Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Тень его любви

Автор: Smaragd
Бета:Imnothing jozy
Рейтинг:NC-17
Пейринг:СС/ДМ
Жанр:AU, Angst, Romance
Отказ:Все права - у автора канона
Аннотация:"Я знаю, как это бывает. Не бойся. Ты не умрёшь. Только научись ждать. Меня. Вообще ждать. Ты ведь мужчина? Маг? А эту рану, - кивнул он на сердце Драко, - мы легко залечим. Хочешь?"
Комментарии:
Каталог:нет
Предупреждения:OOC, underage, насилие/жестокость
Статус:Закончен
Выложен:2017-01-04 21:58:56 (последнее обновление: 2016.12.22 12:52:33)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. Ты не один

Наверное, люди придумали свечи не только для освещения. Ещё для того, чтобы оживлять тени — самые дорогие образы, таящиеся глубоко в душе. Когда огонёк на кончике фитиля дёргается и прыгает в тщетной попытке освободиться, его мерцание дарит теням жизнь. Пусть призрачную, условную, зависимую от воображения наблюдателя, однако наполненную дивными танцами и мечтами, жизнь, с которой кто-то может захотеть связать свою…

Во сне Драко кусал губы и подрагивал полупрозрачными в синеватых жилках веками. Северус поначалу тихонько склонялся к нему, осторожно-осторожно, стараясь не шевелиться, не потревожить, не разбудить неловким движением, и нежно целовал в припухшие губы, убирал с них кровь, дышал на нежную щёку, чуть ощутимо сдувал влажную длинную светлую чёлку с густых пушистых ресниц. Драко постанывал и крепче прижимался к нему, не давая возможность не только двигаться, но и просто дышать свободно. Когда у тебя на груди лежит голова такого мальчика, а его ноги, по-детски согнутые в коленях, упираются тебе в пах, а ещё его тёплая рука до синяков ухватилась за твой бок — какое тут может быть дыхание?.. Спи, мой славный, спи, мой послушный…


* * *
Шестью неделями ранее…

На белом полотне ширмы плясала тень от пламени свечи. Этот театр завораживал. У Северуса закрывались глаза, и, встряхиваясь, чтобы не заснуть прямо на стуле возле кровати Драко, он всякий раз, как можно шире открывая их, замечал на ширме ускользающие фигуры. Танец теней, рассмотреть который — и думать было нечего, но поймать на границе сознания его рисунок удавалось. Словно и танцевали тени именно для того, чтобы их чувствовали, а не разглядывали.

Вот эта, похожая на звезду, тень в центре, купающаяся в тёплых оранжевых бликах, — безусловно, драгоценная Лили. Рядом и вокруг, по бокам, выше, ниже — тени людей, которых никогда не забыть: мать, отец, Дамблдор, Люциус, Джеймс, Сириус, Римус; самая мрачная, притворяющаяся свернувшейся перед броском змеёй, — тень Тёмного Лорда, эта зигзагообразная — Гарри Поттера. Есть и другие, а в углу — постоянно наезжающая на раму ширмы, теряющаяся, убегающая со светового фона тень юного Малфоя, Драко. У этой тени свой танец, особенный, непохожий на другие, смотреть хочется больше на неё. Она притягивает взгляд, хотя, казалось бы, ничего не значит для Снейпа. Совсем ничего…

— Северус, вы уверены, что моя помощь не нужна? — Он всё-таки задремал и вздрогнул от голоса мадам Помфри.

— Благодарю, я должен проследить за состоянием мистера Малфоя сам. Не беспокойтесь, к утру он будет в порядке.

— Надеюсь. Вы так и не хотите рассказать, каким заклинанием мальчика ранили? Как вы говорите, случайно? Всё-таки я могла бы…

— Тёмное заклинание. Спонтанное. Виновных нет. Всё будет хорошо.

Помфри ещё некоторое время постояла за его спиной, глядя на спящего Драко, больше слов от Снейпа не дождалась и со вздохом удалилась.

Тот размял затёкшую шею, вытянул ноги и продолжил своё бдение. Помощь посечённому Сектумсемпрой младшему Малфою могла понадобиться в любую секунду в течение ещё, пожалуй, часов пяти-шести — как раз дежурить до утра. Потом раны, нанесённые Поттером, уже точно не проявятся, а пока есть опасность рецидива: иногда не удаётся за один и даже два раза полностью снять действие заклинания, и глубокие порезы, купированные «антидотом», вновь сочатся кровью или вспухают безобразными рубцами. Если не следить за поражённым Сектумсемпрой в течение нескольких часов, то он рискует остаться изувеченным.

Вот как раз — началось. Спящий издал сдавленный стон, на укрывающей его простыне и на белоснежной рубашке выступили красные пятна. На щеках, шее — тоже. Драко распахнул глаза и в ужасе вскрикнул.

— Вулнера санентур! — Снейп был наготове. Раны, начавшие открываться на, казалось бы, совершенно здоровой сливочно-белой коже мгновенно закрылись обратно, кровь втянулась в них, не оставив на ткани ни капли. Но напряжение из взгляда Драко не уходило. Его расширенные зрачки пришли в норму — значит, боль отпустила, однако рот продолжал кривиться, щёки пылали нездоровым румянцем. Сонное зелье сковывало его, но не лишало чувствительности.

Снейп открыл флакон с настойкой бадьяна и смочил салфетку, откинул с Драко простыню, задрал ему скомканный подол спальной рубашки. Ах вот оно что. Бедный мальчик — поттеровской Сектумсемпрой ему задело причинное место, и теперь вновь залеченная рана, располосовавшая кривым крестом мошонку, от притока крови вызвала эрекцию. Вероятно, очень болезненную. Драко стиснул зубы, задержал вдох и напрягся, словно под пытками. Так и есть: его воспалённый пенис стоит на пике желания. Шрам длинной пунцовой дорожкой прячется за изгибом худого бедра.

— Терпи. Не дёргайся. — Снейп приложил влажную салфетку между ног Драко. Тот закусил губу и зажмурился. Ему бы, бедолаге, сейчас подрочить, снять напряжение, но делать это желательно очень осторожно — малиновая вздутая полоса на коже уродовала нежное интимное место и, скорее всего, причиняла сильные страдания. На то, чтобы полностью вылечить раненого Сектумсемпрой, нужно время.

Северус сбрызнул руки бадьяном и взялся за ствол возбуждённого члена Драко. Тот в ужасе распахнул глаза. Пришлось удерживать его за плечо, если бы не сковывало Сонное — он наверняка вывернулся бы. Несколько движений пальцами на члене, лёгкое давление на уздечку, вокруг — по венчику, быстро и чуть жёстче — у корня. Драко перестал трепыхаться и сомкнул веки. Потребность кончить сейчас была сильнее неловкости, отодвинула стыд. Драко испытывал слабость и не мог всерьёз сопротивляться. Долго краснеть самому Снейпу тоже не пришлось — на впалый, подрагивающий от наслаждения малфоевский живот брызнули густые белёсые капли. Драко выгнулся на пике, сминая в кулаках простыню, содрогнулся и опал на постель.

Снейп вытер руку от спермы и начал сосредоточенно протирать почти незаметные следы от ран на его теле бадьяновым зельем. Сначала — салфеткой, потом пальцами, слегка массируя каждый бледно-розовый, прямо на глазах теряющий цвет шрам.

— Расслабь руки, не напрягайся, так будет легче заснуть. — Через несколько минут всё было закончено. На коже Драко не осталось следов Сектумсемпры, Снейп помог ему переодеть свежую рубашку, накрыл одеялом, повторил Усыпляющее заклинание. — Тебе надо отдыхать. Я покараулю ещё.

— Спасибо, профессор… — Юный Малфой вяло повернулся на бок и моментально заснул. Только его длинные ресницы долго дрожали.

А Снейп потёр себе бадьяном виски, оправил мантию и вернулся на свой «сторожевой» стул. До утра оставалось ещё несколько часов, но теперь можно было не волноваться, что он заснёт и проворонит очередной, маловероятный, однако возможный, приступ у Драко — с таким стояком, от которого у Северуса онемели мышцы ниже талии, вряд ли кому-то удалось бы заснуть.

Свеча почти прогорела, едва тлеющий фитилёк тонул в озерке воска, и на ширме теперь танцевала только одна тень. Тревожно дёргалась — словно вся исполосованная глубокими ранами. Остальные, и даже самая яркая тень, похожая на оранжевый цветок, слились с темнотой, подкрадывающейся со всех сторон…


* * *
Вылезти из-под Драко стоило таких огромных усилий, что он вспотел, проклял свою эрекцию, столь не вовремя пожелавшую повторения «на бис» их сегодняшнего ночного дебюта, мысленно вспомнил все известные ему ругательства, в том числе и маггловские, придумал парочку новых, завёлся от них ещё больше, подложил под голову Драко самую мягкую подушку, укрыл его высунувшиеся из-под одеяла ноги. И подумал, что совершенно не осталось сил одеваться… А уйти? Где взять силы, чтобы уйти от этого тёплого растрёпанного счастья, так сурово сдвигающего брови и так сладко улыбающегося одному ему ведомым снам?.. Когда с губ Драко слетело тихое, но отчётливое: «Северус. Не останавливайся. Северус. Мне не страшно. Северус, я тебя…» — а последнее слово поперхнулось сухим кашлем, вырвавшимся из груди спящего, Снейп лихорадочно натянул на себя брюки и рубашку, сгрёб сюртук и мантию в охапку и, на ходу застёгивая ремень, буквально вывалился за дверь. Он должен уйти! Ему необходимо выспаться! Ему так нужны сейчас силы, нужны, как никогда! У него столько дел, планов. Серьёзных дел и серьёзных планов. И одним из этих его дел теперь стал Драко Малфой. От которого невозможно уйти, с которым нельзя сейчас оставаться…


* * *
Тремя часами ранее…

Повелитель так лениво произнёс «Круцио», что Снейп, непроизвольно подавшись к его жертве, осадил себя: наверняка пыточное не сработает. Но Драко, стоявший перед Волдемортом на коленях, резко дёрнулся, переломился пополам, неестественно вывернул ногу и упал. Рухнул. Выкатив глаза, он кричал и катался по полу. На лицах Пожирателей застыли маски равнодушия. Снейп был уверен, буквально кожей чувствовал, что все присутствующие здесь пребывают в панике, ужас заполняет их головы и души, некоторым не чужда и жалость к младшему Малфою. Однако они не двигаются и молчат — только побелевший как смерть Люциус крепко держит за плечи жену. Та зажимает свой рот ладонью и прячет лицо на его груди. Малфои умеют себя вести сообразно обстановке — и в этом их сила: спасти сына от Круциатуса повелителя или облегчить его страдания ни Люциус, ни Нарцисса не могут; Тёмный Лорд накажет Драко и остынет, даст ему ещё один шанс — разбрасываться такими слугами, как Малфои, — слишком расточительно.

