Драбблы по Зачарованным

Автор: tigrjonok
Бета:**Nimfadora**
Рейтинг:PG
Пейринг:Персонажи Зачарованных
Жанр:General, Humor
Отказ:Все герои принадлежат своим создателям.
Аннотация:Драбблы по Зачарованным. Джен.
Комментарии:
Каталог:нет
Предупреждения:Tекст не требует предупреждений
Статус:Не закончен
Выложен:2016-10-25 03:12:15 (последнее обновление: 2018.03.23 03:05:06)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 1. Наследственность, Фиби, Пайпер, general/humor, G

Название: Наследственность
Персонажи: Фиби, Пайпер
Жанр: general/humor
Рейтинг: G
Краткое содержание: Пайпер беспокоят способности дочерей Фиби
Примечание: Написано на ФБ 2014.


В это воскресенье особняк на Прескотт-стрит встретил Фиби уже почти привычным грохотом и не менее привычным восклицанием: «Черт бы все побрал!»

— Тетя Пайпер, а черти правда есть? — заинтересованно вопросил высокий звонкий голос.

— Э-м-м-м… Не знаю, милая. Мы с ними не встречались, но все может быть. Почему бы тебе не пойти в гостиную к сестрам и кузену?

— Хорошо. Здравствуй, мама. — Обладательница голоса, темноволосая невысокая девочка, повернулась к Фиби и принялась накручивать на палец длинный локон: — Мама, а почему ты беспокоишься?

Тостер в углу кухни угрожающе задребезжал.

— Милая, — вздохнула Фиби, — я тебе много раз говорила: не используй свои способности эмпата на членах семьи. — Пайпер выразительно кашлянула. — И вообще не используй, если в этом нет необходимости.

— Но мам!

— Иди в гостиную, солнышко, хорошо. Мы тоже сейчас придем. Ты что, хочешь разнести всю кухню? — зашипела Фиби, как только девочка скрылась за дверью.

— Моя кухня, что хочу, то и делаю, — отпарировала Пайпер.

— А ругаться при детях обязательно?

— Ай, брось. Они же все равно узнают.

— Это не телепатия, Пайпер, — в сотый раз принялась объяснять Фиби. — Эмпаты считывают эмоции, а не мысли.

— А некоторые хорошо мне знакомые эмпаты еще и сообщают тебе все, что считали. И это раздражает.

— Я знаю, — вздохнула Фиби и уселась на ближайший стул. — А что делать? Они дети, они еще не могут толком контролировать свои способности.

— Скорее уж, свое любопытство.

— Ты не это хотела сказать, — заметила Фиби прежде, чем успела прикусить язык.

— Ненавижу эмпатов! — застонала Пайпер. Тостер в углу подпрыгнул и с громким «БУМ!» разлетелся на куски.

— Ладно, я не буду принимать твои слова близко к сердцу. И, кстати, о контроле над своими силами — может быть, ты перестанешь взрывать все подряд?

— Моя кухня, что хочу, то и делаю, — повторила Пайпер, но все-таки убрала руки в карманы брюк. — Теперь, когда вокруг столько эмпатов, я не то что кухню — я весь дом могу разнести.

— Милая, ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Правда? Это не тебе по двадцать раз на дню сообщают о том, что ты чувствуешь.

— Не мне?! Мы говорим о моих дочерях, Пайпер. Мне они сообщают то же самое по сорок раз на дню.

— И как, твоя квартира еще цела?

— У меня нет активных сил, помнишь? Ну, кроме левитации. Хотя теперь я впервые в жизни рада этому обстоятельству.

— Да, это удачно, — усмехнулась Пайпер. — Вот скажи мне, почему обе — обе! — твои старшие дочери унаследовали от тебя именно способности эмпата? В нашей семье и эмпатов-то до тебя никогда не было! Три эмпата в доме — это же невыносимо! О чем только думают эти чертовы… — Пайпер резко тряхнула головой, и стол слегка накренился. — … Старейшины.

— Пайпер, успокойся, пожалуйста, пока ты не поранилась. А твои силы растут.

— Это растет мое раздражение, а не мои силы. Кончится тем, что я взорву собственную задницу. Или голову.

— Может быть, нам с девочками не стоит пока к тебе приезжать?

