Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Версия побега | |
| Автор: | Kamoshi |
| Бета: | нет |
| Рейтинг: | R |
| Пейринг: | СС/ГП |
| Жанр: | AU, Drama, POV, Romance |
| Отказ: | отказываюсь |
| Аннотация: | Что если на этот раз Гарри решит спасти Снейпа? |
| Комментарии: | |
| Каталог: | нет |
| Предупреждения: | нет |
| Статус: | Закончен |
| Выложен: | 2010-06-02 00:48:49 (последнее обновление: 2010.05.31 23:35:38) |
| просмотреть/оставить комментарии | |
|
В башенной каменной кладке пятнами света мерцали окошки, как будто там не счесть народу. Хлещут огневиски, трепятся и швыряют окурки в палисад.
Никого такого там быть не могло, я знал. Душный воздух сгущался в темноту. На моих часах стояло ноль-ноль ноль-пять, двенадцатое июля, полночь, середина лета. Год уточнять не хотелось бы. Допустим, давно. Лодку заключительно качнуло, приподняло – и внесло на отмель. Я как попало сложил весла и, стукаясь коленями о бесчисленные дощатые сиденья, перевалился за борт. Вода плескала в гулкое днище, она оказалась теплой, как подостывший супчик, и плотно колыхалась вокруг голеней. Остро, помойно пахло гниющими водорослями и рыбой. Я поболтал в воде ногой и шагнул на сушу, волоча трос. Навстречу из мрака материализовалась фигура. Как я и думал. Длиннополый полосатый халат, перепоясанный шнурком. Босиком. Хм. Сейчас начнет гавкать. - А, Поттер. – Начал! - Так на этом утлом корыте притащился ты… - Вы что, разглядели лодку еще в море? – восхитился я, обматывая трос вокруг запястья. Набрал воздуху и потянул. Заломило в плечах. Я ввинтился пятками в мокрый песок, а лодка проползла дюйма три и каменно застопорилась. – Сэр? - Палочкой, дубина ты, - сказал он в своей противной манере не отвечать на мои вопросы. – И зачем она тем, кто не умеет воспользоваться… - А! Они теперь не в моде, - я нашарил за поясом палочку и взмахом извлек лодку из жидкой пены, приземлив на берегу. И сам рухнул рядом. Песок был мягкий как мука и прохладный. Я посмотрел на высящийся надо мной - головой в небо - монумент с бледным ликом. – Устал я чертовски. А вы не пробовали построить лодку, сэр? Это не так уж трудно, говорят… - Не из чего. - Причал бы разломали. Он же вроде бы деревянный… - Разве что собственной головой. И то вряд ли. - Недостаточно твердолобая? – не удержался я. - Именно, - сказал он, презирая меня голосом. - Пригодилась бы твоя. - Вы мне хоть поесть дадите? Он отсиживался тут с комфортом. Вся цитадель с пристройками - его, включая башню, длинный причал и маячок с масляным фонарем. Он зажигал и этот игрушечный огонек, и все разномастные лампы, что имелись в хозяйстве, – и выставлял их в проемы башенных окон. Он с прилежанием мастерил видимость населенности. А зачем? Ведь никто не наблюдает с морских позиций, планируя набег. Раскаленный железный лист стрелял колючими капельками, попадая по голым ногам, жидкое тесто, шипя, стекало в пузырящийся жир, расплывалось круглыми лепешками, и они аппетитно вспухали. Я получал одну за другой – вздутые, с коричневой блестящей корочкой - и торопливо рвал зубами горячий мякиш, не разбирая вкуса. И пялился. Его рожу я изучил за годы знакомства в деталях, но на свежий взгляд она всегда меня ошеломляла. Он вскинул пару раз глаза, свел длинные брови и сумрачно уставился в пол. В прорези окна замаячила, высоко утонув в лиловом небе, еще одна лепешка - недожаренная, окруженная белесым свечением как паром. Я встал и высунулся наружу. Сверху представала панорама лучезарного праздника. Расставленные среди редких прозрачных