Бабушка и волк

Автор: Алисия
Бета:нет
Рейтинг:G
Пейринг:Луи Уизли, Доминик Уизли
Жанр:Drama
Отказ:Эпилог - Роулинг, остальное нам
Вызов:Некст-дуэль
Цикл:Молодая трава [0]
Аннотация:Зачем Флёр Уизли везет детей во Францию?
Комментарии:1. фик написан на "Next-дуэль 2011" на Next-форуме, задание - "Авторский фик, джен, низкий рейтинг", команда Next
2. Кажется, в фэндоме сейчас более принято мнение, что Доминик - девочка. Мне, собственно, и самой так больше нравится. Но в этом фике - мальчик!
Каталог:Вейлофики, Второе поколение, Второстепенные персонажи
Предупреждения:нет
Статус:Закончен
Выложен:2011-03-03 08:29:51 (последнее обновление: 2011.03.03 08:30:26)
  просмотреть/оставить комментарии
– Не отставайте! Доминик, возьми у Виктуар сумку. Луи, держи Виктуар за руку и не смей теряться! Быстро, быстро, нас ждут!
Командный мамин голос легко перекрыл гвалт провожающих, встречающих, прибывших и отбывающих. Луи бежал за Викки, сзади наступал на пятки Ник, а мама рассекала толпу, как бладжер – воздух, стремительно и легко, по прямой, кто не отступил – сам виноват. На них оглядывались: учебный год в разгаре, не сезон для поездок с детьми. Зачем-то маме понадобилось срочно тащить детей в Париж, всех троих, хотя у Викки в этом году СОВ, а Ник пропустит предматчевую тренировку. И повод-то какой – «вам пора познакомиться с моей бабушкой». Фантастика! Веселенькие будут выходные – с сестрицей за ручку, под вечное мамино «не смей теряться». Ну да, ей на чердак залез – уже потерялся, на пляж один пошел – срочно вызываем поисковый отряд. Паникерша. Плохо быть младшим. Уже в Хогвартсе, а все «малыш». И еще эта бабушка. Наверное, строгая – мама раз двадцать повторила, чтобы не спорили, слушались, все делали, как скажут, и снова не спорили, и еще раз слушались.
Под эти мрачные мысли Луи сам не заметил, как международный каминный зал остался позади, и очнулся втиснутым между Ником и Викки на заднем сиденье такси. Маггловского такси!
– Здесь что, нормальной каминной сети нет? – шепотом спросил у Ника.
– Не знаю, должна быть…
Машина рванулась на полной скорости, и Луи уставился вперед – с его места оказалось просто здорово смотреть на трассу. Может быть, подумал Луи, когда их такси обогнало огромный трейлер и едва вписалось между двумя туристическими автобусами, может, выходные будут еще и ничего…
Оптимистический настрой исчез, как только они вышли из такси у дверей бабушкиного дома. Наверное, магглы видели светлый фасад, высокие стрельчатые окна, красивые лепные фигуры. Магическая аура дома давила мощью и тьмой, как список Волдемортовых деяний. Луи пробрал озноб, зубы застучали. Викки крепче стиснула его ладонь.
– Мама, – слегка дрогнувшим голосом сказал Ник, – ты не говорила, что наша французская бабушка… эээ…
– Прабабушка, дорогой, но я, конечно, не против «бабушки», это молодит, – улыбнулась с крыльца на диво изящная златокудрая красавица. – Вейла, всего лишь вейла. А ты что хотел сказать? Флер, дорогая, как я рада снова тебя обнять.
Ник замер, забыв закрыть рот. Виктуар хихикнула, ткнула брата в бок. Мама обнималась с бабушкой-вейлой – и, конечно же, вспомнил Луи, она говорила, просто мамина бабушка – это казалось настолько древним, что… В общем, почти таким же древним, как первое пришествие Волдеморта, а может, и еще старше. Прошлым. Теперь же это прошлое оказалось живым и странно волнующим.
– Заходите же, – рассмеялась бабушка. – Я заказала для вас круассаны перекусить с дороги, а поужинать сходим в кафе. Совсем не умею готовить, ваша мама в этом вся в меня.
– Я тоже, – хихикнула Виктуар. – Здравствуй, бабушка, я так рада с тобой познакомиться.
Луи вошел в дом вслед за сестрой и братом, отчаянно мечтая потеряться где-нибудь между тротуаром и тяжелой дубовой дверью. Ему было страшно. Он унаследовал от папы острое, почти звериное чутье на опасность, и сейчас это чутье просто вопило: надо бежать. Но мама крепко держала за руку, а папа остался дома, а Ник с Викки уже вошли в этот страшный темный дом, и деваться было некуда.
Внутри дом оказался совсем не темный. Магия вообще ощущалась в нем намного меньше, чем на тротуаре у входа, вот только была она какая-то странная, волнующая, тревожная, заставляющая чуткого звереныша внутри Луи сторожко поводить носом и поджимать хвост. От запаха круассанов забурчало в животе, Виктуар вовсю болтала с бабушкой, мама счастливо улыбалась, Ник оглядывался, и Луи, дернув брата за рукав, спросил шепотом:
– Ты чуешь?
– Что?
– Тревогу. Или опасность. Или… не знаю, как точно сказать.
Ник пожал плечами:
– Мне здесь не очень нравится. Наверное, да, чую.
Тогда Луи крепко взял брата за руку. Вдвоем было не так страшно.

***
Ник сидел на кровати и смотрел на спящего брата. Вечерок выдался тот еще. Вроде все хорошо, и бабуля оказалась не такая уж страшная, встретила ласково, в общем, как Викки выражается, «все миленько». А грызет сомнение. Лу весь вечер дергался. У мелкого чутье на всякое странное и темное, если он боится – значит, есть чего бояться.
Вот интересно, что будет, если просто пойти и спросить? «Бабушка-бабушка, почему от твоего дома разит темной магией, и нет камина, и почему мама решила показать нас тебе только сейчас, хотя сама она, похоже, очень даже ладит с тобой»?
Ответ прост, мрачно подумал Ник. Потому что мы ничего не знаем о вейлах. «Бабушка-бабушка, расскажи, чем ты опасна»?
Наверное, мама знает, что делает, она не привезла бы своих детей туда, где им что-то грозит. Да и папа не отпустил бы. У папы тоже чутье, получше, чем у мелкого. И все же Ник не мог наплевать на тревогу брата и просто лечь спать.
Я просто посмотрю, что и как, решил он. Мне не запрещали ходить по дому.
У самого Ника тоже было чутье. Не звериное, как у папы и мелкого, а обычное, общегриффиндорское – «куда пойти, чтобы не пропустить неприятности». Он хотел спуститься на первый этаж, обойти холл и, может быть, заглянуть в подвалы, а вместо этого почему-то поднялся на этаж выше, прошел анфиладой темных комнат – внутри дом был намного больше, чем казался снаружи, – и остановился рядом с тяжелой портьерой, из-за которой пробивался тонкий лучик света.
Из-за портьеры слышались голоса. Мама и бабушка говорили по-французски, и Ник впервые в жизни порадовался, что мама и ее родители – его настоящие французские бабушка и дедушка – учили его языку. Он понимал не слишком хорошо, но общий смысл улавливал.
Мама жаловалась на папу.
Он хороший, говорила мама, я очень сильно его люблю, но в полнолуния он становится таким злым, таким грубым. Он знает, чувствует, что я боюсь его, и – дальше Ник не понял довольно длинную фразу, и короткий вопрос бабушки, и снова длинный, быстрый и запальчивый ответ мамы.
Зато он слишком хорошо понял, что сказала мама потом.
– Я не хочу, чтобы Луи стал таким же. В Доминике тоже это есть, но меньше, а Луи совсем как Билл.
– Так и должно быть, – ответила бабушка. – В каждом следующем ребенке его природа сильней. Радуйся, что не родила четвертого.
– Я надеялась на твою кровь, на силу вейлы, – тихо сказала мама.
– Четвертое поколение, – ответила бабушка. – Безнадежно. Грейбэк был силен. Радуйся, что твой муж не стал оборотнем и что твои сыновья унаследуют всего лишь…
Дальше Ник снова много не понял. Кажется, бабушка вспомнила какого-то французского оборотня, знаменитого не меньше Грейбэка, а мама спрашивала что-то о вейловской силе, а потом они спорили. Ник уже собрался уходить, но тут мама с бабушкой замолчали, и он замер, боясь выдать себя звуком шагов во внезапной тишине. А потом…
– Я сделаю это, я отдам свою силу вейлы, – сказала бабушка. – Ты права в одном, мальчикам ни к чему природа оборотня. От нее больше зла, чем пользы. Но если в них возобладает моя природа…
– Пусть! – запальчиво отозвалась мама. – Мне это никогда не мешало.
Ник развернулся и быстро ушел. Он знал, когда надо отступить, чтобы неприятности не стали чрезмерными. Почти бегом спустился на их этаж, вошел в комнату и беззвучно закрыл за собой дверь.
Лу сел, откинув одеяло, сонно заморгал:
– Ник? Что случилось?
– А что ты чувствуешь?
Мелкий нахмурился, наморщил нос.
– Страх. Тревогу. Злость. На кого ты злишься?
Ник сел рядом с братом, сжал его руку:
– Только тихо. Я подслушал одну вещь.
– Что?
– Они хотят превратить нас в вейл! Меня и тебя, но тебя больше. Потому что в тебе больше от папы, они говорят, что это плохо.
Почему-то Нику казалось, что брат заплачет, или закричит, или выдаст еще что-нибудь такое же буйное. Но Лу поглядел в его глаза спокойно и очень, слишком спокойно спросил:
– Мама хочет? Или бабушка?
Ник запнулся, вспоминая понятый с пятое на десятое разговор.
– Обе. Кажется, бабушка сначала спорила, а потом согласилась. Если я правильно понял, они считают, что сила вейлы победит кровь оборотня.
– Мы ведь не оборотни.
– Папа тоже. Но с тех пор, как его поранил Грейбэк, он изменился, все это говорят. В нем появилось что-то от оборотня, и оно перешло к нам.
– Да, – Лу кивнул, – но мне оно нравится, знаешь. Нравится чуять.
– Мне чутья не досталось, – сказал Ник. – Если честно, я никогда не задумывался, что во мне от папы. Но, знаешь… – Ник запнулся. Иногда бывает довольно сложно выразить словами то, что ты чувствуешь. Особенно, когда оно относится к родным людям. «Я считаю, что мама нас предала»? Глупо звучит, сил нет.
– Знаю, – мелкий снова кивнул, – ты себе нравишься таким, какой ты есть. Я тоже.
Ник стукнул кулаком по кровати:
– Они не имели права решать за нас!

***
Они не имели права решать за нас, мысленно повторил за братом Луи. Медленно, словно пытаясь обнюхать и облизать эти слова со всех сторон, почуять их запах, вкус, скрытый смысл. Не имели права решать за нас. Звереныш внутри не согласился. Они старшие, главные. Они могут. И решить могут, и заставить.
Ник злился, и запах его злости заставлял звереныша согласно рычать.
– Они могут, – сказал Луи. – Но мне это не нравится. Я не хочу.
Будь они дома, Луи предложил бы убежать. К папе, в «Нору», к дяде Гарри, дяде Джорджу, тете Гермионе… Но как убежишь из чужой страны?
– Здесь некому нас защитить, – прошептал Луи.
– Может, и дома было бы некому, – мрачно сказал Ник. – Если взрослые хотят как лучше, они не спросят, что считаешь лучшим ты.
Он хотел добавить что-то еще, может, что-то предложить – изворотливости у Ника всегда хватало. Но тут Луи почуял… сначала – страх и твердое знание, что время вышло, а потом – просто шаги мамы и бабушки. Сказал:
– Они идут.
– Спим! – скомандовал Ник, ныряя под одеяло.
Не получится, хотел сказать Луи, но дверь уже открылась, и лунное сияние, сорвавшись с кончика маминой палочки, тихо зазвенело, свиваясь в туманные кольца и спирали под потолком.
– Мальчики, просыпайтесь…
– Мы не спим, мама, – Луи зевнул, нечаянно клацнув зубами, и заметил, что мама вздрогнула. – А что случилось?
– Ничего, – быстро ответила мама. – Мы идем смотреть ночной Париж. Ни-ик, вставай!
Луи отвернулся. Мамину ложь он чуял безошибочно, правда, говорить ей об этом давно перестал. Папа отсоветовал, если уж честно.
– Встаю, – буркнул Ник. – Палочки брать?
– Не надо, это лишнее.
Вот теперь мама не соврала. И это Луи совсем-совсем не понравилось.

***
Наверное, ночной Париж стоил того, чтобы на него посмотреть. Но Ника не оставляло ощущение, что их с Луи ведут, как нарисованных человечков в той компьютерной игре, в которую они всегда играли у Хьюго – к известной только игроку цели. Лу как взялся за его руку, так и не отпускал – хотя уже несколько лет терпеть не мог ходить «за ручку, как маленький».
– Почему Викки не взяли? – спросил Ник.
– Она пойдет с нами завтра.
Что означает «не спрашивай». Ник покосился на бабушку. В светлом платье, с распущенными золотыми волосами, она казалась маминой ровесницей. Только в лице неуловимо проступало темное, и Ник вспомнил, что вейлы не всегда принимают вид прекрасных девушек, что есть у них и другой, хищный облик.
Ник почти не видел, куда они шли, что именно им показывали. Какие-то дома, дворцы, огни. Ему передалась тревога брата, и единственное, что он фиксировал четко – окружающий магический фон. Магии было много в этом городе, она била ключами из земли, висела темным пологом над старыми домами, окутывала старинные статуи, афишные тумбы и рекламные щиты. Здесь должно быть раздолье любому существу, которое нуждается в магии. Может, вейлы как раз из таких? Вернемся в Хогвартс, пообещал себе Ник, всю библиотеку перерою, понадобится – и Запретную секцию тоже, но разберусь. Лишь бы поздно не оказалось.
Резкий спад магического фона отвлек от планов, заставил завертеть головой. Ник замер. Они стояли на краю мертвой зоны, а посреди нее рвался в небо сноп света, чистой, незамутненной магической энергии.
– Эйфелева башня, – гордо, как будто сама эту башню строила, сказала мама. – Самый мощный концентратор магии в мире.
– Красиво, – прошептал мелкий. – Правда, красиво.
– Нам туда, – деловитый голос бабушки разрушил очарование. – Держитесь со мной рядом.
Вблизи башня казалась огромной и невесомой – нереальное, волшебное сочетание. Стальные арки тянули взлететь. Когда Ник и Луи прошли вслед за бабушкой под башню, по коже словно миллионы колючих искорок побежали. Лу задрал голову, дернул Ника за руку:
– Гляди!
Над ними свивались, сплетались, сверкали магические потоки. Уходили ввысь стенами смерча, расплескивались вокруг фейерверками галактик, расцветали ослепительными лепестками белых роз. Но все это буйство ни единой искрой, ни самым краешком не касалось стоящих в центре.
– Око бури, – пробормотал Ник.
Бабушка запела. Ее золотые волосы разлетелись, как под порывом ветра, руки взметнулись вверх, тонкие пальцы зашевелились, сплетая нити заклятия.
– Слушайте внимательно, – быстро сказала мама, – это важно. Она будет спрашивать, отвечайте «да». Не бойтесь ничего, это не страшно. Может, будет немножко больно, это тоже не страшно, так надо.
– Мама, зачем? – спросил мелкий. – Чего вы с ней хотите?
– Избавить вас от проклятия, – хрипло ответила мама.
– Какого проклятия?! – не выдержал Ник.
– Тихо. Некогда спорить. Слушайте. Слушайте, вы все поймете.
Бабушка пела, нити силы сплетались в ее руках, и, хотя Ник не понимал ни одного слова, общий смысл и правда был ясен. Бабушка звала силу, подчиняла и направляла ее – подчиненную, покорную – на замерших правнуков. Бабушка приказывала силе вышибить из них звериную природу, волчью, оборотневую суть. А так как магия не терпит пустоты, бабушка-вейла разрешала своей силе занять освободившееся после изгнанных волков место.
– Ты понимаешь? – спросил Ник, покосившись на застывшего столбом Лу.
– Да, – почти прорычал тот, – но я не хочу! Так нечестно!
В этот миг бабушка медленно опустила руки, ее ладони замерли перед грудью, с явственным напряжением удерживая искрящийся клуб силы – не свет, не тьму, а дикую их смесь. Потемневший, тяжелый взгляд упал на братьев, резкий, каркающий голос ввинтился в уши:
– Согласны вы отринуть зверя в себе, изгнать, проклясть навеки, а взамен впустить древнюю мощь моего рода, могущество вейл? Отвечайте.
Лу стиснул руку брата и закричал:
– Не-е-ет!!!
И Ник, зажмурившись от нахлынувшего ужаса, ответил, на долю секунды отстав от брата:
– Нет!
Клуб силы взорвался, отшвырнув державшую его вейлу, вспух огненными протуберанцами, разлетелся клочьями, кляксами, лоскутами мрака. Сколько этих клякс ударили в них с мелким, Ник не знал. Он только почувствовал, как что-то рвется внутри него, или взрывается, или заполняется… в общем, как эта сила, вновь ставшая дикой и необузданной, накрывает его с головой, сжимает стенами смерча, давит штормовой волной, несет… «око бури» исчезло, бросив их на растерзание стихии.

***
Луи открыл глаза. Над его головой уходили вверх лепестки стальных арок, высоко, почти до неба, почти до полной луны. Это было красиво. Зверь внутри потянулся и вскинул морду, он тоже хотел посмотреть.
Рядом плакала мама.
– Зачем? Никки, Луи, зачем? Я же вам говорила…
– Ты ничего не говорила, – почти шепотом, но при этом странно твердо ответил Ник. – Ты приказала, и все. Конечно, кто мы такие, чтобы объяснить. Мам, ну неужели тебе даже не пришло в голову, что мы можем не захотеть? Ты вообще знаешь, что Лу нравится быть похожим на папу?
– Но это болезнь! Ненормальность!
– А сделать сына вейлой – нормально. Спасибо, мама.
Зверь повел носом. Ник пах по-другому. Острее, жестче. Теплое заполнило душу. Брат, свой. От мамы пахло болью, страхом и обидой, а немного в стороне был еще кто-то, темный, тревожащий. Бабушка-вейла, с трудом вспомнил Луи. В груди зародилось глухое рычание.
– Лу, – Ник стиснул его руки, – не рычи. Очнись, ты человек. Слышишь, мелкий? Ну, скажи что-нибудь. Посмотри на меня. Слышишь, на меня посмотри!
Луи очень постарался, ведь он любит Ника. «Посмотри на меня». Да, сейчас. Вот он ты. Встрепанная челка падает на лоб, глаза горят желтым. Как луна. Красиво.
– Скажи что-нибудь. Ты вообще меня слышишь?
– Луна, – собственный голос показался чужим, странным. – Красиво. Скажи маме, пусть не плачет.
– Слышишь, мам, – повторил Ник, – не плачь. Между прочим, интересно мне, куда французский аврорат смотрит, что-то не верю я, чтобы все это выступление было законным.
– Переобщался с дядей Гарри, – сквозь слезы рассмеялась мама. – Законник. Сегодня ночь вейлы, можно. Мерлин, мальчики, что же делать?!
– Ничего, – Ник встал, помог подняться Луи. – Мы не девчонки, нам вейловская сила не нужна, а папина – пригодится.
Я хочу быть, как папа, хотел сказать Луи. В горле пересохло, он вспомнил, что по дороге сюда видел декоративный прудик. Зверь повел носом, улавливая запах. Глаза уловили лунный блик на темной воде.
– Знаешь, мам, – сказал Луи, – зато ты можешь не бояться, что я потеряюсь. Волки – не теряются.
Пошел к прудику, на миг замешкавшись перед тем, как выйти на залитую лунным светом лужайку. «Я ведь не стал оборотнем? Настоящим?» Посмотрим, подмигнула из темной воды полная луна. Кто победит, тем и станешь.
Вода отдавала тиной – и магией. От нее щипало на языке, и зверю это нравилось. Подошел Ник.
– Давай побегаем, – предложил Луи.
– Давай отведем маму домой, – возразил старший. – И бабулю, пока она еще чего не наколдовала. И я хочу, чтобы ты объяснил мне кое-что про чутье, раз уж теперь оно и у меня появилось.
– Знаешь, – Луи прислушался к себе, к зверю в себе, – кажется, сейчас я правда мог бы превратиться в волка. Точно мог бы. Слушай, разве у оборотней так?
– Давай спросим у папы. Я тоже могу, кажется. Но давай все-таки не будем пугать маму и пробовать прямо сейчас. Вернемся в Хогвартс, пошлем сову папе и обсудим это с ним. Кстати, мне теперь интересно, знал ли папа…
– Не знал, – не раздумывая, ответил зверь.
– Не знал, – прошептала мама. – Мальчики, простите меня. Я хотела как лучше.
– Ладно, – сказал Луи, – не будем пугать маму. Но Викки я обязательно напугаю. Больше она не будет таскать меня за ручку, как маленького!

"Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом"