Лабиринт отражений

Автор: tinka1976
Бета:нет
Рейтинг:R
Пейринг:Горацио/Элина, Кайл, Рэй-младший, Джулия, Рон, Эрик, Келли
Жанр:Angst, Drama
Отказ:Персонажи CSI:Miami принадлежат cbs
Цикл:Старенькое [3]
Фандом:Место преступления: Майами
Аннотация:Три истории - прошлое и настоящее. Что случилось с родителями Горацио, как получилось, что он узнал о сыне лишь спустя 16 лет. Удастся ли ему выбраться из того переплета, в который он попал в настоящем.
Комментарии:Предупреждение: прошлое - свободная фантазия автора. Попытка залатать некоторые дыры канона.
Каталог:нет
Предупреждения:насилие/жестокость
Статус:Закончен
Выложен:2009-06-22 01:38:12 (последнее обновление: 2009.06.22)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1.


Человек, повернувшийся к прошлому спиной,
рискует получить от него удар ножом в эту самую незащищенную спину.
Человек, стоящий лицом к прошлому,
рискует потерять свою дорогу, стоя спиной ко дню завтрашнему.
Человек, не желающий, чтобы прошлое настигло его в самый неподходящий момент,
и не желающий увязнуть в собственном прошлом, забыв о грядущем,
вынужден всегда нести его в себе,
но не позволять завладеть собой.


Лампочка мигнула и погасла. Затем мигнула снова. И еще. Двое мальчишек, затаив дыхание, наблюдали за этим, прислонившись затылками друг к другу. Наконец лампочка вняла их бессловесной мольбе и загорелась снова, довольно тускло, но ровно.
- Боишься темноты? – чуть покровительственно спросил один из мальчиков, снова начиная энергично дергать опутывающую их запястья веревку.
- Нет, - ответил другой, связанный с ним спина к спине. Но ответил слишком поспешно, чтобы спрашивавший не почувствовал фальши.
- Ладно, не дрейфь! – продолжая без особого успеха дергать веревку, подбодрил светловолосый. – Выберемся! – и тут же выругался, в очередной раз стукнувшись затылком с товарищем по несчастью.
- Твой отец – псих, - мрачно буркнул в ответ темноволосый, косясь на снова моргнувшую лампочку.
- Он мне не отец! – возмутился светловолосый, оставив в покое веревку и пытаясь вытащить руку из узла. Но, человек, связавший мальчишек, выполнил работу на совесть, связав им руки и ноги, да еще и привязав друг к другу так крепко, что они вот уже больше часа безуспешно пытались освободиться. – Мой отец – полицейский! – гордо заявил светловолосый.
- Значит, он придет за нами, - тут же откликнулся темноволосый с такой уверенностью в голосе, что светловолосый попытался обернуться, чтобы посмотреть на его лицо.
- Я не уверен, - потупившись и оставив попытки вытащить руку, тихо сказал он.
- Почему? – искренне удивился темноволосый. Его вера в полицейских, видимо, была довольно сильна.
- Ну, я, в-общем… - светловолосый задумчиво уставился в угол. Слегка нахмурился, затем дернул плечом. – Короче, не твое дело! – резко ответил он, внезапно вспомнив о ждущем ответа товарище.
- Мой отец тоже был полицейским, - все с той же непрошибаемой уверенностью заявил темноволосый. – Он бы обязательно пришел.
- Но не придет? – светловолосый, казалось, устыдился своей вспышки. Теперь в его голосе явственно слышалось сочувствие и любопытство.
- Нет, - опустил голову темноволосый.
- Ну, видишь! – поддел его приятель.
- Если бы был жив, пришел бы, - теперь уже темноволосый начал ожесточенно дергать веревку.
- И вообще, правильнее рассчитывать только на себя, - кивнул светловолосый, пытаясь нащупать и придержать узел веревки.
- За мной придет дядя, - возразил темноволосый. – Он тоже полицейский.
- А мать у тебя не коп? – усмехнулся светловолосый.
- Частный детектив, - нехотя буркнул темноволосый, расслабленно откидываясь на спину товарища, устав от бесплодных попыток развязать веревку.
- Хм, то-то ты так веришь в копов! – понимающе покачал головой светловолосый.
- Я верю дяде, - поправил темноволосый, с тоской глядя на моргающую лампочку. Видимо, темнота его все же пугала больше, чем он хотел показать. – Он придет за мной. Ты его не знаешь. Он такой человек.
- Повезло тебе, - без тени иронии констатировал светловолосый. – Только как он нас найдет? Как он вообще узнает, что ты в беде? – скептически добавил он тут же.
- Не знаю, - пожал плечами темноволосый. – Всегда как-то узнает…


- Откройте, полиция! – патрульный осторожно постучал в дверь.
- Что-то тихо для скандала… - начал было его напарник, но тут дверь приоткрылась.
Патрульные переглянулись. Тишина и открытая дверь после вызова с сообщением о бурной семейной ссоре могли оказаться весьма скверным признаком. Патрульные достали оружие и осторожно вошли внутрь.
- Вызывай детективов и криминалистов, - скомандовал старший, глядя на широко открытые глаза лежащей в крови женщины. Сомнений в том, что женщина мертва, у него не было, но он добросовестно проверил пульс.
- Майк, а разве у мертвых кровь течет? – уже поднеся к рту рацию, неожиданно спросил его напарник.
- Нет, а что? – вскинулся патрульный.
- А у этого течет, - растерянно промямлил напарник, указывая на струйку крови, показавшуюся из угла рта сидящего у стены мужчины.
Патрульный, выругавшись сквозь зубы, метнулся к мужчине и прижал пальцы к его горлу. Тот завалился набок, прежде чем патрульный успел понять, есть ли пульс, но это и не потребовалось. Мужчина застонал и закашлялся, выплевывая кровь. Чертыхнувшись, патрульный вернул его в сидячее положение. Теперь раненый дышал с трудом, с хрипом, но хотя бы не захлебывался кровью.
- Получается, они друг друга перестреляли? – растерянно переводя взгляд с мужчины на женщину и на лежащее между ними оружие, спросил патрульный, совсем забыв про рацию.
- Скорую вызывай, придурок, - ругнулся на него старший, придерживая тело раненого в сидячем положении. – Кто стрелял, в кого стрелял, - криминалисты разберутся.


- Вот люди пошли, - ворчал Эрик. – Не знают, кто у них по соседству живет. Только и сказали, что семейная пара, недавно поженились, вроде еще пацан есть лет шестнадцати. Даже имен не знают.
- Эрик, так всегда было, - улыбнулась Келли. – Кому-то интересна чужая жизнь, а кому-то нет. Если человек не собирает сплетни про своих соседей, это еще не значит, что он равнодушен. Что не так? – добавила она, видя, как нахмурился Эрик.
- Знаешь, по-моему, это уже слишком, - покачал головой Эрик, фотографируя лежащий ближе к стене пистолет. – Отпечатки пальцев, да еще и кровавые…
- Если это окажется кровь жертвы, а убили ее из этого пистолета, защите ничего не светит, - пожала плечами Келли. – А что тебе не нравится?
- Слишком много улик, как подстроено, - Эрик упаковывал пистолет, продолжая хмуриться.
- По-моему, ты просто сегодня не в духе, - открывая дамскую сумочку, сказала Келли. – Так, и кто же наша пострадавшая? – спросила она сама себя, перебирая содержимое сумочки. – Джулия Винстон, - ахнула Келли, оборачиваясь к Эрику с водительскими правами в руках.
- Что? – Эрик не поверил своим ушам.
- Джулия Винстон, - повторила Келли. – Позвони Горацио, а я съезжу в больницу.


- Документы не нашли? – сразу после приветствия спросила Келли у Триппа.
- Документов не было, - хмуро ответил Фрэнк.
- Операция уже закончилась? – продолжила Келли, идя вслед за детективом по больничным коридорам.
- Да, - кивнул Трипп. – Вот твоя пуля, - протянул он ей стеклянную баночку. – Врачи сказали, ему повезло, пуля лишь чуть-чуть задела легкое и застряла в лопатке. Через несколько дней он сможет отправиться в тюрьму.
- Одежда? – поинтересовалась Келли.
- Я распорядился упаковать, - все так же хмуро кивнул Фрэнк, останавливаясь возле палаты.
Келли предъявила свое удостоверение охраннику.
- Уже пришел в себя? – кивнула он на виднеющуюся через окошко в двери фигуру с пристегнутой наручниками к поручню кровати кистью.
- Врачи сказали, проспит еще часа два после наркоза, - отворачиваясь от двери, будто не желая видеть того, кто находится в палате, буркнул Фрэнк.
- Фрэнк, что происходит? – наконец не выдержала Келли. – Ты сегодня сам на себя не похож.
Фрэнк взглянул исподлобья, мрачно ворочая челюстями, будто испытывал сильнейшее желание выругаться, но при даме не решался.
- Сама посмотри, - наконец выдавил он, кивая на дверь палаты.
Келли непонимающе нахмурилась, потом наклонилась, чтобы увидеть не только фигуру, но и лицо раненого.
- О, Боже, - только и смогла сказать она, прижимая ладонь ко рту и глядя на Фрэнка расширившимися глазами.



Глава 2.


Печальным
И я был таким
Становится сердце ребенка
Который не плачет
Хотя и ругают и бьют
(кажется, перевод какого-то японского стихотворения)


Майами, 48 часов назад

Человека, стоящего на крыше криминалистической лаборатории, небрежно опершись о перила, было несложно узнать даже издали по его рыжей шевелюре, казалось, впитавшей в себя яркий цвет жаркого флоридского солнца. А в его глазах отражалась насыщенная синева неба, и тени мятущихся мыслей проскальзывали там, словно тени бегущих в вышине облаков. Легкий ветерок чуть пошевеливал солнечные пряди. Небо все так же отражалось в глазах, небо, на которое он не смотрел. В глазах было небо. В душе был ад.
Но, даже если бы кто-то из коллег поднялся сейчас сюда, на крышу, он не заметил бы ничего особенного в поведении лейтенанта. Ему было не привыкать скрывать ото всех то, что творилось в душе. Ад был с ним всегда, просто сейчас в огонь под котлом, где томились его самые заветные мечты и стремления, как раз подбросили очередную порцию дров.
«Ты должен быть сильным!» - твердо сказал он сам себе. – «Ты мужчина. Борись!»
Слова всколыхнули дремлющую память, которую лучше было не будить, словно спящую собаку, и поскольку та охотно окатила его волной воспоминаний.

Нью-Йорк, 35 лет назад

- Вставай! – прикрикнул отец. – Ты мужчина! Вставай!
Горацио тяжело поднялся с пола и снова выставил перед собой руки.
- Вот так, - кивнул отец. – Ты должен быть сильным.
Первый удар был несерьезным и Горацио легко его сблокировал. Второй удар последовал сбоку, уже сильнее, но его тоже было легко предугадать. Третий удар пришелся в плечо, уже распухшее за те полчаса, которые отец решил посвятить воспитанию сына. Мальчик вскрикнул и согнулся от боли, хватаясь за плечо, тут же получив удар ребром ладони по шее, заставивший его рухнуть на колени.
- Вставай! – отец рывком припечатал его к стене, ухватив за рубашку. – Будь мужчиной, а не сопливой девчонкой! – видя, что глаза сына наполняются слезами от боли в разбитом плече, зло выкрикнул он.
Горацио сделал шаг от стены на дрожащих ногах и снова выставил перед собой руки. Один удар, другой, пропущенный удар в живот заставил его упасть на пол, жадно глотая воздух широко открытым ртом.
- Вставай! – отец пнул мальчика по ногам. – Дерись! – следующий пинок уже целил по ребрам. Удары ногами стали еще сильнее и прицельнее, когда он увидел, что сын сжался в комок и не собирается сопротивляться. Теперь отец уже не делал вид, что учит сына защищаться, он просто бил, стараясь попасть как можно точнее, вымещая все, что скопилось за эту неделю. Он начинал входить в раж, Горацио хорошо научился чувствовать этот момент, когда отец начинал получать удовольствие от избиения, уже не прикрытого псевдо-воспитательными целями. Это называлось уроком по самозащите. И отец всегда делал вид, что не понимает, что тринадцатилетний худой нескладный подросток вряд ли сможет драться на равных со взрослым хорошо развитым мужчиной. Теперь урок приближался к своему логическому финалу.
Корчась на полу и стараясь защититься от наиболее жестоких и болезненных ударов, Горацио вдруг встретился взглядом с матерью. Женщина стояла в коридоре, изо всех сил вцепившись в косяк двери, закусив губу. Отец ее не видел за полуприкрытой дверью.
- Давай, поднимайся, дерись, будь мужчиной, - повторял отец, нанося удары, и Горацио видел, как мать вздрагивает при каждом слове, чуть подаваясь вперед, будто собираясь войти в комнату. Этого он допустить не мог. Как бы ни были болезненны такие уроки, мальчик никогда не кричал, потому что знал, услышав крик, мать придет и попытается остановить отца, и чем это для нее закончится, он тоже знал. А он готов был переносить такие уроки каждый день, лишь бы отец не поднимал руку на мать. Горацио чувствовал, что отец свирепеет от его молчания, но лишь крепче стискивал зубы. Снова взглянув на залитое слезами лицо матери, он понял, что та вот-вот не выдержит. Он знал, что делать. С внутренним стоном мальчик опустил руки, пропуская страшный удар в лицо.
На миг он потерял сознание, но цель была достигнута – увидев хлынувшую из разбитого носа кровь, отец остановился, тяжело дыша. Страх, промелькнувший в его глазах, тут же сменился наигранной недовольной гримасой, едва он увидел, что мальчик очнулся.
- Слабак, - презрительно процедил отец. – Ты никогда не научишься толком драться. Вставай! Ты мужчина, - продолжал он, грубо вздергивая сына на ноги. Горацио шатало, кровь из носа капала на рубашку. – Ты должен быть сильным! – продолжал твердить свое отец, таща его по коридору и швыряя в комнату. – Слабак, - еще раз повторил он с плохо скрываемым удовлетворением, заметив ненавидящий взгляд Рэя, и ушел, захлопнув дверь. «Вот из этого волчонка выйдет толк!» - довольно думал он о младшем сыне.
Едва за отцом закрылась дверь, Рэй откуда-то выхватил нож и кинулся следом. Горацио еле успел перехватить брата.
- Я убью его! – прошептал Рэй, садясь рядом с ним на пол.
- Хочешь крови? – устало спросил Горацио. Провел рукой по своему лицу и размазал свою кровь по губам брата. – На! – жестко сказал он. – Только чем ты лучше его в таком случае? – добавил мальчик, опираясь спиной на кровать. Ужасно хотелось лечь лицом вниз и отключиться, но сначала нужно было смыть кровь, а сил идти в ванную не было.
- Ну почему? – машинально лизнув губы и сморщившись, спросил Рэй. – Почему ты никогда не дашь ему сдачи? – он тронул брата за плечо и чуть не заплакал, когда Горацио зашипел и скривился от боли при прикосновении. – Я же видел, как ты дерешься с другими ребятами. Ты ведь можешь его убить…
- Нет, Рэй, - полуприкрыв глаза, тихо сказал Горацио. – Он наш отец. Он хочет нам добра, - странным тоном, будто пытаясь убедить в первую очередь самого себя, произнес он.
- Только не говори, что я должен его любить, - покачал головой Рэй. – Я его ненавижу!
- Ты же любишь маму? – утвердительно спросил Горацио. – А она любит отца, - не дожидаясь кивка брата, продолжил он. – По-моему, этого достаточно, чтобы терпеть его столько, сколько потребуется. Не думай о том, кого ты ненавидишь. Думай о том, кого любишь. И будет проще.
Горацио понимал, что сейчас он говорит сложные для ребенка вещи. Рэй слишком мал, чтобы представить, как тяжело им придется без отца. Ведь он зарабатывает деньги, на которые они живут. И считает, что раз он их содержит, то имеет право делать с ними, что захочет.
Вошла мать. Охнула, увидев лежащий между мальчиками нож и кровь на лице Рэя.
- Все в порядке, - поспешил заверить ее Горацио. – Рэй, отнеси нож обратно в кухню и умойся, - попросил он. Рэй торопливо выскользнул из комнаты.
- Горацио, - голос матери дрожал. Она смочила вату перекисью и принялась вытирать кровь с лица сына. Мальчик смотрел ей в лицо, и его глаза наполнялись слезами. Он знал, о чем она попросит, – никому ничего не говорить. Он был готов на эту жертву, он приносил ее уже столько раз. Вернувшийся Рэй принес пакет со льдом и Горацио сунул его под рубашку, не сдержав стона. Мать села рядом и притянула голову сына к себе. И Горацио почувствовал влагу на своих щеках. Он плакал не от теперешней боли. А от того, что ей не предвиделось конца. Конечно, он ничего не скажет. Раз так нужно для того, чтобы они оставались семьей.

Майами, 44 часа назад

Горацио Кейн медленно опустился на колено. Трипп отвернулся в сторону, чтобы не видеть лица лейтенанта. Самому было не по себе, мать девочки еще билась в истерике в машине скорой, стоящей неподалеку, и все равно Фрэнку не хотелось смотреть на лицо Горацио. Слишком много боли. Трипп перевел взгляд на ребенка. Казалось, перед ними лежит изумительно сделанная кукла – точеные пальчики на раскинутых ручках, оборочки нежно-розового платьица, светлые кудряшки и голубые стеклянные глаза. Вот сейчас нажать на кнопку, кукла закроет и снова откроет глаза и пропищит «ма-ма». И небольшая красная дырочка на груди как раз и выглядит такой кнопкой, превратившей очаровательную трехлетнюю малышку в роскошную куклу.
Горацио наклонил голову набок и протянул руку, поправив загнувшийся воротничок платья. Выпрямился, и Фрэнк, не удержавшись, все же взглянул в его лицо. Так и есть – крепко сжатые губы и безжизненный взгляд ставших стальными глаз. Если обычно глаза лейтенанта вызывали ассоциации с небом, то сейчас больше напоминали море. Хмурое, свинцово-тяжелое море, готовое к страшному урагану.
- Туда, - кивнул Трипп на дом, из которого выскочили те, кто стрелял. Говорить не хотелось обоим, поэтому Горацио молча последовал за детективом.
- Видимо, сделка не состоялась, - глухо произнес Кейн, оглядывая лежащее поперек открытого ящика с оружием тело и изрешеченные стены. – Келли придется повозиться.
- М-да, - хмуро поддакнул Фрэнк. В комнате было как минимум два десятка стволов и около сотни пулевых отверстий. Работа криминалистам и вправду предстояла нелегкая.
- Что говорят соседи? – рассеянно оглядывая комнату, поинтересовался лейтенант.
- Мать с дочерью шли по тротуару, - достал записную книжку Трипп. – Из дома послышались выстрелы, выскочили три человека, отстреливаясь, добежали до машины.
- Машину разглядели? – вскинул голову Кейн.
- Вроде красный форд-эксплорер, - пожал плечами Фрэнк. – Один из соседских мальчишек видел цифры 5 и 8 в номере. Убегали трое мужчин, двое белых точно, насчет третьего показания расходятся – одни говорят, тоже белый, другие говорят, чернокожий.
- Негусто, - вдруг наклоняясь и поднимая что-то лежащее за тумбочкой, задумчиво проговорил Горацио.
- Что там? – заинтересовался Фрэнк.
- Там? – поднял брови Горацио. – Чья-то дорога в ад.
Фрэнк засопел, не понимая, что Кейн хотел сказать столь многозначительной метафорой. Горацио расправил грязно-белый комок, оказавшийся куском лейкопластыря, и предъявил Триппу начинку.
- Микрофон, - упирая в бока руки, неосознанно копируя позу Горацио в подобные моменты, выдохнул Фрэнк.
- Да, - коротко кивнув, подтвердил Кейн, вглядываясь в микрофон так пристально, будто хотел усилием воли прослушать сделанную этим микрофоном запись безо всякой аппаратуры.


Пенсакола, 1990 год.

- Что значит двадцать пять? – склонив голову и недобро прищурившись, угрожающе протянул мужчина. – Договаривались на двадцать.
- Надбавка за риск, - нагло заявил вертлявый темнокожий парень. – Нам не нравится твой компаньон. Мы его не знаем. Вдруг он коп?
- Спокойно, Джон, - придержал мужчина угрожающе двинувшегося было вперед парня. – Если бы он был копом, я был бы уже за решеткой, - попытался он вразумить оппонента.
- Или бери по двадцать пять, или проваливай, - темнокожий продавец сделал жест и двое охранников красноречиво взяли автоматы наизготовку.
Тот, кого мужчина назвал Джоном, не торопясь вынул пистолет. По сравнению с двумя автоматами пистолет выглядел несерьезно, но сосредоточенно-холодный взгляд парня придавал ему дополнительный вес. Ни у кого не возникало сомнений, что он способен перестрелять всех прежде, чем кто-то еще успеет нажать на курок.
- Знаешь, Трэйсер, - спокойно забирая чемодан с деньгами, раздумчиво сказал мужчина. – Уолтеру не понравится твоя манера ведения дел.
Продавец дернулся было, но парень повел стволом пистолета, нацеливая его в грудь продавцу, и тот счел за лучшее смолчать, взглянув в его дикие глаза. Мужчина с чемоданом окинул взглядом наведенные на них автоматы, презрительно развернулся к ним спиной и пошел к двери. Джон двинулся за ним, нацеливая пистолет по очереди на каждого из автоматчиков. Прикрыв за собой дверь, до последнего держа троицу под прицелом, парень метнулся в сторону, опасаясь выстрелов. Но их не последовало.
- Ходу, - хлопнул он по плечу мужчину с чемоданом, бегом направляясь к припаркованной у обочины машине.
- Давай за руль, - кивнул тот в ответ, усаживаясь на пассажирское сиденье.
Джон двинулся было вокруг машины, когда его окликнули.
- Извините, - блондинка чуть смущенно улыбнулась, заглядывая в какую-то бумагу. – Вы не скажете, где здесь дом 26 по Корвер-стрит?
- Хм, - развел руками парень, не преминув окинуть девушку оценивающим взглядом. – Увы, не знаю, мы…
Его слова перебил звон разлетевшегося стекла. Лицо парня вмиг посерьезнело, заставив девушку задохнуться, а в следующий момент он одним прыжком оказался рядом и повалил ее на землю. На автоматную очередь, проводившую их из разбитого окна дома, мужчина ответил двумя выстрелами из дробовика.
- Джон, хватит обниматься, едем! – весело позвал он.
Однако парень не торопился подниматься. Продолжая прижимать девушку к земле, он дождался, пока она откроет зажмуренные было глаза.
- Как вас зовут? – самым светским тоном осведомился он, глядя ей прямо в лицо.
- Джулия, - невозмутимо откликнулась девушка, вся робость которой куда-то подевалась после того, как он повалил ее на землю. И от того, что она совершенно не стеснялась такого плотного контакта, парню не хотелось подниматься слишком уж поспешно.
- Джо-он, - снова окликнул его мужчина, заметив какое-то шевеление в окне и делая еще один выстрел в ту сторону.
- Ну, меня, можно считать, тоже представили, - поднял брови парень. – Надеюсь, это, - кивнул он в сторону дома, из которого они вышли, – не тот дом, что вам нужен.
С этими словами он поднялся с земли и протянул руку девушке.
- Джулия, - повторил он, будто пробуя имя на вкус, хитрым взглядом окидывая поднявшуюся девушку.
Затем он пожал плечами, вероятно, отвечая каким-то своим мыслям, сел в машину и уехал. Джулия проводила их машину долгим взглядом, и если б мужчины могли видеть этот взгляд, они бы очень удивились его выражению – удовлетворению с оттенком пренебрежения.




Глава 3.

Исполненный греха, без разума и воли,
Бездушен и тщеславен человек.
Куда не погляди, одни разлуки, боли
Ему терзают плоть и душу целый век.
Едва уйдут одни, на смену им другие,
Все в мире для него страдания сплошные –
Его друзья, враги, знакомые, родные…
(кто-то из великих, возможно, Омар Хайям)



Майами, 24 часа назад.

- Поздравляю, лейтенант, - агент из ЭйТиЭф был чрезвычайно доволен.
Горацио не протянул руки и не улыбнулся в ответ. Он только что закончил беседу с беременной женой того самого агента, тело которого они обнаружили на месте несостоявшейся сделки. Наверное, Кейну было бы легче, если бы женщина ударила его. А она его благодарила. За то, что убийцы мужа оказались за решеткой раньше, чем она узнала о его смерти. Крепко сжимая руку лейтенанта, привычно поглаживая другой рукой свой живот, будто успокаивая и себя и неродившегося еще ребенка, уже ставшего сиротой, женщина рассказывала, каким замечательным человеком был ее муж. Ее глаза наполнялись слезами, а тяжесть с души постепенно спадала. Горацио слушал, сочувственно кивал, говорил положенные слова, а дышать становилось все труднее, будто эта тяжесть не изливалась в пространство со словами и слезами, а перекладывалась на его плечи. Он уже сделал все, что мог – он взял убийц, он сделал даже больше – он предотвратил новые убийства, выйдя через одного из задержанных на крупного торговца оружием, к которому ЭйТиЭф давно пыталось подобраться. Кейн только что провел крупнейшую за последний год операцию, взяв с поличным торговца и накрыв склад с готовой к отправке партией оружия. Вот только он не мог отменить двух случайностей. Той отлетевшей пуговицы, которая позволила увидеть микрофон на груди агента, когда один из продавцов схватил его за рубашку, и той шальной пули, что убила девочку, когда продавцы провожали неудачливых покупателей автоматным огнем.
- Отличная работа! – жизнерадостно продолжал агент, будто это и не его коллегу убили. – Такого крупного улова у нас давно не было.
- Дело не закрыто, - устало ответил Горацио, сдвигая брови.
- Да бросьте вы, лейтенант, - перешел на доверительный тон агент. – Всех подонков не переловишь. Подумаешь, парочка мелких рыбешек ускользнула из наших сетей! – Он выразительно скривился, всем своим видом показывая, что такая мелочь не должна испортить праздник.
- Хм, - вздохнул Кейн. – Парочка мелких рыбешек, - он покачал головой. – Хорошее определение для людей, продающих автоматическое оружие, - притянув агента к себе за лацкан пиджака, и глядя в упор дикими глазами, быстро переводя взгляд с одного расширившегося зрачка агента на другой, будто расстреливая, процедил Горацио. – Эта парочка мелких рыбешек, оставшись на свободе, быстро разъестся до акул, и расплачиваться за это будете не вы, торопившийся получить похвалу от начальства, и не я, в силу своего служебного положения вынужденный с вами считаться, а жители Майами. Пусть сейчас у них лишь два десятка автоматов. Вам кажется, этого мало? Подумайте о том, что каждая пуля в этих автоматах – это чья-то жизнь. Чье-то горе, чьи-то слезы, смерть чьих-то близких. Вам по-прежнему кажется, что два десятка автоматов – это немного?
- Вот и хорошо, что вы помните о служебном положении, лейтенант, - вырываясь из его рук, торопливо сказал опомнившийся агент. – Дело ваше еще 24 часа, потом я его забираю, - таким тоном, будто делая громадное одолжение Кейну, проговорил он.
- 24 часа, - кивнул Кейн, сглотнув, и приглаживая помятый лацкан пиджака агента. – 24 часа, - задумчиво повторил он, глядя вслед торопливо удаляющемуся собеседнику.
Даже в обычных условиях это было ужасно мало, а уж сегодня… Горацио сжал переносицу. Почти у всей его команды это была уже третья смена. Он как раз собирался отправить ребят по домам, когда пришла жена погибшего агента. Пожалуй, так нужно и сделать, только время на отдых значительно сократилось.
Тихонько зайдя в лабораторию Келли, он застал ее за сосредоточенным рассматриванием гильзы. Точнее, это так выглядело. На самом деле Келли смотрела на нее уже минуты две, ничего не видя. Она до того устала, что практически спала с открытыми глазами.
- Келли, - тихонько позвал Горацио, чтобы не напугать ее. – Келли, - сказал он чуть громче, видя, что девушка не реагирует.
- Гильза, - ответила Келли слишком ровным голосом. – Это гильза… от… Гильза номер… 253…
Горацио склонил голову набок, и с улыбкой взглянул Келли в лицо.
- Келли, поезжай домой, - сказал Кейн, поймав ее невидящий взгляд и подождав, пока он сфокусируется на его лице. – Отдохни, я подключу ночную смену.
- Я в полном порядке, - Келли встряхнулась, пытаясь хоть чуть-чуть привести свое самочувствие в соответствие со своим же заявлением.
- Келли, - укоризненно покачал головой Горацио, - считай, что это приказ.
Келли виновато взглянула на заваленную уликами лабораторию и подняла глаза на лейтенанта. «А как же ты?» - говорил ее взгляд.
- Всем нужно отдохнуть, - сделал вид, что не понял этого вопроса, Кейн. – Эрика я тоже сейчас отправлю домой. Жду вас через четыре часа. Улики никуда не убегут.


На выходе из лаборатории его остановил Трипп.
- Горацио, - Трипп окинул его сочувствующим взглядом. Выглядел лейтенант неважно. – Там пришел отец девочки, - Фрэнк немного замялся, услышав вырвавшийся у Кейна вздох. – Он просто хотел поблагодарить тебя, - неправильно истолковав этот вздох, поспешил успокоить он.
Горацио опустил голову. Больше всего ему хотелось провалиться сквозь землю. В ад, так в ад – вряд ли будет хуже, чем сейчас. Ему и так предстоял серьезный разговор, да и время поджимало, а самое главное – душевных сил не осталось уже совсем.
- Фрэнк, как-нибудь в другой раз, хорошо? – попросил он, надевая очки.