облаков звезды сияли мощно, как подключенные к электричеству. По воде неслась сверкающая рябь, отчего вода казалась присыпанной конфетти из фольги. Скалы, песок, полоса засохшей грязной тины, облезлые доски причала выглядели незнакомо и нарядно, и все пространство дышало и переливалось, как облитое перламутром. Открытка с Рождеством. Ничего себе луна взошла. Четкая черная тень башни косо пролегла к воде и манила побегать. Я мог сколько угодно терзаться тем, что воспользовался его крайним случаем, - и все равно понимал, что это мой шанс. Ну пускай прежние разы не считаются. А здесь нет банок с тараканами. Нет дверей, которые запираются изнутри намертво, хоть лбом стучи. Нет врагов… пока еще нет. Нет сию минуту неотложных дел и таинственных исчезновений без следа. Нет мигрени от приступов нелюбви к окружающим и лично ко мне. Даже войны здесь нет. Здесь все за меня – и сладкий иноземный ветер, и вот эта психованная луна, и его ослабленная воля, а главное - то, что приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Он просто не имеет права меня не выслушать. Очень сомнительный тип, но не самоубийца же. У меня заныло и застучало сердце, и я загнал его поглубже под ребра. - Красиво живете, прям как постарался кто, - сказал я и обернулся. Он перестал жевать и смотрел на меня не мигая. - Может, можно через подземные ходы какие-нибудь? – спросил я. – Вы искали? Пробовали вообще еще хоть что-нибудь? - Все, что я могу в данных условиях, - сказал он хмуро. - Ты в курсе, что могу я теперь очень мало? - Ну ладно. Вы только не заводитесь… Он передернулся, но промолчал. Он глядел мимо меня, за мое плечо – на лунный кружок в окне. Две яркие точки-«луны» отражались в его зрачках. - … палочки у вас нет, но моя-то при мне и… - Чушь болтаешь… - Болтун – находка для шпиона, - сказал я. - Ты зачем явился? - спросил он. – Испытать на прочность мои нервы? - Вам что, наплевать?! – я треснул кулаком по бугристой гранитной стене и отбил костяшки. – Осталось же три дня! Я увидел, как он побелел. Побелел - и все равно упрямо сжал рот. Ужасно! С ним никогда не договориться ни о чем. - Ну ладно. Я провонял потом, - сказал я доверительным глупым тоном. – Где тут у вас ванная, а? - В море, - удивился он и махнул в сторону окна, точно предлагал мне вылететь и спланировать к пляжу. - Пойду тогда, - сказал я и двинулся к лестнице. Но он пошел первым, а я за ним. Такой длинный путь по отсырелым затхлым переходам, по гладким каменным ступеням, по рыхлому песку, который забивался между пальцев ног. Тихо было, только вздыхало, всхлипывало море. Я смотрел в его спину, а он – вверх. Следом катилась луна, вытягивая наши тени почти к горизонту. В бесконечность, можно сказать. Тени сливались в одну. - Что там сейчас? – спросил он. - Да что… Триумф Министерства, гонка вооружения в рамках интеграции магического и маггловского миров, формирование спецназа … А вы разве газет не получаете? - Сова сюда один раз прилетала, - сказал он. – Принесла письмо-предписание. Я споткнулся, пропахав босыми пальцами песочную горку. - Встань, - он был недоволен. – Не строй из себя обморочную девицу. - Я не строю! Это вы строите из себя, блин… отшельника с большой дороги! - Что-что? - Ну нельзя же так опускать руки! – выкрикнул я. Он сморщился, сощурился и не ответил. Фантазируя, я часто наделял его кошмарными чертами, но никогда не мог затмить оригинал. Отвратительный уродец! - Вы же сидите и ни черта не делаете! – бесновался я, пиная песок, разлетающийся веером. – Закаленный, блин, событиями! Ну