What Comfort was it Wisdom

Автор: kroki_refur, пер.: Kirrsten
Бета:bitterherb
Рейтинг:G
Пейринг:Дин, Сэм
Жанр:General
Отказ:все не мое
Фандом:Сверхъестественное
Аннотация:Дину всюду мерещится Сэм. Но насколько видения реальны?
Комментарии:в названии используется строчка из стихотворения Эмили Дикинсон "Denial—is the only fact"
Каталог:нет
Предупреждения:ненормативная лексика
Статус:Закончен
Выложен:2011-12-15 17:14:58
  просмотреть/оставить комментарии
Сэм мерещится ему повсюду.

Дин устраивается механиком в гараж и уже через неделю готов лезть на стену. Потому что приходится чинить не Импалу, а минивэн мамаши футболиста или ягуар какого-то богатенького мудилы. Дину на эти машины плевать, да и вообще плевать на все: он лишь помогает Лизе оплачивать счета, забирает Бена из школы и каждую ночь спит в одной и той же кровати под одним и тем же одеялом с одной и той же красивой женщиной – у него семья. Семья, которая не подвергается опасности на каждом шагу. Что должно быть удивительно. Нет, оно на самом деле удивительно. Должно быть.

Ему по-прежнему чудится Сэм. Что тоже удивительно, вот только в другом смысле.

***

В первый раз даже недели ещё не прошло с того момента, как Дин появился у Лизы на пороге, двух месяцев не прошло, как Сэм прыгнул в яму на кладбище, в городе Лоуренс, штат Канзас. Сэмми, Сэмми… Только ты мог покончить с жизнью, прыгнув в гребаный провал на кладбище. Смешно до колик – двадцать семь ебучих лет борьбы, и такой нелепый, глупейший конец. Ни тебе адских песиков, ни ослепительного света, ни хора ангельского, лишь разинутая пасть гигантской ямы – и Сэма будто и не существовало, будто у Дина никогда не было брата.

Может, так было бы лучше?

Дин (ещё безработный, гараж пока в проекте, и он изнывает с тоски и безделья, изнывает с тех самых пор как… с тех самых пор) сидит на скамейке в парке, и вот он, Сэм. Только это не Сэм. Дин так быстро поворачивает голову, что чуть не ломает шею, а высокий темноволосый парень, которого он засек краем глаза, исчезает. Никого – только тень от дерева падает черным пятном на аллею.

Стоит посмотреть внимательнее, Сэм исчезает, точно его там и не было.

Что вероятнее всего.

***

Чарли говорит, что это нормально. С одной стороны, Чарли шесть лет, откуда ей знать-то? С другой, она единственная, с кем Дин готов поговорить. Маленькая очень серьезная Чарли, и ее нос кажется слишком большим. И смотрит таким же взглядом как шестилетний Сэм (ну, если не считать, что она девчонка, и на секунду, не больше, никак не больше, Дин делает зарубку на память, чтобы подъебнуть этим Сэма, а затем прикусывает щеку так, что потом три дня болит). Её отец умер, и однажды, когда Бен в школе, Лиза на работе, а Дин не знает, куда себя деть, она появляется в парке.

– Эй, мистер, – говорит она. – Вы грустите.

У неё выходит совсем непринужденно, Дин зависает – перед ним маленькая девочка, которую никогда не убьет Люцифер.

– Да, – соглашается он. – Грущу.

Чарли кивает – тогда он ещё не знал её имени, не узнает до следующей встречи – и садится рядом.
– Мне тоже грустно. Мисс Гейбл говорит, что грустить нормально, но мама из-за меня плачет, а я не хочу, чтобы она плакала.

Дин кивает, слезы жгут горло.
– Да, – соглашается он, вспоминая о Лизе. – Я понимаю.

– Мой папа умер от рака. А ты почему грустишь?

– Мой брат упал в яму, – не задумываясь, отвечает Дин. Звучит на редкость тупо. Жуть как тупо. Пиздец просто.

– Он поранился?

– Да, – еле-еле выдавливает он.

– Сильно?

