Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.

Вторая жизнь (продолжение перевода)

Оригинальное название:Second Life
Автор: Lariope, пер.: Bergkristall, пер.: Egle-Elka, пер.: HelenRad
Бета:Bergkristall/SweetEstel/Jane_S
Рейтинг:NC-17
Пейринг:СС/ГГ
Жанр:Angst, Drama, Romance
Отказ:Все принадлежит гению JK Rowling и Lariope, любезно разрешившей сделать перевод.
Аннотация:Гермиона вынуждена вести двойную жизнь после того, как она согласилась участвовать в плане Дамблдора, чтобы защитить профессора Снейпа.
На написание вдохновила идея Закона о браке.
Комментарии:Фанфик стал победителем 3 тура SS/HG Awards в начале 2009 года в номинациях:
– Лучшая Сага/Эпос (Everlasting Elixir: Best Saga/Epic)
– Лучшая Драма (Scintillating Solution: Best Drama)

Начало перевода:
http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=10515

ГЛАВЫ 5-21 - переводчики Egle-Elka, HelenRad.
ГЛАВЫ 21-37 - переводчик Egle-Elka
С 38 главы - переводчик Bergkristall
Каталог:Альтернативные концовки
Предупреждения:AU, OOC
Статус:Не закончен
Выложен:2011-12-01 17:47:34 (последнее обновление: 2025.02.02 19:44:03)
  просмотреть/оставить комментарии


Глава 5.

Когда на следующее утро Гермиона вышла из своей комнаты, в Общей гостиной ее уже ждали встревоженные Гарри и Рон.

— Гермиона! — шагнул к ней Рон, пока она спускалась по ступенькам. — Ты где была? Ты вчера не вернулась от Дамблдора. Мы тебя здесь полночи прождали!

Гарри смотрел на нее с опаской. Гермиона знала, что друга очень интересовало все, о чем мог рассказать ей старый волшебник. Ей подумалось, что надо посочувствовать Гарри: лишенный семьи и всецело доверявший только Дамблдору, он ревностно оберегал его внимание от любых посягательств. Но именно сейчас сочувствия у нее не было… Она вздохнула...

— Мне действительно жаль. Профессор Дамблдор советовался со мной по «маггловским загадкам». Он ведь знает, как я люблю решать кроссворды, и, видимо, это был такой подарок на день рождения в его стиле. Когда мы закончили, было уже очень поздно, и он отправил меня обратно в башню через свой камин. А я так устала, что сразу легла спать.

По правде говоря, поблагодарив всех богов, которые усыпили Лаванду и Парвати к моменту ее возвращения, Гермиона полночи лежала без сна, обдумывая все, что случилось в комнатах профессора, и пытаясь придумать подходящую историю для Гарри и Рона. Мальчики наконец-то решили, что «загадки» — достаточно интересная тема для Дамблдора. Гарри рассмеялся и, показывая остальным, что он тоже в курсе необычных увлечений директора, рассказал про схемы вязания, которые Дамблдор с интересом изучал во время их совместного посещения профессора Слагхорна. Гермиона вздохнула. По крайней мере они купились на ее историю.

***

Во время завтрака Гермиона получила письмо от Дамблдора. Она отвязала пергамент от лапки совы, угостив её в качестве награды печеньем. У нее самой совсем не было аппетита.

Дорогая мисс Грейнджер,

Спасибо за Вашу помощь с кроссвордами в минувший вечер, Вы были на высоте. Как Вы и рекомендовали, я изучил работы маггла Гете и нашел у автора «Фауста» любопытную цитату:
«Беспредельный долг, и отдать его можно только в вечности — четыре буквы» (Это должно быть Вам знакомо). Без Вашего участия этот вопрос остался бы без ответа. Я в бесконечном долгу, моя дорогая.

Альбус Дамблдор

Гарри прочитал записку через плечо девушки.

— Что это значит?

— Просто маггловский кроссворд, — ответила Гермиона, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы.

— Я никогда не слышал о таком. Что нужно ответить?

— «Брак»,— прошептала она.

— Гермиона, ты в порядке? — это уже Рон. — Ты побледнела.

— Просто устала. Долгая ночь, — сказала она.

— Вы только гляньте! Гермиона, а ты не единственная, у кого была долгая ночь. Снейп выглядит еще хуже, чем обычно, — Гарри указал вилкой на стол преподавателей. — Не понимаю этого человека. Неужели трудно принять душ?

В душе Гермионы поднялась волна ярости — да как он смеет! — но тут она вспомнила, что ее собственная злость на профессора еще не прошла.

— Все тот же сальноволосый мерзавец, ничего нового, — дружелюбно начал Рон. — Гермиона, а теперь, когда ты, наконец, закончила помогать директору, не могла бы ты просмотреть мое эссе по ЗОТИ?
_______________
Гете Иоганн Вольфганг. «Избирательное Сродство» Перевод А. Федорова (Прим. Пер.)

***

Она вошла в класс защиты от Темных искусств в сопровождении Гарри и Рона. Не поднимая глаз, быстро скользнула на свое обычное место между друзьями и несколько долгих мгновений делала вид, что ищет в сумке перо. Что угодно, лишь бы не смотреть в лицо человеку, которого она так поспешно согласилась защищать. Человеку, поднявшему её прошлой ночью на вершины блаженства, а после выставившему за дверь без единого слова поддержки или утешения.

— Тишина! — начал он урок.

Гермиона быстро оглянулась и увидела, что все, как обычно, замерли от звука его голоса, обратив свои лица к Снейпу. Она поспешила принять правила игры.

— Так как многие из вас оказались неспособными к невербальным заклинаниям, мне кажется разумным потратить некоторое время на щитовые чары.

Класс молчал в ожидании.

— Наиболее распространенный тип щитовых чар — известные вам Protego. Однако существует три варианта этих чар. Полагаю, что никто из вас не сможет их назвать.

Гермиона глубоко вздохнула и вскинула руку. Он хотел «как обычно»? Пусть получает «как обычно»!
Снейп с преувеличенным сожалением окинул взглядом комнату и устало сказал:

— Очень хорошо. Мисс Грейнджер?

— Существует три типа щитовых чар Protego: простые Protego, Protego Horribilis и Protego Totalum.

Он только коротко кивнул.

«Ха, это далеко от вашей, профессор, обычной резкости», — подумала она, но вместо благодарности почувствовала заинтересованность.

Он сказал: не должно быть никаких отклонений от нормального поведения. Сам сказал ей, ублюдок. И поэтому она сидит здесь, в классе, а не в своей комнате, зализывая раны.

Ее рука снова взметнулась вверх.

— Да? — отрезал он.

— И, — продолжила она, добавив немного дрожи в голос для достоверности, — я думала, вы хотите знать, чем они отличаются.

— Уверяю вас, мисс Грейнджер, я очень хорошо знаю, чем они отличаются. Осмелюсь предположить, было бы разумнее научиться им, чем просто запоминать определение из учебника? И я благодарен, что вы сообщили мне, как научить этому класс.

Так. Уже лучше. Щеки горели — естественный ответ на его гнев. Теперь все было «как обычно»...

— Простые чары Protego, — начал Снейп, казалось, чтобы задеть Гарри, который, конечно, хорошо знал это заклинание, — накладываются одним взмахом палочки. Эти чары отталкивают проклятия, которые попадают на щит, а затем рассеиваются. Они имеют некоторую временную протяженность, что спасает от физических или маггловских атак, но если вы ведете бой не один на один, то их полезность ограничена. Гораздо более эффективными являются два варианта: Protego Horribilis и Protego Totalum.

Рука Гарри взметнулась в воздух. Гермиона краем глаза наблюдала за другом и с удовлетворением отметила, что он сердито сжал палочку.

— Поттер?

— Вы не упомянули, что чары Protego могут отталкивать заклятия достаточно сильно, чтобы запустить их обратно в нападающего.

Гермиона знала, что Гарри вспомнил свои провальные уроки окклюменции со Снейпом.

— Я не уверен, что несчастные случаи являются необходимой частью учебной программы, — прошипел Снейп. — И я никогда не использовал чары с подобной целью.

— Может быть, вы просто не умеете? — мрачно пробормотал Гарри.

Снейп бросил на него убийственный взгляд.
Гермиона поняла, что он все слышал.

— Хотите попробовать, Поттер? — поднял бровь Снейп.

Гарри подскочил, поднимая палочку, чтобы бросить заклятие, но Снейп только холодно усмехнулся:

— О нет. Неужели вы думаете, что я позволю себя проклясть? Если вы так уверены в своих щитовых чарах, то почему бы вам не позволить начать мне?

Гарри сухо кивнул, готовясь выставить щит.
Снейп еще только взмахнул палочкой в направлении Гарри, как тот крикнул:

— Protego!

Но внезапно Гарри оказался в воздухе. Гермиона с ужасом наблюдала, как он перевернулся, болтая в воздухе ногами, а мантия полностью закрыла его голову.

— Может быть, теперь вы оцените преимущество невербальных заклинаний? — ухмыльнулся Снейп.

Слава Богу, Гарри был в штанах — любой девушке на его месте было бы менее комфортно! Гермиона, выхватив свою палочку, крикнула:

— Liberacorpus!

Она моментально вспомнила нужное заклинание из книги Принца-полукровки. Гарри узнал его совсем недавно.

— Мисс Грейнджер! — зарычал Снейп, а Гарри беспомощно упал на землю.

— Сэр? — сердито спросила она.

— Не припомню, чтобы я позволял вам помогать Поттеру.

— Не припомню, чтобы в Хогвартсе было запрещено спасать студентов, — возразила она.

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора, — прогремел Снейп, — и отработка в восемь в моем кабинете.

— Будем отрабатывать Protego?

— Гермиона, — с ужасом прошипел Рон и, пытаясь успокоить, положил руку ей на плечо.

Внезапно Снейп вздрогнул, и на его лице появилось странное выражение. Он скрестил руки на груди, пряча пальцы в складках одежды.

— Сядьте, мисс Грейнджер, прежде чем ваш факультет потеряет еще баллы, — приказал он и, развернувшись на каблуках, направился к своему столу.

Что случилось? Гермиона взглянула на Рона, но он, казалось, не заметил ничего необычного. Гарри поднялся с пола и тихо опустился за парту рядом с ней.

— Ты в порядке? — прошептала она.

Он кивнул, глядя прямо перед собой.

— Жаль, что ты заслужила отработку, — произнес он дрогнувшим голосом.

Но она кивнула, успокаивая:

— Ничего страшного.

Гермиона со своим обычным сердито-заинтересованным выражением на лице повернулась к Снейпу.

О Боже, отработка. Учитывая их новые отношения, это похоже на извращенную форму пытки. Она попыталась сосредоточиться на уроке, записывая лекцию о выборе чар Protego, но ее мысли были далеко в подземельях.

***

Ровно в восемь Гермиона постучала в дверь кабинета Снейпа. Дверь распахнулась от ее прикосновения.
«Мой дом — твой дом», — с грустью подумала она, входя в комнату. Пусть на людях приходится изображать страх, но наедине такого не будет.

Снейп сидел за столом, заваленным пергаментами.

— Добрый вечер, — поприветствовал он, не поднимая головы.

— Сэр?

— Прошу прощения, если я был резок с вами вчера вечером, — начал он, все еще не поднимая взгляда от пергаментов. — Сегодня вы справились блестяще.

— Благодарю вас, сэр. Хотя вряд ли я сильно старалась. Я бы в любом случае помогала Гарри.

— Хорошо сказано, мисс Грейнджер. А вот если бы вы в любом случае помогали мне, я был бы... разочарован. Надеюсь, теперь вы поняли, почему должны посещать занятия?

— Вы назначили мне отработку, только чтобы позлорадствовать?

«Ублюдок».

— Конечно, нет. Я назначил отработку, потому что именно этого вы заслужили. К тому же котлы первокурсников требуют особого внимания.

Гермиона подавила улыбку. По крайней мере он был честен.

— Вижу. Можно использовать магию?

— Естественно.

Гермиона принялась чистить котлы, Снейп продолжал проверять пергаменты. Она с удивлением отметила, что он тихо напевает за работой. Что ж, это гораздо лучше, чем постоянное ворчание.

Некоторые котлы были почти расплавлены. Она вспомнила первый курс: какие бы простые зелья ни готовил Невилл, заканчивалось это всегда настоящей катастрофой. Недолго думая, она наложила на поврежденный котел укрепляющие чары, надеясь, что на следующем уроке студенты найдут лучшее применение своим талантам.

— Скажите, а вы укрепляете все гриффиндорские котлы или только Лонгботтома?

Она подскочила от резкого замечания Снейпа, затем, виновато обернувшись, увидела, что он закончил проверку последнего пергамента и теперь неподвижно сидит в кресле. Интересно, как давно он за ней наблюдает?..

— Сэр?

— А я все удивлялся, как котел Уизли пережил последнюю попытку приготовления зелья икоты.

Она улыбнулась, вспоминая, как Рон добавил морозник до основных ингредиентов, что сделало зелье неустойчивым. А когда он добавил толченые иглы дикобраза, раздался страшный взрыв.

— Мне казалось, вы говорили, что между вами и Уизли ничего нет, — продолжил Снейп, откидываясь на спинку стула.

— Конечно, нет.

— Неужели? — несколько скептически произнес он. — Мало кто мечтательно смотрит вдаль при упоминании имени того, к кому он равнодушен.

— Я никогда не говорила, что равнодушна к Рону. Он один из моих самых близких друзей. Я просто сказала, что между нами... нет ничего романтического...

— Лгунья.

— Вовсе нет! И, честно говоря, я не понимаю, почему это должно вас заботить!

— Почему меня должно заботить, что вы лжете? Да потому, что моя жизнь в ваших руках! Я должен вам доверять.

Она чуть не зарычала:

— Вы можете мне доверять. Я не понимаю, почему вас беспокоят мои отношения с Роном!

— Потому что я не люблю людей, покушающихся на мою собственность, мисс Грейнджер.

«Его собственность? О чем это он?»

— Когда он коснулся вас в классе, мое кольцо вспыхнуло золотом. — Снейп не отрываясь смотрел на нее. — На мгновение оно стало видимым.
Кольца, насколько мне известно, зачарованы против неверности. Любое прикосновение... с любовными намерениями... делает его видимым.

Гермиона была ошеломлена. У Рона... были к ней чувства? Он прикоснулся к ней с любовными намерениями? Ее сердце пропустило удар, и она поняла, что теперь это уже не важно: время, потраченное на проверку его домашних работ, борьба со своими непослушными волосами, свидания с невозможным Виктором Крамом — все это бессмысленно. Она принесла себя в жертву и теперь не могла быть с Роном. Гермиона закусила губу и сдержала слезы.

— Профессор Снейп, буду с вами откровенна. Между Роном и мной ничего нет и никогда не было. Я... м-м... питала к нему некоторые чувства в течение нескольких лет, но он не отвечал мне взаимностью. Вот и всё.

Снейп подался вперед. Морщины на его лбу разгладились, на лице появился легкий румянец, который исчез так быстро, что невозможно было понять, показалось ей или нет.

— Видимо, вы ошиблись, — тихо сказал он. — Однако это сильно усложняет дело. Мы не можем допустить, чтобы мое кольцо становилось видимым всякий раз, когда мимо вас проходит Уизли.

Она кивнула:

— Я знаю, сэр, знаю. Но я не знаю, что с этим делать. Я могу постоянно напоминать ему о домашней работе и не помогать ее сделать. Я не буду восторгаться «Пушками Педдл».

Уголки губ Снейпа поднялись вверх:

— Боюсь, это не поможет. Если вы нравитесь мальчишке, он просто воспримет это как вызов. Нет, вы должны сделать что-то более существенное, например, найти себе замену, чтобы ему было с кем пообжиматься.

— Кто-то для поцелуев?

— Безусловно, хоть кому-то же он должен приглянуться!

— Я не знаю, сэр. Но поищу.

— Будьте так любезны. Мисс Грейнджер?

— Да?

— И побыстрее. Будет не так больно.

Она взглянула на него, пытаясь понять по лицу, о чем он думает.

— Вы свободны, — коротко сказал профессор, собирая пергаменты и вставая из-за стола.

***

Как только Полная Дама пропустила Гермиону, девушка сразу увидела Гарри и Рона, ожидавших ее в Общей гостиной. Она знала, что они всегда так делают, чтобы поддержать друг друга после отработки со Снейпом, и все же незаметно вздохнула. Не было возможности просто подняться к себе в комнату и не думать о последних часах... это было бы чудесно.

— Что он заставил тебя делать? — спросил Гарри, как только она подошла к ним.

Она выдавила усталую улыбку. Что же он на самом деле заставил делать?

— Ничего особо ужасного. Обычная чистка котлов первокурсников.

— С магией или без? — спросил Рон.

— Разумеется, без, — ответила она. — Я, как только увидела эти котлы, сразу вспомнила Невилла. Однако могло быть хуже.

— Поверить не могу! — воскликнул Гарри. — Швырнул меня через весь класс — это он специально! Он знал, что я не справлюсь.

— Да, это было неправильно, — согласилась Гермиона. — Но это доказывает преимущество невербальных заклинаний — маг сразу получает превосходство над противником.

— Я в курсе! — почти закричал Гарри. — А вы думаете, я не делаю этого, потому что не понимаю? Да я просто не умею!

— Ты можешь этому научиться, Гарри, — успокаивала Гермиона. — Ты просто мало тренировался. Мы все постараемся научиться. Позволю даже попрактиковаться на мне.

— А мне тоже можно попробовать? — спросил Рон.

Гермиона задумалась, почему она была настолько слепой. Рон Уизли просит дополнительные уроки? Он увлечен ею — это очевидно. Но как давно? Надо срочно с этим что-то делать.

— Конечно, можно, — только и ответила она.

Именно в этот момент в дверях, безумно хихикая, появились Лаванда и Парвати.

— Мы только от профессора Трелони, — пояснила Парвати. — Она предсказала, что Лаванду будет носить на руках настоящий красавчик и звезда квиддича.

Гарри неловко посмотрел на них и слегка покраснел.

Лаванда. А ведь может получиться. Красивая, живая, как и Рон, верит в предсказания. Вот только Парвати не очень жаловала Рона. Он так отвратительно вёл себя с Падмой на балу во время Трехмудрого турнира, что Парвати теперь едва с ним разговаривала.

— Лаванда!

— Да? — Блондинка подозрительно посмотрела на Гермиону.

— О, просто мы говорим о дополнительных занятиях невербальной магией, и я подумала, может быть, вы хотите позаниматься с нами?

Лаванда осторожно посмотрела на Гарри с Роном. Затем она, казалось, вспомнила «пророчество» Трелони, и лицо ее прояснилось.

— Конечно! Мне тоже нужна дополнительная практика!

— Отлично! — сказала Гермиона, игнорируя вопросительные взгляды Гарри и Рона.

— Ну, мы как раз идем наверх, — пробормотала Парвати, явно недовольная присутствием Рона.

— Я с вами, — быстро сказала Гермиона, вскакивая со своего места. Она знала, что все присутствующие в недоумении, поэтому ни на кого не глядя поспешила в спальню девочек.

— Итак, Гермиона, в чем дело? — неловко спросила Лаванда, когда они оказались в своей комнате.

— Ничего. Просто устала от них за день. — Она тяжело вздохнула, изображая, каким тяжким бременем может быть общение с Гарри и Роном.

Парвати одобрительно фыркнула.

«Да возьми же ты, наконец, приманку, Лаванда,— подумала Гермиона. — Возьми ее».

— О, как по мне, так ты счастливица, — произнесла Лаванда. — Гарри и Рон всегда ходят за тобой.

«Продано!» — триумфально подумала лучшая подруга Рона.

— Все было бы иначе, если бы мы встречались, — терпеливо объясняла Гермиона. — А так они просто хотят списать у меня домашнюю работу.

Лаванда с сочувствием кивнула, потом спросила:

— Ты... ты о них даже не мечтала?

— Что ты! Я все еще с Виктором, — самозабвенно лгала Гермиона.

— Расскажи, а?! — воскликнула Лаванда. — А он такой же темный и таинственный, как и выглядит?

«Виктор? Темный и таинственный? Это вы еще не знаете темных и таинственных».

— Да, он очень темпераментный... — сказала она вслух.

— Тебе так повезло! — снова завизжала Лаванда.

Гермиона посмотрела на нее свысока, слегка улыбаясь и надеясь, что выглядит достаточно скромной и в то же время опытной.

— Да, он делает меня счастливой. Но если бы у меня не было Виктора, — добавила она, — думаю, что тогда бы я запала на Рона.

— На Рона?! — воскликнула Парвати. — Да Рон самый невнимательный тип! На балу он... — начала было она.

— Но это было сто лет назад, — прервала Гермиона. — Он... повзрослел и сильно изменился с тех пор... — Она позволила своему голосу дрогнуть, предлагая представить всевозможные неуместные варианты того, что могло бы быть.

— Правда? — расцвела Лаванда. — Я бы подумала такое о Гарри...

— Что ты, — усмехнулась Гермиона, — Гарри слишком занят. Разрывается между Тем-Кого-Нельзя-Называть и квиддичем... я просто думаю, что он будет не самым внимательным парнем. И он пониже ростом, тебе не кажется? — добавила она, чувствуя предательскую слабость.

— Ну, — начала Лаванда, — я не думала об этом. И он из тех, кто всегда то входит, то выходит из моды, согласна? Рон более постоянен.

— Да, — согласилась Гермиона, сбитая с толку тем, что кто-то может считать человека модным или нет.

— Спасибо, Гермиона! — просияла Лаванда. — Знаешь, если тебе когда-нибудь будет нужен совет в отношениях с Виктором или еще что-нибудь...

— Вы будете первыми, к кому я обращусь, — с улыбкой пообещала Гермиона.

Гермиона без сил опустилась на постель. В голове безостановочно крутились события дня. Итак, она бросила Рона в объятия Лаванды. Сейчас это задело ее меньше, чем она ожидала, но как предугадать свою реакцию, когда они, наконец, будут вместе? Но, конечно, Снейп был прав — лучше просто быть одной. Странно, что он предложил ей это. Он выглядел таким... печально-задумчивым... словно давал совет после жестокой борьбы с самим собой.

«Тебе жаль его, Гермиона Грейнджер? — подумала она. — После того, как он унизил Гарри и назначил тебе отработку... не говоря уже о... хотя... Не такой уж он плохой?..»

И он даже пошутил с ней в своем особом стиле, сказав, что назначил отработку, потому что сам не хочет чистить котлы.

«Он был необычайно мягок с тобой, — быстро подумала она. — Но только для того, чтобы в следующий раз быть жестким. Этого нельзя допускать!»

Она заснула, так и не разобравшись в запутанном клубке собственных мыслей.

***

Снейп беспокойно мерил шагами кабинет. Почему он позволил ей пробраться в собственные мысли и обосноваться там? Он не мог найти себе места. Его преследовали воспоминания о ее нежных, тонких руках, о тепле ее желанных губ. И это смешное гнездо на голове, которое она называет прической, не давало ему покоя. Не говоря уже о зубах. Очевидно, она не столь умна, как все говорят, если даже не поняла, что Уизли к ней что-то испытывает.

Вспоминая ее отработку, он пытался убедить себя, что ему удалась привычная роль бессердечного мастера зелий. Однако при любом раскладе он не мог позволить Гермионе проникнуть в свои мысли. Возможно, он должен вести себя с ней жестче? Хотя было бы приятно знать, что, наконец, кто-то еще в этом замке живет двойной жизнью. Кто-то, кому, возможно, он мог бы доверять.

«Ты не должен полагаться на нее. Она может доверять тебе, — сказал он себе строго, — но никогда не захочет ни дружбы с тобой, ни чего-то большего. Для нее это немыслимо».

Все стало более чем очевидно во время их сегодняшней встречи. Ей даже в голову не пришло, что кто-то может заинтересоваться им настолько, что ее чертово кольцо проявится. Кто может любить Северуса Снейпа? Она бы задумалась, если бы он спросил. Наверное, никто. Даже его жена. Но не все ли ему равно? Несколько мучительных месяцев, а потом — блаженная тишина бесконечности.

Наконец он сел за стол и принялся за работу.





Глава 6.

После отработки не изменилось ничего — жизнь в Хогвартсе шла своим чередом, и вскоре случившееся стало напоминать странный сон. Занятия продолжались. Гермионе особенно нравилось введение триангуляции рун на арифмантике, даже защита от Темных искусств проходила гладко — в классе Гермиона по-прежнему обменивалась язвительными репликами со Снейпом и очень продвинулась в невербальных заклинаниях. Конечно, она старательно избегала Рона и была как никогда рада, что... смогла помочь ему попасть в команду Гриффиндора по квиддичу, и теперь он и Гарри пропадают на тренировках.

Еще одним убежищем для нее стали собрания у профессора Слагхорна, и пусть иногда казалось, что она умрет, если съест еще хоть одну дольку засахаренного ананаса, она была благодарна за время, проведенное с Гарри и Джинни, вдали от возможных прикосновений Рона. В этой ситуации она могла лишь надеяться, что Лаванда поскорее сделает свой ход, и тогда, наконец, можно будет вернуться к нормальной жизни. Гермиона скучала по той лёгкости, которая была в её отношениях с Гарри и Роном.

Но в один из вечеров пятницы, после астрономии, когда Гермиона с друзьями возвращались из кухни после позднего ужина, её кольцо потеплело, затем стало обжигающе горячим. Она сжала левую руку в кулак и огляделась в поисках укромного места.

— Не знаю, — говорил Гарри, — он, конечно, не плох, но я не хочу просить его... пока не поговорю с тобой... Ты же в курсе, что он парень Джинни, и вообще...

Рон шел нахохлившись, сжимая руки в карманах.

— Думаю, это неважно, — мрачно ответил он, — главное — победить Слизерин... так что, если надо... Но я все еще хочу уйти из команды.

Неожиданно, она нашла выход.

— Вы идите. А я быстренько забегу в туалет, — пробормотала она, стремясь поскорее снять кольцо. Интересно, может ли магический ожог оставить шрам?

— Увидимся в башне, — согласился Гарри и, повернувшись обратно к Рону, продолжил: — Я знаю, но, приятель, мы должны показать Малфою, даже если... — Его голос затих, когда за ее спиной захлопнулась дверь.

Она поспешила в кабинку, сдергивая кольцо с пальца и поднося его к свету.

«Кабинет директора. Одна. Срочно».

Сердце сжалось от холодного предчувствия. Ни разу за последний месяц Снейп не использовал кольцо для связи. И подумав об этом, она вспомнила, что не видела его в Большом зале с... с понедельника? Ее охватила тревога. Где же он? Вновь надев кольцо, она побежала к кабинету директора по коридору, в котором ей точно не встретятся Гарри и Рон.

Только добравшись до горгульи, Гермиона поняла, что не знает пароля.

— Лимонная шипучка? — с надеждой спросила она.

Горгулья, не двигаясь, продолжала строго смотреть на нее.

— Черт... — прошипела девушка, вынимая из кармана палочку.

Дотронувшись палочкой до кольца, она сосредоточенно подумала: «Пароль?» Через несколько секунд невидимое кольцо нагрелось, и она, сняв украшение, взглянула на него. Несмотря на страх, уголки ее губ приподнялись.

— Марципановая мышь, — сказала она горгулье, и та открыла проход.

Перепрыгивая через ступеньки, Гермиона без стука ворвалась в кабинет Дамблдора и нашла директора стоящим над профессором Снейпом, который без сознания лежал в мягком кресле. Одежда профессора была пропитана кровью, хотя не было видно никаких ран. В одной руке Дамблдор держал кольцо Снейпа, в другой — палочку. Гермиона поняла, что это директор вызвал ее с помощью кольца, так как Снейп был явно тяжело ранен. Она почувствовала странное облегчение, когда кольцо вернулось на палец Снейпа.

— Профессор Дамблдор, что...

— Спасибо, что пришли так быстро, Гермиона, — произнес Дамблдор, закрывая дверь. — Как видите, профессор Снейп ранен.

— А он… Это Волдеморт?

— Да. Профессора Снейп вызвали рано утром во вторник. Он только что вернулся в замок. Я рад, что у него получилось.

— Почему он не в больничном крыле? Я должна привести мадам Помфри?

— Не стоит, — мягко сказал Дамблдор, — Мадам Помфри прекрасный целитель, но у нее нет опыта в борьбе с последствиями этого заклятия, а воздействие Cruciatus очень легко диагностировать. Она непременно испугается и задаст множество вопросов. Нет, обычно помощь профессору оказываю я.

Гермиона оцепенела, когда Дамблдор упомянул проклятие Cruciatus.

— Так в чем же дело, сэр? Вам нужна помощь?

— Боюсь, что мне очень понадобится ваша помощь. Мне нужно отправиться по делам... Гарри, — выразительно сказал он, глядя на нее. — Это не может ждать. Мне придется попросить вас позаботиться о профессоре Снейпе.

— Ухаживать за ним? Но если даже мадам Помфри не может...

— Я полностью вам доверяю, — продолжил Дамблдор, не обращая внимания на ее протесты. — Здесь все, что вам потребуется: пергамент с некоторыми лечебными заклинаниями, хотя уверен, они вам знакомы, эссенция бадьяна, заживляющее зелье, чтобы успокоить и излечить раны, зелье сна без сновидений — вы прекрасно знаете, для чего. Но будьте осторожны, не нарушьте пропорции. Тут необходимо чувство меры — как вы знаете, зелья и чары иногда могут опасно взаимодействовать друг с другом. Как видите, я уже дал ему зелье сна без сновидений. Вам нужно наблюдать за лихорадкой, она, как правило, указывает на инфекцию. Лечебные заклинания могут усиливать озноб, поэтому воспользуйтесь бадьяном и жаропонижающим зельем, холодные компрессы тоже не будут лишними.

— Но, сэр......

— Гермиона, я не стал бы просить об этом, если бы не знал, что вы справитесь, и если бы не мои неотложные дела, — твердо сказал он. — Побочным эффектом Cruciatus являются ночные кошмары и мышечные спазмы. Внимательно следите за профессором и разминайте его мышцы при первых признаках судорог.

— Но, сэр, раны. Что это?

— Его били, — тихо сказал Дамблдор. — Жестоко. У Волдеморта есть магический кнут, удары которого ощущаются еще несколько часов после того, как наказание прекратилось. Некоторое время он будет чувствовать удары, словно ему выжигают кожу. Поэтому я и дал зелье сна без сновидений. У меня нет средства от этой боли. Только время. Он будет кричать, так что не забудьте поставить заглушающие чары на его комнаты.

— Его комнаты?..

— Да. Он нуждается в отдыхе и покое. И в его комнатах вы не будете видны на карте Гарри. Я помогу вам перенести его через камин, а затем я должен уйти.

Гермиона была почти парализована от страха, но не посмела ни ослушаться директора, ни оставить Снейпа в агонии, поэтому левую руку зельевара она перекинула через свое плечо, в то время, как Дамблдор подхватил под правую. Она чуть было не споткнулась под тяжестью тела, но устояла, и они медленно двинулись к камину.
Глядя на Дамблдора, Гермиона ждала, когда он активирует камин, но директор покачал головой и сказал:

— Вы единственная, кто может это сделать.

Ах да. Это же ее дом. Именно поэтому Дамблдор и позвал ее? Гермиона выкинула эту странную мысль из головы. Снейп был в ужасном состоянии и нуждался в уходе. После того, как они уложили его в постель, Дамблдор повернулся и обратился к ней:

— Вы должны будете обрабатывать его раны быстро, до наступления новых спазмов. Я надеюсь вернуться к утру. Гермиона, когда он придет в себя, то на некоторое время может ослепнуть. Держите себя в руках. Позже это пройдет.

— Профессор Дамблдор, а как же Гарри и Рон? Они обязательно будут меня искать!

— Я прослежу за этим, мисс Грейнджер, — сказал он, — сейчас вы нужны профессору Снейпу, — и с этими словами шагнул в камин.

Когда директор исчез, Гермиона осталась наедине со Снейпом в его спальне.
«Не думай, — сказала она себе. — Просто действуй». Достав палочку, она наложила заглушающие чары и заклинанием освободила его от одежды. При взгляде на него у девушки перехватило дыхание: почти все тело профессора покрывали раны, большинство из которых все еще кровоточили. Он выглядит, как маггловская карта дорог, подумалось ей. Она на секунду зажмурилась, не в силах смотреть на этот ужас, так не похожий на кожу ее профессора… ее мужа.

Гермиона быстро вымыла руки и наколдовала чашу воды и мягкое полотенце. Произнесла очищающее заклинание и осторожно начала обрабатывать каждую рану. Снейп слегка захныкал, когда она омыла его кожу, и этот слабый звук отозвался в её сознании настоящей пыткой. Но Снейпу под влиянием зелья не должно быть больно. Девушка посмотрела заметки Дамблдора, оставленные на тумбочке, и убедилась, что она хорошо знает эти заклинания, после чего взяла палочку и принялась исцелять раны мужа.

Такая кропотливая работа, а времени совсем нет. Раны нужно было залечить до начала судорог — не только потому, что когда он начнет двигаться, сделать это будет тяжелее, но и потому, что может начаться кровотечение. Она торопилась. В одной руке открытая банка заживляющего зелья, в другой — палочка. Это позволяло сэкономить время, острой необходимости в бадьяне все равно пока не было. Она до ужаса боялась, что от ее лечения становится только хуже, а помощи ждать неоткуда. Аккуратными движениями она наносила заживляющее зелье, заклинанием распространяя его по рубцующимся ранам и исцеляя кожу. Он слегка шипел сквозь зубы, и Гермиона не понимала, от боли это или от облегчения. Осторожно, как только могла, она взяла его за плечо и бедро и перевернула.
При этом он закричал, а она пролепетала поспешные извинения. Обнаружив, что ее голос успокаивает его, она не умолкала ни на минуту, обрабатывая спину Снейпа, где раны были длиннее и глубже.

— Профессор Снейп, простите меня. Я постараюсь, чтобы было не больно. Профессору Дамблдору пришлось уйти. Я знаю, что обычно он вам помогает. Уверена, он делает это гораздо лучше! — Она сделала паузу и нервно рассмеялась. — Хотя здесь нет ничего, что я не видела прежде. Я видела ваше тело, но такие раны даже представить себе не могла... Профессор Дамблдор сказал, что вас били кнутом. Поверить не могу, что кто-то — кто угодно — может быть настолько жесток, чтобы поступить так с другим человеком. Вы не заслуживаете этого, профессор. Могу только надеяться, что облегчаю вашу боль.

Она говорила обо всем на свете, позволяя голосу действовать подобно лекарству, изгоняющему её страхи. Было страшно, что у нее может не получиться. А что, если она делает ему еще больнее? Что делать, если он умрет до возвращения Дамблдора? Что делать, если… и эта мысль поразила ее настолько глубоко, что она не могла даже додумать, но мысль упорно крутилась в голове... что если это произошло потому, что Волдеморт каким-то образом узнал о ней?

Она едва успела закончить с последней раной, как его руки свело судорогой. Быстро перевернув его на спину, она коснулась щекой его лба — так в детстве делала ее мама, чтобы проверить температуру. Лоб теплый и влажный. Слава Мерлину, жара нет. А значит, он выдержит еще одну дозу сна без сновидений и заживляющего. Она отмерила порцию сонного зелья и осторожно влила в рот. Снейп немного закашлялся, но проглотил лекарство, когда она помассировала ему шею.

— Все в порядке, — прошептала она, — я здесь. Я не оставлю вас.

Его правая рука все еще дрожала, поэтому Гермиона принялась нежно ее массировать, осторожно растирала пальцы, разминая каждый, пока не почувствовала, что они потеплели. В то же время жесткие линии на его лице разгладились — массаж давал результат. Тут она заметила, что два пальца сломаны, но кости она восстановит позже.

Он зашевелил ногами, и Гермиона увидела, как мышцы подрагивают от спазмов. С его губ срывалась мольба. Она собрала все силы, чтобы удержать его. С силой выпрямила его левую ногу, невзирая на все его бессознательные протесты, потом прижала к постели обе ноги, удерживая. Она знала, что это больно, но другого способа справиться с судорогой не было — ноги должны быть вытянуты. Девушка осторожно легла животом на его ноги, чтобы удержать их, и стала разминать мышцы, расслабляя, а потом нащупала свежие рубцы, и вспомнила, что ночью... в первую брачную ночь эти шрамы она ощущала всей своей кожей. Сколько же ему пришлось выстрадать? Стало стыдно: она никогда не задумывалась о том, как в действительности живется Пожирателю Смерти. Конечно, она знала, что он защищал ее и других студентов, но о цене этой защиты никогда не задумывалась. Как часто он бился в агонии в кабинете Дамблдора? Сколько раз она делала ехидные замечания, не видя его в Большом зале, в то время как он здесь, внизу, кричал от боли под пытками невидимого хозяина?

Сидя на краю кровати, Гермиона снова начала растирать кисти, сжатые в кулаки, медленно переходя к плечам. Его голова металась по подушке, и девушка знала, что он страдает от чудовищной головной боли. Освежив воду в чашке, она намочила мягкое полотенце. Скатав ткань и положив на лоб Снейпу, убрала от лица волосы. Бог мой, нос тоже сломан. С этим она справилась быстро, вздрагивая от хруста вправляющихся хрящей. Ей показалось, что, в отличие от пальцев, шансов разбить нос еще раз во время агонии у него было.

Она уже не успевала за частотой судорог. Все мышцы Снейпа были напряжены до предела, и, пока она разминала его шею, он, казалось, весь обратился в плотный и упругий мяч. Северус хрипел от боли. Гермиона не понимала, что делать. Вдруг он вскрикнул, словно все его тело пронзила невидимая стальная проволока.

«Нет, — подумала она. — Нет, это уже не спазмы. И я не знаю, что это».

Хотя он был без сознания, из его глаз текли слёзы. Она тщетно пыталась размять и успокоить мышцы его ног, но увидела, что его руки рвут простыни. В отчаянии сбросив туфли, она улеглась на его ноги, пытаясь их удержать. И вдруг она ощутила холод его тела и ужаснулась. Повернувшись, Гермиона быстро схватила палочку, набросила на него согревающие чары и дала жаропонижающее зелье, а затем из последних сил перевернула на живот.
Его крики, теперь уже рядом с ее ухом, оглушали, но она не смела наложить Silencio. Она должна была знать, как он себя чувствует, и чем она может ему помочь. Расслабив ему шею, начала массаж мышц спины. Она чувствовала каждый удар хлыста, когда он вырывался из рук. Порой его пальцы впивались в ее кожу, иногда он махал ногами, а потом ударил девушку с силой, нереальной для человека в таком состоянии.

— Ш-ш-ш... — успокаивала она и нежно шептала ему на ухо: — Все уже кончено. Вы в собственной постели. Это всего лишь судороги. Никто не причиняет вам боль.

Казалось, это ложь. Кто-то явно делал ему больно, и ей хотелось встать между ним и этим призрачным кнутом, чтобы взять на себя хотя бы часть боли.

Он боролся уже несколько часов. Временами случались короткие перерывы, когда она могла вернуться к массажу мышц шеи или бедер, как вдруг все начиналось с новой силой, и девушка вновь выступала в роли смирительной рубашки. Она случайно заметила свежие пятна крови, появившееся на наволочке, и ее сердце чуть не остановилось от страха, пока не стало понятно, что это ее собственная кровь. Он поранил ее лицо, когда во время очередного приступа судорог сильно дернул рукой. Опасаясь применять к себе заклинание исцеления, особенно, не видя повреждений, она вытерла кровь с лица и приложила к ране полоску ткани. Этого оказалось достаточно.

Она взглянула на часы. Четыре утра. Где этот чертов Дамблдор? Гермиона настолько устала, что уже ее мышцы начало сводить судорогой. Кожу на лице стянуло, а рассечённую бровь жгло. Крики Снейпа утихли. Она посмотрела ему в лицо и увидела, что он открыл глаза.

— Профессор, — прошептала она, — вы очнулись?

Он не ответил, но крепко схватил ее и зажмурился.

«Свет!» — подумала она, вспомнив о его головной боли, быстро потушила лампы и осталась лежать, прислушиваясь к его дыханию, пока глаза привыкали к темноте.

Снейп, казалось, наконец расслабился. Он чуть-чуть подвинулся, чтобы лечь поудобнее, и застонал. Его дыхание было тяжелым, но размеренным. Гермиона разрыдалась от облегчения и оттого, что сон Северуса стал более естественным.

Она плакала до полного опустошения, а затем провалилась в сон.

***

Он очнулся, не понимая, где находится и сколько времени прошло. Было темно, но это ни о чем не говорило — он просыпался много раз и по опыту знал, что у него временная слепота — одно из последствий Cruciatus.

Да, Cruciatus. К Северусу медленно возвращалось сознание. Во вторник утром он ощутил адское жжение Темной Метки. Целых три дня ничего не происходило, казалось, все было в порядке. Волдеморт получал удовольствие от своей власти над Пожирателями Смерти. Ему нравилось, что они бросают все и мчатся, чтобы угодить его прихотям. Все время Снейпа распределялось между приготовлением зелий и развлечением Волдеморта картинами запугивания младшего Поттера. Но в пятницу Волдеморт был в особо дурном настроении, и Снейп заподозрил, что помешал одному из планов Темного Лорда.

— Я думал убрать тебя из Хогвартса, — сообщил Темный Лорд, а его красные змеиные глаза внимательно следили за реакцией Снейпа.

— Правда? — скучающим тоном произнес Снейп. — Если вам не нужен шпион в Хогвартсе, я не расстроюсь. Студенты в этом году особенно безнадежны.

— Не то чтобы мне был не нужен шпион в Хогвартсе, Северус, — зашипел Волдеморт, — но меня мучает вопрос: а занимаешься ли ты шпионажем?

— Вы недовольны моей работой, мой Лорд?

— Почему нет новостей? Чего они хотят от Поттера? Почему я не знаю, где оборотень, что делают старый дурак и Хмури?

— Потому что они глупцы, мой Лорд. У них нет своих планов, они лишь пытаются угадать своим жалким умишком, что планируете вы. Они думают только о своей безопасности, куда спрятать таких, как Люпин и Хмури, и стараются не думать о войне. У них нет вашего таланта стратега.

Волдеморт как будто успокоился, но вдруг в один прыжок достиг Снейпа и обхватил его лицо своими мертвенно-бледными ладонями. Красные глаза окунулись в черные, и раздалось шипение: «Legilimens!»

Защита сознания покачнулась. Снейп никогда не появлялся перед змееподобным ублюдком без использования элементарной окклюменции, но в этот раз Волдеморт застал его врасплох. Хотя Снейп постарался прикрыть разум от вторжения, стало ясно, что какие-то мысли остались на поверхности.

— Кто эта девушка? — спросил Волдеморт.

Снейп знал, что притворство не поможет. Если Волдеморт заинтересовался, значит, увидел больше, чем просто лицо в классе.

— Подруга Поттера, — бесстрастно ответил он.

— Что она делала в твоей комнате?

— У меня создалось впечатление, что вы от меня этого ждали, — спокойно сказал Снейп. — Я собирал информацию.

— Crucio! — зашипел Волдеморт. — Я не потерплю дерзости! Объяснись.

Когда Снейп смог говорить снова, он пробормотал:

— Она подруга Поттера, мой Лорд, и она верит мне. Я позволил ей увидеть, что действую в интересах Ордена. Она будет источником новостей, которых вы жаждете, возможно, полезнее людей, которые опасаются открыто говорить в моем присутствии. Я заслужил ее благосклонность…

— Заслужил благосклонность… так ты говоришь? Как долго, Северус?

— С начала учебного года, мой Лорд.

— Тогда почему я впервые слышу об этом?

— Я хотел узнать все, что только возможно, и привести ее к вам в качестве подарка.

— Ты — шпион. Не путай дар с долгом.

— Да, мой Лорд.

— Мне придется наказать тебя, Северус. Я не могу позволить безнаказанно губить мои планы из-за твоего глупого желания выслужиться.

— Да, мой Лорд.

— Но ты можешь продолжать получать от нее информацию, пока это не мешает другим твоим обязанностям. Я ожидаю полного и немедленного отчета обо всем, что она знает и что представляет для меня интерес.

Ответ Снейпа «Да, мой Лорд» захлебнулся в крике боли от очередного Cruciatus.

К тому времени, как Волдеморт снял одежду со вздрагивающего тела, и началась пытка кнутом, Снейп был едва в сознании.

После была только пустота. Но то, что он в постели и может, не вскрикивая, немного пошевелиться, подсказало, что он в Хогвартсе. Откуда-то справа слышалось тихое дыхание. Должно быть, он совсем плох, если Дамблдор остался на ночь.
Внезапно огонь вернулся и поглотил его; невероятная боль разливалась по спине, вгрызаясь в мышцы и обжигая их. Все расплылось. Задыхаясь, из последних сил он пытался отбиться от источника боли.

«Кнут, — подумал он. — Береги силы».

Удар повторился, в этот раз по правому плечу. Снейп отчаянно стремился избежать пытки и отплатить нападавшему. Его удар пришелся по чему-то мягкому и податливому, кто-то завизжал, и с триумфом был схвачен. Захотелось не просто ударить — убить!

Он чувствовал, как это мягкое ускользает от него, но боль всё не прекращалась. Теперь его хлестали по ногам, пяткам, а потом по шее и груди. Хотелось содрать кожу с головы, чтобы потушить пожар. Он бил по постели кулаками. Боль! Откуда она приходит? Почему он не может ее остановить? Его сознание растворилось в пламени и агонии. Беспомощно взмахнув руками, он поддался бреду.

После нескольких часов?.. или минут?.. он, наконец, почувствовал, что кто-то нежно проталкивает ему в рот кусочки льда, и чуть влажные пальцы гладят его по губам. Вода. Да. Вода. Задыхаясь, он жадно сосал лед, горло судорожно сжималось.

— Ш-ш-ш, — шептал женский голос, — не торопитесь. Я хочу, чтобы вы это выпили. У вас обезвоживание.

— Лили?.. — прохрипел он, но мир снова исчез, смытый глухим вскриком.

Огонь разгорелся с новой силой, но в то же время Снейпу казалось, что чьи-то нежные руки разминают кожу, принося небольшое облегчение.

Когда он проснулся в следующий раз, рядом кто-то был. Зрение еще не восстановилось, но ему удалось разглядеть склоненный над ним темный силуэт.

— Альбус?..

Не может быть. От этого силуэта пахло пергаментом и медом, и еще немножко потом и страхом. Смутно знакомый запах.

— Нет... это я. Это... Гермиона.

— Мисс Грейнджер... — прошептал он, а темный силуэт девушки взял его за руку и опустился на колени рядом с кроватью.

— Профессор Снейп, слава Богу! — сказала она, прижавшись лицом к его руке. — Слава Богу, вы в порядке.

Внезапно боль вернулась — надо бы сказать Гермионе, что у него сломаны два пальца, — но была и другая боль, та, что ранила сильнее, чем кнут — ее слезы. Он мог чувствовать, как они капали ему на руку, и ее дыхание охлаждало влагу на коже.

— Я так испугалась. Казалось, что вы никогда не очнетесь. Чем я могу помочь? Вам что-то нужно?

Он не мог говорить, сердце билось о грудную клетку, он задыхался. Девушка выглядела так, словно искренне переживала за него. Как если бы действительно боялась, что он умрет?.. Разве не радовалась бы она его смерти как своему освобождению?..

— Сэр, ответьте, пожалуйста. Я так долго не могла понять, правильно ли делаю. Чем я могу помочь? Я так боюсь, что причинила вам боль...

Когда к нему наконец вернулся голос, он прохрипел:

— Мисс Грейнджер, пальцы.

— Ой! — воскликнула она, со смущением отпуская его руку. — Простите! Когда начались спазмы, я совсем о них забыла. — Она встала и снова взяла его за руку, на этот раз пытаясь вправить суставы. — Сэр, потерпите. Я вовсе не хочу причинять вам боль, но надо выпрямить пальцы, прежде чем сращивать кости.

Он кивнул, прошептав:

— Пожалуйста, будьте осторожны. Это рабочая рука. В ней палочка.
— Я знаю. И для вас важна точность движений при варке зелий. Обещаю, что сделаю все так быстро и аккуратно, как только смогу. — С этими словами она резко дернула пальцы.

Снейп вздрогнул, но кости встали на место, как и задумывалось.

— Хорошая работа, — похвалил он, когда она прошептала сращивающее кости заклинание.

— Дать вам обезболивающего? Или зелья сна без сновидений?

— Да. Но для начала ответьте, что вы здесь делаете? Где Дамблдор?

— Ему пришлось уйти, — сказала она. — Он что-то сказал о делах Гарри.

«Естественно», — подумал он с горечью, а потом спросил:

— Как давно вы здесь?

— Почти два дня.

— Он оставил вас здесь на два дня?

«Бог мой, чего она, должно быть, насмотрелась».

— Он не сказал, насколько, а я не могла оставить вас в таком состоянии. Хотя даже не знаю, смогла ли вам помочь.

— Видимо, смогли, раз я все еще жив, - просто сказал он.

— Вы поправитесь? Зрение восстановилось?

— Мисс Грейнджер, со мной все будет в порядке. Когда в последний раз были... спазмы, как вы их называете?

— Час назад. Кажется, потом вы заснули.

— Возможно, это были последние. Прямо сейчас я различаю свет и тень. Станет лучше, когда я отдохну.

Он услышал, как она подвинулась, и почувствовал ложку, прикоснувшуюся к губам.

— Это зелье сна без сновидений, профессор.

Прежде чем проглотить зелье, он помедлил, задумавшись о том, что теперь ее жизнь идет четкой параллелью рядом с его собственной. У нее своя тайная жизнь, наполненная ужасами вроде тех, что она видела в течение последних двух дней. Вскоре она тоже будет шпионом, передавая сообщения от другой стороны. Как сильно ему хотелось довериться ей.

— Вы останетесь? — тихо спросил он.

— Конечно.

Он вытянулся и позволил себе забыться.

***

— Профессор? — Чья-то рука трогала его за плечо. Ах да, мисс Грейнджер. — Профессор?

— Да? — ответил он, чувствуя себя так, словно всплывает со дна очень глубокого озера. И услышал вздох облегчения.

— Профессор Дамблдор вернулся. Он хочет войти через камин. Я собираюсь его встретить. Простите, что разбудила вас, но не хочу, чтобы вы, проснувшись, оказались в одиночестве.

— Спасибо, — пробормотал он.

Не открывая глаз, он услышал, как она пересекает комнату, и снова скользнул в беспамятство.

***

— Он хорошо выглядит, Гермиона. Вы прекрасно справились. — Откуда-то издалека Снейп услышал голос Дамблдора.

— Не знаю, сэр. Боюсь, я сделала недостаточно, чтобы облегчить его боль.

— Чепуха. Я знаю, вы сделали все, что могли. Вы можете собираться, уверен, Гарри и Рон очень хотят вас видеть.

— Что им сказать, сэр?

— В этот раз время на нашей стороне. Мне почти ничего не пришлось им объяснять. Как вы помните, вчера был матч по квиддичу. Гарри и Рон были весьма заняты. Кстати, победил Гриффиндор. Я запланировал урок с Гарри на это утро, так что ему есть, чем заняться. Уверен, ему будет о чем рассказать вам по возвращении.

— Вы вернулись сегодня утром? — вот и все, что она спросила.

— Скорее вчера, поздно вечером.

— Понятно.

Снейп открыл глаза и пристально посмотрел на Дамблдора. Тот вернулся прошлой ночью и все равно оставил бедную девушку здесь, ухаживать за сумасшедшим, у которого отказало все, кроме нервов? То, как Дамблдор обманул доверие мисс Грейнджер, послужило еще одним напоминанием, что великие волшебники в своем противостоянии не задумываются о приносимых жертвах.

Его глаза медленно сосредоточились на Альбусе, и вид сморщенной, почерневшей руки директора, как всегда, застал врасплох.

— Профессор Снейп, — тихо позвала Гермиона, заметив, что он открыл глаза.

Великий Мерлин, что с ней случилось? Он отчаянно пытался вспомнить. Он что, почему-то взял ее с собой? Ее пытали? А кто тогда ухаживал за ней все это время? Он никак не мог понять, откуда кровь над её глазом и синяки на руках и лице. Волосы были растрепаны, но это так всегда. Он заметил, что она как-то странно стоит, баюкая левую руку и не опираясь на правую ногу. Что, черт возьми, происходит?

— Мисс Грейнджер, что с вами случилось? — прошептал он.

Она покраснела и отвела глаза, выглядя одновременно смущенно и решительно.

— Ничего. Я в порядке. Уверена, что профессор Дамблдор все исправит, прежде чем я вернусь в башню. Как вы себя чувствуете, сэр?

Что она скрывает? Почему бы ей не сказать ему? Вряд ли у нее остались секреты после... той ночи. Его посетила страшная догадка — это сделал он. Непонятно как, но это с ней сделал он. Она совершила глупость, доверившись ему, заботясь о нем. А он мог уничтожить любого, кто был рядом. Даже без сознания мог разорвать ее на части.

— Вы получили эти травмы в результате?.. — сухо начал он.

— Я сама виновата, — ответила она. — Вы бредили, я знаю, и не хотели причинить мне никакого вреда. Я пыталась удержать вас. Вы могли навредить себе. А я просто попалась под руку…

— Попалась под руку? Из всех этих болванов, мисс Грейнджер, я думал, вы самая...

— Простите, — сказала она.

И от этого стало больнее, чем от осознания того, что он, пусть и против своей воли, предал ее. Сделал ей больно! А она все равно извиняется перед ним. Когда же она научится? Когда сумеет защитить себя от боли, которую несет этот мир?

— Собирайтесь, — резко сказал он.

— Сэр?

— Вон!

— Северус... — начал было Дамблдор.

— Нет. Ты оставил меня на попечение человека, который не может позаботиться о себе. Видеть ее не хочу.

Она посмотрела на него так доверчиво, что он чуть было не взял свои слова обратно.

— Простите, — повторила она, и он отвернулся к стене, не в силах смотреть на это открытое лицо.

— И даже не вздумайте об этом говорить! — крикнул он ей вслед.

— Хорошо, — согласилась Гермиона. — Поправляйтесь, профессор Снейп. — Она произнесла эти слова, как молитву.

— Вон!!! — Он откинулся на подушки.

Он навсегда потерял ее доверие.



Глава 7.

Лаванда, слава Мерлину, в конце концов начала действовать. Похоже, это случилось в те два дня, когда Гермиона совсем потеряла счет времени, ухаживая за профессором Снейпом. К счастью, именно поэтому Рон почти не интересовался, где она провела выходные и чем занималась. На самом деле, когда Гермиона вернулась в гриффиндорскую башню, он без помощи рук старательно изучал полость рта Лаванды. Гермиона почувствовала резкий укол ревности, увидев их вместе, но быстро взяла себя в руки. Всего лишь на один повод для волнения меньше.

Гарри тоже едва заметил, что она куда-то исчезала. Он схватил ее за руку и усадил на диван. Казалось, на ее бледность, мешки под глазами и тонкий шрам, который теперь делил пополам правую бровь, он не обратил внимания. Дамблдор удалил синяки и вылечил рану над глазом, даже освежил одежду и аккуратно уложил заклинанием волосы, прежде чем Гермиона ушла… Однако директор был не в силах избавить от усталости, которая навалилась на нее при одной мысли о предстоящем разговоре с Гарри.

— Гермиона! Куда ты пропала? Я сегодня утром ходил к Дамблдору!

Она постаралась взять себя в руки и приготовилась слушать. Странно, что Гарри и Рон еще не ушли.

— В самом деле?

— Дамблдор показал мне свои воспоминания о детстве Волдеморта.

— В думосбросе?

— Да! Он был сиротой. Дамблдор приезжал в детский дом, чтобы вручить ему письмо.

Пока Гарри говорил о воспоминаниях Дамблдора, Гермиона изо всех сил пыталась не упустить нить его рассказа. Ведь он говорил о тайне, которую нужно было оберегать с той же тщательностью, что и секреты профессора Снейпа. Внезапно она почувствовала себя очень маленькой и беззащитной перед Темным Лордом, от которого зависела их жизнь.

Когда-то Волдеморт был ребенком, таким же сиротой, как и Гарри, и вырос, не зная любви. Казалось невозможным и даже диким, что мальчик, которого видел Гарри в воспоминаниях, мог превратиться в такое чудовище. Каким бы жестоким и холодным Волдеморт ни был в детстве, когда-то он тоже был человеком… Смогут ли они когда-нибудь победить его? Казалось безумием даже пытаться. Какая-то часть Гермионы хотела бросить палочку, вернуться домой и сделать вид, что все это было давно, в долгом и иногда чудесном сне. А потом она посмотрела на серьезное лицо Гарри — такое милое и знакомое, но отмеченное этим мерзким ублюдком. Вспомнила о профессоре Снейпе, избитом, после страшных пыток, но не сломленном, продолжающем бороться.

«Я никогда не сдамся! — уверенно думала она. — Пусть я погибну, но перед смертью увижу падение Волдеморта. И не позволю ни одному из вас умереть».

— Гермиона? — позвал Гарри. — Ты здесь?

— Здесь, — ответила она. — Просто подумала: ты ведь тоже был сиротой, никто не учил тебя, как отличать добро от зла, и жизнь тебя не баловала. И все равно, ты — это ты.

— Мне неприятна мысль о том, что у нас есть что-то общее.

— Ты — не он! — серьезно сказала она. — Более разных людей невозможно представить. — А потом тихо заплакала, наверное, от внезапно навалившейся усталости.

— Гермиона! — встревожился Гарри.

— Все в порядке, Гарри. — Она вытерла глаза. — Наверное, мне просто нужно лечь спать. Многое надо обдумать.

— Ты из-за Рона так расстроилась?

— Из-за Рона?..

— Мне показалось, ты расстроилась из-за них с Лавандой.

— Я чего-то не знаю о Роне и Лаванде? — притворилась Гермиона.

— Знаешь, после матча... они стали как-то ближе друг другу.

Она постаралась выглядеть задумчивой:

— Рон и Лаванда? Думаю, я переживу это.

— Но ты не расстроена?

— С чего бы мне расстраиваться?

— Понимаешь… Рон сказал, что ты была немного влюблена в него.

— Рон так сказал? Что я немного влюблена в него? — «Просто унизительно. Как давно он догадался?»

— Ты только не злись, Гермиона. Он на самом деле переживал, что ты…

Рон сказал, что она в него влюблена? А потом этому паразиту стало ее жаль? Невероятно! Она подскочила с дивана.

— Мерлиновы подштанники! Гермиона, я сунулся не в свое дело. Просто забудь!

— Он думал, что я была «немного влюблена» в него, да? Чушь! И чтобы он убедился, что я в полном порядке, пока он лижется с Лавандой Браун, я приглашу на рождественскую вечеринку Кормака Маклаггена.

— Да ладно тебе, Гермиона! Не стоит! — крикнул Гарри вслед девушке, но она уже развернулась на каблуках и отправилась в спальню.

***

Конечно, это была глупая затея. Ничто не могло так убедить Рона, что она тоскует без него, как та злость, которую он читал в каждом ее взгляде. И вот Гермиона вынуждена наслаждаться обществом Маклаггена и изображать неземное удовольствие.

«Неужели так трудно просто сказать: ”Рон, ты не единственный парень на свете”?» — спросила она себя, сердито дернув расческу.

Выместив зло на волосах, девушка взяла волшебную палочку и разгладила их чарами, укладывая в прическу. Гермиона надела зеленое шелковое платье, то самое, подаренное родителями на день рождения, и залюбовалась своим отражением в зеркале.

«Убейся об стену, Рон Уизли!» — мстительно подумала она.

Но тут же вспомнила Маклаггена, который, вероятно, уже поджидал ее у подножия лестницы, и восторг угас. Может, не стоило так наряжаться на этот праздник. Едва ли ей сейчас нужны чьи-либо прикосновения с «любовными намерениями».

Когда она вышла из спальни, Маклагген ждал её в Общей гостиной. Он окинул Гермиону жадным взглядом, и ей пришлось бороться с собой, чтобы не развернуться и не убежать обратно.

«Мерлин, что ты натворила, Гермиона?» — подумала она.

— Кормак,— приветливо улыбнулась она.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — довольно сказал он и предложил ей руку, но девушка знала, что дотрагиваться до него нельзя.

— Не глупи, — пробормотала она, — ведьмы моего возраста могут ходить без посторонней помощи.

Он немного сник, но шел рядом, не решаясь возразить.

Странно, Гермиона потратила так много времени на Рона, опасаясь, что чувства останутся безответными. У нее даже появилась привычка рассматривать всех молодых людей, близких по возрасту, как возможных ухажеров. Сейчас же она была с Маклаггеном и страстно желала, чтобы он чудесным образом куда-нибудь дизаппарировал. Она пыталась убедить себя, что это произошло, потому что Рон был высокомерным засранцем, но как только на мгновение ее внимание обратилось к Кормаку, девушка обнаружила, что тот все еще перечисляет свои победы в квиддиче, и, вздохнув, вновь погрузилась в свои мысли. По-настоящему она мало кем интересовалась с начала года.

«И это хорошо, — резко сказала она себе, — потому что это последнее, что тебе сейчас нужно, Гермиона. Ты — замужняя женщина».

Замужняя. Женщина. Мысль все еще странная и непривычная. Гермиона старалась никогда не думать об этом — при одном воспоминании перехватывало дыхание…

— … и тогда я схватил биту и ударил бладжер так сильно, как только мог. Ясное дело, я все еще висел вниз головой на моей верной метле, но...

Она вздохнула — вечер обещал быть долгим.

Кабинет профессора Слагхорна увеличился раза в три, и был битком набит взрослыми и студентами в праздничных нарядах.

— Ты не мог бы принести мне что-нибудь выпить? — обратилась она к Маклаггену, лихорадочно разыскивая глазами Гарри и Луну.

Когда Маклагген скрылся в толпе, Гермиона прислонилась к стене, надеясь увидеть кого-нибудь из знакомых.

— Мисс Грейнджер! — визгливым голосом окликнул её профессор Слагхорн и, схватив за руку, потянул в свою компанию, которая включала в себя Гвеног Джонс — капитана «Холлихедских Гарпий», известного зельевара Арсенуса Яггера, и, что самое невероятное, профессора Трелони.

— Это Гермиона Грейнджер, — представил он, — подруга нашего дорогого Гарри Поттера и прекрасная студентка! По слухам, самая талантливая студентка Хогвартса за последние лет двадцать!

Гермиона покраснела и замерла, не зная, как вести себя после такого заявления.

— Как поживаете? — вежливо поинтересовалась она.

И именно в этот момент Слагхорн отвернулся буквально на секунду и, словно фокусник, достающий из шляпы кролика, вытащил Гарри прямо из толпы. Чудо-мальчик с застывшей на лице улыбкой был выхвачен из рук Луны.

— А вот и тот, о ком мы так много говорили! — почти кричал Слагхорн. — Гарри Поттер! Я так рад, что ты смог присоединиться к нам, мой мальчик!

Гарри пожал всем руки, а затем наклонился к Гермионе.

— Ты где была? — едва слышно прошептал он. — Слагхорн выставляет меня напоказ как дрессированного пуделя. Я уже два раза терял Луну!

— Я прячусь от Маклаггена, — прошептала она в ответ. — Он весь вечер пытается затащить меня под омелу. Когда не говорит о квиддиче, конечно.

— Я до сих пор не понимаю, почему ты его пригласила... — начал Гарри, но Гермиона уже скользила сквозь толпу.

Она увидела Маклаггена, идущего к Гарри, и быстро направилась к двери. Но там едва не столкнулась с Аргусом Филчем, тащившим за ухо Драко Малфоя.

Почти все замерли, увидев, как Филч подтолкнул Драко к профессору Слагхорну.

— Я поймал этого ученика, когда он шнырял в коридоре на втором этаже, — засипел Филч. — Он утверждает, что приглашен на вашу вечеринку и немного опоздал. Вы его приглашали?

— Ну ладно, меня не приглашали! — Разъяренный Малфой вырвался из рук Филча. — Я хотел пройти без приглашения, довольны?!

Гермиона решила, что всеобщий интерес к Малфою создал идеальные условия для побега, и, незаметно выскочив за дверь, побежала по коридору. Она сомневалась, что бегство легко сойдет ей с рук. Если она не вернется, придется слишком многое объяснять и извиняться. Вот если бы найти какое-то убежище, чтобы немножко отдохнуть... но все классы, как назло, в этот час уже закрыты. И вдруг она вспомнила. «Мой дом — твой дом». Кабинет Снейпа! Совсем рядом. Если бы только двери признали ее...

И они признали. Гермиона легко проскользнула в кабинет и, уже закрыв за собой дверь, сообразила, что понятия не имеет, что делать дальше. Сесть в кресло не решилась, хотя мысль посидеть за этим столом позабавила. Гермиона прошла через комнату, чтобы получше рассмотреть библиотеку Снейпа. Он не разговаривал с ней с тех пор, как Дамблдор освободил ее от обязанностей сиделки, и отработок тоже больше не было. Если бы он только допустил ее к своим книгам... ей казалось, уж это-то он мог бы для нее сделать. Здесь было на что посмотреть, многие книги она никогда не видела в школьной библиотеке... Девушка ласкала пальцами кожаные переплеты, наслаждаясь этим ощущением. Неожиданно услышав шаги, она в панике нырнула под стол Снейпа.

Ее сердце, казалось, пыталось вырваться из груди. Лишь один человек на свете мог войти в эту дверь. Теперь волновал вопрос: могла ли она раскрыть себя сразу в надежде, что он ее не убьет… или?..

— ...не имеете права допускать ошибки, Драко, потому что, если вас исключат из школы…

«Зараза!» — подумала она.

Вот и ответ на вопрос. Она здесь, под столом, словно в ловушке. Малфой ни в коем случае не должен ее увидеть, иначе он догадается, что у нее есть способ пробраться в кабинет Снейпа. Тихо, как только могла, Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, радуясь, что освоила невербальные заклинания.

Кровь стучала в висках так, что поначалу трудно было расслышать слова. Снейп и Малфой, казалось, спорили, хотя и не разобрать, о чем.

— Какие мысли вы пытаетесь скрыть от своего хозяина, Драко?

— От НЕГО я ничего не скрываю, я только не хочу, чтобы ВЫ лезли не в свое дело!

ОН. Гарри в течение нескольких месяцев утверждал, что Малфой присоединился к Пожирателям Смерти. Возможно, теперь придется признать, что Гарри прав, хотя эта мысль все еще казалась безумной. Как может тот, с кем она вместе училась и встречалась в Большом зале, носить Темную Метку? Не имело значения, что ей не нравится Драко, ей многие не нравятся — Кормак Маклагген, например, — но она не предполагала, что кто-то может присоединиться к Волдеморту. И хотя Гермиона знала, что Малфой считает ее грязнокровкой, ее накрыла волна необъяснимой жалости. Бедный Драко. Понимает ли он, что натворил?

— Послушайте меня, — сказал Снейп. — Я стараюсь помочь вам. Я обещал вашей матери защитить вас. Я принес Непреложный обет, Драко...

От его слов внутри всё оборвалось. Непреложный обет. Ее разум отказывался это принимать. Гермиона опустила глаза, словно чтобы убедиться, что всё еще находится здесь, и вдруг увидела пол... От волнения она напрочь позабыла о своей невидимости. Снейп дал Непреложный обет Нарциссе Малфой! Дернувшись от удивления, девушка немного передвинулась и, чтобы не упасть, облокотилась о ножку стола, закрыв глаза. Нет.

Она вспомнила слова Дамблдора. В голове крутилось: «Я должна верить Снейпу, что бы ни произошло, что бы он ни совершил, выполняя задание. Я должна быть уверена: все, что делает профессор Снейп, он делает для света... Что бы ни говорил Снейп, это определенно было связано с тем приказом, который Драко получил от Волдеморта. Знает ли об этом Дамблдор? А если Снейп предатель?»

Господи, за кого она вышла замуж?

— Да кому это нужно, — процедил Малфой. — Защита от Темных искусств — это же все на самом деле сплошное притворство, правда? Как будто кому-то из нас нужно защищаться от Темных искусств!

— Это притворство, Драко, необходимо для нашего успеха! — возразил Снейп. — Где бы, по-вашему, я был все эти годы, если бы не умел притворяться?

Ее сердце сжалось, словно опаленное огнем. Она даже не ожидала, что так безоговорочно доверяет Снейпу. Как ни странно, он стал частью ее жизни. Сейчас Гермионе казалось, что все летит в пропасть!

«Ты его не знаешь, — внушала она себе. — Совсем не знаешь. Он великолепный актер, возможно, это только игра! Возможно, Дамблдор сам отправил его узнать о задании Драко...»

Но почему тогда Снейп не знает о планах Драко, если он тоже Пожиратель Смерти?

Гермиона услышала щелчок закрывшейся двери, когда Снейп и Драко вышли из кабинета, видимо, чтобы вернуться на вечеринку. Ей тоже пора было возвращаться. Дальше прятаться здесь не имело смысла. Что сказал ей Снейп? «До конца войны мы будем играть в эту игру и должны справиться». Да, как-то так...

Гермиона осторожно вылезла из своего укрытия и сняла дезиллюминационные чары. Поправив платье, она вышла из кабинета Снейпа с высоко поднятой головой.

К моменту ее возвращения на вечеринку танцы уже начались, Маклагген ждал в дверях.

— Вот ты где! Я уже начал думать, что ты сбежала!

— Ну что ты! Мне надо было выйти... в туалет, — невнятно пробормотала она.

— Потанцуем?

Гермиона твердо знала, что не может позволить ему дотронуться себя, но сил избегать прикосновений больше не было. К тому же в ней взыграло упрямство: да почему она должна играть по правилам Снейпа?! И вообще, очевидно, Малфой ему важнее...

— С удовольствием, — протянула она руку Кормаку.

Маклагген привел ее на танцпол и обнял. Оркестр играл фокстрот, и Гермиона оказалась ведомой довольно неуклюжим, но полным нездорового энтузиазма партнером. Не обращая внимания на танец, она обдумывала подслушанное. Чего добивается Малфой? Наверное, не стОит говорить об этом Гарри. Мало того, что Гарри видит в Снейпе и Малфое лишь худшее, так еще и ей придется объяснять, как она смогла проникнуть в кабинет Снейпа. И потом... что делать, если предупредив Гарри (и Дамблдора, конечно), она в некотором смысле поставит под угрозу Снейпа? Вздохнув, девушка закрыла глаза.

Внезапно Маклагген отпрянул в сторону, и, подняв голову, Гермиона увидела перед собой черные глаза профессора Снейпа.

— Вы позволите? — он протянул ей правую руку. Левая в это время была надежно скрыта длинной манжетой.

— Профессор Снейп... — неуверенно пролепетал Маклагген.

— Действительно, — вскинул бровь Снейп. — Мисс Грейнджер?

— Гм... да, конечно, — с легкой дрожью девушка приняла предложенную руку и удивилась, когда он приобнял ее и закружил в вальсе.

— Должен ли я предположить, что вы предпочли объятия этого мямли из-за того, что расстроились от услышанного в моем кабинете? — прошептал он почти в самое ухо.

— Что? Я…

— Не пытайтесь отрицать. Если вы решили испытать мое терпение, демонстрируя мое кольцо, пожалуйста, потрудитесь делать это не в комнате, полной людей.

— Да, сэр, — сказала она. — Хотя если ВЫ не хотите привлекать к себе внимания, то я не рекомендую вам танцевать. Люди смотрят.

— Пусть смотрят. Есть вопросы, которые необходимо обсудить. А следующий мой танец с профессором МакГонагалл, затем с профессором Спраут, потом, может быть, со странной мисс Лавгуд. Все запомнят только то, что я вообще танцевал.

— Ваши коллеги, может, ничего и не заметят, но смею заверить, Гарри заметит…

— Тогда мы в расчете, мисс Грейнджер. Вы причинили неудобство мне, я — вам. И в то же время ваша слежка закончилась провалом, и вы совсем ничего не поняли... А вот здесь возможны варианты. Либо вы верите мне, и тогда нам больше не о чем говорить, либо бежите к Дамблдору, дабы сообщить о моем возможном предательстве. И тем самым убеждаете его, что не доверяете мне.

Гермиона не могла найти достойного ответа на его столь логичное рассуждение.

— Я не следила, — только и сказала она, сердито глядя на Снейпа.

Увлекая её за собой, он сделал крутой разворот, и платье, заструившись, тихо зашелестело.

— Нет? — спросил он. — А как бы вы назвали вторжение в личные комнаты без ведома и согласия хозяина?

— Я пыталась спрятаться от Маклаггена, — призналась она. — Я не хотела причинить вам неудобство…

— А вы не заметили, какое неудобство вы причинили бедному мистеру Маклаггену? Сначала вы приглашаете его на вечеринку, как я полагаю, чтобы взбесить Уизли, а затем весь вечер бегаете от него, подпуская к себе только тогда, когда получается не по-вашему? Как это... по-слизерински, мисс Грейнджер.

Гермиона почувствовала, что краснеет. Ей казалось, все выглядит совсем не так.

— Боже! Я задела его чувства, — не сдавалась она. — И что? Мне теперь пойти и поцеловать его, чтобы извиниться за свое ужасное поведение?

— Не стОит, — ответил Снейп. — Сейчас я просто хочу убедиться, что наш... договор не нарушен.

— Но, сэр, если бы вы просто объяснили...

— Почему я должен что-то объяснять вам? Вы слышали то, что в принципе не должно вас интересовать, а теперь изводите себя из-за этого. Я не вижу необходимости утешать тех, кто...

— Меня не нужно утешать, я просто должна верить, что…

— Меня совершенно не волнует, во что вы там верите. Главное — держите это при себе.

— Назовите хотя бы одну причину, почему я должна...

— Мисс Грейнджер, я сделаю лучше — назову вам три причины. Во-первых, — он слегка наклонил Гермиону, повернувшись на каблуках, — и это должно быть самым главным, вы дали слово. Во-вторых, вы не понимаете того, что услышали, и, в-третьих, — промурлыкал он, щекоча дыханием ее ухо, — вы должны знать, маленькая несносная надоеда, что я на вашей стороне.

Несмотря на резкие слова, он крепко сжимал ее руку. Музыка ускорялась, и он вел все быстрее и быстрее. Гермиона пыталась взвесить все «за» и «против», но это плохо сочеталось и с музыкой, и с танцем, и с его дыханием на ее шее. Возможно, он делал именно то, что должен. Во время одного из поворотов ей показалось, что она перехватила пораженный взгляд Гарри. Конечно, Снейп был прав — она обещала. И Дамблдор верил ему, в этом Гермиона была уверена, иначе никогда не попросил бы ее...

— Должен ли я считать ваше молчание согласием?

— Да, сэр, — сказала она тихо и про себя добавила: «Пока».

— Очень хорошо. Кроме того, профессор Дамблдор просил меня узнать о ваших планах на каникулы.

— Моих планах на каникулы?

— Очаровательно, что вы повторяете все мои слова.

Она подняла на него взгляд, но руку не отпустила.

— Я собиралась вернуться домой, к родителям.

— Неверный ответ.

— Простите?

— Уверен, вы уже поняли, что, являясь магглорожденной подругой Поттера, стали предметом особого интереса Темного Лорда.

Слегка побледнев, она ждала, когда Снейп продолжит.

— Дамблдор считает, что лучше, если на каникулы вы останетесь в Хогвартсе. Это нужно, собственно, и для вашей защиты, и чтобы вы были на расстоянии от вашей семьи.

— Но зачем это мне?

— Ваш первый урок двойной игры, мисс Грейнджер, заключается в том, что вы разрываете все связи с теми, кто вам особенно дорог. Только так вы можете обеспечить их безопасность.

Музыка закончилась, и Гермиона покинула объятия Снейпа.

— Что передать директору?

— Скажите, что я остаюсь.

— Хорошо. Мы к этому еще вернемся, — и он оставил ее, ошеломленную, стоять в центре танцпола.

— Минерва, — раздался бархатный голос, — не хотите ли потанцевать?

«Вы разрываете все связи с теми, кто вам особенно дорог...» — слова Снейпа все еще отдавались эхом в ее голове, когда сзади неслышно подошел Гарри.

— Гермиона, — прошипел он, — какого вонючего соплохвоста это было?



Глава 8.

Гарри молча увел Гермиону с танцпола. Ей только и удалось, что взглянуть на Маклаггена, прежде чем Гарри буквально выволок ее из комнаты. Снейп проводил их легкой ухмылкой. Крепко схватив Гермиону за руку и поджав от злости губы, Гарри направился по коридору, а потом вверх по лестнице.

— Гарри, мне больно! — Она почти бежала за ним на этих дурацких каблуках, но он не обращал на нее внимания.

Когда они все же благополучно добрались до Общей гостиной, его прорвало:

— Объясни мне, наконец, почему ты танцевала со Снейпом?

— Профессором Снейпом, — автоматически поправила она.

Гарри покраснел еще сильнее, хотя казалось, что больше уже некуда.

— Профессором Снейпом, — выплюнул он как ругательство.

— Он передал мне сообщение от Дамблдора, — ответила она. — Дамблдор хочет, чтобы я осталась на каникулы в школе.

— Дамблдор мог бы и сам это сказать.

— Может, ты и не заметил, но Дамблдор не присутствовал там сегодня вечером, — сказала она с нарастающим гневом в голосе. — А сегодня последний день, когда можно подать заявку, чтобы провести каникулы в школе.

— А как насчет совы? Не послать?!

«М-м-м… Что-то заподозрил».

— В чем ты обвиняешь меня, Гарри Поттер?! Думаешь, мне безумно понравилось танцевать с профессором Снейпом?! Думаешь, я умоляла его пригласить меня на танец?! Ты прекрасно знаешь, что он просто хотел унизить меня. Потому что был уверен — все будут в восторге! А ты больше всех!!! — С этими словами девушка повернулась и убежала в спальню.

Когда Гермиона вошла в комнату, Парвати сидела на своей кровати. Лаванда и Рон, скорее всего, с энтузиазмом занимались «внеклассными исследованиями» в каких-то заброшенных коридорах.

— Ты как? — спросила Парвати.

— Хорошо! — отрезала Гермиона, с силой дергая застежку платья.

— И Маклагген также «хорошо», как ты?

— Маклагген «плохо».

— Когда ты говоришь так, я подозреваю, что ему гораздо лучше, чем тебе.

— Думай, что хочешь, но, уверена, самое позднее — завтра, ты узнаешь потрясающую новость: профессор Снейп пригласил меня на танец.

— Профессор Снейп! — пискнула Парвати. — Я не ослышалась?

— А что, похоже на шутку?

— И ты с ним танцевала?

— А как ты себе представляешь отказ?

— Ничего себе у тебя был праздничек...

— Да уж, удался…

— А что Гарри?

— Был в восторге, как я и ожидала...

— Ну извини…

— Все нормально, — сказала Гермиона, опускаясь на кровать. — Я должна написать родителям, а потом лягу спать!

Парвати вернулась к своим мыслям, а Гермиона сидела, крутя пергамент в руке и пытаясь придумать, как лучше объяснить родителям, что на каникулы она останется в школе.

***

Снейп в отвратительном настроении шел по коридорам, и помоги Боже любому студенту, обнаруженному там, где его не должно быть. Двадцать баллов профессор снял со съежившегося хаффлпаффца, который явно просто возвращался с вечеринки Слагхорна, только за то, что тот был не в своей комнате.

Что привело Грейнджер к нему в кабинет? Что она искала? Он мгновенно понял, что она там, и для этого ему совсем не надо было ее видеть. Он почувствовал запах меда и пергамента сразу, как только вошел. Это ассоциировалось только с ее присутствием. Слава Мерлину, она поняла, что должна остаться незамеченной. Он слишком долго пытался поговорить с Драко — парень явно избегал его, — и не было другого выхода, кроме как продолжить, не обращая внимания на девушку, сидящую под столом. Складывалось впечатление, что Драко откусил больше, чем может проглотить, и тот простой факт, что он продолжает работать над своим заданием… что бы он там ни говорил… идиот. Кэти Белл не умерла только по счастливой случайности.

— Сахарная вата, — сердито бросил Снейп горгулье и, взлетев по лестнице, стремительно вошел в кабинет Дамблдора, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

— Драко отрицает свою причастность к истории с ожерельем, хотя явно лжет, — без предисловий начал Снейп.

Старый дурак откинулся на спинку кресла и в ожидании сложил руки домиком.
— Он по-прежнему отказывается делиться своими планами. Ему кажется, что я пытаюсь украсть его славу.

— Не останавливайся, Северус, продолжай попытки разговорить его, — мягко сказал Дамблдор.
— Как будто у меня есть выбор. Но чтобы все усложнить, неповторимая мисс Грейнджер каким-то образом пробралась в мой кабинет, прежде чем я вошел туда с Драко, и спряталась. Она услышала достаточно, чтобы начать делать глупости.

— Я надеюсь, ты объяснился с ней?

— А что, должен был? Если бы она не следила за мной, то ничего бы не услышала. Пусть теперь немного понервничает.

— Конечно, мисс Грейнджер не должна была находиться в твоем кабинете. Но, как бы то ни было, обеспокоенный студент может быть опасен, так как очень хочет узнать все. Ты не должен допустить вмешательства Гарри в дела Драко. Риск того, что Волдеморт накажет его, и так достаточно велик.

— Но, Альбус …

— Нет. Душевный покой мисс Грейнджер не менее важен, чем задание Драко. Разберись с этим, мой мальчик.

Снейп кивнул, хотя внутри всё кипело. Дамблдор, как всегда, удачно манипулировал им.

— Ты поговорил с ней о каникулах?

— И она согласилась.

— Отлично. Вот вы с ней и пообщаетесь. Но, Северус, позаботься, чтобы она ничего не узнала о задании Драко.

— Какое легкое дело вы мне поручаете, Альбус: успокоить, ничего не объясняя.

— Я уверен, что это по силам только тебе, Северус. И ты намерен ее обучать?

— В свободное время, — съязвил Снейп.

— Однако ты должен признать, что не все так плохо, — сказал Дамблдор. — Она так заботливо ухаживала за тобой, когда меня не было. И ты сам признался, что редко восстанавливался так быстро. Хотя, возможно, доставил ей слишком много хлопот.
Как будто в его жизни было мало пыток... теперь вот еще зависимость от нее. А ведь если она что-то сделает не так, под угрозой окажутся все.

— Мисс Грейнджер очень талантлива, — едко сказал он.

— И так молода… — ответил Дамблдор, сознательно смущая его.

— Чему я должен ее научить? — Северус почувствовал себя разбитым: не было никакой возможности уклониться от этого задания. Если старику что-то взбрело в голову, сбить его с пути было невозможно.

— Маскирующие чары, окклюменция, щитовые чары, заклятие расширения, обзор общих ядов, некоторые основные навыки среднего колдовства, возможно, некоторые заклинания человеческого преображения, применимые к маскировке.

— А есть что-то такое, чему я ее НЕ должен научить?

— Я не вижу необходимости изучать прорицания и маггловедение, так как мисс Грейнджер терпеть не может первое и довольно хорошо разбирается во втором, — не заметил злой иронии директор.

Снейп фыркнул:

— Вы понимаете, что ваш маленький список тем для внеклассных занятий может подсказать мне, к чему вы её готовите.

— Не забивай себе голову, Северус. Твоя задача — подготовить ее, ничего больше.

— Но как можно подготовить, не зная, к чему? — нетерпеливо поинтересовался он.

— Чем меньше знаешь, тем лучше, мой дорогой мальчик. Я уверен, что объяснил все это довольно четко. И я очень устал. Ты свяжешься с мисс Грейнджер после отъезда студентов?

— А я и не знал, что у меня есть выбор.

— Выбор есть всегда. Спокойной ночи, Северус.

***

Во время ужина в Большом зале было необычайно тихо. Сегодня почти все студенты отправились на каникулы. Северус занял свое обычное место между Минервой и Альбусом. Отвлёкшись от еды, он взглянул на опустевшие в этом году факультетские столы. Немногие решили остаться на праздники. С началом войны родителям было спокойнее, когда дети были рядом.

Стол Гриффиндора был практически пуст, и единственной студенткой за ним была Грейнджер. От нее исходила спокойная решимость избегать общения, хотя, несомненно, ничего странного в этом не было. Во время каникул каждый сам решал, с кем ему общаться. Ему стало почти жаль девушку. Пустота вокруг нее напоминала о её одиночестве, о тех, кого не было рядом.

В то утро он провожал студентов на станцию. Поттер и Уизли игнорировали подругу, хотя она и спустилась, чтобы попрощаться. Он почувствовал легкий укол совести, признавая свою вину в ссоре между девушкой и ее друзьями. Он хотел только поставить ее в неловкое положение, так же, как она его, и наказать за тайное проникновение в свой кабинет. Хотя он должен был понимать, что ненависть Поттера будет переходить на все, к чему имел отношение ненавистный учитель. Тем не менее шпион в нем признался, что появилась уникальная возможность. Когда бы еще он сумел изолировать ее от друзей? В одиночку она была более уязвима и податлива. Если он проявит хоть каплю доброты, она будет прыгать от радости, как велит ей ее глупое гриффиндорское сердце. Эти уроки позволят ему повлиять на нее, вылепив из неё идеального бойца за общее дело.

Пару раз он заметил, как она украдкой взглянула на него. Поймав ее взгляд, он окатил ее таким холодным презрением, что она сразу уткнулась в свою тарелку. Нужно избавить ее от привычки разглядывать его. Она должна научится чувствовать его присутствие так же, как он ощущает ее. Он вспомнил, как обострились его чувства, когда он вошел в кабинет с Драко.

Едва войдя в свой кабинет, Северус коснулся палочкой кольца и, вызвав Гермиону, наложил на себя дезиллюминационные чары и чары Muffliato, таким образом, чтобы она не только не увидела его, но и не услышала. Услышав стук, он промолчал, так как точно знал, кто пришел. Через некоторое время дверь открылась.

Мисс Грейнджер, ну-ну, и как же вы заходите в чужие комнаты? Она вошла. Ее лицо было сосредоточенно. Она осторожно и внимательно осматривала кабинет. Он вспомнил прошлый случай, когда ее вызывали этим кольцом, и опять почувствовал свою вину. «Что Гермиона думала здесь найти?» — он довольно резко оборвал свои мысли. К чему это глупое сочувствие? Её необходимо не жалеть, а учить. Она должна быть сильной.

Он ждал, что она будет ходить по кабинету и рассматривать его вещи или, в крайнем случае, заглядывать в соседнюю комнату, и очень удивился, когда она спокойно села за свой письменный стол, скрестив ноги. Он приблизился к камину, чтобы следить за выражением ее лица. Она все еще выглядела испуганной, что было приятно, но даже не пыталась его найти. Через несколько мгновений она спокойно, словно вела светскую беседу, сказала:

— Что ж, если вы не хотите показаться, я полагаю, мне можно уйти.

Северус невольно восхитился ею и в то же время почувствовал себя озадаченным. Он намеревался ошеломить ее, чтобы научить постоянной бдительности. Как она догадалась, что он здесь?

— Ах вот вы где, — сказала Гермиона. — И не смотрите на меня так…

Он продолжал сверлить её взглядом.

— Хорошо, мисс Грейнджер. Как вы узнали, что я здесь?

— Я не знаю. Я вас почувствовала. Не могу сказать, как, вроде бы по запаху, но я его не могу описать. Почему вы прятались?

— Хотел показать вам, что не нужно напрягать слух и зрение, разглядывая меня во время еды, как глупая школьница. Я планировал научить вас чувствовать мое присутствие. Но, кажется, вы уже настроились на… мою волну. Опишите, что вы ощутили, когда вошли в комнату.

— Сэр, сначала я просто знала, что здесь кто-то есть. Мне показалось, что, как и в прошлый раз, здесь Дамблдор. Но потом я поняла, что он обнаружил бы себя. Затем я почувствовала легкое покалывание... а следом запах полыни и грубого сукна, и поняла, что это можете быть только вы.

— Ясно. Можете ли вы ощущать присутствие других людей?

— Не знаю. Большинство людей не прячутся от меня, когда приглашают на встречу

— Удивительно, — сказал он, и она рассердилась.

— Но у этого визита должна быть какая-то цель, или вы просто собирались выскочить и напугать меня до полусмерти? А может, вы хотели оскорбить меня?

— Завтра утром вы начинаете дополнительные уроки. Со мной. Дамблдор предложил курс обучения и поручил мне провести его. Девять утра вас устроит?

— Так я могу выбрать только время, а не сами занятия?

— Я мог бы просто назначить вам время…

— Время меня устраивает.

— Замечательно, — усмехнулся он. — Хорошего вам вечера, мисс Грейнджер.

Она встала и направилась к двери, но когда дошла до нее, повернулась и сказала:

— Я надеюсь, что прежде чем начать обучение, вы объясните мне, что, во имя Мерлина, задумали вы и Драко Малфой?

Как же сильно Снейпу хотелось рассмеяться ей в лицо и напомнить, что услышанное — не ее дело. Вместо этого он сказал с плохо скрываемой злобой:

— Не вижу необходимости объясняться с вами. Тем не менее мы обсудим то, что вы слышали.

— Замечательно, — передразнила она и вышла.

Невыносимая, самоуверенная заучка! И всё же, пикировка с ней приносила ему удовольствие. Всегда находились студенты, гриффиндорцы — отметил он про себя, — готовые спорить с ним, но никто и никогда не мог ему достойно возразить. Мисс Грейнджер устояла, когда он пытался ее смутить, и не вздрагивала, споря с ним. Она казалась уверенной в своих силах, когда они пререкались друг с другом, и мило краснела, но была, словно... в своей стихии.

«Продолжаешь думать о ней? — резко спросил он себя, готовясь к следующему уроку. — Совсем ребенок… но в то же время твоя ответственность. Нет и нет! Удовольствие от ее общества приведет к неоправданному риску».

А риска в их жизни уже более, чем достаточно.

***

Ровно в девять утра Гермиона постучала в двери кабинета Снейпа и ничуть не удивилась, не застав его на месте.

— Профессор, вы повторяетесь, — начала она, входя в комнату, но была остановлена вспышкой красного света, отраженной от пола прямо перед ней. Она отпрыгнула назад с криком: «Protego!»

— Не Protego, мисс Грейнджер! Проклятие уже брошено. Попробуйте еще раз.

— Impedimenta! — воскликнула она, целясь палочкой за стол, откуда, казалось, и раздавался голос.

— Ищите источник заклинания, а не голос, — съехидничал он.

Следующая красная вспышка врезалась в стену рядом с ней. Она вновь отпрыгнула: «Expelliarmus!», и махнула палочкой в сторону камина, уверенная, что на доли секунды увидела там его палочку.

— Не так быстро, — открыто насмехался он, в то время как яркий луч попал в картину над головой. Жители картины в страхе попрятались.

— Похоже, вы не в форме, — сказала она, бросая в сторону двери сбивающее с ног проклятие.

— Если бы я хотел попасть в вас, смею заверить, я бы это сделал.

— Rictusempra!

— Ну и что вы хотели этим сказать?

— Stupefy!

— Я думал, вы уже поняли, что громкость заклинания не связана с его эффективностью.

«Ага! Вот вы и попались, профессор», — подумала она, повернувшись как раз вовремя, чтобы заметить, как, выдавая его присутствие, слегка шевельнулись гобелены. Гермиона сконцентрировалась и мысленно произнесла: «Incarcerous!»
Снейп изумленно фыркнул, и она услышала глухой удар.

— Профессор?

— Будьте так любезны, удалите веревки, мисс Грейнджер, — рявкнул он.

— Конечно, сэр. Relashio!

— А я уж было отчаялся ждать, когда вы меня поймаете, — едко отметил он. — Если бы я был вашим врагом, вы были бы сразу разоружены и связаны.

— Хотите повторить? — улыбнулась она.

— Не сейчас. Ключевую роль играет элемент неожиданности. Вы не против, если я напомню о последних занятиях по щитовым чарам?

Гермиона вспыхнула. Protego Totalum. Как она могла забыть? В следующий раз она так не сглупит.

— Каков дальнейший план урока, сэр?

— Маскировка, — сказал он, занимая свое место за столом и жестом приглашая ее в кресло перед собой.

— Почему директор хочет, чтобы я узнала о маскировке? — с интересом спросила она.

Маскировочные чары! На уроках они только-только начали изучать человеческое преображение. Безусловно, на дополнительных занятиях со Снейпом она могла узнать намного больше.

— Я не вправе говорить об этом.

Она посмотрела на него долгим изучающим взглядом и уже собиралась возразить, когда он продолжил:

— Директор не хочет, чтобы я знал о его планах относительно вас. Чем меньше я буду знать о ваших намерениях, тем меньше раскрою Темному Лорду, если ему вдруг удастся сломать мою защиту.

— Понятно.

— По этой же причине я не могу объяснить то, что вы слышали вчера вечером, и прошу выбросить этот разговор из головы. Двойная перестраховка, мисс Грейнджер. Возможно, это поможет нам защитить друг друга.

— Но я не понимаю. Я уже знаю часть вашего плана.

— Этот риск мы берем на себя ради Поттера. Придет время, когда вы должны будете узнать о планах Пожирателей Смерти, чтобы защитить его, время, когда я должен буду знать, что сделать для успеха Ордена. Но не надейтесь, что мы будем работать вместе.

— Чем меньше я знаю, тем меньше вы рискуете... — прошептала она.

Что же ему приходилось терпеть от главного ночного кошмара магического мира? Она вспомнила, как сильно он был изранен в ту ночь. Его хозяева ни в грош не ставили его физическую безопасность, а вот рисковать его разумом они опасались.

— Вот именно. И чем дольше наши действия остаются загадкой для Темного Лорда, тем выше наши шансы на успех... и выживание. — Он наклонился вперед с выражением лица, которого она раньше никогда не видела. Искренность?.. — Поверьте мне, мисс Грейнджер, директор школы знает все, о чем я говорил с Малфоем. Просто делайте свое дело. И позвольте мне делать моё.

— Да, сэр, — сказала она, стыдясь своей наивности.

Он был прав. В первую очередь, она не должна была находиться в его кабинете. И теперь она обладает информацией, которая может навредить ему, информацией, которую он старался скрыть от нее исключительно в целях безопасности.

— Вы готовы перейти к чарам маскировки? — поинтересовался он.

— Пожалуйста.

Профессор взял палочку и направил на свое лицо, произнеся: «Dissimulo Adversus!»

Гермиона смотрела приоткрыв рот, не в силах скрыть изумления. Профессор Снейп вдруг превратился в блондина с небольшим приплюснутым носом. Его губы пополнели, кожа порозовела, а фигура округлилась.

— Самые быстрые и эффективные чары маскировки — Dissimulo Adversus. Они преобразуют внешность человека в ее полную противоположность. Если я брюнет, мой зачарованный двойник – блондин. Если я худой, то он — полный. Чары изменяют самые заметные особенности внешности: нос, форму губ, цвет волос и фигуру. — Он встал. — Как вы можете заметить, чары сделали меня ниже.

Просто удивительно. И тем не менее этот облик был ей неприятен. В самом Снейпе было что-то особенное, то, из-за чего зачарованное тело казалось чужеродным. Даже смотреть на него не хотелось.

— Вы узнали бы меня?

— Нет, — честно ответила она, — но я почувствовала, что... что-то не так. Все-таки в вашем двойнике осталось что-то от вас...

— Хорошо, — он снова взмахнул палочкой в направлении своего лица. — Dissimulo Juvenis!

Внезапно Снейп помолодел, стал выше и стройнее. На его лице кое-где даже появились юношеские прыщи. Он смотрел на нее из-за занавеси темных, тонких волос.

— О... — все, что она сумела выдавить. Снейп... складывалось впечатление, что этот человек ещё не стал Снейпом. — Таким вы были?

— Можно и так сказать. Но… вы меня узнали?

— Вы кажетесь мне знакомым, — призналась она, пытаясь понять, что не так. — Что-то неуловимое сохранилось во всём облике.

— Можете ли вы перечислить, что НЕ изменилось?

Она пристально посмотрела на его лицо.

— Встаньте, — попросила она. Он встал, всем своим видом выражая невозмутимость. — Могу ли я увидеть предыдущий образ?

— Dissimulo Adversus!

Существовало что-то такое... слова вертелись на языке... какая-то часть Снейпа оставалась неизменной. Любопытно, если бы девушка не видела его трансформации, то сказала бы, что всегда узнает его по носу, но это явно было не то. Гермиона окунулась в чёрную бездну...

— Глаза! — торжествующе воскликнула она.

— Десять баллов Гриффиндору, — согласился профессор. — Ни одни чары не могут изменить глаза. Accio зеркало.

Из ванной комнаты прилетело зеркало в позолоченной раме, которая состояла из сложных завитков, и Гермионе было трудно поверить, что такая вещь может принадлежать Снейпу. Вряд ли он вообще пользуется зеркалом.

Он вручил ей зеркало и потребовал измениться.

— Dissimulo Adversus! — она внимательно смотрела в зеркало.

Постепенно ее нос удлинился, а волосы выпрямились и потемнели. Кожа сильно побледнела, а губы стали тоньше. О Боже, она стала похожа на... Она отогнала эту мысль прочь и вскинула голову вверх, пытаясь поймать своими карими глазами взгляд его чёрных глаз. Он просто внимательно смотрел на нее, ничего не говоря, но она чувствовала, как его глаза жадно изучают каждую черточку ее лица. Наконец, это стало невыносимо.

— Сэр?

— Я стараюсь запомнить ваш облик. Я должен узнать вас в любом виде.

Она кивнула и снова посмотрела в зеркало — она могла бы быть его сестрой. Это привело ее в чрезвычайное замешательство. Она вновь подняла палочку, желая усовершенствовать странный облик.

— Dissimulo Juvenis!

Даже не успев взглянуть в зеркало, Гермиона увидела, как скривился Снейп..

— Finite Incantatem! — взмахнул он палочкой. — Вы и так очень молоды.

Ах да. Возможно, мужчина, женившийся на ребёнке, не хотел видеть ребёнка в своей жене.

— Cuticolorus изменит цвет кожи, — продолжил он, быстро отворачиваясь. — Pillarius позволит регулировать длину и объем волос. До завтра у вас еще есть время попрактиковаться.

Гермиона почувствовала себя уязвленной. И все же, сегодня она научилась многому, даже если это были уроки Снейпа. Особенно Снейпа.

— Да, сэр, — поднялась она со своего места. — Значит, завтра в девять?

Его лицо выражало не больше эмоций, чем захлопнувшаяся за девушкой дверь.



Глава 9.

Когда Гермиона появилась следующим утром, профессор Снейп уже сидел за столом. Посмеиваясь про себя, он отметил, что девушка вошла, сжимая в руке палочку, готовая бросить Protego Totalum.

— Вы часто приходите к людям вот так, угрожая напасть? — вкрадчиво спросил он.

Гермиона улыбнулась в ответ на язвительное замечание и, убрав палочку в карман, расположилась в кресле. Забавно, профессор не предложил чувствовать себя как дома.

— Покажите-ка, что у вас получилось.

Гриффиндорка встала и, отвернувшись, пробормотала что-то невнятное. Когда Северус вновь увидел лицо девушки, его охватило желание схватить палочку и, как и накануне, снять чары. Длинные и густые, очень светлые и слегка волнистые волосы. Покрытый веснушками вздернутый нос и загорелая кожа. Глупая девчонка превратилась в красавицу — казалось, она стала миниатюрнее и нежнее.

И все же Снейпу не понравилось. Да, он знал, как может отвлекать маскировка, и хотя он в этом никогда не признается, Гермиона сделала блестящий ход. Во внешнем облике девушки не было ни намека на начитанность и интеллект. Ради таких милашек охотно покупают красивые безделушки по праздникам и, обещая защиту и покровительство, расталкивают локтями соперников. Но глаза! Этим глазам здесь не место. Невыносимо видеть их на идеальном фальшивом лице. Куда делась мисс Грейнджер, которая с улыбкой дерзила ему и дрожа от нетерпения отвечала на уроках? Где же та напуганная, невероятно очаровательная девушка, раскрывшаяся для него, под ним и позволившая ему...

— Достаточно, — не выдержал Снейп.

Гермиона взмахнула палочкой и сняла чары, вопросительно глядя на профессора.

— Где вы научились… такому?

— Я... я придумала.

Она просто придумала?

— Объясните.

— Все просто, сэр. Основой всех чар, которые вы показали мне, были относительно несложные Dissimulo. Движения палочкой в них абсолютно одинаковые. Разница заключается в сути преобразований. Я взяла основные чары привлекательности и изменила их в соответствии с базовыми Dissimulo. Вот и все... Результат вы видите.

— И вы обошлись без похода в библиотеку?

— В последнее время мадам Пинс недолюбливает меня, сэр.

Профессору пришлось подавить смешок, когда он услышал это признание. Мадам Пинс вот уже шесть лет как недолюбливала Гермиону Грейнджер. Снейп иногда думал, что старая ведьма предпочла бы никого и никогда не видеть в библиотеке.

— Итак, вы испытывали неизвестное заклинание собственного изобретения? На себе? — недоверчиво спросил он.

Она поджала губы и вскинула подбородок, глядя на него:

— Но ведь получилось?

— С этой минуты, если вы собираетесь экспериментировать с новыми заклинаниями, будете делать это под моим руководством. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо, — сказал он и небрежно добавил: — Десять баллов Гриффиндору.

Ей хватило здравого смысла сдержать торжествующую улыбку.

— Сегодня мы продолжим работать с маскирующими чарами?

— Полагаю, нет. Вы уже освоили пару полезных заклинаний. Хотя, мисс Грейнджер, я должен предупредить, что у вас не получится с их помощью спрятать Поттера. Его шрам и глаза останутся неизменными. А любой человек, даже самый безмозглый, будет искать мальчика со шрамом и в очках. Безопаснее Поттера изуродовать, — усмехнулся он. — Но сейчас, когда времени так мало, я хотел бы перейти к маскировке мыслей.

— Окклюменция, — выдохнула она.

— Абсолютно точно.

Снейп с нетерпением ждал этого урока. Прежде всего, напомнил он себе, окклюменция защитит ее, если она попадет в плен и предстанет перед Темным Лордом. Снейп сам будет учить ее до тех пор, пока не убедится, что разум девушки защищен настолько, насколько это вообще возможно. К тому же он жаждал заглянуть в ее воспоминания, хотя бы мельком, и узнать, что же она от него скрывает. Пока он не научил ее скрывать мысли, все секреты будут как на ладони.

— Поттер рассказывал вам о своих уроках?

Гермиона неуверенно поерзала на своем месте, но глаз не отвела. Глупая девчонка. Конечно, она знала, что путь к разуму открывался через взгляд.

— Да.

— Тогда вы знаете, что делать. Очистите сознание, мисс Грейнджер.

Когда она, казалось, полностью расслабилась, он резко подался вперед и прошипел:

— Legilimens!

Показались изображения из прошлого: малышка с вьющимися волосами, сидящая на плечах у отца... Косой переулок — и девочка уже постарше покупает школьную форму… замирание сердца, трепет и волнение, восхищение при распределении на Гриффиндор, злость на Уизли, но злость смешивается с... нет, Снейп проскочил мимо. Где же те воспоминания, что он ищет? Он словно перебирал их, но взглянув мельком, отбрасывал в сторону, устремляясь глубже, еще глубже... глубже... туда, где она хранила тайны сердца...

Хроноворот — Снейп знал, что она им пользовалась, пусть все это и отрицали — полное истощение, натянутая, как струна, почти на грани срыва! Страх, волнами накатывающий на нее в Визжащей хижине; схватка в министерстве — отчаянная девушка, творящая заклинания с такой уверенностью, о которой он и не подозревал, переполненная решимостью сражаться до конца.

Она что, закрывает воспоминания? Почему он не может найти то, что ищет? О да! Он увидел свое собственное лицо, перекошенное от злости на Альбуса, но не почувствовал ее отвращения, скорее нечто вроде сочувствия.

«Жалость?» — с яростью подумал он, но нет, не жалость...

А потом страх и такая же отчаянная решимость, что и в министерстве, в то мгновение, когда Гермиона взяла его за руку… Затем стена. Снейп попытался проникнуть, стараясь разрушить ее, возможно, сильнее, чем это требовалось. Он поймал тонкий запах желания и увидел, как его губы накрывают ее, зацепился за этот образ и сосредоточился, пытаясь пробиться... Как часто одинокими ночами он снова и снова тревожил те воспоминания. Наконец, он узнает, что она испытала, и поймет... Кровь зашумела в голове. Быстро и жарко. Он у цели. Рывок… закрытая дверь.

Отчаявшись, он покинул ее сознание.

— Что вы скрываете, мисс Грейнджер? Что вы так не хотите мне показать?

— Простите, у меня сложилось впечатление, что я должна остановить вас. Разве не в этом суть окклюменции?

Неужели она никогда не ошибается?

— Вы не возводили стен, пока я не решил рассмотреть... подробнее последнее воспоминание.

Она выглядела слегка растерянной.

— Я не понимала, как остановить вас. Я думала, что вы специально искали смущающие меня воспоминания, сэр, вынуждая скрыть их. Разве Гарри вы учили не так?

— А почему вы находите эти воспоминания смущающими? Безусловно, вы понимаете, что у меня они тоже есть?

— Конечно, — резко ответила она, — но «двойная перестраховка» применима и здесь, не так ли? Почему-то мне кажется, что и вы вряд ли позволите изучить ваши впечатления о той ночи.

Он фыркнул:

— Совершенно верно.

— Поэтому научите меня.

— Прошу прощения?

«О чем это она? Неужели я открылся, пока был у нее в сознании, и она догадалась, что я искал?»

— Я пустила вас слишком далеко, прежде чем поставила щит. Научите меня.

Он собрался с мыслями.

«Ничего не заподозрила!»

— Ваши методы примитивны, но действенны. Однако не забывайте, что любые стены могут быть разрушены, а двери взломаны теми, у кого достаточно времени и кого не волнует целостность вашего разума. Если хотите, чтобы щит был не так уязвим, то пусть он будет одновременно и прочным, и иллюзорным. Я использую ночное небо. Вам стоит попробовать водную гладь — все, что не может быть отброшено или разбито силой.

Она кивнула.

— Тренировка поможет всегда быть наготове. Темный Лорд не станет предупреждать о вторжении в ваш разум.

— Я знаю, сэр. Я готова к следующей попытке.

Как же она отличается от Поттера, едва ли заинтересованного в знаниях, предлагаемых ненавистным учителем. Снейп видел, как она старательно пытается замедлить дыхание, расслабляясь. Он дал ей минуту на подготовку — позже он не будет настолько терпим — и прошептал:

— Legilimens.

Плывущие по небу облака... хорошо, но за ними чувствовался страх... Снейп последовал за ним, сквозь облака, в ночь, когда Дамблдор усыпил ее и поместил на дно Черного озера... холодная вода, не хватает воздуха... потом тьма... и пустота.

— Ну что ж, гораздо лучше. Я сумел увидеть воспоминания, которые вы использовали, получившаяся преграда была непроницаема.

Гермиона улыбнулась, но Снейпу показалось, что она немного побледнела — окклюменция забирала слишком много сил. Именно поэтому он был уязвим перед Волдемортом: всякий раз являясь к Темному Лорду, профессор уже был ослаблен. Подойдя к столу, он вынул оттуда плитку шоколада, отломил кусочек и протянул Гермионе.

— Съешьте. Силы вам еще понадобятся. — Когда она прожевала, он продолжил: — В следующий раз я сделаю это внезапно.

— Меня это не удивляет, — ответила она.

— А пока мы начнём разбирать чары Extention.

— Расширение внутреннего пространства без изменения внешних размеров объекта?

Он вздохнул:

— Дословное определение из Стандартной книги заклинаний за шестой курс. Я прав?

— И от этого оно становится неправильным?

— Я не хочу, чтобы вы повторяли, как попугай, мисс Грейнджер, я хочу, чтобы вы поняли суть.

— Так объясните мне.

— Чары расширения пространства являются одними из самых полезных скрывающих чар, потому что министерство закрывает глаза на их использование. В основном, ради собственного удобства. Идите сюда.

Она поднялась и приблизилась к столу.

— Что вы видите?

— Э-э... ваш стол, сэр?

— Именно, — подтвердил он, выдвинув ящик и демонстрируя набор папок, — стол. Тем не менее в этом ящике хранятся записи о каждом студенте, которому я имел несчастье преподавать. О каждом студенте за последние шестнадцать лет.

Он выдвигал ящик все дальше и дальше — казалось, папкам не будет конца.

Она протянула к ним руку, словно желая убедиться, что это не иллюзия.

— Мисс Грейнджер! — рявкнул Снейп, и она виновато отдернула руку. — Мисс Грейнджер, — позвал он, а когда она встретилась с ним взглядом, прошептал: — Legilimens!

Теперь он там, куда так хотел попасть, находясь в такой близости, что девушка уже не могла не думать о нем. Сейчас!.. Снейп ворвался в сознание Гермионы: мерцание камина, его руки на ее бедрах... и почувствовал... да... сладкое желание, пусть неосознанное, но желание. Это еще не все... вот она сидит у него на коленях… избавляется от юбки... Внезапно изображение подернулось рябью, превращаясь в поверхность Черного озера, но Снейп погрузился под воду, вслед за ее пальцами, проникшими под его рубашку, чувствуя жар и смятение в ее мыслях, слыша собственный голос: «В спальню». Он видел двоих, тесно переплетенных, себя, ласкающего языком клитор. Он почувствовал восторг Гермионы и желание, он почувствовал захлестнувшие ее волны наслаждения, он почувствовал...

Она резко упала, ударившись бедром о стол.

«Черт побери! Что я наделал?»

Снейп сразу понял, что нельзя идти в больничное крыло. У Поппи наверняка будет слишком много вопросов. Вопросов, на которые он не сможет ответить. Подхватив на руки безжизненное и податливое тело девушки и перенеся через камин в свои комнаты, он уложил её на диван, призвал одеяло и посмотрел на часы. Три часа. Без сознания она, наверное, минуты четыре, так что...

«Три часа?!»

Как долго они занимались окклюменцией? Обед они точно пропустили, и он понял, что не имеет понятия, завтракала ли она. Утром он не поднимался в Большой зал.

— Добби! — позвал он.

Эльф появился спустя мгновение и, увидев мисс Грейнджер на диване, бросился к ней мелко дрожа.

— Что плохо с мисс?

— Она переутомилась, — сказал Снейп, отказываясь признать, что именно он и довел ее до такого состояния. — Ей нужно поесть. И принеси побольше чая и тыквенного сока.

— Я постараться, сэр. — Эльф исчез.

Профессор поспешил к себе в лабораторию, бегло просматривая содержимое полок. Перечное зелье, да, кроме того, кофеин... и не забыть зелья для восстановления памяти, хотя если он повредил ее разум, помоги ему Мерлин...

Снейп вернулся к ней, мягко убрал с ее лица волосы. Она слегка вспотела, признаков лихорадки не было. Во имя Мерлина, да что же с ним такое? Почему он с таким отчаянием искал то, что она скрывает? Ведь он сам сказал ей, что имеет свои воспоминания об этом: ее дыхание, яркий, богатый аромат ее возбуждения. И если он не мог доверять им, чему тогда вообще верить? Было глупо и разрушительно в первый же день с таким рвением проверять ее новые навыки. Естественно, когда она придет в себя, то будет в ярости.

Прервав размышления профессора, вернулся Добби.

— Я приносить пищу для мисс, — сказал он. — Я приводить мадам Помфри?

— В этом нет необходимости, — отрезал Снейп, принимая поднос с едой, принесенной домовым эльфом. — Ей просто нужно немного поесть и отдохнуть. И не стоит об этом никому говорить, — продолжил он, зная, что этого будет достаточно, чтобы связать эльфа обязательством молчать. — Больше поручений не будет.

После исчезновения эльфа, он направил палочку на бессознательную девушку и произнес:

— Rennervate!

***

Гермиона осторожно открыла глаза, ощущая присутствие профессора в комнате и обдумывая произошедшее, прежде чем заговорить. Он переживал за нее. Он проник в ее воспоминания и попытался увидеть то, что она с особой тщательностью скрывала от него, значит, он переживал за нее.

— Что случилось?

— Я... я зашел слишком далеко. Вы упали в обморок.

Она на мгновение притихла, вспоминая, что он увидел, прежде чем мир вокруг померк.

— Достаточно было спросить. Я бы рассказала все, что вас интересует.

— Спросить что? Вы пейте, пейте тыквенный сок. Он поднимет уровень сахара в крови. К тому же у вас обезвоживание.

— Вовсе нет, — сказала она и сделала большой глоток сока. — Я видела, что вы искали.

— Вы пропустили обед и, судя по вашему состоянию, завтрак тоже. Ешьте, мисс Грейнджер. Вы почувствуете себя лучше.

Она быстро взглянула на него, но протянула руку к тарелке, аккуратно взяв бутерброд.

— Вы станете прекрасным окклюментом, — начал Снейп. — Простите, что слишком тороплю вас. Ваше усердие значительно выше ожидаемого.

— Вы так долго недооценивали меня, профессор Снейп, что я к этому привыкла. Я лишь надеюсь, что смогу выдержать подобную проверку у более... жестоких экзаменаторов.

Северус кивнул и налил еще тыквенного сока, который она с жадностью выпила.

— Как вы сейчас себя чувствуете?

— Спасибо. Лучше.

Он фыркнул:

— Не уверен, что вам следует меня благодарить.

— Я полагаю, стоит. С какой стати вы так целенаправленно искали эти воспоминания?

Она добьется своего! Не может же он вечно уклоняться от ответа. В груди вспыхнула и затрепетала странная искра надежды, непонятная ей самой.

— Потому что Темный Лорд уже подозревает нашу связь. Вот, что он будет искать в первую очередь, если вы попадете к нему в руки.

Она почувствовала, как мир снова покачнулся, но Снейп быстро сунул ей в руку флакон с каким-то зельем.

— Выпейте. Перечное зелье.

Она послушно выпила. Когда прошел приступ тошноты, Гермиона спросила:

— Откуда вы знаете?

— Потому что моя собственная защита дрогнула, когда я последний раз предстал перед ним. Он почти ничего не увидел, но успел заметить вас.

«О нет, Боже, нет… Той ночью, когда он вернулся в Хогвартс...»

— Так вот почему…

— Не вдаваясь в подробности — да.

— Профессор Снейп, я… Ой, мамочки, меня сейчас стошнит!

Она отчаянно огляделась, припоминая, в какой стороне туалет. Девушка так торопилась, что споткнулась о порог, но все же успела вовремя.

Попрощавшись со своим скудным обедом, она взмолилась: «Пожалуйста, Боже, как с этим справиться? Ему и так тяжело. Он не должен подвергаться пыткам еще и из-за меня. Его тайны... — Она съехала по стене, кожей почувствовав холод плитки, мысли начали проясняться. — Я не могу отступить ни сейчас, ни позже. У нас нет ничего, кроме окклюменции. Мы сделаем все, чтобы никто не пробил нашу защиту. Я не хочу быть причиной его боли».

Гермиона подумала о бессмысленном пламени надежды, которое затрепетало в груди, когда стало ясно, что Снейп хочет увидеть ее воспоминания о той ночи...

«Даже не смей мечтать, Гермиона Грейнджер! Никогда! Если ты будешь ему небезразлична... это погубит его».

Наконец, поднявшись на ноги, она вернулась в гостиную, где Снейп все это время нервно ходил из угла в угол.

— Я зря дал вам перечное зелье. Конечно, это реакция на него…

— Я в порядке, — сухо сказала она.

— Присядьте, мисс Грейнджер. После такого потрясения вам нужно…

— Я сказала, все в порядке, — отрезала она. — Я собираюсь вернуться в свою комнату и лечь спать.

Она дошла до камина так уверенно, как только могла.

Сначала, казалось, он удивился и уже хотел было съязвить, но потом надел на лицо привычную маску равнодушия:

— Я буду ждать вас утром. Не геройствуйте и в первую очередь что-нибудь перекусите.

— Хорошо, — ответила она, — мне точно надо подкрепиться.

С этими словами она шагнула в пламя.



Глава 10.

Гермиона постучала в дверь. Не получив ответа, она достала из рукава палочку, защитила себя невербальным Protego Totalum и вошла.

— Stupefy! — услышала она.

Проклятие отскочило от щита и рассеялось. Гермиона усмехнулась.

— Expelliarmus! — ответила она.

Но Снейп тоже подготовился к встрече, и заклинание не попало в цель.

— Сегодня мы поговорим о том, как обойти щитовые чары, — голос профессора раздавался откуда-то слева.

— Покажитесь, — попросила она. — Я не могу сосредоточиться на лекции из ниоткуда.

— Да, но предполагается, что вы должны чувствовать меня, мисс Грейнджер.

Она закатила глаза и повернулась к двери, где ожидала его обнаружить.

— Холодно, — в его голосе явно слышалась ухмылка.

Она кружила на месте, как вдруг почувствовала Снейпа позади себя. Полынь и сукно. Гермиона резко обернулась, протянула руку и ощутила плотную ткань мантии, но так и не смогла его увидеть.

— Но как?..

— Такова особенность Protego Horribilis.

— Я могу прикоснуться к вам, потому что не имею враждебных намерений?

— Очевидно.

— Но Expelliarmus…

— Любое заклинание, способное мне навредить или, как Expelliarmus, обезоружить, будет отброшено независимо от личности нападающего. Если вы окажетесь среди Пожирателей Смерти, рекомендую воспользоваться Protego Horribilis.

— А если бы заклинание было безобидным или могло помочь вам, оно проникло бы сквозь щит?

— Например?

— Дезиллюминационные чары. Снимите их. Хочу проверить, получится ли у меня вернуть их.

Снейп словно вышел из воздуха. Гермиона взмахнула палочкой, и он снова как будто растворился. Очень странное зрелище. Гермиона лишь однажды применяла к себе дезиллюминационные чары. Она не догадывалась, что неприятное ощущение размытости, охватившее ее тогда, можно заметить со стороны.

Гермиона мысленно улыбнулась. Если ее схватят, Снейп сумеет помочь ей заклинаниями. Он даже сможет бросить в нее проклятье, не причиняя вреда и не опасаясь своего разоблачения. Позже это знание может пригодиться. Она вспоминала, чему еще он ее учил:

«Вы уже освоили пару полезных заклинаний... Если я увижу вас, мне нужно знать, что вы... Я использую ночное небо... Если вы окажетесь среди Пожирателей Смерти, рекомендую воспользоваться Protego Horribilis».

Неважно, чему собирался учить её Дамблдор, Снейп учил её как выжить.

Неожиданно Гермиона почувствовала спокойствие, которого давно была лишена. Все будет хорошо. Она все сделала правильно. А Снейп... это Снейп, что тут скажешь. Но он поможет ей, и она поможет ему. Как и предполагалось, они нашли общий язык, ведь правда? Надо признать, она наслаждалась их словесными поединками. Пусть это не брак, точнее, не настоящий брак, но план сотрудничества.

— Снимите чары, мисс Грейнджер, — сказал он.

Она подчинилась, и Снейп появился.

— Я имел в виду ваши Protego Totalum, — ухмыльнулся он.

Не успела она взмахнуть палочкой, как Снейп зашипел от боли, прикрыв глаза.

— Профессор! Клянусь, это не я.

— Где ваши хваленые мозги? — прорычал он. — Я по-прежнему скрыт щитом.

— Тогда что?

— Вызов.

Ее сердце оборвалось. Вызов.

Снейп быстро снял щитовые чары и произнес:

— Ассiо плащ и маска!

В молчаливом ужасе девушка наблюдала, как облачение Пожирателя Смерти пролетело по комнате к нему в руки.

— Предупредите директора, — бросил он, направляясь мимо Гермионы к выходу.

— Подождите! — она схватила его за руку.

Снейп резко обернулся. В его взгляде не осталось ничего от человека, которого она узнала за последние несколько дней. Ее рука разжалась.

— Что еще?

— Если он знает... у вас должно быть что-то для него? — Гермиона не могла отпустить его без подходящей истории. Все каникулы он учил ее защищать себя, теперь она должна защитить его.

— Что за вздор вы несете, мисс Грейнджер? Чем позже я появлюсь, тем хуже...

— Если я не ошибаюсь, вы сказали ему, что используете меня как источник информации о Гарри? Что вы... меня соблазнили…

Снейп ничего не ответил, продолжая угрожающе смотреть ей в глаза.

— Возьмите, — сказала она, расстегивая мантию.

— Мисс Грейнджер!

— Доверьтесь мне, — она уверенно развязала галстук, затем расстегнула несколько верхних пуговиц своей рубашки и, взяв его за руку, с обожанием заглянула в глаза.

— Профессор Снейп, Гарри подозревает, что Драко Малфой что-то задумал! Он следит за ним по всему замку и думает, что именно Драко что-то сделал с ожерельем, из-за которого пострадала Кэти Белл! Мне страшно, профессор. Вы разберетесь с этим?

Снейп с совершенно нечитаемым взглядом погладил ее по голове и сказал:

— Не бойтесь, мисс Грейнджер. Конечно, разберусь. Попросите мистера Поттера умерить свой пыл. У Драко Малфоя могущественные покровители. Связываться с ним опасно.

— Спасибо, сэр, — наивно улыбнулась она.

— Вам спасибо, мисс Грейнджер, — ответил он, и она не смогла бы сказать, было это частью наспех разыгранной сцены или чем-то другим.

Ничего не говоря, Снейп стремительно покинул комнату, оставив девушку в одиночестве. Еще несколько минут она стояла, обдумывая произошедшее, затем прошлась по кабинету, безуспешно пытаясь унять приступ охватившей ее паники.

«Господи, пожалуйста! — думала она. — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста».

Неспособная думать ни о чем другом, но не желая терять время, она застегнула рубашку, завязала галстук и, поправив одежду, поспешила в кабинет Дамблдора.