на себя вам наплевать! Но вы же ни черта не думаете о… ни о ком! - По счастью у меня давно нет никого, о ком стоило бы подумать, - ровным голосом сказал он, глядя на море. Мне захотелось подпрыгнуть и взлететь, чтобы цапать с неба звезды пригоршнями и швырять их, еще пылающие, в его снулую рожу. Я остановился и стащил через голову майку, уронив куда придется. - Будем считать, что это просто ваше трусливое вранье! – сказал я, и вот тогда он моментально и предсказуемо сделал стойку на «труса». Грозные черные глаза на белом лунном лице. Хоть портрет пиши. - Ну ладно, ладно, - сказал я. – Незачем рубить невинные головы. - Ты всегда был наглым паршив… - Ага, конечно, - сказал я и слегка попятился. Сердце вырвалось из-за ребер и ухнуло в живот. – А то зачем бы я сюда приперся? В самом деле… Снова поиграть в полюбившуюся вам игру в гляделки? Так мы не на уроке. - Ты… - Стар я уже для этих игрушек, профессор, а вы и подавно. - Меня залихорадило. Я говорил все это и не верил, что я все это говорю. – Я вам не пятикурсник с горшком запретного зелья… - Ты явился… - Я, как вы выражаетесь, явился, чтобы задать вопрос и получить честный ответ, - сказал я сквозь нарастающий звон в ушах, сквозь громовые сердечные удары. - Считайте, что я его задал. Я увидел, как немо шевельнулись его губы, как метнулся взгляд. Луна сияла в режиме прожектора. На потрясенном лице ясно читался его честный ответ. В переводе на общепринятый: «хоть бы ты сдох». Как-то так. Я отвернулся и побрел в набегающую на меня от самого горизонта широкую волну – там вода и тоже соленая. Я окунулся с головой. Потекло с волос и одновременно из глаз. Но стало легче. Я подарю ему свою лодку, заставлю погрузиться на борт хоть под империусом и задам курс зюйд-вест. Там расположены ничейные земли, куда наверное еще не нагрянули добровольцы маго-маггловских формирований. Всучу ему свою палочку. Ножик-открывающий-все-замки тоже всучу. И мантию-невидимку. Больше у меня ничего нет. Сам я останусь ждать, когда за ним сюда прибудут согласно предписанию. А что случится дальше, мне неинтересно. Я бултыхался туда-сюда по латунной лунной дорожке, а он все стоял. - Эй! А хотите, я утоплюсь? – крикнул я, отплевываясь от пены. – Вам останется выловить мой труп и зарыть в песок. Я принялся нырять, все глубже и глубже. Я не гожусь ему, а он не годится мне. Но это случилось, я болен тяжело и окончательно, и мне остается только вот так – головой вниз. Я пытался достать дно, словно на дне меня поджидала разгадка: зачем такое бывает, если финал все равно обречен. Может быть, все задумалось и завязалось для того, чтобы он мог переплыть море, остричь космы и осесть в чужой стране с чистого листа и изобрести лекарство от всего. Значит, я сыграю роль отважной пешки, которую приносят в жертву подстраховать короля. Мелковато после роли Избранного-Мальчика-Который-Выжил. Но зато все добровольно. Заодно выяснилось, что я непредсказуем и способен развернуться в мелодраме перед бывшим смертным врагом. Просто я дурак с детства и ничего не понимаю в людях и волшебниках. Я вдруг утомился от сопротивления тугой воды, от горькой соли в глотке. А он все стоял, а над ним очень высоко стояла луна. Ко мне стелилась его тень. Я добарахтался до отмели, уперся коленями в податливый песок, поднялся и потащился к берегу. Я нетвердо шел, пошатываясь от смертельной усталости и отвращения к себе. Я переступал прямо по его тени, и так шлось легче. Тень привела вплотную к нему, и я замялся в полушаге от синих полос на халате. - Сэр, простите, я не должен был, - выдавил я, изучая как синяя полоска перетекает в белую и опять в синюю. – Я сожалею, что вам пришлось выслушать это… этот бред. Полоски дернулись и уплыли в сторону, я крутнулся следом и очутился нос к носу с ним. Он смотрел с тревожностью. У него было настоящее, не придуманное мною лицо. Я обнял себя за плечи, чтобы не дрожать, и качнулся к нему. Но все-таки он сделал это сам. Ну какой поцелуй. Неуклюжее влажное чмоканье. Он не умел. Не знал как. Я схватился за его халат. Мне почудилось, что небо вращается над нами великанским водоворотом и всосало луну. Или у меня померкло зрение. Я не помнил, как мы очутились на песке. Очень важным казалось не выпускать его, держать крепко. Я держал и трясся как недотопленный цуцик, и он все время попадал ртом не в те места. Под ухо. В подбородок. - Соленый, - пробормотал он. - Нырял, - сипло объяснил я и ткнулся лбом в его тонкое горло, где под кожей судорожно ходил кадык. Кружилась голова. Он тоже ничего не соображал, потому что вдруг взялся счищать с моего торчащего колена налипший песок. Луна опять присутствовала, такая же ослепительная. А он был новый. Я его такого еще не встречал. Он обитал в моем воображении и только минуту назад родился в реальности. И если б я знал, что с ним таким делать. Я столько лет маялся и жаждал – и вот оказался не готов. Когда я малевал себе иллюзорные картины, я всегда обозначал его взрывную отдачу. Я не подозревал, что он наоборот пришибленно притихнет и начнет гладить мое колено - не рукой даже, а ласковой вялой лапкой. Чересчур уж он оказался диковинным, отменяющим прошлое. Тогда я вскочил и, глядя на него сверху вниз, протянул ему свою твердую, решительную ладонь. Он принял ее окрепшими пальцами и выдал вслух свежеиспеченное слово: - Гарри. Я догадался, что он тоже видит нового меня. Мы наконец-то совпали. Вот только реальность оставалась прежней. Мы в нее не вписывались. Только раньше не вписывались – каждый в отдельности, а теперь вдвоем. Я не знаю, зачем мы шатались по всему острову, вдоль длинных языков прибоя, увязая по щиколотку в слякотном чвакающем песке. Кажется, я придурочно смеялся и задавал придурочные вопросы, а он отвечал тихо и вполне серьезно. И в конце концов я очнулся. Мы стояли на причале, на обрывающемся в волны краешке, точно вознамерились сброситься и совместно затонуть. Из колеблющейся водной дали вырастала зазубренная гора. - А там что? – я опешил: как я мог проворонить еще одну землю? – Я же с этой стороны как раз, но ее… - Фата-моргана, - сказал он. - А это? – в тень горы вплыл кораблик с растопыренными голыми мачтами. – Кто это?! - Тоже… - Ни фига себе! А как? - Беспалочковой магией. Ну конечно! Крошечная точка суши посреди моря, пустой горизонт на все четыре стороны, заходы и восходы, примитивная смена декораций - если ветром нагонит дождь. Я имел глупое представление о человеке, который стоял рядом и сдавливал мое запястье тисками жестких пальцев. Вечно теснились какие-то мысли о подземельях и норах без окон, куда он всю жизнь стремился забиться в своей припадочной мизантропии. И не помещались в моей голове идеи, которые он для себя воплотил: фантомы соседних островов, призраки кораблей, мираж обитаемости башенных пролетов. Я высвободил руку. - Что? – сказал он обеспокоено. - А я? Я тоже тут вам на безрыбье? – Из моей одуревшей башки уже начисто вымело, что я на это как раз и рассчитывал. - Как ты смеешь! – Он быстро делался прежним: вот и кислая косоротая мина абсолютного неприятия меня. Его такого я умел укрощать