– Очень.

Чарли кивает и берет его за руку.
– Мы можем грустить вместе, – нет, не похожа она на шестилетнего Сэма. Сэм никогда не доверял незнакомцам. Никогда.

– Почему бы и нет, – даже удивительно, что он ни капли не врет.

***

Второй раз Сэм отражается в витрине. Настоящее отражение – это вам не «краем глаза». Дин видит его. Но когда оглядывается, Сэма нет. Он снова смотрит в стекло – вдруг какая-нибудь сверхъестественная хрень, и Сэма можно увидеть только в зеркале? Как с вампиром, только наоборот?

Но Сэм мертв и отправился к черту, а чистое стекло отражает лишь безумный взгляд Дина.

Он бы никогда не подумал, что будет так тяжело. Думал, что умрет первым, или, по крайней мере, сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти брата. Ему не приходило в голову, что просто придется жить – и не будет задачи труднее.

Может Сэм и кинулся в преисподнюю в Канзасе, но в аду теперь они оба.

***

– Милый, ты как? – спрашивает Лиза, и Дину кажется, что она спрашивает уже не впервые: выглядит взволнованно, даже испуганно. Он делает глубокий вздох и вымучивает ту самую улыбку, и прежде жалкую донельзя, но теперь уж совсем никуда не годную.

– Все хорошо, – говорит он, как всегда. Обычный ответ. Замечательный ответ. Все так и поверят.

– Дин, твое «все хорошо» не значит, что так и есть.

Неважно, Дин не может вывалить свои проблемы на неё. Он очень старается, старается в меру сил выполнить волю Сэма – жить счастливо: белый забор, яблочный пирог… Глюки в виде мертвого брата, чтоб ему там, и ноющее чувство в желудке не вписываются в прекрасно-карамельную жизнь, и значит он из кожи вон вылезет, чтобы прекратить видения. Так хочет – хотел – Сэм. И если Дин не может ничего сделать для брата, он может хотя бы выполнить его последнее желание.

– Все хорошо, – отрезает он и отворачивается.

Он знает, что Лизе обидно, но она не продолжает спор. Лучше бы накричала, что ли. Что может быть карамельно-яблочнее, чем мамочка с папочкой, устраивающие свару из-за депрессии папочки и мамочкиной страсти все контролировать?

Но вместо претензий она говорит, что всегда готова выслушать его. И когда Лиза выходит, Дин ненавидит её за понимание и терпение.

– Я никогда не буду готов, – говорит он в пустоту. Сейчас у него есть больше, чем когда-либо: дом, ребенок, жизнь, но по-настоящему ему принадлежит лишь воспоминание об исчезающем в яме Сэме. Худший момент его жизни, и он никогда не позволит себе поделиться им с кем-то ещё.

Иногда ему кажется, что он сходит с ума. Другое дело, что ему это совершенно до фени.

***

Третья встреча с Сэмом происходит, когда Дин лежит под машиной. Нереально, наверное, но он видит ноги Сэма через дорогу от гаража, идиотские здоровущие лапы Сэма в идиотских здоровущих топсайдерах. Он вскакивает, не понимая толком, где находится, но когда видение растворяется, он выскакивает на улицу, но там только девица с коляской. На девушке туфли-лодочки, но, хоть убейся, чтобы сшить их в одну мужскую туфлю, Сэму она только что на палец налезет.

– Винчестер, ты чем там занят? – спрашивает владелец гаража – Джон (ну бля, да, его босса зовут Джон – чем не насмешка судьбы?)

– Да просто… – потирает лоб Дин. Сволочной Сэм даже на адской сковородке – заноза в заднице. Сучка.

– Ты как? – повторяет Джон.

– Все хорошо. Со мной все будет окей.

Не будет. Нет.

***

– Иногда я тоже вижу папу, – говорит Чарли. С таким же серьезным видом Сэм вещал о том, как дерьмова их жизнь, или насколько важно правильно выучить латынь, или о победителе в Трафальгарской битве. Надо же, у неё всегда одно выражение на лице, ну, разве что еще бывает замешательство. Странная, но классная малышка.