- Я до сих пор так тебя и не поздравил, - сказал Кейн, останавливаясь за спиной Джулии и снимая очки.
- Хм, и теперь ты приехал, чтобы исправить это упущение? – спросила, оборачиваясь, Джулия. – Мило.
- Нет, - быстро взглянув на нее и снова опуская взгляд, ответил Горацио. – Я приехал, чтобы поговорить с Кайлом. А тебе я хочу задать всего один вопрос…
- Какой же? Люблю ли я Рона? – съехидничала Джулия, видя, что пауза затянулась.
- Джулия, - не отреагировал на подколку Горацио. – Джулия, ты в этом замешана?
Джулия долго смотрела ему прямо в глаза, потом отвела взгляд. Горацио несколько раз кивнул, показывая, что ценит то, что она не стала паясничать и притворяться, что не понимает, о чем он говорит.
- И как долго? – спросил Кейн.
- Горацио, - покачала головой Джулия. – Ты не так понял. Я знаю, чем занимается Рон, ты прав, прав… - она подалась к нему, заглядывая в лицо. – Но я ни в чем не замешана, поверь. Я в стороне.
- Джулия, - с болью в голосе заговорил Горацио, - ты же не наивная девушка, чтобы верить, что можно всегда оставаться в стороне. Ты понимаешь, что ты ставишь под удар не только себя?
Они одновременно взглянули на приближающегося Кайла.
- Но, если мы уедем вместе, Рон может что-то заподозрить, - нахмурилась Джулия. – Ты сумеешь уговорить его?
- Я постараюсь, - сказал Горацио, направляясь к сыну.
- Что-то случилось? – спросил Кайл.
- Нам нужно поговорить, - кивнул Горацио.
- Опять о Роне? – насупился Кайл. – Ты ведь говорил, что теперь все прошлое должно остаться в прошлом. Но сам постоянно держишь его в уме, постоянно считаешь, что я снова могу сбиться с пути.
- Кайл, я так не считаю, - Горацио замялся, подбирая слова. – Просто я беспокоюсь…
Кайл мотнул головой, мол, а я о чем, и отвернулся.
- Но сейчас дело не в этом, - у Кейна не было сил, да и времени на выяснение отношений.
- А в чем? – мрачно буркнул Кайл.
- Понимаешь ли, сегодня задержали одного человека, серьезного преступника, - тихо стал объяснять Горацио. – И мы подозреваем, что Рон мог быть связан с этим человеком. Дело будет у нас еще 24 часа, и я хочу, чтобы ты был в безопасности в это время. Тебе лучше пока уехать из города.
- Уехать? – возмутился Кайл. – Просто из-за подозрений?
- Кайл, я беспокоюсь за… - начал Горацио.
- Мне? – вдруг переспросил Кайл, видимо, только что осознав, что отец употребил именно это местоимение. – Мне лучше уехать? А мама?
- Кайл, - вступила Джулия в разговор. – Я не могу уехать сейчас. Но тебе лучше послушать…
- Я никуда не поеду! – отрезал Кайл, сдвигая брови.
- Кайл, - Горацио склонил голову набок. – Кайл, ты должен уехать. Так нужно.
- Нет, я должен быть с мамой, - упрямо заявил Кайл.
Внезапно Горацио понял, что творится сейчас в душе мальчика. Для него это выглядит так, будто ему предлагают предать мать, оставить ее в опасности и сбежать самому. Значит, переубеждать бесполезно. Мальчик убежден, что должен защитить мать. Кейн прекрасно понимал чувства сына. Значит, он должен постараться защитить их обоих. Горацио вопросительно взглянул на Джулию. Проще всего было бы увезти их обоих куда-нибудь подальше. Но Джулия чуть приметно покачала головой. Нет, она никуда не поедет. Горацио видел, что она убеждена в своей безопасности, и скорее всего, полагает, что и Кайл в безопасности тоже. Хотелось бы ему знать, на чем основана подобная уверенность. Действительно ли Джулия непричастна к темным делишкам Рона?
- Все будет хорошо, - успокаивающе сказала Джулия, обнимая Кайла за плечи и направляясь к машине.
Кайл не попрощался, лишь кинул на отца хмурый взгляд. Горацио смотрел им вслед и вспоминал слова Джулии. «Я ни в чем не замешана, поверь», - сказала она. – «Я в стороне. Все будет хорошо». Вот только Горацио давно уже не верил словам. А словам Джулии – тем более.

Пенсакола, 1990 год

Ситуация выглядела такой картинно-киношной, что он хотел было просто пройти мимо и сесть в машину, будто ничего и не происходит на темной парковке. Что может быть банальнее – два хулигана, блондинка и отважный герой Джон Уолден. Но один из хулиганов вместо сумочки вдруг рванул блузку девушки, а затем повалил на землю и Джон понял, что пройти мимо не удастся. Прочь полицейские замашки, действуем по-бандитски.
Пнув одного из бандитов под колено и отшвырнув его прочь, Джон ухватил не успевшего ничего сообразить насильника за куртку и припечатал к капоту стоящей рядом машины. Слегка придушив парня, он отшвырнул и его. Мысленно усмехнувшись голосящим внутри «Преступники разбегаются! Догнать! Задержать!» инстинктам, Джон проводил взглядом метнувшиеся в разные стороны скрюченные тени и обернулся к девушке.
- Целы? – спросил он, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. И тут же наклонил голову, всматриваясь в лицо девушки. – Джулия? – удивление сменилось улыбкой. – Вот так встреча!
- Вы целыми днями только тем и занимаетесь, что спасаете кого-то? – невозмутимо поинтересовалась поразительно быстро пришедшая в себя девушка, пытаясь запахнуть порванную блузку. – Или только я удостоилась вашего особого внимания?
- Ну, особого пока не удостоились, - парировал Джон, галантно накидывая свою куртку на плечи Джулии. – Но две встречи за день безусловно наводят на мысль, что дело стоит того. А так как Бог троицу любит, думаю, будет лучше, если я вас подвезу до дома.
- Ничего не выйдет, к сожалению, - покачала головой Джулия.
- Хорошо, - спокойно согласился Джон. – Где ваша машина? Я поеду следом, просто, чтобы убедиться, что вы благополучно добрались до дома.
Джулия закусила губу и отвернулась. Похоже было, что теперь она сильно расстроилась. Джон недоумевающе приподнял бровь. Что-то было не в порядке с этой блондиночкой.
- Извините, - стаскивая с плеча его куртку, проговорила Джулия, - но я не нуждаюсь в вашей помощи.
С этими словами она развернулась и пошла прочь.
- Джулия, - подхватив ее валяющуюся на асфальте сумочку, он кинулся следом. – Джулия, что происходит? – разворачивая девушку к себе и крепко держа за локти, спросил Джон.
Вместо ответа Джулия вдруг разрыдалась. От неожиданности он выпустил ее руки и девушка, сделав шаг вперед, уткнулась лицом в его рубашку. Джон потерянно осмотрелся вокруг, затем снова накинул свою куртку на плечи Джулии и нерешительно обнял ее.
- Так что же случилось? – спросил он, усадив ставшую покорной девушку в свою машину.
- Я только сегодня приехала, - отвернувшись к окну, начала Джулия. – У меня был только этот адрес, про который я вас спрашивала. Там живет моя подруга… То есть должна была жить. Там такую никто не знает. А у меня нет ни вещей, ни денег… - Джулия снова всхлипнула.
- А что же вы делали на парковке? – сочувственно спросил Джон.
- Я… Вы не расскажете полиции? – вдруг с испугом спросила девушка.
- А что вы успели натворить? – насторожился Джон.
- Я хотела забраться в какую-нибудь машину и переночевать в ней, - чуть слышно пролепетала Джулия. По ее щекам снова потекли слезы.
- Я не расскажу полиции, - с усмешкой заверил ее Джон. – Приведи себя в порядок, закоренелая преступница, - подколол он девушку, передавая ей с заднего сиденья ее сумочку. Внезапно его глаза сузились, а усмешка пропала. Джон резким движением вырвал сумочку из рук Джулии прежде, чем та успела ее открыть, и открыл сам.
- О как! – присвистнул он, обнаружив пистолет в показавшейся ему слишком тяжелой сумочке. – Да ты действительно преступница? – жестко спросил Джон.
- Нет, нет, - замотала головой Джулия. – Просто я думала, что с пистолетом будет безопаснее…
- Безопаснее? – резко переспросил Джон. – Ты когда-нибудь стреляла в человека?
- Нет, - потупясь, пробормотала девушка.
- Вот и не стоит начинать, - пряча пистолет к себе за пояс, заключил Джон.
- Теперь ты меня выгонишь? – обреченно спросила Джулия.
- Нет, - неуверенно мотнул головой Джон. На самом деле в любой другой день скорее всего выгнал бы. Дал бы денег на гостиницу и выгнал. Но сегодня… «Не думай об этом!» - приказал он сам себе, выруливая с парковки. – «Это не твои воспоминания, это воспоминания Горацио Кейна. Это у него сегодня годовщина того жуткого дня, не у тебя. Ты ради этого и согласился на это задание, ради этого ты уехал за тысячи километров от Нью-Йорка. Сейчас ты – Джон Уолден, просто сегодня тебе не стоит оставаться одному».


Майами, 18 часов назад.

- Рэй! – окликнул его женский голос.
Рэй повернулся и вопросительно посмотрел на незнакомую женщину, окликнувшую его по имени.
- Ты Рэй Кейн, я не ошиблась? – спросила незнакомка, улыбаясь.
- Нет, - кивнул Рэй. – А в чем дело? Кто вы?
- Меня зовут Келли Дюкейн, - представилась женщина. – Я работаю вместе с твоим дядей, Горацио Кейном.
- С ним что-то случилось? – забеспокоился Рэй, подходя ближе. Келли Дюкейн он никогда не видел, но имя это слышал, знал, что Келли работает в лаборатории, и слышал, что Келли – блондинка. Все сходилось.
- Нет, с ним все в порядке, - улыбнулась Келли. – Просто возникла такая ситуация, что на твоего дядю могут попытаться оказать давление. Поэтому он хочет, чтобы его семья была в безопасном месте.
- Семья? – недоверчиво переспросил Рэй.
- Близкие ему люди, через которых на него могут оказать давление, - с упреком глядя на придирающегося к словам мальчишку, поправилась Келли.
- А мама? – снова спросил Рэй, делая вид, что не замечает приглашающе распахнутой дверцы машины.
- Лейтенант позвонил ей, она подъедет прямо в лабораторию, - с легким раздражением, прорвавшимся в голосе, ответила Келли. – Твоя мама сказала, что ты на тренировке и лейтенант Кейн попросил меня забрать тебя и привезти в лабораторию.
- Понятно, - кивнул Рэй, забираясь на заднее сиденье машины.
- Пить небось хочешь? – спросила Келли, заводя машину.
- Вообще-то да, - чуть подумав, кивнул Рэй.
- Держи, - Келли протянула ему бутылку воды из бардачка.


- Рэй, - позвала она минут через десять. Мальчик не ответил. Женщина остановила машину и обернулась. – Рэй, - снова позвала она, встряхнув его за плечо. Рэй мягко завалился набок. Женщина довольно улыбнулась, развернула машину и быстро направилась к выезду из города.



Глава 4.


Дай мне, Господи, сил и энергии,
чтобы сделать все возможное в тех случаях,
когда от меня хоть что-то зависит.
Дай мне, Господи, смирения и терпения,
чтобы спокойно ждать в тех случаях,
когда мне не дано ничего изменить.
А главное, Господи, дай мне мудрости,
чтобы отличать случаи первые от вторых.
(древнее изречение)



Майами, настоящее время

- Эрик, ты уже проверил отпечатки пальцев с пистолета? – вместо приветствия выпалила Келли.
- И тебе хорошего вечера, Келл, - улыбнулся Эрик. – Что, так не терпится поработать? Так я видел у тебя еще несколько необработанных стволов.
- Это чистая формальность, Эрик, - нетерпеливо мотнула головой Келли. – Те пистолеты изъяли в ходе обыска, их нужно просто прогнать по базе, не числится ли за ними чего. Это подождет. Что с отпечатками?
- Проверяю, - кивнул Эрик на сменяющие друг друга картинки на мониторе. – Все пять пальцев, ни один не смазан, как на заказ, - недовольно покачал головой Эрик.
- А ты проверил структуру отпечатков? – задумчиво спросила Келли, отводя взгляд.
- Ха, ты все-таки признаешь, что это похоже на подлог! – широко улыбнулся Эрик. – Проверил первым делом, - не дожидаясь ответа Келли, продолжил он. – Все отпечатки подлинные.
- Тогда это сильная улика, - мрачно произнесла Келли, глядя куда-то в сторону.
- Ты побывала в больнице? – спросил Эрик.
- Да, - думая о чем-то своем, кивнула Келли. – Наркоз еще не прошел. У нас есть пуля, одежда, образцы крови с рук. Следов пороха на руках нет. Но это еще ничего не значит, руки были все в крови.
- Можем пока пробить номер пистолета по базе, - предложил Эрик. – Посмотрим, на кого он зарегистрирован.
- Вряд ли это нам поможет, - отрицательно мотнула головой Келли, хмурясь все больше. – Я и так знаю, на кого он зарегистрирован.
- Эй, Келл, ты что-то скрываешь от меня? – подозрительно спросил Эрик.
- Боюсь, скоро об этом не будет знать только глухой, - Келли выглядела донельзя расстроенной.
- Келли, что случилось, ты можешь сказать? – видя, как Келли нерешительно мнется, Эрик начал нервничать.
- Эрик… Я просто хочу, чтобы хотя бы ты пока оценивал улики объективно… - Келли явно не хотелось встречаться с Эриком взглядом.
- Келли, - начал сердиться Эрик. – Говори толком, что ты имеешь в виду?
- Эрик… - медленно, нехотя начала Келли. – Дело в том, что там в больнице…
Ее перебили мигающие на мониторе слова «Совпадение найдено». Вслед за ними открылось личное дело человека, чьи отпечатки были найдены на пистолете, из которого убили Джулию Винстон. Эрик перевел взгляд с монитора на Келли, судорожно глотая воздух, и Келли виновато кивнула, мол, именно это я и пыталась тебе сказать.

Пенсакола, 1990 год

- Джон, - Джулия тихонько погладила его по плечу.
Джон не проснулся, но метаться перестал. Дыхание выровнялось, лицо разгладилось, рука перестала комкать одеяло. Кошмар закончился. «Интересно», - подумалось Джулии. – «Это один и тот же кошмар преследует его каждую ночь?» Тогда, в первый раз, она ужасно испугалась, проснувшись от его крика.
Отсветы фар проехавшей на улице машины будто погладили его спокойное лицо, плечи, грудь, и Джулия вслед за светом провела рукой по его лбу, по щеке, скользнула кончиками пальцев по упругому бицепсу, по запястью, по кисти между костяшками пальцев. Она любовалась им, пока могла. На какое-то мгновение Джулии захотелось вернуть все назад, переиграть все сначала, но уже без лжи. Ну какой он полицейский? Он ведь, похоже, убил кого-то и до сих пор переживает это убийство. За эти три дня, что они провели вместе, Джон не сказал об этом ни слова, да она и не спрашивала. Джулия была наблюдательна и умела делать выводы. Ей было достаточно его выкриков во время ночных кошмаров. Похоже, ее присутствие каким-то образом помогало ему в борьбе с этим. День ото дня кошмары становились слабее, возможно, вскоре они вовсе исчезнут…
«Какое вскоре?» - вдруг опомнилась Джулия. – «Я что, влюбилась?» - с испугом подумала она, понимая, что минуту назад чуть ли не на полном серьезе представляла себе их счастливую совместную жизнь. – «Все закончится очень скоро», - строго сказала она себе, старательно прогоняя прочь чувство, весьма похожее на сожаление. – «Ты выполнила свою работу…»
Да, выполнила, и получила в награду целых три дня такой жизни, о которых ей и мечталось в далекой безмятежной юности, когда она представляла себе встречу с тем самым, единственным… Джулия презрительно усмехнулась себе самой пятнадцатилетней. Какая же она была наивная! Почти как Джон… Она провела рукой по его волосам, тронула расслабленные пальцы. Столько нежности, столько заботы. Какой из него торговец оружием, какой из него коп? Впрочем, Уолтер пообещал, что ничего с ним не случится. Если он коп, это выяснится, а его прикроют свои. Если нет, тогда Уолтер вытащит его, сфабриковав алиби. Простая проверка. Вот только он никогда не будет с ней. Так или иначе. Да и захочет ли быть, узнав, какая она на самом деле?
Телефонный звонок прервал его сон и ее размышления. Джон открыл глаза и улыбнулся ей, и Джулия с трудом подавила тоскливо шепчущий внутри «Загляни в его невероятные глаза, ты видишь их в последний раз», - голос.
- Да, - сказал Джон в трубку. – Да, конечно… Вот как?.. Замечательно, Майк. Где?.. Разумеется, буду.
Положив трубку, он некоторое время постоял в задумчивости, потом повернулся к Джулии.
- Мне нужно уйти, - виновато поглядывая на нее, сказал Джон, присаживаясь на край кровати. – Но я скоро вернусь. Джулия, - он слегка замялся, взял ее руку в свои и опустил голову. – Джулия, тебя что-нибудь держит в этом городе?
- О чем ты? – переспросила она, приподнимаясь и обнимая его.
- Я подумал, может, к черту все дела, давай уедем куда-нибудь подальше, например, в Майами… - улыбнулся он. «Это тоже Флорида», - подумала Джулия, стараясь, чтобы во взгляде не проступила тоска. – «Уолтер найдет меня там через неделю».
- Мне сейчас нужно доделать одно дело, - видя, что Джулия о чем-то задумалась, продолжил Джон. – Так что время на раздумья есть. Хорошо? – легонько целуя ее на прощанье, заключил он.
«Не нужно времени, и не нужно идти на назначенную Уолтером встречу!» - захотелось крикнуть Джулии. – «Уедем прямо сейчас, уедем подальше, ты и я…»
Но она промолчала и лишь проводила его взглядом. Когда за Джоном Уолденом закрылась дверь, Джулия дала волю слезам. Джон был не первым ее заданием, но вот такие эмоции она испытывала впервые.


Ночные улицы были пусты, и Джон имел возможность погрузиться в свои мысли. Итак, задание подходило к концу, Уолтер назначил-таки встречу. Майк был ужасно горд, будто он сам выпросил ее у босса. Джон мог взять Майка с поличным еще две недели назад, но такая мелочь как Майк, никого не интересовала, его заданием был «большой босс» Уолтер. Два месяца под прикрытием. Нудные встречи и переговоры время от времени оборачивались острыми конфликтами, заставлявшими его встряхнуться, добавлявшими адреналина в кровь, но в основном он постоянно испытывал странную апатию. Два года назад его мир рухнул, да так, что не собрать осколков, ведь большая их часть застряла в его сердце, иначе с чего оно так болит? А вот последние дни все изменили. Случайно встреченная блондиночка, геройски спасенная от какой-то уличной швали, вызывавшая у него сначала приблизительно те же эмоции, что и подобранный на улице промокший щенок, которого на твоих глазах пнули ботинком за излишнее дружелюбие и доверчивость, теперь стала чем-то большим. Теперь он уже со страхом ждал, что Джулия вот-вот заявит, мол, в гостях хорошо, а дома лучше. Джону не хотелось ее отпускать. Через несколько дней, может, через неделю, Уолтера возьмут и посадят с помощью тех материалов, что предоставит он. Задание будет выполнено, и можно будет вернуться в Майами. Джон надеялся, что Джулия согласиться поехать с ним, ведь ее ничего не держит в этом городе, она не успела обзавестись ни жильем, ни работой, ни друзьями. Он понимал, что три дня знакомства – не срок для предложения, но к подобным вещам Джон всегда относился очень серьезно. Теперь он уже не мог оставить Джулию, не позаботившись о ее дальнейшей судьбе. Конечно, это будет проще сделать, если она согласится поехать с ним. Им было хорошо в эти дни, их не раз принимали за молодоженов, пока они гуляли по городу, что их безумно смешило. В конце концов, младший брат уже обскакал его, женился на такой красавице. Конечно, Рэй всегда проще относился к жизни…
За размышлениями он сам не заметил, как подъехал к бару, где была назначена встреча. Джон припарковался, вошел в бар и остановился у стойки, поджидая нужного человека. Однако прежде появилась полиция. Джон вяло чертыхнулся про себя – уж очень не вовремя, - и тут же похолодел. Как он мог забыть, что у него сегодня с собой два пистолета? Его собственный пистолет, в наплечной кобуре, на который имеется разрешение. И пистолет, отнятый у Джулии, за поясом. Он унес его из дома, планируя избавиться по дороге, но голову вскружили радужные мечты о том, как может перемениться его жизнь, если он наконец-то рискнет завести семью… Про пистолет он в итоге совсем забыл. Что ж, не страшно, встреча, конечно, сорвется, сейчас его наверняка заберут в участок, но задерживать его не за что. Пистолет – нашел за углом, хотел сдать в участок, но решил выпить пива сперва.
Через час в участке Джон понял, как сильно он заблуждался. Пистолет оказался горячим. За ним числилось пять трупов. Последние – тройное убийство, мать, отец, и дочь трех лет. Нет, он не винил Джулию. Разумеется, она не знала ничего, купила пистолет у кого-то с рук, для самозащиты, наивная девочка, и не подозревающая о том кровавом следе, что тянется за этим стволом. А вот как он мог так попасть впросак – забыть о непроверенном, незарегистрированном стволе!
Куратор пожаловал через два часа. Но Джон не согласился на немедленное освобождение. Побоялся подставить Майка. Узнают, что он пытался подвести к Уолтеру копа под прикрытием – и бедняге несдобровать. Решили подождать, а потом устроить якобы путаницу с той тюрьмой, куда его поместят. Джону Уолдену придется исчезнуть.
Но этот план так и не пригодился, потому что к вечеру в участок явился Майк с заявлением, что в день убийства Джон Уолден находился вместе с ним, чему есть десяток свидетелей. Джон был слегка озадачен подобным поворотом дела. Но как бы то ни было, встреча с Уолтером состоялась, Джон был принят под крыло «большого босса». Через неделю материалы были собраны, Уолтера, Майка и еще нескольких человек арестовали.
Единственным, что омрачало триумф, было исчезновение Джулии. Вернувшись через два дня на квартиру, Джон ее там не застал. Он не удивился – ведь его лицо показали в новостях, как лицо убийцы. Было чего испугаться. Он представлял, что должна была почувствовать девушка, узнав, что трое суток провела с таким монстром.
Джон объехал все отели в округе, но Джулия нигде не появлялась. «Вероятно, она в панике уехала из города», - решил он. Джон не имел ни малейшего понятия, куда она могла отправиться. За те три дня, что они провели вместе, Джулия почти ничего о себе не рассказывала, да и он тоже, более того, он тихо радовался подобной нелюбознательности – ведь он и не мог пока ничего ей рассказать, он даже имени свое настоящего не имел права назвать.
Перед отлетом в аэропорту Горацио вдруг показалось, что кто-то смотрит ему вслед. Он обернулся, почему-то вдруг радостно решив, что это Джулия каким-то чудом сумела узнать, когда он улетает, и пришла. Но как он ни всматривался в каждую женскую фигуру в зале аэропорта, никого похожего на Джулию он не заметил.


- Ты что, влюбилась? – насмешливо спросил парень, наблюдая за прячущейся за книжным лотком Джулией.
- Да брось ты, что ты такое говоришь, Рон, - передернула плечами Джулия, снова отыскивая взглядом Горацио. Она и сама не знала, зачем пришла проводить его. Да, Уолтер в тюрьме, Джону удалось избежать ареста, как и Рону. Возможно, такой, как Джон, сумел бы даже простить и ложь, и предательство, особенно если бы верил, что у Джулии не было другого выбора. Но от того, чтобы броситься сейчас через весь зал, пока он не прошел еще стойку регистрации, Джулию удерживала одна простая мысль – он любит не ее. Такую, какая она есть, не будет любить никто. Да ей это и не нужно, гордо вскидывая подбородок, утешала себя Джулия. Красивый роман, с кем не бывает? Теперь Джон улетает, и все закончено. Никаких последствий.
О том, что это не так, Джулия узнает очень скоро. Мальчика назовут Кайлом.


Майами, 14 часов назад

Рон говорил по телефону так громко, что Кайл слышал его даже сквозь закрытую дверь и музыку в наушниках. Различив в разговоре имя матери, он снял наушники, подошел к двери и прислушался.
- А я говорю, ты пойдешь к нему и все передашь! – говорил Рон. – Да мне плевать, что он догадается, главное, чтобы ты сказала ему, что щенок у меня! – он все повышал голос. – Джулия, - вкрадчиво сказал Рон, послушав, что говорят в трубке. – Ты же сама предложила более сложный вариант, - теперь Рон говорил нормальным тоном, и Кайлу приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. – Мне лично куда проще было использовать его сына, но тебе вдруг стало жалко твоего ненаглядного Кайла, - мальчик вздрогнул, и плотнее прижался ухом к двери. – Да я сказал, не будет никаких последствий! – после паузы вдруг заорал Рон так, что Кайл отпрянул от двери и чуть не упал. – Не будет ни щенка, чтобы давать показания, ни Кейна, чтобы раскапывать это дело, поняла?! Или тебе его тоже стало жаль? Джулия, - Рон перешел на угрожающий тон. – Если ты задумаешь сыграть против меня, потому что все еще его любишь… То помни, Кайл все еще здесь, - деланно-равнодушно пожал плечами Рон. – Через двенадцать часов его папочка тоже должен быть здесь, - ультимативно закончил он. – Я пока съезжу, сделаю пару фотографий щенка на память Кейну. А ты запомни… - Рон вышел в другую комнату, и окончания разговора Кайл не слышал.
Через четверть часа, подходя к машине, Рон так глубоко задумался, что не обратил внимания ни на издавшую три звука вместо двух сигнализацию, ни на световой сигнал на панели. Бросив полароидный фотоаппарат на пассажирское сиденье, он завел машину и выехал со стоянки. Такая рассеянность была только на руку не подумавшему об этих тонкостях Кайлу, забившемуся между передними и задними сиденьями машины и старающемуся дышать потише, чтобы не привлечь к себе внимания.



Глава 5.

Ты говоришь, что нет любви, есть только пряник и плеть.
Я говорю, что цветы цветут, потому что не верят в смерть.
Ты говоришь, что не хочешь быть никому никогда рабой.
Я говорю: значит, будет рабом тот, кто рядом с тобой.
Может быть, я не прав. Может быть, ты права.
К чему эти споры – настанет день, и ты убедишься сама,
Есть ли у неба дно и зачем тянется к небу трава…
(«Наутилус»)



Машина приближалась к выезду из города. На мгновение Кайлу стало страшно – а как он вернется назад? До сих пор он как-то не задумывался о том, что будет делать после. Пока что в его голове крутилась лишь одно – это его шанс. Шанс стать героем. Он спасет заложника. Маме не нужно будет делать то, что заставляет ее сделать Рон. Отцу тоже не предъявят никаких требований. Благодаря ему, Кайлу. Отец будет гордиться им. Ну, не то, чтобы ему это так важно… Просто с тех самых пор, как они встретились, все складывалось как-то не так. В глазах отца Кайл был преступником. И Кайл видел, что это причиняет ему боль. Может быть, отец все же любит его и переживает за него? Вряд ли, конечно, - ведь отец его не растил, он не был рядом, что он может чувствовать к сыну, о существовании которого узнал совсем недавно? Да еще такому… Но ведь Кайл же не такой, каким его представляет отец! И теперь у него есть шанс доказать, что он лучше, чем о нем думают. Он спасет человека – ведь это благородно. И, наверно, этим он даже поможет отцу, ведь от него явно собираются что-то потребовать. Конечно, было бы здорово, если бы в спасении нуждался сам отец, как когда-то сам Кайл. Но он не представлял себе Кейна в такой ситуации. Отец всегда был такой неприступный и сильный. Кайл никогда не мог решиться обнять его, хотя иногда очень хотелось. Но, с другой стороны, это правильно, Кайл же не девчонка, чтобы с ним нежности разводить.
Он вздохнул и тут же испуганно покосился в сторону водительского сиденья – не услышал ли Рон. Вроде повезло, тот как глядел на дорогу, так и глядит. Непохоже, чтобы что-то заподозрил. Куда же они все-таки едут? И как оттуда выбираться? Можно, конечно, угнать машину Рона. Но ведь это будет преступлением. И Кайл опять будет преступником. Вместо того, чтобы заставить отца гордиться собой, он лишь даст повод для новых опасений за его будущее. Нет уж, Кайл не сделает больше такой глупости. От воспоминания о тюрьме мальчик поежился. Неужели находятся люди, которые, пройдя через этот ад один раз, захотят вернуться туда снова? Ну уж во всяком случае не Кайл. Он не повторит такой ошибки. Наоборот, он сейчас спасет человека и станет героем. Совсем как тогда отец. Кайл вспомнил, как сидел в том тоннеле, связанный, отчаявшийся, что кто-то за ним придет. А потом появился отец. Только Кайл тогда не знал, что этот человек – это отец. Просто лейтенант Кейн. Странно, Кайл много раз представлял себе встречу с отцом, разумеется, совсем не так представлял. И всегда был уверен, что сразу же узнает его, если встретит. Но не узнал. А вот отец узнал, хотя тоже никогда не видел. Хотя, может быть, он лжет, и он-то Кайла видел, потому и узнал? Да нет, вряд ли. Мама всегда говорила, что отец не виноват, что он долго искал их, но не смог найти. Кайл никогда не задумывался над тем, откуда она может знать, что отец их искал, если он не смог их найти. Он совсем запутался в своих умозаключениях, поэтому снова вернулся к мысли, в данный момент представлявшейся ему очевидной и логичной. Он спасет заложника, тем самым защитит мать и станет героем. И отец будет им гордиться.