— Не говори глупостей. Ты — моя сестра, они — мои племянницы. Мы найдем менее радикальное решение проблемы! — Пайпер поправила волосы и начала наводить порядок на разгромленной кухне. — Будем надеяться, что хотя бы твоя младшая дочь унаследует от тебя какие-то другие способности. Левитацию, например, или предвидения.

— Эм… Пайпер, я не хотела тебя расстраивать, но…

— Что? Что случилось? Демоны?!

— Нет, милая, хуже. Купидоны. Девочки унаследовали эмпатические способности не от меня. Они ведь не только ведьмы. Куп говорит, что эмпатия — обязательное свойство всех купидонов.

Пайпер замерла посреди кухни с веником наперевес:

— Что ж, это многое объясняет.

— Пайпер?..

— Я в порядке. Мне просто нужно привыкнуть к этой мысли. — Она осторожно прислонила веник к столу, аккуратно перевела дыхание и схватилась за лоб. — Пять эмпатов! Пять! Может, я лучше сразу просто взорву себе голову?


Глава 2. Книголюб, Пайпер, Пейдж, Уайетт, general, humor, G

Название: Книголюб
Персонажи: Пайпер, Пейдж, Уайетт
Жанр: general, humor
Рейтинг: G
Краткое содержание: Уайетт ознакомился с «Гарри Поттером».
Примечание: Написано на ФБ 2016.


— Petrificus Totalus! — донёсся звонкий голос Уайетта с заднего двора дома на Прескотт-стрит.

Пейдж, заехавшая к сестре после осмотра у врача, недоумённо приподняла брови.

— Лео вчера читал ему «Гарри Поттера», — со вздохом пояснила Пайпер.

— Не рано? — забеспокоилась Пейдж.

Вообще, полгода назад ей бы и в голову не пришло интересоваться тем, не рано ли шестилетнему ребенку читать — точнее, слушать — те или иные истории, но, видимо, не зря говорят, что беременность порой влияет на женщин очень странно.

Пайпер снова вздохнула:

— Ты лучше спроси, какие сказки ему вообще можно читать без риска обнаружить в доме парочку превращённых неизвестно во что крыс или что-нибудь в этом духе.

Пейдж усмехнулась. Уайетт как будто задался целью доказать, что мага могущественнее него нет на всём белом свете — словно в этом кто-то сомневался. Драконов, правда, он больше материализовывать не пытался — видимо, описания этих мифических ящеров в книгах были недостаточно красочными, — но всё-таки неизменно пробовал на зуб каждую услышанную сказку, и предсказать, что же из услышанного ему захочется воплотить, не смог бы ни один оракул. Уайетт превращал крыс в слонопотамов (несуществующие представители фауны почему-то получились размером с хорошего кабанчика, а кроме того обладали мирным, но беспокойным нравом, и в два счёта перевернули вверх тормашками весь дом, пока взрослые пытались ограничить их перемещения замкнутым пространством, дабы не взбудоражить соседей) и летучих обезьян (одна так и улетела в открытое окно, и оставалось только надеяться, что она в конце концов всё-таки превратилась обратно в крысу вместе с прочими). Играл в лучшее в мире приведение с мотором (поскольку левитировать Уайетт всё-таки не умел, в приведение превратилась Пайпер, наблюдая за тем, как закутанный в простыню мальчишка летит из окна чердака на землю; а на то, чтобы убрать с его спины неработающий пропеллер, ушло несколько дней). Оживил с десяток игрушечных собак в округе (превратить игрушку в настоящее животное, конечно, не смог бы ни один маг, так что соседям удалось наплести что-то про внезапно появившиеся внутри обычных плюшевых игрушек микросхемы). И удлинил на пару дюймов нос соседки, миссис Вандерхольт, когда услышал, как та убеждает невестку в том, что безумно занята и не сможет составить ей компанию по объективным причинам.

— Petrificus Totalus!

Пейдж выглянула в открытые двери террасы. Уайетт в огромной чёрной рубашке явно с отцовского плеча увлечённо тыкал средней длины веткой в сторону Криса.

— По крайней мере, — продолжила Пайпер, — то, что описано в этой книге, — волшебная палочка, заклинания на латыни и прочая чушь, — не осуществимо при помощи современной магии.

Пейдж скептически усмехнулась: чем дальше, тем больше она приходила к выводу, что «безопасных» сказок в случае Уайетта просто не существует.

— Petrificus Totalus!