– Разве ты не должна быть в школе?

Чарли пожимает плечами.
– Меня учит мама.

– И как ты справляешься? – спрашивает Дин. Все, что он знает о маме Чарли: она вне себя от горя. И её рыдания вряд ли облегчают изучение алфавита. Впрочем, ему-то что.

Чарли не сводит с него глаз.
– Мисс Гейбл говорит, что ничего странного. Я хочу видеть папу, вот и вижу. Даже зная, что он умер.

Дин не знает, что за мисс Гейбл, и знать не желает. Сэм мертв. Мертв, мертв, мертв. Пропади оно все.

– Ваш брат поправится?
Дин закрывает глаза. Ему пора на работу. Ему всюду мерещится Сэм, что нормально. Не потому что Сэм жив, а потому что он хочет этого больше всего на свете. Ему пора на работу, он обещал Сэму, и он выполнит обещание.

– Мой брат умер, – говорит он, и слова отдают предательством.

В глазах Чарли блестят слезы, но она сдерживается и не плачет.
– Мне очень жаль.

– Мне тоже, – отвечает Дин.
В четвертый раз Дин даже не видит Сэма, только слышит. Так еще проще ошибиться, да вот Дин слышал этот голос почти каждый день своей жизни, и знает, точно знает.

– Черт возьми, – доносится голос откуда-то сзади и слева, и Дин, едва не падая, разворачивается. Он стоит и всматривается в переулок – никого. Ладно, может, он и ошибся насчет Сэма но слышал же голос, а теперь там нет никого.

– Сэм? – Он впервые зовет брата вслух, ведь Сэм мертв. Божечки, да Дин лично видел, как он умер, и Дин обещал, что справится.

– Простите? – спрашивает кто-то позади него: старик, прижимает руку к губам. И когда он разжимает ладонь, Дин замечает кровь на большом пальце.
– Вы меня звали? – черт, его голос ужасно похож на голос Сэма, за исключением того, что он не Сэм, и Дин почти готов врезать ему, только за то, что он не Сэм.

– Я... нет. Извините. Спутал вас кое с кем.

– Прости, сынок, – улыбается старик, а Дин поворачивается и уходит. Оглянувшись, старика он уже не видит.

***

Дин подумывает позвонить Бобби. Несколько раз почти решается, палец уже на кнопке. Но что он скажет? Привет, Бобби, как жизнь? Как сыграли Лэйкерс? Попадаются ещё хорошие авто на ремонт?

Нет. Он спросит, непременно спросит, нашел ли Бобби способ вернуть Сэма. А он обещал Сэму, обещал. Вот и не звонит ни Бобби, ни Руфусу, не пытается связаться с Кастиэлем или хотя бы с Чаком. От старой жизни ничего не осталось, кроме Импалы и воспоминаний о том, как Сэма поглотила тьма – это его и больше ничье. Так и должно быть. Говорят, с глаз долой – из сердца вон. Пора идти дальше. Жить.

Вот только притом, что каждое появление Сэма на границе поля зрения пугает до дрожи в коленях (сто процентов, он слетает с катушек, ничего удивительно вообще-то), Дину мало. Он все чаще и чаще скашивает глаза на ходу, а под ноги не глядит, лежит с открытыми глазами, мечтая увидеть Сэма снова, гадая, повезет ли. Ясное дело, видения нереальны, но его не волнует. Да и ради чего ему оставаться нормальным? Может, просто стоит...

– Почему ты здесь, Дин? – врывается в его думы Лиза, и он щурится. Из головы незаметно вылетело, что она вообще рядом.

– Здесь в кухне или здесь на планете?
У неё грустный вид. Грустный, но решительный. Не к добру.


– Я знаю, с тобой что-то случилось, и обсуждать ты не хочешь. Но, Дин, так не выйдет.

– Что не…

Лиза перебивает:
– Когда ты приехал, сказал, что… – разговор дается ей нелегко, но она отбрасывает волосы с лица и продолжает: – Я думала, ты хочешь остаться здесь. Жить с нами. Быть Бену отцом.

– Я хочу. Правда, хочу.

– Не похоже, – миг в её голосе слышатся сердитые нотки, но затем она садится на корточки и заглядывает ему в глаза. – Дин, знаю, ты сам себе веришь, но что бы там ни случилось, тебе нужно справиться самому. Я надеялась тебе помочь, но вряд ли смогу. Ничего не выходит. Дин, я люблю тебя, но это не честно по отношению к Бену. Он должен быть на первом месте.

Комок стоит в горле. Дин не понимает, что происходит.
– И что? Ты меня выставляешь? – Так не должно быть, нет больше демонов, нет апокалипсиса и сгорающих на потолке матерей, жизнь обязана стать легче.

– Дин, тебе нужна помощь, – в её глазах блестят слезы. – Но я не помогаю. Я пытаюсь, но все без толку.

– Но… Но я же обещал. Ты не можешь выгнать меня.

– Только на время, пока не выясним, чего ты хочешь на самом деле. Пожалуйста, Дин, не делай ещё хуже, чем есть.

Дин не знает, сколько времени прошло, минуты или часы, но он стоит на тротуаре около дома с сумкой и ключами от Импалы.

– Но я же обещал, – повторяет он.

***

– Лично мне кажется, она права, – говорит Чарли через три часа после того, как Лиза захлопнула за Дином дверь.
Два часа ночи, а они сидят на скамейке. Дин допивает пятую порцию Джека и думает, какого хрена Чарли шляется так поздно. Впрочем, какая разница?

– Права в чем?

– Что тебе нужна помощь, – Чарли как всегда серьезна. – Тебе бы поговорить с мисс Гейбл.

– К дьяволу мисс Гейбл.

– Но Дин, ты ведь обещал.

– Да, обещал жить как все нормальные люди. Терапия вписывается в понятие «нормальные»?

– А сумасшествие вписывается? – спрашивает Чарли, и Дин смеется, резкий отрывистый звук разлетается в ночи.

– Сумасшествие здесь почти нормально.

– Мой папа говорит, что те, кто нарушает слово, отправляются в ад.
Замечание Чарли полностью отрезвляет. Дин больше не чувствует себя пьяным или чокнутым, даже не по себе становится.

– Да, мой отец тоже знал кое-что об аде, – бормочет он без особых эмоций. Не похоже, что он не держит слово, чтобы спасти Сэма, он просто не умеет жить обычной жизнью, быть честным и порядочным гражданином. Как же он жалок.

– Все в порядке, Дин. Я знаю, что ты справишься.

Сам Дин не столь уверен. Но он должен постараться, потому что обещал.

***

В тридцать седьмой раз Дин видит Сэма через шесть с половиной месяцев после его бесследного исчезновения в яме и через два дня после того, как Лиза поставила крест на его яблочно-карамельной жизни. Не то чтобы Дин не пытается, но он не представляет, с чего начать, как забыть, будто можно забыть, что твой брат навечно заперт в аду – прямо сейчас гниет в преисподней. Так что Дин пьет. Пьет и думает. Пока не видит широкую спину исчезающего за углом Сэма.

– Эй, – кричит Дин. – Эй! – еще громче и бежит, потому что нет сомнений, что это Сэм, черт возьми, пусть Дин и спятил, но это Сэм, Сэм собственной персоной, и его спасение из ада в целости и сохранности – далеко не самая сумасшедшая вещь в жизни Дина. Да она даже не в пятерке.

– Сэм! – орет Дин, а потом матерится, наткнувшись на Чарли, спотыкается и останавливается.

– Прости, мне надо…– он пытается обогнуть её, но Чарли кладет ему на плечо свою маленькую ручку.

– Дин, ты обещал, – с таким же невозмутимым как и у Сэма лицом, когда тот… Когда Сэм... Да блин же.

– Отпусти, – Дин пытается протиснуться мимо неё, но она, едва не плача, удерживает его. Что-то ломается в Дине (она так похожа на Сэма), и в то же самое время мозаика складывается.