Кейн вышел из лаборатории и остановился. Спиной к нему стояла Джулия. Судя по тому, как она обхватила себя руками, она озябла даже стоя под жарким солнцем. У Кейна тоже пробежал холодок между лопаток, когда он понял, что Кайла с ней нет. Горацио уже собирался окликнуть Джулию, когда она глубоко вздохнула, будто собираясь нырнуть, и повернулась, делая шаг к лаборатории. Увидев его, она резко остановилась, будто налетев на незримую стену. Кейн пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она чувствует, прежде, чем Джулия опомнится от неожиданности и снова нацепит привычное выражение. Однако, все, что он сумел разобрать – это то, что Джулия в смятении.
- Джулия, что с Кайлом? – спросил он, поняв, что толку от переглядок не будет, и сам поразившись угрозе, прозвучавшей в голосе.
- Нет-нет, с Кайлом все в порядке, - поспешила заверить его Джулия и умолкла, нервно теребя ручки сумочки. – Нам нужно поговорить, Горацио…
- О чем? – подозрительно спросил Кейн.
- Давай отойдем… - оглядываясь на снующих вокруг людей, попросила Джулия.
- Так в чем дело? – жестко спросил Горацио, отойдя с ней в сторонку. – Что случилось?
- У тебя ведь есть племянник… - Джулия решила зайти издалека и осеклась, когда Горацио резко вскинул на нее взгляд. Его глаза сузились, губы сжались, и Джулия испугалась того, что она должна сейчас сказать и что за этим последует.
- Что с ним? – Джулии казалось, что Кейн увеличивается, нависая над ней, будто сказочный джинн, или это она уменьшается, съеживаясь от его тона. Джулия привыкла считать Кейна слабым, мягким и добрым человеком, который вынужден притворяться сильным волею судьбы, и делает это весьма успешно. Но таким немилосердным и безжалостным она его не представляла. Пощады не будет. Это Джулия поняла сразу.
- Рон похитил его, - чуть слышно ответила Джулия, сжимаясь будто в ожидании удара. Конечно, она не представляла, чтобы Горацио мог ударить женщину, но сейчас он смотрел так, что Джулии показалось, что все же ударит.
- Чего он хочет? – спросил Кейн. Ей показалось, или в его взгляде появилось презрение?
- Я не знаю…
- Джулия! – Горацио крепко взял ее за руку выше локтя.
- Я правда не знаю! – чуть не плача, выкрикнула она.
- Тогда зачем ты пришла? – выпуская ее руку, и оглянувшись, не обратил ли кто внимание на крик, подозрительно спросил Кейн.
- Я боюсь за Кайла, - честно ответила Джулия. – И я знаю, где Рон будет завтра утром. Я отведу тебя.
- Нет, - покачал головой Горацио. – Ты скажешь мне, где он будет, прямо сейчас, а потом возьмешь Кайла и переедешь в безопасное место. Игры кончились.
- Хорошо, - кивнула Джулия, записывая на листе бумаги адрес своей квартиры. На миг ей стало жаль Кейна. Он обречен. Что бы ни хотел от него Рон, живым он Кейна не выпустит. Но сейчас вопрос стоял так, что каждый должен был позаботиться о себе сам. Пусть мужчины выясняют отношения. Она возьмет сына и отойдет в сторонку.


Горацио развернулся и сделал шаг к лаборатории, но тут же остановился, будто налетев на незримую стену. В дверях стояла Элина. В первый момент Кейн решил, что она уже знает о похищении, но потом он понял, что Элина слишком спокойна для этого.
- Привет, - опуская глаза, проговорил Кейн. Сейчас его привычное смущение при виде ее было как нельзя более кстати. Оно скрывало его теперешнее замешательство.
- Привет, - откликнулась Элина, испытующе глядя на Горацио. – Все в порядке? – красноречиво указала она взглядом на отъезжающую машину Джулии.
- Да, конечно, - кивнул Кейн. Главное – не поднимать глаз. – Прости, я должен идти, - не стал затягивать паузу он. Чем меньше время разговора, тем больше вероятность, что Элина не успеет заподозрить неладное.

Майами, настоящее время.

Келли предъявила удостоверение и вошла в палату. Горацио полулежал, откинувшись на подушки, правая рука была по-прежнему пристегнута наручниками к поручню кровати. Увидев это, Келли нахмурилась и позвала охранника.
- Почему наручники до сих пор не сняли? – тихо спросила она.
- Это распоряжение сержанта Стеттлера, из ОВР, - пожал плечами тот. – Сначала детектив Трипп велел снять, но мистер Стеттлер…
- Понятно, - поморщившись, перебила Келли. – Снимите, пожалуйста.
- Но, мэм… - замялся охранник.
- Это мешает мне выполнять свою работу, - выразительно помахивая криминалистическим чемоданчиком, с милой улыбкой, не моргнув глазом, солгала Келли.
- Хорошо, мэм, - с облегчением согласился охранник.
Келли поставила чемоданчик, проводила взглядом охранника, и, приподняв бровь, улыбнулась молча наблюдающему за ней Кейну.
- Привет, - сказала она, придвигая стул поближе к кровати.
- Привет, - слегка улыбнулся Горацио, чуть разворачиваясь к Келли.
- Как ты? – спросила Келли, касаясь освобожденного от наручников запястья.
- Все нормально, слегка задело, - небрежно ответил Кейн.
- Расскажешь, что там случилось? – осторожно спросила Келли.
- Пожалуй, я воспользуюсь своими конституционными правами, - после долгой паузы ответил Горацио.
От неожиданности Келли даже не нашлась, что сказать, и только молча глядела ему в глаза. Кейн прекрасно понимал, как это выглядит со стороны, - как признание виновности. Ему было неловко. На самом деле он вполне доверял Келли. Но… Он снова услышал горячий шепот «У меня есть свой человек в твоем окружении, так что не надейся, что я не узнаю!». Рисковать было нельзя – слишком велика цена.
- Горацио, ты понимаешь, что делаешь? – тихо спросила Келли, когда он отвел взгляд. – На твоей одежде следы пороха. Стреляли из твоего пистолета, на нем твои отпечатки пальцев. Стеттлер уже собирается к прокурору. Ты хочешь попасть в тюрьму?
Кейн грустно усмехнулся, но промолчал.
- Горацио, кого ты защищаешь? – после паузы снова заговорила Келли. – Где Кайл? – добавила она, заставив Кейна чуть приметно вздрогнуть и отвернуться.
- Горацио… - снова начала Келли и осеклась, заметив, как он напрягся, будто в ожидании пытки, и как участилось сердцебиение на беззастенчиво исполняющем роль детектора лжи мониторе. Если Горацио считает нужным молчать о том, что произошло, им нужно уважать его решение. Келли не сомневалась, что на такой шаг он мог пойти, только защищая кого-то из близких. Тюрьма для Кейна означала смерть. Келли была уверена, что и Горацио это прекрасно понимает. Что ж, он сам их учил. У них есть все, что нужно, и никто не сможет им помешать самостоятельно докопаться до истины. Вот только придется действовать быстрее – Стеттлер не даст им слишком уж много времени. Он ухватился за представившуюся возможность навредить Кейну мертвой хваткой, предпочитая не замечать нестыковок и отбрасывая все, что могло быть истолковано в пользу Горацио. Напрасно Келли твердила о нелогичности выстроенной им картины и об отсутствии мотивов. Стеттлера это не интересовало.
Бросив последний взгляд на демонстративно отвернувшегося Кейна, Келли подхватила чемоданчик, который так и не открыла, - собственно говоря, он и не был ей нужен, все улики она собрала еще при прошлом посещении, пока Кейн спал после наркоза, - и вышла из палаты с твердым решением - во что бы то ни стало докопаться, кого же Горацио решил покрывать даже ценой собственной жизни. У них было место преступления, были улики. Они заговорят. И криминалисты узнают правду, даже против воли Горацио. Как всегда.


- Итак, что мы знаем? – Келли оглядела комнату, пятно крови на полу возле стола в центре, рядом с контуром тела Джулии, перевела взгляд к тому месту у стены, где сидел Горацио.
- Пули совпали с оружием, - хмуро начал Эрик. – Джулия убита из пистолета Горацио, Горацио ранен из того пистолета, что был в руке Джулии.
- Знаешь, что странно… - перебила его Келли, и умолкла, задумавшись.
- Помимо той несусветной глупости, что Горацио выстрелил, положил пистолет, испачкал руки в крови жертвы и снова схватился за пистолет, но не выкинул его и даже не вытер, а просто положил рядом? – буркнул Эрик. Именно этим он пытался доказать Стеттлеру, что дело нечисто, но тот не стал даже слушать. Это не было уликой.
- Да, - будто и не слыша его, кивнула Келли. – Давай-ка манекен.
- Держи, - пожав плечами, передал ей Эрик один из двух принесенных ими манекенов.
Келли, сверившись с бумагами, воткнула один из лазерных указателей в левую верхнюю сторону грудной клетки манекена.
- Погоди-ка, - замотал головой Эрик. – Ты перепутала угол.
- Нет, - возразила Келли, пододвигая Эрику открытую папку с бумагами. – Именно 27 градусов. Это-то и странно.
- Но здесь какая-то ошибка, - упорствовал Эрик. – Должно быть не 27, а 153 тогда уж!
- Никакой ошибки, - терпеливо ответила Келли. – Пуля вошла спереди под ключицей и застряла в нижней части лопатки.
- Но тогда, - Эрик растерянно почесал затылок. – Тогда стрелявший должен быть…
- Около трех метров, - кивнула Келли, видимо, уже подсчитавшая все заранее.
- Получается, Джулия не могла его ранить? – Эрик еще раз оглядел комнату, будто соображая, куда нужно было залезть Джулии, чтобы получился такой угол.
- Если она уже лежала на полу, то есть, если Горацио стрелял первым, - пожала плечами Келли, - то не могла однозначно.
- А ты думаешь все-таки, что в нее стрелял Горацио? – нахмурился Эрик.
- Эрик, а как ты думаешь, Горацио может убить человека? – спросила Келли таким тоном, что стало ясно, что она и в мыслях не допускает такой возможности, и, когда она говорит «Горацио стрелял первым», то говорит так лишь для того, чтобы не вносить пока путаницы. Но в то, что Горацио убил Джулию, она не верит ни секунды. – Хорошо, предположим, первая стреляла она, - не обращая внимания на мрачное замешательство Эрика, помнящего лицо Кейна в тот миг, когда нож вонзился в живот Риаса, продолжила рассуждать Келли. – Тогда он должен был наклониться… Помоги-ка, - Келли согнула манекен так, будто человек наклонился вперед. Эрик придержал манекен, а Келли отступила на шаг и подняла руку, будто целясь из воображаемого пистолета. – Не выходит, - озадаченно констатировала она через некоторое время, тщетно попытавшись совместить линию лазера с линией ствола воображаемого оружия.
- Да и в Джулию стреляли не снизу, я видел отчет, - пожал плечами Эрик. – Похоже, все-таки, сначала стреляли в нее, причем канал почти прямой, то есть человек был чуть выше Джулии.
- Значит, это не… - Келли умолкла, недоговорив фразу.
- Не кто? – подозрительно спросил Эрик. – Келли, ты что-то скрываешь?
- Это всего лишь не имеющее к делу отношения предположение, не основанное ни на каких фактах, - быстро ответила Келли. «Ни на каких, кроме молчания Кейна», - добавила она про себя.
- Ну не сам же он в себя стрелял? – скривил рот Эрик, оглядывая манекен.
«А очень даже может быть», - с интересом глянув на него, подумала Келли. – «Если он покрывает Кайла… Тогда и отпечатки на пистолете, из которого убили Джулию, вполне объяснимы. Но стрелявший был выше Джулии… Да и вообще, бред!» - вдруг опомнилась Келли. – «Горацио придумал бы что-нибудь получше».
Эрик тем временем подошел вместе с манекеном к контуру тела Джулии и о чем-то напряженно раздумывал, время от времени поглядывая на свои ладони.
- Келл, подойди-ка, - наконец позвал он. – А если вот так? – Эрик опустил манекен ниже, согнув ноги в коленях и чуть наклонив вперед, как если бы человек стоял на полу на коленях, поставив обе руки на пол перед собой… или на тело, лежащее перед ним. – Руки были в крови, - пояснил Эрик.
- Ты думаешь?.. – Келли подошла и снова вытянула руку с воображаемым пистолетом. На сей раз ей не пришлось подбирать положение. Луч лазера легко и свободно совпал с ее отведенной вперед и вниз рукой.
- Горацио стоял на коленях над телом, - сглотнув, прошептал Эрик.
- А кто-то подошел и выстрелил в него в упор, - закончила за него Келли. – И Горацио не хочет говорить, кто это был, - глядя в сторону, добавила она.
Теперь уже у обоих на языке крутилось одно и то же имя. Если сын застал отца над телом убитой матери…


Глава 6.

У человека нет врага страшнее чем он сам.


Нью-Йорк, 20 лет назад

- Горацио… - в улыбке матери смешались радость от его прихода и странный испуг.
- Привет, мам, - Горацио испытующе посмотрел на нее, и женщина, будто опомнившись, открыла дверь шире, впуская его в дом. – Я тут случайно был в вашем районе, - пояснил он свой неожиданный визит, обнимая мать за плечи и чмокая в щеку. Вызов оказался ложным, и Горацио решил заскочить проведать мать, пока была возможность, ведь следующая могла выпасть нескоро. – Что такое? – нахмурясь, спросил Горацио, когда мать охнула от его прикосновения к ее плечу. – Что с тобой?
- Ерунда, - торопливо ответила она, ласково взъерошив волосы на затылке сына. Он никогда не изменится. Из доброго заботливого мальчика вырос добрый заботливый мужчина. «Вот кому-то счастье будет», - привычно мысленно улыбнулась она. – Старая стала, - иронично заверила она вслух. – Окна мыла, да и оступилась. С лестницы упала, вся спина в синяках.
- И не только спина, - отводя прядь волос с ее лица, где около уха тоже виднелся слабый след, заметил Горацио. – Мама, - он запнулся, предвидя недовольство матери, но все же продолжил. – Мама, а не пора ли эту лестницу привлечь к ответу?
Женщина вздохнула и опустила глаза.
- Мама, не забывай, я полицейский, - Горацио тронул жетон на поясе, будто проверяя, на месте ли этот символ его статуса защитника. – Я давал клятву служить и защищать, мам. Ты не должна это терпеть.
- Ну что ты говоришь, сынок, - попыталась откреститься от своего невольного признания мать. – Я же объясняю тебе, с лестницы я упала. В этом разве только я сама виновата, - она зябко обхватила себя руками.
Горацио молча взглянул ей в глаза. Он знал, что она лжет. Она знала, что он знает. Но так у сына не было формального основания для вмешательства. Женщина с болью взглянула на морщинку, залегшую между его горестно сдвинутыми бровями. Отец по-прежнему продолжал его мучить, только теперь издевательство из физического превратилось в моральное. Почему-то ей не приходила в голову мысль, что и тогда, и теперь прекратить это издевательство было в ее власти. Достаточно было лишь дать делу ход, написать заявление… Но она не считала это правильным. И Горацио в очередной раз сделал вид, что поверил рассказу о лестнице, чтобы не расстраивать мать еще больше. Еще тринадцатилетним мальчишкой он усвоил для себя жутковатую истину: боль физическая – ничто по сравнению с болью душевной. Отец причинял матери боль, избивая ее. Горацио не хотел причинять боль выражением недоверия и выяснением отношений с отцом. Лучше он сам будет терзаться осознанием собственного бессилия.
- Пойдем, я тебя хоть чаем напою, - улыбнулась мать, прерывая затянувшуюся паузу.
Горацио хотел было отказаться, он уже пожалел о том, что решил заехать сюда. Казалось, отчаяние и безысходность подстерегали его в этом доме, и набросились, едва он переступил порог. Но, решив, что матери будет неприятно, если он так же внезапно уедет, как и приехал, Горацио послушно пошел за ней в кухню.
- Я вчера как раз напекла печенья, - умиротворяющей скороговоркой звучал голос матери, торопливо достающей чашки, блюдца. – И даже, помнится мне, - лукаво взглянула она на сына, - был тут твой любимый джем, - открывая полку шкафа, приговаривала мать.
Губы Горацио невольно растянулись в улыбке – конечно, джем. Подсластить пилюлю. Куда ж без джема.
- А у лестницы, оказывается, есть пальцы, - неузнаваемым, севшим голосом внезапно сказал Горацио, устремив взгляд на протянутую вверх руку матери.
Она оглянулась на вытянувшееся, потемневшее лицо сына, с которого моментально исчезла рассеянная улыбка, вызванная радужными детскими воспоминаниями, и перевела взгляд на собственную руку в предательски спустившемся к локтю рукаве, на которой отчетливо виднелись следы, такие, что даже при очень большом желании их невозможно было принять за ушибы, причиненные неодушевленным предметом. Женщина все же попыталась, торопливо опуская рукав, отрицательно помотать головой, мол, почудилось тебе, но Горацио резко развернулся и вышел из кухни.
В комнате отца стоял тяжелый запах перегара. Горацио поморщился, пытаясь усмирить поднявшуюся в душе волну ненависти и отвращения. Сколько таких семей он уже видел? Пьющие мужья, бьющие жен и детей, насилующие дочерей… Молчащие обо всем, покрывающие их женщины, не желающие ничего менять до тех пор, пока не случится самое страшное, когда их уже никто и не спросит… Иногда хотелось взять какую-нибудь грязную тряпку и просто стереть всю эту мразь с лица земли. Иногда – не видеть и не слышать, укрыться одеялом с головой, скрыться от этого бездонного и всепоглощающего бессилия. Здесь он не мог себе позволить ни того, ни другого. Приходилось балансировать между законом и справедливостью на израненных чувствах, натянутых как струна над пропастью между двумя огненными стенами. Сейчас струна натянулась до предела. До звона, стоящего в ушах.
- Защитник явился! – привычно-издевательски приветствовал его отец. Это было обычным приветствием с тех самых пор, как он поступил в академию.
- А теперь послушай меня, - подходя вплотную к поднявшемуся ему навстречу, мающемуся от похмелья, а потому не нуждающемуся в дополнительных поводах для раздражения отцу, проговорил Горацио, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы сдержаться и не опуститься до расправы. – Чтобы это было в последний раз, - Горацио знал, что выглядит сейчас страшно, он чувствовал настоящее бешенство, рвущееся наружу, искажающее черты, добавляющее в голос неприятные скрежещущие нотки. Будь перед ним кто-то другой, он непременно бы сдался под этим яростным взглядом. Отец же лишь криво усмехнулся. Это была его стихия.
- Ну, конечно, ты весь такой крутой, со значком, с пушкой, - язвительно заявил отец. – Думаешь, я такой дурак, чтобы тронуть копа при исполнении? Ты ведь этого добиваешься, да?
Горацио хмыкнул, опуская голову. Нет, конечно, он об этом не подумал, хотя вариант был соблазнительный.
- Да без этих своих причиндалов ты все такой же слабак, как и прежде, - продолжал свою презрительную тираду отец.
Вот с этим Горацио уже мог поспорить. Ненависть туманила разум, призывавший закончить этот никчемный разговор. Демонстративно неторопливо отстегнув кобуру с пистолетом, Горацио медленно положил ее на стол вместе со значком и наручниками, и шагнул вперед, упирая взгляд прямо в налитые кровью глаза отца.
- Ну, - качнувшись вперед всем корпусом, сквозь стиснутые зубы проговорил он. – Ударь.
Яростью полыхало от него с такой силой, что, казалось, воздух вокруг вибрирует и струится, будто над раскаленным асфальтом в душный летний день. И невольное уважение вызывало мужество человека, поднявшего против этого руку. Хотя, может быть, стоило бы не испытывать уважение, а дивиться безнадежной слепоте этого человека, не видящего разницы между слабостью тела и слабостью духа. Привыкшего считать сына слабаком из-за того, что он был чувствительным и отзывчивым, добрым и заботливым. Он выколачивал все это из сына, пытаясь сделать из него «мужчину», и не замечая, что сын давно уже им стал.
Словно грозовое облако висело в комнате над двумя сошедшимися лицом к лицу мужчинами. Один, привычно поставивший руки на пояс и подавшийся всем корпусом вперед, и второй, поднявший руку для беспощадного сокрушительного удара и остановившийся в свирепом замахе, будто замороженный взглядом сына.
Поединок велся на уровне воли, и если бы мать Горацио могла заглянуть в их глаза, она бы увидела, как отец сникает, теряет уверенность, сдается под взглядом безоружного человека, столько лет проигрывавшего, как выяснилось, лишь потому, что он и не вступал в бой. Она не видела. И потому, когда отец на остатках бессильной, угасающей злобы попытался замахнуться снова, мать кинулась между ними, вдруг ощутив настоятельную, столько лет угнетаемую ею потребность защитить своего ребенка.
- Не смей! – выкрикнула она, повисая на руке мужа.
- Уйди! – рявкнул тот с вновь поднявшимся диким раздражением, помноженным на унижение от только что проигранной схватки с собственным сыном, и отпихнул ее в сторону, вложив в удар всю силу и ненависть, что не смогли излиться по назначению.
- Мама! - вскрикнул Горацио, бросаясь к кулем свалившейся на пол от жестокого удара о шкаф женщине. – Мама… - потерянно прошептал он, когда ее голова безвольно качнулась, будто женщина пыталась в последний раз солгать ему. Горацио не верил глазам, не хотел верить тому, в чем его убеждала эта страшная, неестественная податливость тела матери и ее остановившийся взгляд. Но, когда он прижался ухом к ее груди, и тишина подтвердила его опасение, он вновь услышал звон. Мир рухнул, и Горацио вздрогнул от боли от впившихся в сердце осколков.
- Это случайность, - голос отца заставил его вздрогнуть. – Это ведь была случайность, - почти умоляюще проговорил отец, делая шаг назад.
И эта его трусость заставила Горацио подняться на ноги. Ноги тряслись, совсем как в детстве, во время беспощадных уроков по «самозащите».
- Ты ведь не выдашь меня, сынок? – ласково сказал отец, и Горацио задрожал уже всем телом. Ярость была настолько сильной, что ему казалось, он может разорвать отца голыми руками. Горацио вскинул глаза, и отец попятился, в ужасе осознавая, что только что уничтожил единственное препятствие, которое всегда мешало сыну воздать ему по заслугам. – Нет, ты не сделаешь этого, - замотал головой отец, когда Горацио сделал шаг к нему. Наткнувшись на стол, он судорожно зашарил по нему в поисках того, чем можно было бы защититься от неотвратимо приближающейся расплаты, и радостно вскрикнул, нащупав пистолет сына. Выдернув его из кобуры, он выставил пистолет перед собой, мгновенно обретая прежнюю самоуверенность хозяина положения.
- И что ты сделаешь, убьешь и меня? – отчужденно спросил Горацио, будто речь шла о том, выйти на улицу покурить или закурить прямо в комнате. Можно и здесь, но окно открывать придется.
- Если ты кому-нибудь скажешь хоть слово… - не обратив внимания на его странный тон, торжествующе выдвинул ультиматум отец.
Горацио лишь усмехнулся и прыгнул вперед. «Ты меня убил давным-давно», - хотел было сказать он, но голос отказал, да и слова тут были излишни. Ярость закончилась, ненависти не осталось, даже отвращения больше не было, лишь пустота и одиночество. Стоящий перед ним человек вдруг перестал вызывать какие-либо эмоции, он перестал быть членом семьи Горацио Кейна, он даже человеком быть перестал. Абстрактный преступник, которого нужно обезоружить и передать в руки правосудия.
Падая вместе с отчаянно сопротивляющимся отцом на пол, Горацио успел почувствовать, как тот резко дернул рукой с зажатым между их телами пистолетом. Грохнул выстрел. Откатившись в сторону, Горацио с удивлением притронулся к влажной рубашке на груди. Может быть, когда умираешь, боль такая сильная, что уже не больно? Но один взгляд в сторону отца развеял его заблуждение. Кровь была не его. Словно снова не веря глазам, Горацио тронул пятно на рубашке отца и поднес к лицу свои перемазанные кровью ладони.
На кухонной плите выкипал чайник, но выключить его было некому. Мужчине и женщине, мужу и жене, будто в насмешку над красивыми историями, умершими в один день, он был не нужен. Горацио Кейн был далеко. Он стоял на пороге церкви, не видя ничего, кроме своих испачканных кровью рук.



Глава 7.

Восприятие веревки как змеи так же ложно,
как и восприятие веревки как веревки
(суфийская мудрость)



- Что с Горацио? – тихо спросила Элина, заставив Келли вздрогнуть.
Вместо него за Рэем приехала Келли. Это не насторожило Элину, а слегка разозлило. Мог бы и позвонить. На вопрос Элины о том, в лаборатории ли Кейн, дежурная ничего не ответила, а почему-то смутилась. Уже с раздражением Элина спросила, когда он появится. Дежурная смутилась еще больше, и посоветовала ей пройти к Дюкейн. Это уже настораживало. Во время отсутствия Горацио Келли всегда была старшей, но разве он сейчас в отъезде? Последней каплей стала одежда. Конечно, такие пиджак, рубашка и брюки могли быть чьими угодно, мало ли людей носит такую же одежду, что и Кейн, но… Тогда с чего бы Келли изучать их с таким отчаянным лицом человека, ищущего иголку в стоге сена, причем последнюю иголку во всем королевстве перед грядущим грандиозным балом? Глаза Элины расширились, а сердце захолонуло болью, когда она заметила кровавые пятна на левой стороне рубашки. На пиджаке их было заметить сложнее, но это уже и не требовалось. Теперь Элина хотела знать лишь, насколько серьезная случилась беда.
- Что с ним? – повторила Элина, чувствуя, как моментально садится голос. Мягкий хлопок закрывшейся двери, которую Элина от растерянности перестала придерживать, заставил вздрогнуть обеих.
- Ничего страшного, ранение легкое, - будто хлопок двери был сигналом, скороговоркой поспешила успокоить Келли. – Он в больнице, уже несколько часов как пришел в себя…
- Но? – выражение лица Келли в тот момент, когда Элина только вошла, было слишком странным для того, чтобы поверить, что это все новости. Да и ее теперешний тон настораживал. Чувствовалась в нем какая-то недоговоренность. Взгляд норовил ускользнуть. Элина прищурилась, не понимая, но чувствуя какую-то неприятность. Если Горацио жив, да и ранение легкое, то что-то больно нерадостное выражение лица у Келли. К чему изучать его одежду? Да и поведение дежурной это не объясняет. Что-то не сходилось.
- Я не имею права разглашать информацию, связанную с расследованием, - после долгих колебаний Келли решила вопрос не в пользу Элины. – Даже тебе, - добавила она извиняющимся тоном.
- С расследованием? – переспросила Элина, с ходу выделив самое главное.
Келли со вздохом опустила глаза. Универсальная формула, призванная помочь соблюсти вежливость, не отмалчиваясь и не опускаясь до лжи, сработала против нее. Поскольку Келли знала Элину, то понимала, что отмолчаться тоже вряд ли получится. Да и потом, возможно, с ней Горацио заговорит? Последняя мысль показалась Келли резонной. Если есть хоть малейший шанс, его нужно использовать.
- Горацио обвиняют в убийстве, - с затаенным негодованием произнесла Келли. Сама постановка вопроса казалась ей оскорбительной, а ведь Стеттлер всерьез собирался к прокурору, без мотивов, с уликами, которые можно было толковать, на ее взгляд, двояко, оставив без внимания огромное количество неясностей. – В убийстве Джулии Винстон.
- А причем тогда здесь Рэй? – неожиданно задала Элина совсем не тот вопрос, что ожидала услышать Келли.
- А что Рэй? – не поняла она.
- Зачем понадобился Рэй? – переспросила шокированная услышанным Элина.
- Кому понадобился? – насторожилась Келли.
- Что значит кому? – начиная сердиться, возмутилась Элина. – Мальчики из спортшколы Рэя сказали, что его забрала блондинка, представившаяся как Келли Дюкейн. Она говорила что-то о Горацио и о том, что на него хотят оказать давление… - голос Элины, вначале негодующе-громкий, постепенно затихал по мере того, как она понимала по глазам Келли, что та не имеет ни малейшего понятия, кто забрал Рэя.
- Оказать давление, - вполголоса, будто размышляя вслух, повторила Келли. – Весьма вероятно, - горько усмехнувшись, кивнула она.
- Блондинка, - так же вполголоса задумчиво повторила Элина, вспоминая недавнюю встречу Горацио и Джулии у лаборатории. Элина закусила губу – все происходило прямо у нее на глазах, а она ничего не поняла! Теперь поведение Кейна, раньше показавшееся ей почти привычным, казалось очень подозрительным. И его смятение было больше обычного, и сбежал он - именно сбежал – слишком поспешно. Но ее собственный шквал чувств не дал ей в тот момент уловить это. Будто наваждение или злой рок, но стоило им сделать шаг друг к другу, порой даже лишь подумать о том, чтобы сделать этот шаг, - и тут же возникало какое-либо препятствие. Мэдисон, воскресший Рэй, Марисоль, Кайл и Джулия…
- Джулия, - погрузившись в свои мысли, протянула Элина, увидела, как побледнело лицо Келли, – мотив, да еще какой мотив! - и ее осенила та же догадка.
Если Рэя похитила Джулия, а теперь Горацио обвиняют в ее убийстве… Что может вызвать желание убить похитителя раньше, чем будет освобожден заложник? Даже Келли, раньше абсолютно не допускавшая даже малейшей возможности, что убийство Джулии может оказаться делом рук Горацио, слегка усомнилась. Узнав о смерти племянника, находясь в состоянии аффекта… Отпечатки на пистолете… Келли сжала виски руками.
- Она стреляла в него? – неожиданно спросила Элина странно ровным голосом. Секунду Келли недоумевающе глядела на нее, а потом поняла – сознание Элины нашло лазейку, чтобы отгородиться от страшной мысли. Если Джулия стреляла в него, то Горацио мог убить в порядке самообороны, случайно, а не…
- Нет, - покачала головой Келли, искренне сочувствуя Элине, но не считая возможным лгать. – Его ранили уже после смерти Джулии, - о своих подозрениях по поводу того, кто и как ранил Кейна, Келли решила пока промолчать.
- А вот это? – Элина указала на небольшую прореху на правом рукаве пиджака, действительно весьма напоминающую след от пули.
Келли быстро проверила прореху на следы пороха – салфетка засветилась синим. Нахмурившись, Келли пожала плечами. Тест положительный.
- Нам с Эриком придется вернуться на место преступления, - задумчиво произнесла она. До сих пор все совпадало – два пистолета, из каждого выпущено по одной пуле, и две пули, совпавшие с пистолетами. Одну извлекли из груди Кейна, другую – из косяка входной двери в квартире Джулии. Теперь же получалось, что была третья пуля и третий пистолет. Картина усложнялась и запутывалась все больше.
- А что говорит Горацио? – удивленно спросила Элина, не понимая, почему криминалисты строят догадки при наличии такого свидетеля, и снова заподозрив что-то неладное.
- Спроси его сама, - посоветовала ей на полном серьезе Келли. – Нам он ничего не сказал.
- Хорошо, - кивнула Элина, взглянув ей в глаза и увидев неподдельную надежду и заинтересованность.