Крис заинтересовался происходящим не достаточно для того, чтобы оставить свои кубики, из которых что-то методично строил, но достаточно для того, чтобы с каждым новым звуком странных слов усмехаться всё отчетливее и громче.

— Petrificus Totalus!

Странно, но Уайетт, до сих пор с трудом произносивший сложные длинные слова, выговаривал слоги латинской фразы довольно чётко. И с каждой новой попыткой — и справедливости ради, с каждым новым смешком Криса, — у него получалось всё лучше и лучше.

— И всё же, Пайпер, может, забрать у него эту ветку? — осторожно поинтересовалась Пейдж.

— Пожалуй, — вздохнула та и направилась во двор.

— Petrificus Totalus! — снова донеслось оттуда.

А потом послышался мягкий звук падения, на мгновение воцарилась напряженная тишина, и следом раздался возмущенный крик Пайпер:

— Уайетт Мэтью Холлиуэлл!

Пейдж немедленно поспешила на помощь.

Когда изрядно потрясённого и даже немного напуганного Уайетта удалось заставить расколдовать всё-таки окаменевшего Криса («заставить» в данном случае заключалось в основном в попытках понять, как именно мальчишке удалось добиться такого эффекта), и детей водворили в детскую под присмотр Лео, Пайпер осторожно положила отобранную у сына ветку на столик в прихожей, словно опасалась, что та вот-вот взорвётся.

— Выбросить не хочешь? — поинтересовалась Пейдж.

— Может, лучше на чердак? — задумчиво возразила Пайпер.

— Пайпер, брось! Не думаешь же ты, в самом деле, что твой сын превратил эту ветку в волшебную палочку?

— Он в два года создал дракона, я бы не стала его недооценивать, — повторила Пайпер ставшую бородатой присказку.

— Что ж, резонно. Тогда давай её разломаем. Вдруг найдем внутри перо феникса?

Пайпер скептически осмотрела стол, стены и двери — словно прикидывая, переживёт ли дом подобный эксперимент, — а потом решительно схватила ветку и направилась с ней на чердак.

— Бережёного бог бережет, — заметила она на ходу.

— Резонно, — повторила Пейдж. И, усмехнувшись, добавила: — Главное, не давайте ему читать «Властелин колец».


Глава 3. Хранитель, Прю|Пейдж, зарисовка, G

Название: Хранитель
Персонажи: Прю Холлиуэлл|Пейдж Метьюс
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Порой жизнь преподносит странные сюрпризы.
Примечание: Написано на ФБ 2017.


Смертные даже не представляют, сколько хранителей сопровождает их на жизненном пути. Купидоны и сеятели, музы и оберегающие — да если перечислять всех, и дня не хватит. Незримые спутники, дарующие вдохновение и удачу, подстёгивающие интуицию и озарения, всегда рядом, и жаль, что люди об этом не знают — может, тогда они не переживали бы так остро муки одиночества?

Впрочем, что смертные — даже ведьмы порой не отдают себе отчёта в том, сколько невидимых рук там, позади плеча, готово подхватить утратившее равновесие тело. Как в старой притче о всё том же одиночестве: когда тебе плохо, обернись и порадуйся простирающейся за спиной единственной цепочке следов — ведь это означает, что в кажущиеся такими тяжелыми минуты кто-то несёт тебя на руках.

Пейдж не слишком обо всём этом задумывается. Ей пока хватает и обычных, не-магических откровений. Она одна с шестнадцати лет, она привыкла всё решать за себя и для себя, привыкла быть самостоятельной и ни на кого не рассчитывать. Она смешная, Пейдж: так отчаянно цепляется за прошлое и в то же время так очевидно рвётся в пока ещё пугающее завтра, туда, где горит живой огонь и светятся окна полного людей дома, где суматошно и тепло, а иногда и жарко от споров и неизбежных мелких бытовых ссор. Пейдж похожа на Фиби, какой та была когда-то, — тоже не признает компромиссов; тоже спешит навстречу непознанному, особенно когда это непознанное пропитано ароматом чуда; тоже стремится к идеалу. Чтобы розы без шипов, и весеннее цветение без гроз и ливней, и радость победы без горечи потерь.