У Снейпа онемела рука — так сильно сжал кулак. Шестнадцать лет назад он не имел сил возражать Тёмному Лорду, сейчас — можно было бы попробовать. Однако Снейп знал, что не сделает этого — не пойдёт наперекор Волдеморту ради мальчишки Малфоя. Пусть даже зрелище его пытки и пронзает сердце кинжалом. Снейп давно привык руководить сердцем, поэтому просто приказал ему: «Шансов отбить Драко нет!» Приходилось терпеть его боль. Чужая боль — не своя… Терпеть Снейп умел, может быть, лучше всех, находящихся сейчас в зале мэнора. Но от жалобных криков и всхлипов Драко, корчившегося у ног Волдеморта, сердце всё-таки начало ныть.

В какой-то момент пытаемый немного затих; встряхиваясь всем телом, будто от ударов, он сложился в позу эмбриона и заскулил.

Лорд, продолжавший как бы нехотя посылать в него Круциатусы, отвёл волшебную палочку и небрежно махнул рукой. Тут же двое, Селвин и Пиритс, бросились к Драко, чтобы убрать его, но их опередил Снейп. Он широко шагнул вперёд, с подчёркнутым выражением брезгливости рывком поднял Драко и за шкирку поставил на ноги. Тот не мог самостоятельно держаться вертикально. Тогда Снейп, ловя на себе короткие вспышки злобных взглядов: «Выскочка!», направил на своего полуживого студента палочку и отлевитировал к двери. Когда за ними закрылась створка — подхватил не подающее признаков жизни тело на руки…

Юный Малфой лежал на своей кровати, полностью одетый, в неудобной позе и не отрываясь глядел в потолок. Снейп поднёс ему чашку с Успокоительным — тот, даже не посмотрев, резко ударил рукой — чашка отлетела в угол и разбилась.

— Закрой глаза, — посоветовал Снейп. — И спи.

Драко не пошевелился. Он даже не моргал. Его голос был словно мёртвый:

— Не могу. Не хочу. В темноте — боль. Если закрыть глаза — то снова всё вернётся.

Снейп отошёл за занавес, к комоду, чтобы приготовить Сонное покрепче, налил в стакан воды из графина, накапал зелья из крошечного фиала, поболтал, проверил на запах, повернулся, чтобы дать Драко. Тот стоял на кровати в полный рост. В распахнутой рубашке. И прижимал к животу остриё длинного ножа, из-под которого выступили рубиновые капли.

Снейп кинул в него стакан с Сонным, бросился на Драко, накрывая ему лицо полой своей широкой мантии, повалил, заламывая руки. Справиться с обезумевшим, яростно шипящим мальчишкой, превратившимся в сгусток бешеной энергии, было нелегко. Плюс сила юного тела. Пришлось обездвижить его магией. Связанный крепко-накрепко невидимыми верёвками, он ещё некоторое время, скрежеща зубами, пытался брыкаться, елозил по постели ужом, но вскоре затих. Только смотрел на Снейпа с ненавистью.

— Этим ты себя не убил бы, — тот повертел в руках старинный, инкрустированный шпинелью нож для резки бумаг и убрал в ящик комода, — только причинил бы увечья. Не делай так больше. Захочешь расстаться с жизнью — выбери яд.

— Зачем?! Зачем ты не дал мне это сделать? — выкрикнул Драко. — Сволочь! Не хочу больше! Пусть у меня выпадут кишки, пусть вытечет вся кровь. Не хочу жить. Так — не хочу!

— Жить не хочешь — или так жить не хочешь? — Снейп сел рядом с ним.

Драко побагровел и, мыча, из последних сил дёрнулся:

— Развяжи меня! Немедленно! А лучше убей. Ну что тебе стоит? Авада — лёгкая смерть.

— Что ты знаешь о смерти? Она никогда не бывает лёгкой, запомни.

Рык, рвущийся из груди Драко, перешёл в скулёж.

— Ну пожалуйста. Убей меня. Я больше не выдержу. Это хуже, чем ад. Мама, отец. Они предали меня, отдали этому ублюдку! Просто стояли и смотрели. И ты смотрел. Но ты мне никто, не отец, не друг. А они! Лорд и дальше будет мучить меня. Я знаю — ему понравилось. Я так старался. Но не смог. Дамблдора не смог убить. И не смог бы никогда. У него были такие глаза! Ты же видел их? Никогда не забуду. Не хочу убивать! Никого — не хочу, даже Поттера. Я ничтожество! Ничего не могу. Ни убивать, ни любить не умею. Я никому не нужен. Я совсем один. Убей меня!

Снейп резко снял с Драко магические путы, и тот на пике истеричного крика содрогнулся всем телом так, что подпрыгнул на постели и замер без сил. Навалившись, Снейп на всякий случай прижал ему руки и ноги, но этого не требовалось — обезумевший истратил всю энергию и больше не мог ни шевелиться, ни говорить. Только тихо жалобно стонал. У него потрескались губы, накатила синюшная бледность.

— Твоя смерть ничего не решит. — Снейп отпустил его и выпрямился. — Подумай о матери. Подумай о том, что скажут о самоубийце Малфое. «Трус» — будет самым невинным из слов, что выплюнут на твою могилу. Подумай о том, что ты молод, очень молод — и впереди тебя могут ждать очень разные события, и хорошие тоже. Всегда есть шанс многое изменить, но только если жив. Умерев, так и останешься слабаком и размазнёй Малфоем, которого повелитель приласкал Круциатусом. И больше никем. Все запомнят тебя в корчах у его ног, в соплях и слезах. Пройдут годы — а это будут помнить, как ты молил о пощаде. Знаешь, убивать на самом деле очень просто. Убийство — не сила. Сила в другом.

Драко смотрел на него поражённо.

— Мне всё равно, что обо мне скажут и подумают. Я совсем один.

— Не делай таких глобальных выводов. Родители не предали тебя, они хотят, чтобы ты жил. Банально, но так и есть: станешь старше и поймёшь, на что можно пойти ради жизни своего ребёнка. Или любимого… Ты — их жизнь. И… мне ты тоже нужен. — Последние слова слетели с языка Северуса самовольно. Но забрать их обратно он уже не мог.

— Тебе?! — Поднялся на локте Драко. — В качестве кого? Зачем я тебе? Тебя привлекает моё тело? Ты хочешь меня? Тебе нравятся мужчины или только я? Ты хочешь меня трахнуть?

— Нет. Прекрати. — Снейп поморщился. Этот разговор не нравился ему, категорически. С Драко сейчас надо было говорить, как можно больше, не оставлять его наедине с самим собой, иначе в следующий раз он решится на какой-то более основательный и действенный способ суицида. Но говорить о том, что самого Северуса столь болезненно волновало, было очень опасно. Хотя… есть лишь один, самый верный способ, чтобы пережившему множественный Круциатус захотелось жить… — Ты просто мне не безразличен.

— Вот видишь, это всё слова. — С укором усмехнулся Драко. — Я тебе не нужен. В тот раз, когда ты лечил меня от поттеровского заклинания, тебе хотелось моего тела. А сейчас? Уже прошло? Потому что Малфои в немилости у повелителя? Потому что якшаться с нами опасно? Ты знаешь, как это больно? — Зрачки Драко расширились. — Круцио заполняет всего тебя, вытесняет воздух и свет.

— Знаю.

— Откуда?

— Я многое знаю. — Снейп медленно выдохнул. — И о боли тоже. Боль — не такой уж и страшный зверь. С ней можно поладить, её можно выдрессировать. Боль бывает разной. Полезной тоже. Иногда она предшествует блаженству. Если ты научишься жить с болью — станешь сильнее многих.

— Я не верю тебе. Докажи! — Драко подскочил на постели и схватил Снейпа за руку.

Тот растерялся. Юный Малфой нравился ему, Северус отдавал себе отчёт, что помимо сильной и давней душевной привязанности к нему, испытывает и сексуальное влечение. Пороки обуревают всех нас без исключения, и подчас бывают слишком сладостными, чтобы безжалостно прогонять их из души и тела… Никаких терзаний это не вызывало, просто констатация факта. Но одно дело возбуждаться на низменном уровне от тела, запаха, голоса какого-то человека, и совсем другое — позволить себе всерьёз думать о реализации собственных тайных желаний.

Драко, лихорадочно блестя глазами, скинул рубашку, бросая на Снейпа колючие, полные вызова взгляды, снял брюки, трусы, остался совершенно обнажённый. Придвинулся на коленях и сел, опираясь сзади на руки, выставляя себя напоказ:

— Докажи мне, что я нужен тебе. Докажи, что за болью будет что-то другое. Докажи, что стоит терпеть жизнь.

В его глазах… плескалась боль. Переливалась через края серо-дымчатых чаш. Океан боли. Так много боли в паре живых человеческих глаз Северус видел впервые. В глазах мертвецов боль слишком быстро стекленеет… Сейчас Драко Малфой, сам того не понимая, принимал главное в своей жизни решение: жить дальше, терпеть, идти вперёд по трудной дороге — или сдаться и погрузиться в покой безвременья и небытия… Северус Снейп не мог позволить этому мальчику принять неправильное решение…

По бледным щекам Драко разлился пунцовый румянец. Заставить собственное тело возбудиться Снейпу не составило труда — просто отпустил в мозгу кнопку «Можно!» — и глубоко вдохнул.

— Вы, мистер Малфой, получите то, что хотите. — Он начал расстёгивать себе воротник.

«Если для того, чтобы Драко жил и выжил среди всего, что нам всем предстоит в ближайшее время, нужно его любить — значит, буду любить! Не отпущу. Больше никогда не отпущу от себя того, кто мне дорог…»

Пока Снейп раздевался, Малфой наблюдал за ним, гулко сглатывая; подчиняясь его взгляду, лёг. Щелчок пальцами — и свечи погасли, осталась одна.

Молодое тело била дрожь, когда Северус опускался на него. От поцелуев Драко не расслаблялся, а наоборот, превращался в узел напряжённых мышц. В какой-то момент его нервы не выдержали — и, обхватив шею Снейпа, он исступлённо впился в его губы своими, припухшими, с запёкшимися корочками крови. На языке у Северуса разлился солоноватый вкус.

Он сделал всё предельно осторожно: продолжая ласкать, уложил Драко на живот, устроил под его бёдрами две подушки, некоторое время массировал ему ягодицы, как бы случайно трогая пальцем тугое колечко сфинктера, тёрся о бёдра, поясницу и между ягодиц своим возбуждённым членом. Слизывал соль с позвоночника. Подарить Драко полноценный минет не смог — тот от нескольких движений языка Снейпа на своём стволе чуть не кончил. Рано, слишком рано.

Только когда Драко высоко застонал под ним, ритмично подмахивая фрикциям, пытаясь более метко подставить большой и рельефной головке Северусова члена свою точку наслаждения, Снейп отпустил собственный оргазм и, быстро дроча член партнёра, кончил. В Драко. Тот выстрелил спермой с секундной задержкой и содрогнулся от мощной судороги. Какое-то время не выпускал Северуса из себя — сжимал его внутри, и одновременно подбивал опадающим членом ему в кулак. Ненасытный!

— Тебе было больно? — спросил Снейп через некоторое время, когда лежащий на его плече Малфой перестал тяжело дышать и зашевелился.

— Немного.

— А если честно?

— Было. Сначала было очень больно. Я проклял твой член — он чуть не разорвал меня!

— Он бы не разорвал. Смазка, плюс растяжка. Но больно было, знаю. В первый раз всегда очень больно. Многое в первый раз — больно. И во второй, и в третий. Но с каждым разом боли будет всё меньше. Понимаешь? Тебе ведь было хорошо? Теперь ты веришь, что нужен мне?

— Я привыкну — и боль перестанет управлять мной? Ты это хочешь сказать?

Снейп кивнул.

— А ещё то, что ты не один, я всегда буду рядом. Был и буду.

Драко прижался к нему всем телом. Беззащитный мальчик. Самый лучший.

Которого можно любить… Можно целовать, гладить, слушать стук его сердца, пьянеть от его запаха, дышать его теплом, хотеть жить ради него. Потому что ты ему нужен. Потому что без тебя он не сможет…Тень, проявляющаяся красками и ощущениями. Ожившая тень любви…


* * *
Миссис Малфой так резко отшатнулась от него, что, не возьмись за дверную ручку, наверняка упала бы…

Он подхватил её под руку и помог удержать равновесие. Спонтанный вежливый жест джентльмена… Нарцисса уставилась на него, как на привидение. Нет, привидений она за свою бытность в Хогвартсе и многолетнее проживание в мэноре повидала предостаточно. А на профессора Снейпа, в растрёпанной одежде выскочившего из спальни её сына, смотрела, будто на собственную смерть, зашедшую на вечерний чай с кексом…

Снейп прочистил кашлем горло и медленно произнёс:

— Доброй ночи, миссис Малфой. — Он оправил рубашку и пояс брюк, наглухо застегнул сюртук, озадаченно взглянул в окно, за которым рассвет лиловым маревом уже вполне отчётливо заявил о своих правах, и вежливо склонил голову. — Вернее, доброе утро.

Нарцисса в ответ только судорожно всхлипнула, качнулась и кивнула. Снейпу показалось, что все мировые запасы слёз сейчас обрушатся на него: так сильно заблестели её глаза и задрожали губы. Но миссис Малфой только отчаянно подняла подбородок и величественным жестом королевы, всего на миг позволившей себе недопустимо расслабиться, смахнула одинокую слезинку из уголка глаза.

— М-м-м, э… Драко у себя? — голос её всё-таки предательски сорвался, но она быстро придала ему достоинство и мелодичность.

Снейп в ответ смог только кивнуть. Так глупо и стыдно он не чувствовал себя со школы. Взрослый мужчина, немало повидавший на своём веку, маг, знающий о жизни и её законах и беззакониях гораздо больше, чем сама жизнь знала о себе!.. Хорошо, что Драко спит и не участвует в его позоре.

— Я, собственно, да, пришла, о, узнать, — промямлила Нарцисса и опустила взгляд. Этого Снейп просто не мог вынести! Он фыркнул, качнул головой и развернулся на каблуках.

— Драко не больно? — жалобно пропела Нарцисса. Снейпа словно толкнули в спину тупым копьём. Увидев его вспыхнувшие пожаром щёки, миссис Малфой вдруг поперхнулась, сама зарделась пуще макова цвета и поспешно пролепетала: — Я имею в виду, после Круциатуса. Он был так плох, мой мальчик, но я не могла прийти раньше. Люциус не пускал меня, и Тёмный Лорд… Мой сын! — Она горько всхлипнула, и Снейп понял, что если не уйдёт от двери спальни Драко сейчас же, то не уйдёт уже из Малфой-мэнора никогда…

— Я всё… — слова застряли у него в горле. Он бросил на миссис Малфой быстрый взгляд через плечо и закончил более чем решительно, вложив в слова всю силу убеждения, которую только смог отыскать в своём голосе: — Я всё сделал, как надо. — И уже твёрдо шагнув по коридору, добавил: — Драко спит.

— Хорошо. — Услышал почти спокойный голос за спиной. — Тогда не стану его беспокоить.


Глава 2. Самое действенное целительство

Звук шагов бегущих по гулкому коридору молодых ног заставил его сердце пуститься вскачь. Как некстати. Только не сейчас, не перед дверью повелителя!

Запыхавшийся Драко выскочил из-за поворота и затормозил так резко, будто налетел на невидимый барьер. В его глазах разливалось море отчаяния и надежды, но голос не дрогнул. Сильный!

— Здравствуйте, профессор. — Словно Малфой-младший неспешно гулял по мэнору и случайно натолкнулся на своего декана.

Снейп только кивнул, не поворачивая головы, и взялся за ручку двери покоев Тёмного Лорда. Громко постучал.

Драко ударил кулаком по каменной стене с такой силой, что кровь тут же окрасила серые шлифованные плитки.

— Да! — раздалось приглашение Волдеморта.

«Не сейчас!» — ледяной взгляд Снейпа оттолкнул Драко, сделавшего было к нему шаг…

Он вышел в коридор почти через час и позволил себе судорожно выпустить воздух из напряжённой груди.

Юный Малфой ждал, сидя на подоконнике, и ковырял ногтем выщерблину в древесине рассохшейся рамы. Даже не повернул голову, только произнёс совсем тихо, обращаясь не то к камешку, выбивающемуся из облицовки стены, не то к самому себе:

— Ты сказал, что я теперь не один. — Снейп приблизился к нему. — А сам не приходил полтора дня. И только поинтересовался совиной почтой, всё ли у меня в порядке, — монотонный голос Драко застывал на оконном стекле влажным, быстро остывающим туманом. На улице светило солнце, даже на теневой стороне коридорной галереи было довольно тепло, но стекло, которому Драко почти без выражения выговаривал свои искренние обиды, выглядело белёсым и словно замороженным. — А у меня и без тебя всё было в порядке. В полном порядке. Всё отлично. Повелитель почти простил меня. Или скоро простит. Дамблдора больше нет. — Драко на миг замолчал и дёрнул плечами, как от острого укола. — Ты шикарно трахнул меня. Позавчера ночью. Я ещё шикарнее кончил. Что ещё надо Драко Малфою? — Он так резко повернулся и с таким вызовом уставился Снейпу в глаза, что того будто оттолкнуло сильным Ступефаем, и Северус едва удержался на ногах, до синевы сжал губы. — Почему ты не приходил?!

Такого отчаяния и боли из уст любимого мальчишки Снейп выдержать не мог. Он схватил его за руку, стащил с подоконника и повёл, упирающегося, но не слишком, за собой по коридору.