– Кто ты? – она точь-в-точь как шестилетний Сэм – всегда в нужном месте в нужное время, и только она справляется с ним безо всяких усилий.

– Чарли, – сопит она чуть слышно. Дин отодвигается и выдергивает руку.

– Не надо мне тут заливать, – говорит он, и Чарли кривится.

– Пообещай, что не будешь меня бить. Мне не очень приятно, когда люди кидаются в драку.

От такой осведомленности в его привычках Дина коробит.
– Обещаю.

***

– Да провались оно... Ты все время знал?

Чарли степенно кивает. У Дина уже кулаки чешутся, но крики и вопли – пройденный этап, он наорался вволю, пока Чарли спокойно сидела на скамейке. Ну, в натуре, кто способен поднять руку на маленькую девочку? Правда, Дина так и подмывало, обещание останавливало.
– Где он? – Дин тяжело падает на скамейку рядом с Чарли.

– Мы не знаем, – голос Чарли не изменился: высокий и милый, но удивительно, как он раньше не признал знакомые интонации. – Сэм скрывается от нас.

– И как он? – трудно удержаться и не закрыть уши, потому что на этот вопрос может быть слишком много неприятных ответов.

Чарли качает головой.
– Мы не знаем.

– Какая знакомая песня. Что ж, все как обычно.

Чарли с серьезным видом хлопает глазами.
– Я пытался защищать твои интересы. Ты был жив и в безопасности. Как и хотел Сэм. Прости, Дин.

– Не знаю, может, и прощу, – сейчас есть проблемы и поважнее. – Но, чувак, маленькая девочка? Вот же подлость. Трудновато злиться на тебя в таком виде.

– Я могу снова надеть плащ, если тебе станет легче, – отвечает Чарли, и Дин фыркает.

***

Дин звонит Лизе уже милях в десяти от города.
– Я уезжаю на какое-то время. Надо кое с чем разобраться.

– Я рада. Надеюсь... Я надеюсь, когда-нибудь ты вернешься.

Дин думает о жизни с Лизой и Беном. Было бы чудесно, просто замечательно, будь на месте Дина кто-то другой. Справедливости ради, Сэм в такой жизни наверняка облажался бы не меньше. А то и сильнее.

– Да, – отвечает он. – Я тоже.

– Если я смогу чем-то помочь… – предлагает Лиза, и Дин кивает, хотя она его не видит.

– Спасибо. Спасибо за все. Извини, что не сложилось.

– Никогда не поздно, – Дин улыбается – может, и правда.

Потом он звонит Бобби и нарывается на автоответчик.
– Ммм, привет, Бобби. Я не звонил тебе. Был немного… Я собираюсь поохотится, так что меня не будет дома. Не волнуйся за меня. Хорошо? Я со всем разберусь. Обещаю.

Он отключается и размышляет о том, что имел в виду под «разберусь». Явно не то, что думает Лиза, и не с тем, что, по всей видимости, подумает Бобби.

Он возвращается с обочины на дорогу и поворачивает на юг.

***

В тридцать восьмой раз Сэм появляется спустя семь месяцев после своей смерти и спустя две недели после того, как Лиза отправила Дина в отставку. Дин стоит перед мотелем к западу от Линкольна в Небраске, а Сэм – на противоположной стороне, вполне себе живой, словно простоял там все долбанные семь месяцев, будто ухнул в яму в Канзасе, а приземлился здесь, в этой забытой богом дыре в Небраске.

Дин шагает к нему. Когда-то он дал обещание и думал, что вот она теперь, его жизнь: родительский комитет, жестокая экономия на колледж и пенсию – все спланировано и предрешено, благодаря проклятущему упрямому братцу. А теперь не понятно, что дальше, будет ли он жив через десять минут, и ему страшно, до чертиков страшно, но он не променял бы эту жизнь даже на миллион школьных утренников и семейных обедов.

Да и когда Дин Винчестер верил в судьбу?

– Эй, – говорит он, и голос срывается. Дин пробует снова. – Эй. Привет, Сэм.

И Сэм поворачивается к нему.

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"