- Что мы ищем? – поставил вопрос ребром Эрик, едва они вернулись в квартиру.
- Третью пулю, - кратко пояснила Келли. – Возможно, капли крови. Тест на кровь тоже положительный. Чья она – пока неизвестно, Валера работает.
- Но точно не Горацио? – уточнил Эрик.
- Точно, - уверенно ответила Келли, приступая к осмотру. – Дырка на правом рукаве, ранение в левое плечо. Правая рука Горацио не задета.
- Келли, но мы же здесь все уже обыскали сегодня, - все так же стоя на пороге, недовольно заметил Эрик.
- Мы что-то пропустили, - безаппеляционно отрезала Келли, наградив его таким взглядом, что Эрик немедленно принялся за работу.


- Ну должна же быть третья пуля, - потерянно пробормотала она через полтора часа безрезультатных поисков, садясь на стул посреди комнаты и безнадежно оглядываясь вокруг, пытаясь понять, каким магическим образом эта пуля могла исчезнуть.
- Келли, почему ты не веришь сама себе? – тихо спросил Эрик, останавливаясь перед ней.
Почему не верит. Хороший вопрос! А как она может доверять своим выводам, если небо готово обрушиться на землю? Горацио Кейн – убийца. Улики заставляли ее допустить подобное, и это парализовало все ее мысли. Пока Келли верила, что работает на то, чтобы доказать невиновность Горацио, - нужно только собрать и исследовать все улики, и они подтвердят это со всей очевидной беспристрастностью, - она только что землю носом не рыла. А теперь она сомневалась. Во всем.
- Келли, - Эрик осторожно взял ее за руку, чтобы вывести из раздумий. Все ее тревоги он понимал прекрасно, потому что сам чувствовал то же самое. Все отличие состояло в том, что Келли не верила, что Горацио может совершить убийство в принципе, а Эрик не верил, что Горацио совершил данное конкретное убийство. – Келли, мы осмотрели эту комнату уже трижды. Третьей пули нет.
- Но она должна быть, - растерянно пробормотала Келли.
- Почему? – возразил Эрик странным тоном, свидетельствующим о том, что у него появилась какая-то идея. Келли внимательно и вопросительно взглянула ему в глаза и не поверила себе. Эрик улыбался. – Келли, это же замечательно, что ее нет.
- Почему это? – подозрительно спросила Келли, не понимая причин его веселья.
- Значит, остаются те две, которые у нас есть, - улыбка Эрика становилась все шире. Он облегченно выдохнул и хитро посмотрел на Келли, подначивая, мол, я догадался, значит, и ты тоже можешь. Давай, подумай, догадка приятная.
- Та пуля, которой ранен Горацио, - послушно пустилась в рассуждения Келли. – И которая никак не могла зацепить его справа, - Эрик довольно кивнул, мол, ну, дальше. – Остается та пуля, которой убита Джулия. Причем на пуле, вероятно, была кровь, - все быстрее и быстрее продолжала Келли, заметно оживляясь. – А значит, Горацио зацепило после того, как пуля прошла сквозь тело Джулии…
- В направлении от груди к спине, - вставил Эрик.
- То есть, он находился между Джулией и дверью, - почему-то чуть не шепотом закончила Келли.
- Да, причем Джулия стояла к нему спиной, - радостно добавил Эрик. – И лицом к стрелявшему. Возможно даже, - разом мрачнея, сказал он на тон ниже. – Что стреляли оба раза в Горацио, но Джулия оказалась на линии огня.
- Но Горацио точно ни в кого не стрелял, стрелял кто-то третий, - снова погрузившись в раздумья, тихо сказала Келли. – Поехали в больницу, - внезапно поднимаясь с места, скомандовала она.
- Келли, - Эрик замялся. – Ты думаешь, если мы доказали, что это был не он, Горацио скажет, кто это?
- Я думаю, что с него должны немедленно снять наручники, - глядя в сторону, ответила Келли, и Эрик понял, что это видение больно задевает ее. – И стоит объяснить охранникам, что они не караулят преступника, а охраняют офицера полиции, на жизнь которого может быть произведено повторное покушение, - тихо добавила Келли, поднимая глаза. Эрик похолодел. Об этом он как-то не подумал.



Глава 8.

Я сидел у окна в переполненном зале,
Тихо пели смычки о любви.
Ты прислала мне черную розу в бокале
Золотого как небо аи.
(А. Блок)


Почему-то даже после слов Келли о том, что ранение легкое, Элине представлялись какие-то запредельные ужасы – насквозь пропитанные кровью бинты, блестящие трубки, опутывающие неподвижное тело, причем последнее странным образом совершенно не принадлежало в ее воображении Горацио, который стоял рядом со всем этим кошмаром, как всегда невредимый и по сути неуязвимый. Поэтому, войдя в палату, в первый момент она чуть не возмутилась – мол, нечего меня разыгрывать, он абсолютно целехонек. Ну, чуть бледнее обычного, ну, левая рука прижата к телу. Никаких трубок, даже капельницы нет. Лежит неподвижно, глаза плотно закрыты, но почему-то сразу понятно, что он просто-напросто спит. Как будто ничего не происходит!
Вероятно, всплеск негодования Элины докатился до спящего, потому что он беспокойно шевельнулся, чуть дрогнули губы, пытаясь что-то произнести, участилось дыхание, правая рука сжалась в кулак, заставив глухо звякнуть о поручень кровати наручники.


Горацио снилось то, давнее похищение Рэя, когда похитители пытались с помощью мальчика выманить его отца, успешно притворявшегося мертвым.
Он снова увидел стоящего на коленях посреди ангара мальчугана с завязанными глазами, снова осторожно обнял его за плечи, стащил с лица повязку.
«Видишь там, на улице, хаммер?» - Рэй послушно кивнул, дрожа всем телом. – «Все хорошо», - успокоил он мальчика. – «Беги к нему и не оглядывайся. Беги, Рэй, беги!»
И вдруг Горацио увидел, как Рэй остановился, не добежав до машины, и медленно стал поворачиваться к нему. «Нет!» - закричал он. – «Беги, Рэй!» - и проснулся.


Увидев, что Горацио открыл глаза, Элина подошла поближе и присела на стоящий у кровати стул. Кейн завозился, приподнимаясь выше на подушках, пытаясь устроиться поудобнее, но Элине показалось, что он одновременно стремится и отодвинуться от нее. Это было плохим признаком. Элина заглянула Горацио в глаза, пытаясь понять, что он сейчас чувствует, и вздохнула. О, этот взгляд ей знаком прекрасно! И означает он, что случилось что-то, о чем Горацио совершенно не хочет ей говорить.
Мысли вернулись все к той же неразрешимой задаче, над которой она билась по пути в больницу. Как убедить Горацио рассказать ей, что случилось? Элина не разделяла надежд Келли, что с ней-то он будет более откровенен. Если с Рэем случилось что-то плохое…
Элина хорошо запомнила историю с Мэдисон. Сколько боли было в его глазах, когда он видел ее роман со Стеттлером. Тогда Элине казалось, что Кейн заслужил это, - ужасная несправедливость. Но ведь ему достаточно было просто сказать сразу, что Мэдисон не его дочь, и ничего бы не было. А он предпочел страдать сам, но не причинять ей боль сообщением об измене мужа. Как всегда. Если вставал вопрос, страдать самому или причинить боль другим, для Горацио Кейна существовал единственный вариант ответа.


- Как ты? – спросила Элина, чтобы хоть как-то начать разговор, потому что Горацио, казалось, вовсе не испытывал потребности в общении.
- Все в порядке.
Другого ответа она и не ждала. Да и не словами они сейчас разговаривали.
- Сильно болит?
Элина не знала, что сказать, но нужно же было хоть что-то говорить. Не дать снова воцариться этой ужасной напряженной тишине. Не позволить себе думать о страшном.
- Ерунда, - небрежно ответил Горацио, и попытался в доказательство пожать плечами. Тут же сморщился, но лишь на мгновенье, звякнула натянувшаяся цепочка наручников, удерживая непроизвольно дернувшуюся к раненому плечу руку.
Почему-то при виде браслета на его запястье Элине вдруг вспомнился давний эпизод. Горацио был у них в гостях, и, зайдя в комнату Рэя, Элина застала сына верхом на опрокинувшемся на спину Кейне. Рэй возбужденно размахивал игрушечным пистолетом из подаренного накануне набора «полицейские и воры» и вопил во все горло: «Сдавайся, ты арестован, сопротивление бесполезно!». Горацио, старательно пряча улыбку, в притворном ужасе выставлял перед собой скованные пластмассовыми наручниками руки, демонстрируя, что он повержен грозным стражем порядка.
Слабая улыбка скользнула по ее губам, тут же сменившись отступившей было, на мгновение забытой тревогой, заставляющей сжиматься сердце.
На сей раз это не игра. В тот раз ей о чем-то нужно было поговорить с Горацио, и она увела его от расшалившегося племянника, заявив, что арест неправомочен, поскольку Рэй не зачитал арестованному права. «Какие права?» - живо заинтересовался мальчик, вызвав одобрительные улыбки у взрослых. «Право хранить молчание», - начал перечислять Горацио, пока Элина освобождала его от пластмассовых наручников.
Сейчас Элина этого права за ним не признавала.
- Скажи мне, Рэй мертв? – немеющими губами проговорила она, не имея больше сил на притворство.
- Что ты говоришь такое? – вздрогнул Горацио. Его глаза расширились, тревожно вглядываясь прямо в глаза Элины, хотя до тех пор он старался не встречаться с ней взглядом.
У нее затряслись руки от внезапной, еще не осознанной толком надежды. Нет?
- Иначе почему ты убил Джулию? – чувствуя, как глаза наполняются слезами, беспомощно пояснила Элина свою догадку.
- Я ни… - вырвалось у Кейна, но он тут же замолк и снова отвел глаза. Элина могла поклясться чем угодно, что он собирался сказать «Я никого не убивал».
- Горацио, пожалуйста, - голос Элины дрожал, а мольбы в нем было столько, что закрой он глаза, так без сомнения бы решил, что она стоит на коленях, заливаясь слезами. – Если он мертв, я хочу это услышать от тебя, - еле слышно закончила Элина.
- Послушай меня, - неожиданно спокойным голосом сказал Кейн. – Дай руку… Хорошо. Теперь посмотри мне в глаза, - Элине показалось, что тревогу, горечь и боль будто выкачивают из нее мощным насосом, заполняя ими синие озера его глаз. – Послушай меня, - продолжил Горацио, ощутив, что ее пальцы перестали дрожать. – Рэй жив. С ним все будет в порядке, слышишь? – он чуть повел головой, переводя взгляд, будто проверяя – точно ли нигде даже на дне ее глаз не осталась затаившаяся боль. – Доверься мне, я обо всем позабочусь.
Горацио сделал движение, будто собирался погладить ее по щеке, но звякнувшая, будто собака лязгнула зубами, цепь наручников не дала ему этого сделать, заставив прикусить губу, и вызвав нервный смешок у Элины. В этом был весь Кейн. Доверься, позабочусь. А то, что сам ранен, да еще и к койке прикован – это мелочи, которые ни на что не влияют.
- Где он? Где Рэй? – уже спокойнее спросила Элина. Горацио не осмелился бы ей соврать. Возможно, обмен все же состоялся, но потом возникла угроза жизни мальчика, и Рэю удалось бежать, а Горацио остался прикрывать его. В любом случае, похищение – это не так страшно. – Горацио, ты знаешь, где он? Почему ты не хочешь рассказать, что случилось? – Элина снова начала беспокоиться, но теперь уже по другому поводу. Если она правильно поняла, против Горацио есть серьезные улики. Так почему он молчит? Нужно, чтобы обвинение было снято как можно быстрее. Кто, как не он, сможет лучше всех организовать поиски Рэя?
- Горацио! – видя, что он снова отвел глаза и отвечать не собирается, Элина вскочила с места и начала нервно расхаживать по палате.
- Ты можешь объяснить, что происходит? – тряхнув головой, резко спросила она, останавливаясь напротив Кейна и складывая руки на груди.
Горацио молча, спокойно смотрел на нее, откинувшись на подушки. Да хоть режь! – говорил весь его вид. Элина понимала, что перед ее гневом и недовольством он выстоит легко. Ломать комедию, прикинуться дурочкой, залиться слезами? Невозможный человек! На миг ей захотелось сделать ему больно, лишь бы стряхнуть с него эту невозмутимость. Элина тут же устыдилась этого, а потом случайно встретилась с ним взглядом и замерла.
- Горацио, - совсем другим тоном заговорила она, снова садясь рядом. – Ну что ты делаешь? Неужели тебе хочется в тюрьму?
- Разумеется, нет, - тихо ответил он, на мгновение прикрыв глаза.
- Тогда почему? Почему ты ведешь себя так, будто виновен? – Элина осторожно взяла его за руку. Сначала ей показалось, что он сразу же высвободит руку, но Горацио вдруг передумал. – Ты что, смерти хочешь? – упрекнула его Элина, и задохнулась, почувствовав, как дрогнула его рука. – Зачем?
- Не говори глупостей, - возразил он. – Я делаю то, что нужно. Доверься мне. Все будет хорошо. Рэй скоро будет с тобой.
Элина заметила какую-то тень, мелькнувшую на его лице.
- О господи, - прошептала она, холодея от ужасной догадки. – Тебе поставили условие? Твоя жизнь за жизнь Рэя? Горацио! – Элина встряхнула его руку, безвольно лежащую в ее руке, как будто хотела встряхнуть его самого как следует, разбудить, заставить придти в себя.
- Никто мне такого условия не ставил, - упираясь взглядом куда-то в край одеяла, хмуро, но очень уверенно сказал Кейн. «Но я надеюсь, что такой обмен его тоже устроит», - добавил он про себя. – «Мальчик его не видел, после моей смерти надобности в нем не будет». Горацио было ужасно тоскливо и одиноко. Как будто он находился не в закрытом помещении, на больничной кровати, а стоял на продуваемом всеми ветрами горном пике. Любой шаг, да даже просто неосторожное движение – и от него останется одно лишь воспоминание.
Он позволил этим чувствам захватить себя, совсем позабыв, что рядом с ним кто-то есть. А у Элины чуть сердце не разорвалось от того, что она прочитала в опрометчиво поднятых на нее глазах. Ну почему всегда сам? Все сам, все один. Никто не спорит, он сильный, но ведь всему есть предел, любые силы могут однажды закончиться. Ее охватила нестерпимая жалость, но что она могла сделать? Его решения не изменить, и пытаться бесполезно. Но кто сказал, что он должен остаться с этим один на один?
- Горацио, - Элина протянула руку и осторожно положила ее на его здоровое плечо. – Ты не один, слышишь? Мы тебя вытащим, я… - остаток фразы застрял у нее в горле, когда Кейн вдруг наклонил голову и прижался щекой к ее руке.
В этом жесте было столько нежности, что Элина окончательно растерялась, а потом у нее вдруг брызнули слезы из глаз, когда она поняла, что он так прощается. Он все решил – он пойдет в тюрьму за убийство Джулии, чтобы его там убили, и похитители отпустили Рэя. Но это неправильно, должен же быть другой выход! И потом, а как же…
Звук шагов и открывающейся двери заставил Горацио поспешно выпрямиться, а Элину – отдернуть руку. Она поднялась навстречу вошедшему Триппу, мрачному настолько, что он даже не удостоил Элину взглядом. Элина хотела было язвительно поздоровавшись, обратить на себя его внимание, но когда Фрэнк швырнул на кровать в ногах Горацио оранжевый сверток, ей стало не до приветствий.
- Фрэнк? – склонив голову набок, спокойно спросил Горацио, кивая Элине, мол, все в порядке, не бери в голову.
- Что Фрэнк? – недовольно ответил Трипп. – Горацио, - упрямо мотнув головой, безнадежно продолжил он. – Последний раз прошу, расскажи, что там произошло.
- Фрэнк, у меня есть право хранить молчание, - казалось, запасы спокойствия Кейна просто неисчерпаемы, но Элина, заметившая вертикальную складку, чуть резче обозначившуюся между его бровями, поняла, что это спокойствие дается Горацио не так уж легко.
- Очень удобно для некоторых… - Фрэнк явно подавил желание выругаться, причем не в адрес Кейна. От него-то Трипп, казалось, ничего другого и не ожидал.
- Детектив, - отчаянно пытаясь сохранить остатки хладнокровия, спросила Элина, - что происходит?
- На основании имеющихся улик, - Фрэнк сердито засопел и кинул недовольный взгляд в сторону упрямца, не желающего предоставить другие улики в их распоряжение. – Прокурор подписал ордер. Его переводят в тюрьму, - теперь Трипп обращался исключительно к Элине, будто никого больше в палате и не было. – Я договорился, чтобы на первое время его поместили в лазарет.
Элина обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Конечно, в тюремной больнице не так опасно, как в самой тюрьме, но разве это утешение?
- Сейчас придет медсестра, поможет переодеться, - куда-то в пространство буркнул Фрэнк, видимо, продолжая злиться на Кейна.
- Это ни к чему, - все с тем же неестественным спокойствием возразил Горацио. – Я пока не при смерти. Переоденусь сам.
Элина вышла в коридор и обессиленно привалилась к стене. Такое впечатление, что он сам себя наказывает! За что, за смерть Джулии? Он настолько ее любил?
При воспоминании о Джулии Элина поморщилась. Нужно порадоваться за него – постоянно повторяла она себе. Но не получалось. Сколько бы она не твердила себе, что это недостойная ревность и зависть, это не помогало. И дело было даже не в ее отношении к Джулии. Элина слишком хорошо знала Горацио, чтобы обмануться – он не был счастлив, обретя эту семью. Она видела это в его глазах при каждой встрече.
Они изо всех сил старались наладить каждый свою жизнь, а каждая встреча откидывала их назад, каждая встреча заставляла осознать, насколько жалки и безуспешны эти попытки, хотя, пока они не виделись, обоим казалось, что все нормально, и они вполне способны жить друг без друга…
Подошли двое охранников. Один из них стукнул в дверь палаты, и на пороге тут же показались Трипп и Кейн. Элина взглянула на его побледневшее лицо. Как Горацио не хорохорился, а надеть футболку и арестантскую робу он смог только с помощью Триппа. Один из конвоиров вынул наручники, и Кейн послушно подставил руки.
- Не стоит, - запротестовал было Фрэнк.
- Но, сэр… - растерялся конвоир.
- Ничего, Фрэнк, все нормально, - успокоил Горацио, наблюдая, как на его запястьях защелкивают стальные браслеты.
Триппу очень хотелось, как часто делают в фильмах, прикрыть чем-нибудь эти наручники, но он понимал, что в сочетании с арестантским костюмом подобные попытки скрыть происходящее просто смешны. А происходящее ему сильно не нравилось. Особенно эта добровольность, с которой Кейн шел на унижение, а, возможно, и смерть.
Фрэнк ничего не знал о похищении Рэя, ему просто не успели об этом сказать, зато он был в курсе относительно подозрений Келли насчет Кайла. Но даже если эти подозрения были верны, все это, по мнению Триппа, зашло слишком далеко.
- Так что насчет Кайла? – Фрэнк решил немного схитрить. – Кто за ним присмотрит в твое отсутствие?
Кейн молча оглянулся на Элину и она без раздумий кивнула. Естественно, она найдет мальчика и позаботится о нем. Почему-то такие непростые в общем-то вещи всегда были самой легкой частью их взаимоотношений, когда даже слова не требовались, чтобы понимать друг друга. Конечно, что может быть проще? Отдать жизнь за ее сына. Пообещать заботиться о его сыне. Пока он не вернется. Ведь он вернется?
В следующий миг, не обращая внимания на конвой, Элина шагнула к Горацио и крепко обняла, заставив серьезно пожалеть о том, что он дал надеть на себя наручники, потому что скованные руки не позволяли ему обнять ее в ответ.


Глава 9.

Несвоевременность – вечная драма,
где есть он и она…
(Игорь Тальков)


Ситуация выходила из-под контроля. Сперва эта идиотка Джулия, со своими несвоевременно вспыхнувшими чувствами. А ведь была когда-то вполне вменяемой, пусть и слегка стервозной бабой, с которой вполне можно было иметь дело! Но потом, не иначе как под влиянием этого хлюпика, вдруг полезла из нее какая-то сентиментальность, запоровшая в результате отличный план.
Точнее, до сих пор ему казалось, что не все еще потеряно, Кейн смолчит, хоть и не купился на байку, что в его окружении крот, к гадалке не ходи – побоится рисковать, все стерпит и все сделает ради щенков. Точнее, ради одного из них, про второго он и не догадывается. А надо было бы сказать, посмотреть на его реакцию! Хотя, нет, дело прежде всего, не до развлечений. Да и не факт, что он стал бы молчать в этом случае – лейтенант хоть и слабак, но не дурак уж точно.
Но то, что говорил этот тип из внутреннего отдела, - как его там, - Стеттлер, не укладывалось в голове. Да чтобы копы отдали своего на заклание? А как же поддельные улики, выбивание признаний, круговая порука? Может, шутит? Да нет вроде, серьезно так втирает, мол, перед законом все равны… Прям как Кейн, право слово.
Он был здорово ошарашен, услышав о переводе лейтенанта в тюрьму. И озадачен тем, с какой готовностью распинался перед ним этот тип из ОВР. Понятное дело, сам он пострадавшим прикинулся, рожу максимально скорбную состроил, мол, жену любимую порешили, и шире вселенной горе мое… А этот, Стеттлер, сразу весь такой сочувственный стал, в сторонку отвел, мол, не беспокойтесь, правосудие настигнет того, кто сию гнусность совершил, причем невероятно скоро. И гордо так добавляет, дескать, подождете минут десять – и получите вы утешение горю вашему при виде того, как человека, супругу вашу злокозненно убившего, в тюремный автобус посадят и в тюрьму отправят.
Что ж, пронаблюдать, как лейтенанта в тюремный автобус запихнут, он, конечно, не откажется, для дела тот все равно потерян, а приятно. Не так, конечно, все это ему представлялось, да и дело-то сделать надо. Так что стоит, пожалуй, один звоночек сделать пока.


Во сне – не во сне, но происходящее виделось ему как в тумане. Что-то вдруг бросалось в глаза, становилось объемным, четким, цветным, потом все снова расплывалось в странные смазанные черно-белые пятна. Сознание отказывалось участвовать в происходящем. Хотелось упасть и умереть прямо здесь, сейчас, пока его обнимают ее руки, а лицо щекочут пряди ее волос. Но Горацио понимал – так легко ему не отделаться. Последним усилием воли он отстранился – лицо Элины какое-то мгновение было совсем рядом, и он ощутил, что она хочет и не решается поцеловать его… Сердце замерло в паузе мучительных раздумий… Нет, он не может, он не вправе… Да черт с ним, с правом – он просто не выдержит! Расскажет все здесь и сейчас, и Рон убьет Рэя, ведь он сказал, что ему достаточно просто не позвонить в условленный срок – вот и все. Но ведь он сможет остаться здесь, с ней, он сможет утешить ее… Нет, так нечестно, так неправильно, он никогда не заменит ей погибшего сына, так же как не заменит погибшего мужа.
Горацио осторожно снял ее руку, все еще лежащую на его плече, поцеловал и отпустил.
- Не ходи дальше, - тихо попросил он, не поднимая глаз. – Останься здесь. Хорошо?
- Хорошо, - еле слышно прошептала Элина, сглатывая подступившие слезы. Она отступила к стене и закрыла лицо руками, чтобы не расстраивать его еще больше.
Фрэнк судорожно стискивал челюсти. Какого черта! Дать конвойным по затрещине, схватить за шиворот Горацио, зашвырнуть в патрульную машину, и вывезти куда-нибудь за город. Еще немного, и либо найдут Кайла, либо Келли раскопает какую-нибудь улику – она девушка дотошная.
Вместо этого Трипп сурово зыркнул на конвой.
- Так, ты слева, ты справа, ты сзади, - распорядился он. – Смотреть в оба! Да не за ним! – оттолкнул он руку одного из полицейских, собравшегося было взять Кейна под локоть. – По сторонам смотри! Считай, что ты телохранитель, и твоя задача – довести его до автобуса живым, понял?
«Нужно будет прокатиться следом», - решил Фрэнк. – «И проконтролировать, куда его поместят в тюрьме. Отправят вместо лазарета в общий блок, якобы по ошибке…»
О том, что произойдет дальше, Триппу думать решительно не хотелось.
- Готов? – совсем другим тоном спросил он у безучастно стоящего рядом Кейна.
- Да, сэр, - четко, по-военному ответил Горацио, делая шаг вперед. Казалось, он только этого и ждал.


У самого выхода произошла заминка. Фрэнк решил, что Горацио испугал вид внушительной толпы, состоящей из репортеров и любопытных, но Кейн их даже не заметил. Почему-то первым, кого он увидел, оказался стоящий рядом со Стеттлером Рон, с любопытством и удовлетворением взирающий на происходящее.
Горацио словно обожгло воспоминанием – горящее болью плечо, саднящее ощущение подступающей к горлу крови, знакомое прикосновение пистолета к ладони. Чужая рука обхватывает пальцы, прижимая их к рукояти, потом пистолет вынимают из его руки. Стук – пистолет бросили на пол. Чужие руки снова касаются его, теребят пояс. «Первую помощь оказать решил, что ли?» - удивляется он, но тут же понимает – ничего подобного. Удостоверение и жетон – вот что его интересует. Как прощальный плевок на труп. «Больше ты не лейтенант», - словно в подтверждение слышит он. – «Ты убийца». Смех ужасно неприятен, а от хлопка по раненому плечу он проваливается в темноту.
«Что, если подойти сейчас и сказать – я умру, отпусти мальчика?», - мелькнула дикая мысль.
- Горацио, - Фрэнк негромко кашлянул, переместившись и закрыв от него Стеттлера и Рона. Кейн поднял глаза. – Держись за моей спиной, хорошо?
Он послушно кивнул, хотя его опять одолел соблазн – умереть прямо здесь и сейчас, на глазах у Рона. Чтобы тот быстрее отпустил мальчика – больше Горацио ни о чем не мог думать последние сутки.
Но никто и не попытался напасть на окруживших его плотным кольцом полицейских. Трипп, как таран, прокладывал путь, а выкрики репортеров, казалось, устроивших конкурс на самый глупый вопрос, слились для Горацио в невнятный далекий рев.


Стеттлер ушел сразу, как только двери автобуса закрылись. Он искренне не понимал, почему поднялся такой переполох вокруг отправки Кейна в тюрьму. Ну, конечно, такого великого героя там сразу убьют! В очередь уже выстроились, поди. И ведь его команда непритворно считает, что из-за этого Рик должен был пойти на нарушение процедуры – закрыть глаза на явные и однозначные улики. Нет уж, кто-то должен хорошо выполнять свою работу, и этот кто-то – сержант Риккардо Стеттлер. А насчет того, что Кейн убить не мог – ерунда. Запутался в своих семейных делах, вот и вся история. И сам это сознает, видать, а признаться стыдно – вот и молчит. Так что отправили бывшего лейтенанта по назначению, и нечего тут ждать.


Столь поспешный уход спас Рика от очень крупных неприятностей. Элина все-таки не удержалась, и в последний момент, когда автобус уже тронулся, выбежала на крыльцо больницы. Хотела разглядеть Горацио, но не успела – автобус отъехал, и Элина, пошатываясь, вернулась в холл, ничего не видя перед собой, и упала в первое подвернувшееся кресло.
Находясь в расстроенных чувствах, Элина не увидела на улице ничего, кроме этого злосчастного автобуса, зато сама не осталась незамеченной. Рон увидел ее, и ему не составило труда догадаться, за кого она так переживает. Лицо женщины показалось ему знакомым, и, поразмыслив немного, он довольно улыбнулся. Похоже, удача снова ему благоволила. Вторая мамочка! Да еще и неровно дышащая к лейтенанту! На секунду Рон разозлился – да чего они в нем находят-то? Но тут он вспомнил о принятых мерах, и заулыбался еще пуще. С лейтенантом он еще разберется, а пока стоило подумать о деле.