— Пусти, пусти! — верещал Малфой и пытался тормозить ногами. — Что ты себе позволяешь? Жалкий полукровка! Директорский прихвостень! Предатель!

Втолкнув в первую попавшуюся дверь, Снейп зажал ему рот ладонью, втиснул в стену, выставил в побелевшее лицо волшебную палочку. Глаза Драко расширились от ужаса, он чуть не лишился чувств. Северус горячо зашипел:

— Я сам знаю, кто я такой! А вот вам, мистер Малфой, лучше этого не знать, поверьте! Что ты творишь, глупый мальчишка? Я же сказал, что ты не один. Позапрошлой ночью я всё сказал. Не брошу тебя, даже если ты сам захочешь меня прогнать! Теперь ты мой! Но имей хоть каплю благоразумия! Так нельзя! Драко! Драко. Драко… — Он начал медленно гладить того по плечам. — Я сейчас уберу руку — и ты спокойно скажешь мне всё, что хотел. Без криков и без истерик. Да?

Драко согласно заморгал, и Снейп отпустил его. Сильный толчок, удар — и он отлетел спиной к двери! Лопатка хрустнула, затылок загудел и наполнился вязкой болью. Победно ухмыляясь, Малфой смахнул чёлку с глаз и произнёс совершенно спокойно:

— Я очень скучал. Не могу без тебя, Северус… Теперь не могу. — Снейп только качал головой, морщась. — Я чуть не умер. Без тебя жизнь вытекает вот отсюда и тает, испаряется. — Драко приложил руку к своему сердцу.

Снейп приблизился и ладонью накрыл на груди его дрожащие пальцы:

— Знаю, как это бывает. Не бойся. Ты не умрёшь. Только научись ждать. Меня. Вообще ждать. Ты ведь мужчина? Маг? А эту рану, — кивнул он на сердце Драко, — мы легко залечим. Хочешь?

По коридору разлилась такая плотная, топкая магическая тишина, что шум мэнора замирал уже на подступах к двери каморки, за которой двое влюблённых занимались самым действенным целительством на свете.

— Северус, включи немногоо звука, — читалось по губам разгорячённого Малфоя, с трудом фокусировавшего взгляд. — Хочу услышать, как ты меня хочешь. И как ты меня любишь.

— Вот так, мой милый. — Снейп судорожно взмахнул мешавшейся сейчас волшебной палочкой, отложил её и присел на колени к обнажённым ягодицам Драко, провёл между ними пальцами, нацелился языком, огладил стройные крепкие бёдра, взялся за его член, стремительно поднявшийся к животу. — Так хочу. И так… люблю…


* * *
Лето выдалось прохладным — отличная тема для беседы на все времена. Они уже в третий раз обходили боярышниковую изгородь, каменную скамью с глиптикой по обсидиановой спинке в виде драконов и возвращались к началу тисовой аллеи; Драко явно озяб в тени парка в своей тонкой рубашке, но не подавал виду, шёл, показательно расправив плечи, поигрывал веточкой.

— Давай ещё погуляем, — он с такой детской мольбой заглянул в глаза, что Северус поперхнулся и вместо того, чтобы ответить сухо и решительно, начал непривычно мямлить и сам поморщился от своих слов, как от зубной боли:

— Ты же знаешь, что у меня нет времени. Я и так… Это… Так нельзя. Мы уже гуляем больше часа. Ты понимаешь, что за этот час могло случиться, ну, я не знаю… — Драко взял его за руку, Снейп посмотрел на свои пальцы в узкой, изящной, но крепкой ладони и тяжело вздохнул. — Мне пора. Я сообщу, когда мы увидимся.

— Хочешь, я ещё раз возьму? — Прильнув к нему, Малфой запустил руку под складки мантии, за пояс Снейповых брюк. Тот чудом сдержался от удара по его руке. Что же ты делаешь, мальчик?! Драко попытался толкнуть его к толстому дереву за их спинами, но Северус стоял на ногах крепче скалы. Восприняв это нежелание двигаться как молчаливое разрешение, Драко оглянулся по сторонам и начал опускаться на колени. Снейп остановил его, сильно встряхнул за плечи. Сурово посмотрел в глаза, но на строгий тон сил у него опять не нашлось.

— Нет. Мне очень понравилось, но нет, — отказ прозвучал из его уст детским лепетом. Воодушевлённый любовник потянулся губами и обвил руками его шею. Снейп дёрнулся, отворачиваясь и всё ещё стараясь закончить свою пламенную речь: — Драко. Не сейчас. Драко. Ты же должен понимать. Драко. Перестань, что ты делаешь, что же ты делаешь, Драко, Драко…

Когда он с трудом отлепился от нежных горячих губ, тот сразу же бросился на новый заход, настойчиво подталкивая Снейпа под укрытие дерева. Северус пятился назад, пытался до последнего удерживать руки Малфоя, неожиданно ставшие такими сильными, такими властными. Он упёрся спиной в бугристую кору старого дуба, с трудом сглотнул, не в состоянии оторвать взгляда от блестящих серых глаз, прожигающих насквозь своей решительностью и напором, сам опустил руку Драко себе в пах. Направив движение его пальцев, хрипло застонал, вывернулся из-под другой руки, резко заломил её «нападавшему» за спину, сильно прижал его грудью к дереву, навалился сзади всем весом. Тот ахнул и задрожал. Снейп куснул его в мочку и пророкотал в самое ухо:

— Не взрослей слишком быстро, не надо. Успеешь ещё побыть сверху.

Покорно склонив голову, Драко упёрся лбом в грубую кору, его плечи и ноги были напряжены, а руки он, наоборот, пытался расслабить. Северус отрывисто чмокнул его в белокурую макушку и стремительным шагом направился прочь по дорожке парка, не оглядываясь, улыбаясь на ходу одними лишь глазами.

Драко долго провожал тоскливым взглядом его тёмную фигуру в развевающейся мантии и кусал губы.


* * *
— Северус!

— Да, Люциус, — Снейп так резко повернулся на гневный окрик Малфоя-старшего, что запутался в складках собственной мантии. Безмятежное, лишь чуть надменное выражение лица Люциуса сильно контрастировало с его голосом, хлестнувшим пощёчиной.

— Драко. Мой. Сын! — как горсть камней в лицо или удар магического бича.

— Знаю.

— О вас ходят слухи. Вас. Видят. Вместе! — словно самое позорное из всех возможных обвинений.

— Неужели?

— Это невозможно! Этого не может быть! — Вот-вот последует вспышка какого-нибудь непростительного!

— Тогда о чём разговор?

— Послушайте, мистер Снейп. — Люциус подошёл к нему почти вплотную, уставился тяжело и хмуро, в грудь Северуса упёрся набалдашник трости. — Мой сын не дешёвая игрушка. — Его зрачки страшно расширились, а глаза, наоборот, сузились до предела. — Я тебе не позволю…

— Позвольте, мистер Малфой, вашему сыну самому решать такие э… интимные вопросы. — Снейп отвёл трость рукой, в другой руке сжал волшебную палочку. — Драко совершеннолетний.

— Что?! — взорвался Люциус и схватил его за грудки, но под колючим опасным взглядом немного стушевался, отпустил противника и только прорычал ему почти в самое лицо: — Если ты не оставишь моего щенка в покое, то сильно об этом пожалеешь. Обещаю!

— Не забудь сдержать своё слово. — Усмехнулся Снейп, оттолкнул Малфоя и быстро пошёл прочь.


* * *
— Могу я остаться? — Драко тёрся о его щёку своей, а пальцами вытворял в брюках Снейпа такие ловкие штуки, что тот с трудом сдерживал дрожь в напряжённом до хруста теле.

— Милый, — довольно сухо проворковал он, — дай поработать. Мне осталось немного.

— Ты всегда так говоришь. — Драко начал перебирать ему волосы, намотал на пальцы, потянул, ожидая реакции. Снейп долго терпел, пытался что-то писать, одновременно локтем удерживая аманта от непреклонного намерения устроиться у него на коленях. Но потом не выдержал, застонал и так строго посмотрел на слишком разошедшегося Драко, что тот сам отпустил его пряди и плечи и даже отпрыгнул на безопасное расстояние. Правда, ни страха, ни почтения в хулиганском довольном мальчишеском взгляде Северус так и не увидел. Он костлявым пальцем ткнул в угол кабинета, на кресло, и только прошипел что-то. Драко, усиленно виляя бёдрами, отошёл к указанному месту и, весьма выразительно выставив попу, устроился на мягкой спинке:

— Ты будешь меня здесь? Мне самому снять брюки?

Снейп шумно вздохнул и раздражённо отложил перо.

— Пошёл вон, засранец! — процедил сквозь зубы.

Малфой обворожительно улыбнулся, поднялся, и, нарочно задевая строгого профессора рукой и бедром, по довольно замысловатой траектории, чеканным шагом бравого солдата, давясь от смеха, направился к двери. Уже оттуда вдруг обернулся и спросил совершенно серьёзно и так тихо, что Снейп поморщился, еле улавливая слова:

— Я останусь?

Снейп молчал.

— Пожалуйста.

— Нет. — Снейп сухо кашлянул.

— Я хочу остаться. Почему «нет»? Почему гонишь меня? Поживу с тобой немножко, вдруг тебе понравится? У тебя славный дом. Мрачноватый, но это поправимо.

Поджав губы, Снейп макнул перо в чернила и принялся быстро строчить на пергаменте.