Пейдж часами изучает Книгу Таинств, вряд ли запоминая из прочитанного хоть слово. Впрочем, от степени сосредоточенности на тексте тут мало что зависит. Голос опыта: Пейдж ведь даже в этом поколении не первая Холлиуэлл, что просиживает над Книгой часами. Иногда кажется, что это какая-то особая магия, что Книга просто заколдована так, чтобы из неё можно было запомнить только обрывки информации. Заколдована так, чтобы заставлять возвращаться к ней снова и снова, — чтобы каждое прикосновение к потёртой временем коже, каждый взгляд на пожелтевшие страницы, к которым прикасались руки, так похожие на твои собственные (семейные черты, куда денешься), прошивало время, связывая прошлое с настоящим, а настоящее — с будущим, и наполняло силой звучащие в воздухе связующие нити. И, вероятно, не случайно именно Книга когда-то первая среагировала на магическую ссору — на использованные против собственной крови силы.

Есть что-то магическое в том, как влияет на сознание это слово — «кровь». Пейдж — чужая. Они не росли вместе, не ссорились из-за кукол и рождественских подарков, не таскали друг у друга косметику и вещи из гардероба, не ссорились из-за ерунды, чтобы уже через час рыдать на том же плече из-за обидного слова одноклассницы или задиристого мальчишки. И всё же даже в первые тяжёлые дни Пайпер, почти сломленная, разбитая горем Пайпер, словно оправдывая инстинктивное, нежеланное стремление броситься в бой и даже в таком состоянии находя это оправдание более чем весомым, говорила: «Она наша сестра». И это — всё, что имело и имеет значение.

Это странно — совсем не знать человека, которого что-то щемящее внутри сразу признало безоговорочно родным. Этот вакуум зудит, ворочается где-то в районе солнечного сплетения, отвергая саму суть понятия «покой». Хотя вечная дорога — вечный путь в поисках обновления и смысла — и не предполагает покоя. Но даже лимбо — или какие ещё есть названия для небольшой остановки между рождениями, для предоставленной мирозданием короткой передышки, чтобы оглянуться на прожитое, осознать и переосознать былое и, возможно, что-то понять? — даже это существующее не в пространстве, но во времени место наполнено мелодией, что рождают протянутые в покинутый мир связующие нити. Им не хватает четкости, этим струнам, они расплываются перед глазами, как недоэкспонированная фотография, будоража всё ещё живущую в душе перфекционистку, что никогда не оставляла работу неоконченной. «Слишком земные метафоры», — говорит, качая головой, Грэмс. «Ваши дороги отныне расходятся, — печально говорит мама. — Им нужно пережить потерю». Уж кто-кто, а она и эту истину, и то, какой болью отзывает она внутри, знает лучше многих. На собственном опыте. Почему-то это осознание — насколько трудно не приходить, не откликаться, не звенеть знакомым голосом в песне ветра — помогает окончательно принять и то, что случилось много лет назад на озере, и то, что произошло не так давно в родовом особняке. И Пайпер, и Фиби, и Пейдж тоже когда-нибудь — в свой час и в свой срок — это поймут. Но пока Пейдж говорит: «Я хотела бы знать Прю», — и этим словам невозможно сопротивляться. Потому что они пролетают раскатистым эхом по всему сотканному из света и воздуха телу, потому что являются отражением собственного неясного чувства неясной же утраты. Потому что относятся к процессу самопознания, без завершения которого не будет и не может быть новой дороги.

Пейдж упрямая, своевольная и очень юная. Она относится к магии как к вдруг проснувшемуся таланту пианистки, наигрывает на клавишах незнакомого инструмента всё новые и новые мелодии. Магия входит в её жизнь так же естественно и так же незаметно, как краски весенних рассветов и ароматы распускающихся цветов. Уж с ней-то Фиби не придётся заключать договор: «ты не применяешь ко мне свои активные силы, потому что у меня нет активных сил, чтобы тебе ответить». Не то чтобы Пейдж добродушнее Прю или остальных ведьм из рода Холлиуэлл, если на то пошло, просто просить её об этом — всё равно, что просить её не дышать.

Пейдж почему-то сложно обвинить в легкомыслии, хотя некоторые её выходки легко дадут фору самым безумным эскападам Фиби. Возможно, дело здесь в том самом «мы не росли вместе» — ведь слишком часто, глядя на хорошо знакомого человека, мы видим не то, что есть, а то, что было, — но, вероятнее всего, причина в самой Пейдж. Она познает не магию, а саму жизнь, и разве можно винить учащегося ходить ребенка в том, что он спотыкается и падает, — особенно когда он всё-таки поднимается и, отвергая протянутую руку, упрямо идёт вперёд. Однако магия — не весёлая детская игра. Магия может быть опасна. Когда-то Прю произносила эти слова, имея в виду те опасности и тайны, то магия принесла в их размеренную, упорядоченную жизнь. Теперь всё иначе. Для Пейдж магия опасна в той же степени, что и окружающий мир — для познающего его ребенка. Дерево, с которого можно свалиться и сломать шею; машина, которая может сбить у самого порога; шпана, маньяки и прочие тёмные порождения мира смертных людей, что бродят по ночным улицам. Но люди справляются с таящимися в жизни опасностями — ведь альтернативой было бы только не жить вовсе — и учат справляться с ними своих детей.

Инстинкт защитницы всегда был для Прю основным. Пайпер и Фиби передают Пейдж своё мастерство, учат её тому, как в этой жизни можно уберечь и себя, и других. Прю же, наблюдая за жестами родного человека, который медленно становится всё менее чужим, изучая оттенки голоса и окраску решений, видит — краем глаза, словно после несфокусированного заклинания, ведь даже ведьме просто так видеть всё это не полагается — смутные тени, стоящие за плечом очередного своего подопечного.

У ведьм даже больше хранителей, чем у смертных. Но ещё один не повредит.


Глава 4. Предсказатели, Пайпер, Пейдж, Уайетт, general, humor, G

Название: Предсказатели
Персонажи: Пайпер, Пейдж, Уайетт, Крис за кадром
Жанр: general, humor
Рейтинг: G
Примечание: Написано на ФБ 2017.


Теперь Пайпер начало казаться, что Пейдж напрасно так быстро смирилась с постоянной путаницей в кадровом агентстве. Конечно, ей уже несколько раз удавалось благодаря этой путанице помочь невинным, но все же с главной задачей — заполнить жизнь чем-то, не связанным с магией, — работа явно не справлялась.

— Я не хочу сказать, что согласна с Лео, — вещала Пейдж, бестолково переставляя туда-сюда рамочки с фотографиями. — То есть, я, безусловно, с ним в чем-то согласна, но все же он перегибает палку. Однако нельзя не признать, что Крис...

Им всем было очевидно: Крис что-то скрывает. Но если Лео носом землю рыл, пытаясь выяснить, что именно, то Пейдж, будто бы воспринявшая его подозрения серьезнее остальных, только наводила бардак в доме (с риском расколотить все бьющиеся предметы в пределах досягаемости), словно просто пыталась чем-то занять руки, а заодно и голову. И эти попытки уже успели нанести некоторый урон стеклянной утвари в доме. Вот и теперь Пейдж, рассуждая о странностях в поведении Криса, передвигала с места на место разные безделушки, не обращая внимания на то, что оказывалось у нее под локтями.

Уайетт, вроде бы полностью поглощенный изучением анатомических особенностей уха плюшевого медвежонка, вдруг повернул голову — и ваза переместилась от лихорадочно шарящих по полке рук Пейдж в противоположный угол гостиной.

— Он очень наблюдателен, правда? — улыбнулась Пайпер.

— Пожалуй, — кивнула Пейдж. — Я имею в виду, Крис неплохо успел нас узнать за пару месяцев, верно?

Пайпер только рукой махнула и постаралась отключиться от этого шумового фона — благо Пейдж в собеседниках не нуждалась, — но это оказалось не так-то просто сделать.

— Предсказаниями у нас занимается Фиби. Не хочу покушаться на ее территорию, но могу тебе точно сказать, что Крис...

После особенно энергичного рывка светло-коричневое ухо медвежонка вернулось на место не полностью и, кажется, начало отрываться. Уайетт скривился, будто собираясь заплакать, но потом передумал, на секунду сосредоточился, моргнул — и пострадавший шов сошелся со странным шипящим звуком.

— Все-таки его способности меня пугают, — вздохнула Пайпер, совсем забыв, что это бесполезно.

— Думаешь? — еще больше оживилась Пейдж. — Крис ведь даже лечить не умеет. Но все же мы ведьмы, а значит не должны отмахиваться от предчувствий. Возможно...

Пайпер почувствовала, что начинает закипать, — и тут же в окнах едва слышно задребезжали стекла. Уайетт вздрогнул — он вообще хорошо чувствовал настроение матери, — посмотрел на Пейдж с выражением, подозрительно напоминающим укоризненное, и переместил ее пояс с талии на перила верхней лестницы.

Этот способ привлечения внимания сработал.

— Уайетт! Ах ты несносный шалун! — Пейдж замерла посередине гостиной и протянула руку в направлении лестницы.

— А! — Пайпер предостерегающе вскинула ладонь. — Если сами будем пользоваться магией в личных целях, никогда не сможем отучить от этого Уайетта. Ножками, Пейдж, ножками. А этот ребенок опасен, — усмехнулась она, глядя в спину поднимающейся по лестнице Пейдж. — Спасибо, милый.

— Вот именно! — Пейдж, не оборачиваясь, кивнула. — Я, конечно, не хочу сказать, что Крис опасен сам по себе, но его скрытность может нам всем выйти боком.

— Дорогая, поверь мне, это все ерунда, — фыркнула Пайпер. — Никакой парень из будущего не может быть опаснее нового поколения Холлиуэлл.


Глава 5. Заклинание правды, Прю/Энди, зарисовка, PG

Название: Заклинание правды
Персонажи: Прю Холливелл/Эндрю Трюдо
Жанр: зарисовка
Рейтинг: PG
Примечание: Написано на ФБ 2017.


У Энди сильные руки. Одежда скрывает тренированные мышцы, упакованные в пиджак плечи не кажутся слишком широкими, а сплетенные во время беседы под подбородком пальцы — особенно ловкими. Но когда он касается ее — случайно, пропуская вперед, когда они выходят из помещения, или останавливая, деликатно взяв за локоть, — Прю чувствует эту силу через слои ткани, через свою и его кожу — прямо оголенными нервами.

У Энди скупые жесты. Он не принадлежит к числу тех, кто буквально говорит руками, и вообще не отличается красноречием. Только время от времени широко раскрывает глаза, будто подчеркивая этим смысл высказывания, и подается вперед всем корпусом, словно подталкивая произнесенную фразу в сознание собеседника, и чуть заметно выпрямляет спину, когда слышит что-то созвучное своим подозрениям и догадкам.

Прю часто повторяет, что не верит в язык тела. Все эти психологические или устаревшие физиогномические теории — просто попытка людей объяснить необъяснимое, заполнить пробелы и взять под контроль непредсказуемую стихию под названием «человек». А секс — это просто секс. Древний инстинкт продолжения рода. Прю не употребляет словосочетание «физическая близость».

Она говорит, что их с Энди разделяет ложь, но на самом деле их разделяет сама магия. Странно, в юности мы так стремимся выделиться, хоть на мгновение, хоть в чем-то стать особенными, — и те, кого эта «особенность» в конце концов настигает, на собственной шкуре убеждаются в справедливости предупреждения «бойтесь своих желаний». «Магия» — напевное, шелестящее, непривычное слово, но магия ощущается в теле как статическое электричество, или биение пульса, или покалывание в кончиках пальцев. Как любая «особенность», которая делает жизнь слишком необычной, а потому неудобной для тех, кому взбредет в голову блажь эту жизнь разделить. Возможно, так же чувствует себя художник у холста или пианист у инструмента — тоже заложники подаренных феями при рождении нестандартно ярких красок и необычно насыщенных звуков. Магия — слишком уж неожиданный талант, но в глубине души Прю знает, что на самом деле их много таких — тех, кто тяготиться своей инаковостью.

Теперь, когда Энди знает правду о ней, Прю инстинктивно отдаляется от него на несколько дополнительных шагов. Лжи больше нет — и больше нет возможности убеждать себя, что проблема именно в ней: в препятствии, которое хотя бы теоретически может со временем рухнуть. И каждое мимолетное прикосновение все громче кричит о том, что Энди давно перерос свое стремление быть особенным.

Прю часто повторяет, что не верит в язык тела. А Энди в него действительно не верит.

Они собираются в Бадего Бей в ближайшие выходные. Чтобы просто посмотреть, что из этого получится — теперь, когда между ними больше нет никаких тайн. Но, укладывая чемодан, Прю забывает в шкафу купленное специально для этой поездки белье.

Она больше не хочет произносить заклинание правды.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"