Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Будни|Выходные

Автор: Plum Pudding
Бета:нет
Рейтинг:R
Пейринг:Молли Хупер/Джим Мориарти, Молли Хупер/Шерлок Холмс, Шерлок Холмс/Джим Мориарти
Жанр:Angst, Drama
Отказ:
Фандом:Шерлок Холмс
Аннотация:Sherlock BBC. Молли Хупер тонет в море тоски и уныния, запинаясь за каждый новый день и каждую прошедшую ночь, и даже её фантазии и сны о Джиме и Шерлоке не способны стать спасательным кругом.
Комментарии:Написано на Sherlock BBC Fest на diary.ru по заявке Дневник Молли Хупер. Описание ее сексуальных фантазий и снов с участием Шерлока и Джима.
Каталог:нет
Предупреждения:слэш, сомнительное согласие
Статус:Не закончен
Выложен:2013-02-03 11:59:31
  просмотреть/оставить комментарии
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра.

Мутные будни

Я не целуюсь, я наблюдаю. На кухне Тоби гоняет пустой пакет из-под чипсов. Ноги зябнут, от грелки осталось одно лишь только название. Я закрываю глаза, а там, всё в той же скучной и серой полутьме, Шерлок прикасается к Джиму. Медленно, бережно и осторожно. У Джима дрожат ресницы и подрагивают пальцы, Джим не тянется губами к шее Шерлока, в отличие от меня, невидимой и влажной. Джим так давно ждал Шерлока, что теперь не может реагировать правильно на его присутствие. Он устало позволяет Шерлоку быть рядом. – Так Тоби отзывается на чужие ладони, зарывающиеся в его шёрстку. Проблема Джима в том, что ладони Шерлока для него не чужие. На Джиме костюм, Шерлок в пальто. Завтра они оба будут обнажены, стоит мне только проснуться, широко распахнув глаза. Или сомкнуть веки на долю секунды, занеся скальпель над мёртвым телом. Трупы заставляют меня думать о цвете шарфа Шерлока.

Скучные будни

Я целуюсь, кидая редкие ревнивые взгляды на макушку Джима. Джим щекочет спину Шерлока ногтями, ногти Джима сравнятся ль с перьями? Я хочу Джима в себя. Настойчивый язык Шерлока тщательно пересчитывает мои зубы, боясь ошибиться. Я знаю, чего хочет Шерлок: Шерлок хочет того же, что и я. Мы оба хотим, чтобы Джим был глубоко во мне, так, чтобы не осталось ни единого просвета между сплетением тел. Скальпель впивается осиным жалом в дряблую плоть покойника.

Тоскливые будни

Они целуются, я наблюдаю. Я вижу пот на лбу Шерлока, я вижу подогнутые пальцы ног Джима. Я вижу, как старательно Шерлок вбирает в себя то, что было во мне одной фантазией назад. Слюна смешивается со спермой, сладковатой и жидкой. Шерлок не сплёвывает, Шерлок проглатывает. Я стягиваю с себя белый халат и, тяжело дыша, прислоняюсь поясницей к секционному столу. Шерлок вытирает уголок рта мизинцем.

Печальные выходные

Я боюсь, что если мы будем втроём, то рассыпемся пеплом. Каждая воображаемая картинка – путь к воображаемой смерти от несуществующего наслаждения. Тоби запрыгивает ко мне на колени, и я рассеянно почёсываю его за ухом. Всплывающее окно в правом нижнем углу ноутбука подмигивает мне – новая серия «Гли» скачена. Жаль, я хотела, чтобы Джим кончил со мной. В моём воображении Джим кривит губы и страдальчески морщит лоб – воображаемой смазки не хватило на пару судорожных движений худых шерлоковских бёдер. На предплечьях Джима пара красноватых отпечатков: злые ладони консультирующего детектива. Тоби зовёт меня на кухню, помахивая хвостом. Купила обои оттенка Echium vulgare. Под стать работе, под стать ненавистному шерлоковскому шарфу.

Нудные выходные

Они целуют меня. Я раздвигаю ноги шире и прошу их быть грубыми. Не вслух, одними глазами. Я хочу быть тем, кем являюсь: маленькой хрупкой Молли. Той, которая всхлипнет, когда почувствует жёсткие пальцы внутри. Той, что отвернётся, когда встретится взглядом с насмешливым Шерлоком в костюме Адама. Той, что испуганно вскрикнет, когда её перевернут на живот и раздвинут упругие ягодицы рукой в латексной перчатке. Той, что будет испытывать оргазм за оргазмом, поминая Господа всуе. Той, что запнётся, когда на выдохе захочет выкрикнуть чьё-то имя. Я не смогу выбрать, я знаю. Поэтому я встаю с кресла, отодвинув плед ногой, и иду за чаем. Кислый лимон, посыпанный сахаром, похож на мои сны и фантазии. Тоби сегодня был умничкой. А мне неожиданно разонравилась Бриттани.

