friza: Странный зверь

Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Странный зверь
Автор:	friza
Бета:	Намариэ, Esmy
Рейтинг:	PG-13
Пейринг:	СС/ГП, зверёк
Жанр:	Drama
Отказ:	ничего не моё
Вызов:	Сказочный зверь
Аннотация:	Незадолго до своей смерти Волдеморт наложил на Гарри Поттера проклятье, которое не в силах снять никто, кроме самого заклинателя. Но Тёмный Лорд мёртв и кто теперь поможет юному Гарри, жизнь которого сокращается с каждым прожитым днём?
Комментарии:	Жанр: romance, angst, флафф (вот такая каша получилась). ООС Комментарий: написано на фикатон «Двенадцати фэндомов» для [b]Хищница[/b] Заявка заказчика: - ГП (любой, кроме гарридраки, в главной роли Поттер), Yami no Matsuei (банальное Тсузуки/ Мураки), Властелин Колец (опять же банальность - Арагорн/Леголас) RPS - Wolf's rain (Тсуми/Кибо) - Предпочитаю высокие рейтинги; главное чтобы не драма, можно романс, приправленный легким ангстом, без юмора. Никакой зоофилии и некрофилии, и желательно без BDSM. Правда высокий рейтинг не получился… Комментарий 2: в латыни я не сильна, поэтому прошу сильно не ругать за тот бред, что состряпала вместе с латинским словарём.
Каталог:	нет
Предупреждения:	слэш
Статус:	Закончен
Выложен:	2007-05-25 00:00:00
	просмотреть/оставить комментарии

Глава 1. Вспоминая

В огромном камине тихо потрёскивал огонь, создавая иллюзию комфорта, особенно странного для большой, но не изобилующей мебелью, комнаты. Возле камина стоял диван, обшитый черной кожей, и небольшой столик, часто мешающий хозяевам дома пробраться к дивану, но, несмотря на это, его не убирали в более удобное место. Старинная софа (единственная вещь, которая безумно нравилась одному из хозяев дома), с ножками в виде маленьких дракончиков и, обитая бардовым бархатом. Она прикрывала вход в мышиную нору, которую после длительного совещания было решено оставить в память о войнах с надоедливым грызуном, с котором хозяевам дома пришлось бороться в первую неделю, после переезда. Над всей обстановкой комнаты мрачной тенью возвышался сервант из темного дерева.
Любому человеку, оказавшемуся в этом доме, показалось бы, что в комнате проводят пару минут в день. Не было даже малейшего намёка на присутствие здесь людей: ни небрежно брошенной одежды, ни оставленных газет, даже сервант был закрыт на ключ.
Тишину дома нарушил глубокий вздох Гарри, снова оставшегося в одиночестве в летний вечер. Он сидел на диване, закутавшись в тёплый плед, принесённый из спальни, и вспоминал, наполненный суматохой и щемящим счастьем, день.
Сегодня состоялась его свадьба с Северусом Снейпом.
Эту свадьбу в магическом мире начали обсуждать ещё за месяц до церемонии. Хотя о том, что они стали жить вместе после войны, в газетах почти не писали. Может быть, потому что тогда маги ещё не совсем оправились от террора Тёмного Лорда? Или повлияло ужасное поведение Северуса, вышвырнувшего незадачливого журналиста, который немыслимым образом вычислил место проживания странной пары? Сам Гарри, всё-таки, склонялся к последнему варианту – просто журналисты не хотели связываться с мрачным зельеваром. А сейчас, когда репортёры практически получили добро от министра, в прямом эфире заявившего о скорой свадьбе Гарри Поттера, газеты решили «оторваться», в том числе и за тот случай.
Свадьба прошла в Министерстве магии и заняла не более получаса, причём большую часть времени почти-молодожёны ждали запоздавшего судью Визенгамота, который и проводил свадебную церемонию. Хмурый плотного телосложения мужчина, неодобрительно посматривающий на супругов, предложили Гарри сменить фамилию, отчего тот отказался – он же не женщина, в конце концов! Свидетелями были Ремус Люпин, с которым пришла Нимфадора Тонкс, сразу после окончания войны вышедшая за него замуж, и Гермиона Грейнджер. Все, кого Гарри хотел видеть на своей свадьбе. Все кроме одного человека - Рона, так и не принявшего отношений Поттера со Снейпом.
Гарри нахмурился. Он не хотел вспоминать тяжёлый разговор, до сих пор причиняющий боль, но память сейчас была другого мнения, когда он в одиночестве сидел у камина. В последнее время только Северус помогал Гарри забыться – достаточно было просто прижаться к любимому мужчине, чтобы отогнать воспоминания. Но Северуса не было рядом – он решил закончить экспериментальное зелье, чтобы во время свадебного путешествия, которое должно было начаться завтра (Поттер несколько месяцев пытался убедить Северуса согласиться уехать куда-нибудь на время), уделять как можно больше внимания юному супругу.

После семнадцатилетия Гарри поселился в особняке Блэков, сначала временно, рассчитывая потом купить свой собственный дом, а сейчас уже не было смысла искать крышу над головой – он же собирался переехать к Северусу. Они встречались уже больше месяца, и всё это время Гарри готовился рассказать друзьям об этих отношениях. Что было довольно сложно, учитывая то, что они так и не смогли понять, а главное – принять дружбу Гарри Поттера и Северуса Снейпа, хоть и старались не показывать своё явное неодобрение.
Наконец, набравшись смелости, почему-то исчезающей в подобных ситуациях, Гарри пригласил Рона и Гермиону в особняк, надеясь, что спокойная и привычная обстановка дома поможет ему. Впрочем, ему всё равно что-то постоянно мешало собраться с мыслями и, по возможности, деликатно рассказать друзьям о возникшем романе: то часы слишком громко отбивают удары, то Рон ёрзает на постели, тем самым отвлекая Поттера, то Гермиона вздыхает так, словно всю ночь учила лекцию, а утром Парвати с Лавандой заставили её слушать нудный пересказ очередного предсказания Трелони.
— Гарри, не томи, — Рон напряжённо вглядывался в глаза Поттера, похоже пытаясь понять для чего лучший друг притащил их с Гермионой в особняк Блэков, да ещё с такой таинственностью?
— Гермиона, Рон, мне надо вам кое-что сказать… — начал Гарри, но его перебила Гермиона.
— Гарри, ты три раза повторил эту фразу, может, уже перейдешь к делу? ― она выгнула бровь, глядя на Поттера с лёгкой насмешкой, и у гриффиндорца в который раз появилась мысль, что Гермиона догадывается о том, что происходит в его личной жизни.
— Я влюбился, — наконец собравшись с мыслями, выпалил Поттер.
— И кто же твоя избранница, Гарри? — Гермиона ободряюще улыбнулась, без слов давая понять, что рада за него.
— Да, мне бы тоже хотелось это узнать, правда, меня больше интересует, когда ты собирался сказать Джинни, чтобы она тебя не ждала? — довольно резко выпалил Уизли.
— Рон, мы с Джинни расстались ещё после шестого курса, — попытался вразумить друга Гарри.
— Но она всё это время считала, что ты ушёл только из-за войны! Что ты пытался её защитить!
— Рон! — гневно воскликнула Гермиона, прожигая яростным взглядом своего парня. — То, что Джинни решила для себя после разрыва с Гарри, это её дело, в чём лично Гарри не виноват. За прошедшее время он ни разу даже не намекнул на возможность продолжения отношений с ней, поэтому не смей обвинять его!
— Да, наверное, ты права, — неуверенно пробормотал Рон, разглядывая ботинки. — Извини, друг, что набросился на тебя.
Гарри только слабо кивнул, думая: не стоит ли ему отложить этот разговор? Рон может не адекватно воспринять любовника Поттера. Гермиона, скорее всего, поймёт, а вот Уизли… Если он даже на возможный роман друга с девчонкой так отреагировал, то что будет, когда он узнает, что бывший парень его сестры встречается с мужчиной, которого они ненавидели долгие годы?
— Вы знаете, что я люблю вас, вы мои лучшие друзья, но есть кое-что, в чём я не потерплю вмешательства даже с вашей стороны. Я не позволю кому бы то ни было пытаться изменить меня, — Гарри замолчал на минуту, собираясь с мыслями, но так и не найдя чего-то более подходящего, выпалил: — Я встречаюсь со Снейпом, — Поттер поморщился от своих слов. Почему-то казалось, что термин «встречаться» не подходит для описания их отношений с Северусом.
— Что?! Со Снейпом? — Рон резко вскочил на ноги. Его реакция оказалась предсказуемой. — Этого не может быть, — категорично заявил он. — Ты же не педик. Ты просто не можешь им быть… Ты не смог бы так долго от нас ЭТО скрывать. Кто-нибудь из ребят наверняка бы заметил, что ты поглядываешь на соседей по комнате.
— Рон, что за чушь? — уязвлённый словами лучшего друга, сквозь зубы прошипел Гарри, с силой сжимая кулаки, чтобы не схватить палочку.
— Да, ты просто сошёл с ума! — не унимался Уизли. — Носишься со своим Снейпом, как какая-нибудь наседка, даже Джинни не была удостоена такого внимания. Я должен был раньше понять, что этот гад испортит тебя. Пока вы не начали общаться, ты был нормальным парнем, а сейчас… Он сделал из тебя педика. Я не могу в это поверить, — Уизли презрительно посмотрел на Гарри: — Скажи честно, с чего это ты решил променять мою сестру на этого сальноволосого ублюдка? Она не достаточно хороша для Победителя Того-Кого-Нельзя-Называть? Только я не могу понять, чем он привлёк тебя? Неужели всё из-за того, что он может оттрахать тебя, а Джинни – нет?
Гарри молчал – шум в ушах совершенно не способствовал связной речи, да и ставить на место он не умел. К тому же, Поттер боялся, что использует Непростительные проклятья, если заговорит. По крайней мере, два из них – Пыточное и Убивающее, – чтобы заткнуть, похоже, уже бывшего друга.
— Рон, прекрати! — наконец-то вмешалась Гермиона. — Если ты немедленно не замолчишь, я тебе этого никогда в жизни не прощу!
— Ну и прекрасно. Я не хочу общаться с педиком и девчонкой, которая его защищает, — Уизли резко развернулся и почти выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Гермиона обессилено опустилась на кровать, прикрыв лицо руками, Гарри же всё ещё прибывавший в шоке от такой реакции бывшего лучшего друга, не в силах пошевелиться, сидел на постели, сжимая в пальцах покрывало. Он не мог поверить в предательство Рона, в то, что его лучший друг так себя повел.

С того дня прошло полтора года, но Рон так и не сделал ни одного шага к примирению. С Гермионой он всё же наладил отношения, но встречаться с Гарри категорически не желал, хоть Поттер и пытался это сделать. Обнадёживало то, что Гермиона нашла в выдвижном ящике письменного стола Рона несколько писем с искренними извинениями. То, что ни одно из них так и не было отправлено, не влияло на появившуюся надежду, что всё ещё можно исправить. Ведь если Рон переживал по поводу их ссоры, значит, есть шанс помириться. И всё же поведение друга до сих пор причиняло сильнейшую боль, увеличенную смертями близких людей, о которых Гарри хотел бы забыть, но не мог.

Красный луч заклинания поразил Сириуса прямо в грудь.
Улыбка ещё не сошла с его уст, но глаза расширились от изумления.
Сам того не заметив, Гарри отпустил Невилла. Он снова спрыгнул ступенью ниже, вынимая палочку, и Дамблдор тоже обернулся к платформе.
Казалось, Сириусу понадобилась целая вечность, чтобы упасть: его тело выгнулось изящной дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе, закрывающем арку.
Гарри успел увидеть на изможденном, когда-то красивом лице своего крёстного отца смесь страха и удивления – и в следующий момент он исчез в глубине древней арки. Занавес сильно колыхнулся, словно от внезапного порыва ветра, и сразу же успокоился.

За этим воспоминанием появилось другое, не менее болезненное. Воспоминание о том самом дне, когда мир, казалось, развалился на куски, словно маггловские паззлы.

Снейп, подняв палочку, направил её на Дамблдора.
— Avada Kedavra!
Зелёный луч вырвался из палочки Снейпа и ударил Дамблдора прямо в грудь. Гарри завопил от ужаса, но вопль этот с губ его так и не слетел. Онемевший и неподвижный, он вынужден был смотреть, как Дамблдора подбросило в воздух. На долю секунды старый волшебник завис под сверкающим черепом, а потом, как тряпичная кукла, медленно перевалился спиной через стену башни и исчез.

На несколько секунд, злость захлестнула его с новой силой. На глазах впервые почти за год заблестели слёзы боли от потери близкого человека. Конечно, он и раньше вспоминал крёстного и директора, но никогда до этого момента не видел их смерть так отчётливо.
Попытавшись успокоиться, Гарри глубоко вздохнул, как учил его Северус. Через некоторое время сбившееся дыхание восстановилось, а желание спуститься в подвал и проклясть Снейпа исчезло, оставив после себя лёгкую обиду и недоумение от внезапной вспышки агрессии.
Гарри, как и обещал директору, после празднования свадьбы Билла и Флёр, начал искать хоркруксы. Гермиона с Роном собирались помогать ему в этом, но Поттер ушёл из Норы ночью, до того как друзья проснулись. А потом начались суровые военные будни, когда Гарри был уверен, что ещё долгое время не сможет радоваться жизни как обычные люди, что свадьба Билла и Флёр была, скорее всего, его последним праздником. В то время ему казалось, что смерть Волдеморта обязательно приведёт и к его гибели.
Хоркрукс, копия которого находилась в пещере, Гарри обнаружил в доме на Гриммуалд Плейс. От артефакта веяло тёмной магией, что означало, что Регулус не успел его нейтрализовать.
Медальон Гарри нашёл по чистой случайности. Уйдя из Норы, Поттер отправился в особняк Блэков, решив, что это место сейчас наиболее безопасно для него. Он окружил дом сильной защитой против нежелательного вторжения – Рон с Гермионой, в надежде найти его, в первую очередь отправились бы именно туда. Поттер настроил охранные чары так, чтобы в дом могли попасть совы: всё-таки он хотел быть в курсе того, что происходит в магическом мире. Он сомневался, стоит ли запрещать доступ в особняк членам Ордена Феникса, но решил, что они будут пытаться убедить его вернуться в школу, чего Гарри совершенно не хотел, до тех пор, пока Волдеморт не станет неприятным воспоминанием.
В первый же день проживания в этом доме, хранившим страшные тайны чистокровной семьи, он заскучал и принялся исследовать особняк, ведь раньше-то такой возможности не было. Через два дня на полках библиотеки он нашёл тот самый медальон. Вещица была втиснута в один из многочисленных фолиантов, и если бы Гарри не повезло, хоркрукс ещё долгое время не был бы обнаружен.
Разрушить защиту медальона оказалось довольно сложно, Гарри не мог с этим справиться в течение недели, но, в конце концов, удача всё же повернулась к нему лицом, и он даже остался жив, правда вырубился почти на сутки.
В череде беспрестанных и не дающих результатов поисков, прошло лето, а в первых числах сентября…

Звук скрежета когтей о стекло отвлёк Гарри от его обычного самобичевания, после прочтения очередной статьи о новом нападении Пожирателей Смерти. На Гриммуалд Плейс прилетела сова, обычная серая сова, с взъерошенными перьями, злобно пялящаяся на Гарри, чем его очень смутила – ещё ни разу в жизни он не встречал таких сов.
В последнее время в особняк прилетала только одна сова, принадлежащая Макгонагалл. Новый директор Хогвартса сообщала Гарри информацию, касающуюся деятельности Ордена Феникса, которую считала уместным открыть семнадцатилетнему подростку, а значит, практически ничего, только то, что он вполне мог и сам узнать из газет. Недоумевая, кто написал ему, Поттер открыл окно, отметив, что стекло пора бы вымыть или выучить, наконец, необходимые для этого чары, впустил птицу в комнату и аккуратно отвязал от её лапки крохотный клочок пергамента, заранее ощущая странную тяжесть на сердце.
Записка была исписана бисерным почерком, знакомым бывшему студенту Хогвартса по едким комментариям к эссе, контрольным работам и домашним заданиям. Даже если бы в уголке клочка пергамента не красовались две переплетённые буквы «С», понять, кто автор записки было просто. Гарри узнал этот почерк по первым буквам, и ярость, успокоившаяся за лето, вновь завладела его душой. Волна ненависти захлестнула его, заставив разорвать несчастный клочок пергамента и сжечь его остатки. Сова, принесшая записку, неодобрительно на него покосилась и, как-то зло ухнув, улетела, пока ярость обезумевшего мага не переметнулась на неё.
Чуть позже, немного успокоившись, Гарри всматривался в золу, оставшуюся от записки, и думал о том, что же мог написать ему Снейп. Что такого произошло, заставившее предателя попытаться связаться с ним, Гарри Поттером? Он не верил в раскаяние сальноволосого ублюдка, не верил в его невиновность, не верил в желание помочь Ордену Феникса. В конце концов, он решил, что это очередная попытка выманить его из безопасного места, и поэтому загружать членов Ордена Феникса новыми проблемами был не намерен, им и так приходилось не сладко. Пожиратели Смерти ежедневно нападали на магов, и орденцы, как могли, пытались противостоять окрепшей мощи Волдеморта.

Та записка стала первой, но далеко не последней.
На следующий день уже знакомая Поттеру сова вновь постучалась в окно дома на Гриммуалд Плейс, она нетерпеливо ухала, словно хотела как можно быстрее закончить с порученным делом, как будто ей было неприятно находиться рядом с Гарри. В этот раз, он не был столь категоричен в отношении клочка пергамента и, с опаской косясь на нахохленную сову, аккуратно отвязал записку от лапки, но лишь спустя три часа смог заставить себя её прочитать.
Снейп указал месторасположения ещё одного хоркрукса, таким тоном, что ясно давал понять, что он делает одолжение какому-то мальчишке, возомнившему себя «Избранным».
Поттер и сам не мог объяснить почему, но язвительные комментарии предателя подействовали как ушат холодной воды в жаркое лето. Все мысли словно сами собой «разложились по полочкам», предлагая себя рассмотреть, пощупать и решить какая из них лучше и выгоднее.
Ну, разве можно остаться на Гриммуалд Плейс, пытаясь самому постигнуть тайны хоркруксов, когда всего несколько фраз, перед указанием где искать чашу Хаффлпафф, возвращают способность чётко мыслить, опираясь на полученные факты? Да, он не доверял Снейпу, но он не верил ему и на первом курсе, а ведь тогда ошибался. Может быть, он ошибается и сейчас? Сложно принять помощь человека, предавшего Дамблдора и Орден Феникса, но если Гарри и в правду хотел остановить Волдеморта, он просто обязан был довериться Снейпу и принять помощь. Конечно, существовала вероятность того, что его пытаются выманить из особняка Блэков, но и вечно прятаться в защищённом доме он тоже не мог. Так же как и не мог самостоятельно продолжать поиски хоркруксов.
Ещё раз взвесив всё «за» и «против», Поттер оделся и отправился в указанное Снейпом место, особо не надеясь обнаружить там хоркрукс, поданный ему на блюдечке, и поэтому он настороженно прислушивался к любым шорохам. Вероятность того, что его просто выманили из убежища, была довольно высокой.
Лес, в котором по утверждению Снейпа находилась чаша Хельги Хаффлпафф, производил жуткое впечатление: сквозь густые кроны деревьев не пробивалось ни единого лучика солнца, отчего складывалось впечатление, что уже поздняя ночь, хотя Гарри отправился сюда ещё до обеда. В мрачной тишине эхом отражались шаги, что нервировало ещё больше, ведь в любом, даже таком странном, лесу должны быть какие-то звери, птицы, да просто ветер, тревожащий покой деревьев! Но ещё страшнее становилось по мере приближения к пещере, окружённой разросшимся кустарником, сквозь который было очень сложно пройти – приходилось использовать режущее заклинание. Почему-то казалось, что за ним наблюдают сотни невидимых глаз, прячущихся в густых зарослях животных.
Чаша Хельги Хаффлпафф стояла на огромном камне внутри пещеры. Это было странное место для хоркрукса; хотя с другой стороны, кто в здравом уме и твердой памяти отправится в чащу леса, где обитают хищные звери? Правильно, только он, Гарри Поттер, но ведь у него куриные мозги, не способные связно и логично мыслить, а значит найти чашу он, по мнению Риддла, не смог бы. В принципе, сам бы он вряд ли догадался о месторасположении хоркрукса, по крайней мере, на это ушло бы гораздо больше времени.
Тем не менее, ни на секунду он не терял бдительность, что и спасло его. Пещеру слишком быстро окружили волки и змеи, похожие на зомби, глядящие совершенно пустыми взглядами на Гарри. Недавно он прочёл в одной из книг, собранных в библиотеке Блэков, о проклятье Ego Redigere<1>, действием своим похожим на Imperio, только подчинить с его помощью можно было лишь неразумных существ, и власть над ними передавалась из поколения в поколение. Проклятье использовали до того, как появились мощные охранные чары – волшебники использовали диких и опасных животных для охраны своих домов. В этом случае животные нападали на всех, кто попадал на охраняемую территорию, и убивали. Им не ведомы инстинкты, страхи, боль: подчинённые заклятьем звери, ничего не чувствуют.
Скорее всего, Волдеморт именно этим заклятьем и воспользовался, дабы уберечь частицу своей души от уничтожения. Но, как однажды выразился Северус, Гарри всегда был самым везучим болваном в мире, и фортуна не отвернулась от него и в этот раз. Она направляла все его действия, помогла выбраться из леса живым и практически невредимым. Что такое пара царапин, пусть и сильно кровоточивших, да несколько укусов? Змей ему удалось не подпустить к себе, а волки… это были самые обычные волки, не оборотни, в их слюне не было яда. Он ещё легко отделался, могло быть и хуже.
После этого «приключения», гриффиндорец уже с нетерпением ждал следующей весточки от Снейпа, не прекращая и свои поиски. Он был уверен, что рано или поздно зельевар напомнит о себе. Не стоило так полагаться на предателя, но после нейтрализации очередного хоркрукса, как-то не заметно для самого Гарри, доверие к Снейпу начало расти, хоть он ещё долгое время упорно утверждал, что если бы не опостылевшая война, ни за что на свете не стал бы сотрудничать с Пожирателем Смерти.
Сова прилетала практически каждый день с информацией о намечающихся нападениях Пожирателей. Не обо всех, конечно же, и Гарри понимал почему. Ведь если бы, авроры пресекали все действия Тёмного Лорда, то этот параноик так или иначе вычислил бы предателя.
Лишь через два месяца, в конце ноября, Гарри узнал о местонахождении еще одного хоркрукса, последнего, не считая Нагайны. Брошь Ровены Равенкло, чрезвычайно красивая вещица, притягивающая взгляд любого, кто её увидит … На это, собственно, и рассчитывал Риддл. На броши было древнее проклятье – она поглощала жизненную силу человека, прикоснувшегося к ней. Не важно, маг это или маггл, но этот человек медленно умирал.
Конечно, Снейп предупредил его об этом, но мерцание камней было настолько прекрасным… Он просто не смог противиться древней магии. Единственное, что его радовало, это то, что в запасе оставалось еще несколько лет, возможно, удалось бы прожить и десять, он ведь «самый везучий болван в мире», разве нет?
Брошь утратила свою неземную красоту, как только Гарри к ней прикоснулся, она стала самой обычной женской безделушкой из серебра, с инкрустированными изумрудами и бриллиантами, окружающими крупные зеленые камни. Он довольно быстро обезвредил ещё один хоркрукс, не без помощи Снейпа, разумеется.
Нагайна, последний хоркрукс Волдеморта, была убита Северусом.

Сова Снейпа – Злючка, как её уже давно про себя именовал Поттер, прилетела спустя два дня, после уничтожения ещё одной частички души Волдеморта. К тому времени Гарри уже месяц как снял охранные чары с дома Блэков.
Сегодня орденцы собрались в кухне особняка. Профессор Макгонагалл снова твердила о том, что Поттер должен перестать вести себя как безумный и вернуться в школу, что взрослые сами разберутся во всём. Гарри был ей безумно благодарен за то, что заботилась (по-своему, конечно), искренне переживала и защищала одного из своих львят, и, тем не менее, это его дико раздражало. Кингсли хмуро о чем-то размышлял, Ремус встревожено вглядывался в глаза Гарри, будто искал в них что-то, ведомое только ему одному. Тонкс необычно тихо сидела, вцепившись в рукав старой мантии Ремуса, и пыталась не выказать своего волнения и страха, правда получалось у неё это не очень хорошо. Все остальные перешептывались между собой, время от времени поглядывая на Гарри. К счастью, на собрании не было Молли Уизли, иначе Поттеру пришлось бы отбиваться от настойчивого внимания женщины, любящей его как сына.
Они как раз обсуждали последний хоркрукс – Нагайну. Захваченный недавно в плен Пожиратель Смерти сообщил, что Тёмный Лорд знает об уничтожении почти всех частиц его души, и поэтому постоянно находится рядом с Нагайной, и готовится к созданию нового хоркрукса. Поэтому змею необходимо было убить как можно быстрее, при этом у них не было возможности попасть в резиденцию Волдеморта, к тому же, Риддл убьёт того, кто покусится на жизнь Нагайны, а, значит, шансы уйти из его резиденции, при условии, что туда всё же удастся попасть, ничтожно малы.
Сова, по-хозяйски устроившаяся на столе сразу, после того как Гарри открыл окно, чтобы впустить её, вызвала всеобщий интерес. Птица вела себя так, словно живёт в этом доме: она горделиво нахохлилась, обвела тяжелым взглядом присутствующих, в очередной раз напомнив Гарри, что сова всё-таки Снейпа, и важно протянула лапку с привязанным к ней клочком пергамента и маленькой статуэткой-змеёй с тусклыми глазами-изумрудами, из-за которых казалось, что змея, послужившая прототипом статуэтки мертва. Не понятно почему, руки Поттера дрожали, и отчего-то казалось, что именно эта записка станет последней из тех, что написал ему Снейп.
Записка оказалась на удивление короткой, всего пять слов: «Нагайна мертва, Поттер. Используйте портключ».
Последний хоркрукс Волдеморта нейтрализован, и это было замечательно. Но Снейп не мог незаметно для Риддла убить его любимицу… Значит сейчас бывший преподаватель Гарри либо мертв, либо корчиться под пытками Тёмного Лорда. Странно, но подобное развитие событий совершенно не нравилось Поттеру, ему казалось не правильным, что человек так много сделавший для победы умрет вот так. Почему смерть человека, убившего (возможно, во благо, но только возможно!) Дамблдора приносит страдание и… разочарование? Пусть Снейп помогал ему, но всё равно ублюдок заслужил своё наказание за то, что убил ослабленного воздействием защитной магией старика! Ведь правда же? Гарри совершенно не должен был испытывать что-то помимо мрачного удовлетворения.
Но все доводы рассудка не уменьшали той боли, что испытывал юный Поттер. В глазах щипало, а горло словно сдавили тиски. Он не мог вздохнуть, не мог сказать что-нибудь, хотя это стало необходимым. Орденцы обеспокоено перешёптывались, глядя на него. Несколько минут потребовалось на то, чтобы взять себя в руки. Глубоко вздохнув, он протянул записку Макгонагалл, и, как только она прочла её, произнес, обращаясь ко всем:
— Я отправляюсь к Волдеморту. Похоже, портключ настроен на его резиденцию…
— Мистер Поттер, вы знаете от кого эта записка? — с трудом сдерживая гнев, поднялась Макгонагалл, узнавшая почерк Снейпа.
— Да, профессор, — кивнул Гарри, и как можно спокойнее, стараясь убедить бывшего декана в своей правоте, продолжил. — Более того, без его помощи я не нашел бы хоркруксы.
— Мистер Поттер, позволю себе напомнить вам, что этот человек…
— Много раз спасал мне жизнь, указал месторасположения хоркруксов, дал подробные указания как их нейтрализовать, сообщал о новых атаках Пожирателей. Мне продолжить, профессор? — Гарри устало посмотрел на своего декана, и попытался улыбнуться. — Прошу вас, поверьте мне. Я знаю, что делаю.
— Хорошо, Поттер, — Макгонагалл пристально на него смотрела несколько секунд, Гарри даже подумал, что возможно она владеет леггилименцией, но отмахнулся от этой мысли. — Итак, Гарри, ты же не думаешь, что отправишься туда один?
На самом деле, он так и думал, но, видя серьезные лица членов Ордена Феникса, понял, что они одного его не отпустят. На душе стало легко от этой мысли: он будет не один. Конечно, в схватке с Волдемортом они ему не помогут, зато Гарри не придётся одновременно биться с Пожирателями и их предводителем. К тому же, с орденцами увеличивались шансы на спасение Снейпа – он был уверен, что убедит их помочь спасти зельевара, особенно учитывая то, что теперь Орденом руководила Макгонагалл. Она всегда была достаточно хладнокровной, чтобы не действовать под руководством своих чувств, и наверняка сначала обдумает причины поступков Снейпа, а уже потом сделает выводы.
— Мы же не можем отправляться туда не подготовившись, — возразил Кингсли, хмуро оглядывая орденцев. — Что, если это ловушка? И даже, если нет, нас слишком мало! Мы должны обратиться за помощью к аврорам… ― несколько человек закивали, соглашаясь с ним.
— Они всё равно не смогут туда попасть! — воскликнул Гарри, раздражённый оттого, что кто-то не может понять такой простой истины – это, вполне вероятно, их единственный, хоть какой-то, шанс. — Мы же не знаем, где точно находится резиденция, по портключу это не определить, к тому же, ждать авроров нет смысла – Волдеморт в любой момент может создать ещё один хоркрукс! У нас просто нет другого выхода.
— Поттер прав, — чопорно произнесла Макгонагалл, — это действительно наш шанс закончить войну. Тот-Кого-Нельзя-Называть сейчас смертен, как и все мы, но наше промедление поможет ему вновь обрести бессмертие. Не забывайте, что он самый сильный тёмный маг. Мы просто не имеем права упустить эту возможность. Все, кто со мной не согласен – можете остаться здесь.
Орденцы без слов собрались вокруг портключа, видимо, согласившись с доводами Макгонагалл, а может, побоялись, что их сочтут трусами. Знакомый рывок, и они оказались в огромном зале, в центре которого стояло величественное кресло, больше похожее на трон, – обшитое тёмным бархатом, с золотыми подлокотниками и ножками, в которые были инкрустированы крупные рубины. Люди в тёмных мантиях и белых масках стояли возле этого трона, с палочками наизготовку: появление Гарри и орденцев не осталось незамеченным.
— А, Гарри, — Волдеморт вышел вперёд, отделяясь от Пожирателей Смерти. — Я так и думал, что Северус найдет способ помочь тебе проникнуть сюда, — почти приветливо произнес Тёмный Лорд, кивнув на ранее не замеченную груду тряпья. Сердце Гарри болезненно сжалось при осознании, что это Снейп. Риддл, тем временем, почти нежно проговорил: — Гарри, Гарри… Ты же не думаешь, что сможешь победить меня с этой жалкой кучкой магглолюбцев?
— Я в этом уверен, и, более того, ты сегодня умрёшь, Том. И убью тебя именно я, — откуда взялась эта убежденность, Гарри не знал, просто чувствовал, что за спиной у него люди, которым он верит, люди, боровшиеся с Волдемортом ещё до рождения самого Гарри (по крайней мере, большая их часть). Они будут защищать его до самой последней минуты, и это знание придавало сил.
Кто-то, воспользовавшись заминкой среди Пожирателей, закрыл Гарри и Волдеморта защитным куполом, сквозь который не проникало ни одно заклинание, тем самым давая возможность Поттеру сразиться с Лордом, не опасаясь проклятий верных слуг Риддла. Те попытались пробиться сквозь защитный купол, но их тут же атаковали орденцы, а Волдеморт, усмехнувшись, произнёс:
— Ты считаешь, что ЭТО поможет справиться со мной? — широким жестом он обвёл прозрачный купол рукой.
— Даже без помощи членов Ордена Феникса, я всё равно убью тебя сегодня, — подавляя страх, расползающийся в душе, ответил Гарри.
— Ты слишком самоуверен, мальчишка, — прошипел Волдеморт, направив палочку на Гарри, полностью сосредоточившимся на своей цели и совершенно не обращающим внимания на то, что происходило за куполом. — Crucio!
Гарри закричал от боли, повалившись на пол и стараясь уменьшиться в объёме, будто это могло помочь. Он уже начал забывать какого это – находиться под действием Круциатуса, хотя помнить такое никому не хочется. Неожиданно Волдеморт прекратил пытку.
— Гарри, ты же и сам понимаешь, что не ровня мне, что не сможешь, как бы ни хотел этого, убить меня, Тёмного Лорда Волдеморта, — он с усмешкой и наигранной грустью смотрел на всё ещё постанывающего Поттера. — Знаешь, Гарри, ты ведь мог стать моим союзником. Присоединяйся ко мне пока не поздно.
— Никогда! — воскликнул Гарри и рывком поднялся. Он увернулся от нового проклятья, действия которого даже не знал и на ходу выкрикнул заклинание Сногшибателя, которое Лорд с легкостью отбил.
Сколько они обменивались проклятьями, Поттер не знал, но, как ему казалось, слишком быстро почувствовал усталость. Слишком быстро выдохся. Правда, ему приходилось постоянно уклоняться от проклятий Волдеморта, ведь защиты от большинства из них, Гарри не знал. Он дожидался удобного случая, и, наконец, такой появился – Волдеморт, почти уверившийся в своей скорой победе, оглянулся на Пожирателей Смерти, бившихся с орденцами. Не по-гриффиндорски нападать на не готового к битве человека, но иначе Гарри просто не мог победить Тёмного Лорда, в конце концов, Риддл был намного опытнее Гарри.
— Avada Kedavra! — Смертельное проклятье сорвалось с губ, словно обычное Обезоруживающее заклинание, хотя ему всегда казалось, что произнести эти два слова будет очень сложно. Время словно остановилось: настолько медленно зелёный луч приближался к Волдеморту, обернувшемуся на голос Поттера. Заклинания быстрее людей, какими бы опытными они не были, и как раз тогда, когда Волдеморт направил свою палочку на Гарри, возможно намериваясь использовать эффект Prior Incantato, о котором, без сомнения, помнил, зелёный луч Смертельного проклятья ударил его в грудь. Медленно и очень изящно Волдеморт осел на пол, его палочка покатилась по мраморному полу, и в этот момент уши Гарри заложило от воплей Пожирателей. Слуги Лорда Волдеморта корчились на полу, с их рук сходила метка, магия буквально выжигала уродливую татуировку, уничтожая все следы былой мощи Тома Риддла. Орденцы, будто по команде, замерли с поднятыми в боевой позиции палочками и удивлённо смотрели на Пожирателей, и лишь минуту спустя что-то неразборчиво прокричал Кингсли Шеклболт. Что именно Гарри так и не понял – силуэты перед глазами расплывались, а уши словно заложило ватой. И через несколько секунд, которых даже не хватило поднести ладони к глазам, чтобы проверить что не так со зрением, окружающий мир куда-то уплыл и Поттер потерял сознание.

Он очнулся спустя несколько часов в больнице Святого Мунго. Как удалось выяснить Гарри, Снейп находился в соседней палате и его состояние колдомедики называли «крайне тяжёлым». Палату Мастера Зелий охраняли авроры, видимо, опасаясь побега «опасного преступника», что чрезвычайно раздражало Гарри. Ну, как человек не приходящий в сознание и практически находящийся при смерти может сбежать?!
Выбив, благодаря увеличившейся в несколько раз славе, разрешение на посещение Снейпа, Гарри стал приходить к нему в палату каждый день. Большинство посещений сейчас были как в тумане, но самое первое, он не забудет никогда, именно тогда Поттер узнал, в каком ужасном состоянии был Снейп.

Колдомедики редко заходили в палату Снейпа, во-первых, мало кто соглашался проверять его состояние, а во-вторых, как уже выяснил Гарри, надежд на выздоровление зельевара почти не было – Волдеморт постарался на славу, производя акт возмездия над предателем.
Гарри вошел в полутёмную палату. Вечер уже вступил в свои права, и хоть солнце ещё не скрылось, сквозь плотно занавешенные окна его свет не проникал. Палата была практически пустой, если не считать узкой больничной койки и какой-то одинокой белой тумбы, в темноте казавшейся серой. У Гарри в палате было совсем не так: окна занавешивали красивые тюлевые шторы, сквозь которые пробивались озорные лучики солнца, а на подоконниках не переводились цветы, регулярно доставляемые в больницу Святого Мунго от многочисленных поклонников. Постель была удобнее, она даже не скрипела, и простыни меняли чуть не трижды в день. Прикроватная тумбочка постоянно загружена открытками, шоколадными лягушками, леденцами Берти Боттс и прочими сладостями незаметными в повседневной жизни, но, тем не менее, так необходимыми в больнице. И здесь, в такой пустой палате, Гарри особенно остро почувствовал, насколько всем плевать, что станет со Снейпом. И снова в груди неприятно кольнуло, будто этот гад на самом деле не заслужил к себе такого отношения. Наверное, всё-таки не заслужил, хотя и простить убийство Дамблдора Гарри не мог.
Время для посещений больных закончилось, но Поттер просто не мог дождаться утра, он чувствовал, что свихнется, если не увидит Снейпа сейчас. Прищурившись, чтобы лучше видеть, он медленно прокрался к кровати.
— Lumos, — огонёк, вспыхнувший на кончике палочки, осветил мертвенно бледно лицо Снейпа. На его шее отчётливо выделялись прожилки синих вен, дыхание было хриплым и прерывистым, словно что-то в лёгких мешало дышать зельевару, на лице – рубец, пересекающий правую щёку. Его глаза были тщательно забинтованы: кажется, колдомедики говорили что-то о повреждении глазниц, к счастью, Гарри не видел этого, и сомневался, что выдержал бы подобное зрелище.
Гарри испытывал непреодолимое желание прикоснуться к Снейпу, удостовериться, что тот на самом деле всё ещё жив. Он нерешительно протянул руку, чтобы отвести со лба прядку волос, но в этот момент за спиной прозвучал чей-то сердитый голос:
— Что вы здесь делаете? — Гарри вздрогнул и резко развернулся, направив палочку на обладателя голоса. — А, мистер Поттер, — усмехнувшись, произнёс молодой колдомедик стоявший напротив Гарри, держа в руках поднос с множеством бутылочек, наполненных зельями. Юноша, чуть постарше Поттера, был синеглазым блондином, с приятной улыбкой и грустным взглядом. Такой взгляд Гарри видел часто, у людей, потерявших на войне своих родственников и любимых.
Чуть успокоившись, Поттер опустил палочку, но не убрал её в карман, на всякий случай, и с подозрением следил за действиями парня.
— Кто вы? — спросил Гарри, когда колдомедик поставил поднос с зельями на прикроватную тумбочку.
— Эрик Адамс, — представился тот. — Вообще-то, мистер Поттер, вы должны сейчас находиться в своей палате, готовиться ко сну, ― он окинул Гарри строгим взглядом, под которым юный гриффиндорец поёжился, будто нашкодивший мальчишка, которого отчитывает отец.
— Мне нужно было его увидеть, — буркнул Гарри, раздражённо пожав плечами. — Скажите, мистер Адамс, что со Снейпом?
— Профессор Снейп получил серьезные повреждения, ― Адамс тяжело вздохнул и, помолчав с минуту, нехотя продолжил: ― Я не стану вдаваться в подробности того, что он пережил; думаю, вам это ни к чему. Главное – организм профессора сильно ослаблен и нам придётся очень постараться, чтобы вылечить его.
— Но вы же сможете сделать это? — Гарри впился взглядом в Адамса, без слов моля его дать надежду.
— Не в моих правилах терять пациентов, мистер Поттер. Поверьте, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы помочь, — Адамс мягко улыбнулся, и Гарри, сочтя свой долг выполненным, тихо, чтобы не мешать колдомедику, вышел из палаты, чувствуя себя так, словно за спиной у него выросли крылья.

А потом началась война. С бюрократами.
После смерти Волдеморта в кабинете директора Хогвартса отрылся тайник, который раньше не могла обнаружить Макгонагалл. Это была небольшая ниша в стене за насестом Фоукса, убранным директрисой Хогвартса после исчезновения феникса. В тайнике находились записи Дамблдора, в которых он полностью оправдывал действия Снейпа. Как выяснилось, директор умирал, ему оставалось жить несколько месяцев, и, зная о планах Волдеморта, он принял решение пожертвовать своей жизнью, дабы сохранить шпиона в стане врага и укрепить его положение среди Пожирателей Смерти.
Уже тогда Гарри понимал, что решение директора было хоть и жестоким, но правильным, и ни в чём не обвинял зельевара, разве что в намеренном сокрытии такой важной информации от Ордена Феникса. Но злость главным образом была направлена на Дамблдора, ведь именно старый директор Хогвартса заставил своего шпиона дать Нерушимую клятву о неразглашении тайны.
Да, он злился на директора и на Снейпа. На первого – потому что тот вновь манипулировал Поттером, хотя мог просто, не тая ничего, рассказать будущему Спасителю правду. На Снейпа – из-за того, что зельевар, зная о сильнейшей связи между Нагайной и Волдемортом, всё равно рискнул убить её, не имея поддержки Ордена Феникса.
Гарри и сам толком не мог объяснить, что именно злило его в Снейпе больше всего: то, что Гарри ошибался, считая зельевара предателем, или по-гриффиндорски безрассудный героизм, из-за которого Снейп серьёзно пострадал? Или же сам факт того, что Гарри Поттер волнуется за жизнь бывшего Пожирателя? Даже сейчас Гарри не знал ответов на эти вопросы, правда, теперь он уже и не задумывался о том, почему всё вышло именно так, а не иначе.
Как только Макгонагалл принесла Гарри обнаруженные записи, он отправил Скримджеру письмо с просьбой о встрече. Министр появился в тот же день, но добиться оправдания Снейпа Поттер не сумел, впрочем, он и не особо надеялся на это, но попытаться разобраться сразу в этом деле, всё же стоило.
Министерству требовались жертвы: Руфус Скримджер хотел показать магам, что он не бездействует, что преступники «будут пойманы и наказаны по всей строгости закона» (надо же, Гарри до сих пор помнил эту цитату из Ежедневного Пророка). Единственное, чего он добился – настоял на проведении настоящего суда над зельеваром. А это уже было большой победой – по словам Кингсли, министерство готовилось к фарсу, ориентированному на озлобленных магов, лживому подобию суда, на котором не выступило бы ни одного защитника. Скримджер явно не хотел, чтобы кто-то смог доказать невиновность Снейпа.
Заручившись поддержкой со стороны орденцев, Гарри стал готовиться к суду: он пытался сформулировать свою речь в защиту зельевара. К сожалению, Поттер не смог попросить о помощи друзей. Во-первых, учебный год был в самом разгаре, а, во-вторых, Гарри просто не знал, как объяснить друзьям, почему его волнует судьба человека, который в течение шести лет издевался над ним. Сказать правду? Они бы, скорее всего, не поверили, настаивая на том, что доказательства можно подделать, как Кингсли, которого лишь Макгонагалл смогла убедить в подлинности записей. К тому же, то, что тайник появился лишь после смерти Волдеморта, не добавляло доверия. Врать, прикрывшись жалостью и гриффиндорским благородством, он не хотел.
Вечера Поттер проводил в палате Снейпа, рассказывая не приходящему в сознание зельевару о подготовке к суду, назначенному на 7 ноября – ровно неделю спустя после разговора с министром. Скримджер посчитал, что отсутствие обвиняемого не повлияет на решение Визенгамота.
Наверное, если бы не Эрик Адамс, а какой-то другой колдомедик лечил Снейпа, Гарри не смог бы проводить столько времени с зельеваром. Но Адамс практически не обращал на него внимания, и лишь изредка фыркал на замечания Гарри относительно того, какие в Министерстве все бесчувственные идиоты.
Юный герой был несказанно рад молчаливому согласию Адамса на вечерние посещения. Во-первых, навещать зельевара днём не получалось – слишком много времени уходило на бесконечные встречи с адвокатами, которых Гарри пытался нанять для защиты бывшего профессора. Во-вторых, так как посещения Поттера и Адамса совпадали по времени, юноша мог наблюдать за действиями колдомедика. Внутренний, чрезвычайно подозрительный, голос продолжал настаивать на том, что Скримджер может приказать убить Снейпа, поэтому, уходя из палаты, Гарри всегда оставлял сигнальные чары.
В день суда Гарри был на удивление спокоен: уверенность в правильности выбора Дамблдора и поддержка Ордена Феникса (по крайней мере, большей его части) придавала сил. В Министерстве он пробыл два часа, непосредственно сам суд занял примерно час. Доказательства, которые представил Гарри, убедили членов Визенгамота: против оправдания Снейпа проголосовали только пятеро судей. В тот день, Гарри, впервые после смерти Дамблдора, по-настоящему улыбался. Настроение поднял и Адамс, заявивший, что Снейп медленно, но верно поправляется, что было видно даже визуально: зельевар больше не выглядел как мертвец и стал похож на обычного спящего человека.
Поттера выписали через несколько дней после вынесения оправдательного вердикта, наделавшего много шума – Ежедневный Пророк постарался. Макгонагалл настояла на продолжении обучения; Поттера радовало то, что директриса не требовала возвращения в школу (в конце концов, практически весь первый семестр закончен), и позволила ему изучать дисциплины дома. Вновь начавшаяся учеба не мешала навещать Снейпа, Гарри часто приходил в клинику с учебниками и занимался в палате зельевара.
Возвращение в особняк Блэков омрачили лишь письма от фанатов, переправленные в дом на Гриммуалд Плейс из Министерства, Хогвартса и даже Св. Мунго в нескольких больших мешках. Среди них Гарри обнаружил и письма от Рона, Гермионы и… Джинни. Гарри понимал, что игнорировать бывшую девушку плохо, но ничего не мог с собой поделать: признаться (даже самому себе) в том, что всего лишь за лето чувства выгорели, было больно.
Поклонники отправляли ему письма вплоть до Рождества, до того дня, когда Гарри публично объявил о романе с магглой, уже отчаявшись избавиться от навязчивого внимания девушек, мечтавших выйти за него замуж. Друзей об этом шаге он предупредил и снова избежал разговора с Джинни, заявив, что ему срочно нужно в Министерство.
Это была одна из двух сенсаций того Рождества. Вторая, правдивая и принесшая Поттеру облегчение и радость, – Северус Снейп, наконец, пришёл в сознание. Колдомедики (а точнее Эрик Адамс) сделали практически невозможное – вытащили его с того света. Гарри стал первым, узнавшим эту новость: Адамс, видя, что Снейпа навещает лишь Гарри Поттер, решил, что будет правильно сообщить единственному посетителю зельевара о серьёзном улучшении его состояния.
Снейп довольно спокойно отреагировал на появление ненавистного гриффиндорца. Сам Гарри такое поведение объяснял тем, что зельевар хотел узнать о произошедших изменениях в магическом мире, хотя надеялся, что совместная работа по нейтрализации хоркруксов сблизила их и поможет найти общий язык. Правда, понимание всё никак не желало сформировываться: Снейп всё так же, как и в школе, легко доводил Гарри до бешенства, Поттер в свою очередь, хоть и старался сдерживаться, но тоже, бывало, срывался. Но это не мешало ему навещать бывшего профессора, наоборот, такие маленькие скандалы позволяли «выпустить пар».
Выписали Снейпа только через два месяца, в конце февраля.
Постепенно завоёвывая доверие этого странного человека, Гарри всё больше и больше убеждался в том, что они похожи, и желание подружиться с ним увеличивалось по мере открытия новых качеств и черт характера зельевара. До сих пор Гарри не знал, почему Северус не выгнал его ещё после первого визита, а молчаливо выносил присутствие в своей жизни Гарри Поттера. Однажды он заикнулся о странных видениях, преследовавших его в коме, но не стал вдаваться в подробности. Упомянул только, что видел Альбуса, а потом резко замолчал и больше не стал говорить на эту тему. Гарри же не настаивал, в конце концов, захочет – сам расскажет, из Северуса всё равно клещами не вытянуть, если он не желает говорить.

Около недели Гарри промучился, размышляя, стоит ли продолжать влезать в жизнь Снейпа после того как зельевар вернулся в свой дом в Тупике Прядильщика. Гарри хотел понять бывшего Пожирателя Смерти, хотел подружиться с ним, как бы дико это ни звучало, но, к сожалению, он не был уверен в том, что и Снейп также заинтересован в их общении.
Наконец решившись всё-таки попробовать (в конце концов, что ему сделает Снейп, не убьет же, в самом деле), Гарри аппарировал в Тупик Прядильщика. Он здесь никогда не был, но сразу почувствовал, где находится нужный ему дом – магия охранных чар давала о себе знать.
Дом был небольшим и выглядел ужасно запущенным. И из-за неспособности Гарри поверить в то, что Снейп наплевательски относится к своему жилищу, в голове Поттера сразу возникла мысль, что зельевар использовал какие-то специальные чары, чтобы создать видимость запущенности. Мало ли для чего это необходимо шпиону, пусть и бывшему?
Несмело постучавшись, он стал ждать, когда Снейп откроет посетителю. Дверь распахнулась спустя несколько секунд, открыв обзор на крошечную комнату, которая была и гостиной и прохожей одновременно.
— Поттер, а я всё думал, когда ты объявишься, — насмешливый тон Снейпа не был злым, что немного успокоило нервничающего Гарри. Сам хозяин дома с любопытством, совершенно не ассоциирующимся с деканом Слизерина, рассматривал мнущегося у порога гостя. — Мистер Поттер, вам необходимо особое приглашение?
Поттер прошел в гостиную и вздрогнул от звука резко захлопнувшейся двери. Озираясь по сторонам, он пытался найти кресло или хотя бы стул, на который смог бы плюхнуться: стоять под изучающим взглядом насмешливых черных глаз было невыносимо. Но ни кресла, ни стула не наблюдалось – только старый потрепанный диван, на который уже сел Снейп.
— Поттер, садись уже, — закатил глаза зельевар, которому явно надоело наблюдать за мучениями Гарри. — Или Спаситель не желает находиться так близко с Пожирателем Смерти?
Залившись гневным румянцем, Гарри сел рядом со Снейпом и прищурив глаза, заметил:
— А разве не вы, профессор, шарахались от моих прикосновений? — Снейп действительно только пару недель назад стал более или менее спокойно реагировать на случайные прикосновения Гарри.
— О! Великий Поттер жаждет, чтобы его приласкал Северус Снейп? Я думаю, мне стоит пригласить Скитер, это станет новой сенсацией!
— Профессор, все и так это уже знают, — улыбнулся Гарри.
— И вы ещё смеете утверждать, что не желаете славы? — ухмыльнулся Снейп. — Чаю?
— Я действительно не люблю находиться в центре внимания окружающих, но, к сожалению, ничего с этим не могу поделать, — вздохнул Поттер, и продолжил: ― А у вас есть что-нибудь сладкое к чаю? Я бы съел шоколадное печенье.
— И всё-таки, как я уже говорил, слава и всеобщее преклонение вас портят, — Снейп отправился на кухню, оставив Гарри одного, расслабленно устроившегося на диване. Похоже зельевар не был против продолжения общения.

Пожалуй, тот день был самым счастливым в его жизни. Конечно, были и другие, не менее светлые и радостные, такие, которые обычно и выделяют из мешанины воспоминаний, но именно тот день Гарри считал «новым началом», послужившим отправной точкой в отношениях с Северусом. Если бы он так и не решился отправиться в Тупик Прядильщика, дружеская привязанность и понимание не переросло бы в более многогранное и непонятное чувство – любовь.
Всё повторялось: Гарри приходил вечерами с учебниками, Снейп помогал ему разобраться в непонятных формулировках и сложных заклинаниях, они вместе пили чай, иногда – ужинали, а потом Поттер возвращался в пустой дом на Гриммуалд Плейс и с нетерпением ждал следующего вечера. Неизвестно сколько бы это всё продолжалось, если бы судьба не решила «поиграть».

Уже несколько месяцев Гарри навещал Снейпа, к этому времени они даже научились разговаривать на отвлечённые темы, когда у зельевара было хорошее настроение, что происходило с периодичностью раз в месяц. Правда, Снейп редко позволял Гарри оставаться на ужин, как объяснял это сам Поттер, потому что зельевар всё ещё подсознательно стремился быть «плохим хозяином», чтобы выпроводить «гостя» как можно быстрее.
Этот день был одним из тех, когда Снейп снизошёл до ужина с Гарри Поттером. Они расположились в гостиной, которую Гарри про себя называл каморкой.
— Как продвигается подготовка к ТРИТОНам? — нейтрально поинтересовался Снейп.
— Хорошо, — Гарри как раз открывал упаковку шоколадной лягушки, купленную специально для него: насколько Поттер знал, зельевар просто не выносил шоколад.
— Очень надеюсь, что не зря тратил на тебя своё время. Может быть, тебе даже удастся убедить меня в том, что ты вовсе не один из того стада болванов, что мне приходилось учить, — насмешливо усмехнулся Снейп.
— В таком случае, мне придётся всё вызубрить, — задумчиво произнёс Гарри, и откусил большой кусок шоколада, заметив, как скривился зельевар.
— Поттер, я, конечно, помню, что ты всё ещё ребёнок, но Победителю Волдеморта пора бы уже и повзрослеть, не находишь?
Гарри только собрался ответить, как внезапный приступ боли скрутил его тело, и он с воплем повалился на пол. Сквозь ускользающее сознание он слышал неясный, но обеспокоенный голос Снейпа, почему-то оттого, что зельевар волнуется за его здоровье, на душе стало легко.
Очнулся он на чьей-то жёсткой постели. Потолок над ним был грязно-жёлтым, будто человек, обитающий в этой комнате, много курил. Оглядевшись, Поттер сразу понял, что находится в спальне Снейпа: комната была какой-то Снейповской. Комод из тёмного дерева с ножками, оплетёнными змеями, тёмно-синие шторы полностью занавешивали окно, большая, но жёсткая кровать с пологом. Всё остальное пространство занимали полки на стенах с множеством книг, а на полках возле постели стояли разномастные пустые баночки.
Хозяин спальни, словно услышав мысли Гарри, будто ураган ворвался в комнату и тут же набросился на Поттера, у которого до сих пор побаливала голова:
— Поттер! Вы читали мою записку, в которой я указал местонахождения броши Равенкло, или только просмотрели её? — зельевар склонился над кроватью и прожигал Гарри яростным взглядом.
— Конечно, я читал, но… Это всё магия, я просто не смог противиться ей, — попытался оправдаться Гарри, смело встретив взгляд Снейпа.
— Не смог?! — казалось, Снейп ещё сильнее взбесился. — Да о чём ты говоришь, мальчишка? Весь магический мир печётся о твоём здоровье, столько людей погибло, защищая тебя – эта блохастая псина, Дамблдор, чокнутый Муди, жена твоего любимого оборотня до сих пор в Мунго! И ты смеешь говорить, что не смог? Что их жертвы были напрасны, только потому что чёртов Мальчик-Который-Выжил захотел прикоснутся к опасному артефакту?
— Я понимаю! — выкрикнул Гарри, резко садясь на кровати. — Вы думаете, я специально гроблю свою жизнь? Да, я виноват во многих смертях, в том положении, в котором оказался. Да, я поступил как идиот, но сопротивляться этой магии было невозможно. Пожалуй, только Волдеморт смог бы преодолеть притяжение проклятья, потому что он сам его накладывал, — Гарри резко замолчал, пристально вглядываясь в Снейпа, ища в его взгляде понимание или насмешку, но глаза зельевара совершенно ничего не выражали, поэтому Гарри продолжил почти шёпотом: — Вы думаете, мне было легко в полной мере осознать свой идиотизм? Мне жить осталось несколько лет. Я даже прочитал уйму книг, посвящённых этому проклятью, большинство из которых полная чушь, но не все.
— Поттер, ты…
— Я бесполезный имбицил, не способный противостоять серьёзному проклятью. Я теперь это каждый день себе говорю.
— Отдыхай, Поттер. Тебе нужно поспать, — Снейп резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Гарри удивлённо смотрел на закрывшуюся дверь. И это всё? Снейп не будет больше кричать, брызгать слюной и язвить? Хотя его слова произвели намного больший эффект, чем ждал зельевар, и Гарри был ему за это благодарен. До сегодняшнего дня он старался не думать о проклятье, помимо той первой недели, после выписки из Св. Мунго, когда он действительно вдоль и поперёк перерыл библиотеку Блэков, обнаружив пять книг, полностью посвященных проклятью Longus Mors<2>, но после этого он старался не задумываться над своей судьбой. Не так-то просто принять то, что должен будешь умереть и ничего исправить уже не можешь. А сегодня Снейп, обвиняя его и сам того не замечая, примирил Гарри со скорой смертью.

После того, как Снейп узнал о проклятье, он стал вести себя более сдержано, чем сильно удивил Гарри. Неужели он действительно переживал за здоровье гриффиндорца? В любом случае, их встречи стали более… дружественными. Как объяснил чуть позже Снейп: он всего лишь следовал рекомендациям колдомедика, посоветовавшего не подвергать Гарри нервному расстройству. А ещё зельевар начал готовить для Гарри специальную еду, постоянно ворча, что если уж сам Золотой Мальчик не в состоянии о себе позаботиться, придётся это делать ему, Северусу Снейпу. Странно, но такая забота не раздражала Гарри, наоборот, он был счастлив оттого, что нужен зельевару – ведь если бы это было не так, тот вряд ли бы вмешался.
Любовь развивалась медленно, настаивалась, словно дорогое вино, но лишь на Рождество дала о себе знать. Гарри отчетливо помнил их первое совместное Рождество, не считая того, что они провели в Св. Мунго. Гарри удалось убедить Северуса купить ёлку, и они вместе её наряжали. Правда, наряжал Гарри, а Северус только усмехался и комментировал, как-де криво висят игрушки.
В тот день он впервые поцеловал Северуса, правда, зельевар потом долго объяснял ему, что это не правильно, что чувства вызваны моментом и странной привязанностью, которую Гарри испытывал к бывшему профессору. Он много чего говорил, только Гарри половину пропустил мимо ушей, любуясь мужчиной. Сам же Поттер пытался объяснить упрямцу, что уже давно хотел его. С того самого момента, когда пришёл чуть раньше обычного и увидел в гостиной интересную сцену: Снейп целовал симпатичного парня лет двадцати пяти, да так страстно, как ни разу не целовался Гарри.
Любовник Снейпа, будучи, видимо, довольно вспыльчивым человеком, закатил настоящий скандал, заметив не вовремя появившегося Поттера. Гарри даже слова сказать не успел, как его уже обвинили в том, что он спит со Снейпом, и поэтому так часто приходит к зельевару. Гарри молча выслушал все обвинения, сжимая кулаки, чтобы не схватиться за палочку. Неожиданностью для него стал звук пощёчины, перебивший истеричный монолог незадачливого любовника – как оказалось, в отличие от Гарри, Снейп терпеть такое поведение не стал. После этого молодой человек, зло посмотрев на Гарри, выбежал из дома зельевара, громко хлопнув дверью.
Поттеру было стыдно за то, что разрушил серьёзные отношения Снейпа, но он так же был рад – зельевар не достался этому смазливому мальчишке! И от таких мыслей, ему становилось ещё хуже, потому что они вели к неизбежному выводу: Гарри было слишком хорошо и уютно со Снейпом, настолько, что он даже начал воспринимать хмурого мужчину, как свою собственность, и готов был отстаивать право находиться рядом с ним.
Целый месяц ему пришлось отвоёвывать свой шанс, Северус в это время подолгу размышлял о чём-то, и иногда Гарри даже казалось, будто зельевар пытается понять, что сулят ему отношения с Героем магического мира. В конце концов, Гарри поступил по-слизерински, заявив, что ему всё равно осталось жить немного, так почему бы ни позволить ему провести оставшиеся годы с человеком, который ему симпатичен? Пришлось Северусу смириться с вторжением Поттера не только в свою жизнь, но и в постель.
Гарри прикрыл глаза. Он очень многое сделал за прошедшее время: сдал ТРИТОНы на «Отлично» (все, кроме Зельеварения), добился посмертного оправдания Сириуса и, наконец, открыл Центр Помощи Магам, Попавшим В Беду. Он многим помог: кого-то спас от самоубийства, кого-то просто вывел из депрессии после смерти близких. Но он так и не обсудил отношения с Джинни. Сначала были ТРИТОНы, потом бесконечные заседания Визенгамота, затем бумажная волокита, необходимая для открытия Центра, после этого – то самое Рождество, а потом, он признался друзьям в том, что любит мрачного зельевара, после чего любая попытка связаться с Джинни или Роном стала невозможной. Хотя, зачем он врёт самому себе? Он просто боялся поговорить с бывшей девушкой. Банально боялся. Почему-то казалось, что мир перевернётся с ног на голову, если он признается в том, что больше не любит её. В любом случае, сейчас уже ничего не изменить, тем более что Джинни после объявления о свадьбе Поттера и Снейпа нашла себе парня. Так зачем выяснять отношения и бередить раны?
Противный голосок внутри, очень похожий своими интонациями на Снейпа, твердил, что он, Гарри, вообще мог бы и не объясняться с бывшей подружкой. Он не отвечал на её письма, в личном общении держался холодно и отстраненно, ну разве было не понятно, что он не желает продолжения их отношений? Он достаточно ясно показал своё мнение, а то, что придумала романтичная девушка, его не касается.
Гарри чертыхнулся и поплотнее закутался в плед. Как же он ненавидел этот внутренний голос! Это была его отрицательная сторона, тот самый слизеринец, который с самого рождения жил в глубине его души, и начал показываться на шестом курсе. Да и совместное проживание со Снейпом изменило его – Гарри пришлось подстроиться под зельевара, учиться жить с ним.
Его начало клонить в сон, но засыпать в гостиной на диване? Северус убьёт его, когда узнает, что Поттер снова пренебрёг правилами, диван, видите ли, не подходит для сна. Правда, засыпать в одинокой постели тоже не хотелось – Северус опять закрылся в своих «катакомбах», он вообще много работал с тех пор как колдомедики выписали его из Св. Мунго. Северус разрабатывал какое-то зелье, а ещё писал второй учебник по Зельеварению, первый, для младших классов, был опубликован вскоре, после того как они стали встречаться. А так как к своей работе Северус относился очень серьёзно, Гарри был уверен, что супруг не появится до самого утра или даже до обеда, когда они отправятся с помощью портключа во Францию. Там была маленькая деревенька, Никитас<3>, населенная магами, поменьше Хогсмида, но невероятно милая. Все люди друг друга знали, ходили в гости к соседям вечерами, к приезжим магам относились с теплотой, а вокруг деревеньки простирался огромный лес. Совсем не вызывающий опасений, как Запретный, наоборот – манящий приоткрыть завесы тайн, которые скрывал. Правда, вряд ли в таком идеальном месте Гарри вынес бы больше нескольких недель, уж слишком скучно для его любознательной натуры.
Поттер уже давно хотел ещё раз туда наведаться, но всё не хватало времени, а сейчас, после свадьбы, он вполне мог себе позволить небольшой отпуск, оправдывая его тем, что молодым необходимо какое-то время провести вдвоём.
Улыбаясь собственным мыслям о предстоящем визите в деревню Никитас, Гарри не заметил, как заснул.
__________________
<1>Ego Redigere от лат. «Ego» – я и «Redigere» – подчинять
<2>Longus Mors от лат. «Longus» – долголетний и «Mors» – смерть
<3>Necitus от лат. «ne» – не и «citus» – спешный

Глава 2. Зверь

Гарри проснулся в тёплой постели, совершенно не помня, как Северус перенёс его в спальню. Самого Северуса, конечно же, рядом не было – он всегда вставал намного раньше Гарри. Чемоданы были уже собраны и стояли недалеко от двери, готовые к транспортировке, – похоже, его муж ночью собрал вещи, не рассчитывая на то, что Гарри проснётся раньше полудня (в конце концов, у Поттера был отпуск).
Гарри с наслаждением потянулся, а затем встал и прошлёпал в небольшую ванную. Две полки, висевшие рядом друг с другом, были надписаны, чтобы не перепутать кому они принадлежать, правда, понять это можно было и без каких-либо опознавательных знаков: на полке Северуса все бутылочки и флакончики были расставлены в строгом порядке, Гарри же обычно в спешке пихал использованные флаконы на полку, совершенно не заботясь о том, какой вид она принимала, – как правило, Поттер едва успевал умываться и перекусить, прежде чем отправиться на работу.
Быстро умывшись, он переоделся и спустился вниз, рассчитывая на то, что супруг уже закончил запланированную работу над зельем. Как же приятно оказалось даже мысленно называть Северуса «мужем». Гарри никогда не думал, что одно слово может распространять по телу тепло, а сердце заставлять сладко сжиматься, как от самых приятных и любимых воспоминаний.
Северус обнаружился на кухне. Он сидел за столом и читал газету, время от времени потягивая кофе, аромат которого Гарри почувствовал ещё в гостиной.
— Доброе утро, Северус, — подавив зевок, пробормотал Гарри.
— Вообще-то уже почти полдень, так что утро только для тебя, Поттер. Никогда не понимал, как ты можешь так долго спать, — Снейп даже не оторвался от газеты, словно то, что он читал, было намного интереснее заспанного Гарри Поттера.
— Северус, у меня молодой организм, требующий хорошего отдыха…
— Это не «молодой организм», это лень, которая может помешать нам вовремя прибыть во Францию, или ты уже передумал? Мне, конечно, всё равно, и даже лучше было бы остаться здесь, но…
— Северус! Я уже встал и всё понял, сейчас очень быстро поем и можно отправляться, — Гарри уже налил себе чай и наполнил тарелку салатом.
Северус недоверчиво фыркнул из-за газеты, и вернулся к чрезвычайно интересной статье. Поттер схватил вилку и начал вяло пережевывать пресный салат, которым Северус кормил его каждое утро. Он бы всё отдал за возможность нормально поесть, но Снейп следил за тем, чем питается Гарри. Как говорил зельевар, Гарри должен был соблюдать особую диету, чтобы приступы боли, характерные для проклятья Longus Mors, происходили как можно реже. На вопрос: «Как связана эта диета с психологическим состоянием?», Снейп лишь раздраженно прошипел, что специально сбалансировал витамины, а неблагодарный мальчишка упрямиться!
— Не вижу энтузиазма, Поттер, — ухмыльнулся Снейп, за что Гарри бросил на супруга гневный взгляд. — Поторопись, портключ не станет тебя ждать.
С этими словами Северус встал и вышел из кухни, очевидно, за вещами, Гарри оставалось лишь давиться салатом, запивая его зелёным чаем.
— Поттер, немедленно иди сюда! Нам пора! — Гарри страдальчески вздохнул и, дожёвывая на ходу, поспешил в гостиную, где Северус уже ждал его с уменьшенными чемоданами, нетерпеливо глядя на дверь. В руке он держал маленькую статуэтку в виде змеи, которая неделю назад была превращена в портключ. Это была та самая статуэтка, которую Мастер Зелий прислал Гарри для перемещения в логово Волдеморта – Поттер тогда сохранил её, а позже вернул Снейпу. Как оказалось, её зельевару подарил один из выпускников Хогвартса.
Гарри подошёл к мужу и прикоснулся к протянутой статуэтке, ожидая, когда портключ перенесёт их в маленький домик на краю деревушки Никитас. Через несколько секунд он почувствовал рывок и практически тут же упал на пол. Слишком редко он пользовался этим видом перемещений, поэтому до сих пор не мог избежать неприятного падения.
Гарри поднялся, чертыхнувшись, и посмотрел на Снейпа: тот, как всегда был безупречен, и уже достал из кармана маленькие чемоданчики, размером со спичечный коробок, совершенно не обращая внимания на Гарри.
Воспользовавшись шансом осмотреться, Поттер прошёлся по дому. Маленькая гостиная, в которой они оказались, выглядела заброшенной – вряд ли этот дом часто использовали, слишком близко он был расположен к лесу. Потёртый двухместный диван, большое, и единственное, выглядевшее по-настоящему уютным, кресло напротив, примостившийся между ними треугольный столик, секретер и узкий стеллаж, на котором совершенно нелепо смотрелись несколько истрёпанных книг. «Голые» стены – простые деревянные брусья, из которых и строился дом. Коридора не было, поэтому в гостиной было четыре двери: входная, две, расположившиеся почти вплотную друг к другу, на кухню и в спальню, и запертая на ключ, которая, скорее всего, вела в подвал, где Северус и намеривался пропадать почти всё время.
Кухня оказалась единственным светлым помещением в этом доме. Она была именно такой, какой и должна быть: бежевые обои, шкафы из светлого дерева, стол, в углу, расположены точно так, чтобы за него могли сесть лишь двое человек, если не вытаскивать древний на вид стол в соседнюю комнату. Что больше всего удивило Гарри, так это два цветка, поставленные на подоконник – обычные цветы, не требующие особого ухода, но как же они оживляли помещение!
Спальня была самой большой комнатой в доме. Посередине стены стояла огромная кровать с пологом, с обеих сторон постели – тумбочки, на которые поставлены подсвечники. Древний шкаф, расположенный напротив кровати и два точно таких же узких, как и в гостиной, стеллажа по бокам, а рядом – дверь в ванную комнату. Общее впечатление о доме завершали несколько картин, криво развешанных на стенах и изображающих местный лес во всей его летней красе, и гобелен с изображенной на нём деревней Никитас зимой.
В целом, дом был достаточно просторным для двоих. Теперь нужно было расставить все привезённые вещи, которые не только заполнят пространство комнат, но и помогут воссоздать привычную обстановку. Северус наверняка уже обдумывает, куда пристроить все свои многочисленные колбочки, ингредиенты, баночки с заспиртованными жабами и дорогие фолианты. Да и самому Гарри необходимо куда-то сложить книги по квиддичу и психологии, наброски статьи, важной в социальном плане для магического мира, расставить колдографии и, в конце концов, найти место для вечно норовящего куда-то улететь снитча, которого ему подарил Рон на восемнадцатилетние, когда они ещё были друзьями.
Ещё немного постояв в спальне, Гарри вернулся в гостиную, где Северус уже расставлял на полках стеллажа свои книги. В течение нескольких часов они разбирали вещи: Северус, как обычно, регулярно отпускал язвительные комментарии насчет того, как небрежно Гарри ставит книги на полки, а снитч, который Поттеру пришлось поймать, прежде чем опустить в специальный футляр, был удостоен презрительной ухмылки и заявлением, что Мальчик-Который-Выжил с такими темпами навсегда останется мальчиком.
Позже они сидели в гостиной после лёгкого и, как всегда, диетического и строго сбалансированного ужина, и читали: Северус очередной фолиант, посвящённый сложным зельям, а Гарри – маггловский детектив. Однажды один из тех многочисленных несчастных, что попадали в его Центр, оставил потрёпанную книжицу в яркой обложке, которую Гарри не мог не заметить, в своём кабинете. После этого он часто наведывался в маггловские книжные магазины, чтобы купить очередную порцию «мусора», как называл подобные книги Северус.
Как обычно вот в такие спокойные вечера, Гарри заснул на плече Снейпа, впрочем, тот и не возражал никогда, а молча относил Поттера в постель.

~~~***~~~
Утро наступило быстро, быстрее, чем можно было ожидать. Северус разбудил Гарри совершенно хамским способом – грубо растолкав. В шесть часов утра! В то самое время, когда Гарри обычно сладко посапывал в постели, смотря десятый сон. Конечно, в рабочие дни он вынужден был вставать довольно рано, но не в шесть же часов! В такое время не спать мог только Северус.
Хмурый Поттер поплёлся в ванную комнату, проклиная самого себя за глупое желание полюбоваться лесом. Ведь если бы он не заявил, что хочет побывать в лесу ранним утром, когда на лепестках цветов и листьях деревьев блестит роса, сейчас лежал бы в уютном коконе из одеял, а не пытался заставить себя проснуться. Но уже поздно идти на попятную – Северусу понравилась идея «выгулять» идиота-Поттера, проводящего слишком мало времени на улице.
Гарри быстро умылся, помня о том, как Северус не любит ждать, оделся и прошёл в гостиную, надеясь, что даже Снейп не настолько жесток, чтобы отправиться в лес, не позавтракав.
— Ну, наконец-то, Поттер! — раздражённо воскликнул зельевар, как только Гарри вошёл в комнату. — Я уже начал думать, что ты утонул в ванной. Идём, — резко развернувшись, он вышел из дома, уничтожив крохотную надежду на завтрак. Гарри ничего не оставалось делать, кроме как последовать за супругом.
Прохладный воздух освежал лучше всякого душа – это Гарри знал и раньше, но снова поразился тому, как быстро пропала сонливость, стоило только оказаться на улице. Наверное, не такая уж и плохая это было идея – сходить рано утром в лес.
Улыбнувшись, Поттер огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что Северус уже отошёл от дома довольно далеко, и побежал к мужу.
— Мы могли бы выйти не так рано, и успели бы позавтракать, — проворчал Гарри, догнав Северуса уже у кромки леса.
— Нет, не могли – провалился бы весь эксперимент, — усмехнулся Мастер Зелий, в очередной раз напомнив Гарри, что он выбрал в спутники жизни того самого профессора Снейпа, которого ненавидел в школьные годы.
Дальше они шли молча: Северус прислушивался к шорохам, раздававшимся в лесу, а Гарри оглядывался по сторонам, восхищённо наблюдая за просыпающейся природой. Трава мягко прогибалась под ногами, в лучах, пробившихся сквозь густую листву деревьев, недавно вставшего солнца переливалась роса, улыбаясь и маня прикоснуться к листьям кустарников. Приятную тишину вокруг нарушали редкие трели птиц и шелест листьев на ветру, будто деревья переговаривались между собой.
Гарри старался не терять из виду Северуса, уходящего всё глубже и глубже в лес, в поисках каких-то трав, известных одному ему. Где-то совсем рядом журчал ручеёк, и через несколько минут они оказались на освещённой утренним солнцем поляне. Деревья окружали её полукругом, будто освободив пространство для цветов. Это место можно было бы назвать самым прекрасным в лесу, если бы всю гармонию не нарушало нечто белое, лежащее у самой воды, словно ЭТО приползло сюда, чтобы напиться.
— Северус, что это? — кивнул на белое нечто Гарри.
— Понятия не имею, Поттер, но не думаю, что нам стоит это разглядывать, — скривился Снейп, напряжённо вглядываясь в существо. Будто расслышав их, оно издало протяжный звук, чем-то похожий на болезненный стон, словно ножом резанувший по нервам, и Гарри бросился к существу, нуждающемуся в его помощи, не обращая внимания на Северуса, пытавшегося помешать ему.
Странный зверь оказался сумасшедшей смесью птицы и животного. Ростом примерно с шестилетнего ребенка, всё его тело покрывал белоснежный мех, очень мягкий на ощупь. Слаборазвитые, как у кенгуру, передние лапы компенсировали мощные задние конечности с внушительными когтями, которыми без труда можно было разорвать взрослого человека на куски. Шея была, на первый взгляд, незаметна – её скрывала густая шерсть. Острые ушки отчётливо выделялись на круглой голове. Нос тоже не наблюдался, а из пасти «выглядывали» клыки. Самым же странным в существе были крылья с мягкими и крупными перьями, настолько сливающимися с шерстью, что были незаметны издалека.
— Поттер, ты что вытворяешь? Тебе жить надоело? — неожиданно прозвучал голос Северуса рядом с Гарри, присевшим на корточки возле зверя, и с любопытством разглядывающим странное существо.
— Посмотри на него… Он же болен, он умирает и совершенно не опасен. Наоборот, это мы для него опасны, — Гарри ласково провел ладонью по мягкому меху зверя, чувствуя как в душе, отчего-то, становится тепло, словно гладит он не неизвестное и потенциально опасное существо, а любимое домашнее животное, которое давно не видел. Так же он чувствовал себя, когда выписался из больницы и, наконец, увидел Хедвиг… Решение забрать зверя домой и сделать всё возможное для его спасения появилось моментально, и даже думать не хотелось о том, чтобы оставить зверя в лесу.
— Поттер… — начал Снейп, но Гарри его прервал:
— Северус, ЭТО будет жить у нас, по крайней мере, пока не поправится, — уверенно произнёс он.
— Что? Поттер, ты с ума сошёл? ― вкрадчиво и даже мягко спросил Снейп. ― Я ведь говорил тебе, глупый ребёнок, что не стоит работать с этими травмированными – это может сказаться на твоей психике. Все психиатры рано или поздно занимают место своих пациентов, и ты не избежал такой же участи, правда я надеялся, что это произойдет немного позже.
— Северус, выслушай меня, пожалуйста, — Гарри умоляюще посмотрел на мужа; тот нахмурился, но промолчал. — Я должен помочь этому зверю, ― Поттер вскинул руку, прерывая попытавшегося возразить мужа, и продолжил: ― Я не «строю из себя героя», просто чувствую, что должен, понимаешь? Мы же не станем оставлять его насовсем и не повезём в Лондон – как только зверь поправится, я отпущу его.
— Если ЭТО нападет на тебя, оно пожалеет, что вообще родилось на свет, — прорычал зельевар, отчего Гарри облегчённо вздохнул: он и не надеялся на такое быстрое согласие.
Левитировать зверя пришлось Поттеру, так как Северус заявил, что «не собирается помогать неизвестному существу только потому, что Гарри Поттер хочет это сделать».

Гарри сидел на неудобном стуле рядом с кроватью, на которую положил зверя. Время приближалось к полудню, и вот уже несколько часов он мягко поглаживал белоснежную шерсть существа не в силах выйти из комнаты.
Сразу после возвращения домой, Гарри взял из запасов Северуса Восстанавливающее зелье и силой влил целебный напиток в пасть зверя. Несмотря на явное нежелание делить кров с животным, Северус довольно спокойно воспринял разграбление лаборатории, но не преминул напомнить супругу, что странное существо наверняка опасно и даже заявил, что когда оно нападёт на Гарри, тот сам будет в этом виноват, и что ему, Северусу, уже надоело вытаскивать неугомонного гриффиндорца из неприятностей. После чего выплеснувший свой гнев зельевар, громко хлопнув дверью, ведущей в подвал, скрылся в импровизированной лаборатории, а Гарри остался ухаживать за больным животным.
Он прекрасно понимал, что зверь может быть опасен – одни когти и выпирающие клыки чего стоили, но, тем не менее, ничего с собой поделать не мог. Права была Гермиона, сказав, что у него пунктик насчёт спасения чужих жизней – но он ведь и так стольких потерял во время войны, поэтому совершенно не хотелось из-за надуманной опасности практически своими руками убить несчастное животное. К тому же, ну, что реально может сделать животное магу? Волшебник в любом случае сильнее, потому что может оглушить проявившего агрессию зверя, а поэтому и волноваться не стоит.
Глаза слипались – он серьёзно устал за сегодняшний день, правда, если бы ему позволили нормально выспаться, то вряд ли бы Гарри чувствовал себя таким разбитым. Ему просто необходимо поспать, но инстинкт самосохранения буквально кричал о том, что делить постель с животным, у которого когти как у небольшого дракона – не самое лучшее решение в жизни. Но не на диван же ему идти? Он здесь старый, грязный и скрипит, на такой мебели сидеть противопоказано, не то, что спать! Ещё немного поколебавшись, Гарри решительно встал со стула, обогнул кровать под значительным углом, и устроился на самом краешке постели, так чтобы находиться как можно дальше от загадочного существа и положив под подушку волшебную палочку – убеждённость в том, что все достойны жизни это одно, но собственная безопасность всё же важнее! Если война его чему-то и научила, так это прислушиваться к инстинкту самосохранения. Все поступки, совершённые в школе, сейчас казались совершенно глупыми, даже идиотскими. И почему он никогда не слушал более разумных товарищей, таких как Гермиона, не прислушивался к советам старших, а лез на рожон, словно пытался доказать себе в первую очередь, да и всем остальным, что он – великий волшебник, способный выжить в любой ситуации? Наверное, через какое-то время большинство поступков кажутся дурацкими, и то, что он решил забрать больного зверя домой тоже в будущем станет глупым и неразумным решением.
Уже сквозь сон, Гарри почувствовал, как к нему прижалось что-то большое, теплое и мягкое, и почему-то стало так спокойно, как бывало лишь, когда Северус рядом, и он моментально заснул.
Своих снов Гарри не запоминал уже долгое время; иногда даже казалось, будто ему ничего не снится, хотя это было лучше, чем постоянные кошмары, мучавшие его в течение года, после смерти Волдеморта. Тогда ему постоянно снилось, что Риддл нашёл способ вернуться, и хотя разумом Гарри понимал, что этого не случится, избавиться от сновидений, после которых он просыпался в поту, не мог. Какое-то время он даже пил зелье Сна-Без-Сновидений, но, узнав, что оно может вызвать привыкание, и тогда станет гораздо хуже, принял решение не спать вообще. Естественно, ничего не вышло.
Кошмары прекратились, когда он переехал к Северусу: видимо то спокойствие и безопасность, которое чувствовал Гарри рядом с мужем, каким-то образом повлияло на сны. Но теперь он не запоминал их.
И сейчас он медленно просыпался, пытаясь восстановить в памяти свой сон, точно зная, что это было что-то хорошее и приятное, но словно стена выросла между ним и сновидением. Несколько минут потребовалось, чтобы окончательно проснуться и понять, что на него кто-то смотрит. Оглянувшись, Гарри встретился с ясным взглядом голубых глаз – зверь пришёл в себя, и внимательно его рассматривал.
— Эээ… Привет, — промямлил Гарри, чувствуя себя совершенным идиотом – это надо же, докатиться до разговора с животным!
Зверь мягко курлыкнул в ответ, напомнив мелодичный голос Фоукса, отчего лёгкое опасение моментально исчезло – не может существо, обладающее таким успокаивающим пением быть опасным, хоть это курлыканье не возможно было сравнивать с пением фениксов. Скорее – мурчание кошки, но такое ласковое и нежное, что все проблемы отступали на второй, или даже на десятый, план, оставляя после себя мягкую истому и светлую грусть.
Протянув руки, Гарри погладил белую шерсть зверя, раздумывая, что теперь делать. Во-первых, называть существо «зверем» или «животным» было… грубо. У всех должны быть имена, разве нет? Так как же назвать это урчащее чудо, трущееся об его ладонь мохнатой головой? Абсолютно белая шерсть, нежное мурчание и добрые голубые глаза не оставляли сомнений в том, что зверю подойдёт имя «Ангел». Северус вряд ли бы одобрил такое маггловское имя.
Северус… Гарри обещал избавиться от животного, как только тот выздоровеет, но отпускать от себя это славное существо совершенно не хотелось. Собственно, это и было, во-вторых. Северус точно не будет в восторге от такого решения, но попытаться же можно? Тем более, у него кроме Хедвиг не было животных, о которых нужно заботиться, а любимую сову он увидит только через несколько недель – сейчас она жила у Ремуса, так как Северус настоял на том, чтобы «избавиться от надоедливой птицы, хотя бы на время их поездки». Первое время, после переезда в Паучий тупик, Поттер подумывал о том, чтобы отдать кому-нибудь Хедвиг насовсем – она ужасно ревновала его к Северусу и изводила Снейпа: больно клевала, провожала злым взглядом, отказывалась носить его почту, в общем, вела себя неподобающе для воспитанной совы. Но почти через полгода Хедвиг постепенно успокоилась, хотя эти первые месяцы дались Гарри не легко.
Настойчивое, даже требовательное мурчание выдернуло его из размышлений: Ангел как-то странно на него смотрел, будто пытаясь взглядом показать, что чего-то хочет. Вот, только чего?
— Ты, наверное, голоден? — предположил Поттер и в ответ получил кивок. — Ну, тогда, идём?
Он поднялся с постели, потянулся, обошёл кровать, остановившись возле Ангела, и помог зверю встать на задние лапы, оказавшиеся ещё более мощными, чем предполагал раньше. Зверь передвигался с видимым усилием, маленькими шажками, будто боялся потерять равновесие и упасть, поэтому Гарри старался не отходить от него, готовясь в случае падения подхватить его.
Уже в кухне он понял, что совершенно не представляет чем его кормить. Судя по внушительным клыкам существо должно было питаться мясом, но явно добродушный нрав животного указывал на вегетарианство Ангела. Размышляя о том, чем накормить свалившееся на его голову животное, Гарри не заметил, как зверь стащил со стола листья салата, приготовленные Северусом для ужина. Только когда Ангел с громким хрумканьем принялся расправляться с добычей, Поттер удивлённо оглянулся на источник звука и фыркнул, глядя на комичную картину: острые зубы, предназначенные для потрошения мяса, мешали зверю в полной мере насладиться салатом.
С трудом сдерживая хихиканье, Гарри достал из холодильника качан капусты, быстро разрезал его на несколько частей под голодным взглядом зверя, сложил капусту в миску и поставил её на стул рядом с Ангелом. Существо с минуту разглядывало содержимое миски, после чего неловко поднял четвертинку качана капусты тонкими дрожащими лапками, и жадно впился зубами в пищу.
— Что ты делаешь? — требовательный голос раздался из проёма между кухней и гостиной.
— Кормлю его, — невинно ответил Гарри, взглянув на хмурого супруга.
— Капустой? — Северус насмешливо выгнул бровь.
— Да, знаешь, он оказался травоядным, а значит, он не опасен, — пояснил Гарри, заработав недоверчивый взгляд мужа. Определённо, Северус всё ещё сомневался в «неопасности» Ангела.
— Даже травоядные животные могут представлять угрозу для человека, — упрямо ответил Северус. — Что ты собираешь с ним делать?
— Ты что думаешь я его прямо сейчас отправлю в лес?! Северус да ты посмотри на него, он же на ногах еле стоит…
— Но он пришёл в себя, — настаивал супруг, впившись взглядом в Гарри.
— Северус, когда ты пришёл в сознание, колдомедики продержали тебя в св. Мунго целый месяц, и доктор Адамс совершенно не хотел тебя выписывать, говорил, что ещё слишком рано. А ты хочешь выгнать больное существо сразу как только оно очнулось?
— Я надеюсь, что ты избавишься от него, как только твоя гриффиндорская совесть этого позволит, а не потащишь в Англию, — Мастер Зелий хмуро посмотрел на зверя, взглядом говоря, что глаз с него не спустит, и вышел из кухни. Спустя несколько секунд хлопнула дверь в подвал: Северус снова вернулся в импровизированную лабораторию, и Гарри подозревал, что выходить его муж будет крайне редко до тех пор, пока ему придётся делить жилое пространство со странным зверем.
Покормив и напоив зверя, Гарри увёл его в гостиную, где взял детектив и, усевшись в кресло, погрузился в чтение, время от времени, поглядывая на Ангела и проверяя чем он занимается. В течение получаса Ангел обследовал новую территорию, увлечённо обнюхивая все попадавшиеся на пути предметы, а потом, видимо удовлетворившись запахами, остановился у кресла Гарри и, спустя несколько минут, спал, чуть слышно посапывая. Зверь низко присел, так что сильные лапы были практически не заметны под густой шерстью, и завернулся в крылья, словно закутавшись в белую шаль. Гарри казалось странным вот так спать, но он не мог не признать, что это было наиболее удобно для Ангела: зверь явно не мог лечь как обычное четвероногое животное, потому и вынужден был привыкать спать практически стоя.
Следующие два часа прошли в тишине, нарушаемой лишь сопением существа. За это время Гарри настолько погрузился в чтение, что не сразу заметил пробуждение Ангела, и вздрогнул, услышав напевное курлыканье, напомнившего о себе зверя.
— О, ты уже проснулся, — констатировал Поттер, откладывая книгу.
Ангел мягко ткнулся в колени Гарри, а потом неожиданно, легко царапнул его, будто зазывая в игру. Улыбнувшись, Поттер вытащил палочку и призвал свой орден Мерлина I степени, не имевший для него никакого значения, а потому, прекрасную игрушку для поправлявшегося зверя.
«Игрушка» пришлась Ангелу по душе, что выразилось в воинственном урчании, будто он понимал для чего эта штука предназначена и готов был бороться до последнего за право обладать добычей. Зверь бодро, словно не находился при смерти всего несколько часов назад, пытался поймать золотой орден, которым Гарри размахивал из стороны в сторону или резко уводил псевдо-добычу вверх, заставляя зверя нетерпеливо подпрыгивать, насколько ему позволял крупный вес, в безуспешных попытках словить игрушку. Поттер чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно рядом с Ангелом, и, наблюдая за его игрой, широко улыбался, думая о том, что, по сути, этот зверь ничем не отличается от кота Гермионы, с которым Гарри часто играл, вот так же, изводя животное, не позволяя ему заполучить желанную добычу.
Несмотря на свой возраст, Живоглот мог практически часами беситься, чем вызывал недовольство своей хозяйки. Ангел же был ещё не в том состоянии, чтобы провести несколько часов постоянно вертясь, подпрыгивая, пытаясь поймать игрушку, а когда это не получалось, куснуть или царапнуть, в общем, отомстить за свою неудачу тому, кто управлял движением добычи. Спустя примерно полчаса Гарри заметил, что зверь больше не реагирует так яростно, даже агрессивно, на мельтешащий перед его взглядом круглый золотой предмет. Ангел устал от их игры, его движения стали плавными и медленными, глаза больше задорно не блестели, а, ранее воинственное урчание, стало тихим и сонным.
Поттер отложил орден Мерлина в сторону и мягко погладил зверя по мохнатой голове, тот вновь замурлыкал и вскоре уже спал всё в той же неудобной, на взгляд Гарри, позе. Продолжая поглаживать макушку зверя, Поттер размышлял о том, что значит для него Ангел. Почему Гарри так отреагировал на умирающее существо, которого из опасения любой нормальный человек не подпустил бы и близко к своему дому? Почему глядя на него, сердце сжималось от предчувствия чего-то жуткого и неправильного? Почему мысль о том, что странный, никому не известный, зверь погибнет на той поляне вызвала такую сильную боль, будто это умирает Северус, или даже сам Гарри? И почему несмотря на всю любовь к этому существу, Поттер продолжал опасаться его, хоть и чувствовал, что Ангел никогда не причинит ему вреда, но сердце всё равно замирало на секунду, а по телу пробегала волна дрожи, стоило только зверю оказаться поблизости. Странно всё это было.
Чувства к Ангелу были чем-то похожи на чувства к Снейпу в то самое время, когда Мастер Зелий только начал помогать Гарри искать хоркруксы: такие же неоднозначные, приводящие его в смятение…
— Поттер! — резкий оклик заставил задумавшегося Гарри вздрогнуть. — Ужин готов, но если ты предпочитаешь находиться в компании этого существа… — Северус многозначительно посмотрел сначала на мирно спящего Ангела, потом на Поттера и вернулся в кухню, откуда доносились приятные ароматы курицы и риса, как обычно, для Гарри курица была сваренной, а в рисе все специи заменяла соль.
Желудок жалобно заурчал, говоря о том, что даже на такой ужин согласен, и Гарри поднявшись с кресла, прошёл в кухню. Северус уже сидел за столом и не обращал на вошедшего Поттера никакого внимания, Гарри даже показалось, что супруг таким образом демонстрирует свою обиду за то, что он, Гарри Поттер, как обычно не прислушался к дельным советам бывшего шпиона и притащил в дом непонятную тварь.
Ужин проходил в неловком молчании, Гарри всё время ёрзал на стуле, но так и не смог уговорить себя начать беседу. А когда Северус закончил со своей порцией, началось самое ужасное: супруг не сводил пристального взгляда с Гарри, низко склонившегося над тарелкой, и недовольно поджимал губы, словно смотрел на что-то мерзкое, вроде слизня или флоббер-червя.
— Что ты собираешься делать с этим… существом? — наконец презрительно выплюнул он.
— Северус, пожалуйста, пойми меня, наконец, я не могу выставить его сейчас. Ты же видел его состояние, — Гарри поднял полный отчаяния взгляд на мужа: ну как он не поймёт?!
— Его состояние, — выплюнул Северус, — удовлетворило бы любого маггловского ветеринарного врача. Только ты, благородный гриффиндорец, не можешь оторвать от своей груди это, безусловно, несчастное существо.
— Северус, прекрати, пожалуйста, — устало произнёс Гарри. — Я не хочу с тобой ссориться, и обещаю, что как только Ангелу станет лучше, я верну его в лес, в его естественную среду обитания…
— Ангелу? Я не ослышался? Ты уже дал этому существу имя, да ещё и такое?
— Ну, должен же я его как-то называть! — вскинулся Гарри.
— Отлично, — сжав губы в тонкую полоску, сказал Северус. — Три дня, я думаю, будет достаточно, чтобы твой новый объект для спасения выздоровел. Если зверь через трое суток не вернётся в свою естественную среду обитания, я приму меры.
— Да, Северус, — улыбнулся Гарри. — Я уверен, что через три дня мы сможем вернуть Ангела в лес, и…
Речь Гарри была прервана звуком раздираемого сильными когтями дерева, безусловно, неприятным звуком. Поттер моментально вскочил со стула и бросился в гостиную, не сомневаясь, что это Ангел проснулся и безобразничает, возможно, захотел поиграть.
Зверь находился возле входной двери и отчаянно скрёб её. Поттер застыл, недоумённо глядя на Ангела, размышляя о том, что понадобилось ему от несчастной двери, и пока мысли о возможных причинах такого поведения с бешенной скоростью сменяли друг друга, дверь неожиданно распахнулась, выпуская зверя на волю. Гарри обернулся: рядом стоял Северус с палочкой, всё ещё направленной в сторону входной двери.
— Северус, зачем ты это сделал? — пролепетал Поттер, краем глаза заметивший как Ангел с топотом выбежал наружу. — Он же…
— Поттер, по твоему поведению явно видно, что в своей жизни ты ухаживал только за совой, — усмехнулся супруг. — Обычно живым существам необходимо справлять определённые потребности организма, и я думаю, что именно этим твой любимец сейчас и занимается.
— Ааа… Я и не подумал, — щёки Гарри заалели, он ведь и в самом деле, совершенно забыл об этом, на первое место после появления зверя в доме вышли забота о его здоровье, а всё остальное казалось таким незначительным, что вообще было не удостоено внимания. Например, он только сейчас понял, что не знает, где Ангел будет спать.
— Поттер, ты всегда поражал меня своей неспособностью заставить мозг работать, но, как это ни странно, я начинаю уже привыкать, — протянул Северус. — Кстати, я не позволю этому существу спать в нашей комнате, — и, не дав Гарри вставить ни слова, Северус резко развернулся и скрылся за дверью, ведущей в лабораторию.

Гарри чуть слышно вздохнул, и вышел на крыльцо. Ангел находился в нескольких шагах от дома, и что-то яростно закапывал задними лапами, пыхтя и ворча, словно был зол на нерадивых людей – хозяев дома. Казалось, он был полностью поглощен своим важным занятием и совершенно не обращал внимания на Поттера, внимательно наблюдавшего за дорогой, ведущей в деревню. Сейчас Гарри был рад тому, что Северус не захотел селиться в самой деревне, выбрав заброшенный дом возле леса.
Что-то мягкое и тёплое прикоснулось к ногам Гарри, и он вздрогнул, выходя из задумчивости. Синие глаза Ангела внимательно всматривались в лицо Поттера, будто зверь искал признаки какой-то болезни, но практически сразу же, как только Гарри обратил на него внимание, отвёл взгляд и поспешно протопал в дом, переваливаясь с лапы на лапу, как неуклюжая гусыня. Поттер потряс головой из стороны в стороны, пытаясь прийти в себя: похоже, сегодня он побил все рекорды по глупости и замедленной реакции. Хорошо, что Северус ещё не заметил, насколько часто Гарри вот так задумывался, переставая замечать всё происходящее вокруг, иначе посчитал бы, что нерадивый гриффиндорец выпил по ошибке какое-то зелье, приведшее к такому результату. Сам же Поттер предпочитал думать, что это просто окружающая обстановка на него так повлияла, но всё равно он не мог не заметить, что началось всё с появления в доме Ангела.
Закрыв входную дверь, Гарри прошёл на кухню и принёс оттуда морковь, которую зверь с огромный удовольствием схрумкал, зарычав на Поттера, когда тот потянулся погладить Ангела по мохнатой голове, чем вызвал радостную улыбку Гарри, ведь если зверь уже рычит, защищая свою пищу – значит поправляется. Но Ангел почти сразу после лёгкого ужина снова уснул, прислонившись тёплым боком к бедру Гарри.
Поттер снова вернулся к чтению своего маггловского детектива, запустив руку в мягкую шерсть зверя и медленно поглаживая её, перебирая пальцами. Это странным образом успокаивало его. Наверное, права была Гермиона, когда предлагала Гарри купить кота, вскоре после того как его выписали из Св. Мунго. Может быть, он даже последует её совету. Правда, ему придётся очень сильно постараться, чтобы убедить Северуса завести ещё одно животное, супруг и из-за Хедвиг постоянно ворчит, а что будет, когда в доме появится котёнок? Гарри против воли улыбнулся, представив реакцию мужа на такую покупку. Хотя для начала ему нужно позаботиться об Ангеле. Гарри не собирался забирать дикого зверя в Шотландия, как бы ему этого не хотелось. Он понимал, что отрывать животное, выросшее в лесу, от естественной среды обитания нельзя, но вылечить зверя он был обязан. И не важно, что послужило такому решению: гриффиндорское благородство или обычная человеческая жалость.
Гарри практически закончил читать детектив, когда часы, стоящие на одной из полок стеллажа, пробили полночь. Зверь продолжал мирно посапывать, поэтому Поттер осторожно поднялся, стараясь не потревожить Ангела, и ушёл в спальню. Он быстро почистил зубы перед сном, переоделся в пижаму и улёгся в постель, укрывшись лёгкой простынёй, по сути, не нужной в тёплой комнате. Заснул он почти сразу, и уже сквозь дрёму слышал, как из лаборатории вернулся Северус. Странно, но Гарри показалось, будто супруг запер дверь заклинанием.

Из дневника Северуса Снейпа.

Мне очень редко снились кошмары: в раннем детстве, когда отец приходил домой пьяным; в юности, после особенно серьёзных «шуток» Мародёров и после собраний Пожирателей Смерти, когда я принял Тёмную Метку. Но от всех кошмаров мне помогла избавиться окклюменция. Я научился управлять своими снами, но сегодня всё вышло из-под контроля.
Сначала мне снился Поттер, на удивление покорный и, почему-то, в школьной мантии. Кажется, он был на отработке и выполнял абсолютно все мои приказы: вычистил котёл, нарезал лягушек и слизней, а потом вдруг начал раздеваться, мотивируя своё поведение тем, что я приказал ему это сделать…
Но сон этот, безусловно, весьма приятный, досмотреть мне не дали. Совершенно неожиданно место действия переместилось в нашу спальню в этой дыре. Очертания мебели терялись в темноте. Я не мог ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Поттер лежал на постели, весь в крови, хриплое дыхание вырывалось из его груди, взгляд, смотрящий в потолок, был отрешённым и безжизненным. Горло было разорвано, будто над этим поработала огромная, специально выдрессированная, собака.
Всё-таки странно как много мы можем увидеть и услышать во сне, даже если чисто физически это невозможно. Мой сон исключением из правил не был. Я слышал как сердце Поттера медленно бьётся… удар… удар… ещё один… а потом полная тишина. Тишина, в которой так хотелось закричать, но мне мешал взгляд синих глаз зверя, сидевшего на груди Поттера. На белой шерсти отчетливо выделялась алая кровь, её капли словно застыли на клыках мерзкого существа. И он смотрел на меня своими огромными глазами, так словно бы только что не убил моего мужа, словно я должен быть ему благодарен за то, что он, великий Зверь, разорвал горло Мальчика-Который-Выжил.
А потом я проснулся, Поттер мирно сопел рядом, даже не подозревая, что мне сегодня снилось. Хорошо, что я запер дверь заклинанием. Этот зверь, по нелепости названный Ангелом, не сможет проникнуть в спальню, пока я не сниму чары. Но глупый мальчишка проводит с животным слишком много времени, и избавиться я от него не могу. Поттер всё поймёт и кто знает, что сделает. Он же чёртов благородный гриффиндорец! Всё никак не может отучиться спасать всех кого не лень!

~~**~~
Гарри проснулся от резкого окрика, не сразу поняв, что это Северус его будит. Поворчав немного, Поттер выбрался из тёплой постели, не обращая внимания на ухмыляющегося супруга, умылся и, уже почти проснувшийся и готовый к новому дню, оделся.
Выйдя в гостиную, первым делом Гарри услышал довольно громкий храп, и только потом заметил, устроившегося возле дивана, спящего зверя. Похоже, выполнение обязанностей хозяина можно было ненадолго отложить и спокойно позавтракать.
Ели в тишине: Гарри не придумал повода заговорить с мужем, а Северус был погружён в какие-то записи, по-видимому, описание приготовления очередного сложного зелья. Подобное игнорирование было не в новинку, Северус очень часто забывал о том, что у него есть не только работа, но ещё и муж, которому необходимо уделять внимание. Первое время такое поведение зельевара оскорбляло Гарри, но в последствии он понял, что изменить сорокалетнего мужчину не получится, и попытался смириться с тем, что работа всегда на первом месте в списке приоритетов любимого мужчины.
Вскоре, после того как Северус ушёл в лабораторию, на кухне появился Ангел, тихим урчанием поприветствовавший Гарри.
— Ты, что притворялся спящим, дожидаясь, когда мой муж закроется в своих катакомбах? — посмеиваясь, спросил Гарри, нарезая листья салата и морковь в специально-отведённую для зверя тарелку, тот лишь курлыкнул что-то не понятное и с удовольствием набросился на предложенную еду.
Всё утро они провели в гостиной, как и прошлый день, но сейчас зверь явно чувствовал себя намного лучше: он был более подвижен и игрив, глаза возбуждённо мерцали, а утробное рычание зверя напоминало о диких хищниках. Поттеру казалось, что Ангел уже почти выздоровел. Отчего-то сердце сжалось при мысли о том, что совсем скоро им придётся расстаться.
Зверь гонялся за лучиком света, созданным волшебной палочкой, и случайно свалил на пол детектив, который читал Гарри. Поттер не обратил на этот инцидент внимания, и подобрал книгу лишь, когда Ангел снова заснул, примерно через полтора часа после завтрака.
Книга раскрылась на главе, которую Гарри ещё не читал, и, пробежавшись взглядом по нескольким абзацам, он задержал дыхание, наткнувшись на странное предложение:

Ты ведь знаешь, что останется только один из нас, не правда ли? Уже начав это дело, ты сразу понял, что выживет только один, даже если и признаться в этом самому себе не смог до сих пор. Не думай, что всё случившееся случайность. Я выбрал тебя. И, поверь, сделать этот выбор мне удалось не сразу. Долгие три года я провёл в поисках лучшего. Ну, а, определившись, мне не составило труда вовлечь тебя в игру.
Возможно, тебе покажется это аморальным, но иногда человеку необходимо иметь достойного противника, чтобы продолжать жить, и этим противником стал ты. Я предвкушаю, какой оборот примет наша игра, когда ты прочтёшь это письмо, и надеюсь, что ты не разочаруешь меня.

Со свистом втянув в себя воздух, Поттер тяжело опустился в кресло. Сердце гулко билось в груди, а разум наполнила странная, иррациональная паника.
Бросив взгляд на мирно спящего Ангела, Поттер ощутил прилив нежности к зверю и начал успокаиваться. Постепенно все страхи исчезли, и Гарри, наконец, вернулся к чтению той главы, на которой остановился.
В течение дня в гостиную несколько раз заглядывал Северус, он окидывал цепким взглядом комнату, хмурился, после чего возвращался в лабораторию. Гарри показалось, что муж наблюдает за Ангелом, будто боится за Поттера. Мысль приятным теплом разлилась по телу, и захотелось мурчать как кот, чтобы выразить свои чувства.
А ночью Северус, вновь заперев заклинанием дверь, долго ласкал Поттера, словно извинялся за то, что с появлением зверя предпочитал проводить время с пробирками и заспиртованными существами, хотя обычно всегда находил пару часов, чтобы просто посидеть вместе. А чуть позже, когда они лежали, тесно прижавшись друг к другу, Северус впервые предложил Гарри сходить в кафе, да и просто прогуляться по деревушке. Разве не для этого они сюда приехали? Поттер не раздумывая согласился, и заснул странно-счастливым. Казалось, что весь мир только что дал обещание любить и лелеять его.

~~**~~
Время уже было за полдень, и Поттеру даже не верилось в то, что в течение нескольких часов они с мужем просто гуляли. Сначала возле леса, правда, заходить туда Северус отказался категорически, и у Гарри сложилось впечатление, что зельевар обижен на лес. Потом, они вышли к тропинке, ведущей в деревню, и сейчас шли по выложенной щербатым камнем дороге, почти касаясь друг друга плечами. Гарри приходилось сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и сжать ладонь мужа – Северус не любил проявлений чувств, даже дома, вдали от любопытных глаз, он был слишком сдержан, что уж говорить о прогулке в деревне? Ветхие дома располагались на почтительном расстоянии друг от друга. Многие из них были построены несколько веков назад и клонились к земле, будто под тяжестью столетий, что они служили людям. Другие же, менее древние, гордо возвышались над прохожими, посматривая на них большими окнами-глазницами, не стесняясь показывать своих хозяев, не потрудившихся повесить занавески.
Погода располагала к прогулке: солнце периодически скрывалось за тучами, лёгкий ветерок обдувал ветви деревьев, трепал одежду прохожих, и смягчал летнюю жару. В такой день совершенно не хотелось сидеть дома, сам организм жаждал почувствовать природу, насладиться её послаблением перед чередой душных дней, в которые даже заклинания и холодная вода не спасали.
И Гарри, согласившийся оставить на время Ангела одного, сейчас совершенно не жалел о сделанном выборе, даже не смотря на заинтересованно глазеющих на них многочисленных прохожих, прогуливающихся по деревушке. Странно, но Северус не выказывал особого неудовольствия от обилия внимания посторонних людей, и это внушало надежду, что когда-нибудь Поттеру удастся вытянуть своего упрямого супруга в ресторан.
― Как там это… существо? ― прервал затянувшееся, но от этого не неприятное молчание Северус, буквально «вырвав» Гарри из мечтаний о том, как они вместе пойдут на Чемпионат по квиддичу, а потом пообедают в ресторане.
― О! Ангел хорошо себя чувствует, ― улыбнулся Поттер. ― Я думаю, ещё пара дней и его можно будет выпустить на волю.
― Замечательно, ― чопорно произнёс Северус.
― Давно хотел спросить. Как продвигается работа над новым учебником?
― Поттер, мне казалось, что даже твоих мозгов хватит, чтобы за то время, что мы провели вместе, понять, что я не пишу учебники, ― яростно прошипел зельевар. ― Это дополнительная литература, полезная только для тех, кто действительно хочет заниматься зельями в будущем.
― Да, да, извини, ― смиренно пробормотал Гарри. ― Просто, мне казалось, что раз твою первую книгу рекомендовали для школ, то это учебник.
― Поттер, иногда всё же стоит напрягать мозг, он ведь у тебя есть, не смотря на то, что обычно ты пытаешься доказать обратное… Существуют учебники, одобренные Министерством магии, которые в ближайшее время отменять никто не станет. К тому же, составлять учебник будет министерский человек, первому попавшемуся это не доверят.
― Я понял, понял, Северус, ― Гарри вскинул руки в примиряющем жесте, и шутливо произнёс: ― Знаешь, мне иногда кажется, что Хедвиг не зря всё время пыталась тебя убить.
― На что ты намекаешь? ― угрожающим шёпотом поинтересовался Снейп.
― Ни на что! Мерлин, Северус, почему я не могу и слова сказать, чтобы не вывести тебя из себя? ― начал злиться Гарри. ― Я пытаюсь, я действительно пытаюсь понять тебя, не обращать внимания на все твои мелочные придирки и глупую подозрительность, но ты сам рушишь все мои усилия! Иногда мне даже кажется, что тебя совершенно не волнует, что случиться с нашей семьёй! Будто я для тебя чужой человек!
― Поттер, прекрати истерику. Ты же уже не маленький мальчик, вот и веди себя как взрослый, и не устраивай семейных сцен на улице, ― презрительно скривившись, произнёс Северус, глядя куда-то за плечо Гарри, словно не хотел встречаться с ним взглядом.
Гарри попытался успокоиться. В самом деле, глупо выяснять отношения на глазах у публики. Если бы они были в Косом переулке, то завтра в «Ежедневном Пророке» наверняка появилась бы статья о непростых отношениях странной пары.
Поттер вздохнул и мягко улыбнулся мужу.
― Прости, ― сказал он, вложив в голос как можно больше раскаяния. ― Может быть, зайдём в паб, и ты закажешь нам… обед?
― Ранний обед, ― поправил Северус, мелком взглянув на часы, подаренные ему Гарри на прошлый день рожденья. То, что Северус носил эти часы, несказанно радовало Поттера, всё-таки он обдумывал, что подарить своему, тогда ещё, любовнику три месяца. ― Надеюсь, ты не станешь устраивать такую же отвратительную сцену?
― Не беспокойся, Северус, я подожду до возвращения домой, ― саркастично улыбнулся Гарри, повернув к пабу, мимо которого они недавно прошли.
«Жабросли», паб с таким неприятным названием, оказался рестораном, в котором всё меню составляли блюда из рыбы и прочих морепродуктов. Даже напитки носили смешные «рыбные» имена, хотя, по сути, были самыми обычными. Например, как оказалась «Ундина морская» – это всего лишь коктейль, в основу которого входил синий ликёр.
Помещение было светлым и просторным, пол выложен камнем, напоминающим красивые морские камешки. Высокий потолок из белого мрамора, с которого свисала большая люстра, выполненная в форме ракушки. Круглые небольшие столики располагались в шахматном порядке, чередуя синие и зелёные, ножки каждого столика украшали замысловатые фигуры русалок, рыб и мифических животных. А в самом центре паба стояла величественная скульптура Посейдона, отлитая из бронзы.
Восхищённо разглядывая интерьер, Гарри прошёл к ближайшему незанятому столику, и сел на чёрный камень, заменяющий стул, дожидаясь возвращения Северуса, делавшего заказ.
За обедом Гарри поинтересовался ближайшими планам Северуса, и в течение почти часа слушал о том, что супруг собирается сделать: закончить третью главу своего пособия по зельеделию, завершить сложный и очень важный эксперимент, избавиться от надоевшего существа и провести инвентаризацию библиотеки – часть книг следовало выкинуть. Поттер кивал, время от времени вставляя замечания и вопросы, в общем, вёл себя предельно вежливо, и улыбался, видя как теплеет взгляд Северуса, когда он говорит об эксперименте или книге.
Благодаря правильно выбранной теме разговора обед прошёл в спокойной обстановке, и по пути домой, они снова шли рядом друг с другом в уютном молчании.
А дома их ждал сюрприз, устроенный запертым зверем. Открыв входную дверь, Гарри замер на пороге, в ужасе глядя на то, что осталось от гостиной, и лихорадочно размышляя о том, что вот-вот это увидит Северус.
― Ой, ― промямлил Поттер, пытаясь оценить причинённый вред. Стеллажи опрокинуты на пол, книги разбросаны по всей комнате, некоторые из них основательно погрызены, обивка дивана исцарапана, и теперь крупными лоскутами свисала с левого подлокотника. Кусочки пергамента, словно конфетти, устилали пол, а на кресле сиротливо лежал объеденный пирог, присланный Молли в день свадьбы и так и не распробованный супружеской парой.
― Твою мать, ― глухо выругался Северус за спиной Гарри, и, подтолкнув Поттера вперёд, зашёл в дом и закрыл дверь.
― Теперь я понимаю, что значит «идти на поправку», ― протянул зельевар, впившись взглядом в Ангела, глядящего на них невинными синими глазами, будто бы гостиную разворотил не он.
― Эээ… Северус, ― начал Гарри, но в это время Снейп резким движением достал из кармана волшебную палочку и навёл её на зверя. ― Нет! ― воскликнул Поттер, бросившись к мужу и схватив его за руку.
― Поттер, отойди немедленно, ― яростно произнёс Северус, пытаясь оттолкнуть от себя Гарри.
― Северус, он же не виноват, что мы проявили безответственность, оставив его одного, ― пытался вразумить супруга Поттер. ― К тому же, ничего непоправимого он не сделал…
― Ну, да, подумаешь, сожрал древние фолианты! ― отозвался Снейп, всё ещё прожигая взглядом Ангела.
― Ты же всё равно собирался часть из них выкинуть, ты сам сегодня сказал, а он просто ускорил это.
― Я не говорил, что собираюсь избавиться именно от этих книг, ― Снейп повернулся к Гарри.
― Но ведь здесь у тебя не хранятся действительно важные книги, их ты держишь только в лаборатории под охраной многочисленных заклинаний, чтобы драгоценные фолианты не пострадали от вредных испарений.
― Может быть, я изменил своей привычке?
― Нет, ты никогда не меняешь привычек, ― уверенно заявил Гарри, скрестив руки на груди.
― Отлично, Поттер, пожалуй, ты меня убедил, и я не стану убивать это… существо прямо сейчас, но убираться будешь ты, ― Снейп развернулся и прошёл в спальню, к счастью не пострадавшую от попытки зверя «повеселиться» благодаря тому, что зельевар перед уходом запер дверь заклинанием.
― Ну, что начнём уборку? ― пытаясь подбодрить самого себя, обратился Гарри к Ангелу, достал палочку и в первую очередь залатал обивку дивана.
С мусором было покончено довольно быстро – уже спустя полчаса гостиная выглядела почти так же, как до обеда, оставалось разобраться с изодранными книгами, что заняло не в пример больше времени. Лишь к десяти часам Гарри закончил: часть книг он смог подлатать, но некоторые пришлось выбросить. Всё это время Ангел находился рядом, тихо мурча, словно просил прощения, и подбадривая своего спасителя.
Поттер не злился на него за учинённый беспорядок, в конце концов, на самом деле виноват был Гарри: нужно было догадаться, что Ангелу станет скучно, и он решит себя развлечь. Естественно, что никем не контролируемый крупный зверь, словно торнадо, пронёсся по комнате, в которой проводил большую часть времени, разворотив всё, что только смог.
После уборки Гарри ласково потрепал Ангела по мохнатой макушке, потушил свет в гостиной и отправился в спальню. Северус уже спал, укутавшись в лёгкое одеяло, и Гарри, быстро переодевшись в пижаму в полной темноте, – супруг погасил свечи, а будить его не хотелось – лёг в постель, оставив дверь открытой.

Глава 3. Подарок зверя

Из дневника Северуса Снейпа.
Дежа вю. Сегодня ночью меня разбудило странное чувство приближающегося нечто – не опасности, но чего-то непонятного и оттого жуткого. Так я чувствовал себя не задолго до возвращения Тёмного Лорда.
Долго лежал, глядя в потолок, там, в углу, возле двери, огромная паутина. Правда, того, кто её сплёл я не видел.
От созерцания паутины меня отвлёк чавкающий звук, раздавшийся со стороны Поттера. Сердце на мгновение прекратило биться, а потом галопом пустилось вскачь. Мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что происходит. Но повернуться всё равно нужно было, чтобы убедиться.
Не знаю, сколько я так пролежал, но, в конце концов, резко сел и посмотрел на Поттера. Именно так, как я и предполагал: эта тварь сидела на груди мальчишки. Несколько капель крови размазались возле рта зверя, клыки тоже окровавлены, а вот сам Поттер выглядел хорошо, можно даже было подумать, что ничего не произошло, если бы не небольшие точки, оставшиеся от зубов зверя, прямо посередине шеи.
Это существо посмело укусить моего мужа!
Я схватил палочку, как обычно лежавшую под подушкой, направил её на зверя и оглушил его. Сила заклинания была настолько велика, что тело существа отшвырнуло к дальней стене. Зверь распластался на полу, едва дыша, но мне было не до него – Поттер нуждался в помощи. Я проверил его пульс – редкий, прерывистый, но глупый мальчишка ещё жив! Я бросился в лабораторию, взял несколько пузырьков с зельями и вернулся в спальню, по пути отшвырнув дурацкую диванную подушку, которая так понравилась Поттеру, что он даже хотел перетащить её на нашу постель.
Я понятия не имел, что делать, даже не знал, ядовита ли слюна этой твари. Не знал, что вообще происходило с Гарри? Почему он выглядит таким отдохнувшим и живым, а пульс такой слабый и редкий, и дыхание практически не ощущается?
Единственное, что я мог сделать – напоить его Восстанавливающим зельем и ждать, а потом действовать по обстоятельствам.
Зверя я чуть позже перенёс в гостиную, не мог больше на него смотреть, иначе убил бы.

~~**~~
Гарри словно очнулся от долгого сна, длившегося несколько суток. Мышцы нещадно ныли, как после долгой пробежки, шея затекла, а взгляд лишь спустя несколько долгих минут сфокусировался. Почти сразу он заметил спящего на неудобном стуле, поставленного возле постели, Северуса. Тот выглядел так, словно не спал в течение нескольких дней, и вместо положенного организму отдыха работал над книгой.
Поттер пошевелился, пытаясь сесть, и неожиданно для себя понял, что произошло что-то странное с его телом. Казалось, будто он, пусть и ощущал некоторый дискомфорт, переродился. Уже несколько лет он не чувствовал себя настолько свободным. Его тело освободилось от той заразы, что жила в нём с того момента, когда он прикоснулся к броши Равенкло. Но это ведь невозможно. Проклятье было необратимо, даже если бы сам Волдеморт, наложивший его на брошь, захотел избавить Гарри от Longus Mors он не смог бы этого сделать. Маг, придумавший это заклинание, хорошо постарался, чтобы обезопасить своё творение и не дать возможности проклятому избежать участи. Но, тем не менее, то странное чувство, к которому Поттер привыкал почти год, давления на душу пропало.
Проклятье не могло исчезнуть само, а когда Гарри ложился спать, он ещё ощущал Longus Mors, значит, что-то произошло ночью. Что-то, уничтожившее проклятье, такое же по силе и действию, что и Avada Kedavra, но с отсроченным эффектом, что обычно намного хуже, чем моментальная смерть. Сила любви его матери отразила Смертельное проклятье и помогла выжить, может быть, что-то подобное произошло и сейчас?
― Поттер? ― глухой голос Северуса вырвал его из задумчивости, и Гарри повернулся к мужу, улыбнувшись при виде сонного выражения лица зельевара. ― Поттер! Ты хотя бы представляешь, что я испытал сегодня? ― сонливость Снейпа как рукой сняло, и он подался вперёд на стуле, вперив злой взгляд в Гарри.
― А что случилось? ― недоумевал Поттер, сжавшись под взглядом Северуса, и чувствуя себя нашкодившим школьником.
― Что случилось? И ты ещё спрашиваешь? ― бушевал Снейп. ― Твоя зверюга напала на тебя этой ночью и готова была сожрать.
― Но… подожди, что Ангел сделал?
― Он пробрался в спальню ночью, решив, что ему надоело питаться одними травками и пора бы уже отведать человечины, ― Северус откинулся на спинку стула, на миг прикрыв глаза, весь его запал куда-то делся.
― А ты… ― Гарри не смог закончить предложение: слишком многое Северус мог сделать с Ангелом, за то время, что Поттер находился без сознания. А предполагать, даже думать об этом, он не хотел.
― Я бы убил его, Поттер, ты же знаешь, но решил пока отложить это, до тех пор, пока ты не придёшь в себя.
― Где он? ― голос Гарри был слишком мягким, даже нежным.
― В гостиной… Что ты собираешь делать? ― подозрительно спросил Северус. Но Поттер не стал отвечать, он встал с постели и медленно прошёл в гостиную, к тому существу, которое, по всей видимости, и избавило его от проклятья. Поттер не был в этом уверен, но почему-то казалось, что это правда.
Зверь лежал на полу, а рядом валялась старая диванная подушка с истрепавшимися кисточками, и Гарри показалось, что Ангел хотел подложить её под голову, но не смог доползти. Он тяжело и хрипло дышал, грудная клетка судорожно поднималась, глаза закрыты, веки лишь чуть дрогнули, когда Гарри опустился на колени рядом с ним. Действительно, это странное существо, которое порой вызывало необъяснимый страх, стало ангелом для Поттера, каким-то образом избавив его от проклятья. А сейчас зверь расплачивался за это и умирал.
― Поттер…
― Он спас меня, ― тихо произнёс Гарри, поглаживая мягкую шерсть зверя, тот даже не шелохнулся от прикосновения.
― Что?
― Проклятье… я его не чувствую, ― уши, будто заложило, и оглушающая тишина мешала услышать дыхание зверя, отчего-то в горле ком стоял, мешая дышать, а грудь, словно сдавило тисками. Он не станет плакать, ни за что. Плакать, значит признать свою слабость и никчёмность, так всегда говорил Северус, а мужу Гарри доверял, поэтому он не станет распускать нюни. Он не плакал со дня смерти Дамблдора, но тогда Поттер был ребёнком, а сейчас уже вырос и не станет этого делать снова. Мужчины не плачут. Он не заплачет. ― Я уверен, Северус, что проклятье снял он. Не знаю как, и уверен, что ты в это не веришь, но это так.
Узел, сдавивший грудь, вроде бы расслабился, и Гарри мог уже свободно вздохнуть. Монотонные поглаживания зверя успокаивали, и совершенно не хотелось отходить от него ни на шаг, хотелось провести вот так ещё очень долго, чувствуя, как грудная клетка зверя поднимается и опускается – доказательство того, что Ангел ещё жив.
В какой-то момент Поттер буквально кожей ощутил, что Северус ушёл, оставив его одного. Гарри хотел попросить Снейпа остаться, но голос не подчинился своему обладателю, будто знание о том, как нужно говорить куда-то пропало. Но, наверное, так лучше, хоть и страшно оставаться в одной комнате с почти мёртвым существом, слишком странным, чтобы его можно было понять.
Он не знал, сколько просидел вот так: поглаживая зверя, борясь со страхом, нежностью и болью от скорой потери ставшего таким родным существа. Слёзы отступили и Гарри, словно растворился в монотонном движении руки – ничего больше не интересовало его, разве что хотелось, чтобы Ангел открыл глаза.
А потом, он даже сам не понял, когда наступил этот момент, Гарри почувствовал дискомфорт и лишь спустя несколько минут осознал, что грудная клетка зверя больше не поднимается, а глаза открылись, но смотрели уже пустым, мёртвым взглядом в потолок. Медленно он отвёл руку и внимательно посмотрел на кисть, словно она могла ответить на все вопросы, словно могла каким-то образом дать понять, почему он не заметил сразу, что зверь умер. И тогда Поттер закричал, выплёскивая всю ту боль, что накопилась с начала новой жизни, в которой душу больше не будут связывать путы проклятья.
Откуда-то подул ветер, яростно трепавший волосы Гарри и кисточки на диванной подушке, валяющейся на полу. Детектив, до сих пор не прочитанный Поттером, упал на пол со столика, правда совершенно беззвучно, будто кто-то использовал Заглушающие чары, а может, это из-за того, что он кричал и просто не услышал. Стеллажи задрожали и уцелевшие после «игры» зверя, книги, заботливо расставленные по полкам, начали падать.
Кто-то обвил его талию руками, крепко прижимая к тёплому телу, но кто это мог быть, Гарри не знал, и даже пытался вырваться из захвата, но руки оказались слишком сильными, а он – слабым. И, вцепившись в чужие ладони, он постепенно успокаивался, не сводя взгляда со зверя. Тот выглядел мирным, расслабленным и… счастливым. От этого в душе разливалось тепло, будто Поттер точно знал, что даже если Ангел и страдал незадолго до смерти, сейчас ему хорошо.
― Прекрати истерику, Поттер, ― словно сквозь наушники, подобные тем, что они надевали в школе, когда изучали мандрагор, прорвался тихий голос Снейпа. ― Это должно было случиться, слышишь? Или ты всё ещё пребываешь где-то там, куда нет дороги нормальным магам? Может, мне следует отправить тебя в Мунго для лечения?
― Не нужно, ― слабо пробормотал Гарри, обмякнув в объятьях мужа. ― Тем более, в Святого Мунго. Ты же знаешь, как я ненавижу это место, Северус.
― Замечательно, значит не стать мне супругом душевнобольного, хоть это хорошо, ― проворчал зельевар, ещё ближе притягивая к себе Гарри. ― Ты даже не представляешь себе, Поттер, что я нашёл в своей библиотеке.
― Это поможет мне понять, почему он умер, а я остался жив? ― искорка заинтересованности вспыхнула в душе Поттера.
― Да. Ты когда-нибудь читал древние легенды магов?
― Нет, ― Гарри отрицательно помотал головой.
― Есть легенда о некоем существе под названием Фесиаетас<1>, «Дарующий Жизнь». Говорят, что именно это существо послужило прототипом маггловских ангелов. Не могу с точностью судить об этом, историю маггловских верований знаю плохо, но в чём-то они действительно похожи, и в частности – тем, что помогают людям. Только Фесиаетас, как ты уже, наверное, понял, «дарят жизнь» магам, много сделавшим в целом и пострадавшим за других. По легенде, они отдают свою жизнь выбранному магу.
― Ты что, думаешь, что Ангел этот… Феси… как? ― Гарри чуть повернул голову, чтобы видеть Северуса, как обычно совершенно спокойного, рассматривающего Ангела с исключительно научным интересом. Странно, но от спокойного голоса Северуса, Гарри стало легче. Наверное, потому что Северус всегда держал свои эмоции под контролем, и это вселяло уверенность в завтрашнем дне, да и просто веру в себя, которой так часто не хватает, и сейчас она помогала окончательно успокоиться.
― Фесиаетас, ― кивнул Снейп. ― Мы должны были найти его в лесу, понимаешь, Поттер? ― мягко, словно говорил с маленьким ребёнком, продолжил Снейп. ― Это существо выбрало тебя, чтобы подарить свою жизнь, и ты не смог бы отказаться от этого дара. ― Северус положил перед Гарри раскрытую книгу, на пожелтевшей странице был изображён зверь в точности такой, как Ангел. ― Если верить автору этого рисунка, Фесиаетас подарил ему свою жизнь, излечив ранения, полученные в бою во времена Столетней войны. Вир<2> был одним из многих воинов, защищавших свою страну, да ты и сам должен понимать, что Столетняя война обошлась как Англии, так и Франции тысячами жизней. Но волшебников среди них не было – маги никогда не вмешивались в конфликты магглов. Вир был единственным, кто сломал свою волшебную палочку, заменив её маггловским оружием. На это решение повлияло и то, что он был магглорождённым, но, насколько я знаю, в большей степени – смерть семьи, после чего он и вернулся в маггловский мир.
― Кажется, ты не одобряешь его решения, ― тихо произнёс Гарри, заметив, как нахмурился его супруг, когда начал рассказывать о Вире.
― Глупый поступок, ― фыркнул зельевар.
― Почему же? Высшее существо отдаёт свою жизнь магглорождённому, посчитав его достойным такой жертвы… Это романтично, не находишь, ― мягко улыбнулся Гарри.
― Не романтично, Поттер, ― категорично заявил Снейп. ― Этот ритуал больше похож на оплату долга.
― Какой ты всё-таки… циник, ― Гарри расстроено вздохнул, проведя рукой по старому пергаменту книги. Затем перевёл взгляд на зверя, и спросил: ― Что нам теперь делать?
― Хоронить его, что же ещё? ― снисходительно ответил Снейп. ― А точнее – сжечь. В легенде упоминается, что таким образом душа Фесиаетас освободиться и сможет вновь вернуться на землю уже в виде человека. И, думаю, это нужно сделать сейчас, если ты не заметил, ночь уже наступила, а днём левитировать его в лес не самое удачное решение.
― Да, ты прав, ― проговорил Гарри. ― Тогда, идём.
Поттер легко поднялся на ноги и сразу же пошёл искать палочку, обнаружившуюся в спальне на тумбочке возле постели. Несколько минут он стоял, вертя её в руках и пытаясь представить, что чувствовал Вир, когда отказался от магии, но так и не смог. Наверное, он слишком привык к своей силе.
Звук открывшейся двери оторвал Гарри от размышлений, и Поттер поспешил в гостиную поняв, что Северус, скорее всего, уже во дворе. Стараясь не смотреть на разбросанные вещи, он быстро пересёк гостиную и вышел на улицу.
Снейпа Гарри заметил не сразу – чёрная мантия мужа растворялась в темноте ночи, и определил местонахождения супруга только по белеющему силуэту в воздухе. Поттер догнал мужа, и, держась чуть позади, последовал за ним в лес.
В молчании они преодолели расстояние до той самой поляны, где всего лишь несколько дней назад нашли зверя. Ночью это место выглядело немного зловеще. В лунном свете тени, отбрасываемые деревьями, кольцом окружавшими поляну, выглядели угрожающе. Будто воины, защищающие свою страну и приготовившиеся к продолжительной и жестокой битве. Хотя возможно на настроение Гарри повлияло то зачем они пришли сюда. Похороны никогда не бывают светлыми и радостными, а оставляют лишь чувство беззащитности перед смертью, скорбь по умершему близкому, да и кладбище, пусть даже такое – неофициальное – заставляет мурашки бегать по коже.
Снейп опустил зверя на прохладную землю, после чего взмахом палочки собрал хворост и крупные ветки деревьев в большую кучу, на которую отлевитировал Ангела. Наблюдать за его действиями было легко, Гарри даже казалось, что он просто не смог бы вспомнить ни одного заклинания, способного помочь им сжечь зверя. А так, он стоял в стороне и, обняв себя руками, неотрывно смотрел на точные движения мужа. Пожалуй, это было похоже на какой-то ритуал: Северус что-то постоянно бормотал вполголоса, Гарри не мог разобрать слова, только отдельные звуки и ему казалось, что супруг говорит на другом языке. Неожиданно блеснул яркий огонь, моментально поглотивший сухие ветки. Яркое пламя разгоралось всё сильнее и вскоре скрыло огненной стеной белое тело Ангела. Странно, но запаха горелой плоти Гарри не почувствовал даже, когда подошёл к мужу почти вплотную. Впрочем, обжигающего жара тоже. Наверное, это был магический огонь. Долго он неотрывно смотрел на него, размышляя о своей жизни.
Со стороны Северуса раздался тяжёлый вздох, будто супруг хотел сказать Гарри что-то очень важное, но никак не мог собраться с силами. Поттер повернулся к мужу и замер – тонкие губы сжались в полоску, глаза наполненные решительностью, смотрели мимо Гарри, и весь вид мужа говорил о том, что он собирается начать разговор, который очень не понравится Поттеру.
― Нам нужно развестись ― со странным огнём во взгляде, произнёс Северус.
― Что значит – развестись? Ты шутишь? ― в душе Гарри разрасталась паника после этих слов Снейпа, сердце гулко стучало, как после часовой пробежки, а желудок будто свернулся в тугой узел.
― Мы не можем сейчас оставаться вместе, ― холодный тон зельевара ужасно пугал, ведь тот редко говорил так с Гарри.
― Почему? ― Поттер развернулся к мужу и пытался разглядеть его лицо в отбрасываемом огнём и луной свете, но Снейп упорно игнорировал взгляд Гарри.
― Потому, мальчишка, что наша свадьба всегда была фарсом, которого ты так добивался, несчастный умирающий Победитель Тёмного Лорда, ― так же холодно ответил Снейп.
― Но ты же… Ты ведь… ― Гарри растеряно теребил манжету мантии, пытаясь подобрать слова, которые смогли бы объяснить Северусу, что всё сказанное им – неправда.
― Что я, Поттер? Люблю тебя? Или страстно желаю? ― насмешливо предположил Снейп.
― Ты… ― вновь начал Гарри и так и не произнеся того, что собирался, резко отвернулся от Снейпа, обхватив себя руками. Губы дрожали, и ему пришлось прикусить губу, чтобы не завыть. Странно, почему-то до сих пор он не чувствовал насколько холодно было в лесу, даже не смотря на то, что стоял возле сжирающего мёртвое тело Ангела, костра.
― Зачем ты всё это сделал? ― наконец, тихо спросил Гарри, справившись со спазмами в горле. ― Зачем сказал мне сейчас? Что изменилось?
― Поттер, не заставляй меня поверить, что мозгов у тебя столько, сколько у флобберчервя, ― резко бросил Снейп. ― Зачем я это сделал? Мне, знаешь ли, было выгодно стать любовником Спасителя всего магического мира. Мою книгу согласились напечатать только после того, как в «Пророке» появилась истеричная статья о наших отношениях, ― последнее слово он буквально выплюнул. ― Ну, а всё остальное… Знать, что твоему благоверному осталось не так уж много и после этого ты свободен как птица – это одно, а жить с тем, кто и умирать-то не собирается – совсем другое.
― Значит вот как… ― пробормотал Гарри. На удивление, туман в голове расселся и то, что раньше казалось странным, сейчас стало понятным. Их секс в первые месяцы… это же был механический акт, Северус будто исполнял обязанность, и лишь потом, спустя почти пол года, появилось некое подобие чувственности. Поведение Хедвиг тоже больше не было обычной ревностью не молодой уже совы – она чувствовала, что Снейп не любит Гарри, и всеми силами пыталась заставить его уйти, а сам Гарри так и не понял, что же она хотела сказать. Но потом-то она успокоилась, правда? Даже несколько раз согласилась отнести почту Северуса…
Что-то Гарри казалось неправильным, ненастоящим… Только он никак не мог понять, что именно. Северус никогда не вёл себя как влюблённый, но и неприязни тоже не выказывал, а ведь хоть раз за всё то время, что они провели вместе, он должен был проколоться, если бы всё было именно так, как говорит Снейп. К тому же, когда они только начали общаться, Гарри даже не предполагал о таких отношениях – он Снейпа, не смотря на всю привязанность и уважение, выносить рядом мог только пару часов от силы! Разве мог Северус предугадать, что Гарри им увлечётся? Конечно, можно предположить, что та встреча с бывшим любовником Снейпа была подстроена, но это же глупо! Ну, как Снейп мог повлиять на него и заставить прийти чуть раньше? Империо и зелья, схожи по действию, Гарри бы распознал, а значит, действовал он тогда по своей инициативе, а ведь именно тогда-то он и начал осознавать, что уважение переросло в нечто большее. Ещё не любовь, но уже и не дружба.
И ещё, какая выгода Снейпу расставаться с ним, Гарри Поттером? После развода, его вторую книгу могут отказаться публиковать, а проект «зарезать» – маги до сих пор считают долгом выражать свою любовь к Гарри всеми доступными средствами. Значит, не всё так просто, как Северус хочет его убедить.
― И всё же я не могу понять, зачем тебе это нужно? У тебя всё было хорошо, ты был доволен жизнью, а сейчас хочешь всё разрушить? Почему? У тебя кто-то появился? ― Гарри развернулся к мужу и скрестил руки на груди.
― У меня никого нет, Поттер, и я уже ответил тебе, или ты не заметил? ― насмешливо выгнул бровь Снейп. ― Я…
― Всё, что ты сказал, не имеет смысла, ― Гарри поднял руку, остановив готового возразить Снейпа. ― Помолчи, Северус. Выслушай меня, хоть раз в жизни, ― он почти умолял. Снейп скрестил руки на груди, явно приготовившись к длительной и слезливой речи, все аргументы которой разобьёт парой фраз.
― Что же, Поттер, просвети меня насчёт моих собственных чувств.
Гарри вздохнул, собираясь с мыслями. Ему просто необходимо было изложить все доводы правильно, иначе всё теряло смысл – Снейп слишком упрямый.
― Ты не любишь меня, ― Снейп нетерпеливо фыркнул. ― Я это знаю. Сейчас я понимаю, что ты никогда не любил меня. Но ты обо мне заботился: лечил, когда я болел, помогал справиться с депрессией, когда у меня что-то не получалось, терпел мою болтовню, когда у меня случались «приступы разговорчивости». Ты даже помог мне разобраться с зельеварением, хотя и временами готов был размазать меня по стенке или сварить в котле. И ты ничего не требовал взамен. Я думаю, даже нет, я уверен, что, как бы там ни было, тебе было хорошо со мной, несмотря на то, что иногда я безумно тебя раздражал, несмотря на то, что тебе не нравятся мои друзья, ― ещё один фырк, только теперь почти сдавшийся. ― Тебе было не просто удобно, но и хорошо со мной. Ты просто боишься, что я уйду, ты слишком привык к моему присутствию в своей жизни. И поэтому хочешь вырвать чувства с корнем и пережить боль, чем терпеть потом, когда ты ещё больше ко мне привыкнешь.
― Поттер, да ты стал настоящим психологом, ― саркастично произнёс Северус.
― Должность обязывает, ― неуверенно улыбнулся Гарри. Северус хоть и выглядел более расслабленным, но всё ещё был недоступным. ― Я ведь уже почти два года влезаю в чужие души и кое-чему научился, да и тебя я за это время хорошо изучил, ― Гарри протянул руку к мужу и, мгновение колебавшись, резко прижался к его груди и быстро зашептал куда-то в воротник Снейпа: ― Мы можем и не разводиться, Северус. Я люблю тебя, и мне вполне хватает твоей заботы.
― Рано или поздно, ты захочешь больше, Поттер, ― устало возразил Северус.
― Вовсе нет, ― убеждённо замотал головой Гарри. ― Мне было достаточно этого раньше и я не стану требовать чего-то большего. Поверь мне, Северус.
― Кого ты хочешь убедить в этом, Поттер? Себя или меня? ― Северус сжал его плечи, будто ещё не решил - обнять или, всё-таки, оттолкнуть.
― Обоих, ― признался Гарри, ещё сильнее прижавшись щекой к груди Снейпа. Он прикрыл глаза, испытывая ни с чем несравнимое удовольствие от близости любимого мужчины, и откуда-то появилась уверенность, что они действительно могут быть счастливы вместе, если постараются.
― Это будет непросто, Поттер, ― Северус опустил руки на талию Гарри и прижал его к себе.
― Как и раньше, Северус, ― улыбнулся Гарри, вспомнив их ссоры, вспомнив, как он уходил на несколько дней или неделю. Жил у Люпина, а потом не выдерживал и возвращался. Он не извинялся, просто приходил, а Снейп так же молча впускал его в дом. ― А теперь, когда мы, наконец, выяснили отношения, раскрой мне ещё один секрет…
― Спрашивай, Поттер, ― страдальчески вздохнул Снейп.
― Помнишь, ты как-то говорил, что в коме видел Дамблдора… ― Гарри замялся, не зная как продолжить, но Северус и так всё понял, и раздражённо фыркнув, произнёс:
― Я должен был предположить, что ты об этом спросишь, ― с минуту он молчал, затем продолжил: ― Ничего особенного, Поттер, просто мне привиделся Альбус. Он напомнил о том, что хоть ты и победил Тёмного лорда, присматривать за тобой всё ещё нужно, как и раньше. Что ты в любой момент можешь снова попасть в неприятности, а раз я взял на себя обязательство защищать тебя, то должен выполнить его до конца.
― А ведь это ещё одна причина остаться вместе, ― хихикнул Гарри, и почти сразу же попросил: ― Пойдём домой.
Снейп кивнул, и Гарри, внимательно посмотрев на мужа, неохотно отстранился, тут же почувствовав пронизывающий ветер, который странным образом совершенно не ощущал, прижимаясь к Северусу.
В последний раз оглянувшись на разгоревшийся с новой силой огонь, за которым невозможно было рассмотреть очертания тела Ангела, Поттер направился за зельеваром, догнав его в несколько шагов. Поравнявшись с мужем, Гарри робко взял его за руку.
― Поттер, ничего не изменилось, ― недовольно напомнил ему Снейп.
― Я знаю, но нас ведь всё равно никто не видит, правильно? ― Гарри озорно улыбнулся, а руку так и не убрал, тем более что Северус хоть и демонстративно возвёл глаза к небу, позволил Гарри «строить из себя барышню».
Правильно ли Гарри поступил, оставшись с Северусом, он не знал. Только время может ответить на этот вопрос. Но в любом случае, он ни за что не променял бы то странное, но такое необходимое и хрупкое счастье, которое он испытывал рядом с мужем.

¬¬¬¬¬¬¬¬¬¬___________________________________________________
<1>Feciaetas от лат. «feci» – даровать, «aetas» – жизнь
<2>Vir с лат. – воин

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"