хорошо, и мой ступор смущенности уже отваливался кусками. Обнаруживались оголенные нервы – да, я тоже псих. Меня не тронь! - Вы от меня годами бегали, а здесь, значит, некуда было деваться, и одиночество доперло до… Тут он меня и встряхнул, больно прижав позвоночником к перилам. Нет, выражение его лица не вязалось с тем, что он творил: жестоко, бешено выкручивал мои плечи… и заглядывал в мои глаза с немым отчаянием. И я рванулся к нему. Мы в самом деле едва не разломали этот трухлявый причал, едва не разнесли по досточкам. Я задыхался и скулил. Мне было недостаточно его потных ладоней, замусоленных липких волос, пронзительных запахов и звуков. Я перещупал все суставы, все натянутые и пульсирующие под пальцами жилки, узнал вкус и замшевую мягкость мочек, даже учуял, как ноет (до сих пор!) шрам на его правом колене, куда сто лет назад тяпнул трехголовый пес. Я слышал, как его кровоток шуршит в моих ушах, словно кровеносные системы наших тел чудом замкнулись в общее кольцо. Я почти рыдал. Я бы хотел вывернуться наизнанку или вовсе развоплотиться в пыль, чтобы просочиться в каждую его клетку. Мало было мне моих неуверенных рук и ерзающих ног, узких полосок губ, мало всей моей кожи, мало самого меня, чтобы ощутить больше и сильнее, чем я мог. А что я мог? Тело - такая тесная камера. Ссыльный остров, минимальный паек. Вырваться бы. Сердце колотилось в стенку ребер как взбесившийся узник. Я задыхался и пил залпом, захлебывался и тонул, но мне было мало, мало. Я же годы кружил поблизости без шансов сунуться за черту. И я даже не помнил, с какой стати скрытый за ней от всех - и от меня! - мир стал притягательнее моего собственного. Я жаждал все целиком и сразу – все его стыдные слабости и все титанические победы, всю биографию от первого писка в пеленках, всю память и опыт, все сны, все ответы на вопросы, которые немыслимо задавать. Я хотел нырнуть в него как в море и опуститься до самого дна. Тогда я понял бы, каков же этот его мир на самом деле и что я значу там. - Впусти меня, - умолял я. – Пожалуйста, впусти… И он впустил. Глаза и правда как туннели. Глубокие и сумеречные, только тени и скольжение на ощупь. Я бесконечно влетал туда, в него, и становился им. …Холодная вода залила мои голые ступни, я взбрыкнул и проморгался, зевая. Волна с тихим шипением отползала. Луна заметно скатилась вправо. Мы лежали под причалом. Над нами всходил обшарпанный дощатый свод, весь в ржавой паутине присохших водорослей. Саднило локоть. А еще распухли губы. Я облизал их. Защипало. Он спал, съежившись, подтянув исхудалые ноги к животу, сведя пальцы в кулаки и прижав их к горлу. Он выглядел несчастным. Или мне так виделось, потому что я помнил, сколько там внутри боли и страха. Я положил ладонь на его шею, поверх длинных спутанных волос комом. Он враз пробудился и стал страшно кашлять, опираясь на локти. - Песок попал, - хрипло сказал он в ответ на мой перепуганный взгляд. Я придвинулся, обхватил его голову и притянул к себе. – Уезжал бы ты. - Еще чего, - прошептал я. - Глупо. Зачем рисковать? - Ну вот, запел песню, - хмыкнул я. – Начинается. Герой-одиночка. - А тебе жить надоело? - Как раз наоборот. Я еще хочу пожить. И ты тоже хочешь. - Я… - Только не говори, что спишь и видишь повиснуть на виселице. Хотя может и видишь – судя по твоим сонным гримасам. - Дитя, - вздохнул он. - Да нет, - сказал я. – Я идиот, кретин, дубина… Забыл? - Дубина, - согласился он. – В любой миг за мной могут прислать конвой. И он тебя обнаружит. Нарушение запрета на блокаду чем