он, разумеется, далеко не икона стиля и всю свою жизнь изыскам «высокой моды» предпочитает маггловские джинсы и футболки, а в последнее время – еще и сапоги и куртки из драконьей шкуры, но даже ему ясно, что облачать трехлетнюю кроху в зеленую бархатную мантию – кромешный бред. А еще он мог бы уточнить, что мадам Поттер – давно уже не мадам Поттер, но не хочет тратить драгоценное время на никому не нужные дискуссии. Его ждут дома, а дел еще – невпроворот.
- Нет, мадам. Платье в подарок дочке друга. Девочка четырех-пяти лет, извините, я не очень разбираюсь в детях.
- О, мистер Поттер! Мужчины крайне редко разбираются в детях, можете мне поверить! Но как замечательно, что вы обратились за помощью именно в мой магазин! Девочка будет выглядеть, как настоящая принцесса! Вы ведь знаете, что все маленькие девочки мечтают быть принцессами?
Гарри молча вздыхает. Все маленькие девочки мечтают быть принцессами, и крайне редко – драконами. Только вот одной маленькой девочке крепко не повезло…
Между тем, воркующая мадам Малкин возвращается с огромным каталогом последней коллекции детской магической моды: юные модели на роскошных колдографиях степенно перемещаются среди изысканных интерьеров, танцуют, гарцуют на очаровательных толстых пони, бегают по полянкам среди кустов белых роз – и все это в лучших модных новинках грядущего сезона. «Платья для маленьких принцесс – на любой вкус!» - изрекает нежный бархатный баритон при переворачивании страниц. Через пять минут у Гарри начинает рябить в глазах от многообразия оттенков голубого, розового, зеленого, желтого и белого, а от вдохновенного щебетания мадам Малкин обо всех этих рюшечках, «фонариках», пуговках и поясах постепенно развивается до ужаса настоящая мигрень. «Самое страшное в нашей жизни, - однажды заметил Северус, - это свобода выбора». И, кажется, Поттер готов с ним согласиться. Насколько проще была бы жизнь, если бы приходилось выбирать всего-навсего из трех вариантов! А еще лучше – из двух. Мечты-мечты!
- А вот эта модель – обратите внимание, мистер Поттер! – чистейшее золото!
Уплывающее сознание Гарри цепляется за слово «золото». С некоторых пор оно совершенно перестало ассоциироваться с презренным металлом. Потому что золото – это…
- Просто сказка, мистер Поттер! Совершенно волшебный сон.
«Таких совпадений не бывает, - думает Гарри. – Наверняка, еще одна ниточка выбралась с изнанки ткани мироздания!»
С колдографии улыбается большеглазая черноволосая девочка, с головы до ног облитая нежнейшим золотым шелком. А за спиной у нее – заснеженные пики гор и сказочный белоснежный замок. И хотя девочка совсем не похожа на Аннабель, сердце Гарри радостно подпрыгивает в груди.
- Я возьму вот это.
Мадам Малкин облегченно вздыхает. Девочка в золотом – последняя колдография каталога, дальше отступать некуда.
- Только вот с размером… Вдруг не подойдет?
- Не извольте беспокоиться, мистер Поттер! Для всех моделей данного каталога предусмотрена магическая посадка по фигуре заказчика. Достаточно просто срезать ярлычок.
Гарри кажется, что он слышит звон колокольчиков, которые, по преданию, держат в руках танцующие на лугу феи.
- А еще я хочу взять платье для Лили, - внезапно решает он. – Не все же бедняжке ходить в парадных мантиях! Каждая девочка мечтает быть принцессой, не так ли?
Мадам Малкин восторженно кивает. Учитывая цены каталога, мысль о прибыли, наверняка, сладкой волной нежит ее предпринимательское сердце. Ну, и, разумеется, мысль о двух маленьких девочках в сказочных платьях – совсем чуть-чуть.
Платье для Лили Гарри выбирает на удивление быстро: просто находит картинку с очередной принцессой на добродушном мохнатом пони. Белое платье с россыпью зеленых огоньков будет совершенно очаровательно смотреться на его рыжеволосой малышке.
- И туфельки, мистер Поттер! – впадает в экстаз мадам Малкин. – К каждой модели прилагаются очаровательные туфельки! И плечики. Настоящего красного дерева с инкрустацией!
Видимо, последняя деталь должна окончательно добить клиента, и Гарри очень серьезно кивает, давая понять, что оценил качество сервиса.
Через какие-то жалкие полчаса он покидает магазин мадам Малкин, держа в руках сверток с золотым платьем. Платье для Лили уже отправилось к адресату с самой наилучшей совиной почтой. Кто сказал, что подарки любимым стоит делать только по праздникам?
Еще Поттер покупает роскошный набор по уходу за метлами для Джеймса и огромную книгу с живыми картинками и рассказами о магических существах мира – для Альбуса. На свадьбе Чарли и Гермионы он получил от Джинни самую полную инструкцию по поводу того, что любящий отец может подарить своим заброшенным детям, как только вспомнит об их существовании. Чувствуя себя по меньшей мере Гаруном-аль-Рашидом, Гарри заглядывает в появившийся совсем недавно магазинчик «Все для магического ремонта», где покупает Намертво-приклеивающийся-к-любой поверхности-крючок-вешалку. И уже совсем напоследок, почти под вечер, заворачивает в сияющую разноцветными огоньками, точно рождественская ель, кондитерскую Фортескью. Оттуда к Джинни отправляется набор пирожных размером с небольшой ковер-самолет. (Бывшая супруга просто обожает всяческие вкусности, несмотря на вечную заботу о стройности фигуры. Добрейшей души человек – Гарри Поттер!) А с собой он, к вящему изумлению персонала кондитерской, забирает весь имеющийся в наличии запас волшебного мороженного и просит наложить на него чары Стазиса, чтобы оно пережило путешествие в далекую Румынию. Суровые, сдержанные мужчины тоже любят мороженое, даже если они драконы. А уж волшебное мороженое от Фортескью любят абсолютно все!