— Нет, — проговорил он, словно ни к кому не обращаясь, — ты знаешь, что это невозможно. Мы обсуждали, и ты согласился, что это безрассудно. Опасно и слишком рано.

— Угу! — фыркнул Драко. — Обсуждали. — И состроил кривую мину. — Согласился. А ты бы не согласился, когда твой перезрелый член первый раз никак не может войти туда, куда хочет больше всего на свете, а хозяин этого самого «куда хочет», стоя на четвереньках, настойчиво что-то бубнит о невозможности нарушать правила и порядки, об опасностях, подстерегающих на каждом шагу, и требует сказать «да», иначе не впустит, и тебе придётся дрочить у него между булок?

Кажется, Снейп даже не собирался отвечать.

Драко обречённо вздохнул:

— Я очень хочу остаться.

— Я тоже этого хочу.

— Тогда в чём же дело?!

— Если бы я честно всё рассказал, то ты наверняка не поверил бы, — совершенно серьёзно заявил Снейп и отмахнулся: «Иди уже, дай поработать».

Драко резко развернулся и обиженно рявкнул из коридора:

— Ты об этом ещё пожалеешь!

— От одного Малфоя я это уже слышал. — Невесело усмехнулся Снейп.

Одним прыжком Драко вернулся к нему.

— Что?! Папочка тебя бранит и не даёт меня трахать? — зло прошипел он Северусу в самое лицо.

— Твой отец прав. — Тот только начал задушевную проповедь, а Драко уже сильно обхватил его голову, впился в губы жадным, грубым, колючим поцелуем; глубоко, нагло толкнулся языком, смял рот Северуса горячо и бесстыдно; сначала, неуклюже спихнув бумаги и свитки, уселся на стол; потом, расставив ноги, соскользнул на колени Снейпа, почувствовал промежностью его член, быстро набиравший желание под тканью брюк, и начал, не отрывая губ, сразу обеими руками синхронно расстёгивать одновременно два ремня и стаскивать штаны с себя и с партнёра.

Снейп вяло отбивался, без всякого энтузиазма боролся с руками любовника, но потом сам посильнее притянул его и приподнял на весу, помогая освободиться от брюк.

Не прервали они поцелуя, хмельно разливавшего по телам вожделение и сладостное предвкушение, даже тогда, когда две струйки спермы почти синхронно брызнули из их прижатых, трущихся друг о друга членов.

— В чём прав мой отец? — У Малфоя даже голос дрожал и вибрировал, под стать неугасающему оргазму.

— В том, что этого не может быть. — Закрыл глаза Северус и снова отыскал языком его податливые губы.


Глава 3. Моя жизнь - это ты

Зима, непогода, небывало лютая для окрестностей Хогвартса; эльфы с непривычки замучились расчищать дорожки от снега, поэтому передвигаться по территории замка было нелегко: всюду сугробы и завалы, ноги тонут в снегу, мантии и брюки промокают. Первое время снежное светопреставление веселило Драко или, как минимум, вызывало интерес. Особенно ему нравилось улучить момент, когда никто не видит, и бросить в профессора Снейпа снежок, и ещё один, а потом, ловя его суровый взгляд, отряхивать снег с мантии, с волос, с щёк и губ Северуса, на которых этого снега, конечно же, не было и в помине… Или наблюдать за белым хаосом за окном, сидя на коленях у аманта и слушая музыкальный треск дров в камине. Жар, исходивший от Северуса, голос, тихий и такой же трескучий, как эти дрова, его полуприкрытые в сонной истоме глаза — Драко забывал обо всём на свете и всеми силами души старался остановить время, сделать эти минуты вечными. Он с удивлением спрашивал себя, как же раньше мог жить без Северуса, воспринимать его исключительно как взрослого чужого мужчину, наставника, опытного опасного волшебника, с которым стоит считаться и к мнению которого полезно прислушиваться, но не более. Теперь у Драко не было на свете человека ближе, роднее, даже привязанность к матери и желание угодить отцу отошли на второй план; про повелителя же вообще не хотелось вспоминать… Вычеркнуть бы его, сумасшедшего урода, из своего мира, совсем, навсегда, и даже память об этом страшном существе утопить в поцелуях любимого — самый глубокий, самый надёжный омут, не выбраться…

А выбираться, собственно, и не хотелось. Целовались они много, порой не придавая поцелуям особого эротического смысла; Драко казалось, что он просто дышит, когда касается губами рта Северуса, когда льнёт языком, так естественны и совершенно необходимы были эти поцелуи… Только целуясь — и дышит…

Его дыхание сорвалось с ритма, тормоза — в хлам, он вцепился ногтями в спину Снейпа (наверняка даже через плотную ткань жилета останутся следы), напрягся тетивой и кончил у него на коленях без рук.

— Ну что ты делаешь? — Тот недовольно поморщился, вытираясь салфеткой. — Драко, зачем? Надо было потерпеть. Ты так торопишься.

Драко уткнулся лбом ему в шею:

— Не ворчи. — И, мазанув по поджатым губам Северуса поцелуем, соскользнул на пол. Ловко расстегнул ему брюки и сразу же взял в рот твёрдый горячий член. На секунду прекратил облизывать: — Мне так нравится, как у тебя на меня стоит. Только на меня? Или ты кого-то ещё так же хочешь?

Отвечать хоть что-то вразумительно, когда у тебя между ног раскачивается, старательно причмокивая, голова Драко Малфоя, было выше Снейповых сил. Чтобы белокурый мучитель больше не приставал с дурацкими вопросами, он захватил его голову ладонями и принялся бережно, но настойчиво направлять. Драко, давясь членом, было возмущённо вскинул взгляд, но смирился и послушно расслабил шею. Когда Северус был уже почти готов и, не сдерживаясь, с хриплым рыком, колотился в глубокое горло Драко, тот вдруг вырвался, отскочил, сбросил с себя расстёгнутые брюки и снова приблизившись, оттолкнул подавшегося вперёд Северуса на спинку стула. Направляя своею рукой, пристроил головку его члена себе между ягодиц и, коротко вздохнув, быстро сел на неё. Три или четыре секунды Снейп видел в его широко распахнутых глазах пульсирующую боль, но поднять с себя Драко не решался. Тот улыбнулся, сначала скованно, потом живо и искренне и начал осторожно двигаться, пружиня ногами. Ещё через несколько секунд он закусил губу от наслаждения и застонал, выдыхая на волосы Северуса крепкий дух блаженства.

Хотелось, чтобы мальчик получил как можно больше удовольствия; он ритмично, раскачиваясь гибкой волной, прыгал на его члене — а Северус терпел, не позволял оргазму уволочь себя за границы эпического спокойствия. Только когда на обнажённой груди Драко выступил пот, а взгляд затуманился, подёрнулся особой поволокой, только когда его руки и ноги задрожали и он начал бесконтрольно валиться на бок, Северус дал волю своему внутреннему пожару и выпустил сперму в любимого. Одна общая судорога спаяла их тела.

— Я проклинаю тебя, — тихо сказал Драко, одеваясь. — Больше ни с кем ты не будешь так кончать. Никогда.

Снейп притянул его и поцеловал в губы.

— Глупый мой, я сам себя на это проклинаю. Давно проклял.


* * *
Они лежали на кровати. Малфой рисовал пальцем снежинки на обнажённой груди Северуса. И чуть ниже. И, похоже, не только снежинки. Но Северус мужественно держался, чем, кажется, злил аманта.

— Ты любил? — спросил тот, мстительно сузив глаза. И как бы случайно ущипнул Снейпа за сосок. — Раньше? До меня?

Северус даже не поморщился:

— Тебе обязательно это знать?

— Да. Скажи.

— Любил.

— Кого? — сразу заинтересовался Драко. — Мужчину? Когда? В юности? Своего сверстника? Уж не моего ли папочку, поговаривают, он пользовался бешеным успехом.

Обсуждать с юным Малфоем прежние похождения его отца, в том числе и любовные, Снейп не собирался.

— Женщину, — сдержанно ответил он.

— О… — лицо Драко вытянулось. — А так бывает? Я думал, ты… не по женской части.

— Я и сейчас её люблю. Но она давно умерла. Очень давно. Не обижайся. Любовь не проходит, если это любовь. Любовь к ней я буду хранить в своём сердце всегда. А любовь к тебе — не хочу хранить, хочу ею дышать, жить, каждый миг проталкивать её в своих венах. Не обижайся.

Но Драко, хоть и не показывал виду, всё-таки обиделся, это было заметно по повисшей между ними паутине отчуждённости. Лёгкой, но ощутимой. Снейп пожалел, что был так откровенен, однако скрывать хоть что-то от любимого ему с каждым днём становилось всё сложнее. А скрывать приходилось многое. Должно же быть на свете хоть одно живое сердце, которому не нужно врать…

Драко, определённо, распирали противоречивые чувства — это без труда читалось на его лишившемся живого выражения лице. А что если он не готов к такому вот уровню откровенности?

Поднявшись с постели, Драко подошёл к окну и приложил ладонь к холодному стеклу. Показалось, что ветер сразу бросил в неё рой снежинок. Те, как злобные пчёлы, кинулись жалить. Поёжившись, он вернулся к камину, где Северус на низком столике уже раскладывал карты.

— Скоро Рождество… Веришь в гадание таро? — Бровь под светлой чёлкой удивлённо приподнялась. — Ну ладно там Прорицания — и то мура. А эти маггловские картинки — разве не чушь?

— Мой отец был магглом. — Потасовав, Снейп выложил из карт сначала большой крест, потом, собрав их особым образом, — пирамиду. — И твои далёкие предки — тоже были магглами. Раньше все были магглами. Пока магия не заразила людей.