Мысли были похожи на мыльные пузыри – летели по ветру, переливаясь радужными бликами, а стоило попробовать взять шарик в руки – хлоп! И остается лишь пустота. Неужели все, что ей остается – это сидеть и ждать? Причем ждать не столько радостного известия об освобождении Рэя, сколько страшного – о смерти Горацио? Нет, так она не может, нужно что-то сделать, нужно как-то изменить этот выбор: смерть Горацио или смерть Рэя. Но как? Пожалуй, нужно вернуться в лабораторию, нужно рассказать Келли о том, что она узнала… Чем это поможет? Может быть, вместе они что-то придумают? Главное – вытащить Горацио из тюрьмы, а потом можно устроить инсценировку его гибели, например… Элину передернуло от воспоминаний.
- Миссис Кейн? – раздался голос рядом.
- Салас, - сухо поправила Элина, поднимая взгляд на стоящего рядом мужчину.
- О, простите великодушно, - широко улыбнулся мужчина, чертыхаясь про себя. – Могу я с вами поговорить?
- О чем? – настороженно спросила Элина, внимательно вглядываясь в его лицо – оно казалось ей смутно знакомым.
- О вашем сыне, - разваливаясь в соседнем кресле, сказал мужчина.
- Вы знаете, где он? – у Элины свело затылок. Улыбка незнакомца ей нравилась все меньше.
- Чисто случайно, - пожал плечами тот.
- Сколько вы хотите? – прищурилась Элина. Так она и поверила, что случайно! Но такой открытый и наглый контакт – это что-то новенькое, нужно быть настороже.
- Нисколько, - мужчина развел в стороны ладони, якобы демонстрируя свою бескорыстность.
У Элины перехватило дыхание. Быть не может! Но тут она поймала взгляд мужчины и опомнилась – чудес не бывает. Просто ему нужно что-то другое.
- Мне нужно кое-что другое, - словно прочитав ее мысли, заявил вымогатель. Элину передернуло. – Мне нужен небольшой пакет из лаборатории. С вот таким содержимым, - он протянул Элине сложенный вдвое листок. От слова «пистолет» у нее потемнело в глазах. – На пистолете числится убийство, а я имел неосторожность подержать его в руках, - продолжал тем временем ее собеседник.
- Как я смогу его получить, я даже не сотрудник лаборатории, - глухо сказала Элина, сжимая листок. Она старалась не смотреть в сторону вымогателя. Она его вспомнила. Рон, хахаль Джулии. Ничего хорошего от этого человека ждать не приходилось.
- Ну, если вы намекнете, что речь идет о спасении вашего драгоценного лейтенанта, - с издевкой протянул Рон. – Думаю, вам отдадут пол-лаборатории, а не то что один несчастный пистолет.
Элина сжала кулаки, комкая листок. Разорвать этого мерзавца, прямо здесь. За похищение Рэя. За ранение Горацио. За все, что он сейчас переживает. Элина не сомневалась, что Рон врет, от начала и до конца. Но нужно прикинуться, что поверила. Тогда необходимо потребовать гарантий.
- Как я могу быть уверена, что вы… что те, кто похитил Рэя, отпустят его? – тихо, надломленно, принимая вид слабой беззащитной женщины, спросила Элина.
- А это уже мои проблемы, - заверил ее собеседник. – Через пять часов я жду вас на старом водоочистительном заводе. Если вы кому-то скажете о моей невинной просьбе, - цинично оскалился он, - или приведете с собой полицию, то можете забыть о сынуле, - уже не скрываясь, пригрозил Рон.
- Хорошо, - кивнула Элина. Похоже, он нисколько не опасался ее. Это действительно было хорошо. Надежда вытащить Рэя прежде, чем с Горацио случится беда, буквально окрылила ее. Понятно, что Рон не собирается оставлять их в живых, но Элина надеялась, что сможет сыграть с ним на равных. Он еще не знал, с кем связался.
- Что ж, должен вас покинуть, - Рон издевательски поклонился, встав с кресла, и тут же потянулся за трезвонящим мобильным телефоном.
- Да? – нетерпеливо спросил он, направляясь к двери. – Черт возьми! Ты один справишься? – выругался Рон, выслушав сообщение. – Да, туда же, - подтвердил он, останавливаясь на пороге.
Взгляд, который он кинул на прощание, сильно не понравился Элине. В нем было слишком много торжества.


Горацио сидел, откинувшись на спинку сиденья, не обращая никакого внимания на других заключенных. Его душа осталась там, в больничном коридоре, в том бесконечно прекрасном и горьком мгновении, когда Элина обняла его на прощанье. Совсем как тогда, когда он провожал ее с сыном в аэропорту.
Горацио до сих пор не мог разобраться, правильно ли он тогда поступил, отправив Элину с Рэем в Бразилию. Брат отнюдь не рвался вернуться в лоно семьи, его вполне устраивало, что жена и сын считают его мертвым, а Горацио заботится о них, как о своей собственной семье. Рэй предпочел бы снова исчезнуть, но старший брат не считал это правильным. Горацио не сомневался, что ему самому будет очень плохо, но думал, что в Бразилии, с мужем и сыном, Элина снова обретет потерянное было счастье. А это было важнее. К тому же он слабо надеялся, что, как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Конечно, забыть он не сможет, но не подпитываемая ежедневными встречами боль, наверно, утихнет. Он тоже начнет новую жизнь, с чистого листа, как если бы он никогда не встречал эту удивительную женщину.
И ведь даже на какой-то момент ему показалось, что получилось. Но тут все вернулось на круги своя, Элина вернулась в Майами, и они снова не знали, что сказать друг другу при встрече. У каждого была своя боль, и они без слов согласились, что облегчить ее друг другу не смогут, и нужно время, чтобы зажили свежие раны, а пока… Пока лучше встречаться пореже.
И вот теперь они снова прощались, и снова он думал, что, скорее всего, никогда больше ее не увидит. Но в этот раз он был абсолютно убежден, что поступает правильно. И сейчас он просто старался как можно дольше удержать в памяти этот миг. Запах ее духов, тепло ее тела, шелковистость волос. Быть может…
Додумать он не успел. Автобус вильнул, пытаясь объехать непонятно откуда взявшиеся шипы, но не преуспел в этом. Одно колесо наехало на бордюр, подкинув автобус боком, другое разом спустило, проехавшись по шипам, что еще больше усугубило наклон, водитель дернул руль, пытаясь выровнять занос, но это стало роковой ошибкой – автобус несколько раз перевернулся и врезался в столб.
Горацио успел инстинктивно сгруппироваться, но это не помогло, когда он ударился о стекло левым плечом, переворачиваясь вместе с автобусом. Прежде чем резкая боль погасила сознание, он услышал снаружи автоматные очереди.



Глава 10.

Улыбались три смелых девицы
На спине у бенгальской тигрицы.
Теперь же все три
У тигрицы внутри.
А улыбка – на морде тигрицы.
(из переводов Маршака)

Очнувшись, он не сразу понял, где находится, потому что угол зрения был очень странным. Судя по ощущениям, он лежал на полу. А ряды сидений были на стене. А вместо потолка были окна, через которые так хорошо было наблюдать за небом вместе с бегущими по нему облаками. И вот он лежал и наблюдал. Немного мешали суетливые оранжевые тени вокруг, но он лишь прижал скованные руки к груди, чтобы хоть как-то защитить больное плечо от новых потрясений, и продолжал смотреть в небо. Бежать он не собирался.
От созерцания его оторвали весьма грубым образом. Ворвавшийся мужчина с автоматом и в маске ударом ноги успокоил начавшего приходить в себя конвоира, открыл решетку его ключами, и, расшвыривая с дороги заключенных, направился прямо к нему. Один из заключенных решил заполучить автомат, но вместо этого заполучил очередь в упор. Когда мужчина в маске остановился над ним, Горацио приготовился к еще одной автоматной очереди. Похоже, Рон не стал ждать и решил взять дело в свои руки. «Что ж, чем скорее, тем лучше», - решил Кейн и закрыл глаза.


- Когда? – упавшим голосом проговорила Келли, кивком головы указывая на пустую больничную койку.
- Да совсем недавно, может, минут пятнадцать назад, - пожала плечами молоденькая медсестра. – Народу набежало посмотреть! – неодобрительно покачала она головой.
Эрик и Келли переглянулись. Остатки толпы они видели, но не сообразили, что это означает. Кто мог подумать, что все будет так быстро? Они ехали сюда с ощущением победителей, ведь самое страшное, как им казалось, позади – угроза отправки Горацио в тюрьму миновала. А теперь, наткнувшись на пустую кровать, растерялись.
- Значит, так, - первой опомнилась Келли. Все-таки она не зря считалась старшей. – Эрик, давай вслед за автобусом. Не сумеешь остановить – провожай до тюрьмы. Там предъявляешь значок и объясняешь, что в деле появились новые обстоятельства.
Эрик нахмурился, подразумевая, что требуется более серьезная причина, и, желательно, подкрепленная соответствующим постановлением.
- Сумеешь забрать Горацио, значит, везешь его в лабораторию, - Келли на мгновение замялась. Лейтенанта наверняка переодели в тюремную униформу, светить его в таком виде в лаборатории не очень-то этично. Но ничего другого ей в голову не приходило. Решив, что с этим можно будет что-то придумать, Келли тряхнула головой и продолжила. – Не сумеешь, значит, отведи его в отдельное помещение, хоть в комнату для свиданий, и не спускай глаз, пока я не приеду с постановлением. Я в лабораторию, готовлю отчет и сразу к прокурору. Как только Горацио будет с тобой – отзвонись.
- Хорошо, - кивнул Эрик, признавая план вполне логичным и выполнимым.


Автобус он догнал быстрее, чем надеялся, поскольку тот давно никуда не ехал. Место нападения уже оградили знакомой желтой лентой, вокруг стояли несколько полицейских машин и машин скорой. Заметив, что заключенных сажают в другой автобус, Эрик заторопился к нему, рассудив, что, если Горацио пострадал при аварии, из больницы они еще успеют его забрать, а вот в тюрьму ему попадать незачем, но тут его окликнули.
Фрэнк был ужасно зол. Его машину теперь можно было смело отправлять на металлолом.
- Что случилось?! – бушевал он. – Немыслимая наглость, вот что случилось! Напасть на тюремный автобус средь бела дня!
- Им нужен был кто-то конкретный? – спросил Эрик, поморщившись.
- Да, - разом растеряв весь пыл, буркнул Фрэнк. – Горацио им был нужен.
- Что? – взвился Эрик, лихорадочно окидывая взглядом улицу, но уже понимая, что если бы Горацио был здесь, то Фрэнк был бы рядом, а не возле своей расстрелянной машины.
- А то! – упирая руки в бока, (Эрика больно царапнуло сходство позы Триппа с любимой позой лейтенанта) продолжил Фрэнк. – Заложили шипы, автобус перевернулся. Я успел затормозить, но передние колеса все равно проткнул, - он сплюнул, то ли выражая недовольство тем, кто подложил шипы, то ли скоростью своей реакции. – Тут же из боковой улицы вылетела машина, в ней два кретина в масках и с автоматами.
- Я вижу, остался только один, - кивнул Эрик на тело невдалеке.
- Да, - поморщился Трипп. – Это тот, что был снаружи. Второй сразу полез в автобус. Я укрылся за машиной, вел ответный огонь, - Фрэнк со злостью пнул спущенное колесо, будто подчеркивая, что с пистолетом против автоматов много не навоюешь. И правда, машина была исчеркана вдоль и поперек автоматными очередями.
- Зато ты стреляешь лучше, - попытался успокоить его Эрик, подразумевая убитого налетчика.
- Когда бандит прикрывается телом твоего друга, это не помогает, - буркнул Трипп.
- Телом? – холодея, переспросил Эрик.
- Не знаю! – с раздражением ответил Трипп. Видимо, ему это тоже не давало покоя, но точного ответа он не знал. – Может, просто без сознания был, - пожал плечами он. – Сопротивления не оказывал.
Фрэнк снова и снова прокручивал перед глазами эту сцену. Вот из автобуса появляется человек в маске. Он несет на плече кого-то из заключенных, одной рукой придерживает ноги, другой продолжает сжимать автомат. Поворачивается к убитому напарнику, и, увидев рыжие волосы безвольно лежащего на плече бандита человека, Трипп орет что-то нечленораздельное, порываясь выстрелить, но опасаясь задеть Горацио. В ответ налетчик добавляет дырок в его несчастной машине, заставляя Фрэнка уткнуться носом в землю. Осторожно выглянув из-за машины, Трипп видит, как похититель сваливает Горацио на заднее сиденье машины – что и зарождает нехорошие предчувствия – и быстро уезжает, даже не попытавшись удостовериться, точно ли мертв его напарник. Стрелять в машину было опасно – не заденешь впрямую, так перевернется ненароком или, еще хуже, взорвется, - преследовать не на чем.
- Не знаю, - неуверенно повторил Фрэнк. И нехотя добавил. – Мне показалось, я видел кровавое пятно на плече. Может, снова задело, а может, шов разошелся во время аварии.
- Тогда понятно, почему не сопротивлялся, - с ходу отмел все пессимистичные догадки Эрик, и по тому, как он сжал губы, Трипп понял, что Эрик поверит в смерть Горацио не раньше, чем собственноручно закроет ему глаза.
- Подбрось меня до участка, - неожиданно решил не поддаваться раньше времени унынию Фрэнк. – Посмотрим, что нам удастся накопать на эту машину.
- Ты запомнил номер? – просветлел лицом Эрик.
Фрэнк в ответ лишь смерил его презрительным взглядом.


- Может, про нас забыли? – Рэй потерся подбородком о плечо и покосился назад.
Лампочка все так же время от времени начинала мигать, но ему уже было все равно, он просто устал бояться.
- Эй, ты уснул, что ли?
- Да нет, думаю я, - буркнул Кайл.
- О чем? – вяло поинтересовался Рэй. Не то, чтобы действительно было интересно, но сидеть и ждать неизвестно чего надоело. Руки затекли, хоть мальчишки время от времени и изображали попытки освободиться, но скорее просто для того, чтобы разогнать кровь, чем реально надеясь на что-то. Никто не торопился их спасать, да и тюремщики тоже не баловали вниманием. В камере не было окна, и не получалось определить даже день сейчас или ночь, однако мальчики понимали, что уже прошло довольно много времени, а им хоть бы попить принесли!
- Да так… - не менее вяло пожал плечами Кайл.
Не говорить же, что он думает, какой он идиот, и что он все испортил? Кайл опустил голову. Как же глупо он попался! Был так уверен, что Рон ничего не заподозрил, прошел за ним всеми этими длинными коридорами и переходами до самой камеры. Почему он не подумал, что Рон действует не один? «Твой щенок?» - ехидно спросил неслышно подошедший сзади парень, пинком вталкивая Кайла в камеру. И вот он сидит здесь вместе с тем, кого собирался спасать. А теперь кому-то придется спасать и Кайла тоже. Точнее, не кому-то… А вдруг отец в этот раз не захочет его спасать? Сколько можно? Ему от Кайла одни неприятности.
- Эй, - позвал Рэй. – Не кисни. Мой дядя придет за нами.
- За тобой, - огрызнулся Кайл. – Я-то ему зачем сдался?
- А за тобой придет твой отец, - не сдавался в своем желании подбодрить товарища Рэй. Почему-то, утешая его, Рэй начинал чувствовать себя увереннее, самому становилось не так страшно.
- Наверно, - Кайлу не хотелось развивать эту тему. Он чувствовал себя виноватым за то, что отцу снова придется его спасать. Уж лучше бы за ними пришел дядя Рэя.
- Слышишь? – внезапно встрепенулся Рэй.
Кайл прислушался. Двери камер были, видимо, когда-то герметичными, но то ли из-за старости, то ли они с самого начала не были звукоизолирующими – кое-что услышать можно было. К камере определенно подошли.
- Слышу, - кивнул Кайл, раздумывая, сообщать ли свое мнение о том, что это может быть и не очень-то хорошо, что о них наконец вспомнили.
Загрохотали засовы, дверь открылась, и в камеру шагнул – создавалось однозначное впечатление, что ему помогли сильным толчком сзади, - человек в оранжевом арестантском костюме со скованными руками.
- Дядя!
- Папа!
Два вскрика прозвучали одновременно и в одной тональности.
- Уй! – тут же вскрикнули мальчики снова хором, треснувшись головами в одновременной попытке извернуться и взглянуть друг на друга.
Снаружи кто-то ехидно хмыкнул и дверь закрылась.
Горацио шагнул вперед, опускаясь на колено возле мальчишек, и молча занялся веревками. В попытках освободиться мальчишки лишь крепче затянули и так не слабо завязанные узлы, поэтому вскоре ему пришлось пустить в ход и зубы, тем более что левую руку он почти не чувствовал. Справившись с общей веревкой и освободив руки мальчишек, Горацио обессиленно привалился к стене, пока Рэй и Кайл развязывали, сопя и чертыхаясь, веревки на ногах.
Закончив с этим, они наконец-то смогли рассмотреть друг друга.
- Папа? – наконец-то решил уточнить Рэй, недоверчиво глядя на Кайла.
- Дядя? – утвердительно переспросил Кайл, и оба они перевели взгляд на Горацио, ответившего слабым кивком, подтверждая, что оба мальчика правы.
- Значит, мы? – решил окончательно прояснить ситуацию Кайл.
- Двоюродные братья, - улыбнулся Рэй.
Горацио тоже улыбнулся, глядя на эту «встречу на Эльбе».
Но его улыбка тут же угасла. Радоваться было нечему. Да, теперь мальчики были с ним, и оба они живы, но…
- Кайл, а ты здесь откуда? – прищурился Горацио.
- Я… - потупился Кайл. – Ты злишься? – осторожно спросил он.
- Нет, что ты, - рассеянно ответил Горацио.
Его мысли уже были заняты другим. С самого начала никто не собирался отпускать ни его, ни Рэя – вот что стало понятно со всей очевидностью. Вот о чем хотела предупредить его Джулия! Горацио вздрогнул от воспоминания и виновато взглянул на Кайла. Ведь мальчик ничего еще не знает о смерти матери. Но лучше потом, попозже, когда будет больше сил… Он покосился на плечо – пятно все расширялось, видимо, кровотечение и не думало останавливаться. В голове начинало шуметь. А ведь отсюда нужно выбираться.
- Что с тобой? – заметив его взгляд, встревожился Рэй.
Он присел рядом и осторожно тронул робу на плече. Горацио, инстинктивно стремясь зажать рану, прижимал руки к груди, и стоящему рядом и не решающемуся сделать шаг Кайлу ничего и не было видно. Рэй же сразу стал не по-детски серьезен. Ничего не говоря, он снял рубашку и стянул нижнюю футболку.
- Она чище, - смущенно пояснил он, одевая обратно рубашку. Затем Рэй скомкал футболку, передумал, плотно сложил и вопросительно посмотрел на Горацио. Тот одобрительно кивнул, мол, смелее. Все еще немного нерешительно Рэй оттянул ворот футболки Горацио и засунул плотно сложенную ткань под нее, тут же прижав сверху рукой. Горацио запрокинул голову, зажмурившись и закусив губу, но от стона сумел удержаться.
- Больно? – дрогнувшим голосом спросил Кайл, в душе ругая себя за то, что стоит столбом. Все это должен был сделать он, а не Рэй!
- Ничего, сейчас пройдет, - хрипло ответил Горацио. Ему хотелось что-нибудь сказать мальчикам, чтобы подбодрить их, но в голове было совершенно пусто. Мысли куда-то дезертировали все до единой, и Кейн даже следов их найти не мог.
Кайл наконец решился, сделал шаг и присел рядом с отцом, с деловым видом разглядывая наручники. «Неплохо бы попытаться их открыть», - решил он, - «сделать хоть что-то полезное и не выглядеть таким слюнтяем». Но, как оказалось, снять наручники при помощи подручных средств не так-то просто, как это показывают в кино. Пропыхтев минут двадцать, Кайл с тяжелым вздохом оставил эту затею.
- Ничего, - как можно мягче проговорил Горацио, видя расстройство мальчика. Кровотечение если не остановилось, то, по всей видимости, замедлилось, Кейн стал чувствовать себя немного лучше. Уже более ясным взглядом он окинул камеру, ища пути побега. Но ничего обнадеживающего ему обнаружить не удалось. Камера без окон, дверь одна, закрывается плотно, ни щелочки… Герметичность камеры слегка обеспокоила Горацио. Приглядевшись, он заметил на стене две круглые заглушки и какие-то черточки между ними. Черточки шли на равном расстоянии друг от друга от пола до потолка. До самого потолка… Горацио ощутил скользнувшую между лопаток струйку холодного пота. Уровни для замера воды. Камеру можно затопить до самого потолка. Весь вопрос лишь в том, когда Рону вздумается нажать на кнопку.
Пытаясь сохранить хладнокровие или хотя бы не выдать мальчикам обуявшего его ужаса, Горацио еще раз окинул камеру взглядом. Как-то же они дышат? Значит, есть вентиляция. Вероятно, вон та решетка в потолке. С трудом поднявшись на ноги, Горацио подошел и встал под решеткой. Высоко. В его состоянии не допрыгнуть точно.
- Идите сюда, - позвал он наблюдающих за ним мальчиков. – Кайл, дай руки. Рэй, мы тебя подсадим, попробуй оторвать эту решетку.


Через полчаса они сдались. Решетка оказалась вделана намертво. Ни Рэю, ни Кайлу оторвать ее, даже повиснув всем весом, не удалось, а нагрузка на руки отдавалась в раненом плече Кейна такой болью, что у него темнело в глазах.
В конце концов он чуть не потерял сознание. Обняв его с двух сторон, мальчики помогли удержаться на ногах, осторожно довели до стены и помогли сесть. Сами они сели рядом, прижавшись к нему, и Горацио поймал себя на мысли, что в другой ситуации был бы счастлив.


Несколько часов спустя их блаженно-дремотному состоянию пришел конец. Лампочка мигнула в последний раз и погасла, а раздавшийся вслед за этим скрежет заставил их вскочить на ноги.



Глава 11.

Не стоит недооценивать женщин.
…даже блондинок.



Каблуки проваливались в щебенку, и Элина вздохнула с облегчением, добравшись до выложенного бетонными плитами пятачка перед входом. «И почему никто не подумал о том, что на завод может придти человек на шпильках?» - с иронией подумала она. Мужчины вообще многие вещи делают лишь в расчете на себя. В этом они с Келли еще раз убедились, безуспешно попытавшись замаскировать закрепленную на ноге Элины запасную кобуру с пистолетом. Надевать джинсы и ботинки Элина не стала, чтобы не вызвать подозрений непривычным обликом – кто знает, насколько много про нее известно Рону, – а через тонкую ткань брючного костюма пистолет просматривался прекрасно. Но и без него идти было нельзя – основной пистолет у нее наверняка заберут, не оставаться же безоружной на самом деле! Пришлось остановиться на комедийно-киношном варианте с подвязкой. Несмотря на всю серьезность ситуации, женщины не могли удержаться от улыбок, закрепляя крохотный пистолет из коллекции Келли на бедре Элины.
Теперь Элина чувствовала себя героиней какого-то шпионского фильма. Старый, заброшенный завод, женщина в белоснежном юбочном костюме, готовая ко всему. Самое странное – ей даже страшно не было. Больше всего было азарта – переиграть противника. Пакет с пистолетом в руках. Келли расстаралась, пакет выглядел очень натурально – заклеенный лентой со всех сторон, пометки, пистолет видно вполне отчетливо, номер тоже можно увидеть. Сначала они еще думали, что удастся обойтись малой кровью – сделать вид, что она купилась на байку Рона, мол, вот то, что тебе надо, скажи, где мальчик, - и разойдемся миром. Элина даже хотела предложить ему вознаграждение за «помощь» в спасении сына, а Келли собиралась заодно подложить маячок в это самое вознаграждение – зря, что ли, она столько дел провела с агентом Эллиотом, кое-чему научилась. Но потом позвонил Эрик, и планы пришлось менять. Придется партизанить – если Элина хотя бы заикнется о Горацио, Рону сразу станет понятно, что провести ее не удалось, и тогда неизвестно, что он предпримет.
Теперь план выглядел следующим образом: встретиться с Роном, прикидываясь плохо соображающей от горя матерью, беззащитной женщиной, единственная цель которой - вернуть сына. А когда ей скажут, где Рэй, кроткая овечка покажет зубы и заставит сказать, где держат Кейна. Келли останется снаружи, на некотором расстоянии от завода, с запасной машиной, телефоном, рацией – их обеих беспокоило состояние Горацио, они предполагали, что, возможно, для него придется вызывать скорую.


- Принесла? – довольно улыбаясь, спросил незаметно подошедший из темноты Рон, заставив Элину вздрогнуть.
- Да, - опуская глаза, пролепетала она, изображая смятение.
- Да не трясись, сюда никто не сунется, - пренебрежительно заметил Рон, рассматривая пакет.
Элина сцепила руки, якобы, чтобы скрыть дрожь. Точнее, дрожь-то была, но от радости – похоже, Рон поверил.
- Так где они держат моего сына? – робко спросила Элина, заставляя увлажниться глаза.
- Внизу, третий переход направо, потом пропускаешь два коридора, спускаешься вниз, четвертая камера справа, - небрежно ответил Рон. – Запомнила? – Элина растерянно кивнула. – Держи фонарик, и ноги смотри не переломай, - усмехнулся Рон, отступая в темноту.
Элина стояла, сжимая в руках фонарик, и ее начинало трясти. Что-то было неправильно. Слишком уж легко все прошло. Легко и быстро. Никто ее и не думал обыскивать. Никто не собирался провожать ее к камере. Рон что, действительно позволит им уйти?
«Нужно проверить, есть ли там вообще кто-то», - решила Элина. – «Заодно нужно будет и остальные камеры осмотреть – возможно, Горацио держат там же. Рон ведь не знает, что ей известно о его похищении…»


- Ну что, даем команду на подрыв? – встретил вернувшегося Рона вопросом оставшийся в живых налетчик.
- Рано еще, - буркнул Рон, разрывая пакет и поднося пистолет к лампе. – Она еще до камеры не дошла даже. Пусть сначала порадуются встрече, - ухмыльнулся он.
Пистолет был тот самый. Жаль, конечно, с ним расставаться, но придется. Пистолет был дорог как память, но если он еще раз случайно попадется копам, может так и не повезти, как в этот раз. И так чуть не запалился – зарегистрирован ствол на него самого, а народу из этого пистолета положили о-го-го сколько. Можно, конечно, перебить номер, но копы сейчас ушлые стали, лучше не рисковать, что докопаются.
В унисон своим мыслям Рон рассеянно провел пальцем по выбитому на пистолете номеру. Потом еще раз. Внезапно нахмурившись, он сунул пистолет под лампу.
- Ах, она… - взревел Рон, перекосившись. Дальнейшие непечатные выражения заглушились грохотом расшвыриваемой мебели. – Ах, так?! – немного успокоившись, криво улыбнулся Рон. – Подделка? Ну и ты у меня получишь в обмен сюрприз!
Метнувшись в соседнюю комнату, он смахнул с пульта всякий хлам.
- Ты починил проводку? – уточнил он у невозмутимо наблюдающего за его беснованиями сообщника.
- Ну да, она почти в порядке была, отключена просто, - пожал плечами тот. – А в чем дело-то?
- Это не тот пистолет, - сморщившись, буркнул Рон. – Номер перебит. Эта стерва считает себя самой умной? – со злорадной улыбкой он утопил одну из кнопок. – Пойду, полюбуюсь на ее лицо, когда она получит три трупа за эту фальшивку.


Вода прибывала быстро. Прежде, чем Горацио и уцепившиеся за него мальчишки успели что-то сообразить, вода уже стояла по колено. Всех троих затрясло от холода и от обреченности заодно. Мысли Горацио метались по одному и тому же замкнутому кругу – окон нет, дверь герметична, да и инструмента у них никакого нет, решетка сидит прочно. Выхода нет. Но сидеть и спокойно ждать гибели было не в характере Кейна.
Пока он раздумывал, воды набралось уже по пояс, и передвигаться стало труднее. Зато будет легче его подсадить.
- Идем, - скомандовал он мальчишкам, направляясь в тот угол, где они видели решетку. Сейчас в камере царила кромешная тьма, так что мальчикам, чтобы не потеряться, приходилось держаться за его одежду. Идти пришлось против течения, вода хлестала сильно, и, сделав два шага, Горацио потерял равновесие и упал. Их откинуло на другой конец камеры.
- Все живы? – буднично поинтересовался Кейн, вынырнув и вытерев лицо, стараясь спокойным тоном поддержать мальчиков.
- Все в порядке, - дружно откликнулись они, снова цепляясь за его одежду.
- Тогда вперед, - снова, но уже осторожнее шагая вперед, сказал Горацио.
Когда они добрались-таки до угла, мальчикам вода доставала до подбородка. Без слов понимая, что задумал Горацио, они нырнули и вытолкнули его вверх, будто играя в бассейне. К сожалению, в темноте они промахнулись – руки Кейна встретились с гладкой плитой потолка, а не с решеткой. Фокус пришлось повторить еще дважды, прежде чем Горацио удалось нащупать решетку и повиснуть на ней. Превозмогая боль, он подтянулся и рванул решетку на себя. Безрезультатно.
- Цепляйтесь, - прохрипел Горацио. Нужно было использовать все возможные средства.
- Но как же… - неуверенно возразил Кайл, подразумевая его раненое плечо.
- Ничего, сынок, давай, - сквозь зубы подбодрил Горацио, и тут же ощутил, как мальчики уцепились за его пояс. – Выше, - скомандовал он, зажмуриваясь и запрокидывая голову.
Рэй и Кайл разом повисли на его плечах – он был благодарен им за эту синхронность, если бы не это, вероятно, пришлось бы начинать все с начала. Решетка держалась.
- Подтянитесь, - простонал Горацио, еле удерживаясь от того, чтобы разжать пальцы, и одновременно с мальчиками с рычанием рванул тело вверх, чтобы максимально увеличить вес.
Такой нагрузки решетка не выдержала, и, наконец, отвалилась. Все трое ушли под воду. От холода и от боли Горацио совершенно перестал соображать и вряд ли смог бы вынырнуть на поверхность самостоятельно, но Кайл и Рэй сумели не потерять его при падении, а потому вынырнули они все втроем.
- Полезай! - отплевываясь, крикнул Кайл, продолжая поддерживать Горацио на поверхности воды.
- Почему я? – нашел время обижаться Рэй.
- Ты самый худой, - зло крикнул Кайл. «И самый младший», - добавил он про себя. – Давай!
Видя, как быстро прибывает вода, Рэй без дальнейших препирательств забрался в неожиданно широкий ход. В одну сторону он тянулся прямо, с другой стороны через несколько метров уходил вверх. Без колебаний Рэй пополз в ту сторону, где ход выводил вверх, - кто знает, прекратит ли вода прибывать, или затопит и ход тоже. Ползти оказалось трудно, ход был очень низким, хотя и широким, в нем можно было без проблем развернуться, если ты выбрал неправильное направление, зато невозможно было встать на четвереньки, приходилось ползти ползком, подтягиваясь и изгибаясь.
- Ты следующий, - неожиданно властно приказал Кайл, подталкивая отца к отверстию в потолке, до которого уже можно было достать рукой.
- Нет, - мотнул головой Горацио. – Сначала ты.
- Папа, - с мольбой и упреком сказал Кайл.
- Кайл, - в голосе Горацио была одна лишь бесконечная усталость.
- Хорошо, - сдался Кайл и скользнул в отверстие. Уже через пару метров он почувствовал, как тяжело ползти и с тревогой обернулся назад, прислушиваясь. – Папа? – позвал он, не услышав шевеления сзади.
Не получив ответа, Кайл развернулся и со всей возможной скоростью пополз назад, пока не наткнулся на руки Горацио, вцепившиеся в край хода. На то, чтобы подтянуться, сил у него уже не было. Перегнувшись через край, Кайл нащупал ворот его одежды и изо всех сил потянул на себя. Ему удалось подтянуть Кейна настолько, что тот смог навалиться грудью на край отверстия, опираясь руками перед собой, но дальше дело не шло. У Кайла не хватало сил на то, чтобы протащить отца, а у Горацио не было сил, чтобы карабкаться самому. Кайл почувствовал, как Кейн положил голову на руки, и его тело стало съезжать обратно в воду.
- Нет, - Кайл встряхнул его, надеясь привести в чувство. – Папа, давай, очнись, - попросил он, чувствуя, как тело Кейна обмякло в его руках.
- Оставь, - немеющими губами проговорил Горацио. Он еще не потерял сознания, но был близок к этому. – Ползи.
- Ну уж нет! - возмутился подобным предложением Кайл, делая еще одну отчаянную попытку затащить его в вентиляционный ход. – Держись, - упрямо сказал мальчик, уже чувствуя, что силенок на осуществление задуманного не хватит. Удерживать отца стало легко, и Кайл понимал, что это значит – вода поднялась уже почти до потолка.
- Оставь, - Горацио тоже это понимал, и не был уверен, что, затопив камеру до потолка, вода прекратит подниматься.
- Нет, - крепче вцепляясь в ворот его одежды, упрямо произнес Кайл.
На какой-то миг Горацио испытал гордость за сына – на его месте он и сам бы не ушел – но сейчас это было так некстати.
- Кайл, - с трудом заставляя себя выговаривать слова, начал Горацио. – Ты видел, какая на мне одежда?
- Тюремная, - растерянно отозвался Кайл, не понимая, к чему это.
- А знаешь, за что меня отправили в тюрьму? – Горацио очень хотелось закрыть глаза, все равно вокруг ничего не было видно, но он опасался, что уснет – тела он уже не чувствовал, немели губы и каждое слово давалось с трудом. – За то, что я убил твою мать.
- Неправда, - прошептал Кайл, отчаянно мотая головой. – Неправда! Маму убили?!
- Да, - подтвердил Горацио.
- Ты убил маму? – Кайл встряхнул его за ворот.
- Я виноват в ее смерти, - кивнул Горацио. – Пусти! – он оттолкнул руки Кайла и тот, ошарашенный, разжал пальцы. Лишь на миг, но этого хватило, чтобы Горацио скрылся под водой.