Меланхоличные будни

«Если в доме нет мужчины, то под рукой всегда должен быть шуруповёрт и пара-тройка лампочек», – так говорила моя мама. А на холодильнике, по её словам, должно непременно найтись место цветным стикерам с номерами телефонов плотника, электрика и сантехника. «Если в доме нет мужчины, то в доме должен жить кот». Жаль, что мама забыла упомянуть о таком варианте девичьего одинокого времяпрепровождения как вибратор. Они наблюдают за мной, пока я мастурбирую. Я дотрагиваюсь указательным пальцем до клитора, стягивая с себя нижнее бельё свободной рукой. Облизываю другие пальцы, постанываю как девицы с платного канала в гостиничном номере, пытаюсь улыбаться раскованно и смело, закидывая левую ногу на спинку стула. Я смотрю на Шерлока и Джима и вижу, что я им омерзительна. Вечером я мою и дезинфицирую инструменты тщательнее обычного. Вручив курьеру чаевые, отсылаю покупки обратно в магазин. Подвязки и чулки похоронены в одежном шкафу среди груды коробок и свёртков с такими же ненужными предметами гардероба. Чувствую себя нелепой подделкой, а не настоящей женщиной.

Заунывные будни

Они сидят напротив меня. На лицах нет ни тени улыбки, отсвет мигающей за окном рекламы прокладывает синие тени на их скулах и кадыках. Я жду, пока они вынесут мне свой вердикт. И я знаю, что вердикта не будет. Мои марионетки пришиты к рукавам моего кардигана слишком надёжно, слишком крепко. Поэтому они вновь целуются, а я вновь снимаю туфли и на цыпочках подхожу к ним близко-близко, чтобы успеть вдохнуть аромат неправильных поступков имени Молли Хупер. В дверь скребётся Тоби. Кажется, я забыла сменить воду в его миске.

Удручённые будни

Шерлок вычеркнут из списка приглашённых в мой сон, ведь впервые за всё время Джим заговорил со мной. Я, старающаяся избегать монологов и диалогов, поддалась соблазну ответить на злую, омерзительную фразу, брошенную Джимом: – Ты ведь никогда не будешь нужна ему, Молли Хупер.

Оглядываясь по сторонам, я пытаюсь понять, где же мы находимся. Мои уши словно залиты воском, а Джим играет роль сирены, под ногами которой лежат человеческие кости. Мне знакомы обои и знакома рожица на них. Сирена приседает на корточки и, взяв меня за руки, кладёт голову мне на колени.

– Не будешь, моя дорогая маленькая Молли, не будешь, не будешь нужна, – шепчет Джим, остервенело прокручивая кольцо на моём пальце. Череп обречённо глядит прямо перед собой и чуть вверх. Много ли увидишь пустыми глазницами?

– Я и не хочу быть нужной ему, – отвечаю я Джиму, с деланным равнодушием пожимая плечами, а сама пытаюсь унять сердцебиение. Вряд ли задержав дыхание на пару секунд, я смогу справиться с этим. Мне в состоянии помочь только тот чёрный пистолет, что лежит в кармане пиджака Джима.

– Это ведь твой сон, Молли, – говорит Джим и, чуть приподнявшись, оказывается на уровне моей груди. Его губы поочерёдно и бережно смыкаются на моих сосках, спрятанных под белым, как мел, кружевом бюстгальтера. – Ты могла бы убить меня, если бы захотела.

Джим, отпустив мои ладони, берёт меня за лодыжки и кладёт ноги на свои плечи. Я старательно пытаюсь дотянуться большим пальцем левой ноги до мизинца правой.

– Стони для меня, Молли Хупер, – приказывает Джим, расстёгивая пуговицы на моих брюках, вытряхивая меня из них как крошечного терьера из комбинезончика. – Стони так, чтобы Шерлок исчез с горизонтов твоей памяти. Я хочу, чтобы ты была громкой, гладкой, сочной. Постараешься, Молли, милая?

Я заглядываю в дуло пистолета, направленного на меня, и согласно киваю.

– Ведь если я выстрелю, ты проснёшься. Хочешь этого, Молли?

– Нет, – отвечаю я. Но я отчаянно хочу проснуться. Голая, мокрая, сидящая на диване Шерлока Молли Хупер хочет, чтобы всё исчезло. Сирена же хочет Молли Хупер. И сирена её получает. Как странно, что нас в этой комнате четверо, думаю я, пока Джим упражняется в написании японских иероглифов на моём лобке, спускаясь ниже, помогая себе ледяными, как у покойника, пальцами.

– Стони для меня, – вновь требует Джим, и я бьюсь птицей, пульсирую оргазменным сердцем, растекаюсь медовой лужицей под его губами. – Мне ты тоже никогда не будешь нужна, глупая маленькая Молли, – выдыхает он, насаживая меня на свой член. Хватая ртом воздух, я ощущаю себя бабочкой на булавке. На булавке, размером с королевский скипетр. – Кричи, Молли, кричи.

Я кричу, но не слышу собственного голоса. В уши снова залит воск. А сирена безмолвно хохочет, сверкая тёмными глазами-черешнями. Голая, липкая, лежащая на диване Шерлока Молли Хупер вслепую нашаривает на полу пистолет. Молли Хупер – это я, и я стреляю в ухмыляющееся лицо Джима.

Никотиновые пластыри я замечаю только сейчас. Они прокрались сюда неслышными шагами пугливого енота из моих фантазий про Шерлока, где я притягивала его к себе за тёмные кудри и ударялась затылком об изголовье кровати, когда он вбивался в меня, закусив губы и полуприкрыв глаза, а потом – наоборот.

– Ты получила то, что хотела? – копия сирены возникает на пороге, отбрасывая длинную паучью тень вглубь узкого коридора. – Разве ты не знаешь, Молли, что предаваясь животной страсти, а попросту – трахаясь, дверь следует закрывать?

Замок предательски щёлкает, лязгает засов. Джеймс Мориарти расстёгивает манжеты рубашки, кровь на стене и на моей коже превращается в томатный сок, я превращаюсь в соль.

– Поиграем? – Джим прокладывает дорожку поцелуев от моего живота к горлу. – Чур, я сверху, – и прижимает подушку к моему лицу.

Проснувшийся Тоби недовольно фыркает и зарывается обратно в складки одеяла. На простыне расплывается маленькое пятно менструальной крови.

Элегичные выходные

Квартира пропахла горелой проводкой, в холодильнике покрылся плесенью пакет со шпинатом. Но: в холодильнике нет никаких мёртвых голов и отрезанных пальцев. Я думаю, что Шерлоку это не понравилось. Пока я принимала душ, он стоял рядом и хмурился, ни разу не посмотрев в мою сторону. Порой мне кажется, что моя голова превратилась в тыкву, начинённую петардами и хлопушками. Вот-вот – и она рванёт, разбросав по всем углам ошмётки-фантазии, изодранные куски снов, лохмотья того, что люди называю мечтами о счастье. Сменила цвет этого блога на зелёный, все остальные продолжают читать тот розовенький, который с котятками. Предпочтения в цвете отражают характер, так ведь считается? Нельзя научиться быть жестокой, если живёшь в барби-мире.

Сиротливые выходные

Развивая тему вчерашней записи: я попыталась стать более властной в отношениях с Шерлоком. Никаких стеков, наручников, ошейников и жидкого латекса на теле. Всего лишь немного скотча и накрашенных губ. Оказывается, Шерлок может вести себя как джентльмен: нужно просто заклеить ему рот, расстегнуть ширинку и попытаться не задохнуться во время глубокой фелляции. Мне всё время казалось, что Джим стоит подле меня и улыбается так, словно ядовитая змея ужалила меня в бедро. Говорят, игуаны, отравив жертву, следуют за ней по пятам, ожидая момента, когда та умрёт, и только тогда приступают к пище. Джим – моя собственная игуана, и она уже идёт за мной.

Постные будни

Кажется, игуана идёт не только за мной: сержант Донован возникла на пороге морга и, морща нос, долго и нудно выспрашивала меня о наших с Шерлоком отношениях. Что я могла ей сказать? Что в моём воображении он трахает меня пальцами и кончает раньше на три минуты, а потом я доделываю начатое, откидываясь на подушку своей одинокой кровати и выгибаясь под своей же ладонью? Что в жизни Шерлок больше внимания уделяет той же миссис Хадсон, отпуская в мой адрес сомнительные комплименты насчёт помады? Что Джон Ватсон, ставший едва ли не Гастингсом при Пуаро, занимает мысли Шерлока настолько, что он даже не извиняется, задев меня в коридоре? Напоследок Донован пообещала, что на днях меня навестит инспектор. С чего бы это, подумала я, и даже включила Лестрейда в список тех, кому ещё только предстоит путаться босыми ступнями в моём одеяле. И только потом я испугалась за Шерлока.