— Как ты странно говоришь. Разве магия — болезнь? — Малфой с интересом следил за его манипуляциями.

— А разве нет?

— Не знаю… Пожалуй. Ведь мы и магглы рождаемся одинаковыми, младенцев даже невозможно проверить — сквибы ли они. Никогда об этом серьёзно не задумывался. Отцу такая теория точно не понравится. — Драко усмехнулся.

— Твоему отцу многое не нравится. Тебя это волнует?

— Нет. Его жизнь — не моя. Моя жизнь — это ты. — Драко положил руку на Северусово плечо. И прижался животом к его спине. — Ну что там выходит? Хорошее или плохое? Что говорят твои карты?

Снейп, прочитав расклад, быстро и нервно смешал его.

— Всегда одно и то же. — Притянул он своего Малфоя. — Всегда одно и то же. — И попытался усадить его себе на колени. Но тот увернулся и устроился напротив, на подлокотнике кресла, рассматривая содержимое шкатулки, в которой хранились карты.

— Можно? — запоздало спросил он разрешения и получил кивок согласия. — А это что такое? — Выудил Драко металлическую пуговицу. — Странная, кажется, серебро. Знакомая какая-то. — Его лоб наморщился в попытке вспомнить. — Где я её видел? Чья она? — Что-то припоминая и удивляясь этому, Драко посмотрел на Снейпа. — Такие были на… мантии директора… Северус, зачем это здесь?!

Снейп уже знал, что не сможет хранить этот свой секрет от Драко. Не хочет. Должен рассказать. Он мог бы этого и не делать. Но ему требовалось хоть как-то проявить настоящее доверие к любимому мальчику. Всего Драко не узнает, однако кое-что важное… Чтобы в его взгляде, случайно потушенном болезненной откровенностью Северуса, снова вспыхнула жизнь…

— Ты знаешь что-нибудь о крестражах? — спросил Снейп.

Малфой пожал плечами.

— Конечно, это очень сильное тёмное колдовство. Повелитель создал себе крестражи. Больше, кажется, никто за последние насколько сотен лет. Вообще-то это тайна. Ты уверен, что мы должны обсуждать такие вещи?

— Обсуждать — не должны. Но знать кое-что ты имеешь право. Эта пуговица действительно принадлежала Дамблдору. Он сам отдал мне её за несколько дней до смерти.

— Погоди, он знал?! — Драко опешил. И даже привстал.

— Не совсем. Догадывался. И предложил мне во время его убийства создать крестраж.

— Как это? — Драко нервно ухмыльнулся. — Как это «предложил»? Ты хочешь сказать, что… — Его взгляд застыл. Северус видел в нём муки медленно приходящего понимания. Ошеломляющего. Драко делал сейчас, пожалуй, грандиознейшее открытие в своей жизни. — Он знал?! Что я буду его убивать? И не смогу? А убьёшь ты? Вы сговорились? И ты… не предал его?!

— Тише, мистер Малфой. О таких вещах лучше беседовать вполголоса. Альбус был неизлечимо болен. И вскоре неизбежно умер бы в муках.

Драко уставился на пуговицу. Белого металла круглая болванка с ушком и гравировкой в виде школьного герба. Он держал её так, будто она обжигала пальцы.

— Я… что-то такое… чувствовал. Ты не посмел бы его предать. Не могу это объяснить, но не ты. Только не ты. Слишком всё было… Пуговица — твой крестраж? — без эмоций спросил он.

Северус глазами ответил: «Да».

— Если бы я не нашёл её, ты не признался бы? — Зло усмехнулся Драко.

— А думаешь, ты случайно её нашёл?

— Ах вот оно как… Сегодня у нас вечер признаний?

— Сегодня просто наш вечер. А на подходе наша ночь. Завтра будет наше утро и наш день. Не колись, Драко, как ёжик. В жизни и так много боли. Я ранил тебя тем, что признался в своей любви к женщине? Если бы соврал тебе, скрыл эту правду, моя любовь к ней никуда не исчезла бы. Ты просто не знал бы.

Малфой сжал пуговицу в кулаке и опустил взгляд. Северус налил себе и ему глинтвейна, пригубил из бокала.

— Подари мне её. — Драко разжал кулак и подставил пуговицу оранжевому свету камина. — Отдай. Хочу, чтобы она была у меня. Клянусь, что сохраню её. Для тебя.

Снейп подошёл к нему, накрыл ладонью пальцы Драко, складывая их над крестражем, и поцеловал в бледные острые костяшки.

— Моя жизнь — это ты.

Жар камина некоторое время соперничал с жаром поцелуев, а потом сдался, притух, обглодав все дрова, и комната погрузилась в тёплый полумрак. В котором то плавно, то судорожно двигались вплотную друг к другу тени двух обнажённых мужчин. И лишь снежный рой, яростно атакующий окно, наблюдал за ними, визгливо взвывая от каждого их сладостного стона.


Глава 4. Тучи над Хогвартсом

Директор Снейп быстрым шагом пересёк школьный двор — опаздывал на урок. Из-под лестницы к нему метнулась белокурая фигура в школьной мантии. Снейп остановил её движением руки, однако не сработало: преграждая дорогу, насупившийся Драко встал на первой ступеньке. И посмотрел чуть сверху.

— Почему вы не на занятиях, мистер Малфой? — Директор обошёл его, как несущественное препятствие, не удостоив вниманием. — Минус десять баллов Слизерину.

Драко схватил его за мантию.

— Здесь никого нет. Мы одни. Почему ты меня игнорируешь? Уже почти неделю!

Снейп молча опустил тяжёлый взгляд на руку, клещами вцепившуюся ему в плечо, — Драко, гулко сглотнув, убрал её.

— Простите, сэр, — извинился он подчёркнуто сухо.

Северусу показалось, что «сэр» впечаталось ему в щёку хлёстким ударом ладони.

Только на второй реплике голос Малфоя предательски сорвался:

— Не смею вас больше отвлекать, господин директор.

Поднимаясь по лестнице, не поворачивая головы, Снейп тихо бросил ему:

— В шесть. В моём кабинете. Пароль: «Тучи над Хогвартсом». — Уже на верхней площадке он остановился и, качнувшись к перилам, сказал мягко, почти одними губами: — Не бузи. — И поспешил на урок.


* * *
На старых часах Дамблдора минутная стрелка уже перепрыгнула на четвёртое деление. «Неужели не придёт? — думал Снейп, заполняя отчёт для Министерства. Он то и дело поглаживал себя по левой стороне груди — там, где уже который день щемило, — однако сам этого не замечал. — У них на носу война, да что там — уже запрыгнула им на плечи и вгрызлась клыками в холку, ломая позвоночник, а эти министерские пердуны предпочитают делать вид, что всё спокойно и, будто озверелые, требуют каждый день присылать пустые бумажонки об успеваемости студентов и расходе провизии. Уроды, трусы! Сколько жизней должен сожрать Волдеморт, чтобы маги Британии вспомнили, для чего им волшебные палочки? Сражаться, защищать своих детей, свои дома, свои идеалы, наконец, — будь они неладны! — а не в носах ковырять! Во всём Министерстве нашлось всего с полдюжины смелых и здравомыслящих служак. Мерлин, пощади магическую Британию!» — Он слишком сильно надавил пером на пергамент, оно, хрустнув, подломилось, портя аккуратные ровные строчки отчёта кляксами. Чёрные пятна на белом. Как кровь, цвет которой не видно в темноте, но она продолжает вытекать из ран живого тела, пока оно не станет мёртвым…

«Восемь. Восемь минут седьмого — а Драко нет. Его обидчивость причиняет много хлопот. Юный, ранимый мальчик. Я намекнул, что нельзя сейчас встречаться — он не понял. Неужели сам не видит, что не время, совсем не время! Натворит ещё дел со своим характером, все карты спутает в самый ответственный момент. Или, не приведи господи, себя подставит под удар. Нельзя этого допустить! Поэтому и спрятать Драко сейчас нельзя — Лорд учует и кинется всей своей бешеной мощью».

На винтовой лестнице раздались топающие шаги. Наконец-то! Северус отложил перо.

— Тучи! — Показалась поднимающаяся белобрысая голова. — Чтоб их! Дурацкий пароль! Твоя горгулья как с цепи сорвалась! Ну забыл я «тучи» — говорю «туман, тьма, гроза, буря» — а она кусаться! Дрянь каменная!

Снейп не смог сдержать улыбку. Растрёпанный Драко, возмущаясь и обзывая стража директорского кабинета самыми сочными из слизеринского фольклора словечками, потирая, кажется, реально ушибленное плечо (правда, что ли, дрался с горгульей?!), направился напрямик к Северусу, по-хозяйски обнял его за шею и, перекинув ногу ему через колени, уселся, сдвигая спиной тяжёлый стол и прилипая своими губами к губам так и не успевшего произвести ни звука аманта.

Что-что, а целовался юный Малфой виртуозно и самозабвенно… Напоследок, когда у Северуса закружилась голова, тот куснул его за язык:

— Это тебе за последние шесть дней, в которые не хотел меня видеть! Месть. Всё, расслабься, прощён. Где будем, тут или на кровати?

— Я каждую минуту хочу тебя видеть. — Северус перевёл дыхание. — Погоди, нам надо поговорить.

— Говори. — Драко, аппетитно прогнувшись, начал расстёгивать его мантию.