Вечером он прицепляет Самый-надежный-в-мире-самоклеющийся-крючок на стену пещеры, прямо над гнездом Аннабель. А за него цепляет чудесную вешалку красного дерева, инкрустированную перламутром. А на вешалку…
«Наденешь, когда в следующий раз решишь присниться», - шепчет он ошалевшей от счастья Аннабель. (Она вьется вокруг платья, как маленький золотой смерч, утыкается носом в струящийся шелк и вдыхает его запах, блаженно полуприкрыв глаза, трется щекой о подол, теребит пуговки кончиком крыла, исхитряется благодарно лизнуть отцовскую ладонь).
«Поттер! Ты окончательно рехнулся! Зачем дракону платье?»
«Северус, просто поверь: каждая девочка мечтает быть принцессой!»
Снейп неодобрительно хмыкает, впрочем, от мороженого не отказывается. Дети тоже радостно счавкивают положенные им порции и укладываются спать.
Мороженое любят все. Даже драконы.
А ночью…
…Горы. Вполне возможно, что все те же Карпаты. Только вдалеке – замок. Не белый и легкий, как на колдографии в каталоге, а серый и мрачный, будто его возводил тот же зодчий, что осчастливил Магическую Британию Азкабаном.
Гарри невольно ежится. Кажется, он знает, кто и зачем построил этот замок.
- Папа!
Вот так гораздо лучше! Маленькая темноглазая принцесса, облитая сиянием золотого платья, появляется, словно ниоткуда, как и положено сновидению. И когда она улыбается, видно, что спереди не хватает одного молочного зуба. И – мерлиновы подштанники! – у нее есть повод улыбаться. Потому что за руку она даже не ведет, а буквально тащит…
- Северус!
Собственной персоной. Чернее самой черной грозовой тучи, в застегнутом на все пуговицы черном сюртуке приснопамятных хогвартских времен и такой же черной мантии. На лице выражение из серии «Еще одно слово, Поттер!..»
Ладно, как скажете, профессор! Здесь есть с кем поболтать, кроме вас!
- Ты моя умница!
Гарри, наконец, делает то, о чем мечтал давным-давно, еще с тех пор, как узнал, что у него будет ребенок: берет Аннабель на руки и подбрасывает высоко-высоко, под самое небо. Ребенок визжит и хохочет, как все нормальные дети ее возраста, и пронзительно верещит: «Выше! Выше!» И знать не знает, что совсем скоро сильные крылья поднимут ее высоко-высоко, туда, куда папа с некоторых пор может подниматься только во сне. Наверное, это правильно. Но почему-то ужасно грустно.
Гарри очень хотелось бы понять выражение лица Северуса, но, похоже, такие сложные задачи нынче не для поттеровских слабых дедуктивных способностей. Море, уроки плаванья, ау!
Гарри ставит Аннабель на землю и спрашивает, не в силах больше сдерживать свое любопытство:
- А как ты пробралась в его замок?
Северус вздрагивает и зябко поводит плечами, хотя с неба щедро льет тепло полуденное солнце.
Аннабель делает страшные глаза и сообщает с таким видом, с каким, собственно, и положено сообщать самую таинственную тайну в мире:
- Через окно.
- Детка, даже отсюда я вижу, что на всех окнах стоят решетки.
- А на одном – нет.
И она показывает тоненьким пальчиком на самую высокую башню.
Гарри становится не по себе:
- А как же ты туда попала?
Аннабель смотрит на него снисходительно-жалостливо. (Ну да, у папы сложно с мыслительными процессами, спроси хоть того же Северуса – с удовольствием подтвердит!)
- Папочка, я же дракон! У меня крылья…
На мгновение Гарри кажется, что пласты реальности вокруг слегка сместились, и на месте, где только что стояла девочка в золотом платье, расправляет свои черные крылья маленький золотой дракон. Гарри трясет головой, и видение исчезает. Ничего себе!
- Ты умеешь летать?
- Здесь умею, там – еще нет. Там я совсем маленькая… Но я научусь! Потому что летать – это…
Она зажмуривается от восторга, и Гарри имеет счастье лицезреть во всей красе такие до боли знакомые черные стрелы ресниц. (И где, интересно, был ты, Поттер, когда это чудо появилось на свет? В отпуске? Северус, вот мордредова задница! Один сплошной Северус. Папина, если можно так выразиться, дочка).
Его размышления прерывает громкий шепот:
- И, знаешь, папа, на стене в той комнате, где на окнах нет решеток… Там написано…
- Не смей! – вдруг мрачно шипит Северус.
Ого! Куда девалось ваша хваленая выдержка, профессор?
- Ты что, и читать умеешь?
Ребенок вздыхает:
- Пока нет. Но ведь иногда достаточно просто о чем-то знать. Так вот: на стене в той комнате написано…
- Выдеру, - будничным тоном сообщает Северус. – Говорят, родители иногда прибегают к радикальным средствам воспитания. Вот, например, розги…
Гарри хохочет, представив себе профессора Снейпа с пучком розг. Снейп дергает уголком рта.
- Так что там написано, милая?
Аннабель вопросительно смотрит на Северуса. Тот, вздохнув, кивает.
- Там написано «Гарри».