Элина шла пустыми темными переходами. Звук ее шагов, эхом отдающийся вокруг, почему-то заставлял ее нервничать и торопиться. А может, и не звук шагов. Просто что-то неясное – то ли неприятный осадок от разговора с Роном, то ли просто какое-то смутное предчувствие, - но Элина все ускоряла и ускоряла шаг.
Вниз. Лестница выщерблена – действительно, не переломать бы ноги. Широкий холл. Восемь дверей. Четыре справа, четыре слева. Рон сказал – четвертая справа.
Элине послышался какой-то шорох. Она резко обернулась, но никого не заметила. На всякий случай вынув пистолет, Элина подошла к четвертой камере. Не похоже, чтобы там кто-то был – засовы проржавели и поддавались с трудом. Прежде чем открыть дверь, Элина прислушалась. Кажется, где-то льется вода, причем сильно. Не капает, а хлещет потоком.
Зажав пистолет и фонарик на полицейский манер в скрещеных руках, Элина решительно толкнула дверь. Дверь провернулась со скрипом и скрежетом, так что захотелось зажать уши. Камера была пуста. Элина вышла в холл и потерянно осмотрелась – неужели Рон обманул, и здесь никого нет? Стоп! С другого конца холла тоже лестница! Может, она просто прошла не по той? Тогда ей нужна совсем другая камера. На этой двери засовы выглядели посвежее, как будто их недавно открывали. Сама дверь была странно холодной. «О господи!» - вздрогнула Элина. – «Его что, в холодильнике держат?»
Засовы, хоть и не такие ржавые, поддавались тоже с трудом, как будто на дверь что-то давило изнутри. Зато эту дверь толкать не пришлось – стоило засову выйти из паза, как дверь провернулась, и мощный поток холодной воды сбил Элину с ног, отбросив в дальний угол холла.
Элина отвела с лица мокрые волосы и огляделась. Вода растеклась по холлу, свет лежащего неподалеку фонарика придавал ему немного фантастический вид, отражаясь от воды и размытыми бликами ложась на стены. Кашель, раздавшийся в дальнем углу, привлек ее внимание. Только теперь Элина заметила темную фигуру лежащего у стены человека, очевидно, вынесенного из камеры потоком воды.
- Матерь божья, - вырвалось у Элины. – Горацио, - затормошила она его, видя, что его глаза закрыты и вообще он не подает признаков жизни.
Кейн снова закашлялся, приподнимая голову. Вода капала с его волос, стекала по лицу. Элина потянула его на себя, помогая сесть, и тут же вздрогнула, услышав щелчок передернутого затвора. Она обернулась, пытаясь одновременно загородить собой Горацио, и застыла с открытым ртом, потеряв дар речи от неожиданности.
В нескольких шагах от них, с искаженным от ярости лицом стоял Кайл. Выпавший у Элины пистолет был нацелен прямо на них, и в руках мальчика не чувствовалось ни малейшей дрожи. Элина почувствовала, как Горацио отстраняет ее, и беспрекословно села рядом, не понимая, что происходит. С огромным трудом Кейн приподнялся повыше, упираясь согнутой в колене ногой в пол. Прижав руки к груди, откинув назад голову и опираясь затылком о стену, Горацио с абсолютным спокойствием смотрел в глаза сыну.



Глава 12.

Язык улыбок и слез не требует перевода


- Кайл, опусти пистолет, - очень странный тон. Не просьба. Не приказ.
- Как ты мог!!! Ты… - мальчик запинается, уже заготовленное бранное слово не идет с языка. А он еще старался выглядеть героем в глазах этого человека!
- Кайл, - повторяет Горацио и умолкает.
- Ты убийца! Подонок! Мразь!!! – выкрикивает мальчик, и Элина видит, как Горацио вздрагивает от этих слов, будто это не наполненные ненавистью звуки, а раскаленное клеймо, которое раз за разом прикладывают к его коже, выжигая на ней злые слова.
- Кайл, - пытается вмешаться она, но мальчик не слышит ее. Сейчас он видит перед собой только глаза человека, убившего его мать. Сейчас во всем мире остались только он и его ярость. Его боль. Его отчаяние.
- Как ты мог? – снова повторяет Кайл раз за разом, не в силах принять это. Отец, его отец, образец для подражания, сделал такое… Он заслужил смерть, но почему-то Кайл не может просто нажать на курок, пока он смотрит в эти глаза. Может быть, потому что они слишком спокойны? Как он может быть так спокоен?
- Кайл, послушай меня, - говорит Горацио, и в его тоне Элина отчетливо слышит ужасную, смертельную усталость, а Кайл – лишь отчужденность и равнодушие.
- Мерзавец, - бормочет мальчик, шмыгая носом, - равнодушная скотина…
Элина готова уже сказать что-нибудь резкое, но боится разозлить мальчика еще больше.
- Ты заслуживаешь смерти! – накручивает себя Кайл. Почему-то с каждой секундой ему все труднее и труднее решиться выстрелить.
- Тогда стреляй, - неожиданно отчетливо и спокойно говорит Кейн.
- Горацио! – вздрагивает Элина.
- Только опусти пистолет ниже, - невозмутимо продолжает тот. – При выстреле ствол задерется вверх.
- Что? – от неожиданности Кайл теряется.
- Не хочу, чтобы ты промахнулся, - негромко говорит Горацио. – Не хочу видеть, как мой сын становится убийцей. Не хочу больше видеть тебя в тюрьме… - последнюю фразу он произносит еле слышно, но Кайлу кажется, что каждое слово, отражаясь от стен, обрушивается на него громовой оплеухой.
- Ты сам убийца! – по-детски обиженно выкрикивает Кайл. – Ты убил маму! А убить убийцу – не преступление, а возмездие! – его голос крепнет, но рука не соглашается, пистолет дрожит, но Кайл упрямо не опускает оружия.
- Преступление, - твердо заявляет Горацио.
- Он не убивал, - тихо добавляет Элина, оборачиваясь к Кайлу.
- Как это? – Кайл мотает головой. – Неправда, - возражает он, указывая зажатым в непроизвольно опустившейся руке пистолетом на Кейна. - Он мне сам сказал!
Элина переводит взгляд на Горацио как раз вовремя, чтобы увидеть, как он мягко заваливается набок.
- Папа! – кричит Кайл, бросаясь к нему. Пистолет уже забыт, как и забыто намерение поквитаться с убийцей матери. – Это правда? Ты не убивал? – спрашивает он, становясь рядом с отцом на колени и заглядывая в лицо.
- Пообещай, что ты не станешь убийцей, - говорит Горацио. Его голос едва слышно, но его тон требователен и тверд. – Пообещай, что никогда не убьешь. Даже убийцу матери.
- Но ведь это не ты? – хмурится Кайл. – Ты не убийца?
- Обещай, - улыбается Горацио.
- Хорошо, - шмыгает носом Кайл. – Обещаю. Это не ты?
- Нет, - Горацио закрывает глаза и мысленно возвращается на сутки назад.
Всего лишь сутки назад…
Дверь в квартиру была приоткрыта. Что это – ловушка?
Горацио достал пистолет и тихонько толкнул дверь его стволом. Шаг за шагом, заглядывая за углы, держа пистолет наизготовку, он вошел в комнату, постоял, прислушиваясь, и опустил оружие. На столе в центре комнаты лежала полароидная фотография, Горацио заметил ее сразу, но подходить не торопился. Он и так догадывался, что на ней. Точнее, кто. Но, если он не посмотрит, это ведь ничего не изменит…
Он подошел к столу, взял фотографию в руки. Рэй не выглядел напуганным, скорее удивленным. Интересно, в чем еще солгала ему Джулия? Быть может, Рон вообще не причастен к похищению? Но Рон тут же опроверг эту догадку, появившись из боковой комнаты.
- Пистолет на стол, - потребовал он.
Горацио повернулся, держа пистолет в опущенной руке, и некоторое время глядел так пристально, будто пытался прочитать мысли. Рон, ухмыльнувшись, засунул руки в карманы.
- Нет, ты, конечно, можешь меня арестовать, - издевательски протянул он. – Если найдешь за что… Вот только, - прищелкнул он языком, - боюсь, тогда я могу пропустить время контрольного звонка…
Горацио вслед за Роном перевел взгляд на фотографию Рэя. Да, это хорошая страховка. Так у него связаны руки – не позвонит Рон вовремя и мальчика убьют. Горацио положил пистолет на стол, прижав им фотографию.
- Назад, - коротко бросил Рон, и Кейн послушно сделал несколько шагов назад.
- На что ты рассчитываешь? – серьезно поинтересовался Горацио. – Ты похитил мальчика. Предположим, ты получишь за него выкуп. Но распорядиться им ты не сможешь, - спокойно, без угрозы продолжил он. – Отпусти мальчика, и я не буду преследовать тебя, обещаю.
- Обещаю, - скривившись, передразнил Рон, подходя к столу. Слегка сдвинув пистолет, спрятал фотографию в карман пиджака. – Выговорился? – презрительно бросил он, проверяя магазин в пистолете Кейна.
Горацио не понравился ни тон, ни жест. Похоже, он что-то упустил из виду.
- А теперь послушай меня, - продолжал тем временем Рон. – Я получу за мальчика то, что хочу. Ты сам мне принесешь, да еще и в подарочной упаковке, - он снова усмехнулся. – А вот если ты кого-то захочешь упрятать за похищение, извини, - кривляясь, развел он руками. – Я тут не причем…
Горацио нахмурился. Опустил голову. Неужели?.. Он взглянул на Рона и наткнулся на его откровенно торжествующий взгляд. Джулия…
- Какие у меня гарантии, что ты отпустишь мальчика? – глухо спросил Горацио.
- А зачем он мне? – казалось, вполне искренне удивился Рон. – Против меня он свидетельствовать не будет, - не удержался он от шпильки. – Меня он и не видел.
- Не верь ему, - раздался голос за спиной Горацио.
Джулия, держа пистолет перед собой, обошла Кейна и встала между ним и Роном.
- Отпусти его, - неожиданно сказала она, заставив Рона прищуриться. – Я знаю, что он у тебя. Он будет молчать, клянусь.
Горацио склонил голову набок. Происходило что-то, чего он не понимал.
- Джулия, - осторожно начал он. – Ты чего-то не сказала мне?
- Горацио, - не оборачиваясь к нему, лишь повернув голову, начала Джулия, и у него тревожно сжалось сердце. Что-то явно изменилось с тех пор, как они разговаривали у лаборатории. – Не верь ему, он…
Горацио даже не сразу понял, что раздавшийся выстрел прозвучал в комнате, а не где-то еще. Но Джулия почему-то замолкла на полуслове.
Потом он пытался зажать рану на ее груди. Видел, что она мертва, но все равно пытался.
- Что ты наделал? – Горацио замотал головой. Он обращался к Рону, но смотрел в широко открытые мертвые глаза Джулии. – Зачем? Что ты наделал?
Рон сделал несколько неуверенных шагов. Казалось, он и сам потрясен не меньше. Наклонившись, он подобрал выпавший у Джулии пистолет. Горацио показалось, что он действует на автомате, не осознавая происходящего. Взгляд Рона был прикован к лицу Джулии, и Горацио, не поднимаясь, снова заглянул в ее глаза. В них было удивление. Она не ожидала выстрела. Горацио зажмурился и опустил голову вниз. Это его вина, и только его.
- Это не я наделал, а ты, - вдруг эхом его мыслям зло проговорил Рон.
Горацио успел поднять на него глаза, и боль в плече отбросила его назад. Он с недоумением посмотрел на свою правую руку, отняв на мгновение ее от плеча. Кровь.
Теперь обе его руки были в крови. Левая – в крови Джулии, правая – в своей.
Рон же стоял перед ним с пистолетами в обеих руках. В правой – пистолет Джулии, в левой – его.
- И что теперь? – с неожиданным спокойствием спросил Горацио.
Рон скривился, будто этот спокойный тон горечью осел у него во рту. Казалось, он сейчас плюнет в Кейна. Но вместо этого Рон вдруг улыбнулся. Тщательно протер оба пистолета, вложил пистолет Джулии ей же в руку, и перешагнул через ее тело так равнодушно, будто это и не человек вовсе.
- Что теперь? – переспросил он, вздергивая Кейна на ноги. – Сделка остается в силе. Я встречу тебя при выходе из больницы, - многообещающе заглянул он в глаза Горацио. – А здесь меня не было, понял?
Горацио улыбнулся. Глупо.
- И не думай, что я не узнаю, что ты проговорился, - притянув его к себе, прошипел Рон. – У меня есть человек в твоем окружении, - он отбросил Кейна от себя, и от удара о стену у Горацио потемнело в глазах…


- Папа, - голос Кайла доносится откуда-то издалека.
Кайл приподнимает его и кладет его голову к себе на колени. Горацио чувствует, как мальчик дрожит от холода. Странно, почему ему самому совсем не холодно?
- Нужно вызвать помощь, - говорит Кайл.
- Горацио, - это голос Элины. – Горацио, открой глаза.
А разве они закрыты? Это просто вокруг темно.
- Папа, пожалуйста, - в голосе Кайла слышатся слезы.
Горацио открывает глаза и встречается взглядом с Элиной.
- Не засыпай, - она протягивает руку и отводит с его лица прядь мокрых волос, прилипшую ко лбу. – Подожди, не засыпай, - повторяет она, пытаясь улыбнуться.
- Хорошо, - хрипло говорит он, и как ни странно, сам звук его голоса разом успокаивает и Кайла, и Элину.
- Нужно вызвать помощь, - уже тверже повторяет Кайл.
- Да, нужно выбираться, - кивает Элина. – А где Рэй? – вдруг вскидывается она, с тревогой оглядываясь на открытую камеру.
- Он выбрался через ход… - Кайл закусывает губу. Не уследил!
Но Элина облегченно вздыхает, понимая, что Рэй не утонул. Но как его теперь найти? Она легонько треплет Кайла по плечу, мол, не расстраивайся, и Кайл отвечает ей быстрой улыбкой. И тут же замирает, прислушиваясь. Кто-то спускается по лестнице. Прежде, чем Элина нашаривает брошенный Кайлом пистолет, у входа появляется темная фигура, но не успевают они сообразить, что это явно не взрослый мужчина, как Рэй уже бросается к ним.
- Мама, - утыкаясь в плечо Элины, шепчет он, и тут же отстраняется, застеснявшись своей сентиментальности.
- Дядя Горацио, что с тобой? – тревожно спрашивает Рэй, и все обращают внимание, что тот снова закрыл глаза.
- Я не сплю, - бормочет Кейн, но уже сам понимает, что это неправда.
Нужно сесть. Он приподнимается, Кайл помогает ему прислониться к стене. Стена холодная, но так легче держать глаза открытыми.
- Нужно выбираться отсюда, - повторяет Элина, и Горацио понимает, что без его распоряжения она не уйдет.
- Забирай мальчиков и уходи, - говорит он, и добавляет, прежде чем кто-либо успевает возразить. – Возвращайся с подмогой.
- Я останусь с тобой, - говорит Кайл, и по спокойствию его тона все сразу понимают, что возражения бесполезны.
- Кейн, - пожимая плечами и возводя глаза к небу, страдальческим тоном резюмирует Элина. Кайл заливается краской, кидает смущенный взгляд на отца, потом упрямый – на Элину, и она вспоминает, что, действительно, фамилия у мальчика другая. Элина тепло и иронично улыбается. «А что это меняет?» - говорит Кайлу ее улыбка.
- Мы вернемся. Скоро. Потерпи, - говорит она, ласково проводя рукой по щеке Горацио. – Не спи, хорошо? – он слабо улыбается в ответ.
Элина наконец находит свой многострадальный пистолет и вкладывает его в руку Горацио – так будет спокойней.
- Рэй, - она кивает Кайлу, подталкивая сына к выходу.


- Пап, - трогает Кайл его за плечо несколько минут спустя. – Похоже, они возвращаются.
Горацио вслушивается, и сон моментально слетает. Шаги с другой стороны, и не похожи на цоканье шпилек. Мужчина. Видимо, Кайл тоже осознает свою ошибку. Метнувшись, он хватает фонарик, и помогает Горацио подняться на ноги.
На лестнице они падают. Потом еще раз. Потом сворачивают в первый попавшийся коридор. Еще раз свернув, Горацио медленно оседает, цепляясь за стену, и Кайл с трудом удерживает его в сидячем положении. Он садится рядом и прислушивается. Сперва он ничего не слышит из-за их собственного прерывистого дыхания, но вот они немного отдышались, а вокруг по-прежнему стоит тишина. Кажется, погони не последует. Кайлу невдомек, что их мокрые следы предательски-отчетливо видны на полу.
Горацио с трудом переводит дыхание, сидеть невыносимо трудно, не засыпать еще трудней. Но вот что-то в комнате цепляет его взгляд, и сон снова мгновенно слетает.
- Кайл, посвети туда, - просит он, настороженно вглядываясь в темноту.
Кайл выполняет его просьбу и из груди Горацио вырывается стон – лучше бы он ошибся!
- Это бомба? – подозрительно спрашивает Кайл.
- Да, - кивает Горацио. Интересно, сколько смертей еще припасено Роном для него? Нужно отправить отсюда Кайла, немедленно! Но эта мысль разбивается о подозрительный взгляд мальчика. Не уйдет. Особенно после того, что случилось сегодня, - не уйдет.
- Помоги, - кивает Горацио. – Я работал сапером, - он невольно улыбается, заметив смешанное чувство гордости и уважения, появившееся в глазах сына. А как же – сапер! Опасность, взрывы!
- Она не активирована, - с облегчением сообщает он. А вот то, что это не так уж и хорошо, говорить не стоит. Бомба с взведенным таймером куда предсказуемее дистанционно управляемой. – Мне понадобятся инструменты, - говорит Горацио. – И скажи Элине, чтобы вызвала саперов, на всякий случай.
Видимо, ему удалось выдержать тон, потому что Кайл, секунду посомневавшись, кивает.
- Я быстро, - говорит он, усаживая Горацио у стены. – Я мигом.
Хорошо, что он не оглянулся! Если бы он увидел его глаза… Нет у него сейчас сил сдерживать чувства. Он поднимает пистолет и тут же опускает – нет, Кайл еще не успел отбежать достаточно далеко.


- Инструменты! – выпалил Кайл, подбегая к машине.
- Какие инструменты? – успела удивиться Элина, прежде чем земля дрогнула от мощного взрыва.



Глава 13.


А будет так: снаружи ветер,
урчит насытившийся Зверь…
Но нет меня на этом свете…
Где я теперь?
(из произведения Б. Акунина)


Потолок. Белый.
Перед глазами все плывет. «Наверное, потерял много крови», - решил он. Скосил глаза – на плече чистая повязка. Казенное одеяло. Капельница.
Больница. Он закрыл глаза. Все в порядке, он в больнице.
«Странно», - пробилась сквозь дремоту мысль. – «Неужели Рон отвез меня в больницу? Зачем ему? Или все это был бред? И я просто потерял сознание?»


Шаги Кайла затихают вдали. Он поднимает пистолет и тут же опускает – нет, Кайл еще не успел отойти достаточно далеко. Кто знает, какова мощность заряда? Нужно выждать, чтобы наверняка. Но как рассчитать время?
Горацио пытается припомнить, как далеко от входа находится камера, и прикинуть, как далеко от камеры успели уйти они, но вскоре сдается.
Пора? А если нет, а если мальчик не успел еще выйти, он вызовет взрыв, и Кайл погибнет. Но если он прождет слишком долго, Кайл может и вернуться. Главное, не потерять сознание, не позволить слабости и боли взять верх. Рон уже наверняка обнаружил, что его смертельная ловушка пуста, значит, команда на подрыв может прийти в любой момент. Если бы у него были силы хотя бы попытаться обезвредить бомбу… Но глаза закрываются сами собой.
Горацио резко вскидывается. Он почти уснул! Сколько прошло времени? «Пора», - решает он и снова поднимает пистолет, пытаясь усилием воли сфокусировать зрение на корпусе бомбы. Но выстрелить не успевает – появившаяся в дверях темная фигура ловко вышибает у него из рук пистолет ударом ноги.
Горацио заваливается набок и погружается в темноту.


Но ведь было и потом…
Был взрыв. Земля ушла из-под ног, и он упал бы, если бы стоял сам. Но, человек, удерживающий его на ногах, устоял, и снова заставил его поднять голову. «Смотри!» - прошептал Рон ему на ухо, прижимая пистолет к виску. – «Смотри!»
Горацио смотрел. На белое лицо Элины, судорожно глотающей воздух, будто ее внезапно выкинуло в вакуум. На упавшего на колени Кайла, бессильно бьющего кулаком по земле. На стиснувшего зубы, отчаянно пытающегося сдержать слезы Рэя. На рацию, вывалившуюся из руки Келли, даже не заметившей этого.
Он не мог допустить, чтобы им было так плохо. Как бы ни было мало сил, он рванулся всем телом, вцепляясь скованными руками в удерживающую его за горло руку.
- Но-но-но, - поцокал языком Рон. – Без глупостей! Один звук, - он отвел пистолет от его виска и указал стволом, - и ты можешь выбирать, - ствол нацелился на закрывшего лицо руками Кайла, - кто из них умрет первым…


Крышка багажника захлопнулась, отделяя его от дорогих ему людей не менее надежно, чем крышка гроба.
Или этого не было?


Он снова открыл глаза. А ведь палата слишком большая какая-то. И потолок местами облез. Горацио повернул голову и замер.
На стене была старая, местами отвалившаяся мозаика, изображающая гуляющих по мелководью цапель. А еще стена была густо покрыта разнообразными рисунками и надписями, большей частью неприличными.
Горацио закрыл и снова открыл глаза. Если это была галлюцинация, то очень назойливая и слишком отчетливая к тому же. Но самое неприятное открытие его ожидало, когда он попытался приподняться, чтобы рассмотреть, где же он находится, и не смог из-за впившихся в тело ремней. Горацио попробовал пошевелиться – привязан по всем правилам: руки, ноги, ремни на груди, на поясе, над коленями… И как он сразу не почувствовал?
Да что, черт возьми, происходит? С какой стати его привязывать, как психа? Поскольку никто не спешил его просветить, Горацио решил проверить крепость ремней. После нескольких рывков пришлось закрыть глаза и передохнуть. Выждав, пока восстановится дыхание, он попытался вытащить правую руку из ременной петли, охватывающей запястье. Бесполезно. Ремни были затянуты настолько туго, что при малейшем движении врезались в кожу. Да что ж это такое?! В бессильной ярости Горацио рванулся всем телом, что, впрочем, не принесло ему ничего, кроме приступа боли, заставившего задохнуться.
Зато на него наконец-то обратили внимание.
- Эти ремни выдержат и здорового парня с комплекцией раза в два побольше твоей, - флегматично сообщили откуда-то сзади.
Горацио вывернулся, запрокидывая голову, но не смог рассмотреть того, кто говорил. Впрочем, тот не замедлил подойти. Горацио изумленно приподнял брови, получив возможность рассмотреть собеседника. До сих пор он думал, что подобные великаны встречаются лишь в кино, да и там столь подавляющее впечатление достигается за счет спецэффектов. Этот верзила был одет в серую униформу санитара, даже пришитая бирочка с именем на груди имелась.
- Джерри? - с затаенной иронией переспросил Горацио. Бедняга Том, которому попадется такой «мышонок».
- Скорее его кузен, - усмехнулся верзила, явно довольный произведенным эффектом.
Горацио вгляделся в лицо Джерри, и улыбаться ему расхотелось. Вряд ли этого человека можно было отнести в разряд «добрых великанов», тут скорее просилось слово «людоед».
- Джерри, зачем все это? – Горацио взглядом указал на скрытые под одеялом ремни.
- Видишь ли, - пожал плечами Джерри, снова отходя куда-то в сторону, так что Горацио пришлось задирать голову, чтобы проследить за ним взглядом. – Я – крупный специалист по содержанию в неволе опасных людей, - возвращаясь с подносом, пояснил он с ухмылкой. – Я достаточно поработал в тюрьмах и психбольницах, чтобы кое-чему научиться.
- Вряд ли я сейчас представляю опасность, - поморщился Горацио. Словно в подтверждение, плечо начало наливаться все усиливающейся пульсирующей болью.
Резкий толчок, с которым приподнялась верхняя часть кровати, заставил его прикусить губу. – Зачем это? – спросил он, кивая на поднос.
- Моя обязанность – сделать так, чтобы ты не сбежал и не умер, - пояснил Джерри. – Раньше времени, - добавил он после многозначительной паузы. – А для этого тебе нужно поесть.
- Хорошо, - настороженно произнес Горацио, видя, что Джерри взял в руки тарелку с какой-то кашей и ложку. Он что, его кормить собирается?!
- Разумеется, - видимо, прочитав этот вопрос в его глазах, подтвердил Джерри, с любопытством ожидая реакции.
- Но зачем? – искренне удивился Горацио. – Освободи мне руку, - попросил он.
- Нет, - невозмутимо отказал Джерри, с затаенным удовольствием наблюдая за лицом пленника.
- Ну, ты же не будешь все время держать меня привязанным? – осторожно спросил Кейн, стараясь подавить нарастающую панику.
- Почему нет? – пожал плечами Джерри. – Это единственное средство гарантировать, что ты не сбежишь. Я таких как ты повидал довольно много, пока сможешь шевелиться – будешь пытаться.
- Ну, тебе придется выводить меня в туалет, например, - попытался найти аргументы в свою пользу Горацио.
Джерри с неожиданно довольной улыбкой отставил тарелку и наклонился. Кейн понял, что он достанет, раньше, чем Джерри выпрямился. Да, он действительно хорошо подготовился. Не оставил ни единого шанса. Горацио закрыл глаза и отвернулся, сдерживая дрожь. Похоже, он очень крепко влип.
- Открой глаза, - потребовал Джерри.
- А то что? – почти машинально огрызнулся Горацио.
- Ну, - с притворным вздохом сожаления ответил Джерри. – Придется мне до конца объяснить тебе правила игры, - его тон стал жестким, без намека на снисходительность. – Ты делаешь то, что я говорю. Без вариантов. Попытаешься сопротивляться, - он выделил «попытаешься» тоном, подчеркивая, что Кейн может лишь попытаться, и эти попытки заранее обречены на неудачу. – Будешь наказан.
- Будешь бить? – хмыкнул Горацио, не открывая глаз.
- Ну зачем же, - фальшиво-ласково протянул Джерри, откидывая одеяло и оголяя его до пояса. – Повернись ко мне и открой глаза, - жестко скомандовал он. Горацио медлил. – Если ты еще не понял, - вкрадчиво сказал Джерри. – Одежды на тебе нет, - он сделал многозначительную паузу. – Так что решай быстрее…
Когда Джерри снова взялся за одеяло с явным намерением снять его совсем, Горацио повернулся и в упор взглянул на него.
- Зачем ты это делаешь? – тихо спросил он. – Ты что-то имеешь против меня лично?
- Я знаю, что ты коп, - глухо сказал Джерри. – А у меня к вам есть небольшой счет.
Глаза Джерри остекленели, и Горацио понял, что счет не такой уж и маленький. Скорее всего, чья-то смерть.
- Мой сын, он пошел в меня ростом, - отрывисто бросил Джерри. – И тот коп, что убил его… Возможно, он просто испугался. Но он все равно должен был быть наказан. А мне сказали, - кулаки Джерри сжались. – Мне сказали, что он убил его случайно. И ответственности не понесет. Несчастный случай.
- Мне жаль, - искренне сказал Горацио. – Но причем здесь я?
- А причем был мой сын? – зло отрезал Джерри. – Пусть тебя утешит то, что ты случайно понесешь наказание за того копа! Хватит болтовни, открывай рот, - резко добавил он, снова взяв в руки тарелку.
Закончив кормление – Горацио даже не пытался больше сопротивляться, послушно открывал рот, не отворачивался, не закрывал глаза – Джерри вытер ему рот салфеткой, и лишь когда он отошел, Горацио обессиленно прикрыл глаза. Ему было холодно, плечо болело все сильнее, дергающей, пульсирующей болью, и такой же пульсирующей болью отдавалась в голове мысль о том, что он ничего не может сделать. Абсолютно ничего. Если не сбежать, так хотя бы успокоить тех, кто сейчас страдает оттого, что считает его мертвым. Даже этого он не сможет.
Должно быть, он задремал, поскольку заметил, что Джерри вернулся, лишь когда тот вернул кровать в горизонтальное положение. Но Джерри не проявил ни малейшего недовольства, хотя и понял, что Кейн проснулся, а глаза не открыл. Ему почему-то перестало доставлять удовольствие унижение пленника. Может, потому, что тот подчинился? А когда человек добровольно принимает наказание, это совсем не то?
Во всяком случае, заметив, как Горацио вздрогнул и закусил губу от толчка, Джерри взял из аптечки шприц и ввел через капельницу какое-то лекарство. Вероятно, это был морфий, так как вскоре лицо Кейна расслабилось, а дыхание стало глубже. Только тогда Джерри поменял пропитавшуюся кровью повязку – Горацио напрягся, но боль была вполне терпимой – снова накрыл его одеялом и отошел, предоставив возможность погрузиться в забытье.