— Погоди. Пожалуйста! — Северус перехватил ему руки и развёл в стороны. — Драко. Выслушай. Нам надо быть очень осторожными. Особенно в эти дни. Мы перестанем видеться. Это опасно.

— Всё так серьёзно?

— Да.

— Ладно. Понимаю. Но ведь сейчас мы можем? Если недолго. Я очень скучаю. Сколько ещё всё это продлится?

«Гораздо меньше, чем тебе, мой любимый мальчик, кажется…»

— Ты ведь разрешишь мне? — Драко опустился Северусу в ноги и положил руки ему на ширинку. Он, негодник, так ласкуче заглядывал в глаза и так вкусно облизывал губы, что Снейп не смог отказать. — Мы ведь никогда не расстанемся?

Откуда у этого ненасытного мальчишки, самозабвенно отдающегося ему, брались силы ещё и разговаривать в такие минуты, Снейп не понимал. Сам он уже во время минета поплыл, как от доброй пинты огневиски, и на вопросы мог только мычать, рычать и поддакивать.

Драко, играючи приняв в себя Северусову разрядку, легко спрыгнул с его бёдер, на которых скакал, будто заправский жокей, и голяком прошлёпал к подносу с графином. Там немного замешкался, делая напиток с малиновым сиропом, вернулся с двумя стаканами. Напоил Северуса из своей руки, залпом осушил собственный стакан. Малиновый поцелуй наполнил рот Снейпа чем-то приторно-тревожным.

Драко вытирался и одевался в углу. Северус пытался справиться с дыханием и дрожью рук — юный любовник только что был страстен как никогда и умудрился опустошить его до дна. Вот, голова так и продолжает плыть. Приятно, но надо с этим что-то делать.

— Скажи, а как её звали? — раздался обыденный голос Малфоя.

— Кого? — Северус понял, что до сих пор сидит за директорским столом с расстёгнутой ширинкой, в одной распахнутой рубашке. Мантия льнёт пеной чёрного блестящего шёлка к ногам и ножкам стула. В ушах шумит. Надо быстрее приходить в себя.

— Ту женщину, которую ты любишь? — Драко вышел из полутьмы полностью одетым. Снейп сморгнул — показалось, что за ним приплясывает толпа теней. Некоторые жмутся к стенам и мебели, некоторые висят в сторонке, но большинство дёргают Малфоя, тычут в него длинными пальцами, гладят по всему телу и по волосам… — Как её звали, мёртвую, любовь к которой ты хранишь?

— Лили, — ответил Снейп, не узнавая своего голоса.

Драко замер перед ним, задумавшись, шевеля губами.

— Погоди… Какая Лили? Знакомое имя. Она должна быть немного младше моих родителей? Лили… Поттер?! — Драко вытаращился на Снейпа и, споткнувшись, схватился руками за столешницу в нескольких дюймах от него, полуголого, безвольно сидящего на стуле в растрёпанной одежде, с выпирающим из ширинки расслабленным членом, дышащего, будто в лихорадке.

— Лили Поттер? В девичестве Эванс? — Драко потерял голос и просипел, скрежеща связками. — Мать Гарри?!

Даже не думая возражать, Снейп кивнул.

Малфой отпрянул от него в ужасе, словно от мерзейшей твари, и задохнулся — спазмы сотрясали всё тело. Немного придя в себя, ядовито прошипел:

— Ненавижу! Будь проклята твоя любовь! — И со всех ног бросился прочь из кабинета.

Снейп, с тоской глядя ему вслед, заторможено облизнул губы. Опытный зельевар, теперь он легко распознал привкус Веритасерума. Кажется, не больше пары капель Малфой изловчился добавить в его напиток. Пройдоха. Но и такого количества отлично сваренного концентрата Сыворотки правды оказалось достаточно.

— Глупый, глупый мальчишка, — выдавил из себя Северус хрипло, пытаясь силой разума прогнать из головы власть Веритасерума. — В уголке его глаза выступила крупная слеза. — За что, Драко?


* * *
Кубарем скатившись с винтовой лестницы, нижние три или четыре ступеньки Драко проехал на заднице, упав, пружиной вскочил на ноги, пнул каменного истукана, оскалившего на него зубастую пасть, и побежал. Куда — сам не знал, лишь бы подальше от этого предателя! Его Северус любит Лили Поттер! Рыжую сучку-грязнокровку, ту самую! Которая уже шестнадцать лет как сдохла, сгнила! А он её любит!

На воздух! Дышать было нечем, ярость душила, Драко рванул ворот рубашки. Выбежав в холл первого этажа директорской башни, он бросился к окну, выбил створку, звякнувшую разлетевшимися вдребезги стёклами. Хотел спрыгнуть — но увидел под собой пропасть. Сорвал с шеи шёлковый шнурок, на котором носил серебряную пуговицу-крестраж, и зашвырнул в окно. В глубокую бездну, сторожащую хогвартскую стену, на острые пики камней, в самую непроглядную тень.

Он не проронил ни слезинки — вот ещё! — но на губах было солоно. Дрожь била, как бичом. Сердце разрывалось. Драко колотил кулаками в стену и размазывал по серым выщербленным плиткам собственную кровь.

Это было хуже Круциатуса. Во много раз хуже. Северус прав: боль — мираж. После неё всегда бывает блаженство. Или другая боль. Любовь не проходит, если это любовь? Да пусть он катится со своей любовью! В могилу за гриффиндорской подстилкой! В склеп за Дамблдором! Пусть признаётся в любви хоть самому ненаглядному Гарри Поттеру!

Драко услышал свой голос — похоже, кричал вслух. В его ладони болтался окровавленный шнурок.

Он огляделся, словно впервые увидев стены директорской башни и небо над Хогвартсом, всё в тяжёлых гроздях тёмных туч.

Тучи над Хогвартсом… Любовь не проходит, если это любовь…

Укол боли заставил тело Драко напрячься струной. Слёзы вмиг высохли. Так больно ему стало от того, что его собственная любовь к Северусу оказалась ненастоящей… не любовью…

«Да пусть любит хоть всех женщин и мужчин мира. — Он вытер солёные щёки и подошёл к окну. — Лишь бы был жив… Что же я наделал?! Дурак!» — Перегнувшись через широкий подоконник, улёгшись животом, Малфой стал всматриваться в ущелье.

Тщетно. Бездна, обнажённый хребет скалы. Взгляд лихорадочно скакал по выступам. Ветер рвал волосы Драко. Вдруг плотные тучи над Хогвартсом чуть раздвинулись, и в белёсый просвет на миг заглянул луч вечерней зари. На серых камнях, далеко внизу, блеснула серебристо-розовая искорка…

Акцио не сработало… Метла завибрировала под ним и чуть не вырвалась, посылаемая в слишком крутое пике. На вираже заложило уши. Падение в штопор, воздушная яма, удар о будто прыгнувший навстречу огромный валун — и вот она, пуговица! Лежит в трещине, почти сливаясь с камнем. Драко удалось схватить её только с третьей попытки. Вынырнув из пропасти, он затормозил метлу и, сжимая круглый кусочек серебра в кулаке, побежал в свою спальню. Нужно было найти для пуговицы более надёжный шнурок, а лучше цепочку. И зачаровать на невидимость.


Глава 5. Тень

Всю ночь, до самого рассвета, не смыкая глаз в нервной горячке, Драко сочинял слова, которые скажет Северусу, и зубрил их наизусть. Он мысленно писал на потолке буквы, складывал их в строчки, наполнял теплотой своего сердца, отчаянием, пылавшим в крови, и приносил их к ногам аманта. По-рыцарски вставал на колено и протягивал Северусу плащ, сшитый из собственного раскаяния и любви. Настоящей любви. Как он мог, глупый мальчишка, усомниться в любимом? Как посмел ревновать, столь бесчестно вырывать слова правды? Зачем ему эта правда? Вот что теперь с ней делать? «Северус любил Лили Поттер — да хоть Рубеуса Хагрида или миссис Норрис! Продолжает любить? Какое это имеет значение, если он не скрывает это от меня? Так сильно доверяет мне. Целует меня. Дарит мне всего себя. Я же не смогу без него. Ну любил он девушку, судя по колдо, очень даже симпатичную, та предпочла гриффиндорца. Сука. Зато Снейп не предал свою любовь. Значит, и меня не предаст. Мой дед тоже так же сильно любил свою жену — и после её смерти не женился. А если бы встретил другую женщину, разве это было бы плохо? Сердце живого должно пить живые чувства. Надо объясниться с ним, утром же. Извиниться, сказать, что люблю. Нет, лучше не говорить об этом так часто. Промолчать о любви, но чтобы Северус почувствовал, как я сожалею. Никогда больше не подведу его».

В спальне потухла последняя свеча, запахло дымом, но Драко не чувствовал этого, ворочаясь и кусая губы, он всё придумывал и пытался запомнить слова, которые утром скажет своему Северусу.

Перед завтраком того не оказалось на месте, а после директор сам вызвал Драко к себе в кабинет, где передал с рук на руки Люциусу. У Драко не было ни единой возможности перемолвиться с ним хоть словечком наедине. Но глаза Снейпа были весьма красноречивы — они просили не сопротивляться, подчиниться, вести себя благоразумно и осторожно. Малфой-младший спокойно ушёл вслед за отцом и позволил аппарировать себя в мэнор. Куда вскоре егеря приволокли Гарри Поттера с Уизли и Грейнджер.