карается? Учитывая чрезвычайное положение? - Да нет, - сказал я быстро. – Пора уже, конечно, но ты не волнуйся. Это я сам. - Что сам? - Я и есть твой конвой. - Ты?! – он снял с себя мои руки и поднялся. - Почему я не видел этого во время… - Я немного умею закрываться, - сказал я, тоже вскакивая. – Но… Он меня не слушал. - Кто бы мог подумать. Поттер себе на уме! - Он стоял и громко издевался. – Поттер с далеко идущими планами. – Глаза прятались в тени волос, у меня не получалось разглядеть. – Коварный Поттер… Нагородил, стало быть, картинок в сознании? И как только сумел… - Господи, ну нет же! Ну подожди! Клянусь, я только это… Ну хочешь посмотри сам, сейчас… Он оттолкнул меня и зашагал к своему нелепому замку. Почему-то он прихрамывал. Может быть, отлежал ногу. Я побежал следом, догнал и повис на нем. - Как, по-твоему, я мог проникнуть сюда еще? – я не давал ему времени высказаться. – Доступ минус пять, никаких исключений, ссыльный объект повышенной закрытости, барьер в три слоя! Я нанялся к аврорам, мне пришлось избавиться от очков и забивать себе голову кучей мерзких заклинаний, я полгода оттрубил в конвойном отряде, ежедневно изображая, как я тебя ненавижу, как я… мечтаю собственноручно…на коротком поводке… Я вдруг заметил, что реву, отцепился от него и рывком вытер щеки. - И все это ради того, чтобы однажды приплыть на меня посмотреть. Остроумно. - Если хочешь – да, - сказал я. – И не только посмотреть. Я спасу тебя! - А-а-а, гриффиндорский комплекс, - криво ухмыльнулся он. – Спасибо, не надо. - Ну почему не надо, черт тебя раздери?! – крикнул я. – У меня лодка. И я знаю пароль от заслона. Мы выберемся, выплывем! - Ну если ты такой благородный гриффиндорец, то и спасал бы молча, - сказал он. – Без…сантиментов. «Сантименты» меня добили. - Смыться отсюда сможешь, - заговорил я деревянным голосом, - только если прекратишь бегать от меня. - Что-что? - Бежать сразу в двух направлениях – заведомый провал… - Паршивый из тебя теоретик, - сказал он. - Я просто это… чувствую. - Паршивый из тебя теоретик. Тебе известно, что много лет я вел двойную жизнь и блестяще… - А что, хорошо тебе жилось? – перебил я. – Счастлив был, да? - Разумеется. Я служил делу. - Да брехня! – меня несло, и я перестал сдерживаться. – Ты же никому никогда не нужен был сам по себе! От тебя все блевали! Вот ты и старался… - Я прикусил язык. – Послушай! Мы обязательно выплывем! Он отодвинулся на шаг и внимательно оглядел меня. - А я вот никуда не поплыву, - сказал он. – Уж лучше я сигану с башни, чем с тобой, на твоем коротком поводке. Повернулся и пошел. Он мне не верил! Не верил! С чего я взял, что все худшее у меня с ним позади? Прошлое стремительно воцарялось обратно. - Я и окклюмент паршивый, ты сам тыщу раз говорил! – заорал я ему в спину. – Я еле закрылся от тебя, что я аврор. Я не смог бы сочинить в голове все, что ты видел. Ты же видел! При чем тут Гриффиндор?! Ты же все видел! Спина напряглась, но он не остановился. Ну не было времени ждать, пока он определится, куда, с кем и от кого ему сбегать! - Прости меня, - пробормотал я, вытаскивая палочку и нацеливая между его лопаток. – Им…империо! Он сопротивлялся. Еще как! Пятился от меня, напрягая жилы, с багровым лицом. Волосы на висках взмокли и прилипли к потной коже. Он трудно дышал, мотая головой, он пытался сесть на землю. Но я вынудил его сделать все что надо: вытолкнуть лодку в воду, всадить весла в уключины. Сам я взобрался на корму, подальше от него. Он греб коряво, плескал водой. Ворочал веслами и смотрел перед