Глава 14.

Не потому ли мы люди, что плакать умеем,
И не казаться при этом смешными…
Гийом Аполлинер


Рев стоит на трибунах, а тело одеревенело под тяжелыми рыцарскими доспехами, и вот уже вражеское копье вонзается в плечо, сбрасывая его на землю…
Море, разогретое солнцем до того, что вода обжигает кожу, и непонятно, как это рыбы до сих пор не сварились. Нечем дышать, и он рвется на поверхность, но обезумевшие от жары рыбы бросаются, будто стая одичавших собак, впиваясь в руки, в ноги, в плечо… Откуда у рыб такие острые зубы, чтобы так беспощадно терзать его плоть?..


Джерри бросил сумку с вещами в угол и толкнул в плечо дремлющего охранника.
- Просыпайся, - недовольно сказал он. – Днем отоспаться не мог? Ты здесь, чтобы караулить этого, - Джерри кивнул в сторону кровати, - по ночам.
- Да куда он денется? - пробурчал Стив. – Подергался маленько и затих. Как дома?
Джерри глянул исподлобья так, что Стив шарахнулся.
- А, ну да, - торопливо забормотал он. – Извини, из головы вылетело… Пойду умоюсь, - парню явно не терпелось убраться из комнаты.
Джерри проводил его мрачным взглядом. Он был недоволен таким напарником, наверняка тот просто-напросто проспал всю ночь, но другого варианта не было. Джим погиб. Проклятые копы! Джерри покосился в сторону кровати, но подходить не стал. Не было у него желания мучить этого копа. Да и смысла не было. Когда он сопротивлялся – вот тогда был и смысл и удовольствие. Джерри знал – рано или поздно все ломаются и подчиняются его воле. Здоровые мужики начинали реветь как пятилетние девочки после воспитательных мер Джерри. И физическое насилие тут было ни при чем. Но таких, как этот коп, ему еще не попадалось. Подчинился, но не сломался. Принял на себя чужую вину, сделал вид, что заслужил это наказание, и подчинился. Что ж, тем интереснее. Посмотрим, сколько он выдержит эту роль.
- Подъем! – весело сказал Джерри, подходя к кровати с подносом. – Открывай глаза, завтрак в постель.
Кейн послушно открыл глаза. Джерри чуть не присвистнул – такие они были опухшие и мутные. «Он что, плакал всю ночь, что ли?» - недоуменно нахмурился Джерри, поднося ложку к губам Горацио. Тот помедлил, будто не понимая, что от него требуется, но потом все же открыл рот. Джерри насторожился – это что за выкрутасы? Горацио с усилием сглотнул, закашлялся, и затих, уронив голову набок и закрыв глаза.
- Ну что, начинаем сначала? – недобро прищурившись, поинтересовался Джерри. – Открывай глаза.
Веки Горацио чуть приподнялись, и тут же снова сомкнулись. Он хрипло вздохнул и перекатил голову, отворачиваясь от Джерри.
- А мне казалось, ты усвоил урок, - пожал плечами Джерри, отставляя тарелку. Откинул одеяло, неодобрительно покачал головой, заметив красные полосы от ремня. «Видно, всю ночь пытался вырваться, не получилось, решил разжалобить», - поморщился он.
Горацио вновь повернул голову к Джерри. «Ага», - удовлетворенно подумал тот. Но Кейн не открыл глаза, а дернулся, натягивая ремни. Его начинало трясти, дыхание стало частым и прерывистым. Он снова дернулся и заметался из стороны в сторону. Джерри озабоченно нахмурился – что-то слишком правдоподобно для симуляции. Он пощупал одеяло. Оно было мокрым от пота, как и простынь, и подушка. Почему-то только теперь Джерри заметил, что волосы надо лбом Кейна слиплись и потемнели. И как он сразу не заметил столь явные признаки жара?
Хриплый стон, вырвавшийся у Горацио, едва Джерри коснулся плеча, чтобы поменять повязку, послужил для него окончательным подтверждением – это не симуляция. Да и вид раны ему не понравился. Похоже, начиналось воспаление.
- Чего это с ним? – спросил вернувшийся Стив, видя, что Джерри набирает в шприц лекарства.
- Наверное, инфекция попала в рану, - пожал плечами Джерри.
Сделав укол, он взял полотенце, вытер лицо и грудь Кейна и снова укрыл его одеялом. Теперь, когда пленнику явно нездоровилось, Джерри действовал с профессионализмом опытного медбрата, а не бывалого надсмотрщика. Он взглянул на притихшего Кейна – метаться тот перестал, теперь его губы что-то беззвучно шептали.
- В больницу бы его надо, - задумчиво проговорил он.
- Да ты чего?! – возмутился Стив. – Копа пожалел?
- Так помрет ведь, - флегматично откликнулся Джерри, собирая бинты.
- Ну, до вечера авось не помрет, а там босс приедет, - передернул плечами Стив. – У него какие-то планы.
- Да помню я, - поморщился Джерри.
И в самом деле, чего это он расчувствовался? Копу плохо? А Джерри хорошо было? А жене каково?


К вечеру лихорадка немного спала. Горацио приходил в себя, обводил помещение мутным взглядом и снова впадал в беспокойное забытье. Джерри вытирал ему лицо, колол лекарства, менял повязки на плече и хмурился все больше.
- Что? Инфекция? – переспросил Рон, когда Джерри доложил ему о состоянии пленника. – И сколько он протянет?
- Если не отвезти в больницу, - Рон скривился, мол, вот еще, - сутки, может двое, - Джерри старательно сохранял безразличный вид.
- Вполне хватит, - фыркнул Рон.
- Может начаться заражение крови, - пожал плечами Джерри, мол, мое дело маленькое – предупредить. – Надо бы почистить рану. У меня для этого ничего нет.
- Почистить? – внезапно разозлился Рон. Потом так же внезапно успокоившись, хлопнул Джерри по плечу и добавил. – Почистим!
Тон Джерри не понравился, но он кивнул и отошел. На убийство копа он не подписывался, но вроде речь только об обмене шла. Копа – на улику. Вон и камеру Рон привез, не иначе записывать пленку, как доказательство, что коп еще жив, и свои требования. Джерри решил, что в кадре ему светиться ни к чему, и вышел из комнаты.
Обратно он вернулся, услышав дикий вопль, перешедший в хрип и захлебнувшийся кашлем. Джерри изумился даже, что раненый, обессиленный человек может так орать. Что они с ним такое сделали? Тихонько войдя в комнату, Джерри изумился еще больше – Кейн судорожно глотал воздух, захлебываясь слезами и дрожа всем телом. Стив навел камеру на его лицо, которое Рон развернул, грубо ухватив Горацио за волосы и подбородок.
- И запомни, - оттолкнув голову Кейна, заговорил Рон в камеру. – С десяти часов завтрашнего утра пойдет отсчет. Если ты не ответишь на звонок, или не раздобудешь настоящий пистолет, или снова осмелишься подсунуть мне фальшивку, - Рон почти уткнулся лицом в камеру. «Да он сумасшедший!» - мелькнула мысль у Джерри при взгляде на его перекошенное лицо. – Тогда, - Рон широко улыбнулся, - мы повторим процедуру, - он показал рукой чуть в сторону.
Джерри увидел небольшую жаровню – и откуда Рон ее выкопал? – и железный прут с набалдашником на конце, разогретый до красноты. Выглядело это, как в фильме ужасов – устрашающе и нереально. Но так кричать… Увидев, что повязка с плеча Кейна снята, и вместо раны там красуется свежий глубокий ожог, Джерри утвердился в мысли, что у Рона съехала крыша.
Уже не заботясь о том, попадет он в кадр или нет, Джерри профессиональным неслышным шагом подошел к кровати. Кейн был в сознании. Крепко зажмурившись, закусив губу и отвернувшись от камеры, он напрягся всем телом, будто надеясь, что боль от впившихся ремней заглушит боль в обожженном плече. Джерри взглянул на его мокрое от пота и слез лицо и поморщился. Как грубо и глупо. Введя через капельницу дозу морфия, он вытер лицо Горацио, наблюдая за действием лекарства. Дрожь постепенно утихла, Кейн расслабился, но лицо все еще оставалось очень бледным, а дыхание – частым и прерывистым.
Рон закончил свой монолог перед камерой, жестом велел Стиву выключить ее и повернулся к пленнику.
- Какого черта! – завопил он, отталкивая ногой жаровню. – Какого черта ты делаешь?! – у Джерри возникло впечатление, что Рон сейчас повторит издевательство, лишь бы привести Кейна в прежнее состояние – так перекосило его лицо, но Рон всего лишь наклонился и рванул капельницу, выдирая ее из вены.
- Не даю ему умереть раньше времени, - спокойно ответил Джерри. Спокойствие всегда было его главным инструментом в беседах с сумасшедшими. – Ты для этого меня нанял.
- То есть, - хмыкнул Рон, швыряя капельницу на пол и подозрительно глядя на Джерри. – Лейтенант не успел еще снискать твое расположение и сочувствие?
- А он лейтенант? – скучно поинтересовался Джерри, поднимая капельницу и отправляя ее в мусор.
- Ты хочешь сказать, что не знаешь знаменитого Горацио Кейна? - теперь в голосе Рона было больше ехидства, чем подозрительности. Он с насмешкой взглянул в сторону Горацио, и Джерри окончательно утвердился в мысли о его неадекватности. Неужели он искренне полагает, что парня, которого он только что чуть не убил, прижигая ему рану, заденет, что один из жителей огромного города не знает его в лицо?
- А должен? – безразлично ответил Джерри, направляясь к лежанке в углу и всем своим видом показывая, что собирается отдохнуть и дела ему нет до того, кто таков его пленник.
Рон усмехнулся и снова подошел к Кейну.
- Что ж, - елейным голоском начал он. – Завтра увидишься со своей ненаглядной. Ненадолго, - увидев, как Горацио стиснул зубы, Рон радостно рассмеялся. – Спокойной ночи, - добавил он, хлопая Кейна по плечу, заставив его вскрикнуть и рвануться в путах. Довольный собой, Рон подхватил камеру и вышел.


Стоило ему удалиться, Джерри подошел к Горацио.
- Ну что, живой? – сочувственно спросил он.
Но Горацио было не до интонаций. Для него вопрос прозвучал злорадной издевкой. Рон передаст пленку Элине. Узнав, что он еще жив, Элина очертя голову ринется в ловушку, в этом Горацио не сомневался. Он почти с ненавистью посмотрел на Джерри – если бы тот не дал ему обезболивающее, может быть, он был бы уже мертв, и Элина была бы в безопасности, Рону нечем было бы шантажировать ее. А его смерть она и так сейчас переживает, осталось лишь свести ее заблуждение с реальностью.
Убедившись, что ответа он не дождется, Джерри принес поднос с едой, решив воспользоваться случаем и накормить пленника, пока он в сознании. Но тут его ждал сюрприз – Горацио решил взбунтоваться.
- Давай поешь, - вполне миролюбиво сказал Джерри, усаживаясь рядом с кроватью.
Горацио отвернулся и закрыл глаза.
- Не начинай, - с ласковым упреком, будто маленькому ребенку, сказал Джерри, даже и не думая сердиться.
Кейн никак не отреагировал. Джерри заметил внимательный взгляд вернувшегося Стива. Похоже, пока он провожал Рона, тот поделился своими подозрениями и приказал приглядывать за Джерри, так что излишняя мягкость могла быть истолкована превратно.
- Ну что, снять с тебя одеяло? – с легкой угрозой в голосе спросил Джерри.
- Да делай что хочешь! – неожиданно отозвался Кейн, и по его тону Джерри понял, что ему сейчас действительно все равно, более того, он рад, что ему удалось так легко добиться наказания. – Ну же! Давай! – еще более неожиданно пошел на открытый конфликт Горацио, но опыт Джерри помог ему безошибочно распознать в его голосе нотки истерики. Пленник был в отчаянии и желал смерти. – Давай! – продолжал истерить Кейн, подкрепляя свое неповиновение попытками порвать удерживающие его ремни.
Джерри слегка растерялся. Горацио бился в удерживающих его ремнях с такой силой, что на запястьях выступила кровь. Понятно было, что надолго его не хватит, но нужно было прекратить это самоистязание, если, конечно, ставить себе целью сохранить ему жизнь.
- Да раздень ты его, раз так просит, - ехидно подал голос Стив.
Джерри проигнорировал совет. Это тоже был верный путь к самоубийству. Понимал Горацио это, или нет, - неизвестно, но вот Джерри понимал очень хорошо: раздетый, он замерзнет, в таком состоянии хватит пары часов, чтобы умереть. Нужно было что-то решать – Кейн уже взмок от боли и слабости, но успокаиваться не собирался.
- Ну что ж, ты сам напросился, - недобро бросил Джерри, но вместо того, чтобы пойти на поводу у пленника, он наполнил шприц. Сдернув одеяло, Джерри быстро мазнул ваткой со спиртом, привычно придержал дернувшегося пациента и ловко всадил иглу в ягодицу. Возможно, он не рассчитал дозу, потому что лекарство подействовало моментально и очень эффективно – глаза Горацио закатились, приподнятая голова безвольно упала на подушку и все тело обмякло. Джерри удовлетворенно кивнул, протер его полотенцем и небрежно набросил сверху одеяло.
С интересом наблюдавший за попыткой бунта Стив довольно присвистнул.
- Сдох? – с усмешкой приподнял он брови, глядя на запрокинутое лицо Горацио.
Джерри тоже обратил внимание, что Кейн стал уж слишком бледен. Скорее всего, доза препарата была все же слишком большой. Стараясь не выказывать тревоги, Джерри нащупал пульс на горле. Пятьдесят два удара в минуту. Черт, переоценил состояние парня.
- Нет пока, - небрежно бросил Джерри, отходя от Горацио. Теперь уж ничем не поможешь. – Тебе принести чего? – оборачиваясь на пороге, спросил он Стива.


Элина подняла голову и посмотрела на часы – первый час ночи. Она перевела взгляд на разобранную постель и снова уронила голову на руки. Какая разница? Завтра похороны, траурные звуки волынки, американский флаг, салют… И пустой гроб. И даже не поцеловать его на прощанье… Не коснуться ни рук, ни волос… Всего этого просто больше нет. Его нет.
Почему-то эти простые и страшные слова не уживались у нее в голове. Если бы она увидела его тело… Или не знала точно, что он был там, рядом с этой треклятой бомбой. Тогда можно было бы лелеять безумную надежду, что ему как-то удалось спастись… Он был там. И Элина понимала, что он никак не мог успеть выйти. И теперь его нет. А она его так и не поцеловала. А теперь и не сможет…
Одни и те же мысли, как заезженная пластинка, крутились у нее в голове. И Элине казалось, что теперь так будет всегда. Захотелось пить. Она встала и как сомнамбула направилась в кухню.
Кайла она заметила, только когда включила свет. Мальчик сделал торопливое движение, будто умываясь, и Элина поняла, что он стирает слезы. Счастливый. Он еще может плакать.
- Не спится? – спросила она.
- Я вам помешал? – торопливо поднимаясь, переполошился Кайл.
- Нет, что ты, - Элина улыбнулась бы, если б могла.
Кайл недоверчиво взглянул на нее, будто проверяя, действительно не помешал или она из вежливости так говорит. А у Элины новым приступом боли скрутило сердце. Господи, как он похож на него иногда! И какой идиот придумал, что это приносит облегчение? Что за глупость? Ведь каждый раз при взгляде на Кайла, улавливая знакомые черты, она снова и снова понимает, что Горацио больше нет. Надеяться больше не на что. Он никогда не придет сюда, никогда не взглянет вот так, снизу вверх, сдвинув домиком брови, как смотрит сейчас его сын. Элина понимала, что не сможет отпустить мальчика от себя, но пока его присутствие доставляло лишь боль.
Она так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу расслышала звонок в дверь.
- Звонили? – переспросила она Кайла, бросив взгляд на часы.
- Да, - настороженно кивнул мальчик, отставляя стакан с газировкой. – Давайте лучше я открою, - предложил он.
Элина покачала головой, внутренне улыбнувшись. Лицо еще не обрело снова способность улыбаться.
- И все-таки я пойду с вами, - немного стесняясь своей настойчивости, заявил Кайл.
- Ладно, - кивнула Элина. Он даже сам не подозревает, насколько похож на отца. И не только внешне.
За дверью уже никого не было, зато лежал какой-то пакет.
- Посылка, - пожала плечами Элина.
Кайл окончательно смутился и, кивнув, вернулся в кухню.
Элина покрутила пакет в руках. Похоже на кассету от видеокамеры. Но почему в такое время, и не подписано? Сердце Элины тревожно забилось. Но она тут же успокоилась. Кайл был здесь, Рэй тоже. Все, что у нее осталось в этой жизни. А все, что она могла потерять, она уже потеряла. Элина прислонилась к косяку, на миг забыв обо всем, снова погружаясь в бесконечный водоворот одних и тех же мыслей. Горацио больше нет…
Она очнулась, когда поняла, что чуть не выпустила из рук кассету. Нужно посмотреть, что на ней.
- Не думала меня еще увидеть, сучка? – будто выплюнул с экрана Рон.
Элина вцепилась помертвевшими пальцами в покрывало. Они слышали, как отъехала машина, но решили, что это кто-то из оставшихся снаружи сообщников Рона.
- Поздравляю со спасением сына, - издевательски продолжал Рон. – Вот только я не получил того, что мне нужно. А ты забыла кое-что…
Камера повернулась, Рон отступил в сторону… Элину затрясло. Мерзавец! Так вот почему в развалинах ничего не нашли – он забрал тело Горацио, лишил их возможности попрощаться с ним!
- А теперь маленький наглядный урок, - лицо Рона снова занимало весь экран, и Элина с трудом сдерживалась, чтобы не запустить в него чем-нибудь. – Чтобы не возиться с этим упрямцем, который наверняка откажется открывать глаза и разговаривать, - Элина стиснула зубы. Он надеется убедить ее, что Горацио жив? – И заодно, чтобы у тебя не возникло мысли снова меня обмануть…
А потом ее сердце остановилось, пульт выпал из ослабевших рук, и этот крик стоял у нее в ушах, стоял, стоял…
Элина почувствовала, как ее встряхнули за плечи. Она моргнула и увидела перед собой лицо Кайла.
- Вам плохо? – спросил мальчик. – Я сейчас принесу воды.
Он метнулся в кухню, а взгляд Элины упал на экран телевизора. Стоп-кадр был ужасен – бледное, искаженное болью лицо Горацио, но пульт лежал слишком далеко…
- Выпейте, - Кайл заслонил от нее экран. Элина сделала глоток, и вдруг поняла – он… жив?!
- Он жив? – прошептала она, с удивлением ощущая влагу на щеках – а ведь ей казалось, еще совсем недавно, что она выплакала все и плакать больше никогда не сможет.
- Мертвый так кричать не сможет, - насупившись, сказал Кайл. Вот у него в глазах больше не было ни слезинки.
Он запустил пленку дальше, убавив звук, и Элина видела, как он стискивает зубы и кулаки. Она осторожно тронула его за руку и Кайл послушно сел рядом. Так им было легче. Разглагольствования Рона они слушали в пол-уха. Оба лишь взглянули на часы – сколько еще до десяти утра. Угроза повторной экзекуции не произвела вообще никакого впечатления. Они понимали, что отдадут все. Если Келли не отдаст им этот злосчастный пистолет добровольно – пойдут на штурм лаборатории.
Пленка закончилась.
- Я должен посмотреть сначала, - глухо сказал Кайл. – Но вам не обязательно это видеть еще раз.
Вместо ответа Элина просто взяла его за руку. Но до самого страшного Кайл не дошел. Когда камера повернулась на Горацио в первый раз – Элина в тот миг не могла думать ни о чем кроме него – Кайл вдруг остановил кадр и подошел к экрану телевизора вплотную. Элина удивилась – что там можно разглядывать, для нее на этом кадре не было ничего, кроме Горацио, которого она в тот момент сочла мертвым. А Кайл вдруг повернулся и снова кинул быстрый взгляд на часы.
- Второй пистолет найдется? – сузив глаза, деловито спросил он.
- Что? – растерялась Элина.
- Я знаю, где это, - сухо пояснил Кайл, ткнув пальцем в угол экрана, где с некоторым трудом, но можно было разглядеть исписанную неприличными словами мозаику с гуляющими по мелководью цаплями. – Это заброшенная психушка к северо-западу от города. Мы были там с ребятами однажды, - он пожал плечами, слегка стесняясь. Видимо, визит был не совсем легальный. И добавил, с неожиданно вернувшимися детскими нотками в голосе. – Я знаю, где держат папу.



Глава 15.


На свете нет ничего закономерней случая


- Эй, Стиви, ложился бы уж по-человечески, - Джерри потряс напарника за плечо. Тот не откликнулся, как сидел, уронив голову на руки, так и продолжал сидеть.
Убедившись, что снотворное действует, Джерри подошел к Кейну. Черт возьми, за все эти годы, прошедшие с момента гибели сына, он еще ни разу так не ошибался. Джерри снова проверил пульс – сорок два удара в минуту. Черт! Но слабость – слабостью, а он должен был очнуться еще час назад. Джерри поменял повязку, наложив свежий слой противоожоговой мази, выкинул старые бинты и снова вернулся к кровати. Внимательно всмотрелся в бледное лицо Кейна и хмыкнул – вот упрямый!
- Лейтенант, - негромко позвал он. Горацио не шелохнулся. – Ладно, перестань, - примирительно сказал Джерри. – Открой глаза, я ж знаю, что ты очнулся, - никакой реакции. – Послушай, Эйч, - ресницы Кейна чуть дрогнули. Раньше Джерри не называл его никак. Обращался безлично. – Если б ты не очнулся еще, так стонал бы, пока я тебя перевязывал, а ты молчал. Открой глаза, - терпеливо продолжал он. – Я хочу с тобой поговорить.
Горацио открыл глаза и без выражения взглянул на Джерри. Он попытался. Его переиграли. Теперь оставалось только ждать. Сил на новую попытку не было, тела он вообще уже не чувствовал. Что еще от него надо этому человеку?
- Послушай, - Джерри протянул руку и погладил его по голове, убирая со лба спутанные волосы, - я хочу помочь. Не хочется колоть тебе снотворное, а мне придется тебя отвязать. Ты можешь пообещать, что не будешь сопротивляться?
На мгновение Горацио захотелось ответить отказом. Пусть колет снотворное – может, это его наконец убьет? С другой стороны, если пообещать, а потом… Глупости, он даже встать сейчас не сможет, а с Джерри ему и подавно не справиться.
Джерри молча наблюдал за этой внутренней борьбой. Ему очень хотелось как-то поторопить Кейна, тому становилось хуже прямо на глазах, губы уже начинали синеть, но Джерри понимал, что только ухудшит ситуацию, пытаясь давить на этого упрямца.
Наконец, Горацио ответил слабым кивком, и Джерри облегченно вздохнул. Можно было приступать. Откинув одеяло, он расстегнул ремни на груди, на поясе и запястьях, ловко протер Кейна влажной губкой, тут же растирая насухо полотенцем. От долгого пребывания в одной позе мышцы затекли и теперь манипуляции Джерри причиняли Горацио мучительную боль, тело сводило судорогами, вызывая непроизвольные жалобные стоны, на которые Джерри, впрочем, не обращал ни малейшего внимания. С ногами было чуть легче, и Горацио даже почти не стонал те несколько минут, когда Джерри занимался ими.
Вынув из-под него мокрую простыню и прикрыв до пояса одеялом, перевернутым сухой стороной, Джерри отошел к столику с медикаментами, не спуская с Кейна настороженного взгляда. Но, похоже, он снова переоценил силы пленника – тот даже не шелохнулся, даже не попытался подтянуть одеяло повыше, хотя ему явно было холодно. Лежал безвольной куклой, и только частое, хриплое дыхание выдавало, что он еще жив.
Еще одно подтверждение Джерри получил, попытавшись поставить Горацио капельницу и не сумев найти на руке вену. Пульс на запястье вообще не прощупывался. Пришлось вводить иглу под ключицу. Джерри нахмурился – неужели он опоздал? Ну уж нет, так просто он не позволит ему умереть! Кейна нужно было как-то согреть. Секунду поразмыслив, Джерри достал из сумки свою запасную одежду.
Осторожно продев ему сначала левую руку в рукав, потом голову в ворот, просунув туда же капельницу, а затем и правую руку в рукав, Джерри оправил футболку, длинную настолько, что Горацио она доставала почти до колена. Казалось, в теле Кейна не осталось костей – настолько податливым оно стало.
Носки тоже оказались велики, штанины пришлось закатывать, как и рукава спортивной куртки, но это была единственная одежда, оказавшаяся в распоряжении Джерри, к тому же теплый спортивный костюм, пусть и слишком большой, был лучше чем мокрая и грязная одежда Горацио, до сих пор валявшаяся в углу, и точно лучше, чем ничего.
Эффект сказался незамедлительно – Горацио приоткрыл глаза, слабо шевельнулся, глубоко вздохнул, и перекатился на правый бок, сворачиваясь в комок, прижав к груди скрещенные руки и подтянув колени к животу. Видимо, движение вышло непроизвольно, потому что он тут же покосился на Джерри – не будет ли это сочтено неповиновением. Джерри лишь хмыкнул, радуясь, что Кейн подал хоть какие-то признаки жизни, и, приподняв ему голову, подсунул под нее подушку.
- Джерри, - у Горацио заплетался язык и закрывались глаза, но он все же не мог не спросить. – Джерри, почему ты это делаешь?
Джерри снова хмыкнул, укутывая его одеялом. Любопытство проснулось? Значит, не все так безнадежно.
- Тебе правда это сейчас интересно? – саркастично переспросил он, отходя к своей лежанке.
Джерри был не прав, Горацио действительно было интересно, но стоило ему слегка согреться, тут же захотелось спать с такой силой, что сопротивляться он просто не мог. Поэтому, хотя Джерри вернулся буквально через секунду, Горацио к тому времени уже крепко спал, уткнувшись лицом в подушку. Джерри укрыл его вторым одеялом, снятым со своей постели, проверил, как держится капельница, пригладил спутанные волосы, снова упавшие на лицо. Немного постоял, наблюдая, как с лица Кейна исчезает нехороший синюшный оттенок, уступая место обычной бледности. Так-то лучше. К утру лейтенант будет уже вполне транспортабелен.