В следующий раз он увидел Снейпа за несколько часов до того, как к Хогвартсу стали стягиваться Пожиратели во главе с Волдемортом. Драко дал себе слово не быть любимому обузой — и всячески старался этому слову следовать, например, не путаться у Снейпа под ногами, не приставать с любовью и прочими глупостями. Вести себя как взрослый мужчина. Он не мог толком думать ни о ком, кроме Северуса, поэтому совсем не боялся — ну война и война, ничего особенного. К чужой крови и смертям он успел привыкнуть. Надо выжить — и всё. Чтобы быть с Северусом, надо выжить.

Когда тот шепнул ему, что надо помочь Поттеру, которого собрались поймать для Волдеморта младшие Крэбб и Гойл, Драко не удивился. Всё правильно. Тёмный Лорд — не тот повелитель, который заслуживает честной службы, верности и пролитой за него крови магов. Ублюдок, давно надо было его приложить Авадой. Да только могуч, падаль, даже Дамблдору оказался не по зубам. Возможно, Поттер будет везучее… если останется жив в этой заварушке…

В любом случае убивать Поттера Малфой не собирался и понимал, что не выиграет, если того поджарит Волдеморт. Снейп ведёт свою игру — это очевидно. Какую именно — не очень понятно, но то, что он не является подобострастным рабом Тёмного Лорда, Драко давно уже просёк. И со всей горячностью ставил на любимого. К Волдеморту у него накопилось слишком много личных счётов, а Малфои славились тем, что всегда отдавали свои долги, когда это было им выгодно.

В Выручай-комнате, где он, якобы руководя тупицами Винсентом и Грегори, попытался помешать им скрутить Гарри, всё сразу пошло наперекосяк. Те внезапно оказались не так уж тупы, страх и желание получить от повелителя награду стали превосходными стимуляторами их умственных и магических способностей. Да и Поттер, конечно, не доверял Малфою; не признаваться же ему, что сейчас Драко на его стороне — не поверит.

Крэбб совсем вырвался из-под контроля, в попытке убить Гарриных друзей чуть не завалил всю комнату грудами хлама, накопившегося в Выручай-комнате, потом грязно обругал попытавшегося образумить его Драко. Промазал в Поттера Круциатусом. Завязался бой — ещё бы гриффиндорская троица позволила взять себя без сопротивления!

— Не смейте его убивать! — приказал Малфой своим озверевшим компаньонам. — Тёмный Лорд хочет Поттера живым! — За что налившийся бешенством, как клоп кровью, Крэбб выбил у него волшебную палочку.

На них отовсюду сыпались Оглушающие, в сторону Потера Крэбб кидал Авады. Ему бы ещё руку пристрелять, мазиле!

Драко спрятался за какой-то поломанной мебелиной и пропустил тот момент, когда возомнивший себя крутым боевым магом Крэбб пустил в спину Уизли струю огня. Всё вокруг посыпалось чёрными хлопьями под огромными языками пламени. Поттеровское Агуаменти не помогло. Драко выскочил из своего укрытия и поволок к выходу оглушённого Гойла. Когда до двери оставалось совсем немного, Адское пламя откинуло их обратно, в самое пекло, и закрутило вихрем невыносимого жара. Невесть откуда взявшийся на метле Поттер выдернул Малфоя из пасти Огненного монстра в последний момент, Гойла втянули на свою метлу рыжий и Грейнджер.

— Скорее к двери! — простонал Драко, мёртвой хваткой вцепившись в своего спасителя.

Но тот развернулся и пошёл на снижение, пытаясь поймать какую-то падающую блестящую железяку. Потянувшись за ней, чуть не упал с метлы. Малфой удержал его и, повиснув почти без опоры на рукоятки метлы, схватил диадему, которую так сильно, с риском для жизни, жаждал получить придурок-гриффиндорец. За ними, неистово ревя и взбивая воздух огнём крыльев, погналось живое голодное пламя. Уже влетая в спасительную дверь, Драко почувствовал горячий укус в шею сзади. В коридоре, отползя в сторону, он судорожно ощупал себя — на шее ошмётками палёной кожи растекался ожёг, мерзко воняло жжёными волосами.

Наверное, он должен был сейчас орать от боли, корчиться и кататься по полу. Но ничего не чувствовал — Адское пламя слизнуло с него цепочку с кулоном, серебряной пуговицей, и только эта потеря била в сердце Драко Малфоя набатом.

Дебил Крэбб сгорел? Пофиг, так ему и надо. Волдеморт требует у хогвартсцев выдать Поттера? Пусть натрёт себе своими требованиями хуй и машет им, как флагом. Крестраж Северуса пропал навеки, погиб, уничтожен — больше Драко ни о чём не мог думать. Нужно было срочно найти Северуса!

Кто-то из Пожирателей сказал, что видел того, идущего к Визжащей хижине по вызову Волдеморта. Малфой со всех ног бросился туда.

Но опоздал.

Когда он вошёл в хижину, всё было кончено. Амант лежал на полу. В луже чего-то густо-красного. Кровь? Лицо было обезображено до неузнаваемости, но Драко знал, что это именно его Северус. Тёмный Лорд расправился с ним.

Он застыл в нескольких шагах от тела, обездвиженный пониманием: Снейп мёртв. Живые не лежат с такими лицами, в таких позах в своей крови. Значит, и ему, Драко, пришёл конец. Одиночество накрыло тяжёлым душным саваном, через который невозможно было сделать ни глотка воздуха.

Драко прислонился спиной к стене. Приказал себе стоять — ноги не держали, но садиться на пол почему-то казалось кощунством. Не на эти отвратительные, грязные, полусгнившие доски. Сесть нужно рядом с Северусом. Но сделать к нему хоть шаг Драко не мог — в его сердце что-то застряло, как если завод механизма жизни застопорился. Кровь остановила свой бег. В мозгу беззвучно щёлкнуло, будто раздавили хрупкую стеклянную капсулу. И взорвалось.

Драко ослеп. И оглох.

От его поражённого параличом тела отделилась тень. Приняла вертикальное положение и поползла к Снейпу. Коротко и отрывисто толкая себя, приближалась она к мертвецу. Возле кровавой лужи, натолкнувшись на невидимый барьер, дёрнулась налево, направо. Опустилась на пол. От тени отделилось щупальце, похожее на человеческую руку, потрогало кровь. Тень вступила в лужу. Подошла к Снейпу и накрыла его собою сверху, словно покрывалом.

Драко закрыл глаза. Стука своего сердца он не слышал, но это не пугало. Теперь его уже ничто не пугало на этой земле. На которой больше не было Северуса.

Он бы отомстил. Пусть даже без волшебной палочки, голыми руками порвал бы Тёмного ублюдка. Если бы только в нём осталась хоть капля жизни…


Глава 6. Эпилог

Первое, что он осознаёт — слышит невнятные разговоры. Становящиеся всё более разборчивыми.

— Геморрагический инсульт. В таком возрасте. Но это же чудо — немагическое поражение. Прибавляет шансы.

— Надежда есть. Не стоит падать духом.

— Сынок, ты сильный! Борись, счастье моё, мы рядом!

— Драко, я тобой горжусь, не смей сдаваться.

— Спасибо, Малфой, если бы не ты — мы не выбрались бы из Адского пламени. И кто бы мог подумать, что мы с тобой оба окажемся крестражами. Удивительно.

— Мистер Малфой, вы один из немногих, не опозоривших Слизерин. Благодарю вас от всего Хогвартса.

Узнаваемые голоса — мамы и отца. Кажется, ещё Поттера и миссис Макгонагалл. Странно. Неужели по ту сторону жизни так шумно и суетно? Вернее, по эту…

В темноте что-то нещадно слепит, до слёз. Но плакать он, конечно же, не собирается. Да и слёз нет. Разве покойные плачут? А, понятно, это свеча — огонёк прыгает на оплывшем восковом столбике. Совсем близко, если протянуть руку — то, наверное, можно потрогать. Пламя тревожно бьётся, похоже, от сквозняка — значит, где-то открыто окно. Да, чувствуется запах цветов — так приторно-сладко и одновременно волнующе-терпко пахнут летние ночи Малфой-мэнора — миссис Малфой любит цветы и разводит в изобилии. По комнате гуляет тёплый ветер, над свечой кружит мотылёк — лето? От огонька на белом полотне, ярком до рези в глазах, маячат блики и тень бабочки. Ширма? Большим тёмным контуром, проглотившим треть полотна ширмы, контрастно выделяется ещё одна тень — мужчины, с длинными (кажется, по плечи) волосами, с большим, отмеченным горбинкой, носом. Он одет в чёрную мантию — плотный шёлк с тени перетекает на фигуру, застывшую чуть поодаль от кровати Драко. Спящую с ровно покоящейся на выпрямленных плечах головой.

Да, Драко понимает, что лежит на кровати, похоже, дома. Рядом сидит погружённый в сон амант.

Драко с трудом фокусирует взгляд, но это не мешает ему улыбаться. Только во рту расплывается сухая горечь. Хочется пить. Хочется жить. Тянуться к свече очень трудно, рука не слушается. Однако достать до Северуса совершенно невозможно, поэтому Драко тянет непослушную руку к стоящей ближе свече, сталкивает. Огонёк гаснет, комната ныряет в темноту. На несколько секунд Драко пугается, что снова ослеп. И снова умер. Зрение привыкает — и он видит, как тень Снейпа вздрагивает, крутит головой, ища источник тревоги. Люмос! В Малфоя упираются Северусовы глаза. И широко распахиваются. Тень обретает черты лица и фигуры любимого мужчины.

— Пить, — едва слышно шепчет Драко. Он хочет сказать, громко и отчётливо: «Я тебя люблю!», но сил хватает только на жалобное: — Пить.

Пока — только на это.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"