***

Снейп шел по коридору. Его мысли были полны боли и смятения. Еще пара минут до антиаппарационного барьера, и жжение в левом предплечье наконец стихнет. От боли уже темнело в глазах. Он помнил первый вызов Темного Лорда после его возрождения. В ту ночь Снейпу потребовался час, прежде чем предстать перед Волдемортом. Это была не та боль, которую он готов вынести еще раз, и чем сильнее жгло руку, тем ярче становились воспоминания. Что, Мерлин его подери, может хотеть Волдеморт? Темный Лорд не должен был вызывать сейчас — он согласился, что в полупустом во время праздников замке отсутствие одного из профессоров будет слишком заметным. Снейпа охватило мрачное предчувствие.

К тому же ощущение покалывания в руке, в том месте, где ее касалась мисс Грейнджер, не проходило. Она смутила его. Не тем, что так быстро догадалась, что к чему — она всегда отличалась острым умом и от нехватки идей не страдала, — но своей готовностью унизить себя... Он был озадачен. Будучи полукровкой, он всю жизнь боролся с собственной уязвимостью и прилагал огромные усилия, чтобы сохранить достоинство. То, что она, магглорожденная, которая всю жизнь будет бороться за место в магическом мире, готова добровольно выставить себя наивной дурочкой перед таким могущественным магом, как Темный Лорд... Восхищение ею боролось в нем с негодованием. Возможно, это гениальная идея, которая, наконец, усыпит бдительность поганого ублюдка… Но риск все равно огромен. Он мог бы выкрутиться и без ее помощи, мало ли способов...

Вспомнились ее слова: «Гарри подозревает, что Драко Малфой что-то задумал!» Умно. Она усвоила самое важное из его уроков: хочешь обмануть — говори правду…

Снейп так торопился, что почти бежал к Запретному лесу. Едва достигнув опушки леса, он накинул плащ, надел маску и коснулся палочкой Темной Метки. Боль сразу отступила, сменившись приступом тошноты от аппарации и оставив его опустошенным.

Понять, где он оказался, удалось не сразу. Большая комната с каменными стенами, заполненная Пожирателями Смерти. Темный Лорд заметил Снейпа раньше, чем тому удалось бесшумно проскользнуть в их ряды.

— Северус!

Снейп сделал шаг вперед, опустился на колени перед Темным Лордом и склонился, чтобы поцеловать край мантии.

— Ты опоздал.

— Простите меня, мой Лорд. Потребовалось время, чтобы уйти незамеченным.

— Я надеюсь, ты достаточно постарался, чтобы оправдать свое постоянное присутствие в Хогвартсе.

Снейп поднял взгляд к змееподобному лицу, ожидая неизбежного наказания.

— Не сейчас, Северус, — холодно усмехнулся Волдеморт. — В то время как многие из моих верных слуг постоянно рискуют, ты находишься в безопасности. Сегодня я хочу, чтобы они услышали, какие тайны скрывают стены Хогвартса.

— Безусловно, мой Лорд, — сказал Снейп, подумав: «Люциус...». Только он мог нашептать Темному Лорду о возможном вмешательстве в план Драко или еще чего похуже.

С завистью Люциуса ничего не поделаешь — сейчас он сидел в Азкабане, в то время как Снейп жил в относительном комфорте. Хотя после того, как дементоры перешли на сторону Темного Лорда и предали министерство, ужасы Азкабана остались в прошлом. Узники могли вести постоянную переписку, и Снейп с горечью подумал, что Люциус должен счесть это за удачу. Малфою-старшему ничего не угрожало, и для поддержания образа верного слуги Лорда ему требовалось лишь выглядеть достаточно измученным.

— Поттер проводит каникулы в Норе вместе с Уизли. У них в доме полно орденцев.

— И не прячется в Хогвартсе?

— Нет, мой Лорд. Дамблдор часто отсутствует. Я думаю, что он не хочет оставлять Поттера в замке без присмотра.

— Где Дамблдор? Я полагал, он старается не оставлять свою драгоценную школу?

— Он считает, что для защиты достаточно оборотня и метаморфини.

— Глупо. Очень глупо.

— Вы правы, мой Лорд. В Ордене меньше новых членов, чем ожидалось. Их позиция в министерстве остается шаткой. В Орден не приняли ни Поттера, ни поддерживающих его студентов.

— Занятно.

— В то же время они по-прежнему надеются на Поттера. Они пытаются по-разному истолковать пророчество, хотя на публике высказывают к нему недоверие. Я уверен, Дамблдор к чему-то готовит мальчишку. Даже в Ордене об этом не знают. Подозреваю, всё как-то связано с длительными отсутствиями старика.

— Ты должен быть в курсе, Северус. Я не потерплю…

— Да, мой Лорд. Я работаю с новым источником информации.

— Подругой Поттера?

Среди Пожирателей Смерти раздался приглушенный шепот.

— Да, мой Лорд

— И насколько полезен этот источник?

Снейп ухмыльнулся:

— Да. Сегодня утром она сообщила, что Поттер в чем-то подозревает Драко Малфоя и следит за ним. Я сказал, что ей не стоит вмешиваться. Я сам разберусь и предупрежу Дамблдора.

Темный Лорд кивнул и задумчиво посмотрел на него горящими красным глазами:

— Ты уже уложил ее в постель?

Снейп хищно прищурился, приподнимая уголки рта:

— Как ни мерзко удовлетворять естественные потребности с грязнокровкой, но нет более быстрого способа покорить сердце глупенькой, молоденькой девочки. Они путают удовольствие с любовью.

Он услышал одобрительные смешки.

Волдеморт явно не мог больше ждать. Он обхватил лицо Снейпа ладонями и прошипел:

— Legilimens!

Но Снейп приготовился. Он подозревал, что, несмотря на его доклад, Темный Лорд захочет своими глазами увидеть, как его шпион проводит время с мисс Грейнджер.

Когда Волдеморт ворвался в сознание, Снейп позволил образу девушки всплыть на поверхность. Он вспомнил, как она лежала на диване после изматывающего опыта с окклюменцией, испуганная, но все еще доверчивая. Постепенно добавил воспоминания их первой брачной ночи: обнаженные ноги, припухшие губы, гладкая нежная кожа. Показал ее лицо, открытое и заинтересованное, а затем спокойное и удовлетворенное, и, наконец, использовал ее подарок, ее слова:

«Мне страшно, профессор. Вы разберетесь с этим?..»

Внезапно Волдеморт переключил свое внимание. Снейп почувствовал, как он перебирает другие воспоминания в поисках чего-то, и показал воспоминания о Дамблдоре, приказывающем давать уроки мисс Грейнджер; о Драко, настаивающем, что не нуждается в помощи; свои издевательства над Поттером во время занятий. Темный Лорд перебирал его мысли всё быстрее и быстрее, казалось, неудовлетворившись тем, что находит. Наконец, Снейп неохотно показал то, что надеялся сохранить для себя: мисс Грейнджер, спящую на его плече. Затем мелькнуло воспоминание: «Драко что-то сделал с ожерельем, из-за которого пострадала Кэти Белл!» Волдеморт покинул его сознание.

— Я слышал о проклятой в Хогвартсе студентке, — прошелестел Волдеморт, — хотя Дамблдор сделал все, чтобы скрыть эту историю. Скажи мне, Северус, Драко имеет к этому отношение?

— Он утверждает, что нет, мой Лорд.

— Но ты думаешь иначе.

— Мои домыслы неуместны. Драко обязан отчитываться только перед вами.

— Тем не менее ты настойчиво интересовался подробностями его задания?

— Только с желанием помочь ему, мой Лорд.

— Нарцисса рассказала мне о твоем обете.

— Если бы я не был уверен, что она расскажет, я бы немедленно сделал это сам.

— Неужели? В последнее время ты кажешься мне... скрытным.

— Мой Лорд, я открыт перед вами. Какие у меня могут быть тайны?

— Почему я не могу найти в твоей памяти никаких воспоминаний об обете?

— Но разве отсутствие воспоминаний о чем-то говорит? — вкрадчиво спросил Снейп. — Если бы я чувствовал, что сделал то, что вызовет ваше недовольство, и попытался скрыть это, то такой непревзойденный мастер легилименции, как вы, немедленно обнаружил бы обман.

Волдеморт оценивающе посмотрел на него, но затем кивнул:

— Очень хорошо. Я нахожу твои новости приемлемыми. Но предупреждаю, Северус, не вмешивайся в дела Драко Малфоя. Как ты сам сказал, он обязан отчитываться только передо мной.

Снейп понял, что выиграл, хотя о цене думать не хотелось. Темный Лорд отбросил домыслы Люциуса как необоснованные, а остальных — Снейп узнал среди них Яксли, Макнейра и, кажется, Беллатрикс Лестрейндж — удовлетворили доказательства его верности. Однако он опасался за Драко. Неудача с Кэти Белл больше не тайна, и Люциус своими скользкими намеками опять вызвал гнев Темного Лорда.

— Да, мой Лорд.

— Беллатрикс! Подойди.

Снейп наблюдал, как Пожиратели Смерти по очереди докладывали о своих действиях, так же, как только что отчитывался он сам. Он подавил настойчивое желание размять ноги — любое движение могло вызвать раздражение Темного Лорда, чего едва удалось избежать ранее. Сейчас говорил Уолден Макнейр. Не то чтобы его блестящий отчет представлял особую важность, но Снейп должен был запомнить каждое слово. И донести эту информацию до другого хозяина.

***

Снейп устало поднимался по спиральной лестнице и пытался почувствовать благодарность, что может одолеть её самостоятельно. Было все труднее и труднее поверить в то, что он хоть кому-то приносит пользу. Постоянное жонглирование тайнами, игры с докладами. Он уже и сам порой не мог определиться, на кого работает.

Быстрее бы отделаться от Дамблдора. Снейп мечтал о тишине своей комнаты, чашке чая или чего-нибудь покрепче и отдыхе.

Он постучал в дверь кабинета и вошел. Дамблдор, как обычно, сидел за своим столом.

— Как ты? — спросил директор.

— А вы как думаете?

— Гермиона приходила несколько часов назад. Я уже начал волноваться.

Снейп поднял бровь:

— Не стоит. Ваше спокойствие дороже всего.

— Правильно ли я понимаю, что он спрашивал о ней?

— Да.

— И…

— Я дал ему то, что он хотел — сведения, которые мог получить только от нее.

— А именно?

— Поттер подозревает Малфоя.

— Северус!

— Даже не начинайте. Это идея вашей драгоценной мисс Грейнджер. Она оставила мне эти воспоминания незадолго до того, как я отправился к Лорду.

— Разве мы не решили, что ты не должен обсуждать с Гермионой планы Драко? — в тихом голосе Дамблдора слышалась ярость.

— Я храню ваши тайны, директор. Она ничего не знает о планах Драко.

— В таком случае, почему у нее появились подобные идеи?

— Возможно, потому что она права? Поттер никогда не верил Драко, да и любому другому слизеринцу. Только бесконечные подозрения. Мисс Грейнджер говорит, что Поттер постоянно шпионит за Драко. Она предположила, и я согласился, что Темный Лорд ждет от нее именно такой информации. Никаких планов! Обычные подростковые сплетни и слухи.

— Что ж…

Снейп раздраженно опустился в кресло. Как смеет директор сомневаться в их действиях? Ведь именно по его приказу Снейп стал шпионом, вступил в Орден, женился на девчонке. По приказу Дамблдора ему придется убить всеми почитаемого мага и стать преступником. Безопасность Малфоя. Безопасность Грейнджер. Безопасность Поттера.

— Вы слишком много считаете само собой разумеющимся, Дамблдор! Может быть, я передумал!

— Ты дал мне слово, Северус.

— И держу его! Несмотря ни на что. — Сил на бессмысленные препирательства не осталось, Снейп только сказал: — Беллатрикс Лестрейндж поместила что-то, принадлежащее Темному Лорду, в свое хранилище в «Гринготтсе».

Затем встал и вышел через камин.

***

Она была где-то в его комнатах. Он понял это в то же мгновение, как вышел из камина. Опять слежка? Сколько можно?! Как она сказала накануне: «Достаточно было спросить. Я бы рассказала все, что вас интересует». Притворялась искренней и честной, а сама пробралась к нему, в то время как он рисковал жизнью, защищая ее. Ничего, сейчас он ее найдет! А когда найдет, вытрясет душу и напомнит, чтобы не смела стоять у него на пути.

Почти по привычке Снейп набросил на себя дезиллюминационные чары и чары Muffliato. Прокрался из кабинета в гостиную, обратив пристальное внимание на книжные полки, возле которых ожидал ее найти. Нет! Неужели в спальне? Прошел в спальню, гадая, как поступить, если она окажется в его постели. Но и там девушки не было… Он ошибся? Или просто надеялся, что она там будет?

Снейп вернулся в гостиную и уже решил проверить ванную комнату, когда заметил ее. Гермиона спала, свернувшись клубочком и укутавшись в то самое одеяло, которым он укрывал ее вчера. Ее рот был чуть приоткрыт, а распущенные волосы беспорядочно разметались по подлокотнику дивана. Она была похожа на переутомившегося ребенка, обессилевшего ангела.

Снейп опустился в кресло напротив и какое-то время наблюдал за ней, благодарный возможности оставаться невидимым и неслышимым. Почему она здесь? Наверняка хотела убедиться, уговаривал себя Снейп, что Волдеморт не увидел ничего лишнего об их связи. Ей стало дурно, когда выяснилось, что Темный Лорд узнал о ней. Естественно, Гермионе нужны дополнительные гарантии безопасности. Странно, что Дамблдор не предложил связаться с ней и успокоить, но... все-таки она здесь. Снейп был рад, что она спит и сегодня больше не будет резких слов. Можно притвориться, будто его весь вечер ждали, только бы убедиться, что он цел.

Девушка пошевелилась во сне и перекинула волосы на одну сторону. Снейп решил, что лучше не задумываться о причине странного чувства горечи, возникшем, когда это спутанное воронье гнездо исчезло из его поля зрения.

— Вы вернулись, — прошептала Гермиона.

Он печально улыбнулся, хотя она не могла этого увидеть.

— Вы целы? Ранены? — Она начала подниматься, голос ее становился все громче: — Профессор? Где вы?

Снейп снял чары и встал с кресла. Казалось, ее взгляд поглотил его, внимательно изучая каждую деталь облика. По-видимому, убедившись, что он не ранен, она с облегчением вздохнула.

— Слава Богу, — и опустилась обратно на диван.

Он сел рядом и тихо произнес:

— Ваш план сработал.

Гермиона кивнула:

— Хорошо.

Откинувшись на спинку дивана, он одним движением палочки разжег в камине огонь. Гермиона наблюдала за разгоревшимися языками пламени, казалось, что их танец снова убаюкивает ее. Северус долго не сводил взгляд с огня, пока, наконец, не последовал за ней в мир грез.



Глава 11.

Гермиону разбудил голос Дамблдора. Не понимая, что происходит, она смотрела на его лицо, зеленое в пламени камина. Где она? И как давно спит, уткнувшись носом в плечо Снейпа?

— Доброе утро, Северус, Гермиона, — строго сказал директор. — Северус, предлагаю тебе незамедлительно отправить Гермиону в ее комнату. Домашние эльфы в замешательстве — они не знают, куда доставить ее рождественские подарки.

«Рождество? О Боже... Неужели я проспала здесь всю ночь?»

Снейп моргнул и спокойно сказал:

— Не стоит беспокоиться, Альбус. Это все?

— Да, — ответил директор, — это все. И счастливого Рождества.

Дамблдор исчез.

— Простите, пожалуйста, профессор Снейп. Я не хотела…

Он отмахнулся:

— Будет вам! Вы — единственный человек в этом замке, который проявил хоть капельку заботы о моем благополучии… Вы прощены.

Гермиона встала и потянулась, не представляя, что ответить. Она никогда не видела такого Снейпа, и у нее возникло желание сбежать, прежде чем он начнет осыпать ее проклятиями. Оставив сложенное одеяло на диване, она накинула на плечо школьную сумку.

— Когда мне вернуться? — поинтересовалась она.

— Вернуться?

— На занятие.

Снейп покачал головой:

— Рождество, мисс Грейнджер.

Она кивнула, чувствуя странное огорчение. А подойдя к камину, остановилась и оглянулась:

— Счастливого Рождества, профессор Снейп.

— И вам.

Его лицо осталось бесстрастным, но в голосе не было привычного сарказма.

Она шагнула в пламя.

***

Когда Гермиона пришла в Большой зал на завтрак, на Снейпа она не смотрела, вместо этого коротко кивнула директору, прежде чем сесть за гриффиндорский стол. Она уже привычно сидела одна, но теперь это не доставляло Снейпу никакого удовольствия. Несмотря на то, что на время праздников стол был сильно уменьшен, она казалась за ним беззащитно маленькой.

Дамблдор ограничился беглым «доброе утро» и больше на Снейпа внимания не обращал. Профессор обменялся любезностями с остальными преподавателями и спокойно принялся за еду. Он никогда не был в восторге от праздничных блюд и обязательного застолья и предпочел бы перекусить в своих комнатах, но решил не раздражать директора еще сильнее.

Позавтракав, Снейп пожелал коллегам счастливого Рождества и быстро покинул зал. Бесчисленные лестницы привели его на астрономическую башню. Выпавший за ночь снег пушистым одеялом укрывал землю, и профессору захотелось взглянуть на эту нетронутую красоту, насладиться безмолвием заснеженной школы. Появилось ощущение безопасности, такое редкое в его жизни.

Плотно завернувшись в плащ, он поднялся на смотровую площадку башни. Жгучий от холода воздух приносил очищение. Какие бы невзгоды ни несла жизнь, они отступали под напором сурового зимнего ветра. Запретный лес казался хрустальным, и Снейпа поразила мысль о странной трансфигурации, произошедшей за ночь. Казалось, ничто не осталось прежним. На месте ветхой хижины Хагрида возвышалась снежная гора, а там, где еще вчера плескалось Черное озеро, блестело зеркало изо льда и снега. Снейп прислонился к зубчатым стенам и, глубоко вздохнув, почувствовал, как воздух царапает горло и обжигает легкие. Хотя он и наслаждался одиночеством, для ощущения настоящего праздника отчаянно не хватало непрекращающейся болтовни мисс Грейнджер.

И словно сработала магия его желания — он увидел ее, яркое пятнышко на бескрайних просторах белого. На ней была теплая мантия и шарф гриффиндорской расцветки. Ветер взбивал ее волосы в каштановые облака. Губы Снейпа тронула улыбка. На мгновение вспомнилась Гремучая ива. Жаль, что утром он отменил урок. Сегодня не хотелось проверять эссе или варить зелья для больничного крыла. Вне стен Хогвартса у него не было семьи, с которой можно отметить праздник, обменяться подарками и посидеть за уютным праздничным столом. И все же каждый год Снейпа охватывало странное желание выделить именно этот день. Сегодняшний урок с Гермионой мог сделать его особенным, почти праздником.

Она шла в сторону озера, чарами расчищая себе дорожку в снегу. Там, где только что был лишь небольшой сугроб среди гладких белоснежных просторов, появилась скамейка. Он наблюдал, как она устраивалась поудобнее, похоже, собираясь сидеть и смотреть на снег, летящий к ледяной поверхности озера. Отказываясь думать о принятом решении, он развернулся и направился к своим комнатам.

Войдя в гостиную, Снейп быстро просмотрел полки в поисках нужной книги. Его охватило несвойственное желание поторопиться, чтобы не упустить Гермиону, — появилась прекрасная возможность рассказать ей о съедобных растениях. В такую погоду все оставались в замке, и он мог провести практический урок, не оглядываясь на любопытных окружающих. Он схватил необходимую книгу и поспешно вышел.

Снейпа ослепил отражаемый снегом свет. Пришлось остановиться и прищуриться, чтобы заметить знакомое цветное пятнышко. А вот и она. Гермиона сидела на скамейке, не обращая внимания на холод и пронизывающий ветер. Северус вновь был поражен тем, какой крошечной она выглядела на фоне сурового белого безмолвия. Он с трудом пробирался к ней по снегу.

— Мисс Грейнджер, — прервал он её размышления.

Она вскинула голову и улыбнулась:

— Профессор Снейп. А я любуюсь снегом.

Он фыркнул:

— Собираетесь примерзнуть к скамейке? Вы тепло одеты?

— Простите?

— Вы не замерзли?

— Нет, сэр. Я набросила согревающие чары. Я... мне нравится смотреть на снег. Мир кажется чистым. Новым.

Он коротко кивнул.

— Я подумал, что, может, вы не будете против урока о съедобных растениях. Конечно, когда вы закончите любоваться замерзшими каплями воды.

В ее взгляде мелькнула искорка задорного недоумения. И со словами «Конечно, сэр» она поднялась со скамейки.

— Хорошо. Следуйте за мной. — Он направился в сторону Запретного леса, а мисс Грейнджер шла, пытаясь точно попасть в его следы.

Как только они достигли опушки леса, где снега было не так много, он с помощью заклинаний очистил участок подлеска.

— Что вы видите?

— Буковые деревья. Опавшие листья. Грибы. Слякоть.

Он уничижительно взглянул на нее:

— И что, скажите на милость, из этого может оказаться полезным?

— М-м-м… из буковой древесины иногда делают палочки, хотя и не очень часто. А грибы можно есть, правильно? Честно говоря, я в них совершенно не разбираюсь.

— У корней бука зачастую можно найти множество съедобных грибов, которые в случае необходимости помогут утолить голод. Смотрите, — сказал он, указывая на желтовато-бурый гриб с тонкой шляпкой и темными пластинками под ней, — это Cantharellus cibarius или лисичка обыкновенная, съедобная и очень вкусная. Какие грибы вы еще видите?

— Вот, — сказала Гермиона, указывая на другой гриб.

— Мисс Грейнджер, если вы его съедите, то меньше чем через час у вас начнется тяжелейшее отравление. — Снейп подцепил гриб ногой. — Это Clitocybe olearia, в простонародье — оранжево-красная говорушка. Обратите внимание, у нее очень тонкие пластинки, спускающиеся на ножку, в темноте они фосфоресцируют.

Она наклонилась и посмотрела на гриб.

— Ясно.

— Запомните, — сказал он.

Она кивнула и огляделась, словно в поисках пергамента для записи лекции.

— Если грибы понадобятся вам как единственный источник пищи, мисс Грейнджер, осмелюсь предположить, у вас не будет возможности полистать конспект. Потрудитесь запомнить.

Он освободил от снега небольшой участок земли.

— Это Gyromitra esculenta — строчок, — сказал он, указав на гриб с мозговидно-извилистой поверхностью шляпки и частично приросшими краями. — Он тоже растет в буковых лесах и является условно съедобным, но опять же, будьте осторожны и не путайте его с Gyromitra infula или осенним строчком, — профессор заклинанием нарезал грибы на продольные пластинки, обращая внимание ученицы на полую ножку гриба. — Ножка осеннего строчка рыхлая, внутри напоминает вату. Употребление его в пищу будет фатальной ошибкой.

— Профессор Снейп?.. — Ее лицо стало серьезным и сосредоточенным, как если бы он объяснял этапы приготовления глотка живой смерти.

— Да?

— Разве Дамблдор хотел научить меня этому?

— Вы действительно думаете, что я предпочел бы добровольно провести рождественские праздники в поисках грибов под снегом?

Девушка пристально посмотрела на него, ее голос был спокойным и серьезным:

— Я спрашиваю, почему вы думаете, что в ближайшем будущем мне придется добывать в лесу пропитание.

— Вы прекрасно осведомлены, что я не имею ни малейшего понятия о планах директора по отношению к вам.

— Я не спрашиваю, что вы знаете. Я спрашиваю, что вы думаете.

— Он просит меня не думать. Двойная перестраховка, мисс Грейнджер.

Она смотрела на него так долго, что Снейпу захотелось отвести взгляд.

— Я не хочу подвергать опасности себя или вас. Но мне кажется оскорбительным для нас обоих оставаться в неведении, — сказала она.

— И от этого урок становится особенно важным, — коротко ответил он.

Он был сам себе противен. Не вызывало сомнений, к чему все это: маскировка, окклюменция, щитовые чары, уроки выживания в лесу и навыки колдомедицины. Она будет в бегах. Но он не будет — не может — говорить с ней об этом, не может ее успокоить. В его силах только научить ее.

Гермиона кивнула и очистила от снега небольшую площадку, чтобы можно было сесть. Снейп медленно опустился, опасаясь холода, но потом заметил наброшенные Гермионой на мерзлую землю согревающие чары и чары мягкости, чтобы было удобнее работать. Он сел, скрестив ноги, и открыл книгу.

— Здесь список грибов, растущих в Великобритании, — сказал он. — Я выбрал это место не только потому, что оно легкодоступно, но и потому, что буковые леса самые распространенные. Я не жду, что вы запомните всю книгу. Думаю, лучше всего сосредоточиться на чем-то одном.

Мисс Грейнджер положила книгу на колени и склонилась над ней, быстро просматривая текст.

— Accio грибы! – произнес он и едва сдержал смех, когда на них посыпались летящие грибы. Она засмеялась, и этот звук напомнил ему звон колокольчика на зимнем ветру.

Он наблюдал, как она взяла в руки один из грибов с ярко-оранжевой шляпкой и осмотрела его.

— Оранжево-красная говорушка, — определила она, откладывая его в сторону.

— Запомните это, мисс Грейнджер. Вы будете не рады компании своих тупоголовых дружков, если вдруг по ошибке съедите его.

Она резко посмотрела на профессора, затем усмехнулась, и гриб исчез. Снейп кивнул, а она выбрала буровато-фиолетовый гриб с волнисто-изогнутой шляпкой и тонким завернутым краем и, листая книгу, попыталась отыскать его на страницах.

— Рядовка фиолетовая?

— Верно, Lepista nuda. Необходима тепловая обработка, но он съедобен. Некоторым даже нравится.

Гермиона положила гриб на колени, добавив к уже найденным. Затем отобрала похожие и, тщательно осмотрев, сложила в отдельную кучку.

Она старательно перебирала грибы, сверяясь с книгой, а затем выкидывала или складывала на колени. Он наблюдал, иногда одобряя её выбор, изредка объясняя, как готовить и каковы они на вкус. Она хмурила лоб, когда непослушные волосы лезли ей в лицо. Время от времени она отвлекалась, собирая их в узел на затылке, но ветер настойчиво раздувал локоны, заставляя их мягко виться у лица. Она снова и снова убирала их. Щеки и кончик носа покраснели, на ресницах серебрились снежинки. Он понял, ЧТО в ней привлекало больше всего. Она ни разу не пожаловалась на неудобство и не спросила, как скоро он ее отпустит, а просто увлеченно выполняла задание.

Когда грибов вокруг нее почти не осталось, а кучки на ее коленях хватило бы, чтобы накормить трех безрассудных подростков, профессор остановил ее.

— Хорошо, — сказал он, удержав руку, потянувшуюся к оставшимся грибам. – Очевидно, это мухомор. Его легко распознать, и он весьма ядовит. Уберите.

Избавившись от мухомора, она повернулась к Снейпу. Выбившаяся каштановая прядь скользнула по его губам.

— И в завершение урока, естественно, после выявления съедобных грибов, нужно...

— Их попробовать, — продолжила Гермиона.

— Верно.

Она выбрала строчок и, разрезав его вдоль, осмотрела полую ножку.

— Чисто, — сказала она. — И тонких пластинок, спускающихся на ножку, тоже нет. Мне кажется, съедобно.

Отрезав кусочек, она поднесла строчок к губам.

— Нет! — внезапно запаниковавший Снейп остановил ее так резко, что гриб чуть не выпал из рук.

— Что? Вы же согласились! Это строчок.

— Отдайте, — он потянулся за грибом, но она протестующе замотала головой:

— Нет. Ваша жизнь ценнее моей, профессор. Я его съем.

— Никто ничего не съест, — твердо сказал он.

— Вы что делаете? Сами же сказали, что это часть урока! Какой смысл учить меня искать еду, если потом не даете ее попробовать? Я себе доверяю, профессор. И я его съем.

— Если вы доверяете себе, то не должны волноваться о моей...

— Нет… Поймите. Вы... — Она осторожно взглянула на него, словно решая, как он воспримет ее слова. — Вы так рискуете из-за меня.

Снейп замер на месте, пораженный этими словами. Он видел, как внимательно Гермиона смотрела на него накануне вечером, тщательно искала следы не только крови, но и боли, — профессор был уверен в этом, вспомнив ее взгляд, задержавшийся на его лице. И потом, когда девушка безвольно опустилась на подушки, ее расслабленная поза выдавала пережитое волнение.

— Мы съедим его вместе, — сказал он.

В его сознании возникли странные ассоциации с маггловским Шекспиром: два бездыханных тела на снегу, как извращенная пародия на Ромео и Джульетту. Как ни странно, эта картинка утешила.

Она кивнула, отрезав еще один такой же кусочек, и протянула ему. Прожевав, Снейп проглотил гриб, внимательно наблюдая, как она делает то же самое.

— И что теперь? — спросила она.

— А теперь ждем.

Они молча сидели, наблюдая, как с деревьев медленно падает снег. Над их головами пролетели птицы. Она откинулась назад, оперевшись на руки, и спросила:

— Как вы обычно проводите каникулы?

— Простите?..

— Как вы проводите праздники, если не учите невыносимых гриффиндорок, как избежать голодной смерти в лесу?

Снейп внимательно посмотрел на нее и увидел смешинки в ее глазах. Дерзкая девчонка. Он улыбнулся и покачал головой.

— Обычно я с куда большим удовольствием проверяю студенческие эссе, — ответил он, вызвав ее улыбку.

— Вы никогда не уезжаете?

— Не люблю готовить для себя, — просто сказал он.

Они снова замолчали, прислушиваясь к скрипу обледенелых веток и шорохам в глубине леса. Солнце стояло высоко, но их скрывала тень деревьев.

— А вы? — помолчав, спросил он.

— Я выросла в пригороде Лондона, — ответила Гермиона. — Мои родители стоматологи. Это такие маггловские зубные врачи.

— Мой отец был магглом, — тихо сказал Снейп. — Я знаю, кто такие стоматологи.

— Правда?! — воскликнула она. — А я и не знала. По праздникам мои родители не принимают пациентов. У нас, как у всех, много еды, подарков и всякого такого.

На мгновение ему стало жаль ее: в Рождество, вдали от семьи, сидит не за праздничным столом, накрытым матерью, а в снегу, и ест грибы.

— Я думала, что буду скучать по дому, — вдруг сказала она, — но пока мне даже нравится. Очень неуютно, когда приходится жить без магии.

— Действительно, — согласился он, — многие магглорожденные ощущают подобное.

— Правда? Не знаю, что будет, когда я покину Хогвартс.

— Многие сознательно выбирают один из миров. Как вы сказали, трудно жить между двумя мирами.

Он решил не напоминать ей, что сейчас военное время, и если Пожиратели Смерти победят, выбор будет невелик: отказаться от магии и скрываться или бороться и скрываться. А свой выбор она сделала еще в ту ночь, когда согласилась выйти за него замуж.

— Вы тоже выросли между двумя мирами, — сказала она, не обращая внимания на его молчание.

— Да, — сразу ответил он, — но я выбрал магию.

— Так же как и я.

Он не удивился, услышав это заявление. Среди магглорожденных не часто встречались такие способности к магии, как у нее. Но дело было не только в таланте — дружба с Поттером заставила Гермиону занять видное место в магической войне, развязанной задолго до того, как она узнала о магии, прежде, чем она родилась.

— Я думаю, теперь можно с уверенностью предположить, что мы не умрем мучительной смертью от отравления грибами. — Он встал, не желая продолжать этот разговор.

Он предложил руку, чтобы помочь подняться. Гермиона приняла ее, встала, и грибы посыпались с ее колен. Она склонилась, чтобы отряхнуть мантию, и порыв ветра разметал ее волосы. Локоны упали на лицо. Прищурившись, она отпустила его руку и попыталась поймать непослушные пряди. Северус с восхищением наблюдал, как она их укрощает. Его неудержимо влекло к этой невероятно наивной девочке, милой, несносной девушке, его отважной гриффиндорке. Не сдержавшись, он заправил ее волосы за уши двумя руками, а затем, взяв ее лицо ладонями, наклонился и поцеловал.

Губы Гермионы были ледяными, и Северус искал тепло в глубине ее рта. Ее руки проскользнули под его мантию, и девушка крепко прижалась к мужчине, обвив его руками. Поцелуй стал жарче. В голове слышался набат ветра, или это сердце пыталось вырваться из груди. Он словно очнулся от долгого сна.

Что, Мерлин его задери, он творит?

Он резко отшатнулся и отступил на шаг.

— Прошу прощения, мисс Грейнджер. Это совершенно недопустимо.

— Недопустимо?.. — она запнулась.

— Я... Простите меня. Держите. — Он впихнул ей в руки книгу.

Гермиона взяла справочник, не сводя с Северуса растерянного взгляда. Он стремительно направился к замку.

— Профессор Снейп!

Ветер донес ее вскрик, но Снейп уходил, не оглядываясь. О чем он думал? Поцеловать ученицу?! Не ученицу — жену! Никак не получалось собраться с мыслями. Жена. Снова вспомнилась ее одинокая крошечная фигурка на заснеженной равнине.

Эта девчонка его погубит.



Глава 12.


Несколько дней подряд Гермиона ровно в девять утра стучалась к Снейпу. Она ощущала его присутствие и точно знала, что он там, но дверь оставалась запертой. Девушка понимала, что охранные чары пропустили бы ее. Еще можно было пожаловаться Дамблдору и тем самым вынудить профессора продолжить занятия. Но посвящать директора в эту историю не хотелось, к тому же, у Гермионы не было ни малейшего желания давить на Снейпа. Он впустит ее, когда будет готов, говорила она себе, и все станет как прежде, до встречи в Запретном лесу. И до тех пор она намерена приходить снова и снова.

Гермиону охватила незнакомая прежде грусть. Ей была известна тоска по дружбе — слишком многие считали ее высокомерной выскочкой. Позже девушка ощутила, что значит, иметь друзей, но быть вдали от них. Каждый раз, возвращаясь в маггловский мир, она отчаянно скучала по Гарри и Рону. В школе тосковала по дому, а дома — по миру магии. Но как назвать то чувство, что сейчас поселилось в сердце? Словно кто-то похитил часть ее самой. Казалось, Гермиона тосковала сама по себе. Она не знала, было ли то, чего ей не хватало, у Снейпа, или он сам был потерянной частью. Но совершенно очевидно, что все пошло не так с того утра, когда профессор оставил ее в лесу. Именно эта безнадежная грусть по утраченному и влекла ее день за днем в подземелья.

Не помогали ни учеба, ни чтение, и Гермиона чувствовала, что умение держать себя в руках, в котором она преуспела в последние годы, бесследно исчезло. Ей отчаянно хотелось стучать в дверь, требовать, чтобы он впустил. Она была готова умолять, клясться, что ничего не произошло, что согласна на все, лишь бы он не прекращал уроков. Но Снейп оставался Снейпом, и Гермиона не могла позволить себе ничего подобного, ясно представляя холодное презрение в его взгляде, если она посмеет дать волю чувствам. Этого Гермиона не перенесет.

Только на четвертый день она услышала:

— Войдите.

Она настороженно вошла в кабинет, пытаясь совладать с внезапно охватившим ее ознобом и сжимая в руках сумочку со шнурком. Приблизившись к столу, Гермиона поняла, чего Снейп добился, отказываясь встречаться с ней. Он снова стал ее профессором. Одним единственным словом «войдите» показал, что никогда больше они не будут на равных, никогда не повторятся их словесные дуэли, дополнительные занятия, тренировки и беседы. Гермиона вновь стала всего лишь одной из многих — обычной надоедливой студенткой, которая принесла ему на проверку обычную работу.

— Мисс Грейнджер. Чем обязан... подобному удовольствию? — В его устах слово «удовольствие» прозвучало так, что ей немедленно захотелось съязвить в ответ, но она сдержалась.

— Я закончила проект по чарам расширения, — спокойно сказала она, протягивая небольшую сумочку из кожи.

Открыв сумку, Снейп начал один за другим доставать оттуда учебники и ставить их на стол.

— Сносно, — протянул он скучающим тоном. — Вот только подобная сумка вызовет лишние вопросы. Зачем она вам? Что внутри? Меньше подозрений вызовет сумка… на которую не обратят внимания, заметят, но не увидят.

— Да, сэр, — согласилась Гермиона. Он не предложил ей присесть, и, стоя у его стола, она чувствовала себя странно уязвимой.

Снейп небрежно бросил сумку на стол, и Гермиона не могла понять, должна ли она сложить книги обратно. Он вновь склонился над пергаментом, и волосы так упали на его лицо, что Гермиона при всем желании не разобрала бы его выражения. Наслаждался ли он ее смятением или сам был смущен?

— Что-то еще? — спросил он, не поднимая глаз.

— Нет, сэр. — Она неловко потянулась к книгам, стараясь не задеть его ненароком, и понуро принялась складывать их. Она так старалась, последние дни все ее мысли были заняты этим проектом. Идея применить чары на сумке казалась блестящей, особенно удачно они сработали на сумке со шнурком, ведь его можно распустить и положить внутрь что угодно. В глубине души Гермиона надеялась, что Снейп оценит её ум и талант. Как же больно задело то, что он посчитал проделанную работу всего лишь сносной.

— В таком случае, жду вас на следующем уроке защиты от Темных искусств, — сказал он.

Значит, больше никаких дополнительных занятий. Он впустил её в свой кабинет только за тем, чтобы позже окончательно оттуда выставить. Собрав сумку, Гермиона повернулась, чтобы уйти.

— Мисс Грейнджер.

Она обернулась.

— Тщательно обдумав произошедшее несколько дней назад, я пришел к выводу, что поторопился с извинениями.

Ее сердце замерло. Он хочет сказать, что…

— Совершенно очевидно, что мое поведение можно объяснить легким отравлением грибами. Я был не в состоянии контролировать себя и поэтому не вижу необходимости извиняться за свои действия.

Так или иначе, одним единственным предложением ему удалось сообщить не только, что она неправильно определила гриб и отравила своего профессора, но еще и то, что такую непривлекательную девушку, как она, можно поцеловать только под влиянием галлюциногена.

Гермиона пристально посмотрела на Снейпа, обдумывая возможный ответ. Не слишком разумно было указывать, что она съела точно такой же гриб без каких-либо последствий. С плачем выбежать из кабинета тоже было бы неправильно. Удивив саму себя, она вернула ему полный холодного достоинства взгляд.

— Уверена, вы правы, — мягко согласилась она. Помолчала и добавила: — Только представьте себе, что могло бы произойти, если бы мы съели больше…

Краем глаза она оценила заливший его щеки румянец, повернулась и спокойно вышла из кабинета. И только поднявшись на два лестничных пролета и дойдя до противоположного крыла замка, дала волю слезам.

***

Едва оказавшись в Общей гостиной, Гарри сразу направился к сидевшей там Гермионе, которая так обрадовалась, что он хочет с ней общаться, — последние дни были мучительно долгими и одинокими, — что даже не подумала ждать извинений.
— Гарри! Хорошо отдохнул?

Гарри плюхнулся на диван рядом с ней:

— Да, неплохо... Мне нужно столько тебе рассказать. И я... м-м-м... Прости, что я так вел себя перед отъездом. Я был не в себе, понимаешь… я услышал…

Гермиона вяло махнула рукой:

— И что ты услышал?

— На вечеринке Слагхорна я проследил за Снейпом и Малфоем! Они вошли в кабинет Снейпа и…

Сердце Гермионы, казалось, вот-вот остановится. Что же он узнал?

— Малфой что-то задумал! Для Волдеморта... и Снейп предлагал ему помощь!

Гермиона ошеломленно слушала, как Гарри перерассказывает ей разговор в кабинете Снейпа. Она пыталась успокоиться. Надо остановить Гарри, но как?

— Ты не думаешь... — начала она.

— Что, предлагая помощь, он притворялся, хотел обмануть Малфоя и выведать, чем тот занят?

— Ну, в общем, да, — сказала Гермиона.

— Отец Рона и Люпин тоже так считают,— нехотя признал Гарри. — Но ведь из разговора явно следует: Малфой что-то задумал. Ты не можешь этого отрицать.

— Нет, не могу, — медленно отозвалась она.

— И действует он по приказу Волдеморта, как я и говорил!

— М-м-м… а имя Волдеморта кто-нибудь из них упоминал?

Гарри нахмурился, стараясь как следует все припомнить.

— Не уверен... Но Снейп точно произнес слова «твой хозяин», а кем еще может быть этот «хозяин»?

— Не знаю, — покусывая губу, сказала Гермиона. — Скажем, отцом Драко?

— Почему ты так уверена, что Малфой невиновен?

— Я не говорю, что считаю Малфоя невиновным. Я имею в виду, что если профессор Снейп знает об этом, то мы должны верить, что…

— Я тебя умоляю, — сердито начал Гарри, — как можно доверять Снейпу? Гермиона, он Пожиратель Смерти. Не понимаю, почему ты постоянно его защищаешь.

Гермиона вспомнила Рождественский вечер в кабинете Снейпа. Не ей было винить Гарри: она была в таком же, как он, смятении и ярости от услышанного. Только разница в том, что она всегда доверяла Снейпу. Гарри не нужен был лишний повод, чтобы обвинить его, но ведь именно профессор всегда оказывался рядом с ними в трудную минуту. И в Визжащей хижине Снейп был уверен, что защищает их — защищает Гарри от человека, который предал его семью. А в ту ужасную ночь, когда они отправились в Министерство, ночь гибели Сириуса, именно Снейп направил им помощь. Гермиона вспомнила, что он ответил на вопрос о намерениях Драко:

«Поверьте мне, мисс Грейнджер, директор школы знает все, о чем я говорил с Малфоем. Просто делайте свое дело. И позвольте мне делать моё».

Что бы ни произошло в тот вечер, Гермионе было необходимо верить, что это часть плана, того, в котором еще так много непонятного для неё. Почему она связана со Снейпом? К чему ее готовит Дамблдор — на это ей намекнул в лесу Снейп, — она, Гарри и Рон будут вынуждены скрываться? Необходимо было верить, верить и еще раз верить, что этот план сработает. Нельзя допустить, чтобы Гарри вмешивался в дела профессора.

— В общем, так… Если ты не доверяешь профессору Снейпу, то иди к Дамблдору. Уверена, он уже все знает и успокоит тебя.

— Знаешь, ты просто невероятна, — покачивая головой, сказал Гарри. — Ладно, потом увидим, кто из нас прав… Тебе еще придется извиниться за свои слова, Гермиона, точь-в-точь как Министерству.

— Может и так, — ответила она, — но я думала, что ты больше доверяешь мнению Дамблдора.

В этот момент в гостиную вошли Рон и Лаванда.

— Я так сильно скучала по тебе Бон-Бон, — Лаванда повисла на Роне, словно красивая игрушка на елке.

Гарри бросил на Гермиону виноватый взгляд, она в ответ пожала плечами:

— Если это то, что ему нужно для счастья…

Гарри посмотрел на нее с облегчением:

— Как думаешь, может, все будет как раньше?

— Думаю, да.

— Здорово! — От радости Гарри простил ее за нежелание очернять Снейпа и Малфоя. — Ах да, я, кроме всего прочего, и с Руфусом Скримджером поссорился…

Когда Гарри пустился в пространный пересказ своего разговора с министром магии, Гермиона заерзала. Надо срочно предупредить Снейпа, что Гарри все слышал. Она понимала: убедить Гарри отказаться от слежки за Малфоем не получится, и ей не хотелось, чтобы Снейп думал, что это она рассказала обо всем другу. Кроме того, Снейп должен знать, чего ждать от Гарри…

Почувствовав, что можно незаметно уйти, Гермиона извинилась и сказала, что идет в дамскую комнату. Она поражалась сама себе: последние дни она отчаянно скучала по компании друзей, но не успели они вернуться, как ей сразу захотелось их покинуть. Она поспешила вверх по лестнице в свою комнату. Парвати еще не вернулась, а Лаванда обжималась с Роном в Общей гостиной. Гермиона направила палочку на кольцо и подумала:

«Гарри что-то слышал. Мне необходимо вас видеть».

***

Снейп весь день безуспешно пытался проверять студенческие работы. С тех пор как мисс Грейнджер появилась в его кабинете, он не мог думать ни о чем, кроме тонкой приподнятой брови и звука ее голоса, когда она с прохладцей сказала:

«Только представьте себе, что могло бы произойти, если бы мы съели больше…»

Ведьма! Положила его на обе лопатки! Что она хотела этим сказать?

Устав притворяться, что все нормально, Снейп отложил в сторону стопку непроверенных пергаментов. Он как раз собрался навестить слизеринскую гостиную, чтобы приветствовать вернувшихся с каникул студентов, когда кольцо потеплело.

«Что теперь?» — подумал он, снимая его.

«Гарри что-то слышал. Мне необходимо вас видеть».

Слова были крошечными, и ему пришлось прокрутить кольцо несколько раз, чтобы прочитать их.

«Надо бы научить ее писать покороче», — подумал он, прежде чем ответить.

«В восемь. Мои комнаты».

***

Ужин походил на мучительную пытку. Снейп немного успокоился, сорвав раздражение на слизеринцах, но стоило ему увидеть в Большом зале Гермиону, уныло сидящую между Поттером и Уизли, как тревога и волнение вернулись. Итак, золотое трио воссоединилось. Теперь ей придется выслушивать бесконечные грязные домыслы о нем. Что такого сказал Поттер, что она попросила о встрече?

Снейп закончил ужин, прежде чем директор завершил приветственную речь. Невзирая на его предупреждения, девчонка несколько раз мельком взглянула на него, увы, у него не было возможности поставить ее на место, так как взгляды всех учеников были прикованы к преподавательскому столу. Он отвернулся, когда случайно пересекся взглядом с Гермионой. Ради Мерлина, что она вытворяет?

Снейп покинул Большой зал и вернулся в свои комнаты, терзаемый невнятной тревогой. Некоторое время он беспокойно мерил шагами комнату, а потом решил, что лучше сесть за стол, чтобы казаться занятым, когда она придет. Открыл и закрыл книгу. Заказал себе чай и выбранил домового эльфа, когда чай оказался холоднее, чем обычно.
Когда ровно в восемь Гермиона вошла через камин, Снейпу хотелось парой резких слов довести её до слез.

— Профессор Снейп, — начала она, — спасибо, что уделили мне время.

Он ничего не ответил, лишь сурово посмотрел на нее, с удовольствием отметив, что она сбилась с мысли.

— Я… Я бы не побеспокоила вас, но Гарри вернулся от Уизли, и похоже... — сцепив руки в замок, она переминалась с ноги на ногу.

— Ближе к делу, мисс Грейнджер. Я не могу потратить на вас весь вечер.

— Похоже, он подслушивал на празднике у Слагхорна.

На мгновение Снейпу показалось, что она имеет в виду что-то касающееся их двоих. Потом его осенило, что она говорит о Малфое. Сколько же гриффиндорцев сидело в засаде около его кабинета тем вечером?

— И?..

— Я просто подумала... ну, я просто думала, вы должны знать: Гарри посчитал это доказательством присоединения Малфоя к Пожирателям Смерти, и…

— И, по своему обыкновению, Поттер сразу решил, что я помогаю Малфою в его гнусных планах.

— Именно, — сказала она, немного успокоившись.

— Что вы ему рассказали? — требовательно спросил Снейп.

— Ничего, сэр. Я спросила, признался ли Малфой напрямую, что работает на Волдеморта. Такого ведь не было, сэр. И потом я сказала, что вы наверняка сделали вид, что поддерживаете Малфоя, чтобы узнать, чего он хочет. Я предложила Гарри, раз уж он не доверяет вам, поговорить с Дамблдором.

— И на что вы рассчитываете, рассказывая мне все это?

— Ни на что, сэр. Я только решила, что вы должны это знать. На случай, если Гарри попытается помешать вашим планам.

— Почему-то считается, что гриффиндорцы и слизеринцы совсем разные, но, я думаю, в них больше общего, чем вам хотелось бы признать: вероломство, эгоизм, готовность обманывать и притворяться, нарушать правила и рассказывать какие угодно сказки, лишь бы получить желаемое. Я предпочитаю слизеринцев, потому что они достаточно смелы, чтобы признаться в этом. А гриффиндорцы притворяются, что их заботят другие. Чего же хотите вы, мисс Грейнджер?

Казалось, он задел и оскорбил её.

— Уверяю, я думала только о вашей безопасности. Что если Гарри не будет скрывать того, что услышал? Что если он попытается остановить Малфоя, и Волдеморт решит, что вы… — ее голос чуть дрогнул. — Что если он решит, что это вы сказали мне лишнее, и я… — она стиснула зубы и быстро заморгала.
Отлично, ему удалось довести ее до слез. Его захлестнуло отвращение к себе, но он продолжил:

— Итак, вы пришли, чтобы попросить защиты от Темного Лорда?

— Нет! — жалобно простонала она. — Я пришла просить вас не спускать глаз с Гарри, держать его подальше от Малфоя. Просить вас быть осторожней.

Сказав это, она горько расплакалась, возможно, презирая себя за первое в жизни предательство. Ради него она предала Поттера.

Снейп с трудом, словно преодолевая давление толщи воды, встал из-за стола. Ему не хватало воздуха. Он шагнул к Гермионе, которая, вздрогнув, отступила. И будь он проклят, если здравый смысл не покинул его полностью.

— Мисс Грейнджер.

Она, зажмурившись, покачала головой:

— Простите, сэр. Я уже ухожу.

— Мисс Грейнджер.

Снейп дотронулся до ее плеча. Она подняла глаза, и он замер, пораженный тем, как слезы хрустальными каплями скатываются по ее длинным ресницам.

— Гермиона, — позвал он.

Внезапно она оказалась прижата к нему, ее хрупкую фигурку сотрясали рыдания. Он погладил ее жуткие волосы. Мерлин, неужели он так быстро смог позабыть, какими мягкими они могут быть? Ее слезы обжигали сквозь ткань рубашки. Он не должен был… он пытался отстраниться, но странная ноющая боль в грудине не дала сдвинуться с места, и он только крепче сжал девушку.

— Вам нельзя, — выдохнула она, пытаясь освободиться из его объятий. — Я так хочу быть с вами, но вам нельзя. Это слишком опасно.

— Неужели ты действительно думаешь, что я позволю ему причинить тебе вред?

— Не мне, чертов ты идиот! Он убьет тебя. Узнает и убьет.

Словно что-то надломилось внутри, когда Гермиона оттолкнула его и бросилась к камину. Он наблюдал, как она исчезает в огненном водовороте. Затем обессиленно опустился на стул. Ему не нужна была легилеменция, чтобы увидеть правду, когда он заглянул ей в глаза. Он ей небезразличен.


Глава 13.

Недели проходили одна за другой, словно в плотном, лишь изредка рассеивающемся тумане. Гермиона вымоталась едва ли не сильнее, чем на третьем курсе, когда постоянно пользовалась хроноворотом. Если она была не на уроках, то с Гарри, пытаясь удержать его от слежки за Малфоем, а если не с Гарри, то в библиотеке, разыскивая сведения о хоркруксах.

Гарри попросил ее об этом после одного из своих занятий с Дамблдором. Похоже, старый волшебник хотел, чтобы Гарри получил воспоминания профессора Слагхорна... воспоминания о хоркруксах. Но что бы ни скрывал профессор Слагхорн, он явно не собирался этим делиться. И Гермиона, решив, что это очень темное колдовство, часами пропадала в Запретной секции, безуспешно просматривая «Наитемнейшую магию». В единственном обнаруженном ею упоминании говорилось о «жутчайшей из магий», что, естественно, не успокаивало. Девушке казалось, что Дамблдор, словно сказочный крысолов, заманивает Гарри на ту же мрачную каменистую тропу, на которую в сентябре ступила она. И старый маг не позволит им оглядеться, отвлекая высокими идеалами и пустыми словами.. Он навязывал Гарри и цель, и средства для ее достижения, но для чего? Он даже не объяснил, с чем они будут бороться. Оставалось выяснить это самим.

А Гарри гораздо больше интересовали планы Снейпа и Малфоя, и его в этом полностью поддерживал Рон. Друзья постоянно искали на карте Мародеров маленькую черную точку с подписью «Малфой». Часто эта точка совсем пропадала с карты. Гермиона ни с кем не делилась своими тревогами и решительно отказалась поддерживать Гарри и Рона в их маниакальной слежке за Малфоем, доверившись Снейпу.

Только встречая профессора, Гермиона оживала. Неважно, что они пересекалась лишь случайно, и почти всегда он был не один. Что-то изменилось между ними в тот вечер, когда она предупредила его о подозрениях Гарри. И хотя Гермиона оттолкнула Снейпа, было ясно: пытаться сдерживать его, а тем более свои чувства бесполезно. Ее сердце болезненно сжималось, когда они сталкивались в коридорах, и она старательно избегала его взгляда. Казалось, профессор не мог удержаться от язвительных комментариев, но это лишний раз подтверждало, что его отношение к ней изменилось.

Идти на первый после каникул урок защиты было страшно. Безжалостный допрос Снейпа, а потом его открытый уязвимый взгляд, и то, как он произнес ее имя, настолько выбило из колеи, что теперь она понятия не имела, чего ждать. Несмотря на внутреннюю неуверенность, Гермиона первой вошла в класс, высоко подняв голову, и заняла свое обычное место. Спокойно села и, даже не открыв тетради, стала ждать начала урока.

Темой занятия были маскирующие чары, которые, естественно, сразу ей удались. Пока другие студенты безуспешно пытались их освоить, Гермиона, невидимая для всех, тихонько ходила вокруг гриффиндорцев, нашептывая советы. Едва она успела встать позади Невилла, как Снейп отчеканил:

— Мисс Грейнджер!

И хотя никто в классе не увидел бы этого, она виновато опустила голову и отступила.

Снейп хищно пересек комнату, и перепуганный Невилл попятился.

— С кем вы только что разговаривали?

Невилл пробормотал, что ни с кем он не говорил, но профессор прошел мимо него, точно к тому месту, где стояла Гермиона. Она метнулась в проход, к слизеринским столам, но Снейп повернулся вслед за ней, словно предчувствуя каждый ее шаг.

— Какой толк в невидимости, мисс Грейнджер, если вы с головой выдаете себя своим поведением?

По губам Гермионы скользнула мимолетная улыбка. Снейп находил ее, полагаясь на незримую связь между ними. Да, он унизит ее — так надо. Но тогда ему придется признать эту связь.

— Finite Incantatem! — указал он палочкой в пустое пространство. Слизеринцы гадко захихикали, когда там внезапно появилась девушка.

— Дезиллюминационные чары бесполезны, если вы не прикладываете должных усилий к тому, чтобы скрыть себя, — протянул он. — Ни слова, ни звука, ни движения. Точный расчет. Тонкая наука. Поэтому эти чары почти бесполезны для гриффиндорцев, как бы старательно они их ни изучили.

Гермиона понимала, что Снейп специально выводит ее из себя, надеясь, что она сорвется и получит отработку. Потом он скрыл чарами нескольких студентов — Гермиону, Малфоя и Невилла — и дал им задание найти друг друга. Никто из них не справился. То тут, то там кто-то топал, спотыкался и ронял стулья. Гермиона вспомнила, что Дамблдор когда-то давно сказал Гарри: «Странно, каким близоруким делает человека невидимость». Тем не менее и она, и ее невидимый профессор с легкостью раз за разом находили друг друга. Пару раз, проходя мимо, он слегка коснулся ее рукава своей палочкой и еще несколько раз задел рукой. А потом ее сердце замерло на мгновение, когда он в невольной ласке провел ладонью по ее волосам. Кровь застучала в ушах, и Гермионе пришлось собрать все силы, чтобы не прижаться к нему. Но он почти сразу легонько оттолкнул ее, и девушка продолжила искать сокурсников, заметных даже под дезиллюминационными чарами. Постоянно слышался то шорох пергамента, то скрип стула там, где на первый взгляд никого не было.

Наконец Снейп произнес: «Finite Incantatem», и по всему классу, в самых неожиданных местах и странных позах, появились смущенные ученики. В центре гриффиндорского стола в ужасе застыл Невилл. Затаившаяся в углу Гермиона поспешила к своим друзьям.

— Я полагаю, мисс Грейнджер, сложно подсказывать тем, кого не видишь, — протянул Снейп. — Лонгботтом, спускайтесь со стола. С содроганием представляю, что ждет вас за стенами школы.

Гермиона протянула руку Невиллу, который, к радости слизеринцев, начал неловко слезать со стола.

— Умерьте пыл, Драко, — неожиданно резко сказал Снейп. — Разве это не вы уронили стул? Занятно, но я не заметил, чтобы мебель была невидимой.

Гермиона подавила улыбку, но остальные гриффиндорцы даже не пытались скрыть триумфа. Настроение Гарри стремительно улучшилось.

— Неутешительно, — начал Снейп. — Весьма неутешительно. Скоро вам придется сдавать ПАУК, но, что несравнимо важнее, сейчас идет война. И несмотря на это, почти никто из вас не задумается о собственном выживании.

Он пронесся по классу, взмахнув полами мантии, и Гермиона вновь сдержала улыбку. То, что раньше испугало бы ее, сейчас казалось безобидным и понятным. Профессор резко развернулся, и она на мгновение отвлеклась, представив, как он репетирует этот эффектный разворот. А когда внезапно почувствовала, что он совсем близко, слишком близко, он уже схватил ее и приставил к ее горлу палочку.

— И что вы теперь будете делать, мисс Грейнджер?

Снейп обхватил ее левой рукой и крепко прижал к себе, не позволяя сдвинуться с места, но в то же время слегка пошевелить рукой с палочкой она могла.

«Как непредусмотрительно», — подумала она, хотя наверняка он сделал это сознательно.

— Отпустите ее, — мгновенно напрягся Гарри и шагнул к Снейпа.

— Уймитесь, Поттер.

Гермиона увидела, как изменилось выражение лица Гарри. Чего бы ни добивался Снейп, Гарри отнесся к этому слишком серьезно. Ей подумалось, что у друга наверняка будет именно такой взгляд, если ее действительно захватят Пожиратели Смерти. Ее раздирали противоречивые чувства. Любовь к Гарри — ради нее, Гермионы, он сразится с любым врагом, на него всегда можно положиться. И злость — почему он не замечает очевидного? Здесь, в полной безопасности, у Гарри есть возможность понять, что делать, если кто-то из них попадет в плен. Снейп учил его так же, как на каникулах учил ее. Почему Гарри видит только черную мантию и кривую ухмылку?

Гермиона осторожно высвободила правую руку, готовясь к атаке.

— Отпусти ее, — повторил Гарри.

— Еще шаг, и я ее прокляну.

— Не посмеешь.

— Да неужели? — Снейп весьма болезненно ткнул палочкой в ее шею.

— Expe…

— Гарри, нет! Expelliarmus обезоружит и меня.

— Аcciо палоч…

— Гарри, или невербально, или вообще никак! Он убьет меня, прежде чем ты договоришь!

— Мисс Грейнджер, ни слова.

Она взмахнула палочкой, подумав: «Stupefy!», и поняла, что попала, когда Снейп вдруг застыл. Освободившись из кольца его рук, она задумалась, забрать ли его палочку. Это, конечно, только урок, и он наверняка будет в ярости, если она разоружит его на глазах у всех... но разве смысл не в том, чтобы вести себя как в настоящей жизни? Гермиона выхватила палочку профессора и сняла чары.

Снейп несколько раз моргнул, словно оценивая положение. А потом тихо, с пугающим спокойствием произнес: «Мою палочку, если позволите». И уверенно протянул ладонь. У Гермионы перехватило дыхание, когда она возвращала ему палочку. Теперь она ждала снятия баллов с факультета и неминуемую отработку.

— У меня было полно возможностей убить вас, пока вы тратили время на подсказки своему… другу.

Гермиона сглотнула. Конечно, он был прав, но это был полезный урок. Оставалось только надеяться, что Гарри чему-то научился, хотя сейчас его разве что не трясло от ярости.

— Гарри, — начала она, но он уже наступал на Снейпа с палочкой наизготовку. — Гарри, стой!

— Как вы посмели?! — сорвался он. — Это защита ОТ Темных искусств, если вы не заметили! Вы не имеете права…

— Гарри!

— Не стесняйтесь, Поттер, продолжайте. Я не имею права... на что?

— Прикасаться к ней! — выкрикнул Гарри, и Гермиона вздрогнула, представив, как эти слова должны звучать для Снейпа.

Однако Снейп, казалось, был невозмутим.

— Смею вас заверить, я в своем праве, — промурлыкал он. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора за вашу несдержанность, Поттер. И надеюсь, что вы сумеете лучше сосредоточиться на защите, встретив истинного врага.

К счастью, урок закончился, и Гермиона потащила упирающегося Гарри прочь из подземелий.

— Грязный мерзкий ублюдок! — не унимался Гарри, поднимаясь по главной лестнице.

— Гермиона, ты вообще как? — спросил Рон.

— Нормально, — отрезала она. — Он не сделал мне больно. Он только учил.

— Ты называешь это учебой? Да он издевался над тобой! Всё, я иду к Дамблдору. Такое нельзя спускать с рук.

— А тебя не волнует мое мнение?! Хочешь доказать мне, что надо мной издевались? Я благодарна ему за сегодняшнее, и тебе тоже не помешало бы сказать ему спасибо!

— Благодарна?! — воскликнул Рон. — С ума сошла? За что это вдруг мы должны его благодарить?

— Даже не знаю... Может, за то, что он показал, как мы сможем спастись, если одного из нас схватят? Или за то, что теперь мне понятно, как использовать любой промах противника, и неважно, как сильно я испугалась? В самом деле, за что это вдруг я должна его благодарить? — она прибавила шаг, и мальчишкам пришлось поторопиться, чтобы догнать ее.

— Да, но если бы он нас предупредил заранее… — начал Рон.

— Вы только представьте, как Люциус Малфой или Беллатрикс Лестрейндж начнут с предупреждения. Мистер Уизли, обратите внимание, я собираюсь взять в плен вашего юного друга. Что же вы будете делать?

— Ты совсем как он, — с отвращением сказал Гарри.

А не пошли бы они?.. Ее уже давно нельзя было оскорбить сравнением со Снейпом.

— Ну и замечательно! Мне даже приятно! Потому что он единственный человек, которого заботит, выживем ли мы. Воздержание! — крикнула она Полной Даме, вздрогнувшей от резкого тона.

— Послушай, Гермиона, — начал было Гарри.

— Нет, это ты послушай. Ты можешь сколько угодно ненавидеть его, Гарри. Ты можешь как угодно называть его. И ты можешь верить, что он предатель, лишь бы не думать о настоящей угрозе. Но я собираюсь слушать его и учиться у него. А потом посмотрим, кто из нас прав.

***

Несколько недель между Гермионой и Гарри с Роном чувствовалось отчуждение. Они по-прежнему вместе ходили в Большой зал, сидели рядом на уроках, и Гермиона все так же круглыми сутками искала сведения о хоркруксах… и, хотя друзья не возвращались к тому разговору, было ясно — она не с ними.

Утро дня рождения Рона выдалось пасмурным и холодным. Гермиона сонно потянулась в постели и решила, что в субботнее утро можно еще немножко поспать. К тому же она до трех часов ночи просидела в Запретной секции. Гарри все не удавалось получить воспоминания профессора Слагхорна, в основном потому, что он по глупости доверился советам Рона. Что не могло не раздражать Гермиону, ведь это означало только одно: бессонные ночи в библиотеке. Гарри и Рон как-нибудь позавтракают и без ее компании. А подарок она отдаст за обедом.

Поплотнее укутавшись в одеяло, она почти задремала, надеясь досмотреть чудесный сон, который ей снился. Там она была на дуэли со Снейпом, и как только поднимала палочку, готовясь к нападению, он подхватывал ее на руки и…

Кольцо потеплело. Что за?.. Она сорвала его с пальца и заглянула под ободок.

«Больничное крыло».

Гермиона в одно мгновение подскочила с кровати, схватила джинсы и, путаясь в них, попыталась натянуть туфли.

«Нет. Пожалуйста. Господи. Нет. Только не это!»

Застегиваясь на ходу, она сбежала по лестнице, пронеслась через Общую комнату и выскочила в коридор, где немедленно уткнулась в знакомый черный сюртук.

Снейп подхватил ее и поставил на ноги.

— Мисс Грейнджер, — сказал он, — вы чем-то взволнованы?

— Что? Я подумала… — Гермиона запнулась и яростно прошипела: — Что значит, «Больничное крыло»?

— Уизли, — коротко ответил Снейп. — Яд. Я подумал, что вы могли неправильно истолковать мое послание, поэтому и пришел.

— Что случилось? Как он?

— Подробностей не знаю, но сейчас с ним все в порядке. Поттер, видимо, смог запомнить хоть что-то из того, чему я пытался его научить, и сообразил засунуть в глотку Уизли безоар. Теперь мальчишкой занимается мадам Помфри. Я подумал, вы должны об этом знать.

— Да, конечно. Спасибо.

Она поспешила в больничное крыло, Снейп шел рядом.

— Сэр, вам не кажется, что было бы лучше, если бы вы…

Он странно посмотрел на нее.

— В самом деле. Прошу прощения, что напугал вас.

— Нет. Не извиняйтесь! Я вам очень признательна.

Снейп ничего не сказал, только круто свернул в соседний коридор. Как жаль. Она совсем не это имела в виду… Но ничего не поделаешь. Она не может броситься вслед за Снейпом, когда Рону плохо. Ее мозг лихорадочно работал. Как это произошло? Откуда яд? Невольно вспомнился Драко... Если Снейп прав, и Драко замешан в случае с Кэти Белл... Лучше об этом не задумываться. Двойная перестраховка. Но если Рон в опасности, Снейп должен понимать, что теперь она…
Ворвавшись в больничное крыло, Гермиона увидела у постели Рона все семейство Уизли и объясняющего им что-то Гарри.

— Что случилось? Я прибежала, как только узнала! — Гермиона с опозданием сообразила, что не сможет ответить, от кого узнала эту новость. К счастью, никто не догадался об этом спросить.

Она села рядом с Гарри и внимательно выслушала, как он, наверное, уже в сотый раз подряд, рассказал всю историю, начиная с шоколадных котелков («Я же говорила!» — не сдержалась она) и заканчивая случившимся в кабинете Слагхорна. На языке уже вертелось едкое замечание, что Принца-полукровка не способен сварить приличный антидот, когда внезапно Гермиона поняла: без этой проклятой книги Гарри никогда бы не узнал, как спасти Рона. Она мысленно поблагодарила этого принца, кем бы он ни был.

— Но он поправится? — спросила Гермиона, когда Гарри закончил свой рассказ.

— Профессор Слагхорн и мадам Помфри уверены в этом, — ответил Гарри. — Ему придется остаться здесь на неделю или около того. Будет принимать зелья под присмотром.

Гермиона расплакалась. Сердце по-прежнему бешено стучало — слишком много всего разом. Когда она успела так отдалиться от друзей? Оглядываясь назад, она видела, что эти события связаны друг с другом. И Ромильда с приворотными конфетами, и проклятое ожерелье, и яд в день рождения Рона, и книга Принца-полукровки. Гермиона ужаснулась, осознав все случившееся. Как она могла ничего не замечать? Произошло бы это, если бы она проснулась вовремя и пошла с ними на завтрак? Почему ее постоянно не было рядом? Она всего лишь отказалась следить за Малфоем! А хуже всего, и в этом не хотелось признаваться даже самой себе, было то, насколько сильно ее напугала мысль о попавшем в больничное крыло Снейпе. Неужели у нее совсем нет сердца? Ее лучший друг без сознания, а все ее мысли о случайной встрече со Снейпом в коридоре. Что же с ней происходит?

Гарри неловко обнял Гермиону, очевидно, думая, что она беспокоится за Рона. Она рыдала все горше, презирая свои предательские мысли и глупое сердце. Она всегда была рассудительной. Никогда не мечтала и не витала в облаках, как Рон и Гарри, верила в логику, ум и науку. Понимала, что важно, а что — нет. Но почему-то вдруг вся ее рассудительность оказалась разбита вдребезги насмешливым, циничным человеком вдвое старше нее, который, с одной стороны, постоянно выводил ее из себя, а с другой… снова и снова бесчисленными способами доказывал, что, несмотря на ее возраст, характер и факультет, — несмотря ни на что, — она важна для него.

Джинни присела на кровать и тоже обняла Гермиону. Как можно было одновременно и ненавидеть себя настолько сильно, и чувствовать такую непозволительную радость? Расслабившись в объятиях друзей, Гермиона выплакала все накопившиеся переживания. Все вокруг нее, все, кого она любила, находились, как сказали бы часы миссис Уизли, в смертельной опасности. Отравление Рона было только предвестником того, с чем им придется столкнуться. Совсем скоро она, Рон и Гарри покинут Хогвартс, и смогут полагаться только на себя. Возможно, в следующий раз, когда кто-то из них пострадает, именно ей придется лечить их раны. Одной этой мысли хватило, чтобы известись от беспокойства и неуверенности в себе. Но забота Гарри и Джинни согревала ее, а еще больше успокаивала мысль о человеке, который давал ей уроки выживания... Если все закончится хорошо, то они будут обязаны поблагодарить Снейпа. Только останется ли он в живых? Кто будет лечить его раны, сидеть у его постели? Кто узнает о том, что он в беде, и позаботится о нем, когда он отправится к Пожирателям Смерти?

— С ним все будет хорошо, — шепнул Гарри.

Гермиона последний раз всхлипнула и встала.

— Надеюсь, — сказала она, но мысли ее были вовсе не о Роне.



Глава 14.

Едва почувствовав жжение в метке, Снейп понял, что его ждут не для отчета. Пламя чужеродного зла разливалось болью, к которой в этот раз примешивалось легчайшее обещание награды. Он не любил такие вызовы, но понимал, что совсем недавно навлёк на себя неудовольствие Темного Лорда, и было бы крайне неразумно отказаться от подобного приглашения. Поэтому Снейп поспешил к себе, подготовиться к встрече: лучший парадный сюртук исчерна-зеленого цвета, скрытый под плотным плащом, и, конечно же, трансфигурированная маска в кармане. Набросав Дамблдору короткую записку, он замер, решая, стоит ли сообщить мисс Грейнджер.

Снейпу захотелось убедиться в силе их связи. Найдет ли он ее в своих комнатах, когда вернется, если скажет, куда отправляется? Сможет ли принять утешение и поддержку, которые предложит ему мисс Грейнджер, в очередной раз доказывая, что ей не все равно? Он нерешительно поднял палочку. В этот раз пыток не будет, по крайней мере тех, к которым он привык. Не стоило ее тревожить, особенно учитывая, что он понятия не имел, когда вернется. Такие встречи зачастую продолжались до утра. Однако сдержаться было выше его сил.

«Вызов», — передал он через кольцо и отправился к границе антиаппарационного барьера.

Не получив ответа, Снейп почувствовал смутное разочарование, хотя и знал почти наверняка, что Гермиона в той же переполненной людьми комнате, где он видел ее час назад. Дойдя до границы барьера, еще раз проверил так и не потеплевшее кольцо, надел маску и аппарировал.

Он оказался посреди поражающей своими размерами залы. Устремленные ввысь мощные каменные стены, затянутые причудливо расшитыми гобеленами, отражали мягкий свет. Все вокруг наполняли звуки и ароматы. Разносился запах жареной дичи, пряностей, фруктов и пьянящий аромат дорогого красного вина. Слышалась легкая музыка, хотя среди пестрой шумной толпы и не удавалось разглядеть музыкантов.

К нему, не медля ни минуты, направилась блистательная Нарцисса Малфой. Она выглядела гораздо лучше, чем во время их последней неожиданной встречи в тупике Прядильщиков. Ее волосы отливали золотом, а кожа словно светилась. Сапфировая мантия подчеркивала изящество фигуры. Однако что-то в облике Нарциссы навело Снейпа на мысли, что без сильных чар привлекательности не обошлось. Взгляд ее, закрытый и тяжелый, не мог скрыть недавно пережитых волнений.

— Северус, дорогой. Я так рада, что ты смог выбраться. Пожалуйста, позволь мне поухаживать за тобой.

Он не ошибся. Малфой-мэнор.

— Нарцисса, — приветствовал он, протягивая плащ. — Как всегда очаровательна. Скажи, чем мы обязаны такому великолепному приему?

Она мило зарумянилась. Снейп не уставал поражаться способности чистокровных магов держать лицо вне зависимости от обстоятельств. Ее муж в Азкабане, ребенку поручено задание, непосильное даже взрослому волшебнику, и все же Нарцисса Малфой флиртует на торжественном приеме. Ее стойкости можно было только позавидовать.

— Драко улыбнулась удача, — произнесла Нарцисса. — Уверена, Северус, без тебя здесь не обошлось. Я в неоплатном долгу перед тобой.

— Даже не думай, — ответил Снейп. — Драко достойный сын своих родителей. Независимый, умный… Приятно слышать, что его задание близко к завершению.

— Не сомневаюсь в этом. Совсем скоро ты оставишь преподавание, я права? Ты ведь примешь пост директора школы?

— Я сделаю то, что пожелает Темный Лорд.

— Конечно. Северус, дорогой, угощайся, — предложила Нарцисса, когда домовой эльф подал изысканные закуски. Снейп выбрал инжир, увенчанный маскарпоне и завернутый в прошутто.

— Восхитительно, — сказал он, подозрительно поглядывая на угощение. — И потрясающе вкусно. Впрочем, иного я и не ожидал.

Нарцисса ответила ему скромной улыбкой и взяла под руку.

— Думаю, тебе не терпится поприветствовать, повелителя? — сказала она и повела его сквозь толпу.

В противоположном конце залы, на огромном кресле, более похожем на трон, восседал Темный Лорд. В глубине души Снейп забавлялся тягой темного мага к зрелищности и роскоши, однако приходилось признать, что было в этом нечто царственное. Пожиратели Смерти почтительно расступались, пропуская Снейпа и Нарциссу. Он чувствовал, как край его тяжелой, ниспадающей складками мантии скользит по каменному полу, видел, как мантия Нарциссы струится, повторяя ее движения. Замечая зависть на лицах как мужчин, так и женщин, Снейп осознавал, как разительно их пара выделяется на общем фоне. Трепет Пожирателей Смерти перед ним был приятен. Некоторые, как Беллатрикс, до сих пор подозревали его, но показывать это было запрещено. Здесь он, Северус Снейп, — шпион Темного Лорда, его доверенное лицо. Здесь он достиг уважения, которое нельзя купить за деньги, здесь он возвысился даже над Люциусом Малфоем — в его доме, под руку с его женой, — став правой рукой Темного Лорда. Это настолько отличалось от встреч Ордена, где ему была уготована роль изгоя. Там он последним входил в комнату, там его последним приглашали за стол. Там никто не приветствовал его и не уступал дорогу. Там он ходил опустив глаза. Но здесь — здесь он шел с гордо поднятой головой.

Снейп преклонил колени перед Темным Лордом.

— Северус. Рад, что ты смог прийти.

— Так же, как и я, мой Лорд. В замке сплошная неразбериха. Отравлен мальчишка Уизли. Все так суетятся вокруг него, что я смог выбраться незамеченным.

— Ты говоришь, отравлен?

— Именно так, мой Лорд. Как мне кажется... случайно. Но позвольте не останавливаться на этом подробно. Сейчас время праздника! Нарцисса сообщила о хороших новостях.

— Безусловно, ты уже осведомлен об успехе Драко. Теперь, когда вход открыт, мы ждем только отсутствия Дамблдора. Твоя информация о его перемещениях оказалась весьма полезной. Драко контролирует трактирщицу, и она свяжется с ним, когда директор покинет замок.

— Превосходно, мой Лорд, — сказал Снейп.

«Вход?»

— Совершенно верно. Северус, похоже, выстроилась целая очередь из дам, желающих потанцевать с тобой. Уверен, ты не разочаруешь их.

— Как пожелаете, мой Лорд, — сказал Снейп и с легким поклоном повернулся к Нарциссе, стоящей справа от него. Леди Малфой изящно приняла предложенную руку, последовав за ним в центр залы.

— Беллатрикс сожалеет о том, как отнеслась к тебе этим летом, — произнесла Нарцисса, кружась в медленном вальсе.

— Передай, что ни ей, ни мне не стоит из-за этого беспокоиться, — ответил он.

— Ей будет приятно услышать об этом, Северус. Возможно, танец с тобой развеет ее сомнения?

— Непременно. В один вечер танцевать с обеими сестрами Блэк... Нарцисса, ты меня балуешь. Как Люциус?

Возможно, ему показалось, но она напряглась от его слов.
— Азкабан и есть Азкабан.

— Прошу прощения, моя дорогая. Я не хотел тебя расстраивать.

— Что ты, Северус. Мне приятно, что ты о нем спросил. Будь уверен, я передам ему твои добрые пожелания. Просто... Не хочу думать о Люциусе сегодня, — сказала она, и опять он не знал, показалось ему или она действительно прижалась к нему чуть крепче.

Во время танца Снейп смотрел на собравшихся здесь женщин, вспоминая, какими они были в семнадцать лет: юные выпускницы Хогвартса, молодые, богатые, самоуверенные, амбициозные. Беллатрикс Блэк с ее роскошными черными волосами и надменной улыбкой; Майя Селвин — невзрачная заучка, после присоединения к Пожирателям Смерти поражающая строгим блеском; Дельфин Розье, в девичестве Прюетт, — как же чудесно она танцевала; Мэриголд Паркинсон, чьи обрамленные пушистыми ресницами глаза и кругленькая сумма на счету в банке вдохновляли мужчин на безумства.

Казалось, богатство должно дарить красоту, ни один бал не обходился без чувственных роскошных красавиц, каждая из которых была прекраснее остальных. Снейп переводил взгляд от лица к лицу. Даже едва став Пожирателем Смерти, он получил столько власти, что достаточно было одного слова, и он мог бы получить любую. Но не видел никого, кроме Лили. И пусть она была слишком рыжей и носила простую маггловскую одежду, признанные красавицы выглядели рядом с ней как безвкусные дешевки.

Музыка подошла к концу, и Нарцисса неохотно покинула объятия Снейпа, который сразу направился к Беллатрикс.

— Белла, — тепло сказал он.

— Северус.

— Потанцуешь со мной?

— Почему бы и нет. С удовольствием, — но выражение ее лица говорило об обратном.

Приобняв Беллатрикс, Снейп поразился ее худобе. Даже сейчас вокруг нее чувствовалось особое напряжение, внутренняя сила, вот только линия скул стала слишком резкой, и ее волосы... Было больно смотреть на нее. Он так отчетливо помнил ее тяжелые, цвета воронова крыла волосы. А теперь и под чарами, создающими видимость былой красоты, белыми нитями проступала седина. Беллатрикс была всего на восемь лет старше него, но годы ее не пощадили. Как, впрочем, и его. Время, проведенное в Азкабане, оставило отпечаток на ее лице.


Раньше Снейпу приписывали романы то с одной ведьмой, то с другой. До того как Белла вышла замуж за Рудольфуса, она считалась одной из возможных любовниц мастера зелий. Даже мысль об этом вызывала смех. Ни одна из этих ведьм не могла заинтересовать Северуса. Ни тогда, ни теперь он не смог бы найти здесь ту, что так страстно желал. Он не просил о многом: ни считать его лучшим, ни хотеть его — хотя и это было бы неплохо, — а только быть с ним. Чтобы кто-то просто выбирал его, снова и снова, и единственной причиной этого выбора был он сам. Эти воспитанные в родовых поместьях женщины умели оценивать мужчину только по чистоте крови, статусу и количеству галлеонов в «Гринготтсе». Никакой любви — только расчет.

Он был сломлен, когда пришел к Волдеморту после свадьбы Лили, до самого последнего дня он верил, что сможет вернуть ее. Их многое связывало, и ему казалось таким очевидным, что она может дать ему желаемое. Разве Лили Эванс волновало, что он бедный некрасивый полукровка? Лили знала его неуклюжим подростком в нелепой маггловской одежде. Лишь Лили с ее храбрым гриффиндорским сердцем и способностью видеть людей могла разглядеть не только его недостатки, но и его настоящего. Что-то кроме его недостатков. Но она выбрала Поттера, при одной мысли о котором становилось горько. Снейп никогда не мог понять, что же она нашла в этом заносчивом выскочке. Он не видел в нем ни храбрости, ни порядочности, ни тепла. Ничего из того, что было в Лили. Когда он думал о Поттере, перед глазами появлялся образ богатого избалованного мальчишки, которому еще и со смазливым лицом и привлекательным телом повезло. Поттер никогда не напрягался в школе, никогда не работал, не интересовался ничем, кроме идиотских развлечений и квиддича. Он не отличался от тех ведьм, с которыми сегодня танцевал Снейп, — симпатичных пустышек. Лили была достойна намного большего. И если уж совсем начистоту, то и себя он считал достойным большего.

Он присоединился к Волдеморту, желая добиться успеха, о котором другие и мечтать не смели, готовый показать ей, от чего она отказалась. С его умом и мощью Темного Лорда кто бы посмел его отвергнуть?

— Северус, — позвала Белла, выводя его из задумчивости. — Ты сегодня такой молчаливый.

— Прости, Белла, — доверительно сказал он. — Я просто вспоминал прежние времена. Позволь признаться, ты все та же.

Она рассмеялась холодным, стеклянным смехом.

— Ах, но те времена давно прошли, мой друг. Пора радоваться новым. За тобой весь вечер зорко наблюдает Перегрин. Зачем ты тратишь время, танцуя то с Цисси, то со мной? Какой тебе с нами интерес...

Перегрин Лестрейндж, девятнадцатилетняя племянница Беллатрикс, только что выпустившаяся из Дурмстранга, действительно бросала на него приглашающие взгляды.

— Признаю, она прелестна, но с тобой не сравнится.

— Какой же ты льстец, Севви, — ответила Беллатрикс. Музыка закончилась. — Иди, поговори с Рудольфусом. Он как раз хотел проконсультироваться с тобой насчет одного зелья, но вряд ли у нас получится заскочить в Хогвартс на чашечку чая, не так ли?

Снейп позволил подвести себя к компании магов, непринужденно потягивающих огневиски из фамильного хрусталя Люциуса Малфоя. Глядя на них, никто бы не подумал, что видит перед собой членов темного и тайного общества, основанного на страхе. Невозможно было представить, что кто-либо из этих холеных мужчин может извиваться под Cruciatus или униженно молить о пощаде, пытаясь увернуться от ударов кнута.

— Эйвери, Гиббон, Лестрейндж.

— Снейп! — воскликнул Эйвери, приветственно пожимая ему руку. — Тебя-то мы и ждали. Ты куда-то совсем запропастился, дружище.

— Господа, рад вас видеть. Боюсь, я был слишком занят, чтобы навестить вас. Тем не менее я часто вспоминал вас. И, конечно, скучал по нашим маленьким... прогулкам.

Рудольфус глумливо усмехнулся:

— Уж не сомневаюсь. Просидеть взаперти в замке целый год… Как старина Дамби?

— Судя по тому, что я слышал, если он и в порядке, то ненадолго, — ответил Снейп.

Мужчины рассмеялись, и Беллатрикс покинула их компанию, направившись к Нарциссе, Перегрин и Мэриголд. Юная Перегрин казалась нежным тепличным цветком.

Да, Снейп здесь, чтобы выбрать невесту, и о, удача, такая как раз нашлась. Он оценивающе смотрел на своих якобы друзей. Из них только Лестрейнджи были богаты до присоединения к Темному Лорду. Так что подобные мотивы были не новы. И все же он не смог найти подходящую пару. У него случались интрижки, но ни разу ему не захотелось продолжения. Он ждал. Вот только чего?

Ждал? Возможно ли, что он все еще надеялся на нечто большее, чем страх? Ведь здесь не было никого, кто действительно любил бы его, хотел бы его… Они всего лишь восхищались его властью и страшились его гнева. За этой мишурой скрывалось то же, что и на встречах Ордена: они отвергли бы его, если бы только могли. Внезапно Снейп отчетливо осознал, что может пересечь комнату, пригласить Перегрин на танец, поухаживать за ней и стать частью сильнейшей чистокровной семьи. Подняться еще выше в рядах союзников Темного Лорда. Развивая эту мысль, он подумал, что мог бы помочь Малфою и получить такой же дом, как у него. Он мог безнаказанно пользоваться чужими женами, и их мужья были бы бессильны отомстить ему. Он мог бы получить все это и даже больше. Его шанс еще не упущен.

Гиббон захохотал, и Снейпа сразу оказался втянут в обсуждение сексуальных предпочтений Дамблдора.

— Скажи-ка, Снейп, ему нравятся малолетки? Говори все, как есть, дружище. Он назначает дополнительные уроки малышкам-первогодкам?

— Скорее уж малышам, — ответил Снейп, борясь с омерзением, грозившим вырваться наружу. Отвратительный разговор. Мужчины покатились со смеху.

— Малышам! — хрюкнул Эйвери, почти наваливаясь на Снейпа. — Ну ты затейник. Помнишь, как мы бывало…

Но Снейпа совершенно не интересовали воспоминания Эйвери, он внимательно следил за приближающейся к их компании Перегрин.

— Мастер Снейп, — начала она.

— Прошу вас, дорогая, зовите меня Северус, иначе я чувствую себя совсем старым.

— Хорошо, Северус, — любезно согласилась она. — Я льщу себя надеждой, что вы меня помните, но…

— Забыть Перегрин Лестрейндж? Легче забыть сияние звезд. Вы хорошо проводите время?

— Да, сэр. А вы?

— Теперь, разговаривая с вами, просто прекрасно.

Она покраснела и отвела взгляд.

— Не согласитесь ли вы потанцевать со мной, мисс Лестрейндж?

— О, зовите меня Перегрин, Северус. С удовольствием.

Он подхватил ее и, кружась в водовороте ее бледно-зеленой мантии, вдруг вспомнил совсем другую юную ведьму в зеленом, которую недавно вел в танце.

— Значит, вы преподаете в Хогвартсе? — спросила мисс Лестрейндж.

— Верно. Жалкая профессия.

— Что вы! Я только что окончила Дурмстранг. Я очень уважаю учителей. Они такие... могут безраздельно властвовать над юными умами.

— Моя дорогая, хотя я и не сомневаюсь, что вы преуспели во всех начинаниях, уверяю вас, обычный юный ум, как вы изволили выразиться, вовсе не хочет, чтобы над ним властвовали.

Она примирительно улыбнулась.

— Возможно. Мне дали понять, что вы очень талантливый мастер зелий.

— Дорогая, вы мне льстите. Я лишь наслаждаюсь высоким искусством.

— Ах, и скромный, и красивый.

Снейп внутренне содрогнулся. Все ложь. Если бы она сказала: достойный или сильный, или хотя бы впечатляющий, — возможно, он бы продолжил эту игру и на следующий танец. Но она не поняла ничего. За какого идиота она его принимает? Его не интересовали лживые женские заигрывания. По правде говоря, ни сама Перегрин Лестрейндж, ни жизнь в доме, как этот, ни прислуживание любому хозяину до конца его жалкого существования Снейпа тоже не интересовали. Зачем ему такое? Постоянное раздражение... возвращение домой, к женщине, с которой он обязан быть вежливым. Он никак не мог понять, как можно к этому стремиться. И если начистоту, то больше всего он хотел вернуться в Хогвартс и найти в своих комнатах ожидающую его мисс Грейнджер, смыть запах дорогих духов со своей кожи и вдохнуть свежий аромат ее волос.

— Северус? Надеюсь, я вас не обидела.

— Как можно обижаться на комплимент такой прелестницы, как вы? — сказал он, с облегчением отметив, что музыка подошла к концу.

— Не могли бы вы проводить меня до родительского дома? — спросила она. — От шампанского у меня разболелась голова. И к тому же я терпеть не могу добираться до дому в одиночку. Такие смутные времена.

— Как бы ни заманчиво было ваше предложение, я вынужден как можно скорее вернуться в Хогвартс, — сказал он, провожая ее обратно к обществу дам. — Может быть, младший Гойл?

Снейп отпустил Перегрин, повернулся к Нарциссе, взял ее руку и поднес к губам:

— Моя дорогая Нарцисса, все было великолепно.

— Но, Северус, ты уже покидаешь нас? Еще не прибыл виновник торжества!

— Я поздравлю Драко при встрече. Как я уже говорил нашему Лорду, я покинул школу в разгар небольшой суматохи. Когда замешательство утихнет, мое отсутствие заметят. Но я счастлив представившейся возможности посетить твой гостеприимный дом и насладиться твоей компанией. Передавай Люциусу мои наилучшие пожелания. И, дорогая, береги себя.

— Ты тоже, Северус. Я не забуду...

— Ш-ш-ш, Нарцисса, не стоит об этом.

Прощаясь с Темным Лордом, Снейп уверил его, что у них скоро будет еще больше поводов для празднования, и дисаппарировал.

Хогвартс встретил его пронизывающим холодом, и Снейп плотнее закутался в плащ, который все же был недостаточно теплым, чтобы противостоять мартовским ветрам. Стараясь никому не попасться на глаза и избежать ненужных вопросов о своем наряде, он быстро направился к кабинету Дамблдора. Необходимо немедленно сообщить директору школы, что Драко близок к завершению своего плана, что бы это ни означало. Северус поднимался по винтовой лестнице в кабинет директора, радуясь, что не встретил ни одного студента на своем пути. Он уже собирался постучать в дверь, когда по спине пробежал холодок.

Здесь кто-то был. Северус сделал глубокий вдох, но ничего не почувствовал — слишком пропитался запахом чужих тяжелых духов, чтобы что-то ощутить. И все же ему показалось...

— Мисс Грейнджер?

Неужели она пришла за ним?

Даже сквозь слезы в дрожащем голосе отчетливо слышался гнев:

— Почему? Почему я весь день видела кольцо?



Глава 15.

«Мерлиновы яйца. Кольцо».

Снейп, не колеблясь, убрал палочку и протянул руки, пытаясь отыскать Гермиону. А найдя, подхватил и впился в ее губы яростным властным поцелуем.

— Мисс Грейнджер, я все объясню. Но мне необходимо немедленно поговорить с директором. Подождите меня в моих комнатах.

— Я не знаю, как попасть туда без камина, — сказала она срывающимся, но уже не таким напряженным голосом. — Парвати и Лаванда…

— Вы можете воспользоваться камином в моем кабинете.

— И правда. Как я об этом не…

— Идите же...

Он услышал шелест ее мантии и звук удаляющихся шагов и, дождавшись, пока успокоится дыхание, уверенно постучал в дверь.

— А я все жду, когда же ты зайдешь, — поприветствовал его Дамблдор.

«Твою ж мать! И что он слышал?»

— Простите, Альбус, — холодно сказал Снейп. — Кольца, зачарованные вами для меня и моей жены, имеют... некоторые неожиданные последствия.

— Последствия, Северус? Ты, конечно же, избежал привязанности к девушке?

Снейп глубоко вздохнул, прежде чем ответить. Очевидно, представление на сегодня еще не закончено.

— Привязанности? Помимо той, которая возникла в результате вашего опрометчивого решения соединить нас брачными узами?

— Ваш брак, как тебе прекрасно известно, часть плана. Военного плана. Я не хочу, чтобы что-то отвлекало тебя от общего дела. У тебя долг перед сыном Лили Поттер.

Сын Лили Поттер. Эти глаза... Он вспомнил, как первый раз увидел Лили на детской площадке. Дерзкая девчонка с ярко-зелеными глазами — казалось, солнце светит только для того, чтобы играть в ее волосах. Лили ушла. Лили нет. И с ней ушла надежда, что однажды кто-то действительно сможет увидеть его настоящего... Порой он думал, что так часто тревожил эти воспоминания, что однажды они выскользнули из его пальцев словно хрупкое стекло и разбились. Почему же он жил памятью о женщине, которая никогда не хотела его? Она была не просто неосмотрительно выбранной им ведьмой, она была его отчаянной надеждой. Снейп внимательно смотрел на Дамблдора и видел, как самодовольно изгибаются его губы, словно уже успели насладиться вкусом победы.

Но надежда не ушла. Надежда сидела в его гостиной и ждала мужчину, которого ей выбрали и которого, вопреки всему, снова и снова выбирала она сама. Да, он знал о своем долге, в этом директор был прав. Надо защитить Поттера, убедиться, что он выжил, увидеть его триумф, чтобы увериться в поражении Волдеморта, и вернуть, наконец, своей свободолюбивой магглорожденной жене право выбора.

— Уверяю вас, Альбус, я понимаю свой долг.

— Хорошо. Рад слышать. А теперь перейдем к более важным вопросам. В записке сказано, что ожидается торжество. И что же праздновал Волдеморт?

— Похоже, Малфой уверен в своем успехе. Темный Лорд сказал, что вход открыт.

— Вход?

— Не знаю, о чем это. Малфой по-прежнему отказывается делиться своими планами.

Дамблдор пристально смотрел на Снейпа:

— Ты уверен, что сделал все возможное и использовал все свои умения, чтобы получить у него эту информацию?

Снейп не отводил взгляда, не желая сдаваться:

— Мне кажется неразумным слишком сильно давить на Драко и портить отношения с ним. Мальчишка загнан в угол. Теперь он опасен.

— Я считаю также. Сколько еще пострадает учеников, прежде чем у тебя получится? А если бы сегодня в больничном крыле оказалась мисс Грейнджер?

Неужели старый ублюдок действительно решил, что Снейп не думал об этом? Когда сообщили об отравлении гриффиндорца, Северус впервые за долгие годы по-настоящему испугался. Внезапно оказалось, что ему есть что терять.

— К счастью для учеников, — Снейп вскинул бровь, — наш план близок к завершению. Темный Лорд утверждает, что ему необходимо только ваше отсутствие.

— Хоть что-то мы можем контролировать.

— Действительно.

— Очень хорошо, Северус. Будь готов. Я свяжусь с тобой, прежде чем покину школу. — Дамблдор был спокоен, но эти его слова напомнили об обещании.

— Альбус...

Несмотря на гнев, несмотря ни на что, Северус представить себе не мог, как убить человека, который дал ему последний шанс, спас его.

— Ты знаешь, что должен сделать.

Остановившись, Снейп резко обернулся:

— Как пожелаете.

***

Выйдя из камина, он, как и прежде, нашел Гермиону на диване. Она не мигая всматривалась в языки пламени, и хотя сейчас не плакала, было заметно, чего стоил ей этот день. Ее глаза покраснели и припухли, а с лица спали краски.

— Мисс Грейнджер.

Она посмотрела на него тем привычным открытым взглядом, который он едва мог вынести. Он был уверен, что никогда и ни на кого так не смотрел, никому не позволял проникнуть так глубоко в душу.

Гермиона пристально всматривалась в него, не говоря ни слова, ожидая объяснений. Вот только что же ей объяснить?

«Сегодня я навещал давних знакомых. Говоря начистоту, жизнь их изрядно потрепала. Они смотрели на меня, мечтая заполучить мою мощь и власть. Но я мечтал только о тебе».

— Как вы знаете, меня вызвал Волдеморт, — начал он, и она взглянула на него еще внимательней, чем обычно. — На своего рода... торжество. Они рассчитывают... на успех.

Гермиона застыла, не сводя с него глаз.

— Была музыка и еда. Каждый надел свою лучшую парадную мантию и полагающееся к ней выражение лица. Годы лишили Пожирателей былого блеска. Уверен, вы и сами можете это представить. Но сегодня все старались впечатлить...

Тишина. Прежний внимательный взгляд. Что она хочет услышать?

— Гермиона, я танцевал. Ничего более. Танцевал с женщинами, которые как-то смогли понять, что я еще не сломлен. Они увидели во мне волю к жизни и хотели заполучить ее.

— Просто танцевал? — его задел ее резкий и раздраженный тон.

— Просто танцевал, — подтвердил он. Она глубоко судорожно вздохнула, словно выплескивая накопившуюся боль.

— Как вы? — спросила она.

— Не ранен, — ответил он, хотя вопрос был и не совсем об этом.

Она встала и настороженно, кончиками пальцев провела по его рукаву.

— Вы выглядите, — сказала она, заметив его напряжение, — впечатляюще.

Он прикрыл глаза. Как решиться, зная, что будет дальше? И отстранился от нее.

— Нам надо кое-что обсудить. Подождите здесь.

Снейп направился в лабораторию. Грудь сдавило. Другого случая не представится — в этом он не сомневался. Можно было бы разрешить ей прикоснуться к себе. Можно было бы... Будет ли у него еще шанс дать ей то, что позволит справиться с этим чертовым планом? Сейчас самое подходящее время, пора рассказать про зелье.

Вернувшись, он протянул ей тонкий неподписанный фиал:

— Это Vita Secundus.

— Вторая жизнь, — выдохнула Гермиона. — Но, сэр, чтобы приготовить Vita Secundus…

— Нужны годы. Я начал готовить его, когда вы учились на третьем курсе. После возвращения Петтигрю. Дамблдор правильно понял этот знак.

— И вы хотите использовать его для…

— Я хочу, чтобы вы использовали его. Для Поттера. Если потребуется.

Гермиона всматривалась в фиал в своей руке:

— Для Гарри.

— Верно. Для Поттера и никого больше. Ни при каких обстоятельствах. Понятно?

— Но почему я?

— Думаю, это очевидно. Вы будете с ним. Только вы можете знать, пришло ли время использовать зелье. Оно действует только при ранениях, неважно — магических или нет. Но не поможет при…

— Смертельном проклятии.

— Верно. Я подозреваю, что в случае с Поттером Темный Лорд не прибегнет к подобному проклятию второй раз. Но если Поттер будет смертельно ранен... Vita Secundus спасет его. Мисс Грейнджер, использовать его можно только однажды. Третьей жизни нет. Так что вы должны быть совершенно уверены.

Она кивнула:

— Почему вы отдаете мне его сейчас?

— Темный Лорд празднует. Срок приближается.

— Срок?

— Уверен, вы помните, что мы поженились не просто так, — слегка усмехнулся он.

Она отвела взгляд.

— Вы уходите. — И это был не вопрос.

— Вы же знаете, что я должен.

— Почему?

— Я не могу вам сказать.

— Проклятая перестраховка! Почему вы уходите?

Она не спросила «Почему ты уходишь от меня?», но невысказанный вопрос повис в воздухе.

— Потому что у меня нет выбора.

Она промолчала, но ее глаза вновь наполнились слезами.

— Зелье всегда должно быть у вас под рукой. Постоянно будьте наготове. Поттер обязан выжить. У него должно получиться.

— Получиться что? Убить Волдеморта? Но как?

— Об этом знают только Поттер и директор.

— А я?

— Вы знаете — ваше дело верить.

***

С помощью палочки Гермиона создала небольшой потайной карман в мантии и спрятала туда фиал. Потом повернулась к Снейпу и твердо сказала:

— Я могу сделать это.

— Точно?

— Да.

Он смотрел сквозь нее, словно пытаясь припомнить какое-то невыполненное обещание.

— Я смогу, — повторила она, но он все так же неподвижно стоял, не глядя на нее. — Профессор?

Наконец он перевел на нее взгляд:

— Не профессор. Не здесь. Не сейчас.

От этих слов по ее телу разлилось тягучее тепло. С того самого мгновения, как он вошел, она отчаянно желала заявить о своих правах, вырвать его из объятий тех ведьм, что прикасались к нему сегодня. Но сейчас ей больше всего хотелось, чтобы он окончательно поверил, хотелось увидеть в его взгляде победу и поражение.

Так и не решившись назвать его по имени, Гермиона кивнула и потянулась к пуговицам на сюртуке, аккуратно расстегивая их сверху вниз.

— Красиво, — сказала она. — Для Пожирателя Смерти. Здесь этому не место.

Разобравшись с пуговицами, она в ожидании отступила, понимая, что в ее поведении было слишком много откровенного, неприкрытого, чтобы посчитать это правильным приглашением. Но придумать что-то лучшее не хватило времени.

Он повел плечами, сбрасывая тяжелый сюртук, и она, наконец, смогла выдохнуть. Он согласен. Пусть он еще не принял ее, но принял ее приглашение.

— Надо повесить, — сказал Снейп и, конечно, был прав — ткань могла помяться. Но разве не было специальной магии, чтобы разобраться с этим? И только когда он повернулся, уверенно направившись в спальню, в ее измученном разуме мелькнула вспышка понимания:

«Ах да. Верно. Надо повесить».

Она молча последовала за ним, в страхе ожидая, что окажется за дверью, стоит лишь ему заметить ее присутствие.

Застыв, Гермиона наблюдала, как он нарочито медленно разглаживает ткань и убирает сюртук в шкаф. Повернувшись к ней, Снейп начал расстегивать воротник. Молча, не сводя с нее взгляда, не торопясь расстегнул и снял запонки и аккуратно положил их на комод. Она знала, что можно проще: один взмах палочки — и все будет повешено и убрано, но он не использовал магию, сводя с ума своей медлительностью. Гермиона, как завороженная, следила за его длинными ловкими пальцами, направляющими, поглаживающими, ласкающими, скользящими.

— Да? — наконец спросил он.

— Д-да, — ответила она, сбросив морок охватившего ее желания, и, догадавшись, начала расстегивать собственную мантию. Гермиону не оставляло напряженное ожидание, что сейчас Снейп спросит, какого Мерлина она творит, но он молчал.

Стянув мантию, она осталась в той же одежде, в какой была утром, когда получила сообщение о вызове. Она молча проклинала себя:

«У тебя был целый день. Неужели нельзя было переодеться во что-то посвежее?»

Но Снейп словно не замечал маггловской одежды, пытаясь увидеть что-то совсем другое, намного глубже.

Она приблизилась, внимательно рассматривая его, обнаженного до пояса. Его кожа казалась почти прозрачной на фоне темной зелени брюк и иссиня-черных волос. Он выглядел как нечто настолько хрупкое и уязвимое, чему могут повредить даже солнечные лучи. Вот только шрамы говорили о другом. По яркому цвету некоторых было понятно, что они совсем свежие, другие выделялись белизной даже на его светлой коже. Внезапно она поняла, что своей медлительностью он дает ей время одуматься. Неужели он считает, что ее отпугнут его шрамы? Но ведь это она сделала их такими. Дотронувшись, Гермиона проследила кончиками пальцев самые свежие рубцы — гладкие и аккуратные. Приятно, что она смогла помочь ему. Под ее пальцами была цена, заплаченная мужчиной, за которого она вышла замуж. Гарри хотел доказательств? Вот они. Стоят между ней и безумием.

Она прижала ладони к его груди и подняла взгляд. Застыв в напряжении, он отвел глаза. Чего? Чего он ждет? Он стоял, как изваяние, позволяя себя осматривать, и как будто ждал, что в любую секунду она повернется и убежит. Только сбившееся дыхание говорило, что он знает о ее присутствии. Гермиона отступила, взяла его руку в свои, наклонилась и, прикоснувшись губами к его пальцам, поняла: Метка. Она могла разглядеть знак под своими спадающими на его предплечье локонами. Да, отвратительная мерзость, которой не должно быть на нежной коже. Но ведь Метка была здесь и раньше? Гермиона уже видела каждый дюйм его тела. Может, Снейп думал, что этот знак вызовет в ней сомнения? Может, решил, что она не простит его за тот выбор? Но по каким бы причинам он ни принял эту проклятую отметину, в душе Гермиона знала — он не Пожиратель Смерти.

Он вздрогнул от прикосновения и чуть не отдернул руку, но готовая к этому Гермиона успела его удержать. Перехватив запястье, она подушечками пальцев провела по темному, изломанному знаку мрака. Казалось, что кожа здесь должна быть выжжена, но, как ни странно, если бы глаза Гермионы были закрыты, она бы ничего и не почувствовала.

— Не надо, — вырвалось у него, но она все равно прижалась губами к ненавистной отметине.

В одно мгновение он перехватил ее кисть и дернул руку вверх, и вот уже вторая ее рука также поднята. Гермиона была испугана, но не сопротивлялась. Если уж она перешла границу, то лучше сразу принять любое наказание, чем потом страдать от его невыносимого молчания. А если...

Одной рукой он потянул ее футболку наверх и, позволяя освободиться, отпустил руки. Одежда сразу полетела в сторону. Крепко прижал к себе девушку, лишая ее возможности пошевелиться. Потянул за волосы, вынуждая откинуть голову. И набросился, сминая губы с той же яростью, что и перед кабинетом директора. Этим поцелуем он требовал, утверждал свое право, заставлял подтвердить клятвы: моя кровь — твоя кровь; мой дом — твой дом; моя жизнь — твоя жизнь. Она ответила ему жадно, задыхаясь, всеми силами пытаясь доказать, пообещать, что она всегда будет выбирать его, верить ему...

***

Целовать ее — словно прыгать в бездонную пропасть. Раз за разом, иногда требуя, иногда уступая, но всегда получая ответ. Он был уверен, что мог бы стоять так и целовать ее целую вечность, не нуждаясь ни в чем, кроме глотка воздуха, но чем дальше, тем настойчивее заявляло о себе его тело. Он осторожно шагнул, увлекая ее за собой, и пусть идти так было неудобно, но и оставаться на месте — совершенно невыносимо. Они замерли, лишь когда он почувствовал край кровати.

Казалось, что здесь, на краю пропасти, слова потеряли смысл — хватало поцелуев. Снейп сцеловывал с губ Гермионы клятвы, что она принадлежит только ему. Он понимал, что его время на исходе. Да, сейчас он получит ее, но почти наверняка это не повторится — его предательство навсегда отвратит ее. А потом, скорее всего, он будет убит. Но он не умрет, не узнав, каково это — лишь однажды быть принятым... быть желанным той, которую он желает. Он знал: нельзя, нельзя этого допустить. Что с ней будет, когда она поймет, что отдалась человеку, который разрушил ее мир? Но сил остановиться не было.

Гермиона опустилась на постель, когда Снейп мягко подтолкнул ее. Он последовал за ней, поцелуями и прикосновениями направляя девушку к изголовью кровати. Он ощущал зарождающуюся между ними магию; сгустившийся воздух дрожал от желания, и любое прикосновение словно обжигало кожу изнутри. Никогда прежде он не знал подобного. То, что происходило сейчас, было несравнимо лучше их брачной ночи, о которой он постоянно вспоминал. Тело Гермионы отвечало ему так охотно, так жадно. Ни долга, ни обязанности, ни жертвы. Ему даже ничего не надо было делать — ее возбуждало одно его присутствие. Хотелось впитать каждый ее вздох, запомнить, что значит, быть желанным, но сил хватало только для того, чтобы пережить это.

Прервав поцелуй, он попытался обхватить губами ее грудь и жадно облизал мгновенно возбудившийся сосок. Гермиона судорожно вцепилась в мужские плечи и выгнулась навстречу этой ласке. Он прикусывал ее соски, пока девушка не начала, задыхаясь, метаться по простыням. Только ощутив ее руки между их телами, он понял, что навалился на нее, как подросток. Она наощупь боролась с пуговицами на его брюках, и он неохотно оставил ее грудь, чтобы помочь. Убрал ее руки и, уже начав освобождаться от раздражающей ткани, торопливо сбросил обувь, заметив, что так и не разулся. В том, как они нетерпеливо сбрасывали одежду, не было ничего привлекательного, однако его это почти пугающе возбуждало.

Гермиона скинула туфли и стянула джинсы. Северус с наслаждением наблюдал, как ее волосы разметались по подушке, как приподнималась ее грудь, когда девушка выпутывалась из своих дурацких маггловских брюк. Как только у нее получилось, он оказался на ней, требовательно припав к ее губам и запустив руку в уже влажные трусики. Почему она сразу не сняла это недоразумение? Ну ничего, скоро он это исправит. Она раздвинула ноги шире, когда его пальцы коснулись клитора, и скользнула рукой по его животу. Северус едва смог сдержаться, когда ее пальцы сомкнулись на члене. В глазах потемнело, и мир сузился до одной точки: он сорвется, не выдержит, но точно умрет, если она не продолжит. Ему подумалось, что они словно подростки, но эта мысль не вызвала отвращения. Только в глубине сознания стучало, что она и есть подросток, хотя у нее получилось изменить его и превратить в кого-то другого. Эти мысли неожиданно показались привлекательными, почти необходимыми. Он будет, как она, свободным от страшных решений, сможет прикоснуться к этой чистоте без вины, без страха...

Ее рука продолжала ласкать его, возможно, чуть сильнее, чем ему обычно нравилось, но все равно идеально... просто идеально.

— Гермиона, — жарко прошептал он. — Я... я не могу ждать.

— Тогда не жди.

Она приподнялась, освобождаясь от трусиков, и потянула его на себя, ухватившись за плечи. Он устроился между ее бедер и резко вошел.

Ее низкий горловой стон почти подвел его к краю. Мерлин, что с ним происходит? Во что он превратился? Он погрузился в нее так глубоко, как только мог, и она вскрикнула что-то неразборчивое.

— Да?.. — спросил он, замерев.

— Да, — шепнула она, обхватив его бедра и приглашая продолжить.

Ритм был рваным и нечетким, но она встречала каждое движение, все выше и выше приподнимая ноги, все сильнее и сильнее раскрываясь. Он подхватил ее под колени и словно обезумел…

— Гермиона…

Она приоткрыла рот, не в силах произнести ни слова, и приподнялась для поцелуя, но он отстранился.

— Гермиона, пожалуйста.

Прикрыв глаза, она бедрами подалась ему навстречу.

— Скажи… — выдохнул он. — Прошу, назови...

Она задержала дыхание, и он замер.

— Северус, — прошептала она, и все, абсолютно все запылало огнем.

Не стало ни мира, ни войны. Не было никого важнее нее. И никакой магии, кроме той, что между ними. Нежная… Поразительная… Двигаясь в ней, невозможно было остановиться, и он выплеснулся, крепко сжав девушку, снова и снова шепча в волосы ее имя.

Когда вернулась способность дышать, Северус попытался отодвинуться. Она запротестовала, но он хрипло выдохнул:

— Тш-ш-ш… Мы еще не закончили.

И склонился к ее бедрам. Опустив лицо, он слизнул их смешавшийся вкус. Его горечь и ее сладость заставили жадно наброситься на нее, желая подарить то, что не успел дать раньше — освобождение. Она извивалась, но Северус крепко держал ее бедра, обводя языком центр ее удовольствия. Как? Как ей нравилось больше всего? Он пытался вспомнить. А услышав, как со свистом Гермиона втянула воздух сквозь зубы, понял — так! Не по кругу. Вперед и назад. Он дразнил ее медленно, безжалостно, пока она, дернувшись, не захныкала, но даже это его не остановило.

Вперед и назад. Прижав ладонь, он скользнул в нее двумя пальцами. Вперед и назад. Ее волосы метались по подушке. Вперед и назад. Он чувствовал — она на грани. Вперед и назад.

— Северус! — вскрикнула она, и он ощутил, как она судорожно выгнулась и замерла. Подняв голову, он заглянул в ее искаженное желанием лицо и потемневшие от страсти глаза. Неужели он готов снова? Неужели она вернула ему молодость? Гермиона вздрогнула, когда он начал мягко входить в ее еще распаленное тело.

— Нет?

— Да... да. Т-только... медленно. Нежно.

Медленно.

Нежно.

Да.

Он приподнялся на руках и, не отводя взгляда от ее лица, качнулся... медленно... нежно... неторопливо двигая бедрами по кругу… ощущая вновь охватывающее ее напряжение. Глубокий стон вырвался из его горла, и она вернула этот стон. В этом разговоре слова были не нужны.

Он не мог еще раз дойти до вершины, но сумел довести ее туда так уверенно и неспешно, что на самом пике она расплакалась. А после отвернулась, скрывая слезы, и он держал ее в объятиях, поглаживая волосы, пока она не затихла.

Наконец она посмотрела на него, и он узнал тот самый взгляд, который видел, когда она предупреждала его о Поттере. Опасный взгляд. Как бы ему хотелось стереть его, но они зашли слишком далеко и не было пути назад.

— Сколько у нас еще времени? — спросила она, помолчав.

— Не могу сказать. Зависит от директора.

— Я узнаю, когда это произойдет?

— Несомненно будет заметен... результат. Но если смогу, то постараюсь предупредить.

— Спасибо.

Они лежали в тишине до тех пор, пока он не заволновался, что они могут заснуть:

— Гермиона, я думаю, будет лучше, если это не повторится.

— Согласна.

Он хотел бы сказать ей больше, объяснить, что растущая в нем любовь делает его уязвимым. Его задание и без того казалось невыполнимым. И, конечно, чем больше будет воспоминаний о ней, тем труднее их будет скрыть. Но что бы ни пришлось показать Темному Лорду, он никогда не раскроет ее лица, охваченного желанием, зрачков, расширенных настолько, что в них можно утонуть. Вот только видеть ничего другого он не хотел. Закрывал глаза, и вновь она была перед ним, с приоткрытыми влажными губами, сбившимся рваным дыханием.

Снейп тряхнул головой, отгоняя этот образ, и сказал:

— Я принесу зелье. И надо обязательно вернуться в свою комнату.

— Я знаю. Спасибо, сэр, — ответила она, и он застыл от ее слов.

Как жестоко ранило это «сэр» после того, что было между ними. Но, если честно, в этом единственном слове он услышал все, за что любил ее. Она опередила его, избавив от необходимости через мгновение назвать ее «мисс Грейнджер».


Глава 16.

— И я сразу вспомнил Sectumsempra из книги Принца. — Гарри опустился на диван в Общей гостиной и обхватил голову руками. — Вот я ее и использовал.

Заинтересованный Рон подался вперед, Гермионе же достаточно было тона Гарри и пятен крови на его мантии, чтобы понять — случилось действительно что-то очень плохое и Гарри сполна за это расплатился.

— Ну и что дальше? — перебил Рон вопрос Гермионы. — Ты использовал заклинание из книги Принца? Даже не зная, для чего оно?

— Дальше… дальше было плохо. Его порезало заклятием. Столько крови…

Рон замолчал. У Гермионы подогнулись колени. Если Гарри ранил Драко достаточно сильно, чтобы остановить…

— Драко цел? — тихо спросила она.

— Что? Да, Малфой в порядке. Появился Снейп и…

— Так значит, Снейп был рядом, — прервал Рон. — Что Малфой делал в туалете? Думаешь, это как-то связано с их планом?

— Да кто их поймет. Когда я пришел туда, Малфой был сам на себя не похож… какой-то... будто зареванный.

Зареванный? Об этом она подумает позже.

— Бедняжка Малфой... — начал Рон.

— Ничего удивительного, что профессор Снейп был поблизости, — зло вставила Гермиона. — Его кабинет прямо по коридору. Что он сделал?

— Назначил мне отработки по субботам до конца семестра, — уныло ответил Гарри, и Рон ахнул.

— Нет, Гарри, — в тоне Гермионы ясно слышалось, что она сочла наказание, по меньшей мере, не достаточно суровым. — Что он сделал с Драко?

— О! Он подбежал и начал водить над Малфоем палочкой... а еще он пропел какое-то заклинание.

— Он пел? — недоверчиво переспросил Рон.

— Да, пел, — не сдержалась Гермиона. — Большинство лечебных контрзаклятий надо петь. Мы проходили это в прошлом семестре на ЗОТИ, но, я так понимаю, вы и внимания на это не обратили. Думаете, раз у вас есть книга этого чертова Принца, то можно вообще ничего не учить?

— Гермиона, — ответил Рон, — не могла бы ты оставить её в покое, а?

— Гарри, — сказала Гермиона, — как ты можешь по-прежнему защищать его книгу, когда это заклинание...

— Да отцепись ты от книги! — выпалил Гарри. — Ну занес Принц в нее заклинание, ну и все! Он же не рекомендовал его использовать! Откуда мы знаем, может, он просто отметил то, что использовали против него!

Гермиона сразу смягчилась:

— Гарри, знаю, ты не хотел, но это не шутки. Ты мог убить Малфоя! Тебя могли отчислить! Тебе повезло, что рядом оказался профессор Снейп.

— Да знаю я! Но Малфой в порядке. Ему помог Снейп — залечил порезы и отправил в больничное крыло. Сказал, что если помазать бадьяном, то даже шрамов, наверное, не останется...

Внезапно для Гермионы все встало на свои места. Тот урок, когда Снейп поднял Гарри... Levicorpus ... учебник зельеварения... «Мой отец был магглом»... контрзаклятие Sectumsempra... Снейп — Принц- полукровка!

— ...в общем, я ее спрятал. Но заберу, как только получится.

Гермиона встрепенулась:

— Что спрятал?

Рон посмотрел на нее так, словно она только что сообщила о решении стать профессиональным игроком в квиддич.

— Книгу Принца, — по слогам, как для глухой, повторил он.

— Постой! Еще раз. Извини, я задумалась и, похоже, что-то пропустила… Зачем ты спрятал книгу?

— Потому что Снейп спросил про нее! Он увидел в моем сознании, откуда я узнал проклятие!

— Профессор Снейп применил к тебе легилименцию? — спросила Гермиона.

На самом деле она не думала, что ему это было так уж необходимо. Слова Гарри только подтвердили ее подозрения. Снейп знал это проклятие, потому что сам записал его.

— Да! Не забывай, у меня с окклюменцией совсем туго. Он сразу же увидел книгу.

«Или просто посмотрел на твое виноватое лицо», — подумала она.
— Где ты ее спрятал?

— Выручай-комната. Вы бы только видели — дух захватывает. Там такая куча всего спрятана... книги, мебель, зелья, чучела животных и вообще всякая всячина... Мне даже пришлось отметить, где я спрятал книгу, иначе ни в жизнь не найти. Она под старой статуей, на голове которой парик с украшениями.

Рона рассмешил рассказ Гарри, мысли же Гермионы были далеко. Книга Снейпа. Это книга Снейпа. Теперь Гермиона была готова рвать на себе волосы за прошлое пренебрежение к учебнику. Она столько могла узнать оттуда. От одной мысли о настоящей учебе у Снейпа, не той злобной летучей мыши, что обитала в подземельях, а у настоящего Снейпа, кружилась голова. Она вздрогнула, вспомнив слова Гарри:

«Откуда мы знаем, может, он просто отметил то, что использовали против него!»

Возможно ли прочесть между строк, каким профессор был в юности? Вдруг она найдет там что-то полезное, что-то, что поможет в поисках хоркруксов. После того как Рона выпустили из больничного крыла, наконец удалось уговорить Слагхорна поделиться воспоминаниями. Гарри выпил глоток Феликс Фелицис и... Все из-за книги, перебила она себя. Все из-за Снейпа. Без книги Гарри ни за что бы не получил Феликс Фелицис в награду за первое место. Слагхорн признался, что говорил с молодым Томом Риддлом об ужасных вещах. Гермиону передернуло. Разделить душу... подумать жутко. И тем не менее, Дамблдор считал, что Волдеморт сделал это шесть раз.

Семь частей души... Почти так же немыслимо, как и то, что они должны оставить школу, найти и уничтожить эти осколки. Гарри, казалось, так и не понял, что им придется бежать. С другой стороны, он не учился у Снейпа. Гермиона осознала, что лучше ей самой все продумать заранее. Надо столько успеть сделать до конца учебного года.

***

Занавесившись пологом и разложив перед собой записи, Гермиона устроилась на кровати. Во-первых — то, что им нужно: книги и одежда и для нее, и для Гарри с Роном. Лекарства. Ингредиенты для зелий. Ее увеличенная сумка. Им надо будет где-то жить... может, палатка? Интересно, куда делась та, в которой они ночевали на Кубке мира по квиддичу. Не забыть бы осторожно спросить о ней в Норе, если они смогут попасть туда, прежде чем придется уйти. Кастрюли — получится ли незаметно стащить парочку из дома? Иначе, готовить будет...

Во-вторых — то, о чем надо узнать поподробнее. Что такое хоркрукс? Как его создать? Слагхорн упоминал заклинание. И как их уничтожить? В списке хоркруксов Дамблдора были: дневник, кольцо, чаша Хаффлпафф, медальон Слизерина, змея Волдеморта... и что-то, принадлежащее Гриффиндору или Равенкло. Дневник и кольцо уничтожены, но сколько же еще надо найти! Значит, она должна поискать сведения об артефактах, которые оставили Основатели.

И, наконец, их семьи. Семья Гарри, хотя и странно было думать о них так, нуждается в защите, но можно рассчитывать, что члены Ордена позаботятся об их переезде в безопасное место. Спокойствие Гарри, даже если для этого придется заняться Дурслями, — главная задача Дамблдора. А как же ее семья? Ясно, ни Гарри, ни Рону, ни Гермионе не позволят говорить об их задании. Если Дамблдор даже Орден не предупредил, что Снейп не предатель, из страха, что кто-то может проговориться под пытками, вполне логично, что и про них никто ничего не узнает. Подумает ли он о том, чтобы защитить пару неизвестных магглов? На всякий случай надо убедиться в этом самой и посоветоваться со Снейпом. И, конечно, Уизли, которые итак находятся под прямым ударом, ведь многие из них члены Ордена. Мысль о том, что им будет угрожать еще большая опасность, была невыносима. Надо как-то помочь.

Сидя в окружении книг и пергаментов, Гермиона впервые поддалась страху. Естественно, она и раньше боялась. Волдеморт становился все сильнее и сильнее, и Дамблдор рассказывал все больше и больше о его связи с Гарри. Но она всегда могла действовать — наложить заклинание, сварить зелья, основать движение в защиту эльфов, — всегда было что-то... что-то понятное и... неужели она и правда об этом задумалась... подходящее ей по возрасту… А вот как можно выйти замуж за своего профессора, было непонятно. Так же непонятно, как и поручить трем подросткам уничтожить сумасшедшего маньяка. Почти бессмертного, гореть ему в аду, сумасшедшего. Сердце тревожно забилось. И что она могла противопоставить? Чары маскировки и зачарованную сумку? Это просто не укладывалось в голове.

Она собрала свои записи и сунула их под кровать. Жестокая правда, записанная на пергаменте, резала глаза. На Гермиону накатила волна паники. Глупо, конечно, но захотелось вызвать по кольцу Снейпа, чтобы он утешил ее. Слишком опасно, да и сама мысль о подобном оскорбительна для того, кто каждый день рискует своей жизнью. Внезапное осознание, что все это не игра, не давало ей права требовать утешения. И все-таки она хотела быть рядом с ним и, как бы наивно это ни было, чувствовала, что всего один взгляд на него, пусть даже с другого конца комнаты, ослабит сжавшие ее сердце тиски. Она уже привыкла к необходимости видеть его.

Гермиона легла в постель и закрыла глаза. Надо заснуть. Надо. Ведь когда пройдет ночь, наступит утро и завтрак в Большом зале, где она сможет увидеть Снейпа. Но стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором появилось такое родное лицо мамы, которая приняла объяснения появившейся шесть лет назад на пороге их дома профессора Спраут о том, что Гермиона ведьма. Мамы, которая в жарких спорах с отцом смогла отстоять право дочери учиться в Хогвартсе; мамы, которая никогда не жаловалась, сколько тайн ей приходится хранить, которая ни разу не намекнула, что, возможно, ее дочь нашла... неподходящих друзей. Мамы, которая каждый раз с гордостью встречала свою дочь на пороге дома, пусть и не в состоянии была понять ее успехи. Гермиона пыталась отогнать навязчивые образы Пожирательских масок, заклятых кнутов, криков матери, изломанного тела отца. Она закрыла лицо ладонями, словно надеясь избавиться от страшных картин, которые рисовало воображение. Она даже не сможет узнать о том, что произошло. Она будет далеко от них, не в силах помочь или позвать на помощь. Отчаяние казалось настолько безнадежным, что не было даже слез, приносящих облегчение. Как они смогут победить? Они обречены на провал. Всех убьют… всех: Гарри, Рона, ее родителей, Снейпа, ее саму. Их ждет плен, пытки, голод, отчаяние. От их тайн ничего не останется...

Гермиона села на кровати и вновь достала записи. Раз уж ей сегодня не уснуть, значит, можно поработать. Если занят — некогда бояться. Но пергамент так и остался лежать нетронутым, а ее мысли вернулись к книге Снейпа. В голове настойчиво звучал голос Гарри:

«Я положил книгу под статую в парике».

Даже сейчас, ругая себя, она помнила, как Снейп предупреждал, чтобы она не рыскала по замку под дезиллюминационными чарами. Став невидимой, она спустилась с кровати и, тихо надев туфли, решила, что окончательно потеряла рассудок.

«Ты ничем не лучше мальчишек — тайком нарушаешь правила. И ради чего?»

Задержав дыхание, она осторожно приоткрыла дверь и выбралась наружу. С каждым шагом вниз по винтовой лестнице ей все отчаяннее хотелось вернуться.

«Ты как ребенок. Снейп взбесится, если узнает. Так-то ты ценишь его доверие? Тебя точно поймают. И почти наверняка исключат», — билось в голове, пока она шла к портрету.

— Кто здесь? — заволновалась Полная Дама, и Гермиона бросилась бежать.
Стараясь не шуметь, она на цыпочках кралась по коридору. С опозданием набросила на себя чары Muffliato.

«Что с тобой? Теперь ты не можешь взять себя в руки? Включи мозги!»

Она помчалась вверх по лестнице, позволяя своему разуму без стеснения ругать себя, но по крайней мере сейчас она не думала о возможных страданиях родителей. Добежав до гобелена Варнавы Вздрюченного, она развернулась, думая о том, что должна найти книгу профессора Снейпа. Когда после трех проходов ручка так и не появилась, она подумала о Гарри, вспоминая, что он не смог попасть в комнату, когда в ней был Драко. Он не мог войти, потому что не знал, как тот использует комнату, догадалась она. Я должна попасть туда, где все спрятано. Она повернулась и вновь подумала о необходимости попасть туда, где все спрятано. И еще раз. На стене возникла ручка, Гермиона поспешно схватилась за нее, открывая дверь.

Хотя Гарри и рассказал, что он видел в комнате, Гермиона была совершенно не готова к открывшемуся зрелищу. Почти до потолка возвышались горы поломанной мебели. Старые высохшие зелья внутри частично расплавленных котлов, пустые бутылки, чучела животных. Гермиона задумалась, как, даже после описания Гарри, она сможет что-нибудь здесь найти. Разбросанные статуи, картины в разбитых рамах с жмущимися к неповрежденным краям обитателями, сломанные палочки, потускневшие от времени драгоценности... Потребуются годы, чтобы отыскать здесь что-то. Она осмотрела комнату в слабой надежде увидеть статую в парике.

Слева от себя она заметила расчищенный проход и направилась по нему. Стопки книг и древние метлы были сложены в стороне, и слой пыли казался тоньше. Она воодушевленно пробиралась вперед, но увидела лишь старый шкаф, выглядевший так, словно упал с большой высоты. Не было странно одетой статуи. Разочарованная Гермиона вернулась к центру комнаты и продолжила поиски. Невозможно было определить, какие вещи перемещены, потому что все в комнате казалось перевернутым вверх дном. И уже почти отказавшись от своей затеи, она увидела статую. Перебравшись через магически изрисованную скамейку — десятки учеников выписывали ругательства на ее поверхности, и она мигала и меняла цвет, — Гермиона подобралась к цели. В книге лежала закладка, на странице с рецептом расширяющего зелья.

Гермиона провела рукой по переплету, словно ожидая ощутить тепло рук Снейпа, но, конечно, ничего не почувствовала. Она открыла обложку и вглядывалась в слова, написанные острым, неровным почерком того, кто однажды стал ее профессором. «Эта книга является собственностью Принца-полукровки». Она хотела взять книгу и вернуться в спальню, но передумала. Гарри собирался забрать этот учебник позже, и как бы она это объяснила? Поэтому, сложив в кучу старые мантии и манускрипты, Гермиона уселась на пол и, прислонившись спиной к сломанному столу, открыла книгу.

Она медленно листала страницы, рассматривая заметки на полях. Его талант проявился еще в школе, поняла она, читая учебник. Рядом с некоторыми самыми простыми рецептами виднелись заметки, сделанные совсем детским почерком. Например, рядом с укрепляющим зельем пометка: «размять руками перед измельчением — так больше сока». Постепенно заметки становились все более непонятными. У оборотного зелья он написал: «Два прот час, один по час улучш кач-во». Потрясающе. Если бы она только могла воспользоваться его советами, когда в первый раз варила это зелье.

Хоркруксы, планы, подготовка к борьбе — все забылось, перечеркнутое его резким почерком, пока она не дошла до страницы с пометкой: «Sectumsempra. Нврбл» и крошечной припиской — «от врагов». Ни слова больше. От врагов, кем бы они ни были. Вспомнились уроки окклюменции Гарри. От Сириуса? От отца Гарри? Использовал ли Снейп это заклинание против них? Боже, он сам его придумал? Обычно Гермиона гнала от себя мысли о том, что Снейп добровольно присоединился к Пожирателям Смерти. Но сейчас перед ней было наглядное подтверждение — он мог ранить своих врагов не только острым языком. Той ночью, при одном воспоминании о которой щеки Гермионы предательски запылали, той ночью, прикасаясь к Метке, она хотела увидеть сквозь нее человека, что скрывался под роскошной мантией Пожирателя. Кем он был, когда получил Метку? Гермиона накрыла записи ладонью и зажмурилась, представляя юношу, увиденного ею под чарами Dissimulo Juvenis. Но, вспомнив глаза Снейпа, она вновь увидела тот самый, так ошеломивший ее взгляд, когда он умолял произнести его имя.

Внезапно ее размышления были прерваны свистящим шепотом, от которого сердце ушло в пятки. Кто-то открывал дверь.
Гермиона бесшумно скользнула на холодный каменный пол, поднесла к лицу невидимую руку, чтобы убедиться, что дезиллюминационные чары наложены правильно, и, едва дыша, замерла в ожидании.

— …не ответ на вопрос, зачем вам в два часа ночи потребовалась Выручай-комната…

Она почувствовала, что это профессор Снейп прежде, чем разобрала его знакомый суровый тон. Кто с ним? Он уже понял, что она здесь?
Через мгновение она узнала голос его собеседника:

— Я могу спросить вас о том же, профессор. Я пришел по делу. Остальное вас не касается. Оставьте меня.

— Драко, вы же понимаете, что Темный Лорд рассказал мне о входе…

— С чего бы ему?..

— Он понимает то, что вы отказываетесь принять. Вы нуждаетесь в моей помощи.

— Нет! Все уже работает, у меня есть связь…

— Мадам Розмерта, я полагаю?

Драко взвизгнул от разочарования:

— Да! Так что без вас справлюсь…

— А если он пойдет в «Кабанью голову»?

— Он ни за что… такой поганый кабак… никто туда не захочет…

— Так, значит, вам неизвестно, что «Кабанья голова» принадлежит его брату Аберфорту?

— Я… — неуверенно начал Драко.

Гермиона бесшумно, как только могла, поднялась на ноги, желая рассмотреть выражение лиц тихо спорящих волшебников.

— Не говоря уже о высокой вероятности того, что он покинет школу и не станет никуда заходить…

— Но вы сами говорили, что он всегда так делает! Темный Лорд сказал…
Снейп нетерпеливо постучал палочкой по ладони.

— Темный Лорд хочет вашего провала, Драко. Он хочет наказать вашего отца за его… неудачу. Повелитель поделился со мной вашим планом, потому что собирается…

Гермиона не расслышала окончание предложения — ее кольцо начало нещадно жечь палец. Сдвинув ободок, она прочитала: «Пошла вон!» Значит, он все-таки знает… Но как выйти? Если открыть дверь, Драко поймет, что здесь кто-то есть.

На какое-то мгновение она едва не решилась на это. У Драко Малфоя против нее ни единого шанса. Но вглядевшись в его лицо, задохнулась от холодного ужаса. Гермиона знала Драко Малфоя с одиннадцати лет, но никогда прежде не видела в его глазах такого выражения. Подобное было в глазах молодого Снейпа — безжалостный и отчаянный взгляд Пожирателя Смерти. Для Драко закончились и игры, и хитроумные интриги. Она и Снейп строили планы — Драко собирался убивать. От этого взгляда Гермиона словно приросла к месту. Он убьет ее, если увидит, или, по крайней мере, попытается… Тогда Снейпу придется остановить его и выдать себя. Она подвергла их жизнь риску. И зачем ей понадобилась эта книга?

Гермиона тихо подкралась к говорящим, и на одну жуткую секунду Драко повернулся и посмотрел прямо сквозь нее. Ее взгляд метнулся к Снейпу — искра страха мелькнула в его глазах, прежде чем они вновь потемнели от злости. Наконец она добралась до скамейки, через которую нужно было перелезть. Другого пути не было. Гермиона понимала, что лучше сделать это до того, как ее захлестнет ужас и она не сможет пошевелиться. Глубоко, но бесшумно вздохнув, она приподняла одной рукой мантию и наступила на скамью. Голос Снейпа стал громче, когда она спустилась.

— …Ваши прежние усилия едва ли заставили меня поверить в вас! Ожерелье, медовуха, сегодня вы связались с Поттером… Вы могли умереть!

— Плевать я хотел! Темный Лорд в меня верит! Он мне доверяет! И когда я убью…

— Довольно! — прогремел Снейп, распахивая дверь, за которой, дрожа и пытаясь придумать, как выбраться незамеченной, спряталась Гермиона. — Разбирайтесь сами, Драко. Вы знаете, какими будут последствия в случае провала.

Выскочив из комнаты, Гермиона нырнула за доспехи. Ее сердце билось, как у загнанного зайца, никак не получалось вдохнуть полной грудью. Снейп захлопнул дверь и одним стремительным движением выхватил ее из укрытия.

— Сопливая идиотка, — прошипел он, и за этим оскорблением не было ни намека на особенное к ней отношение. — Очевидно, я слишком вам доверял. Такая же, как ваши мерзкие пронырливые дружки, — не можете не совать нос в чужие дела. Я сказал, что сам разберусь с Драко.

— Но, сэр, я не хотела… я не ожидала встретить Драко…

— Неужели? Обычная прогулка перед сном?

Гермиона посмотрела на книгу, которую по-прежнему сжимала в руке. Его книгу. Она попыталась спрятать ее в складках мантии — он будет в ярости, если узнает.

— Что вы там прячете, мисс Грейнджер?

Как он догадался? Он резко выхватил из ее рук книгу, которая сразу же стала видимой. Взгляд Снейпа наполнился недоверчивым презрением.

— Это Поттер попросил вас?

— Нет! Пожалуйста, сэр… я просто хотела…

— Что?

— Увидеть вас…

— Возвращайтесь к себе, — холодно сказал он. — Как бы мне ни хотелось забрать все так ценимые гриффиндорцами баллы, я не хочу афишировать нашу сегодняшнюю встречу. Вашим наказанием будет осознание вашей глупости, которая едва не разрушила план директора и подвергла опасности не только вашу жизнь, но и жизни всех, кого вы знаете.



Глава 17.

Все случилось внезапно. Гермиона сидела в Общей гостиной и слушала непрекращающуюся болтовню Рона о квиддиче. Похоже, последние спортивные успехи совершенно вскружили ему голову. А может, ему просто было необходимо отвлечься от мыслей о том, что лучший друг теперь встречается с его сестрой. Гермиона незаметно присмотрелась к Рону. Он, вроде бы, хорошо принял эту новость, но кто знает...

Вот только сосредоточиться на Роне у Гермионы не получалось. Понимая, что разрушила все, что было между ней и Снейпом, Гермиона испытывала почти физическую боль от невозможности жить без него. Свернувшись калачиком, она с силой вдавила ноги в подлокотник кресла. Казалось, стоит хоть немного расслабиться, и она уже никогда не сможет подняться. Хотелось с криком и рыданиями броситься в подземелья и заставить Снейпа принять ее извинения, но она не смела, потому что знала, что полностью заслужила его гнев. Она и правда поступила как идиотка, сопливая идиотка. Из-за нее Снейпу угрожала опасность и... Господи! Грудь сдавило. Как же дышать, зная, что подвела его, что он ошибся, доверившись ей, ошибся, заботясь о ней? Ошибся...

Внезапный жар кольца пронзил словно электрическим разрядом. «Снейп!» — вспыхнуло в ее сознании, а проклинаемое весь вечер сердце пустилось в пляс.

— Рон, запомни на чем остановился. Я скоро буду, — пробормотала она и бросилась к лестнице.

Скрывшись за поворотом лестницы, она одним движением сорвала кольцо с пальца. Тихо шепнула: «Lumos!», и на кольцо упал мягкий свет.

«Пора».

«Пора?» Что за... Мерлин великий! Пора... На мгновение она застыла, оглушенная. И что теперь делать? Гермиона ни за что бы не призналась, но первым ее чувством было облегчение — он сдержал слово, предупредил, когда будет уходить.

Внезапно она услышала, как Гарри громко зовет ее в Общей гостиной, и побежала обратно, вниз по лестнице. Еще не зная, что услышит, но уже догадываясь, как это связано с тем, что сделал Снейп. С тем, ему пришлось сделать, — поправила она себя. Она на секунду задержалась, словно надеясь, что чем позже узнает новости, которые принес Гарри, тем позже Снейп покинет ее, даже не дав ей возможности извиниться.

— Гермиона! — вновь позвал Гарри, и она поспешила к нему, перепрыгивая через ступеньки.

— В чем дело? — запыхавшись, спросила она.

— Малфой! Он чему-то радуется в Выручай-комнате… Точно вам говорю, чем бы он там ни занимался, у него все получилось. Слушайте! Времени совсем нет. Дамблдор отпустил меня только за мантией-невидимкой. В общем, он нашел хоркрукс, и мы должны за ним идти. Так что вам придется взять на себя Снейпа и Малфоя. Соберите ОД.

Гарри помчался наверх в спальню. Гермиона глянула на Рона, на лице которого читалась суровая решимость:

— Гермиона, что бы ты ни думала и во что бы ты ни верила, сегодня мы должны следить за Малфоем. Если он что-то задумал... что-то для Волдеморта... а Дамблдор ушел…

— Знаю, — согласилась она, чувствуя себя при этом просто отвратительно. Как Гарри попал в Выручай-комнату? Снейп убьет ее. Точно убьет!

Вернувшийся Гарри со словами: «Держи!» первым делом сунул в руки Рона пару грязных носков, а Гермионе отдал Карту Мародеров: «Тебе это».

— Спасибо, — сказал Рон. — А носки-то мне для чего понадобятся?

— Тебе понадобится то, что в них завернуто. «Феликс Фелицис». Разделите его между собой и дайте Джинни. Попрощайтесь с ней за меня. Мне пора, Дамблдор ждет...

— Нет! — сказала Гермиона, когда Рон с трепетом извлек из носков флакончик с золотистым зельем. — Нам он не нужен, возьми его ты. Никто не знает, с чем ты столкнешься.

Даже отказываясь от зелья, она продолжала просчитывать варианты. Вдруг есть какая-то возможность... помочь Снейпу, исправить то, что натворила, убедиться, что Рон ему не помешает…

— Со мной все обойдется, я буду с Дамблдором, — сказал Гарри и торопливо покинул гостиную.

— Найди Джинни, — приказал Гермионе Рон.

Она стремительно миновала лестницу и, стараясь лишний раз не раздумывать, пробежала мимо комнаты пятикурсниц в свою спальню. Распахнула дверь — к счастью, в комнате никого не оказалось — и схватила с ночного столика зачарованные монеты, которые спокойно лежали там весь год. Коснулась монеты волшебной палочкой. «Гриффиндор, Общая гостиная». Затем бросила палочку на кровать, метнулась в комнату Джинни и забарабанила в дверь.

— Джинни! Джинни, открой!

Они с Джинни чуть не покатились с лестницы, столкнувшись в дверях. Гермиона торопливо объяснила, куда ушел Гарри и что надо сделать. Девушки уже почти дошли до Общей гостиной, когда к ним присоединился Невилл, а из коридора слышался голос Луны. Рон приоткрыл портрет и пропустил ее в комнату.

— Значит, так, — сказал Рон. — Невилл, Джинни и я берем карту и караулим у Выручай-комнаты. Луна и Гермиона идут к кабинету Снейпа и следят за ним.

Гермиона поймала себя на мысли, что Рон держится намного лучше, чем она ожидала.

— Конечно, глоток Феликса на каждого — не так уж и много… Но нам хватит.

Гермиона аккуратно взяла переходивший из рук в руки флакон, когда подошла ее очередь.

— Погодите! Моя палочка! Я наверх… — выдохнула она. — Идите... Идите же! Я догоню!

Плотно зажав пальцем горлышко бутылочки, она побежала обратно в свою комнату, где, схватив палочку, поспешила к камину и бросила в него горсть летучего пороха.

— Комнаты профессора Снейпа, — четко произнесла Гермиона и шагнула в огонь.

Когда она появилась в кабинете, Снейп складывал вещи в сумку, похожую на ту, что она сделала на зимних каникулах. Гермиона наблюдала, как он положил мантию и маску Пожирателя Смерти, и какую-то еще одежду. Он заметил Гермиону, только повернувшись.

— Во имя Мерлина, о чем вы только думаете…

— Я… профессор… — Гермиона запнулась. — Гарри знает. Он ушел с Дамблдором, но он знает, что у Драко все получилось. И знает, что сегодня вечером что-то произойдет.

— Поттер с Дамблдором?

— Да, они оба отправились... куда-то. Я… я не могу вам сказать больше. Но, сэр, я хотела бы убедиться, что…

— Гермиона, сейчас не время.

Гермиона! Он сказал: «Гермиона»! Она проклинала свое глупое, но так сладко замершее от его слов сердце.

— Нет, конечно же, нет. Я просто… Послушайте, я просто хотела предупредить вас и…

— Это лишнее.

— Нет! Не лишнее! Гарри, Рон и остальные из ОД собираются остановить Драко... и вас. Невилл, Луна и Джинни будут около Выручай-комнаты... У меня… сэр, у меня есть Феликс Фелицис. Чтобы убедиться, что все, что вы задумали, получится.

— Феликс Фелицис? Откуда?.. Нет! Сейчас совершенно не важно. Я не могу принять его.

— Но почему?

— Потому что он для вас. Сегодня в замке будет опасно. И если вы собираетесь лезть в самое пекло, я настаиваю, чтобы вы это выпили! Сегодня… — Он замолчал, словно решая, стоит ли от нее что-то скрывать. — Здесь будет смерть. Гермиона, выпей зелье.

— Не буду, — продолжила она упираться, прекрасно понимая, как по-детски звучат ее слова, и сунула бутылочку ему в руку.

Он долгое мгновение не сводил с нее глаз, словно что-то обдумывая, а потом сдался, взял протянутый флакон и посмотрел его на свет:

— Слагхорн, я полагаю?

— Да. Гарри выиграл в начале года. Зелье не отравлено, сэр. Гарри попробовал его раньше, а сегодня и все остальные пили. Я сохранила свою часть для вас… Но мне надо торопиться. Меня ждут…

— Я и не думал, что ты можешь меня отравить, — тихо сказал Снейп и опрокинул зелье в рот. Внезапно Гермиона ощутила губы Снейпа на своих, его язык властно раздвинул ее губы. Гермиона ощутила вкус зелья — сливочно-сладкий, густой... игристый. Она изо всех сил старалась не глотать, пытаясь направить зелье обратно. Их воли схлестнулись: языки переплелись в попытке передать другому больше зелья. Он безжалостно сминал ее губы своими. Несмотря на все усилия Гермионы, часть зелья достигла цели, иначе откуда бы появилась эта странная, светлая, наполнившая ее уверенность. Их поцелуй был идеален, необходим. Этим поцелуем они прощались, пусть слова и были уже сказаны. Этим поцелуем она обещала верить. Со Снейпом все будет в порядке. Он пройдет через все, что ему суждено, его не поймают, и ее жертва не будет напрасной. Яростно целующий ее Снейп, казалось, тоже не мог не заметить действие зелья, и Гермиона чувствовала в его поцелуе просьбу о прощении и смутные обещания, смысл которых у нее никак не получалось уловить. Она приняла его отчаянные извинения, когда, вытолкнув ей в рот остатки зелья, он разорвал объятья.

***

— Чувствуете? — спросила она. И он не смог ответить, ощущая что-то не поддающееся описанию. Северус мог поклясться, что не проглотил ни капли, но, казалось, зелье действует, несмотря на все его упрямое нежелание. На душе стало легко... легче, чем когда-либо. Его охватила полная уверенность в том, что он сумеет исполнить свой долг. Он хотел было ужаснуться тому, что принял ее помощь, ведь даже представить невозможно, что она почувствует завтра... даже раньше — всего через час, но ничего не получилось. Он словно смог отбросить… отбросить все эмоции и, может, наконец... наконец, освободиться от них, пусть только на время работы зелья. По коже побежали мурашки от ощущения ясности цели.

— Чувствую, — ответил он, не в силах сказать больше.

Она улыбнулась ему, это тоже было правильно, и уголки его рта приподнялись в ответ. В голове словно послышалось рычание:

«Стоит здесь, улыбается, как полный идиот. Иди же! Иди!»

Ему бы прислушаться к этому голосу, но более сильная часть сознания настаивала, что пока есть дела поважнее.

— Набросьте дезиллюминационные чары, — сказал он, и она кивнула, без колебаний подчиняясь. — И держите Protego Horribilis. Зелья и чар должно хватить для защиты. У вас отлично получаются заклинания, но, Гермиона, не против Пожирателей Смерти... Я бы и сам наложил защиту, но если вас вдруг схватят, не должно быть и следа моей магии.

— Вы правы, — согласилась она. И добавила: — Похоже, кто-то идет.

— Да, точно. — Он вглядывался в пространство, где она, должно быть, стояла. И почти чувствовал, каким бы нелепым это ни казалось, что может видеть ответный взгляд ее затуманенных зельем карих глаз. Вдруг ее рука скользнула в его ладонь.

— Береги себя, Северус,— шепнула она.

Прежде чем он успел ответить, дверь распахнулась, и в комнату в развевающейся фиолетовой мантии ворвался Флитвик:

— Северус! — выкрикнул он. — В замке Пожиратели Смерти! Поторопитесь. Второй этаж!

Снейп не колеблясь взмахнул палочкой, лениво направив ее на крошечного профессора:

— Stupefy! — сказал он вслух, чтобы Гермиона знала, как потом помочь, выглянул за дверь и, уже пробегая мимо мисс Лавгуд, стоящей в коридоре, крикнул: — Флитвик потерял сознание! Помогите ему!

Он знал, что Гермиона рядом с ним, и, едва убедившись, что поблизости никого нет, остановился. Она сбросила дезиллюминационные чары. Его сердце болезненно сжалось, хотелось целую вечность простоять вот так, запоминая каждый из ее локонов, но ноги, казалось, сами несли его.

— Верь, — прошептал он и ступил на возникшую рядом с ним, словно по вызову, лестницу.

Лестница привела Снейпа к группе сражающихся волшебников. Яксли бился с младшей Уизли, Гиббон лежал без движения, Ремус и Нимфадора вели бой с двумя Пожирателями, лиц которых он не мог разобрать. При появлении Снейпа все замерли — и Пожиратели Смерти, и Орденцы были уверены, что он присоединится к ним. Как по мановению дирижерской палочки яростно сражающиеся маги расступились, и Снейп смог заметить, как стоящего в дальнем конце зала на ступенях Астрономической башни Лонгботтома поразило проклятье. Мальчишку отбросило на самый низ лестницы, Снейп едва успел невербально бросить смягчающие падение чары. Однако звук удара о каменный пол эхом разнесся по коридору. При одном взгляде в сторону лестницы Снейпу сразу стало ясно, где его место, и он, перепрыгивая по две ступеньки за раз, пробежал мимо Невилла. Также инстинктивно он понял, что сможет пройти через защитный барьер, который оттолкнул Лонгботтома.

Выбежав на площадку башни, Снейп мгновенно заметил бледное, изможденное лицо Драко, косой взгляд Сивого и нелепых Кэрроу. Снейп знал, что должен ужаснуться — слишком поздно, ведь Драко уже разоружил директора. План едва не провалился, и все же, казалось, что Снейп прибыл как раз вовремя, чтобы отыграть свою роль — Драко явно не справлялся.

— Действуй же, Драко, или отойди и дай сделать это одному из нас! — визгливо вскрикнула Алекто Кэрроу, но в этот миг появился Снейп с волшебной палочкой в руках.

— У нас тут заминка, Северус, — сказал грузный Амикус. — Мальчишка, видать, не способен…

Дамблдор стоял, тяжело облокотившись на ограждение площадки. Впервые за почти тридцать лет, сколько Снейп знал его, он выглядел действительно старым, по-настоящему испуганным. Должно быть, старик держался только силой воли, но уже было ясно, что эта сила покинула его. Стоило Снейпу взглянуть на него, как Дамблдор, казалось, собрав последние силы, прошептал: «Северус...».

Долгие месяцы бессонными ночами Снейп представлял себе эту минуту и никак не мог придумать причин, которые дали бы ему силу, необходимую для смертельного проклятия. Но в крови еще играл Феликс Фелицис, и внезапно ответ нашелся.

— Северус... прошу тебя...

Он вспомнил ночь, когда Дамблдор пострадал от проклятия кольца, и голос старого волшебника эхом раздался в его голове:

«Я не вижу необходимости говорить мисс Грейнджер больше, чем нужно... более подходящие ведьмы мертвы...»

Это воспоминание словно прорвало плотину, и у Снейпа, словно это он стоял на пороге смерти, промелькнули перед глазами самые яркие мгновения жизни.

«Вы мне отвратительны... Вы ведь помните глаза Лили Эванс?.. Сразу же отправьте Гермиону обратно в ее комнату... Нет, конечно. Меня должны убить вы... Я не хочу, чтобы что-то отвлекало тебя от общего дела. У тебя долг перед сыном Лили Поттер...»

В нахлынувших воспоминаниях заключалась лишь часть его чувств к волшебнику, который сейчас был в его власти, но и этого хватило.

Больше никакого подчинения, подумал он.

— Авада Кедавра!

Зеленый свет, вырвавшийся из палочки, ударил Дамблдора прямо в грудь. И, похоже, что даже Феликса Фелициса было недостаточно, чтобы удержать ненависть и отвращение к себе в ту секунду, когда проклятие ударило старого волшебника и перебросило за ограждение башни. Снейп едва поборол желание броситься следом.

— Уходим, быстро! — закричал он, надеясь, что крик поможет справиться с тошнотой, схватил Малфоя и потащил его безвольное тело вниз по лестнице.

Зелье еще действовало, хотя и не слишком сильно, но этого хватило, чтобы сражающиеся волшебники еще раз расступились, и он смог беспрепятственно протащить за собой Драко. Последний раз отыскав взглядом Гермиону, Северус крикнул:

— Все кончено! Уходим!

И скрылся в темноте ночи.

***

Гермиона заметила Снейпа, когда толпа расступилась, пропуская его. Он держал Драко за шиворот и почти волок его в сторону двери. Взгляд Драко, который она видела в Выручай-комнате, бесследно пропал, ничего в нем не осталось от Пожирателя Смерти — лишь запутавшийся и испуганный ребенок. Когда она их заметила, Драко умоляюще смотрел на Снейпа, который не церемонясь толкал его вперед.

— Все кончено! Уходим! — крикнул он.

И сначала она подумала, что он говорит ей и их план удался, но потом увидела, как Пожиратели Смерти внезапно прекратили дуэль и поспешили за Снейпом.

Среди торопливо покидающих замок людей в масках и мантиях Пожирателей Гермиона, к своему ужасу, увидела Гарри. Гарри здесь? Когда он вернулся? Он бежал вниз по лестнице Астрономической башни, той самой, которую только что покинул Снейп. Странно, что же произошло там, на башне? А потом Гарри закричал:

— Остановите их! Снейпа! Малфоя! Остановите!

И с этого момента все пошло прахом.

Она вместе со всеми выбежала из замка, ее обогнал Гарри, который бросился к пылающей в огне хижине Хагрида, но Гермиона уже поняла, что преследование бессмысленно. Пожирателей Смерти было уже не догнать, но, заметив погоню, они все равно побежали. Гермионе, как и остальным, было приятно это видеть. В замке дела обстояли не лучше. Она могла сказать, что при равенстве сил Орден не был готов к такой жестокой схватке. Она сама и Луна сражались с огромным, светловолосым Пожирателем Смерти, который расшвыривал непростительные с такой скоростью, что девушкам приходилось уворачиваться от заклятий в каком-то странном подобии первобытного танца.

Едва выйдя в ночную прохладу, Гермиона осела на землю и подняла глаза на ясное звездное небо. Ночь была так прекрасна, что никак не получалось представить, как где-то рядом истекают кровью раненые, остывают тела погибших — Гермиона была почти уверена, что видела, как Сивый напал на Билла Уизли, но старалась не думать об этом.

Вдалеке послышались крики Гарри, но Пожирателей Смерти не было видно. Казалось, схватка перестала их интересовать, стоило только Снейпу позвать их, и, быстро достигнув точки аппарации, они исчезли. К Гермионе тихо подошел Люпин и вывел из оцепенения, коснувшись ее плеча.

— Пойдем в больничное крыло, — прошептал он. — Это приказ МакГонагалл.

— Но я не ранена, — изумленно ответила она.

— Не в этом дело. Все кончено. Там назначен общий сбор. Рон уже идет... и Тонкс, и Хмури, и Луна...

Она повернулась и молча последовала за ним, пока они не дошли до лестницы. Вдруг Гермиона остановилась и, схватив Люпина за рукав мантии, сказала:

— А как же Гарри? Я видела Гарри там!

— Я послал за ним Джинни.

Гермиона, кивнув, молча пошла в больничное крыло. Когда они вошли в комнату, ее атаковали запахи страха, зелий, крови и пота. Рон вскочил со своего места и бросился к ней:

— Гермиона, слава Мерлину! Я не видел тебя после того, как он… после того, как они…

— Я в порядке. Рон. А что с Биллом?

— На него напал Сивый. Мадам Помфри говорит... она думает, что... — казалось, он не мог продолжить.

Люпин бросился к кровати, где лежал неподвижный Билл, лицо которого было изранено почти до неузнаваемости. Мадам Помфри втирала в его раны густую маслянистую мазь.

— Разве нельзя исцелить Билла какими-нибудь чарами? — спросила Гермиона целительницу, чье лицо побледнело от беспокойства.

— Чары тут не помогут, — ответила мадам Помфри. — Я перепробовала все, что знаю, но от укусов оборотня лекарства не существует.

— Но его же искусали не при полной луне, — сказал Рон. — Сивый не преобразился, так что Билл не станет настоящим…

В комнату вошли Гарри и Джинни. Луна почти подпрыгнула, а Тонкс с Люпином отступили назад, чтобы позволить всем уместиться в крошечном пространстве.

— Нет, думаю, настоящим оборотнем Билл не станет, — сказал Люпин, — но отсюда не следует, что в кровь его не попала никакая зараза. Это зачарованные раны.

— Дамблдору наверняка известно, как можно помочь, — сказал Рон. — Где он? Билл сражался с этим маньяком по его приказу. Дамблдор в долгу перед ним, не может же директор оставить его в таком состоянии...

— Рон... Дамблдор мертв, — произнесла Джинни.

В первый раз в жизни Гермиона поняла, что имеют в виду магглы, когда говорят про подгибающиеся колени. Она не упала, но в глазах потемнело, и казалось, что ноги ее не держат. Она бессильно опустилась на стул. Дамблдор мертв? Невозможно… а как же его план? Еще так много предстоит сделать, они еще столького не знают… Она думала, что Снейп выполняет план директора, но как он сможет довести его до конца, если Дамблдор мертв? Должно быть, это случилось, когда они с Гарри добывали хоркрукс, решила она. Но Дамблдор ведь еще не все рассказал о них Гарри! Как они узнают, что делать дальше? Директор не мог умереть. Джинни наверняка ошиблась.

— Как он умер? — прошептала Тонкс. — Что случилось?

— Его убил Снейп, — ответил Гарри. — Я был там и все видел.

Гермиону поглотил заглушивший все вихрь тьмы. Комната стала тесной, воздух — обжигающим, а гулко бьющееся сердце никак не могло успокоиться. Гермиона смотрела на Билла, но не замечала его страшного истерзанного лица. Не было ни единой мысли, слезы высохли. Каждый вдох давался с трудом, в горле стоял ком.

— Авада Кедавра, — выдавил Гарри, и Гермиона, наконец, упала в спасительный обморок.

Очнувшись, она увидела склонившиеся — как же близко — лица, во рту было что-то горячее с резким вкусом. И все же ей помогло очнуться не зелье, а никогда ранее не слышанный звук, проникающий в каждую клеточку тела, звук, пробуждающий к жизни и успокаивающий измученное сердце. И все услышавшие застыли на месте, онемев от его завораживающей красоты.

— Фоукс, — выдохнула Джинни.

Гермиона не заметила, как к ним присоединилась профессор МакГонагалл. Как и остальные, она замерла, сжав в кулаке платок, так и не донесенный до глаз.

— Это моя вина! — вдруг сказала профессор МакГонагалл, скручивая пальцами носовой платок. — Моя! Я послала нынче ночью Филиуса за Снейпом, послала, чтобы он пришел к нам на помощь!

Все начали ее отговаривать, только Гермиона не могла вставить ни слова: ее мучила собственная боль. Профессор МакГонагалл ни в чем не виновата — виновата Гермиона. Только она. Она дала ему Феликс Фелицис, она убеждала его, что у него получится все, что он задумал. Она сыграла ему на руку.

Остальные рассказывали о том, что случилось, собирая, как мозаику, общую картину событий, только Гермиона сидела словно окаменевшая.

— Значит, если Рон наблюдал за Выручай-комнатой вместе с Джинни и Невиллом, — обращаясь к Гермионе, сказал Гарри, — то вы…

— Да, дежурили у кабинета Снейпа, — прошептала Гермиона, в глазах которой поблескивали слезы. — А около полуночи в подземелье примчался профессор Флитвик. Он что-то кричал о Пожирателях Смерти в замке и…

— Что? — спросил Гарри.

— Профессор Флитвик ворвался в кабинет Снейпа, а затем Снейп вышел. Он сказал, что Флитвик потерял сознание, хотя я думаю, что это он его оглушил. Затем сразу же появилась Гермиона, а Снейп сбежал, сказав, что идет помочь в борьбе с Пожирателями Смерти, — вмешалась Луна.

— Я была так глупа, Гарри! — пронзительным шепотом сказала Гермиона. — Я не понимала, Гарри, я ничего не понимала, я просто позволила Снейпу уйти!

— Тут нет вашей вины, — решительно произнес Люпин. — Если бы вы, Гермиона, не подчинились Снейпу и преградили ему дорогу, он наверняка убил бы и тебя, и Луну.

Гермиона без эмоций посмотрела на него, желая найти утешение в его словах. Но утешения не было, потому что все ее слова были ложью. Снейп сам учил ее: «хочешь обмануть — скажи правду»...

В следующее мгновение мимо Люпина прошел Хмури и схватил руку Гермионы в свои грубые мозолистые ладони.

— Это не ваша вина, — повторил он, и Гермиона отвернулась от него, отказываясь от сочувствия. — Мисс Грейнджер! — резко сказал он, и она дернулась, услышав, что кто-то обратился к ней так же, как и Снейп. Хмури, казалось, точно знал, как привлечь ее внимание. — Вы сделали именно то, на что рассчитывал директор.

Оба его глаза — и магический, и нормальный — сурово смотрели на нее, и она ответила ему удивленным взглядом.

— Именно то, на что рассчитывал директор, — повторил он, и плач Фоукса заставил ее сердце сжаться.



Глава 18.

Занятия отменили, Хогвартс-экспресс должен был забрать учеников из замка на две недели раньше обычного. Ничем не занятые студенты бесцельно бродили по замку; было решено, что каждый получит возможность попрощаться с Дамблдором. Большой зал был переполнен во время трапез, но все равно казалось, что Хогвартс затих и опустел. И патрулировать коридоры не нужно... — никто не посмел бы запустить фейерверк или проклясть одноклассника, когда вокруг царили скорбь и уныние.

Гермиона никак не могла свыкнуться с нарушением привычного уклада. Почти все время она проводила в гостиной Гриффиндора, бездумно глядя на огонь. Иногда рядом с ней ненадолго присаживался Рон, молча сидел, а потом уходил, так же безмолвно, как и пришел. Она знала, что ночи он проводит у Билла. И хотя Рон выглядел помятым, а под его глазами залегли тени, Гермиона не могла найти в себе сил попросить его побольше отдыхать. Как она могла говорить о таком, если сама проспала не больше двух часов прошлой ночью?

В одно из тех редких мгновений, после той ночи в больничном крыле, когда им удалось собраться вместе, Гарри вошел в Общую гостиную и безжизненным и усталым голосом сообщил, что его и Дамблдора постигла неудача в поисках хоркруксов. Он быстрым движением показал поддельный медальон и сунул его обратно в карман. Обсуждать это никому не хотелось. Слишком больно. Земля окончательно ушла из-под ног, словно мало было той беды, что уже постигла их. Гермиона знала, что надо что-то решить, но ее мысли снова и снова возвращались к Снейпу.

Почти всю первую ночь после смерти Дамблдора она провела без сна, раздумывая над тем, что ей сказал Хмури в больничном крыле. Он очень быстро ушел, не добавив ни слова, даже не взглянув понимающе на прощание. Просто заявил, что идет за запиской хранителя в штаб-квартиру, — дополнительных объяснений никому не потребовалось. Тонкс и Ремус вызвались идти вместе с ним. Потом бывший аврор развернулся и заковылял из комнаты. Гермионе оставалось только цепляться за него взглядом, как за спасательный круг посреди бушующих волн.

Может, она сама себе все это напридумывала? Может, ей настолько отчаянно хотелось услышать, что тот, кого она любит, — не предатель и не убийца, и поэтому она ищет тайный смысл там, где его нет? Может, Хмури просто пытался успокоить ее: за последние пару дней все значительно преуспели в пустых утешениях? «Это не ваша вина…» Или в его словах действительно было то, что она услышала: все прошло именно так, как задумал директор?

Доверяла ли она, могла ли она доверять Снейпу? Она вспоминала его бледное лицо: глубокую складку между бровей, длинный, хищный нос, тонкие губы. И словно видела, как эти губы шепчут одно-единственное слово: «Верь».

Теперь Гарри знал, кто был Принцем-полукровкой. Снейп выкрикнул это, приближаясь к антиаппарационному барьеру. Но что-то смущало Гермиону в рассказе Гарри. Ей казалось, что Снейп с самого начала должен был знать, что его книга у Гарри. Он должен был догадаться еще во время первого урока, когда она применила контрзаклятие к Levicorpus. И Слагхорн без конца твердил о таланте Гарри к зельеварению… Снейп точно должен был знать… Почему он оставил этот учебник в классе зелий? Снейп мог быть каким угодно, но небрежным — никогда. Если только он не собирался специально отдать учебник Гарри. Ее сердце болезненно сжалось, когда она вспомнила слова, сказанные им в их первую брачную ночь: «Ваш драгоценный друг не захочет меня слушать. Только ненормальный поверит мне, верному Пожирателю Смерти». Разве только если Снейп хотел, чтобы Гарри нашел эту книгу. Получается, так он учил Гарри, показывал ему заклинания, о которых тот не мог бы узнать иначе, которыми никогда бы не заинтересовался сам? Но если Снейп выбрал такой путь обучения, почему он признался, что это он Принц-полукровка, наверняка понимая, что теперь Гарри отвергнет все, чему научился?

Хотя это не имело смысла. Как можно отказываться от знаний, разочаровавшись в их источнике? Должна ли она теперь забыть чары расширения, маскировки и окклюменцию только потому, что этому ее научил Снейп? В то же время она не сомневалась, что Гарри считал именно так, и сейчас как никогда важно было не открывать, откуда она получила знания, которые помогут им выжить.

«Верь».

Она хотела верить. Несмотря ни на что. Разве он не учил ее? Не помогал ей? Не… не любил ее? Ей казалось, что ответом на эти вопросы должно быть «да». Больше всего страшила даже не мысль о его возможной нелюбви к ней, а вероятность того, что она ошиблась и он все еще служит Волдеморту, потому что тогда нельзя было верить не Снейпу, а самой себе.

***

Из Хогвартса Снейп сразу отправился в Малфой-мэнор. Больше всего его волновало благополучие Драко. Он хотел присутствовать при встрече мальчишки с Волдемортом, хотел убедиться, что тот услышит историю, в которой Драко предстанет в лучшем свете. Когда они аппарировали, Снейп отчетливо видел, что пепельное лицо мальчишки покрыто липкой испариной.

Едва они появились в гостиной, Нарцисса, никого не замечая, с рыданиями бросилась к сыну. С силой прижав его к себе, она уткнулась в его волосы. Едва стоящий на ногах Драко никак не мог быть опорой для своей матери, поэтому ее мягко поддержал Снейп.

— Все в порядке, Цисси, — не без сочувствия сказал он.

Он не питал особой привязанности к Нарциссе Малфой, но знал о ее бесконечной любви к сыну. Она доказала это еще прошлым летом, когда вопреки приказу Темного Лорда появилась в доме Снейпа, умоляя помочь Драко. Его тронуло ее отчаянное желание защитить сына. Нарцисса Малфой была не из тех, кто готов принять вызов, — дитя чистокровного общества, она безоговорочно принимала его правила. Она вышла за Люциуса и родила ему наследника, потому что именно этого от нее ждали. После присоединилась к Пожирателям Смерти, потому что таково было желание Люциуса и его семьи. Чтобы выступить против Темного Лорда в попытке отстоять самое ценное, ей пришлось бы забыть все, чему ее научили. И все же она была здесь, у входа в собственный дом, пока Темный Лорд находился от нее всего на расстоянии в несколько комнат, и вопреки всякой логике и всякому здравому смыслу пыталась обыграть его. Где-то в глубине души Снейпа шевельнулось смутное сожаление, что его мать никогда так о нем не заботилась.

Нарцисса судорожно рыдала в его руках. Это становилось невыносимо. Еще не время для драматических сцен, мальчик до сих пор не предстал перед Темным Лордом, и материнские слезы не позволят ему собраться с духом.

— Нарцисса, достаточно, — сказал Снейп, отстраняясь и помогая ей удержаться на ногах. — Соберись. Мы еще не закончили.

Он уверенно направился в залу. Следом шли Малфои. Один взмах палочки, и его очищенный плащ впечатляюще развевается. Северус приблизился к любимому троноподобному креслу Темного Лорда и преклонил колени.

— Мой Лорд, Драко справился. Дамблдор мертв.

Краем глаза Снейп заметил, как Драко и Нарцисса спешно опустились на колени.

Змеиное лицо Волдеморта искривилось в жутком подобии улыбки:

— Долгожданные новости. Драко, подойди.

Снейп мысленно подтолкнул Драко, желая, чтобы тот проявил характер, и с удовлетворением увидел, как поднявшийся в полный рост Малфой шагнул к повелителю. В лице мальчишки не было ни кровинки, но с дрожью он справился.

Темный Лорд бросил на Драко оценивающий взгляд.

— Скажи мне, Драко, что чувствуешь, посылая смертельное проклятье?

Снейп выругался про себя. Он надеялся, что сначала прозвучит хотя бы часть истории, но было очевидно, что Темный Лорд уже знает, что Драко оказался неспособен… хотя, конечно, так и было задумано.

Но Драко удивил его. Своим обычным надменным тоном он ответил:

— Мне не довелось этим насладиться, мой Лорд. Снейп столь жаждал получить всю славу, что опередил меня.

— В самом деле? — с пугающей вежливостью поинтересовался Волдеморт.

— Что ты, Драко, — с ядовитой лаской в голосе вмешалась Нарцисса. — Не стоит винить Северуса за его неуемное рвение. На что будет похоже, если его ученик окажется более могущественным Пожирателем, чем он сам?

Снейп преклонил голову перед Темным Лордом. Ему невыносимо хотелось возразить, но он знал — нельзя спорить. Если он хочет остаться в живых, то должен с радостью принять наказание. Как он мог позволить им загнать себя в угол? Он стольким рисковал, спасая мальчишку от самого себя.

— Северус, — прошипел Темный Лорд. — Я думал, что ясно высказался о твоем вмешательстве в планы Драко.

— Простите, мой Лорд, — с запинкой ответил Снейп, неприятно пораженный двуличностью Нарциссы. — Драко мастерски исполнил свой план. Я лишь желал помочь ему достойно завершить его — принести столь желанную вами победу.

Темный Лорд повернулся к Драко.

— Ты порадовал меня, — коротко сказал он, — вы с матерью можете быть свободны.

Малфои покинули зал, не удостоив стоящего на коленях Снейпа ни единым взглядом. Он, как мог, постарался расслабиться. Повреждения от Круциатуса были гораздо меньше, если не сопротивляться, просто позволяя проклятию действовать.

— Тебе повезло, что ты настолько полезен мне, Северус. Если бы сейчас ты не был мне нужен, тебя следовало бы убить в назидание моим последователям, чтобы знали, что ждет того, кто не подчиняется моим приказам.

Снейп опустил голову так низко, что его волосы коснулись пола.

— Мой Лорд, я думал, вы желаете, чтобы Дамблдор был убит любой ценой…

— Твоя проблема, Северус, в том, что ты слишком много думаешь. Crucio!

Снейп корчился под проклятием, ощущая, как выворачиваются суставы и скручиваются мышцы. Он старался не напрягать тело и одновременно держать ментальный блок. Пытка продолжалась так долго, что он испугался, что потеряет контроль над разумом. Его окружали лишь жар и темнота.

Когда боль наконец стихла, он поднял на Темного Лорда покрасневшие, слезящиеся глаза. В ответном взгляде Волдеморта была лишь холодная пустота. Он еще не вторгался в разум Снейпа, но, похоже, собирался.

— Ты всегда был верным слугой, Северус. Другие сомневались в тебе, но я всегда был уверен в твоей преданности.

— Это так, мой Лорд. Благодарю.

— Однако я считаю, что сейчас пришло время... скажем так, наглядно продемонстрировать ее.

— Я живу лишь для того, чтобы служить вам.

Волдеморт усмехнулся:

— Как верно, мой мальчик. Как верно… Знаешь, я думаю, что было бы неплохо, если бы ты занял пост директора Хогвартса.

— Если таково ваше желание, я с радостью его выполню.

— Ты был во многом мне полезен. Ты единственный среди моих последователей знаешь о школе достаточно, чтобы осуществить мои замыслы.

— И каковы ваши замыслы насчет школы, мой Лорд?

— Ну-ну, Северус. Не притворяйся дураком, тебе не идет. Мы оба прекрасно знаем, что я желаю создать армию… очистить школу от грязи и научить остальных…

— Я справлюсь, мой Лорд. Это не составит большого труда. На факультете уже есть наши сторонники. Они не могли открыться из-за страха перед Дамблдором, но теперь…

— Да, да, я уверен, ты готов к заданию, однако... — выдержав паузу, Темный Лорд впился взглядом в глаза Снейпа, который почувствовал вторжение в свой разум. В какое-то мгновение он ощутил, как нечто инородное вкрадчиво змеится в глубины его сознания: ощупывая, выискивая, выглядывая… где он прячет мисс Грейнджер.

— Прежде чем доверить тебе столь важное задание, я хочу быть уверен, что ты действительно принадлежишь мне полностью, как ты утверждаешь.

— Все, что будет угодно моему Лорду.

— Когда-то у тебя была… слабость к грязнокровкам, Северус.

Лили. Снейп едва не усмехнулся иронии. Оба его хозяина ставили на одну карту. Он словно в раскаянии опустил голову и замер.

— Не отрицаешь?

— Когда-то давно я действительно, как вы знаете, испытывал некие чувства к Лили Эванс. Но это в прошлом, мой Лорд, словно в другой жизни. Вы показали мне, что есть другие, гораздо более достойные.

— И все же ты никого не выбрал и так и не женился. Отчего?

— Призвание некоторых в воспитании нового поколения чистокровных магов. Для меня нет ничего важнее, чем служить вам, наблюдать за созданием достойного их мира.

— Прирожденный педагог? В этом ты пытаешься меня убедить?

— Учить магии тех, кто этого не достоин, омерзительно. Если вы заметили в моих мыслях недовольство, то проистекает оно лишь от необходимости разделять наш дар с недостойными. Но в другом мире, вашем мире, мой Лорд, я бы…

— Достаточно. Совершенно неважно. Мне хочется, чтобы ты кое-что сделал для меня. И выполнив это так, что я буду доволен, ты сможешь вернуться в свою драгоценную школу и получить то, к чему, по твоим словам, стремишься.

— Вам стоит только сказать, мой Лорд.

— Твоя связь… подружка Поттера…

Каждый мускул в теле Снейпа напрягся, но он уверенно выдержал взгляд.

— Да, мой Лорд?

— Избавься от ее семьи.

— Не от девчонки?

— Думаю, нет. Говоришь, ты спал с ней?

— Да, мой Лорд.

— В таком случае, возможно, она тебе еще доверяет. Ей не захочется думать, что она отдалась предателю. В конце концов, она может оказаться полезной. Поэтому я не буду заставлять тебя сообщать ей о том, что ты совершишь, но исключительно для моего спокойствия...

— Считайте, что все исполнено.

— Хорошо, Северус. Меня радует твое стремление угодить. Ты хотел бы остаться здесь до начала учебного года? Уверен, Нарцисса будет счастлива видеть тебя своим гостем.

— Гостеприимство Нарциссы не знает границ, но, мой Лорд, я бы не хотел слишком долго обременять ее своим присутствием. Я закрытый человек и не нуждаюсь в обществе. Если вы позволите, я проведу лето в Тупике Прядильщиков.

Волдеморт взглянул на него, словно что-то прикидывая:

— Теперь ты в розыске, Северус. Пожалуй, для собственной безопасности, тебе стоит использовать чары Фиделиус.

— Согласен, мой Лорд.

— Наложи чары и возвращайся, я буду твоим хранителем. Можешь остаться в Тупике Прядильщиков, если таково твое желание.

— Благодарю, Мой Лорд.

— Не стоит. И Северус?

— Да?

— Жду скорых вестей о магглах.

— Будьте уверены, мой Лорд.

***

Когда пришло время похорон, Гермиона заняла свое место в ряду других гриффиндорцев, следующих за МакГонагалл. Стоял чудесный летний день, который просто не имел права быть настолько ярким и безмятежным. Деревья зеленели свежей листвой, и легкий ветерок доносил сладкий аромат цветов.

У озера расширяющимся полукругом были расставлены стулья, большую часть которых уже заняли маги и волшебницы. Рядом с Кингсли Шеклболтом расположились Хмури, Люпин и Тонкс. Гермиона заметила также мадам Малкин, у которой в Косом переулке был магазин мантий; нескольких продавцов из Флориш и Блоттс; Аргуса Филча в каком-то непонятном костюме и рядом с ним беззвучно всхлипывающую в длинную черную вуаль мадам Пинс. Слева большим рыжим пятном выделялось семейство Уизли. Засвидетельствовать свое почтение явился даже Перси, хотя и сел на одном из передних рядов рядом с Руфусом Скримджером. Как ни странно, с другой стороны от Скримджера находился бармен из «Кабаньей головы», а еще…

Бармен из «Кабаньей головы». Голос Снейпа зазвучал в ее ушах: «Так значит, вам неизвестно, что «Кабанья голова» принадлежит его брату Аберфорту?» Они говорили про Дамблдора? Это его брат? Дыхание перехватило. Иначе как он оказался в первом ряду? И если это брат Дамблдора, значит… «Ваша глупость едва не разрушила план директора!» План директора? План директора!

Гарри напрявлялся к своему месту, то и дело запинаясь о высокие ножки стульев. Позади него, спотыкаясь, шла Джинни. За ними, почти ничего не видя от застилавших глаза слез, — Гермиона. Она пробиралась по ряду след в след за подругой. Заняв свое место, Гермиона оказалась между Джинни и Роном, которые тотчас же взяли ее за руки. Глаза ее были закрыты, скатывающиеся по щекам слезы падали на мантию. План директора. План директора. Она не могла думать ни о чем другом. Слова бились в ее голове словно птицы в клетке. План директора.

На поверхности Черного озера показался водяной народ. Воздух наполнился их странным пением, показавшимся Гермионе эхом ее мыслей. Слов было не разобрать, но их плач был пронизан болью потери, растерянностью и печальной воинственностью. Гермиона взглянула на Гарри. На его лице застыло странное выражение решительной сосредоточенности. Словно песня помогала ему осознать цель, и Гермиона на мгновение задумалась, а не звучит ли для каждого своя мелодия.

Но прежде чем она успела посмотреть на лица остальных, появился Хагрид. Он шел по центральному проходу, в руках он нес тело Дамблдора, завернутое в темно-фиолетовый с пурпурными звездами бархат. Гермиона, не отводя взгляда, словно в надежде получить ответы на разрывающие ее душу вопросы, смотрела на безжизненное тело, казавшееся таким крошечным по сравнению с огромной фигурой Хагрида.

Таков ли был план директора? Тогда, в его кабинете в сентябре, он сказал, что не проживет долго, точнее сказал, что Волдеморт собирается убить его до конца года. Она не верила ему. Не верила, что кто-то может быть достаточно силен, чтобы убить Дамблдора. Возможно, такого могущественного мага и не было… если только директор сам не хотел, чтобы его убили.

Кто-то произносил прощальную речь над телом Дамблдора, Гермиона видела мелькающую в толпе макушку, но не слышала ни слова. Вместо этого она слышала голос директора, когда в ее день рождения он обратился к ней за помощью.

— Надеюсь, вы понимаете, что профессор Снейп должен будет совершить некоторые поступки, скажем так, отрицательного характера, которые позволят ему быть принятым благосклонно в стане врага?

— Да?..

— Если вы готовы защищать профессора Снейпа и его тайну, то я должен быть уверен, что ваша вера будет непоколебима независимо от того, что ему придется сделать,чтобы предать Орден Феникса. Я должен быть абсолютно уверен в том, что вы понимаете — все действия профессора Снейпа совершаются во имя победы сил Света и Добра. Мы вместе с ним приняли это решение, и мы считаем, что только он сможет защитить Гарри от Пожирателей наиболее эффективно.

У Гермионы вырвалось отчаянное сдавленное рыдание, и она прислонилась к обнявшему ее Рону. Случилось то, что должно было случиться, будь оно все проклято. Таков был план с самого начала. Она и сама не могла бы сказать, по кому плакала больше. По Гарри, потерявшему последнюю надежду на родительскую поддержку; по Снейпу, вынужденному жить с ужасным знанием о том, что ему придется совершить; по Дамблдору, которому она доверила свою жизнь и судьбу и который, как она считала, мог спасти их; или по себе. Никогда она еще не чувствовала себя настолько одинокой со своими тайнами. Что же это за план такой? Ей хотелось кричать на Дамблдора, тело которого теперь покоилось в магической гробнице. Кто успокоит эту непрекращающуюся боль?

Церемония закончилась, но Гермиона по-прежнему сидела в братских объятиях Рона, не в силах справиться со страхом, гневом и горечью. Словно сквозь сон до нее доносился шепот Гарри и Джинни. В их голосах было что-то настораживающее, но она решила, что это из-за похорон, и не обратила внимания. Через некоторое время они ушли, и к ней тихо обратился Рон.

— Гермиона?

— Да?

— Думаю, пора сказать Гарри.

— Сказать что?

— Что мы идем с ним.

Гермиона посмотрела на Рона. Когда он понял, что им придется уйти? Когда ее мальчики успели вырасти? Внезапно ей страстно захотелось рассказать ему все. «Рон, я… я замужем за профессором Снейпом. Он нам поможет, клянусь…». Но, конечно, даже думать об этом не стоило. Рон мог догадаться, что они должны уйти, но он точно никогда не смог бы принять подобное признание.

— А Лаванда?

— Хочешь спросить, будет ли она со мной после такого разговаривать? — уточнил Рон, с печальной полуулыбкой размыкая объятия. — Придется ей подождать, куда она денется. Она все поймет, когда догадается, куда я пропал. А если нет... что ж... — Он умолк.

— Как думаешь, Джинни знает?

— Думаю, Гарри как раз сейчас говорит ей.

Гермиона перевела взгляд на удаляющихся Гарри и Джинни. Глаза Джинни блестели от слез, но она выглядела гордой. И сердце Гермионы переполнила любовь к подруге.

— Гермиона, я знаю, как сильно ты хотела закончить школу…

— Перестань. Сам знаешь, это неважно.

Он медленно кивнул:

— Пойдем. Мы нужны Гарри.

Она встала, и они с Роном почти бегом поспешили к Гарри, который петлял между деревьями, стараясь избежать встречи со Скримджером.

— Гарри, постой! — крикнула Гермиона. Он замедлил шаг, но не обернулся.

— Гарри! — она подошла к нему и и дотронулась до его плеча. — Как ты?

Гермиона проследила за взглядом Гарри. Друг, обернувшись, смотрел на замок. Огромное каменное строение выглядело еще более впечатляющим в отражающихся от башен лучах предзакатного солнца. Невозможно было вообразить, что они навсегда покидают это место.

— Мы идем с тобой, — тихо сказал Рон.

Гарри начал было отговаривать их, но Рон просто покачал головой:
— Поезд отходит сегодня. Мне придется поехать домой на свадьбу Билла, но потом...

— А потом мы уйдем, — закончила за него Гермиона.— У тебя есть какой-нибудь план?

В словах Гарри звучала ярость.

— Потом займусь поисками оставшихся хоркруксов, — ответил он, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся в воде по другую сторону озера. — Он хотел этого от меня, поэтому и рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав — а я в этом не сомневаюсь, — где-то еще спрятаны четыре хоркрукса. Мне нужно найти их и уничтожить, а после взяться за седьмой обломок души Волдеморта, за тот, который сидит в его теле, потому что именно я должен его убить. И если по пути мне встретится Северус Снейп, — прибавил он, — тем лучше для меня и хуже для него.

Гермиона кивнула, но все в ней сжалось от ужаса. Однажды настанет день, когда ей придется рассказать. Она отогнала эту мысль.

— Я должна навестить родителей, а после мы встретимся в Норе. Самое позднее — через пару недель, — сказала она.

Гермиона протянула одну руку Гарри, другую Рону, и они направились к замку.



Глава 19.

Гермиона закончила упаковывать вещи, положив сверху книги о хоркруксах, которые призвала из кабинета Дамблдора. Она и не ожидала, что манящие чары сработают. «Акцио, книги о хоркруксах», — сказала она первое, что пришло в голову, и неожиданно в ее открытое окно влетели книги, словно именно так Дамблдор и планировал. Что, как она подозревала, было вполне в его духе. Закрыв чемодан, Гермиона оглядела комнату, которая была ее домом с тех самых пор, как шесть лет назад она испуганная и чуть не подпрыгивающая от нетерпения впервые попала в Хогвартс. Лаванда и Парвати все еще сновали по комнате, беспорядочно бросая вещи в чемоданы, попутно выясняя, у кого останутся на лето заколки с движущимися фиолетовыми бабочками. Гермионина часть комнаты опустела. Пропали стопки книг, всегда стоявшие рядом с ее постелью. Пропали перья и наполовину заполненная бутылочка чернил с ее стола. Пропала маггловская фотография ее родителей, которую Гермиона в начале каждого года ставила на тумбочку возле постели. Гермиона приласкала пальцами малиновый полог кровати, прежде чем навсегда его закрыть. Ей хотелось прикоснуться к зеркалу над комодом, погладить каждый ящик, в котором хранилась ее одежда. Хотелось прижаться к холодным каменным стенам и попрощаться со всем, что каждый день окружало ее и на что она не обращала внимание.

Ее багажом займутся домовые эльфы. Осталось только попрощаться с девочками и встретиться с Роном и Гарри в Общей гостиной.

— Лаванда, Парвати... — через силу начала она.

По правде, они никогда не были подругами, но и чужими друг другу не были. Ведь случались же у них хорошие времена? Вечера, когда Гермиона откладывала свои книги и зачаровывала для соседок крошечные сердечки в лаке для ногтей, вечер перед Рождественским балом, когда Парвати потратила огромную банку разглаживающего мусса, укладывая волосы Гермионы. Порой они напоминали сестер, которые чуть ли не с дракой выясняли, от кого ночью больше шума и кто разбросал по полу одежду.

— Желаю вам хорошего лета. — Гермионе было жаль, что она не может как следует попрощаться. Не должно быть и намека на то, что, возможно, они никогда больше не увидятся.

Парвати обернулась и быстро взглянула на нее.

— Гермиона, ты что, плачешь?

— Нет, нет, конечно, нет.

Лаванда подошла и ласково погладила ее по руке.
— Конечно, да, — сказала она. — Мы все очень тяжело переживаем смерть директора.

Гермиона кивнула, как если бы они угадали причину ее слез.

— Но у нас впереди целое лето, чтобы свыкнуться с этим. Я увижу вас с Роном прежде, чем вы успеете соскучиться. А потом мы вернемся сюда, и все будет как прежде. На ваших мантиях вновь будут мои волосы, Парвати будет постоянно жаловаться нам, что мы обе храпим, и опять Косолапус будет путаться под ногами... как и всегда. Наслаждайтесь отдыхом, — сказала Гермиона и улыбнулась. — Да уж, подозреваю, вы не будете скучать без моего планировщика домашних заданий, который начинает верещать с шести утра.

— Даже не сомневайся. — Парвати порывисто обняла Гермиону и вернулась к сборам. — Будь осторожна.

— Ты тоже. Вы обе. Берегите себя, — попрощалась Гермиона и вышла из комнаты.

Ее слегка знобило, когда она спускалась по лестнице, хотя в замке было не холоднее, чем обычно.

Рон и Гарри ждали ее внизу и, как только Гермиона к ним присоединилась, молча встали. Все вместе они покинули Общую гостиную. На пороге они повернулись и посмотрели на Полную Даму, которая закрывала проход.

— Идите, милые мои, а не то опоздаете на поезд, — сказала она. Ее лицо припухло от слез.

Гермиона спросила себя, оплакивает ли она Дамблдора или просто всегда грустит, когда студенты покидают замок?

Гарри и Рон уже повернулись уходить, а Гермиона все еще стояла, замерев у хранительницы своего факультета.

— Вы знаете, а я ведь никогда... — начала она, — никогда не спрашивала, как вас зовут.

— Брунгильда, — ответила Полная Дама, шмыгнув носом.

— Прощай, Брунгильда.

— До свидания, Всезнайка.

Гермиона, не сдержавшись, засмеялась. Ее смех прозвенел по коридорам, эхом отражаясь от каменных стен.

— Так по-честному, — выдохнула она, отсмеявшись и вытирая слезы в уголках глаз.
Гарри и Рон смотрели на нее с тревогой. Но именно так и надо было уходить. Вот тот Хогвартс, который она знала прежде — Хогвартс, наполненный смехом учеников. Она вспомнила Фреда и Джорджа и их ошеломительное прощание со школой в прошлом году. Да, уходить надо смеясь.

***

В поезде Рон и Гермиона устроились в купе для старост. Им совсем не хотелось ни патрулировать коридоры, ни идти в гости к соседям. Они видели, что Гарри занял пустое купе в самом конце поезда. Для Гермионы было очевидно, что все они стараются отгородиться от окружающих. Их мир настолько сузился, что в нем не осталось места ни для кого, кроме них троих и их обреченной решимости выполнить свое задание.

Она не мигая наблюдала, как за окном проносится зелень лугов, и, наконец, повернулась и тихо спросила:

— Ты не собираешься поговорить с семьей?

— Куда мы идем не скажу. Но я должен сказать им, что не вернусь в школу. А ты?

— Нет, слишком опасно. Я еще не решила, как быть с родителями. Мне кажется, — ее голос дрогнул, — что они будут…

— Под ударом, — закончил за нее Рон.

— Да. Так же, как и твоя семья.

— Почти все мы предатели крови. Знаю. И не хочу подвергать их еще большему риску. Не то чтобы они не поняли, но…

— Понимаю. Я постоянно думаю об упыре из Норы.

Когда Гермиона достала из кармана свернутый пергамент, Рон закатил глаза, но склонился к подруге. И следующие несколько часов они провели за подробным обсуждением плана, в котором было учтено все, начиная от пижам и заканчивая обсыпным лишаем.

***

Прибывший на станцию поезд был встречен тревожным молчанием. На перроне как обычно толпились встречающие, вот только не раздавались приветственные возгласы и не чувствовалось привычного радостного возбуждения. Родители просто сжимали детей в крепких объятиях, забирали багаж и, кивком поприветствовав знакомых, покидали вокзал. Родители Гермионы, не показывая волнения, стояли рядом с Уизли. Заметив в руках матери пергамент, Гермиона решила, что это письмо, в котором сообщается, что она приедет на Кингс-Кросс раньше, чем обычно.

— Как ты? — шепотом спросила Хелен, прижимая к себе Гермиону.

Единственным ответом стали слезы. В последний раз Гермиона позволила себе побыть маминой дочкой. Отец неловко похлопал ее по спине. Освободившись из объятий, девушка повернулась к Рону.

— Я скоро, — сказала она.

Рон кивнул и сжал ее руку. Гермиона резко обняла Джинни, сквозь слезы улыбнулась мистеру и миссис Уизли и отправилась вслед за родителями получать багаж.

В автомобиле, к которому они подошли груженые вещами, повисла напряженная недосказанность. Первым тишину нарушил отец:

— Так значит, это... тот самый Темный маг? Из-за него погиб директор?

Гермиона задумалась.

— Да, — в итоге ответила она.

— Я думала, в Хогвартсе вы в безопасности! — воскликнула Хелен. — Что профессор Дамблдор сильнее…

— Мама, так и было. Ему просто не повезло. Никто из студентов не пострадал. Директор никогда бы такого не допустил.

— Но ты, конечно же, не вернешься. Ведь ты... магглорожденная. Разве не ты говорила, что этот маньяк ненавидит магглорожденных?

— Да, скорее всего, я не вернусь, — тихо ответила Гермиона. Она так и не придумала, что сказать родителям, но пока и такая отговорка сойдет.

Ей показалось, что она заметила, как родители быстро переглянулись. Хелен поерзала на сидении.

— Как Гарри? — спросил Ричард.

— Он в порядке. В смысле... ну, не ранен. Ему сейчас тяжело приходится.

— Он же не собирается бороться с этим магом? Я помню, что... Волдеморт убил его родителей, но не пойдет же Гарри против него в одиночку? — Даже ее мать, маггла, которая почти ничего не знала о волшебном мире, казалось, с трудом произносит имя Волдеморта. Было что-то еще в ее нерешительности. Они спрашивали про Гарри, но Гермиона чувствовала: на самом деле они спрашивают, что собирается делать она. Она на секунду почувствовала, насколько хорошо ее понимают, как сильно любят. Родители знали ее достаточно, чтобы не сомневаться — она не сможет оставаться в стороне и бросить тех, кто ей дорог.

— Думаю, что когда придет время, Гарри будет делать все возможное, чтобы остановить Волдеморта, — ответила она.

— Но чего сможет добиться ребенок? — возмутилась Хелен. — Если Волдеморт настолько силен, чтобы убить профессора Дамблдора…

— Гарри многому научился у директора, — едва слышно сказала Гермиона. Ее все еще не покидало ощущение, что они говорят не совсем о Гарри.

— Но это всего лишь учеба! Знания, конечно, очень хороши. Но Гарри совершенно точно не готов сразиться с таким магом. Это самоубийство! У него же есть маггловская семья, да? Почему бы ему просто не оставить магию на некоторое время — не навсегда! И не смотри так на меня. Только пока все не утихнет ...

— Мам, ничего не утихнет. И я не откажусь от магии! Не сейчас — не тогда, когда…

— У нас гость, Гермиона, — сухо прервал ее Ричард, и по его тону она поняла, что именно поэтому ее родители были так уверены, что она перестанет колдовать. — Он приехал к тебе.

— Кто?

— Мужчина. Маг. Говорит, что вы знакомы по школе. Появился как раз перед тем, как мы собрались выходить. Приехал на маленьком «Ситроене», по виду совсем не похож на волшебника… хотя и ты не похожа…

Гермиона похолодела. Она вспомнила, что на Рождество говорил ей профессор Снейп:
«Я уверен, вы поняли, что как магглорожденная и подруга Поттера вы особенно заинтересовали Темного Лорда».

Кто его послал? Почему он не убил ее родителей сразу, хотя, возможно, он хочет расправиться и с ней, и с родителями вместе? Что ж, его ждет большое разочарование, если именно это он задумал. Она готова сразиться с любым Пожирателем, и он надолго запомнит полученный урок. И как могли ее родители оставить в доме незнакомца, а сами поехать встречать Гермиону? Он наложил на них Imperius? Гермиона всмотрелась в глаза матери. Не похоже, что она под заклятием, но стоит заранее подготовиться к встрече. Антиаппарационные чары не дадут ему бежать, но и для нее могут стать ловушкой. И, естественно, для нее и родителей Protego Horribilis. Подействуют ли они на магглов? Почему бы и нет... Гермиона достала палочку из брошенной на сиденье мантии и засунула ее за пояс джинсов.

— Как он выглядит? — небрежно спросила она.

— Пожилой джентльмен, немного полноватый, — ответил отец.

Слагхорн? Но он всегда говорил, что не собирается принимать чью-то сторону, хотя он был главой Слизерина…

— Он сказал, зачем приехал?

— Только сказал, что ему необходимо с тобой встретиться. Похоже, решил, что ты уже дома.

— Гермиона, — вмешалась мать, — я знаю, что тебе нравится... как бы выразиться... быть сопричастной. Солнышко, это хорошо. Мы тобой очень гордимся. Но ты ведь еще не вступила в «Орден Феникса», я права? И мне действительно кажется…

— Этот человек сказал, что он из Ордена Феникса?

В душе Гермионы затеплился крошечный огонек надежды. Неужели Орден кого-то прислал? Неужели Дамблдор решил позаботиться о ее семье?

— Нет, он только сказал, что должен встретиться с тобой. Мы предложили ему отправиться вместе с нами на станцию, но он отказался. Еще он попросил не упоминать о нем на вокзале, похоже, ему не хочется, чтобы кто-то знал о его визите. Гермиона, признайся, ты теперь в этой группе Дамблдора?

— Нет, мама. Нас не примут в Орден, пока мы не закончим школу.

— Ну, слава Богу, хоть что-то, — сказала Хелен.

Они остановились перед домом.

— Пап, мне показалось, ты говорил, что он приехал на «Ситроене»? — Гермиона внимательно осматривала улицу, на которой не было ни одной незнакомой машины. Точнее, на улице вообще не было машин.

— Как странно, — сказал Ричард. — Может, он уже уехал, и вся эта суета ни к чему?

Гермиона попыталась убедить себя, что маг, который так смутил ее родителей, ушел. Но ее беспокойство только выросло, когда она осмотрелась по сторонам. Улица словно вымерла. Обычно то тут, то там слышался шум газонокосилки, стук почтовых ящиков и крики играющих во дворах детей.

— Идите сюда, — поманила она жестом родителей за угол дома, под тень бука, росшего под окнами спальни. Они неохотно последовали за ней.

— Гермиона... — начал отец.

— Мам, пап, слушайте. Возможно, вы правы, и он уехал. Но, как вы сами только что сказали, Волдеморт охотится на магглов, и я не войду в дом, пока не буду уверена, что вы в безопасности. Вы мне доверяете?

— И что ты сделаешь?

— Ничего, что может причинить вам вред. Я лишь собираюсь закрыть вас щитовыми чарами.

Родители обменялись очередным тревожным взглядом. Ричард, похоже, собирался что-то сказать, но его прервала Хелен.

— Хорошо, — согласилась она.

Гермиона достала из-за пояса палочку.

— Protego Horribilis!

Подумав, она решила не использовать антиаппарационные чары. Пусть и не признаваясь самой себе, Гермиона надеялась, что в доме ее ждет Снейп, и ей не хотелось лишить его возможности уйти. Она бесшумно двинулась к входной двери. Родители шли за ней. Палочку Гермиона спрятала в рукав, но была готова выхватить ее в любое мгновение.

Она открыла дверь.

— Добрый день? — позвала она.

Ответа не было.

Из коридора она направилась в гостиную. Там, в глубине комнаты, стоял невысокий, коренастый блондин с пышной шевелюрой. Его загорелая кожа была усыпана веснушками, кончик носа чуть вздернут. Взгляд его пронзительных черных глаз впился в Гермиону прежде, чем она успела произнести хоть слово.

— Гермиона? — Хелен, стоящая на пороге комнаты, в замешательстве позвала дочь.

Гермиона остановила мать взмахом руки — голос ей не повиновался. Она, словно завороженная, не могла отвести взгляда от Снейпа.

— Кто был четвертым приглашенным на мой День рождения? — шепотом спросила она.

— Аластор Хмури, — ответил Снейп чуть более высоким, чем привычно, голосом, в котором все же угадывались знакомые Гермионе шелковистые нотки. — Что я дал тебе на Рождество?

— Энциклопедию ядовитых грибов. — Она по-прежнему не сводила с него взгляда.

Несколько мгновений ни один из них не двигался с места. Гермиона вглядывалась в профессора. Чары могли скрыть большую часть его ран, если такие были, но судя по тому, как он стоял… похоже, все было нормально.

— Вы целы? — запинаясь, спросила она, и он шагнул ей навстречу.

***

Сначала он застыл на месте, неуверенный в том, как она его встретит. Но ее взгляд сразу же красноречиво сказал ему, что она сдержала обещание. Ее правая рука все еще касалась палочки, спрятанной в рукаве, но она даже не попыталась ее достать. Стоило Гермионе заговорить, и он понял, что им не придется сражаться. Это переполнило его такой благодарностью и облегчением, которые ему никогда раньше не доводилось испытывать. Чем он заслужил такое доверие?

Его поразило, как, прежде неподвижно стоявшая за спиной Гермионы, женщина сделала шаг вперед в попытке заслонить дочь. Снейпу стало не по себе оттого, как сильно Гермиона похожа на свою мать, словно он каким-то непостижимым образом смог увидеть ту женщину, которой она однажды станет. И он сам не смог бы ответить, что почувствовал в это мгновение.

— Гермиона, вы знакомы? — резко спросила Хелен.

Как же они похожи… теперь было понятно, почему Шляпа отправила девочку в Гриффиндор. Ее мать, простая маггла, наступала на него словно готовый к нападению хищник.

Гермиона взяла мать под руку.

— Все в порядке, мама. Мы знакомы. Это мой профессор. — Она мельком глянула на него и, получив его одобрительный кивок, продолжила: — Профессор Снейп.

В комнату вошел ее отец. Неприметный мужчина с пышными седыми усами.

— Но я думал, что профессор Снейп… э-э-э… ты всегда описывала его… То есть я хочу спросить, почему вы сразу не сказали, что вы профессор Гермионы?

— Примите мои извинения за столь бесцеремонное вторжение. Учитывая произошедшее в школе, прежде, чем заводить беседу, мы обязаны удостовериться в личности друг друга. — Снейп знал, что ее родители скорее всего решат, будто дело в какой-то магической клятве. Но на самом деле он просто не был уверен, что Гермиона не вызовет авроров, едва узнав о его присутствии в доме. К тому же ему потребовалось время, чтобы наложить на дом и улицу отвлекающие чары.

— Простите, — сказала Гермиона, — не знаю, куда подевались мои манеры. Мама, папа, разрешите представить — Северус Снейп, профессор защиты от Темных искусств в Хогвартсе. Профессор Снейп — мои родители, Хелен и Ричард Грейнджеры.

— Мистер и миссис Грейнджер, приятно познакомиться. Уверен, вы и сами знаете, какая у вас замечательная дочь. Одна из лучших студенток, которых я имел удовольствие учить. Благодарю вас за оказанное гостеприимство. Неловко стеснять вас, но мне необходимо поговорить с Гермионой наедине.

Хелен вскинула бровь, но Гермиона остановила ее:

— Все в порядке, мама.

Женщина отступила. Гермиона проводила Снейпа в маленькую гостиную в другом конце дома, плотно заперла дверь и оградила их чарами.

— Muffliato, — сказал он, и в тот же миг словно прорвало сдерживающую ее плотину. Гермиона налетела на него, как баньши.

— Как вы могли не сказать мне?! Вы и представить себе не можете, что я почувствовала! Столько времени прошло, прежде чем я полностью убедилась, и я… — резким пронзительным тоном начала она.

Он перехватил ее кулаки, которые с неожиданной силой осыпали ударами его грудь.

— А теперь вы, значит, пришли… И сам на себя не похожий! Сюда, к моим родителям! И за все это время ни словечка! А я боялась вам писать…

— Если я сниму чары, вам будет спокойнее? — тихо спросил Снейп.

Услышав его низкий мягкий голос, Гермиона осознала, что сама почти сорвалась на визг. Какое-то время потребовалось, чтобы взять себя в руки, затем она выхватила из рукава палочку и резко направила на него:

— Finite Incantatem!

Он стоял перед ней, неподвижный и безмолвный, в поразительно не шедшей ему магловской одежде. Короткие брюки открывали его бледные лодыжки, неподходящий по размеру жилет мешковато болтался.

— Ох, профессор… Вы ранены? Почему вы мне не сказали?

— Я в порядке. Прошло уже несколько дней, и это не самое худшее из того, что мне довелось пережить. И понятия не имею, каких слов вы от меня ждали. И когда я должен был с вами связаться? Между ударами?

Казалось, он смутил ее, но затем ею вновь овладела ярость:

— Ну уж нет! Вы так легко не отделаетесь. Почему вы не сказали мне? Вы и представить себе не можете, как мне было плохо, как я растерялась… что я почувствовала, когда узнала… Я думала… Мне казалось… что после всего, что между нами... Я просто думала, что вы могли бы чуть больше…

— Вам прекрасно известно, что директор не хотел, чтобы вы знали.

— Чушь! — крикнула она. — Теперь-то я знаю! И сейчас гораздо больший риск быть схваченной, чем в Хогвартсе… Так что хватит заговаривать мне зубы своей дурацкой двойной перестраховкой… Почему вы не рассказали?

— Я был уверен, что если вы узнаете, то попытаетесь остановить меня. — Он прямо смотрел на нее. Похоже, только спокойствие и искренность могли утихомирить разбушевавшуюся девушку.

— Я? — прошипела она. — Я… ну да, признаю, что сначала я могла бы так поступить, но только сначала! Верьте мне! Я верила и вам, и Дамблдору. Думаете, я не вижу, каково сейчас Гарри?

— Одно то, что я рискнул прийти сюда, должно показать, насколько я вам доверяю, мисс Грейнджер. Я не следил за Поттером после того, как он пытался проклясть меня, и понятия не имею, что вы имеете в виду, говоря о том «каково сейчас Гарри»!

Она метнула на него взгляд.

— Ой, да ладно вам! На месте Гарри я бы тоже попыталась вас проклясть, вот только у меня бы все получилось!

Он не смог сдержаться. Уголки губ сами приподнялись, но он быстро изобразил ухмылку. Ее ответная полуулыбка дала ему понять, что опасность миновала.

— Гарри настроен как никогда решительно,— уже спокойно сказала она. — Он готов.

— А вот вы пока нет.

— Простите, не поняла.

— Как я говорил, Темный Лорд проявляет к вам повышенный интерес.

Гермиона, побледнев, кивнула. Снейп заставил себя продолжить:

— Он попросил… Дело в том, что он приказал мне… Я пришел потому, что он приказал мне убить ваших родителей, мисс Грейнджер.


Глава 20.

Она не вздохнула, не вскрикнула, не вздрогнула — только побелела как полотно и впилась в Снейпа немигающим взглядом.

— Не думаете же вы, что я…

— Не думаю, — медленно отозвалась она. — Но раз вы подвергли себя огромному риску, появившись здесь, значит, у вас есть какой-то план.

— Я смог придумать только один вариант — как надежно спрятать ваших родителей. — Он говорил правду. Последние два дня ему не давала покоя одна-единственная мысль: как выбраться из всего этого. Ему казалось, что он успел рассмотреть и отвергнуть сотни возможных решений.

Гермиона ждала. Северус замер, осознав, как часто она стояла перед ним вот так — не сводя внимательного взгляда, ожидая, что он скажет. И где-то на краю сознания мелькнул вопрос: а ее дружки хоть раз видели ее такой? Видел ли хоть кто-нибудь? И вновь его охватил жгучий стыд. Ее вера в него — это неправильно. Незаслуженно. Он хотел бы рассказать ей о плане постепенно, но понял, что не в силах этого сделать.

— Чары Забвения, — напрямую сказал он. — Достаточно сильные, чтобы они считали себя другими людьми, с другими мечтами, надеждами… И если мы сможем спрятать их подальше отсюда…

— Убрать меня из их памяти, вы это имеете в виду? — уточнила Гермиона, и сперва ему показалось, что она против. — Убрать все, что касается магии, Хогвартса, чтобы они забыли, кто они на самом деле… как в программе защиты свидетелей…

Снейп кивнул.

— Никто не сможет ничего узнать, — пробормотала она. — Но будут ли они в безопасности?

— Думаю, у нас получится спрятать их достаточно хорошо. Новые имена, новая жизнь… Рискованно, но мне кажется…

— Очень рискованно, возможно, даже слишком. Что если Волдеморт каким-то образом узнает? То есть... — Ее голос дрогнул, но она продолжила: — Я даже подумать не могу о том, чтобы пожертвовать родителями. Просто не могу. Но и вас я тоже не могу лишиться.

— Не желаю, чтобы вы думали обо мне. — В этот раз он не позволит ей выбрать его. Ни за что не позволит.

— Что, правда? Простите, но не получится.

— Гермиона, именно поэтому я не хотел, чтобы наши отношения выходили за рамки…

— О, пожалуйста! Вы серьезно пытаетесь убедить меня, что подвергли бы себя такому риску, если бы речь шла не о моих родителях?

— Я не убиваю невинных.

— Да пропади оно пропадом! Вы знаете, о чем я! Мне невыносима сама мысль, что вы можете выдать себя, и так же невыносимо, что вам пришлось прожить эти дни, думая об убийстве моих родителей.

— Гермиона, Темный Лорд хочет сломать тебя. Хочет, чтобы ты спряталась, чтобы из-за тебя у Поттера не осталось сил на…

— Я понимаю! Естественно, понимаю. Но весь этот брак был задуман, чтобы сохранить вам жизнь, чтобы вы могли связаться с Гарри. И я не могу рисковать этим.

— Поэтому другого выхода нет.

— Я даже не уверена, что смогу правильно наложить такие сложные чары. — Ее щеки порозовели и Снейп понял, что почти победил.

— Я сам.

— Северус... — начала Гермиона, и он понял, что она сделала последний ход.

— Гермиона, — твердо сказал он, — это в любом случае риск. Даже если чары будешь накладывать ты, мне все равно придется предоставить Лорду доказательства смерти. И все равно будет, что скрывать. Так что чарами займусь я, так по крайней мере меньше опасность, что их разум будет безнадежно поврежден.

Она смотрела на него, и в ее взгляде он мог прочесть безмерный страх, отчаяние… и надежду.

— Как думаете, есть ли хоть какой-то шанс снять чары… если мы выживем?

— Если ты останешься в живых, то, думаю, да, есть вероятность, что тебе удастся справиться с ними.

— Хорошо. — Она решительно вскинула подбородок. — Тогда, если мы выживем, найдем моих родителей и снимем чары.

Он кивнул, болезненно задетый этим «мы». Почему она никак не смирится с тем, что у него нет ни малейшего шанса пережить эту войну?

— Мне сказать… Сказать, что мы собираемся сделать?

— Думаешь, они позволят, если узнают правду? — задавая вопрос, он внимательно вглядывался в ее лицо. Ее ответ покажет, поняла ли она, почему он скрыл план директора.

— Папа — может быть. Но мама — нет. — Гермиона мучительно долго молчала. — Бросить в них Stupefy? — И хотя она не двинулась с места, он почувствовал, что она уже готова открыть дверь.

— Когда придет время. Но сначала надо еще кое с чем разобраться. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на доме. У тебя пара минут, чтобы решить, что ты хочешь взять с собой.

— О чем вы?

Снейп вынул из кармана косточку.

— Полагаю, ты помнишь Бартемиуса Крауча?

Она молча кивнула, на мгновение скривившись от отвращения.

— Нам придется уничтожить дом, чтобы никто не смог его обыскать. Я взял с собой то, что сойдет за останки тел. Перед тем как все закончиться, ты должна быстро собрать самые необходимые вещи: школьные принадлежности и то… что тебе захочется оставить на память. Трансфигурируй их и забери с собой. Потом мы аппарируем.

— Но куда?

— Ты отправишься в Нору. Они ждут тебя на свадьбу, ведь так?

— Да, но…

— А я заберу твоих родителей.

— Куда?

— Уверена, что хочешь знать? Если тебя схватят…

— Я должна, — тихо ответила Гермиона.

«Умница», — подумал Снейп. Может, она понимает, что после войны будет искать их в одиночку.
— Я думал об Австралии.

— У вас получиться пересечь такое расстояние с двумя маглами?

— Придется.

Ее будто удовлетворил такой ответ. Снейп был впечатлен. Похоже, Гермиона поняла связь между возможностью и необходимостью.

— Сумка с тобой?

— В чемодане.

— С этой минуты ты всегда должна быть наготове. Сложи в сумку самое нужное и постоянно носи ее с собой.

— Сегодня же займусь этим.

— Хорошо. У меня для тебя кое-что есть. — Он достал и протянул ей несколько бутылочек. — Вот все мои запасы вне Хогвартса.

Гермиона покрутила их в руках.

— Нет. Я не возьму. Они вам самому пригодятся.

— Должен ли я напомнить, что я могу достать еще? Уж будь любезна, как только встретишь в лесу лавку, торгующую бадьяном и жаропонижающим зельем, сообщи мне ее адрес.

Гермиона сердито посмотрела на него:

— И не надо на меня рычать. Вы не можете вернуться в Хогвартс, и что-то мне подсказывает, что появляться в «Слаг энд Джиггерс» вам тоже не стоит. За вашу поимку назначена награда.

Снейп ответил ей серьезным взглядом. Никакие слова не смогут уменьшить ужаса того, что он собирался сказать, так что лучше не тянуть.

— Это ненадолго. Скоро все переменится. И я буду свободен появляться, где захочу.

Поколебавшись, она взяла зелья.

— Еще я хочу обсудить перемещение Поттера в безопасное место.

Гермиона напряглась:

— Стоит ли нам?..

— Как я уже говорил, иногда нам надо будет делиться сведениями. Сейчас как раз такой случай. До того как… осуществился план Дамблдора, Поттера, если не ошибаюсь, собирались перевезти накануне его семнадцатилетия.

— Насколько я знаю, да.

— Надо сделать по-другому.

— Но… О. Понятно.

— Да. Иногда я должен говорить правду.

— Конечно.

— К тому же не думаю, что Орден готов к той яростной атаке, которая их поджидает.

— Судя по встрече в Хогвартсе, да.

— У меня есть идея, как обезопасить Поттера, и я собираюсь внушить ее Мундугусу Флетчеру.

— Флетчер? Но почему? На него никто не обращает внимания.

— Верно. А значит, никто не поинтересуется, откуда у него взялась подобная мысль. Обязательно поддержи его. Ты должна убедиться, что план принят. Понятно?

— Да. Он расскажет о новом плане членам Ордена. Я уговорю их согласиться.

Снейпа передернуло:

— Не делай так.

— Как?

— Не повторяй за мной. Сказанное вслух сложнее спрятать. И у меня ощущение, словно я держу тебя под Imperius.

Гермиона поморщилась:

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Больше ничего. Просто я… Я рад, что ты не набросилась на меня с палочкой, едва увидела. — Он не мог позволить себе большего извинения или выражения благодарности за ее доверие.

Она слегка повернулась к двери:

— Почему ты сделал это?

— Потому что он попросил меня.

— Я знаю! Только… Какой в этом смысл, кроме того, что ты смог перейти на другую сторону? Уверена, был и другой выход…

— Ты сама сказала, что Поттер изменился.

— Да, но…

— По многим причинам, — перебил Снейп. — Я сам знаю не все. Потому что из-за моего отказа мог погибнуть совсем еще мальчишка. Потому что я должен был занять место директора Хогвартса и защитить учеников от моих друзей Пожирателей. Достаточно? Это ты хочешь услышать? — С каждым сказанным словом в нем закипал гнев. Пустые слова. Пустые и жалкие. Как может он просить ее принять эти причины, если сам с трудом понимает, почему согласился с ними?

— Северус, я знаю, что это был его план. Тебе не надо оправдываться…

— Нет? Разве не об этом ты спрашиваешь?

— Пожалуйста. Я только… только хочу понять. — Она дотронулась до его руки, и он почувствовал себя совершенно беззащитным.

Только что он был готов разделить с ней свое горькое унижение, теперь же ему просто хотелось целовать ее так, чтобы все, кроме нее, потеряло значение, чтобы пропала постоянная пульсирующая боль в висках.

— Дамблдор не… Он не доверял мне полностью. Он считал, что я слишком… близок к Волдеморту. «Корзинка, болтающаяся на его руке» — вот, что он думал и просто настоял, что это необходимо. Хотел бы я дать тебе другой ответ.

— Ничего страшного, — ответила Гермиона. — Я знаю, что значит принимать на веру.

Как могла она сравнивать его предательство со своей жертвой? Он не заслужил такого сочувствия. Лучше оттолкнуть ее прочь, прежде чем он ранит, навсегда сломает ее. И без того слишком много боли. Он почти отвернулся, когда она снова обратилась к нему. Как и всегда, она звала его назад.

— Я не знаю, когда можно будет связаться через кольцо. В Хогвартсе я знала, когда вы один, а сейчас нет. Так что я буду пользоваться им только в самом крайнем случае. Но вы… ты можешь связаться со мной, когда тебе удобно. Для меня это не проблема. Мальчики могут и подождать.

Снейп усмехнулся в ответ.

— Очень хорошо. Но кольца… Я так и не научил тебя писать покороче. Сколько уроков я не успел тебе дать. Бессмысленно жалеть об этом. — Он покачал головой, словно отгоняя лишние мысли. — Ты понимаешь, что на площади Гриммо вы будете в безопасности?

— В штаб-квартире? Да, думаю, да. Орден, конечно, перебрался в другое место.

— Так даже лучше. Никто не будет задавать лишних вопросов. Там есть портрет одного из предков Блэков — Финеаса Найджелуса. Если получится, забери его с собой. У меня будет доступ к его второму портрету в кабинете директора Хогвартса, если все пройдет, как задумано. Он связан с директором клятвой, и мы сможем через него общаться.

— Хорошо. Я схожу за ним, как только смогу.

Снейп на мгновение задержал взгляд на Гермионе. Ему хотелось запомнить ее до того, как он лишит ее родителей. Он знал, что это навсегда изменит ее, оставит в полном одиночестве, ей больше некуда будет вернуться. Она уже выглядела взрослее, хотя, возможно, не взрослее, а измученней. Северус провел рукой по ее непокорным кудрям. Она накрыла его руку своей, прильнула к нему, и он мимолетно скользнул губами по ее губам, отстранившись, прежде чем растворился бы в поцелуе.

— Отправляйся в гостиную и займи их разговором, — сказала Гермиона. — Я уже решила, что возьму, так что вернусь быстро. А когда я вернусь, мы… — Она не смогла договорить.

— Dissimulo Adversus! — произнес он, направляя на себя палочку, прежде чем она могла расплакаться. — Иди.

***

Позднее, обдумывая свой выбор, Гермиона ни за что на свете не смогла бы объяснить, почему из всего, что можно было забрать из дома, где прошло ее детство, она взяла только мамину коробку с елочными украшениями. Она могла бы забрать фотоальбом, свою детскую одежду, мягкий старый плед или любимую книгу. Но когда Снейп упомянул о чем-нибудь на память, единственным, о чем она вспомнила, оказалась большая потертая коробка, хранившаяся в глубине маминого шкафа. Но, может, именно ее и стоило забрать, решила Гермиона, волоча из родительской спальни стул с высокой спинкой. В этих игрушках было ее детство: украшенные блестками шары, потемневшие от времени гирлянды, праздничные ленты и открытки. Возможно, в них отпечаталось больше воспоминаний, чем в фотоальбомах, ведь они оставались неизменными и до того, как в жизни Гермионы появилась магия, и после. Взобравшись на стул, Гермиона открыла шкаф, раздвинула коробки с обувью и гостевыми одеялами, вытащила игрушки, трансфигурировала их и убрала в карман. А после направилась в гостиную, где в глубоком кресле со стаканом в руке сидел напряженный Снейп.

— Шестнадцать лет, — говорил он, когда она подошла к комнате.

Гермиона посмотрела на маму, желая и надеясь прочесть в ее глазах, что она думает о сидящем напротив волшебнике. Понравился ли он ей? Поняла ли она? Но сразу стало ясно, что родители уже под заклинанием. Гермиона заметила едва выглядывающий из рукава Снейпа кончик палочки.

— Думаю, лучше не затягивать, — сказал он.

— Да, — согласилась она, хотя на самом деле предпочла бы… хотя какая разница, что бы она предпочла.

Она хотела бы избавить родителей от Obliviate. Она хотела бы жить в мире, где ее мужа не будут считать предателем и убийцей; в мире, где она могла бы открыто признать его своим мужем. У нее не хватало смелости признаться себе, что, возможно, в другом мире у нее не было бы мужа. И какой смысл жалеть, что ей не удалось в последний раз посмотреть в глаза своей матери?

— Я начну с обычного Obliviate. Затем я хочу, чтобы ты подошла поближе и внимательно посмотрела, как накладываются Чары Забвения. Постарайся как можно точнее их запомнить, на случай, если будешь в одиночку снимать их.

— Понятно.

Снейп достал палочку.

— Obliviate!

Гермиона и представить не могла, что люди под Stupefy могут выглядеть еще более пустыми… бездушными, почему-то именно это слово пронеслось в ее голове. Тела. Обычные тела, в которых словно не осталось ни капли жизни. Гермионе хотелось кричать в голос.

— Сделай что-нибудь, — прошептала она.

— Ты спокойна? Тебе надо…

— Давай же, Северус.

Казалось, он понял.

— Я ввел их в состояние повышенной внушаемости. Если не ошибаюсь, маглы называют подобное «гипнозом», правда, они не до конца понимают, с чем имеют дело. Это схоже с действием Imperius.

С благоговейным ужасом Гермиона следила, как Снейп накладывает Стирающие Чары, убирая все воспоминания родителей об их дочери. Потом он внушил им, что они Моника и Уэнделл Уилкинсы, которые всю жизнь хотели уехать из Англии в Австралию. Они только что ушли на пенсию и теперь собрались исполнить свою давнюю мечту.

Он все говорил и говорил. Его бесстрастный монотонный голос наполнял их сознание ложными воспоминаниями: случайная встреча, свидания, свадьба. Отец сделал карьеру в медицине; мать — домохозяйка. Он сказал им, что они не хотели детей. Их брак настолько полон и удачен, что в детях не было необходимости. Они всегда мечтали путешествовать. И сейчас для этого достаточно сбережений, тихо продолжал он. Столько, что они могут, ни в чем себе не отказывая, встретить старость в Австралии. Прекрасная возможность, нашептывал он, там же они могут присмотреть себе новый дом. Прежний им совершенно ни к чему, они полностью свободны выбрать новый. Никаких обязательств, только он и она, как в молодости: до замужества, работы и выплат по кредитам… свободны поступать, как им заблагорассудится. Так почему бы не переехать? Их решение вовсе не внезапно. Ведь обсуждали же они эту возможность долгие годы?

Гермиона почувствовала странную признательность за то, что Снейп дал ее родителям счастливую жизнь. Они будут считать, что всем довольны, по-прежнему страстно влюблены друг в друга и их жизнь сложилась удачно.

— Собирайся, — приказал он, и она метнулась вверх по лестнице в спальню родителей.

— Собирайся! — повторяла она, направляя палочку на шкаф. — Собирайся! — Комод. — Собирайся! — Ванная комната.

Она отлевитировала чемоданы вниз как раз в ту секунду, когда Снейп принялся рассовывать по карманам ее отца пачки магловских денег.

— Ты не обязан... — начала она.

— Лучше, чтобы деньги были под рукой. Не должно возникнуть никаких вопросов, никаких затруднений. Будем надеяться, обойдется без воспоминаний о прошлом. В чемоданах есть что-то, что может напомнить им о тебе?

— Я… Я не знаю…

Снейп один за другим открыл все чемоданы и начал тщательно проверять их содержимое. Нашлась всего одна движущаяся фотография, сделанная на Рождество Колином. Гермиона даже забыла, что отправила ее домой. Слава Богу, Снейп смог ее найти. Потом он закрыл чемоданы, наложил на них Чары Легкости, трансфигурировал в связку ключей и засунул в карман.

— Готова?

— Почти. — Она уменьшила свой багаж, убрала его и взяла в руки школьную мантию.

— И последнее, перед тем как ты уйдешь, — сухо произнес Снейп.

— Да?

Он протянул клочок пергамента. Прежде чем она успела развернуть и прочитать его, Снейп снова залез в карман и вытащил оттуда две косточки.

— Отвернись. — По его тону было ясно, что лучше не спорить.

Раздался странный глухой звук, когда Снейп произнес:

— Finite Incantatem.

Кости ударились о пол.

— Confringo! — выкрикнул он.

За спиной Гермионы обрушилась стена.

— А теперь быстро отсюда! — бросил он. — Incendio!

Гермиона не стала оборачиваться. У нее и так достаточно воспоминаний. Она начала вращаться, стиснув в кулаке пергамент и прижав к груди мантию. Краем глаза она успела заметить, как Снейп крепко прижал ее родителей к своему грузному телу. Он точно не сможет справиться с таким весом без помощи, подумала она, но не остановилась, побоявшись расщепления.

Гермиона аппарировала на луг у Норы и в первую секунду ей показалось, что весь мир застыл в первобытной гармонии.

Она развернула измятый и повлажневший в ее ладонях пергамент.

«Если ничего не останется, — говорилось в записке, — отправляйся в Манчестер, крайний дом в Тупике Прядильщиков».

Как бы то ни было, он не оставил ее без дома.

Потребовались все оставшиеся силы, чтобы сжечь пергамент.



Глава 21.

Снейп шел по узкой, залитой лунным светом дороге. Он крайне редко попадал в Малфой-мэнор через главные ворота, чаще аппарировал сразу в залы, но сейчас Пожиратели Смерти, уверенные в неизбежном приходе к власти, с маниакальным упорством соблюдали все возможные меры предосторожности. Волдеморт считал, что все должно быть под контролем. Снейп оставил свои возражения при себе, в то же время прекрасно осознавая опасность ночных прогулок.

На другом конце переулка появился смутный силуэт, закутанный в мантию с капюшоном. Пальцы Снейпа непроизвольно сжали палочку. Яксли... Напыщенный болван. Снейп кивнул в знак приветствия.

Всю дорогу до поместья Яксли без умолку болтал и замолчал лишь у самых ворот, обнажив метку, чтобы охранные чары пропустили их за ограду. Снейп вздрогнул, уловив краем глаза какое-то движение. Яксли выхватил палочку. Значит, Снейпу не показалось. По спине пробежал холодок. Медленно повернувшись, Снейп тоже поднял палочку.

И обнаружил, что чуть не заавадил павлина. Белого павлина. Мысли вихрем пронеслись в голове, первую из которых он отмел так быстро, словно ее и не было. Но как же живо ему представилась Гермиона, он почти слышал, как она смеется над напыщенной птицей, — опасные, пугающие образы, посещающие его все чаще и чаще после их последней встречи.

Следом мелькнула мысль, что из Азкабана вернулся Люциус — он всегда питал слабость к этим пошлым вульгарным птицам. И, наконец, Снейпа захлестнула волна ненависти к Люциусу Малфою и всему его семейству. К их беспринципности. Северус гораздо больше уважал их, когда считал, что они искренне верят в Темного Лорда и его дело. Даже появляться в их доме не хотелось.

В сопровождении Яксли Снейп вошел в комнату и занял указанное ему место рядом с Темным Лордом. Над столом, медленно вращаясь, висела обездвиженная преподавательница Хогвартса Чарити Бербидж. Было очевидно, что живой ей отсюда не выйти. Снейп сел, не поднимая взгляда. Видимо, это зрелище должно было смутить присутствующих, но Снейп не собирался выдавать своих эмоций.

— Итак, Северус?

— Мой Лорд, Орден Феникса намеревается перевести Гарри Поттера из нынешнего его укрытия в субботу, при наступлении вечера.

— Хорошо. Очень хорошо. И сведения эти получены…

— Из источника, о котором мы с вами говорили, — сказал Снейп.

Яксли хотел что-то сказать, но Темный Лорд взглядом пресек его попытку вмешаться.

— А что с твоим заданием?

По столу скользнула маггловская газета с закладкой на второй странице. В напечатанной там статье говорилось об ужасной смерти двух ничем не примечательных стоматологов — их дом ограбили, а затем сожгли. Маггловские власти недоумевали: кому это понадобилось? Убийца или убийцы не оставили никаких улик, ни отпечатков пальцев, ни следов взлома. Осталось загадкой даже то, как погибли жертвы — случайно во время пожара, или же их убили умышленно. Тела обгорели до неузнаваемости.

Бегло просмотрев статью, Волдеморт скривил губы в жутком подобии улыбки. Газета исчезла в складках его мантии. Сидевшие рядом Пожиратели разочарованно отвернулись, когда стало понятно, что новости Снейпа не для чужих глаз и их любопытство не будет удовлетворено.

Первым прервал молчание Яксли:

— Я слышал иное, мой Лорд. Долиш, мракоборец, обмолвился мимоходом, что Поттер не стронется с места до тридцатого — до вечера, который предшествует его семнадцатилетию.

Снейп скривился в привычной усмешке, демонстрируя остальным свое превосходство.

— Мой источник сообщает, что существует несколько планов, направленных на то, чтобы сбить нас с толку. Полагаю, это один из них.

Его обрадовало появившееся перед рассветом сообщение Гермионы о переносе даты. Она все-таки смогла повлиять на Орден, и идею Флетчера поддержали. Сложнее всего оказалось найти Мундугнуса, чтобы эту идею ему внушить. Снейп потратил несколько дней, чтобы выследить этого бездельника. В конце концов он обнаружил Флетчера в маггловском баре, где тот, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Устроившись между двумя полуголыми потасканными толстухами у грязной барной стойки, он потягивал какое-то отвратительное пойло, а ухмыляющийся бармен обращался к нему — Гнусси.

Но выражение лица этого жулика, когда он узнал Снейпа, стоило всех затраченных усилий. Северус быстро увлек его в сторону и применил Confundus. Сдерживая отвращение при виде ненавистно пустого взгляда, Снейп тихо предложил изменить дату переезда и использовать оборотное не для маскировки Поттера, а для создания нескольких двойников, среди которых мальчишка мог бы затеряться. После чего внушил, что Мундугнус не запомнит, откуда появилась эта идея, и будет выдавать ее за свою собственную. Сообщение Гермионы подтвердило, что все идет именно так, как Снейп и рассчитывал.

Собрание закончилось омерзительно. Темный Лорд всегда был склонен к театральным эффектам, но сейчас превзошел сам себя. Змея, свернувшаяся вокруг его шеи, убийство защитницы магглов... Напряжение достигло пика, когда Темный Лорд, не обращая внимания на очевидную беспомощность и недовольство Люциуса Малфоя, потребовал его палочку. Лишившись ее, Люциус сразу стал похож на обиженного подростка, у которого богатый папочка отобрал последнюю модель гоночной метлы за плохое поведение.

Вернувшись в Тупик Прядильщиков, Снейп немного помедлил, прежде чем открыть дверь. Он начал так делать после того, как дал Гермионе записку. Безрассудство этого поступка по степени риска было сопоставимо, наверное, лишь с вступлением в ряды Пожирателей Смерти. Она бы никогда не выдала его тайну, нет… Но если бы этот пергамент увидели авроры? Она могла аппарировать, не заметив «хвоста». Северус знал, что поступает неразумно, но не мог иначе. Даже если он и отдал ей записку, надо было заставить Гермиону сразу прочитать ее и немедленно сжечь. Но там, в родительском доме, он смотрел в ее измученное лицо, обращенное к нему с прежней верой… Он не мог оскорбить ее недоверием.

Он толкнул дверь, и дом встретил его привычной тишиной.

***

На самом деле Гермионе удалось вмешаться в план лишь накануне.

— Гермиона, на два слова, — обратился к ней Артур Уизли, едва выйдя из камина на кухне. По его лицу ничего нельзя было понять, но в руке он держал маггловскую газету.

У Гермионы оборвалось сердце. Она догадывалась, что они узнают, но надеялась, что это случится не так.

Рон еще не рассказал, что в сентябре не вернется в Хогвартс, и Гермиона не хотела говорить о своих родителях прежде, чем он сообщит семье о своем решении. Со значением взглянув на друга, она встала из-за кухонного стола, где перебирала горох, чтобы помочь миссис Уизли с ужином, и молча последовала за мистером Уизли в тесную гостиную Норы. Рон направился за ней.

Мистер Уизли неодобрительно глянул на сына, но, похоже, поняв, что тот не собирается уходить, протянул Гермионе газету.

— Ты говорила, что твои родители уехали в отпуск. — В его взгляде она прочитала искреннюю заботу.

— Сэр, я очень сожалею, что солгала. Я не хотела обманывать ваше доверие.

Она перевела взгляд на Рона. Он должен помочь все объяснить.

— Гермиона, дело не в моем доверии. Я хочу знать, что происходит. Это правда? Почему ты нам не сказала? Нельзя держать в себе такое горе. Ты же знаешь, мы всегда поддержим тебя.

Так вот что он подумал? Что она не сказала им из страха быть отвергнутой? Гермиона почувствовала вину. Она даже не подумала о том риске, которому подвергаются из-за нее Уизли. А, между тем, они укрывали магглорожденную.

— Я… Я знаю, сэр. И очень благодарна. Вы всегда были мне как семья. Я не говорила вам, потому что…

На мгновенье она замешкалась. Какими словами можно объяснить ее поступок?

— Гермиона, все в порядке, — ласково начал мистер Уизли. — Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить. Никто, кроме пары сотрудников Министерства не знает о статье. И не узнает, потому что все новости в настоящее время…

— Нет, это не так! — Гермиона запнулась. — Я не говорила вам, потому что…

— Потому что это неправда, — перебил ее Рон.

«Долго же он собирался с мыслями».

Мистер Уизли потрясенно смотрел на них.

— Поясни?..

Он так и не положил газету.

— Родители Гермионы живы. Она боялась за нас, поэтому и спрятала их.

— Спрятала? Но…

— Я изменила их воспоминания, — сказала девушка как можно равнодушней. — И отправила... в другую страну. Они не помнят, что у них была дочь, и не знают о магии. Они не смогут ничего сказать даже под пытками Волдеморта, если он их выследит.

Мистер Уизли без сил опустился на потертый диван.

— Ты сейчас о чем? — устало спросил он.

Гермиона и Рон обменялись понимающими взглядами.

— В любом случае, выкладывайте, что вы задумали, — сказал Артур, явно теряя терпение.

Почему она не замечала раньше, как плохо он выглядит? Его лицо было серым от усталости и сильно осунулось. Даже глаза словно потускнели.

— Пап, Гермиона и я не собираемся возвращаться в Хогвартс.

Мистер Уизли молча смотрел на них внимательным взглядом.

— Мы уходим с Гарри, — объяснила Гермиона. — Дамблдор оставил ему задание. И мы собираемся помочь. Мои родители... они знали об этом не больше, чем вы. Но они многое знали о Гарри, о его жизни, и я не думаю…

— Ты не думаешь, — тихо повторил мистер Уизли, но в его словах не было злости. Он вздохнул. — Это был очень смелый поступок, Гермиона. Я даже не могу представить, как тебе трудно.

Мгновение они молчали, тишина сгущалась, словно грозовые облака перед бурей.

— Твоя мать убьет тебя, Рональд.

— Я знаю, но, пап…

— Вы не можете мне рассказать, что собираетесь делать, так?

Рон опустил взгляд. Как бы Гермионе хотелось его утешить. Он почти дрожал. Но она была безмерно благодарна мистеру Уизли, который не возражал. Вернее, он задал вопрос как о решенном деле.

— Да.

— Думал, как сказать матери?

— Всю прошлую неделю.

— Почему не пришел ко мне?

— Я... я не... не думай, что я подверг бы вас еще большей опасности, чем сейчас. Но нам с Гермионой понадобилось время, чтобы придумать, почему я не в Хогвартсе. Я не хотел говорить вам, пока не был уверен, что все получится, вдобавок возникли кое-какие трудности...

Мистер Уизли встал и порывисто обнял сына. Гермиона никогда не видела, чтобы Рон плакал. Ни когда они были детьми, ни во время похорон Дамблдора. Но сейчас, глядя на подрагивающие плечи друга и слыша его прерывистое дыхание, она понимала, что он плачет на груди у своего отца. Гермиона неловко переминалась с ноги на ногу, пока мистер Уизли не притянул и ее в общие объятия.

— Расскажите-ка, что вы надумали, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. И, Рон, чтобы ни сказала Молли, знай, что она тобой гордится. Ты молодец.

Рон только сильнее вздрогнул, у Гермионы на глаза навернулись слезы. Как бы ей хотелось услышать такое от своего отца.

***

Перед ужином один за другим стали прибывать члены Ордена. Так же, как в свое время и Гермиона, они аппарировали на луг за домом. Ей, Рону и близнецам поручили помогать орденцам проходить сквозь охраняющие дом чары. Первыми появились Ремус и решительная, словно ни на миг не собирающаяся его отпускать, Тонкс. Её волосы полыхали ярко-розовым цветом. Она резко помахала левой рукой перед лицом Гермионы и как-то странно хихикнула, когда та изумленно уставилась на обручальное кольцо.

— Кольцо моей матери, — кашлянув, начал Ремус, но тут внезапно появились Фред и Джордж и повели Ремуса и Тонкс к дому.

Следующим появился Хмури и, прежде чем Гермиона смогла вызваться сопровождать его, предложил ей руку:

— Мисс Грейнджер?

Идти под руку с Хмури было трудно, так как он не столько шел, сколько хромал, но Гермиона была счастлива возможности поговорить наедине с грубым и покалеченным старым магом.

— Я видел газету, — прорычал он своим низким голосом. — Полагаю, вы общались с нашим общим другом.

Она кивнула и, собравшись с духом, спросила:

— Сэр, вы знали?

— Что он его убьет? Они не говорили мне напрямую, если вы об этом. Но я вполне ясно понимал, о чем идет речь. Удивлен, что вы ни о чем не догадались, мисс Грейнджер. Возможно, вы не настолько умны, как все считают. Как по мне, старик вполне доходчиво все объяснил. Я считал, что именно поэтому вы выбрали… то, что выбрали.

Слова больно ранили, но Гермиона понимала, что он прав. Почему она не догадалась? Оглядываясь назад, она со всей ясностью осознавала, что Дамблдор пытался ей обо всем сказать.

— В любом случае, — продолжил Хмури, — в ту ночь я прочел на вашем лице решимость. Вы отважны. Но стоит поработать над умением скрывать свои эмоции, юная леди. Я надеялся, что наш друг научит вас этому.

— Да, сэр, — вот и все, что она могла ответить.

— Министерство скоро падет, — сказал Хмури, когда они подошли к двери. — Мы и глазом не успеем моргнуть, как его захватят Пожиратели. Вы сыграли свою роль, мисс Грейнджер. Если хотите, я могу уничтожить записи о браке.

— Нет! — выпалила Гермиона, прежде чем успела подумать и остановиться.

— Я так и думал. Справедливо. Но не забывайте следить за эмоциями.

— Да, сэр.

— Достаточно, — он отпустил ее руку и направился на кухню. — Чем это так вкусно пахнет, а Молли? Умираю как хочу есть.

Гермиона вернулась на луг. Голова шла кругом. Должна ли она позволить Хмури уничтожить записи о ее браке со Снейпом? Будут ли тогда иметь силу заклинания связи между ними? Да и какая разница? Это всего-навсего кусок пергамента и заклинания. Просто план. Все начиналось так просто... она сама и не заметила, когда все это стало настолько важным. Теперь Снейп был ее единственной семьей, ее домом. Единственным, кто мог разделить ее тайны. Если их брак станет недействительным, исчезнет ли Северус из ее жизни так же быстро, как и появился?

И все же, если Пожиратели Смерти захватят Министерство, Хмури не сможет и дальше скрывать записи. Она не могла поставить под удар Снейпа из-за своих глупых желаний. Не говоря уже о том, что подумают ее друзья или Уизли, которые без вопросов приняли ее, когда она появилась на две недели раньше, чем собиралась. Надо будет сказать Хмури при следующей встрече, что она передумала.

Мимо прошел Рон, сопровождающий Хагрида, за ними Джордж с только что появившимся Кингсли Шеклболтом. Гермиона взяла за руку Дедалуса Диггла, просиявшего при одном ее виде. В знак приветствия он приподнял свой малиновый цилиндр. Слегка поклонившись в ответ, Гермиона провела его в дом.

Последним, почти волоча за собой на кухню Мундугнуса, вернулся Фред. На одутловатом лице Флетчера отражались какие-то совершенно несвойственные ему сомнения. Казалось, он всей душой желал бы оказаться подальше отсюда, но что-то его удерживало. Как только был съеден последний кусок пирога с патокой, Мундугнус, словно не в силах больше сдерживаться, заговорил.

Выпив чуть больше, чем следовало, он, еще сильнее чем обычно сбиваясь и глотая звуки, начал:

— В общем, так… я тут подумал о переезде Гарри...

Его речь резко оборвала Молли Уизли, попытавшаяся отправить Джинни в спальню.

Джинни не сдвинулась с места.

— Почему я не могу остаться? Я имею такое же право знать, что происходит, как и все остальные.

— Джиневра, ты еще несовершеннолетняя.

Миссис Уизли посмотрела на Рона и Гермиону так, будто крайне не одобряла их семнадцатилетие.

— Молли... — начал было мистер Уизли.

— Нет. Я отдала Ордену всех сыновей, — в голосе женщины звенели слезы. Она окинула взглядом сидящих за столом. Большинство из них было рыжеволосыми. —Пока есть хоть малейшая возможность, дочь я не отдам!

Повисло неловкое молчание, когда Джинни, смирившись, отправилась в комнату. Вот только Гермиона подозревала, что Джинни успеет достать удлинители ушей от Фреда и Джорджа, прежде чем орденцы произнесут хоть пару слов.

— В общем, так. Как я уже сказал, — начал Мундугнус, — я тут подумал, что теперь, без Снейпа, перевозить Гарри в день его рождения не такая уж хорошая идея.

— Да, но мы уже договорились, что дата… — перебил Кингсли, но Мундугнус продолжил.

— Нет, вы послушайте! Пожиратели узнают, и я бы поставил на это все мои золотые — уже знают…

Миссис Уизли презрительно фыркнула, сомневаясь, что у Мундугнуса есть хоть один золотой.

— Они будут кружить над домом, логично? Выжидая. Мы должны что-то поменять…

— Мы поняли, в чем проблема, — коротко отозвался Кингсли.

— Так вот, я подумал. А что если у нас будет много Гарри?

Ремус закатил глаза и повернулся к Гестии Джонс:

— Вы нашли безопасный дом для Дурслей?

Гермиона с облегчением заметила, что Хмури в задумчивости смотрел на Мундугнуса.

— Много Гарри... — пророкотал он.

— Ну да, куча людей под обороткой, точных копий Гарри. Пожиратели не будут знать, за кем гнаться!

Его слова, казалось, привлекли всеобщее внимание.

— А знаете, это могло бы сработать, — протянул мистер Уизли.

— Но тот, кто будет выглядеть как Гарри... — начала Молли, — будет в страшной опасности.

Гермиона понимала, что миссис Уизли боится за своих сыновей, которые уж точно вызовутся поучаствовать в этом.

— Больше, чем сейчас? — с усмешкой сказал Джордж, указывая на часы.

Все стрелки вот уже несколько месяцев стояли на отметке «в смертельной опасности».

— Ма, он прав, — поддержал Фред. — Важнее всего, чтобы Гарри был в безопасности. Без него мы могли бы уже тихо ползти в направлении кладбища!

— Понадобятся добровольцы, — сказал Хмури. — Минимум шестеро, чтобы изобразить Гарри, и семеро сопровождающих. Я раздобуду оборотное зелье.

— Я готова, — сказала Гермиона.

— И я, — отозвался Рон.

— Нет! Вы слишком молоды и не понимаете, как рискуете, — оборвала их миссис Уизли.

— Да, я готова, — тихо повторила Гермиона. — Я магглорожденная. Если Волдеморт схватит Гарри... меня или убьют, или я проведу всю оставшуюся жизнь в бегах. Я бы предпочла умереть сражаясь. К тому же это должен быть кто-то из нас, правильно? Иначе не хватит тех, кто будет сопровождать Гарри. И я уверена, Пожиратели ожидают, что Гарри будут защищать самые сильные члены Ордена. Будет странно, если защитником Гарри окажусь я…

— Мы в деле, — уверенно заявил Фред.

Миссис Уизли едва сдержалась от протеста.

— Я пойду, — неожиданно сказала Флер Делакур, прежде чем миссис Уизли смогла возразить.

Резко обернувшись, Гермиона посмотрела на светловолосую красавицу, гордо сидящую рядом с женихом.

— Это же очень важно, да? Может быть, ничего важнее сейчас нет. Я помогу.

Гермиона ощутила, как к глазам подступили слезы. Она ожидала подобного от близнецов и Рона. Но иногда отвага обнаруживается там, где не ждешь. Она плохо знала Флер Делакур, но внезапно поняла, что готова умереть, защищая ее.

— Нужен еще один, — сказал Хмури.

Все молчали.

— Мундугнус? — многозначительно сказал он. — В конце концов, это была твоя идея.

— О нет, я не думаю, что... то есть, я бы скорее… сопровождающим, если уж на то пошло.

— Чушь, — заявил Хмури. — Как сказала мисс Грейнджер, они будут ожидать, что только самые сильные члены Ордена станут защитниками. Так что Гарри заменят Гнус, мисс Грейнджер, мисс Делакур, Рон, Фред и Джордж Уизли.

Миссис Уизли, казалось, вот-вот упадет в обморок.

— Естественно, я буду прикрывать одного из Гарри. Нужны еще шестеро.

Тут же вызвались Билл, Ремус, Тонкс, мистер Уизли, Кингсли и Хагрид.

— Мы перевезем его на следующей неделе. В субботу. Разлетимся в разные стороны. Потом портключом сюда. Понадобятся незарегистрированные порталы. У власти Пий Толстоватый, а значит, камины и официальные порталы отслеживаются. Я позабочусь об этом…

Собрание продолжилось. Орденцы один за другим предлагали свои дома в качестве безопасных мест для перемещения. Под конец встречи было решено собираться каждую ночь до следующей субботы. Предстояло еще многое сделать: навести чары на все конспиративные квартиры, найти оборотное, подобрать транспорт (мистер Уизли вызвался добавить дополнительные чары на летающий мотоцикл Сириуса для Хагрида), узнать размеры мантии и очков Гарри, чтобы раздать двойникам, подготовить убежище для Дурслей.

Когда собрание, наконец, закончилось, Гермиона просто валилась с ног от усталости. Стараясь не шуметь, она прокралась в комнату, которую делила с Джинни. Ее подруга, полностью одетая, лежала поперек кровати и крепко спала, придавив головой удлинитель ушей. Гермиона осторожно взяла его и аккуратно свернула. Повинуясь порыву, она бросила его в сумку, в которую упаковывала их с Роном вещи. Может, еще поговорить с Фредом и Джорджем, чтобы получить кое-какие образцы... перуанский порошок Тьмы... и другие волшебные вредилки...

Гермиона тихо обошла кровать Джинни, взобралась на свою постель и достала из-под матраса записи. Развернув список, она поставила галочку напротив пункта «сказать семье Рона». Также она отметила «поддержать план Мундугнуса» и «проследить за изменением даты перемещения». В списке еще остались «преобразить упыря», «собрать вещи Гарри» и «отправить сообщение».

Поставив последнюю галочку и убедившись, что Джинни крепко спит, Гермиона коснулась палочкой кольца.

«Следующая суббота. Все по плану», — написала она.

Как же жаль, что нельзя добавить: «Как ты?»

В списке дел, который она не доверила бумаге, первым пунктом значилось: «взять портрет Финеаса Найджелуса Блэка», который по-прежнему висел в доме на площади Гриммо.



Глава 22.

Ночь выдалась не по-летнему промозглой. Снейп кружил высоко в небе над Сурреем. За ним следовали скрывшие лица капюшонами Пожиратели Смерти. И хотя он не мог их видеть, но точно знал, что взгляд каждого сосредоточен на одном-единственном доме внизу. Этот дом с точно такой же крышей, как и у соседей, с таким же спичечным коробком почтового ящика ничем не выделялся среди ряда неприметных домиков. Единственным отличием были посаженные вдоль дорожек петунии. Кто бы мог подумать, что именно сейчас, в эту минуту, четырнадцать магов собрались там, чтобы осуществить отчаянный план. Его отчаянный план.

Снейп всю неделю следил за домом. Он говорил себе, что дело не в его доверии Гермионе, а в том, что она может не доверять ему. Все еще оставалась возможность, что она назвала ему неправильную дату. Но сегодня они увидели, как Гестия Джонс и Дедалус Диггл забрали из дома магглов. Скрытые дезиллюминационными чарами Пожиратели сквозь облачную дымку наблюдали за прибытием членов Ордена. Снейп знал, что Гермиона сдержит обещание. Он на секунду снизился. Невозможно было понять, что происходит в доме.

Нервы Снейпа были на пределе. Он не сомневался в правильности плана. В любом случае он все равно не смог придумать другого подходящего варианта перемещения Поттера, хотя риск по-прежнему был велик. Так же как и остальные Пожиратели, Снейп не имел ни малейшего представления какой из Поттеров настоящий – он никак не мог узнать и защитить его. Так же как и Гермиону. Он не сомневался, что она вызвалась заменить Гарри. Возможно, оно и к лучшему. Если бы Снейп знал, где его жена, то непременно захотел бы ее защитить, что грозило бы почти неминуемым разоблачением.

Он как раз осматривал задний двор, когда резко распахнулся черный ход и на пороге показались семь Гарри и их сопровождающие. Снейп постарался разглядеть и запомнить, кто и какой способ перемещения выбрал, но сделать это оказалось непросто: мешали заполнившие ночь крики Пожирателей. Снейп почти физически ощущал, как все вокруг пришло в движение.

— Их семеро!

— Какой настоящий?

— Тот, что с Хмури! Мы слышали — он будет с Хмури!

— Это ловушка! Снейп! Кого догонять?

Если бы ему пришлось выбирать, он бы предположил, что Поттер на метле, а Гермиона на фестрале или в летающем мотоцикле. Он знал, что она терпеть не может полеты на метле. Но, в то же время, они могли попытаться специально запутать преследователей…

Времени на раздумья не было. Орденцы начали стремительно взмывать в ночное небо. Пожиратели, сбросив дезиллюминационные чары, бросились в погоню. Сперва все смешалось — Снейп видел только черные плащи, зеленые вспышки... и слышал крики.

— Достаточно! — рявкнул он. — Если уверены, что это Поттер, вызывайте Темного Лорда. Но не раньше! Получится — убейте сопровождающего, но Поттер должен достаться хозяину!

Пожиратели разлетелись в разные стороны. Снейп выбрал для преследования Поттера, летевшего в паре с Люпином, но лишь потому, что они были ближе всех. Краем глаза он заметил, что к погоне присоединился Долохов. Люпин резко спикировал вниз, ровно в ту секунду, когда Долохов ускорился, и в результате оказался лицом к лицу с Пожирателем. Снейп не вмешался. Он хотел осмотреться и понять кто где, прежде чем начать бой.

***

Как только фестрал оттолкнулся от земли и ринулся к облакам, Гермиона вцепилась в спину Кингсли. Но не успели они подняться на нужную высоту, как вокруг, словно из ниоткуда, появились Пожиратели. Гермиона машинально пригнулась и, укрывшись за Кингсли, словно за щитом, начала осыпать темных безликих преследователей оглушающими. Она не знала, как это заклятие подействует на человека, летящего на метле, но оказавшись под градом пожирательских проклятий, обнаружила, что это ее не слишком волнует.

Мелькающие то тут, то там зеленые вспышки слепили глаза. Одна из этих вспышек пролетела в паре дюймов от ее лодыжки. Повсюду разносились вскрики Орденцев, среди которых Гермиона отчетливо разобрала голос Гарри, умоляющего Хагрида повернуть обратно.

С ближайшего к Гермионе Пожирателя ветром сорвало капюшон, и она узнала в грузном блондине одного из нападавших на Хогвартс в день смерти Дамблдора. Внезапное осознание, что под темными плащами скрыты люди из плоти и крови, заставило ее вспомнить, что где-то здесь скрывается Снейп. Она опустила палочку и постаралась как можно быстрее оглядеться. Кингсли резко натянул поводья, и фестрал с резким захлебывающимся вздохом свернул влево. Гермиону качнуло. Ее руки — руки Гарри, — побелев от напряжения ухватились за мантию Кингсли.

Она услышала голос, похожий на голос Снейпа, хотя из-за ревущего в ушах ветра невозможно было определить точно ли это он. Этот кто-то приказал Пожирателям:

— Выбирайте пару и в погоню!

Быстро обернувшись, Гермиона увидела направляющихся на запад Гарри и Хагрида.

По правой стороне от себя Гермиона смогла разглядеть Люпина и Джорджа. Билла и Флер нигде не было видно. Так же быстро скрылись за горизонтом Хмури и Мундунгус, за которыми, едва они взлетели, бросилась толпа Пожирателей. Возможно, они знали, что по первоначальному плану именно Хмури должен был забрать Гарри из дома Дурслей, а может, до сих пор считали, что доверить безопасность Гарри могли только старому аврору.. В любом случае, когда он и Гарри-Мундунгус направились на восток, Гермиона почти сразу потеряла их из вида.

Пять Пожирателей отправились в погоню за ней и Кингсли. Гермиона не хотела сражаться с ними, пока не будет уверена, что среди них нет Снейпа, но когда из палочек троих преследователей вырвались красные и зеленые лучи, у нее не осталось выбора. Ни один из лучей не был направлен на нее. Сначала Гермиона решила, что ее защищает Снейп, но тут же поняла, что на нее не нападают, потому что она вполне может оказаться настоящим Поттером, а Темный Лорд хотел бы разобраться с ним лично. Девушку охватила паника. Оставалось только надеяться, что Гарри и Хагрид успели скрыться.

Фестрал летел так быстро, как только мог. Гермиона была рада хлеставшему ее по лицу ветру. Он помогал прийти в себя. Пожиратели тоже увеличили скорость. Один из них направил палочку на Кингсли.

— Stupefy! — выкрикнула Гермиона.

Заклятие поразило нападавшего прямо в грудь. Он упал с метлы, и другой Пожиратель немедленно кинулся вниз в попытке перехватить его.

Оставшиеся три преследователя чуть отстали, скорее всего, для перегруппировки. Гермиона быстро огляделась по сторонам и вдалеке смогла разглядеть направляющихся на восток Джорджа и Люпина. За ними, грозя вот-вот догнать, неслось несколько Пожирателей. С головы одного из них соскользнул капюшон, и Гермиона увидела Снейпа. Черные волосы развевались на ветру, а сам он так близко склонился к метле, что почти уткнулся в нее своим длинным острым носом. Издалека казалось, будто на метлу уселась чудовищная хищная птица. Снейп поднял палочку и...

Внимание Гермионы резко переключилось на внезапно появившихся вокруг фестрала Пожирателей, которые, похоже, просто выжидали, когда она отвлечется. Гермиону и Кингсли окружили.

— Если в меня попадут, оставайся на фестрале! Не пытайся меня спасти! Доберись до безопасного места! — крикнул Кингсли.

Гермиона беспорядочно посылала в приблизившихся темных магов невербальные оглушающие, которых они, маневрируя из стороны в сторону, с легкостью избегали. Кингсли в это время, собрав все силы, пытался удержать фестрала. Перепуганное животное отчаянно стремилось опуститься на землю. Гермиона до боли сжала ногами его бока. К счастью, резкие, неконтролируемые движения фестрала мешали Пожирателям как следует прицелиться.

— Sectumsempra! — сорвалось у Гермионы в отчаянии.

Она услышала, как вскрикнул один из Пожирателей, и изо всех сил зажмурилась. Неужели она только что убила?

Они быстро теряли высоту. Сердце Гермионы в диком ритме колотилось о ребра. Оставшиеся Пожиратели разлетелись в стороны, пропуская нечто, приближающееся к ним с немыслимой скоростью. Нечто, похожее на огромную летучую мышь. Летучую мышь со змеиным лицом. Палочка, зажатая в мертвенно-бледной руке, указывала прямо на Гермиону.

— Кингсли! — закричала она.

Волдеморт. Это был Волдеморт. Разум отказывался поверить в увиденное. Как он это делал? Это же невозможно. Он летел!

— Гермиона, держись! Мы почти на месте!

Внезапно Волдеморт отступил.

— Грязнокровка. Делайте с ней, что хотите, — прошипел он и взмыл в усыпанное звездами небо.

Пожиратели возобновили погоню. Фестрал рванул вниз, почти падая, но преследователи все равно не отставали. Гермиона видела, как ветер срывает их капюшоны, могла разглядеть искаженные яростью лица. Она в ужасе застыла, наблюдая за их стремительным приближением, понимая, что теперь стала главной целью. Кингсли им больше неинтересен. Палочка в ее руке мелко дрожала. Резко развернувшись, Кингсли через плечо бросил оглушающее. Заклятье пролетело в паре дюймов от одного из Пожирателей. Гермиона посмотрела вниз и увидела, как с пугающей скоростью приближается земля.

— Кингсли! — взвизгнула она, когда фестрал без сил свалился в чей-то сад.

Она не смогла сдержать крик, уверенная, что их вот-вот схватят. Вскочив на ноги и подняв палочку для атаки, она попятилась к дому. Поднявшийся с фестрала Кингсли едва не попал под заклятие, готовое вырваться у Гермионы.

— Все хорошо, Гермиона! У нас получилось.

— Где мы?

— У меня на заднем дворе. Все хорошо. Опусти палочку. Они не смогут попасть сюда.

— Думаете… думаете, защитные чары выдержат?

— Должны. Иначе они были бы уже здесь. Быстрее, портключ! — Кингсли достал из кустов поржавевшую от времени вешалку.

— Но фестрал!

— Отправим за ним Хагрида. Идем! Пора!

Гермиона дотронулась до уже светящейся проволоки и тут же почувствовала себя так, словно кто-то пытался вытянуть ее желудок через горло. Все закончилось почти так же быстро, как и началось. Они очутились на лужайке перед домом Уизли. Им на встречу вышел Гарри, и Гермиона упала в его объятия.

— Ты цел, — прошептала она.

Кингсли направил палочку сначала на Люпина, а затем на Гарри, проверяя действительно ли это они.

— Нас предали! Они знали, знали о сегодняшней ночи!

Лицо Гермионы запылало.

—Похоже, что так, — ответил Люпин, — только не знали, судя по всему, что Поттеров будет семь.

— Утешение невеликое! — рыкнул Кингсли. Хотя, говоря по правде, для Гермионы этого утешения было вполне достаточно. — Кто ещё возвратился?

— Только Гарри, Хагрид, Джордж и я, — ответил Люпин.

Кольцо Гермионы обожгло палец, но она не могла снять его перед Гарри и остальными. Колючий жар, охвативший ее руку, успокаивал. Снейп выжил в этой схватке.

Она наложила на руку охлаждающие чары.

— Ты ранена? — спросил Гарри.

— Нет, нет. Просто небольшая ссадина от приземления. Ты?

— Нормально. Но Джордж лишился уха.

— Лишился? — тонким голосом переспросила Гермиона.

— Снейп постарался, — сказал Люпин.

Гермиона не стала задерживаться, чтобы услышать полный гнева ответ Гарри.

— Прошу прощения, — пробормотала она и направилась к дому. На бегу поздоровавшись с Молли, она бросилась в ванную. Как только за спиной захлопнулась дверь, Гермиона сорвала с пальца кольцо.

«Случайность, — прочитала она. — Ты?»

«Джордж повредил ухо. Не страшно».

«Слава Богу», — было единственным ответом.

Прижав кольцо к груди, Гермиона закрыла глаза. Она не могла бы сказать, сколько времени простояла, обращаясь к неведомому богу с молитвами благодарности и просьбами:

«Спасибо тебе, Господи, что оставил меня в живых. Что он не пострадал. Прошу, пусть Рон и остальные вернутся целыми и невредимыми. Пожалуйста, пусть они вернутся поскорее. И спасибо за Гарри. Спасибо».

В дверь затарабанила Джинни:

— Гермиона! Все нормально? Вернулись папа и Фред!

«Спасибо», — в последний раз повторила Гермиона и открыла дверь.

Заглянув в гостиную, она увидела Уизли, окруживших диван, на котором лежал Джордж. Происходящее показалось Гермионе слишком интимным и, не желая мешать, она вышла на лужайку перед домом, где Гарри и другие Орденцы уже стояли в ожидании тех, кто пока не вернулся.

Гермиона смотрела на мерцающие в небе звезды, безразличные к человеческим страхам и страданиям. Есть ли там что-то еще? Что-то, наблюдающее за ними? Нечто, выходящее за пределы человеческого понимания и магии? Кто послал помощь, о которой она просила? По спине пробежала дрожь, одновременно тревожная и успокаивающая. Гермионе вдруг почудилось, что она не одна, что рядом нечто темное, теплое и великодушное. Она хотела бы помолиться, но была в таком смятении, что в конце концов поняла, что почему-то обращает слова своей молитвы к Снейпу.

«Пожалуйста, пусть все будет хорошо».

Вернулся Рон — и сжимающая ее сердце боль отступила. Позже Гермиона не смогла бы объяснить, что именно почувствовала в это мгновение, но ей показалось, что она получила ответ. Она изо всех сил обняла Рона и не глядя потянулась к Гарри.

— Мы выжили, — тихо повторяла она. — Выжили.

Рон крепко сжал их в ответном объятии, но Гарри тут же постарался высвободиться.

— Где остальные? — напряженно спросил он, вглядываясь в ночное небо. — Где Билл и Флер? Где Хмури и Мундунгус?

Словно в ответ на его вопросы, из темноты показался фестрал. Он облетел вокруг дома и приземлился. Прибыли Билл и Флер.

Миссис Уизли кинулась к последнему из ее прибывших детей.

— Билл! — вскрикнула она, сжимая его в объятиях.

Гермиона подошла и обняла Флер. Она не забыла, как девушка вызвалась заменить Гарри.

— Как вы? — спросила Гермиона.

Вместо ответа Флер посмотрела на Билла, который безжизненным голосом произнес:

— Он погиб на наших глазах. Всё произошло сразу после того, как мы прорвали кольцо. Грозный Глаз и Земник были совсем близко, они тоже летели на север. Волдеморт зашёл прямо на них. Гнус запаниковал. Хмури попытался задержать его, однако он аппарировал. Заклятие Волдеморта ударило Хмури прямо в лицо, он навзничь слетел с метлы, а мы ничего не могли сделать, ничего, у нас на хвосте висело с полдюжины… — Голос Билла надломился.

Гермиону словно оглушили. Чувство покоя и защищенности растаяло, словно утренний туман. Она осталась один на один с безмолвной ночью. Хмури мертв? Вокруг раздавались вскрики, затем началось обсуждение, как забрать тело старого мага, чтобы отдать должные почести погибшему другу и защитнику. Человеку, который казался им непобедимым. Гермиона не обращала на эту суету никакого внимания. Она понимала лишь одно: теперь она совершенно одна. Не осталось никого, кто мог бы ей помочь. Никого, с кем можно разделить свою тайну. Никто не сможет ее поддержать. Ветер кружил по земле опавшие листья. Гермиона смотрела на них, но не видела. Она осталась совсем одна.

— Гермиона, тебе нехорошо? — спросил Рон и посмотрел на Гарри. — Думаю, лучше отвести ее в дом.

Она почувствовала, как ее взяли под руки. Все потеряло смысл. Им повезло. Вот и все. Они обычные подростки, играющие в бесстрашие, но постепенно, когда один за другим погибнут все их защитники, они снова станут беспомощными детьми, какими и были на самом деле.

Теплый домашний воздух жег кожу. Гермиона послушно села за кухонный стол и взяла оказавшийся перед ней стакан с огневиски.

— За Хмури, — сказал Билл.

— За Хмури, — глухо повторила Гермиона.

Война началась.

***

Пожиратели вернулись в Малфой-Мэнор. С собой они принесли своих погибших и тело Хмури. Лица прибывших магов были скрыты капюшонами, словно это могло защитить от Волдеморта. Будто наказание будет легче вынести, если перед ним предстанет единая безликая масса. Кто-то, похоже, Ранкорн, принес тело Хмури. Снейп едва не вздрогнул, когда тело старого мага с глухим стуком упало на пол перед Темным Лордом.

— Поправьте, если я ошибаюсь, — начал Волдеморт. Леденящее кровь шипение тревожным эхом разнеслось по зале, — но мне кажется, я отправил тридцать моих самых надежных последователей против четырнадцати магов.

Никто не осмелился нарушить молчание. В глазах Темного Лорда плескалось безумие. Снейп подумал, что давно не видел его в таком бешенстве.

— Один. Вы принесли мне одного.

Гойл — жалкое подобие волшебника — осмелился вмешаться:

— Мой Лорд, мы не знали... Снейп не предупредил, что их будет семеро. Мы не…

— Crucio! — взревел Волдеморт.

Гойл, извиваясь в конвульсиях, рухнул на пол.

— Снейп назвал дату, правильную дату. Что еще могло вам понадобиться? Я дал вам магию такой силы, которую эти глупцы не могут себе вообразить, но вы все равно подвели меня!

— Мой Лорд…. — выдохнул Гойл.

— Молчать! Я начинаю думать, что ни один из вас не желает моего возвышения.

Сбросив капюшон, вперед выступила Беллатрикс Лестрейндж.

— Я желаю, мой Лорд. Я мечтаю видеть, как вы поднимитесь на недосягаемую для других высоту, как будете править миром, и сила ваша будет больше силы тысячи магов.

— Слова, Белла. Одни слова. Где же тогда тела остальных орденцев? Ты что, не смогла справиться даже с этим олухом Хагридом?

Глаза Беллатрикс наполнись слезами.

— Простите меня, мой Лорд. Я подвела вас.

— Твоя племянница и ее муж, оборотень. Разве ты не собиралась очистить от них свое родовое древо? Срезать с него больные ветви? Разве не об этом мы говорили?

— Мой Лорд, — Беллатрикс подобострастно опустилась на колени.

— Хочешь, чтобы я поверил, будто она более могущественная ведьма, чем ты?

Голова Беллы склонилась почти до пола.

— Или никак не можешь с ней расстаться? Хочешь оставить меня, желаешь присоединиться к детям и этим уродам?

— Нет, мой Лорд! — голос ведьмы был полон муки.

— Дети! — взорвался Волдеморт. — Пятеро из них едва достигли совершеннолетия! И вы пытаетесь убедить меня, что они превзошли вас!

От рыдающей Беллы его внимание отвлек Трэверс. Идиот.

— Мой Лорд, мы побоялись убивать детей. Вы ясно дали понять, что Поттер должен достаться вам. А они все были как Поттер!

— Правильно ли я расслышал, Трэверс? Ты говоришь мне, что вы БОЯЛИСЬ убить детей? Что ж, обещаю, тебе будет чего испугаться. И Лорд Волдеморт держит свои обещания.

— Я… Мой Лорд... — замялся Трэверс.

— Подойди, — холодно приказал Волдеморт.

Дрожащий Трэверс вышел из ряда Пожирателей и упал перед Темным Лордом на колени.

— Сними это.

Расстегнув застежку, Трэверс неуклюже выпутался из плаща. Снейп внезапно подумал, что Трэверс, в действительности весьма крупный мужчина, сейчас весь словно сжался. Взмахом палочки Волдеморт распахнул рубашку и обнажил грудь Пожирателя. Затем прижал палочку к оголенной коже. Трэверс захватил ртом воздух так, словно это был последний вздох в его жизни. Все замерли.

Палочка росчерком прошлась по коже Трэверса как по живому пергаменту. Закончив, Волдеморт одним движением развернул Трэверса лицом к остальным и приподнял в воздух, чтобы все смогли увидеть вырезанное на его груди слово «ТРУС». Снейп не отрываясь смотрел на Трэверса.

— У меня есть и другие дела, — сухо бросил Волдеморт. — Северус, посмотри, что можно сделать для нашего друга. Если умрет, брось его к остальным телам. Вы все свободны.

Снейп думал, что большая часть Пожирателей немедленно покинет мэнор, и был удивлен, увидев, что многие остались, словно в надежде, что каким-то образом им удастся смягчить гнев Лорда и вернуть его благосклонность. Снейп залечил раны Трэверса несколькими движениями палочки, но не смог дать ему ничего для облегчения боли. Все свои запасы он отдал Гермионе.

— Держи в чистоте и считай, что легко отделался, — сквозь зубы бросил он раненному магу и уверенно шагнул к выходу.

— Снейп! Постой! — выкрикнула Беллатрикс. Она по-прежнему стояла на коленях, там, где ее оставил Темный Лорд. Ей что, не хватило?

— Ты не слышала нашего Лорда? — холодно спросил Снейп. — Можешь идти.

И вышел прочь.

***

Снейп не сомкнул глаз. Всю ночь он провел в тесной духоте гостиной своего дома в Тупике Прядильщиков. Смотрел на игру огневиски в мутном стакане, словно пытаясь разглядеть в янтарной жидкости отражение того, кем стал. Там, в Малфой-мэноре, он ничего не почувствовал. Убедившись, что Гермиона жива, он отдался всего одному чувству. Безразличию. Стоя среди других Пожирателей, он не боялся, что Волдеморт пожелает его наказать. Если бы его вызвали, он бы не дрогнув вышел вперед. Боль не пугала. Он был бы рад смерти. Когда Темный Лорд располосовал перед ними Трэверса, Снейп не почувствовал ужаса, глядя на истерзанную плоть. Ему было все равно.

Ранним утром он получил сообщение от Лорда, который приказал как можно скорее подготовиться к отправке в Хогвартс. Снейп мог не торопиться. Большая часть его имущества все равно осталась в школе. Но, чтобы чем-то занять время, он все же сложил в зачарованный сундук пару мантий, несколько фиалов с ингредиентами для зелий и кое-какие книги. Чуть замешкавшись у одной из книжных полок, снял с нее неподписанный фолиант. Трижды прикоснулся к нему палочкой — и обложка распахнулась, открыв содержимое тайника. Северус создал его в первый год учебы в Хогвартсе, вдохновившись увиденным у соседских детей. Коробка всегда была полупустой. Сперва почти не было того, что ему хотелось бы оставить на память о детских годах до Хогвартса. Потом долгие годы там хранились только пара писем от матери и первое эссе с оценкой «Превосходно».

По мере того как Снейп взрослел, украшающий обложку узор становился все замысловатее, а охранные чары все сложнее. Позже внутри оказались результаты СОВ, камешек, приглянувшийся Лили на берегу озера, и украшенная змейкой серебряная булавка для галстука, как-то подаренная вернувшимся после каникул Малфоем. Даже сейчас, вспоминая те времена, Снейпу казалось, что каждый раз Малфой врывался в Слизеринскую гостиную словно триумфатор после победы. Снейп скривился, вспомнив, с каким раболепием преклонялся перед заносчивым светловолосым юношей. И наконец в коробку отправились оценки за ТРИТОНы и застежка плаща, которую Волдеморт заменил на свой знак, когда Северус присоединился к его последователям. С тех пор тайник не пополнялся… Вплоть до этого лета.

Теперь наверху лежала колдография Гермионы, которую Северус забрал из вещей ее родителей. Снимок был сделан в кабинете Слагхорна. На нем Гермиона смотрела на какого-то мальчишку (Как там его звали? МакКормак? МакЛаген? Что-то вроде того). Она легким движением поправляла свое бледно-зеленое платье и широко улыбалась в камеру. Губы Снейпа искривились, изображая нечто, что, по его мнению, могло сойти за улыбку. Непривычное ощущение. С забавным тяжелым вздохом Гермиона закатывала глаза, будто надеясь, что случится чудо и она избавится от компании этого идиота. Но уже в следующее мгновение она вскидывала голову так, что непослушные пряди скользили по изящной шее, и ослепительно улыбалась. В этом была вся сущность той девушки, которую он знал прежде. Снейп едва не фыркнул, глядя, как она, передернув плечами, нетерпеливо переступила с ноги на ногу, снисходительно посмотрела на своего спутника и, откинув со лба локон, открыто улыбнулась.

Снейп рассмеялся. Он смеялся до тех пор, пока не заломило бока, пока не подкосились ноги. Смеялся, пока по щекам не покатились слезы. Он захлебывался смехом, в котором больше не было веселья. Снейп рыдал. Он рухнул на пол у книжных полок, судорожно вцепившись в фотографию, безразличную к падающим на нее слезам. Девушка на изображении поджимала губы и недовольно трясла головой. Снейп почти задыхался от охватившего его отчаяния.

Девушка на фотографии была совсем не той, которую он видел во время их последней встречи. Этой девушки больше не было, ее место заняла хрупкая воительница с уверенным взглядом, которой больше не было дела до красивых платьев, бессмысленных свиданий и вечеринок… Он научил ее лгать, притворяться, играть. Научил отказываться от всего, что дорого; скрывать то, что осталось; думать лишь о главной цели. Научил внимательности, изворотливости, подчинению. Нападать быстро, резко, первой. Превратил в свое подобие.

Лежа на полу, опустошенный и сломленный, Снейп всерьез размышлял, не направить ли на себя палочку. В тот день, в доме ее родителей, он промолчал не только о том, что не надеется выжить в этой войне. Он не сказал, что не хочет этого, не мог признаться, что она отдала себя тому, кто не хочет жить. Даже если случится невероятное и они оба останутся в живых — что он сможет ей дать? У него не осталось сил, чтобы начать все сначала, — уже слишком много раз начинал. Ему нечего предложить ей. Только собственную смерть.

Северус замер в нерешительности: в одной руке — колдография, в другой — палочка. На какое-то мгновение во взгляде Гермионы полыхнул огонь. Снейпу хотелось верить, что этот взгляд предназначен ему. Но тут же ее глаза залучились мягким светом. Снейп убрал снимок в тайник и закрыл чарами, а потом положил в сундук и опустил палочку.

У него еще остались дела.

Не сегодня.


Глава 23.

Наступило солнечное и теплое утро, день свадьбы Билла и Флер. Гермиона проснулась раньше всех, хотя из кухни уже доносился какой-то шум. Наверное, миссис Уизли. На соседней кровати, слегка приоткрыв рот и тихо посапывая, спала Джинни. А на двери висело платье подружки невесты, торжественно оставленное там накануне вечером.

Гермиона достала из-под матраса списки, чтобы в последний раз все проверить. Ее родители в безопасности. Упырь преображен и готов к переселению в комнату Рона. Вещи Гарри в сумке, так же как вещи Рона и ее собственные. Палатка на месте, все вредилки, которые смогли отдать Фред и Джордж, собраны; книги, которые могли бы понадобится, включая непонятно зачем оставленный ей Дамблдором сборник сказок, лекарства и ингредиенты для зелий тоже упакованы. Гермиона была готова, настолько, насколько это было возможно, как и хотел Снейп. Списки тоже отправились в сумку. Почему-то Гермиона была уверена, что больше не вернется в эту комнату.

Как только она поднялась с постели, рядом заворочалась Джинни.

— Который час? — сонно спросила она.

— Еще рано. Можешь чуть подремать.

Гермиона взяла с тумбочки палочку и изменила цвет своего платья с зеленого на лиловый. Она не могла даже представить, что наденет его таким же, каким оно было в тот вечер у Слагхорна, когда с ней танцевал Снейп. Потом она обернулась, задумчиво посмотрела на сумку и преобразовала ее в небольшой, вышитый бисером клатч под цвет платья. Нельзя было оставить сумку в комнате, но и прийти на праздник с кожаным мешком было бы, по меньшей мере, странно.

Затем Гермиона наклонилась и достала из-под подушки крохотный фиал «Второй жизни». Она никогда не расставалась с ним днем и даже во сне сжимала в кулаке. Быстро взглянув на Джинни и убедившись, что она спит, Гермиона разжала ладонь и взглянула на зелье. На какое-то мгновение она ощутила биение жизни в этом маленьком стеклянном флаконе, созвучное биению ее сердца. Две крошечные вещицы, которые отдал ей Снейп — клочок пергамента и склянка с зельем, размером меньше мизинца, — наполняли ее огромной силой. Они дарили то, что не могла дать палочка, — уверенность.

Аккуратно подпоров несколько стежков в шве лифа платья, Гермиона засунула туда фиал, спрятав его среди отделки. Ей было спокойно, только когда она могла физически ощущать его. Гермиона знала, что фиал согрет теплом ее тела, но так хотелось думать, что это зелье согревает ее через ткань платья. Она восстановила шов и заколола палочкой волосы.

***

Позже, уже на площади Гриммо, Гермиона с трудом сможет вспомнить саму свадебную церемонию. Она будет видеть только Флер, под руку с отцом идущую к Биллу. Как ее лицо светится радостью, а в глазах видно, что сбывается ее самая заветная мечта. Гермиона в очередной раз поразилась тому, с какой самоотверженностью Флер вызвалась занять место Гарри. Она рисковала не только жизнью, что, конечно, сложно переоценить, но и своей главной мечтой. Гермиона хотела бы сделать Флер подарок. Возможно, после войны у нее получится найти что-то подходящее, что-то напоминающее Флер о том, как она чувствовала себя в день своей свадьбы.

«При условии, что я переживу эту войну, — жестоко добавила Гермиона. — Что мы переживем войну».

Она постаралась отбросить эти мысли. Сейчас время праздника. Пусть это всего лишь отчаянная попытка как можно полнее прожить последние мирные дни, она, как и все остальные, собиралась сполна насладиться редкими минутами покоя. Хоть на мгновение поверить, что все хорошо.

Гермиона думала, что будет завидовать Флер, ведь ее собственные мечты о свадьбе были разрушены еще год назад в кабинете Дамблдора. Но, несмотря ни на что, она тосковала по Снейпу и чувствовала глубокую связь с ним, где бы он ни был. И после церемонии, когда проводивший ее низенький волшебник пригласил состоящих в браке гостей воспользоваться возможностью повторить свои брачные обеты, она горячо произнесла про себя: «С этого дня вся моя кровь будет твоей кровью, мой дом — твоим домом, вся моя жизнь — твоей жизнью». Смерть Хмури лишала возможности разорвать брак, и Гермиона чувствовала себя глубоко виноватой в том, что своим отказом подвергла Снейпа еще большей опасности, но в тоже время была рада, что ей не пришлось делать этот выбор. Даже мысль о том, что она может потерять Снейпа, была невыносима, и, уж конечно, она не смогла бы отказаться от него.

Когда появился патронус Кингсли, Гермиона поняла, что шестым чувством ожидала чего-то подобного. Сообщение было коротким и страшным.

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Странное спокойствие охватило ее, когда все вокруг внезапно сорвались с мест. Слева от нее оказался Гарри, и она крепко сжала его руку.

Она попыталась перекричать охваченную паникой толпу.

— Надо найти Рона.

— Кажется, я вижу его у стола с пуншем, — ответил Гарри.

И Гермиона услышала в его голосе ту же спокойную уверенность, которую чувствовала сама. Случилось то, что должно было случиться. Она посмотрела, куда указал Гарри, и, выступив вперед, так чтобы Гарри оказался за ее спиной, начала пробираться сквозь толпу ведьм и волшебников, в панике поскорее хватающих своих родных и близких, чтобы аппарировать.

Добравшись до Рона, Гермиона схватила его за руку и, крутанувшись на месте, перенесла всех на Тотенхем-Корт-Роуд. Это место первым пришло на ум, когда она решила, что лучше скрыться там, где не будет волшебников. Маггловский район, известный своими магазинами электроники, бесполезной для волшебников, казался лучшим вариантом. Она часто ходила сюда с родителями за подарками к праздникам.

Гермиона задыхалась:

— Вы шагайте, просто шагайте, нам нужно найти место, где можно переодеться.

Маскирующие чары Гарри начали рассеиваться, но не это тревожило Гермиону. Даже сумасшедшие магглы, одетые как городские, провожали трех куда-то спешащих подростков в странной одежде откровенно любопытными взглядами.

— Гермиона, нам же не во что переодеться, — пробормотал Рон себе под нос.

— Все в порядке, мантию я прихватила и одежду для вас тоже.

Они нырнули в ближайший переулок, и Гермиона принялась судорожно рыться в сумке. Раньше, когда она только упаковывала вещи, ей казалось, что наверху должна быть палатка. Теперь же пришлось отодвигать ее в сторону (раздался громкий стук кастрюль), чтобы добраться до джинсов и свитеров для мальчишек.

— Но как, ад раскаленный… — начал Рон.

— Заклятие Незримого расширения, — сказала Гермиона, молясь про себя, чтобы они не спросили, откуда она об этом узнала. — Зачем бы еще я просила вашу одежду и книги? Для личной коллекции?

— Когда же ты все это проделала? — спросил Гарри, пока Рон выбирался из мантии.

— Я же тебе говорила в «Норе», я несколько дней укладывала все нужное, знаешь, на случай, если придется быстро сматываться. И рюкзак твой сюда сегодня утром засунула, после того как ты переменил внешность… Как чувствовала…

— Знаешь, ты поразительна, — сказал Рон, протягивая ей свою свернутую в узел мантию.

Гермиона улыбнулась ему краешком губ.

— Надо найти место, где можно спокойно сесть и решить, что делать дальше.

Гарри накинул плащ, и Гермиона поспешила увести всех из переулка на широкую улицу. Впереди показалось ярко освещенное и совершенно маггловское на вид кафе. Как раз то, что нужно. Никто и не подумает их здесь искать.

Она открыла дверь, и над их головами зазвенел маленький колокольчик, сообщающий о новых посетителях. Гермиона отправила Гарри и Рона к отдельной кабинке, где они уселись так, что ей пришлось сесть спиной к входу. В затылке неприятно закололо. Гермионе не нравилось, что она не может видеть входящих. В голове раздался уверенный голос Снейпа. «Соберись. Никогда не позволяй загнать себя в угол».

Заказав кофе, они принялись спорить, куда теперь лучше отправиться. Гарри и Рон хотели как можно быстрее вернуться в магический мир. Гермиона понимала, как они боятся за тех, кто остался на свадьбе, но ей надо было убедить их, что вернувшись, они только подвергнут всех еще большей опасности. Теперь Пожиратели Смерти начали охоту за Гарри и последуют за ним, куда бы он ни отправился.

Снова зазвенел колокольчик над входной дверью, и Гермиона обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел, но не смогла ничего увидеть из-за высокой спинки сиденья.

— Я все-таки думаю, что мы можем пойти на Косую Аллею, отправим туда говорящего патронуса и посмотрим, вернется ли он с ответом. Может, они уже ушли и там безопасно.

Гермиона больше не слушала, она следила за тем, как Гарри резко выхватывает из плаща палочку.

— Stupefy! — крикнул он.

Она резко обернулась. Где опасность? Что он творит? Но тут увидела у стойки бара двух мужчин, одним из них совершенно точно был Торфинн Роули. Почему Рон ничего не сказал?

Гарри не промахнулся. Роули свалился со стула, однако еще остался его напарник — темноволосый маг с мелкими, как у кролика, чертами лица. По сравнению с громилой Роули, он казался беспомощным, однако реакция его была стремительной. Вырвавшиеся из его палочки магические путы крепко связали Рона.

Гермиона вскочила из-за стола как раз в тот миг, когда Гарри случайно попал оглушающим в официантку.

«Хорошо! — мелькнула у нее мысль. — Меньше объяснять».

— Petrificus Totalus! — Заклятье Гермионы обездвижило невысокого Пожирателя.

Она замешкалась, не представляя, что делать дальше. Как Пожиратели нашли их?

— М-м-м, как насчет немного помочь? — прервал ее размышления Рон.

Освободившись от связывающего заклятия, он подошел к Гарри и Гермионе, которые разглядывали Пожирателей.

— Долохов, — сказал Рон, когда Гарри носком ботинка перевернул лицом вверх того Пожирателя, что был пониже ростом.

— Плевала я на их имена! — с ноткой истерики в голосе сказала Гермиона. — Как они нас нашли? И что нам теперь делать?

— Достаточно будет стереть у обоих память, — сказал Гарри. — Это самое лучшее, так мы собьем их со следа. Убив их, мы дадим ясно понять, что были здесь.

— Правда, заклинание Забвения я еще никогда не использовал, — сказал Рон.

— Я тоже, — отозвалась Гермиона, — но теорию знаю.

Рон обернулся и как-то странно посмотрел на нее. Гермиона вспыхнула под этим взглядом, но Гарри ничего заметил, только отошел в сторону, чтобы не мешать.

— Obliviate! — произнесла Гермиона, и глаза Долохова тут же разъехались в стороны, подернувшись сонной дымкой. Повторив чары для надежности еще раз, она решила, что можно уходить.

Гермиона лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Если Пожиратели могут найти их в маггловском кафе в центре Лондона, то точно смогут выследить и в любом другом месте. И если они перехватили след Гарри при аппарации, а другого правдоподобного объяснения до предела утомленная Гермиона просто не могла придумать, то остается только одно безопасное место, где их не поймают. Площадь Гриммо.

— Не дури, туда же вхож Снейп! — сказал Рон, когда Гермиона наконец заговорила о площади Гриммо.

Она набрала побольше воздуха, приготовившись к спору, но говорить ничего не пришлось.

— Против него наведены чары, — сказал Гарри, не дав Гермионе возразить. — Но даже если они уже не действуют, так и что с того? Клянусь, ничего приятнее встречи со Снейпом я и представить себе не могу.

Сердце Гермионы колотилось словно сумасшедшее. Она тихо молилась, чтобы Снейп не оказался на площади Гриммо, когда они там объявятся.

— Но, — начал Рон.

— Снейп — это один-единственный Пожиратель смерти. А если на мне лежит заклятие Надзора, вся их орава накинется на нас, куда бы мы ни пошли.

Гермиона посмотрела на Рона, всем своим видом показывая, насколько неохотно соглашается с Гарри. На площади Гриммо будет безопасно. И тихий внутренний голос нашептывал, что так она сможет забрать портрет. Рон, казалось, по-прежнему не согласен, но он все-таки кивнул. Затем по счету три, произнесенному Гарри, они освободили от заклинаний троицу своих жертв и, прежде чем те смогли хотя бы сонно пошевелиться, Гарри, Рон и Гермиона раскрутились на месте и исчезли в снова стиснувшей их тьме.

Едва завидев дом, они со всех ног бросились к нему. Гермиона резко огляделась, высматривая тех, кто мог их здесь поджидать. Но не заметила ничего необычного. Переступив порог, все трое замерли в нерешительности.

— А где же чары против Снейпа? — подал голос явно не желающий идти дальше Рон.

— Ну, может, они настроены только на Снейпа? — ответил Гарри, решительно делая шаг вперед.

Следом за ним шагнула внутрь Гермиона.

Обдавший ледяным холодом бестелесный голос Хмури словно заморозил ее изнутри.

— Северус Снейп? — спросил он.

Как только воздух вновь заполнил легкие, Гермиону затопило облегчение. Если заклятие против Снейпа устанавливал сам Хмури, значит, ему ничего не угрожает и он может укрыться здесь, если понадобится.

Она сделала шаг вперед и почувствовала, что язык противно прилип к нёбу. И тут же услышала, как, подавившись, закашлялся Рон, когда заклятие спало.

— Ничего страшного, — успокоила его Гермиона. — Обычное связывающее язык заклинание.

Но вдруг в глубине коридора появился призрак. Гермиона так вскрикнула от неожиданности, что разбудила портрет миссис Блэк, которая тут же завизжала. К ним приближался жуткий призрак Дамблдора. Его всегда доброе лицо исказилось от ярости, зубы обнажились в оскале...

— Нет! — крикнул Гарри. — Нет! Не мы! Мы тебя не убивали…

Фантом взорвался, осыпая их мелкой пылью. Миссис Блэк продолжала кричать, пока Гермиона не бросила заглушающие чары и не задернула ее портрет шторами.

С помощью Homenum Revealio Гермиона проверила, нет ли в доме других людей. Но было по-прежнему не по себе. Стараясь не отходить далеко друг от друга, они гуськом шли по дому, по пути открывая все двери и с затаенным страхом проверяя комнаты. Гермиона пару раз нервно дернулась от звука их собственных шагов по ковру и едва не вскрикнула, когда после нескольких попыток с недовольным скрипом отворилась дверь в спальню Сириуса.

Убедившись, что в доме никого нет, они отправились обратно на первый этаж. Там можно сразу услышать, если вдруг откроется входная дверь. Это пугало намного меньше, чем вероятность быть схваченными прямо в постели, если расположиться в спальнях на втором этаже. Не то чтобы Гермиона всерьез рассчитывала заснуть...

Следуя по коридору за притихшими Гарри и Роном, Гермиона искала взглядом портрет Финеаса Найджелуса Блэка. Как она его узнает? Ответ она получила минутой позже, когда бледный, выцветший маг на портрете, подождав, пока мальчики пройдут мимо него, указал на нее длинным пальцем.

Гермиона быстро кивнула портрету и пошла дальше по лестнице.

***

— Гарри Поттер прибыл в дом моих предков, — внезапно объявил портрет Финеаса Найджелуса.

— Уверен? — скучающим тоном уточнил Снейп. — А остальные?

— С ним Уизли и грязнокровка.

—Я не желаю слышать это слово. — Снейп выпрямился в кресле, впившись в портрет тяжелым взглядом.

— Ладно. Девчонка Грейнджер.

— Ты смог с ней связаться?

— Я обозначил, что осведомлен о ее присутствии.

— Хорошо, — ответил Снейп и с опозданием добавил: — Спасибо.

Финеас Найджелус только фыркнул в ответ.

Снейп обвел взглядом кабинет. Стало гораздо спокойнее, когда он заметил, что портрет Дамблдора пуст. Снейп не представлял, как пройдет их первая встреча, но был почти уверен, что на Астрономической Башне Дамблдор понял, откуда он взял силы на Аваду.

И хотя у Снейпа был почти год — свыкнуться с мыслью, что будет занимать этот кабинет, — он все равно чувствовал себя жутко, раскладывая здесь свои вещи. Хотелось все оставить как раньше, но он знал, что ради поддержания нужного образа обязан все изменить. Одним взмахом палочки он избавился от Гриффиндорской расцветки.

Почти час он провел, перебирая библиотеку Дамблдора и заменяя ненужные книги на свои, которые в огромных, возвышающихся над их головами стопках, приносили домашние эльфы. Один из эльфов как раз, шатаясь под тяжестью томов, направлялся к Снейпу, когда раздался голос, от которого Снейп застыл на месте.

— О, уже избавляешься от напоминаний обо мне? — с усмешкой спросил голос.

Дамблдор. Сердце пропустило удар, но когда Снейп поднял голову, его губы исказились в привычной усмешке.

— С трудом могу представить, зачем вам понадобилось «Садоводство с магглами», — заметил он, с недоумением разглядывая книгу и затем без колебаний откладывая ее в сторону.

— Предпочитаю держать под рукой самые разнообразные сведения, — ответил Дамблдор.

— Понятно, — сказал Снейп таким тоном, что можно было не сомневаться — на самом деле он ничего не понял. — Думаю, я буду более разборчив в своих предпочтениях.

— Вне всякого сомнения. Распоряжайся всем как пожелаешь.

Снейп ждал этого упрека. Он знал, заранее знал, что Дамблдор возненавидит его.

— Я никогда этого не хотел, — отрезал он.

— Да-да, но сейчас все здесь твое, мой дорогой мальчик. К слову говоря, как поживает мисс Грейнджер?

— Теперь она, значит, «мисс Грейнджер»? Не вы ли лишили ее права носить эту фамилию?

Дамблдор медленно кивнул и переплел пальцы. От этого знакомого жеста у Снейпа потемнело в глазах от ярости.

— Мисс Грейнджер выполняет свою часть уговора.

Снейп наблюдал, как меняется портрет: краски стали ярче, глубже, словно насытились теплым пигментом. Он понял, что Дамблдор успокоился.

— Конечно, конечно. Ты знаешь, где она сейчас? И где Гарри?

— Если мои сведения верны, сейчас они на площади Гриммо. Сегодня свадьба Уизли. Но ее прервали, — ответил Снейп все тем же ровным голосом. — Министерство пало. Однако, по словам Финеаса Найджелуса, все трое успели скрыться в штаб-квартире. Лично я с ней еще не связывался.

— Ясно, а собираешься?

— Вы спрашиваете, планирую ли я отправиться в Штаб-квартиру Ордена? Могу вообразить, насколько теплый прием мне окажет Поттер.

— Да, но ведь ты можешь попросить выступить посредником директора Блэка.

— Верно, — коротко согласился Снейп, — хотя я уверен, что директор Блэк быстро устанет передавать сообщения. Девчонка, как вы сами знаете, весьма словохотлива.

Дамблдор понимающе улыбнулся.

— Финеас Найджелус Блэк связан Директорской клятвой. Он не сможет ничего сказать без твоего позволения.

— Я прекрасно об этом осведомлен. Благодарю.

— Но, конечно, в отличие от живых, он может существовать в двух местах одновременно.

— Что вы несете? Я знаю, как работают портреты! Директор Блэк или здесь, или там.

— Слушай, — сказал Дамблдор.

Снейп услышал невнятный звук голосов в отдалении и глухой скрежет, словно кто-то двигал стулья по каменному полу.

— Что это?

— Зал судебных заседаний в Министерстве магии.

Снейп пристально посмотрел на портрет.

— Объясните.

— Там моя левая ступня.

Снейп присмотрелся и увидел, что ступня Дамблдора действительно скрыта за рамой.

— Но,— потрясенно забормотал Финеас Найджелус, — я же почти восемьдесят лет как портрет в этом кабинете! И почему я никогда...

— Я бы ни за что не догадался, если бы Дилус спала чуть спокойнее, — ответил Дамблдор. — Как-то вечером я отчетливо услышал из приемного покоя Святого Мунго волшебника, которому случайно трансфигурировали голову в чайник. Дилус немного сползла во сне со стула, и ее левая нога до колена оказалась за рамой.

Притворявшаяся до этой минуты спящей, Дилус Дервент мягко фыркнула.

— Судя по тому, как горячился пострадавший, он не слишком задумывался о портрете многоуважаемой директрисы Дервент, — продолжил Дамблдор.

— Совершенно потрясающая история, — заметил Снейп. — У меня еще много дел, так что, если вы позволите...

В его голове роились вопросы. Будет ли у него возможность по-настоящему поговорить с Гермионой? Услышать ее голос? Он и не подозревал, каким одиноким почувствует себя, скрывшись в Тупике Прядильщиков и встречаясь только с теми, кому нельзя доверять. Пусть только на минуту, но как было бы хорошо поговорить с ней. Если бы он только мог ее увидеть, увидеть, как ее губы складывают слова, посмотреть в ее глаза. «Скажи спасибо, что можешь хотя бы говорить с ней, — отдернул он себя и добавил: — Просто смешно, сколько внимания приходится уделять семнадцатилетней девчонке».

— И последнее, что я хотел бы поручить тебе на сегодня.

— Сделайте одолжение, — устало произнес Снейп, приподнимая бровь.

— Меч Гриффиндора. Надо его спрятать. Думаю, совсем скоро Министерство захочет его забрать. Тебе понадобится копия меча, очень хорошая копия, такая, что сможет их обмануть.

Снейп вопросительно посмотрел на портрет.

— Зачем Министерству понадобится Меч Гриффиндора?

— Очень просто. Думаю, они не захотят, чтобы он попал в руки Гарри Поттера. Ты же должен проследить, что бы он его получил. Но сначала меч надо надежно спрятать. Мне показалось, что ниша за моим портретом вполне подойдет. Буду после смерти, как и при жизни, доводить до белого каления бедных министерских служащих.

Снейп тихо хмыкнул, но кивнул.

— Что ж, Северус. Держи меня в курсе.

Внезапно Снейп осознал, что даже если у него получится напрямую поговорить с Гермионой, их разговор смогут услышать шесть магов и волшебниц. Можно притвориться, что между ними нет Блэка, но открыто говорить перед Дамблдором — совершенно невозможно. Как же именно он сказал? «Ты, конечно же, избежал ненужной привязанности к девушке? Я не хочу, чтобы что-то отвлекало тебя от общего дела».

— У меня и в мыслях нет скрывать что-то от вас. Вы всегда узнаете обо всем первым.

Дамблдор усмехнулся:

— Именно так.

Он поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза, хотя Снейп ни секунды не сомневался, что он продолжает внимательно следить за всем происходящим в комнате.

Как же сказать ей, что они по-прежнему должны играть отведенную им роль, даже здесь, где, вроде бы, никто за ними не следит.

Несколько часов спустя Финеас Найджелус Блэк выпрямился в своем кресле и громко обратился к Снейпу:

— Директор Снейп, меня вызывает девчонка Грейнджер.


Глава 24.

Гермиона дрожала, окруженная чернильной темнотой коридора на втором этаже. Она ни на секунду не могла забыть о Гарри и Роне, оставшихся внизу. Они крепко спали, когда она крадучись ушла, наложив на себя заглушающие чары, но все равно любой шорох, доносящийся с нижнего этажа, заставлял ее вздрагивать. И в тоже время мысли занимал пустой портрет. Финеас Найджелус Блэк заверил, что отправляется в Хогвартс передать директору ее просьбу о встрече. Она ни разу не разговаривала с Северусом после той пары фраз, которыми они обменялись в ночь, когда перевозили Гарри. И теперь ей отчаянно хотелось поговорить с ним.

Не было особой необходимости для разговора, плана, чтобы обсудить, или информации, которую следует передать. Она просто должна была услышать его голос, удостовериться, что все произошедшее — не игра ее больного воображения. Снейп ведь действительно существует? Она ведь не одинока в своих скитаниях по этому ужасному новому миру?

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она услышала знакомый голос, идущий из картины. Почему она может его слышать? Разве не директор Блэк должен передавать сообщения? На секунду она оцепенела от ужаса, решив, что Снейп умер, и все, что ей осталось, лишь пара цветных пятен в заколдованной раме. Но почти сразу она поняла, насколько абсурдна эта мысль. Снейп не мог бы занять портрет Финеаса Найджелуса, а заказать свой у него не было времени. И все же именно его голос, причем весьма громко, звал ее из темноты.

— Мисс Грейнджер. Мисс Грейнджер! Мне показалось, вы сказали, что она...

— Она была здесь! Может, опять куда-то умчалась. Вечно этим молодым не сидится на месте, — пробормотал Блэк.

Гермиона едва не рассмеялась от облегчения, услышав голос директора Блэка, но сдержалась, понимая, что если начнет смеяться, то почти наверняка не сможет остановиться. Снейп жив. Невероятно, но они оба выжили. И ее муж, ее замечательный муж придумал, как им разговаривать друг с другом, несмотря на расстояние.

— Я... извините. Я здесь! Я просто не думала, что смогу вас услышать!

— Да уж, действительно сюрприз, — сухо заметил Снейп. — Дамблдор буквально сегодня сообщил мне, что обнаружил эту способность портретов. Директор Блэк любезно согласился временно поприсутствовать на обоих своих портретах.

«На обоих портретах?— не поняла сначала Гермиона, но тут же заметила, как из левого угла пустой рамы ей помахала рука. Значит, вот как поддерживается такая магическая связь. Вдруг ее осенило: —Дамблдор. За нами следят».

— Благодарю вас, директор Блэк, — машинально сказала она. Финеас Найджелус фыркнул. Разве она проявила излишнюю фамильярность, мельк подумала Гермиона.

— Значит, вы уже на площади Гриммо. Полагаю, защитные чары выдержали?

— Да, сэр.

— А Поттер? Как он?

Гермиона на долю секунды вспомнила о своих родителях. Но мысль была настолько мимолетна, словно именно Гермиона попала под Obliviate. Думать о них было нестерпимо больно. Кажется, она отвлеклась. Они ведь обсуждали Гарри.

— Нормально, сэр.

— Он не пострадал во время нападения?

— Нет, сэр. Благодаря вам.

Снейп хмыкнул:

— Ему что-нибудь надо? Представляю, как, должно быть, ноют Поттер и Уизли, оставшись без заботливой наседки Молли.

Гермиона улыбнулась:

— Его хорошо подготовили, сэр.

— Возможно.

— А как вы, сэр?

— Простите?

— Вы... поздравляю с назначением. В Хогвартсе все в порядке?

— Какая дерзость, не находите? Можно подумать, Хогвартсу есть до нее дело, — буркнул Финеас Найджелус.

— В Хогвартсе все в порядке, как вы тонко подметили. Что-то еще, мисс Грейнджер?

Гермиона попыталась придумать что-нибудь, что задержит Снейпа, какой-то спорный вопрос, что-то, что надо пояснить, изменить. Но, конечно, говорить больше было не о чем.

— Нет, сэр. Ничего.

— Хорошо. Держите портрет поблизости.

— Конечно, профессор.

— Что ж, тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Еще раз спасибо, директор Блэк.

Финеас Найджелус принял ее благодарности, и его рука исчезла с полотна. А Гермиона еще долго стояла у пустой рамы, вопреки всем доводам рассудка надеясь, что он внезапно вернется, Дамблдор уйдет, а она вновь услышит голос Снейпа и он прошепчет слова, которые смогут успокоить ее сердце. Но никто не вернулся. Похоже, даже директору Блэку не было никакого дела до портрета на площади Гриммо. В конце концов она отвернулась и побрела к лестнице. Тихо вернувшись в комнату, заняла свое место на диване между Гарри и Роном. Надо придумать причину, чтобы забрать с собой портрет. Она должна найти повод поговорить с Северусом еще раз.

***


Через пару дней должны были начаться занятия. Снейп просмотрел лежащий перед ним список с именами. В этом году Хогвартс примет меньше учеников, чем обычно. Ничего удивительного, если учесть, чем закончился прошлый учебный год, и вспомнить недавнее сообщение Министерства о назначении Снейпа на пост директора. Он понимал родителей, решивших оставить детей дома, но все же опасался за эти семьи — подобное неподчинение привлечет к ним внимание Темного Лорда. Кроме того, среди студентов почти не было магглорожденных. Лишь несколько учеников получили возможность продолжить обучение в Хогвартсе. Гермионе не дали бы закончить учебу, даже если бы она решила оставить Поттера наедине с его дурацким заданием.

Снейп видел ее имя в опубликованном в Ежедневном пророке списке магглорожденных, которых вызывали в Министерство для постановки на учет. Затем Министерство назначало «расследования» и освобождало вставших на учет от палочек.

Бессмысленно было отрицать, что он боится за Гермиону. Он знал, что ее предупредили о захвате Министерства, и мог только надеяться, что она не бросилась туда, сломя голову.

Пора было провести традиционное ежегодное собрание преподавателей. Уже несколько недель мысль об этом не давала ему покоя. Снейп не задерживался в Хогвартсе надолго. Его постоянно вызывал на бесконечные встречи и совещания Волдеморт. Про себя Снейп считал, что Темный Лорд становиться все более безумным, если такое в принципе возможно. Он словно одержимый стремился узнать все, что мог, о волшебных палочках. Снейпу казалось, что этот интерес вызван палочками-близнецами с одинаковой сердцевиной и поэтому Волдеморт пока отложил убийство Гарри Поттера. Днями обезумевший Лорд рыскал по всему миру в поисках Грегоровича, а по ночам, после возвращения в Малфой-мэнор, созывал своих последователей и выслушивал их нудные отчеты о делах в Министерстве, последние слухи и льстивые заверения в преданности.

Остальное время Снейп проводил в одиночестве в Тупике Прядильщиков, где его единственным занятием было путешествие по давно изученным тропам своего сознания. Но лучше уж так, чем таясь ото всех сидеть в Хогвартсе и обедать в окружении тех, кто желал ему смерти.

Однако каждый день он исправно возвращался в кабинет директора и подолгу всматривался в портрет Финеаса Найджеллуса, равно страшась и надеясь, что он передаст новости от Гермионы. Снейп страстно желал услышать ее, пусть даже это будет обмен пустыми вежливыми банальностями. Хотя, естественно, понимал, что ее появление, скорее всего, принесет дурные вести.

Но вскоре должны были начаться занятия, и он не сможет больше прятаться. Он назначил общую встречу в кабинете директора в надежде, что внешних атрибутов власти вкупе с его собственным высокомерием будет достаточно, чтобы подавить возможный бунт бывших коллег. К тому же надо было представить Амикуса и Алекто Кэрроу. Почему Темный Лорд послал сюда этих тупоголовых болванов было просто выше его понимания.

И, конечно, его волновал портрет. Не приходилось сомневаться, что Дамблдор будет присутствовать на собрании. Снейп понимал, что это будет ему на руку. Видимое напоминание о том, кто кого победил, возможно, заставит присутствующих, если не подчиниться, то хотя бы промолчать. Но от мысли о спокойно — умиротворенно, черти бы его побрали! — улыбающемся Дамблдоре, который увидит его публичное унижение, мутило. Кроме того, пугала предстоящая встреча с Макгонагалл. Снейп, словно второкурсник, боялся увидеть в ее взгляде разочарование и суровый упрек.

***


Они, его подчиненные, появились, как он им и велел, сразу после завтрака, к десяти утра. Его подчиненные. Снейп мечтал об этом еще до Волдеморта, до того, как Лили наполнила его сердце тьмой и горечью. Самая давняя его мечта. Ему так нравились зелья, и Слагхорн предложил в будущем стать преподавателем. Тем вечером, вернувшись в свою комнату, Снейп осмелился представить себе жизнь, в которой будет проводить в Хогвартсе круглый год и ему никогда не придется возвращаться в тупик Прядильщиков. Жизнь, в которой он смог бы найти настоящий дом. В то время в Снейпе еще оставалось столько юношеской мечтательности, что он посмел вообразить себя директором Хогвартса, первым директором-слизеринцем со времен прославленного и ненавистного директора Блэка. Снейп мечтал о почтении, с которым все будут к нему относиться, представлял, как возьмет на себя ответственность за огромную школу и с ним Хогвартс достигнет немыслимых прежде высот. Тогда ему мечталось — сейчас было стыдно об этом даже вспоминать, — что его будут любить.

Первым вошел Фливик. Сразу за ним — Спраут. Потом Синистра, Хуч, Хагрид, Трелони, Вектор, Биннс, брат и сестра Кэрроу, Пинс, Помфри и Филч. И, наконец, минутой позже остальных, словно не до конца уверенная, стоит ли заходить, появилась МакГонагалл. Тесня друг друга, они расселись по собственноручно наколдованным креслам. Снейп мог бы воспользоваться чарами расширения, подготовить кресла, зажечь огонь в камине... но ничего этого не сделал. Он хотел, чтобы они почувствовали себя нежеланными гостями, поняли, что это его прихоти они теперь должны терпеть. Он не смотрел им в глаза, хотя чувствовал на себе взгляды. Незаметно глянув на портрет, Снейп увидел, что к ним присоединился Дамблдор. Старый ублюдок даже имел дерзость подмигнуть ему.

Флитвик, Спраут и МакГонагалл сели вместе в дальнем углу кабинета. Они молчали, но их головы были склонены друг к дугу так, что Снейпу показалось, будто они только что о чем-то перешептывались. Внезапно это так отчетливо напомнило ему гриффиндорское трио, что открыв рот, он едва не рявкнул «Тишина!» так, как делал это во время уроков.

Но вместо окрика просто ухмыльнулся и произнес:

— Итак.

Никто не двинулся с места.

— Начинается очередной учебный год. В преподавательском составе произошли… некоторые изменения. Думаю, вы уже познакомились с новыми коллегами? К нам присоединился Амикус Кэрроу, который возьмет на себя преподавание защиты от Темных искусств, и его сестра Алекто. Она будет отвечать за маггловедение. Надеюсь, вы окажете им теплый прием.

Амикус и Алекто выглядели совершенно счастливыми, в то время как остальные сидели с каменными лицами.

— Учебные планы должны быть у меня завтра до трех часов дня. Я сообщу о внесенных изменениях, если таковые будут, в понедельник перед началом занятий.

— Ты собираешься проверять мой учебный план? — спросила МакГонагалл.

— Я собираюсь проверять планы всех преподавателей моей школы, — ответил Снейп.— Обстоятельства изменились, Минерва. Думаю, будет лучше, если Хогвартс примет эти перемены.

Минерва кивнула, но при этом смотрела на Снейпа так, словно хотела бы проклясть его прямо не сходя с места.

— Гораций, вы готовы возглавить Слизерин?

Слагхорн выглядел удивленным и польщенным одновременно.

— Конечно.

— Прекрасно. Встретимся после собрания, и я вкратце расскажу о ваших новых подопечных.

Филч медленно поднял руку.

— Аргус?

— А мне интересно, мы можем узнать ваше мнение о наказаниях?

Некоторые преподаватели слегка подались вперед.

— Все дисциплинарные меры будут применяться только с моего разрешения, естественно, за исключением вопросов о снятии и назначении баллов. Если же вы посчитаете необходимым назначить взыскание, отправьте мне письменный запрос, и я буду более чем счастлив принять... соответствующие меры, — ответил Снейп.

— И опять, директор, мне хотелось бы уточнить. Я глава Дома Гриффиндора. Понятно, что я должна сама разбираться с наказаниями. На что будет похоже, если окажется, что моей власти недостаточно...

Вдруг заговорила Помона Спраут.

— Будет ли нам предоставлена возможность переговорить с Альбусом?

Снейп почти непроизвольно через плечо бросил взгляд на портрет бывшего директора. Как Северус и предполагал, Дамблдор сидел в своем кресле, подперев руками подбородок и не делая ни малейших попыток вмешаться.

— Думаю, вполне очевидно, ему нечего вам сказать.

Резко вмешалась МакГонагалл:

— Возможно, он просто не хочет ничего говорить при тебе.

Снейп с силой втянул воздух через нос и рискнул:

— Профессор Дамблдор, вы желаете поговорить с кем-либо из присутствующих наедине?

Дамблдор медленно покачал головой.

— Уверен, мне нечего добавить. Похоже, ты прекрасно справляешься со всем самостоятельно, Северус, — ответил он благодушно.

Профессор Спраут судорожно сглотнула и вцепилась в носовой платок. Хагрид мучительно вздохнул. Минерва по-прежнему сжимала в руке палочку, но, похоже, не собиралась ее использовать.

— Чего-нибудь еще? — поинтересовался Снейп с ледяной вежливостью.

Фыркнув, Минерва поднялась со стула и удалилась, исполненная такого достоинства, которому Снейп мог только позавидовать. Он почувствовал, как сдавило грудь, ощущение было настолько реальным, что впору было задуматься, а не наложила ли она напоследок на него проклятье. Он все же надеялся... так глубоко, что никогда бы себе в этом не признался, но надеялся, что она сможет догадаться. Ему казалось, что, возможно, правильные слова могут подсказать ей... но нет. Все, кроме Слагхорна, последовали за Минервой. Снейп со вздохом протянул ему заранее подготовленные свитки со списком студентов Слизерина, набором различных паролей и перечнем тайников подземелий.

— У меня мало времени, — грубо перебил он Слагхорна, едва тот открыл рот. — Уверен, все необходимое здесь есть. Если вопросы все же возникнут, можете связаться со мной по каминной сети, — сказав это, он проводил нового декана Слизерина к выходу и запер за ним дверь.

Потом опустился в кресло за столом Альбуса... за своим столом.

— Ты хорошо справился, Северус, — сказал Дамблдор. — Не стоит унывать. Минерва скоро придет посмотреть...

— Как будто мне делать нечего, только и переживать, что обо мне думает эта надоедливая старая летучая мышь!

Дамблдор по-прежнему безмятежно улыбался:

— Конечно нет.

***


Поезд прибыл в положенное время, и Хогвартс снова заполнили ученики. Казалось, что жизнь в школе идет своим чередом: занятия и трапезы в Большом зале подчинялись привычному расписанию, и даже если стало чуть меньше гриффиндорцев, заметить это было не так-то просто, потому оставшиеся производили столько же шума, что и целый факультет. Первыми жертвами новой дисциплинарной политики стали Лонгботтом и девчонка Уизли, пойманные Снейпом при попытке выкрасть меч Гриффиндора. Глупцы. Он мог бы позволить им украсть меч, если бы тот был настоящим, тогда одним поводом для волнений стало бы меньше. К сожалению, настоящий меч по предложению Дамблдора был спрятан за его портретом. В итоге малолетние идиоты чуть не стащили подделку, подготовленную для Министерства. Снейпу пришлось разыграть настоящее представление из их поимки и отправления в качестве наказания к Хагриду, в Запретный лес.

Как ни странно, Снейп скучал по преподаванию. Слишком много времени он проводил в кабинете, отвечая на принесенные совами письма и разбираясь с валом сообщений о наказаниях, которые поступали к нему в любое время дня и ночи — похоже, деканы решили испытать его выдержку, назначая взыскания любому студенту, осмелившемуся сделать лишний вдох без предварительного разрешения. Но даже эти бесконечно досаждающие обязанности не могли отвлечь Снейпа от раздумий. Он тосковал по своему классу для занятий и ученикам, которые туда приходили. По крайней мере там никогда не было скучно.

Почти две недели от Финеаса Найджелуса не было слышно ни слова. Снейп глянул на портрет — сейчас пустой — и задумался, чем же занята Гермиона и ее дружки. Может, Дамблдор с самого начала собирался отправить их на площадь Гриммо? Но зачем Снейп потратил зиму на то, чтобы научить ее обходиться без чьей-либо помощи? Естественно, еду для них готовит этот ненормальный старый эльф. Они в тепле, вместе...

Внезапно, прервав его размышления, начала жечь метка. Но ведь только середина дня. Темный Лорд, как правило, не вызывал его раньше вечера. Значит, случилось что-то непредвиденное. Кровь застыла в жилах. Он не мог сдвинуться с места.

— Альбус, я знаю, вы не спите, хотя и не имею ни малейшего понятия, к чему это притворство. — Из-за паники его речь стала отрывистой и резкой. — Меня вызывают, и, судя по времени, что-то стряслось. Надеюсь, вы сделаете все необходимые распоряжения, если я не вернусь.

Прежде чем Дамблдор успел ответить, Снейп снял с кабинета антиаппарационный барьер — одно из немногих преимуществ этой в остальном неблагодарной работы — и исчез.

Оказавшись в Малфой-мэноре, он первым делом увидел, как в уже переполненный холл один за другим прибывают все новые ведьмы и волшебники. После падения Министерства Волдеморт осмелел настолько, что позволил всем аппарировать прямо в мэнор.

— Что случилось? — шепотом спросил Эйвери, когда они присоединились к столпившимся у бального зала Пожирателям.

Снейп покачал головой:

— Скоро узнаем.

Вокруг стоял гул от шепота, наполнившего зал. Правда, общее настроение разительно отличалось от того, которое царило здесь во время их последнего сбора в этом зале. Кто провалил задание? Насколько суровым будет наказание? Пожирателей стало заметно больше по сравнению с балом у Нарциссы, хотя Снейп с трудом мог определить, кто присоединился по собственной воле, а кто под Imperius.

Рядом с Темным Лордом стояли Яксли, Ранкорн и Руквуд, и это навело Снейпа на мысль, что какая бы неудача не постигла Лорда, это произошло в Министерстве.

Волдеморт поднялся с кресла и все опустились на колени. По комнате словно прошла волна из взметнувшихся черных плащей.

— Поттер и его друзья нанесли визит в Министерство,— прошипел Волдеморт.

Снейп опустил голову, скрыв лицо за занавесом волос, и чуть не до крови прикусил губу: «Соберись. Думай».

Все молчали.

— Похоже, он добрался до полиморфного зелья и решил присоединиться к нам ради небольшой акции по освобождению грязнокровок.

В толпе зашептались.

«Какого черта? — подумал Снейп.— Какого, будь оно все неладно, она удумала?!»

— Что сбивает меня с толку, — голос Волдеморта опасно понизился, — так это то, как он в очередной раз смог от меня ускользнуть. Мальчишка зашел в Министерство магии. Мое Министерство. Зашел и вышел, словно так и должно быть.

Снейп едва слышал жалкие мольбы виновных, тех, кто в очередной раз не смог поймать Поттера. Если уж говорить начистоту, Снейпа совсем не волновало, что случиться со стоящими перед Волдемортом Пожирателями. Все его мысли были о Гермионе. Какого ее понесло в Министерство? Храбрость — это одно, но тут речь шла о совершенно бессмысленном неповиновении! На что они рассчитывали, кроме как раззадорить и взбесить Темного Лорда? Что ж, они спасли пару палочек. Но сколько людей лишились бы жизни, если бы Поттера схватили?

Снейп с нарастающим беспокойством наблюдал, как Темный Лорд наказывает Яксли. Плен у Волдеморта покажется девчонке отдыхом, после того как Снейп до нее доберется. Он-то считал, что она понимает, чего от нее ждут, понимает, что эти жертвы не ради него, Снейпа, а ради Поттера. Разве они давным-давно не договорились, что все делается для Поттера? Милостивый Мерлин, у нее же зелье! Как можно было доверить ей настолько важную вещь, если она даже не в состоянии удержать порывы своего бессмысленного героизма?

Уже сгустились сумерки, когда их отпустили. Снейп аппарировал в кабинет директора и снял защитные чары. Он с силой сжал в кулаке палочку. «Портрет!» — отправил он по кольцу сообщение и широким шагом направился к раме с директором Блэком.

Финеас Найджелус, казалось, был только рад отправиться на площадь Гриммо. Похоже, его воодушевила перспектива грядущего разноса грязнокровки. Снейп был в бешенстве и явно не собирался сдерживаться.

— Профессор? — ее голос звучал неуверенно.

— Мисс Грейнджер, какого гребаного дьявола вы творите?


Глава 25.

— Я... — Гермиону поразил яд в голосе Снейпа.

К счастью, была как раз ее очередь дежурить, когда запылало кольцо, так что Рон и Гарри спали в палатке, и можно было незаметно вытащить из сумки портрет директора Блэка.

Видимо, Снейп узнал про Министерство. О чем догадался Волдеморт? Гермиона прикоснулась к висящему поверх рубашки кулону. Металл неприятно холодил пальцы, и ей не хотелось, чтобы он прикасался к голой коже.

Похоже, на утешение сегодня не стоило особо надеяться. Гермиона уже успела продрогнуть до костей и теперь зябко ежилась на ветру. Осень только началась, но ночи стояли холодные.

— Вы хоть представляете, какой опасности сегодня подвергли нас всех? — прогремел Снейп. — С чего вас понесло в Министерство?

— Сэр, я не могу...

— Я вам скажу, чего вы не можете, мисс Грейнджер. Вы не можете спасти всех. Ваша задача — спасти Поттера. Поттера! Взять его в Министерство! Которое принадлежит Волдеморту! И не оскорбляйте нас обоих, притворяясь, что это была не ваша идея. Мы оба знаем, что ни Поттер, ни Уизли в жизни бы до такого не додумались.

Так, значит, он решил, что она отправилась в Министерство спасать магглорожденных?

— У меня был план, да. Но сэр, вы не понимаете. Мы не...

— Что вы «не»? Головой не думали? Это я и без вас вижу. Вы понимаете, что если бы вас схватили, мне пришлось бы... Мисс Грейнджер, если бы вас схватили, то, скорее всего, вы были бы мертвы.

— Перестанете вы меня перебивать или нет? Я пытаюсь объяснить, — прошипела Гермиона, придвигая к себе портрет, так, чтобы скрыть его под мантией невидимкой Гарри.

Финеас Найджелус возмущенно выдохнул, но Снейп не дал ему сказать ни слова:

— Блэк! Можете сколь угодно долго жаловаться на неподобающее поведение мисс Грейнджер, но не раньше, чем этот разговор будет закончен.

Гермиона уже приготовилась, что черный ботинок в нижнем левом углу портрета вот-вот исчезнет, но он остался на месте. Слегка передвинувшись, Гермиона почувствовала, что джинсы насквозь пропитались влагой от листьев, на которых она сидела. Она глубоко вздохнула.

— Я знаю, чем мы рисковали. Мы понимали, что грозит Гарри, если его… нас схватят.

— Мисс Грейнджер, — голос Снейпа превратился в лед, — мне казалось, вы понимаете, что нет ничего важнее безопасности Поттера. Он должен победить Волдеморта.

— Я понимаю! Выслушайте меня. Нам пришлось пойти в Министерство! Там было то, что мы должны... это для плана. Для плана Дамблдора.

Повисла тишина, и Гермионе даже показалось, что Снейп ушел. Она заговорила в темноту.

— Послушайте. Профессор, вы сами знаете, что я не могу вам все рассказать. Вы же понимаете. Но в Министерстве находилось кое-что, принадлежащее Темному Лорду. И нам надо было это забрать.

— Темный Лорд не говорил, что что-то пропало, — холодно заметил Снейп.

— Слава Богу! Ох, сэр, вы себе даже представить не можете, как я этого боялась. Значит, мои... мои чары Geminio сработали.

— Вы сделали копию?

— Да.

— Что ж... Здравая мысль, мисс Грейнджер.

— Спасибо, сэр.

— Где вы? Яксли сказал, что смог прорваться сквозь защиту дома на площади Гриммо?

Гермионе с трудом удалось побороть дрожь в голосе:

— Да. Он схватился за меня как раз перед аппарацией, и я не смогла оторваться. Я... привела его прямо к дверям, сэр. Мне очень жаль. Я не знала, что делать, поэтому просто схватила мальчиков и аппарировала. Рона расщепило. Но мы все в порядке. М-м... я должна... вам нужно точно знать, где мы?

— Вы в безопасности? То есть, Поттер в безопасности?

— Я воспользовалась заклинаниями, о которых мы с вами раньше говорили.

— Думаю, этого должно быть достаточно.

— Есть еще кое-что.

Снейп вздохнул:

— Еще?

— Да. В Министерстве нам пришлось разделиться. Из-за этого мы в конце концов и оказались в зале суда. — Последнее слово она произнесла так, будто только что глотнула костероста.

— Понятно. Полагаю, это даже к лучшему. Волдеморт решил, что вы...

— Да, это я уже поняла, — выделяя каждое слово сказала Гермиона, прежде чем он успел продолжить. — Там были мои документы.

— Я говорил вам, что Темный Лорд... — начал Снейп устало.

— Заинтересовался мной. Да, я помню. Но, сэр, там были наши документы.

Гермиона внимательно прислушивалась к интонации Снейпа. Ее сводила с ума невозможность видеть его, следить за скрытым смыслом слов, которые, как она знала, он вынужден произносить.

— Неужели? — спросил он.

Голос звучал ровно, но она все равно различила в нем тревогу.

— Вы знали?

— Нет. Однако, думаю, теперь мне придется нанести визит в Министерство. Не хочу, чтобы...

— В этом нет необходимости, сэр. Я их украла.

— Вы их украли?

— Я не смогла придумать ничего лучше! Ваше положение среди Пожирателей слишком важно для успеха Гарри. Весь план потеряет смысл, если вас раскроют. Поэтому я их забрала. Только записи о нас... остальное оставила, там, где... обо мне.

— Что вы собираетесь с ними делать? — тихо спросил Снейп.

— Я... я не хочу... то есть, не знаю, если... Сэр, я не знаю, как правильно сказать.

Снейп молчал, но Гермиона видела его перед собой словно наяву. Она отчетливо представляла, как углубляется морщинка между его бровями и становится суровым выражение лица, как всегда, когда он собирался сделать что-то, чего ему не хочется.

— Вас беспокоит, что будет с нашей связью, если уничтожить документы?

— Если я от них избавлюсь, мы все равно будем женаты? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и не выдавал затаенного страха.

— Гермиона, — произнес Снейп так мягко, что она едва расслышала. Его голос был не громче дуновения ветра, когда он назвал ее по имени, — Дамблдор хотел поженить нас, чтобы убедиться, что вы не оставите меня. Вы проявили... вы доказали свою безграничную верность. Даже если мы больше не будем женаты, план останется прежним.

— Но я хочу... — она запнулась. Ее желаниям нет места в этом разговоре. — Сэр, я хочу сохранить документы для вашего суда.

— Для моего суда?

— Это мое дело, помните? Предполагалось, что я буду защищать вас, когда все закончится.
Эти документы подтвердят наши слова о замысле Дамблдора. Они нам понадобятся.

— Нет. Они нам не нужны. Не будет никакого суда, мисс Грейнджер. Я до него просто не доживу. Дамблдор от меня этого и не ждал. Вы прекрасно знаете, что наш союз заключен ради Поттера, а не ради меня. Говоря начистоту, я удивлен, что документы до сих пор не уничтожены. Странно, что Хмури не проследил за этим.

— Простите, сэр. Боюсь, это моя вина. — Гермиона вся подобралась: Снейп ужасно на нее разозлится.

— Прошу прощения?..

— Он спрашивал... как раз перед смертью он спросил, хочу ли я их уничтожить.

— Он спросил вас?

— Да.

— И вы...

— Я ответила: нет. Сэр, мне очень жаль! Я сразу поняла, что приняла неверное решение, и клянусь, собиралась сообщить ему, что передумала. Он просто застал меня врасплох! Но потом он умер.

— Только не говорите, что вы кинулись в Министерство, чтобы исправить свою ошибку.

Ее ошибка.

— Я бы никогда не обманула вас, сэр. Мы отправились туда, чтобы забрать... кое-что, принадлежащее Сами-Знаете-Кому. Я наткнулась на документы по чистой случайности.

Он опять молчал. Гермиона ждала.

— И вы хотите сохранить их. Для суда.

— Да.

Она решила, что его молчание можно расценить как согласие.

— Вы понимаете, что вам нельзя оставаться на одном месте?

— Я думала провести здесь еще одну ночь, а потом отправиться дальше.

— Хорошо.

— Конечно.

— Вы сказали, что Уизли расщепило при аппарации. Вы смогли ему помочь?

— Да, сэр. И хотя моих знаний было недостаточно, мне удалось его вылечить.

— Уверен, вы сделали все, что могли.

— Спасибо. А как вы, профессор? Как ваши дела?

— Все в порядке, мисс Грейнджер, — мягко ответил Снейп. — Держите меня в курсе.

— Да, сэр.

— В таком случае спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

***


Ветер собирал и крутил по земле опавшие листья. Ночные звуки — неясные шорохи и протяжный одинокий вой — стали словно громче теперь, когда она не отвлекалась на разговор. Гермиона посмотрела на часы. Два ночи. Ее смена заканчивается в четыре. Потом перевела взгляд обратно на портрет. На секунду ей... почудилось какое-то движение в углу. Она придвинулась ближе, но портрет казался по-прежнему пустым, если только не считать крошечной точки внизу слева... которая слегка темнела на общем фоне.

Гермиона услышала шуршание и скрип. Кто-то отодвинул стул. А потом... голоса... сперва приглушенные. Она почти прижалась ухом к раме. Финеас Найджелус еще здесь? Он хочет, чтобы она что-то услышала?

— ...значительно сильнее, чем я подозревал, — сказал кто-то. Дамблдор?

Потом ответ Снейпа, уже четче:

— Совершенно не понимаю, что вы там себе напридумывали.

— Ты никогда не упоминал, что вы с мисс Грейнджер выяснили истинную причину вашего брака.

— В общем, не сложно было догадаться. Вы явно дали понять, что для вас нет ничего важнее успеха Поттера.

— И ты поделился этим с ней.

— Мне не пришлось делиться с ней, как вы выразились. Не вы ли постоянно утверждали, что девочка почти гений? К тому же тут не было особой тайны. Поттеру нужна помощь, и мисс Грейнджер здесь, чтобы убедиться, что он получает необходимую поддержку. И пока вы, похоже, настроены на откровенный разговор, позволю себе спросить, почему вы не уничтожили документы о браке.

— Боюсь, я только сейчас узнал об их существовании. Не понимаю, почему Аластор решил посоветоваться с мисс Грейнджер.

— С Гермионой, Альбус. Вы сломали девочке жизнь. Зовите ее Гермионой. И, возможно, он обратился к ней из обычного человеческого участия. Вы не спрашивали ее мнения, прежде чем пустить по рукам ради Поттера!

— Я дал ей возможность выбора...

— Вы не позволили ей принять взвешенное решение. Она считала, что защищает меня.

— И ты, похоже, воспользовался всеми преимуществами ее повышенного внимания.

Раздался удар. Гермиона наконец выдохнула. Она и не заметила, что все это время не дышала. Судя по звуку Снейп что-то разбил. В гневе или от стыда?

— На что именно вы намекаете?

— Я выдал за тебя мисс Грейнджер, потому что не сомневался в твоей верности памяти Лили Эванс.

— Да, вполне предсказуемо. Вы сделали ставку на мое подлое израненное сердце.

— Только ради ее спасения, Северус. Девочек ее возраста так легко сбить с...

— Девочек ее возраста, — прорычал Снейп, и не будь Дамблдор портретом, Гермиона всерьез испугалась бы за его жизнь.

Она прикрыла глаза, осознав всю иронию этой мысли.

— Девочки ее возраста… Вы принесли в жертву юную девушку лишь потому, что собирались...

— Существует вероятность, что она выживет в войне, — прервал Снейпа Дамблдор. — Я не собираюсь отправлять ее на смерть. Всего лишь хочу заметить, что будет лучше, если ее не захватят разные романтические переживания. Гермиона прагматик, её ведет чувство долга, но она...

— Не говорите о ней так, словно знаете, что у нее на душе, Дамблдор. Она совсем не такая, как девочки ее возраста. Её ведет благородство, свет. Ее не заботит пустая красота.

— Почему ты так уверен в этом, Северус? Или ты — то уродливое, что ее заботит?

— Ты переходишь черту, старик!

— Позволь мне увидеть твой патронус.

Последовала долгая тишина. У Гермионы голова шла кругом. Снейп был предан Лили Эванс? Лили Эванс, маме Гарри! И почему Дамблдор просил Снейпа показать свой патронус? Она попыталась вспомнить, какой у Снейпа патронус. Видела ли она его раньше? Но, несмотря на захватившие ее мысли, где-то в глубине души росло сильное теплое чувство, дающее силы бороться против холода и тьмы.

— Expecto Patronum! — Его голос был сильным и ясным.

Взгляд Гермионы метнулся к портрету, словно в надежде, что здесь вот-вот покажется серебристый патронус Снейпа. Но, естественно, она ничего не увидела.

Заговорил Дамблдор:

— Очень хорошо. Но сегодня ты произнес кое-что насторожившее меня, Северус. Очень насторожившее. Ты сказал: «Вы понимаете, что если бы вас схватили, мне пришлось бы...» Что ты собирался сказать?

— Не понимаю, о чем вы.

— Думаю, понимаешь. Думаю, мы оба понимаем, каким был бы конец этого предложения. Предупреждаю тебя, Северус...

Гермионе пришлось напрячь слух, чтобы услышать следующие слова Снейпа. Так тихо, не громче дуновения воздуха, он произнес:

— Как бы я хотел, чтобы вы были живы. И я мог бы снова убить вас. На этот раз с удовольствием.

Дамблдор усмехнулся, но в этой усмешке не было привычной легкости.

— Как бы то ни было, тебе стоит подумать над своим выбором. Ты слишком полагаешься на семнадцатилетнюю девочку.

— Я безоговорочно доверяю мисс Грейнджер. И вам следует доверять ей, Дамблдор. Должен ли я напомнить, что именно вы втянули нас в этот дьявольский брак.

— Я лишь прошу, чтобы ты не забывал о своем долге. Потому что в тот день, когда эта девочка станет для тебя важнее нашего плана, магический мир погибнет.

Еще один удар.

— Разговор окончен, — отрезал Снейп.

***


— Хорошо, — ответил Дамблдор, возвращаясь к своему любимому мягкому и добродушному тону.

Снейпу нестерпимо хотелось направить на портрет палочку и искромсать его в клочья.

— Вам больше нечего добавить? — с едкой вежливостью поинтересовался Финеас Найджелус. — Не желаете ли сказать что-нибудь мисс Грейнджер? Уверен, бедная девочка сейчас в весьма затруднительном положении.

Снейп развернулся на каблуках и в несколько тяжелых шагов приблизился к портрету Блэка.

— Хочешь сказать, что все это время держал связь открытой? — угрожающе спросил Снейп.

— Естественно. Вы же не сказали, что пора ее закрыть. И я совершенно точно не позволил бы себе вмешаться в беседу. Только не после того выговора, который получил лишь за то, что осмелился высказать свое мнение о границах допустимого поведения.

Снейп не знал, какой из портретов ему хочется уничтожить первым. Господи, что он тут наговорил? Что она слышала? И сколько времени ему понадобится, чтобы исправить, вернуть все...

— Мисс Грейнджер, — рявкнул он и буквально услышал, как она набрала в грудь побольше воздуха.

— Да, сэр.

— Я приношу свои извинения за неприятные моменты, которые вам...

— Профессор, — уверенно перебила его Гермиона, — даже не думайте об этом. Вас вынудили дойти до предела. Пожалуйста, заверьте бывшего директора Хогвартса, что мы с вами оба прекрасно осведомлены о нашем долге.

По губам Снейпа невольно скользнула едва заметная улыбка. Гермиону не так-то просто сломить. Ей, так же как и ему, явно не терпелось наброситься на Дамблдора. Северусу так хотелось, чтобы она была рядом, что защипало глаза. Он резко сморгнул. Гермиона вела себя как настоящая львица. Прежде никто и никогда...

— Обязательно, — спокойно ответил он. — Благодарю вас, мисс Грейнджер. А теперь я собираюсь попросить уважаемого директора Блэка закрыть связь между портретами.

— Конечно. Я свяжусь с вами, как только мы окажемся в безопасном месте.

— Очень хорошо, — помедлив, он решил, что Гермиона не будет против последней шпильки в сторону Дамблдора: — Спокойной ночи, Гермиона.

И услышал, как она усмехнулась.

— Спокойной ночи.

— Директор Блэк, не будете ли вы так добры…

Удостоверившись, что Блэк полностью вернулся в свой портрет, Снейп демонстративно медленно поднял отброшенный ранее стул и аккуратно поставил на место. Поправил бумаги на рабочем столе, снял плащ и повесил на дерево у двери. Потом взмахом палочки потушил свет, оставив зажженной только одну лампу, и направился к дверям в личные комнаты.

Все это время за ним внимательно наблюдал Дамблдор. Снейп чувствовал его пристальный взгляд, но разговаривать отказывался.

— Она очень преданна тебе, — наконец, произнес Дамблдор.

Снейп пристально посмотрел в ясные голубые глаза. В тоне Дамблдора не было прежнего осуждения. Как жаль, что с портретом нельзя воспользоваться легилименцией.

Не говоря ни слова, Снейп покинул кабинет. Он зашел в спальню и начал раздеваться. Четвертый час ночи. Сил почти не осталось, но ум по-прежнему напряженно работал. Северус снова вспомнил спокойный взгляд голубых глаз. Почему его не покидает чувство, будто старик знал, что задумал Финеас Найджелус? И как понимать его последние слова?

Снейп улегся в кровать, чувствуя, как все тело сводит от напряжения после пережитого днем ужаса. Она очень преданна тебе.

Он понятия не имел, где она сейчас. Пару раз во время разговора ему казалось, что он слышит шелест листьев и уханье совы, но это ведь могла быть и наглая птица Поттера. Нет, никак невозможно угадать. И хотя Снейп до сих пор леденел при одной мысли о том, что Гермиона побывала в Министерстве, его утешало, что она постаралась продумать все заранее и смогла помочь своим тупоголовым дружкам со всем справиться. Его снова охватил гнев. Захотелось броситься обратно в кабинет. У Дамблдора нет права принижать Гермиону, ставить наравне с обычными глупыми девицами, у которых только ветер в голове. Никто, кроме нее, не смог бы попасть в Министерство и выбраться оттуда целым и невредимым.

Закрыв глаза, Снейп начал медленно и размеренно дышать, так, как обычно дышат во сне. Время уже позднее, а постоянными спорами с Альбусом все равно ничего не изменить. Северус часто страдал от бессонницы и со временем понял, что если притвориться спящим, то можно обмануть организм и действительно заснуть. Он сделал еще один глубокий вздох и представил перед собой темное небо.

Северус постепенно растворялся в этой картине. Он смотрел на голые ветви одиноко стоящих деревьев, с которых осыпались листья. Расслабил сначала одну ногу, потом другую, слушая завывание ветра и недовольный скрип веток. Одинокое облако закрыло полумесяц. Северус разжал кулаки. В небе равнодушно мерцали звезды. Выдох.

И, наконец, он увидел Гермиону, которая тихо сидела на земле среди листьев и ждала. Она очень преданна тебе — всплыло в сознании, и он погрузился в сон.


Глава 26.

После разговора со Снейпом Гермиона, Гарри и Рон еще несколько раз переносили лагерь на новое место. Гарри быстро наловчился накладывать скрывающие и маскирующие чары, что никак не получалось у Рона, который, по правде говоря, и не особо старался. И Гарри, и Гермиона считали, что это из-за хоркрукса. Они носили медальон по очереди, сменяя друг друга примерно каждые шесть часов. Но на какое бы время ни выпадало дежурство, они старались не засыпать с медальоном на шее. Бодрствовать тоже было тяжело... но сны... Гермиона впервые ощутила их влияние как раз в ночь после разговора со Снейпом. Тогда она растрясла Гарри и вытолкала из палатки, а сама сразу провалилась в сон. Возможно, она просто слишком устала и перенервничала. А может это хоркрукс усыпил ее, чтобы проникнуть в незащищенное сознание и выискать скрытые там маленькие грязные тайны.

При свете дня ночные кошмары теряли свою силу: путанные образы, в которых на предплечье Гермионы горела Темная Метка, знак ее выбора и предательства. Видения, в которых перед ней корчился в муках Снейп, сама она кричала, а Гарри и Рон смеялись. Она смотрела на выжженную землю и обугленные деревья; развалины и пепелище на месте замка; видела новый дом родителей, открывала дверь и находила их среди грязи и нечистот — живыми, но потерявшими рассудок. Эти сны преследовали ее ночами, и каждый раз она просыпалась со стоном, липкая от холодного пота.

Она опять очнулась с резким вздохом и, наощупь схватив палочку, выкрикнула:

— Lumos!

На соседней кровати сел Рон.

— А? Ужемояочередьчтоль?

И хотя Гермиона смотрела в знакомое лицо, ей с трудом удавалось сдерживать крик. Она пыталась объяснить Рону, что случилось, одновременно сражаясь с мрачными видениями и надеясь, что их спугнет ее голос и присутствие Рона. Но в то же время она могла поклясться, что чувствует, как подрагивает медальон. Он словно смеялся. Насмехался над ней. Она сорвала цепочку с шеи.

— Это все она! Жуткая чертова штука! — Гермиона с криком бросила медальон через всю палатку.

Рон подобрал его, надел на себя и присел на край ее кровати.

— Все хорошо, — неуверенно сказал он. — Это просто сон.

— Нет, не просто. Мы на войне, Рон! Сегодня нас чуть не убили. И теперь мы застряли в палатке в лесу и прячемся словно какие-то... как грызуны.

— Как грызуны? — переспросил Рон, приподнимая бровь.

— Они прячутся, — пояснила Гермиона, немного неуверенно. — Знаешь, от сов там всяких.

Рон закашлял в кулак, пытаясь скрыть подступивший смех.

— Понимаю, звучит смешно. Но мне приснилось... Рон, — начала Гермиона, и по лицу потекли жгучие слезы. — Мне снилось, что я умираю, что нас нашел Снейп и... — Она никак не могла закончить.

— Тш-ш,— зашептал Рон, обнимая ее одной рукой. Его веселье как рукой сняло.

— Все хорошо. Ты в безопасности. Снейп не сможет тебя здесь выследить. Ты же самая умная, помнишь? И сделала все, чтобы нас никто не нашел. Сейчас сон кажется страшным, но это пройдет. Все пройдет.

— Это хоркрукс, — рыдала Гермиона, — У меня такое чувство, будто он меня пожирает, словно он добрался до самого сердца.

Рон обхватил двумя пальцами медальон и скривился.

— Чертова мерзость. Точно тебе говорю. Но я поношу его до утра. Не волнуйся. Чай будешь?

— Не получится. Я не взяла его с площади Гриммо. Лучше поспи. Со мной все будет в порядке. Как ты и сказал, просто плохой сон.

— Я еще посижу с тобой, если хочешь. — Рон широко зевнул.

— Не надо. Прости, что разбудила. Нам всем надо как можно больше спать. — Она легла обратно, надеясь, что Рон последует ее примеру.

Гермиона была уверена, что больше не заснет, и очень удивилась, открыв глаза только в восемь утра, когда с дежурства вернулся Гарри. Она сонно моргнула.

— Решила устроить лежачую забастовку? — посмеиваясь, спросил он.

Гермиона редко вставала позже шести.

Она улыбнулась в ответ, потирая глаза.

— Лучше поговори с Роном. Он проспал почти всю ночь, а я в лучшем случае часа четыре.

Рон сидел на кровати, бледный и в испарине. В его взгляде застыла темная пустота. Гермионе стало интересно, верит ли он ей теперь. Этот медальон... оно... не дает покоя даже во сне.

— Я бы лучше выспался, если бы Гермиона вела себя потише, — едко заметил Рон.

— Извини, — ответила она, с удивлением глядя на него. Он был так добр к ней ночью. Неловок, но добр.

— Неважно. Ревешь из-за какого-то сна, словно девчонка. — Рон не двигался с места, плотно завернувшись в одеяло, словно его бил озноб. Можно было подумать, что он сам недавно плакал.

— Отдай мне хоркрукс, — попросила Гермиона, неуверенно протягивая руку, так, словно перед ней незнакомая собака.

— Нет. И слышать ничего не желаю об этом проклятом хоркруксе. Обычный кусок металла.

Гермиона перевела взгляд на Гарри, намекая, что надо бы забрать медальон.

— Сейчас моя очередь. Давай сюда, — сказал Гарри.

— Не понимаю, какая разница, чья очередь,— огрызнулся Рон, но все-таки отдал медальон.

Бросив на Гермиону извиняющийся взгляд, Гарри надел на шею цепочку и заступил на дежурство. Шесть часов бодрствования без перерыва, если только ответственный за медальон не становился совсем уж невыносим, что сильно затрудняло передачу хоркруска — чем сильнее он влиял на своего владельца, тем упрямей и несговорчивее тот себя вел. Особенно заметно это проявлялось у Рона. Гермиона даже представить боялась, что же ему снится.

Осень вступила в свои права, испортив и без того невеслое настроение. Терпение истощалось так же быстро, как и тела. На похудевшем Гарри мешковато болтались свитера, да и Гермиона, хотя и нечасто заглядывала в зеркало, знала, что из стройной и изящной стала совсем худой. Волнения и переживания лишили ее плавных изгибов. Она с трудом узнавала себя в случайном отражении.

День рождения Гермионы пришелся на сырой и пасмурный день. Ее дежурство выпало на вечер, так что было целых семь часов на сон и отдых от хоркрукса. Проснувшись в почти праздничном настроении, она поднялась с кровати, натянула джинсы и указала палочкой на свою одежду.

— Scourgify.

Хороший знак. Она уже несколько дней не чистила одежду. Потом она положила Vita Secundus в карман, собрала волосы в узел и вышла из палатки. Гарри и Рон сидели на земле спиной к ней, склонив головы над каким-то пергаментом.

— Доброе утро, — поприветствовала Гермиона, и они резко подскочили на месте.

Рон быстро свернул пергамент. Гермиона с сожалением увидела висящий на его шее медальон. Сегодня была его очередь носить хоркрукс утром.

— Чем занимаетесь?

— Ничем, — ответил Рон.

Гарри посмотрел на Гермиону и выразительно вздохнул.

— Карта, — сказал он. — Мы смотрим, как там Джинни и Лаванда.

— А можно мне тоже? — спросила Гермиона, присаживаясь рядом с Гарри.

Он подвинул карту, и Гермиона осторожно провела пальцами по коридорам. На секунду ей показалось, что она видит перед собой гладкие каменные стены, фигуры рыцарей в доспехах, портреты...

— Тебе-то что за дело? — спросил Рон.— У тебя все равно никого там нет.

— Хогвартс был и моим домом, — тихо ответила Гермиона.

Гарри незаметно похлопал ее по руке. Рон резко встал и ушел в палатку.

— Извини, если помешала, — сказала Гермиона Гарри.

— Да нет. Сама знаешь, он всегда такой, когда носит эту штуку. А еще мы все устали. Вот... смотри.

Гермиона увидела точку, подписанную именем Джинни. Она медленно двигалась по комнате шестикурсниц. Этажом выше, в спальне седьмого курса, можно было увидеть неподвижную точку Лаванды, точка Парвати тоже застыла на места.

«Они всегда поздно встают по субботам, — с легкой завистью подумала Гермиона. — Интересно, моя кровать еще на месте? А Лаванда догадалась, где мы? И вспоминают ли они о нас?»

— Дай мне посмотреть другие этажи, — попросила она, и Гарри сложил карту так, чтобы получить нужный вид.

— Коридор у кабинета арифмантики, — зашептала Гермиона, — и чар... А можно увидеть Большой зал?

Гарри опять поправил карту.

— Не люблю сюда смотреть, — горько заметил он. — Здесь Снейп. Сидит на месте Дамблдора... проклятый предатель.— Гарри помолчал и обратился к карте: — Тебе пришлось убить его, чтобы занять это место, ублюдок.

Точка Снейпа стояла во главе стола. Слева от него расположился Амикус Кэрроу, справа
— профессор Синистра.

Гермиона внимательно посмотрела на Гарри и глубоко вздохнула. Сейчас она чувствовала в себе достаточно сил. Может, сегодня именно тот день, которого она так ждала. Ведь сегодня ее день рождения. Ровно год назад она поклялась в верности Снейпу.

— Тебе не кажется странным, что никто не пришел за нами на площадь Гриммо? Ведь Пожиратели знали, где мы. Они постоянно караулили нас у дома. А профессор Снейп был таким же Хранителем тайны, как и мы. Почему он ничего им не сказал?

— Профессор Снейп?

— Снейп, профессор Снейп, без разницы. Он мог прийти за нами, но не пришел.

— Потому что знал, что против него наведены чары! Знал, что они не пропустят его...

— Но он даже не попытался!

— Откуда ты знаешь? Может, заклятие не дало ему войти. Может, он испугался, что будут и другие проклятия! К тому же уверен, он был слишком занят, наводя лоск в своем новом кабинете, чтобы отвлекаться на нас.

— Ты правда так думаешь? Что ему просто было не до нас? Когда он мог привести своему «хозяину» самого Гарри Поттера?

— Гермиона, мне хватило такта не сказать «Я же тебе говорил», после того как Снейп убил Дамблдора, но если ты настаиваешь на том, чтобы опять завести эту...

Она прикусила губу. Что ж, не сегодня.

— Ты прав, Гарри. Извини, просто мысли вслух. Я не пыталась сказать, что...

Взгляд Гарри потеплел.

— Ничего страшного. Я не должен был на тебя так набрасываться. Знаю же, как тебе плохо из-за Дамблдора.

Гермиона отвела взгляд и стала складывать карту.

— Думаю, нам лучше вернуться в палатку.

— И встретиться с Роном? — Гарри неуверенно улыбнулся.

— Заморозков пока не было, — заметила Гермиона. — Может, еще остались ягоды. Пойду и поищу. Если получится, отбери у него этот проклятый хоркрукс, а я постараюсь принести что-нибудь съедобное.

Наложив на себя чары невидимости, Гермиона пересекла защитный круг и сделала пять больших шагов. Она подняла палочку и пометила стоящее перед ней дерево красным крестом. Без этого знака она не сможет найти обратную дорогу. Стоит выйти за пределы защитного круга, и даже она не сможет увидеть палатку или услышать, что происходит внутри. Только Гермиона ходила на поиски еды. Рон считал, что в лесу нет ничего съедобного, а выпускать Гарри было слишком опасно. Если Гермиона не вернется, жаль, но Гарри и Рон как-нибудь справятся и без ее помощи, а если пропадет Гарри... этого просто нельзя допустить.

Считая шаги, она вошла в лес. Двадцать пять шагов на восток, туда, где сгущались заросли. Гермиона тихо ругалась, продираясь сквозь колючие кусты в поисках остатков ежевики. Птицы почти дочиста обобрали ягоды, а оставшиеся совсем высохли. Но она все равно собрала их, а потом, отойдя в сторону на сорок пять шагов, к своей огромной радости нашла несколько ягод малины, которые проглядели лесные обитатели. Потом Гермиона повернула на юг, к реке.

Тридцать шагов. С помощью Accio она призвала из воды двух тощих лососей и скривилась, когда они с влажным хлюпающим звуком упали ей в руки. Она оглушила рыбу заклинанием и положила на землю. Склонившись к реке, наколдовала сосуд и до краев наполнила водой. Взяла рыбу и повернула обратно к лагерю. Тридцать шагов на север. Всего до круга — сорок пять.

На одну жуткую секунду сердце Гермионы замерло. Она никак не могла найти свою метку. Ее охватила удушающая паника, захотелось броситься к первому попавшемуся дереву.

«Гермиона, подожди, подумай. Ты не могла ошибиться больше, чем на сорок пять шагов. Вернись к реке и попробуй еще раз».

Сорок пять шагов. Сорок пять? Она уже почти решилась криком позвать мальчиков, вдруг они услышат и выйдут. Всего сорок пять шагов отделяло ее от безопасности.

Внезапно в голове раздался голос Рона: «Ведьма ты или нет?» Немедленно выровнялось дыхание. Гермиона была благодарна Рону за его сарказм, который помог ей найти выход. Она опустила рыбу на землю, положила на раскрытую ладонь палочку и четко произнесла.

— Укажи путь.

Палочка крутанулась на месте, и ее конец указал на стоящее прямо перед Гермионой дерево. Оно росло всего в нескольких футах от нее.

«Мерлин, — подумала Гермиона, — еще даже не завтрак, а я уже разваливаюсь на части».

— Я вернулась, — позвала она Гарри и Рона и подождала, пока кто-нибудь выйдет из палатки и поможет ей пройти сквозь защитный барьер.

Почти сразу показалась рука Рона. Гермиона поняла, что лучше не пытаться попасть в палатку самостоятельно, после того как однажды буквально упала на стену, которая чуть не раздавила спящего внутри Гарри. Стерев с дерева метку, Гермиона схватила протянутую руку и пересекла барьер.

Рон посмотрел на оглушенную заклинанием рыбу и вздохнул.

— И нечего ворчать, — как можно жизнерадостнее начала Гермиона, — по крайней мере на нас троих хватит.

Она прошла в палатку и положила рыбу на стол в маленьком уголке с плитой.

— Вот, держи воду. Часть используем для мытья, а часть оставим, чтобы пить.

— Да, мамочка. — Теперь, когда Рон снял хоркрукс, его голос звучал дружелюбнее.

Гермиона очистила рыбу и бросила жариться. Освоить бытовые заклинания ей так и не удалось — дома их нельзя было использовать, а в Хогвартсе незачем, — и хотя она прилежно заучивала их, сейчас ее просто ужасала собственная неспособность готовить еду.

«Ну почему эти заклинания так отличаются от всех остальных? — со злостью размышляла Гермиона. — Почему я умею сражаться, но не могу ничего приготовить?»

Она резко постучала палочкой под сковородой, чтобы разжечь огонь.

Потом помыла ягоды в неглубокой миске, разложила их на три тарелки и, только почувствовав резкий запах, вспомнила про сковороду. Рыба дочерна подгорела с одной стороны и казалась почти сырой с другой. Черт. Гермиона подцепила ее палочкой и перевернула, надеясь, что это еще можно есть.

***


Некоторое время они молча сидели и жевали пережаренную рыбу.

— Так, и что дальше? — наконец спросил Рон, и Гермиона ущипнула себя за переносицу.

Этот разговор повторялся изо дня в день. Заканчивался он каждый раз одинаково, но создавалось ощущение, что они просто не могут не говорить об этом снова и снова. Рано или поздно один из них задавал этот вопрос, а двое оставшихся признавали, что так и не придумали ничего умного за прошедшую ночь. Несмотря на то, что Гермиона по меньшей мере раз двадцать от корки до корки прочитала все книги о хоркрусках, — она уже почти выучила наизусть «Тайны наитемнейших искусств», — они ни на шаг не приблизились к оставшимся хоркруксам или способам их уничтожения. И она по-прежнему даже не догадывалась, зачем Дамблдор оставил ей книгу сказок Барда Бидля. Гермиона понимала, что упускает какой-то очевидный ответ, но пока книга оставалась для нее просто потрепанным сборником рассказов для детей.

Вот и все, к чему они пришли. Гермиона не злилась на Гарри, понимая, что ему также страшно, как ей или Рону. Если уж совсем начистоту, то на самом деле она была зла на Дамблдора. О чем он думал, отправляя их в большой мир и дав в дорогу лишь старый снитч, дезиллюминатор и книгу с волшебными сказками, но при этом не оставив никакой информации, где и как найти хоркруксы. Неужели было так сложно подсказать, как их уничтожить, или посоветовать, где можно поискать оставшиеся? Ей казалось, что старый маг нарочно не дал им прямых ответов. А когда вспоминала, как он говорил со Снейпом, в чем обвинял его, ее и вовсе переполняла горечь. Она надеялась, что однажды встанет перед портретом и выскажет бывшему директору все, что о нем думает.

Первая половина дня прошла в утомительном безделии. После полудня, когда Гарри передал ей хоркрукс, а Рон прилег вздремнуть, Гермиона взяла свои книги, сумку и уселась в ветхое, непонятно чем пропахшее кресло в главной комнате. В глубине души она надеялась, что сегодня с ней свяжется Снейп. Бессмысленная надежда — даже если он ее вызовет, то о чем будет говорить? Но она все равно продолжала думать о нем. Волновалась — он ничего не ответил ей на вопрос о Хогвартсе. Казалось, Снейпа ничто не может сломить, но как же невыносимо должно быть жить под неусыпным контролем Дамблдора, когда все вокруг тебя ненавидят. Вся жизнь Снейпа — лишь бесконечная игра на сцене, где он единственный актер.

Она вспомнила их последний разговор. Похоже, в итоге все закончилось хорошо. Она надеялась, что их союз против Дамблдора придаст Снейпу сил. Было в их единстве что-то смутно напоминающее зимние уроки — дружеская непосредственность, по которой она так скучала. В формальном обращении друг к другу ей виделось молчаливое соглашение оберегать их истинные отношения от контроля и насмешек. И это было так же важно, как и выполнение плана. Гермиона и сама не смогла бы объяснить, почему это ощущение важности так ее успокаивало.

Ей хотелось забрать карту Гарри. Как хорошо было бы увидеть на ней Снейпа, пусть даже он просто будет сидеть в своем кабинете. Она могла бы провести пальцем по точке с его именем, так, как провела бы рукой по его груди, и никто этого не увидел бы и не стал бы нудно напоминать, что Снейп убил Дамблдора. Спасибо, конечно, но она и сама в курсе.

Конечно, в себе она не сомневалась, но что имел в виду Дамблдор, когда просил Снейпа показать патронуса? Очевидно, это как-то связано с мамой Гарри, потому что Дамблдор почти прямо сказал, что уверен — Снейп никогда больше не полюбит. Всякий раз, когда Гермиона думала над этим странным признанием, ее сердце билось чаще, а кончики пальцев начинало покалывать. Она, конечно, не надеялась, что он никого не любил до нее, но все же...

Ей стало не по себе при мысли о патронусе. Она вспомнила, как в одном из разговоров Гарри упомянул, что патронус Тонкс поменялся... превратился в волка... потому что она полюбила Люпина. Дамблдор хотел увидеть патронус Снейпа, потому что он как-то связан с Лили Поттер? А если да... увиденное его удовлетворило. Гермиона машинально перебирала висящую на шее серебряную цепочку. Значит ли это, что Снейп до сих пор любит Лили Поттер? Возможно ли, что все это действительно было ради Гарри из-за странной извращенной преданности Снейпа мертвой женщине? Может, она, Гермиона, всего лишь очередная пешка в психологической игре между Дамблдором и Волдемортом? Возможно, Снейп использовал ее, только чтобы защитить Гарри?

Постепенно она все больше убеждалась, что ее обманули, а Снейпа волнует лишь его долг по спасению Гарри. Тяжелая уверенность все глубже проникала в сердце. Разве он не сказал ей достаточно? Она перебирала в памяти его слова: «Поттер, идиотка! Все ради Поттера... уверен, вы помните, что у нашего брака была причина... Ваше дело — спасти Поттера».

Ее охватила жгучая, непереносимая ненависть к себе. Какой стыд. Он никогда не хотел ее. Почему она вдруг решила, что он передумал? Она просто неправильно его поняла и сама себя запутала. О, как он будет смеяться, если узнает. Он наверняка будет смеяться, а Дамблдор на это заметит: «Я же говорил тебе, Северус. Девочки ее возраста так восприимчивы к романтическим бредням...»

Она уверенно поднялась на ноги и повернулась к палатке. Решено. Она уходит. Все бессмысленно. У них нет плана, и у нее больше нет сил притворяться, будто он есть. Она отправится в Австралию и найдет родителей. Она снимет защиту с лагеря, а потом сразу же выбросит прочь палочку и забудет о существовании этих двуличных волшебников с их невыполнимыми планами и бесконечными войнами...

Но сперва надо снять это мерзкое ожерелье. Пусть Гарри и Рон сами с ним разбираются. Она не хотела иметь ничего общего ни со старым интриганом, ни с мальчишками, которые, похоже, ее и за человека не считают, только и думают, как использовать в своих целях.

Она взялась за цепочку и попытала снять ее через голову, но та оказалась неожиданно тяжелой. Ухватившись покрепче, Гермиона дернула еще раз. Чертов медальон словно приклеился к телу и заметно потеплел. Она попыталась подцепить его ногтями — не получилось. Метал раскалился под пальцами, словно пытаясь вплавиться в тело.

— Гарри! — закричала она.

Никого. Никого не было, потому что они ушли. Как-то выбрались наружу... возможно, наложили на себя дезилюминационные чары и проскользнули мимо, уверенные, что заучка и всезнайка Грейнджер будет сидеть, уткнувшись носом в книгу, и ничего не заметит. Они бросили ее одну, в лесу. Оставили на растерзание проклятого медальона.

— Что не так? Гермиона!

Гарри был здесь, но на самом деле это был совсем не Гарри, а притворившийся им Волдеморт. Он пришел, чтобы наконец схватить ее, показать, как Темный Лорд разбирается с такими никчемными грязнокровками, как она. Он собирался зажарить ее и съесть, как она того и заслуживала.

В следующее мгновенье она почувствовала, как Гарри срывает медальон.

— Гермиона!

Она сидела в том же кресле, куда устроилась, чтобы почитать. Только на улице совсем стемнело. Комнату освещал лишь свет палочки Гарри. День подошел к концу, пока она металась по безумному миру хоркрукса. Она не снимала его почти десять часов. И теперь не могла понять, во сне или в беспамятстве провела все это время. И хотя морок ночного кошмара развеялся, Гермиона ясно помнила жуткие видения.

— Что за чертовщина тут творится? — В комнату ворвался Рон.

Гермиона едва могла говорить.

— Хоркрукс... Сама не знаю как... Наверное, я заснула...

— Мерлин, Гермиона. Ты меня до смерти напугала, — немного успокоился Рон.

— Никто не будет носить его дольше трех часов подряд, — внезапно приказал Гарри. Он побледнел, глаза его были широко распахнуты.

— Гермиона... когда я пытался снять это с тебя... оно прилипло. Я... я боялся, что придется срезать его с кожи. И оно весило чуть не тонну, а ты... ты не спала. По крайней мере, я раньше не видел, чтобы так спали.

Гермиону передернуло. Но ей уже стало немного лучше. Гарри поверил ей. Невероятно, но он ей поверил.

Рон выхватил медальон из рук Гарри и начал пристально разглядывать в тусклом свете палочки.

— Не вижу никаких изменений, — заключил он и повесил медальон на шею. — Уверен, ты просто заснула. Мы все заснули. Оно и к лучшему. Не будем лишний день пялиться на эти стены.

Никто ему не ответил.

— Я хочу есть, — наконец сказал Рон. — Как думаете, у нас получится добыть еще рыбы...

— Помолчи! — внезапно прервал его Гарри.

— Что? Хочешь сказать, что ты не голоден? — невинным тоном поинтересовался Рон.

— По-моему, я слышу чьи-то голоса!

Все трое не смели даже вздохнуть, гадая, выдержат ли защитные заклинания. А в это время снаружи раздавались тяжелые шаркающие шаги, треск веток и низкие глухие голоса. Но к палатке никто не приближался. Гарри, Рон и Гермиона замерли в ожидании.

Гермиона беззвучно встала и достала из кармана палочку. Указав на сумку, она прошептала:

— Accio удлинители ушей.

Она бросила по удлинителю Гарри и Рону и сама вставила в ухо шнур, а его конец просунула под ткань, так, чтобы он оказался на улице. Гарри и Рон опустились на четвереньки и тоже высунули свои удлинители. Прижавшись друг к другу, Гарри, Рон и Гермиона прислушались.


Глава 27.

Гермиону все еще била мелкая дрожь, но знакомые голоса постепенно успокаивали. На мгновение вновь захлестнуло непереносимое чувство одиночества, преследовавшее ее со дня смерти Хмури. Хотя теперь она знала, что были и другие, такие же, скрывающиеся в лесах беглецы, как и они — сопротивление. А услышав голос Дина Томаса, она едва удержалась, чтобы не выбежать из палатки и броситься им на шею.

Время от времени Гарри и Рон перешептывались:

— Отец Тонкс!

Или:

— Дирк Кресвелл. В Министерстве работает. Папа его знает.

Но в основном они в полном молчании слушали историю о том, как Невилл и Джинни пытались выкрасть меч Гриффинора.

Они простояли бы так всю ночь, но начался дождь, и путешественники двинулись дальше в лесную чащу в поисках укрытия. И не успела Гермиона свернуть удлинители ушей, как Гарри заявил, что хочет поговорить с Финеасом Найджелусом.

— С Финеасом Найджелусом? — Она пыталась потянуть время. Получится ли поговорить с Блэком, не вызывая Снейпа?

— Да, именно с ним! Его портрет висит в кабинете директора! Он знает, что случилось с Джинни!

— Гарри, ты же видел ее сегодня утром на карте и знаешь, что с ней все в порядке.

Гарри чуть не с яростью посмотрел на Гермиону, а Рон, резко развернувшись, бросил ей в лицо.

— Она моя сестра.

Гермиона попятилась назад.

— Я... Я не хотела, чтобы это так прозвучало, — попыталась объяснить она. — Я просто подумала...

— Доставай портрет, Гермиона.

Она взяла по-прежнему лежавшую на кресле сумку и вытащила со дна портрет Блэка.

— Если он придет, — заметила она, — то узнает, где мы, и сможет рассказать об этом Снейпу!

Гарри заколебался, но всего на секунду.

— Мы закроем ему глаза.

— Что?

— Прикрой ему глаза рукой или еще чем-нибудь, но я хочу с ним поговорить.

Гермиона нехотя подняла палочку.

— Гарри, может, лучше, ты его позовешь? Он слизеринец, а я обычная грязнокровка. Ты у нас знаменитость, тебя он знает. К тому же ты встречал его раньше, правильно?

— Ладно, ладно, — согласился Гарри. — Э-э... Финеас Найджелус?

— Директор Блэк, — прошипела Гермиона. — И добавь «пожалуйста»!

— Директор Блэк, — начал Гарри, — это Гарри Поттер. Не могли бы вы прийти сюда, пожалуйста? Я хочу вас кое о чем спросить.

***


Снейп сидел в кабинете и читал. В камине ровным пламенем горел огонь. Дамблдор притворялся, что спит, и ничто не мешало насладиться одиночеством. Снейп рассеянно перевернул страницу. Его больше занимала не книга, а барабанная дробь дождя по крыше замка и потрескивание поленьев. Он едва не подпрыгнул, когда тишину разорвал голос Финеаса Найджелуса.

— Директор, меня вызывает Гарри Поттер.

— Гарри Поттер? — недоверчиво переспросил Снейп.

— Совершенно верно. Мне идти?

Снейп помедлил. Он не сомневался, что Поттер до сих пор обвиняет его в хладнокровном убийстве Дамблдора. Но возможно ли, что он каким-то образом, Мерлин его разберет как, узнал — Северус мог лишь надеяться, что Гермиону не раскрыли, — об их браке? Она сейчас с Поттером? Стоит ли говорить при Дамблдоре? Снейп краем глаза глянул на портрет. Альбус сидел прямо, сложив руки на коленях, и выглядел собранным и, кажется, слегка... взволнованным?

— Пожалуйста, — ответил Снейп.— Но не забывай про директорскую клятву.

Блэк фыркнул:

— Нет необходимости лишний раз напоминать, профессор Снейп. Предпочитаете получить отчет или будете слушать?

Снейп задумался.

— Отчет, если тебя не затруднит, — вмешался Дамблдор.

Северус бросил на него внимательный взгляд, но все же коротко кивнул, когда Финеас Найджелус посмотрел на него, ожидая разрешения.

— Хорошо, — сказал Блэк и исчез с портрета.

Снейп повернулся обратно к Дамблдору.

— После всего, что было, вы все равно отказываетесь делиться со мной своими тайнами?

— Гермиона умеет хранить секреты, — миролюбиво ответил Альбус, — но у Гарри, как ты сам знаешь, горячая голова. Все ради твоей собственной безопасности, Северус. Ведь чем больше ты знаешь, тем больше тебе приходится скрывать.

— Моя безопасность! — ощетинился Снейп и одарил старика взглядом, который, как он надеялся, напомнит тому, сколько раз Снейп возвращался в замок едва живым, сколько часов он провел, приходя в себя после побоев таких жестоких, что невозможно без отвращения смотреть на собственное тело.

— Я не желаю ссориться, Северус. Есть вещи пострашнее физической боли, и мы оба это знаем. Осмелюсь предположить, что ты скорее умрешь, чем покажешь Волдеморту некоторые свои воспоминания. Так что давай на сегодня обойдемся без новых тайн.

Снейп хмуро глянул на портрет, но промолчал.

Блэк вернулся на удивление быстро.

— Как Гарри? — спросил Дамблдор, прежде чем Снейп успел открыть рот.

— Мальчишка Поттер дерзок, как и всегда, — начал Финеас Найджелус.— Никогда не мог понять, почему ты так уверен в его исключительности. В основном его интересовало, какая кара постигла девчонку Уизли за попытку украсть меч Гриффиндора. Все это так по-детски глупо.

— Меч Гриффиндора? — резко спросил Снейп. — Откуда он?..

— Да, я решил, что вам будет любопытно узнать. Похоже, ваша маленькая гря... то есть, мисс Грейнджер о чем-то догадывается. Она задала пару весьма интересных вопросов о его местонахождении.

Дамблдор впился в Снейпа пристальным взглядом:

— Что ты ей рассказал?

— Вы присутствовали при каждом моем разговоре с мисс Грейнджер, — резко ответил Снейп. — И прекрасно знаете, что я даже не упоминал меч. Возможно, я буду более полезен, если вы объясните, что могло их заинтересовать.

— Я указал в завещании, что оставляю меч Гарри. Как ты знаешь, он ему понадобится. И я уже говорил тебе, что ты должен хранить меч, пока не наступит подходящее время.

Снейп издал не то смешок, не то вздох.

— Вы не можете завещать меч, Альбус. Думаю, вы сами прекрасно понимаете, что не имеете права распоряжаться тем, что вам не принадлежит.

— Верно. Однако мне хотелось подсказать Гарри, что меч ему может понадобиться.

— И вам показалось, что я не справлюсь с подобным заданием?

— Северус, я не хочу торопить события. Пусть он сам догадается, когда...

— Мне уйти? — прервал их Финеас Найджелус. — Похоже, никого здесь не интересует мой отчет.

Снейпу очень хотелось как следует рявкнуть на портрет, но он сдержался. Слишком дорого обошлась такая резкость в прошлый раз.

— Примите мои извинения, директор Блэк. Продолжайте.

— Девчонка Грейнджер спросила, забирали ли меч Гриффиндора из Хогварста, чтобы почистить. И хотя я поправил это безграмотное маггловское предположение о необходимости чистить гоблинское серебро, у меня сложилось впечатление, будто она знает, что меч не в кабинете.

Нарисованное лицо Дамблдора побледнело.

— Ясно, — сказал Снейп и задал следующий вопрос, надеясь выяснить, что так напугало Дамблдора. — Она говорила что-нибудь еще?

— Она поинтересовалась, когда я в последний раз видел, чтобы доставали меч.

— И что ты ответил? — тихо спросил Дамблдор.

— Что последний раз я видел меч Гриффиндора, когда ты с его помощью уничтожил кольцо, — улыбнулся Блэк.

— Ты принес клятву хранить в тайне то, что происходит в этом кабинете, — прогремел Дамблдор.

— Так я и храню, — чопорно заметил Блэк. — Я ничего не сказал о том, что делал с мечом директор Снейп. А ты больше не директор. И я не обязан хранить твои секреты.

Снейп прикрыл глаза, не зная то ли радоваться, то ли просто поражаться такому неожиданному повороту. Он пытался просчитать вероятности, собрать воедино все кусочки головоломки. Дамблдор брал меч — да, точно, кольцо, проклятие, — тем вечером! Кольцо с настолько мощным проклятием, что его силы хватило убить Дамблдора. Чары разрушились от удара мечом. И точно так же пару лет назад Поттер уничтожил дневник... Почему? Это особые чары, справиться с которыми может только то, что принадлежало Гриффиндору?

Он продолжил размышлять. Гермиона отправилась в Министерство, чтобы забрать... нечто, пропажу чего Волдеморт не заметил... Меч Гриффиндора... Что-то, что Темный Лорд прятал? Снейп вспомнил ту ночь, когда вернулся от Волдеморта и нашел спящую Гермиону в своих комнатах. Волдеморт приказал Беллатрикс сохранить для него какой-то предмет в ее сейфе в Гринготтсе. Тогда Снейп не обратил на этот приказ внимания, хотя и сообщил о нем Дамблдору. Темный Лорд прятал оружие? Драгоценности? И при чем здесь меч Гриффиндора?

— Я вижу, ты думаешь, — вмешался Дамблдор. — Немедленно прекрати! Пока не стало слишком поздно.

Слишком поздно. Секреты. Тайны. Снейп внезапно вспомнил о той части плана, которой не делился с Гермионой, и о которой боялся даже думать. Эта тайна не давалаему полностью довериться Гермионе, ведь когда она поймет, что он от нее скрывал…

— Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волдеморта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волдеморта живёт в Гарри, и именно она даёт мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями лорда Волдеморта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волдеморт не догадывается, живёт в Гарри, под его защитой, Волдеморт не может умереть.

Тем вечером, несмотря на охвативший его ужас, Снейп подумал, что Дамблдор, сам того не понимая, говорит о хоркруксе. Но, похоже, он недооценил познания Альбуса в Темных искусствах.

Гермиона, помоги ей Боже, охотится за хоркруксами.

Северус посмотрел на совершенно спокойное лицо Дамблдора и решил пока оставить свои догадки при себе.

— Хорошо. Но если вы хотели, чтобы я передал меч, то почему просто не попросили?

— Потому что еще не время! Я отправил мисс Грейнджер с Гарри, чтобы она задержала его. Он должен понять смысл своего задания, прежде чем бросится непонятно куда сломя голову.

Речь Дамблдора внезапно всколыхнула те мысли, которые Снейп никогда прежде не решался облечь в слова. Если бы он знал весь план, ему не пришлось бы больше зависеть от указаний Дамблдора, потому что исчез бы страх, что своими неосторожными поступками он разрушит сложный и непонятный план. Он мог бы самостоятельно принимать решения. У него был бы выбор.

Мир перевернулся. Снейп стоял там же, где и минуту назад. На том самом месте, где стоял, когда Дамбдлор рассказал ему о том, что должен сделать Поттер. Там же он был, когда получил приказ жениться на Гермионе, и, в общем-то, не сходя с этого места и выполнил приказ. Но теперь все переменилось. Впервые за всю свою жалкую жизнь он видел картину целиком и мог рассмотреть каждую ее часть. Он точно знал, кому и почему принадлежит. В голове теснился целый рой мыслей, но теперь Снейп все понимал. Он почувствовал себя словно внезапно вырвавшийся на свободу человек. Он мог выбирать. Снейп почти дружелюбно посмотрел на портрет Альбуса.

— При всей вашей мудрости, Дамблдор, вы никогда не понимали одну простую истину. Люди не пешки на шахматной доске, и неважно, как хорошо вы их знаете. Они никогда не будут делать в точности то, чего вы от них ждете.

***


Гермиона готова была прыгать от радости. Меч Гриффиндора! Насколько она успела узнать Финеаса Найджелуса, тот всегда отвечал предельно буквально. Меч Гриффиндора не покидал кабинет с тех пор, как его брал Дамблдор! Значит, он по-прежнему у Снейпа, которому, скорее всего, пришлось отослать подделку, чтобы обмануть Волдеморта! А если меч до сих пор у Снейпа, значит, она может его забрать. Ей всего лишь надо отвлечь Гарри, который не сводил с нее сияющего взгляда.

— Гермиона, кольцо было хоркруксом! Он уничтожил его мечом Гриффиндора!

— Точно! Меч способен уничтожать хоркруксы! Оружие гоблинской работы принимает в себя лишь то, что его закаляет. Гарри, этот меч пропитан ядом василиска!

— Но где он теперь? Дамблдор наверняка понимал, что Министерство ни за что не позволит мне забрать меч... поэтому сделал копию… а настоящий спрятал… Где?

— Думай! — прошептала Гермиона. — Думай. Где он мог оставить меч?

— Только не в Хогвартсе, — ответил Гарри, возобновляя ходьбу.

— Где-нибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона.

Если у нее получится привести их поближе к Хогвартсу, то, возможно, Снейп сумеет передать ей меч.

— А ты как думаешь? — спросил Гарри, поворачиваясь к Рону.

Гермиона не смотрела на Рона, она не сводила взгляда с Гарри, счастливая оттого, что в его глазах зажегся прежний блеск, он почти светился.

— О, и обо мне, наконец, вспомнили, — сказал Рон.

Гермиона резко обернулась. Лицо Рона... что-то было неправильно.

— Что такое? В чем проблема? — спросил Гарри.

— Проблема? Никакой проблемы нет. Во всяком случае, если верить тебе.

— Ладно, значит, проблема имеется у тебя, — сказал Гарри. — Ну так давай, высказывайся.

Рон вскочил на ноги, на него было страшно смотреть.

— Хорошо. Выскажусь. Только не жди, что я буду скакать по палатке, радуясь ещё какой-то обнаруженной вами дряни. Лучше добавь её к списку вещей, о которых ты ничего не знаешь.

— И как это понимать?

— Мы думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план!

— Я понял,— сказал Гарри. — Ты представлял себе грандиозное приключение? Вообразил себя шпионом? Думал, мы каждый день будем пробираться в Министерство, да так, чтобы за нами погоня из Пожирателей, а мы потом на метлах, сквозь лес, по дороге, сражаясь с Темными магами, так?

Рон фыркнул.

— Прости, что разочаровал, — ледяным тоном закончил Гарри.

— Я думал, тебе нужна Джинни, — внезапно произнес Рон.

— Джинни? Да причем здесь она, черт тебя подери?

— Просто, похоже, тебя не слишком беспокоит, что происходит с моей семьей. Это из-за тебя Снейп схватил Джинни...

— Он всего лишь послал ее к Хагриду!

— Да-да, я уже понял, тебе плевать!

Гарри посмотрел на Рона с такой ненавистью, какой Гермиона никогда прежде не видела на его лице, даже когда он говорил о Снейпе.

— Не смей приплетать сюда Джинни.

Гарри и Рон яростно уставились друг с друга. Гермиона сжала в руке палочку. Она скорее проклянет их обоих, но не допустит дуэли.

— Да? Я должен просто забыть о ней? Как ты, да? Может, мне вообще о своей семье забыть? Вам двоим хорошо, вы своих родителей надёжно попрятали…

— Мои родители мертвы! — взревел Гарри.

— А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завопил Рон.

— Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и…

Рон положил руку на карман, из которого выглядывала палочка. Гарри тоже приготовился. Гермиона предупреждающе подняла свою палочку.

— Да, пожалуй, я пойду.

Гарри отвернулся.

— Оставь хоркрукс, — бросил он через плечо.

Рон кинул медальон на пол.

— Ты идешь? — обратился он к Гермионе.

Она пристально всматривалась в него. Где настоящий Рон? Станет ли он сейчас прежним или хоркрукс полностью подчинил его себе?

— Нет, Рон. Я остаюсь с Гарри. У нас есть дело. Мы обещали.

— Да, ну давайте, развлекайтесь, — сказал Рон и вышел за пределы защитных чар, прежде чем Гермиона успела пересечь комнату.

Она побежала за ним, но замерла у границы. Если она выйдет, впустит ли ее Гарри обратно?

— Гарри, пожалуйста, вытяни руку, чтобы я смогла найти Рона и вернуться!

— Оставь, Гермиона. Он ушел.

Что они за люди такие? Почему так легко отпускают друг друга? Эта палатка, их трио — вот и все, что у нее было. А теперь их на одного меньше. У нее не было сил даже на слезы, у нее ни что не осталось сил. Волдеморт победил. Пусть и за многие мили отсюда — Бог его знает, где он сейчас, — но все равно победил. Он разрушил их дружбу.

Гарри поднял с пола хоркрукс.

— Я подежурю, — сказал он и почти бегом бросился вон из палатки.

***


Следующий час Снейп провел сидя за столом и обдумывая то, что смог выяснить. Он небрежно смахнул со стола стопку запросов на взыскания. Если Гермиона ищет хоркруксы, то им точно надо все обсудить. Сколько их всего? Может ли он помочь ей в поисках? Попасть туда, куда ей не пробраться? Она уже догадалась насчет Поттера? Стоит ли подождать, пока Дамблдор прикажет передать меч, или можно больше не обращать внимание на старика? Возможность выбора кружила голову, и Снейпу очень хотелось записать все и как следует с этим разобраться, но он понимал, что стоит только оставить хоть какой-то след своих размышлений в памяти, и весь план будет загублен.

— Мисс Грейнджер льет слезы у моего портрета, — таинственно сказал Финеас Найджелус.

Снейп резко поднял голову, а потом быстро перевел взгляд на портрет Дамблдора, который был пуст. Пуст!

— Она одна?

— Я уже минут двадцать слушаю ее рыдания.

Надо поторопиться, решил Снейп. Возможно, у него всего пара секунд — стоит ли сначала отправить сообщение через кольцо?

— Но она несколько раз повторила ваше имя. — По приподнятой брови и тону Блэка Снейп точно понял, какое имя она произносила.

Значит, рядом с ней никого нет.

— Я буду в долгу перед вами, директор Блэк, если вы будете столь любезны, чтобы открыть связь. Мне крайне неловко так часто беспокоить вас.

— Конечно-конечно, директор Снейп, — масляным голосом согласился Блэк.

— Но, естественно, держите в уме, что ни Дамблдор, ни кто-либо иной не должен узнать содержание моего разговора с мисс Грейнджер.

— Безусловно, — ответил Блэк, но Снейпу показалось, что он уловил во взгляде портрета едва заметное разочарование.

Нога Блэка скрылась за рамой.

Снейп услышал прерывистое дыхание.

—...если бы я только могла поговорить с тобой. Знаю, глупость, но мне так хочется...

Его сердце болезненно сжалось:

— Гермиона?

— Профессор? Простите... Ох, Боже, я совсем не собиралась вас звать.

— Нет... Гермиона, послушай. У нас совсем мало времени. Альбуса нет на портрете.

Она мгновенно затихла.

— Я знаю, чем вы заняты.

— Неужели Вол...

— НЕТ! — выкрикнул Снейп. — Не называй его по имени. Оно под запретом. Он найдет вас, если произнести это имя. Делай что хочешь, но Поттер не должен так говорить.

Гермиона быстро поправилась.

— Это Тот-Кого?..

— Нет. Я сам это выяснил. Дамблдор еще не в курсе, что я знаю.

— Но меч у вас.

— Да. Думаю, Альбус вскоре отправит меня передать его Поттеру. Это не займет много времени, так что, надеюсь, у нас получится встретиться и все обсудить.

— Хорошо. Но Северус... сэр...

— Гермиона, я... прости, что был так резок после Министерства. Ты все сделала правильно. Задание, которое вам поручили...

— Сегодня от нас ушел Рон, — внезапно выпалила она.

Снейп мысленно пообещал себе при встрече разорвать отпрыска Уизли на мелкие кусочки. Но лучше подумать об этом после. Время на исходе. В любое мгновение может вернуться Альбус.

— Понятно. Как ты?

— Я...

Снейп переводил взгляд с портрета Дамбдлора на портрет Блэка.

— Гермиона. Мне пора. Будь сильной. Обещаю, я приду, — сказал Снейп, махнул Блэку, чтобы тот возвращался на портрет, и шепотом поблагодарил: — Спасибо.



Глава 28.

Гермиона согласилась отправиться в Годрикову впадину, чтобы как-то поддержать Гарри. Свет, который она видела в его глазах после разговора с Блэком, не просто погас. Даже ей было невыносимо больно думать о том дне, когда ушел Рон. Гарри же выглядел совершенно измученным и опустошенным. Гермиона смогла пережить ту ночь лишь благодаря Снейпу, в то время как Гарри некому было утешить. И хотя она расстраивалась из-за того, что не знала, когда Снейп передаст меч, перед ней была цель, ей было чего ждать. И это ожидание сдерживало страх и укорачивало дни. Она надеялась, что вид родного дома придаст Гарри сил для борьбы.

Приближалось Рождество. Дня не проходило, чтобы она не вспоминала прошлогодний праздник — как очищала от снега землю в поисках грибов. И даже теперь, когда она узнала о запрете на имя Риддла, и изредка выбиралась в маггловские магазины за продуктами, чаще все равно пользовалась знаниями, что получила от Снейпа. Оставлять Гарри одного, без мантии-невидимки, казалось ей слишком опасным, а брать его пусть даже не в магический, а маггловский мир ужасно не хотелось.

Но, глядя на его освещенное палочкой бледное и отчаянное лицо, она смягчилась. Они по-турецки сидели на полу и ели спагетти прямо из кастрюли, слишком голодные, чтобы раскладывать их по тарелкам. В палатке было тепло, возможно, погода, наконец, сжалилась над их согревающими чарами, а может, дело было в еде, но Гермиона почти задремала. Даже странно, потому что обычно, промерзнув до костей, она мгновенно проваливалась в сон. Так ее организм словно требовал единственной доступной ему заботы о себе. И вот сейчас, наконец, согревшись, она снова едва не засыпала.

Гарри спросил ее, когда она только-только набила рот спагетти, возможно, надеялся, что так успеет договорить, прежде чем она сможет возразить.

— Хорошо, — ответила она.

— Ты хоть слышала, что я сказал?

— Конечно. Ты хочешь побывать в Годриковой впадине. Я согласна с тобой.

— Но, — замялся Гарри, — но почему?

Гермиона приподняла бровь.

— Потому что мы ищем хоркруксы. Ты сам говорил, что Сам-Знаешь-Кто любит прятать хоркруксы в важных для него местах. А что может быть важнее, чем вечная жизнь, скрытая там, где он доказал, что победил смерть?

— О... э... да. Об этом я как-то не подумал.

Она улыбнулась ему, освещенная светом палочки.

— И я понимаю, что ты хочешь увидеть маму и папу. Я тоже хочу, чтобы ты их навестил.

Между ними снова возникла та связь, которая совсем истончилась и едва не прервалась после ухода Рона. Гермиона с нежностью посмотрела на Гарри, и хотя сейчас на ее шее висел хоркрукс, она на секунду почувствовала себя недосягаемой для него. Гарри отвел взгляд и подвинул к ней тарелку.

— Ты доешь. А то совсем похудела. — Его голос дрожал.

— Уж точно не больше чем ты. Так что давай поделим.

Гарри подсел ближе, и они жадно набросились на остатки спагетти. Потом он откинулся на спинку сиденья и заснул. Гермиона не сразу ушла. Было тепло, и ей нравилось сидеть рядом с Гарри. Она окинула его быстрым взглядом. Хотелось верить, что не просто сон, но отдых разгладил его лицо. Она надеялась, что ему стало легче теперь, когда они обо всем договорились.

Наконец она поднялась и отлевитировала Гарри на кровать. Пришло время ночного дежурства. Зато у нее будет достаточно времени, чтобы как следует обдумать план.

***


Они выпили полиморфное зелье и превратились в обычных магглов. Было так странно снова идти по обычной улице, лишь изредка замечая на себе безразличные взгляды прохожих. Честно говоря, немного страшно. И, сжимая холодную руку Гарри, она чувствовала себя голой и беззащитной даже под слоями одежды.

Но к тому времени, как они дошли до памятника Поттерам, страх окончательно отступил. Если не считать подслушанного в лесу разговора, это была первая встреча с магическим миром после Тоттенхем Корт Роуд. У Гермионы перехватило дыхание. Бывали ночи, когда ей казалось, что они навечно останутся вдвоем в лесу. Они будут делать вид, что обдумывают какие-то важные планы, а войне по-прежнему не будет видно конца, и все продолжат жить той же жуткой полу-жизнью, что и сейчас, и однажды забудут, что когда-то было по-другому. Но вид родителей Гарри, таких юных и сильных, напомнил ей о том, что было потеряно и о чем они мечтают. Она всматривалась в Лили Поттер. Так вот какой ее помнит Снейп, подумала Гермиона с болью, глядя на искрящийся снег в волосах Лили. Что же между ними произошло? Как-то раз Гарри сказал, что Снейп предал его маму. Так ли это? А если да, то почему Дамблдор считал, что Снейп будет вечно верен ей? Гермиона могла бы простоять так всю ночь, если бы Гарри не потянул ее в сторону.

— Пойдем, — позвал он, и она заглянула в его лицо.

Его словно охватило странное возбуждение, и в то же время он был подавлен. Не в том ли дело, что его тоже изобразили на памятнике и он впервые смог увидеть себя с родителями? Или же ему неприятно смотреть на себя, высеченного в камне? Она не задала ни один из этих вопросов, но последовала за ним, когда он резким движением потянул ее через улицу, к запорошенному снегом маленькому кладбищу.

— Они должны быть где-то здесь. Помоги мне их найти, — шепотом попросил он.

Они не могли использовать магию, потому что боялись разоблачения. Так что Гермиона просто проходила ряд за рядом, останавливаясь у каждого надгробия, чтобы варежками отряхнуть снег. Ее дыхание сбилось, когда она увидела первую букву «П» на одном из камней, — но нет, оказалось, что это Певерелл, а не Поттер. Вдруг ее внимание привлек изображенный под именем символ. Она очистила рисунок ото льда и позвала громким шепотом:

— Гарри!

— Ты нашла их?

— Нет, но иди сюда.

Гарри неуверенно приблизился, и Гермиона пожалела, что не может использовать Lumos, чтобы показать свою находку.

— Этот символ, вот здесь... он есть в моей книге!

— Что, в твоих рунах? Э-э, ну, можешь посмотреть про него, когда мы вернемся. Гермиона, я хочу найти...

— Нет! Не в рунах, в моей книге! Той, которую мне оставил Дамблдор.

— Точно? Дай-ка посмотреть, — сказал Гарри, наклоняясь поближе. — Постой, я уже видел такое. У отца Луны, там, на свадьбе. Крам сказал...

— Крам?

— Да! Крам сказал, что это знак Гриндевальда.

Знак Гриндевальда? И Гарри видел его раньше? Почему он ничего не сказал? Гермиона предложила поискать здесь хоркрукс, только чтобы у Гарри не возникло подозрения, что она отправляется сюда из жалости. Но, может, им действительно стоило посетить Годрикову впадину, может, она что-то упустила и Дамблдор с самого начала вел их сюда.

— Гермиона? А может, мы...

— Да-да, извини. Я просто задумалась. Наверное, Дамблдор пытался сказать, что нам надо сюда прийти? Хотя я не понимаю, почему он считал, что я узнаю эту метку. Мне надо... — У нее едва не сорвалось с языка: «Надо будет спросить у Снейпа». Она прикусила губу. — Надо будет поискать в книгах. Но, возможно, мы на правильном пути!

Гарри, казалось, не слушает, было ясно, что сейчас его волнуют только поиски родителей. Так что она сдержала свое нетерпение и снова взяла его за руку.

— Это ничего. Мы найдем их.

Они вместе пошли по рядам, быстро очищая первые буквы на надгробиях. Гарри торопился, он едва смотрел на появляющиеся надписи и сразу шел дальше.

— Гарри, они здесь… прямо здесь, — она тихо позвала его обратно.

Гарри обернулся и чуть не бегом преодолел те несколько шагов, что разделяли их. Она отступила в сторону, чтобы не мешать, а он рухнул на колени и начал счищать снег.

Гермиона заворожено наблюдала, как Гарри склонился и прижался лбом к отцовскому надгробию. Она чувствовала себя лишней, но уйти было некуда.

— Папа, мне страшно, — зашептал Гарри.

Гермиона поморщилась. На глаза набежали горячие слезы.

— Я стараюсь, но не знаю, что делать дальше. Я не знаю, куда идти.

Дорожки слез жгли замерзшие щеки. Она отвернулась.

— Помоги мне, — тихо попросил Гарри.— Помоги мне, пожалуйста.

Гермиона не сразу поняла, что Гарри обращается к ней. Он поднял голову и посмотрел на нее умоляющим взглядом.

— Я ничего им не принес. Я ничего не принес!

Отчаяние в его голосе победило ее здравый смысл. Она вытащила из кармана пальто палочку и взмахнула. Гарри поймал появившийся из воздуха венок из морозника, положил на могилу матери и поднялся на ноги. Гермиона протянула руки.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри и шагнул в открытые объятия.

***


Замок опустел. В этом году не было необходимости оставлять в Большом зале факультетские столы или расширять преподавательский стол так, чтобы разместить за ним учеников. Потому что ни один студент не остался в Хогвартсе на Рождество. Снейп постоянно думал об этом, обходя пустые коридоры. Неужели родители считали, что на свете есть более безопасное место, чем Хогвартс, во главе которого стоит Пожиратель Смерти? Они и правда верили, что их бездарные домашние чары смогут защитить детей? Это выводило из себя.

Снейп не знал, куда отправится на праздники, но ему совсем не хотелось оставаться один на один с преподавателями. Он не представлял, как сможет проглотить хоть кусок, сидя во время праздничного ужина, окруженный стеной ненависти. Даже в будни было сложно есть под перешептывание студентов и преподавателей. Минерва и остальные постоянно шушукались и посмеивались, бросая на него многозначительные взгляды, и в конце концов закатывались смехом. Снейп терпел, ни разу ни один мускул не дрогнул на его лице. Он никогда не мстил и даже не показывал, что знает о том, что происходит, потому что признаться в этом — значило показать свою слабость. Он будто вернулся в школьные времена, когда его повсюду преследовали насмешки и унижения. Он снова чувствовал себя Нюниусом.

Поэтому он без раздумий принял приглашение Малфоя. Пусть даже это значило, что придется провести праздники с людьми, которых он презирает, и самим Темным Лордом. Но там можно будет хотя бы спокойно разговаривать и ходить, не опасаясь поймать чей-то насмешливый взгляд. Никто из Пожирателей не рискнет насмехаться над ним.

Однако он понял, что ошибся, едва переступив порог мэнора. Было ясно, что приглашение отправлено только по требованию Темного Лорда. Люциус, казалось, едва терпел Снейпа, присутствие которого постоянно напоминало обо всем, что он потерял. Лишенный палочки и вечно всем недовольный, Люциус слонялся по мэнору в дурном настроении и выискивал бесконечные поводы для нападок на Снейпа. Нарцисса и Драко вели себя не лучше. Северус, конечно, сразу предполагал, что не стоит рассчитывать на благодарность, выполняя просьбу Нарциссы и спасая Драко. Нарцисса терпеть не могла быть обязанной, а Драко был уверен, что Снейп зря вмешался.

Сам мэнор был роскошно украшен. Повсюду лежали гирлянды из остролиста, в бальной зале стояло четыре великолепных ели, с каждой балки свисали венки из омелы, и весь дом наполняли ароматы приготовленных домашними эльфами угощений. Но все же Снейпа не покидало ощущение пустоты и неискренности. Мэнор был слишком велик для пяти человек, которые изредка сталкивались друг с другом словно стеклянные шарики, а потом снова катились каждый в свою сторону. Комнаты звенели от наполнявшей их тишины. Видимо, даже у Пожирателей были семьи, с которыми они предпочитали провести Рождество.

Нарцисса приказала всем подготовиться к традиционному рождественскому ужину и быстро удалилась лишь Мерлину известно по каким делам, оставив Волдеморта, Люциуса и Снейпа одних в кабинете. Темный Лорд, похоже, наслаждался искрившим между Снейпом и Малфоем напряжением.

— Северус, меня радует, что ты присоединился к нам на время праздников.

— Благодарю, мой Лорд. И моя признательность нашему как всегда гостеприимному хозяину Люциусу.

Люциус фыркнул.

— Живу, чтобы служить Темному Лорду, — сказал он тоном, не оставляющим сомнений, что, будь его воля, ноги Снейпа ни за что не было бы в его доме.

— Как точно. Тебе пришлось стольким... пожертвовать. — Снейп позволил руке скользнуть вдоль мантии, где, как было известно Люциусу, хранилась палочка.

Темный Лорд с веселым возбуждением переводил взгляд с одного мага на другого.

— Мне кажется естественным провести несколько свободных дней с самым доверенным из моих слуг, — сказал он, посмотрев на Снейпа так, что не возникло вопроса, о ком именно идет речь. — Я кое-что задумал и уверен в скором успехе. Мне хочется, чтобы ты разделил мой триумф.

Снейп не стал ничего спрашивать. По прошлому опыту он знал, что лучше позволить Темному Лорду без постороннего вмешательства выбирать любые, пусть даже самые извилистые пути достижения желанной цели. А расспросы вели к вспышкам гнева или же, хоть и изредка, к наказанию.

— Для меня честь разделить с вами победу.

— Да-да, — тихо сказал Волдеморт. — Ты хорошо управляешься с Хогвартсом. В отчетах Кэрроу говорится, что ты взял под свой контроль все, начиная с тем занятий и заканчивая... назначением достойных наказаний. Я знаю, что, несмотря на все изменения, школа как и раньше заполнена студентами. Похоже, ты сумел убедить родителей в моей правоте. Я очень доволен.

— Мой Лорд. — Снейп почтительно склонил голову.

Малфой усмехнулся.

— Люциус, ты можешь оставить нас.

— Возможно, вас заинтересуют новости, которые получил из Хогвартса Драко, — заметил Люциус.— Ведь мисс Паркинсон осталась в школе. Она говорит, что гриффиндорцы на грани бунта. А над директором в открытую насмехаются.

— Чего еще ждать от гриффиндорцев, большая часть которых происходит из нечистокровных семей, а родители остальных всем известные предатели крови. Полагаю, Северус справляется с ними с присущим ему изяществом.

Люциус покинул комнату с видом человека, с удовольствием хлопнувшего бы за собой дверью.

— Полагаю, еще до конца года Поттер отправится в Годрикову впадину, — словно между делом заметил Волдеморт.

Снейп кивнул, его взгляд оставался пустым и безразличным.

— Вы получили сведения, что он там объявится?

— Твои данные о том, что мальчишка и его друзья подались в бега после досадного происшествия в Министерстве, дали мне возможность как следует все обдумать. Признаюсь, что сперва почти решил послать тебя за ними в погоню.

— Я был бы только рад.

Волдеморт усмехнулся.

— Да, могу себе представить. Твоя продолжающаяся связь с грязнокровкой оказалась весьма полезна. Должен признать, я впечатлен, Северус. Ты как следует поработал с ней.

— Дети так легко покупаются на обман.

— Верно. Однако она необычайно проницательна по сравнению с другими гриффиндорцами.

— Мне лестно ваше признание, мой Лорд, но вынужден не согласиться. Всего лишь обычная наивная дурочка.

— Не будем спорить. Я лишь хотел сказать, что мне показалось неразумным растрачивать твои способности на беготню по лесам за детьми. К тому же я решил, что лучше пока не прерывать вашу связь. Каким наслаждением будет для меня выражение ее лица, когда мы ее схватим и она поймет, что ты на моей стороне.

Снейп выдавил из себя подобострастную улыбку.

— Не могу дождаться этого дня, мой Лорд.

— Да, — с присвистом выдохнул Волдеморт. — И этот час все ближе. Я подумал, чем гоняться за Поттером, не лучше ли позволить мальчику самому прийти ко мне? Я же знаю, что у этого глупца на сердце. Он захочет вернуться в родительский дом, считая, что сможет обрести там силы или особую магию.

Это и правда было бы очень похоже на Поттера. Снейп встал и пересек комнату, чтобы налить себе воды. Он не хотел сейчас смотреть Темному Лорду в глаза.

— Вы точно уловили суть характера Поттера, мой Лорд.

— Именно так. Так что я отправил в Годрикову впадину Нагини. И теперь она ждет, когда он там объявится.

— Вы уже получили вести?

— Пока нет. Однако... Поттер совсем приуныл в последнее время. Я чувствовал, как мальчишка все глубже погружается в отчаяние. И вот, внезапно, появилась надежда. Ему стало лучше. Думаю, он почерпнул силы из идеи посетить дом родителей. И, кроме того, разве может быть более подходящее время для такого визита, чем Рождество? — Темный Лорд довольно рассмеялся. Жуткий звук.

— Значит, ваша ментальная связь по-прежнему сильна?

— Осмелюсь сказать — сильна как никогда.

— Превосходно, мой Лорд.

— Именно так. Полагаю, вскоре мы получим известие. Жаль, что тебе приходится терпеть ребяческую зависть Люциуса. Но мне показалось, что тебя развлечет охота на девчонку.

— Я был бы рад провести с вами праздники даже без этой замечательной новости.

Темный Лорд оскалился в улыбке.

— Спасибо, Северус. А теперь, думаю, стоит уважить наших хозяев и переодеться к ужину. Быть может, у нас будет повод для торжества.

— До встречи за ужином. — Снейп поднял бокал и посмотрел на Волдеморта, который поднялся и бесшумно вышел из комнаты.

Северус поспешил к себе. На мэнор опустились сумерки. Где она? Может ли он связаться с ней отсюда? Кажется, во время их последнего разговора не было ничего необычного. Она не упоминала, что они собираются в Годрикову впадину. С другой стороны, зачем ей об этом говорить? Ведь они условились, что она будет сообщать ему, где они были, только когда они окажутся в безопасности.

Это ловушка? Темный Лорд до сих пор подозревает о его чувствах к Гермионе? Наблюдают ли за ним, выжидая, как он поступит?

Готовясь к ужину, Снейп ругал себя последними словами. Действия Темного Лорда уже давно не отличались особой разумностью... Хотя его описание... эмоциональных потребностей Поттера звучало удивительно точно, не было никаких оснований предполагать, что он и Гермиона действительно отправятся на Рождество в Годрикову впадину. Волдеморт определенно просчитался. Лучше всего сделать вид, что ничего не произошло. Даже если он прав в своих предположениях, и они собираются посетить дом Поттеров, вероятность того, что они сделают это именно сегодня, ничтожна. Снейпа просто срочно вызовут в Хогвартс, как только он поймет, что можно покинуть празднество, не вызывая гнева Волдеморта. И уже оттуда предупредит Гермиону.

Он разгладил складки на одежде и взмахом палочки зашнуровал ботинки. Чем больше времени он здесь проведет, тем больше сможет узнать о планах Волдеморта. Возможно, в прошлом тот намекал о хоркрусках, но Снейп просто его не понимал. Темный Лорд никогда не мог удержаться от демонстрации своего магического превосходства. Да, может быть, появление Снейпа в мэноре только к лучшему.

Он предупредит Гермиону после возвращения в Хогвартс. Все будет хорошо.

***


Гермиона была слишком подавлена увиденным на кладбище, и ей не хотелось идти еще и в дом Поттеров. Дом выглядел именно так, как она представляла его в детстве, перед поездкой в Хогвартс, когда, сидя в своей залитой солнцем спальне, увлеченно изучала все, что смогла найти о магическом мире. Правое крыло второго этажа разрушено, даже дверь до сих пор открыта, словно ее невозможно закрыть после того, как он ее распахнул... В те времена Гарри Поттер был всего лишь именем в книге, а сейчас все стало даже слишком настоящим. Гермиона наблюдала, как тот самый Гарри Поттер прильнул к железной ограде родительского дома. Слишком много всего. Она не могла с этим справиться. Ей захотелось взять Гарри за руку и увести отсюда — домой, куда угодно, обратно в палатку, только бы подальше от этой боли.

Но Гарри едва не сиял от воодушевления. Он потянулся к скрытым за колючим кустарником буквам.

— Смотри! Они не забыли нас!

Гермиона подошла ближе и увидела наколдованные надписи.

«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!»

Но Гермиону эти напутствия почему-то не тронули, ее сковал ужас. Она подняла взгляд и увидела странную бесформенную фигуру, которая выделялась чётким силуэтом в отсветах фонарей с центральной площади деревни.

Нет, подумала Гермиона. Нет. Ей хотелось кричать от одного вида этой женщины — теперь стало ясно, что это женщина. И кем бы она ни была, она знала, что Гермиона и Гарри не магглы, знала, что они не просто так в самый разгар войны почтительно остановились у дома Джеймса и Лили Поттеров. Такое точно не к добру. Гермиона накинула на себя и Гарри мантию-невидимку и выдохнула:

— Медленно отходим. Когда я сожму твою руку, бежим и аппарируем отсюда.

— Нет, — ответил Гарри, не обращая внимания на предупредительное «Тш-ш» Гермионы.

— Это Батильда Багшот. Я уверен. Нам надо подойти к ней. Может, меч у нее...

— Гарри, у нее нет меча. Нам пора уходить!

— Но она знала Дамблдора!

— Гарри!

Он сбросил мантию-невидимку и направился к незнакомой ведьме. Гермиона с опаской последовала за ним. Откуда появилась эта женщина? Почему именно сегодня? И почему она молчит и не двигается с места, пока к ней подходит Гарри?

— Вы Батильда?

Гермиона в отчаянии мотнула головой, но ведьма утвердительно кивнула и заковыляла в ту сторону, откуда пришла. Что-то было не так. Гермиона не могла объяснить, но то, как эта женщина двигалась... Хотелось не следовать за ней, а с воплями схватить Гарри и бежать прочь.

Старая ведьма открыла дверь. Какая же вонь! Гермиона сжала плечо Гарри.

— Пожалуйста, Гарри. Прошу тебя, давай уйдем. Я...

— Нет! Мы должны получить то, зачем пришли.

Когда женщина взмахом руки показала, что хочет поговорить с Гарри наедине, Гермиона окончательно решилась. И как только стихли шаги, вытащила палочку и указала на кольцо.

Годрикова впадина? Страшно.

Он сидел по правую руку от Нарциссы, стараясь держать лицо, пока домовой эльф накладывал на тарелку горошек в белом соусе.

— Выглядит восхитительно.

— Спасибо, Северус, — ровно ответила Нарцисса.

— И я снова должен поблагодарить тебя за приглашение провести в вашем доме праздники и столь радушный прием. Я твой должник.

Она едва заметно напряглась, услышав о долге.

— Не стоит благодарности. Мне была невыносима мысль, что ты проведешь праздники в одиночестве.

Снейп подавил усмешку. Достойный ответ, подумал он. Похоже, вино слегка ударило ему в голову. Он взял бокал с водой и начал:

— Драко, как тебе живется вне школьных стен?

Драко заерзал на своем месте подле Темного Лорда. Снейпу стало интересно, чем несчастный ребенок занимается целыми днями. Сколько бы Темный Лорд не заявлял о том как доволен Драко, никаких новых заданий ему явно не поручал. Возможно, он прислуживал Волдеморту по дому, мстительно подумал Снейп.

— Великолепно, — ответил Драко, на его губах мелькнула тень прежней надменной улыбки. — Просто замечательно вырваться из недостойного окружения.

— Истинная роскошь, — согласился Снейп.

— У нашего Лорда значительные планы на Драко, — заявил Люциус. — Когда война закончится, Драко получит в Министерстве пост первого заместителя главы комиссии по регистрации магглорожденных.

— Если допустить, что останется, кого регистрировать, — заметил Снейп, и Темный Лорд довольно хохотнул.

Люциус угодливо хихикнул.

— Это важная должность, — сказал Люциус. — И, возможно, однажды...

— Ах, так ты претендуешь на место Пия?

Снейп не услышал ответ Драко из-за внезапно охватившей левую руку боли.

«Кольцо. Черт».

Он потянулся к бокалу и словно случайно опрокинул его. По рукам и тарелке потекло темно-красное эльфийское вино.

— Прости мою неловкость, Нарцисса. Мне так неудобно, — извинился он, поднимаясь из-за стола.

— Сядь, Северус, — процедила она. — Домовые эльфы все уберут.

— Конечно. Я отлучусь на минуту, только чтобы вымыть руки.

— Но ты же можешь... — начала Нарцисса, но Снейпа уже не было в комнате.

Едва оказавшись в безопасности ванной комнаты, он снял с пальца кольцо и прочитал:

«Годрикова впадина? Страшно»

Ни единого проклятия не сорвалось с его губ. Никаких попыток отрицать очевидное. Только ужас и мертвое безмолвие. Он поднял палочку.

Ловушка. Беги. НЕМЕДЛЕННО.

Вырваться сложно, может, даже невозможно. Снейп готов был осыпать себя проклятьями, за то, что не успел вовремя ее предупредить. Но нет. Пока не время. Позже. У него будет достаточно времени, если она выживет. А если нет...

Он вернется в столовую. Волдеморт или будет чему-то рад, а значит, предупреждение опоздало. Или — нет, и тогда еще есть шанс. Снейп старался не сорваться на бег. Он должен выглядеть спокойным, как человек всего лишь проливший вино на скатерть.

Поздно. Слишком поздно. Глаза Волдеморта светились торжеством.

— Похоже, время пришло, Северус, — сказал он, когда Снейп вернулся в комнату. — Нагини довольна. Она... проголодалась.

У Снейпа все сжалось внутри, но он растянул губы в улыбке и произнес:

— Действительно, очень счастливое Рождество.

Волдеморт поднялся со своего места, и прошипел:

— Она зовет меня! Мальчишка у нее. Она хочет, чтобы я пришел.

Подняв палочку, он одним движением раздвинул выходящую в сад стену, уверенно шагнул вперед и взмыл в ночное небо облаком клубящихся одежд.

Снейп посмотрел на бледное потрясенное лицо Люциуса.

— Стена... — начал Малфой.

— Уверен, тебе все возместят, — заверил его Снейп, уже направляясь в сад.

Ночной воздух звенел от холода. Снейп пробежал несколько шагов и аппарировал.

***


Гермиона надела кольцо обратно уже у лестницы. Она едва не вскрикнула, задев пальцами стену, поверхность которой была вымазана чем-то влажным и липким. Гермиона отшатнулась и посветила перед собой палочкой. Что за?.. Неважно, главное — найти Гарри. Лестница вела к площадке, на которую выходило несколько дверей. Гермиона уже подошла к дверям, когда услышала жуткое шипение. Парселтанг, подумала она и последовала за звуком и запахом в крошечную спальню. Она подняла палочку ровно в то мгновение, когда бесформенное тело Батильды пошло рябью и исчезло, открывая взгляду гигантскую, готовую к нападению змею.

Гермиона зажала рот рукой. Гарри стоял лицом к змее. Его околдовали? Почему он не видит?

— Гарри! — закричала Гермиона, размахивая палочкой. — Stupefy! Stupefy!

Из палочки вырвались красные лучи, но змея с легкостью уклонилась в сторону и приготовилась к нападению.

Гарри медленно, слишком медленно обернулся, и змея стремительно бросилась на него. Гермиона видела, как в его руку вонзились клыки, а тело сдавило кольцами плоти.

Змея зашипела, и Гермиона начала без разбора выкрикивать заклинания:

— Stupefy! Sectumsempra! Relashio!

Кажется, Relashio помогло. Змея ослабила хватку, но Гарри остался без палочки. Куда она делась? Гермиона посмотрела на пол. Неужели ее смогла отобрать змея?

— Levicorpus! — крикнула Гермиона, но, похоже, делать этого не стоило. Потому что взмывшее в воздух огромное тело змеи ударилось о стены с такой силой, что посыпалась штукатурка. А хвост едва не задел голову Гермионы.

— Гермиона!

Она бросилась к Гарри, который вслепую потянулся к ее руке. Мелкие стеклянные осколки секли ее лицо, а змея с яростным шипением рухнула на пол. Гарри тянул Гермиону вглубь дома, но нет, нет, это ошибка, там западня. Гермиона подтолкнула Гарри к окну.

— Он идет! — бормотал он. — Он идет. Он уже в пути. Мы не сможем убежать!

— Гарри, мы должны выбраться! Давай же! — Она изо всех сил потащила его к окну и крикнула: — Confringo!

Вокруг них начали рушиться стены. Когда разбилось стекло, Гермиона, не обращая внимания на осколки под ногами, встала на подоконник, крепко прижала к себе Гарри и без колебаний шагнула в темноту.

Снейп аппарировал точно на середину улицы. Перед ним возвышался памятник Лили и Джеймсу, тот самый, перед которым он провел столько темных, пустых ночей, думая о содеянном. Но сейчас не было времени на размышления о той, которую он когда-то любил и уничтожил. Все его мысли сосредоточились на Гермионе. Он должен успеть. Нельзя допустить, чтобы это случилось вновь. Казалось, каждый следующий шаг по этой улице дается тяжелее предыдущего. Разве не бежал он уже когда-то по этой дороге? Как случилось, что все повторяется, но только в этот раз у него должно хватить сил, он должен успеть.

Он, едва не споткнувшись, бросился в сторону раздающихся из окна криков. Слишком это напоминало то, что однажды уже...

Гермиона...

Вопль разочарования и ярости Волдеморта эхом прокатился по безлюдной улице. Северус не смел и надеяться, но все равно бежал.

Он добрался до дома как раз в тот миг, когда из окна с криками выпали двое магглов: лысый мужчина и вцепившаяся в него маленькая непривлекательная женщина. Снейп поднял палочку, пытаясь удержать их от падения, но они внезапно пропали.

Просто исчезли. Он сжал палочку с такой силой, что, казалось, еще немного — и дерево в его руке переломиться. Из окна показалась болезненно бледная рука Волдеморта.

— Простите меня, мой Лорд, — глухо произнес Снейп.— Они уже аппарировали, когда я появился.

— Crucio! — взревел Волдеморт.

И Снейп опустился на снег. Все правильно. Она сбежала, а он понесет наказание.


Глава 29.

Снейп опять очнулся вне стен Хогвартса. В первый раз он пришел в себя в снегу, и потребовалось некоторое время, чтобы осознать невероятное: Темный Лорд оставил его одного — бросил его! Если бы Северус провел без сознания всю ночь, то, скорее всего, к утру умер бы от переохлаждения, и кто тогда взвалил бы на свои плечи заботу о школе этого ублюдка? В конце концов, Снейп смог аппарировать к воротам Хогвартса. Он привалился спиной к тяжелой кованой решетке, собираясь с силами, чтобы войти в замок. Ветер сек его залитое кровью лицо. На этот раз у Волдеморта не было кнута, и он обошелся только режущим проклятием.

Могло быть и хуже. Могла быть Sectumsempra. Раны от режущего проклятия по крайней мере больше не кровоточили.
Снейп сидел на земле, полами мантии прикрывая лицо от ветра, и пытался понять, почему Альбус не предвидел, что рано или поздно отчаяние и неизвестность толкнут Поттера и Гермиону на какое-нибудь безрассудство. Снейпу казалось, что это ясно как день, и он не мог понять, почему этого не учел Дамблдор. Надо немедленно передать им меч Гриффиндора. Им нужна подсказка, что же делать дальше.

Снейп и не осознавал, как отчаянно хочет видеть Гермиону, прикасаться к ней, знать, что она цела и невредима. Да, он заметил ее, прежде чем она исчезла, но это совсем не то же самое, что чувствовать ее, ощущать в своих руках. Он отдаст ей меч сразу же, как только сможет. Он увидит свою жену до наступления нового года.
Эти мысли придали ему сил. Он с трудом поднялся на ноги. И пусть медленно, шатаясь от ветра, но сумел дойти до замка.

***


Гермиона попыталась связаться со Снейпом через портрет, но Финеас Найджелус сказал, что директор не появлялся в Хогвартсе уже несколько дней. Она боялась отправлять сообщение через кольцо, потому что понятия не имела, где он и чего ему будет стоить ответ. Куда же он пропал? Гарри метался в бреду, Снейп молчал, а Гермиона сходила с ума от тревоги.

Они аппарировали в рощу на юге Уэльса. Тело Гарри с жутким звуком ударилось о землю, но он так и не очнулся. У него был не совсем обморок. Гарри все время что-то неразборчиво бормотал, а иногда вскрикивал и смеялся. Гермиона вспомнила его слова: «Это не сон. По крайней мере, я такого сна ни разу не видел».

Она наложила заглушающие чары, начертила вокруг Гарри круг такого размера, чтобы поместилась палатка, и произнесла охранные заклинания. Потом бросилась обратно к Гарри, распахнула его пальто и увидела, что медальон буквально прожег ткань рубашки и вплавился в кожу. Гермиона попыталась оторвать медальон, но не смогла. Хоркрукс под ее ладонью пульсировал в страшном ритме, будто пытаясь повторить биение сердца Гарри.

— Accio Хоркрукс! — тщетно попыталась она. Потом попробовала отклеивающие чары, но вновь ничего не вышло. В конце концов Гермиона направила палочку на грудь Гарри и, не решаясь использовать чары в полную силу, прошептала: — Diffindo!

Срезанный с кожи медальон отбросило в сторону. Гермиона выхватила из кармана пальто сумку, открыла и, призвав бадьян, капнула на открытую рану. Зелье вспенилось и начало испаряться, исцеляя порез. Потом Гермиона заклинанием удалила рукав рубашки. Ей показалось, что клыки Нагини почти…

Да. На руке виднелись две длинные красные царапины. Правда, совсем неглубокие. Гермиона потянулась было к карману джинсов, где хранила Vita Secundus. Но нет. Не сейчас. Она не будет ничего делать, пока Снейп не согласится, что выбора не осталось. Она капнула пару капель бадьяна на царапины, и ранки пропали. Если он не сможет выбраться из этого жуткого забытья, если ему станет хуже... то, может быть, тогда. Но пока — нет.

Убедившись, что Гарри в безопасности и сделано все возможное, чтобы помочь ему, она достала из сумки палатку и заклинанием заставила ее расправиться. Потом отлевитировала Гарри внутрь, опустила на кровать и осторожно подоткнула одеяло. Он застонал, пытаясь отбиться.

— Гарри, — позвала она, — Гарри!

— Только не Гарри! — бормотал он. — Только не Гарри!

— Гарри, всё хорошо, всё в порядке!

Но он никак не успокаивался. И тогда она вытащила портрет и решилась позвать Снейпа, но получила только невнятный ответ Блэка. Где же Снейп? Где помощь?

***


Снейп ввалился в кабинет и почти ползком добрался до стола.

— Блэк, — выдавил он, — от нее есть новости?

— Да, — ответил Финеас Найджелус.

— И? — в голосе Снейпа слышалось нетерпение. Только бы дождаться ответа, а потом можно заняться и своими ранами.

— Она звала вас всю ночь. И меня порядком утомило ее нытье. Я директор, а не почтовая сова.

— Простите... — Снейп с трудом уселся за стол. — Простите. Произошло непредвиденное. Не могли бы вы помочь мне связаться с ней? Пожалуйста.

— Тебе необходимо позаботиться о себе, прежде чем с кем-либо разговаривать, — нетерпеливо вмешался Дамблдор. — Немедленно прими зелья, Северус. Ты же едва стоишь на ногах.

— Добби! — позвал Снейп, и в кабинете с хлопком появился домовой эльф. — Зелья... пожалуйста. Мое хранилище. Кроветворное, бадьян... и поскорее.

Перед глазами плыло. Это ведь уже было, да? Добби отправился за зельями. Потом надо будет заняться рукой директора. И что-то там насчет Гермионы...

Снейп открыл глаза и увидел, как рядом нервно топчется Добби.

— Я принес зелья, директор.

Но когда Снейп протянул руку за пузырьком, Добби отпрянул. Ах да. Он понемногу начал вспоминать, где находится.

— Спасибо,— тихо поблагодарил он и одним глотком осушил фиал с кроветворным.

Шум в голове немного стих.

— Я еще немного посижу здесь, а потом пойду в ванную и обработаю раны. Я буду очень признателен, если ты принесешь мне с кухни тарелку супа.

Добби замешкался, но тут заговорил Дамблдор.

— Директор Снейп попросил принести суп, Добби. И, думаю, стоит захватить чашечку чая.

— Да, сэр, — ответил Добби и снова исчез.

Снейп медленно поднялся и поплелся в ванную. Он с рваным стоном ухватился за край раковины, чтобы не упасть, и посмотрел в зеркало. Лицо разбито, но ничего такого, что не исцелил бы бадьян. Снейпа в любом случае сложно было назвать красавцем. Взмахом палочки вынув пробку, он смазал порезы на лице. Раны сразу начали затягиваться, даже не осталось следов засохшей от порывов ветра крови. Потом Снейп закатал рукава и обработал вязкой жидкостью предплечья и кисти рук. Лучше. Намного лучше. Еще остался глубокий косой порез на груди, скрытый под плотной мантией. Снейп осторожно сдвинул разрезанную ткань и с помощью палочки залечил рану. Он не хотел лишний раз использовать бадьян, да и не волновали его шрамы, пока они скрыты под одеждой. К тому же в глубине души он считал, что на этот раз получил по заслугам.

Надо было попросить болеутоляющее. Из-за Круциатуса раскалывалась голова, да и грудь до сих пор болела. Но, может быть, если он поест и отдохнет… Он не хотел ничего просить у эльфа, который охотнее подчинялся портрету, чем живому директору.

Вернувшись в кабинет, Снейп снова опустился за стол и с силой стиснул голову руками, пытаясь унять боль.

— Может, ты хочешь рассказать мне, что случилось?

— А может, вы хотите рассказать мне, зачем они отправились в Годрикову впадину?

— В Годрикову впадину? — быстро переспросил Дамблдор. — Я точно не... что ж, не ждал их там раньше весны.

— Значит, Темный Лорд начал понимать Поттера лучше, чем вы, потому что он их ждал. Он их выследил.

— Но ты сумел...

— Дамблдор, — предупреждающе произнес Снейп, — их почти поймали сегодня. Если бы у мисс Грейнджер не возникло подозрений и она не связалась бы со мной, их точно схватили бы. Связь между Волдемортом и Поттером по-прежнему сильна. Он понимает мальчишку, и помоги нам Боже, если он еще больше преуспеет в этом. Я забираю меч Гриффиндора.

— Северус, будь благоразумен. Ты не в себе. Тебе сильно досталось. Поешь. А потом уже обсудим дальнейший план действий.

— Я не хочу слышать никаких возражений, Альбус. Им нужна цель. Они должны знать, что есть кто-то, кто помогает им, что ответы существуют. Иначе от отчаяния наделают еще больше глупостей. Поэтому я иду к ним. Я отправлюсь, как только почувствую себя немного лучше.

***


Она лежала в постели, прислушиваясь к звукам ночи. Сон никак не шел. Вокруг было темно и тихо, но она никак не могла отвлечься от уже привычных вопросов без ответа. Как они найдут оставшиеся хоркруксы? Почему нет вестей от Снейпа? Ранним утром на следующий день после их побега от Волдеморта с ней связался директор Блэк и сообщил, что Снейп вернулся в Хогвартс, но с тех пор не было никаких новостей. Она повернулась на койке с боку на бок и попыталась сосредоточиться на доносящихся снаружи звуках. Гермиона слышала, как Гарри устраивается поудобнее, вздыхает и переворачивает страницы. Это происходит сейчас. Это Гарри. А ей надо уснуть.

После пережитого в Годриковой впадине кошмара она завела привычку открывать сумку и что-нибудь в ней искать каждый раз, когда говорила Гарри, где они остановились. Гермиону передергивало при мысли, что ничего бы не случилось, если бы они со Снейпом сверили свои записи. Она не собиралась больше скрывать от него, где они находятся, к тому же ей казалось весьма маловероятным, что Пожиратели устроят ловушку в лесу Дин. А еще в глубине души теплилась надежда, что Снейп придет к ней, если будет знать, где искать.

Когда он придет? Она была уверена, что им нужен этот меч. Гарри был сам не свой, после того как очнулся. Из его слов она поняла, что большую часть времени он метался между сознанием Волдеморта и своим. Хотелось бы ей знать, сколько в тех кошмарах было от хоркрукса, насколько близко он подобрался к тому, чтобы подчинить себе Гарри. С той ночи они никогда не носили медальон больше двух часов подряд.

Иногда, не сговариваясь, они вешали его на столбик кровати, откуда он следил за ними огромным злым глазом. Хоркрукс становился все сильнее. При взгляде на него Гермионе все чаще приходило на ум слово «насыщение». Гарри не говорил с ней про медальон и не обсуждал то, что случилось в доме Батильды Бэгшот. То ли потому что стыдился, что завел их в западню, то ли из-за бессмысленности их вылазки, но он постоянно хмурился, молчал и только огрызался, если она пыталась поговорить о том, что делать дальше. Гарри часто брал на себя первое ночное дежурство, предлагая Гермионе поспать, и обычно оставался снаружи даже после того, как его время подходило к концу, а потом будил Гермиону только после восхода солнца. Он побледнел и осунулся. Возможно, он просто боялся спать. Скорее бы получить меч.

Снаружи послышались подозрительные шорохи. Как будто Гарри поднялся. Может, сегодня он, наконец, попросит ее подежурить, а сам поспит. Хорошо бы... похоже, она все равно не заснет. Хотелось надеяться, что отдых придаст ему сил. Но звуки шагов медленно удалялись от палатки, а не приближались. Он решил ее бросить? Куда он собрался? Сколько шагов он пройдет, прежде чем пересечет круг и не сможет найти обратной дороги, даже если попытается?

Она села на кровати и обулась. Ночь выдалась морозной, и Гермиона обхватила себя руками, выбежав из палатки. Она выскочила на полянку перед входом, которая попала под чары невидимости, и начала лихорадочно осматриваться по сторонам. Она открыла рот, чтобы позвать Гарри, пусть даже это и не поможет, если он и правда решил уйти от нее. Он не услышит ее, как бы громко она ни кричала. На Гарри был хоркрукс — он не снимал его с самого ужина. Может, эта штука обманула его, заставила думать, что...

С ее губ сорвался сдавленный вскрик, когда кольцо обожгло палец. Неужели они угодили в ловушку? Гарри выманили, а Снейп не успел ее предупредить...

Она сняла кольцо и прочитала освещенное лунным светом послание.
Сними чары.

Гермиона непонимающе уставилась на надпись, сердце ее бешено заколотилось. Сними чары. Он... неужели он... Осмелится ли она?
Это Снейп. Это должен быть Снейп. Никто другой не мог бы связаться с ней через кольцо, никто, кроме него, даже не знал об этом кольце. Она выхватила из кармана палочку и начертила высоко над головой полукруг. Из палочки вырвался золотой луч, когда чары рассеялись, и она осталась наедине с лесной чащей — маленькая беззащитная девочка у хлипкой палатки.

Она вгляделась туда, где на краю поляны начинался лес. Там на земле почти не было снега. Он тяжелыми шапками лежал на макушках деревьев. И казалось, будто из-под отяжелевших веток расползается тьма. У Гермионы никак не получалось разглядеть, она не могла понять...

Но Снейп все же был здесь. Он медленно вышел из тени, черная мантия развевалась на ветру. Он всегда был таким высоким? У нее замерло сердце. Неужели она так быстро забыла его лицо, его хищную грацию. Он медленно приближался к ней, словно опасаясь, что она бросится прочь, но она будто примерзла к месту, не в силах пошевелиться. Она стояла, не замечая пробирающегося под свитер колючего ветра, и не могла отвести от Снейпа взгляд.


***


Гермиона замерла у входа в палатку. Она совсем похудела и выглядела серьезнее, чем он помнил, волосы стали длиннее и как будто суше. Ветер разметал локоны вокруг ее лица, а светившая в спину луна создавала над ее головой нимб. Руки Гермионы безвольно повисли вдоль тела, пальцы слабо сжимали палочку. Она не подняла ее, не направила на него. Просто стояла и ждала, точно как в его воспоминаниях. Ждала, когда он подойдет к ней.

Снейп приблизился к краю защитного круга, туда, где, исчезая, мерцал золотистый свет. Он остановился и впился взглядом в эту тихую воительницу в тоненьком свитере и потертых джинсах, которая смотрела на него так, словно не могла насмотреться. Когда кто-нибудь так смотрел на него в последний раз? Снейп почувствовал, как разгладилась залегшая между бровей глубокая складка. Надо же, до этой секунды он и не подозревал, что хмурится. Лицо Гермионы было таким открытым. Он искал в нем следы ненависти или недоверия, но не видел ничего, кроме широко распахнутых карих глаз и слегка приподнятых уголков губ. Она не улыбалась, она приветствовала его.

Гермиона молчала, но он не винил ее, потому что единственным словом, которое сам сейчас смог бы произнести, было ее имя.

Она медленно протянула к нему руку, словно приглашая внутрь круга.

— Ты должна… — прохрипел Снейп, — ты должна задать вопрос.

Она серьезно кивнула.

— Что ты забрал из чемодана моих родителей?

— Твою фотографию, — тихо ответил он и шагнул ближе, но она покачала головой.

— Теперь ты спрашивай.

Что он мог спросить? Внутри него все кипело, рвалось наружу, грозя удушьем. Он внезапно испугался, что умрет прежде, чем сможет прикоснуться к ней.

— Твоя фамилия?

Гермиона не ответила, только вдруг скользнула под его плащ, обхватила руками, уткнулась лицом в грудь. И он склонился к ней, чтобы защитить от ветра и обнять, крепко прижать к себе, запустить руку в ее волосы.

— Снейп, — прошептала она, — Снейп.

И он не знал, было это ответом на вопрос или приветствием, а может, биение ее сердца сложилось в его имя. Ему было все равно. Она узнала его. Узнала.

***


Он мягко подталкивал ее к палатке, и она понимала, что они должны уйти с холода в безопасное место, но не могла сделать ни шага, потому что для этого пришлось бы выпустить его из объятий. Она недовольно мотнула головой, уткнувшись носом в плотную ткань теплого черного плаща.

— Да, — тихо сказал он. — Идем.

Наконец она отпустила его и повела под навес, ежесекундно оглядываясь, чтобы убедиться, что он идет следом, что он все еще здесь. Он был прямо за ее спиной, когда она вошла внутрь и светом палочки разогнала царивший в палатке полумрак.

— Ты пришел.

— Неужели ты думала, что я?..

Что-то изменилось в его лице. Да, появились новые шрамы, несколько бледных линий поверх уже знакомых. Но дело не в этом. Изгиб губ остался прежним, скулы и впалые щеки, горбинка на носу... но что-то было не так. Он выглядел как человек, который так долго страдал от боли, что совсем забыл, что такое отдых... словно перенесенные невзгоды навеки запечатлелись в его чертах. Она потянулась к нему и нерешительно прикоснулась.

— Нет, молчи. Я знала, что ты придешь.

Гермиона потянулась вверх, и он склонился к ней. Она перехватила его взгляд и продолжала удерживать, даже когда их губы соприкоснулись. Потом вцепилась в его плечи, и он крепко сжал ее в ответ, углубляя поцелуй. Гермиона вдыхала резкий, знакомый запах его кожи и волос, которые скользили по ее лицу. У нее закружилась голова. Да, она ждала его, но сама не понимала, зачем. Все планы и дела были позабыты. Она ждала его.

***


Боль. Вот что он чувствовал. Сладкая боль, что шла от кончиков пальцев, там, где он касался голой кожи над вырезом свитера. Боль, что огненной рекой спускалась от его губ к сердцу, дотла выжигая все на своем пути. Почему нет заклинания, которое могло бы убить его или остановить время — здесь и сейчас? Ему не справиться с лавиной охвативших чувств. И теперь, узнав их, он был не в силах удержаться, оставалось только сдаться на их милость, но как...

Ее пальцы справились с застежкой плаща, и Снейп словно со стороны услышал, как ткань упала на землю. Он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме прикосновения ее теплых, чуть обветренных губ и мягкого языка. Он покрепче прижал ее, надеясь найти опору, но Гермиона отступила и начала расстегивать его одежду.

Снейп знал, что должен, обязан сказать «нет», но не мог. Его останавливало не желание, хотя подобрать более подходящего слова не получалось. Его останавливало нечто более древнее, нечто, чего он не мог назвать. Он просто знал, что должен этому подчиниться. Поэтому взялся за ее свитер и потянул наверх, обнажая бледную нежную кожу. Снейп прильнул к раздетой Гермионе, провел губами по ключицам, таким острым в неровном свете палочки.

Ее рука оказалась между их телами и принялась за пуговицы, но как же их много… слишком много. Северусу ничего не оставалось, кроме как резко выдернуть рубашку из брюк и начать расстегивать пуговицы снизу вверх, пока их руки не встретились на середине пути. Она принялась стягивать рубашку, и Снейп несдержанно дернул плечом, сбрасывая одежду на пол. А когда Гермиона прижалась к его обнаженной коже, у него вырвался глубокий стон удовлетворения.

Отступив на шаг, она пристально посмотрела на его грудь и, подняв руку, проследила пальцами свежий розовый шрам. Потом прижала к его груди ладонь, уже почти собралась что-то сказать, но передумала и просто прижалась лбом к ладони, под которой билось его сердце. Он мягко подтолкнул ее, и Гермиона двинулась к кровати, по пути стягивая и переступая упавшие на пол джинсы. Снейп последовал за ней, почти ослепленный незнакомой прежде болью. Он снял брюки и позволил усадить себя на кровать. Гермиона откинула покрывало, и он почувствовал до боли знакомый аромат. Ее запах. Но не только. Здесь пахло страхом и потом, пролитыми слезами и ожиданием. Больше этому здесь не место, они прогонят все дурное. Гермиона с долгим глубоким вздохом опустилась на Снейпа. Казалось, этот звук шел из самого сердца. И в этом стоне Снейп услышал освобождение. Он чуть подался вперед, заполняя ее.

— Гермиона,— прошептал он.

— Да, — не вопрос, но ответ.

Он уткнулся носом в нежный изгиб ее шеи, прикусывая и лаская, и опустил руки на бедра, направляя. Их тела почти не двигались, едва покачиваясь. Ее бедра сомкнулись под его осторожными ладонями.

— Посмотри на меня.

Северус положил руку на ее талию и начал размеренно двигаться, затягивая их в водоворот ощущений. Кожа Гермионы окрасилась нежным румянцем, и девушка откинулась на его руку, пристально глядя ему в глаза. И Снейп, сам того не желая, скользнул в ее сознание и ощутил непривычное покалывание от ответного вторжения. Под тяжелыми плотными слоями возбуждения он заметил нечто, от чего едва не задохнулся. Он вырвался из ее сознания, крепко прижал к себе и опустил на кровать.

— Северус?

Он навис над ней, опустившись на колени между бедер. Он вглядывался в ее худое лицо в форме сердца, на разметавшиеся по подушке кудри, всматривался в глаза с застывшим вопросом во взгляде и запоминал. Через мгновение он сорвется, уйдет на дно и встретит там ее. А потом они вместе будут стремиться все выше и выше, вместе… до конца. Но на эту секунду, за мгновение до того, пока оба замерли на краю обрыва, он знает, что видел ее душу и она видела его, и теперь они по-настоящему обнажены друг перед другом.

***


Он смотрел на нее как человек, который впервые взмахнул палочкой, увидел внезапно возникшего посреди гостиной слона и лишился дара речи от удивления. В его душе она разглядела то, о чем и так уже давно знала, то, что было скрыто за показным пренебрежением и отрицанием, что тщательно хранилось в тайне ото всех.

Она светилась от счастья, но в этом крылась опасность. То, что происходило между ними, слепило ярче солнечного света, было острее самого острого клинка, и она знала, что теперь они должны быть очень осторожны. Но здесь, в полумраке палатки, одни, они могли отпустить себя, до дна испить переполнявшее их чувство и, наконец, утолить жажду.

Гермиона потянула его на себя и обхватила руками бедра. Северус прижался лбом к ее лбу, закрыл глаза и растворился в ней. Ее руки сжали его спину, скользнув под его руками. Он крепко обхватил ее, все глубже проникая в податливое тело.

— Я хочу... — зашептал он. — Я хочу... до конца.

Волна острого желания захлестнула ее, и она выгнулась, полностью принимая. Ее колени поднялись к плечам и широко разошлись под весом его тела. Он двигал бедрами вперед и назад, входя все яростнее и глубже. И, наконец, погрузившись, начал покачиваться, ритмично надавливая на клитор, пока она не вцепилась в его руки в поисках опоры, не откинула голову и не растворилась в волнах удивительных ощущений, что, казалось, омывали ее со всех сторон. Гермиона закрыла глаза и отдала всю себя мужу, и он отдал ей себя взамен.

***


Сперва он думал, что будет сожалеть о том, что позволил ей раскрыть его последние тайны, но вместо этого ощущал лишь удивительный покой. Снейп обнял Гермиону: ее спина была прижата к его груди, их ноги переплелись — его ступни поверх ее лодыжек. У него, наконец, появилось время, чтобы осмотреться, раньше было не до того. Он так отчаянно хотел быть с ней, что не замечал ничего кроме лица, ставшего таким родным. Так вот, значит, где проходят ее дни. Вот кресло, в котором она сидит, пока разговаривает с ним. Стены, по которым она бесконечно, долгими часами, следит за бегом переменчивых теней. Он был рад, что побывал здесь. Теперь, вернувшись в замок, он сможет представлять, где она. Снейп пропустил ее локоны сквозь пальцы, поймал отделившийся завиток и поднес к лицу.

Она заговорила, и он почувствовал, как у его кожи вибрирует ее голос.

— Сколько у нас времени?

Он выдохнул в ее волосы. Откуда только она появилась, эта женщина, которая не требует невозможного и довольствуется тем малым, что у них есть?

— Самое большее — час. Меч Гриффиндора дается лишь отважному, ты и сама знаешь. Так что я оставил его в замерзшем озере. Мой патронус приведет туда Поттера.

— Твой патронус! Чудесно! — воскликнула Гермиона, и Снейп почувствовал ее улыбку.

— Мой патронус, — согласился он. — Я... Гермиона, я знаю, что ты слышала о нем и...

Она еще сильнее прижалась к нему.

— Придет время, когда я захочу услышать все, что ты сам пожелаешь рассказать мне о своей жизни до нашей свадьбы, но сейчас у нас слишком мало времени. Мне кажется, лучше поговорить о хоркруксах.
Его руки крепко сжались вокруг нее, прежде чем отпустить. Голову кружило от щедрого дара. Он соединил свою жизнь, пусть и на мгновение, с женщиной, которой можно доверять и которая разделяет его цели.

— Полагаю, у тебя есть записи? — спросил он, приподнимая бровь, когда она поднялась с кровати.

Она улыбнулась:

— Естественно.

Он встал и начал одеваться, пока Гермиона собирала с пола свою одежду. Она взмахом палочки зажгла лампу и подвинула к кровати стол, потом достала со дна сумки свернутый пергамент и несколько книг и разложила их.

Снейп сел рядом, их бедра соприкасались.

— Полагаю, ты уже догадалась, что с помощью меча можно уничтожить хоркрукс.

— Да. Потому что на лезвии остался яд василиска. Я никак не могу понять, почему Дамблдор не предупредил Гарри.

Снейп нахмурился.

— Он считает, что Поттер должен догадаться сам.

Гермиона тряхнула головой, и Северусу почудилось, что он заметил в ее глазах гнев.

— Он знает, что ты здесь?

— Да. Не могу сказать, что он этому рад, но так как он не более чем холст и краски, то остановить меня не может.

— Что он знает?

— Пока он не догадывается, что я определил вашу цель. Я лишь сказал ему, что Поттер наделает еще больше глупостей, если ему не отдать меч и не подсказать верное направление.

— А насчет?..

— Насчет чего?

— Нас.

— М-м… Что сказать, ты сама все слышала. Он подозревает.

— Прости. Он очень зол?

Она вернулась к своим записям, развернула пергамент с пронумерованным списком и провела по нему рукой. Снейп подвинул его так, чтобы лист оказался посередине стола, и наклонился вперед, изучая. Внезапно Северуса охватило странное чувство потери. Было бы... было бы так хорошо работать с кем-то. Таким же умным. Собранным. Он не мог себе представить, как ест приготовленную ею еду, но отчетливо представлял, как она оставляет заметки на полях его работы, как нарезает ингредиенты, пока он мешает зелье. Не стоит об этом думать.

— Расскажи мне все. Когда ты узнала о хоркруксах?

— Дамблдор рассказал о них Гарри в прошлом году, примерно в то время, когда мы поженились. Он считает, что Тот-Кого-Нельзя-Называть разделил свою душу на шесть частей, а седьмая осталась в нем самом. К настоящему времени уничтожено два хоркрукса: кольцо и дневник.

Снейп кивнул, и она продолжила:

— Дамблдор сказал, что Темный Лорд, — она скривилась, и Снейп опять кивнул, — предпочитал что-то, имеющее для него особую ценность. Дамблдор посоветовал Гарри поискать среди артефактов, принадлежавших Основателям.

— Понятно. Вы узнали, что именно надо найти?

— Не совсем. И поэтому нам сложно двигаться дальше. Мы знаем, что кольцо принадлежало Слизерину, также как и медальон, ради которого мы и отправились в Министерство. Кроме того, Дамблдор считал хоркруксом Нагини. Но все равно остаются еще два, о которых мы ничего не знаем.
Змея. Нагини. Внезапно последняя часть головоломки встала на свое место. «Именно. Настанет время, когда Лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, я думаю, можно будет сказать Гарри».

— Что? — спросила Гермиона. — Ты что-то знаешь.

Как возможно, что она настолько хорошо читает его? Он знал, что ни единый мускул не дрогнул на его лице, и все же она поняла. Он не мог ей лгать.

— Гермиона, я не знаю, как тебе сказать. И не хотел бы это говорить.

— Говори.

— Поттер тоже хоркрукс. — Он беззвучно выругался. Неужели нельзя было сказать как-то помягче?

— Но... как это возможно? — спросила Гермиона высоким голосом. — Дамблдор сказал, что их шесть, что Вол... Тот-Кого-Нельзя-Называть хотел разделить душу на семь частей!

Снейп попробовал еще раз, осторожнее.

— Накануне вашего шестого курса... перед твоим днем рождения, в тот день, когда Дамблдор вернулся в школу с проклятием на руке, он рассказал мне о причине, по которой просил сварить Vita Secundus.

— Гарри, — еще не понимая о чем речь, сказала она. — Для Гарри.

— Да, для Поттера. Дамблдор считает, что Поттер должен будет добровольно прийти к Темному Лорду и погибнуть от его руки, или тот так и останется бессмертным.

Гермиона покачала головой:

— Я не понимаю.

— Шрам, ментальная связь, парселтанг... Это из-за той части Темного Лорда, которая заключена в Поттере. Дамблдор не рассказал мне об остальных хоркруксах. Уверен, он боялся, что я сам догадаюсь обо всем, прежде чем вы найдете их и уничтожите. Он предупредил меня, что Поттер не должен ничего знать до самой последней минуты.

— И он хотел, чтобы ты ему об этом рассказал?

— Да. Он сказал мне, что придет время, когда Лорд начнет бояться за Нагини. Альбус верит, что Гарри должен погибнуть от руки Темного Лорда и никак иначе. Для этого и понадобилось Vita Secundus. Поттер обязан дожить до встречи с Лордом.

— И умереть. — Ее лицо застыло восковой маской.

— Знаю, ты не поверишь, когда я скажу, что был... что я и сейчас... в таком же ужасе, как и ты. Я мало что могу предложить в утешение, но все же… Ты проявила себя умным и стоящим другом Поттера. Если ему не понадобится зелье ко времени встречи с Темным Лордом и оно все еще будет у тебя, то ты сможешь воспользоваться его силой.

— А если нет? Кто убьет его, если Гарри не выживет? — ровным безжизненным голосом спросила она.

— Любой из нас, кто останется в живых.

Гермиона сидела так тихо, что Снейпу стало не по себе.

— Прости, что не сказал раньше.

— Не будь смешным, Северус. Когда бы ты успел? Ты сам не знал, чем мы заняты. Чертов Мерлин! Чего он от тебя требует! Когда все закончится, я разнесу его портрет самым мощным уничтожающим заклятием, на какое способна.

Снейп фыркнул:

— Это будет впечатляюще.

Он знал, что переключив свой гнев на Дамблдора, Гермиона пытается справиться с тем, что он ей сказал. Она наверняка лишилась последних надежд, и ему было искренне жаль, что пришлось обо всем ей рассказать. Но только так можно вместе двигаться дальше. И без того есть что скрывать. Он не мог и дальше обманывать ее, ему претила мысль, что она будет лишь очередным винтиком в плане Дамблдора.

— Но ты понимаешь... да? Ты же поняла, почему сперва надо разобраться со всем остальным? Почему он не должен знать?

— Конечно, поняла. А еще мы должны как можно скорее закончить с хоркруксами. И я должна проследить, чтобы Гарри был в безопасности.

— Именно так. Теперь, помнишь, я получил вызов на прошлое Рождество?
— спросил Снейп.

— Да.

— В ту ночь я узнал, что Темный Лорд спрятал что-то в хранилище Беллатрикс Лейстрендж в Гринготтсе.

— Ох! — вырвалось у нее, и она взялась за перо, но Снейп перехватил ее руку, прежде чем Гермиона начала писать.

— Как ты объяснишь?..

Она слегка покраснела:

— Ой, точно. Ты прав. Ты нам очень помог.

— Я постараюсь выяснить, о чем шла речь и получится ли у меня достать это.

— Нет. Не надо.

— Что? Почему нет?

Она провела пальцем по шраму на его груди.

— У тебя и без того достаточно дел. Этим займусь я. Не хочу, чтобы ты из-за этого рисковал своим положением. Я сама справлюсь.

— «Из-за этого»… Ты так говоришь, словно речь о каком-то пустяке! Гермиона, исход войны зависит...

— Ты думаешь, я не знаю, о чем говорю? Я знаю, что из себя представляют хоркруксы.

Ее тон заставил его замолчать. Он столького не знал о тех месяцах, которые она провела в бегах, но сейчас нет времени на расспросы. Что же она узнала о силе хоркрукса? И какой ценой? Сколько раз ей пришлось рисковать своей жизнью и рассудком. Внезапно его снова охватило желание поцеловать ее, успокоить поцелуем, но и на это нет времени. Он мог только попытаться найти правильные слова.

— Я полностью доверяю тебе.

Она кивнула и печально улыбнулась.

— Если сможешь выяснить, о чем речь, не подвергая себя лишней опасности, я, конечно, буду благодарна за информацию.

Уголки его губ приподнялись в ответ.

— Конечно.

— И последнее. — Она опять развернула пергамент и указала на рисунок. — Узнаешь это символ? — Она указала на знак, похожий на треугольный глаз, в котором зрачок перечеркнут вертикальной чертой.

— Нет. Что это?

— Не знаю. Дамбдлор завещал мне вот эту книгу, — ответила она, поднимая со стола «Сказки барда Бидля». — И этот знак нарисован перед одной из историй. И я видела его на надгробии какого-то Певерелла в Годриковой впадине. Не похоже на совпадение. Он напомнил Гарри знак Гриндевальда.

Знак Гриндевальда? Мерлин, а это еще что такое? И каким образом, по мнению Дамблдора, в этом можно разобраться без посторонней помощи? Снейп не мог этого понять.

— Уверен, это не случайность. Я не знаю, ни как выглядит знак, ни что он может значить, но последние пару месяцев Темный Лорд часто вспоминал о Гриндевальде. Как-то раз он, если не ошибаюсь, даже упомянул, что собирается навестить его в Нурменгарде.

— Гарри сказал, что видел кулон с таким знаком на шее у Ксенофилиуса Лавгуд во время свадьбы Билла и Флер.

Снейп тряхнул головой и на мгновение поднял глаза к потолку.

— Не могу поверить, что собираюсь такое советовать, но, возможно, вам стоит навестить этого полоумного мистера Лавгуд. Ты ведь знакома с его дочерью?

— Да. Луна.

— Знаю только, что он с непробиваемым упрямством защищает Поттера. Но Пожиратели им пока не заинтересовались. Дамблдор доверял самым странным людям, — сардонически заметил Снейп. — Так что, думаю, стоит обратить на Лавгуд внимание.

— Я поговорю с Гарри.

— Хорошо. А я посмотрю, чем смогу вам помочь.

Они немного посидели в тишине, в свете лампы, прижавшись друг к другу, и он крепко сжал ее руку, переплетая пальцы.

— Дамблдор дурак и зря растрачивает твои таланты, — наконец тихо-тихо сказала Гермиона. — Но мне все же не нравится, что ты будешь в опасности из-за всего, что узнал.

— Опасности не больше и не меньше, чем раньше. Как недавно указал Альбус, у меня и без того есть секреты, за которые я готов умереть. Пусть они будут твоими.

Она закрыла глаза и сжала его руку. Он посмотрел на нее долгим взглядом, запоминая, на случай, если больше не сможет увидеть. Уголки губ, чуть приподнятые, даже когда она не улыбается. И мягкие тени, что отбрасывают ее ресницы. Никто не отнимет у него этого. Никто и никогда не увидит ее в этот миг.

— Гермиона, думаю, мне пора...

— Да, я знаю,— тихо произнесла она.— Мы еще встретимся? Я хотела сказать, перед тем как все закончится?

— Не знаю, — ответил он. Как бы ему хотелось быть достаточно сильным, чтобы солгать ей. Интересно, понимает ли она сама, что значит ее «все закончится»?

— Северус...

И он понял, что она собралась благодарить его. Нельзя этого допустить.

— Нет, — прошептал он, обхватил ее одной рукой и прижал к себе. Затем наклонился, поднял другой рукой ее лицо и поцеловал, вкладывая в этот поцелуй все свои тайны.

А когда отпустил, посмотрел в ее глаза и тихо спросил:

— Помнишь, я учил тебя не повторять вслух то, что я тебе говорю? Произнесенное вслух сложнее прятать.

Она закусила губу и кивнула. Глаза ее подозрительно блестели.

— Хорошо. Я буду на связи, — сказал он и поднялся. Если не уйдет сейчас — не уйдет никогда.

— Береги себя. Самое главное, береги себя. — Гермиона отвернулась, когда он начал вращаться. Она просто не могла видеть, как он уходит.


Глава 30.

Гермиона опустилась на кровать, не в силах пошевелиться. Он ушел. По-другому, конечно, и быть не могло. Но внезапно ее охватила жгучая ненависть к их палатке с такими привычным стенами и запахами. Гермиона ненавидела розовые блики от восходящего солнца на брезенте. И уродливое, обитое жутким потертым бархатом кресло с нелепыми кружевными салфетками. Ей было невыносимо тут оставаться, потому что его здесь больше не было. Пусть и недолго, но эта тесная неудобная палатка, в которой они с Гарри провели столько времени, казалась домом. Теперь же все стало как прежде, и от этого было еще тяжелей.

Неохотно отодвинув стол, она собрала записи и спрятала их под кровать, впитавшую его запах, который почему-то сводил с ума, вместо того чтобы успокаивать, потом прижалась лицом к подушке, вдохнула запах его волос и замерла.

Когда послышались приближающиеся шаги и хруст веток, Гермиона села и в последний раз осмотрелась, чтобы убедиться, что не оставила никаких следов пребывания Снейпа. Она понимала, что Гарри вернется с мечом. Сегодня они уничтожат хоркрукс. Но уже подойдя к выходу из палатки, она услышала еще чьи-то шаги и второй голос, тихий, но довольный. Гарри возвращался не один.

Рон. Это Рон. Гермиона сняла чары, чтобы Гарри, а теперь и Рон, смогли ее найти. Внезапно до ужаса захотелось вернуть чары, чтобы и они узнали каково это — остаться в одиночестве, в страхе, что никогда не сможешь вернуться назад.

— Эй, а почему я вижу палатку? — спросил Рон, когда они подошли ближе.

— Не знаю, — ответил Гарри и громко позвал: — Гермиона!

Она распахнула дверь и вышла к ним, уперев руки в бока.

— Вернулся, значит, да? — ледяным тоном спросила она.

— Гермиона! Мы нашли меч Гирффиндора! И разбили...

— Не мог предупредить меня, куда собрался? Совсем не подумал, что со мной будет, когда я проснусь и увижу, что ты пропал?

Отчасти она говорила это, потому что понимала — именно этого от нее и ждут. Ведь они считали, что она провела последние часы, волнуясь о том, куда исчез Гарри. Но еще она пыталась, словно яд, выплеснуть охватившее ее невыносимое одиночество и тоску по нему.

— Ой, э... Извини. И, м-м-м, Рон вернулся. Ну, ты сама видишь.

— Да, я заметила. Хочешь сказать, что увидел Рона и рванул за ним в лес?

— Нет, Гермиона, там был патронус. Он появился как из ниоткуда! И я почему-то знал, что должен пойти за ним. Вот я и...

— Чей патронус? — резко перебила Гермиона.

— Не знаю. Это... это была лань... — Глаза Гарри заволокло мечтательной дымкой.

— Ты пошел в лес за незнакомым патронусом?

— Ну да. Говорю же, я как будто знал, что он пришел за мной. И он был хорошим, точно тебе говорю. Понимаешь? Словно тот, кто отправил его, — друг и хочет помочь.

Значит, его патронус — лань. У Гермионы не было времени, как следует это обдумать, так что она решила разобраться позже. Но все же не смогла удержаться от внутренней улыбки при виде Гарри, называющего Снейпа другом.

— Получается, появился «дружелюбный» патронус, и ты посчитал, что можно без предупреждения уйти, даже не попросив меня помочь найти обратную дорогу. Давай рассказывай, что было дальше, после того как ты принял такое чудесное решение.

Воодушевление Гарри поутихло. Он посмотрел на Рона в поисках поддержки. Рон открыл рот, но Гермиона подняла палочку.

— С тобой я разберусь позже, а пока ни слова!

Рон послушно закрыл рот.

— Продолжай, — приказала она Гарри.

— Э-э, патронус... И клянусь, ты бы сама за ним пошла. Он был... м-м-м, пожалуй, слово «милый» не совсем подходит.

Гермиона снова нацелила палочку на Гарри, и он поспешил продолжить:

— Лань появилась в лесу... и я... Только не сходи с ума, все ведь закончилось хорошо. В общем, я пошел за ней к озеру, тому самому, замерзшему. И посмотрел в него, а там меч!

— Меч Гриффиндора был спрятан в замерзшем озере всего в миле отсюда?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но именно так. Так вот, я его увидел и бросился в воду, и...

— Нырнул как полный придурок, даже хоркрукс не снял, — закончил Рон.

— Ты... что?! Без согревающих чар или...

— А потом меня спас Рон. И достал меч. — Гарри посмотрел на Рона, который с благодарностью ему улыбнулся.

Гермиона молчала. Наконец она повернулась к Рону и прошипела:

— Как ты нас нашел?

— Я постоянно искал вас, а сегодня увидел лань и подумал, что это патронус Гарри.

— Да забудьте вы уже эту лань. Рон, как ты попал в лес Дин?

— Делюминатор.

— Не поняла.

— Делюминатор. Я слышал через него ваши голоса. И так узнавал, где вас искать и... Гермиона, прости, прости меня. Сам знаю, что мне нет прощения, но хоркрукс...

Напускной гнев превратился в настоящую ярость, пока Гермиона всматривалась в такое знакомое, сытое лицо Рона.

— Хоркрукс?! — сорвалась она. — Хоркрукс! Как тебе хватило совести заявится сюда и еще жаловаться на хоркрукс? Кто, по-твоему, остался с ним, когда ты ушел, Рональд? Думаешь, Гарри или мне сильно нравилось носить эту чертову штуковину? Вообще-то... — Она крутанулась к Гарри и протянула руку. — Давай сюда.

— Что?

— Хоркрукс. Отдай его мне.

— Я не могу... Гермиона...

— Не можешь? Гарри, я не шучу, я собираюсь его уничтожить, и я это заслужила! Я заслужила это право, потому что осталась. Думаешь, я не скучаю по дому? Думаешь, мне нечего терять, Рон? Я осталась! Так что дай мне медальон и позволь представить, что это тебя я как следует прикладываю мечом.

— Не получится.

— Почему нет?

— Потому что его уже уничтожил Рон.

— Рон? — Гермиона чуть не сорвалась на визг.

— Если ты собираешься и дальше орать на меня, то лучше я верну охранные чары, потому что конкретно сейчас тебя наверняка можно услышать даже в Хогвартсе, — понемногу начал заводиться Рон.

Гермиона, не сводя грозного взгляда с Рона, нарисовала палочкой высокий полукруг и восстановила над палаткой защитные чары. Закончив, она повернулась к Гарри.

— Получилось? Он уничтожен?

Гарри протянул медальон. Гермиона положила открытый и теперь легкий медальон на ладонь. Обе половинки были разбиты и пусты. Оно пропало. Из ее груди вырвался громкий судорожный всхлип.

Рон шагнул к ней, но она отступила в сторону и пристально посмотрела на Гарри, который, казалось, был напуган и смущен и по-прежнему крепко сжимал левой рукой меч Гриффиндора.

— Оно умерло и мы получили меч? — ее тихий голос дрожал.

— Это я и пытаюсь тебе объяснить, — сказал Гарри.

Она переводила взгляд с Гарри на Рона и обратно. Они были так довольны собой, и она знала, что со временем тоже будет довольна, но сейчас все ее мысли занимал человек, который сделал эту победу возможной, бросил вызов всем, кто стремился подчинить его, чтобы появиться здесь и подарить им надежду.

— Тогда я иду спать, но, прежде чем уйти, я хочу кое-что тебе сказать, Рональд Уизли. Есть люди, которые готовы пойти на все, что угодно, рискнуть всем, чтобы помочь нам. И они лучше умрут, чем оставят нас в беде, — сказала Гермиона, развернулась и ушла в палатку.

***


Вернувшись в Хогвартс, Снейп первым делом направился в подземелья. Он уже давно не жил там, но до сих пор считал своим домом. Он пока не был готов идти наверх, чтобы обсудить последние события с Дамблдором. Хотелось хоть ненадолго остаться в одиночестве и как следует все обдумать перед встречей. Чтобы, пусть всего на несколько мгновений, но вспомнить то время, что провел с ней.

Дверь его бывших комнат все еще отзывалась на знакомое прикосновение. На первый взгляд внутри ничего не поменялось. На полу лежал старый ковер его матери, на котором, как и прежде, стояла доска. Снейп прошел в гостиную. Книжные полки опустели, а в камине больше не горел огонь. Но диван перед камином остался на месте, и Снейп опустился на него и прислонил голову к жесткой спинке.

Эта комната словно околдовывала. Здесь он чувствовал себя самим собой. Он закрыл глаза.

Проснувшись, он по привычке схватился за палочку. Где он? Неужели заснул?

Его разбудила боль. Лес Дин, Гермиона и потом его комнаты, да... Палец горел. Снейп взмахом палочки зажег лампу и снял кольцо.

Три готовы. Еще четыре.

Значит, меч пригодился. Снейп вроде и был рад, но словно не мог собраться с силами, чтобы действительно почувствовать это. Три готовы. Еще четыре. Он пытался представить, как Гермиона лежит в своей и кровати и тайком, укрывшись одеялом, отправляет ему сообщение. Какой смысл она вложила в эти слова? Может, утешения и поддержки? Или же она отсчитывает время до конца войны?

У Снейпа никак не получалось представить себе, как изменится знакомый ему мир. За всю его жизнь не было ни дня без Волдеморта. Сначала все ждали, когда он наберет силу, падет, а потом вернется, чтобы захватить власть, и все уничтожить. Ожидание. Что случится, если Волдеморт умрет, действительно умрет? Будет ли Снейп по утрам просыпаться в этих комнатах? Возвращаться в них вечером? Учить детей зельеварению? И будет ли в этом какой-то смысл?

Три готовы. Еще четыре. А может, за этими словами скрывалась горечь? Был ли этот отсчет теперь связан для нее с Поттером, с мигом, когда он погибнет? У Снейпа разболелась голова. На мгновение там, в палатке, он почувствовал, что делает что-то важное. Изучая записи Гермионы и по собственной воле делясь с ней тем, что знал, он чувствовал себя уверенным и сильным. Всемогущим. Но сейчас он словно вернулся в темный, ведущий вниз туннель, где провел многие годы, безуспешно пытаясь найти выход, в существование которого давно не верил. Снейп почувствовал себя старым и бесполезным.

Его беспокоила не необходимость жертвы. Он давно знал цену своей жизни. В тот самый день, когда согласился шпионить для Дамблдора, он понял, что обрек себя на верную смерть. И заслужил это, разве нет? Он должен был искупить то, что совершил, а потом умереть и получить избавление от боли. Это казалось достаточной наградой за проделанную работу. Нет, он не боялся смерти. Но что-то неясное, непонятное тревожило его ум. Этот отсчет, чувство приближающегося конца. Вот только облегчения почему-то не было.

Снейп поднялся. Зачем он пришел сюда? Чтобы бездумно смотреть на давно погасшие угли в камине и спать? Еще столько дел. Он вернулся в кабинет и вышел в общий коридор. Но, закрыв дверь, наложил на нее еще более сложные охранные чары. Он и сам не понимал почему, но ему не нравилось что кто-то, кроме него, может войти в эти комнаты. Это место словно пробуждало почти забытые воспоминания.

Поднимаясь по пустому коридорук лестнице, Снейп увидел, что ему навстречу идет Минерва. Он хотел было резко свернуть в другой коридор, но не успел. Она уже поняла, что он ее увидел, а ему меньше всего хотелось, чтобы она решила, будто стала причиной его поспешного бегства.

— Минерва, — поприветствовал он ее.

— Директор, — ответила она с высокомерным кивком.

— У вас какие-то дела в подземельях?

— Могу задать вам такой же вопрос.

— Я директор, Минерва. Это моя школа.

Макгонагалл смерила его пристальным взглядом:

— Безусловно.

Он уже собрался уйти, когда она резко его окрикнула:

— Снейп!

Он повернулся на каблуках, чувствуя привычный взмах мантии.

— Почему ты сделал это?

— Мне казалось, все довольно очевидно.

Ее лицо исказилось:

— Мы верили тебе.

— А я верил тебе, — ответил он, криво усмехнувшись. — Порой люди разочаровывают.

Он повернулся и решительно направился прочь, но все же успел заметить бессильный гнев в глазах Макгонагал, и два ярких пятна, выступивших на ее щеках.

Подойдя к лестнице, ведущей в кабинет директора, Снейп не стал идти по ступенькам, а подождал, пока они сами поднимут его к дверям. Ему надо было еще пару минут, чтобы собраться с мыслями и успокоить дыхание. Что на него сегодня нашло? Он без сопротивления позволил Макгонагалл, перед которой, как он прекрасно знал, нельзя открываться, пробить его защиту и ударить по самому больному. Он позволил Гермионе сбросить все его щиты, сорвать все маски, после чего вернулся в замок и заснул в чужих комнатах. Он потерял контроль. И теперь должен спрятать эти странные и опасные мысли так надежно, чтобы никто не смог о них догадаться.

— Ты задержался. Все прошло удачно? — спросил Дамблдор, едва Снейп переступил порог.

— Да, — ровно ответил Снейп. — Поттер получил меч.

— Он знает, что это ты его передал?

— Нет. Поттер пребывает в блаженном неведении относительно источника помощи, как и прочие ваши верные слуги. — Северус не мог удержаться от колкости. Ему было просто необходимо как можно скорее уйти отсюда.

— Полагаю, ты виделся с Гермионой?

— С чего вы это взяли? — холодно поинтересовался Снейп.

— Потому что ты выглядишь как человек, перед лицом которого внезапно захлопнулись врата рая. Я рад, что сегодня ты вернулся не к Риддлу.

— Осторожней, Дамблдор! — рыкнул Снейп.— Я достаточно терпел...

— Ты вытерпел больше, чем смогло бы большинство людей, Северус, и сделал это достойно. Но сейчас надо держать себя в руках.

Снейп посмотрел на сидящего в потертом кресле Дамблдора. Взгляд голубых глаз был сосредоточен и спокоен.

«Я постараюсь, — сказал себе Снейп. — Черт бы все это побрал, но я постараюсь собраться»

И произнес вслух:

— Нет, конечно нет. Еще столько надо сделать.

***


Утром, явно решивший вернуть расположение Гермионы Рон вызвался сходить поискать что-нибудь съедобное. Он явно волновался из-за того, что придется покинуть круг, но Гермиона только приподняла бровь, когда он спросил, пустит ли она его обратно. Правда, Гарри заверил, что будет ждать его у входа в палатку. Когда Рон ушел, Гарри спросил:

— Обязательно вести себя с ним так строго?

— Строго? С ним? Гарри, он...

— Я в курсе. Я тоже был здесь, Гермиона. Поверь мне, я все помню.

— Тогда почему ты с такой радостью?..

— Просто послушай, сядь. Это из-за того, что случилось на озере.

— Потому что он спас твою жизнь? Гарри, пожалуйста, не пойми меня неправильно, потому что я ужасно рада, что ты не погиб подо льдом, но...

— Да помолчи ты.

— Что?

— Закрой рот и послушай меня. Ты можешь со мной не соглашаться, но все равно выслушаешь, что я скажу.

Гермиона уставилась на него широко открытыми глазами. В последние недели они так оберегали друг друга от лишних волнений. Они словно боялись, что одно резкое слово, и они тут же расстанутся, окажутся в полном одиночестве. Возвращение Рона словно нарушило эту молчаливую договоренность, и, как ни странно, Гермиона была рада возвращению прежнего Гарри, вместо вежливого молодого человека, который изо всех сил старался ничем ее случайно не задеть.

Она опустилась в уродливое бархатное кресло. Гарри ходил из угла в угол.

— Продолжай.

— Мы оба знаем, как сильно на Рона влиял хоркрукс.

Гермионе было что возразить, но взгляд Гарри заставил ее промолчать.

— И, кажется, я знаю почему, хотя и не могу объяснить до конца.

— Да?

— Ты изменилась.

— Что? — Он собирается ее в чем-то обвинить?

— Я уже давно понял, что ты что-то не договариваешь.

Гермиону охватила паника. К щекам прилил жар, а грудь сковало холодом.

— Гарри...

— Нет, неважно. Я не вынуждаю тебя отрицать это и не жду, что ты откроешься. Но я уверен, что что-то поддерживает тебя, придает сил для борьбы.

— Гарри, я...

— Подожди. Я не говорю, что тебя не волнует исход войны. Я знаю, что ты хочешь освободить мир от него. Я знаю. Ты не была бы здесь, со мной, если бы не хотела этого. Но есть что-то помимо этого, какая-то цель в конце пути, и ты сделаешь все, лишь бы достичь ее. Я вижу это по твоим глазам. Я видел это в Годриковой впадине перед Нагини. У смерти не было шанса. Ты была такой храброй.

Гермиону захлестнуло столько чувств, что она потеряла дар речи. Ей хотелось петь, кричать, пробежаться по комнате и изо всех сил сжать Гарри в объятиях.

— И я знаю об этом, потому что тоже не один.

— Ох, Гарри.

— У меня есть Джинни. Я собираюсь вернуться к ней. Обязательно. И когда мне страшно, и когда я ненавижу все это и хочу бросить и просто вернуться домой или спрятаться куда-нибудь и будь что будет, я закрываю глаза и вспоминаю, как она смотрела на меня на похоронах Дамблдора, будто понимала, что я собираюсь сделать. И она знала... она понимала меня.

Гермиона кивнула. Вернется ли он к Джинни? Сможет ли? Она мысленно поклялась Джинни, что проследит за этим, сделает все возможное, чтобы у него получилось.

— Я не знаю, что ведет тебя, но у меня есть Джинни. И хоркрус знал это. Он... он заставлял меня думать ужасное... Ты меня понимаешь? Жуткое. Мне хотелось умереть, убить ее, себя... я думал...

— Я знаю, что ты думал, — сказала Гермиона сдавленным голосом.

— Да. Но когда я снимал медальон, все возвращалось на свои места. И как только мне становилось легче, я понимал, что меня обманули... потому что настоящие чувства... они не исчезают, правда ведь? Ты не можешь просто забыть о них, выбросить из сердца. Они всегда с тобой. Ложь бессильна перед ними.

— Я чувствовала тоже самое,— тихо заметила Гермиона.

— Вот. Я так и знал. Ты снимаешь эту штуку, и все становится на свои места. Но для Рона все не так, для него ничего не заканчивается. Не знаю точно, почему так, но мне кажется... я думаю, у него просто нет того, что есть у нас. Рон, может, и не умеет красиво говорить, как ты, но он не дурак, и знал... он знал, что для тебя и меня что-то по-другому. Чтобы ни было у него с Лавандой... Не похоже, чтобы это было таким же, как у нас. И он видел, что мы почему-то... сильнее, вот и решил, что дело в нас.

— Я не понимаю.

— Он думал, это мы. Что мы встречаемся.

— Что? — резко вырвалось у Гермионы.

Гарри смущенно улыбнулся.

— Сам знаю. Но ты же понимаешь, да? Почему он мог так решить? А из-за того, что ему нечем было заменить эти мысли, вытеснить настоящими чувствами... они полностью его подчинили.

— Но это же смешно.

— Конечно, но подумай сама. Он видел, что нам не так плохо после хоркрукса, как ему, и чем сильнее это его задевало, чем невыносимее он становился, тем сильнее мы с тобой держались друг друга, сама помнишь. Хоркрукс внушал ему, что он нам не нужен, что мы хотим, чтобы он ушел... Рон начал видеть то, чего на самом деле не было, ему казалось эти... звуки по ночам... — Гарри покраснел, но продолжил: — Ты ведь сама знаешь, что делала эта штука. Она выворачивала правду. В конце концов Рон уже не мог разобрать, где правда. Ему было тяжело, Гермиона, очень тяжело. И если бы вы с Роном были парой, не знаю, как бы я это вынес. Остаться совсем одному...

Как дико, неправильно чувствовать, что тебе повезло, когда ты вынуждена гнить в палатке и, выбираясь из нее, каждый раз только чудом избегать смерти. Считать себя счастливицей, потому что ты замужем за приговоренным к смерти, которого все ненавидят и с которым ты даже не можешь встретиться. Но именно так на секунду почувствовала себя Гермиона, когда попыталась представить, что через все это пришлось бы пройти без сжигающего ее изнутри чувства к Снейпу.

— Он думал... ему казалось, что мы собираемся бросить его. Поэтому-то он и не выходил из палатки и не помогал нам. Он был уверен, что стоит ему выйти и мы... вдвоем... оставим его одного.

— Нет, — прошептала Гермиона.

— Именно.

Гарри перестал ходить, уселся прямо на пол у кресла Гермионы и серьезно посмотрел на нее.

— Когда я открыл медальон, перед тем как разрубить, Риддл пытался бороться с нами.

— Что?

— Эти мерзкие... образы... они появились из медальона. И они смеялись над Роном... говорили, как мы рады, что он ушел, как нам хорошо без него... они сказали... — Гарри умолк. — В общем, я представляю, что было бы со мной, если бы я такое увидел. Иногда... ребят, вы — моя единственная семья, и когда я думаю, что было бы, если бы мы не...

Гермиона вскочила с кресла и схватила Гарри за руку.

— Я поняла. Все. Я поняла. Хватит.

Она смотрела в такое родное открытое лицо Гарри и видела, как отчаянно ему хочется, чтобы она поняла, приняла Рона обратно и их снова стало трое.

— Хорошо, — повторила она.

Они помолчали пару минут, прислушиваясь. Когда раздались шаги Рона, Гарри поднялся, но Гермиона первой дошла до границы чар, вытянула наружу руку и провела Рона сквозь барьер.


Глава 31.

Примечание от автора: Автор помнит, что в оригинальной истории всего один делюминатор, но для нашей истории их потребовалось два.


***


Снейп сидел за рабочим столом в кабинете директора и размышлял над действиями Волдеморта. Все эти непонятные поиски, похищение и допрос Олливандера, настойчивые попытки найти Гриндевальда... Что же это значит и как связано с тем символом, который показала Гермиона? Снейп клял себя последними словами за то, что решил, будто Волдеморт просто окончательно выжил из ума, а ведь мог бы внимательно слушать, поддерживать и так узнавать о новых планах.

А учитывая обстоятельства их последней встречи, емуедва ли стоило возвращаться в Малфой-мэнор с просьбой об аудиенции у Повелителя. О чем он только думал, упуская такую возможность?

Из задумчивости его вырвали три громких и настойчивых удара в дверь. Должно быть, какой-то слизеринец — только они знали пароль от кабинета директора. Снейп со вздохом поднялся из-за стола и направился к двери, по пути размышляя с какими еще проблемами ему придется сегодня разбираться.

Он был настолько удивлен, увидев на пороге кабинета бледную от ярости Минерву, что даже забыл поздороваться. Она вернулась, чтобы продолжить спор?

— Снейп! — прошипела она. — Я хочу, чтобы ты прошел в мой кабинет.

Он спокойно вздохнул, расслабился и, как мог учтиво, ответил:

— Минерва, если у тебя возникла необходимость поговорить со мной, я, без сомнения, смогу выделить время для твоего визита в мой кабинет, когда мне будет удобно.

Она, казалось, еще сильнее побледнела и бросила быстрый взгляд поверх его плеча. Неужели думала, что в большом кресле будет сидеть сам Темный Лорд, потягивая скотч?

— Мой кабинет, — сказала она настойчиво.

— Что бы ни привело тебя, Минерва, уверен...

— Мой кабинет. — повторила она в последний раз, резко развернулась и направилась к лестнице, тем самым не оставив Снейпу другого выбора, кроме как последовать за ней. Он чувствовал себя словно школьник, которого вызвал к себе глава факультета.

Они прошли мимо Флитвика и Хуч, разговаривающих о чем-то у входа в Большой зал. Снейп заметил, как они обменялись удивленными взглядами и мысленно пообещал себе, что Минерва сполна заплатит за это унижение. Может, запретить ей без его разрешения назначать и снимать факультетские баллы?

Она стремительно прошла в кабинет, захлопнула дверь, трижды повторила охранные заклинания и наложила на комнату заглушающие чары.

— Прелестно, — заметил совершенно сбитый с толку Снейп.

— Почему ты мне не сказал? — рявкнула Макгонагалл, и он непроизвольно сделал шаг назад.

— Позволь заверить, что не имею ни малейшего представления...

— О, хотя, полагаю, ты сказал в своей непередаваемой манере, — пробормотала она себе под нос. — Но почему он ничего мне сказал?

Возможно ли это? Могла ли она догадаться? Снейп не смел надеяться. Он наверняка просто услышал то, что хотел услышать, и через секунду выяснится, что речь о Слагхорне, который передвинул уроки зельеварения на время тренировки гриффиндорцев по квиддичу или другая подобная чушь, и Снейп будет зол и пристыжен, оттого что посмел вообразить...

— Северус, — в ее голосе слышалась мольба.— Северус.

— Минерва, — он все сильнее волновался. — Возьми себя в руки. Ради Мерлина, о чем ты?

— Я должна была понять. Это ведь так похоже на него. Так и слышу, как он предупреждает тебя, что мы не должны ни о чем догадываться, что это будет равносильно смертному приговору, но, Северус...

Он отвернулся от нее, неуверенный, что сможет сохранить безразличное выражение лица. Но она стала перед ним и дотронулась до его руки. Прикоснулась к нему.

— Я пойму, если ты зол на меня. Я вела себя глупо и по-детски. Но, поверь, я и понятия не имела, что я...

— Что ты ни разу, ни единого разу не задумалась о том, что мы на войне, а я шпион? Что все может оказаться не так, как кажется на первый взгляд? Что ты ни кнат мне не верила? И снова и снова отказывалась видеть, как, вместо того чтобы управлять школой железной рукой, как сделал бы настоящий Пожиратель, я пытаюсь защитить наших подопечных, наших детей от опасности, что я скорее умру, чем...

— Прости меня, — прошептала она. Ее хриплый усталый голос резанул по его натянутым нервам.

Снейп остановился на полуслове и закрыл глаза. Хотелось кричать. Орать до хрипоты, пока не закончится воздух в легких. Довести ее до слез, пусть умоляет о прощении. Расправиться с ней. Но больше всего хотелось рухнуть в кресло и все рассказать. Она прикоснулась к нему и назвала по имени. Даже больше — она специально привела его к себе, чтобы Альбус ни о чем не узнал. У него появился союзник.

— Сядь, — сказала Минерва, и как бы не претила Снейпу мысль подчиняться ее приказам, он опустился в кресло. Хотя бы потому, что стоять в таком напряжении было невыносимо.

И как только он разобрался с непослушным телом, вернулся голос.

— Кто тебе сказал? — тихо спросил Снейп.

— Никто.

— Ты не должна... Ты не должна никому об этом говорить. Это приказ, Минерва. Речь о жизни наших учеников. Я обязан остаться здесь, меня не должны раскрыть.

— Я все понимаю. Мне всего лишь хотелось бы, чтобы остальные...

— Думаешь, меня задевают твои беззубые детские подколки? Думаешь, они ранят больнее, чем то, что я терпел на протяжении всей жизни? Плевать я хотел на то, что ты и эти недоумки думаете или говорите обо мне.

Она с серьезным видом кивнула.

— Я заслужила это.

— Ты заслужила много больше. Скажи мне, Минерва, как ты в конце концов догадалась? Что стало последней каплей в бездонной чаше свидетельств моей невиновности?

К его изумлению, она выдвинула ящик стола и достала оттуда какой-то тонкий серебряный предмет. Делюминатор Дамблдора. Снейп не знал, что сказать, поэтому предпочел дождаться объяснений Минервы.

— Где-то в конце июля, после того как в Министерстве было оглашено завещание Дамблдора, ко мне пришел Скримджер. Дожна заметить, пришел он с большой неохотой. Ему явно не хотелось иметь с этим ничего общего. Но он все же принес то, что оставил мне Альбус.

— Делюминатор.

— Да. Скримджер зачитал мне завещание. Там говорилось: «Профессору Минерве Макгонагалл, как представителю школы, я оставляю этот делюминатор в надежде, что он поможет сбившимся с пути найти дорогу домой».

Снейп фыркнул, но промолчал.

— Да уж, боюсь это, и правда, в духе Альбуса... И я думала... Прости меня, Северус. Я думала, он имеет ввиду Поттера и хочет, чтобы я как-то помогла ему. Я постоянно носила с собой делюминатор, но никак не могла понять, каким образом он может мне пригодиться, помимо его прямого назначения.

— Но потом ты как-то использовала его? И несмотря на все усилия Дамблдора, он помог тебе выяснить... кому я верен? — насмешливо поинтересовался Снейп.

— Я услышала свое имя.

— Прости?

— Это произошло после того ужасного собрания в твоем кабинете перед началом учебного года. Я услышала голос. Это был Альбус. Он сказал: «Минерва скоро придет посмотреть».

— И? Это все? Прошло столько месяцев, и ты именно сейчас решила открыться и потребовать от меня...

— Голос Альбуса. Только представь, что я почувствовала.

— Не могу сказать, что способен тебя понять, так как сам слышу Альбуса намного чаще, чем мне бы хотелось.

— Полагаю, ты прав, — согласилась она, кивая. — Я услышала его голос и нажала на кнопку.

— Потрясающе, — буркнул Снейп. Макгонагалл пристально посмотрела на него.

— Из делюминатора вырвался шар света, который завис прямо перед моим лицом.

Снейп приподнял бровь, но сдержался от комментариев.

— Он... он проник в меня.

— Еще раз...

— Знаю, звучит нелепо, но так и было. Как только я впитала свет, меня потянуло к твоему кабинету.

— Неужели?

— Но я думала... м-м-м, сейчас это кажется глупостью, но я решила, что свет ведет меня к Альбусу.

— И какое мне до этого дело?

Казалось, еще немного, и Минерва бросит в него проклятье, но она только глубоко вздохнула и продолжила:

— Он привел меня к тебе, Северус. Я сначала не поняла, но теперь уверена в этом. И вчера, когда я встретила тебя и ты сказал, что я не заслуживаю доверия... ты же почти признался.

— Не буду отрицать, вчера я повел себя крайне неосмотрительно.

Некоторое время они сидели в тишине. На лице Снейпа застыла маска безразличия, но внутри него все бушевало. Он был слишком зол и слишком рад, чтобы подобрать нужные слова. Минерва, казалось, постарела на десять лет.

— Ты можешь сказать мне? Он жив?

— Неужели ты одна из этих? — снисходительно поинтересовался Снейп. — Минерва, ты же видела портрет. Его нет. Я убил его собственными руками.

— Нет... Поттер.

— Ах, Поттер. Конечно. Да, Минерва, он жив.

Она поджала губы. И Снейп на секунду подумал, что именно поэтому ее так боятся ученики. Она казалось высеченной из камня, хотя на самом деле едва сдерживала слезы.

— Ты уверен?

— Если ничего не изменилось за последние сутки, могу с достаточной долей уверенности утверждать, что Поттер по-прежнему с нами.

Макгонагалл смерила Снейпа долгим тяжелым взглядом.

— Ты с кем-то общаешься, — уверенно сказала она.

Он неопределенно развел руками, ничего не подтверждая, но и не отрицая.

— Тебе кто-то помогает. Наверняка это мисс Грейнджер.

— Я не считаю себя вправе отвечать на подобные вопросы, — резко оборвал ее Снейп. — Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Для всех нас.

Макгонагалл посмотрела на него так, словно он ее ударил. Его захлестнула жестокая радость.

— Однако, я хотел бы кое-что уточнить.

— Да?

— Зачем ты привела меня сюда? Решила поделится своим маленьким открытием? Хотела, чтобы все видели, как я иду за тобой словно нашкодивший ребенок? Хотела показать, что можешь, как и раньше, приказывать Северусу Снейпу? Или тебе было стыдно показаться перед Альбусом, признаться ему, сколько времени ты потеряла?

Она прикрыла глаза и сглотнула. Открыла рот и закрыла обратно.

— В этом дело, да? — спросил он, зло радуясь, что нашел нужный рычаг, на который теперь можно будет безжалостно давить. — Ты просто не хотела извиняться перед Альбусом за то, что он зря оставил тебе подсказку, которую ты оказалась не в состоянии...

— Прекрати, — тихо попросила она.

— ...не смогла разглядеть, что творится у тебя перед носом. Минерва Макгонагалл может превратиться в гребаную кошку, но не способна сложить дважды два...

— Ты сам не даешь помочь себе, Северус.

— Возможно. Предлагаю списать это на недостаток практики, — огрызнулся Снейп.

— Я привела тебя сюда, потому что не уверена, что ты захочешь делиться тем, что узнаешь, с Альбусом.

— И почему ты так решила?

— Что ты знаешь о Дарах Смерти?

***


Они аппарировали на склон холма за Норой. Рон и Гермиона спрятались под мантией невидимкой. Неожиданно Гермиону охватило странное чувство, будто время повернуло вспять, и они снова на третьем курсе под защитой мантии пробираются к дому Хагрида. Чтобы избавиться от нахлынувших воспоминаний, Гермиона обернулась и посмотрела на Нору, ломанный силуэт которой уверенно тянулся к облакам, каждым выступом рассказывая удивительную историю жизни своих хозяев. Даже не верилось, что там сейчас Джинни и Джордж с Фредом, и мистер и миссис Уизли. Все это время они были здесь, дома.

Гарри, Рон и Гермиона в полном молчании медленно пробирались через сугробы. Достигнув вершины следующего холма, Гермиона смогла разглядеть высокое черное, похожее на цилиндр, здание, которое еще более невероятно чем Нора стремилось ввысь.

— Спорим на что угодно — мы на месте, — заявил Гарри и, не дожидаясь ответа, почти побежал вперед.

— Гарри, подожди нас, — прошипела Гермиона. — Не хочу, чтобы мы разделились. — Теперь она тоже торопилась. Ей было не по себе на открытом пространстве. Она научилась у Снейпа любить стены и потолки, защищающие от вторжения извне. Здесь же ей повсюду мерещились возможности для нападения, слишком много мест, где можно скрыться, слишком много неба, с которого в любой миг на них могли обрушиться Пожиратели.

— Пошевеливайся, — поторопила она Рона и, схватив за руку, чуть не бегом бросилась к странному, похожему на замок, строению.

— Гермиона! — запротестовал Рон, но все же ускорил шаг.

Наконец, они, запыхавшись, добрались до ограды. За узорчатыми коваными воротами скрывался удивительный сад, наполненный странными растениями. С изогнутых ветвей диких яблонь свисала омела, а землю покрывали сочные перезрелые оранжевые фрукты. Но у Гермионы уже не было сил удивляться тому, как Лавгуду удалось вырастить что-то посреди зимы. Дом словно вырастал из окружающего пейзажа огромной черной глыбой, и Гермиона уже не в первый раз задумалась, найдут ли они здесь что-то стоящее.

Уговорить мальчиков отправиться к Лавгуду оказалось на удивление легко. После возвращения Рон был заранее согласен на все предложения Гермионы, и, кроме того, ему, похоже, очень хотелось, чтобы они втроем пережили какое-нибудь приключение. Он как будто надеялся вытеснить новыми впечатлениями воспоминания о том времени, когда его не было рядом.

Гарри подошел к двери, сбросил мантию невидимку и постучал. Он едва успел опустить руку, как дверь распахнулась, и на пороге показался Ксенофилиус Лавгуд. Его белые волосы были взъерошены, а одежда подозрительно напоминала заляпанную краской ночную рубашку. Лицо Лавгуда забавно вытянулось от удивления. Он, не произнеся ни слова приветствия, неподвижно застыл в дверном проеме. Гермионе показалось, что Лавгуд похож на растрепанное узловатое дерево в белых цветах.

— Зачем вы здесь? — наконец спросил он.

— Можно ли нам войти, мистер Лавгуд? Нам опасно оставаться снаружи, — твердо сказала Гермиона.

— Я... ах да, да... верно. Быстрее! — поторопил он так, словно они собрались сперва не спеша прогуляться по саду.

И чуть не отпрыгнул в сторону, когда они разом протиснулись в дверь. Прежде чем Гермиона успела оглядеться, Лавгуд кинулся на верхний этаж по расшатанной винтовой лестнице.

— А где Луна? — спросил Рон.

— Луна... — Лавгуд обернулся и посмотрел на них сумасшедшим взглядом. — Она... пошла на ручей, наловить пресноводных заглотов.

— Я тогда сбегаю и приведу ее, ладно? — нетерпеливо подскочил на месте Рон. — Ребят, это же Луна! Она сможет рассказать нам последние новости! Она видела Джинни!

— Луна вот-вот вернется! — быстро ответил Лавгуд. — Вы проходите. Проходите и присаживайтесь. — У меня там идет печать... я только... — и он снова куда-то убежал.

Гермионе не хотелось уходить из кухни, но Гарри и Рон уже поднимались по лестнице, которая, казалось, еще немного, и не выдержит и рухнет под их весом. Гермиона подождала, пока они поднимутся, и только потом последовала за ними.

— Мистер Лавгуд, — обратилась она, когда они остановились у грохочущей и скрипящей машины. Можно было подумать, что эта машина стоит здесь больше для производства дыма и шума, чем для печати «Придиры».

— Я бы очень хотела, чтобы вы позвали Луну. Уверена, вы и сами понимаете — мы так давно скрываемся, что уже несколько месяцев никого не видели... было бы так замечательно встретиться с Луной. Это как... как вернуться домой.

Ксенофилиус Лавгуд посмотрел на нее странным затравленным взглядом, словно решая, как поступить. А потом сорвал с большого верстака широкую скатерть и накинул на печатную машину.

— Я пойду позову её... А потом, так и быть, помогу вам.

***


— Не имею не малейшего представления, о чем ты.

Минерва встала, подошла к книжному шкафу, достала оттуда книгу и, вернувшись в свое кресло, подтолкнула книгу к Снейпу.

— «Жизнь и обман Альбуса Дамблдора»? — Снейп приглушенно хмыкнул. — Ты и правда читаешь бредовую дамскую писанину этой Скитер?

— Открой страницу четыреста шестьдесят три.

Снейп медленно поднял со стола книгу и открыл нужную страницу, на которой оказалось письмо Дамблдора к Гриндевальду. Опять Гриндевальд... Какая здесь связь? Почему это имя постоянно всплывает на поверхность? Чем дальше он читал письмо, тем сильнее росло его замешательство. Альбус собирался... править миром вместе с Гриндевальдом? Снейп посмотрел на Минерву, которая явно ждала его реакции.

— Значит, Альбус по молодости водил весьма опасные знакомства, — сказал он так, словно это не имело значения. — Кто я такой, чтобы его упрекать.

— Речь не о письме, Северус. Посмотри на подпись.

Снейп снова опустил глаза на страницу и едва не поперхнулся. Тот самый символ, который показывала Гермиона. Снейп помедлил, прежде чем поднять взгляд. Он ничем не должен был выдать своего потрясения.

— Мне не знаком этот символ. Полагаю, ты объяснишь, что это?

— Это знак Даров Смерти.

***


Лавгуд так долго не возвращался, что Гермиона начала нервничать. Она поднялась с верстака, на который присела, и подошла к лестнице. Верхние этажи были соединены между собой запутанной вереницей лестниц. Сквозь лестничный пролет Гермиона могла заглянуть в некоторые комнаты. Прямо напротив этажом выше находилась спальня Луны. Стены комнаты были выкрашены в небесно-голубой цвет, повсюду висели перевязанные бечевкой пучки непонятных трав. На узкой кровати лежало тяжелое серебристое покрывало, а стопки книг и коробок, похоже, служили прикроватным столиком. Но сильнее всего поражал потолок. На нем было нарисовано пять портретов: Гарри, Рон, Невилл, Джинни и Гермиона. Яркие рисунки, казалось, были полны жизни. И вокруг всех изображений вилась толстая золотая цепь, которая словно опоясывала их заклинанием. Гермиона присмотрелась внимательней и поняла, что цепь состояла из одного-единственного, постоянно повторяющегося слова. Друзья.

Она вдруг ужасно обрадовалось, что они пришли сюда. Друзья, да. Настоящие друзья. Они сейчас рядом, те, кто сражаются с ней бок о бок. И Гермионе захотелось, чтобы на рисунке как можно скорее появилось лицо Луны.

— Гарри, Рон, — прошептала она. — Только посмотрите.

Гарри подошел поближе и увидел портреты.

— Джинни, — выдохнул он. Гермиона сжала его руку. Тут к лестнице подошел мистер Лавгуд. Он кашлянул, и Гермиона отпрыгнула в сторону.

— Луна очень обрадовалась, что вы нас навестили, — сказал он, поднимаясь наверх и неся поднос, на котором горкой теснились чашки и блюдца. — Она скоро придёт, она уже наловила порядочно заглотов, должно хватить на уху для всех нас. А пока попробуйте настойку лирного корня. Гарри и Рон с сомнением посмотрели на заварный чайник, наполненный густым темным напитком, но Гермиона решила, что лучше принять предложенное угощение и наполнила чашку странной жидкостью.

— Мистер Лавгуд, — начал Гарри. — Что за символ был у вас на шее во время свадьбы Билла и Флер?

— Знак Даров Смерти?

Гермиону уже поднесла чашку к губам, но потом поставила обратно. Ее смутил не столько тяжелый землистый запах, сколько внезапный голос Снейпа, предупреждающий, как опасно во время войны принимать что-то от незнакомого человека.

— Те, кто верит в Дары, носят этот знак, чтобы по нему узнавать единомышленников и помогать друг другу в Поисках.

— А что это такое — Дары Смерти? — спросила Гермиона.

Лавгуд неудобно заерзал в кресле.

— Я полагаю, вы все читали «Сказку о трёх братьях»?

Сердце Гермионы бешено заколотилось. «Сказки барда Бидля»! Как бы она не злилась на Дамблдора, ей было приятно думать, что они идут по намеченному им пути и в состоянии разгадать его план.

— Это сказка, — пояснила Гермиона для Гарри, который не понял о чем речь. — О трех братьях, которые встретили Смерть.

— Они что, умерли?

— Нет, я имела в виду, что они встретили ее как старуху с косой. Они разговаривали с ней. Смерть разозлилась, что они обманули ее и, чтобы наказать, подарила им магические предметы. Своего рода поучительная история.

— Рассказывайте до конца, мисс Грейнджер,— попросил Лавгуд.— Что за щедрые дары вручила братьям Смерть?

— Пожалуй, я бы не назвала это щедрыми дарами. Старший брат попросил самую могущественную палочку на свете. С ее помощью он мог победить в любой дуэли.

— Ну не знаю, как по мне, звучит совсем не плохо, — протянул Рон.

— Второй брат получил камень, который мог воскрешать мертвых.

Гарри поднял взгляд на Гермиону. Ей показалось, что по его лицу скользнула странная надежда.

— И младший получил мантию-невидимку. — Глаза Гарри выразительно расширились, а Рон ощутимо пнул Гермиону под столом. Она метнула в него недовольный взгляд.

— Старший брат не смог сохранить секрет, и его убили, чтобы забрать палочку. Средний брат воскресил свою умершую любимую, но сошел с ума, когда понял, что не сможет по-настоящему быть с ней, и в конце концов убил себя. А младший прожил долгую жизнь, потому что Смерть не смогла его найти. Обычная сказка, — заметила Гермиона пренебрежительно, — которая учит детей быть скромными и довольствоваться тем, что имеешь. Что-то вроде «не используйте магию неправильно».

— Весьма вольный пересказ, — заметил Лавгуд. — Но основной смысл передан верно. Дары Смерти — Бузинная палочка, воскрешающий камень и мантия-невидимка.

Перечисляя названия даров, он рисовал на клочке пергамента знакомый символ.

— Так, значит, вы полагаете, что они действительно существуют? — спросила озадаченная Гермиона.

— Конечно, они существуют. Немногие волшебники верят в них, но вы же изучали историю магии, мисс Грейнджер. И, несомненно, встречали многие названия этой палочки: Смертоносная, Старшая, палочка Судьбы. След Бузинной палочки легче всего проследить благодаря своеобразному способу, каким она переходит от одного владельца к другому. — Лавгуд отвернулся и посмотрел в окно.

— А как она переходит? — спросил Гарри.

— Новый хозяин Бузинной палочки должен силой отнять её у прежнего владельца... По страницам истории волшебного мира тянется кровавый след Бузинной палочки!

— Что значит «отнять силой»? — спросила Гермиона. — Чтобы получить палочку, надо убить ее прежнего владельца?

— Похоже, что да.

— А кому сейчас принадлежит Бузинная палочка? — вмешался Рон.

— Увы, кто знает? — отозвался Ксенофилиус, глядя в окно. — Кто знает, где сокрыта Бузинная палочка? След прерывается на Аркусе и Ливии. Кто может сказать, который из них на самом деле победил Локсия и забрал Бузинную палочку? И кем он был, в свою очередь, побеждён? Об этом, увы, история умалчивает. Время от времени появляются разные слухи, но вот уже двести лет никто не видел палочку.

***


— Одно время среди тех, кто увлекается подобным, ходили упорные слухи, что Гриндевальд смог получить Смертоносную палочку. Поговаривали, что он украл ее у мастера палочек Грегоровича.

— Минерва, прости, если не понимаю, к чему ты клонишь. Но у меня складывается впечатление, что ты просто решила со всеми подробностями рассказать мне обычную сказку. А теперь, надеюсь, ты меня извинишь, но у меня есть дела...

— Снейп! Выслушай меня! Когда я увидела символ, то сразу поняла, что он тоже верил в эту историю. Уверена, палочка была у Дамблдора. Он должен был получить ее, после того как победил Гриндевальда.

— Ты сама только что сказала, что Бузинная палочка переходит от одного волшебника к другому через кровь! Дамблдор не убивал Гриндевальда. Мы оба знаем, что он до сих пор в Нурменгарде. — Весь этот разговор казался бессмысленной тратой времени. Кто бы мог подумать, что Минерва Макгонагалл верит в детские сказки об особенных палочках и воскрешающих камнях. Но, как ни странно, Волдеморт, похоже, тоже заинтересовался этими россказнями. Олливандер. Грегорович. Гриндевальд. Нурменгард. Только это могло их объединять. Еще и сборник сказок, который Дамблдор оставил Гермионе. Она видела этот знак в Годриковой лощине, и после старик сказал, что ждал, когда они туда отправятся.

— Не спорю, — ответила Минерва, — но я никак не могу отделаться от мысли, что палочка была у Альбуса. Ведь тогда столько становится понятным. Он мог совершать такое, чего я никогда не видела... о чем даже не слышала. И сначала, когда я только начала подозревать, что... все не так, как кажется, и Альбус сам попросил тебя... приказал тебе.... убить его, я не понимала, зачем ему это.

Снейп похолодел, потрясенный. Он отказывался искать скрытый смысл в своих собственных словах.

— Он знал, что Хогварст падет. Я должен был подготовиться к этому и защищать учеников, когда это произойдет...

— Что еще? — резко перебила Макгонагалл.

— Драко Малфой получил приказ убить Дамблдора. Душа мальчика могла пострадать...

— Он не хотел, чтобы хозяином палочки стал истинный слуга Волдеморта. Он хотел, чтобы ты стал ее хозяином.

— Какая чушь,— неуверенно возразил Снейп. Если он был хозяином Старшейпалочки, то значит...

Минерва побелела как полотно, глаза ее горели странным огнем.

— Вопрос в том, почему он не сказал тебе?

Снейп стиснул зубы.

— Если допустить, что в этом какой-то смысл, то, получается, Дамблдор считал, что я могу поддаться искушению завладеть такой палочкой, и искушение...

— Нет, Северус, если ты можешь связаться с Поттером, значит, он не сомневался в тебе.

Снейпа словно оглушили. Минерва права. Дамблдор выдал за него Гермиону, чтобы обеспечить ему доступ к Поттеру. Если бы Дамблдор допускал мысль, что Снейп может его подвести, он бы ни за что не допустил такого риска. Не говоря уже о том, что, как он считал, Поттер должен сразиться с Волдемортом.

— Так что ты должен спросить себя, кто первым выйдет на след палочки? Поттер или Тот-Кого-Нельзя-Называть? И кто из них будет меньше страдать из-за угрызений совести после того, как убьет тебя? Я привела тебя сюда, чтобы сказать все это, Северус, потому что считаю, что Альбус отправил тебя на смерть. Он решил твою судьбу так же, как если бы убил собственными руками. И я бы не смогла это рассказать, если бы он наблюдал за нами. Просто не смогла бы.

Снейп лихорадочно пытался осознать услышанное. Если Минерва права, и для того чтобы стать хозяином Старшей палочки достаточно разоружить ее предыдущего владельца, то палочка ему не принадлежит. И Дамблдор должен об это знать! Но почему тогда он ничего не сказал? В голове Снейпа бесконечным эхом звучали его последние слова. «Северус, пожалуйста. Северус, пожалуйста. Северус... пожалуйста».

— Благодарю тебя за предусмотрительность, Минерва. Но если план Дамблдора был именно таким, то, похоже, у нас проблема. Драко Малфой успел разоружить Дамблдора прежде, чем я его убил.

***


Лавгуд еще раз выглянул в окно, посмотреть, не идет ли Луна, и ушел на кухню. Гарри и Рон возбужденно о чем-то зашептались, но Гермиона никак не могла собраться с мыслями. Мог ли Дамблдор верить этим глупостям? Непобедимая палочка? Воскрешающий камень? Она была ужасно разочарована. Они пришли совсем не за этим — они должны искать хоркруксы! И что теперь делать?

— Вы слышали, что он сказал, — заговорил Рон. — Мантия, которая не снашивается и делает полностью невидимым! Это же твоя мантия! И ты получил ее от Дамблдора! У нас есть один из даров!

— Рон, не горячись, — прервала его Гермиона. — Это обычный глупый рассказ. Вся история о трех братьях не больше чем легенда.

— Погоди, — сказал Рон. — Тайную комнату тоже считали выдумкой, так?

Гермиона не нашлась с ответом, так что просто поджала губы и строго посмотрела на него.
Грохот и треск внезапно прекратились, и машина замерла. В комнате повисла гнетущая тишина. Гермиона рассеяно подняла газету, вылетевшую из-под пресса. Она рассматривала пергамент, на котором Лавгуд нарисовал символ. Почему Виктор решил, что это знак Гриндевальда? Снейп сказал, что Волдеморт зачем-то разыскивает Гриндевальда. Неужели Волдеморт верит в Дары Смерти?

— Слушайте, это просто сказка. История о страхе смерти. Она не поможет нам, не...

— Гермиона! — перебил ее Рон. — Гарри! Надо выбираться отсюда. Немедленно!

— Почему? О чем ты?

— Смотри! — Рон указал на номер «Придиры» в руках у Гермионы. С первой полосы на нее смотрел моргающий и нервно озирающийся по сторонам Гарри. «Нежелательное лицо № 1» гласила подпись к колдографии.

— Нет, — выдохнул Гарри. — Нет.

Взгляд Гермионы метнулся к окну. На улице показались люди на метлах. И на этих людях были плащи.

Внезапно раздавшийся голос Лавгуда так напугал Гермиону, что она едва не подпрыгнула. Лавгуд стоял на верхней ступени лестницы. Казалось, он окончательно сошел с ума.

— Мою Луну забрали, — прошептал он. — Из-за моих статей. Луну забрали, и я не знаю, где она, что с ней сделали. Но, может быть, они её отпустят, если я... если я...

Луна! Нет, только не она. Луна, с ее рассеянным мечтательным взглядом. Луна, которая появлялась каждый раз, когда им была нужна ее помощь. Ее подруга. Почему Снейп ничего не сказал? «Давай же, Гермиона, — поторопила она себя. — Думай быстрее!»

Пожиратели были уже в саду. Они в любую секунду могли ворваться в дом. Раздались крики и грохот. Дверь разлетелась на щепки. Лавгуд посмотрел на Гермионувзглядом, полным глубокого раскаяния, и снова повернулся лицом к лестнице:

— Поттер здесь! — крикнул он. — Пожалуйста, отдайте мне Луну, только отдайте Луну...

У Гермионы сжалось сердце. Что бы она отдала, если бы Пожиратели схватили ее семью? Или Снейпа? Может, они пощадят Луну и ее отца, если увидят Гарри и поймут, что Лавгуд сказал правду. Она одной рукой схватила Гарри, а второй Рона. И, пока Лавгуд звал Пожирателей, зашептала:

— Вы должны мне довериться. Полностью. Рон, накинь мантию-невидимку. И оба покрепче держитесь за меня.

Она указала палочкой на Лавгуда и выкрикнула:

— Obliviate! — потом опустила палочку в пол. — Deprimo!

Пол под их ногами разошелся в стороны, и они полетели вниз. Если она не сможет сосредоточиться, они рухнут в кухню, прямо в руки Пожирателей...

Но, наконец, слава небесам, легкие сдавило, и она провалилась в темноту.



Глава 32.

— Драко Малфой, — прошептала Минерва.

— Верно. А теперь мне, похоже, придется попросить тебя об услуге. — Снейп глубоко вздохнул. Он знал: то, что произойдет в следующее мгновение, всё изменит. Знал, что сейчас собирается пойти на прямое неповиновение и вмешаться в план.

— В чем дело?

— Надеюсь, ты осознаешь всю ответственность, которую берешь на себя?

— Безусловно.

— Я жду от тебя полного молчания. Даже с членами Ордена.

— Да.

— Хорошо. Я не хочу стирать тебе память, Минерва. Однако мне бы хотелось, чтобы ты все же кое с кем поговорила.

— С кем?

— Добби.

Ее лицо вытянулось.

— И нечего хихикать, словно первогодка. Ты поделилась со мной важной информацией, и я благодарен тебе. Но теперь у меня есть срочные дела. Сначала я зайду в хранилище с зельями, а потом спущусь в свои бывшие комнаты в подземельях. Если Добби услышит тебя, если поверит, отправь его ко мне.

Минерва слегка выгнула бровь.

— Надеюсь, ты помнишь, что есть и другие эльфы. И они обязаны служить тебе.

— У меня было достаточно хозяев, чтобы навсегда отбить желание заполучить личного раба, — язвительно заметил Снейп и направился к выходу. Подойдя к двери, он остановился.

— И, Минерва?

— Да?

— Ты понимаешь, что сейчас мне придется разыграть весьма впечатляющее представление?

Она с едва заметной усмешкой кивнула.

Она смотрела на него как раньше, когда они были главами соперничающих домов и поддразнивали друг друга из-за квиддича или кубка школы. Снейп приподнял бровь и попытался вернуть насмешливый взгляд. Потом взмахом палочки снял заглушающие чары, набрал в грудь побольше воздуха и заорал:

— Решила, что можешь протащить меня через весь замок ради своих никому не интересных проблем? Думаешь, что заслуживаешь особого отношения? Смею тебя заверить — нет! Все, без исключения, вопросы, связанные с наказаниями решаются в моем кабинете! Я и так позволил тебе самостоятельно снимать и назначать баллы! Но так как ты наглядно продемонстрировала полную неспособность проявить хоть каплю здравого смысла, я вынужден изменить...

— Я глава дома Гриффиндор!.. — начала кричать Минерва в ответ, в ее глазах плясали озорные смешинки. Она пересекла комнату и вложила ему в руку делюминатор.

— Молчать! — прогрохотал Снейп, распахивая дверь. — С этого момента ты под моим личным надзором! Я глаза с тебя не спущу, Минерва. Так что постарайся вести себя как следует. Страшно подумать, что с тобой может случиться, если я тебя уволю.

Он протолкнулся сквозь толпу собравшихся у дверей профессоров:

— Даже не вздумайте что-нибудь выкинуть! Я буду только рад вышвырнуть вас всех из замка. — Рыкнул он напоследок и решительно направился к лестнице, ведущей в подземелья. Всего три пролета, и он оказался у дверей своей бывшей лаборатории, где прижал пальцы к двери, быстро вошел и запечатал вход охранными заклинаниями. Из этого помещения можно было пройти в комнаты, в которых он раньше жил.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы найти все необходимое, хотя вдоль всех стен стояли шкафы с бесчисленными зельями, мазями и порошками. Пальцы Снейпа уверенно выхватили веритасерум, болеутоляющее, заживляющее и сон без сновидений. Он спрятал все пузырьки в карманах мантии и провел рукой по покрытому пылью рабочему столу. Как же сильно ему не хватало этой комнаты, места, где он мог работать, не боясь внезапного вторжения. Здесь ему было хорошо и спокойно. Но он прошел дальше в кабинет и оттуда в гостиную.

Снейп устроился в кресле у пустого камина и приготовился ждать. Его ум сосредоточенно перебирал ту информацию, которую удалось узнать. Палочка Дамблдора... Возможно, более могущественная, чем другие палочки. Получить ее можно только силой. Волдеморт, забирая палочку Люциуса, считал, что так сможет избежать проблемы с сердцевинами-близнецами. Так сказал ему Олливандер. Мог ли он также рассказать Темному Лорду о Старшей палочке?

Где она сейчас? Снейп полагал, что Дамболдора по магическому обычаю похоронили с палочкой, но он не присутствовал на похоронах, поэтому не мог утверждать с полной уверенностью. Если Дамблдор хотел сделать его хозяином палочки, то почему ничего не сказал или не оставил ее так, чтобы можно было найти? Снейп вряд ли стал бы вскрывать его могилу. Однако Дамблдор оставил Гермионе подсказку, которая привела ее к легенде о Дарах смерти, так что, возможно, Минерва была права, и старик рассчитывал, что палочка еще сыграет свою роль...

Снейпу хотелось немедленно подняться в кабинет директора и потребовать ответа, но он не мог себе этого позволить. Сначала надо было понять, что происходит. Разобраться, что задумал Дамблдор.

У дверей с хлопком появился Добби. Он не дрожал как обычно, а стоял, уверенно подняв острый подбородок. Почему эльф объявился так быстро?

— Директор. — пискнул эльф.

— Добби, — осторожно начал Снейп. — Ты поговорил с профессором Макгонагалл?

— Добби не надо слушать объяснения профессора Макгонагалл, сэр. Хотя Добби был рад их услышать. Но Добби и так знал, что профессор Снейп помогает Гарри Поттеру.

Снейп нахмурился.

— Не уверен, что понимаю тебя.

— Добби знает, что профессор Дамбдлор еще в прошлом году придумал тайный план для профессора Снейпа.

— Дамблдор сказал тебе...

— Нет, сэр, — ответил эльф и звучно ударил себя по голове. — Простите Добби, сэр. Он вас перебил. Но Добби может видеть ваше кольцо.

Снейп шумно выдохнул.

— Мое кольцо?

— У мисс Гермионы Грейнджер такое же кольцо. Добби видел, что профессор Дамблдор был ранен, и вы лечили его. А потом мисс Грейнджер стала носить кольцо. Тогда Добби понял, что профессор Дамблдор должен будет покинуть нас и что он соединил вас с мисс Грейнджер, чтобы вы помогли Гарри Поттеру, сэр.

— Но в кабинете... тогда, на Рождество...

Добби опять принялся колотить себя по голове.

— Добби стыдно, профессор Снейп. Другие эльфы — они не хотят общаться с мисс Грейнджер. Они злятся из-за того, что она хочет освободить их. Поэтому они не знают того, что знает Добби. Добби не хочет привлекать к себе внимание, сэр. Добби не думал, что должен это знать.

— Перестань, — прервал его Снейп. — Не наказывай себя больше.

Руки Добби безвольно повисли вдоль тела. Он уставился на Снейпа немигающим взглядом.

Эльф знал обо всем из-за Гермионы. Северуса снова начали одолевать сомнения. Мог ли Дамблдор задумать это с самого начала? Слишком уж гладко все выходило.

— Мне надо в подвал Малфой-мэнора. Там держат пленников, с которыми я должен поговорить. Но защитные чары очень сложны, к тому же мне нельзя себя раскрыть. Я не смогу попасть туда без помощи твоей магии.

— Добби хорошо знает подвалы, сэр, — с заметной дрожью ответил эльф.

— Тогда ты знаешь, насколько это опасно. Я пойму, если ты не захочешь брать меня туда. Я не буду тебе приказывать.

— Гарри Поттер и мисс Грейнджер друзья Добби, сэр, — медленно ответил эльф. — Добби хочет...

Снейп кивнул.

— Добби проведет вас туда, директор, — сказал Добби и протянул Снейпу худую костлявую руку.

Почему-то, даже несмотря на то что этот странный маленький эльф ясно дал понять, что будет помогать ради Поттера, Снейп был неожиданно тронут тем, как крепко и уверенно он сжал его руку.

— Спасибо,— поблагодарил Снейп и почувствовал, как по телу словно ударом прошелся хлопок аппарации.

***


Снейп тяжело приземлился на ноги. В подвале Малфой-мэнора было так темно, что ему пришлось вытянуть перед собой свободную руку, чтобы случайно не толкнуть Добби. Окружающая тьма была настолько осязаема, что, казалось, специально сгущается перед глазами и не дает ничего рассмотреть. Снейпу ничего не не оставалось, как воспользоваться люмосом.

Он отпустил руку эльфа и беззвучно наложил заглушающие чары. Безусловно, тот, кто здесь находился, слышал хлопок аппарации, однако никто не закричал. Невозможно было представить, что в жуткой оглушающей темноте подвала находился кто-то живой, но, насколько Снейпу было известно, Олливандера никуда отсюда не перемещали.

Снейп взмахнул палочкой. В неровном свете ему удалось разглядеть маленькую серую фигуру, скрючившуюся в углу у каменной стены. Олливандер, подумал Снейп, делая шаг вперед. Было непонятно, жив старый волшебник или мертв. Он лежал без движения и не подавал признаков, что слышал какие-то звуки или заметил свет, которого он наверняка уже давно не видел.

— Олливандер? — резко позвал Снейп.

Неожиданно что-то бросилось ему под колени и сбило с ног, удар о твердый каменный пол болью отозвался в теле. Снейп с шипением втянул воздух, пытаясь подняться. Как он мог не проверить сперва помещение? Перед тем как бросить оглушающее, Снейп мельком заметил спутанные светлые волосы нападающего. Драко? Что он делает здесь, в темноте? Снейп быстро осмотрел камеру и, наконец, перевел взгляд на лежащее перед ним тело, которое теперь было так же неподвижно, как и фигура в углу. Он ногой перевернул человека лицом вверх.

Луна Лавгуд. Дьявол. Как давно она здесь? И, что неприятней всего, почему он ничего об этом не слышал? Снейп прикоснулся палочкой к кольцу.

Не ходи к Лавгуду.

Потом опустился на колени рядом с Лавгуд и проверил пульс. Пульс был быстрым и неровным, но жизни, похоже, ничего не угрожало. Девочка была совсем худой и грязной, и даже в тусклом свете было видно, что ее бледная тонкая кожа покрыта синяками. Правда, других заметных ран не было. Снейп усадил ее у стены, достал из мантии пару фиалов и, откинув ей голову, налил в рот немного зелья и капнул три капли болеутоляющего. А потом поднялся и направился к фигуре в углу.

— Олливандер! — позвал он еще раз, но старый волшебник даже не моргнул. Пустой взгляд серых глаз неподвижно смотрел в стену.

Снейп осторожно дотронулся до пепельно-серой кожи и провел палочкой над телом. Оно было теплым и мягким. Олливандер был жив. Только, возможно, погребен в недрах собственного разума.

— Олливандер, — зашептал Снейп, — я не причиню вам вреда.

Старик не шевелился. Тогда Снейп завел руку ему под голову и осторожно приподнял с пола. И как бы не была ненавистна мысль о том, что придется сделать, другого выбора не было. Он должен был узнать, насколько поврежден разум.

— Legilimens, — едва слышно произнес Снейп.

— Кто это... еще один? Оставьте меня в покое... Я ничего не знаю... Я все рассказал...Убейте меня, пожалуйста, просто убейте... Я вам больше не нужен... эта боль... темнота... прошу вас... Отпустите мисс Лавгуд. Она ничего не сделала. О Мерлин, пожалуйста, пусть это скорее кончится.

Снейп почувствовал, как обожгло палец, и покинул разум старика. Быстро сняв кольцо и осветив его палочкой, он прочитал «Выбрались. Надо поговорить» Она уже побывала там... Нет. Он не мог сейчас об этом думать. Она выжила, и у нее были новости. Только это имело значение. Он должен был узнать то, за чем пришел, и потом обсудить с ней это.

Свяжусь позже, отправил он ответ, надел кольцо и приготовился вернуться в сознание Олливандера.

— Что вы с ним делаете?

Снейп вскочил с колен и оказался лицом к лицу с Лавгуд, которая явно пыталась сбросить с себя оглушающее. Он уже поднял палочку, но замер. Она не двигалась с места, а просто наблюдала за ним.

— Вы меня вылечили, — наконец произнесла она.

— Мисс Лавгуд... — начал он.

— Не обижайте его.

— Даже и не думал. Как давно мистер Олливандер в таком состоянии?

— Он перестал разговаривать два дня назад. После того, как он приходил последний раз.

— Понятно. Его пытали?

— Возможно, сначала. Я здесь не так давно, — ответила она своим странно звонким голосом.— В прошлый раз он... делал что-то, похожее на то, что сейчас делаете вы.

Дьявол. Кто знает, что осталось от разума, который посетил Волдеморт? Если Темный Лорд посчитал, что Олливандер что-то скрывает, то наверняка не оставил его в покое, пока не нашел то, что искал.

— Я использовал легилименцию, мисс Лавгуд, — спокойно объяснил Снейп. — чтобы узнать, может ли мистер Олливандер по-прежнему... разумно мыслить.

— Может?

— Да. Он закрылся от внешнего мира, но, по крайней мере на первый взгляд, его разум не поврежден.

— Рада слышать. Я скучаю по нему. Здесь не слишком большой выбор компании для общения, — произнесла она так безмятежно, словно они обсуждали погоду.

— Верно, — согласился Снейп, не в силах придумать более вразумительный ответ. Она как будто совсем не боялась и не собиралась снова набрасываться на него. Но он все равно не знал, чего ждать, и разговаривал с ней, как если бы пытался успокоить незнакомую собаку.

— Я не хочу причинять вам неудобства, но мне необходимо поговорить с Олливандером. Я буду вынужден еще раз проникнуть в его разум.

— Вы не причините ему вреда?

— Я постараюсь быть осторожен.

— И вы вылечите его?

— Да.

Она кивнула, явно довольная ответом.

— Вы привели Добби.

— Добби помог мне попасть сюда.

Эльф закивал, подтверждая слова Снейпа. На лице Луны не отразилось ни грамма удивления, она просто повернулась и вопросительно посмотрела на Снейпа.

— Мисс Лавгуд, — обратился он, хотя она так и не отвела от него свой выводящий из себя нервирующий взгляд. — Вы поможете мне?

— У меня нет палочки.

— Она вам не понадобится. Вы могли бы слегка приподнять мистера Олливандера? Может, у вас получится его посадить?

Лавгуд сперва изо всех сил потянулась, словно пытаясь понять, будут ли ее слушаться руки и ноги, а потом подползла по каменному полу к Олливандеру и уселась рядом с ним на колени. Снейп думал, что придется помочь ей поднять хоть и истощенное, но безвольное и отяжелевшее тело старика, но Луна обняла его, подтянула наверх и прижала к груди. Поднимая, она уговаривала его смешным певучим голосом:

— Все хорошо, мистер Олливандер. Это всего лишь я, Луна Лавгуд. Вам не будет больно. Я просто посажу вас. Да, вот так. Очень хорошо. Здесь профессор Снейп, но я не думаю, что он собирается сделать что-то плохое. Он дал мне заживляющее зелье и сказал, что вылечит и вас тоже. Да, именно так, мистер Олливандер. Положите голову мне на плечо.

Усадив старика, она посмотрела на Снейпа.

— Я правильно сделала?

— Хорошо. Очень хорошо, мисс Лавгуд. Благодарю вас, — ответил Снейп и поднял палочку.

— Legilimens.

— Снейп, девочка сказала, Снейп! Она что, не знает? Снейп! Его правая рука... пришел... Оставьте меня! Убирайтесь! Он забрал все, что хотел. Я больше ничего не знаю...

Снейп двинулся вглубь, минуя поверхностные бессвязные мысли, как если бы нырнул сквозь тонкий слой тины на поверхности озера.

— Палочка... он знает о Старшей палочке... я пытался остановить, помешать, забыть обо всем, но он все равно всё забрал. А теперь прислал своего слугу, он хочет окончательно разрушить мой разум...

Снейп очень тихо, очень мягко заговорил с Олливандером.

— Я здесь не по приказу Волдеморта.

— Ложь... ложь...

— Это правда, Олливандер. Я пришел, чтобы узнать о Старшей палочке.

— Старшая палочка! Лучше бы я никогда о ней не слышал... Я ничего больше не знаю! Я никогда не видел ее, не держал ее в руках!

— Но вы знаете, как она сильна.

— Ищешь Старшую палочку? Мечтаешь о власти? Хочешь занять место Темного Лорда? Возвыситься над всеми...

— Нет. Я всего лишь хочу понять.

— Если ты знаешь о палочке, значит, знаешь ее историю... Мне больше нечего сказать тебе, Снейп. Я ничего не знаю.

— У меня есть веритасерум, Олливандер. Не вынуждайте меня заставлять вас говорить.

— Ты, значит, такой же, как все. Притворяешься, что тебе есть дело, а на самом деле ничем не отличаешься от Темного Лорда. Все равно получишь от меня то, чего хочешь, и неважно, чего хочу я.

— Я в любом случае вылечу вас. И я не причиню вреда больше, чем буду вынужден. Вы можете добровольно помочь мне. Но вы правы. Я не уйду, пока не узнаю того, за чем пришел.

Олливандер мысленно вздохнул и после непродолжительного молчания спросил:

— И зачем же ты пришел?

— Это правда, что Старшая палочка передается только через кровь?

— Старшая палочка отличается от остальных, это правда. Ее нельзя получить по согласию, ее можно только отнять силой.

— Надо убить?

— Не могу сказать с полной уверенностью, я не изучал этот вопрос, но, думаю, нет. Главное — победа.

— Что значит «победа»?

— Смерть не является необходимым... условием. Важнее обезоружить хозяина палочки, одержать над ним верх.

— Понятно. А будет ли палочка подчиняться не хозяину?

— Не до конца. Примерно, как неподходящая палочка, которую выбрал не тот волшебник. Думаю, именно поэтому многие возвращались, чтобы убить прежнего владельца палочки, у которого изначально ее украли... как Годелот и Хереворд... или Локсий и Ливий. Палочка не покажет своей истинной мощи, пока не будет получена через победу.

— Она чувствует силу?

— О да. Она могущественна и ищет власти. Но еще больше она желает сильного хозяина.

— Вы считаете, что палочка имеет желания?

— Все палочки наделены желаниями, Снейп. Много лет назад в моем магазине твоя собственная палочка захотела быть с тобой . Но Старшая палочка не просто ищет подходящего мага. Нет, ее требования выше. Она жаждет подчинения, руководства... разрушения.

— Значит, в руках Волдеморта...

— Да, жуткое совпадение. Признаю, что мысль об этом... волнует.

— Может ли она выбрать его, как когда-то выбрала его собственная палочка? Даже если он получит ее не через победу над прежним хозяином?

— Старшая палочка подчиняется необычным законам, но эти законы... постоянны. Не думаю, что она может выбирать хозяина, как обычные палочки. Она была создана, чтобы проливать кровь и сеять вражду. Когда она попадает в руки того, кто ее не заслужил, то начинает искать... Вот почему появляются слухи... Палочка ищет хозяина. Грегорович ни за что не стал бы хвастать палочкой, если бы она не подталкивала его к этому. Он не был ее хозяином, а палочка хотела, чтобы ее покорили...

— Расскажите, что вы знаете о Грегоровиче... Почему Темный Лорд преследует его?

— Грегорович получил палочку. По крайней мере, так он утверждал. Мне кажется, он говорил правду. Он был хорошим человеком и хорошим мастером. Он не обманывал. Думаю, он получил ее в наследство от Баликлуса, который до самой смерти был ее хозяином. Вот почему я думаю, что это палочка вынудила Грегоровича рассказывать о себе... она не хотела, чтобы ее изучали... не желала становиться частью коллекции... Она искала хозяина.

— А что Гриндевальд? Он отнял палочку у Грегоровича?

— Темный Лорд... пришел ко мне после того, как убил Грегоровича. Мы были конкурентами, но я до сих пор не могу смириться... ужасная потеря для магического мира. Мастеров такого уровня почти нет. Темный Лорд сказал, что перед тем как убить Грегоровича, проник в его сознание и увидел, как палочку забрал молодой светловолосый волшебник, который напал на Грегоровича и разоружил его... возможно, он стал истинным хозяином... Мне показалось... Я подумал о Гриндевальде. И Темный Лорд прочел мои мысли. Палочка —наказание и проклятие для владельца. Ее хозяин никогда не будет знать покоя.

Никогда не знать покоя. Вот, к чему его приговорил Дамблдор.

— Можно ли ее использовать против настоящего хозяина? Сможет ли Темный Лорд направить ее на истинного?..

— Опять же, я могу только предполагать, но нет. Мне думается, палочка не захочет уничтожить настоящего хозяина, она будет стремиться к нему.

— А если истинным хозяином будет более слабый маг? Если хозяином будет ребенок, а палочка будет в руках у Волдеморта...

— Я не знаю, — сказал Олливандер, но Снейп уловил промелькнувшую у него мысль о Поттере.

— Но есть догадки?

— Думаю, что нет. Старшая палочка, как и остальные палочки, способна чувствовать, и, похоже, имеет необычную тягу к власти, но принимать осмысленные решения... Может ли палочка размышлять и чувствовать что-то помимо резонирующих в гармонии душ?

— Я пришел сюда, потому что считаю — никто, кроме вас, не сможет ответить на этот вопрос.

— Всю жизнь я занимался палочками. Я создал тысячи палочек. Десятки тысяч. Но по-прежнему не могу ничего утверждать. Я слышал стон палочек, который попадали в незнакомые руки, и их счастливый вздох, когда они находили своего волшебника. Но палочки из моего магазина могли спокойно провести вечность в своих футлярах, если было необходимо. Они никого не искали. А эта палочка... подчиняется законам своего создателя, законам хаоса. Думаю, она признаёт только право силы и подчинения. Мне кажется, что она выберет того, кто захватил ее силой.

— Вы очень помогли мне, Олливандер.

— Снейп... ты хозяин Старшей палочки?

— Почему вы спрашиваете меня об этом?

— Потому что рано или поздно он все равно догадается. Если палочка была у Гриндевальда, как считает Темный Лорд, значит, после победы над ним ее получил Дамблдор. Ты убил Дамблдора, Снейп. Столь могущественный маг, как Лорд Волдеморт... сможет колдовать любой палочкой. Но когда он почувствует, что эта палочка не столь сильна, как должна, то поймет, что у нее есть другой хозяин и найдет тебя.

— Закончим на этом.

Снейп стремительно покинул сознание Олливандера. Волшебник быстро заморгал и прохрипел:

— Снейп.

— Лежите тихо и берегите силы. Вы мне очень помогли. — Снейп открыл фиал с заживляющим зельем и дал сделать Олливандеру глоток. Потом добавил пару капель болеутоляющего и сна без сновидений и знаком попросил мисс Лавгуд опустить старика. Она осторожно положила его на пол.

— Я не могу забрать вас в безопасное место, — сказал ей Снейп. — Никто не должен знать, что я был здесь.

— Все в порядке, профессор Снейп, — ответила она. — Здесь не так уж и плохо.

Снейп недоверчиво хмыкнул. Эта девочка должна была попасть в Гриффиндор.

— Иногда, по ночам, я слышу как наверху ходят и разговаривают люди. Я могу представить, что я в Хогвартсе, засыпаю в своей спальне.

«Какая странная девушка», — подумалось Снейпу. Она напомнила ему Гермиону. Такая же стойкая. Жаль, что у него нет выбора.

— Мисс Лавгуд, мне придется наложить на вас Обливиэйт. И на вас, и на мистера Олливандера.

Она кивнула.

— Я отправлю за вами помощь так быстро, как только смогу. — Зачем он дал обещание девочке, которой собирался стереть память? Бессмысленно, она все равно ничего потом не вспомнит. И все же он не мог оставить ее одну в этой непроглядной тьме, без единого слова надежды. — Держитесь.

— Да, сэр. Мне сейчас не шевелиться?

— Буду весьма признателен.

Но она не села спокойно, а потянулась к нему и скользнула рукой по рукаву.

— Я раньше не понимала. Что вы на нашей стороне.

Снейп отдернул руку, охваченный внезапным ужасом. Что он натворил? Всего за сутки он сделал четыре признания. Четыре! С тем же успехом можно было смело отправиться к Волдеморту и публично объявить о своем предательстве. Сумасшествие. Верная смерть. Все эти годы он твердо знал, что такого нельзя допускать. Какое ему дело до эльфов и детей?

— Obliviate!

Взгляд девочки стал мягким и рассеянным, но Снейпу все равно казалось, что она наблюдает, как он стирает память Олливандеру.

Потом он посмотрел вниз, и Добби торжественно поднял свою маленькую костлявую руку.

К черту все.

Снейп сжал протянутую эльфом руку. Однако стоило ему услышать хлопок аппарации, как у него от ужаса оборвалось сердце. Они оказались в темноте, и ему вдруг показалось, что он умер, что кто-то попал в него проклятьем прямо перед тем как началась аппарация, и эта давящая душная тьма вокруг ни что иное, как его душа, покидающая тело.

***


Когда они вернулись в кабинет директора, Снейп был в липком поту от страха. И этот страх пугал и приводил в ярость.

— Вот и все, Добби, — холодно сказал он. — Спасибо тебе.

Добби не сдвинулся с места.

— Я сказал, что больше ничего не надо. Я должен поговорить с Дамблдором.

Добби бросил на Снейпа странный взгляд и исчез, после чего Снейп сел за свой стол спиной к портрету, чувствуя как за ним с интересом наблюдает бывший директор Хогвартса.

В комнате стояла звенящая тишина, но Снейп никак не мог сосредоточиться и решить о чем говорить.

Дамблдор отправил его на смерть, и ему было страшно умирать.



Глава 33.

Конечно, Снейп должен быть оставаться в живых так долго, как только мог. Это было условлено еще в ту ночь, когда он встретил Дамблдора на открытом всем ветрам холме и, стоя на коленях, умолял о спасении Лили.

Тогда они отправились в кабинет директора, где Снейп едва не задохнулся от удушающего жара камина. Он понимал, как неприятно Дамблдору видеть его здесь, как мало он ему доверяет. «Вы мне отвратительны», — сказал старый маг, и Снейп чувствовал волнами исходящую от него неприязнь. Снейп мечтал стать невидимкой, забиться в нору и никогда оттуда не вылезать. И все же Дамблдор согласился принять его помощь. Большего было и не надо. Сильнее всего Северус желал, чтобы кто-то простил ему хотя бы внешнее уродство и отвратительный характер, чтобы кто-то согласился, что он еще может быть полезен.

В ту ночь Снейп согласился шпионить. Он обещал не только беспрекословную верность, но и готовность с полной отдачей делать все, что от него потребуется. Проще говоря, он пообещал не просто выполнять свои обязанности, но исполнять их хорошо, без отдыха и усталости, согласился на одиночество и всеобщую ненависть, лишь бы ничто не помешало ему делать то, что должно. Он отдал Дамблдору все, что у него было. Но они оба знали, что даже этого все равно никогда не будет достаточно.

Шло время, и Снейп понял, почему Дамблдор взял с него такое обещание. Он догадался об истинных причинах уже после первого года в Хогвартсе, когда в очередной раз сделал вид, что не замечает шепот учеников за своей спиной. Потом была ночь, когда возродился Темный Лорд, и на предплечье Снейпа, словно приговор, запылала зловещая Темная метка. И была другая ночь, когда он впервые вернулся к Дамблдору после пытки, покрытый ранами и ожогами. Снейп знал, как соблазнительно легко было бы совершить роковую ошибку, сдаться и навсегда освободиться от страданий. Потому что любая смерть от Темного Лорда была легче той жизни, на которую он себя обрек.

Но именно в преодолении и был смысл. Страдания — вот единственный путь к искуплению. Пусть Снейп и пытался их уменьшить. Он запустил пальцы в волосы и уронил голову на руки. Он сделал все, что мог, чтобы отпугнуть от себя людей. Он убеждал себя, что так ведут себя настоящие шпионы. Если никто не захочет быть рядом с ним, если у него не будет близких, его тайны будут в безопасности. Но также он знал, что дело не только в этом. Если он будет жестоким и уродливым и никого к себе не подпустит, то... сможет избежать боли, которую испытает, если его отвергнут. Теперь он видел свою слабость. Он заслужил настоящего презрения. Его должны были ненавидеть не за внешность или поведение, а за Лили.

Так почему его должно волновать, что Дамблдор приговорил его к смерти? Разве не должен он с радостью ждать ее после всех наполненных одиночеством лет? Разве не будет справедливо умереть, спасая Поттера? Снейп не мог понять, почему ему так плохо и страшно.

Знать бы еще, в чем был план? Если бы Снейп мог разобраться, зачем нужна его смерть, то, возможно, не стал бы спорить. Но если Старшая палочка у Малфоя и об этом не знает никто, кроме Дамблдора, то ради чего умирать?

Снейп чувствовал, как ярость разгоняет кровь и туманит разум. Он еще не сделал всего, что должен был, не позаботился обо всем, как следует. Вот поэтому он никогда не желал привязанностей. Его не волновал ни исход войны, ни победа над Волдемортом. Он всего лишь хотел освободиться от непосильного груза вины и горя, которые возложил на себя.

Неожиданно Снейп понял, что не имеет ни малейшего понятия, кем был до той ночи в сентябре, когда согласился связать свою жизнь с семнадцатилетней девочкой. Юная магглорожденная девочка, которая презирала его, но все же вручила ему свою жизнь. Она сделала это, потому что старик обманул ее и использовал. Так же, как и Снейпа. Дамблдор сказал, что хочет поженить их, чтобы у него появился шанс выжить. Ложь. Снейп глупо и наивно поверил, будто Дамблдор хочет сохранить ему жизнь. Ему показалось, что это будет признанием, что он сделал достаточно.

Но теперь Снейпу отчаянно хотелось увидеть, как Темный Лорд окончательно исчезнет с лица земли. Когда все изменилось? Когда его стало волновать что-то за пределами стен Хогвартса? Когда он захотел, чтобы все остались живы? Перед мысленным взором появилась маленькая потрепанная палатка посреди заледеневшего январского леса, а перед этой палаткой уверенно, с палочкой в руке, стояла Гермиона.

Почему его женой стала девочка, заставившая его открыть сердце и впустить в него желания и мечты? Снейп не мечтал о жизни, нет, конечно, но он хотел, чтобы у Поттера все получилось. Он хотел дожить до минуты, когда Поттер станет хозяином палочки, младшая Лавгуд спасется из мэнора, он хотел помочь Гермионе вернуть родителей...

«Пока рано, — подумал он. — Я еще не готов.»

Возможно, дело было в скрытности Дамблдора. Если бы Снейп заранее все знал, то не испытал такого потрясения. Почему Дамблдор скрыл это от него? Почему ничего не объяснил? Если бы он рассказал про Старшую палочку, то вместе они могли бы придумать, как ее спрятать, как Снейпу стать настоящим хозяином и потом передать ее Поттеру. Можно было бы...

Снейп поднял голову. Дамблдор молча ждал, когда он начнет говорить. А Снейп все боялся начинать разговор, чувствуя, что стоит на пороге чего-то очень важного, чего-то, что стоит больше, чем вся его жизнь. Стоит произнести хоть одно слово, и все будет кончено. Потому что человек на портрете не станет объяснять, зачем все это было необходимо и почему жизнь Снейпа закончится по нелепой случайности. Стоит потребовать ответы и бросить вызов, как пути назад не будет. Снейп окажется перед лицом большей опасности, чем необходимость шпионить. Он лишится руководства и защиты старого волшебника, пусть и ставшей весьма призрачной после его смерти. Снейп будет вынужден идти дальше один. Он превратится в обычного человека, который отчаянно и безнадежно пытается вытащить свою семью из пекла войны.

— Северус, — начал Дамблдор, и у Снейпа перехватило дыхание.

— Дамблдор, — отозвался он, не оборачиваясь.

— Ты не собираешься рассказать мне, где был? Я не знал, что ты используешь для перемещений домовых эльфов.

Снейп молчал. Что он мог ответить?

— Что ты скрываешь от меня, Северус? Мне казалось, мы договорились...

— На мой взгляд, вопрос, скорее, в том, что вы скрываете от меня.

— Извини, я не понимаю.

— Когда вы собирались рассказать мне о Старшей палочке? — Снейп по-прежнему не мог заставить себя повернуться и посмотреть в лицо Дамблдора.

— Кого ты слушаешь, Северус? Кто для тебя важнее?

— Не меняйте тему, Дамблдор. Вам не идёт. Это ваша война. Вы создали план, и я по-прежнему ваш верный слуга. Но я жду извинений. И правду.

— Посмотри на меня.— сказал Дамблдор.

Снейп не двинулся с места. За его спиной послышался странный шум, и Снейпу стало интересно, может ли Дамблдор бросить что-то из портрета.

— Северус! Посмотри на меня.

Снейп медленно развернул кресло и оказался лицом к лицу с портретом. Дамблдор наклонился вперёд, поставив локти на колени и подперев рукой щеку. Его взгляд был спокойным, но ярким.

— Позволю себе предположить, что ты узнал о Дарах смерти от мисс Грейнджер. Поразительно умная и настойчивая ведьма. Я знал, что она…

— Хватит. Меня не отвлечь льстивыми похвалами моей жене. Когда вы собирались рассказать мне о Старшей палочке?

— Что ты хочешь узнать о ней? — спокойно спросил Дамблдор.

— Что я хочу узнать?! — взорвался Снейп. — Вы собирались сделать меня хозяином палочки, я прав? Вот только этой сомнительной чести удостоился младший Малфой. Но как я должен был передать палочку Поттеру, если сам не знал, что являюсь её хозяином? Почему вы позволили положить ее в свою могилу?

— Я действительно хотел, чтобы ты получил палочку, Северус. Старшую палочку нельзя просто передать от одного хозяина к другому. Ее нельзя отдать или забрать в обычном споре. Палочке необходимо поражение, подчинение одного противника другому. Убив меня, ты дал Гарри причину, единственную причину, которую я смог придумать, чтобы он желал сразиться с тобой даже сильнее, чем с Волдемортом. Он не смог бы забрать у меня палочку, это совсем не в его характере.

Снейп смотрел на Дамблдора ровным, ничего не выражающим взглядом.

— Я не могу передать ему палочку, ни физически, ни метафорически.

— Верно. Я позволил оставить палочку в своем склепе, потому что Гарри не станет ее там искать. Существует лишь один человек, способный осквернить могилу.

— И он уже почти готов. Темный Лорд проследил путь от Грегоровича к Гриндевальду. Еще немного, Дамблдор, и он получит палочку. У него не будет никаких сомнений! Почему вы не рассказали мне об этом, когда я еще мог все предотвратить?

— Что ты мог сделать, Северус? Палочка будет у Волдеморта. Я всегда это знал. Но она покажет свою настоящую силу только в руках истинного хозяина. Как я уже говорил, Гарри должен добровольно пожертвовать собой. И убить его должен Волдеморт, и никто другой. Я планировал, что Гарри придет к Тому, который будет считать себя хозяином палочки, но на самом деле, палочка будет принадлежать Гарри, и поэтому выпущенное из нее проклятье убьет хоркрукс и потом, вполне вероятно, бумерангом вернется к тому, кто его отправил.

— Но Малфой...

— Да, Малфой. Признаю, что был весьма расстроен, когда понял, что он стал хозяином палочки. Но после некоторых размышлений я пришел к выводу, что все вышло даже лучше, чем можно было надеяться! Хозяин неизвестен! Волдеморт будет считать, что получил контроль над палочкой. Раньше речь шла о гонке, о том, кто быстрее догадается о тебе: Гарри или Темный Лорд? И, кто знает, возможно, мне бы пришлось отправить тебя к Гарри, до того как он был бы готов получить палочку, лишь бы опередить Темного Лорда. Гарри мог не справиться, не успеть завершить свои задания, и тогда все было бы напрасно. Но теперь, даже если Волдеморт убьет тебя, то не сможет полностью подчинить себе палочку.

— И вы решили ничего мне не говорить?

— Я не видел в этом необходимости, так как твой поединок с Гарри потерял смысл.

— А вы не подумали сказать мне, что Темный Лорд захочет меня убить, чтобы получить власть над палочкой?

— Если Волдеморт решит, что благодаря тебе стал истинным хозяином, то будет еще больше уверен в своих силах. Он будет считать себя непобедимым, начнет рисковать, станет беспечным...

— Ясно, — тихо сказал Снейп. — А Поттер? Он умрет, если не получит палочку. Она не поможет ему.

— Этого уже не исправить. Такой вариант всегда был возможен, Северус, я предупреждал. Мы не можем понять Старшую палочку. Я опираюсь лишь на домыслы и предположения. Однако если не произойдет существенных изменений, Гарри встретится с Волдемортом, когда тот станет наиболее уязвим, и Волдеморт собственными руками уничтожит последний барьер между собой и смертью! В этом есть некая завораживающая красота, не находишь? Истинный же хозяин палочки останется неизвестен. Темный Лорд не получит над ней власти.

— Но кто его убьет, если не Поттер? Пророчество...

— Пророчество сильно настолько, насколько мы в него верим. Я долго пытался объяснить это Гарри. Если бы семнадцать лет назад Волдеморт не поверил в пророчество и не убил Джеймса и Лили Поттер, мальчик никогда бы не получил часть его души и могущества. Гарри — самый обычный волшебник, ты и сам знаешь это, Северус. Ты всегда говорил об этом. В нем нет ничего выдающегося. Он не был рожден особенным, и только сила Волдеморта делает его избранным. Стоит ей исчезнуть — одновременно с этим пропадет шрам, — как пророчество потеряет силу. Кто угодно сможет убить Волдеморта, и позволю себе предположить, что в желающих не будет недостатка. Возможно, это сделает мисс Грейнджер. Уверен, что как только тебя не станет, у нее появится мощнейший стимул...

— Ни слова больше, — в глазах Снейпа плескалась чистая ярость, когда он угрожающе посмотрел на портрет.

— Ах да. Ты становишься крайне раним, когда дело касается мисс Грейнджер. Вынужден снова напомнить тебе не рассказывать все девочке. Она все еще дитя, а ее преданность Поттеру безгранична... стоит ей узнать...

— Волнуетесь, что она может слегка расстроиться? Думаете, она больше не захочет следовать вашим планам? За что вы так поступили с ней, Дамблдор? У нее больше нет семьи, и шанс, что однажды она сможет их найти или успешно снимет чары забвения, которые я наложил, ничтожно мал. Вы откровенно говорите мне, что послали Поттера, ее лучшего друга, на смерть. Зачем вы нас поженили? Зачем была нужна эта свадьба, если вы знали, что я не выживу? Как ей пережить еще одну потерю?

— Ты повторяешь прежнюю ошибку, Северус. Тебя волнует ведьма, а не война.

Палочка Снейпа взлетела в воздух, прежде чем он сам успел осознать свои действия. Вырвавшийся красный луч по диагонали рассек портрет. Снейп не знал, что почувствовал — злость или облегчение, когда холст начал светиться и порез пропал.

— Убедительно прошу, держи себя в руках. Крайне полезное умение. Признаю, раньше мне казалось, что ты сам ищешь смерти. И в некотором смысле я рад, что это нет так. Ты проделал огромный путь за последние семнадцать лет.

Спокойные рассуждения Дамблдора о его поступках и чувствах, переполнили чашу терпения Снейпа.

— Вы не можете принимать подобные решения, забывая о... — его голос звучал так глухо, что больше походил на рык.

— Но мне приходится. Кто-то должен. Будем честны, другого выхода нет.

— Значит, все ваши разговоры про настоящую магию и любовь были ложью.

— О, любовь существует, и она действительно сильна, но ее недостаточно, чтобы победить в войне.

Снейп пристально посмотрел на портрет.

— В таком случае, вы ничем не отличаетесь от Темного Лорда. Совсем ничем.

Снейп хотел покинуть кабинет в негодующем вихре взлетевшей мантии, но последняя фраза словно лишила его последних сил. Все, на что он надеялся, во что верил... Все потеряло смысл. Поттера не спасти. Ни один из них не умрет победителем. Дамблдор оказался не тем... кем считал его Снейп. И теперь Снейп не знал, куда идти.

Он открыл дверь в спальню. Ему надо было подумать. Должен был найтись какой-то способ все исправить.

Как-то перехитрить Дамблдора. Может, убедить Поттера сразиться с Драко...

Северус поднял взгляд. На его постели, в луче лунного света, сидела бледная, как смерть, Гермиона, а рядом с ней беспомощно раскачивался на месте Добби.

***


Гермиона никогда прежде не видела Снейпа в таком состоянии, и что бы она ни чувствовала в том миг, когда он открыл дверь, как бы ей ни хотелось, чтобы он утешил ее, стоило ей увидеть его, как все стало неважно.

Его взгляд был пустым, а сам он казался оглушенным. Гермионе стало страшно. Ей показалось, что она не видела ничего страшнее за последний год. Мужчину, которого она знала, было невозможно сломить. Он брал страх и создавал из него ярость, превращал немыслимое в обыденное. Он не мог быть таким, смотреть на нее, но не видеть, словно ее здесь не было. Она встала, направила палочку на дверь и закрыла ее, запечатав охранным заклинанием, потом быстро пересекла комнату и сжала его ладонь в своих руках.

Он молча смотрел на их соединенные руки, а потом перевел взгляд на ее лицо.

— Как?

— За мной пришел Добби. Я дала Гарри и Рону Сон без сновидений. Добби сказал, что я нужна тебе.

Снейп бросил взгляд поверх ее плеча, и Гермиона повернулась к Добби, который, казалось, был в равной степени горд собой и до смерти перепуган.

— Добби... Добби подумал... когда мы вернулись из дома бывшего хозяина Добби, профессор Снейп выглядел...

— Он спрятался в лесу, дождался, пока я вышла из палатки, и сказал, что я должна прийти к тебе. За ужином я добавила в стаканы по три капли Сна без сновидений.

— Как ты нашел ее?

— Это обязанность домового эльфа... делать то, что требуется, сэр. Если вы позовете Добби, Добби придет к вам, где бы вы ни были. Добби просто подумает о вас, и все. Добби подумал о мисс Грейнджер.

— Спасибо, — сказала Гермиона, выпуская руку Снейпа и поворачиваясь к эльфу. — Думаю, мы пробыли здесь около сорока пяти минут. Значит, у нас еще по меньшей мере два часа. Ты мог бы оставить нас на полтора часа?

— Да, мисс Грейнджер, — ответил Добби и с хлопком исчез.

Снейп, казалось, понемногу начал приходить в себя.

— Сорок пять минут. Что ты слышала?

— Наверное, все. Я перенеслась сюда, когда вы начали обсуждать Старшую палочку. Тебе лучше присесть.

Он не стал спорить, когда она потянула его за собой, только тяжело опустился на кровать. Гермиона села рядом.

— Ты была у Лавгуда, — наконец произнес он.

— Да, он рассказал нам о Дарах смерти.

— Значит, ты знаешь о Старшей палочке.

— Смертоносная палочка? Да. Правда до сегодняшнего дня я не верила в ее существование.

— Я и сам бы не поверил, если бы не поговорил с Олливандером. В подземельях Малфой-мэнора я видел мисс Лавгуд. Я... признаю, я испугался. Но вы смогли попасть к Лавгуду и уйти...

— Он обратился в Министерство, и они прислали Пожирателей. Мы вовремя успели выбраться. Честно говоря, это Рон догадался о западне.

— Уизли вернулся.

— Да.

— Меня беспокоит то, с какой легкостью он вас нашел, — голос Снейпа звучал строго, но Гермиона была этому только рада. Если он ругает ее, значит, ему лучше.

— Он нашел нас с помощью делюминатора. Рон получил его по завещанию Дамблдора.

— Да уж, — хмыкнул Снейп, — кругом одни делюминаторы. Минерва получила такой же. Вчера она... сообщила мне... что больше не считает меня убийцей.

Гермиона сдержала улыбку, но не смогла промолчать.

— Неужели, — язвительно заметила она, однако Снейп, похоже, почувствовал ее радость и сжал ее руку.

Какое-то время они молчали.

— Как ты? — разорвала тишину Гермиона.

Он не ответил, и она внимательно посмотрела на его бледное изможденное лицо.

— Северус...

— Я должен был спасти Поттера, — его голос был едва слышен. — Я доверял ему, доверял Дамблдору. Я думал... Я был не против умереть, если бы только это могло спасти Поттера.

— У нас все еще есть Vita...

— Нет! Подумай сама, Гермиона. Темный Лорд хочет получить палочку, потому что она непобедима. Он не побоится использовать убивающее проклятье. Он будет уверен в том, что оно сработает. И если Поттер не будет истинным хозяином палочки... Темный Лорд окажется прав.

— Но я думала, что палочка не будет полностью подчиняться, если Тот-Кого-Нельзя-Называть не будет ее хозяином.

— Олливандер сказал, что у Темного Лорда достаточно магической силы, чтобы колдовать с помощью любой палочки, — Снейп говорил странно отвлеченно, словно прислушиваясь к какому-то звуку, который не мог услышать никто, кроме него.

— В таком случае мы должны сделать так, что бы хозяином палочки стал Гарри.

— Что ты предлагаешь? Пойти против Дамблдора? Взять Малфой-мэнор штурмом? Это самоубийство.

— Именно это я и предлагаю. Хуже, чем есть, все равно не будет. Что если мы нарушим запрет на имя? Что случится? Нас доставят в мэнор?

— Если вы нарушите запрет, за вами отправятся егеря, — безучастно ответил Снейп. — Они проверят, есть ли вы с списке магглорожденных и тех, за чью поимку назначена награда. Как правило, ищейки не являются Пожирателями, их работа считается слишком низкой. Так что у них нет возможности напрямую вызвать Темного Лорда. Возможно, они отправят вас в Малфой-мэнор, но, Гермиона, если вас поймают, только Поттеру не будет угрожать смерть, потому что все знают, что Темный Лорд приказал доставить его живым. И даже у Поттера почти не будет времени, прежде чем в мэнор прибудет Темный Лорд.

— А если наша внешность будет скрыта чарами?

— Тогда возможно вас и вовсе отправят не в мэнор, а в Министерство.

— Получается, мы должны оставаться собой. Если только я не наложу на нас лишь частично маскирующие чары. Достаточные, чтобы запутать...

— Возможно, — кивнул Снейп и подвинулся. — Но я все равно думаю...

Гермиона вырвала руку из его ладони.

— Почему ты не хочешь помочь мне?

— Потому что я уже выбрал сторону. Я выбрал Дамблдора и...

— Ты не прав, Северус. Мы не на стороне Дамблдора. Мы уже больше года не на его стороне, с тех самых пор как у нас появилось, что скрывать. Мы на нашей собственной стороне, на стороне Гарри. Зачем мы рассказываем друг другу то, что узнали, если ты не желаешь ничего потом делать?

— Я не могу.

— Что ты не можешь? Если мы все в любом случае умрем, то какая разница? Почему бы не попробовать?

Она сердито посмотрела на него и, прикоснувшись к щеке, заставила посмотреть на себя, но то, что она увидела в его глазах смыло гнев, оставив только леденящую душу панику.

Северус растерянно смотрел на Гермиону. Голова была словно в вязком тумане. Почему бы не попробовать? И действительно. Ни одной причины. Какая разница? Их убьют, одного за другим, и не останется никого, кто знал бы о хоркруксах, никого, кто мог бы завершить начатое.

Он закрыл глаза. Она кажется говорила что-то еще... он слышал, как ее голос стал громче, но не мог разобрать ни слова. Волдеморт искал Гриндевальда. Когда он догадается? Как скоро все случится? Темный Лорд уже начал отдаляться... Гермиона и ее друзья сбежали от Ксенофилиуса Лавгуда, а Снейпу до сих ничего не было об этом известно...

Когда она его поцеловала, он смог это заметить, но его все равно занимали совсем другие, мрачные мысли. Какая его ждет смерть? Он умрет предателем? Возможно, в конце он смог бы как-то показать, кем на самом деле старался быть, совершить что-то, что могло бы помочь ей, придать силы... Вот только кто ему поверит? А может, лучше спрятаться? Укрыться так надежно, как только возможно. Тогда у Поттера будет больше времени на поиск хоркруксов. Да, можно было бы попробовать. Снейп представил, как скроет себя дезиллюминационными чарами, спрячется под кровать и будет лежать там в пыли и темноте, пока на самом деле не исчезнет...

Ее руки расстегивали его одежду.

Он представил, как получит вызов, который особой болью обожжет руку. Этот вызов будет только для него. Хватит ли у него смелости? Сможет ли он ответить, или Темному Лорду придется искать его? Надо не забыть оставить Поттеру какую-то подсказку, которая даст ему знать, что пришло его время умирать...

Когда она приняла его в себя, и начала двигаться, шепча его имя, в его голове билось: «Да. Возьми меня. Бери все. У меня еще есть силы — забирай все, что осталось, все, что сможет поддержать тебя». Он все глубже и глубже тонул во тьме и плутал в тайных закоулках своей души, безропотно признавая полное поражение. Он держал ее, но не мог вспомнить ни ее лица, ни имени, ни голоса. Он забыл свое имя. Все пошло прахом. Ничего не осталось.
Но она толкнула его на постель и склонилась над ним, обвела языком мочку уха, проследила линию шеи, не оставляя ни малейшего шанса на отказ от наслаждения, которое приносили ее пальцы, запутавшиеся в его волосах и мягко, но уверенно ласкающие кожу головы. И ее бедра... Эти восхитительные бедра, поднимающиеся и опускающиеся... Нежное тепло ее...

Нет. Она звала его, но он отказывался отвечать. Все было миражом. Лишь мимолетная передышка перед мучительным спуском в ад.

— Пожалуйста, — умоляла она. — пожалуйста, Северус, пожалуйста. — Ее бедра двигались все настойчивей и сильнее. Она, как могла, боролась, чтобы вернуть его. Когда она прижалась щекой к его щеке, ее волосы облаком опустились на его лицо, и внезапно он вспомнил, как она смеялась, окруженная снегом, и ветер играл ее волосами... Он вспомнил колючий зимний холод и слепящую белизну снежного покрывала, укрывшего землю. Снейп горел, раздираемый болью и наслаждением, вынужденный...

Он судорожно вздохнул, как человек, вынырнувший на поверхность в последнюю секунду, перед тем как вода наполнит легкие. Приподнялся на локтях, перехватил ее приоткрывшийся от удивления рот своим ртом, и подавшись вперед, в тесный жар тела своей жены, почувствовал как его наполняет нечто похожее на... магию.

— Вернись ко мне, — шепотом просила Гермиона, но Снейп смог только молча кивнуть.

Казалось, она почти потеряла надежду. Ее лицо пылало, в уголках глаз застыли слезы, а тело дрожало от напряжения. Он оперся на одну руку и крепко прижал ее к себе другой рукой.

— Я здесь, — сказал он и ощутил, как она сжала его. Он мог поклясться, что почувствовал, как в него ярким светом хлынул поток силы. — Я здесь.

***


Когда все закончилось, и они пришли в себя, Гермиона без сил прижалась к Снейпу. Она не знала, почему решилась на это, почему сделала такой выбор, но не смогла придумать другого способа вернуть его, когда увидела, как помертвел его взгляд. И она не хотела знать, откуда он смог вернуться.

Казалось, что в самом их единении была особая сила. Она помнила это ощущение с их первой брачной ночи. Ее мир перевернулся в то мгновение, когда стали единым целым, между ними словно пульсировала сильнейшая из магий.

Гермиона внимательно следила за лицом Снейпа. Оно было пустым и лишенным эмоций, но выражение прежнего ужаса пропало. Его глаза — именно в них, как ей казалось, отражалась вся его суть — были темными, но внимательными. Гермиона хотела бы знать, не жалеет ли он, что она вернула его и теперь он снова заперт в этой странной мрачной комнате. Было больно от мысли, что, возможно, он не хотел возвращаться. Что она требует от него?

Да, она испугалась, услышав Дамблдора. Она пришла в ярость. Но почему его слова не настолько потрясли ее? Возможно, потому что ей выпало меньше испытаний? Даже скрываясь в бегах, она знала, что любима. И в ту ночь в Годриковой впадине, когда над землей появился знак тьмы, она слышала слова утешения от незнакомых людей. Ей не приходилось скрывать свое предательство, раз за разом встречаясь с безумным убийцей. Она, полная отчаяния, не пыталась искупить давнюю вину, которая так глубоко укоренилась в ней, что выжгла любую надежду.

А может, она смогла легче принять это, потому что давно перестала верить Дамблдору. Для нее все закончилось еще в тот день, когда он оставил на ее руках измученного пытками Снейпа. Ей казалось, что отправив Снейпа шпионить, Дамблдор стал повинен в его ранах так же, как если бы нанес их собственной рукой. То, что он бросил Снейпа, положившись на обычную ученицу... Гермиона помнила, как безумно долго тянулось время. Она помнила свой страх, когда не знала, помогает ли Снейпу или делает только хуже. Нет, после той ночи она уже не могла относиться к старому магу как прежде.

Но она понимала — неспособность Снейпа осознать, что он не обязан служить Дамблдору (быть на его стороне, как он это называл. Как же ей хотелось вскочить с кровати, кинуться к портрету и бросить в него таким проклятьем, что его не смогла бы восстановить даже самая сильная магическая защита!) как-то связана с упоминанием неоплатного долга. Ей казалось, что Снейп доверил свое искупление Дамблдору и не почувствует себя прощенным, пока Дамблдор не скажет ему, что он уже достаточно настрадался. Когда в конце прошлого года Гермиона узнала от Гарри, что это Снейп передал Темному Лорду пророчество, которое привело к смерти Лили Эванс, то решила для себя, что нашла причину, по которой он до сих пор себя наказывает. Его патронус... Она пристально посмотрела на застывшее лицо своего мужа. В глубине души она знала, что он готов умереть, лишь бы искупить то, что совершил в прошлом.

Возможно, именно этого Дамблдор и ждал.

Гермиона скользнула рукой под рубашку, туда, где раньше вытащила ее из-за пояса брюк, и прижала ладонь к плоскому животу Снейпа, чувствуя, как он медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Ее вдруг захлестнуло ощущение своей бесполезности. Она же ничем не лучше других, еще совсем ребенок. И в тоже время вот она, лежит в кровати и пытается придумать, как переиграть двух волшебников, сильнее которых не знал магический мир. Именно она в своей непомерной гордыне и самоуверенности собралась победить Волдеморта в обход Дамблдора. Ничего у нее не получится. Выхода просто нет.

Она крепче прижалась к Снейпу.

К счастью, Снейп ответил на ее движение. Его волосы прилипли к лицу спутанными прядями, и она отвела их назад. Тогда он повернулся и крепко сжал ее в объятьях. Гермиона все еще чувствовала землистый запах его страха и поражения, но повернулась и уткнулась лицом в его шею, так что он прошептал прямо ей в ухо.

— Прости.

— Нет, — мягко ответила она. — Не надо... все...

— Это все глупости. Слабость. Я не брошу тебя.

Ее затопила вина.

— Ты не должен ничего делать. Я справлюсь сама. Это мое дело. Я придумаю, как...

Он еще ближе притянул ее к себе. Ее окружала тьма, своим телом он, словно щитом, укрыл ее от всего мира. И в целом мире не осталось ничего важнее ее мужа.

Минута шла за минутой, но Гермиона не смогла бы сказать сколько прошло времени. Она знала только чуть прерывистое дыхание Снейпа, ощущение его тела рядом с ее телом. Вот, что было настоящим. Все остальное — пустой сон.

Наконец тяжелую тишину нарушил шепот Снейпа.

— Я помогу тебе. Мы попытаемся спасти Поттера.





Глава 34.

Гермиона была почти готова к тому, что Гарри и Рон давно проснулись и теперь жаждут узнать, где она пропадала. Шепотом поблагодарив Добби, она взяла с него обещание обязательно вернуться, если профессору Снейпу снова будет плохо, и направилась к палатке, на ходу придумывая правдоподобное объяснение своего отсутствия. Куда бы она могла отправится?.. «Библиотека!» — наконец решила она. Но Гарри и Рон мирно спали там же, где она их оставила, перед ними по-прежнему стояли пустые тарелки. Все было в порядке.

Тихо отлевитировав мальчиков на кровати, Гермиона укрыла их одеялом. Она внимательно всматривалась в знакомые лица, кажущиеся такими открытыми и расслабленными в неярком свете стоящего на столе ночника. Потом осторожно сняла с Гарри очки и положила их на прикроватную тумбочку. Гарри чуть нахмурился, но не проснулся.

Ее мальчики. Как же сильно их изменили пережитые лишения! И у Рона, и у Гарри заострились скулы, которые всего пару месяцев назад были почти не заметны. Рон так совсем осунулся, его нос казался слишком длинным на похудевшем лице, а отросшие почти до плеч волосы лежали на подушке тяжелой волной. Им обоим надо было срочно побриться. На лице Гарри кое-где засохла грязь, и Гермионе показалось, что она может различить под слоем пыли дорожки слез. Она молча наложила очищающее заклинание, чтобы никто не смог заметить следов его боли. О чем Гарри догадывался? Он сказал, что собирается вернуться к Джинни. Но понимал ли он, что приготовил для него Дамблдор? Гарри почти не говорил о том, что их ждет, после того как будет уничтожен последний хоркрукс. Возможно, потому что они были еще слишком далеки от завершения этого задания. Или из-за того, что не понимал, что им делать, если все получится.

Кто в семнадцать лет задумывается о собственной смерти? Гермиона отчаянно надеялась, что не Гарри.

Их со Снейпом план был в лучшем случае глупостью, в худшем — самоубийством. Но глядя на лица своих самых близких друзей, Гермиона была как никогда уверена, что они приняли верное решение. Она пойдет на все, что угодно, если существует хоть малейшая возможность спасти Гарри. «Вот только какой ценой? — тихо спросил ее внутренний голос. — Твоя жизнь? Жизнь Рона? Или, не приведи Бог, Снейпа? Что если из-за тебя Волдеморт сможет одержать победу?» Гермиона постаралась отбросить сомнения.

Она не вышла из палатки на дежурство, а устроилась в стоящем у кроватей старом кресле и смотрела на своих спящих мальчиков. Как ни странно, она думала не о том, что их ждет впереди, и не о том, какие придется привести доводы, чтобы они согласились на ее предложение, а о горном тролле. Гермиона смотрела на Гарри и Рона и видела перед собой не взрослых юношей, а сытых и румяных первогодок, которые с удовольствием ели приготовленные домовыми эльфами обеды, и каждый день которых был наполнен чудесами и магией. Она вспоминала, как Гарри и Рон ворвались в ванную, выкрикивая ее имя. Они пришли за ней. Не бросили ее.

Конечно, было безумием сравнивать детские проделки с нынешним путешествием, но она ничего не могла с собой поделать. Они пришли за ней, хотя им грозила смерть и исключение из школы. Как только Дамблдор мог допустить мысль, что она не будет за них бороться?

Внезапно Гермиона с ужасом поняла, что даже если Гарри выживет, сможет заполучить палочку и победить, но или она, или Рон погибнут, война будет проиграна. Потому что чувство ответственности, вбитое Гарри в голову... Проклятый Дамблдор... Если Гарри решит, что они погибли из-за него...

И, наконец, Гермиона позволила себе вспомнить того, о ком пыталась не думать последние несколько часов. Если она умрет... Кто защитит его, если она умрет? Кто встанет на его сторону? И сможет ли он... Найдет ли силы, чтобы продолжить начатое? Боже, во что она их всех втянула?

Когда она в конце концов заснула, то провалилась в кошмар, подобный тому, что мучили ее из-за хоркрукса. Гермионе снилось, будто Волдеморт решил, что она получила власть над Старшей палочкой. Он пытал огнем и заживо сдирал с кожу, но Гермиона ни в чем не признавалась. Она не могла признаться и подвести Гарри и Снейпа, нельзя было сдаваться. Но боль становилась все нестерпимей, и щиты, охраняющие сознание, ослабли... Волдеморт ворвался в ее разум и острыми когтями вырвал...

— Гермиона!

Она очнулась от сна и оказалась лицом к лицу с Гарри.

— Гермиона, проснись! Похоже, мы все отключились после ужина. Как думаешь, это может быть из-за тех ягод, которые мы ели?

— Что? Ой, да... Не знаю. Возможно. Который час?

Неужели объяснить прошедшую ночь оказалось так просто?

— Почти полдень. Мы проспали дежурство.

— Извини! — Гермиона вскочила с кресла.

Рон засмеялся.

— Успокойся. У нас точно не было непрошеных гостей.

У Гермионы неприятно закололо сердце. Они проснулись, а значит, теперь ей придется как-то убедить их отправиться в мэнор.

Она подошла к плите и принялась переставлять с места на место кастрюли и сковородки, не решаясь посмотреть на Гарри и Рона и надеясь, что сможет отвлечься за привычными повседневными делами.

— Рон, кто идет за едой, я или ты? — спросила она.

Рон ответил, что сам пойдет на поиски. Близилась весна, и в лесу уже появились первые грибы и ягоды, пусть твердые и горькие, но вполне съедобные. А примерно в двух милях к югу от лагеря стояла ферма, где можно было раздобыть несколько яиц.

Как только Рон вышел из палатки, Гарри принялся расхаживать по кухне, изредка поглядывая на Гермиону. Может, он уже не спал, когда она вернулась, или видел что-то о ней, блуждая в своих странных видениях.

— В чем дело?

Гарри посмотрел на нее, словно прикидывая ее возможную реакцию.

— Я тут подумал кое о чем. Помнишь, я говорил тебе, что Вол...

— Нет! Нельзя произносить его....

Гарри закатил глаза.

— ...Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Грегоровича? Что он что-то ищет.

— И?

— Смотри, ты в это, конечно, не веришь, но мне все-таки кажется, что Сам-Знаешь-Кто охотится за Старшей палочкой. Думаю, она была у Грегоровича. Это тот мастер, который делал палочки.

Гермиона почувствовала, как расслябляется скручивающий ее изнутри тугой узел. Ей не придется ничего объяснять. Он уже знает.

— Может, ты и прав, — медленно произнесла она. — Только как он смог заполучить палочку?

— Не знаю. Но тем, кто забрал ее — Тот-Кого-Нельзя-Называть видел этого человека в сознании Грегоровича, — был Гриндевальд.

— Ты уверен? — удивленно спросила Гермиона.

— Да, и в этом есть смысл, не находишь? Крам ведь принял знак Даров Смерти за метку Гриндевальда? Если он был хозяином палочки, то мог использовать знак, чтобы остальные поняли...

— Но, Гарри! Если палочка была у Гриндевальда, значит, Дамблдор...

Похоже, до этого Гарри в своих размышлениях еще не дошел, потому что его взгляд внезапно запылал огнем.

— Снейп, — со злостью выдохнул он.

Гермиона взмахнула руками, не соглашаясь с ним.

— Нет, не Снейп. Не Снейп! Ты говорил, что Драко разоружил Дамблдора перед тем, как...

— Но это же Старшая палочка, Гермиона! Нельзя получить ее, просто разоружив кого-то!

Разговор перешел на повышенные тона. Гарри кругами ходил вокруг Гермионы, словно приготовившись к драке.

— Гарри, ты сам видел Грегоровича, когда с ним был Ты-Знаешь-Кто. Я хочу сказать, Гриндевальд же не убил его!

— Верно. Не убил. Но он напал на него и победил — у Грегоровича тогда не было с собой палочки.

— О чем я и говорю — он победил! — воскликнула Гермиона, пытаясь изобразить волнение. — Когда ты вернулся на Астрономическую башню, Дамблдора уже не мог сражаться. В последние месяцы он потерял много сил из-за проклятия на руке. И ты еще говорил, что в тот вечер он пил зелья. Я думаю, Драко Малфой обезоружил его. И мне кажется, именно это и есть «победа». Дамблдор был во власти Малфоя, который мог его убить.

— Но он его не убил, — подчеркнул Гарри. — Это сделал Снейп.

— Я знаю! Но мог ведь!

Тут к палатке подошел Рон. Гарри подошел к выходу и протянул руку. Гермиона попыталась справиться с нахлынувшим чувством вины. Чем она лучше Дамблдора? Так же, как и он, она скрывает правду и подталкивает Гарри и Рона к тому, что может их убить.

Гарри переводил взгляд с Рона на Гермиону.

— Что происходит? — спросил Рон. Он растерянно стоял посередине палатки с руками, полными птичьих яиц и мешков с водой.

— Мы должны получить власть над палочкой, Гарри. Нам надо попасть в Малфой-мэнор.

— Ты головой ударилась что ли? Мы не можем просто взять и прийти в Малфой-мэнор, — Рон был явно ошарашен. Он быстро опустил свою ношу в миску и, освободив руки, повернулся к Гермионе. — О чем ты говоришь?

— Думаешь, Дамблдор хотел, чтобы я стал хозяином палочки? — спросил Гарри. Его голос чуть дрожал от волнения.

Гермиона не сразу нашлась с ответом. Было бесполезно искать смысл в действиях Дамблдора. Но потом она набрала в грудь побольше воздуха и уверенно сказала:

— Конечно. Подумай сам. Если Дамблдор хотел, чтобы палочка была у тебя, то должен был оставить ее тебе. Но зачем говорить нам о ней, если мы не можем ее получить? Мне кажется, Дамблдор хотел, чтобы палочка оказалась в руках Ты-Сам-Знаешь-Кого... но в тоже время Дамблдор собирался сделать тебя истинным хозяином, ведь тогда она не будет слушаться Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Вполне логично. Ты права! — Гарри снова заметался по палатке. — Но как мы туда попадем? Дом наверняка окружен защитными чарами, к тому же там толпы Пожирателей...

— Подожди, постой. Мы что, серьезно обсуждаем как попасть в Малфой-мэнор? Но зачем? — перебил его Рон, в ужасе опускаясь в кресло.

— Чтобы разоружить Драко Малфоя, победить его, — ответила Гермиона. — И получить власть над Старшей палочкой. Гарри, а что если мы нарушим запрет на имя?

— Запрет на имя? — Рон встревожился еще сильнее. — Если мы назовем его по имени, то не пройдет и пары минут, как нас окружат егеря!

— Сколько именно минут? — уточнила Гермиона.

— Что? Не знаю. Как быстро они нашли нас на Тоттенхэм Роуд?

— Нет, тогда нас выследили Пожиратели. А что насчет егерей, Рон? Ты говорил, что тебя схватили...

— Да, но я шел прямо... Слушай, я не знаю. Самое большее — минут пять, может, и меньше.

— Пять минут, — Гермиона сделала вид, что задумалась. — Значит, пять минут. Я могла бы изменить нашу внешность, чтобы запутать их... наложить на нас Protego Horribilis...

— Ребят, я, конечно, не люблю портить общее веселье, — снова вмешался Рон. — Но даже если допустить, что мы сумеем проникнуть в мэнор, как, черт возьми, мы собираемся оттуда выбраться?

Гарри выжидающе посмотрел на Гермиону.

— Добби, — сказала она.

— Добби?

— Добби — свободный эльф, — пояснила Гермиона. — И он готов на все ради Гарри. К тому же он знает мэнор. Он там жил! Уверена, он придет за нами, если мы его позовем. На эльфов не распространяются законы обычной аппарации, так что он наверняка сможет забрать нас.

— Нам должно очень-очень повезти, — заметил Гарри, но в его голосе все еще слышалось возбуждение. — Ты уверена, что он придет?

— Ни за что не поверю, что Добби бросит нас в беде, — твердо сказала Гермиона.

Рон выпрямился во весь рост. У него был такой вид, словно его загнали в угол.

— Я не понимаю, — сказал он. — Не знаю... Это все так опасно.

— Знаю, что опасно. Мы очень рискуем. Но надо попытаться. Это то, чего хотел бы Дамблдор, — ответила Гермиона, едва сдержав кривую усмешку. — Потом, в конце... если хозяином палочки станет Сам-Знаешь-Кто...

— Да, — хмуро сказал Гарри. — Именно так.

— Я просто не могу понять. Как вы можете быть уверены, что Дамблдор был бы не против отправить нас в логово отъявленных Пожирателей...

Гарри, казалось, почти принял какое-то решение. Он посмотрел на Гермиону сумасшедшим взглядом.

— Готовы?

— Что? Гарри, нет! Пока рано! Мы должны...

— Волдеморт!

Гадство. Вот же гадство! Все должно было быть не так. На секунду Гермиона совершенно растерялась. Как теперь, черт возьми, все исправить?

— Рон, посмотри на меня.

Злой и напуганный Рон повернулся к ней.

— Что?

Она подняла палочку, и он отшатнулся в сторону.

— Я не собираюсь проклинать тебя. Только изменю внешность. Стой смирно.

Казалось, он был готов сорваться с места и снова сбежать от них.

— Рон! — прикрикнула Гермиона. — Dissimulo Bellus!

С лица Рона исчезла щетина, длина и структура волос осталась прежней, но цвет изменился с рыжего на русый, словно выцветший на солнце. Нос стал шире и короче, а от россыпи веснушек по всему лицу осталась лишь пара крапинок на переносице.

— Что ты с ним сделала? — спросил Гарри.

— Превратила в красавца. Теперь ты.

Гермиона уже могла разобрать вдали звук голосов и приближающиеся по влажным листьям шаги. Она бросила в Гарри жалящее проклятье.

— Ай! — вскрикнул он. — Гермиона, ты что...

— Прости, Гарри! — у нее сбилось дыхание.— Твой шрам... Никак не получается его трансфигурировать. Я могу его только спрятать. Pillarius!

Волосы Гарри удлинились и прикрыли лицо. Гермиона бегло осмотрела палатку. Рон, похоже, почувствовал себя спокойное, когда перестал быть похож на себя.

— Рон, мы сюда уже не вернемся, бери все самое ценное...

— Гермиона! Займись собой! — спохватился Рон.

Гермиона направила на себя палочку. Что же делать? Одного из них должны были опознать. Она не успела как следует рассмотреть маскировку Гарри, так что просто набросила на свои волосы распрямляющее заклятье, пусть оно никогда раньше не получалось как следует, и придала коже более темный оттенок. Потом взмахнула палочкой над собой, Гарри и Роном, шепнула: «Protego Horribilis!». И уже громче сказала:

— Не забудьте, зовем Добби, только когда собираемся уходить. Гарри, что бы там ни было, ты должен одержать победу над Малфоем. Что бы ни случилось, ясно?

— Да.

Она не могла сказать про Луну, потому совершенно точно не придумала бы, как объяснить, откуда она узнала, где Луну держат. Оставалось только молча молиться, чтобы они с ней случайно пересеклись.

— Не вздумайте ни с кем сражаться, пока есть хоть малейшая возможность избежать дуэли. И, Рон, думаю у Гарри не получится...

— Пора, — не дал ей договорить Рон. Обернувшись, Гермиона увидела, как через прорезь в ткани показалась широкая ладонь с узловатыми пальцами, cхватила ткань и с силой рванула на себя.

Гермиона быстро приподняла штанину, спрятала в носок бисерную сумочку и прикрыла тяжелой джинсовой тканью.

— Руки вверх, выходи по одному! — раздался из темноты скрежещущий голос. — Мы знаем, что вы там! На вас нацелено полдюжины волшебных палочек. Колдуем без предупреждения!

Гермиона вышла, не оглядываясь назад и только надеясь, что Гарри и Рон последовали за ней. Может, им удастся запутать егерей, если они не будут выглядеть напуганными. Она не успела объяснить, что лучше говорить, чтобы обмануть ищеек. Так что ей придется отвечать первой. Уже пересекая порог, она отправила Снейпу короткое сообщение «Уже идем». И понимая, что не успевает спрятать палочку, просто засунула ее в карман.

Гермиона едва не вздрогнула, увидев главаря банды. Высокий, сутулый, со странно выгнутой спиной, его кожа, там, где ее было видно, была словно покрыта короткой серой шерстью. На нем был плащ Пожирателя, но Гермиона сразу его узнала. Перед ней стоял Фенрир Грейбек.

— Так, посмотрим, кто нам попался, — прорычал он, сбив ее с ног и повалив на землю. Ее тяжелое дыхание отдавало сладковатым трупным запахом. Гермиона старалась не дышать, пока он рассматривал ее. Со стороны раздавались крики Гарри и Рона, которых повалили на землю другие егеря.

— Ну, привет, малышка, — мерзко ухмыльнулся Грейбек. — Как тебя зовут?

— Пенелопа Кристал. — ответила Гермиона, собрав всю свою смелость.

— Статус крови?

— Полукровка.

— Легко проверить, — хмыкнул один из егерей, доставая из кармана длинный свиток. — А что насчет твоих дружков?

Пара егерей отвлеклась на Рона и Гарри, а Грейбек начал ощупывать Гермиону в поисках палочки. Его руки скользнули по спине и, задержавшись на ягодицах, выхватили палочку из заднего кармана.

— С кем из них ты развлекаешься, а, малышка? Хочу оставить его в сознании, чтобы он ничего не пропустил.

Гермиона с трудом подавила желание плюнуть ему в лицо. Оставалось только надеяться, что Гарри и Рон слышали, о чем она говорила с Грейбеком, и поддержат ее ложь. Конечно, она хотела попасть в мэнор, но не хотела, чтобы их убили, едва схватив. У ищеек должны были остаться сомнения.

Гарри лгал даже слишком хорошо, рассказывая где находится слизеринская гостиная. Гермионе на мгновение показалось, что Грейбек испугался и почти готов их отпустить. Было очень сложно не поддаться надежде. Но когда Рон сказал, что его зовут Стэн Шанпайк, егери рассмеялись и словно пришли себя. В конце концов Рону пришлось признаться, что он двоюродный брат Уизли.

Грейбек рывком поставил Гермиону на ноги и, заломив за спину руки, потащил к паре связанных спина к спине пленников. Гоблин и юноша. Дин Томас. У Гермионы лихорадочно забилось сердце. Узнает ли ее Дин? Скажет ли что-нибудь? Она не сводила с него взгляда, надеясь, что он промолчит. Грейбек толкнул ее в руки одного из мужчин, который принялся привязывать ее к Дину и гоблину.

— Привяжи покрепче, Скабиор. Не хочу потерять ее по дороге. Слишком уж она... аппетитная.

Тощий, похожий на кролика мужчина связал Гермиону и направился к Гарри. Дин сжал ее пальцы. Рядом с ней был друг. Но не успела она обрадоваться дружеской поддержке, как почувствовала свою безмерную вину. Если все получится, то она потащит за собой к Пожирателям и Дина, и этого неизвестного гоблина. И почти наверняка ей не удастся вытащить их всех живыми и невредимыми... об этом можно было даже не мечтать.
Она почувствовала рывок, и к ней и Дину привязали Рона. Два егеря уже занялись веревками, когда Скабиор возбужденно ахнул.

— Грейбек! Смотри, что у него есть!

Гермиона не могла видеть, что происходит, потому что была привязана спиной к Рону, но смогла заметить, как он внезапно напрягся. Раздались шаги Грейбека.

— Оч-чень симпатично, — протянул он, доставая что-то из-за спины Рона. Оборотень долго и внимательно разглядывал найденный предмет. — Очень и очень. Расскажите-ка мне, мои юные слизеринские друзья, откуда у вас меч Гриффиндора?

Гермиона не знала плакать или смеяться. Когда она приказала Рону брать самое ценное, то предполагала, что он спрячет меч под мантией. Она надеялась, что эта находка заставит ищеек задуматься, но все же ужасно переживала, что придется отдать им меч. Снейп так рисковал, чтобы добыть его, и теперь даже если получится найти хоркрукс, его будет нечем уничтожить.

— Меч Гриффиндора? — удивленно переспросила она.

— Это мне папа дал, — сказал Гарри. — Мы взяли его с собой... чтобы нарубить дров.

— Скабиор, — задумчиво произнес Грейбек. — У нас есть Уизли, девчонка и мальчишка в очках... тебе не кажется...

Похожий на кролика маг вплотную приблизился к Гермионе и впился в нее взглядом. Она старалась сохранять спокойствие и думать только о черном пустом небе, но все равно не могла сдержать дрожь. Потом мужчина двинулся к Рону и Гарри, замер на месте и выдохнул:

— Мерлиновы яйца. Мы поймали Гарри Поттера.

***


Снейп пришел в ярость от ее сообщения. «Уже идем»? «УЖЕ идем»? Какого черта творится у нее в голове? Еще рано. Их план пока не больше чем общая идея — она должна была договориться с ним о точном времени, а не сообщать, что они уже, черт бы их побрал, идут!

Наверняка что-то пошло не так. Может, Поттер и Уизли не спали, когда она вернулась и ей пришлось им все рассказать? Или они ее выгнали, и теперь она попала к егерям? У Снейпа голова шла кругом от вопросов, хотя он изо всех сил пытался взять себя в руки. В одном он был уверен — ей понадобится помощь. Она отправилась в мэнор почти без подготовки, а значит, ей нужна была его поддержка.

Снейп позвал Добби, и тот с хлопком появился в его спальне. Во взгляде Добби застыло ожидание, и Снейпу невыносимо захотелось наорать на маленького эльфа. Ну почему, почему она так поступила?

— Как мы и договаривались, мисс Грейнджер и ее друзья нарушили запрет на имя, — сухо начал Снейп. — Если все пойдет по плану, то вскоре они окажутся в Малфой-мэноре. Не представляю, зачем она на это пошла! — все-таки вырвалось у него. — Но, полагаю, теперь поздно об этом говорить: что сделано, то сделано. Думаю, сейчас тебе стоит аппарировать в подвал Малфой-мэнора, если ты, конечно, не против. Ничего не предпринимай, пока не будешь уверен, что мисс Грейнджер и ее друзья уже в мэноре. Потом забери мисс Лавгуд и мистера Олливандера в коттедж Ракушка, дом Билла и Флер Уизли. Мисс Грейнджер сообщила, что он находится где-то в пригороде Тинворта и защищен Фиделиусом. С этим будут сложности?

— Нет, сэр, — пискнул Добби. — Домашние эльфы обязаны следовать за своими хозяевами. Даже если те направляются в скрытый Фиделиусом дом. Никто не говорит нам секрет.

— Да, да, хорошо, — рассеянно ответил Снейп. — Просто замечательно. И еще... Скорее всего, мне тоже придется отправится в мэнор.

Добби протянул Снейпу маленькую сухощавую руку.

Снейп, не мигая, смотрел на эльфа. Было ли его решение правильным? Он хотел оказаться в гостиной, а не в подвале. Снейп представил, как сидит запертый в подвале, а наверху надрывается криком Гермиона. Этого нельзя было допустить. Он должен был самостоятельно проникнуть в мэнор.

— Можешь идти, — сказал он, отказываясь принять предложение Добби. — Я сам доберусь до мэнора. Запомни, если... если ничего не получится... выведи Поттера.

Добби поднял на Снейпа свои огромные блестящие глаза.

— Я не оставлю мисс Грейнджер, директор.

Снейп дернулся. Он уже открыл было рот, но снова закрыл. Стоило только согласиться, и Добби принял бы его слова как приказ, но как бы Снейпу ни хотелось, чтобы эльф в первую очередь спас Гермиону, он не мог это позволить.

— Выведи оттуда Поттера, — повторил он.

Пожалуй, не стоило снимать антиаппарационные чары с кабинета директора, но времени идти до границы барьера за воротами школы уже не было. К тому же Снейпу совсем не хотелось видеть Дамблдора, так что он взмахом палочки снял запрет на перемещения, быстро набросил на себя чары невидимости и аппарировал.

Снейп оказался у кованых железных ворот, через которые столько раз проходил в прошлом. Стоило закатать рукав и показать метку, и можно было бы с легкостью пройти за ограду, вот только Люциус сразу узнал бы, что к нему пожаловал гость. Поэтому Снейп решил попытаться снять с ворот защитные чары Малфоев. Оставалось только надеяться, что Люциус был слишком самоуверен и не озаботился сигнальными чарами, которые могли бы сообщить о взломе защиты. Снейп действовал почти на автомате. На первый взгляд казалось, что охвачен ужасом. Но на самом деле под внешним страхом скрывалась пугающая пустота и решимость.

Он только успел поднять палочку, как у ворот появилось несколько егерей под предводительством Фенрира Грейбека. С ними аппарировали связанные спина к спине пленники. Снейп бросился в сторону от приближающихся егерей и быстро осмотрел прибывших. Одного взгляда на беззащитную и лишенную палочки Гермиону хватило, чтобы разрушить сковавшее мысли оцепенение. Поттера и Уизли было почти не узнать, но Гермиона выглядела так, словно едва удосужилась наложить на себя маскировочные чары. Снейпа снова затопил гнев. О чем она только думала?

Однако он не решился что-либо менять в ее внешности. Пока Грейбек просил впустить их в мэнор, Снейп подобрался поближе. Он не стал прикасаться к Гермионе из страха, что она испугается от неожиданности и невольно выдаст его. Но как только ворота открылись, он скользнул за ней, держась так близко, как только мог.

***


Сначала была боль. Гермиона ударилась ногой после аппарации и подвернула лодыжку. А потом появилась твердая уверенность, что где-то совсем рядом находится Снейп. Он не ответил на сообщение, но по легкому покалыванию кожи Гермиона знала, что он пришел. Она с еле удержалась от того, чтобы оглянуться, и могла только надеяться, что ничем не выдала свое состояние. Когда Грейбек уверенно направился к мэнору, оказавшейся в самом хвосте группы Гермионе только и оставалось, что с нарастающим волнением следить, как они все дальше и дальше уходят от ворот.

От дверей раздался холодный женский голос.

— Кто вы?

— Меня-то вы знаете! — В голосе оборотня звучала обида. — Я — Фенрир Грейбек! Мы поймали Гарри Поттера!

Когда Нарцисса Малфой приблизилась, чтобы взглянуть на Гарри, Гермиона уловила шлейф тонкого цветочного аромата. Видимо, чтобы хоть как-то справиться с переполнявшим ее страхом, она выхватывала из окружающей обстановки самые странные мелочи. Так, она наслаждалась ароматом духов матери Драко, пока та решала, вызывать или нет Волдеморта.

— Он, видите ли, маленько опух, сударыня, но это точно он! — вмешался Скабиор. — Вы посмотрите получше, видите шрам? А на девчонку гляньте! Та самая грязнокровка, что вместе с ним путешествует, мэм! Он это, ясен цапень, и волшебную палочку мы прихватили...

Прежде чем ответить, Нарцисса еще раз окинула их взглядом.

— Ведите их в дом! — приказала она.

Гермиона едва удержалась на ногах, когда ее вместе с остальными втолкнули в гостиную.

— Драко, подойди сюда! — позвала Нарцисса и повернулась к Грейбеку. — Мой сын Драко учился вместе с Поттером и его мерзкими дружками. Если это Гарри Поттер, он его узнает.

Гермиона затаила дыхание, когда к ним по широкой витой лестнице спустился Драко. Следом за ним шел Люциус.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Они говорят, что поймали Поттера,— ответила Нарцисса и указав на пленников спросила. — Драко?

Драко подошел к Гермионе. Она не понимала, как себя вести. Смотреть прямо на него? Отвести взгляд? Все-таки решившись посмотреть на него, она вдруг заметила, каким удивленно-рассеянным он выглядел. Драко переходил от нее к Рону и, казалось, не узнавал их. Гермиона пыталась проследить за ним, но он быстро обошел по кругу пленников, и она потеряла его из вида.

— Итак? — потребовал ответа Люциус. — Это он? Это Гарри Поттер?

— Н-не знаю… Не уверен, — ответил Драко и в его голосе не было ни намека на так хорошо знакомую по школе холодную манерность.

«Это Confundus, — внезапно осенило Гермиону. — Он точно под Confundus».

Вперед вышел Люциус. Гермиона слышала, как тяжелые шаги приблизились к Гарри.

— Здесь что-то виднеется, — прошептал он. — Может быть, и шрам, только туго натянутый… Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?

Но Драко молчал.

— Люциус, надо как следует убедиться. Если мы вызовем его, то должны быть полностью... нельзя забывать, что случилось с Роули и Долоховым...и Треверсом.

Гермионе показалось, что она услышала, как Люциус поглубже вздохнул, собираясь ответить, но неожиданно раздался голос, от которого у нее застыла кровь.

— Что здесь происходит? В чём дело, Цисси?

Гермионе не надо было видеть вошедшего, чтобы понять, кому принадлежит голос. Она и так слишком часто слышала его в ночных кошмарах после ночи в Министерстве.

Не дожидаясь объяснений Нарциссы, Беллатрикс стремительно обошла пленников, уверенно направляясь к Гермионе, чтобы как следует ее рассмотреть. Пустой безумный взгляд Беллатрикс смерил Гермиону с ног до головы, и ей ничего не оставалось как беспомощным ужасом наблюдать за поднимающей палочку сумасшедшей ведьмой.

— Finite Incantatem!

Гермиона знала, что с нее, Гарри и Рона спали все чары и теперь они оказались посреди Малфой-мэнора без палочек, маскировки и защитных чар в окружении четырех Пожирателей, которые могли одним движением руки призвать Темного Лорда. Но она все равно первым делом оглянулась в поисках Снейпа. Вдруг с него тоже спали чары? Что если его увидят?

Снейпа нигде не было, но сердце Гермионы все равно сжалось от страха. Все шло чудовищно неправильно. Она пыталась выпутаться из веревок, но путы не были магическими, так что брошенное заклятье совсем их не ослабило.

Неожиданно Драко бросился от свей матери в сторону Беллатрикс.

— Это Грейнджер! — закричал он. — Теперь я вижу! Она как-то смогла зачаровать себя, но теперь я точно вижу — это Грейнджер и Уизли... и...

Гермиона не могла отвести взгляд он длинных пальцев Беллатрикс, которые начали закатывать рукав мантии.

Внезапно вмешался Люциус Малфой.

— Я сам собирался призвать его! — Люциус перехватил запястье Беллатрикс, не давая ей коснуться Метки. — Я вызову его, Белла! Поттера привели в мой дом, и потому моё право…

— Вы, похоже, подзабыли, кто его поймал, — ощетинился Грейбек, вступая в спор. — Я нашел мальчишку. Я узнал его, доставил сюда и, когда прибудет Темный Лорд, именно я потребую награду...

Гермиона не понимала, что происходит. Грейбек совершенно точно не мог испугать Беллатрикс, но та почему-то отступила на несколько шагов назад, ее лицо исказилось от ужаса.

— Что это? — спросила она, дрожащей рукой указывая на заткнутый за пояс Грейбека меч Гриффиндора. — Где ты его взял?

— Ах да, меч Гриффиндора, — с явным злорадством ответил Грейбек и указал на Рона. — Нашел у этого.

Беллатрикс одним движением повернулась к Люциусу, и, проследив за ней взглядом, Гермиона увидела, что пальцы Малфоя почти коснулись метки.

— Остановись! — пронзительно крикнула Беллатрикс. — Не прикасайся! Если Тёмный Лорд появится сейчас, мы все погибли!

***


Когда все прошли в гостиную, Снейп остался в холле. Он подозревал, что рано или поздно кто-нибудь догадается снять чары с помощью Finite Incantatem, так что решил остаться там, где никто его не увидит, даже если чары спадут. И на Драко он набросил Confundus, лишь бы потянуть время, хотя с самого начала было ясно, что надолго это их не задержит. Но теперь у них появилась отсрочка по иной причине — Беллатрикс заметила меч.

Поднеся к лицу руку и убедившись, что чары невидимости по-прежнему в силе, Снейп отправился в гостиную. Он не смог разглядеть Поттера за спинами Дина Томаса и гоблина, но сразу заметил Гермиону и Уизли. Снейп раздумывал, что теперь делать. Возможно, у него получится наложить чары Protego, но только один раз. Кому из них нужнее защита?

Люциус, Нарцисса и Беллатрикс окружили Грейбека и принялись рассматривать меч.

— Положение серьёзнее, чем ты думаешь, Цисси! — выдохнула Беллатрикс, глядя на Нарциссу тяжелым взглядом, словно силясь объяснить ей, в какой они все опасности. — Этот меч должен быть в моем хранилище. — Снейп с затаенным триумфом наблюдал, как ее рука потянулась к тонкой серебряной цепочке, исчезающей под воротом мантии. — В моем хранилище, Нарцисса! Что у них есть, кроме меча? Там спрятано то, что должно находится в безопасном месте, то, что мне доверил... Если он сейчас окажется здесь... Мерлин, что они еще взяли?

Нарцисса отступила в сторону, словно пытаясь защититься от обреченного на смерть. Беллатрикс умоляюще протянула к ней руки.

— Пусть пленников запрут в подвале, а я пока подумаю, что нам делать.

— Нечего распоряжаться в моём доме, Белла! — тихо ответила Нарцисса. Снейпу послышалось торжество в ее голосе. Наконец-то она могла указать сестре ее место. Это ведь не Нарцисса потеряла доверенные ей Темным Лордом ценности.

— Выполняй! Ты даже не представляешь, какая опасность нам грозит! — завизжала Беллатрикс. Она словно обезумела от страха, тонкая огненная струйка вырвалась из её волшебной палочки и прожгла дыру в ковре.

Нарциса опустила взгляд на ковер, потом посмотрела на меч и связанных детей посреди гостиной и, наконец, снова на сестру.

— Отведите пленников в подвал, Фенрир.

— Постойте! — вмешалась Беллатрикс. — Всех, кроме… Кроме грязнокровки.

Снейп прикрыл глаза. Что если дождаться, пока Гермиону развяжут и отделят от остальных... схватить ее и аппарировать подальше отсюда? Поттер и Уизли все равно могут позвать Добби... возможно, они даже встретятся с ним в подвале...

Но он знал, что не имеет права так поступить. Он пытался напомнить себе, что главное —спасти Поттера. И только это должно его волновать, но...

Когда Грейбек начал разрезать веревки, пленники немного подвинулись, и Снейп смог наконец увидеть мальчишку. Люциус и Нарцисса о чем-то перешептывались с Беллатрикс. Драко отправился провожать егерей из дома. Так что Снейп смог быстро набросить на Поттера Protego Horribilis. Бледно-золотистый луч пересек комнату и, попав в левое плечо мальчишки, мгновенно окутал все его тело. Снейп видел, как малолетний дурак завертел головой, пытаясь понять, откуда взялось заклятье, но его тут же толкнули к остальным и потащили в сторону подвала.

Гермиона стояла посреди гостиной, ее руки были по-прежнему связаны за спиной. Он должен был защитить ее. Она должна была знать, как вести себя в такой ситуации, как изображать боль и держать в секрете тайны. Он мог бы укрыть ее специальными чарами, но теперь она осталась одна, без всякой защиты. И он не мог оградить ее от того, что ее, без всякого сомнения, ждало. Он не мог этому помешать.

Снейп словно в замедленном действии видел, как Беллатрикс поворачивается в сторону его жены и ее палочка словно кнут разрезает воздух.

— Crucio!

По комнате разнесся долгий мучительный крик. Снейп отстранено подумал, что никогда раньше не слышал даже малейшего намека на боль в голосе Гермионы. Она рухнула на пол, но Беллатрикс не прекратила мучить ее. Гермиона упала лицом в ковер, который чуть приглушил вопли. Ее спина выгнулась, а ноги задергались в конвульсиях.

Снейпу казалось, что он сам пылает от боли. Он кинулся к Беллатрикс, не понимая, что делает, в его голове билась единственная мысль: закрыть собой Гермиону. Рука Беллы дрожала от той силы, которую она вкладывала в проклятье. Со стороны можно было подумать, что через Гермиону пропустили электрический разряд. Ее пронзительный крик резал его словно ножом. К черту палочку. Он был готов убить Беллатрикс Лейстрейндж голыми руками, разорвать ее на части.

Неожиданно Белла опустила палочку. Снейп замер на месте.

— Откуда у тебя меч? — спросила она, склоняясь над распростертым телом.

Гермиона закашлялась, подавившись слюной.

— Мы нашли его, — просипела она.

— Лгунья! — взвизгнула Беллатрикс, выхватывая из кармана мантии тонкий серебряный кинжал и поднося его к лицу Гермионы. — Говори правду, грязнокровка, не то я вырежу твой лживый язык.

— Нашли… Мы его нашли… Пожалуйста, не надо! — закричала Гермиона, когда Беллатрикс снова направила на нее палочку.

Снейп смутно понимал, что Люциус и остальные направляются в сторону подвала. Похоже, что-то пошло не так и на проверку отправили Хвоста. Но Снейпу было уже все равно, его совершенно не волновало, станет ли Поттер хозяином палочку, считают ли Снейпа настоящим Пожирателем, смогут ли они выбраться отсюда... Он просто должен был это остановить.

Беллатрикс придавила ногой к полу извивающееся тело Гермионы, схватила ее за волосы и, отбросив в сторону палочку, прижала к ее шее кинжал.

— Ты лжёшь, паршивая грязнокровка! Вы забрались в мой сейф в банке! Правду, говори правду!

Снейп видел, как по горлу Гермионы потекла тонкая струйка крови. Он бесшумно встал за спиной Беллы. Если все получится, он сможет спасти и жену и план. Подняв левую руку, он палочкой выжег на кольце всего одно слово: «Сражайся». И было уже неважно, прочитает его Гермиона или нет, потому что Снейп вложил в это послание столько сил, что был уверен — оно проникнет в ее плоть и кровь и напрямую дойдет до сердца.

***


Казалось, что большей боли просто не может быть. Кожа горела, и невозможно было вырваться из цепкой хватки Беллатрикс. Чертово проклятье оставило после себя лишь безвольную оболочку. Каждый ее мускул, каждый нерв стонал от непереносимой муки. Перед глазами плясали точки, и последние силы уходили на то, чтобы не дать никому проникнуть в измученное сознание. И когда проклятье в очередной раз со всей мощью пронзило ее тело, Гермиона впервые поняла, для чего на самом деле была нужна окклюменция — тьма не должна была скрывать тайны от того, кто вторгается в разум, она должна была скрыть их от самого хозяина, похоронить так глубоко, чтобы никто и никогда не смог их найти. Даже если хозяин будет умирать под пытками. Внезапно руку обожгло ослепляющей болью, и Гермиона почувствовала как по ее телу словно прошла взрывная волна.

«Сражайся!»

Гермиона собралась, оттолкнулась ногами от пола и бросилась на Беллатрикс. Ведьма покачнулась, кинжал скользнул по шее. Внезапно налетел Рон и одним рывком повалил Беллатрикс на пол.

— Палочка, Рон, ее палочка, — прохрипела Гермиона. Горло саднило, рот наполнился горькой слюной с ржавым привкусом.

Ее руки все еще были связаны, так что она не могла снять кольцо, которое с неослабевающей силой прожигало кожу. Но эта боль помогала прийти в себя, в отличие от боли после Cruciatus. Теперь Гермиона ясно видела Гарри, который, держа в руках незнакомую палочку, сражался с Малфоем. Из большой черной палочки вырвался красный луч, и Драко словно в танце увернулся, чтобы не попасть под проклятье.

Еще она видела, как вскочивший на ноги Рон оглушил Беллатрикс и Люциуса и кинулся за Нарциссой, которая попыталась скрыться в коридоре, ведущем вглубь дома. Грейбек куда-то убежал, бросив меч там, где его оставила Беллатрикс.

Гермиона посмотрела в сторону Гарри и Драко. Сил подняться с пола у нее не было, тело отказывалось подчиняться, и она беспомощно наблюдала за происходящим. Куда пропал Грейбек? Неожиданно Гермиона почувствовала, как ее ладонь накрыли чьи-то холодные пальцы. Она уже почти собралась позвать на помощь, но ее пылающую щеку задели знакомые волосы, и чуткие руки принялись распутывать веревки, с болезненной нежностью массируя затекшие запястья. Когда последние веревки упали, эти же ловкие пальцы сняли и снова надели ее кольцо. Белый жар, благодаря которому Гермионе удалось собраться с силами, утих. А потом в ее ладонь вложили что-то, похожее на клок волос.

— Прости, что я не могу ее убить, — выдохнул Снейп и снова пропал.

Гермиона наконец потеряла сознание.

***


Снейп неохотно двинулся обратно в холл. Никто не должен был слышать, как он зовет Добби. Из своего относительно безопасно убежища Снейп видел, как Поттер наступает на Малфоя, старающегося дать ему отпор. По правде говоря, Снейп никогда не видел, чтобы мальчишка так отчаянно сражался, но его проклятья отскакивали от Поттера, не причиняя тому никакого вреда. Защита устояла.

Поттер оттеснил Малфоя в комнату и зажал в углу с камином. Глаза Гарри сияли жутким блеском.

— Stupefy! — прокричал он, направив палочку прямо в грудь Драко. Когда Драко упал, Поттер поднял палочку вверх словно утверждая свою победу.

Снейп знал, что должен радоваться победе Поттера — ради этого они сюда и пришли. Дело было сделано. Но на самом деле ему хотелось как следует встряхнуть Поттера, схватить его и заставить оглянуться, чтобы он понял, какой ценой ему досталась победа. Чтобы увидел, как его самая близкая подруга, никому не нужная и истерзанная, без сознания, брошена в другом конце комнаты.

Поттер обернулся, бросился к Гермионе и упал перед ней на колени. В ту же секунду начала приходить в себя Беллатрикс. Она так и не отпустила серебряный кинжал. Белла пристально посмотрела на Поттера, и Снейп увидел, как ее рука сжала рукоять, а лицо задумчиво исказилось. Она собиралась поймать Поттера для Темного Лорда. Снейп видел, как ее пальцы мучительно медленно приближались к метке. С другой стороны в комнату ворвался Уизли, за ним, выкрикивая имя Драко, вбежала Нарцисса.

Беллатрикс все же вызвала Волдеморта. Снейп почувствовал, как вызов огнем прокатился по его метке, и теперь точно надо было как можно скорей убираться, потому что Темный Лорд сразу ощутил бы его присутствие. Снейп замер в дверях с поднятой палочкой, его ноги словно приросли к полу. Он должен был оставить Гермиону, но все равно не мог уйти, не убедившись, что их спасут.

— Добби! — шепотом позвал он, и только услышав хлопок, с которым появился эльф, ринулся к не закрытым в суматохе парадным дверям, добежал по подъездной дороге к воротам и, миновав их, растворился в темноте.

***


Гермиона очнулась от обрушившегося на нее дождя из стекла. Сотни острых осколков впились в ее тело, и она инстинктивно попыталась прикрыть руками лицо, пусть в этом уже и не было никакого смысла. Осколки только сильнее впивались в кожу, пока она безуспешно пыталась вытряхнуть их из волос. Из-под завалов начала выбираться Беллатрикс, в ее руке угрожающе блестел кинжал. Гарри ухватил Гермиону за руку и потянул на себя, стараясь вытащить из-под груды искореженного металла. Стекло еще глубже проникло под кожу. Раздался захлебывающийся стон, в котором Гермиона с трудом узнала собственный голос. Неожиданно к Гарри бросилась Нарцисса, и ему пришлось оставить Гермиону и кинуться за Добби, который странной фигурой венчал упавшую посередине разрушенной гостиной люстру. Гарри бросил ее? И куда пропал Снейп?

Гарри обернулся и крикнул Рону.

— Хватай Гермиону и аппарируй! Быстро!

Гермиона почувствовала, как ее подхватили и попытались удержать сильные руки, но она никак не могла устоять на подкашивающихся ногах. Она была уверена, что упадет, выскользнет из рук Рона и никто больше не будет ее поднимать, не заберет с собой. Рон крутанулся, но ничего не получилось. Гермиона отстранено подумала про антиаппарационный барьер. Защитные чары дома не позволят им...

— Гарри, помоги мне! Я не могу... — заорал Рон. Гарри ринулся к ним, потянув за собой Добби. Гермиона осела на пол и снова начала погружаться в вязкий туман. Огромной красной волной накатилась боль...

— Ты только не отпускай! — взмолился Рон, сжимая ее ладонь вокруг рукояти меча Гриффиндора. Другую руку Рон протянул Гарри, и Гермиона с вежливым безразличием наблюдала, как соединяются их пальцы. Она знала, что все кончено. Последнее, что она увидела, перед тем как окончательно провалиться в темноту, была поднимающаяся на ноги Беллатрикс и летящий серебряный кинжал.

Они опоздали.


Глава 35.

Гермиона совсем запуталась. Было темно и откуда-то доносились непонятные звуки, но она почему-то не почувствовала, как вонзился кинжал. Если смерть означала конец страданий, то почему тогда тело продолжало разрывать от невыносимой боли? Гермионе казалось, что ее кожа, мышцы, даже кости плавятся в огне. При этом она явно куда-то перемещалась, вокруг слышался плеск и шум воды. Гермиона была уверена, что это ее кровь с таким странным звуком вытекает из раны. И, как ни странно, можно было отчетливо разобрать, как Гарри кричит «Коттедж Ракушка, коттедж Ракушка!» Забавно, именно про это место она говорила со Снейпом, когда они обсуждали план. Вот только Гарри никак не мог об этом знать.

«Как удивительно все искажается в умирающем сознании, — подумалось Гермионе. — Но кто скажет Снейпу?..»

Она тяжело рухнула на землю, меч выскользнул из ее руки. Кажется, кто-то бежал, потом низкий голос зашептал:

— Коттедж Ракушка находится в Корнуолле, рядом с Тинвортом.

Вдалеке виднелись огни, как будто в маленьком домике оставили отрытой дверь, но у Гермионы не получалось сосредоточиться и внимательно рассмотреть окрестности. Потом раздался вопль Гарри.

— Добби! Добби, нет! Нет... Помогите!

Рон выпустил ее ладонь, и Гермиона приподнялась и, опираясь на руки, поползла к Гарри, который склонился над телом маленького эльфа, из груди которого торчал серебряный кинжал. Как так могло получиться? Ведь кинжал предназначался ей. Она точно видела, что он был нацелен на нее. Подняв взгляд, она увидела, как к ним бежит Луна, но этого тоже не могло быть, потому что Луна сидела в заточении в подвалах Малфой-мэнора и Гермиона не смогла ей помочь. У нее ничего не получилось.

Она попыталась спросить, что происходит, но не смогла выдавить ни звука. На нее упала длинная тень, и чей-то тихий голос произнес:

— Давай, Гермиона, подними руки. Вот умница. С тобой все будет хорошо.

Гермиону осторожно подхватили чьи-то сильные руки. Ее окутал незнакомый запах, и она забилась, пытаясь вырваться. Ее прижимал к себе совсем не тот, кого она ждала. Она не понимала, где находиться и что происходит. Если за ней пришла смерть, то почему она была так жестока? Почему она показывала все ее ошибки и неудачи, словно обвиняя в... Или это уже был ад?

Гермиона хотела кричать, но звук, с хрипом вырывающийся из ее горла, скорее походил на еле слышный стон. Смутно знакомый голос утешал и просил немного потерпеть, обещал, что они помогут ей... но она не понимала, о ком он говорит. Если она не попала в ад, то хотела бы вернуться к своим друзьям.

Пожалуйста...

Она снова провалилась в темноту.

***


Вернувшись в Хогвартс, Снейп привычно отправился в хранилище зелий в своих бывших комнатах в подземельях. У него было достаточно времени, чтобы никуда не торопиться. Добби должен был отвести их в коттедж Ракушка и потом вернуться за Снейпом. Так что не было никакой необходимости бежать, хлопать дверьми и метаться перед полками, а потом наблюдать, как лиловыми каплями разлетается по каменному полу выскользнувшее из трясущихся пальцев зелье Сна-без-сновидений.

Снейп пытался взять себя в руки. У него была возможность все исправить, и он должен был как следует ее использовать. Надо было только успокоиться и собрать все нужные зелья. Бадьян, зелье живой смерти, оборотное, обезболивающее, контрацептивное, заживляющее ожоги и исцеляющее. Снейп один за одним хватал фиалы и пузырьки с зельями и прятал их в карманах мантии. Да, он собирался принести ей эти зелья как дар, чтобы она поняла, как тяжело ему было оставить ее, чтобы знала, что он еще дождется смерти Беллатрикс Лестрейндж. Он сам убьет ее ради Гермионы.

Снейп мерил шагами лабораторию. Куда запропастился Добби? Прошло уже больше получаса. Неужели они до сих пор оставались в мэноре? Здравый смысл подсказывал, что пора задуматься, как им можно помочь, но Снейп продолжал себя успокаивать, бесчисленное количество раз повторяя, что все в порядке и надо просто набраться терпения. Однако постепенно его все сильнее охватывала паника, он не мог остановиться и сесть, не мог принять никакого решения. Он был не в состоянии думать ни о чем, кроме нее.

Когда прошел час, Снейп решил: пора что-то делать. И тихо позвал:

— Добби.

Эльф не появился.

Снейп вскинулся, но попробовал еще раз.

— Добби!

Снова не получив ответа, Снейп вскочил и бегом бросился через весь замок. Он все еще оставался под чарами невидимости, так что никто не мог его увидеть, только пара студентов с любопытством оглянулась на задетые им гобелены, да шесткурсник из Равенкло вскрикнул, когда Снейп случайно задел его на лестнице и, не останавливаясь, побежал мимо, перепрыгивая по три ступеньки за раз. Одно прикосновение, и горгульи открыли двери в башню, признавая право директора. Он бежал по винтовой лестнице, собираясь потребовать у Альбуса назвать точное место, где находился коттедж Билла и Флер Уизли. И его совершенно не волновало, что портрет никак не мог быть хранителем, что Уизли даже не были женаты, когда он умер. Альбус должен был знать. Снейп был готов пытками вырвать у него это знание. Не мог ведь старик не понимать, сколько Северус знает о пытках?

Уже оказавшись на последней ступеньке, Снейп услышал голос. Ее голос... Точно так же он слышал ее в ту далекую ночь, когда она, спрятавшись, ждала его на этой самой лестнице. Снейп почти рассмеялся от облегчения. Он уже протянул руки, чтобы найти ее, когда снова услышал тихий стон.

«Северус»

Голос доносился из кармана мантии.

Снейп был настолько не в себе — Мерлин, не прошло и минуты, как он собирался пытать портрет! — что сначала ему все показалось абсолютно логичным. Конечно, она в его кармане. Как давно она там? Он сжал левую руку в кулак и со всей силы ударил каменную стену. Раздался глухой звук, и от саднящих костяшек до локтя жидким огнем растеклась боль. Снейп отдернул руку и прижал к груди. Но боль сделал свое дело — в голове прояснилось. Тогда он засунул неповрежденную руку в карман и вытащил делюминатор.

«Рон нашел нас с помощью делюминатора. Он получил его по завещанию Дамблдора», — прозвучал шепот Гермионы. А потом Минерва добавила: «Я услышала его голос и нажала на кнопку».

Снейп надавил на выключатель большим пальцем, и из устройства вырвался светящийся шар, который завис прямо перед его лицом. Снейп пару раз моргнул, открыл рот и сделал глубокий вдох. По горлу прокатилось тепло, которое постепенно спустилось ниже и дошло до грудной клетки. Этот свет словно наполнял уверенностью и спокойствием, которых Северусу сейчас так не хватало.

Вспомнив, что в спальне по-прежнему был снят антиаппарационный барьер и можно было отправиться за Гермионой прямо из замка, Снейп снял с себя чары невидимости и вошел в кабинет.

— Добрый день, Альбус, — спокойно произнес он, пересек комнату и скрылся за дверью спальни, где, не теряя ни секунды, крутанулся на месте.

***


У него не получилось. Снейп оказался среди небольшой рощи на скалистом берегу где-то в Корнуолле. И рядом с ним не было ни коттеджа, ни раненых детей, ни домового эльфа — ничего, что указывало бы, что он прибыл в нужное место. Возможно, он аппарировал в Тинворт просто потому, что надеялся увидеть здесь Гермиону. Если бы он нашел ее здесь, то смог убедиться, что она выжила.

Она жива, точно жива, настаивал егоразум. Ведь он слышал ее голос. Снейп не знал, где она, но она звала его. Он прошелся по краю скалы, о подножье которой бились волны. Соленый морской воздух помогал собраться с мыслями, а постоянное движение не давало окончательно сойти с ума от отчаянья. Он не мог вернуться в мэнор, особенно если там находился Темный Лорд, но, кто знает, может, у него получилось бы спрятаться за оградой и как-то выяснить, что происходит внутри. А потом, если бы потребовалось проникнуть в дом, он мог позвать... Внезапно Снейп оказался у свежей могилы, окруженной блестящими ракушками и камнями. На самом большом камне было высечено: «Здесь лежит Добби. Свободный эльф». Снейп без сил опустился на колени и склонил голову.

Он не нашел слов для молитвы, но лишь бессвязно благодарил маленького эльфа и снова и снова повторял, как сожалеет о его смерти.

— Я не хотел, чтобы все так вышло... такой храбрый... замечательный эльф... она очень любила тебя... всегда будем благодарны...

— Профессор Снейп?

Снейп резко вскочил на ноги и повернулся в сторону раздавшегося за его спиной голоса.

Позади него стояла почти прозрачная в лунном свете Луна Лавгуд.

— Мисс Лавгуд, — осторожно поприветствовал ее Снейп, слегка приподнимая палочку.

Она показала пустые руки. Ее палочка торчала из кармана ночной рубашки.

— Я ваш друг, сэр.

Снейп молча кивнул, внимательно глядя на стоящую перед собой девушку, и наконец сказал:

— Вы выбрались из Мафой-мэнора.

— Как и все остальные, — ответила она.

Снейп не мог удержать ни вздох облегчения, который со свистом вырвался из легких, ни совавшийся с губ вопрос:

— А Герми... мисс Грейнджер?

— Она сильно пострадала. Флер попыталась ей помочь, но мы не знаем, что с ней случилось и как помочь.

— Cruciatus, — хрипло произнес Снейп и спросил: — Где она?

— В доме, — Луна махнула рукой куда-то в сторону.

— Я не могу его увидеть, мисс Лавгуд. Из-за Фиделиуса. Честно говоря, поначалу я даже решил, что ошибся местом. Пока не нашел это, — он указал на могилу.

— Никак не могу поверить, что его нет, — в тонком высоком голосе звучала неподдельная печаль. — Я все поняла, когда он появился в подвале и сказал, что пришел забрать нас. Я совсем сразу поняла. Я знала, что вы приходили к нам. Мистер Олливандер говорил, что мне померещилось, что темнота время от времени выкидывает такие шутки, но когда я проснулась в тот день, то почувствовала во рту странный привкус и сначала даже решила, что снова попала в больничное крыло, как в тот раз, когда на первом курсе упала с трибуны во время квиддича. И потом я все думала и думала, и пыталась вспомнить, что происходило, пока я спала. Может, нас опоил кто-то из Пожирателей? Но мне было хорошо. Я уже давно не чувствовала себя так хорошо. А еще я словно наяву видела Добби, видела, как его крошечная рука сжимает вашу ладонь.

Снейп не мог произнести ни слова.

— И когда он сегодня пришел, то сказал, что я должна быть храброй и он заберет меня в безопасное место. А я сказала ему, что лучше подожду Гарри и остальных, но он сказал, что ему приказали сначала спасти меня. Он знал, что я была там. Значит, я ничего не придумала.

— Вы правы, мисс Лавгуд, — только и смог ответить Снейп.

— Он умер сразу, как мы добрались сюда. Думаю, он знал... Надеюсь, он знал, что все получилось. — Луна смахнула со щеки слезу.

Снейп не понимал, как ее утешить, как справиться со всем, что ему рассказали.

— Мисс Лавгуд, — сказал он неуверенно. — Я хочу вылечить Гермиону.

— Да. Да. Наверное, я смогу. Она ведь в моей комнате. У нее... Она бредит, сэр. Она звала вас.

Снейп вспомнил про делюминатор.

— Кто-нибудь...

— Нет-нет. Я наложила на комнату заглушающие чары, перед тем как пойти вас искать.

Она искала его?

На лице Луны появилось выражение странного сочувствия.

— Вы отправили за мной помощь. И Гермиона точно знает ваш секрет. Я чувстовала, что вы не бросите ее. Профессор Снейп, вам надо наложить на себя чары невидимости. Тогда я смогу провести вас в дом.

— Но остальные...

— Гарри с Грипхуком. Это гоблин. Остальные уже спят. Флер дала всем огневиски, и я видела, как она добавила в него какое-то лиловое зелье. Я не стала ничего пить. — Луна задумалась. — Наверно, я смогу проводить вас наверх. Профессор, мне очень жаль, но я не могу сказать вам тайное слово, я не хранитель.

— Нет. Конечно, я понимаю, — Снейп так и не двинулся с места.

— Набросьте чары, сэр, — мягко напомнила Луна.

Снейп поднял палочку, мимолетно отметив, что подчиняется приказу Луны Лавгуд, но это было уже неважно. Главным было то, что она собиралась отвести его к Гермионе.

Луна протянула ему свою тонкую белую ладонь. Снейп сжал ее и почти вслепую шел назад вдоль утеса, пока они наконец не вышли к дому. Внутри было тепло и тесно, и сразу становилось ясно, что этот дом предназначался для двоих, которым неожиданно пришлось сильно потесниться. По полу была раскидана обувь, а в раковине стояли грязные чашки и тарелки. Луна повела Снейпа через крошечную гостиную, где в камине догорал огонь, к шаткой лестнице. Когда они поднялись на второй этаж, Снейп смог разобрать приглушенные голоса. Похоже, говорил гоблин. Они тихо двинулись дальше. Луна подошла к одной из дверей, достала палочку и постучала. Дверь открылась. Снейп вошел в комнату, и Луна закрыла ее за его спиной и снова наложила магическую защиту. Снейп добавил заглушающие чары и двинулся к узкой кровати, на которой лежала Гермиона.

— Я была бы рада куда-нибудь уйти, чтобы не мешать вам, но не знаю куда и как потом объяснить, почему Гермионе стало лучше. Мне кажется, я только могу сказать, что это я помогла ей, — сказала Луна.

Снейп отвлекся от Гермионы и посмотрел на маленькую Лавгуд так, словно впервые ее увидел. Она всегда казалась ему такой... рассеянной, отрешенной от всего. Ее зелья были отвратительны. Но сейчас она выглядела собранной, сильной и прекрасно просчитывала свои и чужие действия. Из нее получился замечательный союзник.

— Вам не надо никуда уходить, мисс Лавгуд. Я могу дать вам зелье для сна, если вы хотите отдохнуть. Я... я ваш должник.

Она задумалась над его предложением.

— И вам не понадобится помощь?

— Я справлюсь. Вы можете спокойно спать, если пожелаете.

— Тогда я возьму зелье. Спасибо, сэр.

Снейп достал из кармана фиал с зельем, трансфигурировал ложку и, отмерив пять капель, отдал ее Лавгуд, которая не колеблясь выпила зелье и легла на кровать.

— Спасибо вам, мисс Лавгуд, — тихо поблагодарил Снейп, но она уже закрыла глаза.

Снейп вернулся к Гермионе. Для начала он раздел ее и завернул в чистую белую простыню. Потом поднял и осмотрел ее руку. На первый взгляд повреждений не было, но под кожей явно ощущалось что-то инородное. Похоже, Флер Уизли дала Гермионе заживляющее зелье, не потрудившись прочистить раны. В комнате было светло, так что Снейп погасил все лампы за исключением той, что стояла у кровати. Затем провел над Гермионой палочкой, наблюдая как над телом появляется свечение, цвет которого быстро сменяется с розового на буро-зеленый и грязно-желтый, а над лодыжкой свечение и вовсе начало вращаться и окрасилось в темно-бордовый цвет.

Тогда Снейп присел на кровать, поднес ко рту Гермионы фиал с обезболивающим и помассировал горло, чтобы она смогла его проглотить. Потом капнул на язык несколько капель сна без сновидений и, только заметив, как она слегка сжала губы, немного успокоился. Ему даже показалось, что на ее лбу чуть разгладились морщинки, так что можно было надеяться, что головная боль начала проходить. Снейп был слишком хорошо знаком с невыносимой головной болью после Круциатуса.

Волосы Гермионы разметались по подушке, и Снейп уже собрался убрать их от ее лица, как вдруг обо что-то укололся. В волосах оказалось стекло. Что за идиоты ее осматривали? Снейп совершенно точно чувствовал под ее кожей стекло. И, как бы ему ни хотелось избежать того, что должно было произойти, другого выхода не было. Он поднял палочку, создал между собой и Гермионой магический щит и произнес:

— Accio стекло!

Сотни осколков ударились о щит, прежде чем упасть на пол. Снейп быстро убрал их с помощью магии и посмотрел на Гермиону. Вся ее кожа была в порезах. Снейп снял мантию, вывернул ее наизнанку, чтобы было удобней брать зелья, положил на кровать и пробежался пальцами по рядам пузырьков и фиалов в поисках бадьяна. Найдя нужное зелье, он открыл его левой рукой, мимолетно удивившись сильной боли. «Ах, да, стена», вспомнил он и быстро выпил обезболивающее. Своей рукой он решил заняться позднее, когда будет уверен, что Гермионе стало лучше. Нанеся на кончики пальцев бадьян, он начал осторожно втирать его в порезы. Особенное внимание он уделил лицу, для чего потребовалось чуть больше зелья, чем он привык использовать. Он не хотел, чтобы на ее лице остались шрамы. Из ее глаз выкатилась пара кровавых слезинок, когда он приоткрыл веко, чтобы капнуть туда зелье. К счастью, глаз был не поврежден, осколками задело только слезные протоки.

Убедившись, что все в порядке, Снейп перевернул Гермиону на спину, где скрывались самые глубокие раны. Когда он проверял заднюю поверхность бедра, начались первые судороги. Крепко удерживая, он растирал ногу от бедра до кончиков поджатых пальцев до тех пор, пока ей не стало легче. Стоило закончить с правой ногой, как свело левую, а правая рука сжалась в кулак. Снейп набросил согревающие чары и продолжил массаж, пытаясь принести облегчение измученной плоти.

Снейп вспоминал какими нежными и заботливыми были ее руки, которые он сейчас массировал. Как давно это было. Словно в другой жизни. Он почти не помнил те долгие дни и ночи, только смутные, будто вырванные из сна образы. Вот она прижимается к нему, накладывает на лоб холодный компресс, проводит по губам кусочком льда... Дамблдор бросил ее. Неожиданно Снейп подумал, что теперь понимает, почему старый ублюдок так поступил. Невозможно пережить такое и остаться равнодушным. Всего несколько часов назад Снейп считал, что его чувства к ней не могут быть сильнее. Но сейчас, пытаясь унять ее боль, он всем своим существом ощущал, как его сердце готово разорваться от любви к ней. Как бы Дамблдор не объяснял потом свои действия, он наверняка знал, что и зачем делает. Снейп хотел бы разозлиться из-за того, что стал игрушкой в руках старика, но вместо это чувствовал только благодарность.

Он осторожно ощупал поврежденную левую лодыжку и понял, что вылечить ее будет непросто. Он помнил, с какой невероятной заботой Гермиона лечила его сломанные пальцы и горько сожалел, что не может помочь ей так же бережно. Нельзя было просто выровнять кости, к тому же он боялся, что ей уже дали костерост.

— Прости, — шепнул Снейп и резко дернул лодыжку. Хрустнули суставы. Он еще раз попытался вправить кость и наконец почувствовал, как сустав встал на место. У него не было с собой зелья от отеков, так что пришлось просто туго замотать ногу полосой ткани, которую он оторвал от простыни. Ему не хотелось бы заживлять лодыжку заклинанием, но у Гермионы не было времени на полноценное восстановление. Уже завтра ей придется подняться на ноги и идти. Правда, после окончания войны она могла бы отправиться в Мунго, и там ей помогли бы исправить неправильно залеченную ногу.

Снейп снова мягко перекатил Гермиону на спину и, достав последний флакон, снял с ее левой руки кольцо. Гермиона немедленно застонала и заметалась по подушке.

— Тшш, — попытался успокоить ее Снейп. — Это всего лишь я. Потерпи буквально секунду.

Он осторожно смазал ее палец противоожоговым зельем и вернул кольцо обратно. Она затихла.

Потом Снейп собрал с пола ее одежду, вытряс оттуда стекло и проверил задний карман джинсов. К счастью, ключ и волосы, которые он дал ей в Малфой-мэноре, остались на месте. Когда Гермиона бросилась на Беллатрикс, Снейп смог воспользоваться общим замешательством и срезать цепочку с ключом и один из локонов. Он оставил свои находки на прикроватной тумбочке, чтобы Гермиона точно увидела их утром, аккуратно сложил одежду и положил на край кровати рядом со своей мантией. Потом поднял с пола бисерную сумочку, поместил туда зелья из своих карманов и сел на стоящий у кровати стул.

Убедившись, что Лавгуд крепко спит, Снейп разулся и осторожно устроился рядом с Гермионой на ее слишком узкой для двоих постели. Гермиона снова согнула колени. Снейп успокаивающе провел по ним руками, зафиксировал ее ноги между своих и крепко прижал ее к себе. Потом бережно перевернул ее на бок и начал разминать напряженные мышцы спины. Когда она расслабилась, он положил ладонь туда, где ровно и размеренно билось ее сердце. Гермиона чуть откинула голову, удобней устраиваясь в объятьях, и Снейп слегка передвинулся, подстраиваясь под новое положение. Опасность миновала. Ей стало лучше.

Несколько следующих часов он провел прислушиваясь к ее дыханию. Время от времени ее руки с силой сжимали простыню, а ноги сводило судорогой. Один раз она отчаянно забилась в его руках, но он шепотом успокаивал ее, пока она снова не погрузилась в спокойный сон. В конце концов Снейп начал размеренно дышать в одном ритме с ее дыханием и задремал.

— Профессор Снейп, — разбудил его неуверенный голос. — Профессор Снейп!

От открыл глаза и увидел рядом с собой нервно переминающуюся с ноги на ногу Луну Лавгуд. Небо было еще темным, но у самого горизонта уже появилась светлая полоса.

— Мисс Лавгуд, как вы себя чувствуете? — сквозь сон спросил он.

— Я только что проснулась. Сэр...скоро рассвет. Думаю, вам пора идти.

Снейп осторожно разомкнул объятья, вытащил из-под Гермионы руку и сел на кровати. Похоже, он отлежал всю левую сторону. Потом он встал, быстро отряхнул помятую одежду. Гермиона по-прежнему спала. Он должен был уйти не попрощавшись с ней...

Снейп наклонился к ней и в последний раз погладил ее волосы.

— Гермиона, я должен идти, — шепотом сказал он, выпрямился и сжал протянутую ладонь.

Луна быстро провела его по дому, выпустила через парадную дверь и чуть не бегом бросилась к границе окружавших дом чар.

— Простите, профессор. И спасибо вам за все.

Снейп отпустил ее руку.

— Вам спасибо, мисс Лавгуд.

— Берегите себя, — попросила она, и Снейп кивнул в ответ.

Он молча смотрел, как Луна бежит обратно к дому и исчезает, скрытая чарами.

***


Гермиона проснулась, когда в комнату тихо вернулась босая и испачканная землей Луна. В руках она несла нечто похожее на цветочные луковицы.

— Что ты делаешь? — спросила Гермиона, садясь на кровати. Она поморщилась, ожидая приступа боли, но ничего не почувствовала. Голова была тяжелой, а кожу слегка покалывало, но это не шло ни в какое сравнение с той безумной болью, которая мучила ее накануне.

— Что происходит? Где мы? Как ты сюда попала?

Луна положила луковицы на пол у своей кровати и села рядом с Гермионой.

— Как только вы появились в мэноре, за мной пришел Добби, — тихо сказала она. — Кроме меня, он забрал Дина, мистера Олливандера и Грипхука и отвел нас всех в Ракушку. А потом отправился обратно за вами.

Коттедж Ракушка... Значит, Добби послал Снейп. Хотя бы в этом все получилось, как они хотели. Но Гермиону все же что-то тревожило. Она силилась вспомнить.

Добби.

— Я не очень хорошо помню вчерашний день. Мы были в мэноре, потом я почему-то решила, что скоро умру. Я видела кинжал. Луна, где Добби?

— Гермиона... — в голосе Луны было столько боли и сочувствия, что Гермиона сразу все поняла.

— Нет... Нет, не может быть. Это какая-то ошибка. Этого просто не может быть.

Луна обняла Гермиону и начала слегка раскачиваться вперед-назад.

— Гарри похоронил его во дворе, так, чтобы он мог слышать шум прибоя. Теперь Добби свободен. Все хорошо. Он всегда будет слышать море. Он всегда будет свободным.

Гермиона тихо плакала, а Луна продолжала успокаивающе шептать:

— Ночью приходил профессор Снейп. Я нашла его у могилы Добби. Я видела профессора, когда он приходил в Малфой-мэнор. Мистер Олливандер сказал, что мне приснилось, но я точно знала, что все было наяву. Хотя мне и показалось очень странным, что он хотел помочь. Но он на самом деле спас нас. Он отправил Добби, чтобы вывести нас из подвала. Добби сказал, что можно понять, стоит ли доверять человеку по тому, как к нему относятся его эльфы. Если они ему доверяют, то можно ничего не бояться. Мне кажется, Добби верил профессору Снейпу, как думаешь?

Гермиона только молча кивнула и опять уткнулась в плечо Луны. Добби верил профессору Снейпу. Так же, как и Гермиона.

— Профессор пришел, чтобы вылечить тебя. Он провел с тобой всю ночь. Каждую минуту. Каждую минуту, — повторила Луна, словно убаюкивая Гермиону. — Я только что проводила его обратно. Когда он пришел, то выглядел так, будто только что вылез из гнезда акромантулов. Наверное, так выглядит страх за любимого.

Гермиона расплакалась еще сильнее. Он приходил, а она этого даже не заметила.

— Как он? — наконец смогла спросить она.

— Все хорошо. С ним все хорошо, — успокоила ее Луна.

— Луна... — прошептала Гермиона.

— Это ничего... все пройдет.

— Гарри и Рон?

— С ними тоже все в порядке. Ты наверняка была очень храброй, Гермиона. Когда вы появились здесь, тебе было совсем плохо. Мы очень за тебя боялись.

Гермиона едва могла справиться с затопившими ее чувствами. Луна как-то узнала про Снейпа. Гермиона пыталась найти утешение в объятьях того, кто знал ее тайну, кто понимал ее мужа, но ее мысли постоянно возвращались к Добби. У них все получилось. Гарри стал истинным хозяином палочки, и они смогли укрыться в доме Билла и Флер. Но Добби... Ей казалось, что она послала его на смерть, так же безжалостно, как Дамблдор отправил на смерть Гарри. Это Гермиона попросила у Добби помощи и завела в этот жуткий дом, где в него попал предназначенный ей нож. Она разрыдалась.

— Что я наделала, Луна? Что я наделала? Я не хотела, чтобы он умер.

— Гермиона, Добби был свободным эльфом. Никто не мог заставить его делать что-то против воли.

— Нет, это я виновата! Если бы не я, мы бы не попали в мэнор. Это я все придумала, я уговорила Гарри. Я попросила Добби помочь нам.

— Если ты просила, значит у него был выбор.

— Нет.

— Да, — твердо сказала Луна. — Я не знаю, зачем вы туда отправились, но знаю, что какой бы ни была причина, вы поступили очень смело. И я знаю, что храбрость вам еще понадобится, потерпите немного.

Быть храбрыми. Потерпеть еще немного. Гермиона совсем не чувствовала себя храброй. Она просто сидела, укутавшись в белую простыню, на которой теперь виднелись пятна грязи от рук Луны, и словно умирала. Конечно, Луна была права. Разве не об этом Гермиона говорила Снейпу? У них еще столько дел. Она вдруг вспомнила про ключ, который ей передал Снейп. Резко дернув головой, она увидела, что ключ лежит на прикроватном столике. Они получили ключ от хранилища Беллатрикс в банке.

— Ты можешь встать? — спросила Луна.

Гермиона неуверенно поднялась на ноги. Лодыжка ужасно болела, но стоять было можно.

— Пойдем, узнаем, как дела у остальных, — предложила Луна.

Гермиона, придерживая простыню, дотянулась до стула, достала из сумочки чистую одежду и переоделась. Луна отвернулась, но Гермиона краем глаза заметила, как Луна наколдовала стакан воды, в который опустила цветочные луковицы.

— У тебе есть палочка? — удивилась Гермиона. Ей было очень непривычно без палочки. Словно чего-то не хватало, без нее она казалась себе совсем маленькой и беззащитной.

— Нет, это палочка Флер. Она оставила ее мне на случай, если ночью надо будет наложить на тебя какие-нибудь чары.

— Ой... Луна, как же мы объясним то, что случилось ночью?

— Не волнуйся. Я с этим разберусь.

Гарри сидел за кухонным столом и держал в руках чашку чая. Рон стоял, прислонившись к столу для готовки. Когда Гермиона вошла в комнату, Гарри и Рон увлеченно что-то обсуждали. Но увидев Гермиону, Гарри вскочил со стула, в два шага пересек кухню и крепко сжал Гермиону в объятьях.

— Слава Богу. Я не был уверен, что... — начал он.

— Я в порядке, — ответила она и протянула руку, чтобы прижать к себе Рона. Они стояли обнявшись, и Гермиона почувствовала как к ней возвращаются силы. Когда через некоторое время они разомкнули руки, Гермиона заметила стоящую на пороге Луну и пожалела, что не может поделиться с ней тем, что происходит. Гермиона впервые захотела рассказать кому-то об их задании.

— Гермиона, — начал Рон. — Ты выглядишь... Как такое возможно? Когда мы разошлись спать, ты была совсем...

— Я дала ей настойку из лирного корня — безмятежно ответила Луна. — Надеюсь, Флер не будет возражать. Мне пришлось взять немного из ее сада.

Рон посмотрел на Луну с выражением совершенного изумления.

— Луна, вчера все так перемешалось, что я даже не спросил тебя... Как ты здесь оказалась?

— Меня держали в подвале Малфой-мэнора. Еще там был мистер Олливандер. Как только мы услышали какое-то движение наверху, появился Добби и сказал, что заберет нас в безопасное место. Я не хотела идти, но он пообещал, что потом вернется за вами.

— Добби уже был там? — спросил пораженный Гарри. — Но это значит...

Гермиона затаила дыхание.

— Нам кто-то помогает! — Гарри почти кричал. — Когда нас заперли в подвале, мы вызвали Добби и попросили сначала забрать Дина и Грипхука и отвести в коттедж, потому что дом скрыт фиделиусом и здесь безопасно, но оказалось, что Добби уже перенес сюда Луну и Олливандера! Как только Добби аппарировал, в подвал спустился Хвост, и, клянусь тебя, меня словно прикрывал какой-то щит! Но я же не мог сам его поставить, правда? Потому что наша защита пропала после Finite Incantatem Беллатрикс. Хвост хотел удержать меня своей серебряной рукой, но у него ничего не получилось. Он как будто... не мог до меня дотронуться. Вместо этого его рука... — Гарри побледнел, вспомнив о том, что произошло дальше, — она начала душить его.

— Что? — не сдержала вскрика Гермиона.

— Потом я схватил его палочку, и мы побежали наверх. Там я встретил Драко и схватился с ним, — Гарри незаметно указал взглядом на Луну, и Гермиона кивнула. — Но и тогда, мне показалось, что он не мог прикоснуться ко мне. Его проклятья... они словно отскакивали от меня.

— Гарри, меня не удивляет, что ты мог так подумать. Я, конечно, мало что видела, но ты точно был сильнее...

— Гермиона, говорю тебе, он не мог попасть в меня, хотя много раз пытался. А потом вернулся Добби. Но я не звал его. Может, кто-то из вас вызвал его?

— Точно не я, — сказал Рон. — Я в это время сражался с Нарцисой Малфой.

— Я... я не знаю. Я была... не совсем в состоянии... — замешкалась с ответом Гермиона.

— А кто наложил на Драко Confudus? — повысив голос, продолжил Гарри. — Ни у кого из нас в ту минуту даже не было палочки! Я думаю, нам кто-то помогает. Кто-то сражается на нашей стороне.

Гермиона перевела взгляд на Луну, которая мечтательно смотрела в потолок.

— Нам кто-то помогает, — повторил Гарри.


Глава 36.

Солнце едва показалось над горизонтом, когда Снейп аппарировал к Хогвартсу. И не успел он дойти до замка, как на руке вспыхнула Метка. Неужели Темный Лорд узнал, что Снейп был в мэноре, и теперь требует встречи? Это был особый вызов — только для Снейпа и ни для кого другого. Северус остановился, попытался как можно тщательнее скрыть свои мысли за плотным слоем тьмы и поспешил к аппарационному барьеру.

Но в этом не было необходимости. Волдеморт уже стоял у ворот, его серебристая мантия развевалась на слабом ветру.

— Северус, я хочу войти.

— Мой Лорд, — поприветствовал Снейп с легким поклоном и начал снимать защитные чары, тихо добавив: — Вы могли бы свободно войти в любой миг. Я не поставил никаких преград, которые могли бы помешать вам.

Темный Лорд искривил губы в тонкой усмешке.

— Ты и не смог бы остановить меня, если бы я действительно захотел попасть сюда. Однако мы друзья, верно, Северус? А друзья всегда предупреждают о... визите.

— Вы правы, мой Лорд. Я ценю вашу дружбу превыше всех благ.

— У меня здесь дело, — сказал Волдеморт, минуя стоящего у ворот Снейпа и направляясь к южной дороге. — Оставь меня. Но, думаю, ты еще понадобишься мне в скором времени.

— Не смею вас задерживать, мой Лорд. Буду надеяться на скорую встречу.

Снейп повернул обратно к замку и уже начал подниматься по лестнице, ведущей к главному входу, когда, оглянувшись, увидел, что Волдеморта нигде нет. Но и так было ясно — он отправился к озеру, к могиле. За Старшей палочкой.

Когда Снейп вошел в кабинет, то застал на портрете явно ожидающего его Дамблдора, который даже не потрудился притвориться спящим.

— Дамблдор, — начал Снейп, отводя взгляд в сторону. Он пытался не думать о том, как выглядит старый маг, которого вот-вот потревожат в его последнем пристанище.

— Северус, — в голосе Дамблдора слышалось тихое осуждение. — Должен ли я напомнить, что ты являешься директором школы? Что у тебя есть обязанности...

Снейп резко вскинулся, сразу позабыв о сочувствии.

— Вы находите, что я не справляюсь со своими обязанностями?

— Больше двадцати студентов пропали с рождественских каникул, а ты даже не упомянул об этом. Вообрази мое удивление, когда я обнаружил их в Выручай-комнате, где они заперты, словно пленники. Если бы я случайно не нашел в замке портрет своей сестры и не отправился к ней... Снейп, некоторые дети ранены. Нескольких пытали. Им пришлось искать убежище в этой комнате, и ты ничего мне не сказал, ничего не предпринял. Объясни — почему? Ты не посчитал это важным или не знал? Последнее время ты не получал вызовов, но все равно постоянно где-то пропадаешь. Запросы на взыскания идут лавиной, но ты никак не реагируешь. Ничего удивительного, что дисциплиной теперь занимаются Кэрроу. Как думаешь, сколько еще пройдет времени, прежде чем они доложат своему хозяину, что директор потерял интерес к управлению школой?

Снейп ощетинился.

— Чем конкретно вы недовольны, Альбус? Тем, как я исполняю свои обязанности перед Темным Лордом или перед вами?

— И тем, и другим.

— Ясно.

— О чем ты думаешь, Северус? Что собираешься делать?

— А что я, собственно говоря, могу сделать? Вы прекрасно справились с организацией моей смерти. Так что сейчас я просто пытаюсь оттянуть неизбежный конец, как могу.

— Не вижу в этом ровном счетом никакого смысла. Если только ты не собираешься сделать что-то важное. Война — это не только три ребенка в палатке посреди леса.

Снейп, поджав губы, смотрел на портрет. Он едва сдерживался от едкого ответа.

— И, скажи мне, ты хоть задумывался над тем, как сообщить Гарри о его долге?

— Дамблдор, неужто вы думаете, что я...

— А разве нет? Время на исходе, Северус. Даже я вижу знаки, чувствую, как нарастает напряжение. Ты должен быть готов. Нельзя скрыться от того, что нас ждет. Ты обязан вести себя так, словно ничего не изменилось.

Словно ничего не изменилось... Волдеморт в Хогвартсе, собирается осквернить могилу Дамблдора, но надо делать вид, что ничего не изменилось. Снейп мысленно вздохнул. И действительно, ничего особенного.

— Темный Лорд в Хогвартсе. Думаю, мы с вами оба знаем, что это значит, — сказал он и направился к дверям спальни.

— Северус! — позвал Дамблдор, но Снейп уже закрыл за собой дверь.

Снейп кипел от ярости, но сам не знал на кого — на себя или Дамблдора. Конечно, Альбус был прав. Он совсем забросил школу. Не появлялся в Общем зале после того дня, когда Минерва ворвалась в его кабинет и потребовала разговора наедине. Перестал проводить встречи с преподавателями и каким-то образом понятия не имел о пропажах учеников. Пострадали дети, и он должен был об этом знать.

Но Снейп все равно был зол. Кто дал им право требовать от него чего бы то ни было? Он не мог отвечать за все, быть везде. Как так получилось, что он оказался всем должен? Снейп опустился на кровать.

Ему надо было отдохнуть. У него уже сами собой закрывались глаза и не было сил даже думать о той горе писем и документов, которая возвышалась на рабочем столе. Взыскания можно было отложить на пару часов. И надо было сходить к Кэрроу и напомнить им, кто в этой школе принимает решения.

Но даже на границе сна Снейпа продолжали мучить темные тяжелые мысли. Он должен найти способ как-то рассказать Поттеру правду, объяснить, что его ждет в конце этой долгой дороги, какой финал предначертан с того самой минуты, как он впервые встретил Волдеморта. Снейп должен придумать, как сказать сыну Лили, что тот должен умереть.

***


Гермиона стояла в разношерстной очереди, ведущей на второй этаж коттеджа. Ее влажные после душа волосы окружали лицо непослушным облаком. Она не принимала душ с тех пор, как они покинули площадь Гриммо. И теперь наслаждалась каждой каплей воды, снова и снова намыливая волосы ароматным шампунем и скользя руками по влажному телу. В лесу они обходились очищающими чарами, и, несмотря на то что умом Гермиона понимала: можно обойтись и без долгого душа, становилось невозможным отказать себе в удовольствии понежится под горячими струями воды. Что-то чудесное было в воде, уносящей в водосток грязь с ее тела.

Вот только ничто, кроме душа, не напоминало о домашнем уюте. Стоило всем проснуться, как дом наполнился шумом, толкотней и неразберихой. Еду готовили и подавали по очереди. Флер, Луна и Гермиона ухаживали за Грипхуком. Рон и Гарри большую часть времени проводили на свежем воздухе, чтобы не толкаться в доме. Долго так продолжаться не могло. Коттедж был просто-напросто не рассчитан на семь беглецов и пару молодоженов. Было ясно, что Билл их немного побаивался. Он ничего не говорил, более того, он ни в чем им не отказывал и выполнял все просьбы, ни разу не спросив, чем они были заняты и как в конце концов очутились на заднем дворе его дома в компании гоблина и с мертвым эльфом на руках. Но в его глазах явно читался страх, особенно когда в комнату заходила его беременная жена. Как легко, наверно, было делать вид, что жизнь идет своим чередом, живя у моря, в маленьком домике с белыми стенами и крошечным садом. Гермиона понимала: они принесли в дом Билла войну.

Билл договорился о том, чтобы перевезти Олливандера, Луну и Дина в дом тетушки Мюриэль, у которой скрывались остальные члены семьи Уизли, чтобы не приходилась тесниться в Ракушке. Но перед отъездом Олливандер встретился с каждым один на один, чтобы провести необходимые измерения для изготовления новой палочки. Билл разыскал магическую мерную ленту, и Олливандер начал по очереди вызывать их в крошечную комнатушку, в которой обосновался в Ракушке. Наверное, раньше в этой комнате была детская или место для шитья. Стены как будто сдавливали помещение со всех сторон, и Гермиона невольно вспомнила прежний магазин, где старый мастер словно подчинял себе окружающее пространство.

— Милая моя, я сделаю вам палочку так быстро, как только смогу, — сказал Олливандер, едва она перешагнула порог комнаты. Он не сводил с нее внимательного взгляда серых глаз, и Гермиона вежливо улыбнулась. Олливандер улыбнулся в ответ, но она видела, как сильно он устал. До этого у старого волшебника побывали Луна, Дин и Рон.

— Мистер Олливандер, я не знаю, как вас благодарить. Это действительно...

— Я сам этого хочу. Только так я могу вам помочь, — прервал ее он и попросил: — Руки?

Гермиона вытянула перед собой руки, и ее тут же обвила магическая мерная лента от плеча до кончиков пальцев, от локтя до запястья, от колен до подмышек и вокруг головы.
Пока лента продолжала измерения, Олливандер взял руку, в которой Гермиона обычно держала палочку, и ощупал пальцы, ладонь и запястье. Потом потянулся за второй рукой.

Гермиона немного смущенно спросил:

— Мистер Олливандер, мне просто интересно. Вы же помните мою палочку?

— Виноградная лоза и сердцевина из сердечной жилы дракона. Гибкая. Одиннадцать дюймов. Отлично подходит для заклинаний трансфигурации.

— Да, точно. Но, сэр, зачем тогда надо заново...

— Потому что люди меняются, мисс Грейнджер. Вы больше не та девочка, какой впервые попали в мой магазин семь лет назад. И если я собираюсь создать палочку, которая будет подходить вам, — а позвольте вас заверить, что я поступаю так крайне редко, — то хочу быть уверен, что эта палочка будет идеально служить вашим нынешним нуждам.

Гермиона внимательно посмотрела на него.

— Я вас поняла.

— Вы... — начал он мягко, — вы путешествуете с Гарри Поттером. И если я все правильно понимаю, вы останетесь с ним до самого конца.

Гермиона кивнула.

— Я постараюсь сделать для вас самую лучшую палочку, мисс Грейнджер.

Закусив губу, Гермиона подала левую руку, и старый мастер принялся ощупывать ее ладонь. Его взгляд метнулся к ее лицу, когда он дошел до безымянного пальца. Но затем он, так ничего и не сказав, продолжил измерения.

— Думаю, я узнал все, что хотел.

— Мистер Олливандер... — начала напуганная Гермиона.

— Кто бы не отправил нам помощь, я ему благодарен. Я считал, что умру там, — неожиданно сказал Олливандер. — Удачи, мисс Грейнджер, и храни вас Бог. Пожалуйста, позовите мистера Поттера.

Гарри долго не было. Когда он наконец вышел, то позвал Рона и Гермиону в комнату, которую делил с Роном и, наложив, заглушающие чары произнес:

— Вы-Знаете-Кто заполучил Старшую палочку.

Гермиона сделал глубокий вздох. Рон побледнел.

— Я увидел это сегодня утром, после того как поговорил с Грипхуком. Он отправился в Хогвартс. И Снейп позволил ему войти.

На лице Гермионы не отразилось ни одной эмоции.

— Ты спросил Олливандера? Что он сказал?

— Он сказал, что мы не можем быть ни в чем уверены.

— Но, Гарри... — начал Рон.

— Он считает, что палочка не будет вредить своему истинному хозяину. Это уже неплохо.

— Ты ведь знаешь, где ее искать! — продолжил Рон. — Почему... почему бы нам не забрать ее? Если палочка окажется в твоих руках... Ты же настоящий хозяин!

— Даже если бы я мог найти его и сразиться, я бы все равно не стал этого сейчас делать. Когда я готовил могилу для Добби, то подумал... мне кажется... наша задача завершить то, чего от нас хотел Дамблдор. Мы отправимся за хоркруксами. Потому что это наше задание. А палочка... Мы сделали все, что могли.

Гермиона сжала ладонь Гарри. Он не догадывался, что им угрожает, не знал того, что знала она. Того, что от него ждут. Но ей казалось, он шестым чувством понимал, что будет дальше. Возможно, он стал таким спокойным и собранным из-за пророчества. Потому что ни один из них не может жить, пока жив другой.

— Только мы понятия не имеем, где искать оставшиеся хоркруксы! — воскликнул Рон.

— Уже нет, — ответил Гарри, и Гермиона молча кивнула.

— Что? — не понял Рон.

— Хранилище Беллатрикс Лестрейндж. Помнишь, что она сказала? Она ужасно испугалась, что мы побывали там. Наверняка Ты-Сам-Знаешь-Кто приказал ей сохранить там что-то важное.

— Но мы не можем туда попасть...

Гермиона отпустила руку Гарри, вытащила из кармана ключ и протянула его перед собой.

— Рон, ее палочка у тебя?

— Да, но я...

— Значит, у нас есть ее палочка, волосы и ключ. Возможно, у нас получится.

— Как... Когда ты?.. — казалось, Рон был поражен до глубины души.

— В Малфой-мэноре, когда она... допрашивала меня. Как раз перед тем, как вы ворвались в гостиную. Она замешкалась, не уследила, и я смогла...

Гарри поднял руку, не давая ей закончить.

— Вчера я поговорил с Грипхуком. Он согласен помочь нам в Гринготтсе — в обмен на меч Гриффиндора.

В комнате повисло молчание.

— Тогда, даже если мы найдем хоркрукс, без меча не сможем его уничтожить, — заметил Рон.

— Мы должны попробовать, — ответил Гарри.— Может быть, у нас получится уничтожить хоркрукс прямо в хранилище и потом уже отдать меч.

— Гарри, — медленно начала Гермиона. — Я тут думала про твой шрам. Ты говорил: ты можешь чувствовать и видеть то, что чувствует и видит Тот-Кого-Нельзя-Называть...

— Гермиона, только не начинай по новой. Я ничего не могу с этим поделать!

— Выслушай меня! Гарри, когда ты такое случается, ты знаешь, о чем он думает?

— Иногда.

— Иногда? Как часто?

— В общем... довольно часто. Особенно если он взволнован.

— Тогда, если мы устроим небольшое представление, когда будем выбираться из Гринготтса... Если он заподозрит, чего мы хотим...

Рон подался вперед и нервно схватил ее за руку.

— Постой. Ты хочешь сказать, что если он начнет о чем-то догадываться, то подумает об этом и сам подскажет нам, где искать последний хоркрукс?

Гермиона кивнула. Где бы ни был спрятан хоркрукс, им надо будет очень поторопиться, чтобы добраться до него быстрее Волдеморта.

— У нас почти не осталось времени. Как только мы попадем в Гринготтс — конец будет близко.

Рон сжал ладонь Гермионы. А Гермиона протянула руку Гарри.

— Когда мы отправляемся? — спросила она. И, казалось, все они понимали: стоит покинуть этот дом, и обратного пути не будет.

— Как только получим палочки, — после долгого молчания сказал Гарри. — Мы уйдем отсюда, как только получим палочки.

***


Снейп с трудом поднял думосброс и отнес его из кабинета в спальню. Будь все проклято, но он не позволит Дамблдору следить за собой.

Ему казалось, что раз уж все прояснилось, то теперь события начнут развиваться стремительно. Если Волдеморт по-прежнему будет уверен в его преданности, то не станет убивать без крайней необходимости. По всему выходило, Волдеморт убьет его, только когда будет уверен, что ему требуется вся мощь палочки. И это вполне совпадало с планом Дамблдора. Настанет время, когда лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять свои приказы... Когда хоркруксы будут уничтожены, придет время рассказать все Поттеру. Снейп снова вспомнил слова Дамблдора. Вот тогда начнется гонка, и не знаю, кто доберется до тебя первым — Гарри или Волдеморт?

Снейп тяжело опустился на сундук в изножье кровати и посмотрел на думосброс — самый надежный способ передать Поттеру сообщение, если случится так, что Волдеморт решит заполучить палочку раньше, чем они надеялись.

Да и был ли другой путь сообщить обо всем Поттеру? Поверит ли он, что Дамблдор решил отправить его на смерть, даже если ему скажет об этом Гермиона? Ясно, что Поттер не поверит ни единому слову Снейпа. К тому же мальчишке потребуются силы. Станет ли ему легче, если он узнает какой замечательной была его мать? Если он увидит, сколько людей пытались помочь ему, сколько усилий приложила Гермиона, чтобы он смог победить? Будет ли он храбрее перед лицом смерти?

И, конечно, Гермиона. В ту ночь в палатке она сказала, что однажды захочет узнать о его жизни до брака. Губы Снейпа искривились в горькой усмешке. Вряд ли она представляла себе этот день таким. Хотя было сложно понять, на что иное она могла надеяться. Как она себе это представляла? Обнаженные тела на свежих простынях в тихий предрассветный час? Шепот в темноте? Вряд ли она была настолько наивна. И все же он должен был объяснить ей, что с ним случилось, и что он совершил. Он должен был проститься с ней. Сказать последнее «прощай».

Снейп поднял палочку. Надо было начать с самого начала. Другого выбора не было. Прикоснувшись палочкой к виску, он вытянул длинную серебристую нить и опустил ее в думосброс.

Совсем маленькая Лили — такая, какой он знал ее еще до Хогвартса. Было почти физически больно расставаться с ее образом. Снейп знал, что еще сможет заглянуть в серебристый туман, прежде чем отдаст эти воспоминания Поттеру, но никогда больше это воспоминание не будет принадлежать ему, как прежде. Ему казалось, что он в буквальном смысле лишился части самого себя. Но, возможно, это решение было правильным. Возможно, он вырвал давно омертвевшую часть души, которая лишь жаждала лишить его сил.

Лили была единственной, кого маленький Северус мог назвать другом. Он снова поднял палочку и вытащил их разговор о Хогвартсе. Снейп и без думосброса прекрасно знал, как выглядел в то время. Он был странным, даже на взгляд магов. Плохо одетый и неуклюжий ребенок. Его одежда была неопрятной и плохо заштопанной, и хотя родственники отца — это было до Хогвартса, когда Снейп еще общался с ними, — говорили, что у него весь рост пошел в нос, к десяти годам стало очевидно, что расти будет не только нос, но и все остальное. Снейпа тогда переполняло странное смешение неуверенности в себе и высокомерия, должно быть, унаследованного от матери, в которой одновременно уживалась невероятная гордость за свою магию и глубокий страх перед мужем. Снейп выбрал это воспоминание, потому что очень дорожил им в детстве. Он помнил, как лежал рядом с Лили на куче опавших листьев и думал, что она смотрит на него совсем не так, как все остальные, которые всегда отводили взгляд, будто не в силах выдержать его взгляд. Лили смотрела на него с тревогой, надеждой и трепетом. Для нее он не был пустым местом.

Потом поезд. Снейп сомневался, стоит ли показывать это мальчишке. Ему могло быть неприятно увидеть то, что тогда случилось. И в то же время он хотел, чтобы Поттер узнал, что происходило между ним и Джеймсом Поттером, едва они оказывались в одном помещении. Снейп не желал жалости Поттера, не хотел, чтобы он сравнивал жалкий вид маленького Северуса и новенькую мантию своего отца, его здоровый румянец во всю щеку. Снейп хотел, чтобы Поттер увидел то соперничество, которое появилось между ними с самого начала. Чтобы разглядел то, что Снейп понял в первое же мгновенье, когда встретил Джеймса, пусть и не мог тогда четко обозначить это понимание. В том поезде Снейп потерял Лили. Он потерял ее прежде, чем смог научиться сражаться за нее.

Сортировка. Как он надеялся быть рядом с Лили, и как эта надежда умерла, когда шляпа определила ее в Гриффиндор. Если ему требовалось подтверждение ее выбора, он его получил. Она решила остаться с теми, кого он не мог понять, и оказалась на другой стороне глубоко разделившей их пропасти, пусть в следующие пять лет он и пытался делать вид, будто это не так. Снейп оставил воспоминания об этих годах себе, и сам не мог бы объяснить, почему не стал ими делиться. Почему-то он не хотел показывать, как ни разу не отступился от нее, хотя все вокруг было против них. Он не желал доказывать: в нем было что-то стоящее, что-то, за что она его ценила.

СОВы. Это воспоминание было слепком с настоящего воспоминания, которое он уже столько раз перемещал в думосброс. Снейп не раз пытался избавиться от воспоминания — и через несколько лет после самих событий, и когда присоединился к Волдеморту, и после перехода на другую сторону, и когда Поттер поступил в школу. Ему казалось: стоит забыть произошедшее, тот ужасный миг, когда он сам уничтожил все самое лучшее, что было в его жизни, и он сможет жить без той ненависти к себе, которая день за днем пожирала его изнутри. Но каждый раз он возвращал себе воспоминание, потому не мог жить, не зная, что заставило его принести клятву верности сумасшедшему маньяку.

Долгие годы он говорил себе: он поступил так, чтобы доказать ей, насколько лучше и сильнее Поттера он мог быть. Он пытался убедить себя, что в некотором смысле это Лили подтолкнула его к Темному Лорду. Но это было неправдой. Это никогда не было правдой. Все было не так. Он поступил так потому, что, когда Лили вышла замуж, почувствовал ту же самую чудовищную беспомощность, как и в тот день, когда с его губ сорвалось то проклятое слово. Он понимал: Лили никогда не полюбит его, и с этим ничего нельзя поделать. Снейп не желал быть слабым и беспомощным. Он видел, к чему приводит любовь и слабость. И не хотел для себя такой жизни. Но было слишком поздно.

Он уже не мог разлюбить ее. Он знал, каким она может быть другом, какое у нее доброе и открытое сердце. И было уже невозможно не желать того, что он никогда не смог бы получить. Когда Снейп рассказал пророчество, когда он понял, что совершил, его единственной мыслью было «Нет». Нет. Этого нельзя было допустить. Он уже понимал, что разрушил собственную жизнь в угоду глупой подростковой фантазии о любви, и не мог допустить, чтобы его глупость разрушила и ее жизнь.

Тогда он отправился к Дамблдору. Директор Хогварста казался молодому Снейпу единственным достаточно могущественным, достаточно хорошим волшебником, чтобы остановить это. У Снейпа не было никакого желания делиться этим воспоминанием, открываться Поттеру так же, как он открылся Дамблдору на том холме, но другого выбора не было. Если Снейп хотел, чтобы Поттер поверил ему, то должен был показать все. Снейп неохотно вытянул из виска серебристую нить и опустил ее в думосброс.

Но Лили все равно умерла. Она умерла из-за него, из-за того, что он предал своего единственного друга. И где-то на задворках сознания билась крошечная мысль: а если он присоединился к Темному Лорду назло ей? Словно говоря: «Посмотри на меня, Лили Поттер. Посмотри, что ты наделала. Ты могла спасти меня, но теперь я буду вот таким». Эта мысль преследовала его с самой ее смерти. Неужели он настолько жалок, что разрушил их жизни ради сиюминутного порыва? Неужели он из ревности убил единственного человека, который был добр к нему? Это ведь было так похоже на него: не можешь получить игрушку — сломай ее. Снейпа затопила ненависть к себе, такая же яростная, как в ту страшную ночь.

Его горе... он не мог найти слов. Невозможно было описать то, что он тогда испытал, найти одно воспоминание, которое показало бы всю глубину его страданий. Волдеморт пал, но этого было недостаточно. Ничто не могло искупить его вину, только смерть. Если бы Дамблдор не вызвал его, не указал ему путь... не дал шанс, пусть это было и невозможно, искупить то, что он совершил… Снейп не сомневался, что не пережил бы ту ночь. Это воспоминание тоже отправилось в туман.

Снейп хотел бы знать, не совершает ли прежнюю ошибку? Будет ли Гермионе больно? Разрушат ли эти воспоминания жизнь его жены, разобьют ли ее сердце, так же, как когда-то было разбито его? И снова перед ним, словно наяву, появилась Гермиона. С каким спокойствием и пониманием она говорила о его патронусе.

У Снейпа не было воспоминания, в котором он мог бы показать Гермионе, что его патронус изменился в ночь смерти Лили, когда он пришел в кабинет Дамблдора, придавленный неподъемным грузом вины. Дамблдор предложил сделку, и Снейп согласился. Патронус, как ему казалось, стал напоминанием о предательстве, обещанием защищать Поттера. Всегда. Чтобы ни случилось.

И он держал слово. Даже несмотря на то, что Поттер приводил его в бешенство одним своим видом. Рядом с ним Снейпу казалось, будто он снова превращается в ребенка из того поезда — неуверенного в себе и никому не нужного. Снейп добавил пару воспоминаний из первого года младшего Поттера в Хогвартсе... Квиррелл... страшные месяцы, когда на руке все четче начала проступать Метка... Нет, ни разу он не отступился.

Но теперь, подойдя к решающей точке рассказа, Снейп заколебался. Поднял палочку, чтобы оживить память о том дне, когда Дамблдор вернулся в Хогвартс с почерневшей рукой. Можно было закончить на просьбе Дамблдора убить его. Он не был обязан показывать то, что потом последовало. Они могли навсегда сохранить все в тайне, если бы она захотела.

Вот только Снейп не хотел оставлять все, как есть, и, если он правильно понимал свою жену, она тоже была готова рассказать обо всем, даже после его смерти. Она со всей серьезностью отняслась к данным клятвам. Снейп со смесью тупой горечи и признательности вспомнил, что она выкрала их документы о браке, чтобы потом предъявить на суде. На его суде. Неужели она действительно верила, что его будут судить? Что он сможет снова пережить подобное? Он уже проходил это семнадцать лет назад.

Их свадьба. В глазах защипало. Как такое возможно? Он мог вынести воспоминания о своем предательстве, о том, что он убил единственного друга детства, свою любовь и не сломаться. И в то же время простое воспоминание о том, как они с Гермионой обменивались клятвами, почти довело его до слез. Там было нечто... То, что хотел бы забрать обратно. Она тогда... Он едва сдержал смех, хоть его сердце и было готово разорваться от боли, когда она заявила: «Смею вас уверить, ваше тело интересует меня не больше, чем гигантский кальмар в озере».

Гермиона. Снейп хотел, чтобы Поттер увидел, что ей пришлось вынести, какой невероятно храброй она была с самого начала. Он хотел, чтобы Поттер видел, как она колебалась, когда Дамблдор попросил ее ничего не говорить мальчишке. Как она сказала, что вышла бы за Снейпа, даже если бы этот брак нужен был для спасения Поттера, а не Снейпа, как ей сначала сообщили. Если бы он только мог доказать ей: если стало бы возможным, он снова связал бы с ней свою жизнь. И в этот раз не сомневался бы. Если бы он только мог взять ее за руку и повторить те клятвы, уверить, что никто и никогда в его жизни... Что ему нужна только она.

Снова взмах палочки. Поттеру еще много предстоит узнать — родители Гермионы, встреча с Мундунгусом Флетчером, несчастный случай с ухом Джорджа Уизли. Ничего такого, о чем она бы не знала, но на Поттера это должно было произвести впечатление. Снейп усмехнулся, на секунду представив лицо Поттера, когда тот увидит эти события. Какое извращенное удовольствие получил бы Снейп, имея возможность наблюдать за попытками Поттера осмыслить увиденное.

Но все воодушевление прошло, стоило только подумать: следующим должно идти признание Дамблдора. Снейп деталь за деталью оживлял нужное воспоминание: мрачный кабинет директора в тот час, когда все в школе давно стихло, напряженное усталое лицо Дамблдора, когда он, встав со своего кресла, произносил слова, из-за которых даже сейчас у Снейпа от ужаса перехватывало дыхание.

Снейп решил на этом остановиться. Ни намека на Старшую палочку или планы Дамблдора. В решающий миг Поттеру нужны будут силы, а не сомнения. Снейп не собирался разрушать привычный образ директора. Гермиона могла бы рассказать мальчишке потом, если он выживет. Если она сочтет это важным.

И снова Гермиона. С непередоваемым сожалением Снейп поднес к виску палочку и вытянул воспоминание, в котором они сидели в палатке, их пальцы переплетены, а головы склонились над записями о хоркруксах. Это воспоминание... Он надеялся, что оно останется с ним до самой смерти. Оно было предназначено только для него. И если бы... если бы ему пришлось выбирать, когда умереть, он бы выбрал именно это мгновенье. Он заглянул в серебристый туман. Ему не хотелось расставаться с памятью об этом вечере даже на секунду.

Снейп путешествовал по своей памяти. Словно в последний миг перед смертью, он наблюдал, как в завораживающем водовороте перед ним проносится его жизнь. Пусть эта жизнь была пустой и безрадостной, она была его и ничья больше. И какими бы странными тропами не вела его судьба, он любил и был любим.

Последним воспоминанием стала их встреча в лесу. Снейп смотрел, как его двойник из прошлого обхватывает лицо Гермионы ладонями, как ее глаза светятся радостью, а губы тянтся к его губам. Он подошел поближе, чтобы лучше видеть лица, когда их губы встретились, и ее руки обняли его за шею.

Снейп из воспоминаний оторвался от Гермионы и спросил:

— Ты помнишь....

И его прекрасная, измученная войной жена посмотрела на него блестящими от слез глазами и кивнула.

Снейп со стороны наблюдал, как аппарирует его двойник из прошлого, а потом его потянуло прочь из тумана, и он снова оказался в своей спальне.

Он не знал, как еще сказать ей «прощай».

***


Гарри, Рон и Гермиона почти весь день решали, что делать дальше. Грипхук согласился нарисовать карту подземных ходов и хранилищ. Еще он согласился скрыться под мантией-невидимкой и проводить их в Гринготтс. Так что пока главной сложностью для них было успеть все до того, как закончится действие оборотного зелья.

Гермиона легла на кровать. В комнате никого не было, Луна вышла. Гермиона попыталась вспомнить, когда у нее в последний раз была своя комната. Оказалось, что почти два года назад, летом перед шестым курсом. На шестом курсе Гермиона жила сначала с Лавандой и Парвати, а потом жила с Гарри и Роном. И теперь ей стало неожиданно одиноко. Она повернулась на бок и посмотрела на пустую соседнюю кровать. Луна пока пошла к Уизли. С ней все было хорошо, она была в безопасности, с друзьями. И это было замечательно. Но Гермионе не хватало удивительных размышлений, которые она произносила своим странно тонким голосом. К тому же Луна видела Снейпа и могла бы ответить на все вопросы Гермионы. Интересно, как он их нашел?

Словно в ответ на ее мысли, на пальце потеплело кольцо. Гермиона посмотрела на надпись, внезапно радуясь своему одиночеству.

Внутри ободка проступили непонятные, будоражащие почти забытое слова.

«Скажи...».

Сказать? Что сказать?

Из глубин ее памяти выплыл образ Снейпа, раскрасневшегося, задыхающегося. Она помнила, как падали на ее лицо его волосы, как его зрачки почти слились с радужкой.

«Скажи...».

И тогда она прошептала:

— Северус.

Резкий жар охватил ее ладонь. Гермиона снова сняла кольцо.

«Я иду».

Она вскочила с кровати, выхватила из сумочки мантию-невидимку, которая до этого весь день лежала позабытая всеми на кресле, быстро набросила ее на себя и на цыпочках прокралась по коридору, потом вниз по лестнице и выскользнула из дома через дверь на кухне.

Гермиона бежала по саду к границе чар, чувствуя босыми ногами каждую травинку и камень на пути. И едва миновав защиту Фиделиуса, ощутила знакомое покалывание.

— Северус, — шепотом позвала она, но он не ответил, так что она протянула руку из-под мантии-невидимки и почувствовала, как теплая сильная ладонь мягко сжала ее пальцы.

Он уверенно повел ее по острым камням к возвышающемуся над морем утесу. Дойдя до вершины, он сел на самый край, и Гермиона опустилась рядом с ним. Ее мантия соскользнула с плеч и широкими складками легла на землю.

Они не произнесли ни слова, но она чувствовала его настроение. Тихую боль, что охватила его в этот вечер. И, сидя рядом с ним на краю пропасти, она знала: он пришел, чтобы вместе с ней заглянуть в глаза вечности.

Они молча наблюдали, как внизу без устали бьются о камни волны. Гермиону всегда завораживало море. Когда она была маленькой и еще ничего не знала о магии, то считала, что в бесконечном существовании моря, в его легком пренебрежении к простым смертным, которые приходили смотреть на него, было что-то волшебное. Для моря все их войны и битвы были лишь ничего не значащей каплей в бескрайнем океане вечности. Здесь было неважно, кем она пыталась быть и кем стала. И как ни странно, эти мысли давали утешение.

Положив голову на плечо мужа, она наслаждалась теплом его тела, защищающего ее от промозглого ночного холода. Их время почти вышло, и она не могла остановить его бег, так же, как не могла остановить морской прибой.


Глава 37.

Они получили свои палочки четыре дня спустя. Палочка Гермионы словно пела и трепетала, ощутив хозяйку. А вот палочка Беллатрикс, которую Рон отдал Гермионе практиковаться, казалась тяжелой, неподатливой и будто наполненной злобой. Но как бы ни была Гермиона рада снова иметь собственную палочку, у нее внутри похолодело от одного взгляда на стопку футляров в руках Билла. Пришло время идти в Гринготтс.

Они не стали ничего говорить Биллу и Флер, просто сообщили, что уходят и хотят попрощаться. Билл смерил их долгим изучающим взглядом, прежде чем кивнуть. В глазах четы Уизли явно читалась смесь облегчения и тревоги.

— Вы будете в безопасности? — спросила Флер, беря Гермиону за руку и легко целуя в обе щеки.

— Настолько, насколько возможно, — ответила Гермиона.

Билл пожал Гарри руку и обнял брата.

— Вы свяжетесь с нами, когда закончите... свои дела? — спросил он.

— Обязательно, — заверил его Гарри.

— Не нравится мне все это, — заметил Билл. — Наверно, неправильно с моей стороны просто взять и отпустить вас.

— Ты же сам понимаешь, у нас нет другого выбора, — сказал Рон. — Это поручение...

— Дамблдора. Да, я помню, — продолжил Билл. — Но все же...

Грипхук наблюдал за ними из угла кухни. По его взгляду невозможно было понять, о чем он думает.

Все снова начали обниматься и прощаться, а потом Билл и Флер вышли из кухни. Гермиона смотрела, как они поднимались по лестнице. Билл крепко сжимал руку Флер. Они заранее пообещали не оглядываться. И хотя Гарри сам попросил оставить их одних, когда Билл и Флер скрылись в своей комнате, Гермиону охватил страх. Их будто отправляли на смерть.

— Готовы? — обратился к ним Гарри.

Гермиона сжала перекинутую через плечо сумку, спрятанную под мантией. Мантию она увеличила на несколько размеров, чтобы та подошла более высокой Беллатрикс. Гермиона знала, что пока она выглядит как девочка, решившая примерить мамино платье. Было сложно не чувствовать себя маленькой и слабой перед тем, как превратиться в Беллатрикс. Гермиона достала из сумки фиал с оборотным зельем и поставила его на кухонный стол.

Они чуть не поссорились, раздумывая, как поступить с Роном. Естественно, они не могли пойти без него, но и под мантию-невидимку он не помещался. Под ней уже прятались Гарри и Грипхук, а превращать Рона в кого-нибудь из Пожирателей казалось слишком опасным. И так будет непросто выдавать Гермиону за Беллатрикс Лестрейндж. В конце концов они решили, что Гермиона изменит его внешность с помощью маскирующих чар, а если кто-нибудь спросит, то для всех остальных он — приезжий маг, поддерживающий идеи Темного Лорда.

Гермиона навела на него палочку.

— Dissimulo Adversus!

Гарри уставился на Рона. Гермиона внутренне скривилась. Волосы Рона удлинились и потемнели до каштанового цвета, нос стал курносым, а кожа приобрела загорелый оттенок, словно все его веснушки собрались вместе. Рост уменьшился, и теперь Рон чем-то неуловимо напоминал Гермионе гиппогрифа — было в нем что-то такое же несуразное.

— Что? — спросил Рон.

— Ничего. С тобой разобрались. Гарри, думаю, тебе и Грипхуку нужно приготовиться.

Гарри наклонился и позволили гоблину взобраться себе на спину. Грипхук обхватил Гарри за шею и сцепил свои длинные пальцы в замок на его горле. Гермиона набросила на них мантию-невидимку.

Они полностью подготовились, и тянуть дальше было нельзя. Она открыла флакон с оборотным зельем и бросила в него волос Беллатрикс Лестрейндж. Зелье зашипело, запузырилось и окрасилось в темно-фиолетовый, почти черный цвет.

Гермиона пару секунд смотрела на неаппетитное зелье, потом бросила на мальчиков обреченный взгляд и поднесла флакон к губам.

Было неприятно, хотя и не так сильно, как на втором году обучения, когда она случайно превратила себя в кошку. Но все равно — ее тело словно… растягивалось, и это казалось неестественным, почти порочным. Она стояла перед ними, наблюдая за непроизвольной реакцией Рона на ее новую внешность. Он сделал неуверенный шаг назад и, запинаясь, произнес:

— Отлично, Гермиона. Выглядишь идеально. Прямо как она.

Ему явно не хотелось брать ее за руку, чтобы аппарировать, но она бросила на него сердитый взгляд и схватила за запястье. Или они действуют, или рискуют позволить страху парализовать их.

— Гарри, хватайся за меня. Пора.

Они аппарировали в «Дырявый котел». На лицах посетителей отразилось то же выражение, что и у Рона, когда он увидел действие оборотного зелья. Старый бармен Том, казалось, был готов забиться под барную стойку и исчезнуть.

— Доброе утро, мадам Лестрейндж, — прошептал он.

Гермиона сухо кивнула, но внутри нее все сжалось от страха. Когда они покинут эту темную, тесную комнату, когда она вынуждена будет говорить, справится ли она? Там, в коттедже «Ракушка», все представлялось вполне разумным. Она выпьет зелье, и оно обманет гоблинов в Гринготтсе. Но теперь эта затея казалась по меньшей мере глупой. Никого они не обманут. И, словно в подтверждение ее страхов, бармен в изумлении уставился на нее.

Гермиона с нервным вздохом подняла тяжелую, незнакомую палочку и постучала ею по кирпичам в стене за баром. Образовался проход, сквозь который она шагнула, затем обернулась. На что они надеются? У них еще был шанс вернуться в коттедж. Она просто не сможет этого сделать, у нее ни за что не получится выдать себя за Беллатрикс.

Но Рон схватил ее за руку и с силой потащил за собой.

— Слишком поздно, — тихо произнес он.

Их уже заметили и окружили люди. Люди, которые делали покупки. Гермиона с трудом могла это осознать. Конечно, где-то глубоко внутри она понимала, что жизнь продолжается, многие, как и раньше, нуждались в новой одежде и ингредиентах для зелий, еде и общении. Но ей все равно казалось непостижимым, что Косой Переулок не пустует, что все идет своим чередом, несмотря на происходящее.

Некоторые прохожие быстро скрылись в магазинах, стоило им увидеть Гермиону и Рона, другие наоборот бросились к ней, простирая в мольбе руки.

— Мои дети! — кричал мужчина в рваной мантии, его левый глаз был скрыт за пропитавшейся кровью повязкой. — Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь!

Вот и настал момент истины. Пока мужчина пробирался к ней сквозь толпу, Гермиона подняла голову и попыталась отправить свои мысли, собственное «я» за пределы своего разума. «Мой муж раз за разом предстает перед самим Волдемортом и не боится», — сказала она себе, прежде чем выхватить палочку и отбросить мужчину в сторону оглушающим заклятьем. Рон, казалось, ужаснулся, но она запретила себе думать об этом. Такова ее роль, и она обязана с ней справиться. Потому что у них больше не было выбора. И она не могла допустить, чтобы ее схватили посреди Косого Переулка этим ясным весенним утром. Они слишком далеко зашли, чтобы теперь потерпеть неудачу. Демонстративно приподняв полы мантии, она изящно переступила через то место, где раньше стоял мужчина, словно не желая запачкаться о землю, которую столь замарали.

Она уверенно направилась к огромному зданию с мраморным фасадом, что возвышалось над остальной улицей. Пока она поднималась по лестнице, ведущей к бронзовым дверям Гринготтса, ее преследовало странное ощущение, что она превращается в кого-то другого. Неуверенность испарилась, и Гермиона выпрямилась в полный рост Беллатрикс. Брови приподнялись, а черты лица исказились в гримасе легкого отвращения.

«Интересно, у Снейпа тоже так? Есть ли у него второе “я”?»

Когда они подошли к массивным дверям банка, от входа отделились два мага и направили на них тонкие белые измерители подлинности. Грипхук заранее предупредил их об охране, поэтому Гермиона, не задерживаясь, двинулась к ним, надеясь, что Гарри сможет наложить на них конфудус, как они запланировали.

— Одну минутку, мадам, — сказал охранник, когда она прошла мимо.

«Доверься. Доверься», — думала она.

— Вы же только что меня проверили! — она скользнула по охраннику озлобленным взглядом.

Он немедленно отошел в сторону, выглядя растерянно.

Гермиона подошла к длинной стойке, где сидело несколько гоблинов, которые писали что-то в гроссбухах, взвешивали монеты на латунных весах и рассматривали драгоценные камни сквозь монокли. Она никогда не бывала в этой части зала прежде. Обычно они с родителями становились в очередь к окошку слева от входа, над которым висели большие цифры с курсом обмена фунтов на галлеоны. Но в этот раз они с Гарри и Роном все заранее обсудили, и поэтому она направилась прямо к стойке.

— Мадам Лестрейндж! — воскликнул гоблин перед ними. — Чем могу служить?

Что-то неясное мелькнуло во взгляде гоблина — не удивление или тревога, но холодный, стальной блеск. Они знали. Им наверняка сообщили о пропаже ключа и палочки Беллатрикс. Гермионе стоило огромного труда оставаться внешне спокойной и невозмутимой. Ее не охватило желание бежать прочь — в любом случае, пути назад больше не было, — но ей сильно захотелось достать из-под мантии Беллатрикс свою собственную, послушную, палочку и оглушить всех находящихся поблизости гоблинов. Не то чтобы она не доверяла Гарри и Рону... Но как же тяжело просто ждать помощи!

— Я хочу посетить свое хранилище, — произнесла она властно, словно ничего необычного не случилось. Смог ли Гарри наложить на них всех конфудус? Понял ли он, что происходит?

Когда гоблин попросил ее палочку для проверки, она запротестовала, но не смогла придумать ничего иного, как все же протянуть палочку. Чем дольше им удастся поддерживать этот светский разговор, чем дольше они смогут избегать открытого противостояния, тем лучше. Оказаться в ловушке в Гринготтсе... Сама мысль об этом приводила в ужас. Только Азкабан охранялся более надежно.

Мгновение спустя гоблин вернул палочку.

— И ваш ключ? — попросил он.

Гермиона сняла ключ с цепочки на шее. Ей показалось, или гоблин действительно едва заметно вздрогнул? Она протянула крошечный золотой ключ.

— Очень хорошо. Похоже, все в порядке, — сказал он и резко встал. — Я лично провожу вас.

Гермиона посмотрел на остальных гоблинов за стойкой. Никто не смотрел на нее, не пытался остановить их с Роном. Ей даже стало интересно, что на них наложил Гарри. Конфудус или отвлекающее? Или и то, и другое?

«Прекрати, — резко остановила она себя. — Какая разница, что это. Получилось — и ладно».

Через дверь в главном зале гоблин вывел их в небольшой сырой туннель. Он свистнул, и к ним подъехала маленькая вагонетка. Гермиона с Роном забрались внутрь, стараясь сесть так, чтобы место между ними, которое они оставили для Гарри, не слишком бросалось в глаза. Но гоблин с любопытством смотрел именно на пустоту между ними, пока они прижимались к разным краям вагонетки. Затем внезапно гоблин словно забыл об этом и высоко, протяжно свистнул.

Гермиона узнала этот свист. Грипхук говорил о нем, пока они обсуждали план. В этом звуке не было опасности, он лишь сообщал, что они направляются на самый нижний уровень Гринготтса на двадцать километров ниже уровня Лондона, туда, где хранили свое золото древнейшие семьи. Что ж, по крайней мере, пока гоблин им верил.

Вагонетка резко рванула с места, унося их все глубже и глубже в недра Гринготтса, то проскальзывая сквозь невероятно узкие участки, то делая немыслимые повороты. Гермиона вцепилась в край вагонетки. Где-то внутри, за высокими стенами окклюменции, ее внутренности сжались от страха — у них не было не единого шанса запомнить дорогу, они ехали слишком быстро. Если гоблины их раскроют, надежда только на карту. На карту и Грипхука, ее автора. Гермиону снова охватила сводящая с ума тревога из-за необходимости полностью кому-то довериться.

Воздух стал холодным и влажным, а на стенах выступили капли. Казалось, тьма сама надвигалась на них, когда они добрались до последних извилистых поворотов, которыми оканчивались туннели Гринготтса. Имеющиеся факелы почти ничего не освещали и не согревали, будто зная, что перед ними всего лишь гости этого подземного мира. Наконец вагонетка остановилась у одного из крайних хранилищ.

Гермиона снова достала ключ. Гоблин легко выбрался из вагонетки и приложил свою узкую длиннопалую ладонь к дверям хранилища Лестрейнджей. Дерево послушно исчезло. Затем он вернулся назад, оставив их одних.

Гермиона изо всех сил пыталась подавить собственные мысли и не думать о содержимом хранилища. Но ни разу в жизни она не видела ничего подобного. Их окружали огромные горы золотых монет, россыпи драгоценных камней, груды явно заколдованной старинной мебели. Гермиона заметила облаченного в золотые доспехи рыцаря, мечи, тяжелые столовое серебро, инкрустированные флаконы со всевозможными мерцающими зельями и даже череп в короне.

— Ничего не трогайте! — крикнул Гарри, когда Рон схватил галлеон, а потом с криком отбросил его в сторону. Монеты дождем посыпались из его руки, и Рон прижал к груди обожженный кулак. — Нам же говорили: Все, до чего вы дотронетесь, будет обжигать вас и умножаться!

Хранилище, хоть и огромное, выглядело тесным и заваленным золотом. Гермионе было страшно сделать шаг — казалось, все вокруг сразу рухнет и погребет их под горами раскаленных сокровищ. Она стояла, не двигаясь, и пыталась найти что-нибудь, имеющее герб Хаффлпаффа или Равенкло. Рон зажег на кончике палочки люмос и начал медленно освещать залежи золота. Гарри вытащил из-под мантии руку и тоже наколдовал люмос, пытаясь немного рассеять сумрак сейфа.

— Сюда, — шепотом позвал Гарри, указывая лучом света на небольшой золотой кубок, стоящий на верхней полке на южной стене.

Добраться до него можно было только по золотым монетам, рассыпанным между ними и кубком. Призвать кубок акцио не получится. Грипхук объяснил, что призывающие чары в подземелье не сработают. Гарри, Рон и Гермиона молча обдумывали дальнейшие действия.

— Я самый высокий, — наконец сказал Рон. — Мне не нужно будет идти далеко. Только взобраться на ту насыпь, и кубок у меня.

— Но твои руки, — возразила Гермиона. — Стоит тебе дотронуться...

— Мы заранее знали, что так будет, — ответил Рон. — Я справлюсь.

— Гермиона, отойди к двери,— сказал Гарри. — Как только Рон наступит на монеты, они сразу начнут множиться, и я не хочу, чтобы тебя засыпало. Нужно будет действовать быстро, так что...

— А как же ты?

— Кто-то должен подстраховать Рона, чтобы он точно смог выбраться. Вот, держи... — Гарри начал стягивать с себя мантию.

— Нет! Тебе нельзя показываться, — она бросила взгляд на дверь в хранилище. — Он увидит тебя, когда ты будешь выходить.

— А если ты не возьмешь мантию, увидят его! Я не хочу, чтобы он обжегся или выдал себя из-за нас.

Гарри наклонился, и все еще скрытый мантией гоблин сполз с его спины, открывая Гарри.

— Эм, если вы не возражаете, я вернусь в коридор, — сказал Грипхук и, не дожидаясь ответа, исчез. Гермионе было неспокойно. В любой момент он мог подать сигнал другому гоблину и уехать вместе с ним в вагонетке, оставив их без шанса выбраться и без мантии.

— Он не уйдет, Гермиона. Ему нужен меч, — заметил Гарри, словно читая ее мысли.

Меч. Если они собирались выполнить свою часть сделки, то должны были как можно скорее расправиться с хоркруксом, чтобы потом отдать меч. Гермиона вытащила его из сумки, спрятанной под просторной мантией.

— Рон, попробуй подцепить его мечом. Может, так ты обожжешься меньше, — она передала Рону меч, казавшийся ее последней защитой в этом темном и мрачном месте.

— Иди, Гермиона, — поторопил Гарри, и она нехотя отступила к выходу.

Рон взобрался на гору золота, и Гермиона с замиранием сердца смотрела, как его ноги заскользили на потоках монет. Гарри сделал пару неуверенных шагов назад, когда раскаленное золото стало разлетаться во все стороны. Воздух наполнился жаром. Рон споткнулся и упал на колени, зашипев от боли, когда его руки соприкоснулись с плавящимся металлом. Он начал тонуть, вот уже погрузился на два фута…

— Рон! — закричала Гермиона. Гарри рванул вперед, но его движения только усилили неистовство чар умножения, и он тоже начал тонуть.

Под тяжелой мантией по ее спине градом катился пот. Хранилище наполнилось запахом горелой плоти и паленых волос. Гермиона едва сдерживалась, чтобы не прыгнуть в золото самой, хотя понятия не имела, как это сможет им помочь. Одуряющая жара мешала ясно думать — все самообладание, пришедшее с образом Беллатрикс Лестрейндж, таяло, а в голове билась одна-единственная мысль: «Заживо сожженные и погребенные. Заживо сожженные и погребенные». Монеты словно превратились в живое существо: огромное, дышащее огнем чудовище, которое намеревалось проглотить их.

Но Рон, собрав последние силы, одним движением выбрался из готовой поглотить его лавы и рванулся к полке с кубком. Вскинул руку с мечом и подцепил чашу точно за ручку, после чего бросился вниз к Гарри, схватил его за волосы, и потащил за собой, скатываясь по золоту, словно по волне.

Казалось, лавина золота достигла пика и надвигалась на Гермиону с огромной скоростью. Гермиона развернулась и бросилась к выходу в темный коридор, путаясь в мантии и подхватывая ее руками. Ее крики эхом отразились от узких стен. Она чувствовала, как ее плечи, шею и пальцы обжигали летящие огненные диски, когда из хранилища начали выскакивать случайные монеты, от которых она изо всех сил пыталась отбиться. Гарри и Рон вывалились в коридор и вскочили на ноги, судорожно отряхиваясь. Они старались избегать падающих с них галлеонов, которые продолжали преследовать их, по-прежнему множась при прикосновении к их обуви и делая в ней дыры. Гарри, Рон и Гермиона рванули вверх по коридору, подальше от зачарованного сокровища, пока не оказались вне досягаемости проклятого металла.

— Избавься от него! — взвизгнула Гермиона, уже не заботясь о том, кто может их увидеть. Ее волновал только хоркрукс, она хотела, чтобы они пришли сюда сегодня не зря, чтобы раны и ожоги на лицах ее друзей не были напрасными.

— Гермиона, оборотное! — крикнул Рон.

— Неважно! Давай!

Рон резко сунул меч в руки Гарри, который спустил чашу вниз по лезвию и подтолкнул к каменной стене. Подняв меч над головой, он, казалось, собрался с духом и затем вонзил меч в золотую чашу. По коридору разнесся жуткий, невыносимо громкий в тишине туннеля вопль, переходящий в визг, многократно усиленный эхом, от которого голова Гермионы едва не лопнула. Она упала на колени и, зажав уши руками, смотрела, как из разрубленной чаши вырвалась тусклая черная тень, которая, словно дым, заклубилась в воздухе. Гермиона отдернула руки от ушей и зажала рот. Внутреннее чутье подсказало ей, что она ни в коем случае не должна это вдыхать.

Когда дым исчез, Гермиона посмотрела на Гарри и Рона. Их кожа покраснела и начала покрываться волдырями, а от одежды остались одни лохмотья. Гермиона принялась рыться в карманах своей ставшей слишком большой мантии.

— Сюда... Бадьян... Я помогу вам! — тяжело дыша, произнесла она.

Но Гарри больше волновал гоблин.

— Грипхук! Где он?

Гермиона посмотрела в сторону разрушенного туннеля, горы дымящихся драгоценностей и вздрогнула от чудовищной догадки.

— Вагонетка, — прошептала Гермиона. — Она пропала.

— Нет! Нет. Он не бросил бы нас здесь. Может, его засыпало или...

Гарри сделал несколько шагов обратно к золоту. Гермиона схватила его за руку, но тут же отпустила, когда он зашипел от боли.

— Гарри, стой! Ты не поможешь! Если он под завалами, ты сделаешь всё только хуже, тяжелее, горячее...

Но тут гоблин вынырнул из-под мантии-невидимки и уверенно направился к ним.

— Грипхук! — с облегчением воскликнула Гермиона. — Слава богу. Вы целы? Что случилось?

— Я в порядке. Моя кожа не так... восприимчива... как ваша. А по поводу того, что случилось, — думаю, вашему сопровождающему все стало ясно еще до того, как вы коснулись золота, — ответил Грипхук своим резким гортанным голосом. Гермиона не могла понять по его тону, что он хотел сказать. — Империус был недостаточно силен. К тому же вы называли друг друга по именам.

Империус? Она удивленно обернулась к Гарри. Хотя, собственно, что тут удивительного? Она сама в Косом переулке оглушила человека только потому, что так поступила бы Беллатрикс Лестрейндж.

— Спасибо, что остались, — поблагодарил Грипхука Гарри, протягивая ему рукоять меча. Но Грипхук только покачал головой.

— Я не смогу нести его по подземельям. Мне придется довериться вам еще на некоторое время.

— Как скоро за нами придут? — спросила Гермиона. Пропажа вагонетки наводила на мрачные размышления о длинных, темных коридорах Гринготтса. Ей хотелось поскорее бежать.

— Придут за вами?

— Да, как давно он уехал? Сначала за нами придут охранники Гринготтса, или он сразу вызовет сотрудников Министерства? Мы можем где-нибудь спрятаться?

— Мисс Грейнджер, — невозмутимо ответил Грипхук, — за вами никого не отправят.

— Что вы имеете в виду? Вы сказали, что он знает… что он понял...

— Богрод вычислил ваш обман, но он не будет никого за вами посылать. Занимайтесь своими ранами. У нас полно времени.

— Хотите сказать, они помогают нам? — спросил Рон.

— Конечно нет. Никто не пошлет за вами погоню, потому что не в правилах Гринготтса преследовать воров. Предполагается, что вы станете бродить по туннелям в поисках выхода, пока не умрете. И тогда ваши тела найдут и вернут похищенное обратно в хранилище. Никакой кражи не было, потому что все сокровища остались внутри банка. Гоблины Гринготтса очень высоко ценят свою репутацию. Случаи нарушения безопасности не должны стать широко известными.

«Предполагается, что вы станете бродить по туннелям в поисках выхода, пока не умрете».

— Но вы же знаете, да? Вы знаете, как отсюда выйти?

— Я знаю дорогу. Но все пути ведут в главный зал, мисс Грейнджер. Отсюда нет другого выхода. Так что занимайтесь вашими ранами.

Гермиона взмахом палочки сняла с Рона маскировочные чары. Когда чары спали, он стал выглядеть еще хуже, хотя казалось — хуже уже некуда. Основные ожоги пришлась на нижнюю часть лица и шею, которыми следовало заняться поскорее, чтобы не осталось шрамов. Дрожащими руками она достала из сумки флакон с бадьяном и начала лить зелье на раны Гарри и Рона. Некоторое время единственными звуками в туннеле были шипение зелья и резкие вздохи мальчиков, пока Гермиона помогала им обрабатывать поврежденную кожу. Грипхук молча наблюдал за ее действиями. Закончив с зельем, Гермиона, как смогла, починила их одежду и отступила назад.

— Давай теперь я помогу тебе, — предложил Гарри, и Гермиона сняла мантию, открывая свои раны. Бадьян обжигал, но боль уходила под осторожными пальцами Гарри. Гермиону поразило, насколько лучше ей стало от простых заботливых прикосновений.

— Похоже, готово? — наконец сказал Гарри.

— Да, — ответила она, забирая флакон. В полумраке коридора было сложно сказать точно, но, кажется, они израсходовали почти все зелье. Убирая его вместе с ключом и палочкой Беллатрикс обратно в сумку, Гермиона могла только надеяться, что оно им больше не понадобится. Потом, чувствуя себя увереннее со старой палочкой в руке, она уменьшила мантию.

— Что теперь? — спросил Рон.

— Теперь мы поднимемся наверх, — ответил Грипхук.

— Вы можете снова вызвать вагонетку?

— Нет, она не вернется ко мне.

Гермиона не могла определить, была ли в голосе гоблина горечь или недовольство, но внезапно она отчетливо поняла, что Грипхук стал в своем мире таким же изгоем, как и они в своем.

Он обогнул их и, прихрамывая, начал спускаться по путям. Гарри, Рон и Гермиона последовали за ним. Они двигались ужасно медленно. На протяжении нескольких километров они шли прямо и чуть вниз, и Гермиона много раз думала, не согласится ли Грипхук на то, чтобы его понесли, но каждый раз, глядя на его полное решимости лицо, не осмеливалась обидеть его предложением помощи. Хотела бы Гермиона знать, чего ему стоило сменить сторону и нарушить кодекс своего народа.

— Грипхук, — обратился к нему Гарри, пока они шли.

— Да?

— Вы сказали, что в Гринготтсе не преследуют воров.

— Да.

— Мне не хочется, чтобы это звучало так, будто я слишком высокого мнения о себе...

— Но вы — Гарри Поттер. И хотите знать, не вызвали ли сотрудники банка Пожирателей, пока мы блуждаем тут в темноте?

— Да.

— Насколько я понял, вы уничтожили нечто, принадлежащее Темному Лорду, нечто важное для него, и поэтому считаете, что ему об этом сообщат. Это не так. Гоблины Гринготтса не знают, какие сокровища находятся в хранилищах Лестрейнджей. Мы не занимаем ничью сторону в войне волшебников. Нас заботит только безопасность банка. Так что пока вы находитесь в подземельях, ничто не было украдено и никто не станет поднимать тревогу.

— Но перед тем, как я начал учиться в Хогвартсе… Когда впервые побывал в Гринготтсе...

— Вы имеете в виду попытку ограбления хранилища семьсот тринадцать, — лицо Грипхука исказилось от ярости.

— Да. Философский камень…

Туннель разветвился, и Грипхук уверенно свернул в левый коридор.

— Хранилище уже было пустым, — рыкнул гоблин.

— Я знаю, но это попало в газету. Так что наверняка кто-то...

— Перед началом сентября в подземельях всегда полно народа, — выплюнул Грипхук. — Вору просто повезло, что его нашли живым. Так получилось, что Малфои в тот день посещали своё хранилище, по случайности наткнулись на заблудившегося вора и подняли его наверх в своей вагонетке. Его передали Дамблдору в качестве любезности. Любезности, за которое он расплатился тем, что рассказал все “Пророку”.

В интонации гоблина невозможно было ошибиться. Пусть он не поддерживал Волдеморта, но определенно не любил Дамблдора.

— Его передали... Дамблдор знал? — удивился Гарри. — Он знал про Квирелла? Тогда почему...

— Я никогда не мог понять логику Дамблдора, — горько заметил Грипхук. — Дать преступнику работу в школе, полной детей, но сообщить в газеты о недосмотре банка… Конечно, это все дела волшебников.

Коридор внезапно закончился тупиком, и Гермиона уже решила, что они действительно заблудились. Сперва она надеялась, что впереди обнаружится какой-то лаз, но теперь ясно видела, что перед ними поднималась сплошная стена. Похоже, пути дальше не было.

Однако Грипхук, не замедляя шага, подошел к стене и начал ползти вверх. Гермиона увидела, что он держится за выступающие шпалы и карабкается по ним, как по лестнице. Рон, Гарри и Гермиона молча последовали его примеру. Сперва подъем казался простым, но чем выше они взбирались, тем сложнее становилось удержаться. К тому времени, как путь выровнялся и они вышли в следующем тоннеле, у Гермионы жгло руки и колени так же, как от золота, и она едва не плакала.

Грипхук резко повернул вправо, и остальные последовали за ним. Коридор снова вел вверх, но подъем был постепенным, так что они лишь немного запыхались.

Тишину снова нарушил голос Гарри.

— Грипхук, опять же — не хочу показаться неблагодарным, но все же... Почему вы нам помогли? Если вам не важно, кто победит в войне, если больше всего вас заботит репутация банка...

Гоблин, не оборачиваясь, продолжил шагать вдоль путей. Гермиона решила, что он совсем выбился из сил: его шаги были порывистыми и неровными, а голос звучал глухо и устало. «Интересно, сколько ему лет?» — задумалась она.

— Почему я вам помог? — переспросил Грипхук, правда, его вопрос больше походил на утверждение. — Потому что в подвале Малфой-мэнора вы спасли меня первым. Вы могли бросить меня там или отправить за мной эльфа, уже оказавшись в безопасности, но вы освободили меня первым. У меня перед вами долг жизни.

Дальше они двигались в полной тишине. Постепенно воздух стал не таким спертым, дышалось легче. Они начали свой путь еще несколько часов назад, но, казалось, были все еще далеко от цели. Гермиона вспомнила о карте, которую Грипхук для них нарисовал. Интересно, если бы он бросил их и вернулся в главный зал с Богродом, они нашли бы выход сами? Долг жизни. Маги постоянно упоминали об этом долге, но Гермиона так и не знала, что он из себя представляет. Речь шла о каком-то конкретном заклинании или глубоко укоренившемся понятии о чести? Имелся ли у нее долг перед Снейпом? Или у него перед ней? Должна ли она Гарри за спасение от тролля, или после Годриковой впадины они сравняли счет? Кто мог сказать, когда начинается и заканчивается любовь, когда магия заменяет преданность?

— И в хранилище, — Грипхук свернул влево и тихо продолжил, словно разговор и не прерывался: — Вы позаботились о моей безопасности, не выдали меня. Ни разу не произнесли моего имени.

Дорога снова резко пошла вверх, хоть и не так круто, как раньше. Они карабкались, пока Гермиона не поняла, что у нее совсем не осталось сил, и не попросила об остановке и отдыхе.

— Мы идем уже несколько часов, — ответил Грипхук. — Нельзя останавливаться. Если вы будете отдыхать, ваши мышцы начнет сводить судорогой, и они затекут, и тогда вы больше не сможете продолжить путь. Осталось недолго. Мы уже миновали драконов.

Прошел еще час. Похоже, гоблины и маги вкладывали совершенно разный смысл во фразу «осталось недолго». У Гермионы дрожали все мышцы. Она натерла столько мозолей, что уже не обращала внимания на боль и влагу в обуви. Казалось, мучение и усталость слились в общее гудение где-то внутри нее. Темнота и воздух — все вокруг вибрировало на одной протяжной ноте.

Неожиданно Грипхук обернулся.

— Патронус. Нам нужен Патронус.

Гермиона подняла взгляд. Она даже не понимала, что видит только то, как двигаются ее ноги... Как долго она так шла? Сколько километров? Казалось, она впала в какой-то ступор, убаюканная монотонными движениями собственного тела, которое бездумно стремилось к свету и открытому пространству. Она посмотрела на Рона и с удивлением увидела, что его лицо залито слезами.

— Что... Рон?

— Патронус! — повторил Грипхук. Гермиона подняла палочку, но почему-то никак не могла сотворить выдру. Тогда она повернулась к Гарри. Он-то точно мог вызвать патронус. Его олень всегда был таким ярким. Но Гарри тоже безрезультатно махал палочкой.

— Expecto Patronum! Expecto Patronum!

— Быстрее! Мы почти на месте! Они применили заклинание отчаяния!

Рон так и не поднял ни взгляда, ни палочки, лицо Гарри исказилось от напряжения.

— Expecto Patronum!

Гермиона обратилась к своему «я», минуя щиты, которые она возвела, чтобы сыграть роль Беллатрикс Лестрейндж, минуя боль и тьму туннеля, туда, где она хранила те истины, что были ее якорями в этом мире.

— Expecto Patronum!

Она словно вдохнула в это заклинание часть своей души. Из палочки вырвался яркий свет, и в коридоре появился огромный ястреб, настолько большой, что края его крыльев почти задевали влажные каменные стены. Сила заклинания, казалось, наполнила Гермиону теплым светом. Она ощущала связь с птицей в каждой клетке тела, в каждом ударе сердца.

— Гермиона… Что это?

— Я... Я не знаю.

— Мисс Грейнджер, теперь держите Патронус. Мистер Поттер, мистер Уизли, вы идете за ним. Гоблины активировали заклинание собственного изобретения. Оно вытравливает из людей надежду, путает и смущает разум. Вы не сможете найти выход, даже если он будет в трех шагах от вас. Мы очень близко.

Гермиона спиной чувствовала взгляд Гарри, пока они шли за серебристым ястребом, но не оборачивалась. Когда они приблизились к массивным дверям, Грипхук жестом приказал ей остановится.

— Не думаю, что вас будут ждать. Они считают, что после подземелий и заклинания отчаяния вы практически не жильцы. Вам может сыграть на руку эффект неожиданности. Но не думайте, что если у гоблинов нет палочек, они отпустят вас без боя. Они постараются изо всех сил удержать вас в Гринготтсе. Вам придется действовать быстро и безжалостно.

— А как же вы? — спросил Гарри.

— Обо мне не волнуйтесь. Гоблины... если им придется выбирать, сражаться со мной или с вами, они выберут вас.

— Грипхук, я должен попросить вас еще кое о чем.

Грипхук исподлобья посмотрел на Гарри.

— Когда мы выберемся... надо будет сообщить Лестрейнджам о пропаже.

Грипхук выглядел смертельно обиженным. Он покачал головой.

— Я не могу. Банк... Я же говорил. Мы не сообщаем о взломах.

— Вы должны! Сами-Знаете-Кто обязан узнать о том, что у него украли. Грипхук, прошу вас!

— Мой долг выплачен, Гарри Поттер! Я нарушил кодекс своего народа, не просите меня еще и опозорить их.

— Темного Лорда не волнует ваша честь! Если он победит, то отберет у вас власть над банком и опустошит его. Он выгонит вас в леса, как кентавров, и присвоит себе ваши артефакты.

Грипхук пристально посмотрел на меч в руке Гарри и повторил:

— Наши артефакты.

Гермионе отчаянно хотелось прекратить этот разговор. Лицо гоблина приняло болезненный зеленоватый оттенок. Они слишком сильно давили на него, заставили вести их много километров по бесконечным туннелям. Он явно был истощен, разбит, и тем не менее теперь они просили его нарушить свои самые важные принципы.

— Возьмите меч, — наконец сказал Грипхук. — Возьмите и убедитесь, что его увидят. Тогда им придется сообщить о пропаже.

— Спасибо вам, Грипхук, — поблагодарила Гермиона.

Но он только покачал головой и еле слышно сказал:

— Теперь вы должны мне.

Гермиона кивнула.

— Держите Патронус. Возможно, он приведет их в замешательство, — добавил гоблин. Гарри поднял палочку и заклинанием разнес дверь в щепки.

Большой ястреб ворвался в главный зал Гринготтса, размахивая гигантскими крыльями. В те первые секунды Гермионе казалось, что она никогда прежде не видела столько открытого пространства. Потолок словно уходил в небо. Но ее внимание быстро переключилось на гоблинов, которые выскакивали из-за длинной стойки и бросались к ним. Их лица исказились от ярости, а зубы превратились в хищный оскал.

— Бежим! — крикнул Гарри.

Она кинулась к тяжелым бронзовым дверям в конце зала, но стоило ей двинуться с места, как раздался оглушающий скрежет, который словно сотряс все здание. Стены начали сдвигаться к центру. На долю секунды Гермиона заметила выход — темную полоску ночного неба, мелькнувшую в дверях, но их сразу же затянуло камнем. Засветился красным и мгновенно исчез длинный магический шов, оставляя только ровную стену из белого мрамора. Ловушка захлопнулась.

Гермиона застыла на месте, разинув рот, наблюдая, как изо всех дверей в зал хлынули гоблины. В толпе мелькнуло лицо Грипхука, который смешался с остальной толпой, но вскоре она потеряла его среди множества остальных искаженных яростью лиц их преследователей.

Их быстро окружили. Гермиона чувствовала спиной плечо Гарри, а локоть Рона упирался ей в бок. Она бросала одно за другим оглушающие проклятья, красные лучи без перерыва вылетали из палочки, но на место упавших гоблинов тут же вставали новые. Круг сужался. Казалось, еще немного — и их окончательно схватят.

В голове у сражающейся Гермионы, как ни странно, не было никаких мыслей. Страх отошел на задний план. Она просто бросала заклятие за заклятием; слышала звуки взрывов, устроенных Гарри и Роном, грохот не попавших в цель и ударившихся о пол проклятий и стук тел, когда оглушающее настигало гоблинов, которые бились так же отчаянно, как и они. Один даже бросился на нее и повалил на мраморный пол. В плечо вонзились острые зубы, но тут же красная вспышка откинула гоблина в сторону. Ее Патронус закрыл ее от нападающих, отгоняя их прочь, а Рон помог подняться.

— Какого черта! — задыхаясь, произнес он. — Выхода нет! А этих — просто немерено! — он повернулся к гоблинам. — Stupefy! Stupefy!

Гермиона оглянулась в поисках Гарри. Он размахивал перед собой мечом Гриффиндора, а на него наступали гоблины. Внезапно в толпе раздался пронзительный крик, и на белый мрамор упали темно-красные капли крови.

— Нет! — закричал Гарри. — Нет, я не хотел! Отойдите! Просто отойдите!

Гоблины пришли в неистовство, в их голосах зазвенело безумие.

— Воры! Убийцы! Остановить их!

Гарри погребла под собой целая толпа рычащих гоблинов. Гермиона могла разглядеть только его макушку. Она рванулась к нему, как и Рон, который раскидывал гоблинов в стороны кулаками и палочкой, пытаясь добраться до Гарри. Внезапно гоблины бросились врассыпную. Гермиона оглянулась вокруг в поисках своего Патронуса, решив, что он снова помог им в битве, но он парил над ними, касаясь крыльями куполообразного потолка.

Пол под ней задрожал. Гоблины что-то насмешливо закричали на гоббледуке, окружая Гарри, Рона и Гермиону. Было непонятно, чего они хотят. Они явно не собирались никого отпускать, но в то же время отступали и расширяли круг. Словно готовились в любой момент броситься прочь.

Внезапно все завибрировало от жуткого рева. Казалось, от этого звука вот-вот расколется голова. Гермиона наконец поняла — они выпустили драконов.

Здание содрогнулось и осело. Она почти физически ощущала, как гигантские чудовища выбираются из своих пещер в подземельях, разламывая туннели, до основания сотрясая Гринготтс. Ясная и жуткая мысль пронеслась в ее мозгу: «Они скорее разрушат собственный банк, чем позволят нам уйти».

Гоблины прижались к стенам. Они явно ждали, что с минуты на минуту драконы проломят пол в середине зала. Гермиона схватила Гарри за руку и потянула его в сторону.

— Драконы! — зачастила она. — Сейчас появятся драконы... прямо через пол... Нужно отойти... Ну, давай же! — Но Гарри словно прирос к месту и с нескрываемым ужасом смотрел на гоблинов.

— Стены, — произнес он.

— Что?

— Стены. Они скоро рухнут прямо на нас.

Гермиона проследила за его взглядом. Гарри смотрел вовсе не на гоблинов, а на огромные разрастающиеся трещины, возникающие на мраморе. С потолка посыпалась пыль и полетели куски лепнины. Скрежещущий звук становился громче рева драконов.

— Нас засыпет, — прошептал Гарри.

И в ту же секунду пол в центре зала разверзся. Гермиона отпрыгнула назад, потянув Гарри за собой. Рон остался у той стены, где раньше была дверь, и Гермиона бросилась к нему, оглядываясь через плечо на появляющегося из ямы зверя.

Шум стоял невыносимый. Без слоев камня, которые приглушали звуки, рев заполнил зал и превратил его в огромную эхо-камеру. Гермиона зажала уши, но ей казалось, что она ощущает вибрацию воздуха руками, лицом. Она закричала, но не услышала собственного голоса.

Показался увенчанный шипами хвост, который стал хлестать по полу, с легкостью выбивая куски мрамора. Дракон выбирался в зал через пробитый хвостом проем. Следующими Гермиона заметила кожистые крылья и изгиб спины. По полу жидким пламенем прокатился огромный огненный шар, и гоблины бросились к противоположной стене в надежде укрыться от него. А Гермиона все не могла отвести взгляд.

Внезапно в ее руку вцепился Рон, она обернулась к нему, но не смогла расслышать ни слова из того, что он кричал. Он показывал на что-то наверху, и, подняв взгляд, Гермиона увидела своего патронуса, который пытался пробиться сквозь трещину в стене. «Молодец, — мелькнула у Гермионы сумасшедшая мысль, — спасайся!». Она пожала плечами и снова повернулась к дракону, но Рон не перестал ее трясти. Чуть не подпрыгивая от возбуждения, он лихорадочно указывал на щель в стене, через которую исчез Патронус.

Гермиона пыталась рассмотреть, на что указывал Рон, но дракон снова с ревом выдохнул столп пламени, которое обрушилось на стену у стойки. И в этот раз, вместо того, чтобы погаснуть, огонь попал на магически закрепленные на стене надписи и оттуда перескочил на стойку, жадно поглощая журналы, стулья, пачки банкнот — все, что попадалось на его пути.

Рон схватил Гермиону за плечи и развернул к себе лицом.

«БЕЖИМ, — прочитала она по его губам. Он снова указал на место, где исчез Патронус. — БЕЖИМ!»

Дракон наконец полностью выбрался наружу и теперь пытался подняться на ноги, мотая головой на длинной шее. Казалось, он тоже стремится найти выход. Краем глаза Гермиона заметила, как Гарри целится в зверя палочкой. Она не слышала заклинание, но дракон сделал шаг назад, а затем пришел в ярость. Один его глаз заволокло белой пленкой. Заклятье коньюктивитуса. Дракон взревел, и мимо Гермионы, опалив подол ее мантии, пронесся поток пламени.

Наполовину ослепленный дракон завалился на одну сторону и ударился о стену. Здание задрожало, и какофонию звуков прорезал скрежет каменных плит. Рон снова ухватил ее за руку, пригнулся к ее уху и заорал:

— Давай вместе!

Он направил палочку на стену, об которую бился дракон и за которой была улица. Гермиона не смогла понять, что за заклинание произнес Рон, но вырвавшийся из палочки красный луч выбил из стены несколько камней.

Огонь вокруг стоек разгорался все сильнее. Зал наполнился жаром и густым черным дымом. Надо было срочно выбираться, иначе они задохнутся. Тяжело кашляя, Гермиона подняла палочку и присоединилась к Рону в попытке пробить толстую внешнюю стену Гринготтса.

— Defodio! Deprimo! Defodio! — она металась вдоль стены, взрывая и откалывая камни заклинаниями, пока не увидела ночное небо. — Defodio! Diffindo!

Рон на мгновенье пропал, а потом вернулся к ней, волоча за собой Гарри. Обезумевший от вспышек и дождя из камней дракон атаковал стену, размахивая своим невероятно большим хвостом и раскидывая гоблинов во все стороны.

От стены начали отваливаться огромные куски камня, и Гринготтс стал рушиться. Гермиона, как могла, уклонялась от осколков и одновременно подталкивала Гарри и Рона к выходу в стене.

— Вперед! Вперед! — крикнула она и следом за ними бросилась в проем, но споткнулась на лестнице, ведущей к Косому Переулку. Ее колени подогнулись, и она полетела вниз, чувствуя телом каждую ступеньку.

— Гермиона!

Когда они выбрались из банка, Гермиона ожидала увидеть толпу людей, готовых схватить их, у нее даже мелькнула дикая мысль о том, что не нужно было забирать меч Гриффиндора — наверняка авроры и так вот-вот появятся. Но на улице царили тишина и темнота, магазины закрылись на ночь, словно все торопились поскорее оказаться в безопасности своих домов. К ней бросился Гарри, всё еще крепко держа за руку Рона, схватил Гермиону и крутанулся на месте. Она успела заметить, как размахивающий крыльями дракон и выбежавшие за ними орущие гоблины растворяются в сжимающей и обволакивающей их троих темноте.

Они рухнули вперемешку на поляну у озера. На поверхности воды серебрилась лунная дорожка. Тишина и покой этого места казались безумием по сравнению с их бешено колотящимися сердцами и бурлящим в крови адреналином.

— Мы... мы живы? — прошептала Гермиона.

Рон с трудом сел, но Гарри не сдвинулся с места.

— Гарри! — позвала Гермиона, вытаскивая левую ногу из-под его тяжелого тела. — Гарри!

Его лицо было напряженным, глаза закрыты. Гермиона принялась расстегивать его мантию в поисках ран, когда Гарри начал мотать головой из стороны в сторону.

— Гарри! Гарри! — затряс его Рон.

— Что они забрали?

Из уст Гарри раздался не его голос, а высокий леденящий голос Волдеморта, от которого у Гермионы застыла кровь в жилах. Они с Роном замерли на месте, словно Волдеморт мог увидеть их глазами Гарри.

Гарри закричал чужим, полным ярости голосом, и Гермиона вцепилась в руку Рона.

— Что нам делать?

— Думаю, подождать.

Минута шла за минутой. Гермиона не сводила с лица Гарри встревоженного взгляда. Наконец он открыл глаза.

— Хогвартс, — просипел он. — Оно в Хогвартсе. Он знает. Он собирается проверить остальные хоркруксы. У нас мало времени.

— Что там? — спросил Рон.

— Не знаю. Он не думал именно о нем. Но в Хогвартс он отправится в последнюю очередь. Он полагает, что из-за Снейпа там самое безопасное место.

Никто не сдвинулся с места.

— Надо идти! Гарри, давай, вставай, — наконец сказал Рон.

— Подожди! — остановила его Гермиона. — Надо понять, как попасть внутрь.

У нее не осталось времени, чтобы подготовить мальчиков. Они видели Патронус, и с этим уже ничего не поделать. И если они догадаются обо всем сейчас, все будет хорошо. Все просто обязано быть хорошо. Потому что только один человек в Хогвартсе мог помочь им попасть внутрь.

Она подняла сумку повыше, встряхнула и вытащила портрет Финеаса Найджелуса Блэка.

— Директор Блэк! Директор Блэк, отзовитесь, пожалуйста!

— Мисс Грейнджер, какой сюрприз! — вкрадчиво поприветствовал ее Блэк, наполовину появившись на портрете. — Вы, как всегда, любезны.

— Директор Блэк, у нас совсем нет времени. Мне надо поговорить с директором. Это срочно.

— Боюсь, директора нет на месте.

Гермиона не могла с уверенностью сказать, лжет ли он из вредности или говорит правду, и Снейп действительно куда-то ушел.

— Директор, прошу вас. Мы выполняем поручение Дамблдора. Нам кое-что нужно в Хогвартсе, и мы должны как можно быстрее туда попасть.

— Мне ужасно жаль, мисс Грейнджер... — начал Блэк, но его прервал низкий и спокойный голос Дамблдора:

— Верно, я подозревал, что один может находиться здесь, но мне никак не удавалось его отыскать. Я всегда считал, что он оставил его в школе, когда приходил просить здесь работу. Ну неважно. Мисс Грейнджер, вы попадете в Хогвартс через портрет мой сестры в «Кабаньей голове». Если не ошибаюсь, вы очутитесь в Выручай-комнате.

— Профессор Дамблдор, — прошептал Гарри. Его широко распахнутые глаза блестели в лунном свете. Казалось, он был потрясен до глубины души.

— Гарри, мальчик мой. Рад слышать тебя. Но торопитесь! Время на исходе. Уверен, у нас будет много времени для общения, когда вы завершите все дела. Только аппарируйте прямо в «Кабанью голову». В деревне введен комендантский час.

— Спасибо, профессор Дамблдор, — Гермиона пыталась говорить спокойно. — Благодарю вас, директор Блэк.

Она запихнула портрет обратно в сумку. Куда пропал Снейп? Услышать его голос было для нее так же важно, как и узнать путь в школу. Передадут ли ему, что она собирается туда? Она постучала палочкой по ладони, прикоснувшись к невидимому золотому ободку.

Идем в Хогвартс.

Гермиона ощущала себя как в трансе, пока Гарри набрасывал на нее мантию-невидимку. Они возвращались домой.

«Идем в Хогвартс», — еще раз подумала она. И они аппарировали.


Глава 38.

Его призвали сразу после заката. Темнота едва опустилась на замок, и Снейп начал свое обычное вечернее патрулирование. После ссоры с Дамблдором он старался быть на виду, либо карауля возле кабинета ЗОТИ на втором этаже, либо расхаживая туда-сюда перед Выручай-комнатой. Он знал, как мала вероятность найти что-то полезное. Приближался конец, и об идиотах Кэрроу с их наказаниями все забудут перед лицом грядущей битвы. Снейп рассеянно провел рукой по мантии, чувствуя спрятанный под тканью на груди хрустальный флакон с воспоминаниями, невидимый для остальных.

После возвращения в Хогвартс он практически не знал, чем себя занять. Он связал воспоминания в цепочку и теперь даже во сне держал их при себе. Но после ее создания, после того, как он продумал свое прощание, ему было тяжело просто сидеть и ждать. За несколько длинных и утомительных дней он подготовил документы, подтверждающие, что Гермиона унаследует домик в Паучьем тупике и его скудные сбережения в Гринготтсе. Он медленно и кропотливо решал эти вопросы, пока время, перемежаемое лишь заявками на отработки и перерывами на еду, едва тянулось. Странно, но он не мог ничего придумать, не мог ничего делать, гадая, когда же наступит конец.

Когда Метка ожила, Снейп не стал никого предупреждать о своем отсутствии. Просто сразу же поспешил к месту аппарации и уверенно нажал на Метку. Через связь не ощущалось возбуждения или ярости — кажется, это был не тот вызов, которого он ожидал, — но в то же время он не знал, где окажется. Хотя это не особенно его заботило. Он снова мог что-то делать, о чем-то отчитываться, и это очень воодушевляло.

Когда вихрь аппарации перестал давить на него, Снейп увидел длинную ухоженную лужайку, кое-где усеянную фонтанами и начинающими зеленеть клумбами. Он находился высоко над землей, и ночной ветер развевал его мантию, словно крылья.

Северус взглянул под ноги и увидел тяжелый серый камень — он аппарировал на самый высокий балкон Малфой-мэнора, где в одиночестве стоял Темный Лорд в точно так же развевающейся мантии.

— Северус, — произнес он, и, если такое вообще было возможно, в его голосе послышалось что-то вроде склизкой теплоты.

— Повелитель.

— Наверняка ты задаешься вопросом, зачем я позвал тебя сюда.

— Ночь прекрасна, и я рад разделить ее с вами.

Темный Лорд усмехнулся.

— Ты отлично играешь свою роль, Северус. С самого начала ты знал свое место. И, честно говоря, я рад, что ты здесь. Хочу показать тебе кое-что.

По спине Северуса пробежала дрожь. Он находился на открытом балконе на большой высоте, наедине с Темным Лордом, в доме своего соперника. Что ему хотят показать?

— Ты знаешь, что я расширял границы магии намного больше, чем кто-либо другой. И искал то, что остальным казалось невозможным... даже неестественным.

— Да, мой Лорд. Ваши открытия...

— Да, Северус. Именно так — мои открытия. Я позвал тебя, чтобы показать самое последнее из них.

— Прекрасно, — Снейп приподнял уголки губ в намеке на улыбку, наблюдая, как Темный Лорд становится на парапет.

Безусловно, он выглядел впечатляюще. Гладкое бледное лицо Темного Лорда, горящие красные глаза, словно ожившая на ветру мантия... Со смесью отвращения и восхищения Северус наблюдал, как Темный Лорд готовится взлететь. Северус знал, что последует дальше. До него дошли слухи, хотя сам он не видел этого в ту ночь, когда они гнались за Поттером. Но теперь то, что собирался сделать Лорд, казалось удивительно... уместным. Он уже не являлся человеком, его душа, его сущность была магически или каким-то другим образом разрушена. Может... может, он просто стал чем-то иным. Чем-то крылатым и странным.

— Смотри, Северус, — сказал Темный Лорд и шагнул вперед.

Он не произнес никакого заклинания, и поначалу казалось, будто его держит ветер или Парящие чары. Но затем Волдеморт принялся медленно двигаться. Он не вытянул руки вперед, а просто опустил их, и выпрямил ноги, то взмывая в вихре танцующей мантии вверх, то вновь опускаясь. Снейп завороженно наблюдал за ним. В прохладном, но не холодном воздухе висел запах свежей травы, поднимающийся с лужаек внизу. Северус слышал стрекотание насекомых вдалеке и видел одного из павлинов Люциуса, напыщенно прогуливающегося перед воротами. Мир оставался таким же, и в то же время Темный Лорд мог летать. Словно он не боролся с ветром, а стал им.

Наконец он вернулся на балкон, где стоял Снейп.

— Что скажешь, Северус?

— Мой Лорд, — ответил он, — я никогда не видел ничего прекраснее.

Темный Лорд одарил его небольшой кривой улыбкой.

— Я верю тебе, Северус. Я знал, что только ты сможешь по достоинству оценить то, что я сделал.

— Спасибо, что позволили мне наблюдать.

— О, я намерен сделать больше, Северус. Я намерен поделиться этим знанием с тобой.

— Повелитель?

— Ты был верным слугой. Помог увидеть, что мне нужно для победы над Поттером. Мальчишка слаб. Его сила ничтожна по сравнению с моей, но ему помогает древняя магия и череда случайностей. Теперь я знаю, как уничтожить его, проникнуть сквозь любую его защиту. Я думаю, что время нашего решающего противостояния близится. Я почти готов.

— Я рад слышать это, Повелитель.

— Это был длинный год, и ты страдал, Северус. Я держал тебя вдали от себя, запер в школе. И ты без единого возражения выполнял свои обязанности, хотя я знаю, как тебе хотелось покинуть пределы замка и присоединиться ко мне, борясь за наше дело.

— Да, мой Повелитель.

— Я больше не оставлю тебя взаперти. Тот, кто умеет летать, не зависит от магических законов перемещения. Ему не нужны ни портключ, ни метла, ни летучий порох. Антиаппарационные барьеры для него не преграда. Когда ты сможешь летать, Северус, ничто не удержит тебя вдали от меня. Если я призову тебя, то буду уверен, что ты придешь и никакие препятствия не встанут на твоем пути.

Снейп кивнул.

— Дай мне руку.

Снейп протянул левую руку. Ему было страшно, но он не подал виду. Темный Лорд не касался Метки с того дня, когда выжег ее своей палочкой на коже Северуса, и боль тогда…. Он напрягся, изо всех сил пытаясь не отпрянуть.

Волдеморт отодвинул рукав, открывая бледную кожу с грубыми черными линиями.

— Восхитительно, Северус. Такая яркая, даже спустя все эти годы. — Он вдавил два белых, костлявых пальца в Метку, но Снейп не почувствовал боли. Вместо этого Метка завибрировала, излучая тепло, которое, казалось, вливалось в его тело, пока не исчезло.

— Часть моей силы, моего таланта теперь в тебе. Ничто не сможет нас разделить. Как бы далеко мы ни были друг от друга... мы воссоединимся.

— Я не заслуживаю такого подарка, но благодарю вас, Повелитель, — прошептал Снейп.

— Хочешь попробовать?

Он не хотел. То, что что вошло в его руку, не болело, но отзывалось неприятным присутствием. Иметь в себе часть Темного Лорда было противно, хотелось расцарапать Метку, впиться в нее ногтями и вытащить отвратительное неестественное нечто из себя.

— Попробуй, Северус. Узнай сам, как ощущается свобода.

Снейп скрепя сердце шагнул на каменный парапет. Что если Темный Лорд всего лишь наложил на руку согревающие чары? Что если он хотел увидеть, как Снейп падает, разбивается о землю в саду под ними? Северус глубоко вздохнул.

— Прыгай! — прошипел Волдеморт.

И Снейп прыгнул. В груди все сжалось, и он рефлекторно поджал колени. Быстро... слишком быстро...

Но затем ветер подхватил его и снова и заставил выпрямить колени. Казалось, сам воздух начал поддерживать его, вести его вдоль загадочных невидимых потоков. Северус нырнул вниз, пролетел над землей, прикоснулся к глади пруда и опять взмыл к кронам деревьев. Развернувшись в конце владений, он заскользил на восточном бризе назад к балкону. Глаза обжигал ветер, а сердце билось в бешеном ритме, но он действительно чувствовал себя свободным.

— Неплохо, не так ли?

— Это... волшебство.

— Отлично сказано. Да, Северус, это волшебство. И теперь оно принадлежит тебе. Но не будем сейчас об этом, кто-то идет.

Снейп проследил за взглядом Темного Лорда до ворот, где стояли гоблин и невысокий маг со светлым волосами. Гоблин. Неужели, пока он летал над Малфой-мэнором, Гермиона отправилась в Гринготтс? Темный Лорд плавно опустился с башни таким же способом, как и раньше, но Снейп понял, что ему было велено держать подарок в тайне, поэтому развернулся и бросился вниз по лестницам.

— Северус, что?.. — вскрикнула Нарцисса, увидев его.

— У вас гости. Темный Лорд направился к воротам, чтобы поприветствовать их.

В сопровождении Беллатрикс, Люциуса и Нарциссы Снейп быстро пересек лужайку.

Он подоспел как раз вовремя, чтобы расслышать внушающее ужас шипение Темного Лорда:

— Что они украли? Говори! Что они украли?

Гоблин упал на колени и, заламывая руки и запинаясь, пробормотал:

— Не-небольшой з-золотой кубок, мой господин, и... и меч Гр-Гриффиндора.

Волдеморт закинул голову назад и яростно закричал, словно какое-то первобытное животное, воющее на луну. Снейп быстро отступил на несколько шагов, когда Волдеморт достал палочку. Глаза Снейпа расширились, увидев ее, а голос в голове прошипел: «Палочка Смерти». Лорд рассек ею воздух и снес гоблину голову. Люциус схватил Нарциссу за руку и практически потащил за собой к дому, спасаясь от ярости Темного Лорда. Снейп и Беллатрикс остались.

Глаза Волдеморта, казалось, вспыхнули и теперь горели. Он выглядел обезумевшим от ярости.

— Возвращайся в школу! — рявкнул он. — Думаю, Гарри Поттер попытается сегодня проникнуть в Хогвартс. Если это так, то он, скорее всего, направится в башню Равенкло. Я пошлю Кэрроу стоять там на страже, — и он прикоснулся к своей Метке.

— Вы не хотите, чтобы я сам сделал это?

— Нет. Я хочу... чтобы ты был свободен, если вдруг понадобишься мне.

Снейп подумал о словах, сказанных Волдемортом на балконе, и со всей ясностью понял, почему Волдеморт поделился с ним этим даром. Когда ты сможешь летать, Северус, ничто не удержит тебя вдали от меня. Если я призову тебя, то буду уверен, что ты придешь и никакие препятствия не встанут на твоем пути.

Волдеморт не ждал ответа, уже повернувшись к Беллатрикс. Вращаясь в вихре аппарации, Снейп успел заметить, как она скорчилась на земле у ног Темного Лорда.

***

Он приземлился прямо перед воротами Хогвартса и помчался к замку.

Поттер скоро будет здесь.

Ворвавшись в Большой зал, он услышал грохот, доносившийся с верхних этажей. Скорее всего, это Кэрроу, предупрежденные Темным Лордом, торопились занять свои посты. Северус запрыгнул на лестницу, пока она не отъехала, взлетел по ступеням на седьмой этаж, миновал горгулью и поднялся в свой кабинет. На бегу он снова и снова прокручивал в голове: “Темный Лорд сказал «Гарри Поттер». Не «Гарри Поттер и его пособники», не «Гарри Поттер и грязнокровка». Только «Гарри Поттер». Поттер действовал один? Что произошло в Гринготтсе?”

Он распахнул дверь и рявкнул:

— Где она?!

— Простите? — без особого интереса отозвался Финеас Найджелус.

— От нее что-нибудь слышно? Темный Лорд сказал, что Гарри Поттер... — внезапно Снейп замолчал и сдернул кольцо с пальца. Слова окатили обрушились на него, словно ледяной дождь. Она была жива. Она была жива и направлялась в Хогвартс.

— Девчонка Грейнджер? Да, она позвала меня пару минут назад.

Снейп сжал кулаки, вонзив ногти в ладони, и тихо, с угрозой в голосе произнес:

— Что она сказала?

— Что они направляются в Хогвартс. И директор Дамблдор, — Блэк почтительно склонил голову в сторону его картины, — сказал ей, чтобы они шли через Выручай-комнату.

Снейп развернулся и посмотрел на Дамблдора, который невозмутимо глядел на него в ответ.

— Гарри Поттер должен кое-что сделать сегодня в замке. Необходимо, чтобы ты...

— Выживший из ума старик! Я знаю, что нужно Гарри Поттеру в замке! Где он?

— Кто он?

— Мне повторить по буквам? У нас нет времени! Где хоркрукс? Как я могу им помочь?

Взгляд Дамблдора стал острым.

— Я не знаю, где хоркрукс, Северус.

— Тогда от тебя нет толку, — ответил Снейп. Он прошел к камину, активировал связь взмахом палочки и бросил большую горсть летучего пороха в пламя. — Минерва! — позвал он.

За его спиной кричал Дамблдор:

— Миссия Гарри должна оставаться в тайне — и ты не можешь раскрыть себя, Северус! Ты ставишь под удар каждого, кто об этом узнает!

Снейп не ответил. Он смотрел на гостиную Минервы Макгонагалл, но ее самой там не было. Вероятно, она спала.

— Минерва!

Она появилась из двери напротив камина, с распущенными и растрепанными волосами, кутаясь в клетчатый халат.

— Северус? Что во имя...

— Минерва, у меня есть причины полагать, что Гарри Поттер и его друзья сегодня вечером вернутся в школу. Темный Лорд знает об этом и послал Кэрроу к башне Равенкло караулить его.

— Башня Равенкло? Но зачем Поттеру в?..

— Не знаю, но Темный Лорд уверен в этом. Пожалуйста, немедленно отправляйтесь туда. Защитите Поттера от Кэрроу, если найдете его. Постарайтесь не дать им прикоснуться к Меткам. Так мы сможем выиграть немного времени.

— Но, Северус, если Темный Лорд думает, что Поттер и остальные будут здесь...

— Да, он придет. Не сомневаюсь, что он придет и попробует схватить Поттера, если сможет. Но не говорите ничего остальным профессорам, пока точно не будете уверены, что худшего не избежать. Но если нам удастся всё предотвратить… Мне нельзя раскрывать себя.

— Понимаю. Уже иду.

Она почти повернулась, когда он окликнул ее:

— Минерва, будьте осторожны. У Кэрроу голова пойдет кругом от осознания собственной важности.

— Полагаю, что справлюсь с двумя кретинами.

Северус почувствовал волну симпатии к своей прямодушной старой коллеге и мысленно пожелал ей удачи.

— Отлично, я найду вас, как только смогу.

Он вынырнул из пламени и вернулся к столу. Достал из верхнего ящика стопку пергаментов со своим завещанием, написанным мелким почерком. Пролистал и оставил на столе, раздумывая, наложить ли заклинание заметь-меня, но отказался от этой идеи. Даже если завещание пробудет здесь до назначения нового директора, кто-нибудь найдет его раньше. И вряд ли устоит перед соблазном прочитать последнюю волю предателя Северуса Снейпа.

Взяв со стола пачку личных дел студентов, он принялся складывать их во второй ящик. Как ни странно, ему было важно, чтобы во всем царил порядок. Кто бы ни пришел, чтобы собрать сведения о его жизни, его труде на посту директора Хогвартса... Снейп хотел, чтобы они знали: он эффективно выполнял свою работу и не оставил после себя незаконченных дел.

— Северус, — позвал Дамблдор, но Снейп его проигнорировал, ставя книгу обратно на полку.

— Я не буду спрашивать, как давно ты знаешь. Я спрошу другое: ты помнишь о своем долге? У тебя есть план, как передать Гарри мое послание?

Снейп наконец посмотрел на портрет темным давящим взглядом.

— Весь этот бесконечный год я ежедневно терпел твою невыносимую болтовню. Я молчал, когда ты пренебрежительно отзывался о моей жене, и следовал твоим приказам, хотя ты обрек меня на смерть. Я мирился с твоим предательством, Дамблдор, твоими планами и тайнами, но теперь настало время моего последнего представления. Ради всего святого, оставь меня в покое. Я передам твое послание Поттеру, но я больше не хочу тебя видеть.

— Куда мне уйти? — Дамблдор побледнел, но его глаза сверкали, словно он снова играл в знакомую игру.

— В любой портрет, глупый настолько, чтобы принять тебя. Если поторопишься, то еще успеешь увидеть битву из первых рядов, — горько ответил Снейп. — Прощай, Дамблдор.

Северус сел за стол. Он не обернулся, чтобы посмотреть, на самом ли деле портрет опустел, но в комнате стало тихо. Снейп прижал руку к бутылочке под мантией и снова принялся ждать.

***
Мужчина, пугающе похожий на сдавшего Дамблдора, резко выпрямился за стойкой, когда Гарри, Рон и Гермиона аппарировали в «Кабанью голову».

— Идиоты! — зашипел он. — Быстро наверх! Повезет, если вы не притащили за собой кучу Пожирателей. Исчезните!

Они быстро поднялись по шатающейся деревянной лестнице. Было практически невозможно идти рядом друг с другом, и Гермиона знала, что их ноги видны из-под мантии-невидимки, но они торопились изо всех сил.

— Кто это был? — прошептал Гарри, выглядящий так, словно увидел призрака.

Гермиона стянула с них мантию, затолкала ее в свою сумочку и ответила:

— Конечно же, Аберфорт.

— Кто такой Аберфорт? — спросил Рон.

— Брат Дамблдора, — отозвался Гарри.

— И поэтому здесь есть портрет... — и Гермиона показала на полотно, висящее над небольшим камином в центре черной стены. Молодая девушка спокойно разглядывала их с насмешливой полуулыбкой. Сложно было представить себе Дамблдора таким же юным рядом с сестрой, похожей цветом глаз на обоих братьев.

— Здравствуй, — вежливо произнесла Гермиона, но девушка не отозвалась.

— Так что, идем? — спросил Рон.

— Нет, это еще более невежливо, чем то, что мы объявились прямо посреди его бара и поставили его под удар. Кроме того, мы не знаем, как действует портрет. Дамблдор говорил, что путь ведет сквозь него… Но я еще ни разу не слышала о том, чтобы волшебник мог войти в портрет.

Гарри все еще таращился с приоткрытым ртом на Ариану Дамблдор.

Наконец они услышали скрип деревянной лестницы и стали ближе друг к другу. Гермиона медленно достала палочку.

— Вы втравили меня в неприятности, ворвавшись в этот бар, мисс Грейнджер, а теперь еще и хотите меня проклясть? — подняв седую бровь, произнес Аберфорт, когда прошел, хромая, в комнату.

Гермиона опустила руку, словно извиняясь.

— Простите, сэр. Я просто не была уверена, что это действительно вы. Откуда вы знаете мое имя?

Аберфорт дохромал до стула у камина и уселся.

— Откуда я знаю твое имя? — фыркнул он. — Не твои ли колдографии расклеены по всей деревне? Нежелательная личность номер два. Вы все трое там. Поговаривают, вы сбежали из Малфой-мэнора?

Гарри выглядел пораженным.

— Гермиона, Рон... мне так жаль. Я никогда не хотел…

— Не будь придурком, — прервал его Рон, — мы все время знали, что так и случится. Кроме того, теперь я наконец сделал то, что не удавалось ни одному из моих братьев.

Гермиона с теплотой посмотрела на Рона, но затем повернулась к Аберфорту, который снова заговорил:

— Вам придется заночевать здесь, — устало сказал он. — Я покормлю вас, и вы сможете остаться до рассвета, пока комендантский час не закончится. Не знаю, какого дьявола вы здесь искали, но вам нужно убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Вам чертовски повезло, что вас никто не видел.

— Мы не можем, — ответил Гарри.

— Что?

— Мы должны попасть в Хогвартс. Нам нужно закончить кое-что. У нас мало времени.

— Мистер Поттер, единственное, что вы найдете в Хогвартсе, — бесславный конец. Если вы забыли — там Снейп. Он убил моего брата-идиота. Уверен, он будет счастлив прикончить и вас.

— Мистер Дамблдор, мне ужасно жаль, что всё так получилось с вашим братом. Но перед смертью он поручил мне дело. Я должен кое-что закончить, и нам нужно попасть…

Аберфорт закинул ногу на ногу и уселся поудобнее.

— Да неужели? — откликнулся Аберфорт. — Хорошее дело, надеюсь? Приятное? Легкое? Такое, что его можно поручить еще не окончившим школу волшебства детишкам и они с ним справятся, не надрываясь?

— Вы не понимаете, — повторил Гарри.

— Да? — спокойно переспросил Аберфорт. — Ты думаешь, я не понимал родного брата?

— Ваш брат... — казалось, Гарри хотелось кричать, но он заставил себя успокоиться и продолжил: — Он знал, как победить Темного Лорда. Он сказал мне... сказал, что это должен быть я. Сказал, мне нужно…

— Неужели? Как увлекательно. Он действительно объяснил тебе все, он был честен с тобой?

Гарри помолчал некоторое время.

— Я знал, на что шел, — отозвался он, но его взгляд был полон сомнения.

Гермиона затаила дыхание. Это был неподходящий момент, чтобы поколебать веру Гарри в Дамблдора. Но она все равно одарила Аберфорта благодарным взглядом. Он знал, что она делала, знал, насколько безжалостно Дамблдор использовал их, как сам приметил их и подготовил для выполнения их заданий. Гермиона посмотрела на Гарри. Выбрали ли ее специально для него? Выбрали стать нежелательной личностью номер два, возможно, благодаря ее умению владеть палочкой или стремлениям к знаниям? Имело ли это значение? Любила бы она его меньше, если бы это имело значение?

— Я хорошо знал своего брата, Поттер. Он научился скрывать и утаивать еще на руках нашей матери. Утайки и ложь — мы выросли на этом, и Альбус… у него был природный талант.

— Это неважно, — сказал Рон, и Гарри с Аберфортом вместе с изумлением обернулись к нему.

— Что? — спросил Гарри.

— Обманул он нас или нет. Знал он все или нет. Разве он принудил меня тогда, в первый день, сесть рядом с тобой в том купе в поезде? Разве он просил меня хорошо относиться к Гермионе из-за того, что она маглорожденная? Нельзя заставить людей любить друг друга, заставить понять, что правильно, а что нет. Мы хотим сражаться. Сейчас нам надо попасть в Хогвартс, и Дамблдор сказал, что путь туда ведет через эту картину. Так вы поможете нам?

Гермиона смотрела на Рона, чье лицо приобрело опасный темно-красный оттенок. Он сжал кулаки и выглядел сгорающим от стыда. Никогда еще она не любила его так сильно.

— То, что вы говорите — безумие, и сражаться с ним — тоже безумие. Вы сами себя погубите. Сколько вам? Семнадцать? И вы думаете, что, если вы смогли так долго прятаться, у вас есть шанс против него? Мой брат забил вам голову чепухой. Война окончена. Мы проиграли.

— Нет, это неправда, — сказал Гарри. — Ваш брат знал, как покончить с Сами-Знаете-С-Кем, и передал мне это знание. Я буду бороться дальше, пока не одержу победу или не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться. Я много лет это знаю. Нам нужно проникнуть в Хогвартс. Если вы не можете нам помочь, на рассвете мы уйдем и попробуем отыскать дорогу сами.

Аберфорт шумно вздохнул.

— Вы думаете, будто в семнадцать лет имеете представление, что такое смерть? И что такое вообще любовь? Ты говоришь, мой брат знал, как победить Сами-Знаете-Кого? Почему же он сам не сделал этого? Почему поручил это кучке детей? Он позволил убить себя — вот, что он сделал. Так же, как и вы. — Он встал и подошел к камину. — Боже, прости меня за это. Ариана, твоя очередь.

Девушка на портрете повернулась все с той же загадочной улыбкой и начала удаляться, но не исчезла с картины, а словно пошла вглубь ее, как будто там был длинный коридор.

— Что?.. — начал было Рон, но его вопрос прервал радостный возглас Гермионы, а Гарри воскликнул:

— Невилл!

И тут картина распахнулась, словно дверца в стене, и за ней открылся настоящий туннель. Там, в темноте, растрепанный, израненный и с избитым лицом, стоял, согнувшись, Невилл Лонгботтом.

— Мы так долго ждали, — возбужденно и одновременно печально сказал он. — Скорей, скорей, все хотят вас увидеть!

Гермиона протянула руки, и Невилл подхватил ее. Рон подсадил ее, и она заползла в туннель. После чего Рон и Гарри залезли сами. Гермиона видела, как Гарри обернулся и протянул руку.

— Спасибо.

— Не благодари меня. Я послал вас на смерть, вот что я сделал. Кажется, в итоге я оказался не лучше своего брата. И осторожнее там. Если вы выживете, то на мне будет висеть чуть меньше вины.

— Постараюсь, — ответил Гарри и пожал руку Аберфорту.

Невилл начал подниматься по старым каменным ступеням, Гермиона последовала за ним.

— Невилл, что с тобой случилось? Что, черт возьми, происходит в Хогвартсе?

Он взглянул на нее из-за плеча и продолжил путь.

— Поначалу все еще шло нормально, — сказал он со скорбью в голосе, которую Гермиона раньше у него не слышала. — Я имею в виду, не поймите меня неправильно, это было ужасно. Многие не вернулись — Дин, вы трое, Джастин Финч-Флетчли... И большинство магглорожденных.

Они продолжали подниматься, пока Невилл рассказывал:

— Сразу после каникул было еще терпимо. Конечно, совсем не то без вас, да и мы часто слышали новости о том, что творилось вне замка, но... у нас продолжались занятия, мы по-прежнему ели в Большом зале и даже играли квиддич — в общем, обычная жизнь. Кэрроу преподавали Защиту и Маггловедение, хотя все понимали, что это абсурд... Ну и ладно. Наказания даже стали легче. Всем заведовал Снейп. За чем бы нас ни застукали, никто не мог наказать нас: ни Кэрроу, ни обычные учителя. Снейп решал все. Когда нас с Джинни поймали за попыткой выкрасть меч Гриффиндора, я подумал, что нам конец. Но Снейп послал нас к Хагриду. Пошли слухи, что у Снейпа не все в порядке с головой или, мол, он сожалеет о том, что сделал. Не знаю. Но после Рождества он редко появлялся в школе. Думаю, Кэрроу надоело ждать, когда нас кто-то накажет, ну и... Они начали сами.

— Почему ты не пошел к Снейпу? — спросила Гермиона. — Если он был лучше, чем…

— Пойти к Снейпу? А потом? Рассказать, что его приятели Пожиратели слишком плохо с нами обращаются? Да брось. К тому же, как я и сказал, он почти все время отсутствовал. Амикус Кэрроу... начал учить круциатусу. Знаешь, проклятие, которое Беллатрикс использовала на моих родителям? Они стали применять его в качестве наказания, и некоторые слизеринцы... В общем, соперничество факультетов достигло новых вершин.

— Невилл... — произнес Гарри. По его тону было ясно, что он не может слушать дальше, что просит остановиться. Но, казалось, начав рассказывать, Невилл решил выложить все, что случилось во время их отсутствия. «Считал ли он, что мы просто где-то прятались?» — подумала Гермиона.

— Мы не сдались. Мы боролись до последней минуты, пока не перебрались в Выручай-комнату. Предпринимали всякие мелочи, например, вылезали по ночам и делали надписи на стенах: «Отряд Дамблдора: мобилизация продолжается», и всякое такое. Это бесило их.

— Но если вас наказывали, если вас избивали, почему?..

— Потому что мы не могли иначе. Неужели вы не понимаете? У нас не было выбора. Вы исчезли, а людям требовалась надежда. После Рождества много учеников осталось дома. Луну схватили, а Джинни не вернулась после Пасхи — они побеждали. Мы должны были показать, что не сдались.

— Невилл, мы не... Мы не сбежали, если ты так думаешь.

Он вздохнул.

— Я знаю. Всегда знал. Если бы не это, тогда, может, и я сдался бы. Просто остался бы дома или спрятался. Согласен, здесь все выглядит не очень хорошо. Просто... постарайтесь не слишком удивляться, — он подошел к небольшой двери и толкнул ее.

— Глядите, кто пришел! Я же вам говорил! — он подтолкнул Гермиону сквозь отверстие от портрета. Его голос звучал немного бодрее, чем раньше. — Они вернулись! Я же говорил, что они вернутся!

Гермиону схватили сразу столько рук, что она почти испугалась, хотя вокруг были только обрадованные встречей друзья. Парвати крепко обняла ее, и когда они отстранились, у обеих в глазах блестели слезы.

Гермиона повернулась и заметила плачущую в руках Рона Лаванду. Он закрыл глаза и гладил ее по спине. Гарри и Симус хлопали друг друга по плечам.

Наконец Гермиона смогла осмотреться. Сквозь слезы она заметила, что Выручай-комната выглядела совсем не так, как раньше. С потолка свисали гамаки, а стены украшали флаги с цветами всех факультетов. Кое-где стояли мягкие кресла, а в углу она увидела магическое радио. Всё это казалось воплощением фантазии о Хогвартсе ребенка, который ожидал своего письма и был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что оно означает.

— Что это за место? — ахнула Гермиона.

— Выручай-комната, конечно же, — ответил Невилл. — Наше убежище. Нам нужно было где-то прятаться. Где-то, куда они не проникли бы, поэтому мы создали свой собственный Хогвартс.

Неожиданно Невилл хлопнул в ладоши. Когда все обернулись к нему, Гермионе стало ясно, что все вокруг — его заслуга, что он здесь главный. Он создал и сопротивление, и укрытие, пока они были в бегах.

— Итак, Гарри, каков план?

— План?

— Да, план. Раз ты вернулся, то это означает, что мы будем сражаться, верно? Мы нанесем ответный удар. И это хорошо — мы отдохнули, вылечились, и мы готовы. Скажи, что тебе надо.

— Невилл, послушай, думаю, ты неправильно понял. Мы… Нам кое-что нужно найти в Хогвартсе, кое-что сделать... Мы вернулись не для того, чтобы остаться.

— Не понимаю. Наши контакты снаружи сообщили... Мы слышали, что вы сбежали из Гринготтса, мы слышали…

Гарри кивнул.

— Но вы здесь не для того, чтобы сражаться?

— Нет, послушай. Пожалуйста, попытайся понять. Прежде чем сражаться, мы должны кое-что сделать. Битва не будет иметь смысла, если мы не закончим начатое, — Гарри умоляюще смотрел на него.

— Тогда объясни нам, что вы здесь делаете? Мы поможем вам.

— Не могу, — удрученно ответил Гарри.

Гермиона подумала о словах Аберфорта об утайках и лжи... Подумала о профессоре Макгонагалл, Луне, мистере Олливандере. О Добби. Да, рассказывать им всё было смертельно опасно, но в этом же крылась и сила. Сила дружбы, которую не сломать, сила любви, преданности, правоты. Она подумала о сжатых кулаках Рона, когда он произносил слова, которые она еще ни разу от него не слышала. Подумала о том, как выглядели мальчики, когда вернулись обратно в лагерь, только что уничтожив медальон. Об энергии, которая их переполняла, и о чувстве, с которым она затащила их обоих в палатку.

— Он уже знает, что мы знаем, — прошептала она Гарри. — Скажи им.

Гарри недоверчиво уставился на нее.

— Гермиона... Сказать им?

— Ты не обязан говорить о том, что всё это означает. Просто скажи, что именно мы ищем.

— Хорошо, — неохотно ответил он. — Хорошо.

Но тут портрет снова открылся, и в комнату ввалились Фред, Джордж и Джинни.

В этот раз всё было по-другому. Никто не бросился навстречу с радостными криками, не хлопал никого по спине. Гермиона видела, как лицо Гарри сначала озарилось, а потом снова потемнело, будто он хотел предотвратить то, что вот-вот произойдет. Джинни застыла как вкопанная у входа. Бледная, но с горящими щеками, она сделала шаг вперед.

Гарри медленно моргнул, словно думая, что она исчезнет. Затем тоже шагнул вперед, и Гермиона отвела взгляд, когда он обнял и поцеловал Джинни. В их глазах, казалось, горела боль. Боль, которая только что закончилась и тут же родилась снова.

Когда они разомкнули объятие, Джинни спросила:

— Какой план?

— Ладно, — ответил Гарри. Он крепко держал ее руку и не отпустил, даже когда повернулся к остальным. — Нам нужно найти одну вещь, — сказал Гарри. — Одну вещь… которая поможет нам одержать победу над Сами-Знаете-Кем. Она находится здесь, в Хогвартсе, но мы не знаем где. Возможно, она принадлежала Ровене Равенкло. Слышал кто-нибудь о подобном предмете? Например, о вещи, отмеченной ее орлом?

Из лаза появились Луна и Дин, и при виде Луны их решение рассказать другим правду окрепло.

— Что-то, принадлежащее Равенкло? — спросила Луна и безмятежно огляделась, словно все время здесь и была. — Есть, к примеру, ее пропавшая диадема.

— Что это?

— Это словно маленькая корона, — ответила Луна. — Она есть на статуе Ровены в нашей гостиной. Могу показать тебе, если хочешь.

Гарри вопросительно глянул на Рона и Гермиону. Рон пожал плечами.

— Под мантию помещаются только двое, — сказала Гермиона. — Луна нужна тебе, чтобы попасть в башню Равенкло. Мы останемся здесь и позаботимся обо всем прочем... Ну знаешь, на всякий случай.

Какой-то миг Гарри колебался. Он посмотрел вниз, на их с Джинни переплетенные руки.

— Иди, — прошептала Джинни. — Я всё ещё буду здесь, когда ты вернешься.

Наблюдая, как они исчезают под мантией, Гермионе вдруг очень захотелось позвать их обратно. Зачем она отсылает их, если им троим необходимо держаться вместе?

— Возвращайтесь скорее, — прошептала она, ни к кому не обращаясь.

***

Скрытый чарами, Снейп стоял недалеко от входа в башню Равенкло. Через некоторое время из ниоткуда появилась рука Луны Лавгуд и постучала. Затем он услышал вопрос орла и ответ Луны и мельком заметил гостиную факультета, когда двери открылись.

Минерва сбросила свои чары невидимости. Она была все такая же растрепанная и одетая в халат, как в ту минуту, когда он попросил ее наблюдать за входом в башню. Он слегка ухмыльнулся. Как долго они оба стояли так, не подозревая друг о друге? Минерва подкралась к двери и прижалась к ней ухом. Неожиданно его Метка начала гореть с неистовой силой, и Снейп не смог сдержать шипения. Минерва мигом развернулась, подняв палочку, и он прошептал:

— Она призвала его. Спрячьтесь. Зайдете вместе с другим.

Минерва спряталась за ближайшие доспехи и наложила чары невидимости. Почти ослепший от боли Снейп остался на месте, сквозь шум в ушах слушая грохочущий, бурлящий в крови ответ Темного Лорда: «Я иду».

Амикус Кэрроу промчался по коридору и принялся яростно колотить по двери.

— Алекто! Алекто! Ты здесь? Ты его поймала? Открой!

Всё это происходило прямо здесь, на его глазах, пока Снейп молча ждал. Поттер пришел, и идиотка Алекто Кэрроу схватила его. «Поттер должен благодарить Мерлина, что Гермиона отправилась на поиски крестражей вместе с ними» — в очередной раз подумал Северус. Ему очень хотелось оглушить Амикуса и ворваться в Башню, но он не двигался. Если Темный Лорд решит допросить кого-нибудь... то все должно быть в порядке. Минерва снова стала видимой, в этот раз намного дальше по коридору, и грозно зашагала к Амикусу.

Вместе в ним она зашла в гостиную, и Снейп прислонился к стене. Он был напряжен до предела, каждый голос, каждый шаг звучал набатом, но Северусу оставалось только ждать. Ждать, ждать... бесконечно ждать того, что он не мог ни контролировать, ни предотвратить. Это сводило его с ума.

Снейп услышал грохот, громкие голоса, а затем настала тишина. Тишина. Что происходило? Он почти дрожал от желания действовать, совершить хоть один стоящий или геройский поступок. Убить Кэрроу, найти хоркрукс, хоть что-то... Что-то, способное утихомирить бушующую в нем ярость беспомощности.

Когда Макгонагалл снова появилась и послала несколько Патронусов вниз по коридору, Снейп не мог больше ждать и последовал за ней. Были ли Поттер и девчонка Лавгуд вместе с ней? Вдруг их ранили во время дуэли в Башне? Когда Минерва достигла начала лестниц, он замер на мгновение и снял чары, а затем, шагая достаточно громко, чтобы она обернулась, направился к ней.

— Снейп! — выплюнула она с правдоподобно искаженным от ярости лицом. Он почувствовал надежду.

— Где Кэрроу? — спокойно спросил он.

— Я думаю, там, где вы велели им быть, Северус, — холодно ответила профессор Макгонагалл.

— Я полагал, что Алекто захватила человека, незаконно проникшего на нашу территорию.

— Можно подумать, Алекто Кэрроу способна захватить собственную левую ногу, — бросила она.

Снейп покосился на пустое место рядом с ней. Он никого не видел, но, должно быть, им удалось вырваться. Его бешеное сердцебиение медленно успокаивалось. Он встретил твердый взгляд Минервы.

— Минерва, вы видели Гарри Поттера? Если да, то я вынужден настаивать…

Взмахом палочки она, казалось, схватила огонь с ближайшего факела и трансфигурировала его в горящего грифона. Но когда его голова рванулась вперед и щелкнула большим клювом прямо перед Снейпом, Северус взмахом палочки обратил его в змею, готовую к нападению. «Да, — подумал он, — соперничество факультетов снова пригодилось». Он приготовился запустить следующее заклинание, способное сделать из ее рубиново-красного огненного лассо рой зеленых пчел... Неужели он наслаждался происходящим?

Но другие профессора уже приближались.

— Минерва! — крикнул Флитвик.

Снейп отпрыгнул и посмотрел за ее спину. Огненный язык лизнул подол его мантии. Минерва отвела палочку, и он сбил пламя руками. Ее лицо было бледным а взгляд — диким.

— ПРОВАЛИВАЙТЕ, Снейп! — закричала она. — Вон из замка! Убирайтесь как можно дальше!

Снейпу не требовалось дальнейшее предупреждение. Он развернулся, кинул через плечо щитовые чары и побежал к классным комнатам в конце коридора. Чары были быстро разбиты. Он слышал позади топот ног и крики Минервы:

— Пусть убегает! Мы избавимся от труса!

Северус ворвался в класс, захлопнул дверь и наложил на нее заклинание. Затем бросился к окну, открыл его и прыгнул.

Ветер подхватил его мантию, пока он падал, и Снейп почувствовал, как полы распахнулись, словно тяжелые крылья, и его тело, казалось, слилось с ветром. Уверенно поднимаясь, Северус облетел башню Равенкло и направился на запад. По всему замку в окнах загорался свет — учителя будили учеников.

Северус остался недалеко от школы, упиваясь видом каменных арок и стен и думая, что он чудом держится в воздухе — с таким-то грузом воспоминаний. Вот класс Чар, где он столько лет назад научился левитировать перо, подобно которому парил сейчас сам. Вот коридор арифмантики, где он однажды взорвал несколько бомб-вонючек, за что ему назначили отработку, и он три недели драил полы в подземельях. Северус полетел дальше, заглядывая в окна, пока не достиг зубчатой стены Астрономической башни, откуда упал Дамблдор, убитый его заклинанием.

Затем он направился к озеру, мельком заметив скамейку, на которой сидела в снегу Гермиона, дерево, где над ним когда-то издевались. Мимо квиддичного поля и теплиц, мимо Дракучей ивы. И все время он впитывал в себя вид, словно не мог насытиться, собрать достаточно воспоминаний об этом месте, которое когда-то было его домом, но уже никогда не станет им снова. Пролетая мимо хижины Хагрида, он снизился, приземлился на ноги и побежал к Запретному лесу, где собирались люди в мантиях с капюшонами. Пожиратели уже были здесь. Битва вот-вот начнется.

***

Гермиона обеспокоенно ждала в коридоре, больше не заботясь о том, что ее могут увидеть. В замке началось мощное движение, она слышала топот сотни ног по ступеням, сопровождаемый криками и плачем. Слышала команды, раздаваемые знакомыми голосами. Что-то происходило, но Гарри еще не вернулся. Джинни ждала вместе с ней. Не глядя друг на друга, они мерили шагами коридор.

Когда прибежал Гарри со скомканной в руках мантией-невидимкой и следующей за ним Луной, Гермиона скрепя сердце пропустила Джинни. И мимолетно подумала, что так будет всегда и что Джинни никогда не поймет, насколько прочные — сильнее кровных — узы связывают Гермиону и Гарри. Но тут же пришла и другая мысль: «Если он умрет, тебе не придется ничего объяснять».

— Откройте дверь! — закричал Гарри. — Пусть все выйдут! Нам нужна комната!

— Что? — спросила Гермиона.

— Эвакуация — мы выводим учеников через «Кабанью голову»! — задыхаясь, выпалил Гарри. — Сейчас подойдут слизеринцы, скажите всем: никаких драк! Мы просто хотим, чтобы все младшие благополучно выбрались из замка.

Гермиона придержала дверь, и Джини рванула в комнату, раздавая приказы. Через несколько секунд Гермиона заметила профессора Слагхорна, сопровождающего своих учеников. Последний раз она видела его почти год назад и теперь смотрела на него, понимая, как сильно соскучилась по школе. Даже его моржовые усы вызывали ностальгию.

— Разумеется, я вернусь, дорогая, — сказал он. — Должен помочь ученикам аппарировать — ни у кого из них еще нет лицензии, знаете ли.

Гермиона поняла, что ее не волнует, сказал он правду или солгал. Ученики торопливо огибали ее, толпой заходя в Выручай-комнату и исчезая в картине. Миллисент Булстроуд, Трейси Дэвис, Малькольм Бэддок. Знакомые уже столько лет лица. Ни один из них не смотрел на нее.

За слизеринцами последовали равенкловцы, и с каждой новой группой у Гермионы перехватывало дыхание. Какие они все юные! Неужели и она когда-то была такой? Осталась ли она юной сейчас? Ей казалось, что она должна запомнить каждого человека, с которым сидела за одним столом в библиотеке, стояла рядом, наблюдая за игрой в квиддич, или обедала вместе. Лайза Турпин, Мэнди Брокельхерст, Стюарт Экерли. Поток не уменьшался. Сопровождающий их Флитвик, заметив ее, пискнул. Она улыбнулась, глядя, как он помогает ученикам пройти в туннель.

Но когда появилась профессор Макгонагалл, Гермиона не смогла сдержать слезы и, вся дрожа, прислонилась к тяжелым дверям.

— Мисс Грейнджер, — строго сказала Макгонагалл, остановившись у двери и давая гриффиндорцам пройти, — соберитесь.

Но Гермиона прочла по лицу Минервы, что она не менее взволнована. Гермиона взяла ее руку и сжала.

— Он... — шепотом начала она: — Он смог сбежать?

— Смог, — резко ответила Макгонагалл, чуть отведя взгляд, и громко шмыгнула носом. — А теперь прошу меня извинить, мне нужно позаботиться о моих учениках.

Большую часть прошедших мимо хаффлпаффцев Гермиона попросту не увидела, наполовину ослепнув от слез и нахлынувшего облегчения.

— Итак! — крикнул Гарри. — Те из вас, кто сражается, должны вернуться в Большой зал с профессорами!

Поток резко двинулся обратно, и люди заторопились из Выручай-комнаты, толкаясь и наполняя шумом коридоры. Гермиона заметила рыжие головы Фреда и Джорджа, возвышающиеся над толпой. Ремус Люпин, Кингсли Шеклболт, Гораций Слагхорн, который действительно вернулся, Флер и Билл, Майкл Корнер, Чо Чанг. Решительно выглядящий Невилл... Ей было больно видеть всех этих людей, которые не сдались, людей, готовых сражаться и умереть. Мимо нее протиснулся Блейз Забини, потом Дин и Луна и даже Перси Уизли. Гермиона разрывалась между желанием последовать за ними всеми и занять свое место среди тех, кто выбрал жизнь, и долгом остаться здесь и закончить их задание.

Гарри, Рон и Джинни появились последними.

— Я знаю, где это, — тихо сказал Гарри. — Вспомнил сразу, как увидел статую. Она мне уже попадалась. Джинни, тебе пора спуститься вниз.

— Нет! Я останусь с тобой.

Гарри печально покачал головой.

— Джинни, мы уже обсуждали это. То, что я делаю, я должен делать один. Иди вниз и сражайся вместе со своей семьей.

— Ты моя семья, тупой придурок! — отозвалась Джинни с горящим взглядом.

Гарри обхватил ее лицо ладонями. Рон покраснел, а Гермиона уставилась на свою обувь.

— Я знаю. Джинни, я люблю тебя, ты моя семья и поэтому ты должна идти. Я не смогу закончить это задание, если ты окажешься в опасности. А я должен. Понимаешь? Должен.

На секунду воцарилась тишина, а затем Джинни напряженно улыбнулась.

— Тогда проваливай, — сказала она. — Закончи начатое. А потом сразу возвращайся ко мне. Слышишь, Гарри Поттер? Сразу же возвращайся ко мне.

Гарри прижался лбом к ее лбу.

— Я вернусь. Клянусь.

Джинни ничего не сказала, просто бросилась прочь по коридору. Ее волосы развевались длинными красными прядями позади нее.

Рон с любопытством смотрел на Гарри. Гермиона знала, что он думает о том, стоило ли давать такое опрометчивое обещание. Она вспомнила тот день, когда Гарри привел Рона обратно в палатку и рассказал, что произошло с хоркруксом... Я вернусь к ней, Гермиона. Обязательно. Гермиона знала, почему он это пообещал. Она сделала бы то же самое. Он пообещал это не только Джинни, но и самому себе. И это придавало ему сил идти вперед, жить, бороться. Несмотря ни на что.

— Хоркрукс в Комнате спрятанных вещей. На статуе в парике. Я нацепил его туда, когда хотел избавиться от учебника Снейпа, — сказал Гарри.

У Гермионы екнуло сердце. Она же тоже его видела! Она точно знала, где это.

— Меч у тебя?

Гермиона вытащила из сумочки меч и отдала его Гарри. Они вышли в коридор и закрыли дверь маленького убежища, созданного Невиллом для их армии.

— Мне нужно туда, где все спрятано, — сказал Гарри три раза, расхаживая перед стеной напротив портрета Варнавы Вздрюченного.

В каменной стене возникла дверь. Гермиона взялась за ручку и потянула ее на себя.




Глава 39.

Распахнув дверь в Выручай-комнату, они какой-то миг смотрели друг на друга. Здесь находился предпоследний хоркрукс. Когда они справятся с ним, у них больше не останется выбора, кроме как встретиться с Волдемортом лицом к лицу. Рон первый отвел глаза и вошел в комнату. Гарри едва успел перешагнуть порог, как всё вокруг наполнилось голосом Волдеморта, словно он сам присутствовал здесь. Словно, войдя сюда, они впустили и его.

— Я знаю, что вы готовитесь к битве. Ваши усилия тщетны. Вы не можете противостоять мне. Я не хочу вас убивать. Я с большим уважением отношусь к преподавателям Хогвартса. Я не хочу проливать чистую кровь волшебников.

Гермиона закрыла глаза. Пришло время. Он был здесь.

— Отдайте мне Гарри Поттера, и никто из вас не пострадает. Отдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу в неприкосновенности. Отдайте мне Гарри Поттера, и вы получите награду. Даю вам на раздумье время до полуночи.

Гарри посмотрел на часы.

— Пятнадцать минут. У нас пятнадцать минут.

Гермиона последовала за ним в Выручай-комнату. Все оставалось почти таким же, как в ее воспоминаниях, разве что одной из дорожек, казалось, пользовались больше, чем другими. Стулья были перевернуты, а пол покрывал толстый слой липкой субстанции, смешанной с черным порошком. Гермиона ступала за Гарри по расчищенной тропинке, пока они не увидели покореженный Исчезательный шкаф с распахнутыми дверцами. Не та тропинка. Гермиона развернулась и начала пробираться сквозь хлам, пока не заметила разрисованную граффити скамейку. Здесь. Именно здесь она стояла, затаившись, пока Снейп отвлекал Драко. Гермиона снова встала на скамейку и почувствовала, что прожитое время ложится на ее плечи подобно плащу. Это случилось год назад. Куда подевалась та девочка, та ученица, которая искала своего любимого? Что с ней произошло? Внезапно у нее возникла нелепая мысль, что, возможно, ее старое «я» все еще пряталось где-то тут, под кучей изношенных мантий.

Бюст появился прямо перед ней. Гермиона спокойно подошла к нему, сдернула диадему с его головы и повертела ее в руках. «Ума палата дороже злата». Они нашли ее. Вот оно. Ума палата. Гермиона снова подумала о том времени, когда она лежала под этой самой статуей и изучала учебник по зельеварению. Неужели легенда оказалась правдой? И тот, кто наденет диадему, станет мудрей? Гермиона почти водрузила ее на голову, когда вспомнила, что увенчивает себя частью души Волдеморта. Она отбросила диадему и подумала о руке Дамблдора. Что она чуть не сделала? Была ли эта штука как-то заколдована? Надо скорей избавиться от нее.

— Она у меня! — закричала Гермиона, огибая массивный деревянный стол, заставленный книгами и бутылками. — Я нашла ее!

Рон ждал ее в центре комнаты, но Гарри еще не вернулся.

— Где он? — спросила она, крепко сжимая крестраж в руках.

— Не знаю. Я не видел его с тех пор, как мы вошли. Гарри!

Гермиона неожиданно представила себе, как Гарри заходит в открытые двери Исчезательного шкафа, как он сбегает и оставляет их здесь.

— Гарри!

Она поспешила протоптанной дорожкой к шкафу. Гарри стоял к ним спиной, держа поднятый меч.

— Гарри, — позвала Гермиона, но он не обернулся.

— Получай!

Когда меч коснулся деревянной дверцы шкафа, раздался оглушительный хруст. Гарри снова замахнулся.

— Еще!

Он захрипел от усилия, вытягивая меч из дерева и снова обрушивая удар. Дверца повисла на петле, а затем с грохотом упала на пол.

Гермиона осторожно приблизилась к нему.

— Гарри, пожалуйста. Пожалуйста. Мы нашли крестраж. У нас мало времени.

— Сволочи! — закричал Гарри, снова нанося удар по шкафу. — Пожиратели в Хогвартсе! Дамблдор…

— Я знаю. Знаю, Гарри, пожалуйста, но они снова будут здесь, и мы должны довести дело до конца. Дай мне меч.

Но Гарри поднял меч над головой, схватившись обеими ладонями за рукоять, и с криком проткнул шкаф так, словно хотел пронзить ему сердце. После чего, задыхаясь, упал перед открытой дверцей на колени.

Тишина накрыла их. Рон неловко переступил с ноги на ногу, не зная, куда смотреть. Гермиона задалась вопросом, кого представлял себе Гарри, вонзая меч. Волдеморта? Драко? Или кого-то другого?

— Если мы выиграем... — начала она. — Если мы выиграем, он все равно останется мертв.

— Я знаю. Мы не могли изменить это тогда, не можем и сейчас. Но мы можем закончить то, о чем он нас просил. Мы всё ещё можем это сделать.

Гарри не сдвинулся с места.

— Гарри, я возьму меч, — мягко сказала Гермиона.

Она осторожно обошла его и обхватила рукоятку двумя руками, засунув диадему подмышку. Подвигала клинком, прежде чем с трудом выдернуть его из деревянной раны.

— Приятель, Гермиона права. Давай уничтожим эту штуку.

Плечи Гарри мелко задрожали, но он не сделал ни единой попытки встать.

— Все в порядке. Я сама, — сказала Гермиона.

Она положила серебряный обруч на пол и подняла меч, чувствуя себя странно — словно на сцене. Как высоко нужно держать его? С какой силой ударять? Кроме ее палочки, она ни разу не брала оружие в руки. Но когда ее мышцы напряглись, готовясь опустить меч, раздался высокий холодный голос. Не тот, звучавший повсюду, когда они открыли дверь Выручай-комнаты. Этот исходил от диадемы.

— Гермиона Грейнджер, — прошипела он. — Я знаю тебя!

Рон поймал взгляд Гермионы и быстро покачал головой, выпалив:

— Нет! Нет, Гермиона! То же происходило и со мной! Она ничего не знает, просто пронзи ее!

— О, мисс Грейнджер, мне так жаль, что именно я вынужден сообщить вам... — диадема замолчала на секунду, а затем почти печально усмехнулась. — Он уже мертв. Я сам убил его... меньше получаса назад. Если вы найдете его, возможно, еще уловите намек на тепло в его руке. А возможно, и нет. Незадолго до смерти он сказал мне... сказал, что я должен передать вам…

— Гермиона, нет! — закричал Гарри, когда она потянулась к диадеме.

— Должен передать, что он никогда не любил вас. И до конца принадлежал мне... Мой шпион, мисс Грейнджер, — не ваш.

Гермиона закричала, когда Гарри вырвал меч из ее рук.

— Он умолял меня оставить его в живых…

— Убей это! — Казалось, запертый в ее груди голос обрел силу и теперь вырвался, снося все преграды. — Убей это!

Побледневший и потрясенный Гарри неверяще смотрел на нее широко распахнутыми глазами.

— Гермиона? Вот дерьмо, нет. Гермиона... — он потряс головой, прогоняя мысль, отразившуюся на его лице, промелькнувшую в голове. — Это был Снейп? Все это время ты и Снейп?..

— Хотелось бы мне сказать вам, что он умер легкой смертью, мисс Грейнджер. Но, боюсь…

— Гарри, пожалуйста! Ты не понимаешь!..

— Он убил Дамблдора! — заорал Гарри.

— Гарри, пожалуйста, послушай! Они это спланировали! Они все рассчитали — Дамблдор заставил его — он думал, что ты отберешь палочку Снейпа! Гарри, клянусь, Дамблдор сказал бы тебе то же самое!

Гарри с яростью и непониманием смотрел на нее.

— Это не... Я не... СНЕЙП? Сколько он знает? Сколько ты ему рассказала?

— Я... Он... Гарри, он уже знал. Портрет Дамблдора… Он принес нам меч Гриффиндора — это был его патронус, его лань! И в Малфой-мэноре — ты же сам сказал, что нам кто-то помогал, — он обездвижил Драко, он наколдовал тебе щит!

— Боюсь, я нанес ему тяжелые раны... Мисс Грейнджер, вы хоть раз слышали, как он кричит? Умоляет о пощаде?

Гермиона вырвала меч из безвольных рук Гарри. Он не попытался ее остановить. Она же, не задумываясь, упала перед насмехающимся хоркруксом на колени и вонзила клинок в самую толстую часть металла, чувствуя, как он поддается давлению, а затем тошнотворную мягкость, когда она проткнула сердце хоркрукса . Он издал тихий протяжный стон, умирая, и Гарри, спотыкаясь, сделал несколько шагов назад и испуганно схватился за шрам.

Его глаза были остекленевшими и чужими. Он всё держался за шрам и, казалось, разрывался между умоляющим голосом у своих ног и голосом, который, вероятно, звучал в его голове.

— Гарри, он достал нам ключ Беллатрикс. Он спас меня — всех нас. Ты должен поверить мне. Это я, Гермиона... Гарри, ты знаешь, что я никогда не предала бы тебя. Никогда. Ты же сам сказал: меня словно что-то бережет. Пожалуйста, Гарри... — Гермиона опустила взгляд. Почему это произошло? Почему именно сейчас?

Она услышала, как он Рон выдохнул сквозь стиснутые зубы, и обернулась к нему. Он настороженно и хмуро смотрел на нее, как на какое-то невиданное животное, которое может оказаться опасным.

— Проклятие, Гермиона. Снейп?

Она отвернулась от Рона, от них обоих. Они по-прежнему называли его «Снейп». Отказывались видеть, отказывались верить, как она и ожидала. Значит, победит все же хоркрукс, даже после своей смерти. Наверное, когда она надела проклятую вещь, она нашла то единственное, что рассорит их, заставит покинуть ее.

— Гермиона... — спокойно и вопросительно произнес Гарри.

Она подняла голову и встретила его взгляд.

— Пожалуйста, Гарри. Я люблю его.

Он неотрывно смотрел на нее, и Гермиона пожалела, что у нее не было времени научиться легилименции. Она показала бы ему воспоминания, чтобы он увидел Снейпа таким, каким видит его она, чтобы Гарри увидел, как неустанно сражается он на их стороне... Как Снейп вернулся из ада, чтобы бороться за Гарри.

— Доверься мне, — прошептала она, и что-то мелькнуло на лице Гарри, но она не могла сказать, что именно.

— Гермиона... Волдеморт послал Люциуса Малфоя привести его. Сказал… ему нужна от него какая-то услуга, — в голосе Гарри слышалось предостережение, но Гермиона не могла понять, предупреждал ли он ее о том, что должно случиться, или о предательстве Снейпа.

— Куда? — только и смогла выдавить она.

— В Визжащую хижину.

Гермиона молниеносно вскочила на ноги, перепрыгнула через доспехи на ее пути и рванула к двери.

— Гермиона, подожди!

Когда она открыла дверь, ей показалось, что именно Хогвартс, а не Выручай-комната, стал тем местом, которое могло волшебным образом меняться. Пока они воевали со своими собственными демонами в Комнате спрятанных вещей, началась битва и Пожиратели уже взломали защиту замка. Спеша вниз по коридору, она уворачивалась от падающих камней и вспышек заклинаний. Держа палочку наготове, она неслась через замок, лавируя между сражающимися. Заставила профессора Трелони испуганно выдохнуть, пробегая мимо нее, и затем поднырнула под луч неизвестного оранжевого заклинания. Гермиона слышала грохот шагов позади, когда достигла первой лестницы, но сейчас ни друзьям, ни врагам было ее не остановить.

— Глиссео! — крикнула она, прыгнула на гладкую мраморную поверхность, в которую превратилась лестница, и быстро заскользила вниз. У подножия стоял крупный Пожиратель, в которого она бросила взрывным заклинанием и на удивление бесстрастно наблюдала, как его откинуло назад. Ее шаг не замедлился, когда она достигла последней ступеньки. Гермиона вскочила прямо на ноги и помчалась по коридору. Она видела, как Фред и Перси сражаются с мужчиной, который под маской поразительно напоминал министра магии. Когда она пробегала мимо них, то услышала, как он крикнул: «Грязнокровка!», но ноги уже несли ее дальше, к следующей лестнице.

Где-то внизу раздался взрыв, пол задрожал и начал проседать под ней. Гермиона тут же развернулась и бросилась назад, к другой лестнице — в восточном крыле этого этажа, между ванной комнатой и классом маггловедения. Она полностью сосредоточилась на своем пути. Не видела ни лиц людей, мимо которых пробегала, ни тел тех, кто лежал, скорчившись, в углах. Она не могла заставить себя смотреть, не могла позволить себе остановиться. Снейп направлялся в Визжащую хижину, и она должна быть там вовремя…

Вовремя — для чего? Совершенно неважно. Еще одна мысль, которую она отложила на потом. Каким-то отдаленным уголком сознания Гермиона слышала, как ее зовут, но не обращала внимания, только летела вперед. Часть пола была разрушена и здесь, но Гермиона не позволит себе застрять на шестом этаже. Лестница, к которой она бежала, пыталась освободиться от обломков, но зацепилась за пару глыб. Гермиона перемахнула через балюстраду на ступеньки и отбросила палочкой мешающие камни. Лестница содрогнулась и заскрипела, оторвавшись от площадки и унося ее на противоположную сторону замка, где соединилась с другой лестницей, которая словно отчаянно старалась найти свою вторую половину. Гермиона вновь побежала вниз, все дальше, пока не очутилась на третьем этаже, влетев в самый центр ужасной битвы. Повсюду толпились люди, кто-то в мантиях, кто-то — нет, и даже статуи, казалось, ожили, чтобы сражаться вместе с остальными. Рыцарь в доспехах с лязгом прошагал вдоль коридора, размахивая огромным топором. Рычащая каменная горгулья пронеслась мимо Гермионы, оттолкнув ее в сторону, и впилась зубами в колено мужчины в маске, который осыпал заклинаниями отступающих учеников. Гермиона заставила себя не смотреть на их лица. Еще два этажа.

Как выяснилось, третий этаж выглядел просто дуэльным классом по сравнению с первым. Гермиона не успела увернуться от пролетавшего мимо режущего проклятия, которое рассекло рукав мантии и попало в руку. Она услышала мучительный крик и увидела сгорбленную фигуру Грейбека, склонившегося над извивающейся жертвой. Гермиона отшвырнула его заклинанием, но тело осталось на земле... тело в черной мантии и кроссовках... нет... не сейчас. Она не будет сейчас задумываться об этом. Мимо, с распущенными волосами и открыв рот в беззвучном крике, пробежала профессор Макгонагалл, ведя через Большой зал группу парт. Пожиратель без маски — этот идиот Трэверс — внезапно оказался перед Гермионой. Она приложила его петрификусом, прежде чем он смог прицелиться в Лаванду Браун, которая как раз мчалась что есть духу куда-то за спину Гермионы с неописуемой смесью страха и облегчения на лице. Гермиона старалась не смотреть по сторонам, но все же заметила Ремуса Люпина, более гордого и решительного, чем когда-либо, сражающегося с Люциусом Малфоем.

Люциус Малфой. Что он здесь делает? По словам Гарри, он пошел за Снейпом. Малфой увидел ее, и внезапно ленивая ухмылка, с которой он перебрасывался проклятиями с Ремусом, исчезла. Он повернулся к ней с выражением незамутненной ярости, и Гермиона поняла: его основательно наказали за их побег из Мэнора. Малфой не выглядел как человек, который хочет сражаться. Скорее — как человек, который хочет порвать ее на куски и помочиться на останки.

— Инкарцерус! — закричала она, и ее заклинание столкнулось в воздухе с его и взорвалось искрами, которые обожгли лицо и руки подобно кислоте.

Он вытерся и побежал к ней. За долю секунды Гермиона приняла решение:

— Сектумсемпра!

Он упал перед ней на пол, сжав голову руками. Сквозь пальцы потекла кровь, пачкая длинные белые волосы.

— Мое лицо! Мое лицо, проклятая шлюха! Я тебя…

— Люциус! — закричала Нарцисса в нескольких ярдах от него. Гермиона обернулась и обездвижила ее, наблюдая, как та свалилась на пол. Кто-то наступил в нее в спешке и чуть не упал.

Люпин приложил оглушающим заклинанием Малфоя и крикнул:

— Гермиона!

Но у нее не было на это времени, она снова понеслась вперед к громадным деревянным дверям Зала. Уже близко. Скоро она выберется из замка.

— Гермиона, ложись! — этот голос, полный паники, она узнала сразу. Рон. Она упала на пол, прижавшись лицом к камню, закрыла глаза и почувствовала тысячи паучьих ног, проносящихся по ней. Жесткие волоски царапали лицо и шею, и ей нестерпимо хотелось кричать, размахивать руками и скидывать их с себя. Но они бежали и не замечали ее, поэтому она старалась не двигаться. Наконец-то волна пауков схлынула, и большие руки Рона подняли ее.

— Какого черта ты убегаешь от нас, словно сумасшедшая? Ты ударила меня в живот в коридоре третьего этажа, неужели не поняла?.. — внезапно он отдернул ее назад, когда взорвались разноцветные витражи у главного входа. Осколки, как сотни маленьких стрел, пронеслись в воздухе, и они с Роном оказались нещадно порезаны. Сквозь зияющие дыры на месте окон Гермионе был виден огонь.

Гермиона попыталась вырваться из рук Рона, чтобы снова бежать к двери.

— Ради Мерлина, да подожди ты нас с Гарри! — рявкнул он, но она почувствовала, как трещат швы мантии, и вывернулась, оставив Рону кусок рукава. Подлетела к дверям, но те не открывались. Как бы Пожиратели ни попали в Хогвартс, они явно сделали это не традиционным путем. Гермиона перепрыгнула через зазубренные остатки окна, на котором когда-то был изображен Салазар Слизерин. Наконец-то она выбралась.

Гермиона бежала быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Легкие горели, воздуха не хватало, но она всё летела вперед. Мимо кентавров, стреляющих из луков в странных ползучих существ, которых она никогда раньше не видела. Мимо великанов с огромными дубинками. Мимо визжащих фигур в черном. Мимо, мимо… Пока территорию замка не поглотила темнота совсем другого рода — холодная, высасывающая, угрожающая ее заморозить. Дементоры. Гермиона пыталась продолжить путь, пыталась прорваться сквозь развевающиеся черные мантии, которые нашептывали ужасающие истории о смерти, безумии и бесконечной тьме, истории о крови, боли и скользящих тварях, проносившиеся в ее сознании, заставляя ее задыхаться.

— Экспекто Патронум, — сказала она почти шепотом. — Экспекто Патронум!

И ничего не случилось — из кончика палочки не вылетело даже серебряного облачка. На глазах навернулись слезы. Ее муж находился где-то там, в темноте. Умирал? Или уже умер? А она даже не могла добраться до него, не могла больше бежать. Она просто останется лежать на земле, позволив дементорам убить ее. И он никогда не узнает, что она пыталась найти его…

Внезапно в воздухе прямо перед ней проскакал сияющий серебристый заяц. Мгновение спустя к зайцу присоединился терьер, и под конец появился большой олень, который расшвырял дементоров рогами.

— Гермиона, может, подождешь нас? Влететь в кучу дементоров — не самая лучшая…

Она повернулась и нехотя вскинула палочку, не в силах прогнать из голоса отчаяние и слезы.

— Я не могу ждать! Не могу! Вы не понимаете!

Гарри выступил вперед.

— Нет, я не понимаю! — крикнул он. — Не понимаю, почему ты не сказала мне! Но я заинтересован в том, чтобы добраться до Волдеморта так же сильно, как и ты, Гермиона! Мы должны убить змею. Что касается Снейпа... — он замолчал, выглядя при это так, словно его собственные слова душили его. — Ты никогда не давала мне повода— ни одного! — сомневаться в тебе. И я не собираюсь начинать сейчас.

Гермиона стояла прямо перед ним. Несмотря на только что сказанное, напряжение между ними не исчезло. Гермиона почти дрожала от необходимости мчаться дальше, ударить кого-нибудь, чтобы добраться до Снейпа.

— Луна, — спокойно сказал Рон.

— О, я знаю. Вы должны идти дальше одни. Просто... Гермиона…

Гермиона повернулась к ней, озаренная мыслью.

— Луна, ты же знаешь! Скажи им!

— Гермиона, не нужно им ничего говорить. Просто разреши им пойти с тобой.

Рон схватил Гермиону за руку, и на секунду ей захотелось вырваться, но она сдалась, когда он потянул ее в сторону Дракучей ивы. Они побежали, и она наклонилась навстречу ветру, из последних сил спеша вперед. Гарри быстро нагнал их, а его олень летел первым, светясь в темноте словно маяк.

***

Северус не вступил в битву, вместо этого прячась за деревьями и наблюдая за осадой. Он видел, с какой легкостью Пожиратели лишили школу защитных чар — словно просто подошли к двери, постучали и попросили их впустить. Вломились в окна, взорвали большую часть западного крыла первого этажа и хлынули в замок сквозь рваную дыру в каменной стене. Он видел, как Хогвартс горел изнутри, будто огромная пылающая рана на фоне местности. Видел хаос боя, творящийся в замке.

Он не сражался. Смерть в бою не была его судьбой, чтобы он мог доказать свою истинную преданность всем тем, кто сейчас держал последний бой. Нет, когда его призовут, он должен явиться к Волдеморту, чтобы заставить его поверить: он получил от Снейпа то, что на самом деле тому никогда не принадлежало.

Позади него появились существа из глубоких темных мест. Ведьмы и вампиры, баньши и дементоры слетались, сползались, просачивались на земли школы. Тролли и великаны спускались с холмов, размахивая громадными дубинками. У Хогвартса не было шансов. Кто сражался на стороне света внутри замка? Несколько престарелых профессоров, разношерстный Орден и кучка семикурсников.

И глядя на разворачивающуюся перед ним битву, ему пришло в голову, что и в этом виноват он. Темный Лорд напал только для того, чтобы заставить их выдать Поттера. Поттера, обыкновенного ребенка, которого обрекла на такую судьбу болтовня старой сумасшедшей. И если бы Снейп не донес ее слова Темному Лорду, не выдал содержание пророчества, то не оказался бы здесь, вдыхая смрад смерти и глядя, как разрушают его дом.

Поэтому да, он пойдет к Темному Лорду. Пойдет и отдаст свою жизнь, эту жалкую компенсацию за причиненные им разрушения. Глядя на горящий Хогвартс, он подумал о Гермионе, которая, скорее всего, все еще находилась в замке. Хотя он ничего не слышал от нее после того сообщения. Все еще в замке, готовая, как и он, пожертвовать собой ради Поттера — из-за того, что он когда-то сделал. И если еще оставалась хоть какая-то надежда, если ему позволено надеяться, то он желал Гермионе быстрой и легкой смерти. И тогда, возможно, он найдет ее на другой стороне. И она еще будет любить его.

К нему приблизился Люциус, чьи волосы резко белели на фоне темной, пахнущей дымом ночи. Едва увидев его, Северус понял: время пришло. Он в последний раз прикоснулся к пузырьку, надежно спрятанному под мантией. Он сделает то, что должен. Снейп покинул защиту деревьев.

— Люциус, — произнес он.

— Снейп. Темный Лорд желает тебя видеть.

— Теперь уже «Снейп»? Забавно, мне казалось…

— Он послал меня, чтобы передать: ты должен немедленно явиться в Визжащую хижину.

— Ясно.

— Что ты делал, Снейп? Боишься сражаться? Прячешься здесь…

— У Темного Лорда на меня планы, которые тебя не касаются, Люциус. Совершенно очевидно, что твоя работа — быть мальчиком на побегушках.

Люциус вскинул палочку.

— На твоем месте я не стал бы этого делать. Разве ты не пришел сказать мне, что Лорд хочет меня видеть? Нехорошо получится, если мне... помешают.

— Ну так иди! — огрызнулся Люциус. — Иди к нему, если не боишься.

Снейп сделал два больших шага и взмыл в воздух. И не удержался: оглянулся на стоявшего с открытым ртом Люциуса, который смотрел ему вслед. Дым душил его, и Северус изо всех сил пытался подняться выше — к свежему ночному воздуху над пеленой смерти. Звезды освещали его путь над полем для квиддича, над зубчатыми воротами Хогвартса, которые теперь лежали, искореженные, на траве. Северус пролетел над Хогсмидом к Визжащей хижине, сделал круг и приземлился в центре магического охранного круга. Постучал три раза в заколоченную дверь, и она распахнулась.

Темный Лорд стоял на вершине лестницы.

— Подойди сюда, Северус, — позвал он.

Снейп поднялся по ступенькам, осознавая каждый свой вздох, каждый шаг и каждый удар сердца.

— Ступай за мной и смотри.

Снейп проследовал за ним к задней стене хижины, превращенной в большое окно, прозрачное только с одной стороны. Отсюда Темный Лорд наблюдал за битвой. У окна-стены в волшебной сфере парила, сворачиваясь кольцами, Нагайна. «Когда он станет держать ее в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой, — вспомнил Северус, — настанет время...»

— Не правда ли, это почти прекрасно, почти трагично? Их безрассудная отвага. — Темный Лорд покачал головой, словно наблюдал за проделками любимого ребенка. — У них не осталось ни единого шанса, но они все равно сражаются дальше. Почему? Почему они думают, будто в смерти больше чести, чем в жизни? Ведь они могли бы иметь… — Он махнул рукой, указывая на Хогсмид... Шотландию... Мир. Всё.

— Повелитель, их головы забиты чепухой Дамблдора.

— Ах, Дамбдлор. Все же даже он принадлежал мне. Мне, когда я решил попросить об этом. Я думал, когда они увидят сами, как легко его победить, то поймут, что лучше им присоединится ко мне.

— Повелитель, вам не нужны глупцы.

— Нет, пожалуй, нет. Пожалуй, нет, Северус. Ты не был глупцом.

— Повелитель.

— Это так. Из всех моих последователей ты никогда беспокоил меня глупостями. Ты обладаешь элегантностью, Северус. Умом. Талантом.

— Ваша похвала бесценна, Повелитель. Я не заслуживаю…

Темный Лорд одарил его кривой улыбкой.

— Заслуживаешь. И поэтому я сожалею о том, что должно произойти.

— Повелитель? Что должно произойти?

— Эта палочка. Она не слушается меня.

Внезапно Снейпа, словно пламя, охватило понимание: Гермиона была здесь, в хижине. Он постарался осторожно оглядется, не привлекая внимания Темного Лорда. Пряталась ли она под мантией-невидимкой? Наверняка она не станет вмешиваться и рисковать своей жизнью — ведь она знала, что должно произойти, она слышала Дамблдора...

— Повелитель, не хочу вам противоречить, но палочка... Посмотрите на то, что вы уже совершили! Вы летали с этой палочкой.

— Нет, Северус. Палочка в моих руках — самая обычная. Даже упрямая. Я могу вытягивать из нее ее скудную магию, но это не та магия, которая мне нужна, чтобы убить Гарри Поттера.

Северус не хотел, чтобы все случилось в присутствии Гермионы. Это должно было произойти не так. Он ожидал Поттера, который убьет змею, заберет воспоминания…

— Полагаю, я знаю, в чем причина, Северус.

— Повелитель?

— А ты, Северус? Знаешь ли ее ты?

— Нет, Повелитель. Я... Повелитель, Поттер слаб — мальчишка слаб, он всегда был таким! Позвольте мне самому найти его. В этот раз проблем не будет. Я лично приведу его к вам, и мы увидим, чья магия…

А теперь она увидит, как он унижается, и из-за несправедливости происходящего ему хотелось кричать. Поттер должен получить воспоминания, это было последнее обещание Снейпа Дамблдору. И если Северус не справится, какой тогда смысл умирать в этом отвратительном месте?

— Нет, Северус, не унижайся. Ты был храбрым и преданным, исполнял свои обязанности, не жалуясь. Ты ведь вообще-то умный человек, и я полагаю, что ты знаешь, ради чего я позвал тебя сюда.

— Повелитель…

— Не правда ли, я создал прекрасную клетку для Нагайны?

У Северуса заметались мысли. Куда клонил Темный Лорд? Догадывался ли он, что Северус знает о хоркруксах?

— Нагайна... да, — отстраненно повторил он.

— Полагаю, что Поттер хочет убить мою змею, Северус. Моего любимого фамилиара.

— Зачем Поттеру убивать змею, Повелитель?

— Потому что он по-детски верит, будто тогда победит меня. Но он не знает, что скоро мне не понадобится даже Нагайна. Потому что сейчас я подчиню себе Старшую палочку Судьбы, Бузинную палочку. Сейчас я стану ее хозяином, как когда-то стал ты, убив Дамблдора, и тогда никто и ничто не остановит меня. Иначе быть не может, — сказал Волдеморт. — Я должен получить власть над этой палочкой, Северус. Власть над палочкой — а значит, и власть над Гарри Поттером.

***

Гарри крепко обхватил ее, а Рон затыкал ей рот. Она яростно боролась с ними: вонзила зубы в ладонь Рона, била локтем Гарри по ребрам и пинала его колени, но мальчики хмуро и молча держали ее. Вход в тоннель загораживал ящик, но большая часть комнаты была на виду, и они с ужасом смотрели, как Волдеморт взмахнул Бузинной палочкой, чтобы переместить странную сияющую сферу. Она опустилась на голову и плечи Северуса, затем Нагайна почти нежно обвилась вокруг него, словно приветствуя любимого слугу своего хозяина, и потерлась гладкой треугольной головой о его щеку.

Волдеморт зашипел что-то на парселтанге, и руки Гарри сжали Гермиону почти до хруста в ребрах. Она поняла, что, вероятно, было сказано.

— Прощай, Северус, — холодно произнес Волдеморт, и, когда Нагайна впилась клыками в горло Снейпа, из пузыря донесся крик, который будет преследовать Гермиону во сне до конца жизни.

Ее колени подкосились, теперь ее удерживали в вертикальном положении только руки Гарри. Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как ее муж рухнул на пол, как его кровь и непонятная серебряная субстанция ручейками текли к ней сквозь пыль и паутину. Волдеморт еще раз взмахнул палочкой и вышел из комнаты, сфера с Нагайной поплыла следом.

Мальчики держали ее в плену несколько секунд и отпустили только тогда, когда шаги Волдеморта стихли. Гермиона всем телом оттолкнула в сторону ящик и бросилась к Северусу. Упав на колени, она перевернула его на спину и зажала рану на горле рукой. Она чувствовала, как его кровь, густая и теплая, бежит между ее ладонями, которые тщетно пытались зажать рану, ощущала хлещущую толчками горячую жидкость, пока сердце выбивало из него последние остатки жизни.

— Северус, нет. Северус, нет, — повторяла она, словно эти слова могли совершить чудо. — Северус, нет.

Он царапал себе грудь. «Может, ему не хватает воздуха, может, если у него получится дышать...» — билось в ее мозгу, и она схватилась за воротник его мантии и с силой дернула, отчего пуговицы посыпались и затанцевали на полу, вторя ее словам:

— Северус, нет. Северус, пожалуйста, нет.

— Пузырёк. — захлебываясь, произнес Северус. — Поттер.

Из уголков его рта потекла кровь, и Гермиона поняла, что скоро наступит момент, после которого она не сможет спасти мужа. И все, что ей оставалось делать, — смотреть в его глаза, пока он умирал.

— Пузырёк?

Его рука снова с трудом поднялась, и Гермиона начала ощупывать внутреннюю сторону его мантии, проводить пальцами по его груди, пока не нашла остатки небольшого флакона, не толще трех ее пальцев.

— Поттер, — повторил он с бульканьем, и Гермионе захотелось встряхнуть его.

«Перестань, Северус, ты пугаешь меня. Сейчас же прекрати, — думала она. — Верни свою кровь туда, где она должна быть, и немедленно сядь, или я больше никогда не заговорю с тобой».

Она резко обернулась к Гарри, с мольбой глядя на него.

— Пожалуйста, пожалуйста, что бы это ни было, возьми это, возьми это и уходи. Он хочет, чтобы ты взял его.

Вытащив палочку, она наколдовала маленькую хрустальную бутылочку, похожую на ту, чьи осколки лежали в мантии Северуса.

Пальцы Гарри коснулись ее пальцев, когда он взял пузырек из ее окровавленных рук, но он даже не вздрогнул. Гермиона хотела поблагодарить его за это, но смогла только сказать:

— Бери и иди, пожалуйста, иди и сделай то, о чем он тебя просит.

Рон стоял в углу, прислонившись спиной к стене, и выглядел бледным и испуганным.

— Мы не хотим уходить без тебя…

— Идите, — повторила она.

Гарри опустился на колени и принялся собирать серебристую субстанцию в бутылочку.

— Это воспоминания для думосброса, — пробормотал он словно сам себе.

— Воспоминания, — тупо повторила она.

— Взгляни… на… меня… — и Гермиона тут же обернулась к нему. Почувствовав, как он проник в ее разум, ей хотелось крикнуть: «Нет, остановись, Северус, береги силы, спасай себя!», но оказалась не состоянии разорвать контакт с самыми черными в мире глазами, перед которыми она чувствовала себя такой беззащитной и обнаженной в жизни.

«Я люблю тебя, Гермиона».

И она закричала, потому что знала: он никогда, никогда не произнес бы эти слова, если бы думал, будто у них есть хоть какой-то шанс. Казалось, ее крик разрушил связь, отозвался эхом в их головах и раскатился по помещению, где они остались вдвоем. Гарри и Рон уже ушли.

Ее руки вскинулись к собственной мантии, и она разорвала ее почти так же, как раньше — его мантию. И заметила, как расширились его глаза, когда она вытащила флакон из внутреннего кармана, где он все время находился, впитывая ее сердцебиение.

— Нет, — выдохнул он, но когда она посмотрела в его глаза, чтобы понять смысл сказанного, они уже опустели. Его сущность, его искра, его жизнь... все исчезло.

Ее голова оставалась совершенно пустой — ни слов, ни мыслей, — когда она подцепила ногтями пробку пузырька. Она ни о чем не думала. Только о бесконечности неба, о свежеокрашенной белой стене, о спокойной глади Черного озера. Как он учил, она спрятала все под тяжелым одеялом своего разума, поднесла пузырек к его губам и влила зелье ему в рот. Гермиона зажала рукой большую рваную рану на шее, чтобы зелье случайно не вылилось, и ждала так долго, что начала сомневаться, было ли в бутылочке вообще что-нибудь кроме надежды, призванной поддержать ее.

Она смотрела в его лицо, ставшее от потери крови еще бледнее, чем обычно. Запоминала изгиб бровей, линию носа, резко очерченные скулы. Его тонкие искривленные губы и черные волосы, слипшиеся и покрытые кровавой коркой.

Она подняла палочку и наколдовала тряпку и немного воды, как тогда, когда она ухаживала за ним в его комнатах, и принялась осторожно очищать его кожу, отодвигая пряди его волос и принимаясь за рану. Она не могла объяснить, зачем делает это, ей просто нужно было делать хоть что-то, иначе она просидит здесь до тех пор, пока он не очнется.

Проснись. Когда осознание того, какую глупость она совершила, накрыло ее, у нее вырвался сухой отчаянный всхлип. Она ждала, когда мертвый проснется. Внезапно все, что она знала о магии, показалось ей длинной и нелепой выдумкой. Ведьма? Она считала себя ведьмой? Просто махала волшебной палочкой, и из ничего возникали какие-то предметы? Чайная ложка жидкости должна вернуть человека из мертвых? На самом ли деле она находилась здесь, или же ей всего пять лет, и она спит в кресле-качалке на заднем крыльце своих родителей и видит вызванный лихорадкой сон? Слезы так и не приходили, зато боли было в избытке, и она вся торопилась выплеснуться наружу. Гермиона задрожала, захлебнувшись, когда эта боль настигла ее.

И закричала:

— Северус! Проклятье, Северус!

Но в ответ услышала голос не Северуса, а Волдеморта. Гермиона вскочила, когда звук эхом разнесся вокруг нее, уверенная, что он раздается в самой Хижине. Вскинув палочку, она резко повернулась в поисках источника этого высокого холодного голоса, который гремел в ее голове.

— Вы храбро сражались. Лорд Волдеморт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волдеморт милостив. Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами. Окажите помощь вашим раненым.

Гермиона подошла к прозрачной стене, откуда открывался вид на замок, и выглянула наружу. Вдали еще бушевали пожары, а землю усеивали груды бугорков, которые, решила она, были телами. Все замерло. На какой-то миг ей показалось, что она последний живой человек на свете.

— А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

Гермиона повернулась к Снейпу, и ее сердце пропустило удар от страха и радости. Северус сидел с совершенно здоровым горлом и держал в руках пустой пузырек от Vita Secundus. Она оживила мертвеца.

***

Первый вздох ощущался словно самый глубокий зевок, какой он только мог сделать. Воздух хлынул в его легкие, и это было настолько извращенно приятно, что Северус действительно зевнул, чтобы только ощутить, как легкие расширяются, как натягивается рубашка на груди и как наконец замолкают миллионы паникующих нервных клеток . Воздух пах пылью, плесенью — остро и вкусно, и Северус дышал, пока не прекратился шум в ушах, и он не заметил тусклый свет.

Северус думал, что его глаза закрыты, пока не начал моргать, чувствуя в них сухость. Слезы собрались под веками, смягчая резь, и он спокойно лежал, пока его тело выполняло простую задачу — привыкнуть к темноте.

Голос Волдеморта эхом разнесся вокруг него, что казалось странно уместным. Северус, поддаваясь нелепой детской ассоциации, подумал: «Волдеморт есть, был и всегда будет началом и концом».

Темный Лорд обращался к Гарри Поттеру, и это было хорошо. Это означало, что все идет по плану. Поттер жив... Поттер услышит и придет к Темному Лорду... в течение часа, да. Все закончится в течение часа.

Но что-то не давало, ему покоя, какая-то мысль. Что-то пошло не так, часть плана провалилась. Где он? Северус откуда-то понимал, что-то Темного Лорда нет рядом, и все же он был не один. Всплыли размытые воспоминания: змея, боль... ужасное жжение, давящее ощущение в груди... Попытка остаться в сознании и сказать Гермионе... Он осторожно поднял руку и нащупал не кровавое разорванное горло, а нетронутую кожу.

Гермиона.

Северус легко повернул голову и увидел ее у окна. Ничего не сказав, он провел руками по липкому полу вокруг себя и нащупал маленький стеклянный фиал. Волна болезненного, холодного понимания обрушилась на него. Гермиона дала ему зелье, предназначенное для Поттера.

Когда его пальцы сомкнулись на пузырьке, Северус позволил себе сесть. Он смотрел на пустую стекляшку, которая размером не превышала его мизинца, но чье содержимое оказалось достаточно могущественным, чтобы уничтожить все. Северус выжил. Выжил, в то время как Поттер находился в смертельной опасности. Северус выжил, но ради чего? Он стал бесполезным. Темный Лорд считал, что Северус мертв, он не мог больше шпионить. И даже если Поттер победит, жизнь Северуса была разрушена, его дом в замке — потерян. Орден бросит его в Азкабан или еще хуже. Для него здесь не осталось места. Зачем она это сделала?

— Северус, — прошептала Гермиона. Он слышал нерешительную радость, робкое ликование в ее голосе.

— Что ты натворила? — спросил он, не глядя на нее.

— Северус, слава богу! Я думала, это не сработает. Мне только казалось…

Ярость вскипела в нем. Это был его шанс, его искупление! Благодаря своей жертве он мог бы избежать ада, мог бы возродиться. А затем даже заслужить ее любовь, встретить ее на той стороне — у него был бы шанс. Но теперь…

— Что ты натворила?

Она захлопнула рот и распахнула глаза, со страхом глядя на него, когда он встал.

И теперь она умрет в битве или уцелеет, но так или иначе она пойдет дальше без него. Ему не было здесь места, у него ничего не осталось. Только приговор, вероятно, наказание, слушание или жизнь в бегах. Жизнь без магии... такого он не вынесет. Или же смерть, но смерть труса — если он последует за ней во тьму или покончит с собой прямо здесь и сейчас, на грязном полу, сводя на нет любое спасение, которое он мог бы заслужить.

Почему же она с таким благоговением смотрела на него? Неужели она не понимала, на что обрекла его? На продолжение его ада... долгие годы, ожидание... Он должен был пожертвовать жизнью, чтобы спасти Поттера и заслужить покой и окончание боли.

Она протянула руки, дразня его жизнью, любовью, свободой и всем, что он никогда не сможет иметь. Никогда. Из-за того, что она натворила. И Северусу хотелось сделать ей больно, изрезать ее, исполосовать ее словами в приступе ярости, чтобы увидеть, как надежда в ее глазах умирает подобно тому, как умирало его сердце с каждым лишенным смысла ударом. Но он, похоже, не нашел в себе сил и просто долго смотрел на нее, вкладывая в этот взгляд всю тяжесть ее предательства.

— Я доверял тебе, — сказал он. — Это зелье было предназначено для Поттера, и я доверял тебе.

И этими словами он отвернулся от нее к будущему, которого не мог себе представить.






Глава 40. Глава 40

Кроме гула в ушах, Гермиона ничего не слышала. Ее взгляд скользнул по маленькому грязному помещению, слегка прояснившись при виде отпадающих обоев, плотного слоя пыли, местами смешанного с темной, уже подсохшей кровью, перевернутого ящика, лежащего перед входом в тоннель. Но на самом деле она едва ли замечала что-либо вокруг.

Гермиона не плакала. Ей казалось, будто все ее чувства навсегда заперты в ловушке — за стеной, которую она воздвигла в своем сознании, когда Снейп умер. Ее голова была тяжелой, движения — медленными и неуклюжими. Гермиона подумала, что, возможно, хочет спать.

Повернувшись, она посмотрела сквозь прозрачную стену. Хогвартс до сих пор горел, словно погребальный костер великана, но ни ярость, ни печаль не коснулись ее. «Мне придется вернуться туда», — подумала она.

Гермиона медленно сделала шаг, затем другой. Дойдя до середины комнаты, она собралась с духом, уверенная, что плотина внутри нее прорвется, если она наступит на кровь Снейпа. Но ничего не произошло. Это был всего лишь пол. Всего лишь обувь. «Ходьба — это не что иное, как контролируемое падение», — неожиданно выдал ее мозг. Где она это прочла?

Протиснувшись в туннель, она спустилась по лестнице, прислушиваясь к стуку своей обуви о камень. Ей пришлось слегка пригнуться, проходя через туннель, поэтому она не отрывала взгляда от земли. Достигнув конца, она рассеянно отлеветировала ветку, чтобы заставить Дракучую иву замереть, и выбралась наружу, на неестественно тихие земли Хогвартса. «Все, должно быть, в замке», — подумала она. И сразу после этого:

— Достойно проститесь с вашими мертвецами.

Замок все так же возвышался впереди, и в ней наконец-то шевельнулось какое-то безымянное чувство. Она впервые осознала масштаб разрушений Хогвартса, который всегда казался незыблемым и вечным. Часть восточного крыла была взорвана. Гермиона, не отдавая себе отчета, направилась к руинам, огибая огонь и обходя обломки, лежащие на траве. Достигнув проема, она прижала руку ко внешней стене, слово пытаясь ощутить пульс или удостоверится, что все вокруг — правда. Что Хогвартс ранен. Осквернен.

Она не хотела уподобляться Пожирателям, которые в замок влезли, поэтому развернулась и пошла вдоль стены, пока не достигла главного входа. Дверь была по-прежнему заперта, и Гермиона попыталась открыть ее с помощью нескольких заклинаний. Ей казалось очень важным войти правильно, как полагается.

Но в какой-то миг ей пришлось признать, что это не срабатывает. Гермиона подошла к окну, через которое выбралась из замка, и палочкой удалила оставшееся стекло, после чего перешагнула через подоконник.

Она слышала тихий гул голосов, приглушенные крики отчаяния и боли, обсуждения планов или радостные всхлипы нашедших друг друга родных. Гермиона медлила возле двери в Большой зал, не в силах войти. Она не хотела, чтобы все ее увидели. Это место ощущалось... слишком сильно. Слишком ярко от проявляемых чувств. Люди заговорят с ней, прикоснутся, и ей это казалось отталкивающим и неправильным. Она не желала, чтобы ее трогали или спрашивали. Вообще никто и никак. Незнакомый ей мужчина отступил в сторону, и Гермиона увидела лежащего на полу Люпина. Люпина! Люпина, у которого только недавно родился сын и у которого не осталось шансов представить себе мир, где его не ненавидели бы, несмотря на то, что он сражался за этот мир. Он умер? Если умер Люпин, то мертв может быть любой. Вообще кто угодно. В этом отсутствовал любой порядок, любая логика. Какое право она имела жить, если Люпин мертв?

Она заметила Уизли — кучу рыжих голов, которые склонились над чем-то, что она не могла разглядеть. Она видела, как Джинни согнулась пополам, словно ее ударили, а Рон крепко обнял сестру. Гермиона переводила внимательный взгляд с одного члена их семьи на другого. Кого не хватало? Артур, Молли, Джордж, Джинни, Рон, Перси, Чарли, Флер и Билл... У Гермионы никак не получалось сосредоточиться и поймать ускользающую мысль. Почему у мистера Уизли такое лицо? Человеческие лица не были созданы для подобных выражений. Неужели Гарри? А где же?..

Она сползла по стене, запрокинув голову, чувствуя, как подгибаются колени. Фред. Черт возьми, это Фред Уизли. И тут ее нагнали все слезы, которые она сдерживала, и боль, грозившая разорвать ее пополам. И впервые ей стало кристально ясно: независимо от того, что она говорила или во что верила, она никогда не представляла себе, что кто-то из них действительно погибнет. Как они могли умереть, если сражались на правильной стороне? Как могли умереть люди, которых она знала? И она внезапно поняла, что ей ни за что не стоило доверять Vita Secundus. Потому что, если бы зелье еще оставалось у нее, она, без сомнений, дала бы его Фреду. Она сделала бы что угодно, лишь бы не видеть мистера Уизли таким, не думать, как теперь жить Джорджу без своего брата-близнеца.

Никто не слышал ее крика, потому что она не позволила ему вырваться. Он оказался слишком сильным, чтобы выйти наружу, и вместо этого метался в ней, пока ей не стало казаться, что он разорвет ее на части. Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть людей. Людей, чьи лица менее часа назад сияли силой и уверенностью. Они всё потеряли. Всё.

Она не знала, сколько времени прошло. Рон взял ее руки в свои, и она взглянула в его глаза. Покрасневшие и опухшие, они все равно светились решительностью, которую Гермиона уже потеряла. Ей было больно всё еще видеть в них надежду. «Твой брат мертв! — хотела она крикнуть ему. — Почему ты так смотришь на меня?»

— Гермиона, Гарри только что ушел. Думал, я не заметил. Решил пойти один. Вставай.

Он помог ей подняться и сунул в руки меч Гриффиндора. Едва не лопаясь от негодования, признес:

— Этот идиот ушел без него.

Гермиона слепо последовала за Роном из замка на лужайку. Сколько раз она еще пересечет эти земли за сегодня? Свидетелем чему еще станет?

— Рон... — начала Гермиона. Она хотела рассказать ему о зелье, о том, что был шанс, но теперь его нет. И что им остается лишь следовать за Гарри к его смерти. Но не смогла произнести ни слова.

— Он хозяин, Гермиона, — отозвался Рон, словно прочитав ее мысли. — И он знает, что делает. Он знает, что…

— Он их видел? Люпина, Колина, Падму, твого чертова брата, Рональд?!

— Да. Он видел их, когда направлялся в кабинет директора. Он знает, Гермиона. Пойдем.

Кабинет директора. Гермиона схватила Рона за руку.

— Он пожертвует собой, — прошептала она. — Воспоминания для думосброса... Рон, Дамблдор рассказал Снейпу и заставил его пообещать, что он передаст Гарри... — Гермиона поморщилась. — Гарри — крестраж. Его шрам — крестраж. Дамблдор сообщил Снейпу, что Гарри должен пожертвовать собой, что ему нужно... — ее голос истерически зазвенел, пока не оборвался, и она не могла продолжать.

Рон стоял и пристально смотрел на нее в свете луны.

— Так вот почему он пошел один.

Гермиона не ответила. Рон открыл рот, и она ожидала, что он сердито спросит ее, как давно она знала и почему не сказала им.

— Надо позвать остальных.

— Что?

— Я не позволю ему умереть в одиночестве. Мы должны позвать остальных. Если палочка не сработает… — Рон запнулся. — Если не сработает, я хочу, чтобы последнее, что он увидит…

Гермиона отвернулась. Лицо Рона выражало такую душевную боль, что она не могла на него смотреть.

— Хочу, чтобы он видел: мы закончили. Справились с заданием.

Гермиона молча кивнула, и Рон поспешил обратно к замку. Спустя несколько минут входная дверь наконец-то распахнулась, и все, кто еще был в Хогвартсе, высыпали наружу. Рон бежал впереди, сразу за ним — Джинни с решительным лицом. И на секунду Гермиона подумала: точно так же выглядела она сама, когда мчалась к своему мужу прямо сквозь толпу дементоров.

Когда все остальные — Кингсли, Тонкс, Молли Уизли, Блейз и Невилл, и Луна, и Флитвик, Чарли, Дин, Симус и Дедалус Диггл, Стерджис Подмор и Оливер Вуд — приблизились и двинулись в Запретный лес, Гермиона развернулась и поспешила за ними. Она не задумывалась, как собирается найти Гарри, просто бежала вперед, прорубая себе мечом дорогу сквозь подлесок.

Лес звенел от голосов, было тяжело ориентироваться, ощущать, чувствовать себя так, словно она за кем-то гонится. Но мимо нее пронеслись кентавры с натянутыми луками, и Гермиона инстинктивно последовала за ними. Если в Лесу находились чужие, то кентавры точно определят где. Они пробежали мимо логова акромантулов, мимо убежища Грохха, а затем все стадо внезапно затормозило на краю поляны, и Гермиона резко остановилась позади них. Остальные тесно окружили ее, и она могла чувствовать запах крови, пота, страха в темноте, слышать крики ярости и ужаса, громкий боевой клич Хагрида — и, поверх всего этого, голос Гарри.

— Назад! Все назад!

— Нет, — произнес Волдеморт, и его голос, казалось, не просто перекрыл шум, а разрезал его. — Пусть подойдут. Пусть смотрят, Гарри Поттер. Пусть увидят, как их герой умрет от моей руки.

Рон протиснулся мимо кентавров в круг, где стояли Пожиратели смерти в мантиях и масках. Гермиона пошла за ним, высоко подняв меч. Волдеморт не обратил на них никакого внимания, высматривая кого-то в испуганной толпе. Найдя свою цель, он поднял левую руку и дернул пальцами в призывном жесте, и бледная профессор Трелони двинулась к нему, словно ее тянули невидимой веревкой.

— Ты, — сказал Волдеморт.

Она в ужасе затрясла головой в каком-то подобии отрицания.

— Да, ты. Скажи мне, профессор: это он — тот мальчик, который, как ты предсказала, победит меня? — Он небрежно махнул рукой в сторону Гарри, который напряженно стоял в центре поляны. На его лице смешалась обреченность и ярость.

— Я не слышу, — сказал Волдеморт, и Гермиона снова перевела взгляд на разворачивающуюся драму, устроенную Темным Лордом. — Я спросил: это он — тот мальчик, которому суждено победить меня?

Профессор Трелони не ответила. Она сжала губы в тонкую белую линию и дрожала всем телом. Гермиона неожиданно задумалась, знала ли профессор, кого имела в виду, когда делала пророчество, и помнила ли она вообще, что делала его.

Волдеморт нетерпеливо взмахнул палочкой, и профессор Трелони отшатнулась.

— Лорду Волдеморту начинает надоедать эта игра, — сказал он. — Отвечай!

Глаза Трелони за стеклами очков стали еще шире, но она не проронила ни слова. Лишь потерла правой рукой грудь, будто прикрывая место удара.

— Отвечай! — рявкнул Волдеморт, но она по-прежнему молчала. По ее лицу текли слезы, но губы были плотно сжаты.

— Впрочем, — со злостью выплюнул Волдеморт, — какая разница. Все эти годы Дамблдор защищал тебя, Сибилла Трелони. Лорд Волдеморт ждал очень долго, чтобы убить тебя. Интересно, каково тебе было жить в моем замке, профессор, помня, что я могу в любой миг добраться до тебя. Но, разумеется, — холодно рассмеялся Темный Лорд, — я забыл о твоем знаменитом даре. Полагаю, ты «знала», что этот день придет. Авада Кедавра!

Когда зеленый луч заклинания попал в профессора Трелони, она рухнула на землю. И, казалось, это стало знаком, которого ждала толпа по обе стороны от Темного Лорда. Все, кто молча и завороженно слушали речь Волдеморта, бросились вперед, и повсюду завязались дуэли, подобных которым Гермиона никогда не видела. Смерть витала в воздухе, и вокруг Гермионы носились зеленые лучи. Она сражалась с мечом в одной руке и крепко сжатой палочкой в другой. Она отбивала заклятья и атаковала худого, закутанного в плащ Пожирателя, из чьей палочки непрерывно вылетали заклинания, опаляя землю под ногами Гермионы и заставляя ее танцевать.

Их схватка была молчаливой и ожесточенной. Выпущенное ею обжигающее проклятие попало в левое плечо Пожирателя, и тот, зашипев, упал. Гермиона развернулась, осматривая место битвы. Ее толкнула с одной стороны Джинни, которая отходила широкими шагами, сражаясь с Беллатрикс Лестрейндж. Беллатрикс побеждала, и Гермиона уже приготовилась атаковать ее сбоку, как вдруг безумная ведьма упала, убитая выпущенным непонятно откуда проклятьем.

— Ха! — ужасающим и кровожадным тоном воскликнула Джинни. — Со следующим я справлюсь сама, уж спасибо!

И она повернулась к Луне, которая стояла напротив Фенрира Грейбека. Луна взмахнула палочкой, посылая в оборотня потоки блестящих голубых искр, которые, казалось, жалили и сбивали его с толку, и он на мгновение остановился, чтобы сбить их с себя. Джинни воспользовалась этим и приложила его ступефаем прямо в грудь с такой силой, что, скорее всего, убила.

— За Билла, больной ублюдок! — закричала Джинни, и Гермиона поняла, что у них всех переполнилась чаша терпения, раз даже те, кого она так хорошо знала, были готовы убивать.

Забылись все правила ведения войны, и Гермиона не колебалась, когда приложила приближающегося к Рону Долохова в спину оглушающим. А когда он рухнул, таращась в небо мертвыми глазами, она наступила ему на лицо, отчетливо ощущая, как хрустнул под каблуком его нос, и направилась дальше к Трэверсу. Но Рон рванул вперед, сбив ее с ног, и она чуть не упала на меч, едва успев убрать его в последнюю секунду. От удара о землю у нее перехватило дыхание, и она с ужасом и восхищением смотрела, как Рон преследует в мечущейся толпе Драко Малфоя. Но тут ее внимание отвлекло зрелище, от которого кровь, казалось, застыла в жилах. Волдеморт, защищенный мощными щитовыми чарами, выпускал Нагайну из ее сферы. Змея заскользила по холодной, покрытой листвой земле, и хотя Гермиона не могла из-за шума битвы расслышать его, она была уверена, что он выбрал свое оружие, что он говорил на парселтанге, что он произнес те же слова, которые сказал Нагайне там, в хижине.

Гермиона не вскочила на ноги, а поднялась спокойно, плавно и, ступая по листьям, бесшумно направилась следом, двигаясь параллельно змее, извивающейся между парами сражающихся. Гарри бился с Рабастаном Лестрейнджем, который безуспешно пытался связать его, а вокруг валялись остатки дюжин обрубленных магических веревок, тоже похожих на змей. Нагайна тихо приблизилась к Гарри, и Гермиона сделала то же самое, кружа вокруг пары, пока ей больше ничего не мешало нанести удар. Она не имеет права промахнуться. Она истратила зелье Гарри и теперь была обязана защищать его жизнь. Она не позволит змее напасть еще раз.

Когда Нагайна поднялась, расправляя свой гигантский капюшон, Гермиона толкнула Гарри на землю. Бросила палочку и, обхватив рукоятку меча Гриффиндора обеими руками, вскинула его над правым плечом, как биту. А затем взмахнула мечом и изо всех сил обрушила его на голову змеи. Удар был таким мощным, что Гермиона пошатнулась, а голова Нагайны, прокрутившись в воздухе, упала прямо к ее ногам. Гермиона пригвоздила ее мечом к земле и, полная адреналина, огляделась в поисках Гарри, который как раз поднимался на ноги.

Он смотрел на нее широко распахнутыми глазами, затем протянул ее палочку, и они оба повернулись в сторону Темного Лорда.

Волдеморт направлялся в их сторону, и сражающиеся расступались перед ним, словно в хорошо поставленном танце. Гарри вскинул палочку.

***

Скрытый чарами, Снейп застыл, опустив руку с палочкой. Он покинул Визжащую хижину, не имея ни малейшего представления, куда пойдет, но быстро оказался в Запретном Лесу, словно привлеченный зовом Темного Лорда. Поттер прошел мимо него настолько близко, что Снейп мог бы протянуть руку и коснуться его. На мгновение он так и хотел сделать, чтобы убедиться, что мальчишка все еще жив, что у них всё ещё оставался шанс. Поттер был бледен, зеленые глаза его матери оттеняли темные круги, но волевой подбородок, унаследованный от Джеймса, выражал решимость встретить свою судьбу.

Снейп последовал за Поттером, когда тот направился к поляне, где ждал Темный Лорд. Северус отказывался думать о том, что он оставляет позади, каждой клеточкой своего тела зная: он не пропустит противостояние, к которому готовился всю жизнь. Внезапно Лес ожил от топота ног, и Снейп, ошеломленный, наблюдал, как остатки Ордена и защитников Хогвартса пронеслись мимо него. Толпа, готовая сражаться, готовая переломить ход противостояния, подхватила его и увлекла за собой. Когда началась битва, он тоже вскинул палочку, хотя ему не было здесь места, ни одна из сторон не считала его другом. Северус дрался яростно, безжалостно, оглушая Пожирателей со спины, объединяя усилия с членами Ордена, которые никогда не узнают об этом. Посылая проклятия, он быстро понял, что, даже невидимый, он рискует сам попасть под одно из них. Лес буквально кишел воинами и сверкал от лучей, бесконтрольно летящих во всех направлениях. Но Снейпа это не волновало. Единственное, что имело для него значение, — это то, что он сражается и умрет, сражаясь. Он не станет прятаться и жить, как трус. Он позаботится, чтобы это закончилось.

Когда Гермиона вскинула меч и отрубила змее голову, Северус понял, что пришел конец и Темный Лорд раскроет свое последнее оружие.

Почти незаметно он отступил к деревьям. Ему нужен был наблюдательный пост, откуда он мог бы видеть финальное противостояние, место, откуда, при необходимости, он мог бы украдкой и беспрепятственно помочь. Он слегка качнул палочкой, наложив заклинание рассеивания внимания в качестве дополнительной меры предосторожности, и проскользнул между Люциусом Малфоем и Артуром Уизли. Как ни странно, они стояли бок о бок, забыв о своей дуэли, сосредоточившись на двух волшебниках, которые кружили по поляне, словно разъяренные собаки.

— Что ж, грязнокровка убила мою змею, — почти светски произнес Темный Лорд, и шум битвы сразу начал затихать. Волдеморт негромким, леденящим душу голосом продолжил: — Грязнокровка убила мою змею, и теперь ты, Гарри Поттер, полагаешь, будто имеешь преимущество надо мной?

Поттер на миг отвернулся от Темного Лорда и обратился к толпе, особенно, как решил Снейп, к группе гриффиндорцев, стоящих на границе круга:

— Пусть никто не пытается мне помочь. Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я. — Затем снова повернулся к Волдеморту и спокойно продолжил, хотя в тишине его голос звучал набатом: — Их больше нет. Всех твоих крестражей, — Поттер выплюнул это слово, будто нечто противное. — Теперь ты снова просто человек, Том Риддл, такой же смертный, как и я.

Слова мальчишки наполнили Снейпа холодным страхом. Неужели Поттер не знал? Не получил сообщение? Или проигнорировал его? Северус напрягся всем телом, внимательно следя за Поттером в ожидании какого-нибудь знака. Тот держал свою палочку вскинутой — наготове! — хотя Снейп сказал ему, передал ему послание Дамблдора слово в слово…

— Ах, но ты ошибаешься. Мне не нужны крестражи для бессмертия, Гарри Поттер. Менее часа назад я получил оружие, мощнее которого у меня еще не было. Но, возможно, ты уже знаешь о нем. Возможно, оно тебе знакомо.

Он легко качнул палочкой в руке, и взгляд Снейпа почти против воли обратился к ней. Бузинная палочка, палочка Дамблдора, темная и длинная, блеснула в свете луны. Некоторые члены Ордена испуганно ахнули, узнав ее, даже если и не поняли ее значимости .

Поттер не ответил, а снова принялся кружить вокруг Волдеморта. Снейп заметил что-то вроде беспокойства, промелькнувшего на лице Темного Лорда.

— Ты не узнаешь палочку Дамблдора? Того самого человека, который защищал тебя, который позаботился о том, чтобы ты дожил до этого дня? Я забрал палочку твоего хозяина, Гарри Поттер, а также его жизнь, и теперь тебя некому защищать. Щиты больше не понадобятся. Палочка дополняет мою силу. Ничто не может причинить мне вреда.

Поттер застыл, опустив руки. Его тон был небрежным, почти легким, но Снейп видел, как его трясет, хотя он и пытался это скрыть:

— Впечатляюще. Но ты действительно уверен, что палочка принадлежит тебе? Совершенно уверен?

Лицо Темного Лорда словно осветилось торжеством.

— Я же сказал тебе, Поттер, или ты не слушал? Сегодня ночью я стал хозяином этой палочки. Северус Снейп лежит мертвый в Визжащей хижине. Я забрал палочку у Дамблдора и ее верность у человека, который убил его. Палочка принадлежит мне.

— Понятно, — сказал Поттер. — Я всего лишь спрашиваю. Просто мне кажется, будто ты не всегда ясно понимал, что именно принадлежит тебе.

Волдеморт нетерпеливо взмахнул палочкой, словно отгоняя муху.

— Я начинаю уставать от тебя, Гарри Поттер. От тебя и от твоих смехотворных игр и намеков. К чему твое последнее глупое замечание?

— Человек, у которого ты отобрал палочку, которого, по твоему мнению, ты убил…

Снейп не мог дышать. Поттер знал, что он жив? Гермиона рассказала ему, что она сделала?

— Я подстроил гибель Альбуса Дамблдора!

— Ты уверен? Или Дамблдор спланировал свою собственную смерть с человеком, которого ты считал своим слугой?

Бледное лицо Волдеморта покраснело от ярости. Он почти дрожал от желания нанести удар.

— Ложь! — прошипел он.

— Снейп не принадлежал тебе! — закричал Поттер. И Северусу, о котором они говорили, которому удалось добраться до края поляны, казалось, будто они говорят о ком-то другом, о каком-то незнакомце. — Снейп был шпионом — шпионом Дамблдора!

Волдеморт рассмеялся.

— Так он сказал тебе, Поттер. Конечно, он уверял тебя в этом. Но Северус Снейп был моим слугой. До самого конца он снабжал меня информацией о твоем местонахождении, о ваших смехотворных планах…

— Разве? Он рассказал тебе, как по приказу Дамблдора принес мне меч, который разрушил твои крестражи? Он случайно не упомянул о том, как помог нам бежать из Малфой-мэнора?

— Это неважно! — яростно отозвался Волдеморт. — Какая разница, кому принадлежал Снейп? Он мертв. Они оба мертвы — и Снейп, и Дамблдор, — а я жив. Жив и контролирую Старшую палочку, палочку Смерти.

— Тогда убей меня.

Те, кто сражался на стороне добра, запротестовали. Гермиона схватила и крепко прижала к себе извивающуюся и плачущую девчонку Уизли.

— Давай же, убей меня, если думаешь, что можешь это сделать! — Поттер опустил руки.

Темный Лорд колебался лишь секунду, но все же его лицо было серьезным и настороженным, когда он крикнул:

— Авада кедавра!

Из Бузинной палочки вырвался зеленый луч, и Поттер упал на землю. Снейп, не отрываясь, смотрел в уродливые змееподобные черты Волдеморта Он увидел сначала страх, когда тот думал, не окажется ли мальчишка прав и что-то помешает ему, Темному Лорду, наконец одержать победу. Но когда тело Поттера упало, на лице Лорда отразились радость и триумф.

Все остальные, казалось, какой-то миг ждали, словно не поняв, что произошло. Члены Ордена, как и Пожиратели, слегка наклонились вперед, рассматривая тело Гарри. Внезапно ночь пронзил крик, полный муки, какой Снейп еще не слышал, полный сломанной надежды, вечной боли. Северус посмотрел на свою молодую жену и увидел испугавшую его пустоту в ее глазах. Он смотрел, как она отпустила девчонку Уизли, чей крик всё длился и длился, подобно погребальному звону, и упала на колени рядом с Поттером.

Снейп затруднялся сказать, что он чувствовал. Не существовало слов для описания конца всякого смысла. Он стоял, ошеломленный и онемевший, словно его самого поразило проклятие — хотя с чего бы такое ощущение? Ведь они с самого начала знали, что Олливандер мог ошибаться и что одно владение палочкой ничего не гарантировало. Темный Лорд использовал Смертельное заклинание, как годы до этого, о чем так часто Снейпу снились кошмары. Против смертельного проклятия зелье Vita secundus было бесполезно, и его жертва оказалась бы полностью бессмысленной.

Против воли Северус снова посмотрел на Гермиону. Она выглядела... отсутствующей. И хотя все в нем восставало против этой мысли, на долю секунды он подумал, что теперь понимает, отчего она сделала то, что сделала. Возможно, она знала: этот миг наступит, и она не смогла бы вынести его иначе.

Пожиратели снова атаковали членов Ордена. Снейп увидел, как от Смертельного проклятия погибла Тонкс, и выражение ее лица, когда она упала, было почти благодарным. Но Волдеморт вскинул свои тонкие бледные руки и потребовал тишины.

— Отступите, — произнес он. — Не нападайте. Я не хочу, чтобы сегодня ночью пролилось еще больше магической крови. Пусть увидят своего героя, ребенка, которому они доверяли. Пусть увидят и поймут, что все закончилось. Я выиграл.

Пожиратели отступили, и в первый миг никто не отваживался приблизиться. Защитники Хогвартса замерли, а Гермиона положила голову на плечо Поттера, словно готовясь лечь и умереть рядом с ним. Снейп видел, как она закрыла глаза. Странным образом он был благодарен Молли Уизли, которая наконец вышла вперед, опустилась на колени около Гермионы, оторвала ее от Поттера, обняла и принялась укачивать. Ее собственная дочь в это время плакала в объятиях своего отца. Северус не мог осознать происходящее перед ним, но знал, что Темный Лорд смотрит на все это с презрением. Малое утешение в свете их поражения. Любовь, которая не закончилась, но потянула за собой своих последователей.

Когда Поттер встал и поднял свою палочку с земли, Северус подумал, что окончательно потерял рассудок. Возможно, страх и скорбь сыграли с ним злую шутку, и он лишился последних крупиц здравого смысла. Но когда Поттер вскинул палочку и послал зеленый луч прямо в грудь Темного Лорда, Снейп почувствовал, как проклятье пронзило и его. Ощущение походило на боль, хотя, скорее, это был шок от окончания боли, прекращение боли, к которой он настолько привык, что считал это доказательством своего существования.

Северус не смотрел на пронзительно кричащую толпу. Вместо этого он задрал левый рукав и обнажил предплечье, которое выглядело таким гладким и белым, что, казалось, светилось в темноте. К горлу подступил комок, затрудняя дыхание. Он моргал и моргал, а слезы капали на кожу, но Снейп этого не чувствовал. Она исчезла. Она наконец-то исчезла. На мгновение ему ужасно захотелось выбежать на поляну и показать ей, ощутить, как ее маленькие, мягкие руки скользят по коже, которая никогда больше не будет гореть, не будет призывать его, чтобы стать свидетелем или участником чудовищных дел.

Когда Снейп снова посмотрел на остальных, на поляне царил хаос. В кои-то веки Орден не стал сразу праздновать, а напал на Пожирателей, обезоруживая, обездвиживая и связывая их. В глазах защитников Хогвартса горела праведная ярость, которую Орден редко проявлял в схватках, обычно ограничиваясь более безобидными заклинаниями. Снейп решил, что люди хотят сурово отомстить за испытанный ужас, что кто-то должен поплатиться за те мгновения, когда Поттер лежал, казалось, мертвый на лесной земле. Воздух наполнили хлопки аппараций, когда еще уцелевшие Пожиратели начали убегать, и Северус бросил последний взгляд на своего бывшего хозяина, на его бесстрастное лицо и пустые мертвые глаза. Все закончилось.

Северус поискал в толпе Гермиону, но не увидел ее. Она отправилась без него в тот новый мир, куда ему не было доступа. Теперь это ее будущее, и он старался почувствовать благодарность за это, но не мог. Победа принесла иную боль, чем поражение, но и то, и то означало, что в любом из новых миров ему нет места. И пока оставшиеся собирались снова, чтобы строить планы, Снейп закрутился в аппарации в единственном направлении, где его еще ждали.

***

Когда Гарри открыл глаза, Гермиона не могла этому поверить. Ее разум — несмотря на то, что она с детства была окружена чудесами — просто не мог осознать два воскрешения из мертвых за столь короткий срок. Поэтому она завороженно наблюдала за образом, который подсовывал ее травмированный мозг, пока образ не поднял палочку, не выкрикнул Авада Кедавра и не положил конец всему этому.

Когда Кингсли скомандовал нападать, Гермиона не бросилась за Пожирателями. Она крепко вцепилась в Гарри, словно он мог в любой миг развеяться как дым и улететь, лишь только она разожмет руки. Она знала, что Рон рядом с ней, потому что он неустанно повторял: «Получилось, получилось, получилось», но Гермиона не понимала, что он имеет в виду и что на самом деле случилось. Она просто молчала, крепко обхватив руку Гарри. Джинни подошла, и Гермионе стало слегка жаль, что она не в силах оставить Гарри с ней наедине, но ее заданием было защищать Гарри. Она теперь отвечала за его жизнь, потому что она ослушалась приказа и истратила спасение, предназначавшееся Гарри, на другого.

Чьи-то руки нежно накрыли ее и попытались отцепить пальцы от предплечья Гарри, но Гермиона только неистово замотала головой и еще крепче сжала их. Она не отпустит его, что бы ни случилось, как бы ее ни пытали.

— Только одну тогда? Ладно? — спросил Рон, и она неохотно разрешила взять ее за руку.

— Но только одну, — серьезно сказала она, и Рон так же серьезно кивнул в ответ, а потом позвал: — Гарри.

Гермиона увидела, как встретились взгляды мальчиков и их глаза наполнились слезами. Гарри обнял Рона за шею свободной рукой, и Гермиона оказалась зажатой между ними. С губ Рона сорвался странный звук, который звенел в ее ушах, пока они трое стояли там, потрясенные и напуганные победой, не в силах отпустить друг друга.

Ее слезы всё лились и лились, и Гермиона подумала, что, возможно, никогда не прекратит плакать, никогда не покинет надежное убежище рук Рона и Гарри и просто останется жить в этом объятии. Победа не была сладкой, но густой и терпкой, как кровь, и острой, как меч. Гермиона мертвой хваткой держалась за Гарри с Роном и не отпускала, даже когда они оба осторожно развернули ее и пошли назад к замку.




Глава 41. Глава 41

Когда Северус очутился один в темноте, больше всего его поразила неизменность. Абсолютная неизменность Тупика Прядильщиков. Мир снаружи вывернулся наизнанку, казался неправильно-чужим, но здесь, здесь кружились те же клочки пыли, словно заключенные в вакууме. Здесь Северус не нуждался в свете волшебной палочки, он мог передвигаться по этим комнатам во сне, слепым, пьяным... мертвым. Это место было словно неснимаемое проклятие, словно часть его самого. Его дом. Он наконец-то вернулся домой.

Сделав три шага к дивану, Северус сел на пахнущие плесенью подушки и услышал скрип старых пружин. Почему, ради бога, он оказался здесь, в этом доме, куда никогда не собирался возвращаться? Разум быстро и раздраженно ответил: потому что больше некуда было идти. Война завершилась, Поттер выжил, оба хозяина мертвы, но вместо бесконечных возможностей у Снейпа не осталось ни одной.

Бесконечные возможности. Снейп тихо хмыкнул в темноте. Что это вообще означало? Вернулся ли он в свои восемнадцать лет, в ту ночь, когда стоял на коленях перед Темным Лордом в Малфой-мэноре? Был ли снова на холодном каменном полу, в шелковой благоухающей мантии, расплывшейся вокруг него, протягивая левую руку? Имел ли шанс отдернуть руку и убежать?

Северус отложил палочку и закатил рукав. Позволил себе погладить кожу, которой не смел касаться двадцать лет и которая снова принадлежала ему. Скольжение пальцев по собственной коже казалось интимным, возбуждающим, словно мастурбация. Снейп закрыл глаза, наслаждаясь тем, как редкие, короткие волоски щекочут кончики пальцев. Это все снова принадлежит ему.

И все же совсем не ему. Снейп уронил руку, взял палочку и молча призвал доставшийся ему от матери графин из прессованного стекла, который тяжелой дешевкой опустился ему в руку. Перед ним лежали те же возможности, что и в восемнадцать: напиться или не напиться. Северус щелкнул пальцами, и пыльный стакан пролетел через всю комнату и ударился в ладонь. Затем он щедро плеснул себе янтарной жидкости и начал пить большими обжигающими глотками, не заботясь о приличиях. Война закончилась. Он выжил. Он снова налил себе.

Снейп встал и подошел к окну, легко скользя в темноте и огибая громоздкое кожаное кресло своего отца. Отодвинул шторы. Улица была погружена в темноту, несколько отдаленных огоньков мерцали в лужах на тротуаре, еще больше подчеркивая черноту ночи и беззвездное небо. Северус внимательно осмотрелся, никого не обнаружил и снова глотнул из стакана. Прятался. Он прятался.

У него сжалось горло и защипало в глазах, что он списал на опьянение. Обычно ему было гораздо опаснее пить в компании, чем в одиночестве, и он так редко за последние двадцать лет по-настоящему наслаждался уединением, что почти забыл это ощущение. Одиночество — да. Чаще всего он оставался в одиночестве. Но вот это уединение... Знать, что никто внезапно не призовет его ночью, что он проведет здесь столько часов, сколько захочет, никем не потревоженный... что никто не вломится в его разум, разыскивая воспоминания, освобожденные алкоголем... Эта идея в равной степени ужасала и успокаивала его.

Он не желал скрываться. Он был шпионом — был, запротестовал его разум, был? — но почти всегда работал под пристальным наблюдением. Он никогда не уклонялся от своих обязанностей, никогда не прятался от Темного Лорда. Он казался сам себе неуместным в этом пыльном доме, надежно укрытый, бессильный, ничто. Ему захотелось выбежать на улицу и аппарировать прямо в центр Косой аллеи. Я все еще здесь, пришла нелепая мысль.

Он вполне мог бы так сделать, и пусть его поймают. Какая разница? Если бы он вышел на поляну, его бы повязали с остальными Пожирателями и отправили в Азкабан. Но он не получил бы от толпы разъяренных авроров или даже дементоров то наказание, которое жаждал. Он хотел справедливости, правоты, ощущения, что он каким-то образом уравнял чаши весов мира. И он очень сомневался, что все это найдет в Визенгамоте.

Голос Гермионы прозвучал эхом у него в голове: «Сэр, я хочу сохранить документы для вашего суда». Его суда. Они заставят его рассказать все секреты перед залом, полным людей. Все, что он защищал ценой собственной жизни, выставят напоказ на потеху толпе. Северус Снейп, Пожиратель, наконец окажется там, где они жаждали его видеть. Одна мысль об этом вызывала отвращение. И все же альтернативой было прятаться здесь, словно он виновен, словно он не рисковал всем, чтобы свергнуть Темного Лорда? Что с ним станет? Неужели он хочет провести остаток жизни здесь, в тишине? Он снова посмотрел на улицу и сделал большой глоток огневиски, смакуя острую пряную жидкость, ощущая, как горит и немеет язык.

Когда же он перестанет врать себе, что он так высматривает? Сегодня ночью только один человек во всем мире мог бы появится посреди этой прокоптившейся улицы, только один человек во всем мире знал, где и как искать этот дом. И каждая вспышка света казалась ему вспышкой от ее палочки, а трепещущие на ветру листья напоминали ее локоны. Он снова сделал глоток. Проклятая надежда. Проклятая, бессмысленная надежда, горящая в нем как идиотский волшебный синий огонь.

— Для чего? — громко спросил он, почти испугавшись звучания собственного хриплого голоса в тишине. Надежда, что вдруг она придет, останется с ним? А дальше? Запрет ли он ее, лишив света и общества других людей, пока она не станет послушной и легко управляемой? Пока она не возненавидит его, а он — ее? Пока он не умрет? Или он мог бы заставить ее пройти с ним все круги судебного ада Визенгамота. И смотреть, как ее унижают, очерняют его прошлым. «Не приходи, Гермиона, — подумал он. И тут же вдогонку: — Пожалуйста, приди. Я не хочу переживать это все в одиночестве».

Ярость захлестнула его и без того перенапряженные нервы. Это все дело рук Альбуса, который, находись он сейчас здесь, наверняка назвал бы это своим подарком Снейпу. Но Северус никогда не нуждался и не желал себе партнера. Он всегда был в состоянии работать в одиночку... А теперь внутри него образовалась пустота, которая не имела права там селиться. Северус ощущал себя калекой, словно ему отрубили ноги до колен, и это все — вина проклятого Альбуса. Почему Северус должен стоять у окна и надеяться на нечто бессмысленное?

Нагретое стекло стакана удобно и привычно лежало в его ладони. Снейп поднес его к губам, но затем внезапно швырнул через всю комнату, слушая, как тот громко разбился о книжные полки. Как хорошо. Приятно. Северус вскинул палочку и резко полоснул ею по дальней стене, не заботясь о том, во что он попадал, просто желая разрушать. Эти стены, эти гребаные ужасные стены с пятнами и отстающими обоями с нарисованными на них розами, которые выбрала его мать в какой-то извращенной, бессмысленной попытке создать уют, — эти стены снова смыкались вокруг него, а он попался в ловушку, скрываясь здесь, как ребенок, как проклятый беспомощный ребенок. Снейп обвел вокруг носа Темного Лорда и выжил, чтобы рассказать об этом. Но здесь он снова стал двенадцатилетним мальчишкой, прячущимся от уличных детей, которые найдут его, причинят боль, побьют и упекут в Азкабан. И скажут, что всё совершенное им — ничего не стоит, совершенно ничего.

Его крик ярости начался со слова «дерьмо», а потом перешел в неразборчивый хриплый звук поражения, перемежающийся шумом падающих книг, трескающегося дерева, звоном бьющегося стекла и осыпающейся штукатурки.

«Она не могла оставить меня здесь», — подумал Северус, как будто это не он оставил ее там, в Хижине. Она не могла оставить его здесь гнить, словно какой-то ненужный мусор. Ей не стоило оживлять его ради этого. Снейп поднял палочку и провел ею по предплечью, там, где раньше чернела Метка. Ему было необходимо ощутить привычную боль, почувствовать хоть что-то значимое, а не только тоску пьяного мужчины, который изжил свою полезность. Кровь выступила по линии пореза, который он нанес, но боль не успокоила его — это оказалась не та боль, которую он желал, и Северус снова сел на диван, проведя ногтями по шее, где ее прокусила Нагайна. Слишком гладкая, слишком целая, слишком идеальная. Он ощущал неровный пульс кончиками пальцев, кровь текла дальше — бесконечные, как время, толчки крови.

Он поднял графин и выпил прямо из него, стуча зубами по краю.

— Гермиона, приди ко мне, — прошептал он, прежде чем алкоголь завершил то, чего не смогли добиться шок и усталость. Северус, как был, в пропитанной кровью и потом мантии, погрузился в сон.

***

Гермиона, держа в руках небольшой стакан с нетронутым огневиски, сидела за длинным, грубо сколоченным столом на кухне Уизли. После окончания битвы она едва произнесла пару слов. Рон и Гарри привели ее обратно в замок и в кабинет директора. Она так крепко вцепилась в их мантии, что у нее побелели костяшки пальцев, а на ладонях даже через ткань отпечатались четкие полукружия следов от ногтей. Гермиона раскрыла ладонь, невидяще глядя на нее. Они все еще были там.

Ее воспоминания о замке казались обрывочными, большая часть просто отсутствовала, словно ее вырезали. Гермиона знала, что в какие-то моменты она просто закрывала глаза и позволяла мальчикам вести себя. Но некоторые мгновения просто стерлись из ее памяти, словно перегруженный мозг протестовал и отказывался запоминать происходящее. Ее впечатления о пути через разгромленный замок приходили вспышками: полностью разрушенный коридор к классу заклинаний; лежащее на третьем этаже тело шестикурсника Равенкло, которое перегородило вход в ванную девочек; несколько мертвых эльфов возле Башни директора. Их тела прижимались к каменной стене, словно они пытались не допустить Пожирателей в бывшие владения Дамблдора.

Гарри наклонился, когда они подошли к эльфам, но не смог заставить себя прикоснуться к ним. При помощи палочки он осторожно отлевитировал их тела в сторону, где за ними могла присмотреть раненная горгулья.

Он открыл рот, и Гермиона поняла, что он собирается попросить ее о помощи. Протянув руку, она положила ее на треснувшую каменную голову горгульи. Стена за ней растаяла, открыв извилистую лестницу, которая вела в кабинет директора.

— Как ты это сделала? — услышала она голос Рона за спиной. — Нам никогда не удавалось...

Не ответив, Гермиона осторожно перешагнула через обломки и ступила на лестницу.

— Это был кабинет профессора Снейпа, — прошептал Гарри. Гермиона не обернулась, чтобы посмотреть на лицо Рона, когда Гарри продолжил: — Его защитные чары пропускают ее. Это часть их клятв.

«Он знает», — подумала она. Снейп сказал ему.

— Их чего?! — воскликнул Рон.

Гермиона промолчала, заставляя Гарри продолжать.

— Их брачные клятвы. Дамблдор поженил их в начале шестого курса. Ради меня. Чтобы у профессора Снейпа была возможность помогать мне. Чтобы кто-нибудь знал: Снейп не был предателем.

— Дамблдор... — поперхнулся Рон. — Он... Ты была замужем за Снейпом?

— Я и сейчас замужем за ним! — шикнула Гермиона. Воспоминания грозили захватить ее, но она заставила себя собраться.

Гарри застыл на лестнице и повернулся к ней с выражением бесконечной муки и сострадания в глазах, и она не сразу поняла, что оно направлено на нее.

— Дамблдор однажды сказал мне, что мертвые, которых мы любим... Они никогда по-настоящему не покидают нас, Гермиона.

— Гарри, это все очень мило с твоей стороны, — сказала она, подавляя странный и неразумный порыв стукнуть его. Если он действительно думал, что ее муж мертв, почему не оставил ее в покое? Зачем потащил сюда, смотреть на все его вещи, стоять в его кабинете? — Но Северус жив. Если бы он был мертв, я не смогла бы сделать так.

Страх почти одолел ее, когда она потянулась к дверной ручке, внезапно уверенная, что Снейп каким-то образом умер, пока она поднималась по лестнице, и вот таким образом она сейчас это поймет. Но металл под ее ладонью нагрелся и послушно повернулся. Замок все еще считал ее мужа директором. Гермиона пропустила Гарри и Рона, замерев на входе, а затем вошла и молча осмотрелась. Она никогда не видела этот кабинет после смерти Дамблдора, никогда не знала, как всё выглядело при ее муже. Ничто здесь не напоминало о Снейпе. Диван, ковер, кресло с прямой спинкой, стоявшее у его камина, — ничего из этого не было в странной круглой комнате. На стенах висели лишь портреты директоров, на столе же не лежало ничего, кроме тяжелого каменного думосброса и единственного свитка пергамента. Этот кабинет не принадлежал никому, его хозяин стер сам себя.

Гермиона поерзала на стуле на кухне Уизли и провела пальцем по стакану. Она не хотела вспоминать о том, что было в думосбросе. Она не хотела заглядывать туда, решительно возражала, но Гарри настоял. Возможно, он думал, будто она обманывает себя, веря, что Снейп жив, и поэтому должна увидеть его прощание с нею.

И да, он действительно прощался. Он обращался к Гарри, передал ему информацию о том, что нужно сделать, а также доказательство своей невиновности, которому Гарри не мог не поверить, потому что оно исходило из уст самого Дамблдора. Но вот финальное воспоминание явно предназначалось Гермионе. И, находясь в нем теперь, она начала осознавать то, что в глубине души уже предчувствовала, но не желала принимать и слышать. И теперь, в ретроспективе, всё выглядело таким ясным, будто Северус сам прошептал ей на ухо: «Гермиона, я так устал. Я просто хочу, чтобы всё закончилось». А затем была их свадьба, его колоссальный риск, когда он прятал ее родителей, несчастный случай в ту ночь, когда они переправляли Гарри... Словно весь год пролетел в быстрой перемотке, и она не успевала все просмотреть, но ее снова охватил страх, хотя она уже видела, как все завершилось. Она оценила, в каком невыносимом напряжении они жили весь год. А потом перед ней предстала та ночь, когда он принес им меч. Когда она снова стояла в грязной палатке, где он поцеловал ее, она четко поняла, прочитала по любимому измученному лицу. Он пытался объяснить ей, что намеревается умереть.

Она не могла вспомнить, как очутилась в Норе или как долго они находились в кабинете директора, ожидая, по-видимому, Дамблдора, который так и не явился. Но она помнила шум, голоса, мелькающих людей, казавшихся лишь смутно знакомыми. Она помнила слезные увещевания миссис Уизли, что нужно поесть. Скорее всего, Гермиона даже поела, но чувствовала она только горький вкус слез. Она помнила Гарри, который молча сидел рядом с ней некоторое время, но теперь ушел спать или Мерлин еще ведает куда. Теперь он скорбел в одиночестве, как и она, и Гермиона бросила взгляд на часы Уизли, где впервые за последние два года все стрелки, кроме Фреда, остановились на «дома».

Что она натворила? Всемилостивый Боже, что же она натворила?

— Гермиона.

Она вскинулась так резко, что почти перевернула стул и свой стакан. Ее глаза лихорадочно обшаривали комнату, пока не остановились на мистере Уизли, который с пергаментом в руках сломленно прислонился к косяку, не сводя с нее острого, пронзительного от горя взгляда.

— Я не хотел напугать тебя.

— Все в порядке. Простите, мистер Уизли. Если хотите, я уйду...

— Нет, останься. Садись. Похоже, этот напиток тебе не особо по вкусу. Может, хочешь чая?

— Я в порядке, правда. Просто задумалась. Я... я устала, но не могу...

— Я тоже. Почему бы нам не составить друг другу компанию? — сказал он, отправил чайник на плиту и зажег взмахом палочки огонь. Затем положил пергамент на стол.

— Вы уверены, что не хотите остаться один?

Мистер Уизли рассмеялся печальным, лишенным всякого веселья смехом.

— Последние двадцать восемь лет я никогда не оставался один, Гермиона. Даже не знаю, что стал бы в таком случае делать.

Гермиона заставила себя улыбнуться. Ее щеки стягивало от высохших слез. Мистер Уизли был хорошим человеком. Добрым и смелым. Но она не представляла себе, как ей сидеть здесь с ним, за его кухонным столом, под этими часами, напоминающими им обоим о человеке, которого она не спасла, и человеке, которого она спасла.

— Гермиона, Гарри рассказал нам, что... от тебя требовалось.

Она вскинула голову, настороженно глядя на него.

— То, что он сказал… Это... Нет, не смотри на меня так. Я пытаюсь понять. Гарри сказал, что вы двое... что вы нашли общий язык.

Она чуть кивнула, но промолчала.

— Я не собираюсь копаться в ваших с Северусом отношениях. Сегодня не самое подходящее для этого время, а я уже давно женат, чтобы знать: для внешнего мира брак не всегда то, чем кажется. Гермиона, если ты черпала силы в том, что тебе пришлось сделать, то все мы должны быть благодарными. Если вы оба черпали в этом силы.

У нее задрожали губы, и Гермиона с силой их сжала. Она не думала, что сегодня вечером может пролить еще больше слез. Она полагала, что из нее уже вытекла вся влага до последней капли.

— Мистер Уизли, мне так...

— Тише, тише. — он подошел к ней, взял ее ладони в свои и потянул, заставляя встать. — Тише, Гермиона, наша храбрая девочка. Все в порядке, — он обнял ее, слегка покачивая.

— Мистер Уизли, мне так жаль. Так жаль! Я поступила неправильно. Я поступила неправильно, и мне так жаль!

Он отступил назад, серьезно глядя на нее.

— Ты думаешь, будто я или любой из нас поступил бы лучше? Гермиона, обладание этим зельем стало бы слишком большим испытанием для любого. Мы далеко не боги, и никто не принял бы другое решение чем то, которое приняла ты. Если бы зелье хранил я, — его голос чуть дрогнул, — то Фред остался бы жив. Если бы Андромеда, то жила бы Тонкс. А если Тонкс — то Ремус. Никто не поступил бы иначе. И если они говорят иное, то врут. Мы спасаем то, что любим, Гермиона. Мы ничего не можем с собой поделать. Вот почему зелье так сложно приготовить. Поэтому Дамблдор никогда не должен был требовать этого от бедного Северуса.
Ответственность слишком велика. Посмотри на меня.

Гермиона попыталась. Но вид его заплаканного лица больно кольнул прямо в сердце, и она испугалась, что ее стошнит.

— Гермиона, если бы зелье было у Северуса и выбирать пришлось бы ему, он спас бы тебя, а не Гарри.

Она отчаянно затрясла головой.

— Ни за что. Вы его не знаете. Он никогда не сделал бы ничего настолько...

— Какого? Человечного? Гарри рассказал мне, что Северус последовал за тобой в Годрикову Впадину и в Малфой-мэнор. Он последовал за тобой. Ты прекрасно понимаешь, что случилось бы, если бы его поймали. Его убили бы. Вероятнее всего, сначала пытали бы и потом убили. И все планы Дамблдора провалились бы.

Гермиона зажмурилась.

— Ты видела завещание Северуса?

Она тут же распахнула глаза.

— Завещание?

— Гарри уже сказал, что ты не слышала его, когда он говорил тебе это. Северус оставил в кабинете завещание. Я тут же вернулся туда, как только Гарри сказал, что ты... что Северус жив. Я испугался, что завещание используют, чтобы выследить его.

— Выследить?

— Сядь. Пожалуйста.

Мистер Уизли снова усадил ее на стул и вернулся к плите. Налил им обоим по чашке чая и левитировал одну ей. Затем взял пергамент и сел напротив. Гермиона вопросительно посмотрела на мистера Уизли. Она почувствовала, как атмосфера вокруг них изменилась, стала более серьезной, и поняла, что наступил миг, ради которого мистер Уизли и пришел. Сердце бешено забилось в ее груди.

— Люди не... — он запнулся, выглядя так, словно подбирает слова. — Людям сейчас больно, — тяжело произнес он. — Цена войны оказалась... очень высокой.

Гермиона вытерла с кончика носа слезу.

— Боюсь, что Северус, его... даже не знаю, как сказать. Боюсь, люди увидят не его поступки, его самопожертвование и преданность, Гермиона, а то, что он женился на очень молодой девушке, своей ученице.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но Артур не дал ей такой возможности.

— Хотел он того или нет. Боюсь, смерть Дамблдора оказалась такой неожиданной и сокрушительной для магического мира, что люди будут помнить только то, как Северус убил Дамблдора. Не вероятные причины и не то, что они оба планировали это. Они увидят в Северусе его укрощенного Пожирателя, которого они вправе схватить, отправить в Азкабан и чувствовать себя потом в безопасности ночью.

— Но, мистер Уизли, он же...

— Я знаю. Знаю. Но и ты знала, что это случится. Гарри рассказал, что в самом начале Дамблдор предупредил тебя о возможном суде. Я лишь хочу, чтобы ты... приготовилась к высказываниям, к вероятным последствиям…

Она молча кивнула. Артур пододвинул к ней пергамент, и Гермиона начала разворачивать его.

Я, Северус Снейп из Тупика Прядильщиков, Манчестер, настоящим объявляю свою последнюю волю и желание...

— Я прав в предположении, что Тупик Прядильщиков находится под фиделиусом?

Тупик Прядильщиков. Северус был там. Как она сразу не догадалась? Гермиона почти вскочила, когда вторая мысль пронзила ее, как свинец. Мистер Уизли произнес название, он знал...

— Да. Или находился. Как?..

…оставляю своей супруге, Гермионе Джин Грейнджер-Снейп, все свои имущественные ценности и недвижимость...

— Из-за завещания. Гермиона, он написал адрес на пергаменте и оставил там, где любой мог его прочитать. Я не знаю, сколько людей уже видели его, но я забрал завещание, чтобы больше никто не нашел его.

— Гарри знает.

— Да, Гарри и, подозреваю, Рон. Плюс мы с тобой, но больше мне ни о ком не известно...

...включая мой дом, счет в банке и прочее имущество, недвижимое или движимое, материальное или нематериальное, имущество любого характера, которым я могу владеть на момент смерти...

Гермиона отложила пергамент.

— Но если он жив, то в кабинет директора могла попасть только я! Как туда зашли вы? — пронзительно и испуганно произнесла она.

Мистер Уизли нахмурился.

— Не знаю. Стена, скрывающая винтовую лестницу, была разрушена, когда я пришел. Может, горгулья умерла или ее убили.

Гермиона вскочила, Артур тоже встал.

— Нет, я должна идти одна. Он не…

— Я понимаю. Просто будьте осторожны. Если найдешь его… скажи ему оставаться в Тупике Прядильщиков, пока действует фиделиус. Свяжись с Кингсли Шеклболтом, чем скорее, тем лучше. Завтра утром, если получится. Постарайся добиться для него какой-нибудь амнистии. Возьми с собой Гарри.

— Так и сделаю. Спасибо.

Мистер Уизли кивнул.

— И еще одно, прежде чем ты уйдешь.

Она остановилась на полпути.

— Здесь всегда будет место для тебя, Гермиона. Всегда. Но если сможешь, останься с ним. Я думаю, для оправдательного приговора будет крайне важно, чтобы твоя вера в него казалась очень сильной. Чтобы твой брак казался…

— Я поняла.

— Тогда иди. И свяжись с нами как можно быстрее. Держи меня в курсе.

***

На улице начался дождь, и мантия Гермионы промокла, пока она шла по темной улице, держа палочку наготове. «Последний дом, — думала она. — Последний дом в Тупике Прядильщиков». Фонари, которые могли бы указать ей путь, не горели. Гермиона всматривалась в ряды обшарпанных, одно обветшалей другого, кирпичных зданий, которые тесно жались друг к другу. Многие окна были заколочены досками, и все же ей казалось, что за ней наблюдают. Словно окна — это прикрытые глаза, которые тайно следили, как она идет по булыжной улице. Когда Гермиона приблизилась к крайнему дому, то сразу поняла, что нашла правильный, — от присутствия магии ее кожа почти искрила и светилась.

Гермиона постучала два раза, но не дождалась ответа и, сомневаясь, взялась за ручку. Дверь была не заперта, но Гермиона боялась того, что может найти внутри, не решаясь озвучить для себя вероятные ответы.

Ручка легко повернулась, и Гермиона шагнула в темноту.

— Северус, — прошептала она. — Северус?

Никто не отозвался. Она зажгла огонек на палочке, и тут же подобралась в тревоге и страхе, увидев гостиную. Раскуроченные стены, разбросанные по полу книги, опрокинутый стул у небольшого камина. Неужели кто-то ее опередил?

— Северус!

Она прошла мимо дивана в комнату, где развернулась, охватывая взглядом разбитое зеркало, покосившуюся книжную полку, ощущая стойкий запах алкоголя. Посветив палочкой на пол, Гермиона со страхом увидела размазанную по доскам кровь. Кровь, огневиски и...

Там. Он лежал на диване, закрыв рукой лицо, другая свисала с края. Гермиона мгновенно оказалась на коленях посреди всей этой грязи, взяла его руку в свои и провела кончиками пальцев по ране. Неглубокая, поверхностная. Слава богу. Наверное, он просто порезался о стекло, сказала себе Гермиона, хотя по ощущениям это больше походило на работу палочки. Гермиона использовала свою, чтобы залечить порез, несмотря на то, что это была всего лишь царапина. У нее в груди росла и ширилась дыра.

— Северус.

Он вздрогнул во сне, и Гермиона убрала с его лица спутанные пряди волос. Она осторожно села на диван на небольшом пространстве, оставшемся там, где он поджал колени. Насколько это было возможно, восстановила гостиную, стерев следы битвы, которую он там вёл.

— Мне так жаль, — прошептала она.

Она подумала о словах мистера Уизли: «Они увидят в Северусе его укрощенного Пожирателя, которого они вправе схватить, отправить в Азкабан и чувствовать себя потом в безопасности ночью». В ней разгорелся гнев. Мужчина перед ней являлся каким угодно, но не укрощенным. Удивительно, что именно эта мысль злила ее больше всего: что ее муж был кем-то, кого можно посадить в клетку. И всё же она сама ожидала, что он останется в этом жалком подобии дома, что его выставят напоказ перед судом, понукая, словно животное. Гермиона смотрела в лицо Северуса, такое напряженное и застывшее, словно он боролся со сном, даже когда все-таки поддался ему.

— Северус, — тихо сказал она, и часть ее почувствовала облегчение, когда он не проснулся, — что бы ни произошло, я не оставлю тебя. Что бы они ни сказали или ни попытались сделать, я этого не допущу. Клянусь.

Она постаралась устроится на диване рядом с ним. Не просыпаясь, Северус подвинулся, подстраиваясь под нее. Для двух менее уставших людей места было бы маловато. Одна нога Гермионы свисала с края, вторую зажал Северус между коленей. Он обхватил Гермиону руками, натягивая на ней мантию, и прижал ее голову к своей шее, где каждый вдох приносил запах битвы, но она не пыталась пошевелилась или оттолкнуть его. Сегодня ночью она примет любое утешение, которое он добровольно или нет предложит ей.



"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"