Джерри стоял у окна и размышлял о случайностях. Похоже, он сам вырыл себе яму. Тогда, сразу после смерти Питера, ему показалось все таким логичным. Раз копы считают, что это вышло случайно, а потому не заслуживает наказания, так и Джерри отплатит им той же монетой. Случайно попавшиеся ему в руки копы получат по заслугам. И даже когда судьба ясно дала ему понять, что это неправильно, он не остановился. Вновь прозвучавшее слово «случайно» лишь ожесточило его. И что в итоге? В итоге он, Джерри, собственными руками чуть не отправил на тот свет человека, который меньше всего этого заслуживал. А точнее, совсем не заслуживал, пусть и единственный изо всех копов. Простить всех Джерри так и не мог, но именно этому копу он зла никак не желал. Надо ж было попасться именно ему!
Джерри глянул через проем в соседнюю комнату. Все было тихо. Стив проспит всю ночь, Джерри подмешал ему приличную дозу снотворного, чтобы тот не путался под ногами. Лейтенант тоже спит – досталось ему, конечно, но ничего, к утру можно будет его отправить в больницу, не опасаясь, что умрет по дороге. А вот что Джерри делать дальше? Как теперь жить? Ведь теперь он заслуживает наказания, и, по его собственному убеждению, неважно, что все это вышло случайно…
Свет фар подъехавшей машины вывел Джерри из меланхолии, заставив лихорадочно заметаться мысли. Рона он ждал только утром, а никак не сейчас. Что он тут забыл? Да еще и пьяный, судя по походке, успел где-то надраться. Джерри вышел в соседнюю комнату и остановился. Ну хорошо, Стива он переложит на постель, вроде как тот просто спит, а вот трогать лейтенанта совсем бы ни к чему, но и в таком виде его Рону показывать нельзя – остервенеет совсем, да и пришибет, лейтенанту сейчас много не надо.
Немного поразмыслив, Джерри решительно подошел к кровати и снял верхнее одеяло. Затем осторожно перевернул Кейна на спину и аккуратно вынул иглу капельницы.
- Извини уж, - пояснил он приоткрывшему глаза Горацио. – Рон вернулся, нельзя, чтоб он тебя так увидел.
И тут Джерри понял, что Кейна проняло. Пока он лежал голый и связанный с самого начала, это воспринималось как данность, с которой ничего нельзя было поделать. А теперь, после нескольких часов нормального сна, перспектива снова оказаться в прежнем положении оказалась хуже самой изощренной пытки. Джерри вздрогнул, услышав сдавленные звуки, вырвавшиеся из груди Кейна. Больше всего они были похожи на хныканье – плакать нормально сил у него уже не было. На гордость тоже сил уже не было.
- Не надо… Пожалуйста, - прошептал Горацио, закрыв глаза и запрокинув голову. – Лучше убей… Пожалуйста… - он разозлился бы на свое тело за такую выносливость, если б у него оставались силы. В конце концов, давно уже могло бы не выдержать сердце! Он просто не мог больше это выносить. Но все, что он мог, это лишь повторять. – Не надо… Прошу… Убей… Убей…
Джерри стоял над ним и молча смотрел на слезы, стекающие из-под закрытых век Кейна. Уже который раз этот человек удивлял его. Если б это произошло сутки назад, Джерри получил бы массу удовольствия, а вот что делать сейчас, он не представлял. Так отчаянно бороться и сдаться теперь, когда все уже позади?
- Что ж, - пожал плечами Джерри. – Значит, так ты ее любишь?
Горацио моментально затих и снова приоткрыл глаза.
- Тогда учти, - продолжил Джерри, поняв, что он выбрал верную тактику. – Я собирался отвезти тебя в больницу утром, и, я думаю, она не поедет сюда, если я сообщу ей, куда тебя отвез, - Джерри сделал паузу. – Но вот сообщать ей о твоей смерти – уволь…
Горацио молча смотрел ему прямо в глаза, пытаясь понять, уж не бредит ли он. Он действительно слышит то, что слышит? А Джерри смотрел на его лицо и чертыхался про себя. Приступ отчаяния моментально отнял у Кейна все силы, накопленные за время короткого сна. Теперь он выглядел еще хуже, чем раньше. Везти его куда-то в таком состоянии, – какие там пятьдесят на пятьдесят, один шанс из ста, что он доедет до больницы живым! Одна надежда на его упрямство…
- Нам придется уйти сейчас, - мягко продолжил Джерри, прислушиваясь – ему послышались чьи-то осторожные шаги в коридоре. Неужели Рон успел подняться сюда? Вряд ли… - Тебе будет плохо, - сказал он внимательно слушающему Кейну. – Но ты потерпи, договорились?
- Ты ей позвонишь? – недоверчиво уточнил Горацио.
- Только если ты доживешь, - поднял брови Джерри. Квалификацию он еще не потерял, видно. Об «убей» больше речи не шло. Говорит едва слышно, голову поднять не может, но что-то появилось такое в глазах. Раньше Джерри это называл упрямством, теперь ему хотелось думать, что это воля к жизни. Сейчас все зависело только от этого.
Не тратя больше времени на разговоры, Джерри подсунул ему руку под спину и осторожно посадил Горацио, поддержав запрокинувшуюся голову, прижал к себе, чувствуя, как его затрясло. Голова закружилась, и Горацио с коротким стоном ткнулся лбом в плечо Джерри.
- Ничего, ничего, - успокоил Джерри, поглаживая его по спине. – Готов? – спросил он, дождавшись, пока Кейн перестанет дрожать, и его дыхание выровняется.
- Да, - одними губами ответил Горацио, но Джерри понял, осторожно подхватил его под коленки и как можно плавнее поднял на руки.
Мелькнула было мысль прихватить одеяло – укутать Кейна в машине, но класть его обратно и снова брать на руки… Нет, это совсем ни к чему. Джерри медленно вышел в коридор, стараясь двигаться плавно, без толчков. Ему снова послышались шаги, на этот раз сбоку.
А в следующий миг щелкнувший за спиной затвор убедил его, что шаги ему не послышались. Неужели Рон вовсе не был пьян, а приехал специально, чтобы проверить его?



Глава 16.


…Если заблудился в зеркальном лабиринте –
Бей зеркала, выходи на свет…
(С. Лукьяненко)


Джерри замер на месте, но оборачиваться не спешил. В голове роем потревоженных мух взвились мысли и утихли. Пат. Бежать нельзя, возвращаться тоже. Точнее, все можно, но с одним условием – это почти наверняка убьет лейтенанта. Становиться убийцей, пусть лишь в собственных глазах, не хотелось. Джерри почти уже собрался сделать рывок вперед, решив, что в случае побега все же остается больше шансов, чем в случае, если он вернет лейтенанта Рону, но раздавшийся сзади детский голос заставил его передумать.
- Повернись! Медленно, - потребовал Кайл.
Джерри повернул голову, искоса взглянув на мальчика. Падавшего с улицы света хватило, чтобы понять – он готов выстрелить при малейшем подозрительном движении.
- Что тебе нужно? – поинтересовался Джерри, все еще не решаясь повернуться. Сперва он хотел успокоить мальчика. Не хватало только, чтобы он случайно – опять это слово! – выстрелил и зацепил Кейна.
- Отпусти его, - Кайл перехватил пистолет двумя руками.
- Он не сможет идти, - Джерри прищурился. Ему показалось, что в коридоре есть еще кто-то. Черт, пока он препирается с мальчишкой, явится Рон, и им всем придется несладко.
- Я тебе не верю, - голос Кайла дрогнул. Как же плохо должно быть отцу, если он не может идти! – Повернись! Куда ты его… несешь? – Он хотел сказать «тащишь», но это было бы как-то по-детски.
- Я пытаюсь помочь, - неторопливо, подбирая слова, сказал Джерри. Нельзя говорить с мальчиком, как с маленьким, это его разозлит, но нужно говорить проще, мальчик слишком взволнован, чтобы понять сложные доводы или объяснения. – Как только ты опустишь пистолет, я повернусь. Я просто боюсь, что ты попадешь в него.
- Кайл, - кивнула Элина, выступая из темноты бокового прохода. Джерри облегченно вздохнул, увидев женский силуэт. – Он без сознания? – встревоженно спросила она.
Джерри утвердительно кивнул. Все это время он по профессиональной привычке фиксировал дыхание Кейна – оно не участилось, когда раздались голоса пришедших за лейтенантом людей, что могло означать лишь одно – он их попросту не слышит.
Из недавно оставленной им комнаты донеслись грохот и крики. «Дождались!» - вздохнул Джерри, в то же время отмечая, как женщина и мальчик взяли пистолеты наизготовку, но теперь уже не целясь в него, а напротив, обступая с боков, как охрана. До машины было слишком далеко, а бежать было совсем нежелательно.
- Сюда, - скомандовал Джерри, отступая в боковой коридор и с удовольствием отмечая, что повиновались ему беспрекословно.
Передвигаться получилось неожиданно бесшумно, словно все прошли специальную подготовку. Джерри мельком оглядывал боковые комнаты, сворачивал в коридоры, но все комнаты встречали их открытыми дверными проемами и никак не годились для временного убежища. Поглядывая на проверяющую дорогу Элину, он очень быстро пришел к мысли, что перед ним коп – слишком уж профессионально она заглядывала в комнаты, держа пистолет наготове, окидывая помещение взглядом и тут же переходя к следующему. Нельзя сказать, что это прибавило к ней симпатии, но Джерри уже решил для себя, что поступал неправильно, а в своих ошибках нужно не только признаваться, как он всегда учил сына, но и стараться их исправить, если это возможно. Какая разница, кто эта женщина, если она поможет? Наконец, Джерри заметил комнату, дверь которой уцелела. Элина направилась прямиком к ней, и он удивился – она что, поняла, что именно он искал?
Помещение оказалось изолятором. Со стен кое-где мягкое покрытие было содрано и висело неопрятными клоками. Войдя внутрь и притворив дверь, они включили фонарик и некоторое время, замерев, рассматривали друг друга и прислушивались.
- Давайте меняться, мэм, - наконец нарушил молчание Джерри, кивая на пистолет в руках Элины.
У Элины дрогнули губы. На какой-то миг ей показалось, что Джерри просто передаст ей сейчас Кейна, как передает отец матери уснувшего после долгой прогулки ребенка на пороге дома, чтобы самому достать ключи от двери. По сравнению с огромным Джерри, да еще и в этой одежде не по росту Горацио казался совсем маленьким и беззащитным. Элина села на пол у стены и Джерри осторожно уложил Кейна ей на руки. Втайне он полагал, что прикосновение поможет лейтенанту осознать ее присутствие и заставит его очнуться, но вслух говорить ничего не стал, чтобы зря не обнадеживать Элину.
Взглянув на застывшего у двери мальчика и заметив брошенный им взгляд, Джерри улыбнулся уголком рта. Похоже, он стесняется наблюдать подобные моменты отношений родителей. Что ж, в его возрасте бывает.
- Покараулишь здесь? - спросил Джерри, останавливаясь возле него. Нужно дать парнишке какое-то занятие.
Кайл серьезно кивнул и Джерри отправился на разведку. Кайл снова взглянул в сторону Элины и Кейна, и снова не решился подойти. «Лучше я действительно покараулю», - решил он, крепче стискивая пистолет. В-общем-то, это было совсем не лишним, потому что Элина практически и не заметила ухода Джерри. Она не могла оторвать взгляда от лица Горацио. Хорошо, что она не видела его раньше, потому что этот вид парализовал все ее мысли. Бледный до синевы, с темными кругами под запавшими глазами, щеки ввалились, небритый, - лишь взлохмаченные спутанные волосы своим цветом напоминают, что это действительно Кейн. Элина раз за разом проводила дрожащей ладонью по его лицу, не отдавая себе в этом отчета, будто надеялась стереть эту жуткую маску и обнаружить под ней прежнего Горацио.
Вернулся Джерри.
- Тишина, - мрачно сообщил он в ответ на вопросительный взгляд Кайла.
- А это плохо? – растерянно поинтересовался тот.
- Пока неясно, - пожал плечами Джерри. – Думаю, искать нас он не будет, а вот засаду возле машины я бы на его месте устроил. Без транспорта нам отсюда не выбраться.
- Наша машина возле шоссе, - сдвинув брови, предложил Кайл. – Вы ведь сможете… - бросая тревожный взгляд в сторону Кейна, замялся он.
- Это опасно, - покачал головой Джерри. – Можем наткнуться на Рона, а твой отец… не в лучшей форме, - постарался помягче сформулировать он.
- Почему вы решили, что это мой отец? – дернулся Кайл.
- Вы похожи, - улыбнулся Джерри.
Кайл недоверчиво взглянул на него, тряхнул головой и, поджав губы, сел рядом с Элиной, все еще не решаясь дотронуться до отца. Джерри остался возле двери, слегка приоткрывая ее время от времени и поглядывая наружу.
- Утром здесь будет полиция, - успокаивающим тоном сообщил Кайл, откидывая голову и упираясь затылком в стену.
- Значит, подождем до утра, - невозмутимо откликнулся Джерри. В-общем-то, он с самого начала так и планировал, но неожиданный приезд Рона сделал ожидание менее комфортным и более тревожным.
Элина прижалась губами к виску Горацио. Они-то подождут, продержится ли он до утра? Что делать, если ему станет хуже? Она не может, не хочет возвращаться в ужас прошедших суток… Элина целовала его лицо, не замечая катящихся по щекам слез, целовала так нежно, как только могла… Вздрогнула и нашла в себе силы оторваться только тогда, когда Джерри кашлянул, решив, что сильных средств – помаленьку. Господи, она ведет себя, как истеричка! Элина поспешно вытерла слезы и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она должна верить в него, он сильный, он справится… Нужно всего лишь дождаться утра.
Элина отвела волосы назад, заправляя их за ухо, и вдруг замерла. Глаза Горацио чуть приметно блеснули, когда он проследил за ее движением из-под полусомкнутых ресниц. Если б не это, она, наверное, и не заметила бы, что у него глаза приоткрыты. Давно ли?
- Эй, - ласково позвала Элина, наклоняясь к его лицу. – Привет, - улыбка получилась дрожащей, да еще и слезы тут же предательски покатились по щекам, едва она заметила, что Горацио чуть шире открыл глаза и, уже несомненно, смотрит и видит ее.
Джерри отвернулся, скрывая довольную улыбку. Отлично, а он уж думал, не сработает.
Кайл, наконец, осмелел, придвинулся ближе и взял Кейна за руку. Горацио чуть повернул голову и даже попытался улыбнуться. Но Кайл не смог улыбнуться в ответ. Рукав был слишком широк и съехал, когда Кайл приподнял руку Горацио, оголив запястье, перечеркнутое кровавыми, багрово-красными, а местами уже и посиневшими следами от ремней и наручников. Секунду Кайл смотрел на эти следы, и почему-то ему было куда больнее, чем если бы эти следы были на его собственных руках. Потом его губы разом перестали дрожать, сжались, а рука зашарила по полу в поисках отложенного было пистолета.
- Это ты сделал? – незнакомым, страшным, безразличным голосом спросил Кайл, не глядя на Джерри, а устремив взгляд куда-то в пол.
Джерри понял, что если он сейчас ответит утвердительно, взгляд мальчика устремится на него вместе с пистолетным дулом, и выстрела не избежать. Элина замерла, забыв выдохнуть, понимая, что никак не сможет остановить это. Но тут вмешалась сила, о которой они на секунду забыли. Кейн требовательно сжал руку Кайла, так и не выпустившую его руки, заставляя взглянуть себе в глаза. «Ты обещал!» - прочел в них Кайл, и вздрогнул, поникая, уже осознавая, что практически нарушил обещание. Облегченно вздохнула Элина, понимая, что выстрела не последует.
- Я сделал ошибку, - негромко сказал Джерри.
- Тогда тебе лучше не дожидаться полиции, - чуть помолчав, очень серьезно ответил Кайл.
- Знаешь, - слегка улыбнулся Джерри. – Есть такие люди, даже просто находясь рядом с которыми поневоле становишься лучше, начинаешь поступать правильно, оттого, что сами они иначе не могут. Я дождусь медиков, чтобы отправить твоего отца в больницу. За свои поступки надо отвечать.
- Но ведь вы же стали помогать еще до того, как мы пришли? – сочувственно взглянув на поежившегося от последней фразы Кайла, спросила Элина. – Почему?
Джерри встретился взглядом с Кейном, и прочел в его глазах повторение того же вопроса.
Почему? Да разве можно назвать одну причину? Не хотел становиться убийцей. Пусть формально убийцей значился бы Рон, но ведь Джерри знал бы, что и он виновен тоже. Убедился, что Рон – сумасшедший, а кто в здравом уме отдаст живого человека на растерзание психу? Внезапно осознал, что был не прав, пытаясь отомстить за смерть сына совершенно непричастным к этому людям, отвечая на ошибку одного человека еще большим количеством своих. Да просто даже вызывал невольную симпатию этот упрямый лейтенант! Хотя… Наверное, это и было главным – когда Рон сказал, кто перед ним. Лейтенант Горацио Кейн.
- Вы помните маленькую девочку Элис, лейтенант? - спросил Джерри, отводя глаза. – Ее случайно убили несколько дней назад, - брови Горацио страдальчески дрогнули при воспоминании об этом. Элина успокаивающе погладила его по голове. Кейн, одно слово. Как бы ни было плохо самому, в его сердце находилось место для сопереживания чужой боли. – Ее отец приходил в лабораторию, - продолжал тем временем Джерри. – Хотел поблагодарить вас за то, что убийцы не остались безнаказанными… - он сделал паузу, и подняв наконец взгляд, закончил. – Можете считать, что теперь я это сделал, лейтенант.
Повисла тяжелая пауза, которую никто не решался прервать. Это сделали за них. Снаружи загремели выстрелы. Кайл, подхватив пистолет, встал рядом с Джерри, настороженно прислушиваясь.
- Как ты? – воспользовавшись тем, что от них отвлеклись, спросила Элина. – Тебе очень плохо?
- Нет, - еле слышно шепнул Горацио. – Мне… хорошо… - чтобы расслышать, Элине пришлось наклониться к самому его лицу. Хорошо. Она не смогла удержаться от улыбки. – Ты… Со мной… И Кайл… - попытался пояснить Горацио, заметив эту улыбку.
- Конечно с тобой, - шепнула Элина, вглядываясь в его глаза.– Ты только не умирай, - попросила она.
Его лицо было так близко, и она не могла удержаться. Она поцеловала его, раз, другой, очень осторожно, нежно, почти невесомо, как целуют спящих, тут же отрываясь от его губ, едва он начинал отвечать на поцелуй.
- Не уходи, - снова попросила Элина, видя, что его глаза закрываются. – Горацио, - всхлипнула она, снова ощущая, как по щекам струятся слезы, но как он ни пытался удержать глаза открытыми, ему это не удалось.
- Горацио, - голос Элины сорвался в судорожный всхлип, когда она почувствовала, как потяжелело его тело, но тем не менее прозвучал очень отчетливо в тишине, наступившей после внезапно смолкшей на улице пальбы.
Джерри оглянулся и, чертыхнувшись, бросился к ним. Прижал пальцы к горлу Кейна, нахмурился, молча отстранил Элину и уложил Горацио на пол, собираясь делать массаж сердца. Но, уже сложив руки, вдруг как будто что-то вспомнил и прижался ухом к груди. Через несколько секунд его лицо просветлело.
- Живой, лейтенант, - пробормотал Джерри. – Перепугал уж. Есть пульс, - пояснил он Элине, и тут же добавил, хмурясь. – Но совсем редкий.
- Там… нас зовут, - растерянно сказал Кайл, прислушиваясь.
Действительно, в произносимых через мегафон словах отчетливо можно было разобрать «Кайл» и «Элина». Они, как по команде, взглянули на Джерри и перевели взгляд на Горацио.
- Только носилки, - покачал головой Джерри. – Я здесь побуду, навыки есть, - какие навыки, уточнять он не стал. – Скажите там, пусть вертолет вызывают.
Элина заколебалась – очень уж не хотелось оставлять Горацио, - но здравый смысл взял верх. Джерри придется долго объясняться, а чем скорее Горацио окажется в больнице, тем лучше. Бросив умоляющий взгляд на Джерри, Элина поспешно вышла. Теперь колебался Кайл. Джерри ободряюще кивнул ему, и Кайл бросился следом за Элиной.


Элина проводила взглядом вертолет и повернулась к Келли. Вызывать его не пришлось – когда Элина с Кайлом опасливо вышли из здания, вертолет уже заходил на посадку, и им осталось лишь проводить парамедиков до места. С собой их не взяли, сказав, что на двоих места нет, да к тому же нужно было объясняться с Келли и Триппом. Впрочем, долго объясняться не пришлось.
- Вы так рано приходите на работу? – озадаченно поинтересовался Кайл у Келли. Он отправил пакет с пленкой и запиской, куда и зачем они отправились, в лабораторию, рассчитывая, что Келли получит его, придя утром на работу. Поэтому и помощи раньше утра не ждал.
- Вообще-то сегодня я с нее еще не уходила, - пожав плечами, улыбнулась Келли. – А ты молодец, - добавила она. – Грамотно все объяснил в записке.
Кайл смутился, не зная, как принимать похвалу – то ли за чистую монету, то ли за скрытую подначку, - и на всякий случай отошел в сторонку.
- А где Рон? – обхватив себя руками, глухо спросила Элина. Странно, что его нигде не было видно.
- Мертв, - сухо ответила Келли. – Оказал сопротивление при аресте, - добавила она, быстро глянув в сторону хмыкнувшего Триппа. – Открыл огонь по полицейским и был убит в перестрелке.
Звучало вполне убедительно, но взглянув в ставшие неподвижными глаза Келли, Элина поняла – Келли видела пленку, и Рон оказал ей большую услугу, открыв стрельбу.
- А что с этим? – кивнул Фрэнк в сторону Джерри, которого как раз усаживали в полицейскую машину.
- Он освободил Горацио, - с секундной заминкой, не ускользнувшей от внимания Келли и Триппа, ответила Элина.
- Он участвовал в похищении? – прямолинейно спросил Фрэнк.
- Он спас… пытался… он спасал Горацио, - упрямо ответила Элина. Пусть Джерри сам решает, в чем признаваться, а в чем – нет.
- Ясно, - буркнул Фрэнк.
Теперь уже все трое посмотрели в ту сторону, куда улетел вертолет. Лица парамедиков не сулили ничего хорошего, с виду Кейн больше походил на покойника, чем на живого человека, полететь с ним они не могли, а теперь неосознанно оттягивали момент визита в больницу, надеясь, что в этом случае к их приезду врачи уже сообщат что-нибудь утешительное. Одна на всех мысль: «Горацио сильный» - успокаивала почему-то из рук вон плохо. Любые силы однажды заканчиваются, хотя им отчаянно не хотелось верить, что этот момент уже настал. Но все они были люди взрослые, и понимали, что шрамы на запястьях заживают куда быстрее и бесследнее шрамов на душе. А если и того и другого пришлось вдоволь?


- Мы делаем все, что можем, - вот и все, что услышала Элина от врачей, приехав в больницу. И через час, и через два, и через сутки, врачи повторяли, как заведенный автомат. – Состояние тяжелое. Мы делаем все, что в наших силах…
Больше всего Элину пугало то, что ей не позволяли войти в палату. С лиц врачей не сходило озабоченное выражение, на все ее просьбы ответом было категоричное «нет» и «поезжайте домой, как только будут изменения, мы сообщим». На третий день нервы Элины не выдержали, и она устроила жуткий скандал со слезами и криком. И неожиданно главный врач уступила.
- Я пущу вас в палату, на пять минут, - сказала она. И тут же жестко добавила. – Под моим присмотром. А после этого вы поедете домой.
Элина только молча кивнула, не веря своему счастью. Хоть так, хоть убедиться, что он живой.
Войдя с ней в палату, врач придержала Элину за локоть, не позволив подойти вплотную к кровати.
- Вы хотели посмотреть, - устало сказала она, - смотрите. Живой он, успокойтесь наконец.
Элина смотрела. Да, живой, слава богу. И уже даже не такой страшно бледный. Но волосы все еще кажутся слишком яркими на фоне лица. Дышит – кислородная маска не дает в этом усомниться, запотевая при выдохе и прогибаясь при вдохе. Элина вдруг поняла, что он лежит, свернувшись, словно замерзающий ребенок, а одеяло укрывает его прямо до подбородка, а не по пояс, как обычно.
- Ему холодно? – с дрожью в голосе спросила Элина.
- Нет, - покачала головой врач, проверяя терморегулятор. – Температура тела низкая, но на это есть термоподстилка и теплое одеяло, - чуть улыбнулась она.
- Ему больно? – вспомнив про то, что сделали с его плечом, испугалась Элина.
- Нет, - уже открыто улыбнулась врач ее тревоге. – Мы даем обезболивающее. Поверьте, мы делаем все, что нужно.
- Тогда почему я не могу побыть с ним? – жалобно спросила Элина.
- Мэм, - устало вздохнула врач. – Он спит. Все, что ему сейчас нужно, это покой и еще раз покой. Он справится, - она немного замялась, размышляя, стоит ли говорить, но, видимо, решила быть откровенной до конца. – Лейтенант борется за жизнь. Изо всех сил. В каком состоянии его привезли – у нас не было уверенности, что он доживет до утра. Однако он это сделал, и сейчас его состояние улучшается. Медленно, но улучшается.
- И все-таки, - переспросила немного успокоившаяся, но так и не получившая ответа на свой вопрос Элина.
- Мэм, - неожиданно тепло улыбнулась врач. – Если вас оставить здесь, вы удержитесь от того, чтобы взять его за руку? Заговорить?
- А чем это плохо? – смутилась Элина.
- Ничем, - пожала плечами врач. – Это замечательно, но не сейчас. Сейчас ему нужен покой. А если вы будете рядом, он будет пытаться проснуться. Это пока совсем ни к чему. Организм израсходовал все силы и отключил сознание, чтобы спокойно накопить их снова. Незачем ему мешать. Поверьте, вы еще успеете насидеться рядом. Лейтенанту придется полежать пару недель и после того, как он проснется. Все, на сегодня хватит, - оборвала она сама себя, подталкивая Элину к выходу. Элина слегка замешкалась, потому что ей показалось, что Горацио то ли вздохнул чуть глубже, то ли шевельнулся, но врач была настойчива, и она смирилась.


На следующий день ее снова не пустили, но теперь Элина понимала, что нужно лишь подождать. Поэтому она покорно уехала, чтобы вернуться через день. Теперь ее без разговоров проводили в палату.
- Он очнулся? – обрадованно спросила Элина.
- По всем показателям – да, - пожала плечами врач.
- Так в чем же дело? – встревожилась Элина, почувствовав странное замешательство в ее голосе.
- Мы предполагаем, что лейтенант приходил в себя уже несколько раз, но он не открывает глаза, - пояснила врач причину беспокойства.
- Это пройдет, - прищурясь, заверила Элина несколько глуховатым голосом.
Джерри отказался от адвоката и добровольно дал признательные показания. А когда они с Кайлом – Элина очень удивилась, но не стала препятствовать желанию мальчика – навестили Джерри в тюрьме, он довольно подробно рассказал ей, что происходило с Горацио в эти два дня. Элина с трудом удержалась, чтоб не расплакаться и не накинуться на Джерри с кулаками, а когда он закончил, спросила, зачем он все это ей рассказал. Джерри пожал плечами и пояснил, мол, лейтенанту понадобится постельный режим не только для тела, его психика подверглась не меньшему испытанию, и кто, как не Элина, сможет помочь в этом. Спорить было трудно.
Больше всего ее удивило непонятное сочувствие Кайла к Джерри - Элине казалось, что мальчик должен быть настроен куда более враждебно. Было очень трогательно наблюдать, как Кайл пытался поддержать Джерри заверениями, что в тюрьме не так уж страшно, как кажется на первый взгляд, главное не падать духом. Что-то странное мелькнуло в глазах Джерри, когда он спросил, навестит ли Кайл его еще раз, и еще более странным показалось Элине то, что Кайл без малейших колебаний заверил, что непременно будет навещать.
Всю эту сцену Элина вспоминала, стоя рядом с кроватью Горацио. Выглядел он куда лучше, кислородную маску уже сняли, и теперь Кейн спал, полулежа, чуть повернувшись на правый бок, но уже не сворачиваясь в комок, в эту позу потерянного, замерзающего ребенка, от которой сердце кровью обливалось при одном только взгляде. Левая рука, прижатая к телу специальной повязкой, покоилась на груди, правая расслабленно лежала поверх одеяла. Элина осторожно тронула забинтованное запястье, слегка коснулась ладони и вздрогнула, когда пальцы Горацио сжались, ловя ее руку.
- Подожди, не уходи, - пробормотал он, не открывая глаз.
- Ах ты, обманщик, - ласково упрекнула Элина, усаживаясь рядом. – Я здесь, здесь, - успокоила она его, переплетая свои пальцы и его и накрывая их свободной рукой.
Через несколько минут ей показалось, что ей почудились и движение и слова, потому что за ними ничего не последовало. Горацио спал. Но затем Элина вспомнила предупреждение врача о том, чтобы она не обманывалась его внешним видом, естественной реакцией организма на столь сильный стресс будет затяжная слабость. Ничего, она подождет, самое главное – что он действительно очнулся.
- Я боялся, что ты снова сбежишь, не дождавшись, - неожиданно сказал Горацио полчаса спустя.
- Это когда это такое было? – удивилась Элина, слегка нахмурившись, потому что глаза он так и не открывал. Это что – следствие слабости или нервного срыва?
- Не знаю, - с заминкой ответил Кейн. – Ты была здесь, я слышал твой голос, но ты ушла раньше, чем я проснулся.
- Неужели? – поддразнила Элина, но сердце омыло теплом. Надо же, слышал… Она протянула руку, проводя по его лбу, убирая непослушную прядь волос, по щеке.
- Да, - спокойно подтвердил Горацио, поворачивая голову, вжимаясь щекой в ее ладонь, и открывая наконец-то глаза.
- Доброе утро, - улыбнулась Элина, склоняя голову к плечу.
- А сейчас утро? – скользнув взглядом по палате, приподнял брови Кейн.
- Нет, вечер, - покачала головой Элина. – Я просто рада, что ты наконец проснулся.
- Наконец? Я проспал несколько лет? – в глазах Горацио зажглись хитрые огоньки.
- Еще чего не хватало! – притворно возмутилась Элина.
- Как мальчики? – посерьезнев, спросил Горацио.
- Все хорошо, - успокоила Элина. – Я привезу их завтра.
- Что с Джерри? Рон? – продолжал выяснять, что он пропустил, Кейн.
- Я тебе все расскажу, - быстро сказала Элина, заметив, как участилось его дыхание. – Только потом. Пока тебе предписаны только положительные эмоции.
Горацио прикрыл глаза. Элина поняла, что он недоволен ее отказом, но и сам ощущает, что сил у него пока маловато.
- И как ты собираешься выполнять это предписание? – вдруг спросил Кейн, и Элина снова заметила хитрющий блеск в его глазах.
- Ну, это нужно обдумать, - с напускной серьезностью заявила она.
Его глаза звали. Просили. Манили. Требовали. Но теперь, когда он очнулся, Элине почему-то снова было очень сложно сделать то, что казалось таким естественным, когда он умирал у нее на руках.
Их отношения иногда представлялись ей стеклянным лабиринтом, в котором они бродили, иногда оказываясь на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Казалось, стоит сделать только шаг… И можно будет окунуться в его тепло, почувствовать вкус губ, заглянуть в глаза, услышать биение сердца. Стоило сделать этот шаг – и вместо тепла тебя встречала холодная стеклянная грань. А иногда, если шаг был уж очень решительным, стекло разлеталось вдребезги, раня обоих колючими холодными осколками…
Но права ли она была, перестав даже пробовать сделать этот шаг?
Горацио все не опускал взгляда, и Элина, мысленно затаив дыхание, зажмурившись и приподнявшись на цыпочки, осторожно качнулась вперед, обмирая в ожидании очередной болезненной неудачи… И прильнула к нему, растворяясь в его тепле, и не веря, что это случилось… Невозможное… Она прошла, прошла сквозь стекло…


А может быть, его там никогда и не было…


"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"