собой оловянными глазами. Одной рукой я держал его «на мушке», а второй размазывал по щекам влагу. Может, брызги, может, слезы. Мне казалось, что мною тоже кто-то управляет. Дергает и дергает за нитки, привязанные к самым болезненным местам. Мы обогнули остров, и я сориентировал лодку носом к пустынному горизонту. Полоса свободной воды между нами и берегом ширилась, и когда она достигла примерно мили, я отменил свой «империус». Выронил палочку, поставил локти на колени и уткнулся лицом в ладони. Пусть задушит и вытолкнет за борт. Пусть что хочет. От меня уже ничего не осталось. - Когда барьер? – вдруг спросил он. - А? - Приди в себя! Конвоир, твою мать! – и он выругался еще похлеще. - Почему ты мне не веришь? – прошептал я. – Ну на, забери мою палочку… - Когда барьер? - Наверное, уже скоро, - я поднял голову. У горизонта помаргивали огни. Куча огней! Но ведь минуту назад там было пусто. Я вытянул шею. Он тоже оглянулся – и осклабился. - Торжественная встреча? – Но, посмотрев на меня, бросил весла поперек бортов. Лодка заколыхалась, утратив скорость. - Мерлин, - произнес я с ужасом. Меня прошиб пот и потек по хребту. Я подобрал палочку. Потом погасил фонарь, и стало мрачно и глухо. Только вода струилась. Луна давно скрылась. - Значит, нежданные гости? Аврорат решил проконтролировать юного надзирателя... - Это же спецназ! У аврората нет своего флота… - Ну и что? - Они мне не поверили! Просто заманили в ловушку. Я вскочил и зашатался, едва удержав равновесие. Сел. Господи, что делать?! Вот я дурак. Надеялся удрать от системы. Да они наверняка поджидали нас и на тех берегах, где я рассчитывал отыскать убежище. - На что ты им сдался? - Долго рассказывать… - Он ждал. - Ну были слухи, что я в оппозиции Министерству, чуть ли не лидер молодежного движения… - Слухи? - Точнее, не совсем… - Одним словом, хорошо бы некоего Поттера повесить за компанию с неким опасным преступником, да не за что притянуть? - Ну, в общем, примерно так… Мы вздымались вверх-вниз, как на качелях. Огни наползали. Вскоре стали различимы силуэты кораблей. Боевые катера, насколько я мог судить. Зачем столько? И я вдруг понял. Это же магглы. Для них два преступных волшебника – страшнее самого черта. Вдруг начнем швыряться молниями и насылать привидения. - У них, наверное, огнестрельные пулеметы или что-то такое, - пробормотал я. – Без суда и следствия утопят. Но они не пробьют барьер и будут ждать, когда мы сами выскочим за него… Он, повернувшись, рассматривал надвигающегося противника. -… но пока мы за барьером, мы не можем аппарировать, - сказал я, и он уставился на меня. - Значит, придется выскочить. - Придется, - я вздрогнул. – И надо поскорее, пока они далеко, им труднее попасть. Я глянул назад. Остров громоздился неопределенной далекой кучей скал. Мигал еле различимый маячок. Ссыльный пункт смотрелся отсюда прямо потерянной родиной. Ведь там оставались мои лучшие пока воспоминания. Островное наше пространство сузилось до границ лодки. Три фута на девять посреди необъятной воды да неустойчивая твердь толщиной в два дюйма – вот и все владения на этой планете. - По китайской алхимии мы сейчас представляем космос в миниатюре и первоначальное единство двух первородителей, - сообщил он задумчиво, точно мы не в открытом море на огневом рубеже. А допустим, в музее. - А куда аппарировать? – спросил я. – Интеграция на всех шести материках. Значит, мы повсюду вне закона. - Напрасно ты это сделал, - сказал он. – Типичная поттеровская затея. - Да знаю, - сказал я. – Сперва наломать, потом