– Дрожишь? – спрашивает Джим, пока я стою на коленях между его раздвинутых ног. – Не бойся, Молли, ничего с твоим обожаемым Шерлоком не случится. Почитателей у него достаточно. Правда, тех, кто выгрызет его врагу копчик и отпилит тому кисти рук, у Шерлока нет. Разве что Ватсон, который недостаточно для него замечателен. Ах, милый, милый Джонни! Он-то знает, в чём секрет! А ты, Молли, предпочитаешь отсасывать консультирующему преступнику вместо того, чтобы спасать консультирующего детектива! Вот ведь загадка, да-а-а?

Джим тянет это «да-а-а», Джим тянет меня за волосы, Джим оставляет синяки на моей талии. Джим тянет время, догадываюсь я, только вот зачем он это делает?

– Молли, ты не брала уроки верховой езды, когда училась в школе или колледже? У тебя та-а-а-к отлично получается! – выдыхает консультирующий преступник, сжимая мои ягодицы и медленно двигая анальные шарики то вперёд, то назад. – Двойной оргазм для леди? – насмешливо интересуется он, когда я прикусываю его бледное плечо.

Первым делом по приходу домой летят в корзину с грязным бельём трусики, и лишь стоя под горячим душем, я замечаю, как сильно я расцарапала внутреннюю сторону бёдер. «Привет Шерлоку, – обидно хохочет Джим в моей голове. – Жаль, что ты больше не представляешь нас с ним вместе! У меня для него много сюрпризов!»

Кислые будни

Инспектор Лестрейд, Грегори, как он просит меня называть его, приглашает меня прогуляться с ним. Боится, что в морге могут быть лишние уши, а то и чужие глаза. Хотя где как не в морге всему этому быть? Торопливо, с помощью инспектора, натягиваю на плечи куртку, хватаю зонт, успеваю мазануть по губам помадой... Грегори странно косится на зонт, но молчит. Говорить он начинает только тогда, когда мы выходим из больницы.

– Молли, у Шерлока проблемы. – Кивнуть, сказать, что я знаю об этом, что Шерлок никогда и не был беспроблемным?

– Ему угрожает опасность. – Когда, интересно, она Шерлоку не угрожала?

– Если он появится в больнице, если он придёт к тебе – я хочу знать об этом.

– Предлагаете мне стать вашим осведомителем, Грегори? – улыбаюсь я, а у самой скулы сводит от перенапряжения и от желания ударить инспектора зонтиком.

– Нет, Молли, я прошу вас помочь Шерлоку, – Лестрейд садится на край скамьи и сосредоточенно рассматривает мокрый песок, налипший на носы туфлей.

– Как? Вы подъедете с мигалками, сиренами и прочей ерундой, с ребятами в форме, вооружитесь предварительно до зубов, выломаете двери, испугаете моего кота или какую-нибудь скромную лаборантку? Вы всерьёз думаете, что сможете защитить Шерлока от... – не договорив, я замолкаю. Игуана щёлкает пастью и останавливается в шаге от меня.

– От чего? – спрашивает инспектор, а взгляд у него становится колючим и настороженным. – От чего, Молли? Или от кого?

– Идите к чёрту, – впервые в жизни, кажется, я высказываю подобное кому-то вслух. Размазываю помаду (да кому она вообще нужна?!) только по той причине, что успела забыть о ней, и шмыгаю носом. – Простите.

– Не извиняйтесь, – отмахивается инспектор. – Хотите кофе?

Я киваю. Только кофе я сейчас и хочу. А ещё неплохо было бы уткнуться сейчас сопливым и покрасневшим от холода носом в шарф Шерлока. Грегори неловко берёт меня за руку и рассеянно-дружелюбно сжимает мои пальцы.

Невесёлые выходные

Я подглядываю. Замочная скважина словно зеркало – иначе как бы я увидела себя, растерянно моргающую и с криво накрашенными губами – отголоском нашей с Лестрейдом встречи? У Шерлока невероятно худые ноги, настолько, что хочется отвести взгляд. Джим, с зажатым в руке перочинным ножом, обходит Шерлока по кругу и что-то шепчет ему. То ли страстное, то ли гневное, но разве не может быть так, что для Джима эти эмоции и слова синонимичны? У Шерлока дергается кадык, у Шерлока вздёрнут подбородок. Инспектор Лестрейд сказал, что боится за Шерлока. И я его понимаю, но, наверное, недостаточно хорошо, чтобы свести ноги вместе и закрыть рот ладонью, отняв её от влажной промежности.

– Ну же! – орёт Джим, подлетая к то ли к зеркалу, то ли к двери, буквально втягиваясь джинном из бутылки в замочную скважину. – Маленькая мисс хочет стать взрослой! Выйди и посмотри, как я вырезаю на теле Шерлока твоё имя! Могу дописать своё и обвести это всё в сердечко! Трепыхающееся маленькое сердечко Молли Хупер!

Джим смотрит на меня левым глазом, я смотрю на него правым глазом, пока зеркало не трескается и не меняет нас местами.

– Возьми скальпель, – подсказывает Джим по ту сторону двери. – Сделай ему больно, Молли. Пожалуйста. – Тон Джима становится внезапно таким умоляющим и спокойным, что я машинально засовываю руку в карман халата. И карман рвётся под весом пальцев, превратившихся в гранитные надгробия. Падают на пол фиолетовые леденцы со вкусом винограда и игральные кости – шестёрки и единицы, летят страницы из моего дневника, который я вела в старшей школе, газетные вырезки про Шерлока, с одной из которых взирает на меня хмурый Джон Ватсон, и с шелестом оседает на ковёр чёрное обуглившееся нечто, рассыпая пепел подле себя.

– Это его сердце, Молли, – говорит Джим, делая упор на слове «сердце», – посмотри на Шерлока.

Но я отвожу взгляд. Слишком много сердец для одного сна.

– Ты убила его, Молли Хупер. – Я смотрю на края халата и чувствую запах меди. Края халата заляпаны бурыми пятнами, и я опасаюсь, что никакие новомодные средства для стирки с этой грязью не справятся.

– Лжец, – отвечаю я Джиму, а сама наконец-то решаюсь поднять взгляд на Шерлока. Шерлок улыбается, и гранитные надгробья крошатся, когда он бережно прижимает меня к себе, словно я редкая ценность, найденная в мире фальшивок и несуразных имитаций.

– Идиотка, – хохочет Джим, – неужели ты так ничего и не поняла?

И в этот же момент я вновь оказываюсь перед зеркалом-скважиной. Вскрикиваю, когда Джим, высунув ярко-красный язык, начинает медленно выводить букву за буквой на груди Шерлока. Там, где сердце. Джим слизывает каждую каплю крови, а Шерлок, прерывисто дыша, гладит его по волосам, откидывая голову назад.

– Ему нравится, Молли, ему нравится! Наш самый умный детектив хочет умереть! – выкрикивает Джим в мою сторону и разрезает себе рот от уха до уха. Шерлок хрипит, а Джим истерически смеётся, пока я не понимаю, что вместо ножа у Джима в пальцах зажата помада. Моя помада. И Шерлок хрипит не от боли, Шерлок стонет от прикосновений Джима и от его губ, сложенных буквой «О». Джим передразнивает меня, когда с лёгким причмокиванием отпускает головку члена Шерлока. Когда вцепляется в бёдра Шерлока и чуть закашливается, слишком глубоко заглотнув.

– Мы будем вместе, – будничным голосом говорит Джим, растягивая Шерлока и одновременно помогая себе возбудиться всего-то тремя пальцами правой руки, лениво пробегающимися по стволу члена-скипетра. – Ты, я и Шерлок.

Шерлок шире разводит ноги, позволяя Джиму занять более удобную позицию. Тот довольно хмыкает и целует Шерлока в левую лопатку. В спутанных кудрях консультирующего детектива сверкают кусочки разбитого зеркала. И когда внезапно гаснет электрический свет, и вспыхивают сотни свечей, голова Шерлока становится похожей на диско-шар.

– А потом мы все умрём, – бросает Джим через плечо, нагибая Шерлока ниже. И я понимаю смысл выражения «загнать по самые яйца» в наиболее болезненном его варианте. – Все вместе. Ты, я и Шерлок.

Молния, блеснувшая за окном, будит Тоби. Заплаканная и дрожащая, я беру кота за передние лапы и целую в мордочку. Баночка со снотворным манит меня к себе. Второй раз за неделю, когда я прибегаю к его помощи. Если бы мир магии, как в Гарри Поттере, действительно существовал, зелье Сна без сновидений мне бы очень пригодилось. Я бы даже научилась его готовить самостоятельно.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"