подумать? - Твой коронный номер. - Ну чего тут было думать? Я знал, что должен и все. - Ничего ты не должен. Так бы и дал ему по голове! Почему он моментально отрекается от всего ради возможности выставить скорбную мину и ни от кого не зависеть. Как я мечтал раздолбать в щепки эту его привычку! Я полез к нему через все скамейки, запнулся о выставленные весла и плюхнулся чуть ли не на его колени. Лодка заходила ходуном, и вода стала с силой шлепаться в боковые стенки, разбрызгивая пену. - Я не бегал от тебя, - вдруг сказал он. – Я от себя… - Вообще жуть, - ответил я. – Ну хватит уже, а? Этих жертвоприношений… Тошнит уже! - Выбрал ты момент объясняться в любви, - сказал он. Мое сердце приплясывало вразнобой с лодкой. И я шатался как пьяный. - Скажи мне только одно, - попросил я. – Ты же не жалеешь, что я…что мы… Я знал, что нет. Я видел, когда был им. Он не успел ответить, даже если и хотел. Я заметил, как блеснули в темноте его глаза – и в ту же секунду лодка, подхлестываемая волной, въехала в невидимое нечто и, спружинив, едва не перевернулась. Мы расцепили руки и схватились за края. - Барьер сдвигается! – завопил я. – Он заколдован! Вот сук-ки!! Они нас раздавят! - Ну рви тогда его! Рви! – Он поднялся, я тоже, цепляясь за него, чтобы не грохнуться. - Но куда?! – Лодку неуклонно волокло назад. – На Луну, что ли?! - А сколько до нее? – спросил он нормальным, спокойным тоном. - Откуда я знаю! Много! - Нет, он не шутил. И какие шутки сейчас! - Что за чушь, там же воздуха нет! - Чекко Д'Асколи там бывал, - сказал он. – Есть записи в Сводном Реестре. - Когда бывал? - В 14 веке. Спасаясь от костра. Я захохотал, хотя у меня стукали зубы. И захлебнулся смехом. Катера были уже совсем близко. С той стороны ударил белый луч, потом второй. Они заскользили по воде и взяли нас в перекрестье яркого света. Он сжал мою руку. И мне почудилось, что пальцы у него дрогнули. Меня самого зазнобило. Мы торчали во весь рост в сияющем облаке – идеальная мишень. Оцепенение поползло по позвоночнику. Неужели они выстрелят? Отнимут у меня мое дурацкое тело, которое так мешало мне сегодня ночью. А я не хочу разлетаться на миллион частиц. Мне нужны мои руки и ноги, и башка тоже, и трепыхающееся сердце. А не бесплотная душа. Я хочу получать и впитывать живое тепло и отдавать свое. Я и не успел ни черта. Что успеешь за одну только ночь. У меня были большие планы. Гигантские. - Все! Я рву, - я старался говорить четко. – Все! Что ты там про космос вещал? Луна так Луна. Держи меня крепче. - Ты… Это могут только очень сильные волшебники. - Я умею, не бойся. Я смогу. Мы вместе сможем. – Свет слепил, резал глаза, вышибал слезы. – И про нас напишут в том Реестре. Только держи меня крепче. – Я выставил палочку перед собой, кончик ее прыгал. – Сначала антищит, потом аппарация. Я быстро. Они не сообразят ничего. Ты… Ты готов? - Валяй, - сказал он мне в ухо. – Попробуем общим усилием. - Мы еле стояли, заваливаясь от качки вбок на разные стороны. - Сейчас! - Меня окатило паникой, что я забыл открывающий пароль, но слова уже звучали в голове. Я выпалил заклинание, и лодка тотчас перестала влачиться и зарыскала. Катера окружали, заходили справа и слева, а свет сделался непереносимым, и я зажмурился. Я… мне надо… сосредоточиться, надо снова сделаться им, дайте мне еще три…две секунды. – Сейчас, я сейчас! Только не отпускай! Потеряемся! Крепче держи! Кто так держит-перевернемся-же-к-чертям-держименякрепч…………………… 2007 г.
|
| "Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |